Vernost'Number 111

The Editorial Board is glad to inform our Readers that this issue of “FIDELITY” has articles in English, and Russian Languages.

С удовлетворением сообщаем, что в этом номере журнала “ВЕРНОСТЬ” помещены статьи на английском и русском языках.

КАЖДОГО ИЗ НАС, ЗАЩИТА ПРАВОСЛАВНОЙ ВЕРЫ И НАШЕЙ

МНОГОСТРАДАЛЬНОЙ РОДИНЫ, А ЗНАЧИТ, НЕ ПРЕКРАЩАТЬ ЭТОЙ НЕЗРИМОЙ

5. CHAMELEONS, WOLVES IN SHEEP’S CLOTHING OR OPPORTUNISTS? By G.M.Soldatow. Translated by Seraphim Larin

6. НАЦИОНАЛЬНАЯ МОНАРХИЯ ЗАВТРА – УТОПИЯ ИЛИ ВЕКТОР ГОСУДАРСТВЕННОГО ОБНОВЛЕНИЯ. В.Е. ЛАРИОНОВ

7. РУССКОЕ САМУРАЙСТВО. Протодиакон Иванов-Тринадцатый

8. RESEMBLANCE OF JEHOVAH’S WITNESSES TO MARXISTS. G.M.Soldatow. Translated by Seraphim Larin

10. ВЕРЯТ ЛИ НЫНЕШНИЕ РУКОВОДИТЕЛИ МОСКОВСКОГО ПАТРИАРХАТА В БОГА? И.В. Артёмов

It has always seemed a strange coincidence that the “Ecclesiological Antitheses” of Metropolitan Cyprian of Orope and Fili should have appeared in 1984, only one year after ROCOR anathematized ecumenism and the ecumenists. Although they never admitted it publicly, this first formulation of the Cyprianites’ distinctively new ecclesiology appeared to be an attempted “antithesis” to the “thesis” of ROCOR’s anathema of the year before. These oblique, non-explicit attempts to discredit the anathema have continued unremittingly to the present day. The most recent example comes from the pen of Archbishop Chrysostomos of Etna.[1] However, there are signs that the gloves are coming off and it is now considered expedient to attack the anathema openly. We see a clear example of this in a recent interview given by Bishop Ambrose of Methone.[2] An examination of these two assaults will reveal that the Cyprianites do not only question the validity of certain anathemas, but appear to be making an illegitimate attempt to restrict the very ability of hierarchs to bind and to loose, to exercise their God-given power of excommunication...

Archbishop Chrysostomos writes: “Plato tells us that there were engraved at the Oracle of Apollo at Delphi two mottos in ancient Greek: ‘Meden agan’ (nothing in excess, or all things in moderation) and ‘Gnothi Seauton’ (know thyself). Applied to Christian doctrine, we are called to moderation in the application of the truths which we know as well as we know ourselves: we cannot be moderate without fidelity to that which defines us.

“One can see, quite easily, why our austere stand against the religious syncretism of ecumenism does not render us religious bigots, or sympathetic with those who, usurping the place of God, believe that they have the right to condemn ecumenists and ailing Orthodox (and us, in our witness of love) as heretics outside the Church. We are acting in perfect balance within the dual truths of confessional exactitude and pastoral love, as we should.”

A very strange statement that begins with two quotations from a pagan oracle, continues by stating that we must be “moderate” in the application of the truth of Christian doctrine, and ends by saying that those who anathematize the ecumenist heretics are usurping the power of God!

The Apostle Paul firmly rebuked and then exorcised the girl possessed by a pythonic spirit, although she was speaking the truth (Acts 16). And the Lord forbade the demons to acknowledge His Divinity, although that, too, was the truth. So why should we be more accommodating to the Delphic oracle? It is not enough to reply that even the Holy Apostles and Fathers sometimes quoted from pagan authors. It is one thing to quote from a pagan author, and another to quote directly from a demon!

In any case, the use that the archbishop makes of these gnomic utterances is far from Christian. “Nothing in excess” applies, perhaps, to ascetic practices, but it certainly does not apply to truth! When it comes to truth, we Christians are insatiable! We want the truth, the whole truth and nothing but the truth! There can be no “moderation in the application of truth” when “applied to Christian doctrine”. It is the ecumenists who want such moderation. Their heresy derives from indifference to truth. The fullness of Orthodoxy is “too much” for them; so “nothing in excess” would actually be a very appropriate banner for the ecumenical movement as a whole. No excessive condemnation of other religions, please… In fact, no condemnation at all would be preferable… Except, of course, the True Orthodox…

And of course there must be no sympathy for “those who, usurping the place of God, believe that they have the right to condemn ecumenists and ailing Orthodox”. So: no sympathy from Archbishop Chrysostomos for Metropolitan Philaret and the ROCOR Synod that condemned the ecumenists – they were undoubtedly “usurping the place of God”! Of course, Chrysostomos would deny that his words apply to Metropolitan Philaret, whom the Cyprianites continue to praise fulsomely while undermining and denigrating the main achievement of his life. But there can be no doubt about it: even before the anathema of 1983, Metropolitan Philaret condemned the Moscow Patriarchate as graceless, and after it he was perfectly consistent in his application of the anathema to all the ecumenists.

Let us now turn to the criticisms that Bishop Ambrose makes of the 1983 anathema. “Firstly, if you read the text of the anathema, its definition of the teaching of ecumenism is so extreme that almost no orthodox ecumenist, apart from Patriarch Athenagoras, could ever be put into the category of those who were preaching this new doctrine”.

Now the anathema is divided into several parts. The first is directed against “those who attack the Church of Christ by teaching that Christ’s Church is divided into so-called ‘branches’ which differ in doctrine and way of life”. In other words, the branch theory of the Church is anathematized. What is wrong or extreme about that? All the ecumenists confess the branch theory. So they are all under anathema.

The anathema continues: “or that the Church does not exist visibly, but will be formed in the future when all ‘branches’ or sects or denominations, and even religions will be united in one body.” Here a more extreme form of ecumenism is anathematised. Not all “Orthodox” ecumenists would fall under this part of the anathema, although many would – and not only Patriarch Athenagoras. So in the first part of the anathema a “moderate” form of ecumenism, the inter-Christian branch theory, is condemned, and in the second part a more extreme, inter-religious form is condemned.

The anathema continues: “and who do not distinguish the priesthood and mysteries of the Church from those of the heretics, but say that the baptism and eucharist of heretics is effectual for salvation”. This is simply a re-statement of Apostolic Canon 46, so it is not “extremism”, but straightforward church doctrine. In essence, it is the branch theory as applied to the sacraments. Of course, there is a question whether the Cyprianites themselves fall under this part of the anathema, because they do not distinguish the priesthood and mysteries of the Church from those of the heretics; for, while saying that the ecumenists are heretics, they still recognize that they have true sacraments…

The anathema continues: “therefore to those who knowingly have communion with these aforementioned heretics or advocate, disseminate, or defend their new heresy of Ecumenism under the pretext of brotherly love or the supposed unification of separated Christians, Anathema.” Here not only the ecumenists themselves, but also those who remain in conscious communion with them, are condemned. This applies perhaps most closely to the Patriarchate of Jerusalem, which, while often expressing reservations about ecumenism, nevertheless remains in communion with the ecumenists.

So we see that the range of application of the anathema is very broad, and applies to far more than the most extreme ecumenists such as Patriarch Athenagoras. In fact, a strict interpretation of the anathema would place the Cyprianites themselves under it, as well as those who accept their ecclesiology. Thus when ROCOR entered into communion with them in 1994 and officially accepted their ecclesiology, Bishop Gregory (Grabbe) pointed out that the Cyprianites “confess their own and by no means Orthodox teaching on the possibility of the grace-filled action of the Holy Spirit in churches that have clearly become heretical”. Moreover he declared: “In passing this Resolution on communion with the group of Metropolitan Cyprian, our Council has unfortunately also forgotten about the text of the Resolution accepted earlier under the presidency of Metropolitan Philaret, which anathematized the ecumenical heresy… In fact, by not looking into the matter seriously and forgetting about the anathematizing of the new calendarist ecumenists that was confirmed earlier (and perhaps not having decided to rescind this resolution), our Council, however terrible it may be to admit it, has fallen under its own anathema… Do we have to think that our Hierarchical Council has entered on the path of betraying the patristic traditions, or only that out of a misunderstanding it has allowed a mistake which it is not yet too late to correct at the Nov. session in France?”[3]

That mistake was thankfully corrected some years later, and now, of those parts of the old ROCOR that have not entered into communion with the MP only the followers of Bishop Agathangel remain in the clutches of the Cyprianite ecclesiology (and not only of their ecclesiology – their apostolic succession also depends critically on the Cyprianites’ legitimacy). But Bishop Gregory’s main point remains: the Cyprianite ecclesiology is incompatible with Metropolitan Philaret’s anathema against ecumenism. So all Orthodox have to choose the one or the other, and cannot claim to be loyal to both.

Bishop Ambrose continues: “Secondly, the way that this anathema was approved, or rather not approved by the Russian Synod is altogether very peculiar. Having spoken to many bishops of the ROCOR, most of them claimed to have been unaware of the existence of this anathema until it was published, including the late Metropolitan Lavr, and this makes, at least, a curious impression.”

Metropolitan Lavr is, of course, not the most reliable witness that Bishop Ambrose could have cited! It has been reported that he died on the eve of the Sunday of the Triumph of Orthodoxy, just after ordering that this anathema should not be read in the service the next day. Surely a more reliable witness is Metropolitan Philaret himself, who sent a copy of the anathema to Fr. Anthony Gavalas of New York City, confirming that this was now official ROCOR doctrine. Nor did Metropolitan Vitaly deny its existence. In his Christmas Epistle of 1986/87 he commented on the anathema without at any time hinting that it may have been a forgery, and in 1998 his Synod reiterated it without changing its wording in any way. Why, if it was a forgery, did the ROCOR Synod never say so? The conclusion can only be: it was not a forgery, but some of the bishops did not like its clear implications…

“Thirdly,” continues Bishop Ambrose, “this anathema was actually written in Greek, and translated into English, then into Russian: this is evident from the syntax. Was it the work of the Russian bishops? No, we know where it originated… The monastery of Boston - namely Holy Transfiguration Monastery. This led to all the qualifications that were made by Metropolitan Vitaly and other ROCOR bishops when they said that the anathema refers only to the members of their own flock – “we are not anathematising anybody outside… It would thus be absurd to claim that the anathema was proclaimed with the aim of cutting all ecumenists off from the Church even if they did profess the extreme doctrines described in the text of the anathema.”

There is more than one non-sequitur in this extract. First, so what if the anathema was written by Holy Transfiguration Monastery? The important fact is that the Synod accepted the text and it became part of ROCOR’s official confession of faith. So what if the anathema were originally written in Greek? This would be relevant only if the official Russian or English versions are inaccurate in some way – which Bishop Ambrose does not claim.

Then, according to Bishop Ambrose, the fact that the anathema was originally written in Greek by HTM is the cause of the further supposed “qualifications” of the anathema by Metropolitan Vitaly and others. But this doesn’t follow. Any interpretation of the anathema – whether Metropolitan Vitaly’s or anybody else’s – is valid if, and only if, it can be shown to have a firm basis in the text of the anathema, and for no other reason. The fact that the anathema was originally written in Greek, or in HTM, is completely irrelevant. As it is, the interpretation that “it would be absurd to claim that the anathema was proclaimed with the aim of cutting all ecumenists off from the Church” cannot in any way be justified from the text, which is a perfectly general anathematization – i.e. exclusion from the Church – of all those who confess the branch theory. The attempt to interpret the anathema as applying only to members of ROCOR not only has no basis in the text but leads to absurd consequences. Thus if this interpretation were correct, an ecumenically-minded babushka in ROCOR would find herself under anathema while the Pope of Rome, the Archbishop of Canterbury, Patriarch Alexis of Moscow and Patriarch Bartholomew of Constantinople would all get off scot-free!

Immediately after this Bishop Ambrose moves to absolve Metropolitan Philaret of all criticism, saying that we should not confuse the “unclarities” in the anathema (which, as we have seen, do not exist) “with Metropolitan Philaret's uncompromising, confessional, and absolutely clear condemnation of the ecumenist heresy which he saw advancing around him, and which he expressed in his ‘open letters’”. In other words, the early Philaret – the Philaret of the Open Letters – was good, while the late Philaret – the Philaret of the Anathema against ecumenism – was, well, not exactly bad, but “unclear” – and we can blame this lack of clarity on bad advisors…

However, if we look at Metropolitan Philaret’s confessional stand from the Open Letters of the 1960s to the Anathema of 1983, we see a very clear and consistent path. The Open Letters warned the heads of the Local Churches that ecumenism was a heresy, that they were betraying the truth of Orthodoxy. However, nobody was anathematized, nor were all relations with these Churches broken at this time. However, when it became obvious that the Local Churches were not going to respond to his warning, the metropolitan moved his Synod to strengthen sanctions against them and in other ways to adopt a stricter position:

(i) In 1967 he led the ROCOR Synod of Bishops to reverse its 1964 ruling on the preservation of communion with the official Serbian Church. The decision was marked “Top Secret” and dated June 1. Early in 1970, he announced to the members of the ROCOR Synod that since the Serbian Patriarch German had chosen to serve as Chairman of the World Council of Churches, ROCOR should avoid joint prayer and service with him, while at the same time not making a major demonstration of the fact.[4]

(ii) In 1969-71 he led the ROCOR Synod into communion with the Greek Old Calendarists, accepting their confession of faith.

(iii) On March 31, 1970 he led the ROCOR Synod to condemn the MP’s decision to give communion to Roman Catholics as “contrary to the dogmatic teaching of Orthodoxy”, an act whereby the MP “itself becomes a partaker of their heresy.”[5]

(iv) In September, 1971 the ROCOR Sobor rejected the validity of the election of Moscow Patriarch Pimen, and decreed that all converts from Catholicism and Protestantism should now be received by baptism.

(v) In 1974, at the Third All-Emigration Council in Jordanville, Metropolitan Philaret moved for an official statement that the MP was graceless. According to the witness of a seminarian present at the Council, the majority of bishops and delegates would have supported such a motion. However, at the last minute the metropolitan was persuaded not to proceed with the motion on the grounds that it would have caused a schism.[6]

In the next few years, worried by the metropolitan’s steady increase of pressure for a final break with the whole of World Orthodoxy, the liberals in ROCOR under the leadership of Archbishop Anthony of Geneva fought back. However, the apostasy of World Orthodoxy could not be denied, and after the 1983 General Assembly of the World Council of Churches, meeting in Vancouver, Canada, reached new heights of anti-Christianity, the ROCOR Sobor, also meeting in Canada, anathematized ecumenism. This was the culmination and completely consistent climax of Metropolitan Philaret’s struggle, ever since he became metropolitan in 1964, to draw a firm line between Truth and falsehood, between the True Church and the false church – a line which the Cyprianites have tried to muddy ever since…

Bishop Ambrose continues with a direct attack on the anathemas against ecumenism launched by the Eastern Patriarchs in 1583, 1587 and 1593: “The 16th Century Synods anathematised the introduction of the new Papal Paschalion based on the New, Gregorian Calendar. They did not however specifically anathematise the peculiar hybrid used by the ‘Orthodox’ New-Calendarists who use the Julian Calendar for celebrating Pascha (in order to avoid the clear condemnations of those who change the Paschal calendar), but the New Calendar for the fixed feasts.”

This is sophistry. The seventh point of the 1583 Pan-Orthodox Council (which was attended by the plenipotentiary of the Russian Church) declares: “That whosoever does not follow the customs of the Church as the Seven Holy Ecumenical Councils decreed, and the Menologion which they well decreed that we should follow, but in opposition to all this wishes to follow the new Paschalion and Menologion of the atheist astronomers of the Pope, and wishes to overturn and destroy the dogmas and customs of the Church which have been handed down by the Fathers, let him be anathema and outside the Church of Christ and the assembly of the faithful…” It is obvious that not only the Papal Paschalion, but also the Papal Menologion – that is, “the new calendar for the fixed feasts” – is under anathema.

If Bishop Ambrose wishes to argue that only the combination of both the Papal Paschalion and the Papal Menologion is under anathema, and that of these two innovations only the Papal Paschalion is really serious, he has to answer the question: why did they not say that? Why, on the contrary, do the Eastern Patriarchs give the clear impression that both innovations are equally anathematized? If only the Paschal Paschalion was a really serious innovation, why was it necessary for the Greek Old Calendarists to break away from the new calendarists, since the new calendarists still retained the Orthodox Paschalion? And why have so many Orthodox hierarchs understood the Patriarchs to have anathematized the new Menologion if in fact they meant something different?

Thus Archbishop Theophan of Poltava, Rector of the St. Petersburg Theological Academy, Tutor of the Royal Family and Deputy First-Hierarch of ROCOR writes: “Through the labours of this [1583] Council there appeared: a Conciliar tome, which denounced the wrongness and unacceptability for the Orthodox Church of the Roman calendar, and a canonical conciliar Decree – the Sigillion of November 20, 1583. In this Sigillion all three of the above-mentioned Patriarchs with their Synods called on the Orthodox firmly and unbendingly, even to the shedding of their blood, to hold the Orthodox Menaion and Julian Paschalion, threatening the transgressors of this with anathema, cutting them off from the Church of Christ and the gathering of the faithful…

“In the course of the following three centuries: the 17^th, 18^th and 19^th, a whole series of Ecumenical Patriarchs decisively expressed themselves against the Gregorian calendar and, evaluating it in the spirit of the conciliar decree of Patriarch Jeremiah II, counselled the Orthodox to avoid it…

“Question. Is the introduction of the new calendar important or of little importance?

“Answer. Very important, especially in connection with the Paschalion, and it is an extreme disorder and ecclesiastical schism, which draws people away from communion and unity with the whole Church of Christ, deprives them of the grace of the Holy Spirit, shakes the dogma of the unity of the Church, and, like Arius, tears the seamless robe of Christ, that is, everywhere divides the Orthodox, depriving them of oneness of mind; breaks the bond with Ecclesiastical Holy Tradition and makes them fall under conciliar condemnation for despising Tradition…

“Question. How must the Orthodox relate to the new calendarist schismatics, according to the canons?

“Answer. They must have no communion in prayer with them, even before their conciliar condemnation…

“Question. What punishment is fitting, according to the Church canons, for those who pray with the new calendarist schismatics?

Again, in a letter to Metropolitan Epiphanios of Cyprus dated September 20, 1975, Metropolitan Philaret wrote: “It is obvious to all that the calendar innovation caused a schism in the Greek Church in 1924, and the responsibility for the schism weighs exclusively on the innovators. This is the conclusion that will be reached by anyone studying the Patriarchal Tomoi (as that of 1583)…” Since the calendar schism of 1924 affected only the Menologion, and not the Paschalion, it is evident that Metropolitan Philaret, following the supposedly “extremist” Greek Old Calendarists and not the Cyprianites, regarded the 1583 Council as expelling the new calendarists from the Church…

Bishop Ambrose continues his attack on the Pan-Orthodox anathemas as follows: “There is one last aspect to this matter that should be mentioned: all three Synods appear to be saying exactly the same thing. If one Synod had made a definitive and binding pronouncement, then why, after just a few years did another synod need to be called to make the same pronouncement? And why, a few years after that, yet a third? Also, the texts that have been preserved are in demotic Greek – very demotic Greek – and it is a very peculiar thing for an Ecumenical Patriarch to put out such an important encyclical in demotic Greek. Conceivably there was a text in church Greek which has been lost.”

This is really scraping the bottom of the barrel… Why are anathemas repeated? For the same reason that we repeat the same Gospel cycle every year, and the Beatitudes every Sunday: Because they are important!

As for the fact that the encyclical is written in demotic Greek, what possible bearing can this have on the validity of the thought contained in it? If, as Bishop Ambrose hints, following the founder of the new-calendarist schism, “Archbishop” Chrysostomos Papadopoulos, the text of the anathemas is a forgery by someone who wrote only demotic Greek, why was this not pointed out by anyone for over three hundred years? Why, even as late as 1919 (that is, five years before he changed the calendar), did Chrysostomos Papadopoulos himself declare that if he adopted the new calendar he would become a schismatic? The vital fact is that the Orthodox Church has accepted the thought expressed in the anathemas as corresponding to her own thought – and the Church has the mind of Christ. If new calendarist schismatics, or their old calendar fellow-travellers, choose to cast doubt on an event or fact that the Church has accepted for hundreds of years, this should not affect those who trust the Church more than their own or others’ fallen reasoning.

Bishop Ambrose continues, answering the question whether only the 1848 Epistle of the Eastern Patriarchs should be taken seriously with regard to the new calendar: “Yes certainly, but the others can also be taken seriously but with some reservations. They are not a decision of an ecumenical council where we have the original text and we know when it was done and why.” So according to Bishop Ambrose only anathemas issued by Ecumenical Councils, and of which we have the original text, can be accepted wholeheartedly. That rules out all Church Councils without exception since 787, the date of the Seventh Ecumenical Council, including: the 1054 Local Council that anathematized the Roman Catholics, the fourteenth-century Councils that anathematized the Barlaamites, the sixteenth-century Pan-Orthodox Councils, the 1918 Local Council that anathematized the Bolsheviks, the 1923 Local Council that anathematized the renovationists, the Catacomb Church Councils that anathematized sergianism, the decisions of the True Orthodox Church of Greece in 1935, 1950, 1974 and 1991 that declared the new calendarists to be graceless, the 1983 Local Council that anathematized ecumenism, its reiteration in 1998... It looks as if the all the most important decisions of the higher levels of the Orthodox Church for the last 1200 years must be placed under doubt if we are to accept the Cyprianite thesis.

Perhaps, Bishop Ambrose concedes, some of these decisions should be “taken seriously”: but only with “reservations” – reservations that enable him to escape those consequences that he finds personally unpalatable. Indeed, so resourceful are the Cyprianites in finding excuses for not really taking seriously the most important decisions of the Orthodox Church hierarchy that one begins suspect that they may have a problem with the concept of ecclesiastical anathematization in general. However, such a drastic conclusion is unnecessary: it is sufficient to point out that that the Cyprianites specifically attack only those anathemas – whether by Russian bishops or Greek bishops, whether in modern times or ancient times – that make their own “loving” attitude to the new calendarists and ecumenists impossible.

But the Cyprianite position does have important general consequences, especially when one remembers that they have rejected the right of any other Synod to judge them. Thus they regard themselves as belonging to the Church of Greece, and yet reject the claim not only of the Greek new calendarist hierarchy but also of the Greek Old Calendarist hierarchies to judge them. Perhaps they consider only ROCOR, which resurrected the Greek Old Calendarist hierarchy in 1969, to be their judges? No: they prefer to stand in judgement over ROCOR. Thus last year, having rejected all the (non-MP) Russian bishops who remained faithful to the confession of Metropolitan Philaret, they chose the one bishop who rejects that confession, Agathangel of Odessa, proclaimed him the only true ROCOR bishop, and then ordained further uncanonical bishops with him!

This disastrous invasion into the affairs of the Russian Church shows that the apparent modesty and caution of the Cyprianites when assessing the rights of Orthodox bishops to anathematize heretics, or simply summon other Orthodox bishops to judgement, is distinctly one-sided. If their “stablemates” in the Greek Old Calendarist hierarchy call them to judgement, they say: “That’s none of your business; you cannot judge us.” If, on the other hand, the opportunity presents itself for them to interfere into the affairs of the Russian Church, ascribing to themselves the powers that could only belong to the future All-Russian Sobor, they jump in with both feet…

It should be noted also that in May, 2008 the Agathangelite hierarchy, having steadfastly refused to condemn the MP or ROCOR-MP (and even praising Metropolitan Lavr as a holy hierarch), effectively declared all the True Orthodox Russian hierarchies – the Vitalyites, the Suzdalites and the Tikhonites – to be graceless schismatics. No murmur of protest has so far been heard from their Cyprianite “sister-church” – in spite of the Cyprianites’ refusal to accept decisions of this kind by any except Ecumenical Councils. So we must assume that the Cyprianite-Agathangelite coalition is now committed to the position that the MP and ROCOR-MP (the Lavrites) have grace, but that the True Orthodox Russians are outside the Church!…

So who now is “usurping the place of God”? Who now, in the exquisite phrase of Professor-Archbishop Chrysostomos, is failing to act “in perfect balance within the dual truths of confessional exactitude and pastoral love”? While we wait (and it may be a long wait) for an answer to this question, let us recall the words of the Lord about him who seeks to extract the mote from his brother’s eye while failing to see the beam in his own (Matthew 7.5)…

Finally, we conclude, contrary to the Cyprianites, that the power of a council of bishops to judge another bishop does not depend on its ecumenical status, nor on its locality, nor on the language in which it is spoken, but on the Orthodoxy of the bishops who compose it – and on that alone. For it is God Who judges bishops in the first place: He then inspires those bishops who are Orthodox to proclaim His judgements to the world. So the power of excommunication and anathema held by the hierarchs of the Church is not held independently of God’s judgement, but strictly in consequence of it and in obedience to it. That is why heretics are “pseudo-bishops” even before a synod of bishops has condemned them, as the 15^th Canon of the First-and-Second Council of Constantinople declares – for God has already judged them. As St. Dionysius the Areopagite writes: “Insofar as the [hierarch] makes known the judgements of God, he has also the power of excommunication. Not indeed that the all-wise Divinity gives in to his every unthinking impulse, if I may so speak with all reverence. But the hierarch obeys the Spirit Who is the source of every rite and Who speaks by way of his words. He excommunicates those unworthy people whom God has already judged. It says: ‘Receive the Holy Spirit. If you forgive the sins of any, they are forgiven; if you retain the sins of any, they are retained.’ And to the one enlightened by the sacred revelation of the All-Holy Father it is said in Scripture: ‘Whatever you bind on earth shall be bound in heaven, and whatever you loose on earth shall be loosed in heaven.’ Thus [Peter] himself and all the hierarchs like him have had the judgement of the Father revealed to them, and, being themselves men who provide revelation and explanation, they have the task of admitting the friends of god and of keeping away the ungodly. That sacred acknowledgement of God came to him, as Scripture shows, not on his own, not from a flesh-and-blood revelation, but as something from the understanding and under the influence of the God Who initiated him into what he knew. Similarly, God’s hierarchs must use their powers of excommunication, as well as all their other hieratic powers, to the extent that they are moved by the Divinity which is the source of every rite. And everyone else must obey the hierarchs when they act as such, for they are inspired by God Himself. ‘He who rejects you,’ it says, ‘rejects Me’.”[8]

[1] “The Absolute Primacy of Orthodoxy and the Exclusivity of Christ”, June 21, 2008.

[3] Bishop Gregory (Grabbe), “The Doubtful Orthodoxy of the Group of Metropolitan Cyprian”, in “Arkhierejskij Sobor RPTsZ 1994 goda: Istoria Prinyatia Russkoj Zarubezhnoj Tserkoviu Yereticheskoj Ekkleziologii Mitropolita Kipriana”, Sviataia Rus’, 2003; Vernost, 98, December, 2007.

[4] The metropolitan’s co-worker in this matter was Archbishop Averky, who on September 14/27, 1967 wrote to him: “With regard to the question of the Serbian Church, whose Patriarch German is a stooge of the communist Tito, as the Serbs themselves are convinced, calling him ‘the red patriarch’. We have heard this from many clergy and laity who have fled from Serbia. How can we recognize, and have communion in prayer with, ‘the red patriarch’, who maintains the closest friendly relations with red Moscow? Cannot our Hierarchical Council make erroneous decisions? Do we in the Orthodox Church have a doctrine about the infallibility of every Council of Bishops?”

[5] Archbishop Averky commented on this decision: “Now, even if some entertained some sort of doubts about how we should regard the contemporary Moscow Patriarchate, and whether we can consider it Orthodox after its intimate union with the enemies of God, the persecutors of the Faith and Christ’s Church, these doubts must now be completely dismissed: by the very fact that it has entered into liturgical communion with the Papists, it has fallen away from Orthodoxy and can no longer be considered Orthodox.” (Contemporary Life in the Light of the Word of God: Sermons and Speeches (1969-1973), volume III, Jordanville, p. 216).

[7] Archbishop Theophan, “Kratkie kanonicheskie suzhdenia o letoschislenii” (Short canonical judgements on the calendar), in V.K., Russkaia Zarubezhnaia Tserkov’ na Steziakh Otstupnichestva (The Russian Church Abroad on the way to Apostasy), St. Petersburg, 1999, pp. 29-30 ®.

Rarely does the Rite of Orthodoxy, which is now being performed, take place without censures and reproaches on somebody's part. And no matter how many sermons are given explaining that the Church here acts wisely for the salvation of her children -- still the malcontents just keep repeating their line. Either they do not listen to the sermons, or these sermons do not strike home as regards the latter's perplexities, or perhaps they have formed their own conception of this rite and do not want to abandon it, no matter what you tell them.

To some people our anathemas seem inhumane, to others constricting. Such charges might be valid in other situations, but there is no way they can apply to our Rite of Orthodoxy. I will clarify for you briefly why the Church acts thus, and I think you yourselves will agree with me that in so doing, the Church acts wisely.

What is the holy Church? It is a society of believers, united among themselves by a unity of confession of divinely revealed truths, by a unity of sanctification by divinely established Mysteries, and by a unity of government and guidance by God-given shepherds. The oneness of confession, sanctification, and administration constitutes the rule of this society, which is obligatory for anyone who joins it. Membership in this society is contingent upon accepting this rule and agreeing with it; remaining in this society is contingent upon fulfilling it. Let us see how the holy Church grew and how it continues to grow. The preachers preach. Some of the listeners do not accept the preaching and leave; others accept it and as a result of accepting it are sanctified by the holy Mysteries, follow the guidance of the shepherds, and thus are incorporated into the holy Church -- they are churched. That is how all the Church's members enter her. In entering her, they are mingled with all her members, they are united with them, and they remain in the Church only as long as they continue to be one with them all.

From this simple indication regarding how the Church is formed, you can see that as a society, the holy Church came to be and continues to exist just like any other society. And so regard it as you would any other, and do not deprive it of the rights belonging to any society. Let us take, for example, a temperance society. It has rules which every member must fulfill. And each of its members is a member precisely because he accepts and abides by its rules. Now suppose that some member not only refuses to abide by the rules but also holds many views completely opposed to those of the society and even rises up against its very goal. He not only does not himself observe temperance but even reviles temperance itself and disseminates notions which might tempt others and deflect them from temperance. What does the society ordinarily do with such people? First it admonishes them, and then it expels them. There you have an anathema! No one protests this, no one reproaches the society for being inhuman. Everyone acknowledges that the society is acting in a perfectly legitimate manner and that if it were to act otherwise, it could not exist.

So what is there to reproach the holy Church for when she acts likewise? After all, an anathema is precisely separation from the Church, or the exclusion from her midst of those who do not fulfill the conditions of unity with her and begin to think differently from the way she does, differently from the way they themselves promised to think upon joining her. Recollect how it happened! Arius appeared, who held impious opinions concerning Christ the Savior, so that with these notions he distorted the very act of our salvation. What was done with him? First he was admonished, and admonished many times by every persuasive and touching means possible. But since he stubbornly insisted upon his opinion, he was condemned and excommunicated from the Church -- that is, he is expelled from our society. Beware, have no communion with him and those like him. Do not yourselves hold such opinions, and do not listen to or receive those who do. Thus did the holy Church do with Arius; thus has she done with all other heretics; and thus will she do now, too, if someone appears somewhere with impious opinions. So tell me, what is blameworthy here? What else could the holy Church do? And could she continue to exist if she did not employ such strictness and warn her children with such solicitude about those who might corrupt and destroy them?

Let us see -- what false teachings and what false teachers are excommunicated? Those who deny the existence of God, the immortality of the soul, divine providence; those who do not confess the all-holy Trinity, Father, Son and Holy Spirit, the One God; those who do not acknowledge the divinity of our Lord Jesus Christ and our redemption by His death on the Cross; those who reject the grace of the Holy Spirit and the divine Mysteries which bestow it, and so forth. Do you see what manner of issues they touch upon? These are issues which are the very reason the holy Church is the Church, principles upon which she is founded and without which she could not be that which she is. Therefore those who rise up against such truths are to the Church what those who make attempts against our lives and our property are to us in our daily life. Robbers and thieves, after all, are nowhere permitted to carry on freely and go unpunished! And when they are bound and handed over to the law and to punishment, no one considers this to be inhumane or a violation of freedom. On the contrary, people see in this very thing both an act of love for man and a safeguard for freedom -- with regard to all the members of society. If you judge thus here, judge thus also concerning the society of the Church. These false teachers, just like thieves and robbers, plunder the property of the holy Church and of God, corrupting her children and destroying them. Does the holy Church really err in judging them, binding them, and casting them out? And would it really be love for man if she regarded the actions of such people with indifference and left them at liberty to destroy everyone else? Would a mother permit a snake to freely crawl up to and bite her little child, who does not understand the danger? If some immoral person were to gain access to your family and begin tempting your daughter, or your son -- would you be able to regard their actions and their speeches with indifference? Fearing to gain a reputation for being inhumane and old-fashioned, would you tie your own hands? Would you not push such a person out the door and close it against them forever?! You should view the actions of the holy Church in the same way. She sees that individuals of corrupt mind appear, and corrupt others -- and she rises up against them, drives them away, and calls out to all those who are her own: Beware -- so-and-so and such-and-such people wish to destroy your souls. Do not listen to them; flee from them. Thus she fulfills the duty of motherly love, and therefore acts lovingly -- or as you put it, humanely.

At the present time, we have a proliferation of nihilists, spiritists and other pernicious clever ones who are carried away with the false teachers of the West. Do you really think that our holy Church would keep silence and not raise her voice to condemn and anathematize them, if their destructive teachings were something new? By no means. A council would be held, and in council all of them with their teachings would be given over to anathema, and to the current Rite of Orthodoxy there would be appended an additional item: To Feyerbach, Buchner, and Renan, to the spiritists, and to all their followers -- to the nihilists - - be anathema. But there is no need for such a council, and there is no need either for such an addition. Their false teachings have already all been anathematized in advance in those points where anathema is pronounced to those who deny the existence of God, the spirituality and immortality of the soul, the teachings concerning the all-holy Trinity and concerning the divinity of our Lord Jesus Christ. Do you not see with what wisdom and foresight the holy Church acts when she makes us perform the present proclamation and listen to it? And yet they say, "This is outdated." It is precisely now that it is relevant. Perhaps 100 years ago it was not relevant. But one must say concerning our time, that if a Rite of Orthodoxy did not as yet exist, it would be needful to introduce one, and to perform it not only in the capital cities but in all places and in all churches: in order to collect all the evil teachings opposed to the Word of God, and to make them known to all, in order that all might know what they need to beware of and what kind of teachings to avoid. Many are corrupted in mind solely due to ignorance, whereas a public condemnation of ruinous teachings would save them from perdition.

Thus, the Church excommunicates, expels from her midst (when it is said, "Anathema to so-and-so", that means the same thing as, "So-and-so: out of here"), or anathematizes for the same reason that any society does so. And she is obliged to do this in self-preservation and to preserve her children from destruction. Therefore there is nothing blameworthy or incomprehensible about this present Rite. If anyone fears the act of anathema, let him avoid the teachings which cause one to fall under it. If anyone fears it for others, let him restore him to sound teaching. If you are Orthodox and yet you are not well disposed toward this act, then you are found to be contradicting yourself. But if you have already abandoned sound doctrine, then what business is it of yours what is done in the Church by those who maintain it? By the very fact that you have conceived a different view of things than that which is maintained in the Church, you have already separated yourself from the Church. It is not inscription in the baptismal records which makes one a member of the Church, but the spirit and content of one's opinions. Whether your teaching and your name are pronounced as being under anathema or not, you already fall under it when your opinions are opposed to those of the Church, and when you persist in them. Fearful is the anathema. Leave off your evil opinions. Amen.

"Let not the Symbol of Faith be set aside…but let it remain unchanged: and let every heresy be given over to anathema…"

"Let no one be permitted to bring forward, or write or compose a different faith besides that defined by the holy Fathers who assembled with the Holy Spirit in the city of Nicaea. And whoever dares to compose a different faith, or present, or offer [one] to those wishing to turn to the knowledge of the truth…let such, if they be bishops or belong to the clergy, be alien bishops from the episcopate, and clerics from the clergy--and if they be laymen, let them be given over to anathema."

Pronouncement of the Council of Bishops of the Russian Orthodox Church Outside Russia, 1983, signed by all the Bishops, to be permanently added at the end of the Anathemas listed in the "Rite of Orthodoxy," celebrated on the First Sunday of the Great Fast, the Sunday of Orthodoxy:

To those who attack the Church of Christ by teaching that Christ's Church is divided into so-called "branches" which differ in doctrine and way of life, or that the Church does not exist visibly, but will be formed in the future when all "branches" or sects or denominations, and even religions will be united into one body; and who do not distinguish the Priesthood and Mysteries of the Church from those of the heretics, but say that the baptism and eucharist of heretics is effectual for salvation; therefore, to those who knowingly have communion with these aforementioned heretics or who advocate, disseminate, or defend their heresy of ecumenism under the pretext of brotherly love or the supposed unification of separated Christians, Anathema!

