The Editorial Board is glad to inform our Readers that this issue of “FIDELITY” has articles in English, and Russian Languages.

С удовлетворением сообщаем, что в этом номере журнала “ВЕРНОСТЬ” помещены статьи на английском и русском языках.

4. ПРОТИВОСТОЯТЬ УГАШЕНИЮ РУССКОГО ДУХА. Димитрий Барма,

6. ЗА ТЕЛЕФОНАМИ. Рассказы Штабс-капитана Бабкина

7. АЛКОГОЛЬ НЕ УБЕЖИЩЕ - НО ЛОЖЬ. С.С. Аникин. (Продолжение см. № 129, 130, 132 ,133, 134)

8. БЕЛЫЙ АДМИРАЛ И КРЫМСКАЯ ЭВАКУАЦИЯ. Капитан 1-го ранга Владимир Берг

9. КРЕСТНЫЙ ХОД В ПАМЯТЬ РУССКОГО ИСХОДА. Атаман Чугуевской городской казачьей общины «Пластунъ» казак Олег Шакиров

10. ИСЧАДИЯ АДА. ФУРИЯ КРАСНОГО ТЕРРОРА. Сергей Ченнык

13. ROCK MUSIC. From a Christian Viewpoint. (Abbot Alexander Mileant). Translated by Seraphim Larin

15. BELATED COMMENTS ON THE MP PRODUCTION OF THE BIKIE GATHERING AT SEVASTOPOL Seraphim Larin

2. Судебные заседания по иску Администрации Владимирской области перенесены

3. Чиновники владимирской областной администрации впервые произвели проверку сельских храмов РПАЦ

5. Новосибирская элита делегирует в горсовет своих наследников

6. Режим на краю – стоять и не дышать на него!

7. Путин на съезде "Единой России" признал, что есть такая партия, которая будет отвечать за деградацию

8. Послание президента. Пчёлы против мёда или чем отличается цирк от государственной речи

10. Суд по делу покушения на Чубайса. - Cуд по практике времен сталинизма.

Metropolitan Peter, in the world Peter Fyodorovich Polyansky, was born on June 28, 1862 in the village of Storozhevoye, Korotoyansky uyezd, Voronezh province into the family of a village priest, Fr. Theodore Yevgrafovich Polyansky. His brother was Protopriest Basil Fyodorovich. He finished his studies at the Voronezh theological seminary in 1885, and then served as a reader in a village in Voronezh province for three years. In 1888 he entered the Moscow Theological Academy. On graduating in 1892 as a candidate of theology, Peter Polyansky remained in the Academy as the second assistant of the inspector. He also taught at the Zvenigorod theological school. Meanwhile he worked on a dissertation devoted to the first epistle of the holy Apostle Paul to Timothy. This major work, for which the author was awarded the degree of master of theology on March 4, 1897, is still considered one of the best works on the hermeneutics of the New Testament.

In 1896 (1897) Peter Fyodorovich was appointed supervisor of the Zhirovitsky theological school. It was in this period that he met the future Patriarch Tikhon. On July 15, 1906 (1909), considering his work at the Zhirovitsky school to be exemplary, the Holy Synod invited him to work in the rank of state councillor on the Educational Committee of the Holy Synod, where he served as inspector of the theological educational institutions until the revolution. In this capacity, Peter Fyodorovich travelled to many dioceses and became well-known among the professors and senior clergy. Intelligent, full of life and sociable, tactful but firm, he greatly influenced the development of theological education in Russia.

In 1917-18, Peter Fyodorovich was a delegate to the Local Council of the Russian Orthodox Church, and on September 20, 1918 he was appointed to work in the secretariat of the Holy Synod. He also worked as manager of the factory “Bogatyr”. In 1920 Patriarch Tikhon suggested that he accept monastic tonsure, the priesthood and the episcopate and become his helper in the administration of the Church. On coming home he said: “I cannot refuse. If I refuse, I will betray the Church. But when I agree, I know that I will be signing my death warrant.” On October 8, 1920, after being tonsured into monasticism by Metropolitan Sergius (Stragorodsky), he was consecrated Bishop of Podolsk, a vicariate of the Moscow diocese, by Patriarch Tikhon.

Almost immediately after his consecration he was arrested and cast into Butyrki prison, where he remained for two months. He was exiled for three years to Velikij Ustyug, where he lived with a priest. Then he moved to a lodge attached to the cathedral. He often served with the local clergy.

In 1923 the foreign journal Tserkovnye Vedomosti wrote: "Bishop Peter of Podolsk has been arrested several times, the last time on August 21, 1921."

In the second half of 1923 he was released, whereupon Patriarch Tikhon raised him to the rank of archbishop. And after the arrest of Bishop Hilarion (Troitsky) the Patriarch made him his closest assistant, raising him to the rank of metropolitan of Krutitsa in the spring of 1924. Many years later Protopriest Basil Vinogradov recalled of that time: "No member of the Patriarch's administration, on going to work in the morning, could be sure that he would not be arrested for participating in an illegal organization, or that he would not find the Patriarch's residence sealed."

On April 7, 1925, his Holiness Patriarch Tikhon reposed in the Lord. On April 12, the deceased Patriarch's will dated January 7, 1925 was discovered and read out. It said that in the event of the Patriarch's death and the absence of the first two candidates for the post of patriarchal locum tenens, "our patriarchal rights and duties, until the lawful election of a new patriarch,... pass to his Eminence Peter, metropolitan of Krutitsa." At the moment of the Patriarch's death (as the rumour went, by poisoning), the first two hierarchs indicated by him as candidates of the post of locum tenens, Metropolitans Cyril of Kazan and Agathangelus of Yaroslavl, were in exile. Therefore the 59 assembled hierarchs decided that "Metropolitan Peter cannot decline from the obedience given him and… must enter upon the duties of the patriarchal locum tenens."

