Vernost'Number 114

The Editorial Board is glad to inform our Readers that this issue of “FIDELITY” has articles in English, and Russian Languages.

С удовлетворением сообщаем, что в этом номере журнала “ВЕРНОСТЬ” помещены статьи на английском и русском языках.

3. СОВЕТ ДЕПУТАТОВ - ПРЕДТЕЧА ВОССТАНИЯ В ИЖЕВСКЕ. Н.Н.Смоленцев-Соболь

6. THE MAIN POINTS OF ROMAN CATHOLIC BISHOP STROSSMAYER’S SPEECH AT THE VATICAN COUNCIL.

7. НАЦИОНАЛЬНАЯ МОНАРХИЯ ЗАВТРА – УТОПИЯ ИЛИ ВЕКТОР ГОСУДАРСТВЕННОГО ОБНОВЛЕНИЯ В.Е. Ларионов

В фильме «Русская тайна» митрополит Виталий, говоря о русской молящейся душе, просит слушающих его проповедь: - Перечитайте «Мужик Марий» Достоевского.

И я вот часто думаю: ведь не малое количество людей за время жизни фильма слышали этот святительский совет. Но был ли хотя бы один человек, кто бы обратился к этому рассказу Достоевского после рекомендации такого выдающегося просветителя, каковым был приснопамятный митрополит Виталий?

Почему-то думается, что ни одного такого из многих тысяч людей, смотревших этот фильм, не найдётся.

А ведь, совсем не случайно владыка – митрополит, говоря о главном своем коньке – молитве, призывал перечитать этот рассказ Достоевского. Не указал ни на один из сотен выдающихся свтоотеческих трудов о молитве, а с какой то особенной таинственностью и теплотой называет «Мужика Мария»? Видимо, потому, что он, как и Феодор Михайлович, понимал, что все эти исповедания веры очень скучно читать и слушать, даже если они так восхитительны, как и его проповеди, которые всегда вызывали восторг паствы. Но эти люди восхищались его талантом проповедника, кое-что, естественно, из его слов воспринимали умом. Но митрополит Виталий за всю свою жизнь исповедника и проповедника целью ставил утверждение Веры Христовой в сердцах своих пасомых, а не в умах только. Он вел свою паству от внешнего к внутреннему. Потому то и эта необычная, казалась бы, просьба: - Перечитайте «Мужика Мария»!

Этот совет владыки – митрополита раскрывает перед нами и его собственное сердце, обнажая то, что являлось его сокровищем, открывая нам идеал души, к которой стремился и сам митрополит Виталий.

- И мы заплачем… заплачем теплыми слезами, - говорил владыка – митрополит о сердечной молитве. И зная, что его слушатели вряд ли добьются этих самых тёплых слёз во время собственной молитвы, то владыка и желает, чтобы они испытали благодать этих теплых слез через сердце русского мученика и поэта Феодора Михайловича Достоевского. Здесь четвёртый Первоиерарх Русской Зарубежной Церкви, как и во всем, в единомыслии с Её Первым Первоиерархом.

Какое же вразумление получаем мы от просьбы святителя? А то, как важно в жизни своей соприкоснуться с праведником. Никакие исповедания веры не подействует так на душу, как пример праведника. И где же сегодня увидеть этого праведника, чтобы зарядиться от него духом истинной веры? Такая возможность прямого общения с чистой душою сегодня мало кому бывает предоставлена. И вот святитель для этой цели отсылает к «Мужику Марею», чтобы там, как наяву, соприкоснуться сразу с двумя праведными душами.

СОВЕТ ДЕПУТАТОВ - ПРЕДТЕЧА ВОССТАНИЯ В ИЖЕВСКЕ

Девяносто лет назад, летом 1918 года, в городе-заводе Ижевском произошло первое и возможно самое серьезное вооруженное восстание против большевицкой власти.

Русские зарубежные историки, публицисты, мемуаристы, представители первой, белогвардейской волны эмиграции, как правило, понятие «советов» рассматривают в исключительно отрицательных красках.

Это объяснимо. Советская власть, советские войска, советские органы управления, т.наз «совдепы» и проч. неразрывно связаны в их понимании со звериным режимом большевиков-интернационалистов, с репрессиями, с массовыми казнями, уничтожением не только классов «эксплуататоров», но и самого Российского государства. В основном, белая эмиграция была военной. Советская власть была для нее однозначно врагом. Другой подход, в целом, исключался.

Историческая картина развития «советов», тем не менее, не так проста и одномерна. Например, упускается из виду, что и главный вдохновитель большевиков их вождь-сифилитик Ленин к «советам» относился весьма своеобразно. Например, еще летом 1917 года, после прихода к власти Временного правительства и установления политического превалирования в Советах сил меньшевиков и эсеров, Ленин и его сторонники распорядились снять лозунг «Вся власть - советам!» из партийно-большевицких приоритетов.

Более того, советы объявлялись неправомочными органами, ячейки и комитеты большевиков получали инструкции по борьбе с ними. Другими словами, Ленин и Ко. объявляли себя «анти-советчиками».

Этот факт обходился в Белой эмиграции. Однако объяснение ему было очень простым: после отречения Государя и прихода к власти масоно-политиканствующей группировки сначала Львова, а затем Керенского при поддержке высоких военных кругов, самозарождение Советов в провинции в большинстве случаев исключало большевиков из процесса. В Советы проходили люди беспартийные, но известные избирателям, проходили - на митинговой волне! - разного толка политиканы из «борцов с самодержавием», вроде эсеров, анархистов и проч.

Ленинских мародеров из РСДРП(б) туда не пускали, да они и сами никуда не хотели. Сам Ленин, наговорив провокационную ахинею под названием «апрельских тезисов» и спровоцировав выступления рабочих в Петрограде в начале июля 1917 года, спрятался от ареста в шалаше в Разливе.

Туда, в его шалаш, его товарищи по партии, возили на лодке ему молоко, а он кропал, между прочим, еще одну бредово-футуристическую работу «Государство и революция». Работа была настолько бредовая с точки зрения правоверного большевизма и дальнейшего практического его применения, что 60 лет спустя, в Ленинградском университете (как раз В.Путин заканчивал его в это время) группа советских же студентов была исключена, а двое получили тюремные срока только за чтение и обсуждение ее.

Ленинское отношение к советам было чисто утилитарным. Если Советы, как орган власти, служат делу большевизма, осуществляют доктрины «вождей», то РСДРП(б) приветствует такие Советы. Если они не служат и ничего из бредятины ленина-нахамкеса-драбкина-бухарина не осуществляют, то такие советы не нужны и даже «вредны для дела рабочего движения».

Впрочем, точно таким же отношение Ленина было и к Учредительному Собранию. В упомянутых «Апрельских тезисах» Ленин, в частности, пишет:

«Я нападал на "Временное" правительство за то, что оно не назначало ни скорого, ни вообще какого-либо срока созыва "Учредительного" собрания, отделываясь посулами. Я доказывал, что без Советов "рабочих" и "солдатских" " депутатов" созыв "Учредительного" собрания не обеспечен, успех его невозможен. Мне приписывают взгляд, будто я против скорейшего созыва Учр<едительного>. собрания!!! Я бы назвал это «бредовыми» выражениями...»

Как мы видим, Ленин выставляет себя ярым сторонником Учредительного Собрания. Причем Советы должны были, по ленинскому мнению, обеспечить успех его. Пройдет год, и всякого, кто был за Учредительное собрание, объявят врагом советской власти, будут бросать в тюрьмы и расстреливать.

Это коснется, как мы ниже увидим, не только отдельных лиц и политических группировок. Многочисленные местные Советы рабочих, солдатских и крестьянских депутатов Урала, Поволжья, Прикамья, Сибири, требовавшие Учредительного Собрания, будут объявлены «контрреволюционными» и подлежащими уничтожению.

Таким образом, сам ленинский подход к Советам как форме власти отрицал их сущность - представлять интересы трудового народа. Сам русский трудовой народ, не обучавшийся в секретных масоно-террористических школах Лонжюмо, не сидевший в пивных Мюнхена, Лондона, Берна, и понятия не имевший о каких-то «ренегатах Каутских», о «материализме и эмпириокртицизме», представлял Советы иначе.

Это быстро выяснилось на Ижевском Заводе. Подобно многим местам по огромной России, здесь был создан Совет рабочих депутатов. Точная дата создания первого Совета в Ижевском мне неизвестна. Есть сведения, что он был создан вскоре после февральского переворота 1917 года. Власть в Заводе Ижевский совет взял даже раньше, чем в Петрограде и Москве - уже 20-го октября 1917.

При этом, семена революции и беспорядков, приносимые с разлагающегося фронта, внедряемые засланными эсерами и эсдеками, в Ижевском попадали не на самую благоприятную почву.

Как уже говорилось, социально-политичекое обустройство Завода всегда имело прочную основу в симбиозе власти. Заводское начальство, управленцы, инженерно-технический кадр, представители Главного артиллерийского управления, - это была власть сверху. Однако ее эффективность была бы под сомнением, не поддерживай ее самоуправляемая власть снизу - мастера, царские кафтанники, представители рабочих кланов, потомственные слесаря, литейщики, формовщики, токаря, фрезеровщики, ложевики, отделочники, - в общем, вся масса квалифицированных рабочих.

Их интеллектуальный, политический и духовный уровень был ничуть не ниже, чем у заводских «верхов». Их общественно-политическая активность была зачастую выше, чем у закрепощенных регламентом чиновников. Она была естественным продолжением индивидуального мастерства, семейно-общинного рабочего опыта, знаний и практических умений, помноженных на родственные связи, на осознание собственной уникальности, на вековые традиции заводского бытия.

Очевидно, эти объяснется, что сама идея «советов» в Ижевском получила одобрение и развитие. Образование Совета в Ижевском, в принципе, ничего не меняло. Как первоначально ничего не меняла в жизни Ижевцев и смена власти в Петрограде. Заводская администрация занималась делами на своем уровне, низовая власть - на своем. Совет был формообразующей надстройкой, или скорее, данью моде.

Совет рабочих депутатов в Ижевском работал в прямом контакте с «Союзом фронтовиков». Именно под давлением этих двух организаций, политической и общественной, администрация Завода согласилась на увольнение пришлого элемента в конце 1917 года. Подлежали увольнению около 8 тысяч солдат, прикомандированных к Заводу на время войны - свои возвращались с фронта, их надо было обеспечить работой прежде всего. Рабочие же постановили, между прочим, что увольнению не подлежат лица, не имеющие земельных наделов. Для них увольнение с Завода значило бы впадение в крайнюю нищету.

Каков результат этой деятельности? Разумеется, у молодых рабочих, пришедших из деревень, появлялось чувство сопричастности к Заводу. Они старались врасти в жизнь и быт Ижевцев как можно быстрее. У старых кадровых рабочих усиливалась вера в справедливость заводского устройства. Ижевцы все более осознавали себя способными к самоуправлению.

Октябрьский переворот 1917 года в Петрограде прошел поначалу как бы незамеченным в Ижевском. Однако большевицкая клика, зараженная идеями разрушения старого, доброго православного мира, а также обученная методам террора, прекрасно понимала значение оружейных заводов в Ижевске. Сюда были посланы большевицкие кадры с заданием проникнуть в заводскую среду, в Совет рабочих депутатов, установить контроль над Заводом.

В составе Ижевского совета в феврале-марте 1918 года было уже, как говорится, всякой твари по паре. Были тут и большевики, были меньшевики. Затем появились эсеры левые и правые, при этом первые назывались «максималисты», а вторые - просто правыми эсерами, были представители профсоюзного движения, кооперативов, различных союзов, так наз. «массовых организаций», а также была большая группа просто «беспартийных».

Каждая партия, естественно, проводила свою политику и пыталась навязать свое видение мира. Чтобы здравомыслящая часть совета не препятствовала партийно-социалистическим экспериментам, было объявлено, что всем будет заправлять «исполком совета». В состав исполкома вошли большевики и максималисты. Они сразу постарались занять ключевые позиции. Председателем исполкома, в конце 1917 г. - до февраля 1918 г., был Ф.Баклушин, очевидно, член РКП (б), затем - с февраля-марта 1918 г. - большевик И.Пастухов.

Первые опыты не заставили себя долго ждать. Так, большевики тут же объявили о национализации частных фабрик и предприятий, о коммунализации жилого фонда, о вводе «рабочего контроля». Эсеры и профсоюзники поддержали в этом большевиков. В частности, была национализированы предприятия И.Бодалева, множество частных оружейных мастерских и фабрик, в том числе оружейная фирма Петрова.

Старик И.Петров попытался поладить с «исполкомом». Он предложил им себя в качестве управляющего фабрикой. Отказали. Он предложил себя в качестве кого угодно на фабрике. Отказали. Бесполезны оказались даже его доводы, что вот один из сыновей его, Иван-Второй, во время так называемой «революции» 1905 года поддерживал террористов, собирался им продать большую партию револьверов, и партия уже была погружена на подводы и шла на пристань в Гольяны. Увы, сами же рабочие Ижевского, прознав про это, повязали Ивана-Второго и сдали в полицию. И этот довод не сработал. Фабрика была национализирована, семья Петровых отправилась в скитания по России, их оружейное дело вскоре прекратило существование.

Однако разрушителям большевикам с их главарем И.Пастуховым, и их попутчикам было все мало. Как уже было сказано, они захватили ключевые отделы в Ижевском совете: военный (Ф.Фокин?), продовольственный (И.Г.Ильин).

Мы помним об огородах в Ижевском - неотъемлемой части жизни и быта рабочих. Огороды, как и сдача внаем жилья, покосов, земельных угодий, и даже рыбная ловля были объявлены получением нетрудовых доходов. Рабочие же, по учению Маркса-Ленина, не должны были иметь ничего, кроме своих цепей. Чтобы «опролетарить» Ижевцев в марте-апреле 1918 года было объявлено об урезании огородов, а на другие нетрудовые доходы предполагалось установить такие налоги, что самим было бы дороже сдавать комнату или покосы или ловить рыбу.

Одновременно по распоряжению Ленина была создана так называемая Продовольственная армия, которую возглавил ленинский ставленик А.Шлихтер. Правой рукой Шлихтера по Вятской губернии был Г. Зусманович.

Одним из «главных фронтов» Продармии была обозначена как раз Вятская губерния. Дело в том, что в совнаркоме и ЦИК-е было хорошо известно об огромных запасах зерна и хлеба здесь - необмолоченный хлеб стоял в «быках» и «кабанах» по пять-шесть лет, мясо, молоко, молочные продукты, рыба, овощи, мед - не переводились в нашем крае. В каждой семье пельмени лепились на зиму тысячами штук, соленая свинина и молоко в замороженных кругах хранилось всю зиму до весны, грибы, моченая ягода, квашеная капуста, соленые огурцы хранились в кадках, меды потихоньку старели в дубовых бочатах - однако это были жизненно необходимые запасы населения.

Продармии Шлихтера должны были помогать формирующиеся части 2-й и 3-й красных армий. В политотделе 2-й армии действовал старый знакомый Шлихтера - Яков Давидович Драбкин, взявший для пущей убедительности имя Сергей Иванович Гусев. Продотрядам А.Шлихтера и Г.Зусмановича предписывалось забрать «излишки» у крестьян, а если «мужички» не захотят отдавать добром, то Ленин распорядился «говорить с ними пушками» - тогда вступали в дело каратели Драбкина-Гусева.

Как позже сообщит в своих мемуарах Раиса Азарх, политический комиссар карателей: «В марте 1918 года «Правда» писала, что, по самым скромным подсчетам, в Вятской губернии имеется 5–6 миллионов пудов избыточного хлеба...» Чего Раиса Моисеевна не сообщает, это что норма продразверстки на Вятскую губернию была поставлена в 30,5 миллионов пудов зерна! Другими словами, у тебя есть копеечка - ну-ка, отдай мне твой рубль!

Однако на самом деле потребности населения составляли более 38 миллионов пудов на год. Таким образом хлебная и продовольственая реквизиции были не просто непомерным ярмом - своим грабежом инородные комиссары уничтожали население губернии.

Вятские дороги заполонили вооруженные и хорошо организованные карательно-экспедиционные отряды, матросы с Балтики, люмпены из Петрограда и Москвы, деклассированые и уголовные элементы из больших и малых городов, выпущенные из тюрем воры и бандиты, которые стали называться «красногвардейцы».

Они забирали практически ВЕСЬ хлеб из деревень и сел. Документально зафиксировано, что ими конфисковался даже запас яровых семян - семенной фонд, без которого крестьянские семьи не могли возобновлить цикл хлеборобства. Крестьянские семьи таким образом обрекались на голодную смерть либо бродяжничество.

Карали и грабили и просто так, для острастки. Например, в марте 1918 года в большом селе Каракулино на Каме, что в Сарапульском уезде, отряд красных терроризировал крестьян, убил несколько из них. В мае 1918 года в селе Вавож Малмыжского уезда, сам уполномоченный безземельных крестьян жалуется в Вятский губисполком на «непосильное обложение сельским исполкомом, описывают имущество за долги (?) и отбирают последнее».

Крестьяне начали прятать хлеб, отказывались продавать его по государственным твердым ценам - даже советские историки признавались: ценам «действительно слишком низким». Не одна волость или село, а десятки уездов, целые губернии, смежные с Вятской - Пермская, Уфимская, Казанская, - оказали сопротивление большевицкому грабежу.

Местные сельские советы, созданные заезжими уполномоченными и комиссарами, разгонялись народом. В крайних случаях, доведенные до отчаяния крестьяне поднимали дубину восстания. Так, 26 апреля 1918 года Арзамасцевский волисполком Сарапульского уезда принял решение конфисковать излишки хлеба и ЯРОВЫХ семян. Стали проводить решение в жизнь - в мае 1918 г.секретарь Арзамасцевского волисполкома А.Горбунов был убит крестьянами.

Подобные экцессы имели место в Яранском, Малмыжском, Нолинском, Глазовском уездах - в непосредственной близости к Ижевским заводам. Каратели отвечали звериными репрессиями. За избиение продотрядовцев и проводников грабительской политики вырезались целиком деревни, починки и села.

Начались перебои с продовольствием. Как и повсюду, перебои эти были искуственно созданы: уж кто кого хотел задушить костлявой рукой голода, так это большевики, приехавшие из-за границы в своих пломбированных вагонах, - русского человека.

Чтобы крестьяне не имели возможности напрямую выходить на своего потребителя, комиссарами была введена государственная монополия на торговлю. Хлеб, крупы, другие продукты питания были запрещены в свободной продаже. Продавцы назывались спекулянтами, покупатели - саботажниками решений советской власти. Мучные лабазы, склады зерна, продовольственные запасы, бакалейные лавки, магазины, пивные и чайные, все объявлялось «народной» собственностью.

То же самое происходило в Ижевском. Большевики и эсеры брали под контроль не только производство на Заводе вооружений, но и запасы продовольствия, которых в Ижевском было предостаточно. Было зерно и мука, крупы, мясные и рыбные консервы, сухофрукты, вина, сыры.

Как сообщали в ЦК РКП(б) ижевские большевицкие главари И.Пастухов и Ф.Фомин, «имеем в изобилии хлеб, сырье и топливо. Посторонним снабжением завод не нуждается...» Однако продовольственный отдел во главе с большевиком Ильиным умело подкармливал «своих», обрекая Ижевских рабочих на полуголодное существование.

Ижевцы быстро поняли, что их пытаются свести до уровня рабочего скота: твое дело точить стволы и собирать винтовки, государство тебе за это платит зарплату, земля теперь в общенародном, то есть государственном владении, огород отвлекает тебя от выполнения производственных заданий, покосы тебе тоже не нужны, психологию обывателя нужно менять, мелко-буржуазные привычки пора забыть, все остальное предоставь нам, власти. А чтобы ты, Ижевский рабочий, понял силу новой власти, тебя еще и голодом заморят.

В апреле 1918 года в Ижевском произошли первые вооруженные столкновения. К этому времени эсеры-максималисты, составляющие ядро «красной гвардии» в марте-апреле перешли все пределы. Они стали доводить идеи мировой революции в отдельно взятом населенном пункте до логического конца: «красногварейцы» занялись самовольными обысками, грабежами под названием «конфискации», были арестованы десятки предпринимателей, купцов, царских кафтанников, высококвалифицированных рабочих, заводских чиновников и даже депутатов Ижевского совета. Начались их бессудные расстрелы.

Рабочие Ижевского ответили своеобразно. Они стали валом записываться в ряды... большевиков. В марте-апреле на Заводе оказалось 1700 членов РКП(б), и эта критическая масса заставила главарей РКП(б) действовать против «максов». Был оперативно создан военно-революционный комитет, который возглавил 20-летний Степан Холмогоров, член РКП(б) и заместитель председателя исполкома - по рекомендации И.Пастухова.

Драки на улицах Ижевского перешли в серьезные вооруженные столкновения. Началась перестрелка между сторонниками Ижевского совета с одной стороны и «красногвардейцами» с другой. Затем стали рваться ручные гранаты и артиллерийские снаряды. Из Казани на помощь Ижевскому совету был прислан отряд матросов. «Красная гвардия» была рассеяна, ее командиры были арестованы.

Об этом эпизоде советские источники стыдливо упоминают как о попытке «эсеро-анархистского мятежа», однако не договаривая главного: это было подавление «красной гвардии» рабочими Ижевска, которые, возможно, чисто интуитивно, с народной смекалкой, сумели повернуть большевиков против их же «собратьев» по революции. После подавления бандитов тот же Ижевский совет принял решение об упразднении «красной гвардии» на территории города.

Однако Ижевцы сразу увидели, что правосудие не осуществилось. Матросы увезли часть арестованных в Казань, а тех, что остались в Ижевском арестантском доме, большевики не торопились судить. Вскоре все они были выпущены и многие снова получили казенные должности. Будто не было ни ночных грабежей, ни арестов и бессудных казней.

Этого мало. Огороды и земельные наделы не были возвращены, «нетрудовые доходы» все так же облагались сверх-налогами. Из сельской местности приходили вести одна хуже другой: грабят и грабят большевики совместно с продовольственными отрядами «красной гвардии», а кто сопротивляется, туда посылают карателей.

«Рука руку моет!» - сразу поняли Ижевцы и стали готовиться к новым выборам в Совет.

Большевики пытались вести агитацию своими любимыми методами - митингами. За два часа до окончания смены закрывались проходные, по цехам шли агитаторы и кричали, что сейчас будет митинг. Рабочие были вынуждены собраться. Перед ними выскакивал большевичок, какой-нибудь С.Холмогоров.

Ижевцев можно было один раз обмануть, но второй раз - это пупок надорвешь. Тут же Холмогорову неслись крики:

«Ты отрезал наши огороды, для тебя, сопляк, это «пережиток», дескать, рабочему человеку земля ни к чему, дескать, комиссары накормят, пришлют яблоки и ананасы. И где твои ананасы? Где наш лучок, где огурцы, где петрушка, другая зелень? Где мясо и хлеб? Ты не вращай шарами, паскудник! Ты отвечай, чем нам кормить семьи!»

Двадцатилетний молокосос пытался выскочить на демагогии.

«Мы - советская власть. Твои милиционеры и красноармейцы забрали у нас последнее. Австрияков на паек, мадьяришек - на паек, китайцев - на паек. Своим полюбовницам жратву коробами таскаете, а наши дети тощай?»

«Ты сам контра. Где хлеб? Где продукты, тебя спрашивают!..»

Так описывает события тех дней мемуарист. Разозленные рабочие, наконец, стали приводить доводы покрепче - кулаками.

«Народная» власть обеспокоилась. В Ижевском появились люди в кожаных куртках. У них было право расстреливать людей без суда - только по подозрению в контр-революционных замыслах. Эти люди назывались «чекисты». Ижевскую ЧК возглавил 20-летний Александр Бабушкин. Милицей заведовал Иван Рогалев.

Пастухов, Холмогоров, Бабушкин, Рогалев... Советские источники, особенно последнего времени, с удовольствием перечисляют эти русские фамилии, усиленно подводя нас к мысли, что революцию делал русский народ, а в Ижевском сами потомственные рабочие поднялись на защиту власти комиссаров. Это совершенно неверно.

За невежественным молодняком стояла хорошо подготовленная масса взрослых и натренированных функционеров, посланных верхушкой РПК(б) в Ижевский. А.Шлихтер и Яков Давидович Драбкин выехали в Вятскую губернию с задачей не только говорить пушками, но и установить политику бесконтрольного террора. Одна карательная группа «Чертова дюжина» чего стоила!