On June 12 of this year in Fidelity No. 109 an open letter from Dr. Vladimir Moss to Very Rev. Fr. Valery Lukianov appeared. You wrote that the content of that letter was not proper.

Dr. Moss is known in the Orthodox Church through his many books and articles as a defender of the true Orthodoxy against secularism, ecumenism, sergianism and Papism. I do not think that there is much of which he can be accused; Orthodox believers should be thankful to the Lord that he is among those who defend the Teaching of Christ against the diabolical forces. He has from beginning, as have many clergy and laity, warned about the tragedy that occurred when President Putin, following the example of Stalin exercised control over the Church in the Russian Federation. It was Dr. Moss, who compiled and published articles and the first volume, of several to follow, about the new martyrs during the Soviet era, and he warned about the evil that can overcome the Free World by accepting the neocommunist church in the RF as the True Church of Christ.

Orthodox Church members know that the Church was delegated by Christ to the Bishops and priests, to lead people to the salvation of their souls; they are the “sheep” according to Christ’s Teaching. But obedience to clergy is only obligatory as long as they follow the True Teaching. At times clergy go astray, for example, by agreeing to unia in Lyons (1274), Florence (1438-45), and Brest (1596). And sometimes Bishops, for their own benefit, not that of Christ’s Church or under political pressure, agree to “unias” Copts (1741), Ethiopians (1846), Malankarese (1930), Syrians (1781), Albanians (1628), Bulgarians (1861), Georgians (1861), Greeks (1829), Hungarians (1646), Roumanians (1697), Carpatho-Russians (1640), Serbs and Croatians (1611) and many more. All the above unias were not accepted by the Orthodox people since these unias introduced non-Orthodox dogma and teaching into the Church. It was some Bishops who broke Fidelity to the Church of Christ! And in every case the Orthodox people (the sheep) refused to follow archpastors who were leading them into the dens of lions or wolves. The true sheep of Christ, instead of blindly following these traitorous Bishops, resisted them, and suggested that such Archpastors should go away. And true pastors such as Mark of Ephesus always appeared for the people's salvation and the Church at the end was always triumphant.

In Russia in 1926, Metropolitan Sergius agreed to a concordat and unia with the godless government of the Soviet Union. Thousands of laity did not follow his example, preferring martyrdom for Christ. The same “archpastor” in 1943 accepted an appointment from Stalin as a “patriarch”. And again many people in Russia and in Exile did not accept the state controlled church of the MP but proclaimed the changes introduced there as anathema. The Metropolitans, the Bishops, the clergy and the laity of ROCOR were against sergianism and ecumenism. All believers of ROCOR were told by their pastors about the evil that comes from the new heresies of the MP.

When “unia” with the MP was proposed, Bishops, clergy and laity expressed their opposition. The unia of ROCOR and MP was supported by Putin in the political interests of the State. For some reason some clergy and several Bishops expressed their wish and joy to be united with the MP and on 17 May of last year the unia was signed in Moscow.

People of Russian descent in North America and other countries expected that their pastors including Fr. Valery Lukianov, who was highly respected and who expressed opposition to the unia, would follow what he had been teaching people. But to their dismay he capitulated for unknown reasons, bringing division and quarrels not only to his own family but also to his parishioners.

The anathema against ecumenism has been proclaimed every year on the Day of Triumph of Orthodoxy in all cathedrals of the ROCOR. This was the decision of the Church; there is no basis for Your opinion that acceptance of this anathema was an “usurpation of God’s power”. There is no need to list many other anathemas proclaimed by Church councils in the past such as that against the teachings of Arias. Are these anathemas also, in your Eminence’s opinion, an “usurpation of God’s power”?

You state that “anathema” was expressed without love. Did those Bishops who signed agreements for “unia” have love for Christ and fulfill their obligation to the “sheep” entrusted to them?

Your Eminence! the “sheep” hate and refuse the Soviet leadership of Christ’s Church. They will reject those who lead them from Christ, who lead them to the lions and wolves, to a world order that is the prelude to the kingdom of the Antichrist.

You wrote about intolerance within the ROCOR because of its anathema against ecumenists. But it is Christ Himself who said “Think not that I am come to send peace on earth: I came not to send peace, but a sword” (Mat. 10: 34). Therefore it is the duty of every Christian to fight evil. And according to the teaching of the Orthodox Church, heresies must be fought. There can be no compromise!

Since Your Eminence speaks about love, there are many Orthodox clergy and laity around the world, members of ROCOR, who refused to be in administrative obedience to the MP. There are even several Bishops! But are they showing to the clergy and faithful an example of Christian love? Clergy and people are seeking unity - to be again as before a united Church. But where is the obstacle to unity? Some Bishops (Agafangel, Andronik, Andrey and Vladimir) do not want to sit at the same table with Bishop Stefan or each other and achieve unity in ROCOR! They each claim to be the only one who has the right to be head of the Church! For the majority of laity it makes little difference who of these Bishops will be elected as First Hierarch of ROCOR. For laity, the most serious questions now are of what persuasion will be the person who baptizes, who weds, who gives them the last rite-will it be a clergy who follows the True Orthodox teaching? Disunity in ROCOR did not come from laity but from Bishops. It is the sin of the clergy who signed unia with the MP. The result is that many laity reject such scandal and now worship with Protestants or even attend non- Christian religious organizations. And what has the clergy done for the last several years? They have had endless conferences and debates forgetting their parishes and dioceses.

It seems that Your opinion is not expressed on behalf of the entire Greek Church but is your private opinion as is written by Dr. Vladimir Moss. We live here, not in Putin’s Russian Federation. Therefore we are not afraid to indicate to our pastors who err as we do, especially when they bring examples which are not from Holy Scripture, or the Lives of Saints, but from the Greek Mythology – the oracles of Delphi.

It would be a great service to the Church, to all clergy and laity if You would call those bishops who lead little enclaves of the ROCOR to sit down together, united in love for Christ and his whole Church.

The “sheep” have teeth and they, at the present time have the will to fight for Christ’s Church. They are barring their teeth to those who left them to the predators. And those pastors who lost the trust of the laity should recognize that it is hard to earn it back.

I hope to hear Your Eminence’s opinion on resolving the current difficulties that exist among the Church hierarchy.

Before participating in any so-called elections, every Russian has to familiarize himself with that, which has been amicably hidden from him by all the electioneering hawkers. And not only do they conceal the fact that our Lord has already indicated a better, heaven-like form of organization for living on earth, but that our people have long ago and everlastingly made their choice in favour of God’s establishment, thereby forever binding themselves and their descendants with a devoted sobornal (conciliar) vow. Nearly 4 centuries ago, a Church-State Council confirmed the perpetual rule of the God-chosen house of the Romanovs, headed by Mikhail Feodorovich, nephew of the first Russian Tsarina – Anastasia Romanov.

With the power of God’s grace, which the people received through the God- appointed Tsar, the terrifying turmoil that raged in Russia at that time, was brought to an end and peace and order re-established among the populace, while the enemies and envious powers to be were put to shame.

With the assent of all the Russian people, reflected on the basis of the decision passed by the Assembly of the Land Council, the autocratic rule of Mikhail Feodorovich and his successors from the house of Romanov, over all of the Russian lands and its people, was validated in perpetuity. The Document of Conciliar Confirmation, yielded forever all the subjects throughout the length and breadth of the Nation to the absolute and salutary guidance and protection of the Tsar, as well as binding every subject to an unconditional obedience to His Autocratic Will.

No doubt, every Russian without exception should know by heart the contents of this unique document, which reveals the real heavenly core of Russia.

This is the Confirming Document of the Great Moscow Assembly of the Land Council, passed on the 21st February, 1613:

“The Lord has sent His Holy Spirit into the hearts of all Orthodox Christians, so that they may exclaim in one voice to You, Great Monarch Mikhail Feodorovich, to be our Monarch, Tsar and Grand Duke of Vladimir, over Moscow and all the dominions of the Russian Realm.

Everybody has kissed the Life-giving Cross and gave an oath: to the Great Monarch, God honoured, God chosen and God loved, Tsar and Grand Duke Mikhail Feodorovich, Absolute Ruler of Russia, and to the Most Orthodox Tsarina and Grand Duchess, and to Their Royal Children, which God will grant in the future, that in serving Them with our faith and truth, with all our hearts and minds, they will lay down their souls and lives.

It is decreed that the God-chosen Tsar, Mikhail Feodorovich Romanov, be the progenitor of the Rulers of Russia from generation to generation, and be solely responsible for His actions before the One Heavenly Tsar.

And whoever goes against the Conciliar mandate – be it a Tsar, a Patriarch or any other person, may he be cursed in this life and in the next, and excommunicated from the Holy Trinity.

And besides the Monarch, Tsar and Grand Duke Mikhail Feodorovich, Absolute Ruler of Russia, and Royal Children which will be sent to the Tsars by God, no other Tsar shall be wanted or be sought after from any type of people, and if anyone seeks to inflict evil, then we Boyars, and High Aristocracy, and officials, and visitors, and the Boyars’ children, and all types of people, shall stand as one throughout the whole land against such a traitor.

Having read this Confirmed Document at the Great All-Russian Council, and having listened to its confirmation for perpetuity – let it remain so in its entirety as written in this Confirmed Document. If anyone doesn’t want to abide by this Conciliar Code, leave him to God. And if he begins to speak against it, spread rumours among the people – even if he is from the clergy, or from the boyars, from the Royal senate or military, or from the common people, irrespective of his rank; in accordance with the sacred rules of the Holy Apostles and the 7 Ecumenical Councils – Holy Fathers and Local Fathers, and according to the comprehensive Conciliar Code – he will be expelled. He will also be excommunicated from God’s Church and deprived of Holy Communion, because he is a schismatic from God’s Church and the whole of Orthodox Christianity, mutineer and a wrecker of the Law of God, and consistent with the Tsar’s Laws, we and the whole blessed Council will not resign ourselves to his act - let there be no blessing upon him now and forever.

Let all that is written in it be firm and permanent in future years, from generation to generation, and let not one line be changed.

At the Council, there were authorities from the Moscow State and all the towns of the Russian nation, including: Metropolitans, Archbishops and Archimandrites, the whole blessed Council, Boyars, various court officials, councilors, ministers, residents, noblemen from all the towns, officers from Streltsy military unit, Cossack atamans (heads), soldiers and Cossacks, tradesmen and merchants, representatives from townspeople throughout the whole Russian nation. The Document is personally signed by all of them.

This composed and written Document has been affirmed by the hand and seal of our Great Monarch, our Tsar and Grand Duke Mikhail Feodorovich, Absolute Ruler of all Russia, reigning from the city of Moscow, in the first summer of his reign, being 7121 years from Creation”.

“This solemn and at the same time awesome document”, writes Fr.Theodosis (Kashin) of the Caucasus, “binds by oath to the Tsars from the house of Romanovs, not only our ancestors that have formulated it, but all of us – their descendants – until the end of time.

Many God-pleasers – both in times of the Old and New Testaments – honoured vows made by their parents on their behalf before they were born; likewise, we too are bound by this documented vow. Honouring this promise given under oath by our forefathers, is an assurance of our welfare as stated by God – both here on earth as well as eternally in Heaven. At the same time, the opposite applies – its non-observance is a great sin before God, which carries serious punishment as the Russian revolution had shown”.

Not only those that have participated openly or clandestinely in the revolution are excommunicated from the Church and damned, but all those that had expressed sympathy for the February-October mutiny and enjoyed the fruits of its bloody success.

Just as the traitorous generals, ministers and Duma members, “blessed” by the clergy, together with the faithless silence of the people, refused to serve the Tsar, thereby forcibly snatching his abdication because it became impossible for him to govern, there were immediate and evident calamitous beginnings throughout Russia: discord, famine, epidemics, sickness, murders, godless violence against the Church, deaths of countless martyrs and Tsar’s servants for Christ. This frightening miracle of God’s wrath was repeated – repeated before the eyes of everyone so that we may understand that our ancestors had given an eternal vow to God to faithfully serve our Orthodox Monarchs – for our welfare, for the benefit of us – their progeny, so that we may realise that there is only one path toward the return of a God-pleasing and peaceful life. We must repent our mindlessness and re-establish in the hearts of each one of us, a holy and inviolable strength of our all-Russian blessing of our forefathers in 1613. The call for us to do this comes not only from the Saints of Russia, but from plain common sense, based on the bitter experience of the revolution.

This Confirmed Document to every Russian is akin to a parent’s blessing – eternally sacrosanct. It clearly states what every Russian should cherish as a halidom: his Faith, his Tsar and his Motherland.

It was as early as in 19th century that Saint Theophan the Recluse pre-warned: “ The fundamental elements of a Russian life are expressed in the habituated words: Orthodoxy, autocracy, national character (i.e. Church, Tsar and Kingdom). This is what has to be preserved! And when there is a change in these fundamentals, the people cease being Russian, because they lose the holy tri-coloured symbol”.

The black-gold-white banner – the only state flag in Russia’s history – symbolizes the centuries-old Russian Orthodox ideology: God, Tsar, Russia! The golden grace of the Holy Spirit, which reposes upon the head of the God-anointed Tsar, is depicted on the banner between the Incomprehensible Creator and the Russian white Tsar.

The Orthodox Sovereign is a charismatic head of God’s people and as Tsar, benignly joins the earthly realm with the Heavenly one. So having banished her Father, can our native land cry out: “God is with us”?! To many who have lost their Russian faith, the very question of their existing state of orphanhood and homelessness, would not be comprehended by them.

Once again, Christians are receiving authority in their native holy Land, but not as a result of their struggle for it, because to battle for power is essentially sinful. It is as a result of the struggle for the triumph of God’s truth on earth, as a victory of Gospel’s morals over earth’s mercenary machinations.

There are only two types of authority: the primordial God-established undivided authority, and the later experimental ones that followed with the destruction of the former. Saint Philaret of Moscow writes that “in spite of the very explicit teachings of the first, true, God-inspirited Christian teachers that authority comes from God (Rom. 13:1), some in the Christian world decided to teach that authority comes from the people. I don’t think they would choose to indicate that the mass of fugitives and brigands are the primal and perfect examples of human society” (45;11).

After all, it’s quite obvious that the republican-democratic system encourages all those that are tempted to struggle for authority, because the “freedom” under it would be expressed in the liberation of individuals from the restraining fundamentals of Christian morals. Under democracy, the Church ceases to be a general moral authority, because secular laws equalize Her with satanism. And to achieve a higher level of possibilities where sin and evil can triumph even greater, a communist order is established. Under this system, sin doesn’t share equal secular rights with Christianity, but endeavours to secure a religious-controlling position so that it can persecute it.

If under the republican-democratic system, the growth of sin emerges in the form done deals with one’s conscience through the demands of avaricious egoism, then under the communist conditions, the accomplishments of sin are seen in the readiness to sacrifice economic well-being, for the opportunity to inflict evil to your neighbour. Under this regime, the capacity to hate by all levels of the community, the compulsion of envy and the lust for power of a collective anti-christ is exploited by it.

This is the moral meaning of these two opposites of governmental systems, two representations of government rule – but more accurately, opposition to God by methodically exposing the evil nature from the maximum amount of people – to their eternal damnation.

Loving us and showing paternal concern for our Welfare, our fathers have foreshadowed and handed down for us not to undergo the same bitter experience, which they went through. Our Lord the Sustainer, had inspirited our devout ancestors to give an oath of fidelity to His Anointed Tsars, not only for their generation but for all their descendants, who apparently in the future would not be able to perform this act of conciliar unification in Christ.

Through the inspiration of the Holy Spirit, the Orthodox Russian people - seeing the ascetic ideals and moral strength in Autocracy - have committed themselves to a God-united council and acknowledged the Russian Tsars’ eternal authority over them. Coming to a sober realization of their extremely weak and unsteady situation, our people voluntarily refused for evermore the sinful self-willfulness by fully limiting the freedom of the citizen with God’s will – through obedience and submission to the Tsar.

Thus, the Conciliar Document being a Church-Government act containing the confirmation of the Romanov Dynasty being God-chosen to rule, is in fact a spiritual-judicial document that encumbers Mikhail Feodorovich and his progeny with full Autocratic authority over the whole of the Russian Dominion. At the same time, it embodies an oath of allegiance, a promise on oath or an obligation by the whole Russian people, to guard this Authority in its entirety and inviolability, obeying it without the slightest doubt or hesitation.

Our Christian conscience tells us that the promise given by the Russian people, on behalf of themselves and their progeny, remains mandatory in perpetuity. This applies not only to the intrinsic, Orthodox population, but also to the general heterodox and non-indigenous citizens of Russia – “of all Russian lands”.

As the sole legal instrument of re-establishing the God-sanctioned Authority during the period of unsystematic rule, the Church-State Council of 1613, reflected the deep national conviction that the hereditary Autocracy of our Sovereigns is very sacred, an object of our political faith, our Russian dogma, the sole reliable bulwark against future internal and external calamities. The following words of Patriarch Hermogenes, holy guardian of legitimate authority, are not idle ones and are still resonating to this day: “I bless all the faithful Russian people that have arisen in defence of our Faith, Tsar and Motherland, and I damn you – the traitors”.

The Holy Fathers have taught that a willful approach of the mob toward the form and structure of Russia’s government is – in essence – theomachy!

A didactic example of the corrupted principle of democratic colleagueship, can be seen through an event outlined in the New Testament.

“Power given from above” (John 19:11) Pilate offered the people to make a choice in favour of re-establishing the legitimate hereditary authority, saying: “Behold your King!” (John 19:14), “”Do you therefore want me to release to you the King of the Jews?” (John 19:39). Whereas the preparation for this selection consisted of simply “the chief priests and elders persuaded the multitudes that they should ask for Barabbas and destroy Jesus”. (Matt. 27:20), and that’s why they cried out: “Not this Man, but Barabbas!” (John 18:40).

Here, once again, King David's prophesy about the selection is fulfilled: “And the rulers were gathered together, against the Lord and against His Christ” (Acts 4:26). In order to destroy the “anointed” One (Acts 4:27), they indeed choose a leader of a national-freedom movement, “a murderer” (Acts 3:14).

Christians shouldn’t forget that such a Barabbas is always elected instead of Christ, and that Pilate’s question: “Which of the two do you want me to release to you?” (Matt. 27:21), prophetically shows the historical preparation by the entire world for the ultimate choice between our Lord Christ and anti-christ.

In his book “The beginnings of the law of succession to the throne”, Saint John of Shanghai explains that “neglect of that law, which was produced by the initiators of Russia and blessed by holy defenders and Saints, was the reason for many of the dire consequences that had befallen Russia. And in the future, this neglect will continue to be the source of new violent commotions and turmoil, because the Russian people throughout the ages have always aspired to be with their legitimate Tsar, under whose authority Russia had always acquired serenity and prosperity” (37;36).

All those that demurred - in the past or in the future – against this Conciliar Document, are in essence enemies of God, mutineers not only against the Tsar’s authority, but against God’s. They are destroyers of God’s law. Today, there are many such enemies. They are afraid of God’s truth and are therefore concealing from the people, the existence of their Confirming Document.

Russians! After uttering the Creed (Universal Symbol of Faith) during your daily prayers, inscribe in your heart the Russian Symbol of faith and repeat it thus: “I believe Oh Lord in the Autocracy of the Orthodox Tsars, confirmed under oath to the Holy Spirit for all ages and blessed by the Council and the Russian people, for the peace and welfare of our Fatherland and for the salvation of our souls, as taught by all the Russian Saints over the past centuries.” (Prayer of St.Theodosius of the Caucasus).

Our attitude toward authority has a very direct relationship to our salvation – such is the absolute truth of the Church Tradition.

Apostle Paul confirms this with: “Let every soul be subject to the governing authorities. For there is no authority except from God, and the authorities that exist are appointed by God. Therefore whoever resists the authority resists the ordinance of God, and those who resist will bring judgment on themselves”.

With the help of the devil, the cunning human mind distorts every simple and unambiguous word for its personal opposing stand. In explaining this particular segment of the Holy Gospel, Saint Theophilactus draws attention to the fact that not every leader is appointed by God, and that the Apostle is not referring to every person in authority, but to the very principle of authority - as a reflection of the Heavenly hierarchy in earthly establishments, as God’s supreme wisdom: about the authority of a father over his son, husband over his wife.

Having usurped his authority, the unholy theomachist through blasphemy is attempting to discredit the very nature of authority, and by presenting himself as a pretext to blaspheme against God, because of his powerful position, he is trying to ostensibly show that the Almighty has put him there.

The unholy authorities are not established by God, but are permitted to exist because of our sins and to test us as to how we will react to them: will we compromise with the godless authority and collaborate with it in evil or, oppose it with all our might, with steadfastness in truth – even unto death.

Thus, the hierarchy authority as a principle in the arrangement of the world was created by God, while mankind itself is guilty of perverting these God-established principles – in deviating from the “Path of the Tsars”.

In this anthology, we have attempted - in a compacted form – to elucidate the attitude of The Orthodox Church toward secular authority.

It’s namely in this sphere that a vast number of impediments exist in our turbulent pre-antichristian times.

The act of departure from the outlook of our Mother Orthodox Church on various issues, cannot but impact on the fate of mankind… more so, because it will be precisely this question of authority that will be the main subject for speculation during the pre-advent period and alarming proximity of the reign of the rapidly advancing antichrist.

A person, familiar with the Church’s teachings will not be hooked by idle contemporary theologians, shamelessly distorting the innermost meaning of this cardinal question which confirms that “every authority is from God” (even though these words, as we have examined above, don’t exist in the Holy Gospel!). Similar “theology” has turned into a tragedy for our Church in the recent past. Notwithstanding the universal apostasy that surrounds us, may the Lord preserve those that wish to stand firm and keep the Holy Tradition sacred and undistorted i.e. factual.

Our Orthodox Mother-Church has exceptional teachings about earthly rule, about the earthly arrangement of the lives of her faithful children - flowing from the Holy Gospel and Holy Tradition - that has many opponents in these unusual “democratic” times. The question we are raising would not be so pressing if the objections from the antagonists of the Holy Tradition, didn’t emanate from ostensible believers, clergy – even some invested with a high Church rank.

And so, the Holy Orthodox Church affirms that there is only one form of authority that has been established by God: Tsar’s Rule.

“The matter of sovereignty over people is a most difficult matter” (1;33), - comments Saint John of Kronstadt when he discussed the subject of the Divine nature of authority. “God Himself, the Lord of lords and Tsar of tsars confirms the supreme authority behind the Tsar. (1;31).

“Who places the earthly tsars on their thrones? He Who Alone from the beginning of ages, sits on the omnipresent throne”, continues Saint John. “The Tsar’s power is granted to the earthly Tsars by Him alone; it is He that crowns them with the sovereign’s diadem (2;187). Only God can empower the chosen one to rule and entrust him with autocratic authority and array him with glory, greatness, strength” (3;181).

Moscow Metropolitan Macarius writes that : “The Holy Gospel expounds on this truth very distinctly when it states:

1. That God is the supreme tsar over the whole world (Psalm46; 3-8. 94;3), that He has ascended the throne over all nations (Ps. 46;9), has custody over all nations (Ps. 21;29), protects all nations (Ps. 65;7), edifies all nations (Ps. 66;5).

(a) Installs rulers over nations; the most High rules in the kingdom of men, and gives to whomever He wants (Dan 4:17)); He removes kings and appoints kings (Dan. 2:21),

(b) Installs them in every nation as His visible vicars: You are gods, and all of you are children of the Most High (Ps. 82:1-6).

(c) It is with this aim that He grants them power and strength, crowns them with glory and honour (Ps. 9:6), anoints them with holy oil (Ps. 89:21, Ex.41:1), so that from that day the Spirit of the Lord came upon him (1 Samuel 16:11-13).

(d) Finally, He rules through earthly monarchs: By Me kings reign, and princes decree justice (Prov. 8:15).

(e) The king’s heart is in the hand of the Lord, as the rivers of the water: he turneth it whithersoever He will (Prov. 21:1).

(a) Installs through his Anointed Ones all other lesser authorities: Let every soul be subject to the governing authorities. For there is no authority except from God, and the authorities that exist are appointed by God. (Rom. 13:1). Therefore submit yourselves to every ordinance of man for the Lord’s sake, whether to the king as supreme, or to governors, as to those who are sent by him for the punishment of evildoers and for the praise of those who are good (1 Peter 2:13-14);

(b) And installs them as His servants so that they may toil for the welfare of societies: For rulers are not a terror to good works, but to evil. Do you want to be unafraid of the authority? Do what is good, and you will have praise from the same. For he is God’s minister to you for good. But if you do evil, be afraid; for he does not bear the sword in vain; for he is God’s minister, an avenger to execute wrath on him who practices evil. Therefore you must be subject , not only because of wrath but also for conscience’ sake (Rom. 13:3-5).

Likewise, the Holy Fathers and Teachers often reiterated that “God governs earthly nations and sends them Tsars and other authorities” (4; 583-584).

Saint Isadore: “The Church understood from the very beginning that “the authority of the Tsar is determined by God” (5).

Saint Philaret of Moscow: “Those people that lead pious lives deserve to have a God-blessed Tsar. People that honour their Tsar, please God by their actions, because the Tsar is arranged by God” (6:126).

Saint John of Kronstadt: “ Thus the Tsar’s authority and the Tsar’s altar is confirmed on earth by God Himself, the Creator without a beginning and Tsar of all His creations” (1;89).

The essentialness of a Tsar’s authority – “In the eyes of God, there is no better authority than that of an Orthodox Tsar”, Saint Seraphim of Sarov.

“Let no one believe the slander of the seducers, who state that a Christian is completely indifferent as to what type of order regulates his life”, writes an avid missionary priest-martyr Andronicus. He continues: “No, we Christians that live in this world, cannot leave it before the time that is determined by our Creator (1 Cor. 5;10). “That’s why we are certainly not indifferent as to what is happening in our civil way of life, because either one or another structure or orderliness, may either assist or impede us in the matter of our salvation” (7;6).

It is physically impossible to cite all the Saints that have enunciated the indispensability and benefit to the people of a Tsar’s rule. However, we will make an exception in quoting the leading apologist of monarchial rule – Saint Philaret of Moscow:

“As heaven is indisputably better than earth, and the heavenly better than the earthly: then it’s similarly indisputable that what’s organized according to a heavenly format on earth must be the best, which is what God was instructing the one who has seen God – Moses: “And look that thou make them after their pattern, which was shewed thee in the mount” (Exodus 25:40) i.e. on the heights where God appeared.

In accord with this, God established a Tsar on earth - in the image of His heavenly undivided authority; in the image of His omnipotence – an Autocratic Tsar; in the image of His everlasting rule that continues from one century to another – as the Tsar’s right of succession (6; 126-127).

There is contentment to both the people and its nation where there is a - sole, collective, enlightened, powerful, all-appealing, all-encompassing heart, like the sun in the universe – Tsar, freely limiting his unlimited autocratic authority through the will of the Heavenly Tsar with wisdom, love towards the people, a desire for the general wellbeing of everyone, attention to good advice and respecting the laws of his predecessors as well as his own” (8; 529).

The salubrity of the Tsar’s authority is found in Ecumenical Patriarch Anthony’s words: “It’s impossible to have a Church, but not have a Tsar”.

Saint John of Kronstadt explains: “Sensible and composed minds have always acknowledged, and still acknowledge that the Tsar’s authority and its societal benefits is totally essential to the people, and they regard any infringement on the Tsar’s absolute rule as outright inanity” (1; 89-90). “The Tsar governs his people autocratically and mirrors God’s undivided authority, as an image of the Tsar of tsars , like the head of the government… this great political body that has been organised in an orderly manner and united by one leader. (…) Thus, undivided rule and autocratic rule in a State, in coalition with the Church is essential for its welfare, and is akin to the undivided and absolute rule in God’s world (9; 37-38).

“I am joyful if this is not necessary, hoping that it won’t be superfluous. There are obligations not only to God, but to the Tsar; one doesn’t contradict the other; both one and the other can and have to be fulfilled. Then what can we uncover from these linked Apostle’s thoughts that is particularly remarkable? – writes Saint Philaret, wanting to explain that the Gospel’s directive on honouring the Tsar was given to the Christians for all times.

Before answering this question, it’s necessary to remember that what was written in the first century of Christianity, is now presented to people of our times, bearing in mind that the spirit of the Gospel – as God’s Spirit – encompasses all times; and what it enunciates in the first century, has to be complied with in our times, just as it has been over the past centuries” (10; 201-202).

“ A Tsar is an inspirited image of the Heavenly Father” – Maxim the Greek.

In the words of Saint Dimitri of Rostov, the Orthodox Church through its Saints taught unvaryingly that “the personage and rank of an Orthodox Tsar on earth, is the image and likeness of Christ Tsar that lives in Heaven. Just as a person’s soul is the image and likeness of God, the Tsar’s rank of God’s anointed is the image and likeness of our Lord Christ: Christ Lord in the heavens in His triumphant Church is indeed pre-eminent: Christ’s Lord on earth, through grace and mercy from the heavenly Christ, is pre-eminent in His crusading Church” (11;991).

“Faith illuminates earthly powers, showing them their heavenly source” Saint Philaret of Moscow.

“Oh, if only all the people understood sufficiently, the heavenly worthiness of the Tsar and the arrangement of the earthly rule in the heavenly image, and continually retained the traits of that same image – reverence and love toward the Tsar, humble obedience to His laws and orders, mutual harmony and in one spirit, and rebuff everything that is not an image in the heavens, - self-exaltation, dissension, willfulness, avarice and every type of evil thoughts, intentions and actions! Every earthly kingdom would be worthy of serving as thresholds of the Heavenly Kingdom” (6; 127), explains Saint Philaret, “ so that everyone would comprehend that the earthly kingdom is formed through the grace of its Heavenly Prototype. That’s why the manner of thoughts and actions for the inhabitants of both Kingdoms – Heavenly and earthly – are offered the following: “ It must be pointed out to anyone that evades glorifying God, that person excludes himself from the arrangement of God’s creations, because that’s what their general purpose in life is, even though there is diversity in its fulfillment, according to the type and level of the creature. Earth is heaven’s breeding ground and school; that’s why we have to teach ourselves at least some rudimentaries about what happens in Heaven, so that we are not rejected as incompetents, when our life is finished here on earth (8; 574-575), - in other words: “ A bad citizen of the earthly realm, is also not suitable for the Heavenly Kingdom” (6;473).

“God commanded that Tsars should rule and govern nations, that’s why their titles denote autocrats”, writes Saints Sergius and Herman of Valaam.

“It is worth noting that the whole struggle by the Russian godless intelligentsia against autocracy, is characterized by immutable demands for the limitation of the Tsar’s authority by that of the people’s,” - writes Archbishop Seraphim (Sobolev), - “consequently, so too did the enemies of our former regime believed that monarchy and autocracy, were identical” (12;57).

The will of a monarch should not be limited by the will of the subjects, because this is a sole authority – mono-archy. The authority of an autocrat is an authority that has emanated from the Church, from Church ideals, and is therefore is constrained by religious principles.

“Cognizant of the fact that their autocratic authority, before anything else, is to serve God and the people that He has entrusted in their care, the Tsars aspired to bring into life the essence of monarchy, solely free in their decisions - above class distinctions and above party interests, notes the church historian N.N.Voekov (13;377).

The consensus of opinion of all the Saints and the Church in general, brings to our attention the authoritative words of Saint John of Kronstadt: “The Tsar, as the recipient of his authority from the Lord, from God Himself, is and must be an Absolute Ruler” (2;187).

“Orthodoxy enters into coalition with the national realm, and becomes firmly established on it. A realm without a Tsar is unthinkable, who not only protects but symbolizes it on all fronts, including of course, Orthodoxy. This was the case in Byzantium, where the emperors in fact appeared as implanters and guardians of the true faith, who acquired their divine beginnings and church-hierarchal worthiness through their own authority itself. This holds true for Russia – informs us Professor N.N.Gloobokovsky, a noted theologian. The Orthodox Church historically created the Orthodox Tsar in Russia, and ensured that he had absolute authority, while he patronized and protected Her, providing internal governance and external greatness. Orthodoxy coalesced with the people in the persona of an autocratic Anointed sovereign.” (14;8).

“God granted Christians 2 main gifts – priesthood and Tsarism, through which earthly matters are governed as though by Heaven” – Saint Theodore the Studite.

Our Orthodox Church teaches that salvation for a person is possible only by embracing a God incarnate way of life of our Lord Jesus Christ, which He commenced within Himself here on earth. The confluent and indivisible union of the Divine and human beginning in Christ, determines forever the correct norm (ideal) – thereby making it obligatory – of mutual relations between the clergy and government.

Government is the fruit of the conscious and purposeful activities of man, and there is no area in life where he could be justifiably free from God and His laws: “All things have been delivered to Me by My Father” (matt. 11:27), all of life must be subordinated to the Divine Law.

The Orthodox concept over many centuries, has been developing the idea of symphony, or in other words the harmonious union of priesthood and Tsarism, along the principles of confluency and indivisibility of the Divine and human in the earthly life. And this concept appears as emanating from the dogma of Incarnation, explaining why it had never deviated from this principle. It’s an obvious fact that any attempt to separate the Church from Government, or more specifically – the clergy from the people – places her in a position and status of a Manichaean sect , which divides society.

The implementation and endorsement of the Heavenly Rule, eternal God’s rule, among the transient and human rule throughout the world: this is what makes up the sacred purpose of Christianity. This is what the prophets of old had so wonderfully predicted; what the Forerunner of Christ foretold; what the Saviour and His Apostles preached in towns and to people of the whole world. To attain the aims of God’s Kingdom through man’s kingdom, to carry out a Christian’s task in life among and through the means of an earthly government – propagating a religion of love, peace, redemption and to convey the Christian moral basis; to convert God’s kingdom into an end and man’s kingdom into a means, unite them into one like body and soul – this is the ideal and the covenant, this is our innermost longing and aspiration” – instructs Priest-Martyr John Vostorgov. “With his anointment by the Holy Spirit, the God-crowned Tsar enters into a holy-mysterious union with his people. Thus, the Tsar and his people merge into one mighty spiritual-moral union, akin to an ideal Christian family that has no thoughts of separation, not permitting distrust, not permitting any type of relationship other than mutual love, fidelity, self-denial and thoughtfulness” (15;266-267).

“We can see that in a Christian society, there is a dual authority - civil and spiritual; the civil authority governs outward matters, while the spiritual authority instructs on that, which relates to the inner spiritual condition. Civil authorities, govern according to civil laws, while the spiritual governs with the Word of God and temporary excommunication from the Christian society, of those that act imprudently. The end result for both the civil and spiritual authorities should be none other than the wellbeing of their subjects and to the glory of God”, - states Saint Tikhon of Voronez (16;15). Thus, the unison in objective and action of these two branches of authority, can be realized in Christ and His Church.

In his 6th novella, Saint Emperor Justinian expresses an even more clearer viewpoint on the relationship between Church and State: “ The greatest good that was gifted to humanity by God’s supreme goodness, is the essence of priesthood and rule of the land, from which the first is concerned with divine matters, while the second governs and is concerned about human matters – but as both emanate from one and the same source, adorn human life” – as stated in the pages of the Orthodox Church laws (17;681).

The Only Church of Christ has two basic functions: internal, sacral-eucharistic, directed at the Chalice; and the external – implementation of a relationship with the world steeped in evil (1 John 5;19), that will protect God’s people against its aggression.

In order to carry out its first task, the Church has established within itself, a hierarchy of clergy or priesthood, which is headed by a bishop, or in Russian “overseer”; and in order to carry out the second task, the Church has established within itself, a hierarchy of laypeople, or realm, which is headed by the internal Church bishop – God’s Anointed One.

The word “Tsar”, translated from Aramaic and Sanskrit, means “protector, conqueror, leader”, and the word “reign”, is understood to mean “defense, protection” of the people and their faith. However, it’s worth differentiating between an Orthodox Autocrat, who resides in Christ’s Body as a symphonic element with priesthood; and the heathen Caesar who is, of course, outside God’s Church.

Bishop Nikodim of Dalmatia, presents the historical example of Emperor Constantine’s churching, which “the fathers of the Seventh Ecumenical Council greet with delight and the restoration of the former relationship between the Church and State. We read the following in the Council enactments: “A priest is the light and the fortification of the Emperor’s authority, while the Emperor’s authority is the strength and support of the priesthood… Priesthood preserves and cares for the heavenly, while the Emperor’s authority, by means of fair laws, governs the earthly. Now, the barrier has fallen and the desired bond re-established”. This declaration put the canonical stamp on teachings about the relationship between two authorities - which the Church of old was preaching - and which the Church Fathers and Christian Tsars were imbued with” (17;683).

Both the Orthodox Tsars and archbishops symbolize through rank, their different capacities in serving our Saviour: the Autocratic Tsar – serves as the image of Christ in his responsibilities, while the Patriarch is an image of Christ in serving as the High Priest. Each one has primacy over the other within the confines of their authority. However, the Tsar’s Church rank cannot be higher than that of the Patriarch as both Tsar and Patriarch are living images of our One Lord.