Almost immediately the renovationist schismatics, encouraged by the Patriarch's death, energetically tried to obtain union with the Orthodox Church in time for their second Council, which was due to take place in the autumn of 1925. Their attempts were aided by the Soviet authorities, who put all kinds of pressures on the hierarchs to enter into union with the renovationists. A firm lead was required from the head of the Church, and in his proclamation dated July 28, 1925 this is exactly what Metropolitan Peter provided. After protesting against the propaganda of the uniates and sectarians, which was diverting attention away from the main battle against atheism, he turned his attention to the renovationists: "At the present time the so-called new-churchmen more and more discuss the matter of reunion with us. They call meetings in cities and villages, and invite Orthodox clerics and laymen to a common adjudication of the question of reunion with us, and to prepare for their pseudo-council which they are calling for the autumn of this year. But it must be clearly recalled that according to the canonical rules of the Ecumenical Church such arbitrarily convened councils, as were the meetings of the 'Living Church' in 1923, are illegal. Hence the canonical rules forbid Orthodox Christians to take part in them and much more to elect representatives for such gatherings. In accordance with the 20th rule of the Council of Antioch, 'no-one is permitted to call a Council alone, without those bishops who are in charge of the metropolitan sees.' In the holy Church of God only that is lawful which is approved by the God-ordained ecclesiastical government, preserved by succession since the time of the Apostles. All arbitrary acts, everything that was done by the new-church party without the approval of the most holy Patriarch now at rest with God, everything that is now done without our approval - the approval of the guardian of the Patriarchal Throne, acting in conjunction with all lawful Orthodox hierarchy - all this has no validity in accordance with the canons of the holy Church (Apostolic canon 34; Council of Antioch, canon 9), for the true Church is one, and the Grace of the Most Holy Spirit residing in her is one, for there cannot be two Churches or two Graces. 'There is one Body, and one Spirit, even as ye are called in one hope of your calling; one Lord, one Faith, one God and Father of all' (Eph. 4.4-6).

"The so-called new-churchmen should talk of no reunion with the Orthodox Church until they show a sincere repentance for their errors. The chief of these is that they arbitrarily renounced the lawful hierarchy and its head, the most holy Patriarch, and attempted to reform the Church of Christ by self-invented teaching (The Living Church, nos. 1-11); they transgressed the ecclesiastical rules which were established by the Ecumenical Councils (the pronouncements of the pseudo-Council of May 4, 1923); they rejected the government of the Patriarch, which was established by the Council and acknowledged by all the Eastern Orthodox Patriarchs, i.e., they rejected what all Orthodoxy accepted, and besides, they even condemned him at their pseudo-Council. Contrary to the rules of the holy Apostles, the Ecumenical Councils and the holy Fathers (Apostolic canons 17,18; Sixth Ecumenical Council, canons 3, 13, 48; St. Basil the Great, canon 12), they permit bishops to marry and clerics to contract a second marriage, i.e., they transgress what the entire Ecumenical Church acknowledges to be a law, which can be changed only by an Ecumenical Council.

"The reunion of the so-called new-churchmen with the holy Orthodox Church is possible only on the condition that each of them recants his errors and submits to a public repentance for his apostasy from the Church. We pray the Lord God without ceasing that He may restore the erring into the bosom of the holy Orthodox Church."

This epistle had a sobering and strengthening effect on many wavering clerics. As the renovationist Vestnik Svyashchennago Synoda was forced to admit: "Immediately after Peter's appeal came out, the courage of the 'leftist' Tikhonites disappeared." So at their council in the Church of Christ the Saviour in Moscow the schismatics planned their revenge. "Metropolitan-Evangelist" Vvedensky publicly accused Metropolitan Peter of involvement with an emigre monarchist plot. In support of this claim he produced a patently forged denunciation by the renovationist bishop of Latin America Nicholas, a very dubious person who had several times crossed into schism and back into the Church.

The Bolsheviks gave ready support to the renovationists in their battle against Peter. Thus Savelyev writes: "On November 11, 1925, Yaroslavsky, Skvortsov-Stepanov and Menzhinsky were discussing Tuchkov's report 'On the future policy in connection with the death of Tikhon'. A general order was given to the OGPU to accelerate the implementation of the schism that had been planned amidst the supporters of Tikhon. Concrete measures were indicated with great frankness: 'In order to support the group in opposition to Peter (the patriarchal locum tenens...) it is resolved to publish in Izvestia a series of articles compromising Peter, and to use towards this end materials from the recently ended renovationist council.'.. The censorship and editing of the articles was entrusted to the party philosopher Skvortsov-Stepanov. He was helped by Krasikov (Narkomyust) and Tuchkov (OGPU). This trio was given the task of censuring the declaration against Peter which was being prepared by the anti-Tikhonite group. Simultaneously with the publication in Izvestia of provocative articles against the patriarchal locum tenens, the Anti-Religious commission ordered the OGPU 'to initiate an investigation against Peter'."

Meanwhile, Tuchkov initiated discussions with Peter with regard to "legalizing" the Church. This "legalization" promised to relieve the Church's rightless position, but on the following conditions: 1) the issuing of a declaration of a pre-determined content; 2) the exclusion from the ranks of the bishops of those who were displeasing to the authorities; 3) the condemnation of the émigré bishops; and 4) the participation of the government, in the person of Tuchkov, in the future activities of the Church. However, Metropolitan Peter refused to accept these conditions and also refused to sign the text of the declaration Tuchkov offered him. And he continued to be a rock in the path of the atheists' plans to seize control of the Church. For, as he once said to Tuchkov:

"You're all liars. You give nothing except promises. And now please leave the room, we are about to have a meeting."

Metropolitan Peter must have foreseen his fate. For on December 5 (6), 1925 he composed a will concerning the transfer of ecclesiastical authority, and wrote: “I expect toil and the speedy, if not always merciful, condemnation of men. I do not fear toil – I have loved it and love it now, and I do not fear the condemnation of men – their disdain has been experienced by incomparably better and more worthy persons than myself. I fear only one thing: mistakes, omissions and involuntary injustices… If the distinguishing mark of the disciples of Christ, according to the word of the Gospel, is love, then it must penetrate the whole activity of the servant of the altar of the Lord, the servant of the God of peace and love. May the Lord help me in this! I ask you to carry out with love, as obedient children, all the rules, decrees and resolutions of the Church… I, the unworthy pastor, will pray that the peace of God many dwell in our hearts throughout our lives.”

On December 9, the Anti-Religious Commission (more precisely: "the Central Committee Commission for carrying out the decree on the separation of Church and State") met and approved of the activities of the OGPU in inciting the Church groupings against each other. They also determined the timing of Metropolitan Peter's arrest. And on the night from December 9^h to 10 he was placed under house-arrest by a certain Kazansky. The order was signed by G. Yagoda.

Metropolitan Peter was taken to the inner prison at the Lubyanka. At the same time a group of bishops living in Moscow whom the GPU considered to be of like mind with him were also arrested: Archbishops Nicholas of Vladimir, Pachomius of Chernigov, Procopius of the Chersonese and Gurias of Irkutsk, and Bishops Parthenius of Ananiev, Damascene of Glukhov, Tikhon of Gomel, Barsanuphius of Kargopol and others. About forty people in all were arrested, including the layman A.D. Samarin, the former over-procurator. This was called the case of “The Danilovite Synod” because the conservative wing of the Russian Church gathered around its leader, Archbishop Theodore, the superior of the Danilov monastery.