Основу ее составили 13 человек нерусской национальной принадлежности. Ближайшим соратником А.Шлихтера был старый друг Ленина, приехавший с ним из Швейцарии в пломбированном вагоне Г.Сокольников (Бриллиант). Он и стал вдохновителем создания «Чертовой дюжины» - спецподразделения, очень мобильного, хорошо вооруженного, наводящего ужас на крестьян.

Раиса Азарх играла в «Чертовой дюжине» роль матки-заводилы. Сожженные удмуртские и русские деревни, починки, разоренные села, массовые казни крестьян, публичные казни священников - вот путь «Чертовой дюжины» на Вятской стороне. Такого с незапамятных времен не видела Русь.

Подобных отрядов особого назначения и карательно-экспедиционных батальонов наслано было немало. Лиде, Спундэ, Берзин, сифилитик Штернберг, кокаинист Аплок, Рейнфельд, психически ненормальный Жидялис - эти палачи и каратели в кожаных куртках и военных шинелях определяли политику РКП(б) в Ижевском, Глазове, Сарапуле, Нолинске, Уржуме.

Ижевцы скоро разобрались, что и кто стоит за местными большевиками. Если еще в апреле 1918 года большевицкая организация в Ижевском насчитывала 1700 человек, то после апрельского выступления Ижевцы стали выходить из рядов РКП(б). Более 1300 человек выбросили партийные большевицкие билеты, по данным советских источников. Практически все 1700 человек, за исключением нескольких десятков пришлых и присланных, покинули ряды большевиков, по свидетельствам самих Ижевцев.

В то же время Ижевцы активизировались в небольшевицких организациях: в профсоюзах (10 мая 1918 г. был проведен съезд Ижевского профсоюза металлистов), в обществах потребителей, в кооперативных советах, в союзе учителей, в обществах домовладельцев, в церковных приходах. Сплачивали свои ряды фронтовики, возвращающиеся домой. «Союз фронтовиков» и «Союз увечных воинов» объединились в единую организацию, которая насчитывала более 3000 человек.

Изощренной большевицкой агитации, то льстиво-обещающей, то нагло-запугивающей, Ижевцы противостояли всем своим естеством: семейными связями, которыми был пронизан весь Завод, обсуждением насущных проблем по домам, в мастерских и на вечерках, беседами с заводской администрацией, которая в политическом смысле была, за некоторым исключением, гораздо менее дальновидной и более зажатой, чем потомственные Ижевские оружейники.

Безработица и приоритетное право на труд, распределение продовольствия и обучение детей, угроза новой мобилизации в армию и разрастающееся крестьянское повстанческое движение, - это и многое другое обсуждалось в домах Федоровых и Пушиных, Зебзиевых и Сосулиных, Рябовых и Леньковых, Куракиных и Цыгановых, Смоленцевых и Чернышовых, Катковых и Соболевых, Двоеглавовых и Карпиковых...

Выборы в совет рабочих депутатов Ижевского Завода 24-25 мая 1918 года прошли после оголтелой пропаганды большевиков. Однако итоги выборов ясно показали, кто есть кто в Ижевском: население не пошло на выборы, а те, кто пришли, голосовали исключительно против большевиков. Не помогли ни каратели А.Спундэ, прибывшие для надзора за порядком, ни агитаторы из Вятки, Казани и Екатеринбурга.

Большевики потеряли из 47 депутатских мест больше половины - 25. Двадцать два депутата от РКП(б) против более 170-ти - понятно, что карта большевиков была бита. Большинство из 193 депутатов оказались либо беспартийными, либо умеренными социал-революционерами. Большевики теряли почву из под ног - Ижевцы строго различали тех, кто стоит за народ, и тех, кто сосет из народа соки.

На первом же заседании совета 27 мая 1918 г. Ижевцы четко изложили свою политическую программу: Россия признавалась как Федеративная республика Советов, единственной формой правления в стране определялись советы рабочих и крестьянских депутатов. А вот признать за Совнаркомом и ВЦИК-ом статус исполнительной и законодательной власти Ижевцы напрочь отказались.

Очевидно тогда вошел в обиход термин «комиссародержавие». Ижевцы не признавали за комиссарами никакой правды и власти. Они уже насмотрелись и наслушались, что вытворяют комиссары на Вятской земле и в их городе, в частности.

Большевики ответили непризнанием решения Ижевского совета и выходом из него. «Баба с возу - кобыле легче, - пишет один из участников тех событий в своих воспоминаниях. - Власть в Ижевском давно была своя, заводская...»

Однако выйдя из Совета, большевики не собирались сдавать дела новому исполкому его. Военный и продовольственный отделы оставались в их руках. Вооруженная сила в 160 красноармейцев, 2 орудия и 7 пулеметов, распределение хлебных и продуктовых пайков, доступ к заводской кассе, это были беспроигрышные козыри комиссаров и их помощников В. Матвеева, П.Лихвинцева, Артура Сицинского, В.Жечева, кстати, всех приезжих или присланных.

Большевики попытались навязать вышедшим на арену меньшевикам и эсерам решение о ликвидации только что избранного совета. Взамен его оставлялся старый пробольшевицкий «исполком». Но взятые все вместе, эти социалисты и коммунисты не могли перевесить так наз. «беспартийных», то есть настоящую народную власть Ижевского.

Рабочие депутаты отвергли власть старого исполкома и объявили, что в этом случае они восстанавливают дореволюционный органы власти: земское управление. Об этом сообщает эмигрантский исследователь М.Бернштам. В целом, Ижевцы решили, что форму власти в России должно установить Учредительное Собрание.

Как и при царе, вернулись к идеям свобод: свободы слова, печати, собраний, манифестаций и т.д. Тут же открыли свою газету «Ижевский рабочий». В первом же номере газеты, вышедшем 27 мая 1918 г., объявлялись требования к политическим силам:

«Принимая во внимание, что Советы совершенно сошли с классовой точки зрения народовластия, члены партии с.-р. и с.-д., входя в новый состав Совета и раскрывая перед широкими массами рабочих и крестьян преступную диктаторскую политику комиссаро-державия, - должны добиться следующих основных преобразований.

Совет должен стать нашим центром, независимым от государственной власти, объединяющим всех рабочих в деле защиты пролетарских интересов.

Для этого Совет должен восстановить городское самоуправление в организации охраны города.

Совет должен объявить нерушимой свободу слова, печати, союзов, собраний и неприкосновенности личности.

Совет должен добиваться, чтобы возможно скорее были прекращены опыты с так называемым рабочим контролем и национализацией банков. В области финансовой Совет должен добиться вместо нынешней системы беспорядочных контрибуций установления общегосударственного прогрессивного подоходного налога.

Для спасения страны от разрухи, революции от крушения, рабочего класса от гибели, Совет должен добиваться созыва Учредительного Собрания, немедленной отставки Народных Комиссаров и организации общедемократической власти, управляющей на основании твердых законов и поддерживаемой рабочими и крестьянскими Советами».

В историографии до сих пор не ясно, когда Ижевцы решили вернуться к земству. Одни убеждены, что после выборов 25 мая 1918 года. Другие утверждают, что после перевыборов в июне 1918 года - тогда и была воссоздана земская управа.

Вопрос этот может быть разрешен, только когда независимые исследователи получат доступ к огромным архивам, хранящимся в нынешнем Ижевске, в Кирове (бывшая Вятка), в Казани, Уфе, Екатеринбурге, Москве и Санкт-Петербурге.

Однако даже из отрывка резолюции, процитированного выше, похоже, что после выборов 25 мая, при непризнании Совнаркома верховной властью, советы казались многим Ижевцам анахронизмом.

Именно в силу этого вновь возникла идея Учредительного Собрания. Эта идея была отражением всенародного отношения к власти: летом 1918 г. в Самаре был создан Комитет Всероссийского учредительного собрания (Всекомуч), и по планам антибольшевицких деятелей, этот Комитет должен был привести к проведению самого Учредительного Собрания, на котором представители всех слоев населения России решили бы свою политическую судьбу.

Меньшевики и эсеры были поголовно «за», в надежде потеснить большевиков в своей грызне за власть. Беспартийным депутатам Ижевского совета и подавляющей массе рабочих Учредительное собрание представлялось выходом из советского тупика, когда власть самих рабочих узурпируется каким-то «исполкомом», который депутаты и не выбирали.

Учредительное Собрание должно было во всероссийском масштабе восстановить сословное волевыражение. В масштабах губерний, уездов, городов, сел земства должны были заменить пустую скорлупу советов.

Между Советами и Земствами есть нечто схожее - выборное начало. Однако если Советы создаются на партийно-политической основе, то Земства - на сословной. В Советы приходят те, кто громче кричит и более умело врет, а то и просто имеет «больше пулеметов» (Ленин). Земства законодательно закрепляют реально существующие отношения между социально-экономическими группами и на основании твердых законов осуществляют народовластие. Представительские квоты отражают настоящую расстановку и значимость каждой сословной группы для общества в целом.

Ижевцы, по своей природе консерваторы и традиционалисты, поголовно грамотные и высококвалифицированные рабочие, с прочной привязанностью к земле, к Заводу, к устоявшемуся быту, в начале лета 1918 года начали осознавать не только враждебность «исполкома», но и бесполезность Совета, органа временного, переходного. Именно поэтому ему придавалась второстепенная роль органа, лишь «поддерживающего» общедемократическую власть.

Другими словами, Ижевцы наигрались в «советы». Пришло время эту игрушку запрятать в пыльный ящик на чердак.

Тем не менее, они снова участвуют в июньских перевыборах 1918 года - скорее, в пику большевикам и максималистам. Вы хотите узнать наше мнение о вас? Просим посчитать голоса.

На сей раз политический разгром большевиков был крайне убедительный. Они потеряли и те места, что у них были. Абсолютное большинство депутатов оказались «беспартийными». Ижевский Завод голосовал за собственное властеуложение: за мастеров и царских кафтанников, за фронтовиков и офицеров-рабочих, за хозяев мелких фабрик и мастерских, за торговый Ижевск, за заводских чиновников, за крестьян-отходников, которые прижились в городе.

На этот раз исполком был выбран совершенно антибольшевицкий. Председателем совета и исполкома был избран В.Бузанов, лидер эсеров. Его заместителем - член с.-д. партии П.Михайлов. Оба - из старых Ижевских рабочих фамилий.

Этот состав Совета принимает решение об отмене на территории Ижевского Завода и прилежащих сел запрета на свободную продажу хлеба и продуктов. Известие сразу облетает округу. Крестьяне снова везут свои продукты в Ижевский, на Базарную площадь. Декреты СНК объявляются только тогда действующими, когда они не противоречат интересам рабочих.

Тот же С.Холмогоров стал запрашивать центральную власть о помощи. Стал писать жалобы на Ижевцев наркому внутренних дел республики. Очень он хотел попасть на 5-й Всероссийский съезд советов. Даже называл себя уже «делегатом 5-го Всероссийского съезда»... Однако в начале июля 1918 года, Ижевцы решили, что на съезд советов в Москву будет не он, а член IV Государственной Думы Астраханцев.

Этот месяц, с июня по 17 июля 1918 года, как-то обойден молчанием советскими историками и публицистами. И только по отрывочным данным мы можем понять, что на самом деле происходило.

Большевики вышли из состава Ижевского совета и на своих секретных заседаниях стали планировать террористическую деятельность против Ижевцев. Были сделаны запросы на отряды карателей в Вятку, Сарапул и Казань. Оказались выпущены из тюрьмы максималисты - на условиях их поддержки большевиков. Начался практический террор и акции против видных Ижевцев. Выстрелом из винтовки был убит заводской мастер А.Сосулин, хотя и принадлежавший партии эсеров, однако человек, пользовавшийся огромным уважением и на Заводе, и в целом в Сарапульском уезде - он был до этого еще и выборщиком во 2-ю Государственную Думу.

Внутри самой организации РКП(б) в Ижевском в то же время наблюдался полный раздрай. Оказалось, они попали не на свою свадьбу. Над ними смеялись в открытую, издевательские реплики преследовали их, где бы они ни появлялись. Холмогоров, Жечев, Бабушкин, установив контакты с политотделом 2-ой советской армии (штаб в Сарапуле) рвались в бой: арестовать и перестрелять всех, кто против их власти.

Председатель Ижевского комитета РКП(б) И.Пастухов, В.Сергеев и несколько других, имевшие более глубокие корни в Ижевском, окорачивали ретивых. Они, возможно, лучше понимали, что такое три тысячи фронтовиков, у которых есть доступ к винтовкам, пороховым складам, к взрывчатым материалам.

В начале июля 1918 г. на заседании большевицкого комитета произошла даже драчка между этими двумя группировками. И.Пастухов вышел из этого «большого конфликта» победителем.

Резня Ижевцев откладывалась, точнее, умеренные большевики с Пастуховым во главе осторожно перекладывали ее на чужие плечи: они усиливали пропаганду среди Ижевцев против белочехов и восставших казаков, призывая рабочих с оружием в руках, в рядах красной армии защищать революцию.

Это был совершенно маккиавеллиевский ход - под вопли «революция в опасности!» вывести наиболее активную часть Ижевцев на фронт, там с ними и покончить.

К июлю 1918 года в Ижевском в целом было до 200 офицеров-фронтовиков. Одни вернулись домой, другие были приглашены друзьями или родственниками - в провинции было легче прожить. Третьи бежали от чекистских облав, от регистраций, от мобилизации в красную армию.

Очевидно, в это время в Ижевском появился капитан Д.И.Федичкин, едва избежавший расстрела после разгрома офицерской организации в Казани. Кадровый военный, участник русско-японской и Первой мировой войн, он был награжден тремя Георгиевскими крестами, имел другие ордена. Много позже, в белоэмигрантском журнале «Первопоходник» (Лос-Анжелес, США, 1974, кн.17) будут опубликованы его очень подробные и ценные воспоминания об Ижевском восстании, военным руководителем которого Дмитрий Иванович станет.

Как уже говорилось, в 1918 году несколько организаций солдат и офицеров сольются в один «Союз фронтовиков», объединяющий от 3 до 4 тысяч Ижевцев. Значение этого союза до сих пор не оценено.

(Уже много позже, в конце 80-х - начале 90-х гг, как участник антикоммунистического демократического движения, я обратил внимание, как тщательно и тонко работают органы безопасности, партийные и комсомольские комитеты с «воинами-афганцами». Собственно, под их контролем и стали создаваться «союзы афганцев» в конце 1980-х. Реальной помощи увечным бывшим советским солдатам партфункционеры не оказывали. Зато упорно в их среде прививалась субкультура алкоголизма - пили все и много! На руководство местными «союзами афганцев» ставились люди, прошедшие через «секретки», через военную разведку или ГБ. Им давали возможности материального обогащения: помогали создавать кооперативы, торговые и транспортные фирмы, открывали для них льготное финансирование... В середине 90-х крупные фигуры «афганского движения» неожиданно попали под физическое уничтожение: их ликвидировали по одиночке, а то и взрывали целыми группами. Режим добился главного результата: «афганцы» в РФ не стали боевой силой народовластия, которое тогда было возможно. Сегодня, оглядываясь назад, можно с уверенностью сказать: гебешный режим вынес правильные уроки из повстанчества на Урале, в Прикамье, в Поволжье, в центральных областях России, в Сибири: «союзы фронтовиков» были главной силой, оформлявшей антикоммунистическое движение!)

Особенности заводской жизни в Ижевском не создавали кастовой дифференциации между солдатами, унтер-офицерами и офицерами-фронтовиками, которая была в той или иной степени свойственна Белой Армии на юге России.

Как и в мастерских, в мирной жизни, внутри «союза» выдвигались наиболее активные, вне зависимости, из крестьян ли ты, или из потомственных рабочих или из заводской управы, являлся ли ты капитаном гвардейской части или рядовым стрелком пехотного полка.

Собственно поддержка беспартийным и бессословным «Союзом фронтовиков» Ижевского совета, очевидно, была тем решающим фактором для победы народовластия над комиссаро-державием. Когда же коммунисты вышли из Совета и начали подготовку к воруженному перевороту, то именно в среде фронтовиков стала зреть готовность вооруженного отпора.

Группы фронтовиков стали собираться под видом дружеских и семейных чаепитий. Бывшие солдаты и унтера, вновь ставшие к станкам, пошли говорить с офицерами из военной администрации Завода. Увы, как следует из нескольких мемуарных свидетельств, старшие офицеры, представлявшие ГАУ и другие департаменты Военного ведомства, не разделяли ни идей советов без большевиков, ни идей воруженного сопротивления злу.

Уже много позже советские историки разобьют свои лбы о тот факт, что Ижевское восстание возглавили прапорщики, поручики, штабс-капитаны и капитаны - практически все из Ижевских рабочих семей. Что подпоручики и прапорщики командовали батальонами, а штабс-капитаны - полками. Что ни одного настоящего армейского полковника, не говоря уже о генералах, нельзя было найти среди восставших.

Уже упомянутые Куликов и Дмитриев в своем многостраничном опусе «Мятеж» не могут поверить даже в начале 1990-х, что ни дворян, старших кадровых офицеров, ни отпрысков богатейших капиталистических семейств не было в Ижевском. Они начинают фантазировать на предмет «глубоко законспирированной, неизвестной подавляющему большинству рядовых его («Союза фронтовиков») членов, группы...», которая состояла икобы «в основном из старших офицеров».

Куда они потом делись, все эти «старшие офицеры», Куликов с Дмитриевым ответа не дают. А вместе с тем руководители восстания и затем все командиры войсковых подразделений известны и по фамилиям и по званиям.

«Союз фронтовиков» возглавил фельдфебель С.Солдатов. Бежавший от чекистов Д.Федичкин был всего лишь капитаном - позже сами Ижевцы произведут его в полковники. Кстати, полковниками они будут называть всех, кто командовал их полками, невзирая на их настоящие воинские звания: поручик Михайлов, поручик Я.Зебзиев, сын мастера-литейщика И.Зебзиева, штабс-капитан Куракин, подпоручик Ляпунов, все они станут «полковниками».

Единственным старшим офицером в рядах восставшего народа окажется... жандармский полковник Власов, тот самый, что плакал после отречения Государя. На несколько дней он станет начальником Штаба «народной армии». И вскоре будет попрошен уйти с этой должности - именно в силу того, что он был ранее «жандармским полковником». Это эпизод мы еще осветим в следующей главе.

Только в самое последнее время современные исследователи нащупали существование так наз. «третьей» власти в Ижевском. Впрочем, они (из последних работ - Д.Чураков) относят эту «власть» к социалистическим группировкам, что и сейчас можно определить как чистой воды демагогию.

«Третьей властью» на самом деле был именно «Союз фронтовиков», который умело поддерживал и защищал «беспартийных» депутатов от произвола красных, вел разъяснительную работу среди Ижевцев, выявлял предателей в рабочей среде, исподволь готовился к вооруженной обороне.

Фронтовики, хлебнувшие лиха и не раз смотревшие смерти в лицо, были людьми в военном смысле более практичными, чем всякие эсеры, максималисты и эсдеки с анархистами. Их влияние на расстановку политических сил в Ижеском также было решающим.

Как писал в 1924 году коммунист Н.Сапожников, «Реальной силой, на которую опиралась ижевская контрреволюция и при помощи которой ей удалось свергнуть советскую власть в Прикамье, был союз фронтовиков, объединявший до 4000 солдат, прибывших с различных фронтов империалистической войны. Объединение фронтовиков, сыгравшее в судьбах Ижевска историческую роль, вначале и на первый взгляд преследовало экономические и культурно-просветительские цели. Союз обычно устраивал своих членов на работы, обеспечивал их жильем, авторитетно защищал их интересы в учреждениях и предприятиях, имел столовую, клуб, драматический и музыкально-вокальный кружок, которые ставили спектакли и концерты, проводил лекции, беседы, чтения по общеобразовательным вопросам. Политикой же фронтовики, казалось, не занимались. На самом же деле за этой работой скрывалась, как выяснилось, деятельная подготовка к контрреволюционному восстанию...»

Это фронтовики поднимают вопрос о военно-пленных, в основном австрийцах и мадьярах, которым большевики выдали оружие и, записав в отряды «красной гвардии» и милиции, поставили на все виды довольствия. Они берут под контроль больничные кассы, не допуская к ним большевиков и максималистов. Они умело противодействуют большевицкой пропаганде и срывают призывы добровольцев в «красную армию».

Это фронтовики раскусывают, что за шваль все эти эсдеки-меньшевики, эсеры всех окрасов и прочие социалисты. «Союз фронтовиков» в Ижевском - внесословное объединение, офицеров в нем немного, а те, что есть, плоть от плоти Ижевцы.

Они все знали всех. Их отцы и деды были Заводскими рабочими, их бабки сказывали им сказки про медведя-ногу липову, их матери пекли им шаньги и собирали на уроки в местные школы. Здесь они выросли, здесь стали учиться оружейному мастерству. Отсюда они уходили на фронт, сюда, многие израненные и многие с Георгиевскими крестами, возвращались.

Очевидно, внутри «Союза фронтовиков» и зародилось то, что позже будет так сильно отличать Ижевцев от других белых частей: в бою - железная дисциплина, полное самопожертвование, взаимовыручка, исключительное подчинение офицерам и командирам, вне боя - братские отношения, друг к другу на ты, а если и на «вы», так не к старшему по званию, а по настоящему уважению, по статусу в Заводе.

В начале июня 1918 года под контролем большевиков проводится «крестьянский съезд Ижевского района». Принято решение: провести полный учет хлеба, «выявить и перераспределить излишки между беднейшими крестьянами». Что под этим подразумевалось, было ясно.

Но крестьяне вокруг Ижевского Завода кровно связаны с самим Заводом. Мало того, что чекисты и большевики наложили лапу на продуктовые склады в самом городе, они теперь пытались остановить поставки хлеба и другого продовольствия в Завод. Напряженность росла.

На начало июня 1918 г. приходится появление в Ижевском правых эсеров Н.Н.Иванова и И.И.Тетеркина. Как пишут большевицкие источники, они провели заседание комитета их организации, на котором наметили создание вооруженной дружины правых эсеров.

Известна упорная попытка коммунистических исследователей свести Ижевское восстание к «эсеровскому мятежу». Как известно, эсеры до революции были наиболее воинствующая партия социалистов, широко применявшая террор, политические убийства, вооруженные нападения на банки для пополнения партийной кассы.

По логике коммунистов, эсеры, постепенно выдавленные из власти ленинцами после октября 1917 года, должны были обязательно участвовать во всех бунтах и мятежах против власти большевиков.

Чего они никогда не расскажут, это что партия социалистов революционеров, на самом своем верху, в ЦК, приняла решение о том, что террор против большевиков - «совершенно недопустим». Что вплоть до осени 1918 года эсеры все надеялись найти общий язык с большевиками и поделить власть. Что всякого эсера, вплоть до члена ЦК, который присоединился к вооруженной борьбюе против ленинско-троцкистской банды, из партии исключали.

Что же касается именно восстания Ижевцев, то председатель ЦК социалистов-революционеров В.Чернов, уже в эмиграции, в своих мемуарах отметил, что там все произошло без участия эсеров, как и в целом в Прикамье, Поволжье и на Урале. (В.Чернов. Перед бурей. Нью-Йорк, 1953).

Врать старику причин не было. Позади остались и бои под Ижевском, и славный путь Ижевской Дивизии, и поражение Колчака, и гибель многих лидеров антикоммунистического движения, и русское рассеяние по всему свету, и обустройство в Манчжурии, и бегство из коммунистического Китая в конце 1940-х - начале 1950-х. Руководящая роль эсеров в повстанческом движении, таким образом, полностью отрицается.

В данном случае, его точка зрения представляется более убедительной.

Да, среди активных участников Ижевских событий мы найдем и эсеров, и меньшевиков. Например, широко известны среди рабочих были эсеры Ф.Кокоулин и В.Бузанов, правый эсер В.Зимин, эсдеки (меньшевики) А.Сосулин и П.Михайлов. Однако даже тогда было трудно не заметить, что между «Союзом фронтовиков» и социалистическими политиками есть серьезные противоречия и даже трения.

Именно поэтому трудно поверить коммунистическим источникам, что эсеры после посещения Ижевского Ивановым и Тетерниковым, стали создавать вооруженные дружины, что внутри дружины делились на пятерки, а оружие стали в разобранном виде выносить с Завода.

Если боевые подразделения и стали создаваться в Ижевском еще до Обороны, то скорее под контролем «Союза фронтовиков» и при содействии депутатов Ижевского совета. В всяком случае, в июне-июле 1918 года Ижевская ЧК (А.Бабушкин) собиралась разогнать силой фронтовиков, а руководителей «Союза» арестовать и дальше по протоколу: допросы, избиения, казни.