With regard to the symphony between Church and State – it’s a union of equally upright, independent God-establishments, so ably expressed by Saint Philaret of Moscow with these golden words: “Yes, there is a benefit when the Altar and Throne are in union: yet the mutual benefit is not the first basis of their union, but the independent truth that supports one and the other. Goodness and blessing to the Tsar, conqueror of the Altar; however, the Altar is not afraid to be conquered, nor of not having this patronage. Correct is the priest that preaches respect for the Tsar: not purely for the sake of the right of mutuality, but from pure obligation – even if it takes place without any hope of reciprocity.

Now it’s clear what the Apostle thought when he directly joined his thought of the fear of God, with that of honour for the Tsar. He wanted to briefly, yet unambiguously and substantively, enunciate the teachings about the duty of both a Christian and citizen. Having said: “Fear God”, he set forth the teachings of a Christian, and simultaneously laid the basis of teachings for a citizen. By immediately adding: “Honour the king”, he not only outlined the teachings for a citizen, but affirmed them on the unshakeable basis of Divine Religion. He showed how the independent Divine worthiness of Religion, is reliant on God’s arrangement for the worthiness of the Tsar’s Throne; as important as is the union between the Altar and the Throne, so are – in contrast – any contemptible and unworthy thoughts about the one and the other (10;203, 205).

The Tsar is the helmsman of the Church’s ship – “And kings shall be thy nursing fathers” – Prophet Isaiah.

The symphonic ties of clergy and State is not something that was just given, but it was something that was designated, - there is a teaching, supported by the Holy Scripture, which has always been preached by the Orthodox Church and has become part of Her directives: “And kings shall be thy nursing fathers” (Isa. 49;23). This prediction about the Church was made by Prophet Isaiah in the Old Testament, as well as that the kings shall be the defenders of the Faith and God’s commandments (2 Kings 5;3), thus laying the basis for the existence of this necessary bond between State and Church” – wrote a noted canonist Bishop Nikodim of Dalmatia (17;680).

Historically, Church canons determined and directed the development of civil legislation, gradually entering the sphere of Church Tradition. As an example, Dimitri Homatin – Bulgarian Archbishop that lived in the 13th century – wrote that: “ the emperor, who is and is called the keeper of the Church order, stands higher than the councils’ determinations, and imparts to them his strength and actions. He is the leader of the Church hierarchy and legislator with regard to the lives and activities of the clergy; he has the right to settle disputes between Metropolitans, bishops and clergy, as well as select bishops for vacant cathedras. He can promote bishopric cathedras and worthy bishops to Metropolias and Metropolitans… His decisions carry the weight of canons” (18;469).

“Rejoice intensely Orthodox Church, and may your conciliar prayer of faith, love and gratitude ascend to the altar of the Almighty when He places His holy seal of approval upon the Anointed One - chosen from among His people – as the preferred choice of your sons, on your true and strong defender, on the inheritor and fulfiller of the ancient words of the judges: “And kings shall be thy nursing fathers (‘rulers, guides’ in Slavonic) ” – Prophet Isaiah (Is. 49;23) – exclaimed Saint Philaret of Moscow when he gazed upon the face of an Orthodox Autocrat – the earthly head of a Christian society.

One of the basic laws of the Russian Empire specifically declares: “The Emperor, being a Christian Monarch, is the supreme defender and keeper of the dogmas of the prevailing faith and guardian of Orthodoxy and every discipline within the Holy Church.(…) In this sense, the Emperor (…) is called the Head of the Church” (19;6). The meaning behind the Tsar being the head of the Church lies in the fact that he not only appears as an earthly hierarch, but as a bishop of external affairs of the Universal Church.

“The Tsar occupies a high position in the Church” – Patriarch Anthony of Constantinople.

“According to the searcher of hearts Saint John, the Lord creates Tsars and Priests on earth in a special way – heavenly together with the earthly Church hierarchy - in His Heavenly Kingdom i.e. in His Church,” teaches us Saint Philaret (8;51). That’s why, “ the Church has always regarded and regards them (Tsars) as such, and ordaining them by means of Her special rank and anointing them to their reign, She incorporates them into the ranks of holy personages that have the grace of God upon them.

In his speech to the fathers of the Nicean Council, Constantine the Great calls them bishops in matters concerning the internal life of the Church, while describing himself as a bishop of the Church’s external church life… The Fathers of the Chalcedonian Council greeted the Emperor Marcian as ‘priest-king’; while Pope Leo the Great – this strict Orthodox educator – is not timid in acknowledging the authority of the king as priestly, permeated with the interests of the Church and concerned for Her success” – declare the Orthodox statutes. (17;684).

Orthodox Monarchs issued edicts to use familiar hymns ubiquitously during church services - like the decree issued by Theodosius the Second of the usage of the Trisagion: “ O Holy God, Holy and Mighty, Holy and Immortal, have mercy on us”, and others. They even wrote some themselves, like Emperor Justinian’s hymn: “Only begotten Son and Word of God”, or Ivan the Terrible’s magnificent hymns in praise of the Virgin Mary. As the canonist N.Suvorov explains (20;48): “Therefore, in the fifth century, the church historian Socrates had full right to state that from the time when emperors became Christians, Church affairs became dependant upon them”.

This is what Patriarch Anthony of Constantinople had to say in his epistle about the Tsar’s service to the Church: “The Tsar occupies a high position in the Church; he is not like the local princes and monarchs. Right from the beginning, the Monarchs have consolidated and strengthened piety throughout the whole universe; they are the ones that convened Ecumenical Councils; through the laws that they enacted, they reinforced the observance of that, which the Divine and Holy canons deal about the arrangement of Christian living; they strongly committed themselves to combating heresies; and finally, the Monarchs’ and their councils’ decrees defined order in the archbishops’ cathedras, and established boundaries of Metropolitan’s district and Bishop’s diocese. For all this, they hold great honour and occupy a high position in the Church” (21;272).

In accordance with the Carthaginian Council’s rule that: “The Church’s womb (…) having produced and reared them (Monarchs) for Christ”, acknowledges that each “righteous monarch has a prelates rank” (22;551); “with the exception of conducting religious rites, the emperor assumes all the rest of the privileges of bishops, upon which basis his church directives carry canonical importance’, wrote the Bulgarian Archbishop Dimitri Holmatin to Archbishop Constantine Kavasili, in the 13th century (27;85).

Before assuming the Church rank of God’s Anointed, every Tsar is privately ordained as Tsar and is coronated to reign.

The Saint Philaret of Moscow informs that “ the continuous application by the Church of the rite of the laying of hands - from Apostolic times to the present day - , signifies (…) the elevation and consecration to different levels of service to the Church” (10;314). “After the mantle is placed on the shoulders of the Tsar, he lowers his head so that the Primate, having made the sign of the cross over him, places his hands crosswise on His head. That’s why the coronation (…) is called the laying of hands by the endowed grace from the Holy and life-giving Spirit. With this blessed Tsar’s laying of hands, the Church pronounces a prayer to the Lord (…) to anoint the Tsar with an unction of joy, to sheathe him with strength from above, to place a crown upon his head (…) to place him on the throne of truth and other (…) Through prayer, an emperor’s “crown” – a wreath or diadem – is brought up to the Tsar, who personally places it upon his head” (23;316). “With the coronation to reign, the Orthodox Tsar’s are anointed with a holy myrrh as a sign of the highest level of a Church Mystery” (24;209), which like any other Mystery, carries a dogmatic force.

“The laying on of hands and attiring with the mantle (…) is bound with the concept of separation from the normal composition of laymen, and the elevation of the ordained person into the Church ranks. It is specifically this concept that is bound with the laying of hands that is outlined in the 19th rule of the First Ecumenical Council”, explains the Church historian M.Zizikin, “while those Tsars that have not been blessed with grace by the Church and who have not received the laying of hands, can be regarded as ordinary laymen”.

“With regard to the anointing, just as in the Greek Church, it is perceived as a Mystery by the Emperor, by the Church hierarchy, and as a Church theological concept” (25;170-171).

During Liturgy and before Holy Communion, one of the Metropolitans near the Altar performs the Mystery of Holy anointment of the Tsar: on his forehead, eyes, nostrils, lips, ears, fingers and hands, accompanied by relevant sacral exclamations. Then, another Metropolitan leads the Emperor into the Altar through the Royal Doors for partaking of Holy Communion, according to the rite of the priests: separate Flesh and separate Blood.

In his interpretation of the 69th rule of the Sixth Ecumenical Council, Bishop Nikodim affirms that “the Tsars – as God anointed - were always permitted to walk into the Altar and have Holy Communion on an equal basis as that of a priest” (26;559). He further informs about the Church right: “The only ones that can enter the Altar are servants of the Church and the Tsar, who is permitted this by the canons” (17;570).

“The Emperor has acquired the name of the supreme overseer and guardian, over the whole clerical order, as well as all the Church arrangement”, writes the noted historian F.Kurganov.

Saint Simeon of Soluns stated that when the emperor is anointed with the myrrh – “stamped and anointed as the true Tsar of all” – then as a consequence of this, he is vested with a force that places him on earth into an image of God Himself, and “is the recipient of fragrant myrrh of the Spirit, which confirms this to the civil and military leaders”. After his anointment, he is clothed with royal attire and a certain priestly garment, “that makes up the appurtenances of the Monarch, which signifies his acceptance of the caring responsibility for the Church, with regard to Her enhancement, welfare and peace”. Then in his full royal attire, he steps into the “Holiest of Holy” in witness to that, as Saint Simeon states: “he obligates himself to enhance and appease the Church, to protect and defend Her, repel agitators and predispose everyone to be submissive and obedient to Her, because he himself gives witness to his obedience and fidelity, approaching the Holy Sacraments with an uncovered head, displaying not only his son’s submission, but also as a sign that he will follow God’s correct and unwavering path that leads to the Heavenly Kingdom”. Upon entry into the Altar, he occupies a place among the priests. All these rights and all this honour is acquired by the emperor “owing to the royal anointment, as the guardian of Church rights, named as Her defender, as the Lord’s Anointed and pre-chosen by God as Tsar over His designated people. Being the most pious, he is adjoined to the consecrated personages of the Church”. After his anointment – and because of it – he is also called “holy” (27;77-79).

As the famous canonist Valsamon authoritatively reasons: “Emperors, like Patriarchs, must be respected as teachers because of the power vested in them through their anointment with the sacred myrrh. This produces the prerogative for the right-believing emperors to instruct Christian people. Their glory consists in that they are akin to the sun, brilliantly illuminating the whole universe with their Orthodoxy. The power and activities of the Emperor stretches out to the souls and bodies of his subjects, whereas the Patriarch is only a spiritual pastor” (18;468-469). Such is the Tsar’s charisma.

Contemplating the God-Anointed Monarchs in their uncomprehended mysterious service to the people, Saint Gregory the Theologian was moved to exclaim: “Tsars! Be aware of the importance of what was entrusted in your care and the great reasoned uncomprehended mystery that is performed in you. The empyrean belongs to God Alone, while the terrestrial is yours; be – I will pronounce a bold word – gods to your subjects. It is stated, and we believe in it that “ the kings heart is in the hand of the Lord” (Prov. 21;1) (28;210-211).

“The Anointed one, who governs us with special assistance from the Holy Spirit, the Anointed one, through whom God Himself governs us” – Metropolitan Macarius of Moscow.

The Mystery of Chrismation of the Tsar for governorship, consists of unsealing, opening his grace - just like God’s church – which has been with him (unseen) from the day he was conceived. Having been preordained from above, the Monarch is anointed with the Holy Spirit to become Tsar, akin to Saviour of the world, from the womb, from conception – by the word of God. In accordance with God’s providence, the twofold charismatic gift is revealed by means of this Church Mystery, so that it may be communicated by the Anointed to his subjects. Through faith, they receive God’s guiding grace as a communal identity, just as a person receives only through faith, other Mysteries of God’s grace of cleansing and blessing from a priest – interceder – who is specifically ordained for this.

Saint John of Kronstadt has this to say in regard to the Anointed being an implement of God’s guidance, God’s authority: “If we are Orthodox, then we must believe that the Tsar, in not acting against his grace-filled conscience, does not err” (29;12). If there is no belief in that the grace for communal creative activity is granted to the people only through the God-anointed One, and that the Lord – acting through him – doesn’t err, then you shouldn’t regard yourself as a true believer. You can only eject the Tsar together with the Lord because His grace dwells within him. ‘Do not be deceived, God is not mocked’” (Gal.6;7).

The fact that the Lord shepherds His people with the staff of His earthly Tsar, is a holy truth. As holy Martyr Andronicus explains: “By nature, our Russian Tsarism is our theocracy; - God-governed, where God Himself appears to govern through His anointed Tsar” (7;17).

It can be seen from this that for Orthodoxy, a Christian rule does not appear as a theoretical teaching but an esoteric, live relationship with God through the God-anointed Tsar – when people that have received through their faith a sonship with Heaven, can be brothers among themselves through grace.

The fullness of the Holy Spirit’s Grace is imparted to people only by means of the Church Mysteries, and it is only through faith that they obtain it, as it embraces their entire being.

“God is with us through the grace of the Orthodox faith. God is with us through the holy gift of the blessed successional Absolute Rule. May we too dwell with God with pure faith and lead lives worthy of our faith, have unwavering fidelity to the God-gifted Tsar and an appropriate undivided unanimity” – writes our teacher Saint Philaret of Moscow (8;554). So where is our “Amen”?

“Russian Tsars appear from ancient times as protectors of Orthodox Christians, even in other countries” – Saint John of Shanghai.

“The Russian Tsar was given a special significance, which makes him distinct from other earthly rulers. He is not only the monarch of his country and leader of his people – he is the keeper and guardian of the Orthodox Church”, writes the Russian historian Leo Tihomirov. “The Russian Tsar is more than a descendant of his ancestors: he is the successor to the Caesars of Eastern Rome, organizer of the Church and Councils, having established the very Symbol of Christian faith” (30;312-313).

The words of Blessed Starets Macarius (of Neva) – Metropolitan of Moscow and enlightener of Altai – reflect the teachings of the Orthodox Church in regard to external guardianship of the Church by the Orthodox Monarch: “The authority of the Tsar extends to matters of Christ’s Church, which exists within the boundaries of our Fatherland, because as members of this Church, they are together in essence members of the Fatherland, subjects of the Tsar. And the Church deferentially entrusts Herself to the authority of God’s sacred Anointed Monarch, whom She Herself blessed and ennobled with Divine gifts through the Mystery of anointment, and whom She regards as Her first-born son - as well as Her supreme defender and protector here on earth” (31). And Saint John of Kronstadt, the all-Russian miracle-worker, resolutely warns that “by means of sovereign rulers, the Lord watches over the welfare of earthly kingdoms, and especially the earthly wellbeing of His Church, not permitting godless teachings, heresies and schisms to overwhelm Her” (2;191).

“That’s why it is incumbent upon us (…) to boldly and firmly defend that, which can ensure the holy heritage of Christ’s Faith” – Priest-martyr Andronicus declares to the people. “While the Tsar’s Autocracy – by its very existence – can ensure this into the future. If we wish to be Christians, then we must stand firm for him, for this indigenous Autocracy, just like in blessed memory stood Patriarch Hermogenes, during the Time of Trouble. If we are for Christ, then we must shun everything that is with antichrist” (7;26).

On earth, there can only be one God-Anointed, Protector of Christ’s Universal Church, defender of all Christian peoples, an image of the Heavenly Tsar, and because of his acceptance of an ecclesiastical rank, he ceases to be the protector of only his ethnic people, which all the other monarchs have been historically.

In his epistle about the sole Universal God’s Anointed, who “is anointed with a holy myrrh and is placed as Tsar and absolute ruler of all Christians”.

This is the concept that the Constantinople Patriarch Anthony the Fourth (1388-1395) tried to impart to the Moscow Prince Basil Dimitrievitch. He continued: “In any place where there are only Christians, the name of the Tsar is commemorated by all the patriarchs, metropolitans and bishops, and this privilege is not enjoyed by other princes and authoritarians. There is nothing good in saying: we have a Church but not a monarch. It’s impossible for Christians to have a Church, but have no monarch, because Monarchy and Church are intertwined so that it’s impossible to separate them. Listen to what Apostle Peter has to say in his First General Epistle – Honour the King. He didn’t say “Kings” so that people wouldn’t start to interpret this as meaning all kings of different peoples, but “King” – pointing out that there is only one King in the universe” (21;272-276). In his letter to God Anointed Tsar Theodore Ioannovich on the Patriarchate institution, Patriarch Jeremiah wrote: “Because of the truth in you, devout Tsar, the Holy Spirit dwells in you, (…) and you alone under the heavens are named the Christian Tsar in the whole of the universe, among all Christians” (32;40).

In the history of Russia, there are many instances of our Tsars acting as protectors of peoples of the same faith that were located outside the borders of their realm. Historically, there are many peoples that have joined the Orthodox Church and believe that the Lord – through his Anointed One – defends their spiritual-national being, “because he had been given by God to all, and not only the Russian people”, writes Saint Philaret of Moscow (10;2).

It’s only in the Orthodox Church that teachings on the symphony of authorities and the Mystery of the Tsar’s anointment. Not one “Christian” heresy or sect has ever acknowledged this God-established statute. In mid-fifth century, not recognizing the second human nature in Jesus Christ and having received a rebuff from the Tsar and the head of Universal Orthodoxy, the Alexandrian Monophysites “began to call all Orthodox faithful as “Melhs”, and their patriarchs – “Melhite” patriarchs”, reminds us the Church historian F.Koorganov (27;181). The word “melh” in Aramaic means “monarch”, while “melhite’ – monarchist, tsarist. And this is what the heretics have been accusing our Church for over 1500 years.

However, the Russian Orthodox Church has always and unvaryingly praised the Lord, Who had established within Her this universal-Orthodox ecclesiastical rank. Consequently, in the last period acquired millions of Saints in the rank of New Martyrs i.e. that suffered not only for the Heavenly Tsar, but “for the Great Monarch and the preservation of His Autocracy” – according to the Worldwide Enlightener Seraphim of Sarov (33;1).

Only the persona of the Orthodox Monarch gives the Church the opportunity to have a dogmatically and canonically fully fledged national existence. On the other hand, the rejection of a spiritual-corporeal life, of the symphonic ideal, will only lead to Manichean sectarianism, pretentious-decorative “orthodoxy”. Everyone is aware that the life of a soul outside the body is called death.

“What God implants in the heart of a Monarch; that must be obeyed” - Saint Philaret of Moscow.

In his epistle to the bishops of the Council of Tirsk, the first Orthodox Monarch – Saint and Equal to an Apostle Tsar Constantine, decrees that “the determinations of the monarch in defense of the truth, should not be opposed” (27;46). These words are echoed by Saint Seraphim of Sarov: “There should be no opposition to the authority in anything noble, so as not to sin before God and incur His just punishment”.

“Didn’t the Bible give God’s Old Testament chosen people a good upbringing? Didn’t it give a more complete upbringing to God’s people of the New Testament? Wisely arranging the upbringing of the future citizens of the Heavenly Kingdom, She didn’t have a dearth of wisdom to advance the correct rules for educating the good citizen of the earthly kingdom – but had a need to do so, because a bad citizen of the earthly kingdom is also not fit for the Heavenly One” (6;473). Metropolitan Philaret of Moscow concludes his thoughts on the spiritual-educational aspect of a Christian monarchy: “If the Tsar Christ established directly through His actions in the face of Equal to the Apostle Constantine, the worthiness of a Christian Tsar to facilitate His true faith, His Orthodox Church: then what Christian kingdom can spurn this holy obligation, without insulting Christ Tsar? Let everyone in their circle of activities be zealous, so that the responsibility to serve the earthly and Heavenly Tsars – to be a faithful subject and true Christian – comprise for us, one indivisible obligation, one continuous feat.

Just as religion can be a Christian one or a non-Christian one, so is politics – Christian or non-Christian. As our Church unvaryingly teaches through the words of the Holy Fathers that Christian politics, is God’s realization of the established monarchal ideology. “Honour the King” (1 Pet.2;7); this is the complete learning for government members, or in a word – Apostolic and Christian politics” – explains Saint Philaret of Moscow (8;422).

But there are people, even some in cassocks, who don’t accept the monarchal ideology, but promote their willful politics of a collective antichrist. What is this: fruit of a double ignorance or an evil lawlessness? Let them decide for themselves after reading the dire warning of Saint Philaret:

“Christ taught ; ‘give unto Caesar Caesar’s’. The Apostles taught: ‘honour the King’. He who doesn’t teach this – that which Christ and His Apostles taught – he is not a follower but an enemy of Christ. There are also a different type of political dissenters; they want to entice the people to have a Tsar that is not blessed by the Tsar of all rulers; human law without the law of God; earthly authority without a Heavenly one, oath of allegiance without God’s name. Do you know what these rampant dreamers are doing? They are attempting to gouge out the right eye of Truth. How can you base law and authority on the unstable sand of people’s opinions? How can earth exist without heaven?

Brothers! Let us stand firmly in truth and veracity. Fear God! “Honour the King”. Honour the Tsar! “Fear God” (1 Pet.2,17)” (10;206).

It’s quite obvious and indisputable to us that anti-monarchists, according to the word of a Saint – are political dissenters and enemies of our Saviour, attempting to separate the reign from its Heavenly foundation.

“The honour belonging to a Tsar, cannot be taken away and given to a subject without committing sacrilege” – Saint Philaret of Moscow.

Many people, even those that accept the idea of monarchy, are confused by the form of succession of authority. However, from a religious point of view, this becomes quite clear. After their anointment – which is performed over each one individually – they receive grace-filled assistance from God, Who can through our faith and prayers, transform a sinner into a Saint, a weakling into strong individual, a simpleton into a sage. People who blaspheme against God are those of little faith, who don’t acknowledge the fact that it’s God’s Providence that sends to people, at different moments of their historical existence, that type of Tsar which they deserve. As for the gift of the Tsar’s Dynasty - it’s God’s mercy, and that God’s truth is the fulfillment of His promise concerning this, states Saint Philaret: “God’s favour was with David when He granted him his kingdom, sanctioned it, propagated it, and especially when He vowed that: “His seed shall endure forever, and his throne as the sun before Me” (Psalm 89:36). God’s Truth resided in David when Solomon and his progeny ruled blessedly over God’s people, more so when Lord God gave Jesus Christ the throne of His father David, so that He will reign over the house of Jacob forever (Luke 1;32-33)” (10;403).

The Gospel’s Tetrarch Herod, didn’t belong to the royal dynasty of David and therefore, was not a legitimate king. This power-hungry individual found himself on the throne through cunning and flattery – having been named “fox”, which is what the Lord called him (Luke 13;32). “News of the birth of Christ the King was brought to Jerusalem, which was anticipating their emancipation through Him. Herod, who was raised to the throne through ambition and not by the holy right of succession, and who asserted his authority more from hypocrisy and force than from truly beneficent governance, couldn’t listen dispassionately about the legitimate King, even though He was in His swaddling-cloth”, speaks Metropolitan Philaret, when writing about the opposition of a fraudulent authority to that of authority through legitimate succession (35;85).

Being a brilliant theologian, he also excellently and plainly expounds the teachings of the Orthodox Church on dynastics: “The Tsar’s authority is subject to the right of succession ‘I will set upon your throne the fruit of your body’” (Psalm 132;11). Consequently, we are able to resolve this Divine dictum through the following dictums of truth.

First: God enthrones the Tsar; or, in other words: the Tsar’s authority is a Divine institution.

Second: God enthrones the fruit of his seed i.e. succession of the Tsar’s authority is also a Divine institution.

Third: The Tsar’s right of succession is also an exalted God’s gift to the God-chosen one, about which is attested to with a promise under oath in another section of the Bible: “I have exalted one chosen from the people” (Psalm 89:20).

Fourth: Inasmuch as God’s goodness is impartial and His great wisdom is all-encompassing, the Tsar’s right of succession is a beneficially requisite and salutary gift from God to the people; that’s why if God gives the Tsar a gift on which the future of the people is dependent upon, He undoubtedly would have given it having foreseen and pre-arranged it for the good of all the people.

These are the underlying position of the Tsar’s and State’s rights, devoid of any deficiencies in their firmness, because they are founded on the word of God, confirmed by the Tsar of all rulers, and imprinted with the stamp of His vow!” (8;552-553).

“Metropolitan Philaret simply and clearly shows that the underlying position or dogmatic teachings on monarchal authority are based on revelations, and above all else, on the truth of the God-established monarchal authority” – confirms Archbishop Seraphim with regard to the above text, concluding: “That’s why the fundamental truth about the Tsar and his authority, can be called dogmas on the monarchal and state rights, which is what Metropolitan Philaret affirms” (12;42).

Saint Philaret of Moscow – a true apostle of Autocracy and an ardent apologist of Tsarism – in addressing the Tsar, expounds on his thought that God’s authority and God’s guidance is realized on earth through the succeeding Tsar of the God-given dynasty:

“Most pious, God-crowned Mighty Tsar Emperor! God crowned You: because it was His providence that brought You to this succession to the throne, which He established and blessed when He accepted the Tsar as an implement for His Divine rule, pronouncing His determination: ‘I will set upon your throne the fruit of your body’” (Psalm 132;11), (6;385).

“By the sacred law of succession and peacefully assuming the throne and extending his beneficial rule over his people” – by the true words of the same Saint – “the Tsar is an exalted gift of Divine Providence and is a trustworthy pledge for their prosperity” (6,442).

“ The movements of cholera, as well as that of a republic are difficult to foresee’ – Metropolitan Philaret of Moscow.

At the beginning of our stormy century, as is required of a true pastor of Christ, Saint-Martyr Andronicus showed much concern and effort, so that the Russian Orthodox people had a better and clearer understanding of the meaning of the special state structure of Russia. We can be assured that his words today have not only ceased to be burning issues, but on the contrary have undoubtedly become timely:

“There is a need for an effort to organize the whole Russian people into a united family, firmly and consciously standing for its holy, national, historical inheritance – Christian Faith and an Autocratic Tsar. It’s necessary to stubbornly and assiduously, keep away from every party and preserve the people, specifically as a people that are foreign to partisanship, where there is discord, struggle, and where order cannot be expected and where a whole must fall apart. That’s why when they say that among various parties that there is a Russian party, then it’s either a lie or it’s a misunderstanding” (7;20). “There can be no talk of some type of agreement with some party. Matters of the people should belong to the people and not to a party. As soon as a party appears among the people, so does its decomposition” (7;27).

“But this requires the rejection of every constitutional and party gibberish, which only weakens us as a nation, leading us toward division and through this, subordination to our enemies. There must be a re-establishment of our primordial Tsarist Autocracy, residing firmly on the tightest spiritual ties of the Tsar with the people, and protecting the general welfare of the state – not to the detriment or excesses of any of the sections that make up the whole Russian Nation” (7;23).

“The crux of the matter is not in the struggle between two regimes of governance, but the battle between faith and atheism, between Christianity and antichristianity’ (7;24).

Nearly 20 centuries ago, Golgotha’s Christ the Saviour’s Cross – like a “separating sword” (Matt. 10;34) – spiritually cut the human world into two sections: Church and non-church, Christ’s people and antichrist’s people.

How can we find out which section are we? Or which are the major signs of belonging to one or the other?

The first section – is Universal Orthodoxy, named Christ, in Russian - the Anointed One, not only God-Man Jesus – King over all creation through His Divinity, Whose flesh is anointed with the Holy Spirit as the earthly King – into Christ Lord; it is also the selection by God of people, in the image of Christ the Saviour, that have been God-anointed with the Holy Spirit at their conception to be Tsars in Christ the Lord, who later receive the revelation through the Church Mystery of Chrismation to rule; and the realization through their services.

The second section – are people that are awaiting antichrist, in Russian – the false-anointed one who “denies that Jesus is Christ” (1 John 2;22) and “Who is the image of God (Anointed)” (2 Cor. 4;4); and also don’t recognize earthly Tsars, pre-selected from above and Church-blessed as heads of Universal Orthodoxy. Having walked away from God and from living in faith, these willful rationalists will undoubtedly become faithful servants of the coming antichrist – irrespective whether they wear a cross or not. Saint Philaret constantly teaches : “Fear God. Honour the King” (1 Pet. 2;17). These two commandments are joined for us, just as two eyes are joined on one face of truth and justice. Don’t break them up: don’t disfigure the face of truth; don’t damage one of its eyes.

Some superstitionists declare “we fear God”; yet refuse to pray for the Tsar, or give him his dues, or enter into his service. Isn’t this obvious that they are not followers of piety but its enemies, as well as to the Fatherland?” (10;205-206).

The Orthodox Church is armed from above with Divine dogmas – by way of the Holy Spirit, for their practical use, for their historical incarnation, for image creation – uniting it with the heavenly prototype, and that’s why; every opposition to the grace-bearing and blessed union of Heaven and earth – is a variant of the heretic iconoclasm.

“I, thank God, don’t belong to any party. I belong to those who stand fast in God, Tsar and Russia” – Saint John of Kronstadt.

In commencing to expound the difference between democracy and God’s rule, Metropolitan Pitirim of Petrograd writes that our Russian “society has lost its understanding of the religious essence of Autocracy, and has aspired to subjugate the will of the Monarch to its own. God’s Anointed is an implement of God’s will, and such will isn’t always pleasing to people – but is always beneficial. Democracy is always pernicious, because it was God’s wish that the shepherd ruled over the flock and not the other way around. Where this principle is violated, the consequences are far more bitter and dangerous than those that are acknowledged as wrong actions made by the shepherd. The shepherd is held responsible before God, while democracy is always held unaccountable, which is a sin – a rebellion against God’s determinations” (36;140).

“The Tsars were never Tsars of people’s wills, but always remained Autocrats – God’s Mercy, as Monarchs – by God’s consent and not through mutinous human desires”, - adds Saint John of Shanghai (37;42). While Saint Vladimir of Kiev confirms that: “The Monarch is consecrated to his authority by God – the president receives his authority from the peoples arrogance; the Monarch is powerful through him fulfilling God’s commandments, while the president hangs on to power by obliging the mob’s arrogance; the Monarch leads his true subjects toward God, while the president leads those that have elected him, away from God” (38;9).

Having suppressed the wholeness of the Divine world order and the destruction of the earthly reign akin to heaven, like the hierarchal collateral subordination and decorum, democracy presents itself as an image of chaos and death - like an icon of hell.

“Thou shalt not follow a multitude to do evil; neither shalt thou speak in a cause to decline after many to wrest judgment” (Exod. 23;2), warns the Holy Gospel about the dangers of following not God, but the majority, because this begets evil and perverts justice.

“This is precisely the reason why the current Russian society is suffering – it has no belief in Christ. It has no firmness of faith and Christian convictions, but is obsessed with various misconstrued “freedoms”, committing all types of absurdities and inanities. It chases after nouveau style of government, which is totally incompatible to it, because of its heterogeneity, its different religions and mutual animosity.

“Totally ruinous is the rule of many: let there be one Tsar – exclaims an ancient sage” (3;219), - writes Saint John of Kronstadt, in referring to the anti-christian and anti-social essence of the democratic concept, whose bearers “feed the need for a constitutional or a republican rule in Russia, but they don’t understand the history and character of the Russian people, which cannot be without an Autocratic Tsar, cannot live without him” (3; 181-182). “Be silent you constitutionalists and parliamentarians!” – continues our Russian Miracle worker – “It is not up to you to control the earthly thrones of kings. (…) It is the Lord that grants the authority, strength, courage and wisdom to the Tsar, to rule over his subjects” (2;187).

In speaking about those that have grace to judge – to resolve many important issues, Apostle Paul asks: “Do you not know that the Saints will judge the world?” (1 Cor. 6;2). Therefore, we will speak with the words of the holy righteous Saint John of Kronstadt, regarding the legitimacy and authority of the Tsar, who is zealous about the inner Kingdom of God and warring with the kingdom of sin:

“Observations of people and human societies, show that those people that have, show that those people that have permitted themselves to immerse into this inner, moral bondage – bondage to sin, passions, vices – are more often than others, less likely to appear as zealots of outer freedom – a freedom that is enlarged as much as possible before the law and authority. However, will the expansion of outer freedom assist them in liberating themselves from inner bondage? One should expect the worst with great certainty. Where sensuality, passion and vice had already received their predominance in a person, the removal of barriers placed by the authority and law to control them, will undoubtedly see that person submit himself further toward satisfying his vices and passions, and he will utilize his outer freedom only to immerse himself deeper into his inner bondage (6;130). In some nations, a new wisdom has emerged, which not only demands that the determinations processed and perfected over the centuries through national wisdom be corrected, but be demolished and rebuilt. Judging by the massive size of the undertaking, one could think that it represents immense wisdom. In fact, it’s an example of a delusion. Therefore, it might be wise to test this new wisdom in the light of the Apostle’s teachings. Is it uncorrupted? – No. It doesn’t speak at all of venerating God, Who is the only source of purity, and consequently it has no idea that Christianity is called purity. It lives and breathes discord - not only among its followers with non-followers, but among the followers themselves. Is it humble? – No. It is arrogant and impudent. Disobedient? – Yes. It is rebellious. Is it imbued with mercy and good fruit? – No. It is cruel and bloodthirsty. Is it a certitude? – It is the opposite – it has produced nothing but doubt, suspicion, detractions and mistrust. Is it hypocritical? – It will change its facade time and again, depending on how best to delude in a given situation. Consequently, what type of wisdom is this? – Obviously, it’s not one from above. Then what type is it? I will not take upon myself to give it a name. I present this for your perspicacity and impartiality to choose from the names, offered by the Apostle: earthly, sensual, demonic (James 3;15)”. (8;585).

“In our times, many peoples know little about the relationship between the State and the Kingdom of God, and what is particularly strange and deserves regret, is that these are Christian people. They know little, not because they cannot find out but because they don’t want to know; and the vocal “sages” among them, contemptuously reject that which has been sought and accepted through ancient wisdom. They don’t like the old structure of the State, based on God’s blessing and His law; they think that they can erect a much better societal edifice, in a new mode – on the sands of the common people’s opinions, supporting it with storms of continuous disputes” (6; 39-40). “They want Tsars that have not been blessed by the Tsar of all rulers; rulers, enslaved by their subjects; they want to ascribe the monarchal and autocratic authority to the people i.e. they are presenting the responsibilities of the head to arms and legs, and such a responsibility is discharged as correctly as the decision itself; their people are governed by riots, sedition, robbery, plunder, arson; and the worthy fruit of this people’s willful autocracy, is the absence of societal and personal safety… Such is the tremulous existence of people that have learned from the unproductive; because at their councils, they gather against the Lord and His Christ (10;462).

“They are capable of shaking the ancient structures of government: but are unable to create anything stable. New governments are suddenly erected according to their design, and just as suddenly – collapse. They are burdened by the paternal and sagacious rule of the Tsar: and introduce the cruel authority of the mob, and the endless discord by the seekers of power. They lure people by convincing them that they are leading them toward freedom: but in reality, they are leading them away from legitimate freedom toward willfulness, so that they could be cast into subjugation” (6;382).

They have produced an idol based on a people concept, and refuse to recognize the obvious that for such a huge idol, there are insufficient number of sacrifices. They expect to harvest peace by sowing rebellion. Having failed to freely embrace obedience to the legal and beneficial authority of the Tsar, the are obliged to grovel before the unruly power of the willful crowd. Consequently, the firm base is transformed into a turbulent sea of people, engulfing the institution, laws, order, communal confidence, prosperity, security” (8;553-554). “To favour democracy is not a corollary that favours Russia, which is the greatest impediment to democracy” (39;375) – words spoken by Metropolitan Philaret and sounding like an alarm bell - as though it was meant for contemporary Russia.

The Orthodox Church has repeatedly warned that every Christian who treated the Christian authority in a contemptible manner, is deprived of being called a Christian. And they taught respect to Russians, even in foreign lands, for the Anointed One.

The great elder Hilarion the Georgian, subject of Imeretia, writes to a Russian about the love for a Tsar: “Our duty is to have our heart and our thoughts always directed toward God for our August Emperor, and for the whole Orthodox Church. This is our prime obligation, which is most pleasing to God and people, even though we are sinners. Who, brothers, can imagine an Orthodox Christian not praying for our sole Tsar, who is only one person and not many? And who is not obliged to love him? Is he not the sole Christian acclamation and glory of Christ? Because he is the only one that in image and nature, is analogous to Christ-Anointed, and is worthy of being called Tsar and God-Anointed. This is because he has within him, the Anointer God, Anointed Son and anointed by Him, the Holy Spirit. (…) That’s why, he who doesn’t love his God-appointed Tsar, is not worthy to be called Christian. And this is indeed so” (40;95).