The events that followed Peter's arrest and imprisonment are not at all clear. We know that a struggle for power took place between Archbishop Gregory (Yatskovsky) of Yekaterinburg (Sverdlovsk) and a group of bishops, on the one hand, and Metropolitan Sergius of Nizhni-Novgorod (Gorky), on the other, which Sergius eventually won. The most widely accepted version of events goes something like this.

On December 14, although unable to leave Nizhni-Novgorod at the time, Metropolitan Sergius announced that he was taking over the Church's administration in accordance with Metropolitan Peter's instruction. However, Metropolitan Sergius was prevented by the OGPU from coming to Moscow, and on December 22, 1925, a group of nine bishops led by Archbishop Gregory of Yekaterinburg gathered at the Donskoy monastery. The Gregorians, as they came to be called, then declared that since Metropolitan Peter's activity was counter-revolutionary, and since with his arrest the Church was deprived of direction, they were organizing a Higher Temporary Church Council. This organization was legalized by the authorities on January 2.

On January 14, Metropolitan Sergius wrote to Archbishop Gregory demanding an explanation for his usurpation of power. Gregory replied on January 22, saying that while they recognized the rights of the three locum tenentes, "we know no conciliar decision concerning you, and we do not consider the transfer of administration and power by personal letter to correspond to the spirit and letter of the holy canons."

Sergius wrote again on January 29, impeaching Gregory and his fellow bishops, banning them from serving and declaring all their ordinations, appointments, awards, etc., since December 22 to be invalid. On the same day, three Gregorian bishops wrote to Metropolitan Peter claiming that they had not known, in their December meeting, that he had transferred his rights to Sergius, and asking him to bless their administration. The free access the Gregorians had to Peter during this period, and the fact that Sergius was at first prevented from coming to Moscow, suggests that the OGPU, while not opposing Sergius, at first favoured the Gregorians as their best hope for dividing the Church.

Fearing anarchy in the Church, Metropolitan Peter went part of the way to blessing the Gregorians' undertaking. However, instead of the Gregorian Synod, he created a temporary "college" to administer the Church consisting of Archbishop Gregory, Archbishop Nicholas (Dobronravov) of Vladimir and Archbishop Demetrius (Belikov) of Tomsk, who were well-known for their firmness. This resolution was made during a meeting with the Gregorians in the GPU offices on February 1. Tuchkov, who was present at the meeting, was silent about the fact that Nicholas was in prison. He agreed to summon Demetrius from Tomsk, and even showed Peter the telegram. But he never sent it. When Peter, feeling something was wrong, asked for the inclusion of Metropolitan Arsenius (Stadnitsky) in the college of bishops, Tuchkov again agreed and promised to sign Peter's telegram to him. Again, the telegram was not sent.

Now it has been argued by Regelson that Metropolitan Peter's action in appointing deputies was not canonical (as the Gregorians also implied), and created misunderstandings that were to be ruthlessly exploited later by Metropolitan Sergius. A chief hierarch does not have the right to transfer the fullness of his power to another hierarch as if it were a personal inheritance: only a Council representing the whole Local Church can elect a leader to replace him. Patriarch Tikhon's appointment of three locum tenentes was an exceptional measure, but one which was nevertheless entrusted to him by - and therefore could claim the authority of - the Council of 1917-18. However, the Council made no provision for what might happen in the event of the death or removal of these three. In such an event, therefore, patriarchal authority ceased, temporarily, in the Church; and there was no canonical alternative, until the convocation of another Council, but for each bishop to govern his diocese independently while maintaining links with neighbouring dioceses, in accordance with the Patriarch's ukaz no. 362 of November 20, 1920.

In defence of Metropolitan Peter it may be said that it is unlikely that he intended to transfer the fullness of his power to Metropolitan Sergius, but only the day-to-day running of the administrative machine. Thus in his declaration of December 6, 1925, he gave instructions on what should be done in the event of his arrest, saying that even a hierarchical "college" expressing his authority as patriarchal locum tenens would not be able to decide "the principal questions affecting the whole Church, whose realization in life could be permitted only with our blessing". He must have been thinking of Patriarch Tikhon's similar restrictions on the renovationists who tried to take over the administration in May, 1922.

Moreover, he continued to insist on the commemoration of his name as patriarchal locum tenens in the Divine services. This was something that Patriarch Tikhon had not insisted upon when he transferred the fullness of his power to Metropolitan Agathangelus. The critical distinction here is that whereas the patriarchal locum tenens has, de jure, all the power of a canonically elected Patriarch and need relinquish his power only to a canonically convoked Council of the whole local Church, the deputy of the locum tenens has no such fullness of power and must relinquish such rights as he has at any time that the Council or the locum tenens requires it.

Why, then, did Metropolitan Peter not invoke ukaz no. 362 and bless the decentralization of the Church's administration at the time of his arrest? Probably for two important reasons. (1) The restoration of the patriarchate was one of the main achievements of the Moscow Council of 1917-18, and had proved enormously popular. Its dissolution might well have dealt a major psychological blow to the masses, who were not always educated enough to understand that the Church could continue to exist either in a centralized (though not papist) form, as it had in the East from 312 to 1917, or in a decentralized form, as in the catacombal period before Constantine the Great and during the iconoclast persecution of the eighth and ninth centuries. (2) The renovationists - who still constituted the major threat to the Church in Metropolitan Peter's eyes - did not have a patriarch, and their organization was, as we have seen, closer to the synodical, state-dependent structure of the pre-revolutionary Church. The presence or absence of a patriarch or his substitute was therefore a major sign of the difference between the true Church and the false for the uneducated believer.

Let us now return to the sequence of events. On February 4, 1926, Metropolitan Peter, fell ill and was admitted to the prison hospital. A war for control of the Church now developed between the Gregorians and Sergius. The Gregorians pointed to Sergius' links with Rasputin and the "Living Church": "On recognizing the Living Church, Metropolitan Sergius took part in the sessions of the HCA, recognized the lawfulness of married bishops and twice-married priests, and blessed this lawlessness. Besides, Metropolitan Sergius sympathized with the living church council of 1923, did not object to its decisions, and therefore confessed our All-Russian Archpastor and father, his Holiness Patriarch Tikhon, to be 'an apostate from the true ordinances of Christ and a betrayer of the Church', depriving him of his patriarchal rank and monastic calling. True, Metropolitan Sergius later repented of these terrible crimes and was forgiven by the Church, but that does not mean that he should stand at the head of the Church's administration."