Позиция братьев Пастуховых, Ивана и Михаила, В.Сергеева, представляющих более умеренное крыло большевиков и понимающих, за кем реальная сила в Ижевском, возможно, оттянула по времени вооруженное восстание - чекисты не решились на аресты и репрессии. К этому времени на всю многотысячную массу Ижевцев приходилось всего 73 большевика. Трехтысячная вооруженная сила фронтовиков размазала бы их, как слизней.

Зато в июне же, Ижевская организация РКП(б) проводит перерегистрацию коммунистов. Немногие оставшиеся коренные Ижевцы окончательно вычищались из рядов РКП(б). На пришлых возлагались новые задачи. Размежевание становилось все более отчетливым. Потомственные, коренные Ижевцы - против пришлого элемента, люмпенов, чекистов, особистов и красноармейцев.

Несколько недель спустя, в июле 1918 г. начинается настоящее нашествие большевицких агитаторов на Ижевский. Приезжал даже «всероссийский староста» М.Калинин. Ему, русскому по происхождению и мастеровому по классовой принадлежности, Ижевцы даже не дали говорить: кричали, свистели, шумели, едва только Калинин пытался начать речь.

В середине июля 1918 г., из Сарапула, из штаба 2-й армии в Ижевский приезжает группа военных и политкомиссаров. Это командир Бирского красного полка И.Чернядьев, крупный красный военный функционер Галкин, начальник политотдела 2-й армии А.Кучкин.

С ними прибывает, разумеется, большой отряд красноармейцев, которые сразу занимают ключевые позиции в городе: расставляют пулеметы, выкатывают орудия, перекрывают дороги.

Большевики Ижевского восторжествовали. Их поддержали выпущенные из тюрьмы максималисты. Вот как безыскусно описывается совпартисториками это событие:

«Наметившийся сдвиг в политических настроениях отсталых рабочих позволил большевикам в блоке с максималистами между 17 и 21 июля вооруженным путем разогнать правый Совет в Ижевске. Власть была передана вновь сформированному исполкому, в состав которого вошло 15 чел. 5 из них коммунисты, занявшие наиболее ответственные посты, 5 - максималисты, 1 левый эсер и 4 беспартийных, стоявших на платформе Советской власти...» (Дмитриев, Куликов, Мятеж. Ижевск, Удмуртия, 1992, стр. 45).

Ни упоминания армейских частей, ни интернационалистов, частично из военно-пленных, частично из матросо-люмпенских карательных отрядов. Оказывается, настроения у «отсталых рабочих» сменились, и все пошло как по маслу. А то, что само слово «исполком» означает «исполнительный комитет» Совета и члены комитета этого должны быть выбраны из членов Совета, эти партпропагандисты и в 1992 году не задумываются. Как не задумываются они над тем, что если Совет разогнан, то не из кого выбирать «исполком». И никакой тогда это не исполком, а настоящая банда.

История однако имеет свойство обнаруживать правду. Что же происходит в Ижевском в июле 1918 года?

Чекисты, красноармейцы и большевики занимают мастерские на Заводе, захватывают «генеральский дом», в котором располагался Совет, повсюду расставляют своих часовых и караульных. Газета «Ижевский рабочий» закрыта. Вновь создан военно-революционный штаб (ревком, по другой терминологии) с безграничными правами: карать, миловать, арестовывать, проводить обыски, громить, оставлять в покое. ЧеКа - на передней линии борьбы с «контр-революцией», по словам очевидца, «преследовала, расстреливала, устраивала пытки...»

С 17 по 21 июля 1918 г. чекистами и армейскими особистами в Ижевском проводятся аресты. Схвачено и заключено в камеры более 100 рабочих депутатов Совета. Аресты проводятся по принципу партийно-политической нелояльности большевикам. Начали работать доносчики, явление прежде практически небывалое в Ижевском.

Офицеры и активные члены «Союза фронтовиков», а также некоторые члены антибольшевицкого исполкома, в том числе и В.Бузанов, бегут из города. Они скрываются в окрестных лесах и деревнях. Другие стараются не появляться на улицах и в публичных местах.

Что же Ижевцы? По словам М.Бернштама, ссылающегося на статью В.Максимова, опубликованную в журнале «Историк-марксист» в 1932 году, «рабочие отнеслись к очередной советской пертрубации довольно равнодушно и на общих собраниях при решении вопроса об этих арестах, и о том, каким социалистическим партиям возглавлять Совет, постановили «вопрос оставить открытым».

Ни Максимов, ни тем более Бернштам не были коренными Ижевцами. Им наша психология - темный лес. Тот вопрос, что Ижевцы, согнанные на принудительные митинги и собрания, «оставляли открытым» должен был закрыться сам собой. И очень скоро! Сто арестованных депутатов - это до трехсот семей, затронутых впрямую, это более тысячи семей, практически половина всего Ижевского, для кого аресты их отцов, братьев, свекров, сватов, кумовьев, крестных отцов и крестников было воспринято не только как оскорбление, но и как попытка взять на излом сам характер Ижевцев. За это должно было поплатиться.

Первыми это почуяли максималисты и прочая соц-шпана. Что-что, а чутье у уголовников на предмет большой резни работает преотменно.

А.Кучкин в своих ценнейших мемуарах в 1929 году упоминает знаменитое молчание Ижевцев: «Когда ораторы, надрываясь, заканчивали лозунгами свою речь, в ответ было молчание. Аплодировали единицы. Спокойно выслушивали рабочие ораторов, спокойными оставались и к их призывам».

Ни приезжие политработники, ни пришлые большевики, ни ошалелые от безнаказанности чекисты и милиционеры, ни тем более бывшие военно-пленные мадьяры и австрийцы, ничего не слышали в этом молчании, в этом спокойствии. А напрасно!

Трехтысячный митинг, точнее несколько митингов в разных местах Завода, был проведен 17-го июля. «За два часа до окончания работ (иначе ни одного не соберешь), был дан гудок: знак собираться на митинг. У все ворот были расставлены «часовые», не пропускавшие рабочих по домам. В нескольких (кажется, в трех) пунктах собралось по нескольку тысяч человек», - делится особенностями тогдашних политтехнологий А.Кучкин.

Из других приемчиков, что использовали политработники, он описывает: «призывы, в которых мы всячески изощрялись», обматывание головы бинтами, чтобы казалось, что агитаторы - настоящие фронтовики, только что из боев, разрешение немного покритиковать самих большевиков.

Кучкин пишет: «Ораторы из максималистов пользовались успехом. Им аплодировали. Максималисты делали резкие выпады против большевиков, вносили «коррективы» в их действия, тактику и программу... Но когда максималисты призывали итти на фронт, над ними масса смеялась, издевалась».

Над чем издевались Ижевцы? Над призывами записываться добровольно в красную армию. Наконец, коммунисты пришли к мнению, что надо Ижевский обескровить. Надо забрать лучших из лучших и послать в бои «за революцию».

Это был коронный ход большевиков: разогнать Совет, назначить свою власть, и тут же навалиться пропагандой, всех обзывая «черносотенцами» и «контрреволюционерами», а себя - сторонниками Советской власти..

«Товарищи! Настал грозный момент. Если вы не окажете сейчас поддержку фронту, если вы железными батальонами не наброситесь на врага, то через несколько дней чехи и белогвардейцы будут здесь, в Ижевске. Товарищи! Эти звери тогда начнут вас вырезывать сотнями...»

В ответ спокойный и разумный голос из толпы:

«Не надо бы задерживать чехов. Пусть бы ехали на Дальний Восток, тогда бы не было и войны!.. Сами коммунисты виноваты!..»

По данной фразе, зафиксированнй самим Кучкиным, можно понять, как хорошо Ижевцы были осведомлены о текущих военно-политической ситуации в стране. Правительство Ленина-Свердлова-Троцкого пыталось разыграть «чешскую» карту - двадцатипятысячному корпусу бывших военнопленных было объявлено, что дорога домой лежит через «выполнение интернационального долга». Чехам, словакам, мадьярам, русинам предлагалось по пути домой, вооруженной силой, пробиться через охваченный гражданской войной юг России. Это противоречило договоренности об отправке чехословаков кругом, через Владивосток, и они поднялись!

Последний политармейский митинг в Заводе был много меньше. По партпропагандистским источникам, 21 июля сумели собрать 2000 человек. По белым источникам - несколько сот, пришли свои, максималисты, красноармейцы, члены РКП(б). Ижевцы-рабочие ускользают в «дырки» в заборах, хоронятся в инструменталках, в складах. Те, что присутствуют, настроены резко против организаторов.

Результат не лучше предыдущих: записывается в Красную армию только... один 18-летний болван. И его тут же ядовито обсмеивают. А.Кучкин делает последнюю запись о своем вояже: «Наша миссия в Ижевске закончилась. С весьма тяжелым чувством, побитыми собаками оставляли мы Ижевск...»

Этот самый А.Кучкин вместе с Особой дивизией маньяка В.Азина затопит в ноябре 1918 г. Ижевский кровью - речка Карлутка будет завалена убитыми рабочими, гимназистами, чиновниками администрации, женщинами, детьми и стариками. Самый Пруд станет красным от крови, и трупы покроют дно его толстым слоем, рыба в нем вся всплывет, вода его будет отравлена на несколько лет трупным ядом. Он, Кучкин, так упьется кровью русских людей, что 13 ноября 1918 г. на очередном митинге в Вятских Полянах, перед многотысячной толпой красноармейских новобранцев, начнет кровью отрыгивать, о чем сам и расскажет позже. Это он, Кучкин, в начале 30-х станет со-автором «Краткой истории ВКП(б)», да-да, той самой, на которой воспиталось в СССР больше палачей-изуверов, чем на книге А.Хитлера «Майн кампф».

Пока же он признается, что они «побитыми собаками оставляли Ижевский».

За день до того, 20 июля 1918 г. маньяк В.Азин, который тоже прибыл в Ижевский, собирает и отправляет в Вятку последнюю сотню мобилизованных в Красную армию рабочих. Часть их сбегает и рассеивается по окрестным деревням.

Главарь коммунистов И.Пастухов предупреждает, что из Ижевского забирать на фронт нельзя - уйдут самые сознательные, с большевицкой точки зрения, люди. Город будет обнажен для контр-революции. Он призывает партийные и военные власти присылать партийцев в Ижевский, развивать агитацию, переманивать на свою сторону Ижевцев. Пастухов еще надеется, что демагогия большевиков сработает.

В это же время, по свидетельствам как с белой, так и с красной стороны, члены «Союза фронтовиков» тайно собираются, обсуждают план выступления, распределяют, что кому делать, какими силами, с каким вооружением.

Фронтовики ходят по домам и квартирам старших офицеров Завода. Большинство отказывается поддерживать восстание. Это фронтовиков не обескураживает. За ними стоят их отцы и деды. За ними стоит славная история Завода. За ними - рабочий народ.

В это же время, 22 июля 1918 г. чрезвычайный комиссар по продовольствию А.Шлихтер совещается в Сарапуле со штабными и карателями. Принято решение активизировать работу ЧК, поддержать ее войсковыми частями 2-й красной армии.

Приходит известие, что в Сарапуле ЧеКа схватила и расстреляла 27 июля 1918 г. посланца ЦК партии эсеров И.Тетеркина. Ижевцы помнят его приезд всего несколько недель назад. В Глазовском уезде крестьяне избивают уполномоченных - в Гыинской волости, в Юкаменской волости. Волостные «Союзы фронтовиков» рассылают воззвания к крестьянам Святогорской, Ключевской, Васильевской, Юкаменской волостей:

«Мы, избранные вами, взяв на себя трудную задачу спасения нашей волости от насилия и грабежа большевистских банд, просим вас, граждане, откликнуться... Мы ездили в город Ижевск, там всецело откликнулись, нам обещают все».

В воздухе все явственнее пахнет жареным. Очень уж спокойны Ижевцы.

В начале августа 1918 г. максималисты, анархисты, левые эсеры вместе с небольшой группой большевиков решили не испытывать судьбу. Они организовались в отряд из 400 человек. Тут же потребовали отправить их на фронт - как можно быстрее и подальше от Ижевского! Уж кто-кто, а эти понимали: на фронте ты можешь выжить, но начнется бойня в Ижевском - не выжить никому.

2 августа 1918 на территории Вятской губернии объявлено военное положение, вся власть передана в руки губернского чрезвычайного штаба. Другими словами, советская власть по губернии отменена. В этот же день ВСЕ максималисты, собравшись в отряд, уходят из Ижевского. В городе властвуют милиционеры, члены «исполкома» и чекисты. Военная сила, оставшаяся в городе, составляет 25 красноармейцев и 140-220 милиционеров.

На Заводе насчитывается несколько большевиков. На 2-ю Вятскую губернскую конференцию РКП(б) послан В.Сергеев, близкий к И.Пастухову. Там он заявляет: «контререволюционных выступлений со стороны рабочих быть не может». Большевики в самом деле не слышат в притихшем городе нарастающего гула народного гнева. Они, как тетерева, чуфыкают и кружатся вокруг самочки - вожделенной власти. Перья распушили, с ноги на ногу переступают, подпрыгивают, себя показывают.

Депутаты разогнанного Совета сидят в арестном доме. Их отмена запрета на свободную продажу хлеба и других продуктов ревштабом запрещена. То есть снова введена государственная монополия на торговлю.

Приехавшие с окрестных сел и деревень крестьяне, местные торговцы на Базарной площади 5 августа неожиданно подвергаются нападению конных милиционеров. Толпа сначала смятена, затем берется за безмены, за оглобли, за дреколье. Милиционеры стреляют в людей, но тут же сбиты с коней, двое из них утоплены в Пруду.

Подоспевшие патрули красноармейцев проводят аресты среди торговцев и обывателей. Тут же избивают их и увозят в кутузку. Толпа рассеяна. На столбах, в витринах, на заборах, повсюду расклеены листовки: приказ ревштаба о мобилизации.

По городу ползут слухи: большевики готовятся к резне, после мобилизации будут перебиты все депутаты Совета, вся администрация Завода, все купцы и торговцы, все, кто против них. На ночь дома запираются на железные засовы, на стальные запоры.

В домах, перед божницами, у теплящихмся лампадок, молятся русские люди: «Господи, пронеси сию чашу мимо нас, сохрани и помилуй, и пусть будет по воле Твоей...»

6-го августа к военному отделу на Красную площадь, перед Михайловским собором, стали собираться мобилизуемые. С ними шли их родители, отцы и матери, их родственники. А родственники - это те же Ижевцы, братья и шурины, крестные и кумовья. Среди собравшихся много фронтовиков. Они ведут разговоры:

«Почему мы должны отдавать своих детей? Ребятам по 18-19 лет, им еще жить. Пусть забирают лучше нас...»

«Правда что! Мы на войне побывали, всякого повидали. Пусть нас берут!»

«Парнишек необученных и необстреляных кинут в бой. Их там и побьют. Ишь что задумали. С фронтовиками такое не пройдет. Мы хотим записаться в красную армию...»

Большевики еще не догадываются, что есть такое понятие у Ижевцев: последняя капля, которая переполняет чашу терпения.

The Russian Orthodox Church has its beginnings from the days of the original twelve Apostles and over the centuries, it has maintained and never varied any of the foundations that go to make up the true and Apostolic Church of Christ. In brief, these foundations could be categorised into three areas ie. DOCTRINE, WORSHIP and ADMINISTRATION.

By analysing these three fundamentals, one will invariably come to the conclusion that the ROCA (pre-Metropolitan Laurus) is truly of the Church that Christ established through His Apostles.

" Therefore brethren stand fast and hold the traditions which you were taught, whether by word or Epistle. " ( 2 Thess. 2 : 15 )

To maintain the purity and originality of Christ's teachings, Apostle Paul instructed that the New Testament be strictly adhered to:

" ....in the name of our Lord Jesus Christ.....withdraw from every brother who walks disorderly and not according to the tradition which he received from us. " ( 2 Thess 3 : 6 )

The Doctrines that were taught by Christ were inviolable and are to be safeguarded by " The church of the Living God, the pillar and ground of the truth. " ( 1 Tim. 3 : 15 ) and certainly not to be re-massaged to suit the objectives of individual sects, and indeed other Christian churches.

Even in the days of the original Apostles, " false prophets " appeared spreading misinformation, lies and false teachings. In order to combat this, Church Councils were established to consider, deliberate collectively and make unified determinations on these issues.

Church leaders from around the globe would attend these Councils which became known as the Ecumenical Councils. They also established various dogmas and Church practices.

When a dispute arose in Antioch over the practice of circumcision according to the Old Testament, James - brother of Lord Jesus & first Bishop of Jerusalem - resolved the issue, which was agreed to by all the participants in what is now known as the Council of Jerusalem (Acts 15 : 1-35 )

The next three hundred years saw many disputations and heresies, in particular - Gnosticism (philosophical and incorrect interpretation of Christ and the New Testament ), Montanism (belief that if you fall from grace, there is no redemption ), Sabellianism ( incorrect understanding of the Holy Trinity ) - which were all resolved by Church Councils.

In 325AD, the first World-wide Church Ecumenical Council was convened in Nicea to deal with the heresy promoted by Arius ( a Presbyter of Alexandria ) that Christ was not truly God because He was created at a point of time.

The Council, made up of 318 bishops, hundreds of priests, deacons and laymen, rejected Arius and his followers.

In 381AD, a second Ecumenical Council was called (known as The Council of Constantinople) to affirm the eternality of Christ. In their proclamation, they included a creed - known as The Nicene Creed - which is read at every Liturgy. It begins with “I believe….”

Over the 4 centuries - from 325 to 787 - seven such Church-wide conclaves were held. They are better known as the 7 Ecumenical Councils and they dealt with many specific challenges to the Apostolic teachings about Jesus Christ.

In 431, the Third Ecumenical Council ( of Ephesus ) condemned a number of Persian bishops for promoting the errant Nestorian teachings that Christ was two distinct persons ie. human & divine.

By rejecting the Councils' ruling, the Nestorians broke away and moved to other countries causing the first territorial schism and the creation of a new " church ". To this day, they exist in Kurdistan, Syria, Iraq and USA.

The fourth Ecumenical Council was called in 451 to consider the Monophysites contention that Christ had only one nature and not two ie. Man and God, as written in the Bible. This heresy was condemned by the Council forcing this schismatic sect to spread its teachings in Syria, Armenia and Egypt, where they still exist in small numbers.

As history shows, apart from these heresies, all the members of the Church (including Rome ) embraced, practiced and defended the New Testament and Apostolic Faith. There were no consequential challenges or divisions.

While the preservation of the Apostolic doctrines are essential, the overall emphasis of the Church is to worship and adore God the Father, Son and the Holy Spirit. Central to this practice is the communion service based on the Eucharist, enacted by Christ at the Last Supper (Luke 22:19-21) and participated in Communion at each Liturgy (Acts 20: 7-11).

St. Ignatius of Antioch and St. Justin Martyr confirmed the essential importance of The Eucharist in our worship in the 1st. and 2nd. centuries.

Just as the Law, Psalms and Prophets were read in Temples and Synagogues in Israel during worship, so was the public reading of Scripture and Preaching in the Christian Church during worship with Eucharistic Meal.

Even before the middle of the 1st. century, Christian worship ie. Church Service was known as Liturgy, meaning "work of the people" or, "common work".

(2) Liturgy of the Faithful, composed of Intercessory Prayers, Kiss of peace and Eucharist.

Church Services had always been conducted along well-defined and organised patterns, ensuring there were no impulsive or spontaneous inclusions " Let all things be done decently and in order. " ( 1 Cor 14 : 40 )

As the Church developed and matured, Her richness in Prayers, Hymns and Scriptures of the Liturgy expanded, revealing sequentially the life of our Lord Jesus Christ. Through word and song, the faithful are invited to partake in the celebration of His Birth, Ministry, Death, Resurrection and Ascension. Contrary to what schismatic Christian churches say, our Liturgy reflects and expresses all these quintessential aspects of our Church and Faith, as unfolded in the Gospel.

Baptism, Chrismation (anointing with oil), Ordination to the ministry, Marriage, Confession and Holy Communion are Holy Mysteries or Sacraments that existed from the very start. These rites were infused into our Church to be sanctified and celebrated as stepping stones for our salvation.

God in His mercy has granted us all these means so that we may share Heaven with Him, provided we worship Him in accordance with the teachings of His One and Only Apostolic Orthodox Church.

It is an undisputed fact that the Apostles were given authority by Christ to govern His Church.

Not only were they charged to preach the Gospel, ( Math 28 : 19-20 ) and forgive or retain sins, ( John 20 : 23 ) but also as its office-bearers ie. Bishops, to administer the Church. "Let another take his office " declared Peter ( Acts 1: 20 ) after Judas turned traitor, indicating that the Apostles held OFFICE within the Church.

The administration of the Church is made up of three strata of authority, namely, the offices of

As shown in the Gospel, the Apostles were the first Bishops of Christ's Church, and as the Faith spread, they in turn appointed other bishops to oversee the church in other areas and countries.

It is wrong to think that a Presbyter and Bishop are one and the same. Even though these two terms are used by the Apostles as though they held the same meaning, the reality is quite different.

During Apostolic times, the presiding elder of any local church was appointed a Presbyter – not a Bishop – to serve the spiritual needs of the faithful. But upon the death of the original twelve Apostles and the expansion of the Church, the definitions of these two authoritative posts became very distinct.

In writing about the Church at that time, Bishop Ignatius of Antioch (70AD) reveals that bishops, consecrated by the Apostles, were everywhere in the Church, surrounded by their Presbyters.

Presbyters or Elders are often mentioned in the Bible, particularly in Acts and Epistles.

In those days, every Christian community had a Presbyter or Elder, appointed by the Apostles.

His responsibility was to be a pastor and look after the spiritual welfare of the community. He in fact represented Christ on earth. With time, the term Presbyter was shortened to "Prest" eventually evolving into "Priest".

The Apostles originally fulfilled the responsibilities of this third order. However with the rapid growth of the Church, seven initial Deacons were selected (Acts 6 : 1-7 ) to help the Apostles meet the spiritual needs of the faithful. Known as " the eyes and ears of the bishop ", deacons maintain a key role in the liturgical life of the Church. It is from this position that many had gone on to become priests and bishops.

Therefore, through the ministry of bishops, priests and deacons, the faithful became an equally vital part of the Church, each contributing to and making up, the whole.(1Cor 12 : 7 )

At the same time, the authority of the Bishop, Priest and Deacon are quite clear...(Heb 13 : 17) The relatively harmonious expansion and growth continued in the first thousand years, albeit there were sporadic discords within the Church. However, it remained united even though forces were at work to alienate West from East.

Unfortunately, the Papal throne developed grand ambitions to become the ruling head of the Church. Many Popes nurtured this earthly and secular ambition over many centuries.

Finally, in 1054, Pope Leo IX sent his envoy to Constantinople to excommunicate the Patriarch because he would not release lands demanded by the Pope that belonged to the Byzantine Church.

Although this was totally illegal, the Pope's Cardinal served this absurd declaration, thereby creating the great schism which exists to this day.

The Gospel teaches us that the first Twelve Apostles were equal in authority, while Peter was regarded as the spokesman. He was the first Bishop of Antioch and only later (arguably) became the Bishop of Rome. With the passing of time, even though the Bishop of Rome was revered more than the other Bishops (since it was capital of Empire), all had equal voice and authority within the Church. However, in the 4th century, the Popes of Rome began their campaign to assume superiority over the other Bishops. Finally, in the 11th century, their lust for power turned to action that split the Church in two ie. The Historic and Apostolic Orthodox Church and the wayward and devious Roman Catholic Church.

The Roman Popes also decided to change The Creed that was affirmed by the Second Ecumenical Council. The extraordinary thing about this is the fact that the RCC was part of that Council and it supported the Nicene Creed. Yet now, the Pope decides to change the wording and the substance of The Creed ! Basically, the Pope decreed that;

(b) Virgin Mary was born through Immaculate Conception ie. without Original Sin.

The question of The Holy Spirit proceeding from The Father ONLY is stated quite plainly in the Gospel (John 15 : 26 ) " But when the Helper comes, whom I shall send to you from The Father, the Spirit of Truth who PROCEEDS FROM THE FATHER, He will testify of Me. "

"...and in the Holy Spirit, the Lord and Life Giver, Who PROCEEDS FROM THE FATHER, Who is worshipped and glorified together with the Father and Son. " As can be seen, there is no mention of the Holy Spirit coming from the Father AND Son. And the Roman Bishop was a signatory to this affirmation.

Without convening a Council to consider this question, Rome unilaterally altered the Creed of the Church. Although this was rejected by most Bishops, Rome continued with this false creed and over the years, through intimidation and diplomacy, influenced the West to embrace it.