As is known, this thought was expressed earlier when the four Eastern Patriarchs sent their scrolls to the Local Moscow Council in 1666. In the fourth scroll from the Patriarchs, we are informed: “We consider that just as any individual who rejects the faith in God is banished from the gathering of Orthodox Christians, he that violates his fidelity to the Tsar’s authority and is traitorously disposed toward it, is not worthy to be called a Christian, because also wearing a crown, authority and diadem is Christ, or His Anointed. In view of this, we are absolutely obliged to forever observe our fidelity to our ruler Tsar” (41;88-89). “The Church, emanating from the Holy Gospel and ancient traditions of the Holy Fathers, regarded the Tsar’s authority as the only correct norm of government for a State, the only political system that is pleasing to god”, notes the Church historian N.N.Voeikov. During the Week of Orthodoxy, all the churches proclaimed: “Those who reject the Divine beginning of the Tsar’s authority and the appropriate attitude toward her – anathema!” (13;376).

Father Constantine Nikolsky reminds us that: “In the initial centuries of Christianity, there was no need for any form of punishment for the rehabilitation of the country’s traitors or rebels, because these type of criminals were completely non-existent among the Christians. When the Christians ceased to correctly carry out Christ’s will, there was a weakening and eclipse of their judgment that the Tsars are placed by God, to be honoured. This brought about the betrayal of the Tsar and rebellion against the government. As a result, the insurgents were not only punished by the civil court, but were subject to the condemnation of the Church. Anathemas were pronounced against them. At the Fifth Toledo Council (held in 633), all pretenders to the Tsar’s throne that were not entitled to it because of their lineage, were struck with an anathema (…) It is known that in the X1 – X1V centuries, the Greeks pronounced anathemas on those that dared to rebel (42; 237-238). “When rebels and traitors appeared in Russia and appropriated the name Tsar; enticing people away from their obedience to the true Tsars and themselves uprising against them; persecuting those people that were unwilling to violate their oath of allegiance given to the Tsars; looting and killing many people and showing no signs of any hope of repenting or ceasing their evil activities; - the Church then found it necessary to proclaim anathema on these rioters and to introduce in the Orthodox rites, the actual act of anathema” (42;242).

Every year, on the day of “minor Easter”, which is what the Triumph of Orthodoxy feast is called, a special rite is observed where all 12 types of anathemas are included, the second last being:

“Those that consider that the Orthodox Monarchs are placed on the throne, not by special God’s benevolence, and that with the anointment of the gift of the Holy Spirit to carry this great calling, this doesn’t exude from them; and they therefore dare to oppose the Tsars through rebellion and betrayal, anathema!” (43;30-31). The text of the Akaluthia states: “This faith of the Apostles’, this faith of the Fatherland, this Orthodox faith, affirm this universal faith” (43;25).

Thus, all doubts disappear about the fact that anyone that doesn’t confess the teachings of the Orthodox Church on the legitimacy of governance, and does not pray for the outer protection for the Mother Church, will inherit nothing except the fires of gehenna. Our Saints warn us that just as a drawing of fire differs to a real fire, so does a real fire to that of gehenna.

“Go therefore and make disciples of all the nations, baptizing them” (Matt. 28;19).

In accordance with the Gospel, the Lord Jesus Christ sends forth His disciples, in Greek – Apostles, to preach repentance not to separate individuals or the whole humanity, but precisely to nations. Instead of individualism and cosmopolitanism, which reject the national origin in everything – “God’s objective when He settled people throughout the whole face of the earth, was for each nation to seek God i.e. acquire one and the same Divine Truth through their national identity” – affirms Metropolitan Eleutherius (44;155).

Immediately after accepting Christianity in the first century, from the times of Apostle Andrew Firstcalled, large populations of Eastern Slavonic tribes, begin the historic process of the creation of one Russian people, as a real religious-national one. Christ’s Faith begins to form the people in the image of the coessential Trinity.

The spiritual-historical event – the acceptance of a Christian governorship in Russia by Equal to an Apostle Prince Vladimir – is the day of the spiritual birth of the Russian people. Due to his arrival, many neighbouring nations historically unite with him, gradually acquiring the possible maximum full-fledged existence in the Russian State. Russia grows at the expense of those nations, which She brings to Christ, and while they in turn enter the Russian religious-national culture and become Russians in a spiritual sense, they do not lose their own particular national-identity. It’s specifically this factor that a Morduate, Abassian and many others consider themselves as Russian through faith, by belonging to the Russian Church.

Every national Orthodox Church, being a special religious-national tradition within the Universal Church, is summoned by Divine Providence for a particular service. Every nation that enters the Body of Christ – churching, receives his cross from the Lord and carries it like a Church identity.

“Contemplating the concluding moment of the life of Christ’s Church in Her temporary earthly stay and crossing into eternal glory, Saint Apostle John the Theologian pronounces: “And the nations of those who are saved shall walk in its light (Christ)… and they shall bring the glory and the honour of the nations into it” (Rev. 21;24-26). The Tsars, as representatives of nations, and the nations themselves, shall bring into God’s Kingdom that, which was glorified by God in their own earthly, Christian existence. The great importance of this Christian objective leaves no active position for a papal internationale”, states Metropolitan Eleutherius (44;156).

In Russia, Russian Orthodoxy that was historically arranged is an existing reality, and that’s why it’s impossible to be a Russian or an Orthodox separately. Just as there is no outside-national Orthodoxy, so is there no outside-Orthodoxy Russian people.

Thus, to be a true Russian means to be Orthodox. And being an Orthodox, means that the idea of authority has to be resolved from an Orthodox Church perspective i.e. to regard that only genuine and legitimate authority is responsible to God, and every social problem – a religious problem. By God’s will, the moral law is placed into the basis of historical process, and as a consequence, our people can once again become Russian People, having chosen the Orthodox faith anew as their fundamental in their lives.

“Can someone really think that through His blessed Tsar, the All-blessed, All-righteous, All-pure God will find it appropriate to patronize people that neglect sanctity, unconcernedly immersing themselves into an abyss of sin and filth, not thinking about becoming God’s people through faith and virtuousness? (6;426) – writes Metropolitan Philaret. “The first truth is that the gist of great societal calamities is that they are not just happenings, or some completely incomprehensible acts of fate, but the essence of God’s Providence, governed by justice and mercy. The next, directly following the first instructive truth is that societal calamities must be met with repentance and prayers – the sooner the better” (8;509).

1. Complete collection of writings by Fr.John Ilyich Sergiev: New Word, Kronstadt, 1904.

3. Archimandrite Panteleimon: The life, deeds, miracles and prophesies of our Saint Righteous John of Kronstadt, Miracleworker, 1976.

4. Orthodox-dogmatic Theology - Macarius, Metropolitan of Moscow, Tome 1, 5th edition St.Peterburg, 1895.

6. Writings of Philaret, Metropolitan of Moscow and Kolomensk; Words and Conversations, Tome 5, Moscow, 1885.

7. Bishop Andronicus: Russian civil order of life before judgment of a Christian, or the basis and meaning of the Tsar’s autocracy, 1995.

8. Writings of Philaret, Metropolitan of Moscow and Kolomensk; Words and Conversations, Tome 4, Moscow, 1882

9. Complete collection of writings by Fr.John Ilyich Sergiev: Words and Teachings, SPb. 1897.

10. Writings of Philaret, Metropolitan of Moscow and Kolomensk; Words and Conversations, Tome 3, Moscow, 1877

12. Arcbishop Seraphim (Sobolev): About the true monarchal world outlook, SPb. 1994.

15. Archpriest John Vostorgov: The meaning of coronation of Tsars, Complete collection, Tome 2, Moscow, 1914.

19. Collection of Fundamental State Laws, Tome 1, part 1. 1, chp.7 ~64, 1906, page 42.

22. Prof. S.Smirnoff: Ancient Russian spiritual guide, Moscow, Synod, pub. 1913.

23. Protopriest G.S.Debolsky: The Orthodox Church in Her Mysteries, Church Services, rites and services of need, Moscow, 1994.

25. M.B.Zizikin: The Tsar’s authority and succession to the throne in Russia, Sophia, 1924.

26. The rules of the Orthodox Church and explanations by Nicodemus, Bishop of Dalmatia, Tome 1, SPb. 1911.

31. Holy Chrismation. A word by Macarius, Metropolitan of Moscow, feast leaflet No.27, 1896.

35. Writings of Philaret, Metropolitan of Moscow and Kolomensk; Words and Conversations, Tome 1, Moscow, 1873.

36. Memoirs of Attorney-General of the Holy Synod, Prince N.D.Zhevahov, Tome 2, SHS, 1928.

37. John, Bishop of Shanghai: The origin of the law of the succession to the throne in Russia, Shanghai, 1936.

38. Protopriest Vladimir Vostokov: When Zheliabovy laugh – Russia cries, Sergius suburb, No 8.

39. Letters from Met.Philaret of Moscow to the vicar of Holy-Trinity Lavra, Archimandrite Anthony, part3, Moscow, 1883.

40. Hieromonk Anthony Sviatogorets: Sketches of the life and ordeals of Starets (Elder) Hieroschema monkHilarion of Georgia, Jordanville, 1985.

42. Anathematisation (exclusion from the Church), performed in the first week of Great Lent. Fr. Constantine Nikolsk, SPb. 1879.

44. Metropolitan Eleutherius: “Papacy” in the question of church unification, Paris, 1940.

Who were the Archbishops and spiritual personages of ROCA that received unconditional trust from the faithful both in Russia and abroad? They were assuring everyone in their fidelity and sincerity, while promising to stand in defense of Orthodoxy by following in the footsteps and covenants of the reposed First Hierarchs of ROCA. However, after many years of assurances that they were against “Renovationism” and ecumenical activities of the patriarchate, these same “shepherds” –without a twinge of conscience – voluntarily and shamelessly colluded with the patriarchate, by signing the act of “unia” with an organization founded by Stalin. At the same time, those who refused to become part of the Moscow patriarchate, are labeled as “schismatics”.

Having lost their sense of loyalty to Orthodoxy, Church Canons and Rules, these “shepherds” with their pernicious act have inflicted massive damage to all of the Russian Orthodox faithful – and above all else, they have become betrayers of the Church. Having placed their signatures with those of powers from infernal regions, they have shown their true colours, and in dishonouring themselves, they have lost all respect for themselves.

If the clergy in Russia was threatened with persecutions, banishment to concentration camps and even death for insubordination to the patriarchate, what threats were there to the ROCA bishops? Numerous members of the clergy and the laity in the Fatherland accepted torture and death to remain faithful, many of whom have been canonized by the Holy Church. But what example did these unworthy of their calling - overseas “shepherds”, show to the overseas faithful? They injected confusion both in the Fatherland and Overseas Russia. Some faithful, not having other churches where the true Faith was practiced, were forced to seek refuge in other national churches. In some families, fathers have ceased conversing with their children, brothers have fallen out with their sisters, convinced that they are following “canonically” valid Arch pastors.

What has all this produced? – a triumph for the dark antichristian forces! No, God will not be mocked! The faithful, witnessing their betrayal by their former pastors, are nurturing a hope that the Lord will hear the prayers and pleas of His Much-suffering people and come to their aid. Without this faith in God and in the strength of the Russian People, life would be unthinkable for them.

However, this shameful betrayal didn’t only bring evil. In numerous church communities, there are still many clergy and laity that remained faithful to the Church. In Overseas Russia, they have already established contact between the communities – supporting one another – just as they did during Apostolic times and during the USSR era. In Overseas Russia, there is no need to retreat into a catacomb mode and the faithful, enjoying all the technical advances of electronics, will continue to have close contact with the Russian people in Russia, between parishes as well as individuals.

So long as there are people in the Fatherland and Overseas Russia that remain faithful to the Church, the concept of Fidelity to God, Tsar and Fatherland will continue to survive.

And as in the past, the Russian people that are true to the Church will continue to point out the uncanonicity of the Moscow Patriarchate, the immoral behaviour of its members of the metropolitburo and the criminality of the neo-communist government of the Russian Federation. And as in former times, the faithful in Russia will have the opportunity to look upon the Overseas Russia as something akin to the mythical “Camelot” (“grad Kitezh”), where the preserved Orthodox faith is the same as that embraced by Russia under the Saint Prince Vladimir, and which was maintained by the First Hierarchs of ROCA , Metropolitans Anthony, Anastasius, Philaret and Vitaly.

As an example of the tragic family discords that have been spawned, we reproduce a letter written by Frs.George and Alexander, and another letter from Fr.George to his brother – and the brother’s response. There are many faithful in Overseas Russia that share the opinions and desires of a remaining faithful to the Church and Russia, a son of a White Warrior – Seraphim Larin. In this letter, he expresses not only all the anguish from his soul, but a forlorn hope that his brother-priest will convert back to the true path of salvation. The future will show as to whether the appeals of Brother Seraphim Larin and many others like him – to their former pastors – will be heard and bring them back to their senses… whether they will awaken from their sleep in the labyrinth of lies of the Moscow Patriarchate, and return to their entrusted parishioners? As well, the future will also show how their children will look upon them in a regenerated Russia. Meanwhile, currently, how are the reposed mothers and fathers looking upon the contemporary generation – with pride, just like Taras Bulba watched his son’s agonies… or … revulsion, thinking “it would have been better that this hostile son was never born”?

НАЦИОНАЛЬНАЯ МОНАРХИЯ ЗАВТРА – УТОПИЯ ИЛИ ВЕКТОР ГОСУДАРСТВЕННОГО ОБНОВЛЕНИЯ

Монархический принцип правления в XXI веке.

Современное состояние общественно-политического сознания в деле осмысления произошедшей с Россией катастрофы 1917 года и последующего за этим Советского периода, с крахом последнего и утратой всяких разумных и самобытных перспектив развития общества и государства, не может не удручать. Все споры последнего времени, гротескные поиски некой национальной идеи, на фоне совершенно разрушительного копирования западных общественно-политических образцов построения республиканского государства с институтами, показавшими свое чудовищное противоречие с традиционной национально-государственной культурой многих европейских этносов и особенно русского, заставляют серьезно ставить вопрос о нашей способности, не только правильно ответить на вопрос, что есть государство в целом, современное государство как определенный этап развития или деградации сего института, и русское государство в частности, в его исторической ретроспективе и перспективе, но и правильно наметить возможные пути истинного, исторически обусловленного и нравственно оправданного возрождения России и ее народов.

Но ответ на этот вопрос мы обязаны найти, чтобы перестать двигаться на ощупь в потемках ветхих, отживших свой век, теорий государства эпохи Руссо и Великой Французской революции, низведший уже не одну европейскую, блистательную монархию до второсортной, по сегодняшним политическим меркам страны, с трудом балансирующей на грани между лоском внешней атрибутики европейского гранта и внутренним содержанием полубанановой республики. Речь идет не только о России, но и о самой родине этих разрушительных идей – Франции.

Сначала, мы отметим один потрясающий парадокс, взятый из области нашего общеупотребительного лексикона, который вскрывает глубинные пласты подсознательного восприятия не только массами, но и интеллектуальной элитой истинных основ государственной власти в России, если угодно, фундаментального кода, своеобразного ДНК нашей национально-государственной жизни.

С формальной точки зрения сейчас в России республика, со всей классической атрибутикой, о которой мечтали столько поколений выродившейся в паразитарный класс аристократии, либеральной интеллигенции, мещан и русских буржуа. У нас выборный президент, выборный парламент. К этому антуражу добавляем конституцию и три ветви власти: исполнительную, законодательную и судебную. У нас «вожделенная» демократия. И речь сейчас даже не о том, что в реальности народные массы еще никогда не были так отчуждены от власти и государства в целом. Мы отметим иной аспект.

Никто никогда не говорит, обсуждая проблемы России, ее экономические и социальные задачи, употребляя такие речевые обороты: «у нас в республике», «республика заботиться о своих гражданах», «в республике решаются задачи по обеспечению экономического роста» и т.д. Но всегда и везде мы слышим словосочетания: «наше государство», «государственные задачи», «государственное строительство». Ведь это поразительный этимологический парадокс, что, живя в республике, мы называем ее государством. Дело не в простом словоупотреблении. Это отнюдь не синонимы. За этими словами совершенно разная реальность существования народа или народов в определенных границах, разное понятие суверенитета, взаимоотношений личности и власти. Происходит такое смешение или прямо подмена понятий не по злому умыслу власть предержащих или таинственных жрецов-кукловодов. Здесь перед нами налицо полное непонимание традиционных основ государства с одной стороны современным обществом и властью. Но с другой стороны, народ интуитивно чувствует корневую необходимость этих основ, их фундаментальную заданность всей нашей историей, всем нашим национальным духом, характером. Перед нами важнейший аспект интуитивного национального чувствования необходимости священных основ власти. Именно так! И именно по этой причине Россия для нас всегда государство и никогда не республика.

Но, самое главное, что не должно ускользать от нашего внимания сегодня, это тот неоспоримый факт, что и для власть придержащих Россия сегодня никак не республика, хотя в официальной фразеологии государственных чиновников в переизбытке республиканская либерально-демократическая лексика. В России заорождается своеобразная форма макиавеллиевского бонапартизма. За извращенной фразеологией, наделяющей «всенародно избранных» президентов особой «харизмай» кроется смешение пресловутого «государя» Макиавелли и «сына народа» недавнего большевистьвкого прошлого. За этим искусственно созидаемым образом правителя стоит ихзощернная техника контроля над сознанием масс. В политическую жизнь неулонно, хотя и котрабандой, протаскивается «абсолютная идея власти», которой неведома не только духовная ценность человека и народа в целом, но и возможность человека быть свободной личностью в целом, оставаясь в рамках современной псевдогосударственности. Но таким правителям неведомо и истинное уважение к своему собственному рангу, у к достоинтсву своей собственной духовной личности вождя. В этом их главное отличие от всего того, что в пошлом являлось фундаментом личности, осознающей свое аристократическое превосходство, отнюдь не по причинам пребывания на вершине властной пирамиды.

Так не пора ли нам ответить на вопрос самим себе, что есть государство и государственная валсть в подлинном значении этих терминов.

Но дать очередное или старое определение государства – значит, по сути, не ответить на наш вопрос вообще. Многочисленные определения были даны, но в действительности они не описывают никакую реальность вообще. Определяется всегда некое абстрактное государство, не существовавшее в природе. Иногда обобщения носят столь расплывчатый характер, что, будучи верным, по существу, они не дают ответ о конкретных параметрах институтов государственной структуры. Государство, по Гегелю, есть творческое начало истории; политика – это история. Маркс же мыслит историю вне государства, он смотрит на нее как на борьбу партий очерченных конкретными хозяйственными интересами. Сугубо материалистический, рационализированный до предела подход к истории и проблеме государства есть исключительно узко национальный, а не универсальный, английский подход. Такой подход совершенно не способен описать реалии русской истории, ее основные мотивы, мотивацию поведения ее участников, индивидуальную и коллективную. Мы до сих пор не способны дать определение, что есть традиционное русское государство, в котором чаем обрести вектор современной национальной идеи для обретения перспективы национального возрождения, если по недоразумению не считать таковым химеру современной государственности под брендом «Российская Федерация».

Все вышесказанное важно уже потому, что понимание истории и государства на Руси традиционно было религиозным, что сейчас упорно игнорируется политологической мыслью ангажированных искателей новой идеологии, способных только заретушировать современную очевидную стагнацию государственной машины.

Верное суждение о государстве у русского народа всегда происходило из верного понимания источника всякой власти на земле. Но, кроме этого, русский народный гений четко понимал, почему на Руси есть государство и что такое истинная государственная власть. Истинное и единственно верное определение государства было у наших предков в определенном смысле догматом, одинаково доступным к пониманию, как верхами, так и низами социума. Но оно позорно утеряно потомками, кичащимися своей образованностью, которая, не способна дать им в руки научный инструмент, чтобы понять, что есть государство как таковое в своей метафизической сущности. Только вернувшись к традиционному пониманию государства и власти, мы сможем дать, на современном политическом языке, такое определение этого института, которое в действительности будет описывать реальность, а не абстракции, реальность, имевшую место в русской истории, действительность, которая и сейчас должна являться для нас маяком далекой и родной пристани, от которой мы отплыли, но к которой должны прийти.

И только тогда наше употребление слова «государство» будет действительно соотноситься с некой реальностью, правильно описывать ее, и позволит нам составить верное суждение о болезненном состоянии современной политической действительности в России, с таким положением дел у нас в стране, которое прямо противоречит истинному смыслу государства.

«Государство – это я!», – отчеканил формулу государственности король Франции Людовик XIV. Сколько нелестных отзывов получил этот монарх от своих потомков, дегенерировавших в процессе смены одной кровавой республики на другую. Досталось ему и от русских, и не только от либералов. Нет, даже наши монархисты-народники усматривали в этой формуле квинтэссенцию никуда негодного абсолютизма. А ведь король был абсолютно прав, и это ясно для любого здравомыслящего европейца, католика, протестанта и, тем более, православного, если этот европеец не утратил те последние тонкие нити, что могут связывать его с подлинно традиционной точкой зрения на институт власти как таковой! Нет государя – нет и государства как такового. Каролинг, объезжающий своих сеньоров, Рюрикович, идущий со своей дружиной в полюдье, византийский император, стоящий лагерем вдали от блистательной столицы – это и есть полноценное государство, в независимости от количества людей, сопровождающее своего монарха. Государство – это не территория, а личные отношения между Государем, его дружиной и подданными, отношения, которые, прежде всего, индивидуализированы, и только потом обобществлены. В силу этого, даже стольные грады средневековых европейских государств часто менялись. Столицей автоматически становился тот город, в котором определенное время пребывал государь и двор.

Возьмем пример из Русской истории. Гостомысл призывает на Новгородский стол своего внука Рюрика, призывает из своего стольного града Новгорода, тогда, еще Словенска. Гостомысл умирает и Рюрик садится в Ладоге, укрепляя ее, и борясь с новгородским боярством. Ладога становится столицей юной Русской государственности. Далее Рюрик селится в Новгороде, и отстраивает его заново, или расширяет, за что древний Словенск и получает во всех отношениях новое имя – Новгород. Его наследник и родич Олег уже объявляет Киев матерью городов Русских, т.е. метрополией. Князья Мономахова дома переносят столицу во Владимир, хотя власть духовная в лице митрополита продолжает иметь свой стол в Киеве. Далее наступает черед Москвы, где власть светская и духовная вновь соединяются перед началом небывалого государственного подъема. Именно и только государь определяет место, где есть столица, а значит и сосредоточение государственной власти!

Замечательной иллюстрацией к этой мысли служит то понимание Государя, которое сложилось под влиянием православной веры в Византии.

Коренное убеждение христианского Востока состояло в том, что духовная свобода, а равно и ответственность личной веры, ни в коем случае не должны были быть подавляемы или опосредованы коллективным или чисто юридическим началом. Духовная ответственность индивидуума становилась поистине всецелой. Отсюда, и индивид, облаченный высшей императорской властью, переживал, в идеале, свое служение так, будто он действительно один стоит на ветру истории и от его решений зависит судьба христианской ойкумены и империи. В лице Императора фокусировалась вся полнота власти в силу его уникальной и абсолютной ответственности, именно как Василева, перед Всевышним за судьбы христиан мира. Только в глубинах Православия монархический идеал получал свою божественную санкцию. Однако нельзя сказать, что такая роль монарха, как человека, лично воплощающего собой делегированную свыше теократию, являлась вполне уникальной только для того периода, когда Римская империя приняла Христову веру.

Императоры позднего Рима именовались Rex Pontific, «царственный священник», и являлись главою государственного культа, а в последствии и объектом религиозного почитания. Каждый подданный империи был подчинен власти в двойном отношении: как гражданско-административном, так и священной иерархии. Важно подчеркнуть, что эту двоякую власть воплощал индивидуально императорский принцип правления поздней империей. Православная Церковь предоставляла Императору право быть помазанником на Царство, находясь в алтаре, наблюдать за богослужением и быть «внешним епископом» Церкви.

Отметим, что функции военного вождя и верховного жреца сочетали в себе и предводители германских и славянских дружин. По убеждению древних, истинная власть не может дробиться, как не может дробиться истинный источник власти – Бог. Власть – едина по своей сверхприродной сущности.

Здесь мы сделаем небольшое отступление, и поразмышляем над природой власти, вернее сказать над манифестацией этой природы из мира Горнего в мир дольний. В свое время, в конце пятидесятых годов прошлого столетия, американский юрист и мыслитель Юлиус Паркер Йоки в своей интереснейшей книге «Империум», за которую он, собственно и пострадал до самой смерти от американского «правосудия», высказал парадоксальную, и по виду совершенно пантеистическую мысль о природе власти. Йоки считал, что в мире существует некая константа метафизической субстанции власти, всегда неизменная, всегда данная нам свыше. Йоки наделяет ее некоторыми личностными чертами, считая возможным рассматривать власть эманацией или, даже, ипостасью некоего разумного и творящего космоса. Этот, всегда равный одной сумме, монолит власти и делят на земле люди и политические группы. Сумма власти остается неизменной, но ее количество, которое присваивается силой и волей политических игроков может исторически меняться и географически перераспределяться. Сколь не был бы для православного человека такой подход к природе власти сомнительным, отдадим должное интуиции автора. Власть действительно дана нам Свыше. И исторический опыт показывает нам, что мы вправе полагать, в качестве некоторой рабочей гипотезы, что сумма власти на земле действительно не увеличивается, но только перераспределяется, отбирается у слабого в пользу сильного. Власть, будто бы, действительно субстанциональна. Условимся, что это только схема, макет реальности, возможно далекий от сокровенной природы власти, но эта схема позволяет нам понять и некоторые структурные изменения властных полномочий в границах одной социально-политической группы. Из учебников истории мы знаем, что большевики буквально взяли власть в России. У кого взяли, мы тоже представляем. Почему взяли, не секрет для всех, интересующихся отечественной историей. Вопрос же, в другом.

Главная загадка, не смотря на всю глубину, скрываемой ею проблемы, лежит на поверхности. Почему большевики, вроде бы, чуждая исторической России сила, берут власть, а не созидают ее заново, исходя из своих философских представлений и политических задач? Почему, они готовы разрушить все до основания, а затем…, но структурные эманации власти, институты государственности, сначала захватываются, затем используются, и только затем преобразуются в советскую систему власти, которая шаблонно отражает структуру предшествующих ей имперских властных структур. Можно конечно спорить о частностях. Но факт остается фактом – ничего принципиально нового в структурном плане государственного строительства большевики не принесли. И пресловутые Советы – есть лишь бледная тень бывших земских учреждений.

Вопрос о том, кто у кого взял власть, и что стоит за этими словами, лежит не в плоскости филологических размышлений. Он действительно философский. Власть ведь действительно взяли, власть всю, целиком, и целенаправленно наполнили ее новым содержанием. Я, конечно, рискую быть обвиненным в пантеистическом видении природы власти в обществе, но ведь именно такое понимание власти как изначально данной, условно субстанциональной, неизменяемой суммы дает возможность нам правильно оценить, что же произошло в 1917 году с Россией. Если, как полагала Белая иммиграция, власть взяла в России международная интернациональная банда, то мы должны были бы быть свидетелями ее перераспределения по географическому признаку, распыления той ее части, которая была накоплена исторической Россией, по просторам иных континентов, заново концентрируясь в иных центрах политического притяжения. Но этого не случилось. Более того, был момент, когда количество общемировой власти, назовем ее, пользуясь понятийным аппаратом Йоки, мировой властью, большая ее часть, сосредоточилась в СССР. Значит, не зря считал Иван Солоневич СССР не черным провалом в русской истории, не анти Россией, но именно Россией, тяжело, почти смертельно, больной, лишенной своей сознательной национальной государственной элиты, но все-таки Россией, сохраняющей, даже при тоталитарном, антирусском режиме правления, свою таинственную сущность страны с огромным властным капиталом, используемым большевиками по своему усмотрению для целей, далеких от насущных потребностей русского народа, его политических и культурных задач.

Ведь только такое видение проблемы в целом и позволяло надеяться русским людям на воскрешение России, вернее, на ее выздоровление. Больной исполин обладает властью и может ей воспользоваться при своем выходе из недуга. Мертвое тело властью не обладает, и обладать уже не будет. Власть мертвеца давно перераспределена. Это универсальный закон для любой численности человеческого коллектива. Пользуясь схемой Йоки, и, отдавая себе отчет в том, что за видимыми пантеистическими формулировками стоит правильное видение проблемы власти с точки зрения человека Традиции, мы можем понять важную истину, касательно последнего периода нашей истории, периода трагической утраты национальных форм государственности и культуры, но сохранения самой властной матрицы, которая даже коммунистами воспринималась как матрица России, а не СССР, который играл роль внешнего колпака, если не саркофага над больным телом государство образующего народа. Сохранение этой властной матрицы и сделало возможным начать выход из периода болезни и культурного упадка, выход через поиск новых форм традиционной, национальной и имперской государственности. И не лишним будет сделать и такое замечание. Катакомбная Россия жила и сохраняла свой потаенный лик, для грядущего проявления, не в последнюю очередь и потому, что в СССР не дробили единую, доставшуюся в наследство от Империи властную матрицу государственности. «Власть», восхищенная из живого тела национальной государственности, и заключенная в новую форму полой сферы, разверзнувшейся темным небом над вечной Россией, сферой под аббревиатурой СССР, как бы сохранялась, иногда и преумножалась, для того, чтобы в будущем, у политически здорового и зрелого народа была возможность вновь вернуть ее в свое природное тело, отвоевав «животворящую энергию» «власти», разбив стеклянную сферу, придавившую историческую Россию под своей тяжестью, но не убившую ее.

И вроде бы, благодатная влага освобожденной «власти», пролившись над высохшей от большевистского безвремения Россией, должна дать всходы новой национальной жизни под новым небом. Но этого пока не происходит.

Современная болезнь России в том, что, начав возрождение форм национального бытия, в условиях новой государственной структуры, мы сталкиваемся с феноменом разделения властных полномочий демократического государства, с феноменом, который разрушает исторически сложившуюся властную матрицу страны, сложившуюся издавна и пережившую не только крушение исторической государственности, но и долгий тоталитарный период национальной деградации, не давшую дойти ей, этой деградации, до критической отметки тепловой смерти национально-культурного организма государство образующего народа.

Поставив такой не утешительный диагноз, вернемся, однако, на привычное православному, и шире, русскому человеку, поле рассуждений, свободное от искусственных схем и построений, без которых, однако, не всегда можно обойтись, и не всегда нужно непременно обходиться, особенно когда мысль отвлеченная нуждается в условно иллюстративном материале.

Государство пронизано сакральностью исторического бытия, священные институты пронизаны государственностью. Иными словами истинное государство и истинная Церковь – это есть единый живой организм с разнящимися функциями, по природе своей неразделимыми. Правды ради, отметим, что такое традиционное единение государства и религиозных институтов вообще было характерно для всех древних традиционных сообществ.

Истинная власть всегда обладает абсолютной силой и абсолютным авторитетом, как делегированная теократия. Необходимая, в таком случае ее преемственность, ответственность высшего порядка. О которой мы говорили выше, ее легитимность и священная санкционированность, которая достигается исключительно наследственной передачей всей полноты власти, что невозможно вне истинной монархической государственности вообще. Церковь всегда отдавала себе ясный отчет в этом, и монархическая власть стала неотъемлемой частью Церковного предания, которое верующие люди воспринимают всецело как Двуединый источник веры, наряду со Священным Писанием, и закрепила это понимания на Константинопольских церковных соборах. Об этом сейчас не любят вспоминать церковные чиновники, готовые формулировать любые социальные доктрины, под любую власть, иными словами до сих пор молятся «за благословенное временное правительство…». Строчная буква в названии правительства, за которое возносятся молитвы современных пастырей, не случайна, хотя начало такой духовной гутаперчивости было положено именно тогда, когда это правительство писалось с заглавной буквы.

Ныне понятие государства подверглось окончательному запутыванию. В силу этой причины, обратимся к филологии. Кратко проанализируем, а что же из себя представляет слово «государство», каков его изначальный семантический, смысловой корень.

Прежде всего, слово государь происходит от более древней славянской формы – господарь, которая фиксируется и ныне в славянских языках. Не будем бояться обвинений в привлечении сомнительного для научных выкладок подхода с позиций «народной этимологии», и скажем уверенно, что «господарь» есть в семантическом смысле тот, кто получил дар от Господа, и даром этим является всеобъемлющая власть. Безусловно, для христианских государей этот дар был еще и «ответственным заданием». Не лишним будет вспомнить и вежливую форму обращения к вышестоящему на социальной лестнице человеку, в императорской России, «господин». Не будем сейчас говорить о том, что из вежливости так называли и просто незнакомых людей, хотя и не только из вежливости. «Господин», это, в определенном смысле еще и некто Господень, Свыше поставленный над нами. И эта общественная иерархическая лестница господ имела в традиционном обществе самого последнего господина на вершине – государя. Далее был уже только Господь. В практическом смысле русское «государь» совпадает с греческим словом «монарх», т.е. самодержец. Если исходить из той простой мысли, что слова всегда и везде должны отражать реальность, навечно закрепленный за ними смысл, то государство есть, прежде всего, и только – самодержавная монархия. Или это не государство в самом точном и исчерпывающем смысле слова!

Современные монархии мира есть не что иное, как обычные республики. Власть в них принадлежит не государю, а узурпировавшим его монаршие полномочия ветвям власти – «исполнительной», «законодательной» и «судебной», чьим самым верным зримым воплощением был, есть и будет трехголовый змей-Горыныч русских былин, личность далеко не случайно наделенная мудрыми предками всевозможными, отрицательными чертами характера.

Важно учитывать и такой аспект проблемы. В силу беспрецедентно заниженного, а по сути отмененного избирательно ценза (нынешние возрастные ограничения можно не считать), все современные республики, или, выражаясь на языке мудрых эллинов, демократии, имеют сильнейший охлократический оттенок (в современном российском варианте – охло-олигархический). Поэтому, применение четкого термина «государство» к современным государственным образованиям с чисто юридической точки зрения неправомерно.

Аристотель допускал три варианта управления полисом – монархия, аристократия и демократия. Отметим, однако, что полис древних греков нельзя приравнивать к полноценному государству. Это, скорее всего, высшее из возможных состояние общины, в данном случае территориальной. Тот же Аристотель видел, что полисная монархия вырождается в тиранию. Полисная аристократия быстро превращается в олигархию. Ну а полисная демократия, становится пошлой охлократией. Современные антитрадиционные государственные образования показали, что в них охлократия, олигархия и тирания идут рука об руку, будучи перемешаны в самых причудливых комбинациях. Пример послереволюционной России дает тому множество ярчайших, эталонных примеров.

Но форма правления это еще далеко не все чем исчерпывается само понятие государственности. Ныне произошла подмена важной сути государства как такового. Исторически и метафизически государство – есть политическая составляющая земной жизни человека. Не экономические, но исключительно политические предпосылки лежат в основании любого истинного государства. Homo politicus есть нормально состояние человека и гражданина реализовывающего себя в рамках государства. Homo economicus – есть чудовищный проект по отчуждению человека от самого института государственности. Человеку экономическому государство не нужно. Оно для него источник расходной части, но никак не доходной. Не случайно сейчас вся политика, в сущности, подменена экономикой. Точнее исконное понятие политики сведено к экономике. Материалистически понимаемое благосостояние граждан ныне оказывается для властей предпочтительнее, по крайней мере, на словах, чем воспитание духовное, нравственное и политическое вверенных ей людей.

Юлиус Эвола утверждал: «Основанием каждого истиннго государства является трасцендентность его начала, то есть принципа Верховной власти, авторитета и законности. Эта важнейшая истина в различных обличиях воплощалась на протяжении всей истории народов. Ее отрицание равнозначно отрицанию и, по меньшей мере, искажению истинного значения всего, что составляет политическую реальность…Во всем многообразии воплощений этой истины неизменно – подобно «постоянной величине» - сохранялось представление о тгосударстве как о вторжении влияний высшего порядка, проявляющего себя во власти».

Эвола приводит в одной из своих работ и своеобразное «физико-математическое» объяснение необходимости монархического принципа власти для здоровой государственности. Как на уровне естественных причин, так и на политическом уровне невозможно двигаться по нисходящей, до бесконечности, а именно это и есть вектор принципа демократического управления. Переходя от одного состояния к другому, рано или поздно, мы имеем ввиду достигнуть предела в точке, имеющей хараткер безусловного и абсолютного решения, в чем состоит вообще латентный монархизм любой политической формы. Но разве не абсурдно, находить эту точку абсолютного решения внизу, а не наверху общественной пирамиды. Эта точка, по необходимости, точка устойчивости и прочности, точка естественного сосредоточения всего политического организма может и должна быть олицетворяема конкретной личностью, а не безликой суммой голосов, которые своей множественностью уже противоречат понятию единой точки, единого политического фокуса. Отсутствие такой точки превращает любое политическое объединение в чисто механическое соединение, неустойчивое образование. Истинная верховная власть всегда обращается к трансцендентному уровню, единственно способному дать ей основание и узаконение в качестве высшего, независимого, первичного и неизменного принципа, который составляет основу всякого истинного закона, но сам не подчинен никакому другому закону. Эти два аспекта взаимно обуславливают друг друга, проясняя истинную природу Верховной власти, определяя личность того, кто должен быть ее воплощением. Сколь безумно искать истчник истинной власти на уровне масс, подверженных сиюминутным настроениям, масс, не имеющих ни одного твердого принципа в своем арсенале политической мысли, кроме пресловутых «хлеба и зрелищ».