However, these arguments, well-based though they were, were not strong enough to maintain the Gregorians' position, which deteriorated as several bishops declared their support for Sergius. Yaroslavsky, Tuchkov and the OGPU had already succeeded in creating a schism between Metropolitan Sergius and the Gregorians. They now tried to fan the flames of schism still higher by releasing Metropolitan Agathangelus, the second candidate for the post of patriarchal locum tenens, from exile and persuading him to declare his assumption of the post of locum tenens, which he did officially from Perm on April 18. They also decided, at a meeting in the Kremlin on April 24, to "strengthen the third Tikhonite hierarchy - the Temporary Higher Ecclesiastical Council headed by Archbishop Gregory, as an independent unit."

On April 22, Metropolitan Sergius wrote to Metropolitan Peter at the Moscow GPU, as a result of which Peter withdrew his support from the Gregorians, signing his letter to Metropolitan Sergius: "the penitent Peter". It would be interesting to know whether Sergius knew of Metropolitan Agathangelus' declaration four days earlier when he wrote to Peter. Hieromonk Damascene (Orlovsky) claims that Agathangelus did not tell Sergius until several days later - but the evidence is ambiguous. If Sergius already knew of Agathangelus’ assumption of the rights of locum tenens, then his keeping quiet about this very important fact in his letter to Metropolitan Peter was dishonest and misleading. For he must have realized that Metropolitan Agathangelus, having returned from exile (he arrived in his see of Yaroslavl on April 27), had every right to assume power as the eldest hierarch and the only patriarchal locum tenens named by Patriarch Tikhon who was in freedom at that time. In fact, with the appearance of Metropolitan Agathangelus the claims of both the Gregorians and Sergius to first-hierarchical power in the Church collapsed. But Sergius, having tasted of power, was not about to relinquish it so quickly. And just as Metropolitan Agathangelus’ rights as locum tenens were swept aside by the renovationists in 1922, so now the same hierarch was swept aside again by the former renovationist Sergius.

The chronology of events reveals how the leadership of the Russian Church was usurped for the second time. On April 30, Sergius wrote to Agathangelus rejecting his claim to the rights of the patriarchal locum tenens on the grounds that Peter had not resigned his post. In this letter Sergius claims that he and Peter had exchanged opinions on Agathangelus’ letter in Moscow on April 22 - but neither Sergius nor Peter mention Agathangelus in the letters they exchanged on that day and which are published by Gobunin. Therefore it seems probable that Peter's decision not to resign his post was based on ignorance of Agathangelus’ appearance on the scene.

On May 13, Agathangelus met Sergius in Moscow (Nizhni-Novgorod, according to another source), where, according to Sergius, they agreed that if Peter's trial [for unlawfully handing over his authority to the Gregorians] ended in his condemnation, Sergius would hand over his authority to Agathangelus. However, Sergius was simply playing for time, in order to win as many bishops as possible to his side. And on May 16, he again wrote to Agathangelus, in effect reneging on his agreement of three days before: "If the affair ends with Metropolitan Peter being acquitted or freed, I will hand over to him my authority, while your eminence will then have to conduct discussions with Metropolitan Peter himself. But if the affair ends with his condemnation, you will be given the opportunity to take upon yourself the initiative of raising the question of bringing Metropolitan Peter to a church trial. When Metropolitan Peter will be given over to a trial, you can present your rights, as the eldest [hierarch] to the post of Deputy of Metropolitan Peter, and when the court will declare the latter deprived of his post, you will be the second candidate to the locum tenancy of the patriarchal throne after Metropolitan Cyril." In other words, Sergius in a cunning and complicated way rejected Agathangelus’ claim to be the lawful head of the Russian Church, although this claim was now stronger than Metropolitan Peter's (because he was in prison and unable to rule the Church) and much stronger than Sergius'.

On May 20, Agathangelus sent a telegram to Sergius: "You promised to send a project to the Bishops concerning the transfer to me of the authorizations of ecclesiastical power. Be so kind as to hurry up." On the same day Sergius replied: "Having checked your information, I am convinced that you have no rights; [I will send you] the details by letter. I ardently beseech you: do not take the decisive step." On May 21, Agathangelus sent another telegram threatening to publish the agreement he had made with Sergius and which he, Sergius, had broken. On May 22, Sergius wrote to Peter warning him not to recognize Agathangelus’ claims (the letter, according to Hieromonk Damascene, was delivered personally by Tuchkov). However, Peter ignored Sergius' warning and wrote to Agathangelus, congratulating him on his assumption of the rights of patriarchal locum tenens and assuring him of his loyalty. At this point Sergius' last real canonical grounds for holding on to power - the support of Metropolitan Peter - collapsed. But Agathangelus only received this letter on May 31. The (OGPU-engineered?) delay proved to be decisive. For on May 24, after Sergius had again written rejecting Agathangelus’ claims, the latter, according to Regelson, wrote: "Continue to rule the Church. For the sake of the peace of the Church I propose to resign the office of locum tenens."

On the same day Sergius, savagely pressing home his advantage, wrote to the administration of the Moscow diocese concerning the handing over of Agathangelus to a trial by the hierarchs then resident in Moscow. On June 9 Metropolitan Peter wrote to Metropolitan Agathangelus that if Agathangelus refused to take up the position, or was unable to do so, the rights and duties of the locum tenancy would revert to him, Metropolitan Peter, and the deputyship to Sergius. However, on June 12 Metropolitan Agathangelus wrote to Peter renouncing the post of locum tenens. The way was now open for Sergius to resume power.

In June, 1926 Metropolitan Peter was transferred from Moscow to a solitary cell in the political isolator in the Spaso-Yefimiev monastery in Suzdal. Then, in November, he was transferred from Suzdal to the inner prison of the OGPU in the Lubyanka. On November 5 he was convicted by the OGPU of “being an assistant and concealer of a blackhundredist church organization that has set as its aim the use of the Church for consolidating the reactionary element and conducting anti-Soviet agitation…” The indictment read: “A blackhundredist church grouping was created in Moscow which strove to ignite and support a constant state of tension between the Church and Soviet power, in the hope of obtaining foreign support in defence of the former or for an intervention.” This grouping was called “The Sergievo Samarin Grouping” after the surname of the former over-procurator, A.D. Samarin, who supposedly headed it, including the so-called “former people” – the inhabitants of the town of Sergiev Posad, P.B. Mansurov, P.B. Istomin and others. Samarin and another former over-procurator, Vladimir Sabler, were supposed to have control over the bishops, influencing them to make “counter-revolutionary decisions”, such as the one to leave Metropolitan Anthony (Khrapovitsky) in his see in Kiev. Metropolitan Peter was condemned for the supposed fact that, “having submitted to the leadership of the monarchists, he conducted his activity in administering the Church in accordance with their orders and decrees, striving to move the Church into the position of an illegal anti-soviet organization”. On November 5, in accordance with article 68, Metropolitan Peter was sentenced to three years’ exile in Abalak in the Urals. This was “The Case of Metropolitan Peter (Polyansky) and others, Moscow, 1926”.