Apart from this misguided variance to the Creed, Rome decided that Virgin Mary was born of immaculate Conception ie. without the original sin. Yet the Bible tells us that EVERY human being is born of original sin and Blessed Mary is no exception. “If we say that we have no sin, we deceive ourselves, and the truth is not in us” (1 John 1:8).

While the Eastern Orthodox Church continued to remain faithful to the teachings of the New Testament through Faith, Worship & Practice, in 1054 the Pope started to apply pressure on all the Bishops that rejected the Pope's new interpretation. Subsequent centuries witnessed great persecutions initiated by the Roman church against the True Orthodox Faith.

After 5 more centuries ie. in the sixteenth century, the Roman Catholic Church developed a major crisis. Many of its West-European churches started to rebel at the deteriorating moral standards of the Papal court, its deviation from the true Apostolic teachings and the blatant abuse of power by its clergy. An insignificant German monk by the name of Martin Luther, disillusioned and opposed to some of the RC's practices, launched a scathing attack against it. This triggered a chain of protests throughout Europe with Ulrich Zwingli in Zurich, John Calvin in Geneva and thousands of "faithful" all over the continent. Matters became even worse when Henry VIII replaced the Pope and his church (with his own Church of England), for not allowing him to divorce and remarry.

As each protesting group broke away from Rome, they created their own sect, based on their own interpretations and tenets. Blinded by their hatred of Rome, they rejected many biblical directives of hierarchy, sacrament, tradition and interpretation, purely because it was practiced by the Pope.

Unfortunately, they did not differentiate between truth and falsity, thereby ending up with a pseudo-faith and a "church", based on principles defined by disgruntled humans and not the Holy Spirit.

This upheaval within the Roman church produced many sects, notably – Lutherans, Calvinists, then Anglicans etc.. She in fact became the progenitor of all “Christian” schismatics.

The following 4 centuries saw these "Churches" spawn more than 250 “protestant” minor sects.

In separating itself from Orthodox Christianity, Rome turned its back on the Church of the New Testament and pursued its own secular ambitions of power. By walking away from the Truth, the Popes forfeited their participation and partnership in the True New Testament Church.

The Protestant faiths are also false and misguided because in rejecting the wrong practices of Rome they failed to rejoin the True Orthodox Church. Instead, they created their own churches guided not by the Holy Spirit, but by human beings motivated by protesting minds and angry rebellion.

Central to Rome's push for power is their intensely promoted concept that Peter was the “Prince of Apostles." This is an intrinsic necessity within the Roman Church if the Papal institution is to survive.

However, this runs contrary to Christ's teachings as recorded in the New Testament.

Unlike the Eastern Orthodox Church, the Roman CC did not permit its faithful to read the Bible under the guise that the reader may misunderstand its meaning! In reality, Rome was afraid that the reader may unearth the true teachings on the Pope's "infallibility", and this despicable ban was issued by Pope Gregory the 9th. in 1231.

The Roman Church states that Apostle Peter was the Bishop of Rome for 25 years and head of the Christian Church. Consequently, they argue, his successor - the Pope - has inherited this position as head of all Christian churches !

The reality is that it is extremely doubtful that Peter was the Bishop of Rome at any time as it is neither mentioned in the Bible nor by any church historians of that era. Furthermore, if we look at the facts, we will find that it was impossible for Peter to spend 25 years in Rome.

History shows that Peter lived 31 years after Christ's death during which time he remained 20 years in Jerusalem and then preached the Gospel in Antioch and Babylon. This leaves a maximum of 11 years remaining and according to history, the first two Bishops of Rome were Linus & Anacletus.

As for the infallibility of the Pope as claimed by Rome.... in Galatians Chapter 2: 11-14 we read that Apostle Paul rebukes Peter for his hypocrisy. This in itself shows that INDIVIDUALLY, even the Apostles are not infallible and stand correction. Infallibility exists only within the collective Church, ie. Ecumenical Councils of old, or the Holy Synod.

It was for these reasons that the Pope decreed that reading the Bible was a MORTAL SIN! as it would reveal this mortal flaw in his infallibility!

In 752, Rome's lust for power reached new heights when Pope Stephen the 2nd, organised a fabricated document, called the "Testimony of Constantine the Great", which purportedly made him head of all the Christian Churches. This "deed" was allegedly signed by the monarch in gratitude to Rome for accepting him into the Christian Church.

This lie continued to exist until the 15th century when after a very lengthy investigation, noted historian Lorenzo Valla proved that the document was a forgery.

While this remains the most famous fabrication, there were others, created and circulated by Rome in their constant bid to legitimise their claim to primacy and infallibility.

It must be remembered that the first 3 centuries of Christianity saw some very holy Popes of extremely high moral standards. This began to change after Constantine the Great - first Christian Emperor of Rome - permitted the practice of the Christian faith, by signing the famous Milan edict. Because of this – psychologically - the stature of the Roman Popes grew...and so did their ever-expanding ambitions.

The following centuries witnessed some very undesirable and non-religious individuals assume the papal mantle.

Unlike today's system of electing the Pope by the Conclave of Cardinals, the practice in those formative centuries was to use any means at your disposal to secure the Papal throne. Money, influence, intrigue and indeed force were all a means to an end. Consequently, there were many instances where individuals with no theological training and devoid of any spiritual background, became heads of the Roman Church.

Under the control of such hedonistic leaders, the RCC entered an era many writers describe as "pornocracy", ie. women of loose morals controlling the Papal court.

As an example, between 398 & 401, the real power behind Pope Alexander the 1st, were his two mistresses - Melanie & Marcella. Upon his death, he was made a saint !

Between 855 and 858 the Pope was in fact a woman that subsequently bore a child. This caused a massive furore within the Church. To ensure that this was not repeated, all papal candidates had to succumb to an examination by sitting (without any pants) on a special chair that had a big hole in the seat. An examiner would then confirm the gender of the candidate. This chair was called " stella starcoraria ".

Pope Formosa (891 - 896), despite having being excommunicated by Pope John VIII when he was a bishop (for plotting against the authorities and emptying the coffers of monasteries under his control) was subsequently accepted back by Pope Marinus and went on to wear the Papal tiara.

According to “Encyclopedia Catolica”, his successor Pope Boniface ruled for just 15 days before being forced to resign by a more powerful and extremely vicious ruler. His replacement - Pope Stephen VI (896 - 897), earned a distinctive place in history for sheer barbarism by convening a synod of Rome's clergy to have a trial of his predecessor, Formosa - who at this stage was dead and interned for some weeks.

They exhumed his decomposing body and sat it in a chair, appointed counsel for his defence, and subsequently found him guilty. As punishment, they lopped three fingers off his right hand, defrocked him and had the decomposing cadaver thrown into the river Tiber. This grotesque act evoked great rage among the citizenry and after a few months, an organised mob seized the Pope and had him imprisoned. He was subsequently murdered, and with him ended the epoch of "pornocracy".

The 12 Popes that ruled during this period were all related to the three infamous courtesans of Rome - Theodora senior, Theodora junior and Marosia. Their illegitimate offsprings produced not only the 12 Popes, but many cardinals and bishops. As the noted church historian, Cardinal Caesar Baronius wrote: "During that century, the heads of the Church were not Popes but monsters that were made Popes by shameless prostitutes."

These courtesans resided in the Pope's palace and were the real power behind the throne. Their power extended to not only appointing Popes but other senior officials as well.

The worst of all these Popes, John XII (955 - 964) was a morally and spiritually bankrupt deviate - grandson of Marosia. Cardinal Baronius and Bishop Louistprand - both of the RC Church - labelled him as the most criminal and immoral Pope of all time. His obsession with horses and women led him to have sexual relations with his own mother ! This head of the Roman Catholic Church regularly wined, dined and feted prostitutes in his palace, drinking to Satan's good health!

He was killed by an enraged Roman that found him with his wife in a compromising situation.

And so the Popes came and went in quick succession....Leo VIII and Benedict V both dying under suspicious circumstances....Benedict VI dying in prison....John XIV killed by the last of the courtesans' offshoots, Boniface VII, who in turn was killed and thrown into the Tiber by John XV (985 - 996) Due to this immoral and scandalous behaviour by the Popes, many churches became thoroughly disillusioned with Rome. Consequently, when Islam started to spread its influence in Africa, many RC churches embraced their teachings just to get away from Rome. While the RC Church was not particularly concerned with these defections in Africa, they did react seriously when rumblings of discontent began to be heard in Europe.

To fight this rising "heresy", Rome organised special monastic orders to handle this problem. The first of these was the Dominican order headed by “St”. Dominic, formed in 1215. Curiously, the name of the order means God's dogs ie. Dominus - God, and canis - dogs. It was later joined by the Jesuits, which became known as the extremely brutal, cruel and potent enforcers of Rome's decrees.

The protesting faithful in the south of France (regions of Albion, Carcassonne, Toulouse and Nargon) were the first to feel the wrath of Rome. In the 17th. century, with fire and sword the Dominicans cut a swathe through those areas, wiping out some 200,000 dissenters including thousands of clergy, simply because they objected to the immoral and deviate behaviour of the Popes.

In order to restore the dwindling coffers of the Church, Pope Sixtus (1471-1484) introduced a tax on all prostitutes, thereby not only replenishing his treasury but also sanctioning their trade. So that this income would be assured, at the annual "levy" of 1 ducat each, he gave special dispensation to all the clergy to partake of the prostitutes' offerings. His death saw the emergence of the notorious Borgia lineage of Popes, starting with Rodriguez Borgia - Pope Alexander (1492 - 1503).

Preoccupied with women and power, he secured the Papal throne by allowing a cardinal to sleep with his daughter in return for his crucial vote. His orgies, highlighted with dozens of nude prostitutes dancing among the guests were renown throughout Rome. In his blind pursuit of money, many innocent people were butchered by his henchmen. Wealthy Cardinal Orsini was lured to his death at the Papal palace. Thinking the Cardinal's prolonged stay at the palace was for ransom, his relatives gave the Pope a massive payment, only to be handed Orsini's corpse.

Savanarola's (a Florentine monk) vocal and implacable denunciations of Alexander's abominable behaviour, resulted in him being burned at the stake, with the Pope's laconic comment, "This man must perish, even if he was John the Baptist."

Ironically, Alexander VI died by his own hand. In preparing a poisoned chalice for Cardinal Adrian, he accidentally drank the potion himself. Because of his abominable excesses, his successor Pope Julius II damned his name & sealed his apartment within the palace. This curse was lifted in 1891 by Leo XIII and the apartment reopened.

As had been mentioned earlier, the Popes' monetary pursuits knew no bounds. However, for sheer ingenuity and inventiveness, Pope Leo X has no peers. In order to raise more money for his coffers, this imaginative Pope decided that there were many saints that had performed far more good deeds than were necessary to earn their salvation. Consequently, by detaching the "surplus" good deeds - while leaving a sufficient number to ensure their continued sanctity – he was able to sell this “surplus” to the needy sinners. This Pope introduced monetary value for good deeds to absolve a person of various sins eg. for sacrilege you paid 12 ducats, for adultery 7 ducats, for murder 4 ducats etc.....Theoretically, if you purchased sufficient "indulgences", you could become saintlier than Adam before his fall ! This was the specific cause that prompted Martin Luther to break away from Rome, nail his famous proclamation on the church door and instead of joining the True Apostolic Orthodox Church, he created his own church - the Protestant movement.

With time, indulgences lost their appeal with the Popes because their obvious, financially-motivated beginnings became too transparent to the faithful. Instead they were replaced with "Holy Jubilee Years", currently celebrated every 25 years, when the believers are encouraged to make a pilgrimage to Rome, make a donation and have your sins forgiven by the Church.

Pope Paul III (1534 - 1549) had his sound beginnings in the RC Church when he was appointed as a Cardinal by Alexander VI (Borgia) in payment for allowing the Pope to sleep with his sister. Following Paul's ascension to the Papacy, his young aristocratic wife became insane upon realising that she was married to a "monk". His other significant "achievements" included the murder of his sister for being unfaithful to him, poisoned his son-in-law (Count Bose` Sfortsa) and murdered his mother in order to gain his inheritance. During his reign, there were 45,000 prostitutes paying him taxes in order to practice their “profession”. To ensure his position, he confirmed the elevation of the Jesuits above all other orders. Some 200 years later, a truly great and spiritual Pope Clement XIV (1769 - 1774), knowing the dangers involved, tried to disband this spiritual Mafia. He was ultimately poisoned by them.

Notwithstanding the fierce persecution of protesters to the Papal aberrant practices, including the annihilation of some 70,000 Huguenots in a few weeks - initiated by Gregory XIII (1572 - 1585) - the authority of the Roman Church was waning.

During the reign of Pope Pius IX (1846 - 1876) the infallibility of the Pope as well as the new dogma of the Immaculate Conception was introduced. For his efforts - some years after his death - the Church declared him a saint. Although externally the autocratic image of the Popes was crumbling, internally they were consolidating their power. In particular, the influence of the Jesuits had grown that much that the head of that order was known as the " black Pope."

During the reign of Pope Leo XIII (1878 - 1903), efforts were made by him to unify with the Eastern Orthodox Churches. These overtures were rebuffed by the Patriarch Anfim of Constantinople on the grounds that the RC Church was riddled with false dogmas and erroneous teachings.

Hoping to improve their popularity, they began to carry out the wishes of their faithful, even though this contravened their own teachings eg. although Joan of Arc was burned at the stake as a heretic by the RC Church, the people of France revered her as a national heroine. To curry favour with them, Pope Pius (1903 - 1914) took the first step to canonise her. This was formally confirmed by his successor, Benedict XV.

In 1929, Pope Pius XI fortified the Church's temporal standing in Italy by signing an agreement with Mussolini, securing an autonomous territory called the Vatican State – “Stato della sita del Vaticano”. In return, the Pope recognised Mussolini as the legitimate head of Italy as well as blessing his arms in the war against Abyssinia.

The emergence of Hitler and Nazism required bold action so that the sovereignty of the Pope was not jeopardised. In 1933, the Vatican signed a concord with Hitler giving autonomy to the Pope and the Vatican State. What the Pope offered in return is subject to speculation. However one thing is certain. During the currency of World War II, the Vatican was mute on the subject of Nazi atrocities and Hitler's naked aggression.

Although small in geographical size, the Vatican State controls enormous wealth in various countries throughout the world. In Italy, the Vatican bank holds half the nation's bank deposits. At the same time, the Jesuits control 1/3 of the Church's resources and are certainly its most powerful arm.

Having virtually an unlimited supply of money, the Jesuit Order selects only the brightest and best recruits, moulds them into efficient operatives and sends them out into the world to work their way into positions of power within governments and private enterprises.

As the aim of the Church is to secure absolute temporal powers, the use of faith is just a means to an end. In South American countries where the RC Church has a monopoly on faith, the majority of their populations live in desperate poverty. Back in the fifties, the city of Cali (in Colombia) with a population of 550,000 residents, boasted 2,000 brothels and 13,000 prostitutes. One cannot help but recall..." Ye shall know them by their fruits.........a corrupt tree bringeth forth evil fruit “ (Mat. 7:16-18).

This short treatise was aimed at exposing the Roman Catholic Church's past history, its camouflaged ambitions and its despicable practices to achieve its ends.

It is not an exercise in RC Church-bashing but simply an ‘expose` of an organisation (for want of a better word) whose motto is "The end justifies the means", has a vast world-wide financial web with an enormous economic clout and supported by an intelligence service, second to none.....and of course an "infallible" Pope, with his strained smile and limp handshake, promoting unification - without uniformity - of all beliefs into one world religion (including heathens, idolaters, voodooists and devil-worshippers) under his leadership.

One cannot help but feel sorry for its rank and file members because in the “comfort” of their belief, they feel no need to question, investigate, inquire and search for the truth. Yet undoubtedly there would be a large number of them that are decent, committed, practicing, Christians – albeit, misguided. Sounds familiar?... our former brothers and sisters in Christ that have defected to the evil earthly instrumentality – the Moscow Patriarchate!!

Unlike the Eastern Orthodoxy, the RC Church is constantly justifying and "proving" their false dogmas. For obvious reasons, they have never attempted to disparage or prove errors in the Russian Orthodox tenets........because there are none, and such an exercise would only rebound on them. Instead, with their insidious Jesuit operatives, it conducts clandestine operations to secure new grounds and gain new "converts" – by ANY means.

There is an old prophecy in the Roman Church that at the end of a certain number of Papal rulers, Papacy will cease to exist. At this point of time, there are two Popes left to go before that prophesied number is reached. After this, it is thought that the Roman Catholic Church will revert to its legitimate Patriarchal role in the true Catholic and Apostolic Christian Church.

THE MAIN POINTS OF ROMAN CATHOLIC BISHOP STROSSMAYER’S SPEECH AT THE VATICAN COUNCIL.

Bishop Strossmayer’s fearless speech at the Papal Vatican Council is correct in all its pints not only historically, but Biblically as well, and refutes all Papal unscriptural teachings completely. Here are these important points:

1. “Venerable Fathers and Brethren: It is not without trembling, yet with a conscience free and tranquil before God who lives and sees me, that I open my mouth in the midst of you in this august assembly. Penetrated with the feelings of responsibility, of which God will demand of me an account, I have set myself to study with the most serious attention the Old and New Testaments, and I have asked these venerable monuments of truth to make known to me if the holy pontiff, who presides here, is truly the successor of St. Peter, vicar of Jesus Christ, and the infallible doctor of the church. I have then opened these sacred pages. Well (shall I dare to say it?), I have found nothing either near nor far which sanctions the opinion of the Ultramontanes. And still more, to my very great surprise, I find in the apostolic days no question of a pope, successor to St. Peter, and vicar of Jesus Christ any more than of Mahomet who did not then exist… Now, having read the whole New Testament, I declare before God, with my hand raised to that great crucifix, that I have found no trace of the papacy as it exists at this moment. Reading then the sacred books with that attention with which the Lord has made me capable, I do not find one single chapter, or one little verse, in which Jesus Christ gives to St. Peter the mastery over the apostles, his fellow-workers. If Simon, son of Jonas, had been what we believe his holiness Pius IX to be to-day, it is wonderful that He had not said to Christ – “When I have ascended to My Father, you should alolo obey Simon Peter as you obey Me. I establish him My vicar upon earth”.

“Not only is Christ silent on this point, but so little does He think of giving a head to the church, that when He promises to His apostles to judge the twelve tribes of Israel (Matt. 19:28). He promises them twelve thrones, one for each, without saying that among those thrones one shall be higher than the others – which shall belong to Peter. Certainly, if He had wished that it should be so. He would have said it. What do we conclude from this sentence? Logic tells us that Christ did not wish to make St. Peter the head of the apostolic college. When Christ sent the apostles to conquer the world, TO ALL He have the promise of the Holy Spirit. Permit me to repeat it: if He had wished to constitute Peter His vicar, He would have given him the chief command over His spiritual army. Christ, so says the Holy Scripture, forbade Peter and his colleagues to reign or to exercise lordship, or to have authority over the faithful like the kings of the Gentiles (Luke 22:25). If St. Peter had been elected pope, Jesus would not have spoken thus; but according to our tradition, the papacy holds in its hands two swords, symbols of spiritual and temporal power.

2. – “One thing has surprised me very much. Turning it over in my mind, I said to myself, if Peter had been elected Pope, would his colleagues have been permitted to send him with St. John to Samaria to announce the gospel of the Son of God? What do you think, venerable brethren, if at this moment we permitted ourselves to send his holiness Pius IX, and his Excellency Mons. Plantier to go to the Patriarch of Constantinople, to implore him to put an end to the Eastern schism?

‘But here is another still more important fact. An Ecumenical Council is assembled at Jerusalem to decide on the questions which divide the faithful. Who would have called together this Council if St. Peter had been pope? St. Peter? Who would have presided at it? St. Peter, or his legate? Who would have promulgated the canons? St. Peter? Well, nothing of this occurred. The apostle assisted at the Council as all the others did, yet it was not he summed up, but St. James; and when the decrees were promulgated, it was in the name of the apostles, the elders, and the brethren (Acts 15). Is it thus that we do in our church? The more I examine, o venerable brethren, the more I am convinced that in the scriptures the son of Jonas does not appears to be first.

“Now, while we teach that the church is built upon St. Peter, St Paul (whose authority cannot be doubted) says, in his epistle to the Ephesians 2:20,. And it is built on the foundation of the apostles and prophets, Jesus Christ Himself being the chief cornerstone. And the same apostle believes so little in the supremacy of St. Peter that he openly blames those who would say, We are of Paul, We are of Apollos (1 Cor. 1:12), as those who say, We are of Peter. If therefore this last apostle had been the vicar of Christ, St. Paul would have taken great care not to censure so violently those who belonged to his own colleagues. I continue. The Apostle Paul makes no mention in any of his letters directed to the various churches of the primacy of Peter. If this primacy had existed, if, in one word, the church had in its body a supreme head infallible in teaching, would the great apostle of the Gentiles have forgotten to mention it? If any of you, my venerable brethren, should dare to think that the church which has to-day a pope for its head is more in faith, more pure in its morals than the Apostolic church, let him say it openly in the face of the universe, for this enclosure is the centre from which our words fly from pole to pole.

“I go on. Neither in the writings of St. Paul, St. John, nor St. James, have I found a trace or germ of the papal power. St. Luke, the historian of the missionary labors of the apostles, is silent on this all important point.

“What has surprised me most, and what moreover is capable of demonstration, is the silence of St. Peter. If the apostle was what we proclaim him to be – that is, the vicar of Jesus Christ on earth – he surely would have known it; if he had known it, how is it that not once did he act as Pope? He might have done it on the day of Pentecost, when he pronounced his first sermon, but did not do it; neither in the two letters directed to the church. Can you imagine such a pope, my venerable brethren, if St. Peter had been pope? Now, if you wish to maintain that he was the pope, the natural consequence arises that you must maintain that he was ignorant of the fact. Now I ask whoever has a head to think and mind to reflect, are these two suppositions possible?

“To return, I say, while the apostle lived, the church never thought that there could be a pope; to maintain the contrary, all the sacred writings must be entirely ignored. But it is said on all sides, was not St. Peter at Rome? Was he not crucified with his head down? Are not the pulpits in which he taught the altars at which he said the mass, in this eternal city? St. Peter having been at Rome, my venerable brethren, rests only on tradition; but, if he had been Bishop of Rome, how can you from that episcopate prove his supremacy? Scaliger, one of the most learned of man, has hesitaded to say that St. Peter’s episcopate and residence at Rome ought to be classed with ridiculous legends. (Repeated cries, “Shut his mouth, shut his mouth; make him come down from the pulpit.”). Venerable brethren, I am ready to be silent; butis it not better, in an assembly like ours, to prove all things, as the apostle commands, and to hold fast what is good? We have a dictator, before whom we, even his holiness Pius IX himself, must prostrate ourselves, and be silent and bow our heads. That dictator is history. This is not like a legend, which can be made as the potter makes his clay, but is like a diamond which cuts on the glass what cannot be cancelled. Till now I have only leant on her; and if I have found no trace of the papacy in the apostolic days, the fault is hers, not mine. Do you wish to put me into the position of one accused of falsehood? You may do it, if you can!

I hear from the right some one expressing these words – “Thou art Peter, and on this rock I will build my church.” I will answer this objection presently, my venerable brethren; but, before doing so, I wish to present you with the result of my historical researches. “Finding no trace of the papacy in the days of the apostles, I said to myself, I shall find what I am in search of in the annals of the church. Well, I say it frankly – I have sought for a pope in the first four centuries, and I have not found him.

3. – “That the Patriarch of Rome had from the earlist times tried to draw to himself all the authority, is an evident fact; but it is equally a true fact that he had not the supremacy which the Ultramontanes attribute to him. Had he possessed it, would the bishops of Africa, St. Augustine first among them – have dared to prohibit the appeals of their decrees to his supreme tribunal? I confess without difficulty that the Patriarch of Rome held the first place.

“The importance of the bishops of Rome proceeded not from a divine power, but from the importance of the city in which they have their seat (as the Capital of the Roman Empire).

“I have said that from the very first centuries the Patriarch of Rome aspired to the universal government of the church. Unfortunately he very nearly reached it; but he had not succeeded assuredly in his pretensions for the Emperor Theodosius II made a law by which he established that the Patriarch of Constantinople should have the same authority as he in Rome (Leg. Cod. De sacr., etc.). The fathers of the Council of Chalcedon put the bishops of the new and the old Rome in the same order on all things, even ecclesiastical (Can. 28). The sixth Council of Carthage forbade all bishops to take the title of prince of the bishops, or sovereign bishop. As for this title of universal bishop, which the popes took later, St. Gregory I, believing that his successors would never think of adorning themselves with it, wrote these remarkable words, “None of my predecessors has consented to take this profane name, for when a patriarch gives himself the name of “Universal”, the title of patriarch suffers discredit. Far be it then from Christians to desire to give themselves a title which brings discredit upon their brethren!”