Государство не есть ни продукт «общества» ни его прямое политическое воплощение. Лежащее в основе социологического позитивизма понимание государства как «общества» является в корне не верным. Такой взгляд не просто противоречит сущности оргнаического государства, но и лишает последнее таких сущностных характеристик как политической воли и чести. Подобная концепция идет вразрез с «анагогической» целью государства, как Верховной власти, имеющей свои истоки в мире Горнем.

Политическая сфера, должна быть определена иерархическими, героическими и идеальными ценностями, отрицающими как плотское, так и душевное довольство индивидуума в качестве своей высшей цели. Истинные политические цели связаны с интересами и идеями, далекими от всего мирского, оо чистой экономики и материального благополучия. Противоположность между политической и общественной областями жизненно необходима традиционному государству. Чем более ярко выражено эта противоположность, тем более устойчивы традиционные государственные струтуры к вторжению всего профанического и разрушительного извне. Вопреки мнению многихсоциологических школ, что государство просиходит от семьи, скажем, что это не совсем верно.

И семья и государство складывались изначально как религиозное сообщество родичей. Глава рода был не только отцом бльшого семейства, но и верховным жрецом определенного культа. Но государство не врастало автоматически именно из этого корня. Важное значение в становлении государства играли мужские союзы. На заре цивилизации семья составляла единство физического типа, что не дает нам возможности видеть в ней тот истинный высокий духовный импульс, без которого род не переходит в новое качество, в органическое государство. Священное начало и иерахические принципы играли определенную роль в семье и роде. Отсюда медленно вырастала духовная, сакральная, жреческая составляющая Верховной власти. Но для государственной власти не хватало еще политического надродового, царского начала. У большинства первобытных народов новорожденный, до определенного возраста рассматривается как чисто природное существо, иногда даже лишенное собственного имени. Он находится на попечении семьи, прежде всего, матери, так как все связанное с материальной, физической стороной существования, по традиционным воззрениям, относится к материнской, и, шире, женской области. Но с определенного момента положение индивидуума в дренвем общетсве менялось. Благодаря особым обрядам инициации, призванных пробудить в идивидууме новое, высшее сущетсво, он становился «мужчиной» в определенном духовном смысле этого понятия. После подобного «преображения» мальчик становился членом «мужского союза». Политическая и военная власть в родовой группе или племени принадлежала «мужскому союзу», в котором собственно «мужское» начало имело священное, посвятительное значение. Особое «помазание», особая «благодать», данная мужчине в обряде посвящения, была тем необходимым «разрывом уровня», разрывом уз, связывающих обычного человека с профанным миром физически обусловленного сущетсвования, возводя его на определенный духовный упровень бытия, что давало ему право повелевать и исполнять властные полномочия, и внутреннюю убежденность в санкционировании и получении такого права Свыше.

В следствие утраты посвятительного, сокровенного смысла священного «помазания» представителя Верховной власти, исчезает и само государство и политический класс в их истинном, традиционном понимании.

Дело в том, что рождение политического класса есть тоже, своего рода, «Божественное таинство». Истинное правящее сословие появляется не под воздействием исключительно социальных или экономических факторов, что видно из истории становления священных «мужских союзов».

Особые обязанности членов такого союза обуславливали и особые права данной группы. Из таких союзов вырастал политический, царский корень Верховной власти.

Нам сложно до конца определить как в древности осуществлялась симфония власти духовной – жреца и старшего в роде и власти «протоцарской» политической, военного вождя и предводителя «мужского союза». Мы можем допустить, что истинным началом традиционной государственности был момент, при котором функции жреца и военного вождя сосредотачивались в руках у одного человека, старшего в роду или предводителя «мужского союза». Или в тот момент, когда эти функции, разделенные между двумя людьми, стали мыслиться как одна властная функция, как один верховный принцип власти и властных полномочий, единый в своем трасцендентном истоке, но двоящийся по необходимости в реальности земного бытия.

Все вышесказанное не отрицает, а подчеркивает важную роль в становлении государства родовго, семейного начала, отводя ему определенную роль в симбиозе властных полномочий, и, даже, видя в нем, важную ступень на пути становления и самих «мужских союзов».

Вокруг божественной личности монарха, складывался правящий слой на основе знаний и качеств, не сводимым к общественным ценностям и экономическим факторам. Утрата государством такого слоя, истинной аристократии духа, окружающей Трон, ведет к тому, что было названо в исторической социологии «восстанием масс», ведет к прорыву в облать политики материалистического демоса со своей системой приземленных ценностей, ведет к неминуемой гибели органического государства.

Когда духовное и волевое напряжение спадает, различия затушевываются и круг людей, сплоченных вокруг высшего символа Верховной власти и авторитета, слабеет и распадается, тогда то, что было лишь следствием высших формирующих процессов государства – «нация» - может обрести самостоятельность и обособиться от принципа государственности, почти до видимости автономного бытия. Тогда на первый план политической активности выходит масса, которую и надо прозревать под термином «нация», руководствуясь принципами Французской революции с ее аппеляцией к народным толпам. И тогда «тварь» поднимает руку на своего творца и бессмысленно отвергая сам принцип единоличной Верховной власти, хоронит породившее ее государство, совершенно не догадываясь, что смерть его есть начало конца ее.

Истинная нация, вызревает в рамках традиционного государства и имеет сложную внутреннюю структуру с системой сословий, разрядов, иерархий, благодаря чему сама субстанция нации приобретат органическую жизненную устойчивость и силу. Разрушение государства ломает все перегородки внутреннего организма нации, и делает из нее безликую однообразнуб массу не способную не только к политической, но и к творческой жизни вообще. Истинная задача современности по возрождению государства и нации, есть задача обретения первым верного принципа и смысла, а второй правильной формы, есть задача выявления и выделения из массы, которая обладает лишь видимым единством, ядра «мужского союза», духовной субстанции, в виде политической элиты, вокруг которого возможна новая кристаллизация традиционной государственности.

Высшая цель государства, в которой оно находит оправдание своего сущетсвоавания высшего порядка состоит в его анагогической функции, то есть в том, что оно пробуждает и поддерживает высшие духовные устремления человека, поддерживает его в способности мыслить, действовать и, даже, жертвовать собой, исходя из соображений, превосходящих его индивидуальность, из соображений такого же свойства и той же священной природы базовых принципов, на которых строится государство.

И тут мы вправе задаться вопросом, а что собственно понимают под властью те, кому она вроде бы сейчас принадлежит, каковы их философские взгляды на государство?

Архетип древнерусской государственности

Говоря об архетипе государственности, мы подразумеваем существования некоего канона, выражаемого через набор определенных традиционных институтов власти и их иерархическую структуру. Сохранением знаний о священных «началах», истоках всего существующего, занята традиция. Форма сохранения и трансляции этой традиции облечена в канон. Исторически, сохранение канона обеспечивалось следованием определенному архетипическому образцу, который воспроизводил изначальную сакральную константу земного бытия. Канон являлся принципиальным условием функционирования определенного священного или культового пространства, выраженного определенным же государственным образованием, или храмовым комплексом, соответственно, и играл роль существенного организатора и регулятора социально-политической жизни человеческих сообществ. Канон организовывал «топос», если под «топосом» мы, прежде всего, понимаем священное местоприсутствие. Если говорить о каноне царства, то важно при этом помнить, что «возникновение своего эпистемологического поля в каждой отдельной религиозной культуре предусматривает акцентированную и разнообразную комбинацию топологических признаков, логику спряжения форм и смыслов», - по замечанию современного исследователя «топоса» культовых комплексов Шкурова. Он же считает, что «каждая отдельная вероисповедная доктрина, отправляющаяся от своего священного писания, способствует утверждению комбинаторных особенностей, группировок и перегруппировок топологического смысла» всей социальной системы. Из понимания канона вырастает и понимание заданной парадигмы развития и существования культурно-исторической общности, парадигмы, понимаемой как теоретическая модель, представленная через эталонный образец, выраженный в священном каноне. Духовная традиция, в таком случае, становится решающим фактором интерпретации и ретрансляции «внутренних смыслов» системы, ее внутреннего духовного содержания внешней материальной среды. Таким образом, традиционный подход к построению сакрального пространства социума, предусматривает не просто реконструкцию, но постоянное возобновление исторически сложившихся основ и принципов системы, которые сохраняются благодаря взгляду на каноны как на сакральные константы бытия. Историческое сохранение канона обеспечивается неуклонным следованием определенным образцам, имеющим истоком своим седую древность и обладающим определенной знаково-символической системой, выражаемой мифом. Таким образом, в истории становления и развития традиционного общества и государства, всегда, при всех эволюционных изменениях, содержится определенный канонический алгоритм. И в этом смысле мы можем говорить о канонической государственности или прямо о государственном каноне.

Для того, чтобы осветить тему канонического архетипа отечественной государственности, как некоей изначальной сакральной матрицы социального бытия, которой, как определенному эталону, следовало древнерусской общество в лице его верховных классов, обратимся к работе А.В. Петрова «От язычества к Святой Руси. Новгородские усобицы. К изучению древнерусского вечевого уклада». Речь в этой замечательной книге идет о становлении новгородского «республиканского» строя.

Сейчас в исторической науке принята несколько упрощенная схема, по которой Русь Владимирская развивалась со времен Андрея Боголюбского как монархическое государство. Русь Галицкая – классическая средневековая олигархия. Русь же новгородскую рассматривают исключительно как светоч национальной демократии, отдавая дань сегодняшнему поветрию на все «демократическое».

В книге А.В. Петрова убедительно показано, что Новгородская вечевая республика, в самый начальный, да и зрелый, периоды своего существования не имела ничего общего с расхожим, сегодняшним представлением о демократии.

Более того, вопреки распространенному ошибочному мнению, о прогрессивности вообще республиканского строя, автор показывает, что специфический вечевой уклад Новгорода представлял собой устойчивую общеславянскую архаику построения «классического» языческого социума, где не исключалась и очень важная, «монаршая» роль князя-предводителя дружины и верховного правителя, не лишенного и сакрального отношения к себе со стороны подданных, роль жречества, в последствии духовное лидерство власти архиепископа и власть полноправных членов новгородской общины, выраженная вечем и персонифицированная в образе посадника.

Очень похожее классическое построение древнеславянского общества мы находим у арабских авторов IX-X веков, когда они описывают древних вятичей (Вантит). Здесь тоже мы видим сакрального владыку на троне, который имеет много жен, и чья функция заключается в самой персонификации верховной власти, имеющей неземной, по воззрениям язычников, источник. Рядом с верховным князем обязательно находится воевода. Это предводитель дружины, прежде всего. Высока и роль волхвов и кудесников в древнеславянском сообществе. Уже в то время у всех славян существует и начало вечевого строя, совета полноправных общинников. Любопытно, что этот же архетип построения древнего социума нашел себе выражение и в древней Хазарии.

Новгородская вечевая республика нам интересна, прежде всего, тем, что эти древние институты развивались там и в более позднее время, приспосабливаясь к новым реалиям христианского социума, что для Руси стало явлением необычным.

Обратимся непосредственно к мыслям А.В. Петрова. Он, в частности пишет: «…строй древнерусских вечевых собраний свою первоначальную санкцию получил в рамках дохристианского сознания и нес на себе его отпечаток. Важнейший признак русского средневекового права – неделимость верховной власти, нераздельность действий ее форм восходит к «одиначеству» вечевой эпохи, предполагавшему как христианскую, так и языческую трактовку. Вечевое «одиначество» имело не только политический, но и религиозный смысл, которое христианство стремилось переработать в своем духе». Не трудно заметить, что именно в этом «одиначестве», и за этой постоянной вечевой фрондой, столь досаждавшей князьям и царям Московским, уже крылись те принципы единоличной власти Самодержца, которые будут раскрыты и поняты соборным русским сознанием позднее, и зафиксированы в Грамоте 1613 года.

Новгород интересен исследователю архетипических устоев древнерусского социума еще и совей своеобразной дуальной системой бытия. Разделенные рекой Волхов, Софийская и Торговая стороны города являлись вечными политическими соперниками вечевых собраний. Что же крылось за этим соперничеством.

А.В. Петров приводит в своей работе на этот счет мысли замечательного русского этнографа А.М. Золотарева, доказавшего универсальность дуальной системы как первичной формы социальной организации человечества. А.М. Золотарев писал: «(дуальные) роды четко разграничены один от другого, не признают между собой родства и, не смотря на постоянные обменные браки, смотрят друг на друга как на чужаков. Отсюда постоянное соперничество меду родами…В то же самое время первоначальные роды связаны между собой тесными брачными взаимоотношениями, совместной защитой от общих врагов. Отсюда – взаимность и общность многих функций исполнение похоронного обряда над человеком противоположного рода, взаимная инициация мальчиков, обмен пищей во время различных церемоний; два вождя, представляющие первоначальные роды, во главе племени; наконец, каждое племя осознает себя как некое двуединство, как органическое соединение двух различных и в то же время тесно связанных родов».

Не повторяет ли данный архетип древности наше разделение и соперничество с частью русского народа, неожиданно ставшего называть себя украинцами? Сходство просто разительное!

Следующим этапом развития государственных институтов в Новгороде были уставы Ярослава Мудрого. По сути, актом монаршей воли, Ярослав, утверждая, вопреки родовой аристократии, вечевую республику на фундаменте равноправия свободных мужей, делал эту общину главным контрагентом княжеской власти в новгородско-княжеских отношениях и, тем самым, принимал и на себя обязательство обязательно апеллировать именно к этому целому, а не посредством аристократической верхушки. Обязательство князя мыслить Новгород как единое целое без предпочтения отдельных его составных, сословных или административных элементов, стало весьма актуальным в XIII веке, в связи с процессами внутригородской консолидации. Безусловно, своими действиями князь Ярослав укреплял свою личную власть в борьбе с родовой аристократией. В его планы нисколько не входило стать формальной фигурой республиканского строя. Действительно, он способствовал определенной консолидации и солидаризации разных новгородских сословий, в условиях, когда перед лицом княжеской власти они оказывались равны. Любопытно, что именно эта социальная матрица получит свое дальнейшее теоретическое развитие в работах замечательного русского мыслителя И.Л. Солоневича и свою окончательную теоретическую формулу в его труде «Народная Монархия».

Вообще историки отмечают, что в домонгольской Руси сложилась, и при чем повсеместно, устойчивая матрица общественно-государственного устройства. Тройственная форма Верховной власти характеризовалась следующей структурой: князь, боярская дума, вече. И если на юго-западе единой Руси над вечем преобладала боярская рада, то на северо-востоке – князь. В Новгороде долгое время существовало устойчивое равновесие трех начал, пока не возобладало вече. Однако надо помнить слова русского историка А.Е. Преснякова, согласно которому: «ни о единоличной, ни о коллективной государственной верховной власти древнерусских князей говорить не приходится, если не злоупотреблять словами». Г.В. Вернадский утверждал, что не только в Новгороде и Пскове, но и по всей Руси именно вече держало в своих руках «дела высшей политики» земель-волостей. Верховная власть на Руси существовала в рамках довольно древнего «тройственного союза», не укладывающегося в рамки современных политико-юридических определений, в виде: князя, веча и епископа.

Говоря о позднем периоде существования независимой Новгородской республики, ученые, раньше, да и теперь, злоупотребляют термином «демократия», искажая для современников облик истинной Новгородской державности, или «державства», выражаясь официальным языком шестнадцатого века. Именно так называл новгородское политико-территориальное образование в своих письмах Царь Иоанн Грозный. Если в Новгороде в XIV – XV веках и была демократия, то для нее мы вправе употреблять термин «теократическая демократия». Летописные списки главных должностных лиц Новгородского державства (а не государства, так как государственная полнота власти принадлежала Царям Московским и всея Руси) содержат списки пяти высших категорий сановников: князья, посадники, тысяцкие, архиепископы и архимандриты. Последние особенно интересны уже в силу того, что эта важная политическая, властная должность всегда выпадает из внимания ученых. Новгородские архимандриты играли весьма важную роль в системе боярской республики. Дело в том, что архимандрит монастыря и архимандрит Новгородский – две разные должности по объему власти и функциям. И титулы эти совпадают лишь формально. Архимандрит монастыря есть настоятель пасомой им братии, архимандрит всея Новгорода есть важнейший сановник в социально-государственной структуре. Сейчас не время и не место углубляться в дальнейшие изыскания на этот счет. Отметим, что наряду с архиепископом, в верховных властных структурах есть и еще одно духовное лицо – архимандрит.

Что касается архиепископа, то напомним, что в его власти были даже собственные вооруженные силы – особый архиепископский полк. Власть и авторитет архиепископа постепенно вытеснял власть и авторитет пригашенных князей и посадников. В его власти мы видим все тот же древний индоевропейский архетип неразделенных властных полномочий царя и жреца в одном лице, столь ярко выраженный в древнем Риме, по своему проявившийся в светской власти римских пап, носящих древний царский титул верховного понтифика, присущий царям древности как верховным жрецам национального культа. Средневековые легенды о таинственном пресвиторе Иоанне, правителе далекой христианской Индии по-своему воскрешают этот древний архетип Верховного владыки, сосредотачивающего в своих руках власть духовную и светскую.

Древнейшие мифы Индии, отображенные в, в частности, в «Бхагаватгите», говорят о том, что в глубокой древности жрецы-брахманы исполняли воинские функции, а цари из кшатриев, воинского сословия, совершали жреческие жертвоприношения. Речь об этом пойдет ниже.

Возвращаясь к политической роли архиепископа в Новгороде, напомним, что кроме воинского подразделения, лично у него на службе были и дворяне. Например, потомки Григория Пушки служили как Московским Великим князьям, так и Новгородским владыкам в XV веке. В свете этих данных можно заметить, что не так уж чужда была орденская, рыцарско-монашеская традиция наших средневековых соседей, ливонских немцев, новгородцам, и в целом русским военным и государственным традициям. И все эти данные в совокупности говорят о том, что вполне корректно феномен позднего Новгородского державства называть феноменом «теократической демократии», органически связанной с верховной властью монарха.

Древнейшие корни монархической власти в России, да и в Европе лежат в древнейших функциях князя. Первоначальной формой княжеской власти, которая являлась повсеместным институтом языческих, раннеклассовых обществ, была власть племенного предводителя-военачальника. Племенные вожди не погибли вместе с породившим их родо-племенным строем, но заняли видное место в социальной пирамиде в новых условиях. Предводитель-князь оставался необходимым элементом социально-политического устройства племени и племенных союзов, предшествовавших раннефеодальному государству, выполняя ряд необходимых функций, главной из которых оставалось военное руководство. Но со временем, к нему стали переходить и верховные жреческие функции, которые у многих индоевропейских племен были закреплены не за жреческим сословием, а за царями-жрецами, или старейшинами рода. Само слово «князь» относится к лексике, связанной с родо-племенными отношениями и первоначально означало старейшину рода, имевшего и функции главного жреца. Не случайно в польском языке, со временем, слово «князь» стало обозначать священнослужителя – «ксендза». Однако, заметим, что превращение родового вождя в сакрального монарха – процесс не простой и не линейный. Безусловно, монархия изначально строится по модели большой семьи, которая, развиваясь, создает развитые и прочные над-этнические институты, основанные на определенном праве, равно понимаемого всеми соотечественниками, что мы видели на примере Новгорода. Возглавляет эти институты власть божественных избранников, власть священная, являющаяся таковой, безусловно, в глазах всего социума, подобная отражению, или персонификации власти верховного божества в силу самого, зачастую чудесного, избранничества, а не только в силу старейшинства в роду. Иными словами, у истинно монархической власти, кроме аспекта биологического, появляется сакральное измерение, что и выделяет ее из арифметической суммы совокупности властных полномочий, традиционно закрепленных за старшим в роду, как носительницы нового властного качества. Часто, появление сакрально государя в мифах и легендах отчетливо противоречит сложившемуся, законному порядку вещей. Это или чудесное рождение, «от морского чудища», как у предка династии Меровингов, или незаконнорожденность от морганатической связи властвующей матери или отца. Типичным примером в истории являются король Артур и наш князь-креститель Владимир.

Противореча законам земным, такой человек, рожденный незаконным способом, обретает власть по законам священного порядка, которые были зачастую более очевидными для сознания человека традиционного общества. И его личность, личность священного вождя, овеянная неземной славой, пронизанная сакральными энергиями, которые, через него, транслировались всему сообществу, через свою сопричастность первообразу верховного божества способствовали формированию народной массы в единый национальный организм. Сказанное выше применимо как к сообществу языческому, так и к пониманию роли и значения христианского Государя.

В работах этнографа Д. Фрэзера показано, что на определенной стадии развития общества, считалось, что Царь и жрец наделены сверхъестественными способностями и являются некими воплощениями божества. В соответствии с этими воззрениями полагалось. Что ход природных явлений зависит от их деятельности. «Божественная личность является источником как благодеяний, так и опасности; ее надлежит не только оберегать, но и остерегаться. Священный организм вождя столь хрупок, что может прийти в расстройство от малейшего прикосновения, вместе с тем содержит в себе мощный заряд физической и духовной силы, разряжение которой может иметь фатальные последствия для всякого, кто приходит с ним в соприкосновение. Вследствие этого изоляция богочеловека необходима не только для его личной безопасности, но и для безопасности других». Считалось также, что Царь может утратить часть своей божественной природы, если будет править вопреки священным законам миробытия, определенных в конкретных религиозных системах как универсальный, космический закон, например «rta» у древних арьев. Именно такое понимание сути царского служения и его сакральной природы лежит в основе таких удивительных фактов как наличие царя у древних славян, по данным арабских источников, который фактически ничего не делает, и даже не сходит со своего Трона, как бы своей недвижимостью сохраняя неизменным священный порядок бытия. И именно из той дальней эпохи, когда такое воззрение на Царя и верховного владыку было повсеместным, по мнению многих современных историков, идет традиция располагать резиденцию князя поодаль от основного городского поселения. На резиденцию князя налагалось табу, и простым смертным было воспрещено входить туда. Вероятно, именно такой резиденцией, по началу, было Рюриково городище, вблизи средневекового Новгорода. Важно отметить, что с древнейших времен, вплоть до падения Царской власти в России считалось, что именно через сакральную фигуру Царя и, вообще, благодаря его наличию, наличию на троне Царя, в котором видели олицетворение божественного архетипа единоличной вселенской власти, народу подаются блага Свыше. И именно Царь является гарантом того, что эти божественные благодеяния по отношению к народу не прекратятся.

Подчеркнем особенно, что древний «тройственный» принцип власти не мог функционировать без «одиначества». Иными словами это не было сегодняшнее разделение властных полномочий между судебной, законодательной и исполнительной властью. Власть мыслилась единой. И этот принцип составлял существенную черту древнерусского вечевого уклада. Без единодушия веча и нераздельности форм власти как нормы и обязательного правила этот уклад функционировать не мог. И это «русское начало единомыслия» характеризовало весь политико-юридический быт и Руси домонгольской и Руси Московской.

Именно из него, а не из некоего деспотизма князей или царей, выросла органичная единодержавная Русская монархическая власть!

А.В. Петров, автор уже упомянутой нами книги «От язычества к Святой Руси…» отмечает: «В политическом «одиначестве» на Руси со временем воплотилось нечто большее, чем потребность в устроении власти. «Одиначество» заявило о себе и как религиозно-нравственный принцип народной жизни, готовый и способный к христианизации. В определенном и важном смысле традиционные институты дохристианской Руси становятся теми «новыми мехами» для «вина нового, учения благодатного», о которых писал митрополит Иларион». И это единомыслие стало основой не только нравственной жизни христианского этноса, но и крепким фундаментом такой государственной организации, которая в наибольшей степени отвечала нормам и этике этого «одиначества» - самодержавной монархии. Из древнего вечевого «одиначества» органически вырастала единоличная царская власть, следовавшая установившемуся издревле политическому порядку, стержнем которого являлась строгая централизация и безусловное подчинение неделимой верховной власти всех сословий. Сами корни нашей Самодержавной власти имеют несомненно народоправственную, демократическую, если угодно, природу

В.О. Ключевский совершенно верно писал, что Московское государство не было «договорно-правовым», но, строясь и вырастая, среди упорной борьбы за свое существование, представляло собой «вооруженную Великороссию, боровшуюся на два фронта». В боевом стане, которым было Русское государство, на первый план выдвигались не права сословий, цехов, корпораций, но обязанность всех и каждого бороться за веру и отечество. Одни служили с оружием в руках, другие платили подати в казну. «И над первыми, и над вторыми возвышалась власть московского Государя, неизбежно большая по объему, чем власть современных ей монархов Европы, приобретшая религиозную санкцию и своеобразный отечески-покровительственный оттенок», - замечает А.В. Петров.

Но строй послемонгольского великорусского государства, ставшего блестящим историческим ответом на суровый вызов внешней угрозы не стал концом «мирской» политической традиции в русской истории. Земское самоуправление всегда было в России. Уничтожение новгородского веча не означало уничтожение народоправства как такового на Руси. Собирая воедино Русь, Москва собирала и особенности местных укладов, включая их органически в уклад общегосударственный. Эпоху максимального вечевого народовластия в Новгороде и времена становления Московского самодержавия прочно связывает воедино древнерусское начало «одиначества», единомыслия и неделимости власти как таковой, по природе ее неделимости, что было абсолютно ясно для русского сознания, мирского и религиозного, тогда и теперь.

Вне учета и понимания этого факта нам не удастся объяснить ни характер и особенности самой Московской монархии, ни ее нравственно-религиозное, общемировое значение как максимально возможный на земле, воплощенный идеал христианского общества, ни характера Земских соборов и Боярской думы, их взаимных отношений, этих уникальных русских властных институтов между собой, ни их роли в структуре самодержавной власти.

Очертив параметры канонической государственности на Руси, я предлагаю читателю краткий поучительный экскурс в историю становления и развития великих государств мира, который позволит нам взглянуть на перспективы государственного строительства в России без того странного и беспочвенного оптимизма сегодняшней власть придержащей публики.

Все известные крупные государства и империи, и в превую очередь Россия, в своем развитии занимали обширные земли, не принадлежавшие им изначально, расширяя свои границы не только за счет племен и диких народностей, но и за счет иных государств. Связующим и формообразующим началом, позволявшим сравнительно безболезненно включать инородные элементы в свой государственный организм, служил сам принци Верховной власти, а также тот, по истине сакральный, авторитет, который принадлежал кругу людей, связанных единой идеей и чувсвтом верности священным принципам, людей, объединенных единой целью и подчиняющихся единому внутреннему закону, что находило прямое выражение в государственном и общественно-политическом идеале. Таково порождающее начало и условие политического здоровья всякой великой нации. Для такой нации, политическое ядро такого рода является тем, чем душа является для тела. Нация существует и способна осваивать, государственно и политически, любые пространства, покуда способна воспроизводить аутентичную, изначальную, политическую форму, основанную на священных и единых принципах, пока она, в лице своего правящего класса несет печать священного «помазания», ту печать, которую налагает на нее Верховная власть, основанная на тех же священных и незыблемых принципах.

Потеря веры в собственные священные идеалы, и, хуже того, попытка сохранить за собой то же географическое и политическое пространство, исходя из иных принципов национальной, общественной и политической жизни, обречены на трагический провал. Таковы зримые уроки истории. Разве тому мы все не свидетели?

Архетип самодержавной государственности в традициях древности и современном осмыслении.

Из всех древних традиционных обществ особый интерес у нас вызывает Индия. И это не случайно. Наследие древних арьев, нашедшее свое отражение в священных текстах вед, в мифах и сказаниях, в легендах, литературе и законах, дает наибольшее представления о тех священных истоках всей индоевропейской цивилизации древности, о тех сакральных архетипах власти и построения государства, которые с древних времен до наших дней, незримо, подчас прикровенно, являются жизнеобразующими факторами для многих современных социально-политических систем.

С определенной долей условности, в отношении индийского наследия, мы можем говорить о наиболее ярком и последовательном воплощении развитии тех традиций и воззрений на священные основы монархии и самого государственного организма, которые были, в той или иной мере, присущи всем индоевропейским народа седой древности.

В Индии не существовало политической философии как таковой. Однако наука управления государством всемерно развивалась. До наших дней дошел целый ряд письменных памятников, посвященных этому вопросу. «Данданити» (Наука о наказании) или «Раджанити» (Политика Царей) были науками вполне практическими. Сами тексты только вскользь касаются философского аспекта политики, но дают подробные советы относительно организации государства и ведения государственных дел. В поздневедийской литературе иногда сообщаются некоторые сведения о политической жизни и теории в добуддийский период. Вполне информативен по этой проблеме и буддийский палийский канон. Однако самой ранней и значительной книгой, посвященной вопросам управления государством, является «Артхашастра», приписываемая Каутилье, знаменитому министру Чандрагупты Маурья. Важным источником для нас может служить и великая эпическая поэма «Махабхарата», двенадцатая книга которой, известная под названием «Шанти-парва», представляет собой собрание в сущности самостоятельных сочинений об управлении государством и правилах поведения, введенных в основной текст в первых веках нашей эры. Тексты об искусстве управления государством можно встретить и в других частях «Махабхараты», а также и в другом знаменитом эпосе «Рамаяна». Кроме источников, напрямую касающихся практики и теории политического управления, много сведений дает вся индийская литература, начиная с самой священной книги арьев - «Ригведы».

Особенным вниманием в политических текстах, разумеется, пользуется царская власть как таковая. Самую раннюю из легенд о происхождении царской власти мы находим в «Айтарея брахмане», в одном из поздневедийских текстов, относящимся к седьмому веку до Р.Х. Это произведение повествует о войне богов с демонами, в которой боги терпели поражение.. Тогда они собрались на совет и порешили, что им необходим ражда, т.е. Царь, который руководил бы ими в сражении, т.е. взял бы на себя функции военного вождя. Они избрали своим Царем Сому и победа не заставила себя ждать. Этот «царский» миф убедительно показывает, что царская власть считалась основанной на естественной потребности социума в военном предводительстве. Это и стало первой обязанностью Царей. Позднее, этот миф повторяется в «Тайттирия упанишаде», но в несколько иной редакции: поверженные демонами боги не избирают раджу, а приносят жертву верховному божеству Праджапати, который ставит над ними Царем своего сына Индру. Здесь сохраняется понятие о Царе как о военном вожде, но не только. В его военном предводительстве уже есть определенная сакральная черта, которая не просто организует толпу в войско. Но и является обязательным условием его боеспособности как духовного свойства человеческой натуры: «…те, у кого нет Царя, не могут сражаться», говорится в тексте. Царская власть в этом мифе получала божественную санкцию, и сама становилась институтом божественным, у истоков которого, стоял бог-громовержец, Царь бессмертных богов, который стал прототипом земных владык, занимая свой Трон по назначению Всевышнего. Еще до эпохи Будды, в глазах древних арьев Царь был вознесен намного выше простых смертных, благодаря огромной магической силе царских жертвоприношений. Царя облекала божественной властью церемония царского посвящения «раджасуя», предшественница миропомазания православных самодержцев, которая в своей полной форме длилась более года и состояла из ряда жертвоприношений.

Во время этих обрядов Царь отождествлялся с самим богом Индрой, «ибо он кшатрий, и он же – приносящий жертву», и даже с самим высшим богом Праджапати. Приносящий жертву Царь становился вровень с жреческим сословием брахманов, предвосхищая таким образом функцию Христианского Царя как «внешнего епископа Церкви», наделенного как царскими так и священническими полномочиями. В «раджасуе» Царь делал три шага по шкуре тигра, этим магически отождествляя себя с богом Вишну, чьи три шага охватывают небо и землю. Главный жрец обращался к богам со словами: «Могущественной властью обладает тот, кто посвящен; отныне он стал одним из Вас; вы должны защищать его». Царь считался соратником богов, если не самим земным богом.

Магическая сила. Приобретенная Царем в посвящении, поддерживалась и увеличивалась на протяжении его правления дальнейшими священными обрядами магического свойства: ваджапея, своего рода церемония омоложения и ашвамедха, жертвоприношение коня, которые не только способствовали возвеличению Царя, но и обеспечивали царству процветание и изобилие. Главным смысловым стержнем всего ритуала была идея о божественном предназначении Царя, и хотя позднее «раждасуя» была заменена более простой церемонией «абхишекой», т.е. уже прямо помазанием, она сохраняла первоначальный сакральный смысл. Впрочем, ритуал «раджасуя» имел и более глубокий мифологический пласт символов-смыслов.

М.Ф. Альбедиль, современный историк и этнограф пишет: «Символическое возвращение к началу и повторение космогонии очевидно в посвятительном царском обряде «раджасуя», который совершался в древности при приближении Нового года. Будущий владыка символически возвращался в эмбриональное состояние, и примерно год длилось его созревание, уподобляемое созреванию зерна. Затем происходило его мистическое рождение в качестве владыки космоса. После этого совершалась серия обрядов, способствующих обретению царем власти над тремя мирами: царь поднимал руки, что символизировало установление мировой оси, укрепленной в центре мира, там же, в сакральном центре, находился и его трон. Царя окропляли водами, которые словно спускались с небес для оплодотворения земли, а сам он делал по шагу к каждой из четырех стран света и символически поднимался к центру, к зениту. Так он становился владыкой времени-пространства, то есть всего подвластного ему мира».

Если говорить о «ваджапеи», то это был ритуал испивания силы и энергии самодержцем. Его кульминацией становилось восхождение царя на жертвенный столп, в то время как жрецы, располагавшиеся по четырем сторонам света, подавали ему шестами жертвенную пищу в мешочках. Действие обряда знаменовало первичный импульс, который приводит в движение весь природный цикл, временной круговорот под эгидой обновленной сакральной, внеземной, власти царя.

Этот сакральный смысл власти не терял своего значения и в дальнейшем. Автор «Артхашастры», понимая вполне рационально земную природу царей, понимал, что легенды о небесном происхождении самодержцев имеют важное обрядово-магическое значение для устойчивости власти вообще.

Ашока и другие цари из династии Маурья принимали титул «милый богам». В точности так же прозывался и русский князь Андрей Юрьевич «Боголюбский».

Маурьи не претендовали на полное равенство с богами, но на них, в соответствии с традицией, продолжали смотреть подданные как на полубожественных существ. Представление о вселенском правителе джайнов зафиксировано в эпических поэмах. Многие легендарные цари – например, Юдхиштхира или Рама – именуются дигвиджайинами, покорителями четырех сторон света. Вселенский правитель мыслился как предопределенный божеством личностью, которому отводилось особенное место в космической схеме, и поэтому он находился на положении полубога. Это предание вдохновляло монархов средневековья принимать титул вселенского императора. Племена шаков и кушанов принесли с собой в Индию новые веяния. Их цари, следуя практике персидской династии Селевкидов, принимали полубожественный титул «тратара», эквивалентный греческому «сотер» («спаситель»). Они не удовлетворялись простым титулом ражди, который носил великий Ашока, но по персидскому обычаю становились «великими царями» («махараджами») и, даже, «царями царей» («раджатираджа»). Кушаны принесли с собой особый царский титул – «девапутра», что значило сын богов. Все эти титутлы способствовали тому, что открыто провозглашалась доктрина божественного происхождения царской власти.

Раньше всего она появляется в эпосе и в «Законах Ману». В последних, эта мысль провозглашается в возвышенных выражениях:

«Когда люди, не имеющие Царя, рассеялись во все стороны от страха, владыка создал царя для охраны всего этого мира…

Извлекши вечные частицы Индры, Анилы, Ямы, Солнца, Агни, Варуны, Луны и Владыки Богатств (Бог Кубера)…

Так как царь был создан из частиц этих лучших из богов, он блеском превосходил все живые существа…

Даже (если) Царь – ребенок, он не должен быть презираем (думающими, что он только человек), так как он – великое божество с телом человека».

Идеал вселенского правителя еще больше возвеличивался возрождением таких брахманских обрядов, как жертвоприношение коня, которое, очевидно, утратило свое значение в период династии Маурьев, но было воскрешено Шунгами, и совершалось многими более поздними царями, на севере и на юге Индии. Даже мелкие государи, через жертвоприношение коня претендовали на титул легендарных вселенских властелинов.

«В стране без царя увенчанная молнией громогласная туча не окропляет землю небесной водой…

В стране без Царя ни сын не повинуется отцу, ни жена (мужу)…

В стране без Царя люди не создают радостно ни дворцов для собраний, ни прекрасных садов, ни храмов…

В стране без Царя богатые не имеют защиты, земледельцы и пастухи ложатся спать с запертыми дверями…

Как реки без воды, как лес без травы, как скот без пастуха, - страна без Царя».

Мифопоэтический рассказ о первочеловеке Ману в «Махабхарате» имеет много схожего с чертами Адама и Ноя традиции библейской. Буддийская легенда дополняет этот образ, повествуя, что люди, утомленные бедами и неправдами, наносимыми друг другу, обратились за помощью и советом к богу Брахме, и тот, дал им в качестве божественного царя первого человека Ману.