In December Tuchkov proposed that that he renounce his locum tenancy. Peter refused, and then sent a message to everyone through a fellow prisoner that he would "never under any circumstances leave his post and would remain faithful to the Orthodox Church to death itself". Then he was transferred from Moscow via Vyatka, Perm and Sverdlovsk to the closed monastery of Abalak in Tobolsk province, arriving in February, 1927. On January 1, while in prison in Perm, he confirmed Sergius as his deputy. Apparently he was unaware of the recent changes in the leadership of the Church. In any case, he was to have no further direct effect on the administration of the Church, being subjected, in the words of Fr. Vladimir Rusak, to "12 years of unbelievable torments, imprisonment, tortures and exile beyond the Arctic Circle."

Fr. Vladimir tells the following story about Metropolitan Peter when he was on his way to exile in Siberia. One dark night "he was thrown out of the railway carriage while it was still moving (apparently more than one bishop perished in this way). It was winter, and the metropolitan fell into a snow-drift as if into a feather-bed, so that he did not hurt himself. With difficulty he got out of it and looked round. There was a wood, and snow, and no signs of life. For a long time he walked over the virgin snow, and at length, exhausted, he sat down on a stump. Through his torn rasson the frost chilled him to the bone. Sensing that he was beginning to freeze to death, the metropolitan started to read the prayers for the dying.

"The thought flashed through his mind: 'He'll tear me to pieces'. But he did not have the strength to run away. And where could he run?

"But the bear came up to him, sniffed him and peacefully lay down at his feet. Warmth wafted out of his huge bear's hide. Then he turned over with his belly towards the metropolitan, stretched out his whole length and began to snore sweetly. Vladyka wavered for a long time as he looked at the sleeping bear, then he could stand the cold no longer and lay down next to him, pressing himself to his warm belly. He lay down and turned first one and then the other side towards the beast in order to get warm. Meanwhile the bear breathed deeply in his sleep, enveloping him in his warm breath.

"When the dawn began to break, the metropolitan heard the distant crowing of cocks: a dwelling-place. He got to his feet, taking care not to wake up the bear. But the bear also got up, and after shaking himself down plodded off towards the wood.

"Rested now, Vladyka went towards the sound of the cocks and soon reached a small village. After knocking at the end house, he explained who he was and asked for shelter, promising that his sister would pay the owners for all trouble and expenses entailed. They let Vladyka in and for half a year he lived in this village. He wrote to his sister, and she arrived. But soon after her other 'people' in uniform also came..."

In March, 1927, Metropolitan Sergius was released from prison. He immediately formed a "Synod" of twelve of the most disreputable bishops in Russia. And then, in July, he issued his famous declaration in which he placed the Church in more or less complete submission to the atheists.

From February to April, 1927, Metropolitan Peter was in exile in the closed Abalak monastery. He cooked his own food, put wood in the stove and cleaned his clothes. While he was in Abalak, his cell-attendant came to him, and Metropolitan Peter asked him whether he had come with the knowledge of the authorities. On receiving a negative reply, he told him to go and inform the authorities of his arrival. For this, both Metropolitan Peter and his cell-attendant were arrested and thrown into prison in Tobolsk.

While there, he heard that they wanted to issue a decree stopping the commemoration of his name in the churches. "It is not wounded self-love," he said, "nor resentment which forces me to be anxious about this, but I fear that if my name ceases to be commemorated it will be difficult to distinguish between the Tikhonite and renovationist churches." He added that the investigator Tuchkov was in charge of church affairs, which was impermissible, and that he would remain alone like St. Athanasius.

On July (August) 9, Metropolitan Peter was exiled along the river Ob to the Arctic settlement of Khe, which was in the tundra two hundred versts from Obdorsk. There, seriously ill and deprived of the possibility of communicating with the world, he was doomed to a slow death. His only communications were with three renovationist priests, who persecuted him. On September 11, he suffered his first attack of angina and from that time never left his bed. He was taken to Obdorsk, where he was advised to petition for a transfer to another place with a better climate. But his petition was refused, and he remained in Khe for the time being. Then he was transferred to Tobolsk prison, where Tuchkov offered him his freedom if he would renounce his locum tenancy. Metropolitan Peter refused and on May 11, 1928 he was returned to Khe, with the period of his exile extended by two years.

According to the Sergianist Metropolitan Manuel (Lemeshevsky), during his exile Metropolitan Peter composed a moleben for the suffering world and a short blessing of the water with a special prayer.

On January 22, 1928 Metropolitan Peter expressed his opinion on Metropolitan Sergius’ notorious declaration of July, 1927 in a letter to a certain N.: “For a first-hierarch such an appeal [as Sergius’ declaration] is inadmissible. Moreover, I don’t understand why a Synod was formed from (as I can see from the signatures under the appeal) unreliable people. Thus, for example, Bishop Philip is a heretic… In this appeal a shadow is cast upon me and the patriarch, as if we had political relations with abroad, whereas the only relations were ecclesiastical. I do not belong to the irreconcilables, I allowed everything that could be allowed, and it was suggested to me in a more polite manner that I sign the appeal. I refused, for which I was exiled. I trusted Metropolitan Sergius, and I see that I was mistaken.”

There is evidence the Bolsheviks arranged a secret meeting between Metropolitan Peter and Metropolitan Sergius, during which the latter tried to persuade him to accept his Church “platform”. But Metropolitan Peter refused. Then Metropolitan Sergius shouted at him:

According to Protopresbyter Michael Polsky, Metropolitan Peter wrote to Sergius, saying that if he did not have the strength to defend the Church he should hand over his duties to someone stronger. Similar information was provided by the Priests Elijah Pirozhenko and Peter Novosiltsev after they had visited Metropolitan Peter. In May, 1929, Bishop Damascene of Glukhov sent a messenger to Metropolitan Peter, and from his reply was able to write: "Granddad (i.e. Metropolitan Peter) spoke about the situation and the further consequences to be deduced from it almost in my own words".

On September 17, 1929, Protopriest Gregory Seletsky wrote to Metropolitan Joseph of Petrograd on behalf of Archbishop Demetrius (Lyubimov): "I am fulfilling the request of his Eminence Archbishop Demetrius and set out before you in written form that information which the exiled Bishop Damascene has communicated to me. He succeeded in making contact with Metropolitan Peter, and in sending him, via a trusted person, full information about everything that has been taking place in the Russian Church. Through this emissary Metropolitan Peter orally conveyed the following:

"'2. I do not bless you to commemorate Metropolitan Sergius during Divine services.

"'3. The Kievan act of the so-called "small council of Ukrainian bishops" concerning the retirement of 16 bishops from the sees they occupy is to be considered invalid.