“ The words of St. Gregory are directed to his colleagues of Constantinople, who pretended to the primacy of the church. Pope Pelagius II calls John, Bishop of Constantinople, who aspired to high priesthood, “impious and profane”.

“Do not care”, he said, “for the title of universal, which John has usurped illegally. Let none of the patriarchs take this profane name; for what misfortunes may we not expect, if among the priests such elements arise? They would get what has been foretold for them – He is the king of the sons of pride” (Pelagius II, Lett. 13). Do not these authorities prove (and I might add a hundred more of equal value), with a clearness as the sun at mid-day, that the first bishops of Rome were not till much later recognized as universal bishops and head of the church? And, on the other hand, who does not know that from the year 325, in which the first Council of Nicea was held, down to 580, the year of the second (Ecumenical Council of Constantinople, among more than 1,109 bishops who assisted at the first six general Councils, there were not more than nineteen Western bishops? Who does not know that the Councils were convoked by the Emperors without informing, and sometimes against the wish of, the bishop of Rome? – that Hosius, Bishop of Cordova, presided at the first Council of Nicea, and edited the canons of it? The same Hosius presided afterwards at the Council of Sardica, excluding the legates of Julius, Bishop of Rome.

4. – “I say no more, my venerable brethren; and come now to speak of the great argument – which you mentioned before – to establish the primacy of the Bishop of Rome by the rock (petra). If this were true, the dispute would be at an end; but our forefathers – and they certainly knew something – did not think of it as we do. St. Cyril in his fourth book on the Trinity, says, “I believe that by the rock you must understand the unshaken faith of the apostles”. St. Hilary, Bishop of Poitiers, in his second book on the Trinity, says, “The rock (petra) is the blessed and only rock of the faith confessed by the mouth of St. Peter:” and in the sixth book on the Trinity he says: “It is on this rock of the confession of faith that the church is built.” “God”, says St. Jerome in the sixth book on St. Matthew, has founded His church on this rock, and it is from this rock that the apostle Peter has been named.” After him St. Chrysostom says in his fifty-third homely on St. Matthew, “On this rock I will build my church – that is, on the faith of the confession.” Now, what was the confession of the apostle? Here it is – “Thou art the Christ, the Son of the living God.” Ambrose, the holy Archbishop of Milan (on the second chapter of the Ephesians), St. Basil of Seleucia, and the fathers of the Council of Chalcedon, teach exactly the same thing. Of all the doctors of Christian antiquity St. Augustine occupies one of the first places for knowledge and holiness. Listen then to what he writes in his second treatise on the first epistle of St. John: “What do the words mean, I will build my church on this rock? On this faith, on that which said, Thou art the Christ, the Son of the living God.” In his treatise on St. John we find this most significant phrase – “On this rock thou hast confessed I will build my church, since Christ was the rock.” The great bishop believed so little that the church was built on St. Peter that he said to the people in his thirteenth sermon, “Thou art Peter, and on this rock (petra) which thou hast confessed, on this rock which thou hast known, saying, Thou art Christ, the Son of the living God, I will build my church – UPON MYSELF, who am the Son of the living God: I will build it on Me, and not Me on thee”. That which St. Augustine thought upon this celebrated passage was the opinion of all Christendom in his time.

“Therefore, to resume, I establish: (1) That Jesus has given to His apostles the same power that He gave to St. Peter; (2) That the apostles never recognized in St. Peter the vicar of Jesus Christ and infallible doctor of the church; (3) That St. Peter never thought of being pope, and never acted as if he were pope; (4) That the Councils of the first four centuries, while they recognized the high position which the Bishop of Rome occupied in the church on account of Rome (as the capital City), only accorded to him a pre-eminence of honor, never of power or of jurisdiction; (5) That the holy fathers in the famous passage: “Thou art Peter<” and on this rock I will build my church,” never understood that the church was built on Peter (super Petrum), but on the rock (super petram), that is, on the confession of the faith of the apostle. I conclude victoriously, with history, with reason, with logic, with good sence, and with a Christian conscience, that Jesus Christ did not confer any supremacy on St. Peter and that the bishops of Rome did not become sovereigns of the church, but only by confiscating one by one all the rights of the episcopate. (Voices – “Silence, impudent Protestant! Silence!”).

“No, I am not an impudent Protestant. History is neither Catholic, nor Anglican, nor Calvinistic, nor Lutheran, nor Armenian, nor schismatic Greek, nor Ultramontane. She is what she is – that is, something stronger than all confessions of faith of the Canons of the Ecumenical Councils. Write against it, if you dare! But you cannot destroy it any more than taking a brick out of the Coliseum would make it fall. If I have said anything which history proves to be false, show it to me by history, and without a moment’s hesitation I will make an honorable apology; but be patient, and you will see that I have not said all that I would or could; and even were the funeral pile waiting for me in the place of St. Peter,’ I should not be silent, and I am obliged to go on. Monsignor Dupanloup, in his celebrated “Observations” on this Council of the Vatican, has said, and with reason that if we declared Pius IX infallible, we must necessarily and from natural logic be obliged to hold that all his predecessors were also infallible.

MANY POPES ERRED, LIKE APOSTLE PETER ORIGINALLY, ALSO ERRED, BY DENYING CHRIST.

5. - Well, venerable brethren, here history raises its voice to assure us that some popes have erred. You may protest against it or deny it, as you please, but I will prove it. Pope Victor (192) first approved of Montanism, and then condemned it. Marcellinus (296-303) was an idolater. He entered into the temple of Vesta, and offered incense to the goddess. You will say that it was an act of weakness; but I answer, a vicar of Jesus Christ dies rather than become an apostate. Liberius (358) consented to the condemnation of Athanasius, and made a profession of Arianism, that he might be recalled from his exile and reistated in his see. Honorius (625) adhered to Monothelism. The most sensible of Roman head Bishops, Pope Gregory II (785-90) calls any one Antichrist who takes the name of Universal Bishop, and contrawise Boniface III, (607-8) made the parricide Emperor Phocas confer that title upon him. Paschal II (1088-99) and Eugenius III (1145-53) authorized dueling; Julius II (1509) and Pius IV (1560) forbade it. Eugenius IV (1431-39) approved of the Council of Basel and the restitution of the chalice to the church of Bohemia; Pius II (1458) revoked the concession. Hadrian II (867-872) declared civil marriages to be valid; Pius VII (1800-23) condemned them. Sixtus V (1585-90) published an edition of the Bible, and by a bull recommended it to be read; Pius VII, condemned the reading of it. Clement XIV (1700-21) abolished the order of the Jesuits, permitted by Paul III, and Pius VII re-established it.

“… In his bull which gave the rules for Council, in the event of his dying while it was sitting, revoked all that in past times may be contrary to it, even when that proceeds from the decisions of his predecessors? And certainly, if Pius IX has spoken ex cathedra, it is not when, from the depths of his sepulcher he imposes his will on the sovereigns of the church. I should never finish, my venerable brethren, if I were to put before your eyes the contradictions of the popesw in their teaching. If then you proclaim the infallibility of the actual pope, you must either prove, that which is impossible – that the popes never contradicted each other, or else you must declare that the Holy Spirit has revealed to you that the infallibility of the papacy only dates from 1870. Are you bold enough to do this?

“Perhaps the people may be indifferent, and pass by theological questions which they do not understand, and of which they do not see the importance; but though they are indifferent to principles, they are not so to facts. Do not then deceive yourselves. If you decree the dogma of papal infallibility, the Protestants, our adversaries, will mount in the breach, the more bold that they have history on their side, whilst we have only our own denial against them. What can we say to them when they show up all the bishops of Rome from the days of Luke to his holiness Pius IX? Ah! if they had all been like Pius IX, we should triumph on the white line; but alas! It is not so (Cries of “Silence, silence; enough, enough!).

“Do not cry out, Monsignori! To fear history is to have yourselves conquered; and, moreover, if you made the whole waters of the Tiber pass over it, you would not cancel a single page. Let me speak, and I will be as short as it is possible on this most important subject. Pope Virgilius (538) purchased the papacy from Belisarius, lieutenant of the Emperor Justinian. It is true that he broke his promise and never paid for it. Is this a canonical mode of binding on the tiara? The second Council of Chalcedon had formally condemned it. In one of its canons you read that “the bishop who obtains his episcopate by money shall lose it and be degraded.” Pope Eugenius III, (IV in original, 1145) imitated Vigilius. St. Bernard, the bright star of his age, reproves the pope, saying to himk, “Can you show me in this great city of Rome any one who would receive you as pope if they had not received gold or silver for it?”

6. - “My venerable brethren, will a pope who establishes a bank at the gates of the temple be inspired by the Holy Spirit? Will he have any right to teach the church infallibly? You know the history of Formosus too well for me to add to it. Stephen XI caused his body to be exhumed, dressed in his pontifical robes; he made the fingers which he used for giving the benediction to be cut off, and then had him thrown into the Tiber, declaring him to be a perjurer and illegitimate. He was then imprisoned by the people, poisoned, and strangled. Look how matters were readjusted: Romanus, successor of Stephen, and, after him, John X, rehabilitated the memory of Formosus.

“But you will tell me these are fables, not history. Fables! Go, Monsignori, to the Vatican Library and read Platina, the historian of the papacy, and the annals of Baronius (A.D. 897). These are facts which, for the honor of the Holy See, we should wish to ignore; but when it is to define a dogma which may provoke a great schism in our midst, the love which we bear to our venerable mother church, Catholic, Apostolic, the Roman, ought it to impose silence on us?

“I go on. The learned Cardinal Baronius, speaking of the papal court, says (give attention, my venerable brethren, to these words), “What did the Roman church appear in those days? How infamous! Only all-powerful courtesans governing in Rome! It was they who gave, exchanged, and took bishoprics; and horrible to relate, they got for their lovers, the false popes, put on the throne of St. Peter’ (Baronius, A.D.912). You will answer, these were false popes, not true ones; let it be so; but in that case, if for fifty years the see of Rome was occupied by anti-popes, how will you pick up again the thread of pontifical succession? Has the church been able, at least for a century and a half, to go on without a head, and find itself acephalous?

“Look now: The greatest number of these antipopes appear in a genealogical tree of the papacy; and it must have been this absurdity that Baronius described; because Genebrardo, the great flatterer of the popes, had dared to say in his Chronicles (A.D. 901). “This century is unfortunate, as for nearly 150 years the popes have fallen from all the virtues of their predecessors, and have become apostates rather than apostles.” I can understand how the illustrious Baronius must have blushed when he narrated the acts of these Roman bishops. Speaking of John XI (931), natural son of Pope Sergius and of Marozia, he wrote these words in his annals: “The holy church, that is, the Roman, has been vilely trampled on by such monster” as John XII (956), who was elected pope at the age of eighteen, through the influence of courtesans, was not one whit better than his predecessor.

7. – “I grieve, my venerable brethren, to stir up so much filth. I am silent on Alexander VI, father and lover of Lucretia; I turn away from John XXII (1319), who denied the immortality of the soul, and was deposed by the holy Ecumenical Council of Constance. Some will maintain that this Council was only a private one; let it be so; but if you refuse any authority to it, as a logical sequence you must hold the nomination of Martin V (1417) to be illegal. What, then, will become of the papal succession? Can you find the thread of it?

“I do not speak of the schisms which have dishonored the church. In those unfortunate days the See of Rome was occupied by two competitors and sometimes even by three. Which of these was the true pope? Resuming once more, again I say, if you decree the infallibility of the present bishop of Rome, you must establish the infallibility of all the preceding ones, without excluding any. But can you do that, when history is there establishing with a clearness equal to that of the sun, that the popes have erred in their teaching? Could you do it and maintain that avaricious, incestuous, murdering, simonical popes have been vicars of Jesus Christ? Oh, venerable brethren! To maintain such an enormity would be to betray Christ worse than Judas. It would be to throw dirt in His face. (Cries, “Down from the pulpit, quick; shut the mouth of the heretic!”).

“My venerable brethren, you cry out; but would it not be more dignified to weigh my reasons and my proofs in the balance of the sanctuary? Believe me, history cannot be made over again; it is there, and will remain to all eternity, to protest energetically against the dogma of papal i n f a l l I b I l I t y. You man proclaim it unanimously; but one vote will be wanting, and that is mine! Monsignori, the true and faithful have their eyes on us, expecting from us a remedy for the innumerable evils which dishonor the church: will you deceive them in their hopes? What will not our responsibility before God be, if we let this solemn occasion pass which God has given us to heal the true faith? Let us seize it, my brethren; let us arm ourselves with a holy courage; let us make a violent and generous effort; let us turn to the teaching of the apostles, since without that we have only errors, darkness, and false traditions. Let us avail ourselves of our reason and of our intelligence to take the apostles and prophets as our only infallible masters with reference to the question of questions, “What must I do to be saved?’ When we have decided that, we shall have laid the foundation of our dogmatic system firm and immovable on the rock, lasting and incorruptible, of the divinely inspired holy Scriptures. Full of confidence, we will go before the world, and, like the apostle Paul, in the presence of the free-thinkers, we will ‘know none other than Jesus Christ, and Him crucified.’ We will conquer through the preaching of ‘the folly of the Cross’, as Paul conquered the learned men of Greece and Rome; and the Roman church will have its glorious ’89 (Clamorous cries, ‘Get down! Out with the Protestant, the Calvinist, the traitor of the church!) Your cries, Monsignori, do not frighten me. If my words are hot, my head is cool. I am neither of Luther, nor of Calvin, nor of Paul, nor of Apollos, but of Christ. (Renewed cries, ‘Anathema, anathema, to the apostate.’).

“Anathema? Monsignori, anathema? You know well that you are not protesting against me, but against the holy Apostles under whose protection I should wish this Council to place the church. Ah! If wrapped in their winding-sheets they came out of their tombs, would they speak a language different from mine? What would you say to them when by their writings they tell you that the papacy had deviated from the gospel of the Son of God, which they have preached and confirmed in so generous a manner by their blood? Would you dare say to them, We prefer the teaching of our own popes, our Bellarmine, our Ignatius Layola, to yours?? No, no! a thousand times, no! unless you have shut your ears that you may not hear, closed your eyes that you may not see, blunted your mind that you may not understand. Ah! If He who reigns above wishes to punish us, making His hand fall heavy on us, as He did on Pharaoh, He has no need to permit Garibaldi’s soldiers to drive us away from the eternal city. He has only to let them, make Pius IX a god, as we have made a goddess of the blessed Virgin. Stop, stop, venerable brethren, on the odius and ridiculous incline on which you have placed yourselves. Save the church from the shipwreck which threatens her, asking from the holy Scriptures alone for the rule of faith which we ought to believe and to profess. I have spoken: may God help me!”

Bishop Strossmayer was originally a Romish Bishop of Croatia. At the Vatican Council of 1870, he, with Dr. Dollinger and Bishop Kendrick, and other Romish Prelates, opposed the dogma of Papal infallibility. When that dogma was decreed my a minority of present (many Bishops left because a war began, or did not vote) at the Council Prelates, Bishop Strossmayer, Dr. Dollinger, and several other Prelates and laymen withdrew from the Church of Rome, and formed what is known as – “The Old Catholic Church”. Bishop Srossmayer died an “Old Catholic”, not a Papist.

НАЦИОНАЛЬНАЯ МОНАРХИЯ ЗАВТРА – УТОПИЯ ИЛИ ВЕКТОР ГОСУДАРСТВЕННОГО ОБНОВЛЕНИЯ

(Продолжение см. Верность № 106,107,108,109,110, 111,112)

Христианский источник гражданского патриотизма в традиционном государстве.

Патриотическое чувство людей вырастает из чувства сопринадлежности не просто определенному государственному образованию, но и из сопричастности некоей идее, которая этой государственная формой организации социума выражена, идее, которая осмысливается, или интуитивно ощущается согражданами. Чувство это столь необходимо живой человеческой личности, сколь необходима этой личности духовная жизнь вообще. И корень этого чувства глубоко залегает в тех священных предметах веры, которыми и питается духовный человеческий опыт.

Люди сплачиваются из этнографического человеческого материала в единый народ и обретают единую Родину в силу подобия их духовного уклада. Трепет перед общей святыней созидает народы. Духовный уклад народа формируется постепенно, в ходе его исторической жизни. Фундаментом своим этот уклад имеет определенную эмпирическую данность, внутренне присущей каждому человеку данного сообщества: раса, кровь, психологические особенности, темперамент, душевные предпочтения. На эту комплексную данность накладываются условия исторического существования, климатические и географические особенности национального ландшафта. Все это народ обретает, как своего рода необходимое условие его исторической реализации, Свыше, от Бога. И именно эта изначальная данность должна быть творчески преобразована в человеке и народе посредством его духовной жизни, частной и общей, осуществляющейся в Церкви. История на этом пути всегда есть внешний вызов, на который народный дух должен находить правильные ответы, решения и верные основания к действию. Все это и созидает единый «национально-духовный уклад», по словам И.А. Ильина, который связывает людей в патриотическое единство, и который человек волен не принимать для своей частной жизни, но совершенно неволен воспринимать самостоятельно, не имея для этого эмпирической данности. Патриотизм – чувство, далеко не всецело подчиненное нашему рациональному сознанию именно по причине тех глубоких духовных пластов, что лежат в его основании. В своем духовном выражении каждый народ имеет уникальные особенности, образующие неповторимый национальный духовный уклад, который включает в себя и глубины бессознательного и инстинкты и душевные свойства людей и сам наследственный бытовой уклад их повседневной жизни. Но главное, что объединяет людей – это сходное переживание священного, преклонение пред общим духовным авторитетом. Самое устойчивое единение людей происходит от одинакового созерцания божественного, от одинакового религиозного акта, и патриотизм истинный этот акт имеет своим нервом.

И.А. Ильин считал, что «это не значит, что все сыны единой родины должны быть одного религиозного исповедания и принадлежать единой церкви. Однако патриотическое единение будет несомненно более тесным, интимным и прочным там, где народ связан не только единой территорией и климатом, не только государственной властью и законами, не только хозяйством и бытом, но и духовной однородностью, которая доходит до единства религиозного воспитания и до принадлежности единой и единственной церкви. Патриотическое единение есть разновидность духовного единения, а поклонение Богу есть одно из самых глубоких и сильных проявлений человеческого духа».

Факт этот неоспоримо свидетельствует о необходимости видеть в государстве своего рода надстройку, или ограду этому глубочайшему чувству. Сама священная основа государственности прямо вытекает отсюда. Религиозная основа патриотизма была хорошо известна и древним классическим народам. Гражданский патриотизм для греков и римлян был делом искреннего поклонения родным богам и гениям рода. Клятва юноши при вступлении в сообщество полноценных граждан гласила: «Буду оборонять святилища и священные обряды и почитать святыни моей родины». В этом отношении ничего не изменилось и поныне. Только клятва святыням способна пробудить истинные гражданские и патриотические чувства в любом человеке. Клятва отвлеченным принципам демократии или коммунистическим идеалам всеобщего довольства никогда не способна привести духовный мир человека в гармонию с действительностью и с теми ложными идеалами, которым он собирается служить, по причине их внутренней «мещанской меркантильности» сколь героическими формулировками она бы не выражалась во вне. Демосфен говорил, что «быть гражданином равносильно соучастию в жертвоприношениях». Сегодня речь может идти о том, что истинный гражданин не возможен без личной искренней веры, которая всегда была главным условием допуска к общественным «жертвоприношениям» или богослужению. Но жертвоприношение, в котором участвует гражданин может пониматься и шире, как личная жертвенность, которая тоже проистекает из живейшего религиозного чувства, и тоже является мерилом гражданской зрелости. За долго до нашего времени Цицерон выразил вполне этот вечный «символ веры истинного патриота»: «Здесь моя вера, здесь мой род, здесь след моих отцов; я не могу выговорить, какой восторг охватывает мое сердце и мое чувство…». Как в древности, так и теперь религиозное единение и патриотическое чувство должны совпадать: единый народ творит единую духовную культуру, имеет единую веру и единую родину.

Это двуединое чувство национальной самоидентификации с древних времен нашло свое выражение у христианских народов в Царстве и Церкви.

И.А. Ильин, в этой связи, отмечал: «Различие между религиозной и патриотической общиной состоит в том, что в религии люди любят Бога и верят в Бога, а в патриотическом единении люди любят свой народ в его духовном своеобразии и верят в духовную силу и духовное творчество своего народа. Народ – не Бог, и возносить его на уровень Бога грешно. Но народ, создавший свою родину, есть носитель и служитель Божиего дела на земле, как бы сосуд и орган Божественного начала. Это относится не только к «моему» народу,…но и ко всем другим народам, создавших свою духовную культуру. Следовательно, это относится и к моему народу».

Институт монархии в христианском государстве, в котором персонифицировалась народная общность в лице конкретного Государя, являлся, в том числе, и гарантом того, что патриотизм и любовь к национальным началам не примет отвлеченный, нравственно безразличный, а затем и прямо языческий облик обожания нации, при таком ее понимании как абсолютной, вневременной ценности, оторванной от своего бытийного начала, лежащего в Боге. Царь - это не просто политический, но и, что важнее, сакральный центр народа.

Напомним, что в древности Цари не просто символизировали собой связь народа с высшими сферами. Но являлись главными гарантами благодеяний подаваемых свыше. Царь виделся как сосредоточения жизненной силы народа. Институт многоженства, в частности у славян (вспомним число жен и наложниц князя Владимира до крещения), был как раз выражением этой веры в царя как священной фигуры, воплощающей в себе коллективную творческую и репродуктивную силу народа. Не похоть, но священная обязанность, своеобразное языческое магическое действо актуализации сил плодородия и сил рода толкало священную особу царя в объятие столь большого количества женщин.

Как каждое духовное достижение народа есть некий единый центр, очаг, от которого исходит, не умаляясь в пространстве и времени, огонь духовного горения, питающий многих, так же и личность монарха есть центр, который транслирует вовне, но и собирает с периферии энергию народного патриотизма и любви, оставаясь очагом национального исторического бытия соборной народной личности.

Пламя этого очага, зажигая новые источники света, остается однородным в своей интенсивности. Эти световые импульсы придают внешним эмпирическим связям расы, пространства, истории истинное и глубокое духовное значение.

Так как национальная духовная культура есть некий, всенародно, в истории пропетый гимн Богу, симфония Творцу, то и в земной Родине мы вправе видеть нечто от духа Божия. Истинная Родина – это национально воспринятый дар Святаго Духа, свято чтимый, бережно хранимый «взращенный и в земные дела вработанный», по замечанию И.А. Ильина.

Эту святыню нельзя погасить, нельзя игнорировать, без ущерба своему духовному, да и физическому здоровью. Ей надо жить и творчески в себе блюсти, ограждая от попрания другими народами и чуждыми культурами.

Истинный патриотизм должен быть пронизан живительными токами этой святыни. Отсюда возникнет и глубокое понимание того индивидуального исторического лица, который представляет родной народ. И понимание это, в свою очередь приведет к правильному видению того исторического призвания, которое заключено в созидании народом своей, исконной творчески-неповторимой, самобытной культуры. Разговоры о том, что русский народ это особый вселенский народ, который призван ассимилировать в себе чужие культуры, растворить в себе иные народы, приведя их к новому синтезу, есть разговоры беспочвенные, опасно мечтательные. Потеряв свое духовное достояние, а вмести с ним и достоинство, мы не сможем ассимилировать высшие достижения иных народов, но будем, как мы делаем последние двести лет, собирать объедки культурных трапез всех наций, а, растворив в себе иные самобытные малые и средние народы, мы не создадим никакого вселенского суперэтноса, но станем лишь серой человеческой массой, лишенной любых индивидуальных черт и не способной ни на какую культурную деятельность, но лишь на слабое и болезненное подражание тем культурам и народам, которые нашли в себе силы сохранить самобытность и чистый этнический тип, т.е. свое истинное национальное лицо, сохранить свою историческую личность, которая есть единственное условие и надежная гарантия того, что и каждый член народного сообщества сможет сохранить свое личностное своеобразие, свою человеческую неповторимость.

Поглощение малых народов, нивелировка их культурной самобытности не принесет счастья ни великому народу ни растворившемся в нем потомкам малых народностей.

Народы с имперским импульсом способны реализовывать культурный творческий акт такой силы, что он захватывает и окружающие народы, создавая для них такую питательную среду, в которой и их творческий потенциал найдет возможность, видоизменяясь по необходимости, достичь своей полноты, оплодотворяясь творческой энергией государствообразующего этноса. В этой энергии, истекающей из творческой и национальной самобытности и чистоты, и может проявляться та вселенскость, которая столь дорога многим нашим национальным мыслителям.