Своим божественным архетипом земное царство имело царство небесное. В одном из мифов так описывается царство верховного бога громовержца древних арьев – Индры:

«Когда была добыта амрита из вод океана и боги победили асуров и изгнали их в подземный мир, Индра воцарился над вселенной, и наступили счастливые времена. Тучи проливали обильные дожди, земля дарила богатые урожаи, жители миров благоденствовали, следуя стезей благоденствия и долга. Цари правили по законам справедливости, заботясь о благе подданных, брахманы совершали предписанные обряды и исполняли благочестивые обеты в мирных лесных обителях. И могучий Индра, победитель асуров, видя, что все живые существа во вселенной наслаждаются миром, счастьем и процветанием, сам преисполнился великой радости.

И он правил мирно в своем небесном царстве, в тысячевратном городе Амаравати, полном золота и драгоценных камней. Путь в тот небесный город лежит через северные склоны, до вершины Меру и от нее далее по звездной дороге; но прекрасный город небожителей не видим для глаз грешника. Близ города Индры зеленеет дивная роща Нандана, место отдохновения богов и небесных мудрецов. У входа в город стоит на страже божественный слон Айравата, огромный, как облако, прародитель слонов, возникший из вод молочного океана; на нем объезжает свои владения Индра, когда мир стоит во вселенной и отдыхает его боевая колесница. В самом городе – сто великолепных дворцов, но самый большой из них – украшенный лотосами дворец Индры, который он сам построил. В том дворце Индра восседает на троне под белым опахалом со своей супругой Шачи, окруженной богами и святыми мудрецами. Туда, в царство Индры, уходят герои, павшие в битвах. Там простирает ветви с благоухающими цветами чудесное дерево Париджата, которое Индра добыл при пахтании океана и подарил богине Шачи. Там вечно цветут сады, и ни холод, ни жара не угнетают обитателей небесного града. Они не ведают ни старости, ни недугов, ни страха. Взоры их услаждают плясками прекрасные апсары, а гандхарвы нежат их слух восхитительными мелодиями. Но только благочестивых и добрых людей, исполнивших свой долг на земле, и доблестных воинов, не отвративших лица перед смертью в бою, принимает в своей блаженной обители Индра». Не трудно заметить, что перед нами описание утерянного рая, образ которого преломлен через религиозные и психологические особенности и традицию восприятия священного древнего ария.

Связь земных царей и священного миропорядка открывается нам в мифе о войне царя-демона Раваны с кшатриями. Царь Марутта совершал жертвоприношения, когда услышал о наступлении войска демонов. Он схватил свой лук и стрелы и готов был ринуться в бой. Однако брахман Самварта заступил ему дорогу и предупредил: «Ты не должен прерывать это жертвоприношение, иначе гибель грозит всему твоему роду». И Царь незамедлительно вернулся к своей священной обязанности. В мифологическом повествовании «Равана в подземном мире и на небесах» мы находим следующий сюжет. Проведя ночь на вершине горы Меру, Равана вступил во владения бога луны Сомы. По пути туда он увидел война в богатых одеждах, ехавшего на колеснице по небу. Множество прекрасных божественных дев - апсар следовало за ним.

Пикантная подробность: небесные девы осыпали воина поцелуями. Равана спросил случившегося по близости небесного мудреца: «Скажи мне, о брахман, кто этот бесстыдный гуляка на колеснице, окруженный апсарами? Или ему неведомо, что близко грозное войско ракшасов?» Мудрец ответил: «О, сын мой, это – благочестивый Царь, отличившийся доблестью в своей земной жизни и неукоснительно почитавший богов предписанными обрядами. Ныне он следует в небесное царство, чтобы вкусить после смерти плоды своего добродетельного поведения. Не должно причинять ущерба праведному, о владыка ракшасов!».

Иногда Цари в земной жизни серьезным образом преступали дозволенные границы. В мифологическом повествовании о Царе Вене и сыне его Притху сказано, что Царь Вена. Со стороны матери. Унаследовал дурной нрав. Когда, после кончины своего отца. Он провозгласил себя государем, он немедленно пошел войной на соседей. Покорив их и возвысившись над соседями он очень возгордился. Он запретил жрецам в своем царстве приносить жертвы богам и объявил повсюду, что отныне никто из его подданных не смеет почитать их, молится им и восхвалять их в гимнах, и что брахманы не будут больше приносить дары ни серебром, ни золотом.

«Только я один достоин, - говорил надменный Вена, - величаний и славословий, только мне подобает принимать дары и жертвы. Боги возвещают свою волю моими, царскими устами – я на земле их наместник».

Брахманская традиция, донесенная до нас многими литературными памятниками, неоднократно обращается с предупреждением к царям, что они, пренебрегая священными законами своей земной миссии, обращаясь к мирскому образу жизни, накликают на себя гнев богов. Более того, многие цари древности пали жертвами интриг брахманского сословия, когда, по мнению последнего, сходили со священного царского пути. В «Махабхарате» выражено явное одобрение мятежа против Царя-угнетателя или Царя, неспособного к выполнению обязанностей по защите подданных. Такой царь, говорит «Махабхарата», вовсе не Царь, и должен быть убит как бешенная собака.

В древней Индии брахманское сословие и освященные традицией нормы были не единственными преградами царскому самовластью. Все руководства по государственному управлению советуют царям прислушиваться к совету своих министров. Министрам же рекомендуется быть бесстрашными в споре. Зачастую эти благие пожелания приводили к тому, что цари падали жертвами интриг своих советников.

Власть ведийского раджи ограничивало народное или представительное собрание. В последующие времена эти собрания утратили свою политическую роль. Тем не менее, царю советовалось прислушиваться к мнению народа и не оскорблять его явно. Интересно, что в соответствии с «Рамаяной», царь Рама, который был идеалом царя для последующих правителей, изгоняет свою супругу по причине того, что подданные подозревают ее в неверности.

Представление о государстве как об едином организме, возвышающемся над своими составными частями, всегда существовало в древней Индии, хотя и в несколько расплывчатой форме. Согласно излюбленной классификации древнеиндийских мыслителей, насчитывалось семь обязательных элементов государства, так называемых «анга», что означает члены или части человеческого тела. В некоторых рукописях «Артхашастры» добавлен и восьмой элемент – противник. Этот восьмой элемент, заставляет нас вспомнить политическую доктрину Карла Шмита, середины прошло века, о необходимости противника для внутреннего сплочения и самоорганизации любой политической структуры.

Однако, в целом, общественная жизнь древней Индии, основывалась на вековых религиозных и варново-кастовых традициях существования социума, которые ставились выше государства или вообще почитались независимыми от него. Царская власть должна была служить устоявшейся структуре варнового общества, и государство представляло собой орган, вернее инструмент этой власти. Традиция такой рыхлой государственной структуры, конечно, была не в силах противостоять натиску мусульман, и уступила, в итоге, на севере Индии, государственную сферу именно мусульманским самодержцам, проявив, однако, живучесть в области религии и социальной стратификации.

Что касается священных обязанностей индийских царей, то они были следующие: защита территории от внешних врагов, защита жизни, имущества, веры и обычаев народа от врагов внутренних. Он должен был строго хранить чистоту сословий и каст, следя за тем, чтобы не нарушались кастовые обычаи. Он охранял институт семьи, наказывая за супружескую измену. Он являлся гарантом справедливого распределения наследства. Царь защищал вдов и сирот, беря их под свою опеку. Он защищал богатые слои общества от грабителей и бедняков от вымогательства со стороны богатых. Царь, своими дарами, обязан был поддерживать храмы и брахманское сословие. Зачастую, его благорасположением пользовались и неортодоксальные религиозные секты. Царь являлся инициатором крупных ирригационных проектов, вел борьбу с голодом и, вообще, поддерживал экономическую устойчивость страны. Быть благодетелем для своего народа – к этому идеалу следовало стремиться каждому монарху. Из индийских самодержцев не только Ашока утверждал, что все люди – его дети, и находил истинное удовольствие в неустанной государственной деятельности. В «Артхашастре», где, в общем и целом, одобряется любая бесчестная деятельность, если только она нацелена на захват власти, тем не менее, в сильных выражениях описывается идеал исполнения царского долга, которым может похвастаться не только древняя индийская цивилизация, но который не устарел и сегодня для любого правителя любой державы.

Сравнивая Царя и аскета автор этого произведения говорит:

«Ведь обет Царя – это его деятельность, его жертвоприношения, его повеления по делам…

Счастье Царя в счастье подданных – в том польза Царю.

Поэтому Царь, всегда напряженный в работе, пусть велит делать, что нужно. Корень того, что нужно, - это напряженность в работе, противоположное, - корень вреда».

Совершенно в духе древнеиндийских трактатов смотрел на государство и знаменитый китайский мудрец Конфуций. Он утверждал, что гармонический миропорядок, осуществляется через правильное политическое устройство с монархом во главе, который есть гарант необходимого для мира и социальной гармонии благословения небес. Конфуций вводит в обиход своей философской системы специальное понятие – «ли». «Ли» есть в сущности своей установление порядка вещей. «Ли» - корень всех человеческих отношений и основа взаимного уважения в социуме. Центральное место в порядке веще занимала личность царя. «Сын Неба» мыслился отцом и матерью всего народа одновременно. Но для него, в вопросах управления народом и государством, важен все тот же принцип «ли». «Желая управлять государством умело и добродетельно, правитель сначала должен научиться управлять своей собственной семьей: ведь государство, по сути дела, одна большая семья. А для того, чтобы умело управлять своей семьей, сам он должен быть совершенным…Ему надлежит очистить свои помыслы, добиться искренности в намерениях и мыслях и быть добродетельным, справедливым и гармоничным», - пишет М.Ф. Альбедиль.

В Японии, в раннем средневековье у кормила реальной политической власти в стране становятся сегуны, военачальники. Но императорская власть остается священным принципом самого существования государственности и гарантом священного порядка в стране. Император остается личностью, осененной божественным присутствием в глазах японцев и самих сегунов. Такое двоевластие мы видим и у многих европейских народов. Оно было известно и в Хазарском каганате.

Интересно как взгляды на идеальное царство на востоке отобразились в западной традиции. В этой связи, в первую очередь, на себя обращает внимание древнее европейское предание о Царстве пресвитера Иоанна далеко на Востоке в преддверии Рая. Это предание стало известным в эпоху крестовых походов, когда европейцы ближе познакомились с восточными странами. В «Великолепном трактате о расположении царств и островов в Индии, равно как об удивительных вещах и разнообразии народов» находим описание жизни и правления пресвитера Иоанна, великого патриарха христиан Индии и Эфиопии. В трактате говорится: «имя «пресвитер Иоанн» у индийцев и эфиопов является повсеместно принятым обращением к их верховному понтифику. Оно свидетельствует о его смирении, точно так же как и римские понтифики обычно называют себя «раб рабов Божиих» и воспринимают это выражение как самый высокий титул. Это наихристианнейшие и истинные почитатели Господа нашего Иисуса Христа: в Эфиопии они приняли крещение сначала от апостола Матфея, а затем евнуха царицы Кандакии, а в Индии блаженный апостол Фома обратил людей в веру Христову. И всеми этими христианами и народами правит верховный понтифик и император пресвитер Иоанн. Ему поклоняются семьдесят два царя, ежегодно приносящих ему дань». Интересно, что число царей соответствует преданию о том, что после Вавилонского смешения человечество разделилось именно на такое количество языков. На Западе про пресвитера Иоанна рассказывали, что его владения простираются на сто шестьдесят два архиепископства и его столица расположена в городе Бибрик. Когда пресвитер выступает в поход против врагов Христа, то впереди его огромного войска несут двадцать богато украшенных крестов. Когда же пресвитер Иоанн отправляется куда-либо, то, по обычаю архиепископов. Повелевает нести перед собой простой деревянный крест, в память о страстях Господа Иисуса Христа. А сзади, приказывает нести золотой сосуд, наполненный землей, – как напоминание о дне своей смерти. Царство пресвитера Иоанна описывается как идеал справедливости и гармонии жизни, отчетливо напоминая древние предания Индии, приведенные нами выше. Образ этого владыки надолго стал эталоном священного царского служения для средневековых европейцев.

Западная мысль на протяжении последних двух столетий неоднократно обращалась к теме традиционной государственности как таковой в силу того, что именно на Западе началось крушение этой государственности.

Великий итальянский мыслитель Юлиус Эвола, к авторитетному мнению которого мы еще не раз будем обращаться, писал: Запад больше не знает государства, государства как ценность, как Империю, как синтеза духовного и царского, как пути к «сверхмиру», таким, каким оно было во всех великих культурах древности». Будучи знатоком древних цивилизаций, Эвола четко определял отличия государства органического, традиционного от государства тоталитарного, которое всегда есть законный продукт предшествующей либеральной системы ценностей в обществе. Например, он совершенно справедливо считал, что характерной чертой итальянского фашизма был его тоталитаризм. Власть интересы государства в нем ставились выше духовной личности индивидуума.

В основе традиционных ценностей всегда стоит духовная человеческая личность, противостоящая простой индивидуальности. Эвола подчеркивал, что личность есть дифференцирующая сущность, лежащая в основе фундаментального неравенства людей. Индивидуум и современный либеральный индивидуализм – это простое сведение человеческого существа к атомарной единице. Тоталитаризм всегда характеризуется крайним централизмом и навязываемым универсализмом. Органическое государство – это антитеза государству тоталитарного типа. По мысли Эволы, органическая структура централизована только по отношению к своему фундаментальному Принципу, неразрывно связанному с духовной традицией, но ее отдельные части вполне автономны. То, что в фашизме представлено фигурой вождя, в органическом обществе представлено принципом власти исходящим из духовной традиции общества, его веры и воплощается в сакральной фигуре Государя, правящего по воле Божией, которой он есть, в известном смысле, проводник на земле. Власть Монарха опирается не непосредственно на народную массу, но через систему иерархически соподчиненных социальных страт, пронизывает все общество. Его автономность выражается еще и в том, что в органическом государстве Государю, до известной степени, совластен руководящий политический класс – подлинная аристократия. Фашизм Эвола считал «слишком плебейским» и демагогическим. В этом ему согласно и мнение О. Шпенглера касательно немецкого национал-социализма, который немецкий мыслитель считал тоже слишком плебейским и называл национал-социалистов – пролетарийцами. В целом, и итальянский и немецкий мыслители усматривали в тоталитарных системах двадцатого столетия последний и закономерный продукт либерализма. Эта мысль более всего справедлива в отношении большевизма и его сталинской тоталитарной системы.

Для сегодняшнего дня особенно интересными для нас являются мысли французских ученых и деятелей культуры, которые были вынуждены заново осмысливать сам институт канонической традиционной государственности после вакханалии Французской революции. Ужасы революционного террора и последующего увядания великого Французского государства королей и кардиналов при республиканском строе, заставили по-новому осмыслить древнюю государственную традицию и прийти к выводам, которые более чем актуальны и сегодня не только для Европы в целом, но и России. Для иллюстрации этих мыслей и настроений воспользуемся статьей Юрия Арсеньева, написанной еще в 1930 году для парижского издания «Младороссъ», и воспроизведенной недавно в журнале Европеец №1(11). Статья носит название «Французский неороялизм».

«Вот, например, свидетельство знаменитого писателя Поля Буржэ, который заявляет, что по его мнению, «монархия является единственной формой правления, соответствующей новейшим данным науки». «Очень знаменательно», - говорит он, - «что идеи, которые вызвали в свое время революцию, оказываются теперь противоречащими тем принципам, которые современная наука, на основании данных опыта признала законами политического здоровья. Таков, например, закон непрерывности эволюционных явлений жизни, который, если его приложить к социальным организмам, окажется прямо противоположным идее народного суверенитета, основанной на численном превосходстве. Если источник верховной власти – в сегодняшнем большинстве, то страна не имеет возможности развивать последовательную и длительную деятельность».

«Другой закон развития жизни», - продолжает Буржэ, - «это - закон отбора, то есть установленной наследственности, которому в области социальной ничего не противоречит как равенство…Это совпадение монархической доктрины с истинами, ныне признанными наукой, является одним из утешительных фактов переживаемой нами печальной эпохи. Значение этого факта не меньше, чем было в свое время значение созвучия республиканского образа правления с философией Руссо»…Программа монархистов является поэтому, по мнению Поля Буржэ, «самой широкой, самой разумной и самой обоснованной из всех программ, которые ныне предлагаются добрым французам».

Интересно, что даже мысли о традиционном институте монархии, западный человек должен облекать в антитрадиционные одежды научной доказанности и рациональности. Ну, что поделаешь – веление времени. Тем более, что в этом вопросе Буржэ действительно прав. Даже современная рационалистическая наука вынуждена признать, что республиканский способ правления с его постоянными выборами, отсутствием преемственности власти и элиты, с его угождением мнению толпы, которая сама не разумеет своего блага, а ее желания часто оборачиваются ей же во вред, такой способ правления есть наименее рациональный способ существования развитого социума.

В то же время французские пореволюционные монархисты выступали со следующей программой. Пункты процитируем по статье Арсеньева.

1) Наследственность верховной власти – ее сила и постоянство, соответствующие (параллельные) силе и постоянству нации.

2) Уничтожение парламентаризма, несовместимого со свободой и ответственностью монарха.

3) Децентрализация: территориальная, административная, профессиональная, религиозная.

«Монархия», - говориться в программе, - «будучи явлением постоянным, дает постоянство всему, что ее окружает, так как всей своей силой она обеспечивает действительность своих мероприятий. Поэтому она без риска может быть смелой и, некоторым образом, дерзновенной. Республиканская власть, напротив, - власть слабая, по самой своей природе. Это – власть кратковременная и изменчивая, в силу своей коллективности. Пределы ею устанавливаемые, рамки ею создаваемые, - непрочны и постоянно колеблются. Ей свойственно подаваться воздействию стихийных безответственных сил. Она всегда заходит дальше чем того желала. Приходится опасаться малейших ее починов, ибо все с ее стороны всегда опасно, всегда подозрительно».

Далеко не случайно за эту власть выступают все антигосударственные и антисоциальные, антинародные элементы и группы, для которых паразитарное существование только и возможно при такой форме власти.

«Республика не может возвыситься над задачами дня до понимания задач государственной жизни в ее целом, на что способна только монархия».

Из всех указанных пунктов программы, приведенной выше, интересен в особенности третий. Децентрализация действительно возможна при монархии, когда Государь может одновременно поддерживать живое единство страны и давать возможность развитию региональным и национальным особенностям подданных. Он достаточно могущественен, чтобы как гарантировать единство подданных, так и обеспечить их своеобразное и культурное различие на бытовом уровне. Республика в процессе децентрализации неминуемо деградирует и распадается, что мы можем наблюдать по сегодняшнему дню. Республика всегда стремиться укрепить себя за счет жесткой централизации, укрепления вертикали власти, неминуемо готовя почву новым тоталитарным эксцессам. Сохранять государственное единство и свободу национального и культурного развития, без насильственного нивелирования народных обычаев, способна только монархия. Централизация при республике означает, что центральная власть возлагает на себя всю ответственность. Но для того, чтобы ей с этой ответственностью справится, власть республиканская, вопреки своей природе, должна поглощать все свободы и требовать для себя максимального авторитета. Это протоптанная дорожка к тоталитарной диктатуре. В настоящее время этот синдром республиканского «цезаризма» особенно заметен в России. Однако именно этот факт вселяет в нас оптимизм, так как это есть несомненная стадия постепенного перехода России к органической государственности, столь свойственной ей и ее пространствам, ее историческому пути. Только монархия обладает тем постоянством и обеспечивает прочность и законность общественного строя, которые являются необходимыми условиями для творческой деятельности социальных групп и индивидуумов.

Французский политический деятель Шарль Моррас считал, что «только монархия настоящим образом обеспечивает свободу и права граждан. Гарантии, даваемые гражданину республиканским государством, абсолютно теоретические. На практике они совершенно исчезают. Монархическая же система, уважая высшие права государства (которых республиканская теория не хочет признавать), дает гражданину гарантии практические, фактические, которые, хотя и не являются в теории не нарушаемыми, однако, на практике, нарушаются с трудом. Свобода в республике является правом, но только правом, тогда как в национальной монархии она есть факт определенный, осязаемый». Моррас считал, что государственный порядок состоит из двух элементов: авторитета и свободы, при чем, в нормальном государстве господствует авторитет гарантирующий, а в республике свобода, отрицающая авторитет. Республиканская свобода не требует от гражданина никакого реального политического действия, кроме, часто абсолютно бездумного, голосования. Таким образом, демократическое государство отучает граждан от самодеятельности и самостоятельного устроения своих дел, усыпляет в них истинную гражданственность, превращая гражданина в невежественного и малодушного лентяя, вытравливая из него политическую волю. С другой стороны, республиканское, демократическое государство вмешивается во все, даже в «продажу спичек», и контролирует все стороны жизни, не имея возможности полноценно осуществлять долгосрочное государственное планирование и руководство. Все это ведет к неминуемой деградации общества и отдельного человека. Замкнутый, порочный и алогичный круг демократической государственности заключается в том, что те же люди, которые отучают гражданина мыслить политически и разрешать знакомые для него вопросы обыденной жизни, дают тому же самому гражданину-избирателю абсолютное право выбора и суждения в недоступных для него сферах государственного строительства. Впрочем, с этим мнением затем и не считаются. Такое положение веще Моррас называл «самой поразительной из всех конституционных фикций».

Критика демократии у Морраса совершенно совпадает с мыслями нашего соотечественника Л.А. Тихомирова. Республика действительно не способна организовать социальные силы нации в здоровый государственный организм.

«При парламентском режиме социальный строй нации вырастает вне государства, которое признает себя лишь суммой отдельных граждан, а не суммой свободно сложившихся социальных групп. Поэтому опека над гражданином становится уделом администрации, поэтому «казенщина» вытесняет гражданство и самоуправление граждан осуществляется не в реальности местных условий, а лишь в тех исполинских рамках, в которых всякое самоуправление становится лишь фикцией, - в рамках общегосударственных».

Такой нелепый порядок веще может быть устранен только при монархическом правлении. Моррас полагал. Что национальная монархия реально может сочетать в себе авторитетную центральную власть с широко развитым, свободным общественным самоуправлением. Такое видение монархического государства совпадало у французских роялистов со многими мыслями об органическом монархическом строе в трудах Л.А. Тихомирова, младоросской концепцией соборной монархии и с мыслями И.Л. Солоневича, изложенными им в труде: «Народная Монархия».

Традиционная национальная монархия становится покровительницей и поощрительницей всего выдающегося и талантливого, что есть в народе. Имен по этой причине, ей необходимо опираться на передовые, отборные элементы нации.

И в этом вопросе и западная и российская монархическая мысль возвращаются к истокам европейской цивилизации – к древнегреческой мудрости, давшей эталонные представления о сущности государственности как таковой.

Древнегреческий историк Полибий говорил, что страна поистине блаженна, когда в ней в гармонии пребывают верховная монархическая власть, аристократия и народ, обладающий действенными низовыми демократическими институтами самоуправления. Все эти воззрения, в конечном счете, восходят к седой арийской древности, и нашли свое каноническое воплощение в трудах философа Платона.

По Платону, совершенное государство подобно перворожденному, корневому первопредку, давшему рождение другим государствам, которые, по природе вещей, являются вырожденными потомками этого совершенного, наилучшего, идеального, государства. Идеальное государство Платона не есть просто фантазия, мечта, игра нашего воображения, философская идея-матрица. Учитывая его каноническую неизменность, можно утверждать, что оно более реально, чем все современные псевдогосударственные образования, которые пребывают в текучем состоянии и в любой момент могут исчезнуть. Платон полагал, что закон вырождения включает в себя и морально-нравственное вырождение человечества. Политическое вырождение прямо связано с моральным вырождением граждан. А моральному вырождению предшествует физическое, как следствие смешанных браков и потери чистоты типа государствообразующего народа.

В своих трудах «Государстве» и «Тимее» Платон развивал мысль, что первоначальной, или исходной формой общества, которая в то же время в наибольшей степени была подобной форме или идее государства – «наилучшим государством» - было царство мудрейших и богоподобных людей. Этот идеальный город-государство был настолько совершенен, что трудно даже представить, как он мог вообще изменяться. И все же, распря – движущая сила всех перемен привела к деградации первоначального государственного идеала. Согласно Платону, внутренняя распря, классовая война, подпитываемая эгоистическими, материально-экономическими интересами, является главной силой социальной энтропии. Четыре наиболее характерных периода или «вех в истории политического вырождения», которые одновременно являются важнейшими разновидностями существующих государств, описываются Платоном следующим образом.

Первой, на смену совершенному государству, приходит «тимархия», - господство благородных воинов. За ней идет «олигархия» - правление богатых родов. Из нее возникает отличная от нее «демократия» - царство свободы, следствием которой является беззаконие. А четвертым и последним заболеванием государства является «тирания» - законное дитя демократии. Российская история с блеском продемонстрировала в двадцатом веке, как можно за пять лет пройти все этапы государственной деградации. Платон выделяет в своей «Политике» шесть типов вырожденных государств. Существуют три консервативные, в определенном смысле, законные формы государственного бытия и три совершенно порочные. Монархия, аристократия и консервативная форма демократии являются в порядке убывания их ценности законным подражание совершенному государству. Однако демократия может вырождаться в беззаконную олигархию, что мы наблюдаем в родном Отечестве сегодня, а последняя заканчивается по Платону, все той же тиранией. Беззаконие немногих становиться беззаконием одного.

Каждая из характерных стадий вырождения государства – следствие соответствующих стадий вырождения человеческой души, телесной природы, человеческого рода вообще. Моральное вырождение, по мнению Платона, вытекает из биологического вырождения человека. История падения совершенного государства, это история вырождения человеческого рода. Таков урок античной мудрости, принесший нам не только понятие о государственном совершенстве, но и связи его с человеческой природой, с духовным настроем общества. Христианство, в целом, принявшее концепцию Платона, убедительно показало, что именно духовное падение народа предшествует биологическому вырождению, и ведет за собой исчезновение законных государственных форм.

На пути духовного обновления только и возможно построение процветающего органического общества, истинной государственности.

К сожалению, в Европе путь духовного обновления, возглавляемый реформаторами церковной жизни привел в тупик не только в духовных ориентирах, но и в государственных. Реформаторство утратило не просто связь с неземным источником церковного организма, он полностью разорвало вековую связь духовной, интеллектуальной и культурной преемственности в Европе, нанеся смертельный удар ее традиционным институтам. Именно в тот период Европа окончательно утратила понимание о природе и сущности Верховной власти и стала изобретать светские обоснования суверенному бытию государственных образований, возникших после кровавой Тридцатилетней войны. К сожалению, именно эти искусственные построения, принявшие форму новых незыблемых и авторитетных мифологем, легли в основу современных воззрений на государственность, воззрений превратных и противоречивых.

Закончивший Тридцатилетнюю войну в Европе Вестфальский договор 1648 года базировался на Аугсбургском договоре 1555 года, на котором, в духе новых Реформаторских веяний инициированных Мартином Лютером, германские князья становились абсолютно независимыми от католической церкви. Т.е. объявляли о том, что более не нуждаются в духовной санкции для обоснования своих владельческих прав. По Вестфальскому договору германские князья-суверены получили полные и неотчуждаемые права над контролируемыми ими территориями, полную и окончательную независимость от церковных властей и от светской императорской власти, получающего духовную санкцию на властные светские полномочия, на имперскую власть через традиционный обряд коронования императоров в Риме, благодаря которому император обретал окончательную легитимность в глазах подданных именно через признание со стороны папского престола. Вестфальский договор лег в основу того феномена Верховной власти. Который известен как европейский абсолютизм. В результате Вестфальского мира сложилось такое превратное понимание Верховной власти. Которое привело к тому, что в конце девятнадцатого века в международном праве суверенитет трактовался как «абсолютное право государства решать все внутренние вопросы, независимо от воли других, и вступать во всевозможные соглашения с другими государствами». При этом подчеркивалось, что международное общение возможно при взаимном признании суверенитета сторонами. При этом устранялся сам вопрос, на основании каких таких особых прав деиндивидуализированная государственная машина наделяется столь неограниченными полномочиями. Вопрос этот обходился прямо по-воровски, по понятиям: «ты признаешь меня, а я тебя». Вот именно из этих новых формулировок суверенитета, основанного на произволении заинтересованной во власти группы, или волевого одиночки вырастает тоталитаризм двадцатого века и криптототалитаризм «парламентского образца» века двадцать первого.

Уход от традиционного воззрения на природу власти, на духовный фундамент ее легитимности, обошелся Европе и России миллионами невинных жертв.

В Общество Митрополита Антония приходили запросы читателей Верности с недоумением о фамилии о. Протодиакона Германа Иванова-Тринадцатого. У многих было предположение, что это порядковый номер, как они даются в некоторых семействах от отца к сыну и внуку. Мы помещаем объяснение о происхождении добавления «Тринадцатый». Статья была опубликована в газете «Наша Страна» № 2763, 22 января 2005 г.

В этом году исполняется 100-летие Русско-Японской войны. За истекший век, конечно, немало произошло переломов, как в мировой, так и особенно в русской истории, что отчасти и объясняет относительное затмение этой войны. Всем также известно, чем она окончилась для России, но, тем не менее, удивляет, что так мало отмечается этот юбилей, будто подвиги всех, кто рыцарски исполнил свой военный долг и пролил кровь, сражаясь «За Веру, Царя и Отечество», прошли зря.

Много говорилось и писалось о причинах поражения России: плохая подготовленность к войне, ошибочное представление о настоящем уровне японских военных сил, ошибки в командовании, отдаленность фронта от столицы, очередное проявление антирусской настроенности со стороны великих держав, отказавших, в частности, русским кораблям причаливать к иностранным портам, что вынудило 2-ю Тихоокеанскую эскадру совершить чуть ли не кругосветное безостановочное путешествие, прежде чем прибыть, изнуренной, на театр военных операций. Но, как говорится, прошлого не воротишь и негоже переписывать историю. Напомним только всем, подтрунивавшим над Царской Россией и прозвавшим ее колоссом на глиняных ногах, о неудачах, пережитых впоследствии, без особых подвигов, некоторыми крупными державами.

Итак, вернемся к Русско-Японской войне. Думая о доблести Русской Армии и флота первое, что приходит на ум это «бессмертный» Варяг. Даже знаменитый хор Красной Армии, говорят, никогда не сходил со сцены, не исполнив душещемлящую песнь о Варяге. Героизм, или проще – самоотверженное чувство долга капитана 1-го ранга Руднева и всего экипажа хорошо всем известно. Но подвиг легендарного Варяга был повторен и другими, в частности не менее легендарным кораблем, крейсером 1-го ранга «Рюриком», последним командиром которого, по старшинству, суждено было быть нашему прадеду, контр-адмиралу Константину Петровичу Иванову-Тринадцатому тогда молодому 32-летнему лейтенанту-артилеристу К.П. Иванову-13, сменившему в бою погибших от ран командира капитана 1-го ранга Е.А. Трусова и старшего офицера.

«Рюрик» входил в состав знаменитого Владивостокского отряда крейсеров под командованием контр-адмирала К. П. Иессена, который еще до роковой даты 1-14 августа 1904 г. вошел в анналы истории своими дерзкими рейдами к берегам Японии, наводнившими панику на противника. При этом сами крейсера долгое время оставались неуловимыми для японского флота, в связи с чем, зарубежная печать прозвала их «кораблями-признаками». Отряд, состоявший из всего трех крейсеров Россия, Громобой и Рюрик, блестяще справлялся с возложенной на него обязанностью – постоянными набегами и потоплением ряда японских судов отвлечь часть кораблей неприятеля, осаждавших Порт-Артур. Главнокомандующий японского флота адмирал Того поручил вице-адмиралу Камимуре справиться с дерзновенным отрядом, что ему никак не удавалось. В английской печати писалось: «Крейсерство Владивостокского отряда – наиболее дерзкое предприятие из всех проделанных русскими. То, что их кораблям удалось скрыться от эскадры Камимуры, возбудило общественное мнение в Японии».

Но пришло время японскому адмиралу утолить свое накопившееся чувство мести…

Вышедший 28 июля (по старому стилю) для встречи с эскадрой адмирала Витгефта, и, не зная, что эскадра была японцами разбита, Владивостокский отряд, в Корейском море на уровне порта Фузан, 1 августа попал в настоящую ловушку, наткнувшись на значительно превосходящие неприятельские силы. Русские корабли очутились под огненным градом японской стрельбы. Рюрик, стоявший в конце колонны, после часовой битвы получил значительное повреждение, от чего заклинился руль. Маневрировать стало невозможным, крейсер стал описывать беспомощные круги по воде. Россия и Громобой старались привлечь на себя огонь, чтобы дать возможность Рюрику исправить рулевое управление, но все попытки оказались тщетными. Во избежание самими быть приведенными в окончательное не боевое состояние и быть захваченными японцами, с тяжелым сердцем Россия и Громобой решаются оставить Рюрика одного в надежде тем самым увлечь за собой ко Владивостоку главные силы адмирала Камимуры. Но и эта тактика не удалась: после недолгой погони за русскими, японские корабли вернулись к Рюрику и в него буквально вцепились мертвой хваткой. На борту искалеченного героя, пробитого снарядами, с перебитыми мачтами, с исковерканными котлами, с полностью поврежденными орудиями, не в состоянии ни двигаться, ни защищаться Рюрик погибал, но не сдавался.

Лейтенант Иванов-13, сам трижды раненный, с осколком снаряда в голове (впоследствии изъятом и хранящимся до сих пор как реликвия), один против шести, решительно отказывается спускать славный Андреевский флаг, и после более пятичасового отчаянного сражения, приказывает взорвать крейсер. Однако даже это оказывается невозможным: часть бикфордовых шнуров погибла во время боя, а другая часть их находилась в затопленном водой рулевом отделением. Тогда К.П. Иванов-13, заранее уничтожив все секретные документы, принимает самое последнее решение и приказывает открыть кингстоны. Как верно отмечено в ниже помещенном некрологе Ю. Тарасова, геройство поведения всего экипажа тем более велико, что весь этот прямо сверхчеловеческий героизм проявлялся без всякого расчета, лишь ради чувства долга, по чистой совести – «Без расчета на награды. Без надежды прославиться, ибо волны сотрут все», как так правдиво и метко написано в некрологе.

О том, какая картина творилась на борту, имеется немало свидетельств. Приведем выдержки из того, что писал спасшийся флотский священник, сам герой, якут иеромонах Алексей Оконешников: «По боевому расписанию мое место было в лазарете. Но скоро там оказалось столько раненных, что не то, что операции, а не было возможности сделать и перевязки. Сражались все самоотверженно. Я сам видел, как матрос с оторванной ногой, руками пытался остановить кровотечение.

- Батюшка, сказал он, идите к другим, я и без перевязки обойдусь.

Немного спустя я видел, как этот самый матрос, опираясь на какую-то палку, выстрелил из 75-меллиметрового орудия и сам повалился как подкошенный сноп.

Я бросился на мостик и нашел капитана 1-го ранга Трусова, истекающего кровью. У старшего офицера лейт. Хлодковского были оторваны обе ноги. Его хотели унести, но он запретил и слабым голосом запел гимн. Это был тот самый офицер, который в 1886 г. будучи гардемарином, за революционную деятельность был разжалован в матросы и сослан в Каспийскую флотилию, где снова выслужился до офицерского чина.

Командование принял лейт. Зенилов. На мостике сигнальщики и рулевые – все убиты. Все палубы покрыты трупами и кусками разорванных человеческих тел. Всюду кровь. На батарейной палубе свирепствуют пожары. Их тушат раненые. Многие не могут стоять и держат шланги, кто лежа, кто, стоя на коленях. Лейт. Зенилов ранен в голову. Лейт. Иванов-13 принимает командование, несмотря на то, что сам уже ранен и контужен. Умирающий лейт. Хлодковский кричит «ура», немедленно подхваченное командой.

- Ободряйте людей, батюшка, - произносит он из последних сил, и снова раздаются подхваченные командой торжественные звуки «Боже, царя храни».

Небольшой снаряд разрывается о крышу боевой рубки. Убит раненный командир. Лейт. Зенилов ранен в третий раз. Лейт. Иванов-13 приказывает затопить крейсер, чтобы он не достался врагу. На корме еще стреляет последняя пушка. Рюрик быстро тонет. Надо исповедывать раненых. Они лежат по всем направлениям. Среди массы трупов, среди оторванных человеческих рук и ног, среди крови и стонов, я стал делать общую исповедь. Как потрясающа была эта общая исповедь перед самой смертью многих. Одни крестились, другие протягивали руки, третьи смотрели полными слез глазами. Картина была ужасная. Лейтенант Иванов 13 передал мне спасательный круг и советовал скорее оставить судно.

- Не знаю, как я оказался в воде, - продолжает свой рассказ о. Алексей. – Рюрик все глубже и глубже садится в воду, нос поднимается в воздух, блеснул мокрый киль, и не стало нашего чудесного корабля, нашего дедушки, как мы все его называли.