"'4. The letter of Bishop Basil (the vicar of the Ryazan diocese) gives false information. [This refers to a forgery concocted by the sergianists which purported to show that Metropolitan Peter recognized Metropolitan Sergius.]

In December, 1929 Metropolitan Peter wrote to Sergius: “Your Eminence, forgive me magnanimously if by the present letter I disturb the peace of your Eminence’s soul. People inform me about the difficult circumstances that have formed for the Church in connection with your exceeding the limits of the ecclesiastical authority entrusted to you. I am very sorry that you have not taken the trouble to initiate me into your plans for the administration of the Church. You know that I have not renounced the locum tenancy, and consequently, I have retained for myself the Higher Church Administration and the general leadership of Church life. At the same time I make bold to declare that your remit as deputy was only for the management of everyday affairs; you are only to preserve the status quo. I am profoundly convinced that without prior contact with me you will not make any responsible decision. I have not accorded you any constituent right as long as I retain the locum tenancy and as long as Metropolitan Cyril is alive and as long as Metropolitan Agathangelus was alive. Therefore I did not consider it necessary in my decree concerning the appointment of candidates for the deputyship to mention the limitation of their duties; I had no doubt that the deputy would not alter the established rights, but would only deputize, or represent, so to speak, the central organ through which the locum tenens could communicate with his flock. But the system of administration you have introduced not only excludes this: it also excludes the very need for the existence of the locum tenens. Such major steps cannot, of course, be approved by the consciousness of the Church. I did not admit any qualifications limiting the duties of the deputy, both from a feeling of deep reverence and trust for the appointed candidates, and first of all for you, having in mind at this point your wisdom. It is burdensome for me to number all the details of negative evaluations of your administration: the resounding protests and cries from believers, from hierarchs and laypeople. The picture of ecclesiastical division that has been painted is shocking. My duty and conscience do not allow me to remain indifferent to such a sorrowful phenomenon; they urge me to address your Eminence with a most insistent demand that you correct the mistake you have made, which has placed the Church in a humiliating position, and which has caused quarrels and divisions in her and a blackening of the reputation of her leaders. In the same way I ask you to suspend the other measures which have increased your prerogatives. Such a decision of yours will, I hope, create a good atmosphere in the Church and will calm the troubled souls of her children, while with regard to you it will preserve that disposition towards you which you deservedly enjoyed both as a Church figure and as a man. Place all your hope on the Lord, and His help will always be with you. On my part, I as the first-hierarch of the Church, call on all clergy and church activists to display, in everything that touches on the civil legislation and administration, complete loyalty. They are obliged to submit unfailingly to the governmental decrees as long as they do not violate the holy faith and in general are not contrary to Christian conscience; and they must not engage in any anti-governmental activity, and they are allowed to express neither approval nor disapproval of their actions in the churches or in private conversations, and in general they must not interfere in matters having nothing to do with the Church...”

On February 26, 1930, after receiving news from a certain Deacon K. about the true state of affairs in the Church, Metropolitan Peter wrote to Metropolitan Sergius, saying: "Of all the distressing news I have had to receive, the most distressing was the news that many believers remain outside the walls of the churches in which your name is commemorated. I am filled with spiritual pain both about the disputes that have arisen with regard to your administration and about other sad phenomena. Perhaps this information is biassed, perhaps I am not sufficiently acquainted with the character and aims of the people writing to me. But the news of disturbances in the Church come to me from various quarters and mainly from clerics and laymen who have made a great impression on me. In my opinion, in view of the exceptional circumstances of Church life, when normal rules of administration have been subject to all kinds of distortion, it is necessary to put Church life on that path on which it stood during your first period as deputy. So be so good as to return to that course of action which was respected by everybody. I repeat that I am very sad that you have not written to me and have confided your plans to me. Since letters come from other people, yours would undoubtedly have reached me..."

After this letter was published, the authorities again tried to force Peter to renounce the locum tenancy and become an agent of the OGPU. But he refused.

On August 17, 1930, he was arrested in Khe and cast into solitary in Tobolsk prison. In November he was moved to prison in Yekaterinburg in solitary confinement with no right to receive parcels or visitors. In the same month a new case was started against him. He was accused that, while in exile, he conducted “defeatist agitation among the surrounding population, talking about an imminent war and the fall of Soviet power and the necessity of struggle with the latter, and also tried to use the Church to conduct a struggle with Soviet power”. Vladyka Peter completely rejected these accusations, and continued his martyric path. In prison the crowns of his teeth broke, but the authorities paid no attention to his request for a dentist. As a result, all eating became for him a real torment. His health, which had once been strong, was undermined. He lay down to sleep at night wondering whether he would wake up the next day. He would have fainting spells and lie for a long time on the prison floor.

On March 11, 1931, after describing the sufferings of his life in Khe (which included the enmity of three renovationist priests), he posed the following question in a letter to “comrade J.B. Polyansky”, who had suggested that he renounce the locum tenancy: "Will not a change in locum tenens bring with it a change also in his deputy? Of course, it is possible that my successor, if he were to find himself incapable of carrying out his responsibilities directly, would leave the same person as his deputy - that is his right. But it is certain, in my opinion, that the carrying out of his duties by this deputy would have to come to an end at the same time as the departure of the person for whom he is deputizing, just as, according to the declaration of Metropolitan Sergius, with his departure the synod created by him would cease to exist. All this and other questions require thorough and authoritative discussion and canonical underpinning... Be so kind as to bow to Metropolitan Sergius on my behalf, since I am unable to do this myself, and send him my fervent plea that he, together with Metropolitan Seraphim and Archbishop Philip, to whom I also bow, work together for my liberation. I beseech them to defend an old man who can hardly walk. I was always filled with a feeling of deep veneration and gratitude to Metropolitan Sergius, and the thought of some kind of worsening of our relations would give me indescribable sorrow."

This letter suggests a softening of Metropolitan Peter’s attitude to Sergius and his synod. However, this is not necessarily the case. Knowing that there was no way that he could remove Metropolitan Sergius from his post while he, Metropolitan Peter, was still in prison, he may have been appealing to their humanity in order to get him released first. Then, having arrived in Moscow, he could have taken the reins of the administration of the Church into his own hands again. However, it seems that the Bolsheviks saw through his ruse, because they (and Metropolitan Sergius) continued to show him no mercy, did not allow him to return to Moscow and continued to insist on his renouncing the locum tenancy.