Единение человека со своим народом в его историческом единстве не может происходить помимо указанных процессов, реализующихся в глубоко национальном творческом акте. Единение это, национальное и патриотическое, слагается в форму определенной правовой связи и принимает вид государственного единения этнического организма. Особенно это верно для нашей отечественной истории. Истинно русский патриотизм и национализм живут в наших душах в теснейшей связи с государственным правосознанием. Поэтому наш патриотизм всегда имел и иметь будет национально-государственный характер, но не клановый, языковый или чисто религиозный. И.А. Ильин писал: «Инстинкт, дух и чувство права, восполняя друг друга, создают в душе ту целостную, мужественную и нравственно-прекрасную энергию, которая необходима для героической обороны родины….Эта энергия есть проявление «естественного правосознания». Для такого правосознания… «право его народа не простирается до пределов его силы, но лишь до пределов его духовной необходимости. Каждый народ имеет неотъемлемое естественное право вести национально-духовную жизнь, которая бывает иногда возможна и вне самостоятельной суверенной государственности; и каждый народ, отстаивая свою духовно-культурную самобытность, прав».

Давно уже не секрет, что современный мир переживает кризис истинного правосознания. Мировая история уже переживала подлобные кризисные ситуации. Крушение древнего мира началось, когда началось разложение религиозности, которое захватило и семейную жизнь и правосознание. Правосознание, утратившее свой религиозный фундамент, оказалось бессильным сохранить монументальную государственность и культуру Рима.

На пике кризиса древней римской государственности миру была дарована Благая Весть Христа. Благодатное откровение и новый духовный опыт заложили основы новой культуры и нового мира. Христианство обращалось к самым глубинам человеческого духа. Христианство учило человека новому отношению между ним самим и Богом. Оно вело к живому единению с Божеством в беззаветной любви, соединенной с искренней любовью к ближнему своему. Частная и общественная жизнь христианина, по этой причине, не может быть слепой и бесцельной. Его жизненный путь ведет к Богу и обращен к нему, поставляя Его выше всего, подчиняя Ему всего себя в своих делах и мыслях. Его жизненный вектор исключительно религиозен. Это религиозное настроение вносило в общение людей в процесс их общественных отношений дух нового, христианского правосознания. Этот дух учил ставить духовное выше материального, подчинять все личное не общественному, но сверхличному, как источнику качества, достоинства и всяческого совершенства. Именно это правосознание заложило основу новой христианской культуры, носительнице высшего достоинства и истинного благородства в человеческом роде. Христианское правосознание давало людям определенное мерило совершенства. Оно указывало, чему должен служить правитель, какова высшая цель государственного единения людей, и тем самым, безошибочно определяло, кто призван стать во главе христианской державы. Так закладывался священный фундамент новой государственности, возвращавшей человека к первоначальном истокам духовной традиции. Христианская вера пропитывала общественный строй духом солидарности, духом органического единения, тем духом, который аккумулирует все духовные и физические силы этноса и лежит в основе «духовной гениальности народа», - по словам И.А. Ильина. Христианская вера осмыслила по-новому и облагородила само понятие права и государственности. Оно пробудило в людях самые благодатные силы любви и совести, которые облагораживали правосознание и давали ему непоколебимую опору. С утратой истинного христианского правосознания мы разучились различать добро и зло, кризис охватил все сферы бытия. Кризис системный с неумолимой логикой разрушения, где последней жертвой будет сама человеческая душа. Правосознание, утратив свои божественные истоки, стало беспочвенным, отвлеченным и мертвенным. Оно уже не может исполнять той роли, которую оно призвано играть в человеческом сообществе, объединенном в государственный организм. Утрата внутренней структуры этого организма, оживляемой истинным правосознанием граждан, неминуемо ведет не только к гибели конкретного государства, но и к гибели самой идеи государственности. Хаос наступает на космос бытия. Современная юриспруденция, опирающаяся на бездуховный формализм, стала источником разлагающих влияний правосознания. Именно здесь лежит корень общего кризиса современной формы государственности, которую невозможно преодолеть без возвращения к духовным корням человеческого общежития.

Сколь не кичилась бы современная демократия своей победой над коммунистической доктриной, она все равно, этой самой доктриной, изначально побеждена, и усвоила себе ее самые ключевые идеологические посылы.

Формула духовно выродившегося и нравственно разложившегося правосознания была сформулирована теоретически марксизмом и применена им в революционной практике. Марксизм учит: «Государство есть условное равных человеческих индивидуумов, которые суть есть не больше, чем материально детерминированные существа, подлежащие количественному измерению и счислению, которыми исчерпывается вся их суть. Государственная власть – это обычный хозяйственный механизм, который организует эту количественную массу». Совершенно в духе этой концепции думают и действуют все эшелоны власти в современной Российской Федерации. Современное состояние правосознания характеризуется следующими родовыми чертами, унаследованными от марксизма в исконной идеологической чистоте! В первую очередь отметим отрицание духа, духовной личности, веры, религиозной основы права как самостоятельной ценности. Затем: сведение всей человеческой жизни к материальным процессам. И, наконец – вера в механический закон управления человеческим коллективом. Болтая о правах личности, современное государство и правосознание личность в вопросе государственной политики и экономических преобразованиях не учитывают, ее просто нет как субъекта права. Если вы попытаетесь мне возразить и сошлетесь на конституцию, где по поводу личности написано немало слов, то я вам замечу, что нигде нет ни слова о том, что же современные власть предержащие понимают под этим словом. А они искренне полагают, что личность это всего лишь фетиш, впрочем, весьма необходимый в современной политической магии управления сознанием масс, и ничего больше!

Современное правосознание не заслуживает даже этого наименования. Оно отрицает право человека, в первую очередь как право проявления его духа, его духовной, религиозной свободы и утверждает доктринальный произвол во всех сферах современной общественной жизни.

Такая практика есть последняя степень разложения всего государственного организма. Коммунизм в этом вопросе достиг дна. Демократия достигает. Причем российская специфика состоит в том, что разложение демократического правосознания и его институтов происходит не менее быстрыми темпами, чем и коммунистической доктрины в прошлом. В определенном смысле современный либерализм еще менее жизнеспособен чем державшийся на крови и страхе большевизм.

Без последовательной христианизации всего государственного организма дно будет достигнуто очень быстро и падение об него будет очень болезненно.

Священные основы государства и личность.

Личность и государство – вот тема затрепанная донельзя современными СМИ и неожиданно выброшенная на свалку информационных обносков. Проблемы личности для государства отныне не существует, так как этой самой личности государство не видит вовсе. Слабосильный писк демократической общественности о том, что современная власть отказала даже им в наличие этой самой личности, всего лишь обида обманутого в своих надеждах «ментовского информатора», которого сослали на Колыму вместе со всеми, на кого он исправно стучал. Когда мы говорим о ссыльных, то речь идет о всем нашем народе, которому упорно оказывали в историческом личностном достоинстве упыри, пившие и пьющие его кровь с 1917 года, за счет которой они и ведут свою паразитическую жизнь, полную внутреннего достоинства вурдалака. Но, может они и правы в своем презрении. Разве не презрителен человек, обсиженный клопами, который многие десятилетия не ходит в баню и не желает принять очищение. Может быть, у людей пропала уверенность в том, что есть такая баня, которая будет смертельна для паразитов. Но «баня пакибытия» есть и пребудет до конца, и омывшийся в ней примет не только жизнь вечную, но и обретет утерянное предками духовное первородство и личностное достоинство.

Чем же является личность для традиционной христианской государственности? Какой ценностью обладает она?

Духовное понимание человека видит в нем, прежде всего, творческое существо, наделенное бессмертной душой, священный сосуд – вместилище Божественного духа. Жизнь человека сеть процесс таинственный и до глубины его не постижимый. Глубинный центр человеческого самостояния и самоутверждения, освящен свыше. Такой человек, в христианской антропологии есть естественный субъект права и правосознания. Он – живая основа семьи, общества, народа, государства, Церкви, наконец. Такой человек – истинный источник всякой культуры и духовной в первую очередь.

Государство есть по своей изначальной сути, организм духовной солидарности отдельно взятых людей. Невозможно себе представить государство, состоящее из одного класса, из одной группы людей. Государство это сложное целокупное множество. Экономическая и культурная жизнь государства складывается из множественности умений, хозяйственной специализации, самостоятельной творческой инициативы и культурных традиций. Государство не должно опускаться до частн6ого интереса отдельного индивидуума, но оно должно возводить отдельный духовно значимый и нравственно безупречный личный интерес гражданина на уровень общенародных политических и экономических задач. Такое государство исполняет свое христианское предназначение и становится социальным в истинном значении этого слова. Такое государство способно проводить в жизнь христианскую политику и становится орудием духовной солидарности и гражданского братства всего народа. Отметим, что сама идея братства не есть продукт французской революционной мысли 1789 года, но вошла в политический обиход в средневековье, когда совокупность христианских государств Европы, вопреки многочисленным политическим и военным столкновениям, мыслилось как единое братство христианских народов. Возвращаясь к отношению христианского государства к личному интересу отдельного гражданина. То необходимо отметить, что если какой-нибудь частный интерес духовно верен и справедлив, что он не есть просто частный интерес, но субъективное выражение объективной потребности христианского социума, то государство признает естественное право индивидуума на творческую инициативу и свободу действия. Единолично выражая в своей творческой активности публичный, общенациональный интерес, личность выражает и интерес самого государства. В этом основная сущность здорового правового отношения личности и государственного аппарата. В таком духовном поле взаимосвязи с государством, частная воля гражданина облагораживается, и он поднимается до уровня решения общегосударственных задач, постепенно освобождаясь от детерминизма личного своекорыстия и жадности. Государство обязано считаться с верными и справедливыми интересами частных лиц и групп социума, рассматривая эти интересы через призму целого народного организма, государственной целесообразности, общего интереса, справедливости, основанной на христианском понимании жизни, на естественном праве христианина и гражданина. В своем отношении к личности, государство должно исходить, что в первую очередь оно является выразителем общего всенародного интереса. Частный интерес гражданина принимается в расчет, поскольку он, в силу своей духовной зрелости, может быть принят и истолкован как интерес общенациональный. Можно себе представить, что такие идеальные взаимоотношения не могут быть правилом без исключений. Понятно, что многие наши частные интересы не могут прямо рассматриваться как общенародные. На то они и частные. Но эти противоречия снимаются, если мы осознаем, что, сохраняя духовное единство с народом и основами христианской государственности, наши частные интересы все больше и больше будут совпадать с интересами государства до абсолютного живого тождества. Не являясь паразитом, трудясь на благо страны, исполняя свои обязанности, человек становится истинным гражданином, чьи поступки и желания всегда будут духовно оправданными. Такой человек вряд ли будет способен выдвигать такие претензии, которые будут идти в разрез с общепринятыми нормами нравственности и благополучия. Только искаженная неверным духовно-нравственным актом психика человека, больного, по сути, может подвигнуть его вести нечестную жизнь, искажать сущность правосознания, подрывать духовные устои общества и требовать себе на этом поприще особых прав и привилегий.

И.А. Ильин указывал: «Государство, в его духовной сущности, есть не сто иное, как родина, оформленная и объединенная публичным правом, или иначе: множество людей, связанных общностью духовной судьбы и сжившихся в единство на почве духовной культуры и правосознания».

С древнейшей поры люди и народы объединяются в государства. Написаны тома исследовательской литературы, посвященной самой проблеме государства как такового. Но главный парадокс исторического опыта всего человечества состоит в том, что чем больше изучался данный предмет, тем более это самой человечество утрачивало ясные представления о нем. Особенно сегодня совершенно понятно, что власть предержащие элиты совершенно не понимают аксиомы, что право и государство возникают из внутреннего, духовного мира человека, создаются именно духом и ради духа народа через посредство правосознания. Экономика тут не при чем. Экономика, как сфера, наиболее погруженная в материю, имеет страшную тенденцию разрушать государственный организм, через искажение его души и через необоснованно повышенное внимание к себе со стороны общества.

Юридическая точка зрения на государство тоже не верна. Государство – это не просто система порядка. И внешние проявления политической жизни государственного организма совсем не составляют саму подлинно политическую жизнь. Государство творится внутри индивидуума, переживается им глубоко личностно, духовно и душевно. Эта внутренняя государственная жизнь отражается во внешних поступках людей, но совершается и зреет в их душах. Орудием истинной государственной жизни является укорененное в вере правосознание. Разложение государства начинается тогда, когда фактом является внутреннее разложение личности. Люди не склонны замечать в себе и других духовный упадок. Сознание цепляется за следствия и пытается воздействовать именно на них путем ложного и пустого реформаторства. Но духовный распад личности и народа на этом пути спасти нельзя, нельзя спасти и государство. Настоящая политическая жизнь государственного организма заключена в глубинах личностного национального по сути и форме правосознания, корнем своим имеющего живую веру. Народ и вождь объединяются друг с другом в таинственной глубине, где живет святая любовь к родным очагам и рационально непознаваемое в своей сути, государственно-политическое настроение. В вожде народ ищет воплощения идеала государства как духовного органа, ищет центр единения. В единстве вождя и народа созидается сложный духовный организм. Ему чужды механизмы управления, так как он на заре своего исторического становления государство есть действительно живое единство людей. Если в народе и в его вожде исчезает истинное государственно-политическое настроение, то государство вырождается в систему духовно ущербного насилия над массой механически привязанных друг к другу индивидуумов, в аппарат принуждения, в юридически условный компромисс между интересами всех и в прикровенную, но не затухающую и разрушительную гражданскую войну. Это ведет к неминуемому крушению уже не только органического, живого государства, но и его механического муляжа.

Еще раз подчеркнем, чем в большей мере государство есть организм живой и цветущий с живым и здоровым правосознанием людей, тем в большей степени оно имеет выраженные монархические черты выражения верховной власти во главе с Государем, воплощающем в себе живой нравственный центр народного целого. Чем более государственный организм отвердевает, мертвеет, становится механистическим аппаратом, тем все более и более само понятие верховной власти обретает размытые формы, дробится, утрачивает личностные характеристики и неминуемо отмирает вовсе. А вместе с ни отмирает и государство. Факт этот хорошо известен тем силам, которые крайне заинтересованы в том, чтобы государственность в России через период имитации государственности пришла в полный упадок. И силы эти не жалеют средств, чтобы продлить современную агонию псевдогосударственности под названием либеральная демократия.

Когда современные политологи противопоставляют патриотизм и национализм они не понимают, что национализм есть видоизменение патриотической любви к родине, и в нем самом содержится истинное государственное настроение души отдельного человека.

Такое настроение воспринимает родину в качестве не отвлеченного, но конкретного и живого правового единства и соучаствует в этом единстве своим личным правосознанием. Если личное правосознание будет сталкиваться в лице государства с искажением правового и нравственного единства, в народе возникает чувство утраты органически целого, утраты государственного чувства вообще. При здоровом правосознании личность добровольно самообязывает себя на служение общему делу, при утрате его, она вообще не желает знать о существовании общественного блага.

Интересно, что гражданская принадлежность человека к определенному государству очень редко зависит от его сознательного выбора. Родившись, он уже попадает в юридическое поле обязательных для всех законов о гражданстве. Но человек волен в своей дальнейшей жизни принять эту данность и сделать ее своим волевым выбором или отказаться от нее. Государство не призвано проповедовать людям постоянно нравственные принципы. В своем законодательстве оно исходит из того, что эти принципы безусловны для всех граждан и разделяются ими. Но горе тому государству, которое только подразумевает в своих гражданах нравственные достоинства. Если в обществе не будет силы, которая будет неустанно воспитывать в гражданах нравственное достоинство, то государственные инициативы перестанут находить в социальной среде всякое понимание и живое соучастие. Верно и обратное. Государство обязано иметь и декларировать единую и высшую цель своего существования. Оно призвано служить этой цели и постоянно находится на необходимой нравственной высоте. Чтобы соответствовать своему высокому предназначению. Аристотель говорил, что государство создается ради: «прекрасной жизни». Христианство уточняет: «Государство призвано служить делу Божиему на земле». Государство должно служить делу Божиему на земле не в церковных формах, не поглощая и не заменяя собой Церковь, но исполняя свое предназначение быть крепкой внешней оградой Церкви. Именно в таком государстве человек получает необходимые нравственные ориентиры для акта волевого принятия общественного правосознания и государственного патриотизма в качестве своего собственного свободного выбора. У такого государства, несомненно, будет совпадать политический акт и объективная безусловность государственной цели, как о том говорили мудрецы древности от Конфуция и Лао-цзы до Гераклита, Платона и Аристотеля. Политика будет являться орудием, средством воплощения, осуществления высшего задания государства, должна служить высшей безусловной ценности данной государственности. Сущность государства состоит в том, что оно имеет, а граждане это признают и принимают как нечто, глубоко личное, как свою реликвию, единую общую цель, единый интерес, который выше частных интересов и целей, потому что объективно имеет прямое соприкосновение с божественным замыслом о народе. И такое государство есть и пребудет духовной общиной.

Кризис современной государственности состоит в том, что люди, сограждане давно перестали быть солидарны меду собой в главных вопросах правосознания, в вопросах целей и задач государственного института как такового. Люди выступают конкурентами, но не сотрудниками. В государственной и политической жизни они частные лица, но не граждане. Их жизнь не выходит за рамки частных интересов, которые все более и более сужаются до размеров материального благополучия, понимаемого всеми по- разному, но эта разница есть лишь количественный показатель, не влияющий на качественную деградацию личности, которая потеряла способность мыслить государственно и патриотично. Люди склонны не к сотрудничеству. А к борьбе. Их внутренняя установка жизни далека от политической и государственной целесообразности. Политика есть солидарная деятельность социума вовне ради единой и общей цели. Этой внешней цели у народа и его отдельных представителей во власти сегодня нет. Тем не менее, власть продолжает пользоваться риторикой из времен государственного периода России, и политическим словарем того же периода, который не отражает вообще никакой реальности на современном политическом и социальном ландшафте страны. Дух народа, национальная культура, государственное устройство, властные институты, законодательство, правопорядок и суд, гражданское согласие и нравственное здоровье – все это суть предметы, которые в совокупности и дают понятие, что же есть для нас наша Родина. Эти понятия должны быть общими для всех граждан. Каждый из нас является сыном своей отчизны, субъектом права и гражданином лишь постольку. Поскольку вообще существует единство в восприятии людьми вышеперечисленных аспектов национальной жизни. Без этого никакая великодержавная риторика не спасет нас от государственной гибели и конечного нравственного разложения. Аристотель и Гегель были совершенно правы, когда говорили, что государство всегда предшествует гражданину. Государство есть необходимое условие существования гражданина. В случае распада государства граждан не останется, останется количественная качественно недифференцированная человеческая масса, в которой уже не будет места личности. Спасение государственности в России сопряжено и со спасением самого нравственно глубокого понятия личности и ее духовного достоинства. Каждый человек на этом пути обязан утвердить в своем личном правосознании не просто идею государства, но священную идею государственно оформленной родины отцов и дедов, родины даровавшей нам вечную жизнь в духе и вере. Это путь к обновлению и возрождению государства на твердом творческом фундаменте истинного христианского, личностного правосознания. Интерес своего государства необходимо принимать сердцем. Ибо такое государство воспринимает как свой собственный духовно-верный и справедливый интерес личности. Каждый такой интерес принципиально включен в систему общегосударственных интересов. Паразит и эгоист, не живущий интересами своей страны, не только духовно и нравственно выпадает из поля национальной государственности, он неминуемо выпадет и из юридического поля общего правосознания, и сам делает себя изгоем. Здоровый государственный организм совершенно не дает возможности плодиться и развиваться на своем теле паразитам. Увы, про современное положение вещей в России, такого не скажешь.

Верно понятая государственность никогда не предстанет всего лишь исторически отжившим аппаратом насилия и подавления одних человеческих групп другими. Верное понимание государственных задач невозможно вне христианского учения. Согласно ему, настоящее, здоровое государство есть, по словам И.А. Ильина «светлое и благое начало в истории человечества, и насаждение здорового государственного правосознания поможет вывести человечество на путь духовного обновления».

Только духовная солидарность граждан между собой и их духовное же единство с Верховной властью составляет реальную, а не утопическую основу любого истинного государственного строительства. Государство должно быть «живой системой братства» и прямо «соответсвовать духу Евангельского учения». Так учил Иван Александрович Ильин. Так мы должны понимать наши государственные задачи и сегодня, если не хотим стать свидетелями гибели всего того, что есть наш дом и Родина. Но разве можно себе представить воплощение такой государственности, с обозначенными обязательными условиями, вне монархической власти в качестве Верховной?

Наверное, нет смысла убеждать людей верующих в том, что Церковь есть особый институт, инаковый, по отношению к нашим земным учреждениям. Сейчас мы не будем говорить о том, что Церковь есть особый священный организм, возглавляемый самим Спасителем. Это не должно быть не предметом спора или разбора. Эта аксиома есть фундамент любого традиционного исследования общества и его институтов.

Для нас здесь важно вот что. Отношение Церкви и государства в России носят совершенно особый, если угодно, уникальный характер. Русь государством вошла в Церковь!

С древности, идеалом взаимоотношения государства и Церкви стал эдикт императора византийского Юстиниана Великого в шестом веке, провозглашавший симфонию властей, духовной и политической, выраженных соответственно Церковью и Царством, идеалом земного мироустройства культурного человеческого сообщества.

Народ русский вошел в церковную ограду всей своей государственностью, отнюдь не молодой к тому времени. Даже если считать началом таковой только приход Рюрика, что вовсе не корректно, то все равно, к моменту крещения государство династии Рюриковичей насчитывало 120 лет бытия! Даже для нашего времени, когда на глазах рождаются некие подобия государственных образований со своими смешными претензиями на самостийность, возраст государства Русского в момент крещения был весьма солидным. Важно еще вот что. Первыми в Церковь вошли наши государи, в лице Аскольда, Ольги и Владимира. Последний не просто привел за собой и весь народ. Он породил то неразрывное органическое единство Церкви и государства на Руси, которого не знала мировая история. Государство у нас стало не только внешней оградой Церкви, но полностью воцерковилось. Разве случайность, что представители династии Рюриковичей дали самое большое количество святых Вселенского Православия, принадлежащих одному роду, да еще и роду державному, а с Иоанна IV и царствующему в христианской ойкумене! Итак, народ русский воцерковился посредством государства. Вне государства, не только народ не может пребывать в Церкви, что показала наша история, но и сама Поместная Церковь в России рискует выродиться в секту или впасть в тягчайшие ереси! За примерами далеко ходить не надо. Никакая гражданская инициатива православных братств в Западной Руси, бывшей под властью Польши, не спасло население и священство от унии с Римом. Отчуждение от государства старообрядцев, потеря опоры в лице царской власти, поборников старого обряда, которые были, безусловно, правой стороной в споре с Патриархом Никоном и царем Алексеем Михайловичем, привело многие их согласия к довольно сомнительной духовности, если не прямо к ереси. Даже существование Русской Православной Зарубежной Церкви было обусловлено тем, что в лице ее первоиерархов и паствы, она сама себя видела, и была таковой в действительности, не только хранительницей догматов истинной веры, но и хранительницей заветов традиционной Российской государственности. Как только пал коммунизм и появилась надежда на истинное возрождение в России, а также с уходом последних живых свидетелей и носителей истинной русской государственности, Зарубежная Русская Церковь вступила в полосу кризиса.

Чтобы не говорили современные церковные либералы, но факт остается фактом. Вне традиционной государственности народ русский теряет и веру и Церковь. Этот факт был известен и патриарху Сергию Страгородскому. И знание это, не в последнюю очередь, повлияло на его выбор в пользу большевиков, которые на тот момент на канонической Русской Церковной территории, были единственными представителями хоть какой-то власти.

Не станем сейчас подробно говорить о том, что власть эта вдохновлялась стремлениями прямо противоположными задачам земной Церкви.

Иное дело, что отнюдь не любые государственные формы способствуют выживанию Поместной Церкви или сохранению ей догматической безупречности.

Церковно-историческое понятие истинной государственности в России большинством иерархов было утеряно задолго до революционных потрясений, что ярко показал Поместный собор 1917-18 годов. Органическое единство Церкви народа и Государства невозможно без самодержца на вершине властной пирамиды. В противном случае, органическая государственность деградирует до механического набора функций государственного аппарата, совершенно отчужденного от масс и чуждого всякой церковности.

Из этой триединой связки «государство-Церковь-народ» важна не только сопряженность Церкви и государства, но и теснейшая органическая связь Церкви и народа.