Странное чувство охватило меня, и я заплакал как ребенок. Но, сделав усилие над собой, я крикнул «ура». И десять раз подряд, пока окончательно не скрылись сломанные мачты и вместе с ними не исчезли стенговые флаги, плававшие в воде люди, кричали «ура» в честь Рюрика».

Перед величием зрелища, адмирал Камимура забывает об утаенной мести и приказывает всем своим кораблям спасать остатки команды. «Для меня было честью сражаться с таким противником, как Рюрик», сказал японский адмирал, пожимая руку каждому спасенному русскому герою.

Много можно было бы привести другие свидетельства, но этого, видимо, достаточно, чтобы убедиться в том, что – перефразируя Лермонтова – были люди не те, что нынешнее племя».

После окончания войны лейтенант Иванов-13 был награжден орденом св. Георгия и представлен Государю Императору Николаю Александровичу, пожелавшему лично поблагодарить его и в «воспоминание о столь знаменитом событии в службе заменить порядковый номер «13-й» и отныне писать «Тринадцатый» полной прописью, присоединив эту цифру к его и его потомства фамилии как неразрывную часть. Прощаясь, Царь-Мученик подарил круглые золотые карманные часы, с вылитым двуглавым орлом, знаменитой фирмы Бурэ, поставщицей двора Его Величества.

На славном примере Рюрика, можно лишний раз проверить, что такое, не на словах, а на деле, «Белый Дух», проявлявшийся естественно не только в Русской Армии, но и во всех проявлениях человеческой жизни. Чувство чести, чувство долга, отказ от беспринципности, подлости и материализма всегда были присущи «Белому Делу» и, в частности применимы по отношению к церковным вопросам, что сегодня, как никогда, можно проверить.

В одном частном письме, Епископ Дионисий (Алферов) однажды начертал, как бы план возможного будущего труда. «Замысел Ваш о Рюрике, Белом движении и Зарубежной Церкви мне кажется очень удачным – пишет Владыка. –

Символика здесь напрашивается сама собой. Эскадра крейсеров адм. Иессена (в том числе и Рюрик) – символ активного сопротивления (а значит Белого Движения и Зарубежной Церкви). Порт-артуровская эскадра адм. Витгефта - символ пассивности, неверия в победу, пораженчества. Такие корабли как Цесаревич ушедший в Циндао, или Диана, ушедшая в Сайгон и разоружившиеся до конца войны – символ евлогианства (переждать в чужом порту, отсидеться). Аналогично в Цусимском бою. Эскадра адмирала Небогатова, которая сдалась в плен – символ сергианства, эскадра адмирала Энквиста, ушедшая к американцам на Филиппины – символ евлогианства. Главный вопрос ХХ века – об отношении к богоборческой власти, об отношении ко злу – и здесь аналогии из военной истории просто необходимы для объяснения вопроса.

Итак, поздравим с морским праздником всех потомков славного Российского Флота и не забудем, что наш Первоиерарх Владыка Митрополит Виталий – сын морского офицера Черноморского Флота.

(Среди многих воспоминаний о покойном герое, предлагаем этот некролог, написанный в декабре 1933 г. как образец духа Белой эмиграции)

Жалкие, слепые люди. Судите друг друга, по мелочам, по партийности, даже по одежде, а не замечаете жаркого горения, которое синеет в недрах души человеческой. И только в перспективе истории рождается объективная оценка. Без прошлого нет будущего. Характерным представителем прошлого был, скончавшийся 2 декабря 1933 г. в Лионе контр-адмирал Иванов Тринадцатый. Он навсегда связан с прекраснейшей страницей истории Российского Флота. 1 августа 1904 г. неравный бой Владивостокских крейсеров с эскадрой адмирала Камимуры. Избитые, залитые кровью, уходят на родной север «Россия» и «Громобой». На месте сражения мечется на смерть пораженный «Рюрик». Перебиты мачты, стенги… Пробиты трубы. Исковерканы борта. Заклинились орудия. На палубах смерть, кровь, пожары. Корабль тонет. На искалеченном мостике, впившись в уцелевшие поручни – лейтенант Иванов XIII. Щеки осунулись. Скулы обтянуты. Усы обвисли. Темными сгустками течет по лицу кровь. На предложение сдаться отвечает огнем уцелевших орудий. Без расчета на награды. Без надежды прославиться, ибо волны сотрут все. Впереди смерть. Тверд до конца, до беспамятства в холодных объятиях осеннего моря… Пусть каждый из нас, погрязший в повседневном мещанстве, честно ответит себе: способен ли он на такое голубое самурайство, на железную твердость в раз данном слове «Верно и нелицемерно, не щадя живота своего, врагам Государя моего упорное всюду чинить сопротивление до последней капли крови…» Перед вечно сияющей силою доблести над свежей могилой адмирала склоним непокрытые головы.

Those who assume that the most covert organization in the USA is one of the following: CIA, FBI or the Pentagon, are badly mistaken. In fact, the most secret organization, bringing with it adversity to the human race, is located in both Brooklyn - the State of New York – and in Pennsylvania. This is where you will find the headquarters of the extremely affluent organization styled “Jehovah’s Witnesses”, who control many divisions, located in more than 215 countries and territories. This is where all their printed matter is published, and it is from here that all their “preachers” receive their instructions. However, this is just their main administrative-working centres. Apart from them, there are other regional and district centres in various countries, where this organization carries out its clandestine destructive activities.

In 1991, they received permission to conduct their work in the Russian Federation. In 1992 and 1993, they conducted international “conventions” in St.Petersburg and Moscow, while in 1997, close to St.Peterburg, in a village named Solnetchnoe, the “Witnesses” established their main “Administrative Centre”. In the following 10 years, they had set up centres or cells in every former republics of the USSR.

In some places like Georgia, the population expressed their protests against the propaganda that the “Witnesses” were promoting. But these Witnesses approached the European Convention on Human Rights, which in turn decided that JW must not be denied the right to their missionary work. At the same time, they condemned the people for “harassing” JW. As a result, confrontations took place between the population and the “Witnesses”. This occurred not only in Georgia, but in Armenia, Azerbaidzhan, Turkemistan, Kazahstan, Ukraine and other republics.

On 22^nd March of this year in the city of Soorgoot, a picket line was being organized by the patriotic organization RONC against the “Witnesses”. Notwithstanding that there were many complaints by its citizens, JW still received their re-registration from the city Council.

As soon as the plans for a picket were made known, the assistant mayor of the city, Jacob Cherniak summoned the local head of the Russian General-National Union, A.Matkovsky for an “instructive discussion”. Upon arrival, he was told that their actions against the “Witnesses” doesn’t comply with the official Moscow Patriarchate line, which doesn’t criticize sectarians, wishing to retain a good relationship with them. Therefore, any steps taken against the “Witnesses” will be viewed by the City Council as “nearly akin to terrorism”. After this conversation, the matter was handed over to the militia and the picket line banned.

Consequently, in the Russian Federation, there are no threats to the Jehovah’s Witnesses, as the authorities are ready to protect them, while the MP doesn’t object to their noxious and corrupting activities. Apparently, like patriarch Alexis 11 and his metropolitburo, the MP is not a very good example to the ordinary faithful, as it’s afraid of being punished by the ecumenical organizations and the clandestine world government for going against the powerful instrumentality of Jehovah’s Witnesses.

The opposition by the Slavonic, Caucasian and other ethnic peoples to this organization - that is detrimental to one’s salvation - is based on the conviction that over 1000 years, nothing good has ever come to them from the West. Religious whoredom, distraction from the faith of the fathers, physical or economical subjugation had been the outstanding characteristic endeavours of the West.

The people know instinctively that the sect “Witnesses” is not interested in their following the true path to God’s Kingdom, and that their “preachers” have hidden agendas. Being satan’s collaborators and recognizing that Jesus Christ is God, they are applying all their abilities in spreading lies, so as to prove the opposite.

For their propaganda to the Russian people, they don’t utilize the Holy Gospel that was translated into Church-Slavonic by Cyril and Methodius, or the Synodal edition in the Russian language, but cite excerpts from “Holy Gospel – new world translation”. This translation into the Russian language is based on the English version of “New World Translation of the Holy Scriptures”, released in 1984.

Texts from 29 translations in English were used to produce it. As affirmed by the “instructions for preachers”, included for “harmony” in the “translation”, are passages from “Biblia Hebraica”, as well as for “better understanding”, passages from the newly found “Dead Sea scrolls”. Participants in this translation were members of “the committee comprised of anointed Witnesses’, whose names are kept in secret. Unlike the Christian delineation of the Bible into “Old” and “New” Testaments, the Witnesses divide their “translation” into “Hebrew-Aramaic writings” and “Christian-Greek writings”.

Armed with this “translation” of the Holy Gospel, these “missionaries” of antichrist, akin to used car salesmen, are attempting to deceive the faithful and prove to them that, which is not consistent with the truth. As well, they are out to destroy the world as we know it, and erect their own personal one based on “democracy”. Christians believe in the future God’s Kingdom, toward which they are led by Jesus Christ Himself, the Holy Spirit, the Holy Scripture, and the Teachings of the Church and that of the Holy Fathers. However, members of the Jehovah’s Witnesses, which was established in the USA by a judge Rutherford in the 1880s with motives not dissimilar that of Karl Marx - through the instigation of satan - are attempting to divert Christians toward a democracy that is peculiar to the Devil’s kingdom. In their teachings, the “witnesses” preach about “Christian oppression of the poor”, and about “all the misfortunes in the world through the fault of Christians”. Like Karl Marx, they too are foretelling of the forthcoming demise of Christian nations and Christianity itself. As judge Rutherford wrote: “Total liberation will follow only after the fall of Christianity”.

They also preach that Jesus Christ and Archangel Michael are one and the same, and that after death, there will be reincarnation. While the “witnesses” conduct their sermons in such a way, so that they would be acceptable to all religious to all persuasions, it is mainly directed against Christianity, against all the nations of the world, including the USA.

ВЕРЯТ ЛИ НЫНЕШНИЕ РУКОВОДИТЕЛИ МОСКОВСКОГО ПАТРИАРХАТА В БОГА?

Только такой вопрос и возникает после прошедших заседаний архиерейского Собора РПЦ МП, принявшего решение извергнуть из сана епископа Анадырского и Чукотского Диомида. Внимательно прочитав т.н. «богословско – канонический анализ» посланий Епископа Диомида, явно написанный в курируемом митрополитом Кириллом (Гундяевым) ОВЦС, обратил внимание на несколько разительных противоречий. В этом «документе» епископа Диомида обвиняют в том, что «он культивирует дух раскола в церкви… способствует конфронтации церкви с государством и обществом…осуждается за раскол, нестроения и развал пастырской деятельности во вверенной ему епархии… и совершил канонические нарушения в виде клеветы на руководство МП».

Самое удивительное, что текст доклада фактически признает, что все обвинения владыки Диомида обоснованные, но объясняет необходимость разного рода «уклонений» то необходимостью поладить с государством, то требованиями современного общества, то контактами с инославными. Возникает абсолютное впечатление, что текст этот писали не верующие христиане, а современные демократические политиканы, для которых Бог – ширма и игрушка, «крыша» для бизнеса и карьеры. И если вопросы с экуменизмом и сергианством были «заболтаны» в этом рыхлом документе наукообразными фразами, то в ответ на обвинение владыки Диомида в нарушении канонов и совместной молитве с католиками, г-н Гундяев по сути дела нагло заявил, что некоторые каноны в современном обществе «не работают». Если это не предательство Православия, то что это?

И еще несколько фактов. Кроме еп. Диомида на Собор не приехало еще 14 епископов. Многие из присутствующих на Соборе выступили в поддержку еп. Диомида, но им запретили даже давать пресс-конференцию. Все заседания и голосования были строго закрытыми. От кого прятались? Результаты ни одного голосования официально не объявлены. Собор нарушил собственное решение. В документе по еп. Диомиду сказано «подлежит церковному суду».

Но никакого суда не было! Решение о извержении из сана принято на пленарном заседании Собора 27.06.2008 года под давлением Президиума во главе с г-ном Гундяевым без сообщения о результатах голосования. Тем самым нарушено каноническое правило о том, что епископ может быть низвергнут заочно только после, как его 3 раза подряд приглашали на Собор епископов и он 3 раза подряд не приехал. На Соборе предпринята очередная попытка убрать из устава РПЦ пункт о том, что высшим органом Русской Православной Церкви является поместный Собор, на котором кроме епископов участвуют священники, монахи и миряне. Пока это удалось частично – в пункте о церковном суде. После Собора возник вопрос: «есть ли у нас Патриарх»?. Ведь публично всем руководили, кроме Гундяева, Климент Калужский и Марк Берлинский

В решении Собора записано, что если еп. Диомида немедленно покается и прекратит свою деятельность, сан ему могут сохранить. Решение лукавое и поистине иудейское. От всей души надеюсь, что владыка останется на своей позиции. Кроме епископа Диомида извергли из сана еще четырех священнослужителей РПЦ. И тоже с нарушением церковных правил.

Таким образом, нарушив каноны, «климентовско-гундяевский собор» взял на себя ответственность за возможный церковный раскол, если он последует. Епископ Диомид имеет полное право не подчиняться неканоничскому решению. Мы же, православные христиане, должны думать о своей душе, Боге и истине. И на наши решения не могут повлиять возможности «конфронтации с государством и обществом», если эти государство и общество антихристианские.

Редакция благодарит г-на Н.Н. Смоленцева-Соболя за присланную статью об Ижевском восстании, и желает автору, с Божьей помощью, успеха в его дальнейшем исследовании этого важного в русской истории периода

Девяносто лет назад, летом 1918 года, в городе-заводе Ижевском произошло первое и возможно самое серьезное вооруженное восстание против большевицкой власти.

Это восстание прежде всего отличалось тем, что подняли его рабочие против так называемой «рабоче-крестьянской» власти. Оно продемонстрировало лживость ленинского ЦК и ЦИК-а, объявивших пресловутые декреты о мире, о земле и проч., равно как громогласно заявивших, что только через диктатуру пролетариата может быть подавлено сопротивление так называемых «эксплуататорских классов», а потому якобы что большевики являются выразителями классового сознания рабочего класса и беднейшего крестьянства.

Второй отличительной чертой его была настоящая рабочая организованность. Вооруженные рабочие Ижевского резко отличались от крестьян, чьи выступления носили стихийный, мало управляемый, но и мало эффективный в военно-политическом отношении характер. Ижевские рабочие подняли не бунт, а настоящую серьезно спланированную войну против антирабочей и антинародной власти большевиков. Они создали первую в истории христианскую рабочую армию: «оборона» Ижевского состояла из фронтов, фронты против карателей, продотрядовцев и регулярной армии держали батальоны и роты, каждый батальон и рота имели строго армейскую структуру: взводы, отделения, тыловое обеспечение, лазареты, связь и т.д.

Третье. Восстание, поднятое тысячами рабочих оружейных заводов Ижевска, оказалось ударным механизмом для восстаний в Воткинске, для вооруженных выступлений по всему востоку Вятской губернии, по большой части Казанской губернии, в Поволжье и на Урале. Эти выступления рабочих и крестьян к осени 1918 года охватывали население до 1.5 миллионов человек, причем к повстанцам стали примыкать отряды из местных народностей: удмуртов, татар, башкир, чувашей, пермяков.

Четвертой замечательной характеристикой Ижевского восстания было то, что даже подавленное, оно не стало концом вооруженной борьбы рабочих. Напротив, оно было началом долгой, упорной и бескомпромиссной войны Ижевцев. Начавшись в форме «Обороны» Завода, оно выросло в Народную Армию в августе-сентябре 1918-го, которая в дальнейшем была реорганизована в Ижевскую Дивизию в 1919-ом, непобедимую в течение всей гражданской войны на Востоке Росии.

Наконец, последнее. Ижевское восстание и уход Ижевцев в зарубежье дал мировой цивилизации ярчайший пример духовной стойкости и непримиримости русского народа перед лицом антихристианской экспансии 20-го века. Гражданская война на Юге России в 1918-1920, поход Юденича на Петроград в 1919 году, крестьянские выступления на Тамбовщине, казачье противостояние на Дону, на Урале и в Оренбуржье, а затем в Семиречье, в Сибири, в Забайкалье, борьба Русской армии адммирала А.Колчака на Востоке страны в 1918-1921 гг. не дали столь чистого и яркого образца христианской стойкости и бескомпромиссности в войне за веками создаваемые идеалы, как это наблюдалось в рядах Ижевцев.

Даже тридцать лет спустя, после десятилетий жизни в зарубежье, после опустошающей Второй Мировой войны, после нового бегства - из коммунистического Китая, из порабощенной Европы, - Ижевцы оставались духовно несломленными, самыми стойкими противниками коммунистического режима. Вот почему их потомки, внуки и правнуки, часто забывшие русский язык, растворившиеся в странах рассеяния, остаются в файлах КГБ-ФСБ до сих пор.

Уникальному и беспримерному Ижескому восстанию мы посвящаем этот цикл статей.

Сегодня г.Ижевск, столица Удмуртской Республики, известен своими заводами современного вооружения и боевой техники. Здесь производят стрелковое, зенитное, противотанковое вооружение последних поколений. Здесь живет «создатель» всемирно известного автомата Калашникова - Т.Калашников.

Это большой современный город с населением более 600 тысяч человек. Больницы, амбулатории, диспансеры. Развитая система общественного транспорта. Десятки высших учебных заведений, начиная с Удмуртского госуниверситета, сотни средних школ и технических колледжей. Развитая сеть библиотек, архивов. Десятки НИИ, связанных с вооружением, с энергетикой, с экономикой и продажей оружия по всему миру. Государственная инфраструктура: здесь сидит правительство УР, заседает Совет УР, республиканская СБ следит за безопасностью национальных интересов населения РФ в этом регионе.

Однако среди этих 600 тысяч процент потомков настоящих, старых Ижевцев - крайне мал. Кого бы вы не спросили, оказывается живет с Ижевске с 70-х или 80-х. У некоторых родители или деды приехали в 40-х или 50-х. Себя они сейчас считают «ижевчанами», так звучит это на их официозном языке.

Это правильно. «Ижевчане» не имеют никакого отношения к Ижевцам. Это потомки населения, которое было направлено на работу сюда после Ижевского восстания и после того, как население Завода было вырезано отрядами чекистов и карателями Особой Дивизии тов.Азина в ноябре-декабре 1918 г.

Практически бесполезно искать среди нынешних «ижевчан» хотя бы остатки той самобытной, уникальной, богатой культуры, которая была свойственна Ижевцам. Эта культура ушла вместе с ними, сначала в Сибирь, затем в Манчжурию, и наконец, по всему свету. Разве что в самом центре современного Ижевска еще сохраняются несколько улиц, застроенных старыми деревянными домами. Но в домах тех, как правило, давно живут не Ижевцы. Нынешних владельцев этих домов можно и не спрашивать ни о старом, настоящем Ижевске, ни о людях, населявших его. Они давно не поют уже старых городских романсов, старики не рассказывают внукам заводских историй и легенд, сам язык их, обильно уснащенный советизмами и бессмысленными матерками, это язык советской эпохи.

Советские историки, все из большевиков, первоначально попытались стереть историю Ижевска из памяти народа. Об Ижевском восстании сообщали скупенько и сухенько: дескать, подняли в 1918 г. правые эсеры мятеж, но правда революции победила. И эти сообщеньица погребали под тоннами коммунистического агитпропа: как создавалась советская власть, как она побеждала в гражданской войне, как советские люди строили свой вечно недостроенный коммунизм.

Уже в постсоветское время, на волне перемен, опять повторяли байки их большевицких предшественников. Дескать хотели «мятежники» лишить советское государство поставок оружия, хотели задушить революцию костлявой рукой голода. Таков лейтмотив одной из самых полных монографий о нашей «Обороне» - книги П.Дмитриева и К.Куликова «Мятеж», изданной в 1992 г.

В последнее время и вовсе учудили: оказывается, жалеть не о чем, не было в 50-тысячном городе-заводе ни культуры, ни литературы, ни живой мысли. И приводят забавные доводы, дескать, вот и Салтыков-Щедрин ни строчки не посвятил Ижевску, а Тарас Шевченко, упомянув где-то Чебоксары, ни словом ни обмолвился об Ижевске. На этом основании, нынешние «культурологи» и «историки» заявляют буквально следующее: «в старом Ижевске почти не имелось слоев населения, которые формировали русскую интеллигенцию и русскую культуру».

Говорить о невежестве этих так называемых «историков», «краеведов» и прочих «ученых» не приходится. В их распоряжении богатейшие архивы в нынешнем Ижевске и в Кирове, в Казани и Москве. Это не только архивы общеисторического значения. Это архивы красной армии, компартии, а также ЧК-ОГПУ-НКВД-КГБ. А за последние десятилетия это еще и архивы, библиотеки, издания и целые музеи Белой эмиграции, которые были выкрадены, выкуплены, скопированы, выпрошены, жульнически добыты и вывезены назад в РФ.

Таким образом, мы должны говорить о фальсификации истории, которая продолжается и по сей день. По ходу рассказа об Ижеском восстании мы будем затрагивать те или иные фальшивки «историков». Будем раскрывать истинное значение Ижевского Завода для нашей истории. Автор этих строк - потомок Ижевцев, тех самых, чей беспримерный подвиг не может быть предан забвению.

Ижевск добольшевицкий был одним из уникальных центров русской культуры и самобытного экономического и общественного устройства. Уникальность Ижевска ярко проявилась во всемирном вкладе этого города-завода в такие области, как металлургия, металлообработка, инструментальное и оружейное дело.

Если в деле производства европейского фарфора мы говорим о городе Мейссене, и мейссенский форфор давно уже стал символом всеевропейского прорыва в области декоративного искуства, если таким же прорывом в технике стало изобретение парового двигателя, а затем двигателя внутреннего сгорания, что в свою очередь дало основу для создания первого автомобиля, первого самолета и т.д., то не меньшее значение для мировой цивилизации имел и наш старый Ижевск, который населяли потомственные рабочие, техники, технологи, инженеры, изобретатели.

Это они первыми начали изготовлять особые и легированные сорта стали, это они впервые в мире изобрели и применили, например, резку металла металлом, и с них вошли в обиход по всему миру быстрорежущие стали и новые принципы токарного производства. Это Ижевцы вооружали и перевооружали Русскую армию, они насытили российский и европейский рынок великолепными охотничьими ружьями, холодным оружием, которые вывозились на международные выставки и завоевывали медали.

Ижевцы создали экономическое устройство, при котором принцип коммунистической социализации был отвергнут, как негодный, зато принцип рабочего самоуправления при внутризаводской и семейно-клановой иерархии оказался образцом достойным подражания в самых передовых странах.

Наконец, это они, закоренелые традиционалисты и консерваторы, создали невиданную в мире военную организацию, - знаменитую Ижевскую Дивизию, - которая стала элитным соединением в Русской армии на Востоке страны в годы гражданской войны, не проиграла ни одного сражения и непобедимой ушла в Зарубежье.

Завод начал свое существование с железоделательного предприятия графа Шувалова в 1762 году на небольшой тихой речушке Иж, в Сарапульском уезде Вятской губернии.

Шло планомерное и целенаправленое освоение Урала. За знаменитыми Демидовыми на Урал ринулись многие: одни служить и строить карьеру, другие - создавать литейные и горнорудные заводы, третьи - работать на них. Заводы эти с самого зарождения имели военное предназначение. Отсюда и присутствие регулярных войск, и зачастую - «прикрепленность» рабочих к заводам.

Исторически возникшая «прикрепленность» рабочих соответствовала времени. Разумеется, была и жесточайшая эксплуатация, и нищета, и зачастую полное бесправие рабочих. Все, как писалось в советских учебниках по истории или у того же П.Бажова в его уральских сказах.

Чего, однако не писалось, это о балансе между заводским начальством, процветанием завода и ростом благосостояния рабочих. Не писалось об ответственности администрации, вплоть до смертной казни, за невыполнение Государева указа. Не писалось о далеко не одномерных отношениях между рабочими и начальством. Не писалось о природной смекалке русских рабочих, которая давала возможность и завести свое дело, и развить его, и нажить капиталы.

Никогда не писалось также о специфике психологии вятичей. Что ни говорите, а Урал с его заводско-крепостной зависимостью, это все-таки не Вятка, которая противостояла «объединению» земель вокруг Москвы даже после покорения Господина Великого Новгорода.

Исторически именно Вятка дала миру «ушкуйников», что ходили в набеги и власти над собой не знали. Сам отряд легендарного Ермака, покорителя Сибири, был почти полностью из вятских «ушкуйников», людей вольных, сильных, с лесом в дружбе и родстве. Традиции и обычаи вольного народа наложила отпечаток на историческое развитие края: здесь по-настоящему никогда не было крепостничества, здесь никогда не ломали шапку перед барином, здесь за словом в карман н лезли, точность и язвительность народного языка вятичей отмечал сам В.И.Даль.

В то же время заводская дисциплина выработала особую психологию.

В Ижевском Заводе каждый знал свое место, каждый знал свое дело. Знания получались и совершенствовались в процессе труда. Годами выковывались кланы потомственных рабочих. Молодой парень, поступая на Завод, быстро осознавал, что он не только часть своей семьи, но и часть Завода. Получая подзатыльник от мастера, он не обижался, а старался со временем превзойти мастера. Тот самый подзатыльник не мог быть очень сильным или несправедливым, так как сын самого мастера, возможно, работал под началом дядьки подмастерья. Рабочие кланы в Ижевском были так разветвлены, так переплетены, что единственно верным было патриархальное устройство общества.

В 1807 году металлоплавильный завод на речке Иж был превращен в оружейное производство усилиями «обер-берггауптмана 4-го класса» Андрея Федоровича Дерябина. Была насыпана плотина, образовался знаменитый Ижевский Пруд. Этот пруд, площадью более чем в 10 кв.километров, был и нужен Заводу, и красив сам по себе, да еще давал Ижевцам радость рыбной ловли.

Строился город-завод по проектам замечательного русского зодчего С.Дудина, который был учеником выдающего архитектора Захарова. За основу был положен радиальный метод застройки, с точкой отсчета от Заводского управления со знаменитой Башней. Органически вписался в этот проект и Пруд. Большая часть жилых улиц и кварталов располагалась в так называемой Нагорной части, тогда как Управление и Главный корпус Завода - в Заречной части.

Собственно с этого времени, с 1807 года, и начинается отсчет Ижевского завода. Ижевские кремневые ружья, палаши и тесаки поставлялись в Русскую армию во время Великой Отечественной войны. Всего в 1812-1814 годах ижевские оружейники отправили более 20 тысяч ружей и более 7 тысяч тесаков.

К полувековому юбилею завода в 1857 г. он насчитывал уже десятки потомственных рабочих династий, роднившихся между собой, и одновременно живой нитью связанной с мастерскими Завода. Скупые упоминания жизни и быта Ижевцев того времени дают нам картину трудного, но упорного становления.

С самого начала Ижевцы большей частью жили не в казармах, а в своих домах. Дома были построены из местного леса, что подступал к самому Пруду и заводским зданиям. Позже стали строить нижние этажи из кирпича, верхние - все так же из дерева.

В качестве наемных инженеров и технологов работали немцы, шведы, бельгийцы. Они зачастую снимали квартиры у рабочих Завода. Очевидно, поэтому не было у ижевцев с самого начала низкопоклонства перед Западом. Они видели этих немцев и бельгийцев каждый день, работали бок о бок, бывало, конфликтовали с ними, бывало, дружили, по окончании контрактов те уезжали, оставляя предметы быта, книги, журналы.

Так, в доме моего деда в обширной, в тысячи томов библиотеке, которая путешествовала с ним по всему краю, а затем и по бывшему сов.союзу, я с изумлением обнаруживал полуистлевшие листки и разорванные на брошюры книги, напечанные готическими буквами, с чертежами и рисунками. Дед бережно хранил их, хотя не был оружейником, а был инженером-строителем.

Еще с 1852 года заведено было отмечать в Ижевском 25-летие работы того или иного заводчанина. Ему за беспорочную службу и работу выдавался знаменитый зеленый с золотыми расшивами кафтан, а позже к кафтану еще цилиндр и трость. Он награждался Государевой грамотой, золотой или серебряной медалью, ему выплачивалась приличная денежная премия. Эти рабочие, «царские кафтанники», представляли собой элиту Ижевского Завода. О качестве продукции Завода говорит только тот факт, что в 1867 году на промышленной выставке в Париже его шестилинейные винтовки были награждены серебряной медалью.

С 1867 года рабочие на Ижевском заводе получил статус свободных «крестьян». Теперь они могли ехать куда они хотели, заниматься, чем им было угодно. Немногие оторвались от Завода. Завод был средоточием усилий, трудовых навыков, личной и семейной жизни. Определенное недоумение и растерянность быстро сменились настоящим взрывом предприимчивости. С самого низа, мастеровыми и подмастерьями создавали частные ружейные мастерские и фабрички.

Иван Федорович Петров, сам из крестьян, сразу начинает свое частное дело, нанимая рабочих или давая надомникам задания. Его фабрика в Заречной части быстро росла, охотничьи ружья Петрова, а затем его сыновей получили название «русский ремингтон». В 1899 г. на фабрике Петрова изготовлено было 1500 одноствольных и 125 двуствольных ружей.Не гребовал И.Петров заграничными образцами, запросто вывозил, разбирал, создавал подобия, улучшал механику.

Его сын Василий Иванович Петров, отделившись в 1902 году от отца, открыл собственную оружейную фабрику. При ней - рекламное агентство, которое завалило покупателей каталогами, рекламными открытками. Покупая ружье к В.Петрова, клиент мог быть уверен: к ружью будут все принадлежности, порох, пыжи и дробь с фабричных складов. Другой сын, Иван Иванович, а в народе по прозвищу «Иван-Второй» занимался револьверами.

В том же 1867 году основывает свое производство А.Н. Евдокимов. Адриан Никандрович тоже думал недолго, взял за основу своего одноствольного ружья американский «Винчестер», изготовлял также ружья и охотничьи винтовки системы Бердана. Его фабрика также широко использовала труд надомников, частных мастерских. Дело было живое, «русские винчестеры» Евдокимова пользовались огромным успехом.

В 1890 г. его ружья были выставлены на Казанской научно-промышленной выставке и получили серебряную медаль. В некоторые годы фабрика Евдокимова выпускала и продавала больше девяти тысяч ружей и охотничьих винтовок. Это он ввел электрическое освещение и мастерских, и некоторых жилых и торговых кварталов Ижевского.

В 1870 году строит свое предприятие оружейник Н.И. Березин. В дальнейшем семьи Петрова и Березина породнились. На их предприятиях работали сотни рабочих, десятки служащих и техников. Ружья Петрова и Березина экспонировались на многих всероссийских промышленных выставках, а в 1907 году - на выставке в Брюсселе.

Оружейный Завод тоже был сдан в аренду на 8 лет. Арендатором стал с 1871 года капитан гвардейской артиллерии Петр Бильдерлинг, а поверенным в делах и партнером он взял промышленника Людвига Нобеля, брата того самого Алфреда Нобеля, чья премия мира сейчас так ценится.

Дело в том, что шведская семья Нобелей с 1837 года работала в России. После Крымской войны их военные предприятия пошли на спад, отец и двое братьев, в том числе Алфред Нобель, уехали из России. Братья Роберт и Людвиг Нобели остались.

Их механический завод в Санкт-Петербурге поставлял в Ижевский токарные станки, оборудование и инструменты. Русское правительство дало заказ на переделку ста тысяч ружей старого образца на ружья, заряжающиеся с казенной части. Вслед за этим пришел заказ на двести тысяч ружей типа Бердан. С этих заказов Нобели получали гораздо больше прибылей, чем с самого своего завода в Санкт-Петербурге.

В 1887 году на Сибирско-Уральской выставке ижевские винтовки получили высокую оценку, а в 1900 году на всемирной выставке в Париже охотничьи ружья завода завоевали золотые медали.

С 1891 года века Ижевский завод стал вырабатывать прославленные на весь мир «трехлинейки», то есть винтовки С.Мосина. Эта винтовка вскоре стала основным стрелковым вооружением русской пехоты. За первые годы в Ижевском было выпущено до полумиллиона «трехлинеек».

Но Ижевские оружейники не были бы настоящими мастерами, если бы они не выдумали что-нибудь свое. В марте 1897 года, как раз к выпуску полумиллионной винтовки, они преподнесли молодому императору Николаю Второму набор мосинских винтовок, каждая из которых была... в четыре раза меньше натуральной. При этом все три винтовки - казачья, драгунская и пехотная - стреляли настоящими пулями, тоже в 4 раза меньше калибра «три линии» (7,62 мм), для чего были изготовлены специальные патроны. На патроннике каждой из этих миниатюрных винтовок была нанесена царская монограмма.

(Коммуно-ворье захватит Ижевский 7 ноября 1918 года. Начнутся массовые расстрелы рабочих и служащих Завода. Начнется и грабеж. Среди награбленного обнаружится и винтовочка Мосина, которая весила меньше оригинальной в 64 раза, а длиной была в 317 мм, то есть около 32 см. К ней также были крохотные патроны и футляр. На что хватит «мастеровитости» у коммуно-ворья, это чтобы на футляр приклепать дарственную надпись: "Великому пролетарскому вождю тов. Ленину на память о взятии Ижевска от 2-й железной дивизии и Революционного Гражданского Совета гор. Ижевска 7.ХI.1918 г."

Обратите внимание на дату. В ночь на 7 ноября 1918 года Ижевцы, взяв свои семьи, погрузив на телеги, шарабаны, брички домашний скарб и инструменты, оставляли Завод, уходили на Воткинск, за Каму. Верно, беззвестные мастера-оружейники Ижевцы собрали эту винтовочку, но они никогда не дарили ее «великому пролетарскому» сифилитику).

Уникальная продукция Ижевского завода демонстрировалась на всероссийских и международных промышленных выставках. В частности, четыре миниатюрные винтовки Мосина получили высочайшую оценку на Парижской выставке 1900 года. На международной выставке в Казани 1909 года охотничьи ружья Ижевского завода удостоились Большой золотой медали.

В области неоружейного производства возвышается фигура Ивана Ивановича Бодалева, могучего купца и предпринимателя, который поставил на берегу Пруда свой пиво-медоваренный завод, открыл по Ижевску множество пивных, трактиров, чайных. Все эти заведения были отданы предприимчивым Ижевцам же по системе, которая на Западе сейчас называется «фрэнчайз». Иван Иванович не прогадал, каждое заведение приносило приличный доход. «Бодалевское пиво» было отменного качества, о чем находим свидетельства в мемуарах старых Ижевцев: ни китайская ханшинка, ни чешское пильзенское, ни германский шнапс или баварское, ни французские вина, ни американское виски не затмили памяти о «бодалевском».

Не только пивом приумножал свои капиталы И.Бодалев. Торговал он мануфакторой, поставлял ижевским модникам и модницам ситцы и габардины, шевиоты и чесучу, продавал бязь и тонкие шелка. Когда в Ижевском назрела необходимость в женской гимназии, то деревянное здание под нее было выделено тоже И.И.Бодалевым. Рос Завод - росло и дело предпринимателя, «Ижевское товарищество Бодалева» брало крупные и выгодные подряды на промышленное строительство, на строительство домов для рабочих и инженерно-технического состава.

Как выглядели эти купцы и предприниматели, оружейники-фабриканты и рабочие Ижевского Завода, можно увидеть на фотографических снимках. Потому что были в Ижевском свои фотографические мастерские, например фотография Юминова.

Памятью Ижевцы не были обделены, но память надо было оставлять потомкам. С удовольствием фотографировались семейно и индивидуально, при всем параде, в кафтанах, в высоких сапогах, в картузах с лаковыми козырьками, в инженерских мундирах, в купеческих поддевках, с золотыми цепями часов, в рабочих фартуках, с клещами и молотками в руках.

Снимали на карточки дома и храмы, виды Ижевского, здания Арсенала, Главного управления, конторы, отдельные улицы и площади, пикники Ижевцев и театральные труппы, группы учашихся ремесленной школы. Последние по времени фотографии относятся в 1918 году, это фотокарточки Союза Фронтовиков, командиров Ижевцев, рабочих и женщин на рытье окопов вокруг Ижевского.

Было в Ижевском и свое типографское дело. В частной типографии В.Кучина, например, был выпущен девятитысячный тираж книжки «В память столетнего юбилея основания Ижевского завода. 1807 г. 10 июня – 1907 г. 10 июня. Исторический очерк». Эта книга была предназначена «для выдачи бесплатно рабочим». К слугам типографий прибегали фабриканты, заказывавшие рекламные листки и брошюры, прейскуранты цен и открытки. Началась кровавая страда «Обороны», и в Ижевске был налажен выпуск собственной газеты «Ижевский Защитник».

Однако Петровы, Березин, Евдокимов - это крупные фигуры. Ими далеко не ограничивалось развитие ружейного производства в Ижевском. Сотни и сотни мастеров точили, сверлили, клепали, полировали, воронили, собирали, украшали оружие в своих домашних мастерских. Это могло быть пристроенное помещение, а могла такая мастерская размещаться в закуте, в сарайчике или сенцах. Мастера использовали по случаю купленные токарные, фрезеровочные, сверлильные, полировальные и проч. станки, разного размера тиски, наковаленки.