On March 27, 1931 Metropolitan Peter wrote to B.P. Menzhinsky: "I was given a five-year exile which I served in the far north in the midst of the cruellest frosts, constant storms, extreme poverty and destitution in everything. (I was constantly on the edge of the grave.) But years passed, and there remained four months to the end of my exile when the same thing began all over again - I was again arrested and imprisoned by the Urals OGPU. After some time I was visited by comrade J.V. Polyansky, who suggested that I renounce the locum tenancy. But I could not accept such a suggestion for the following reasons which have a decisive significance for me. First of all I would be transgressing the established order according to which the locum tenens must remain at his post until the convening of a council. A council convened without the sanction of the locum tenens would be considered uncanonical and its decisions invalid. But in the case of my death the prerogatives of the locum tenens will pass to another person who will complete that which was not done by his predecessor. Moreover, my removal would bring in its wake the departure also of my deputy, Metropolitan Sergius, just as, according to his declaration, with his departure from the position of deputy the Synod created by him would cease to exist. I cannot be indifferent to such a circumstance. Our simultaneous departure does not guarantee church life from various possible frictions, and, of course, the guilt would be mine. Therefore in the given case it is necessary that we discuss this matter together, just as we discussed together the questions relating to my letter to Metropolitan Sergius dated December, 1929. Finally, my decree, coming from prison, would undoubtedly be interpreted as made under pressure, with various undesirable consequences."

Of course, Metropolitan Peter was right, from a strictly canonical point of view, that with his departure or death, Metropolitan Sergius’ rights would disappear. But he also knew – as did, of course, the Bolsheviks – that de facto his position would become much stronger, in fact unassailable. That is why he did not want to resign, but wanted rather to return to Moscow to reassume the reins of power. And that is why the Bolsheviks were determined not to let him return. For they knew, from his letter of December, 1929, that he was still an anti-sergianist. So the stalemate continued, with Peter refusing to resign and the Bolsheviks refusing to let him return to Moscow…

In the spring of 1931 Tuchkov suggested to Metropolitan Peter that he work as an informer for the GPU, threatening to give him another term in prison if he refused. On May 25, Metropolitan Peter wrote to Menzhinsky that "such an occupation is incompatible with my calling and is, besides, unsuited to my nature." And again he wrote to Menzhinsky: "In our weakness we fall more or less short of that ideal, that truth, which is enjoined upon Christians. But it is important not to be burdened only by earthly matters and therefore to refrain from violently murdering the truth and departing from its path. Otherwise it would be better to renounce God altogether... In this matter one would come up against two completely contradictory principles: Christian and revolutionary. The basis of the former principle is love for one's neighbour, forgiveness of all, brotherhood, humility; while the basis of the latter principle is: the end justifies the means, class warfare, pillage, etc. If you look at things from the point of view of this second principle, you enter upon the revolutionary path and hurl yourself into warfare, and thereby you renounce not only the true symbol of the Christian Faith and annihilate its foundations - the idea of love and the rest, but also the principles of the confession of the faith. There is no need to say how this dilemma - between love for one's neighbour and class warfare - is to be resolved by a seriously believing person who is, moreover, not a hireling, but a real pastor of the Church. He would hardly know any peace for the rest of his life if he subjected himself to temptation from the direction of the above-mentioned contradictions."

Metropolitan Peter's sufferings after the visits of Tuchkov were so acute that for some days his right arm and leg were paralyzed. And Tuchkov fulfilled his threat: on July 23, 1931, the OGPU condemned Metropolitan Peter to five years in a concentration camp "for stubborn struggle against Soviet power and persistent counter-revolutionary activity". Immediately after this sentence had been passed, OGPU agents Agranov and Tuchkov sent the administration of the Yekaterinburg prison a note recommending that Metropolitan Peter be kept under guard in the inner isolation-cell. Later, they moved the metropolitan to an isolation cell in a prison of special assignment in Verkhneuralsk.

In the summer of 1933 they increased the pressure on the metropolitan still more: they substituted his walks in the common courtyard with walks in a tiny, separate courtyard which was like a damp cellar whose floor was constantly covered with pools of rain-water and whose air was filled with smells from a latrine just next to the courtyard. When Vladyka saw this place he had an asthma attack and barely made it to his room. Soon the prison administration told him that the money which had been given for him had been spent and that they would no longer be providing him with additional food from the refectory. Vladyka was strictly isolated. The doctor's assistant who was in the room next to him was strictly forbidden to enter into any kind of relations with him, and his request to meet the local bishop was refused.

In August, 1933, Vladyka wrote to the authorities: "In essence, the locum tenancy is of no interest to me personally. On the contrary, it constantly keeps me in the fetters of persecution. But I am bound to reckon with the fact that the solution of the given question does not depend on my initiative and cannot be an act of my will alone. By my calling I am inextricably bound to the spiritual interests and will of the whole Local Church. So the question of the disposal of the locum tenancy, not being a personal question, cannot be left to my discretion, otherwise I would turn out to be a traitor of the Holy Church. By the way, in the act [of my entry into the duties of locum tenens] there is a remark to the effect that I am bound not to decline from fulfilling the will of Patriarch Tikhon, and consequently the will of the hierarchs who signed the act..., as well as the will of the clergy and believers who have been in communion of prayer with me these last nine years."

Metropolitan Peter’s heroic refusal to renounce his post as locum tenens, or sign a pact with the authorities on the lines of Metropolitan Sergius’ declaration, meant that the official Russian church did not lost its last links with the true apostolic succession until his death in 1937 – or Metropolitan Sergius’ illegal assumption of the locum tenancy and the see of Kolomna in 1936.

Protopresbyter Michael Polsky cites the words of one witness that Metropolitan Peter had secret links with Metropolitan Joseph, who was in exile in Chimkent. Polsky also writes that Peter was freed for a short time in 1935. This fact was confirmed by the Paris newspaper Vozrozhdenie, which said that Peter refused to make concessions in exchange for the patriarchal throne and was again exiled. Another Paris newspaper, Russkaya Mysl' wrote that Peter demanded that Sergius hand over the locum tenancy to him, but Sergius refused.

More light on this crucial meeting has been cast by Protopriest Lev Lebedev, who writes: “In 1935 there came to an end the term of exile of the lawful locum tenens of the Patriarchal Throne, Metropolitan Peter, to whom Sergius was obliged to hand over the administration of the Church… All now depended on how and what Sergius would choose. Sergius chose. He wrote a letter to the NKVD (its text was published on television not so long ago), in which he said that if the administration were transferred into the hands of Metropolitan Peter ‘the building (of cooperation of the Church with Soviet power), which had been constructed with such labour (!), would collapse’. The suggestion was understood and accepted. After a few days Metropolitan Peter was arrested and sent to a new place of imprisonment in Magnitogorsk… There are some basic data to the effect that Vladyka Peter even returned from exile, lived in Kolomna and came to Sergius in Moscow, so as to take over the administration. But Sergius did not hand over the administration, and wrote this same letter to the NKVD.”