В синодальный период Русской Православной Церкви произошло несколько, прискорбных для здорового функционирования организма поместной Церкви, событий. Главное из них это то, что архиерейское служение превратилось из призвания в профессию. Священство стало закрытой кастой жрецов и больше не избиралось народом, а воспитывалось в специальных, контролируемых государством учреждениях. Произошел отрыв священства от паствы, отрыв его от народа, что было утратой древнего церковного благочестия. Вспомним, что в Православии, по усмотрению паствы избирались даже архиереи. Этому правилу неукоснительно следовали в Византии. Вероучительным фундаментом для таких действий были слова апостольские о том, что все христиане есть род избранный, царственное священство. Иными словами в истинно христианском сообществе уже не могло возникнуть узкой жреческой прослойки как в языческих сообществах, но обновленное «жреческое» служение усваивалось всеми христианами. Совокупность всех христиан была носителем церковного благочестия, хранительницей догматов. Контроль со стороны церковного народа препятствовал возможному уклонению от Истины кого-то из иерархов. Традиционно, церковный народ, а не епископы, является охранителем догматического церковного сознания. Не будем забывать, что в истории Церкви главными ересиархами выступали бывшие иереи, епископы, патриархи, Римский папа, наконец. Каноническое устроение Церкви и образует ее в мистическое тело Христово. Отход от канонов вылился не только в то, что появилась православная «новожреческая корпорация». Отход от канонического строения церковных отношений вылился в отторжение народа от иерархии. Ткань органического общества начала рваться. Отделение Церкви от государства стало логическим завершением этого процесса, процесса утраты традиционного органического единства и взаимной проницаемости государства, Церкви и народа.

Когда мы говорим о ценностях традиционной государственности, мы не должны забывать, что ценности эти, есть ценности, прежде всего духовного порядка. И истинным источником и хранителем этих ценностей является Церковь. Она освящает собой ткань государственности, Она сакрализует государственную действительность. Десакрализация бытия и жизни, есть не просто выход из силового поля традиции. Это есть, прежде всего, разрыв с Церковью как подательницы всяческих благ, в том числе и общенародных, разрыв с традиционным и единственно верным понятием государственности. Замена традиционных государственных институтов демократическими, есть демонтаж государства как такового, его первая стадия. Размываются все понятия и представления о государственности. Это есть серьезный и опасный шаг на пути полной утраты национального суверенитета, шаг к окончательному отчуждению народа от политической жизни и влияния на свою судьбу.

Говоря о Церкви как об институте, мы должны помнить, что так или иначе, у нее возникают проблемы сосуществования с государством. Когда церковь решают использовать в роли подпорки для существующего мирского порядка, пусть даже и порядка монархического строя, Евангельская высота ее проповеди становится мало-помалу излишней и даже мешающей. Религия постепенно перерождается в дисциплинарный и моралистический суррогат, отчего неизбежно падает нравственность и, в конечном счете, страдает и сам порядок. Совершенно неестественно, когда Церковь усваивает за собой право мирской власти и социального регулирования. Это вовлекает ее в бесплодную гонку за мнимым общественным совершенством. Это неминуемо оборачивается снижением идеала до юридической нормы и растратой духовности. Все это низвело Церковь в нашем, антитрадиционном обществе, до состояния общественной организации с «мистическим уклоном». Церковь должна изжить в себе эти недуги. Иной вопрос, насколько это вообще возможно вне рамок традиционной государственности, государственности, которое, как и Церковь несет нравственную ответственность за вверенных ему людей. Без всецелого общегосударственного и церковного нравственного влияния на народ, без его нравственного здоровья, нечего и думать о восстановлении канонического строя церковного управления. Но совершенно неверно думать, что, не обладая никаким нравственным авторитетом, а скорее наоборот, современное либеральное государство способно выполнить эту задачу. Его действия в нравственной сфере носят деструктивный характер, и не могут носить иной, по причине собственной природы и исключительно материалистических установок.

Мы наблюдаем сейчас, когда Церковь участвует во всевозможных форумах, принимает бесконечные декларации, собирает всевозможные соборы с представителями власти и делает совместные заявления, что не может не выглядеть в глазах народа как определенная санкция современной политической системы со стороны церковных иерархов, что рождает чудовищное восприятие церкви как суррогата идеологического органа правящей верхушки, своего рода замполита при нынешних реформаторах.

С другой стороны, невозможен и уход Церкви окончательно и бесповоротно из мира в духовные катакомбы. Паства церковная остается здесь, на ветру всех и всяческих политических, экономических и социальных перемен. Церковь может удалиться от мира только в том случаи, если в миру действует светская власть, выступающая не просто от лица Церкви, но и находящейся под чутким духовным водительством последний. А такое положение вещей подразумевает исключительно симфонию властного индивидуума, лично отвечающего в нравственном ключе, за вверенный ему народ перед Господом и его Церковью, и ее поместным главой в лице патриарха. Иными словами идеалом светской власти для Церкви, при которой она максимально может охранять свою Божественную природу от вторжения светскости и вместе с тем активным образом участвовать в общественной жизни – ест монархия. Выборная власть, тем более разделенная на множество ветвей никакой личной ответственностью не обладает, а значит, нравственно не нагружена, т.е. безнравственна по природе. С таким положением вещей Церковь мириться не может и не должна. И дело не спасут совместные декларации, с представителями власти, о чести и защите личности.

Государственный принцип, проведенный в жизнь последовательно и до конца, неминуемо приводит общество к необходимости монархического типа правления.

Необходимость монархического вектора в современном политическом движении правых сил.

С сожалением нужно признать, что современная Россия – политический идиот. Остатки традиционной духовности, культуры, церковные и исторические предания, национальный менталитет, наконец, все у нас насыщено символикой и понятиями монархического идеала. Традиционная монархическая государственность для России – это ДНК всей нашей национальной и культурной жизни. И все это подспудно сосуществует с чудовищной насильственной ломкой всего, что было священным для нашего народа тысячу лет.

Разложение наших традиционных ценностей не ведет к автоматической замене их на новые, в чем мы убедились в XX веке сполна. Заимствуя чужие образцы, даже не государственности, а всего лишь механизм устранения из политической жизни народов самого понятия государственности, посредством внедрения корпоративных институтов, раздирающих единый и живой организм общества на лоскутки омертвевших тканей, мы обрекаем себя на хроническую шизофрению нашей национально-политической жизни, в которой и прибываем. Мы будем без конца раздавать суверенитеты всем и всякому внутри РФ, а затем на развалинах пытаться воспроизвести вертикаль власти. Это уже не остановит сползание в системный хаос.

Создание в современной России крупных регионов, которые формально подчиняются представителям президента – есть свидетельство краха демократических иллюзий по поводу того, что столь обширная территория, которой до сих пор является Российская Федерация, может управляться на корпоративных принципах, т.е. с помощью обветшалых демократических институтов. Сама постановка подобного вопроса уже свидетельствует о потере правящей элитой полноты власти, которую уже не удастся собрать и сфокусировать в рамках институтов, созданных для распыления ее. Борясь с коррупцией, преступностью, сепаратизмом нынешние власти борются со следствиями, причиной которых являются они сами и тот строй, который они олицетворяют. Россия современная занимается непотребным делом, когда труп либеральной идеологии выдается собственным гражданам за цветущего юношу, подающего надежды. Россия современная - классический идиот, рожденный быть господином. Он находит странное удовольствие проводить жизнь на помойке, отживших свой век, фальшивых идеологем. России навязана извне совершенно ложная идентичность и идеология, базирующаяся на ложных ценностях.

Россия родилась империей и жизнь ее вне имперской традиции есть не жизнь, а агония. Такого разнообразия территорий, языков, традиций, укладов, религиозных верований, оставшихся даже после жесточайшей искоренения всяких традиционных институтов времен коммунистического периода, не отыскать даже в Индии. Для России, в силу специфики укорененного восприятия власти большинством населяющих ее народов, многие из которых до сих пор живут, и жить будут по родо-племенным и клановым «понятиям», где национальная самоидентификация русских тесно сопряжена с национальной государственностью и традиционной духовностью, где государство исстари воспринималась как разросшаяся до огромных размеров семья или община, крайне необходим персонифицированный политический центр власти. Не секрет, что даже с утратой исторической государственности, русские готовы видеть в любой власти персонифицированный властный и нравственно ответственный центр, даже если он таковым и не является. Пример Сталина весьма красноречив.

Чтобы людям не внушали со школьной скамьи, большинство абсолютно не понимают каким это образом, определенно единая по природе власть делится на равнозначные ветви. Для современного россиянина власть одна. Она сосредоточена в руках хорошего или плохого президента, пьющего или наоборот, дзюдоиста. Но она никак не может обретаться в Думах, комитетах, продажных судах. И в этой уверенности обыватель абсолютно прав. Источник власти надмирный, и он должен иметь на земле четкий, а не распыленный, фокус.

Безусловно, сегодня, перед любой серьезной истинно правой политической силой стоит насущная задача выработать новую опознавательную систему, новый понятийно-сигнальный язык, для того, чтобы оживить вечные и неизменные традиционные символы для народной массы. Необходим новый терминологический аппарат, для того, чтобы за изношенными лозунгами не скрывалась и не девальвировалась реальность понятий. Не секрет, что за словом демократия, при всей образованности и желании, человек уже не может видеть то, что это слово означало у древних греков, а именно народоправство. Но без народоправства, при условии правильно определенной сферы его применения и его кодифицированной компетенции, невозможно вернуть людям утраченное чувство живого соучастия в государственном бытии. Все слова о национальном суверенитете и национальных интересах будут пустыми фразами без восстановления суверенитета личности, в его неотъемлемом качестве органической государственной единицы.

Само понятие монархической власти нуждается в адекватном времени и месту выражения своей сути. Для огромного большинства граждан, монархия – это отживший, устаревший институт феодальной эпохи истории. Большинству внушена мысль, что все поиски новых государственных форм должны вестись в «трех соснах» разделенных властей, под «крышей» либеральной идеологии. И невдомек гражданам, что в этой упаковке им «торгуют» совершенно залежавшийся товар уже, даже, и не второй свежести.

Весь набор политического устроения жизни уже был испробован древними. Ничто не ново под луной. Мудрые греки попробовали, и поняли, что, вряд ли какая власть может соперничать с монархией по эффективности и нравственным достоинствам последней, даже если она сама не всегда на высоте монархического принципа, идеала. Вся критика монархии построена не концептуально, но лишь по принципу исключительного заострения внимания на, частного характера, историческом негативе. Критика ошибок конкретного монарха не может являться веским основанием для отвержения самого принципа, тем более что последний в истории имел разные формы воплощения у разных народов, и, несомненно, ощущал на себе влияние времени и места. Монархия имела разные формы и именно этому институту не откажешь в творческой гибкости. Например, традиционное самодержавие в Московской Руси сочеталась с самым свободным местным самоуправлением, каковое не снилось никаким современным, задавленным тоталитарной либеральной доктриной, сообществам. Раз монархия имела в истории разные формы выражения, мы можем подозревать в этом факте залог того, что эти формы вполне могут быть насущной потребностью ближайшего будущего для нашего общества, только если оно ощутит нормальное человеческое желание жить, а не умирать. Если мы живем в сообществе, построенному по примеру древних олигархических республик античных греков, существовавших в их многочисленных колониях, и легкомысленно считаем, что живем в суперсовременном обществе, то разве эта глупость есть причина для здоровой части нашего народа, впасть в полное уныние и не попытаться делом доказать соотечественникам, что монархия в России была совсем недавно по историческим меркам, и что она для нас институт не только не старый, но и не исчерпавший своих творческих возможностей. Вспомним забавное соревнование Советской власти, когда она не только догоняла Америку, но и старалась достичь показателей по производству основных товаров народного потребления России образца 1913 года. Этот последний мирный год Российской традиционной государственности так и остался неприступной экономической вершиной для Советов. А их успехи послевоенного периода это вообще сказочные показатели роста для сегодняшнего, не смешно ли, тотально ориентированного на экономику, либерального режима. Возрождение монархии в России это не шаг назад, в 1917 год, это шаг вперед именно с того места, с которого мы просто сбились с прямой исторической дороги. Если уж быть до конца последовательными, то мы должны сказать, что уклонение с начертанного нам Божественной рукой национального пути свершилось не в одночасье 2 марта 1917 года. Утрата Русским государством традиционных национальных основ началась в злополучном, по-видимому, 1667 году, когда были подвергнуты анафеме не просто старые церковные обряды, но и фактически 600 лет русской святости и русской государственности, бывшей внешней крепостной стеной для этой святости. Народ был лишен ощущения своей избранности как хранителя истинной веры, последнего хранителя ее на земле. Перефразируя слова Ф.М. Достоевского, подчеркнем, что как только народ теряет уверенность, что только в нем одном заключена вся полнота человеческой правды, он теряет способность к государственному имперскому строительству. Для России ситуация сложилась еще более трагично. Утрата ощущения, что власть в России есть носитель этой единой и Святой Истины свершилось тогда, когда на плечи русского народа уже легла имперская ноша. В 1721 году, с объявлением Петром в России империи для народа, не сразу, но скоро, стало ясно, что власть видит себя от ныне только как светский авторитарный институт по западному образцу. Быть империей и официально слыть империей в рамках европейской политической системы XVIII столетия оказалось не одно и тоже. Власть сама отказывалась от ноши священноначалия Царского служения. В 1763 году с законом о вольности дворянства, главный служилый тягловый класс освобождается от государственной ноши и сознательно начинает отчуждаться от государства и государственных задач. Произошедшее закрепощение крестьян в форме личного подчинения барину по западным образцам, оторвало массы народные от государства и прикрепило их к тому классу, который более не видел в государстве особой для себя ценности. Все это усугублялось отступлением высшего слоя от православия и монархов от национальных форм самодержавной власти, которая всегда имела опору в служилой национальной элите, опору в земском строе землепашцев и промышленников, опору в нравственном авторитете Церкви, наконец. С утратой элитой национально-культурной самоидентификации, с отчуждением государствообразующего народа, в его подавляющей массе, от Трона и, соответственно, от государства, между тремя составными частями традиционного государственного организма в России, Трона, дворянства и крестьянской массы стали образовываться буферные зоны, которые заполнил чужеродный элемент. Между Троном и национальным дворянством образовалась немецкая прослойка, между дворянами и массой народа выросло чудище безродной интеллигенции, как раковая опухоль для некогда могучего организма. Государство было обречено. Ужас весь в том, что 1917 год мог начаться не только в 1905 году, но и в 1881, когда был убит император Александр II.

Теперь совершенно ясно, что вне государства, помимо него, у нас не может существовать ни культура, ни народ, ни семья. Этнос, как биологическая единица, перестает существовать. Если для немцев тело народа это его раса, и придумали это не нацисты, достаточно почитать немецких профессоров XIX века, то для русского народа, в его биологическом единстве, основной связующий элемент ее – государство! День сегодняшний тому красноречивое подтверждение. И теперь на повестке дня стоит жизненно важный вопрос: быть или не быть нам как народу в текущем столетии.

Жизнь вообще и политическая жизнь в частности, есть процесс обновления вечных истин на каждом новом витке истории. Традиционная государственность не боится новизны. Новизны боится государственность, утратившая традиционный вектор развития. Именно в этот момент и появляется консервативное движение, которое есть своего рода политическая анестезия для умирающего государственного тела. Консерватизм это не доктор – это патологоанатом. Консерватизм цепляется за старое именно потому, что он не уверен в абсолютности и универсальности своих ценностных установок, которые, по его мнению, не выдержат напора новизны. Традиционная государственность и консерватизм – антиподы. Именно по этой причине в России перед 1917 годом и не было консервативной политической силы, так как главный, знаковый институт традиционной государственности – монархия сохранялась до конца исторической России, и вдруг, рухнула в одночасье, не дав времени сформироваться консервативному лагерю для защиты тех институтов, в которых консерваторы привычно видят свое, именно свое, а не общенародное, благо.

Только единение масс с социальными институтами власти создает «скелет государства», который облекается затем плотью и кровью народного организма. Нелишне спросить современного россиянина, в каком все-таки обществе ему хотелось бы жить и растить своих детей. Кем он мыслит себя в этом обществе. Хочет ли он быть просто бездушной функцией в механистической корпоративной машине, покрытой саваном либеральной утопии, где он под крики о свободе, будет неумолимо лишаться всех прав и возможностей воспользоваться провозглашаемыми свободами, и превратиться, очень скоро, в бессловесного раба, или он желает быть полноправным членом живого организма, действительно личностью, а не личиной. При втором выборе он обязан согласиться, что такое достойное место человек может занять только в традиционном органическом государстве, где монархический принцип красноречиво свидетельствует о том, что народное сообщество есть семья, разросшаяся до размеров государства, в котором все граждане, как члены этой семьи, имеют безусловную ценность для самого государства и для главы семьи, олицетворяемой самим монархом!

При этом, не лишним, опять же, будет напомнить всем, что только в истинно монархическом государстве человек сможет, наконец, вернуть себе политические свободы и иметь политические инструменты их реализации. По мыслям Льва Тихомирова, суть политических свобод состоит в том, что народ, как субъект исторического процесса и государственного бытия, дает направление действию государственной системе властвования. Здесь не следует усматривать противоречия христианского идеала неограниченной монархической власти и народного произволения. Форма построения верховной власти во многом обусловлена нравственным настроением народа, его идеалами, его системой ценности, складывающейся под воздействием господствующей религии. Если в народе существует стремление привести верховную власть в соответствии с духовными ценностями социума, с его этическими представлениями, то единственно возможным воплощением такой верховной власти на земле, является монархическая власть, руководствующаяся исключительно волей Божией, а не волей, арифметически подсчитанного большинства. Только монархическая верховная власть включает в само свое существо неотъемлемые, ясные представления об обязательных этических нормах права. В реальности, у власти выборной, таких этических норм не существует, так как власть эта имеет своим источником такое начало, которое изначально лишено нравственного и этического измерения. Суть самодержавного правления заключается не в единоличном регулировании общественной и политической жизни общества, но деятельность государя как нравственного центра народа.

Идеал монархического государства всегда мыслился в том, что, искореняя в себе все слишком ветхое, под чутким водительством Церкви, кристаллизуя свои представления о природе власти, самодержец способствует пробуждению в народе лучших качеств. Рост общественного сознания предает ему силы. Воля монарха становится своего рода ретортой, в которой концентрируется духовный заряд, который, в свою очередь, животворит народные силы и энергию.

Субъектом истории является народ. Народ - это не только сейчас живущие люди определенного государственного образования, или заселяющие единую территорию, говорящие не одном языке, но совокупность поколений ушедших, живущих и грядущих. На политической арене народ может и должен выступать как единое целое. Но кто может обеспечить такое целостное представительство народа на таком поприще? Только наследственная власть, которая сама по себе и связывает воедино все поколения, то есть связует народ, определяет его национальную идентичность во времени. Никакие партии и сословия, выдвигающие своих кандидатов на пост выборных президентов, не в состоянии понести такое бремя, да и не ставят перед собой такую цель - представлять народ и действовать в соответствии с его благом на историческом и политическом поле жизни. Они могут и представляют лишь частные и корпоративные интересы, что само по себе уже противоречит идее государства. Полноценным и полноправным представителем народа может быть только наследственная династия. Все мы признаем, особенно сейчас, после 15 лет реформ демонтирующих государственные институты, ценность государства как такового. Все мы, безусловно, признаем, что в основе обновления национальной жизни должен лежать нравственный принцип организации человеческого общежития. Так давай те же приводить наши желания в действие, чтобы эти идеалы стали отражать реальность. Давайте быть последовательными и скажем себе откровенно, что эти благие пожелания не могут найти отражения в нашей жизни на пути компромиссов. Только честный путь восстановления традиционной русской государственности принесет желаемый результат. Только через волевое воскрешение традиционных институтов нас ждет удача в решении самых насущных социальных, экономических и политических проблем. Не будем забывать, что сам принцип, положенный во главу угла нашей государственности был органическим и таковым он и должен быть впредь. Его главные формообразующие элементы – наследственная авторитарная власть и национальная основа политического бытия. Под органическим принципом следует понимать принципиальное и естественное неравенство граждан и разделение между ними государственных задач и мер ответственности. Семья, народ – главные органические живые силы государства. Без восстановления традиционных семейных отношений и закрепления этих отношений на законодательном уровне государство в России не состоится. Без восстановления полноценной, в высшем смысле культурной, национальной жизни державообразующего русского народа, который один только на евразийском пространстве был и остается носителем государственного идеала, остатки государственного строя в России умрут. Русское традиционное государство это не внешнее зло по отношению к индивидууму, не внешний механизм, не бездушный чиновно-бюрократический аппарат власти, а всеобъемлющая форма национального бытия, в рамках которой, душа и дух народа находят себе наиполнейшее выражение и возможность развития в соответствии со своей глубинной сущностью. Но государство для нас не автономное образование, не самоцель, а средство достижения определенных национальных целей. Государство – это сосуд народного духа, и форма этого сосуда должна соответствовать исторической духовной природе русского традиционного человека, рожденного в духе верой православной. Государство имеет ту ценность для нас, что в границах его народ воплощает свои идеальные понятия о счастливой и справедливой жизни, творит высокую культуру, несет свою историческую ношу и исполняет свое мировое предназначение. Народ единственно возможный суверенный носитель государства. Народ как живой организм не может управляться механистически, на чем базируется современная форма либерально-демократических парламентского строя. Народ – живая личность и желает видеть своим предводителем на путях истории тоже живую и нравственно ответственную личность, в которой и фокусируется для народа само понятие правды, власти и государства, государства, которое всегда должно быть сильным вовне и справедливым внутри, где все вопросы национального бытии должны решаться по совести.

Задача творческого государственного устройства современной России состоит в том, чтобы в современных условиях создать такую державную форму, при которой дух братской корпоративности снизу насытит форму попечительного учреждения, при обеспеченном и непрерывном отборе во властные органы качественных людей. Государственный строй грядущей России должен быть по форме и содержанию авторитарным, но по духу корпоративным. Единая центральная власть должна выделить сферы корпоративной самостоятельности для свободного и творческого соучастия личности в жизни единого национального организма. Истинная всенародная форма государственности не мыслима без единого государственного организма, чьим последовательным выражением может быть только монархическая форма правления. Государство должно стать обществом, а общество государством. Только таким образом мы можем сохранить в меняющемся мире национальную идентичность и конкурентоспособность. Государство конституирует общность, включая ее в свою живую ткань. Поэтому все разговоры о взаимодействии или противостоянии общества и государства есть только свидетельство того, что государства у нас нет, а под обществом выступает некая корпорация типа ЗАО, с одной только ей ведомыми конечными целями интересами. А под маркой государства у нас выступает кооператив несколько иного типа. Это почти семейное предприятие, сейчас приобретающее некие клановые формы. Предприятие это, кроме банального обогащения путем грабительства общенациональных ресурсов, занято еще и проблемами пролонгированной самолегитимизации как российской власти. Зуд реформаторства это есть лишь следствие того, что свою легитимность этот клановый проект видит в том, что он обладает монополией на звание «агента по модернизации» в отсталой России. Такие действия власти нанесли ущерб, доверяю общества к любой новизне. Если России повезет, и она встанет на путь возрождения традиционной государственности, то власть будет вынуждена, и это очень неплохо, все свои действия легитимизировать тем, что она для решения насущных проблем пользуется исторически проверенными рецептами. Через восстановления старинных институтов, обычаев. Связь с историческим прошлым и традиционная преемственность будут факторами легитимизирующими власть в лице общественности.

Однако совершенно бессмысленно сейчас ждать, что какие то институты возродятся сами собой, или по инициативе снизу. Ничего подобного не произойдет. Для восстановления в России истинной государственности необходима воля верховной власти. Так же как в древности государь формировал государство, а поместный дворянин формировал земскую общину, также и теперь вся инициатива может исходить только сверху и только от персонифицированной верховной власти. Ведь это фактически забытая реальность, что община на Руси не формировалась сама собой и территориальная община родо-племенного строя и земская община государственного периода Руси не одно и тоже. Получая земельный надел на условиях военной и государственной службы, дворянин не общался на кругу со всем населением округа как у нас принято изображать в литературе. Он избирал из среды поселян наиболее авторитетного человека, который и обеспечивал дворянина всем необходимым для кормления и гарантировал ему порядок на территории. Все внутренние связи и расклад тягловый совершал уже староста. Так и строилась земская Русь. Так она может быть возрождена на новых и, одновременно, исконных началах.

Возвращаясь к насущным проблемам сегодняшнего дня и учитывая безусловную ценность для нашего народа именно государственных, а никак не общественно-корпоративных институтов, мы можем утверждать, что уже одно это делает монархический принцип для России не только желательным, как дань традиции, но и обязательным, если мы хотим выжить национально как суверенный субъект истории.