Инструмент же был у всех лучшего качества, частично украденный с завода, частично купленный. Заготовки, как правило, приносили с Завода - это был «некондиционный», то есть бракованный материал. Умельцы доводили его до «кондиции». По словам моих же родичей с Завода, часто «некондиционность» была условной - мастера признавали, бывало, целую партию отливок или штамповок не соответствующими нормам, заготовки сваливали в огромные стальные ящики, оттуда они уходили по частным домам.

История сохранила имена мастеров-ружейников Маргазова и Устюгова, хозяина ствольно-сверлильной мастерской Василия Егорова, самородка и знатока охотничьих ружей Городинова Куты Лукияновича, владельца полировочной мастерской Урвинцева.

Вторая половина XIX века отмечена невиданным ростом производства в Ижевском. В 1884 году Завод стал производить прокат, из производства выделен был Сталеделательный завод. Собственная сталь оказалась прекрасного качества. Ижевское холодное оружие получило признание в армии. Изготовлялись штыки, ножи, палаши, пики, алебарды, топоры, сабли. Быстро стало развиваться инструментальное предпринимательство.

В ящиках с инструментами у своих родственников еще в 1960-х - 1970-х я с изумлением обнаруживал то полированные тисочки с годом изготовения 1895, то всякие клещи, узкогубцы, молоточки непривычной формы. Родичи тогда говорили: «Это еще с царских времен, пользуюсь только по великой надобности, если нужно особой тонкости работу сделать...»

Оружейный и сталелитейный заводы требовали развития инфраструктуры: нужны были умельцы - и создавались ремесленные и технические школы, открывались гимназии, шел приток квалифицированной рабочей силы. Технология, планирование производства, торговли и оплаты труда также требовали своих специалистов. Главное артиллерийкое управление (ГАУ), к которому был приписан Ижевский завод, обеспечивало стабильные военные заказы, высокую оплату заводчанам.

Когда в конце 1880-х на сталеделательном заводе появился молодой военный инженер А.Г.Дубницкий, вряд ли кто подозревал, что с ним Ижевский Завод войдет в мировую сокровищницу изобретений. Это капитан Дубницкий с помощниками придет к парадоксальной, но гениальной мысли: сталь можно резать сталью. Были расчитаны частота оборотов и шаг подачи на токарных станках, при которой стальные резцы аккуратно снимали стальную же «сливную» стружку. Или стачивали чугун.

У старых Ижевцев остались самые теплые воспоминания об Александре Григорьевиче. Перед Великой войной он был уже и.о. начальника, затем стал генерал-цейхмейстером Ижевского Завода и начальником Ижевского гарнизона.

Это при нем Ижевцы получат новые больницы и бесплатные библиотеки, при нем укрепятся рабочие кассы взаимопомощи. Всякий рабочий, отработав год-полтора и внеся первичный взнос, мог расчитывать на поддержку. Приходило время жениться, обзаводиться домом, хозяйством - шел рабочий в кассу, получал беспроцентную ссуду. Мог строить дом, делать ремонт, купить новую телегу или обзавестись лошадью и коровой, приобрести обновы себе, жене и детям.

О чем не сообщают советские «историки», это за счет чего данные рабочие кассы укреплялись. Генерал-цейхмейстер Дубницкий приказал при необходимости вносить из заводской казны, из прибылей. Были переведены крупные суммы.

Так обзавелись, по словам моей бабушки, своими домами мои предки: Соболевы и Смоленцевы. Внешне это было как бы из рабочего кармана. Тысячи рабочих делали свои взносы. При средних заработках в 50-70 рублей в месяц, казалось, двадцатка в год не была неподъемным тяглом. Однако нужды рабочих были, как правило, больше, чем собиралось в рабочие кассы. А.Г.Дубницкий в этой ситуации оказался прозорливым и мудрым руководителем: он создавал такие условия, что люди рвались на Завод, искали возможность поступить хотя бы чернорабочими. Это давало большие выгоды.

По официальным данным в 1912 году в Ижевском было 6380 дворов, и проживало более 47 тысяч человек. На Заводе работало более 10 тысяч человек, а с началом Великой войны, при резком увеличении спроса на вооружение, численность рабочего и технико-инженерного кадра выросла до 35 тысяч. Город-завод рос как на дрожжах. Людей нужно было кормить, одевать, обеспечивать всем необходимым.

При Дубницком было принято решение передать в пользование рабочих покосы и выгоны вокруг Завода. Разумееся, рабочие не собирались ходить с косами и граблями по лугам. Они все так же шли по заводскому гудку в смены, а после работы часто занимались приработком в своих мастерских или на частных фабриках. Земли вокруг Завода считались государственными. Крестьяне с окрестных сел и деревень не могли пользоваться ими.

Отдав эти покосы рабочим, заводское начальство решало сразу несколько вопросов: Ижевцы сдавали свои покосы и выгоны, а также пахотные земли в аренду крестьянам и за счет этого получали дополнительные доходы, крестьяне обеспечивали Ижевский продуктами питания, мясом, молоком, зерном, овощами, укреплялась связь между крестьянами и Заводом, крестьяне тянулись к Заводу, находили работы при нем, становились ресурсом рабочей силы.

В 1916 году Александра Григорьевича переведут начальником известного Путиловского завода в Петрограде. В феврале 1917 года обезумевшие от спирта, под грязные вопли революционеров-агитаторов путиловцы и матросы зверски убьют одного из самых любимых Ижевцами начальника - А.Г.Дубницкого.

Помню, спрашивал я свою бабушку Людмилу Павловну, как жили в Ижевском при царе. Говорила она буквально так: «Хорошо жили. Работал у нас только отец. Работал в Заводе. Мама сидела дома. Восемь детей нас было у нее. Старшие, конечно, начинали помогать матери, смотрели за младшими. Голодными? Никогда не были. Всегда в доме был хлеб, мама сама пекла, всегда стоял в загнетке чугунок каши или мясных щей, в махотке сметана, коровье масло, сахар, на огороде всяка зелень, овощи, морква, лук, чеснок, огурцы. В пóдполе картошка, холодно молоко, свиной окорок. Отец придет из Завода, мы соберемся на ужин, большая дружная, счастливая семья...»

Культуры не было среди Ижевцев? Еще какая была! В большинстве домов собирались библиотеки, выписывались журналы и книги по металлургии, механике, по оружейному делу, по прикладному искусству, охотничьи альманахи.

Популярна была охота - у всех были винтовки, ружья, карабины. Ходили как в ближние леса, так в дальние чащобы. Леса никогда Ижевцы не боялись, любили лес. Как моя мать говаривала, лес и накормит, и укроет, и лихого глаза убережет. И правда, в Ижевском да у родичей, рассыпанных по окрестным деревням, я учился и грибной «охоте», и по малину ходили, и за брусникой ездили, и за утками на болота...

О больших и богатых коллекциях оружия в рабочей среде я не слышал. Возможно, срабатывал принцип: сапожник без сапог, парикмахер всегда лохматый. Да и что их коллекционировать, когда каждый день в Заводе через руки проходят сотни винтовок? Однако в каждом доме было либо хорошее ружье, либо меткий именной карабин.

Нередки были подарки собственной сборки и выделки. И приносил на День Ангела зятю старый мастер великолепное ружье с серебряным чернением. Или дарил отец сыну собственной сборки малокалиберный карабин, простенький, но удобный и по росту - привыкай, парнишко!

Популярно были собаководство, собачники ценились при Заводе. Даже советская власть не сразу вытравила эту традицию русских. У моего деда, правда, не в Ижевске, а в Игре, была своя псарня: пять или семь охотничьих собак жили в вольере. Одно из первых детских воспоминаний было: сам открыл задвижку и смело вошел в вольер. Огромный пес передо мной, скалит клыки, а я, несмышленыш, тяну его за брылья. И вдруг рык нечеловеческий - это дед врывается в вольер и пинком сапога отбивает кобеля, а меня выкидывает вон из клетки. Конечно, мой крик и плач...

У деда до конца жизни был замечательный Ижевский нож, сталь звонкая, нетупящаяся, ручка костяная, с вырезанным и выженным узором. Дед очень любил этот нож. И свои ружья: старый «зауэр», старую одностволку с очень красивым изогнутым резным ложем из ореха и двуствольную «ижевку» советского времени.

А еще была у него библиотека. Это у него я увидел и за каждой познавательной мелочью лез в полное собрание энциклопедии Брокгауза и Ефрона. Еще у него была Энциклопедия «Гранат». Множество старых, дореволюционных изданий, в том числе приложение «Нива». Были книги и журналы на немецком и французском языках. Как "Вятские губернские ведомости" писали в 1869 году, «в Ижевском Заводе большой элемент грамотных, нежели в других местах этой территории».

Грамотных? Ижевские мастера были высококвалифицированными работниками со сложной и мощной культурой труда в двести лет на одном этом месте. Производство материальных ценностей, а тем более шедевров искусства без соответствующего культурного уровня невозможно.

Как уже было сказано, генеральный план города на Иже был составлен архитектором С.Дудиным в начале XIX века. Им же было спроектировано и выстроено несколько главных зданий в Ижевском: Главный корпус Завода, со знаменитой Башней, дом священника Ильинской церкви Захария Осиевича Лятушевича, здание Арсенала. Строили каменные дома купцы, приглашали для этого архитекторов из Москвы и Санкт-Петербурга, из Казани и Екатеринбурга.

Дома рабочих в Ижевске, что бабушки, что прабабушки и прадеда, были, может быть, не очень новы и красивы снаружи - красивы с точки зрения современного дизайна. Это были обычные бревенчатые постройки с высокими крылечками, с сенями, с обычными тремя окнами на улицу, окна в резных наличниках, с двойными рамами, между рамами - вата с набросанной рябиной.

Однако дома эти были теплы, просторны и удобны внутри. Печь, полати, светлые горницы, сосновые полы, точеная мебель: кресла, диван, этажерки, рабочий стол деда. Такую же мебель, точеные и гнутые ножки, резные спинки, башенки с узорами я позже мог видеть только в лучших музеях мира.

И еще, конечно же, кованые сундуки. В сундуках - все, от старинных платьев и пожелтевших от старости кружев до старой Библии, закапанной воском. Это на самом дне сундуков. А сверху - постельное и нательное белье, рубахи, запасы вязанных носков, варежек, шапки на зиму, пересыпанные нафталином или махрой против моли. Эти сундуки были очень тяжелые, как старшие говорили: неподъемные, вросли они в пол. Наверное так и было. Подобные сундуки я обнаружил также в музеях Америки, дубовые, кованного железа, потемневшие от древности, они были в ходу у первых переселенцев из Старого Света в Новый.

Будучи парнем, первые уроки игры на гитаре я получил от бабушки, Людмилы Павловны. Маленькая, усмешливая, то по-деревенски пришепетывающая, то вдруг говорящая на совершенно чистом литературном русском, она была очень начитана, умна и памятлива. Есенин тогда, в 50-60-х был едва разрешен, она хранила газетные вырезки 1926 года, с призывами ВКП(б) и комсомола к молодежи не следовать примеру поэта Есенина, не резать себе вены и не вешаться. С удовольствием напевала романсы на есенинские стихи.

Образование у нее было 4 класса, больше ей учиться не дали. Но из настоящей старой русской интеллигенции. Стихи сама слагала, перекладывала на музыку. Была чрезвычайно музыкальной, играла на гитаре и мандолине бесподобно. Любую мелодию едва прослушает, тут же и наиграет, если инструмент под рукой.

«А у нас все были влюблены в музыку, - рассказывала она. - Мои старшие братья даже оставили семейный оркестр. Играли на гитарах, на гармониях, на скрипке, на духовых инструментах. Как начнут Смоленцевы играть, так со всех кварталов приходили послушать. И в Заводе играли...»

Инициатива снизу одобрялась начальством. Семейные струнные и духовые оркестры, хоры, литературные кружки, общества технического взаимодействия, классы рисования и сценического искусства и, наконец, рабочий театр «под Башней» - все это наполняло жизнь заводчан иным содержанием.

Рисование, чеканка, художественная гравировка, чернение серебра, золочение металлов, резьба по дереву, по кости, художественное литье из меди, бронзы, чугуна и проч. были необычайно развиты в Ижевском. Иначе не летела бы слава об Ижевском оружии по всему свету.

Духовно-религиозная жизнь на Заводе была, очевидно, лишена истеризма и кликушества. Ижевцы всегда были очень трезвомыслящие и спокойные в вопросах религии. Вера, однако, была стойкая, закаленная веками противостояния местному язычеству, татарскому неугомонному бытовому исламу. Ярчайшее проявление православной веры - в боевом пути Ижевской Дивизии. Вот когда осознанно, твердо заявили Ижевцы, что они - воины Христовы. Об этом - в мемуарах начальника Ижевской Дивизии генерала В.Молчанова.

Сильная прослойка купечества создавала материальную основу приходам. Девять православных церквей и храмов, а также шесть молитвенных зданий других конфессий было в Ижевском. Среди них выделялись Александро-Невский собор напротив главного здания Завода, Свято-Михайловский собор в Нагорной части, там же протестантская кирха.

Свято-Михайловский Собор был монументальным памятником русского зодчества конца XIX-го - начала XX-го веков. Он был заложен в 1897 году и построен на деньги заводских рабочих. Это была настоящая народная стройка. При закладке храма присутствовало все начальство Ижевского Завода, во главе с начальником его генерал-майором Г.Н.Сокериным. В восточный придел была вложена медная доска с перечислением должностных лиц. Среди них - гвардии штабс-капитан А.Г.Дубницкий.

После освещения собора одно время старостой был оружейный фабрикант Н.И.Березин. В 1916 году старостой избран купец Н.Я.Востриков. К началу Великой войны служил священник о.Алексий (Спасский), а в начале 1917 года - назначены были к служению четыре священника, один дьякон и три псаломщика. Настоятелем назначен протоиерей о.Иосиф (Пинегин).

Михайловский собор в ноябре 1918 г. станет свидетелем зверского преступления. Это к нему, на площадь, будут согнаны более 800 рабочих, заводской технической интеллигенции, женщин, стариков, раненых и не успевших уйти Ижевцев. Каратели Особой дивизии Азина устроят массовую казнь на площади. Все в одночасье будут уничтожены из пулеметов, залпами винтовок, сабельной рубкой.

Об этом будет рассказано ниже. Сейчас же мы описываем быт и нравы того, старого Ижевска, знаменитого своими ружьями и ножами, своим «бодалевским пивом», своим миллионщиками из народа, своими «царскими кафтанниками», своими семейными оркестрами и городскими (заводскими) романсами, своими инженерами и непревзойденными мастеровыми.

Изменения в социальном составе Ижевских заводов, происшедшие в годы Первой мировой войны, были глубокие. Тысячи Ижевцев отправлены в действующую армию. На смену им присланы десятки тысяч полупролетариев, крестьян, солдат. Потомственные кланы сталкивались с пришлым элементом. Ижевский перемалывал этих чужаков, перековывал в кадровых рабочих. Процесс шел трудно. Потом, весной и летом 1917 года, с фронта стали возвращаться старые Ижевцы. Их рабочие места оказывались заняты. Это было несправедливо.

Дед мой считал, что с этого времени начались в Ижевском драки. Улица на улицу, квартал на квартал. Эти драки были и в 70-х годах. Наверное, продолжаются они и посейчас. Нынешние бытописатели Ижевской жизни сообщают, что, дескать, в этих драках только крепился характер Ижевцев, мол, учились держаться кучно, свои со своими. Мемуарные свидетельства, однако, подтверждают слова моего деда: до волны чужаков в конце Первой мировой войны, до массового нашествия люмпенов уличных драк в Ижевском не было. Сам характер производства, заводские порядки, само жизнеустройство в Ижевском не допускали этого.

Впоследствии, при советской власти, драки эти отличались каким-то особенным озлобленным характером. Что ни месяц, то парня зарезали, ударили в голову свинчаткой, он умер, избили так, что долго болел, мочился кровью, потом отошел... Родичи мои поговаривали, что это менты науськивали. Не дай Бог среди рабочих советского Ижевского механического завода злоба друг к другу пропадет!

Это о драках, через которые столько молодых «ижевчан» начали жизнь в сов.союзе с тюрьмы и ИТЛ. Старые Ижевцы были совсем другими людьми.

Опять же со слов деда, были раньше бои на Пруду. Зимой, на Крещение выходили парни да и мужики постарше. Однако если вдруг кто свинчатку в кулак вложит, его свои же так лупцевали потом, что на всю жизнь запоминал. Бои были честные. Ножи, огнестрельное оружие - вообще забудь! И главное, что злобы не было - было это что-то вроде естественной спортивной забавы Ижевцев. После потасовок, прихватив шапки и рукавицы, всей гурьбой отправлялись в трактир. Там мирились уже за рюмочкой, под шутки-прибаутки.

Но вернемся к 1917 году, к возвращению фронтовиков в Ижевский.

Чтобы защитить свои права, старые Ижевцы создали «Союз фронтовиков». Рождались новые формы самоуправления. Любопытно, что по многим городам России после февральской «бескровной» революции прошли самосуды и кровавые расправы над офицерами, над полицейскими чинами, над жандармами.

В Ижевском жандармский подполковник Власов и его подчиненные не были ни избиты, ни даже запуганы. Сам подполковник Власов после отречения Государя открыто плакал, а рабочие его утешали. Потом он сам снял с себя жандармский мундир и переоделся в цивильное платье.

В целом, февральская революция 1917 года была принята Ижевцами положительно. Тем более, что она обещала перемены к лучшему. Война должна была победоносно завершиться, военные заказы должны только увеличиться, заработки должны расти. Был создан Совет рабочих и крестьянских депутатов. Совет получил всю политическую власть в Заводе. Впрочем, что касалось конкретного управления мастерскими и фабриками, то на это были были инженеры и техники, были умелые мастера и «царские кафтанники».

Любопытна история Ижевского совета. Казалось бы чуждая форма правления - совет депутатов, однако в Заводе она прижилась быстро и прочно. В совет Ижевцы выбирали не по политическим программам, а по реальной значимости каждого человека для Завода. Другими словами, за заслуги. И потому в него сразу вошли представители потомственных кланов, старые и опытные оружейники, литейщики, люди практической сметки, возвращающиеся фронтовики, рабочие, ценность которых определялась в мастерских и у станков, а не в говорильнях на митингах.

По возникновению Временного правительства из крупных и губернских городов в Ижевский стали наезжать разные политиканы. Лезли эсеры и социал-демократы, возникли на грязной волне разброда анархисты, были говоруны умеренного толка, обещали установить в России такую форму правления, которую выберет сам народ. Тем более, что об этом при своем отречении говорил последний Государь.

Осенью 1917 года появились какие-то большевики. Объявили о перемене власти. Власть по их словам, теперь принадлежала пролетариату. Ижевцы не были против. Пусть пролетариату, главное, чтобы Завод работал, чтобы поступали заказы, чтобы жене да детишкам обновы достались, чтобы на столе была миска щей да пожирней.

Перебоев с поставками провизии, как в Питере или Москве, Ижевцы не испытывали. Десятилетиями отлаженный заводской механизм большевики поначалу не трогали. Создавали какой-то свой ревсовет, какие-то комиссии, какие-то партъячейки. Но не вмешивались в жизнь - и то ладно.

Зима 1917-1918 годов прошла как обычно, в трудах, в праздниках, в заботах, в строительстве, в налаживании и утряхивании. Винтовки выделывались, стволы растачивались, жалование выплачивалось, крестьяне приезжали на Базарную площадь со своими продуктами: мясные ряды дымились свежатиной, в хлебных работали безменами да гирьками, отмеряя, отвешивая, торгуясь... Мука, крупы, масло коровье, масло деревянное, овощи, сыры из местных и дальних сыроделен, копчения, свежая и соленая рыба, мануфактура, кожаные и меховые изделия, деревянная точеная посуда, плетенные короба, корзины, - все продавалось, все покупалось.

Особая речь об огородах. За каждым домом был длинный огород. Практически в каждой семье Ижевцев занимались выращиванием самых необходимых овощей. Это в основном ложилось на мать и детей. Вскопка, посадка, прополка, а в сухие лета - поливка, таскали ведра из колодцев или от водоразборных колонок. Как результат, в подполе гора картошки, гора морквы, в бочках квасится капуста, соленые огурцы, грибы в бочатах и кадках, с лета до весны стоит в глиняных горшках перетертая с сахаром смородина и малина, банки с малиновым, крыжовниковым и земляничным вареньем, туеса и бочата с медом.

У многих Ижевцев были свои коровы, а значит, свое молоко, своя сметана, масло. Были свиньи - мясо на столе Ижевцев не переводилось. Для транспортировки - лошади, телеги, коляски, шарабаны. Уход за животными - на подрастающих детях.

Связь с деревенским бытом не прерывалась. Даже уйдя в Завод, остепенившись, обзаведясь семьями, многие не забывали о своих родичах где-нибудь в Завьялове, Паздерах, Старых Зятцах, Чутыре, что к северу, или Каракулине, что к югу от Завода. С деревень шла шерсть, из которой старухи вязали теплые вещи, шли овчины, кожи, домотканные холстины, другие продукты сельского труда. В вотякских да и русских селах, бывало, по пять-шесть лет стояли необмолоченными «быки», особым способом собранные скирды - не было нужды, некуда было ссыпать хлеб. Рынок был насыщен. Ижевские пекарни получали первосортную муку.

Это был упорядоченный мир, знающий законы жизни, веровавший в Бога, все было отлажено, сбалансировано. Трудовые будни, православные праздники, потешки на Пруду, гостевания у родных, учеба в школах, гимназиях, чтение, посиделки на вечорках, пение душевных песен, свадьбы, рождение детей, преодоление болезней, тихое угасание отработавших свое стариков, похороны, поминки.

Первым ударом большевиков по Ижевцам, - еще пробным! - будет... урезание огородов. Дескать, мелко-буржуазные пережитки это, огороды. Рабочий должен выполнять задание у станка, а не думать о хлебе насущном, об окучивании картохи, о прополке грядок, о заготовке сена для коровы. Весной 1918 года это произойдет. Чего не учли приезжие и пришлые большевики, это как Ижевцы любили свою малую землю, свой дом, свою черемуху в палисаднике, свой огород позади дома. У нас отрезали огороды? Ладно, посмотрим, что дальше. Только сколь веревочке не виться...

Собственно, наверное, с той весны 1918-го года и стали присматриваться более внимательно Ижевцы к новой власти: почему это в красной гвардии состоят бывшие пленные австрияки? Кто заправляет в реввоенсовете? Из кого набирают милиционеров? Куда потащили купцов эти, в кожанках, под названием «чекисты»? Откуда они взялись, эти «чекисты»? Как распределяется продовольствие? Почему большевицким и чекистским женам и гражданским подругам выдают консервы, сухофрукты, муку, сахар, чай, кофе, вино - немеряно? Почему женам рабочих и служащих в Заводе выдают крохи и только по продовольственным карточкам?

За вопросами последуют требования рабочих навести порядок к управлении, в работе, в политической и общественной жизни. Не может такого быть, чтобы моя родная пролетарская власть отнимала у меня, рабочего, мой покос и выгон. Налог на «нетрудовой доход»? Это какой же доход у меня нетрудовой? То, что сдаю комнату в моем доме? Так дом-то рубил еще мой дед с отцом и дядьками. Труды вкладывали, мне дом передали. Сейчас за их труды у меня прибавка.

В ответ большевики и эсеры-максималисты стали арестовывать рабочих, а чтобы народ не задумывался, выставляли бочки с пивом и канистры со спиртом. Пей, ребяты, наша власть пришла!

Особая тема - о пьянстве в Заводе. В советское время, к 1970-ым, сам тому свидетель, пили в Ижевске - в усмерть! Пьяные на деревянных тротуарах, под заборами, клюющие носами на завалинках - в порядке вещей.

И мои родичи, что хранили старые инструменты, что исполняли заводские песни, что по старинке таскали из цехов заготовки, а потом на домашних тисочках и наковаленках выделывали замечательные столовые наборы, пили иной раз беспробудно. Страшно становилось за них.

Всегда удивлялся, отчего о русских идет слава: пьют! Познание мира начинается с собственной семьи. Так вот в моей старой семье, семье коренных Ижевцев, не пили. Не потому что были, допустим, староверами или здоровье не позволяло. Нет. Дед был здоровенным мужчиной с пудовыми кулаками. А соберется вся семья на пельмени или шаньги в воскресенье или на какой другой большой праздник, так бабушка поставит бутылку водки «Московской». Из той бутылки дед себе нальет самую каплюшку в рюмку. Бабушка себе красного, «церковного» вина кагора - треть стаканчика. Детям своим, зятьям и снохам - ни-ни. Помню, нередко случалось, что в конце обеда дед сливал водку назад. И бутылку затыкивал: до следующего раза.

Однажды мой дядька, дядя Коля, уже женатый человек, работал сварщиком в стройтресте, не выдержал: «Папа, но я же не маленький, что это вы?» Дед посмотрел на него строго: «Вот как, большой вырос? Водку надо пить?» Но рюмку и ему поставил. Дядька налил. И тоже, как дед, только пригубил.

Дед рассказывал: «Пили в Заводе только самые пропащие. Ничего другого не могут, вот и пьют. Настоящие мастера себе этого не позволяли. Рюмку анисовки после смены или в конце рабочей недели бутылку пива - да. Но чтобы хлебать, как свинья помои?..»

В семьях обращались к старшим - только на «вы». Нам, детям, разрешалось деда и бабушку на «ты» звать. Родители же и дядьки с тетками - исключительно к деду на «вы» и «папа». Бабушка вспоминала, что точно так же было заведено и в ее старой семье: младшие к старшим на «вы». Это была исконняя заводская традиция. Долго она держалась.

Тяга к знаниям в семье была огромная. Старики всех своих детей выучили. Вспоминала бабушка, как учились ее старшие братья: с охотой, с желанием. Ходили к мужскую гимназию. После занятий помогали отцу в его мастерской. А то отправлялись на подработку к другу отца. Начитавшись Чехова да Горького, я спрашивал: «За вихры их таскали?» Бабушка качала головой: «Они же не ленивились, за что их таскать?»

Очень она расстраивалась, что самой ей советская власть не дала выучиться. Это мне было непонятно. Наши родители всем нам давали образование, правда, уже в 60-х и позже. Весь настрой в семьях был: учеба прежде всего. Как же так, что старшим братьям ее была дорога и в гимназию, и в ремесленную школу, а ей - нет?..

Спрашивал: «Баушка, где твои братья сейчас? Все-таки четыре старших брата было...» Спокойно отвечала: «Умерли». В детали не входила. Только один раз обмолвилась, что один брат умер на шахтах. Заболел и умер. Какие шахты в Удмуртии? Отвечала: «Далеко отсюда».

Уже здесь, в Америке, обнаружил я свидетельство, как погибал в сталинском лагере под Хабаровском один из братьев бабушки - Саша Смоленцев в начале 30-х. Жуткое свидетельство. Нашел сведения о том, как Смоленцевы дрались во время «Обороны» 1918 г.- героически дрались с красной сволочью. Стало все на свои места. Вот почему девочке из рода Смоленцевых образование было заказано.

Язык старых Ижевцев - это была кладезь. Сочный, точный, с типичным приокиванием, с вятскими изначальными певучими интонациями - это был диалект русской северо-восточной окраины, который жил в соседстве с языками местных народностей. Разумеется, он испытывал от них воздейстствие: и от вотяков, народа потайного, крайне незлобивого, трудолюбивого, свою правду хранящего, и от местных татар, а в прошлом от черемисов, с которыми приходилось многажды вятичам драться в кровь, добиваясь своего места под русским солнышком, и от северных пермяков.

Однако заводской быт придал Ижевскому говору свой неизгладимый характер. Десять тысяч заводчан, работающих в две смены, не могли не создать собственной, часто понятной только им манеры общения.

Из заводских мастерских, от станков, от литейных и сборочных, из самого трудового процесса рождался своеобразный заводской жаргон. В этом языке было все: и независимость Ижевского мастера, и умение ответить вольно, не заглядывая в нормативный словарь. Языком могли похвалить сладко, а могли ударить больно. «Что ты возишься, как вошь в коросте?», «Много знашь, да мало тямашь!», «По что пошел, то и нашел», «Леман тя задери!» «Экой ты лебезной...» Да еще с непередаваемой ижевской расстановочкой!

Чувство юмора и самоиронии тоже было сильно развито у Ижевцев: «Кузьма, а, Кузьма, ты почто такой дурной?» - «А у нас вода така!» А уж если прилепят прозвище, так до смерти не отлепится, и после, как на погост отнесут, так еще сто лет вспоминать только по прозвищу будут.

Чужаки, приезжие из других мест, посланные на Завод, часто этот язык не понимали, он казался им тарабарщиной, а в то же время случалось, что замечали для себя обидность.

Силу Ижевского заводского говора на себе испытали красные, когда три месяца, с августа по ноябрь 1918 г., многотысячными армиями и дивизиями, карательными отрядами и матросскими бандами рвались к Заводу. Не только пулями и штыками встречали их рабочие и фронтовики на подступах. Отборным Ижевским сквернословием и самыми обидными словечками били Ижевцы. По телефонам и телеграфным проводам отправляли посланьица с издевкой, деморализовали красную шпану, возомнившую себя властью.

Позже, под Белебеем, по свидетельству одного из командиров, врезались Ижевцы в телеграфный провод, передали красным: «Не все вам по нам, пора и нам по вам. Ижевцы». Как пошли в атаку, как вздули красных, так сам Леон Троцкий, главковерх и безжалостный палач, приказавший за отступление расстреливать каждого десятого из красных армейцев, а комполков и батальонных - поголовно, драпанул на своем бронепоезде, тольно вонь позади на десятки верст.

Даже в чужестранных далях, в Манчжурии, в Корее, в Сербии, в Бразилии, в Австралии, в Америке, через десятки лет после оставления родных мест, Ижевцы держались вместе, съезжались на свои праздники и юбилеи, осознавая себя особым народом. И очевидно, что единый, им понятный язык, сыграл тут не последнюю роль...

И поныне, через 90 лет после нашей «Обороны», тема и сам смысл Ижевского восстания с той стороны подаются в искаженном виде. Где не могут замалчивать, там забалтывают. Проводят всякие «чтения» и «конференции», делают отчеты по архивам, намеревались быо вроде бы даже памятник Ижевцам поставить, правда, оговаривая, что были и красные и белые Ижевцы, а потому слепим памятник «Ижевскому рабочему», а кроме того, организуют раскопки, добывают останки из Вятской земли, потом объявляют: не знаем, может, красные это, может белые, да им-то не все равно теперь, примирились мы все.

На меня, потомка коренных Ижевцев, сохранивших дух старого истинного Ижевска, выходили неоднократно. Уговаривали: пишите не так жестко об Ижевском восстании, посылайте нам ваши материалы, мы их на веб-сайте поставим, может, даже приедете, в очередной конференции поучаствуете... Когда отвечал им фактами, начинали юлить: не все так однозначно, на данную проблему можно посмотреть и с такой, и с эдакой стороны...

Откуда это поветрие, давно известно. Все те же «куликовы» да «дмитриевы», да товарищи из ГПУ-КГБ-ФСБ, ведущие свои политологические разработки, стараются.

Если же говорить правду об Ижевском восстании, то не было никаких красных Ижевцев, а были только Ижевцы, дравшиеся против комиссародержавия, против карателей, возглавляемых Шориным, Азиным, Зусмановичем, Драбкиным, Штерном, Троцким-Бронштейном.

Если говорить правду, то нынешнее выкапывание останков времен гражданской войны - это все та же некрофилия, которой отличались нерусские комиссары и каратели, раскапывавшие могилы павших Белых воинов, предававшие трупы надруганию.

И если говорить как есть, то между теми, кто уничтожил наш прекрасный православный мир в Ижевском, и нами, Ижевцами, рассеянными теперь по всему свету, примирения быть не может.

It is our pleasure to notify Fidelity readers that Dr. Vladimir Eduardovich Moss has written another book. As many Orthodox theologians, historians and people know Dr. Moss possesses the eyes, ears, mind and especially the heart of a good Orthodox Christian “for with the heart man believeth unto righteousness; and with the mouth confession is made unto salvation” (Rom. 10:10). All these gifts, given to him by God, he uses for the glory of our Lord Jesus Christ, and he uses his energy for the mission of Orthodoxy in the West. As an exemplary servant of God, who did not “digged in the earth” his talent, but used it wisely (Mat.25:14-18), he follows Lord’s command “if any man will come after me, let him deny himself, and take up his cross daily, and follow me” (Luke 9:23). Dr. Moss could have assumed a good paying position at a university, or somewhere else but he is a good example to others on how to save up his treasure for his future life by performing missionary work.

Dr. Moss has traveled widely and visited many Orthodox holy places around the world; he lived for a while in Russia where he interviewed many people and collected materials for his books “The Russian Golgotha; lives of the New Martyrs”.

There are many books published on the history of the Russian revolution, but what makes this new book different is that it is written from the Orthodox religious perspective. Dr. Moss conscientiously and truthfully describes all events of the Russian Church and society as it really happened “and what he hath seen and heard, that he testified” (John 3:32). He explains who the revolutionaries were, and who was responsible for the ritualistic death of the Russian Royal Family.

This book is recommended reading for all Orthodox young people, especially those of Russian descent who do not read Russian well. And it is also useful reading for older people who will find some unexpected information which may inspire them to review their previous way of thinking.

We hope that soon this valuable work by Dr. Moss will be published and available. As soon as this happens, we will notify our readers.

Виктор Иванович Гринченко один из основателей и организаторов РОНС. В 1990 году создал и возглавил Славянский культурный центр, а затем отделение РОНС в Киргизии. В 1994 году переехал в Россию, оказывал помощь русским переселенцам из Средней Азии и Закавказья. Автор уникального по своей действенности метода избавления людей от алкоголизма, курения, наркомании, ожирения и др. на основе метода изданы несколько специальных пособий: "Самое простое, доступное и эффективное снижение веса", "Самоизбавление от курения табака", "Плюсы и минусы употребления алкоголя". А также пособие для школьников по противонаркотическому воспитанию.

Гринченко Виктор Иванович, родился в 1955 г. в селе Орловка (Киргизия). Окончил медицинский институт в г. Фрунзе. До 1992 года работал врачом в различных медицинских учреждениях Киргизии. С 1988 года активно участвовал в общероссийском движении "Союз борьбы за народную трезвость".

С 1992 по 1996 год - генеральный директор АО "Вера", занимавшегося переселением и трудоустройством славян из Киргизии в Россию.
В настоящее время живет и работает в городе Елец Липецкой области, возглавляет региональное отделение РОНС, работает врачом второй городской больницы г.Ельца, руководит работой городского центра "За здоровый образ жизни".
Член Национального Совета РОНС, руководитель программы "Здоровье нации".

ИНФОРМАЦИОННОЕ СООБЩЕНИЕ

20.06.2008г. Ленинский районный суд г. Костромы отказал и.о. прокурора Костромской области Е.А. Муравьёвой в удовлетворении поданного ею в этот судебный орган заявления о признании книги "Удар Русских Богов" экстремистским материалом и конфискации этой книги.

Несмотря на значительные издержки в работе судебной системы в России, на этот раз российский суд встал на сторону ЗАКОНА, запрещающего в России цензуру и препятствование распространению/получению информации гражданином любым способом, в том числе, - с помощью книг.

Существенно, что Ленинский районный суд г. Костромы в своём постановлении сослался на международную норму права - ст.19 Всеобщей Декларации Прав Человека, подтвердив её приоритет над национальными нормами права в соответствии с требованиями ст.15 Конституции России.

Необходимо отметить, что судебное постановление Ленинского районного суда г. Костромы 20.06.2008г. вынесено при активном участии в судебном процессе двух русских правозащитников - Андрея Сергеевича Массагетова и Владимира Захаровича Кувшинова, которые защищали книгу "Удар Русских Богов" в суде.

===============================================================================================

(Более крупные суммы на почтовые, типографские и другие расходы принимаются с благодарностью.)

I wish to join the Society and am enclosing the annual membership dues in the amount of $25 per family. Students

pay $ 10. The amount of annual dues is only for those in US, Canada and Australia. Others pay as much as they can afford.

(Larger amounts for postage, typographical and other expenses will be greatly appreciated)

ADDRESS & TELEPHONE ____________________________________________________________________________

Если Вы прихожан/ин/ка РПЦЗ или просто посещаете там церковь, то согласны ли Вы быть Представителем Общества в Вашем приходе? В таком случае, пожалуйста укажите ниже название и место прихода.

If you are a parishioner of ROCA/ROCOR or just attend church there, would you agree to become a Representative of the Society in your parish? In that case, please give the name and the location of the parish:

THE BLESSED METROPOLITAN ANTHONY MEMORIAL SOCIETY

Желаю вступить в члены общества. Мой годовой членский взнос в размере $ 25