Приведем в качестве весомого аргумента бессмертные мысли Л.А. Тихомирова: «Выбор принципа верховной власти зависит от религиозного, нравственно-психологического состояния нации, от тех идеалов, которые сформировали мировоззрение нации. В выборе нацией того или иного принципа власти проявляется не что иное, как степень напряженности и ясности идеальных стремлений нации. В различных формах верховной власти выражается то, какого рода силе нация, по нравственному состоянию своему, наиболее доверяет, …силе ли количественной, на которой строится демократия, разумности ли силы аристократии или силе нравственной, олицетворением которой является монархия…Если в нации жив и силен некоторый всеобъемлющий идеал нравственности, всех во всем приводящий к готовности добровольного себе подчинения, то появляется монархия, ибо при этом для верховного господства нравственного идеала не требуется действие силы физической (демократической), не требуется искание и истолкование этого идеала (аристократия), а нужно только наилучшее постоянное выражение его, к чему способнее всего отдельная личность, как существо нравственно разумное, и эта личность должна лишь быть поставлена в полную независимость от разных влияний, способных нарушить равновесие ее суждений с чисто идеальной точки зрения». Высокое понимание нравственных основ государственности демократия поставила под сомнение. При демократии нет и доверия к личности, ее стараются заместить бездушной голосующей массой. Наверное, никто не сможет оспорить тот факт, что нравственное состояние общества находится в России на страшно н6изком уровне. Наверное, нельзя уже и утверждать, вслед за Тихомировым, что народ сам избирает себе образ правления в зависимости от своего нравственного состояния. Нравственное состояния нашего социума таково, что он, будучи отстраненным от всякого выбора, даже не может себе дать в этом отчет. Но нельзя же не надеяться, что в лучшей, хоть и малой своей части народ сохраняет высокий нравственный идеал, хотя бы уже в силу того, что хранительницей его у нас в основном являлась и является Церковь, которая пережила крушение государства, но не стала антигосударственной сектой. Нравственные сокровища, сохраненные для нас Церковью – это единственный залог возрождения.

Наше больное общество нуждается, прежде всего, и только не в реформах, а в нравственном выздоровлении. Но возрождение общества возможно только в том случае, если нравственный идеал его будет максимально высок. Время возможных компромиссов и полумер прошло, гомеопатия не поможет. Пациенту нужна серьезная операция. А высокие нравственные задачи неминуемо ставят на повестку дня вопрос о возрождении истинной государственности, истинных институтов власти, восстановление всей исконной структуры органического бытия народа, чьим единственным земным воплощением была, есть и будет самодержавная власть. Этим определяется необходимость смелого и открытого постулирования необходимости монархического вектора в современном политическом силовом поле. Мы генетически закодированы всей нашей исторической жизнью на монархию, наша национальность до мозга костей пропитана идеалом истинной державности. Только на этих путях лежит возвращение нашего народа в лоно государственного организма, преодоление его долгой отчужденности от государства, налаживание живых органических связей в национальном организме, а значит и продолжение его исторической жизни, что сейчас стоит под большим вопросом!

На страницах Верности печатались статьи с объяснением происходивших военных действий на Балканском полуострове. Олег Витальевич Валецкий известный на Родине и в Западных странах специалист в области технического вооружения армии, подготовки военных сил, разведки, партизанских организаций в подпольной борьбе и т.д. Его статьи печатались во многих странах мира.

Поздравляем военного историка с выходом новой книги, желая ему в будущем успехов в научных трудах.

Помещая только одну из статей новой книги, касающуюся Осетии, где в настоящее время происходили вооруженные столкновения, мы надеемся, что заинтересуем наших читателей с историей Кавказских государств.

В северной части Кавказа, в далеком прошлом, жили сарматы, делившиеся на несколько племен. Одно из них – самое многочисленное и сильное были аланы. Осетины являются потомками аланов, отличаясь от другого населения Кавказа в языке и культуре.

Транс Кавказ в течение многих столетий подвергался нападениям извне. Уже в 1395 г. Тамерлан вынудил оставшееся в живых население спасаться в горах.

Под напором тюркских народов, население Транс Кавказа было почти беззащитным и поэтому в 1586 г. грузинский царь попросил русского царя принять его и страну в вассальное положение. Вся Грузия стала частью Российской Империи в 1801 г. В 1803-10 России пришлось защищать Грузию от персов и турок. Война длилась вплоть до 1813 г. окончившись под командованием Кутузова разгромом мусульманских полчищ, освобождением Бесарабии и предоставлением особых прав в Молдавии и Валахии.

С 1826 до 1828 гг. России опять пришлось воевать в защите Грузии от персидских полчищ, когда И. Пашкевич победив врага, освободил часть православной Армении. Но опять вскоре начались военные действия, кончившись миром в 1829 г. в Адрианополе.

После Гражданской войны, Южная Осетия в 1918 г. не пожелала быть частью Грузинской республики, и, защищая свою независимость, в 1922 г. стала автономной областью.

В 1990 г. Грузия объявила автономию Южной Осетии недействительной и в 1991 г. после развала СССР в конфликте между грузинами и осетинами, погибло около 1000 человек. Правительство РФ примирило враждовавшие стороны. В 2006 г. почти все население Осетии проголосовало за независимость.
Теперь, в 2008 г. грузинские военные силы, не признавая за осетинами право на независимость, перешли границу, принуждая население признать себя грузинами.

К сожалению, необходимо добавить, что в Грузии правительство проявило бессилие или нежелание остановить передвижение из мусульманских стран вооружения и пополнения в ряды чеченских террористов.

Будущее покажет, добьются ли осетины права быть свободным народом?

Данный вооруженный конфликт является результатом национальной нетерпимости между грузинами и осетинами. Оба народа являются православными, хотя стоит заметить, что у грузин церковь нередко склоняется ко ксенофобии, а осетины сохранили много языческих обычаев и христианство часто у них более чем поверхностно.

В Южной Осетии проживает этническая группа кударцев, а в Северной Осетии этническая группа иронцев, причем последние в значительной мере руссифицированны. Главный источник национализма в осетинской среде кударцы, с тем, что достаточно важную роль в политической и хозяйственной жизни Северной Осетии имеет небольшая этническая группа дигорцев живущая на границе с Балкарией, и так как большая часть дигорцев исламского вероисповедания, то из их среды нередко выходят инициативы за более тесное сотрудничество с остальными народами Северного Кавказа в противовес России, что находит поддержку у части осетин.

Корни современного конфликта уходят в эпоху царской России, в которой грузинские власти и церковь вели ассимиляторскую политику по отношению к осетинам в то время населявших помимо современной Южной Осетии и соседние территории Гори и Казбеги. В ходе гражданской войны в Южной Осетии вспыхнуло восстание, поддержанное Советской Россией против меньшевистского правительства Грузии, несмотря на которое советское правительство все же включило Южную Осетию в состав созданной советской Грузии. В советские времена осетины отличались приверженностью к СССР, что с началом процессов распада СССР вызвало конфликт правительства Гамсахурдиа с оставшимися приверженными России местными осетинскими властями.

Осенью 1991 года правительство Гамсахурдиа организовала ввод на территорию Южной Осетии в районе Цхинвали (по-осетински Цхинвал) отрядов вооруженных боевиков из состава группировок "Мхедриони" Джабы Иоселиани и "Национальной гвардии" Тенгиза Китовани (оба происхождением сваны), а так же сил МВД Грузии, значительную часть которых составляли переодетые в форму милиции, амнистированные Гамсахурдией лица, осужденные за уголовные преступления.

Несмотря на наступившее безвластие и собственную малочисленность(80 000).местные осетины смогли самоорганизоваться и, атаковав противника в самом Цхинвале в уличных боях нанести поражение противнику.

В результате осетины сформировали новое правительство, провозгласившее независимость Южной Осетии и потребовавшее воссоединение с Россией. После этого война перешла в позиционный характер, в связи с тем, что грузинам удалось удержать свои села в центре Южной Осетии (район села Тамарашени) а так же в районе Цхинвала (прежде всего, село Эредви граничащее с территорией собственно Грузии) В результате Цхинвал оказался в окружении и связь с поселком Джавой от которого идет дорога на Владикавказ оказалась возможной только через объездную дорогу по западному склону впадины, в которой грузинские силы перекрывали движение по трассе Владикавказ-Джава-Цхинвал-Гори. В 1992 году грузинская группа на этой дороге расстреляла несколько десятков пассажиров осетинского автобуса, в том числе женщин и детей.

В то же время снабжение грузинские сил боеприпасами и продовольствием, как и пополнение, их личным составом осуществлялось из села Эредви по восточному склону. Данная дорога являлась грунтовкой и была весьма уязвима проходя недалеко от осетинского села Приси прикрывающем Цхинвал с востока. В силу этого главный удар грузины осуществляли с направления Гори с опорой на село Эредви. Бои велись на окраине Цхинвала с направления села Эредви, а также с направления села Приси, которое хоть и осталось од контролем осетин, но находилось в полуокружения, благодаря чему грузинские войска обошли его с левого фланга и вышли на горный склон над Цхинвалом в районе стадиона.

Всю эту войну грузины полагались в основном на свое огневое превосходство, нанося удары артиллерией минометы, и в пехотные атаки шли редко при поддержке бронетехники, а также нанимавшихся тогда демобилизовавшихся военнослужащих российских внутренних войск (несколько из них погибло в ходе грузинского наступления мая 1992 года).

Осетины действовали разрозненными боевыми отрядами лишь формально подчинявшимися штабу Республиканской гвардии Южной Осетии, а также отрядами мобилизованного ополчения. При МВД Южной Осетии был создан ОМОН под командованием Вадима Газаева ставший со временем главной опорой власти сыгравший важную роль в отражении грузинского наступления на Цхинвал в мае 1992 года.

В отношении российских войск грузинские силы были настроены враждебно и вели планомерную политику по их вытеснению, не останавливаясь перед прямыми вооруженными нападениями, как в самой Южной Осетии, так и в соседних ей регионах, что усугубилось с началом войны в Абхазии. В результате были убиты десятки военнослужащих, а в стране была развернута антироссийская компания, сопровождавшаяся преследованиями русского населения в Грузии.

Осетинские силы были настроены пророссийски, однако в силу внутренней анархии в их среде расцвел бандитизм, что привело к частым столкновения как одной группировки с другой, так и с российскими войсками (в ходе нападения на жилой городок вертолетного полка).

В то же время в следствии непоследовательной политики тогдашнего российского правительства, грузинские силы получали содействие в определенных структурах власти России, в результате чего введенный в район Цхинвала "Ленинградский" полк внутренних войск был выведен без всякого предупреждения осетинской стороны перед грузинским штурмом в мае 1992,что нанесло сильный удар престижу России.

После июня 1992 активные боевые операции остановились и в настоящее время на территории Южной Осетии действует группировка миротворческих войск России.

Правительство Южной Осетии, из-за отсутствия должных сил, до настоящего времени было не в состоянии установить надлежащий контроль над осетинской средой, что привело к валу вооруженных столкновений в осетинской среде, в которых погибли десятки людей. В ходе этих столкновений погибло много командиров периода войны, в том числе командир ОМОНа Вадим Газзаев, расстрелянный в машине вместе с тремя своими бойцами.

В замкнутой среде небольшого города это вызвало рост взаимной нетерпимости, что усугубилось действиями грузинских спецслужб подкупавших некоторых осетинских командиров и политиков.

Ленинигорский район лишь формально входил в состав Южной Осетии, а фактически находился под контролем грузин.

Грузинское руководство рассматривало районы компактного поселения грузин (прежде всего районы сел Тамарашени и Эредви) как плацдарм для будущего наступления на Цхинвал, с чьим падением Республика Южная Осетия прекратит свое существование.

Всилу этого в этих районах концентрируется значительный контингент грузинских войск.

В случае своего наступления на Цхинвал грузинское командование, вероятно, применит тактику массированных артиллерийско-минометных ударов, пользуясь своим превосходством в артиллерии, а возможно и применение авиации. После этих ударов в наступление будут посланы, оснащенные бронетехникой силы созданной грузинской армии.

Подобная тактика использовалась грузинами в ходе прошедших войн в Абхазии и в Южной Осетии и нет оснований полагать, что она переменится.

Очевидно, что в результате иностранной военной помощи Грузия располагает достаточно сильной артиллерией, против которой осетинам противопоставить нечего, как впрочем, и против грузинской авиации.

Вероятно, на основе опыта 1992 и 2004 годов грузинское командование постарается осуществить захват района села Приси, обеспечив надежность своих коммуникаций с районом села Тамарашени и тем самым возьмет Цхинвал в почти полное окружение, когда грузинские войска, как и в 1992 году будут из стрелкового оружия со склонов гор обстреливать практически весь город стрелковым оружием. Осетинская объездная грунтовая дорога из Цхинвала в Джаву может быть противников перерезана, так как она не находиться под защитой.

Вместе с тем возможен и худший сценарий-грузинское наступление на поселок Джаву и тем самым блокада Рохского туннеля. Тем самым не только осетинские силы, но и российские миротворческие войска окажутся в полном окружении в районе Цхинвала.

В результате грузинская сторона может потребовать вывода миротворческих войск России, что означает не только ликвидацию Республики Южной Осетии, но и дестабилизации Северной Осетии, в которой проживает большое число осетин-кударцев.

Российские миротворческие войска всилу своего статуса не имеют права проводить наступательных операций, и в силу этого грузинская артиллерия может наносить по ним артиллерийские удары под предлогом боевых действий. Цхинвал небольшой город и с началом боевых действий будет подвергаться огневым ударам по всей площади. Так как он находиться в долине то выход из него будет затруднен или невозможен.

Kнига Олега Валецкого: Новая стратегия США и НАТО в войнах в Югославии, в Ираке и в Афганистане и ее влияние на развитие зарубежных систем вооружения и боеприпасов.

В издательстве Арктика 4Д, вышла новая книга Олега Валецкого "Новая стратегия США и НАТО в войнах в Югославии,в Ираке и в Афганистане и ее влияние на развитие зарубежных систем вооружения и боеприпасов".

Часть 1.Развитие новых типов управляемого и кассетного оружия и их влияние на стратегию, и тактику иностранных армий

Глава 1. Опыт «воздушной» войны НАТО 1999 года против Югославии, и ее влияние на дальнейшее развитие американской военной доктрины. Управляемое авиационное оружие США и НАТО.

Глава 2. Развитие артиллерии и артиллерийских боеприпасов. Системы кассетных и самоприцеливающихся боеприпасов,применяемых артиллерией и авиацией

Глава 3 Основные средства ПВО в мире. Развитие и применение средств электронной разведки и РЭБ в вооруженных конфликтах.

Создание ПРО и средств космической разведки. Стратегические бомбардировщики.

Глава 4 Взгляды на организацию и тактику действий сухопутных войск при ударах противника с воздуха. Применение минно-взрывных средств и противодействие им. Примеры наземных операций в Югославии и Ираке. Создание пехотных частей и подразделений и перспективы их вооружения противотанковым и минометным вооружением.

Глава 5. Развития бронетехники и современных противотанковых средств в мире. Вопросы бронезащиты. Тактика бронетанковых войск и создание легкомеханизированных подразделений.

Глава 6. Новая американская военная доктрина, примененная в Югославии и Ираке и возможности боевой техники и систем вооружения

Глава 7. Гонка вооружений в мире и рост мощи армий Третьего мира. Проблемы распространение оружия массового поражения, ядерных и ракетных технологий и вопросы ПРО.

Часть 2. Частные военные компании - ЧВК, их создание и развитие. Опыт работы в Ираке и других регионах мира. Влияние боевых действий в Ираке на их деятельность. Положение с ЧВК в Сербии и России.

Часть 3. Операции ООН и НАТО в Боснии и Герцеговине в 1992-1995 гг. История военного и дипломатического давления на сербов. Авиационные удары НАТО и миротворческие операции. Западная военная доктрина середины 90-х годов.

Глава 1. Международное вмешательство в войну в Югославии - от торговли оружием до авиационных ударов.Сербская ПВО и авиация НАТО. Дипломатия в Боснии.

Глава 2. Наступление войск мусульмано-хорватской коалиции на сербов.Западные СМИ и их роль в войне. Влияние фактора миротворческих войск на развитие вооруженного конфликта.Силы специального назначения США и НАТО в ходе "миротворческих" операций. Доктрина американской армии в Ираке 1991 года.

Часть 4. Стратегия и тактика Армии США в войне в Афганистане. Влияние войны в Афганистане на ситуацию в Средней Азии и России.

Перспективы внешней и внутренней политики России в Центрально-Азиатском регионе.

Продается книга в магазине Фаланстер в Москве(улица Малый Гнездиковский переулок 12-27.Метро Пушкинская, По Тверской в сторону центра по правой стороне,переулок направо,вход под арку на второй этаж) Телефоны 8 495 5044795 и 8 495 6928821, емайл falanster@mail.ru.Принимаются заказы на пересылку по России.

Автор заинтересован в оптовой закупке книг организациями и частными лицами. проще говоря покупайте книгу господа,может и пригодится.

Со мной связь по емайлу По индивидуальному приобретению,дайте время,так как я не в России нахожусь,то надо бы узнать кто,готов взвалить на себя сие бремя.

В Эрэфии становится всё труднее найти работы Блаженнейшего Митрополита Антония (Храповицкого). Это же касается и всей той части духовной и светской литературы, что не сводит дело борьбы за Национальную Россию в пыльный архив и в историю. Книг-пустышек и прямо вредных лживых книжонок здесь с избытком, поскольку написание их не только выгодно, но и прямо поощряется режимом.

Вот лишь один пример культурного голодомора. Прямо в Церкви на Шереметьевской улице в Москве ранее была книжная лавка. Почти до самого назначения Ельциным своим преемником Путина в этой лавочке можно было найти и молитвословы с молитвами за Царя и Отечество, и старые номера Часового, и проповеди Св. Мученика Иоанна (Восторгова). Поменьше хороших книг в этой лавке стало с момента переноса предвыборного штаба Ельцина за границу (в израильский город Хайфа) при подготовке второго переизбрания Бориса Николаевича. Разом переместились книги в дальний угол лавки, с полок в картонные короба на полу, но найти их можно было.

Теперь церковная книжная лавка занимает целое здание на церковном дворе, да вот люди туда заходят реже, книги там уже не те. Тощенькие молитвословы МП, аляповатые брошюрки с зачастую просто несерьезным подходом к таинствам исповеди и покаяния, да из серьезной духовной литературы то, от чего МП пока открыто отказаться не смогла. То же, что явно противоречит окрепшему под покровительственным крылом чекистской власти экуменистическому сергиянству, понемногу исчезает с книжных полок. Даже подумать страшно к чему приведет такого рода отбор духовной литературы для книжных лавок. Ведь противоречит-то светской и «духовной» власти советского образца многое, противоречит им в той или иной мере почти вся русская Православная духовная и светская литература, поскольку созданное по велению Джугашвили скопище пробольшевистских ересей и исконная Православная русская культура антагонистично несовместимы изначально.

Культура русская изначально исходит из Православной традиции, коренится в ней глубоко и прочно. Псевдо-культура большевистского хамства исходит из прямо противоположного богоборческого источника, происхождение которого прямо указывал нам Митрополит Антоний. Если кому-нибудь мнится, что эти две противоположности можно смешать вместе и получить нечто «всех устраивающее», «политически благонадежное» и жизнеспособное, то он просто не понимает сути дела. Из такого дикого смешения в светской культуре возникает всё тот же большевизм, вытесняющий настоящую культуру и подменяющий её своим собственным слегка окультуренным хамством и бессовестнейшей ложью. А из духовной культуры получается прислуживающий этому же процессу не просто бездуховный, но прямо противодуховный и лживый бесовский суррогат. Что это значит и кто именно «отец лжи» мы все прекрасно понимаем. В этом слиянии с ложью, защите её и верном прислуживании этим «отцу лжи» и кроется глубинный корень сергиянства.

В результате ускорения этого в сути своей богоборческого процесса продолжается дальнейшее совращение, денационализация и деградация населения (таким путем и раньше выпестывали «советского человека»). В перерывах между песнями ко «дню победы» звучит бессмысленно бездуховная музыка, переходящая в бедуинско-восточные мотивы новонаписанных и якобы «русских» песен, что насаждаются в молодежной среде пьяными публичными мероприятиями при каждом удобном случае, да на сборищах официально спонсируемых из Кремля и Белого Дома «России» молодежных движений (Наши, Молодая гвардия и т.п. течения юной части победившего племени). Не взирая на жертвы и лишения населения провоцируются и ведутся полу-декоративные, словно в театре марионеток, но тем не менее вполне реальные боевые действия на национальных окраинах. Так же, как и прежде, заботливо ухаживают за могильником палачей нашей России и нашего русского народа на Красной площади.

А корень и источник всего этого бесчинства и всей этой деградации в сути тот же социалистический, богоборческий, поскольку извратить и выхолостить веру в Бога есть то же самое прямое богоборчество, зиждящееся на агрессивной и злобной лжи, коренящееся в ней. Ведь не даром Иван Александрович Ильин писал, что «зло лукаво, агрессивно и многообразно». Наивно не учитывать эти свойства зла и не понимать того, что и сегодня в поруганной и разграбленной победившим племенем России мы имеем дело с по прежнему неумолимо неуговариваемым злом того же самого происхождения и того же самого корня. Невозможно «случайно» попасться в его сети, даже не почувствовав здоровым чутьем его злой природы, лживости, противодуховности и богоборчества.

Но культурный голод и вытеснение исконно русского чуждым нам глубоко бездарным и лживым ущербным суррогатом на территории Эрэфии уже сегодня ощущается острее чем раньше. Как, впрочем, и негласное ограничение хозяйственной свободы именно русского населения. Речь даже не о том, что «хозяйственная свобода» сведенная к работе на шести сотках прямо ведет к разорению и медленному вымиранию. И не о том, что при Государе Императоре крестьянский надел только для пашни состоял из 7 десятин, т.е. простор для свободного хозяйствования даже в худшем случае (большинство наделов включало в себя от 3 десятин на подворье, не менее 7 десятин пашни и лишь изредка менее 14 десятин под покосы и луга) был более чем в сто крат большим, ведь 1 гектар порядком меньше 1-ой десятины.

Все труднее становится жить в искусственно созданной поработителями культурной изоляции русского народа. Не просто оказалось и выписать «Нашу Страну». Перевести деньги на счёт, указанный на последней странице, ни с того ни с сего оказалось из Москвы почти невозможно. В быстром и простом производстве простой для современного мира финансовой операции один за другим отказали Western Union, Юни Стрим, Мастер Банк и Раффайзен Банк, не говоря уже о более мелких банках. Чисто социалистическая дикость для капитализма просто немыслимая. Режим Путина-Медведева вообще уникален: в экономике напоминает предвоенную Югославию, а политически ГДР при Э.Хонекере с полновластием «штази». Разве только оружием советчина бряцает погромче.

Хочется пищи духовной, но проходя мимо церкви МП ещё даже не заходя в неё наглядно видишь: красноармейцы и приезжие мусульмане (как правило из Средней Азии) дружно работают при церкви, а от «батюшки» вовсе не благочинием веет: личина-то явно красно-разбойничья, но в рясе. Захожу, по очереди вручаю Нашу Страну солдатам и ему. Сжимается и поспешно прячет номер подальше. Вот он, плод совмещения несовместимого. Плод приноравливания суррогатной пародии на Православие к нуждам лжи. Невольно возникает вполне закономерный, хотя и ужасный по своей сути вопрос: а можно ли считать совершаемое чекистом в рясе таинство крещения действительным? Выглядит-то всё в МП так, словно подавляющая часть «новообращенных» и вовсе не крещеная. Этакий комсомол при игрушечной пародии на церковь.

===============================================================================================

(Более крупные суммы на почтовые, типографские и другие расходы принимаются с благодарностью.)

I wish to join the Society and am enclosing the annual membership dues in the amount of $25 per family. Students

pay $ 10. The amount of annual dues is only for those in US, Canada and Australia. Others pay as much as they can afford.

(Larger amounts for postage, typographical and other expenses will be greatly appreciated)

ADDRESS & TELEPHONE ____________________________________________________________________________

Если Вы прихожан/ин/ка РПЦЗ или просто посещаете там церковь, то согласны ли Вы быть Представителем Общества в Вашем приходе? В таком случае, пожалуйста укажите ниже название и место прихода.

If you are a parishioner of ROCA/ROCOR or just attend church there, would you agree to become a Representative of the Society in your parish? In that case, please give the name and the location of the parish:

THE BLESSED METROPOLITAN ANTHONY MEMORIAL SOCIETY

Желаю вступить в члены общества. Мой годовой членский взнос в размере $ 25