Vladyka was again transferred to the special purpose Verkhne-Uralsk prison, put in an isolated cell and given the number 114 instead of being given a name, so that no one should know about the fate of the locum tenens.

On the evening of August 2, 1936, Metropolitan Peter asked to have a talk with the head of the prison Artemyev. On the next day, Artemyev made a report in which his deputy Yakovlev called for Metropolitan Peter to be brought to trial on the grounds that he "made an attempt to establish links with the outside world". Then Artemyev and Yakovlev declared that Metropolitan Peter was an "irreconcilable enemy of Soviet power and slanders the existing state structure..., accusing it of 'persecuting the Church' and 'her workers'. He slanderously accuses the NKVD organs of acting with prejudice in relation to him... He tried to make contact with the outside world from prison, using for this person the medical personnel of the prison, as a result of which he received a prosphora as a sign of greeting from the clergy of Verkhne-Uralsk."

On August 25 (July 9), 1936 he was given another three-year term. From this time the conditions of his imprisonment became still stricter, he hardly saw anyone except the head of the prison and his deputy.

On September 11, 1936 an official announcement falsely declared the death of Metropolitan Peter. On December 27 Metropolitan Sergius assumed the title of locum tenens of the patriarchal throne and Metropolitan of Krutitsa - although, as he himself had admitted, the rights of the deputy of the locum tenens ceased immediately after the death of the locum tenens himself, and as Metropolitan Peter had written in 1931, “my removal would bring in its wake the departure also of my deputy, Metropolitan Sergius.”

But Metropolitan Peter was not dead. His execution came later: "On October 2, 1937, the troika of the UNKVD for Chelyabinsk region decreed the execution by shooting of Peter Fyodorovich (Polyansky), metropolitan of Krutitsa. The sentence was carried out on October 10, 1937 at 16.00 hours. Head of the UGB of the UNKVD, security forces Lieutenant Podobedov." He was buried in Magnitogorsk.

(Sources: M.E. Gubonin, Akty Svyateishego Patriarkha Tikhona, St. Tikhon's Theological Institute, 1994, pp. 681-682, 879-86; S. Belavenets, "Obdorsky Izgnannik", Moskovskij Tserkovnij Vestnik, N 13 (31), June, 1990; V. Rusak, Svidetel'stvo Obvineniya, Jordanville: Holy Trinity Monastery, 1986; Luch Svyeta, Jordanville: Holy Trinity Monastery, 1970, pp. 61-62; Protopresbyter George Grabbe, The legal and canonical situation of the Moscow Patriarchate, Jerusalem, 1974; Lev Regelson, Tragediya Russkoj Tserkvi, 1917-1945, Paris: YMCA Press, 1977; M. Spinka, The Church and the Russian Revolution, New York: Macmillan, 1927; Protopresbyter Mikhail Polsky, Noviye Mucheniki Rossii, Jordanville: Holy Trinity Monastery, 1949-56; Polozheniye Tserkvi v Sovyetskoj Rossii, note 8 in the 2004 “Paraklit” edition; I.M. Andreyev, Russia's Catacomb Saints, Platina: St. Herman of Alaska Press, 1982; "Vladyka Lazar otvechayet na voprosy redaktsii", Pravoslavnaya Rus', no. 22, 15/28 November, 1991, p. 5; S. Savelyev, "Bog i komissary", in Bessmertny, A.R. and Filatov, S.B. Religiya i demokratiya, Moscow: Progress, 1993; Alexander Nezhny, "Tretye Imya", Ogonek, no. 4 (3366), January 25 - February 1, 1992; Hieromonk Damaskin, "Zhizneopisaniye patriarshego myestoblyustitelya mitropolita Pyotra Krutitskago (Polyanskogo)", Vestnik Russkogo Khristianskogo Dvizheniya, no. 166, III-1992, pp. 213-242; "Novomuchenik Mitropolit Pyotr Krutitsky", Pravoslavnaya Rus', no. 17 (1518), September 1/14, 1994; V.V. Antonov, "Lozh' i Pravda", Russkij Pastyr', II, 1994, pp. 79-80; M.B. Danilushkin (ed.), Istoria Russkoj Pravoslavnoj Tserkvi, 1917-1970, St. Petersburg: Voskreseniye, 1997, pp. 206-209; Za Khrista Postradavshiye, Moscow, 1997, vol. 1, pp. 295, 650; http://www.pstbi.ru/bin/code.exe/frames/m/ind_oem.html?/ans; Archpriest Lev Lebedev, Velikorossia,
St. Petersburg, 1999, pp. 586-587; http://www.omolenko.com/texts/katakomb.htm; http://www.histor-ipt-kt.org/KNIGA/moskva.html)

Пал он за честь и веру с Семьею своей святой.

Но с покаянной молитвой к вам склонилась Москва,

Большевицкий тоталитаризм, слегка прикрывающий ныне свою звериную суть так называемой Путинско-Медведевской ''имитационной демократией'', недавно был оценен американскими аналитиками как ''самый продвинутый авторитарный режим современности''. Слова ''тоталитарный'', четко определяющего суть происходящего на исконно русской территории, запад избегает, поскольку вынужден сотрудничать с постсоциалистической Совдепией, но и не назвать режим режимом просто не позволяют факты. Мы же со своей стороны видим то, что режим как был, так и остается большевицким по своей сути и продолжает, в несколько видоизмененном виде, по прежнему антирусскую и антиправославную внутреннюю и внешнюю политику.

Как справедливо писал И.А.Ильин, ''русский человек оказался слабым в добре и подчинился нерусским людям, составляющим в стране ничтожное меньшинство (около 50 000 большевиков), но зато оказавшимся сильным во зле, сильным бессовестностью и волею к власти, сильными прямым и свирепым убийством. И вот, в истории осуществилось невиданное и неслыханное; злое меньшинство, захватив власть, поставило на колени добродушное большинство народа, с тем, чтобы переделать его, сломать ему его моральный хребет, окончательно перемешать ему и его детям в душе понятия добра и зла, чести и бесчестия, права и бесправия - и приучить его голодом и страхом к безусловной покорности''. ''Под давлением этого всеохватывающего страха им внушается полная покорность, материалистическое мироощущение, систематическое доносительство, готовность к любой лжи и безнравственности готовность жить впроголодь и впроголодь при надрывном труде. И сверх того, им внушается ''пафос коммунистической революции'' и нелепое чувство собственного превосходства над всеми другими народами; иными словами: гордыня собственного безумия и иллюзия собственного преуспеяния''.

В том, что начало большевицкого режима было положено горсткой нерусских и неправославных людей и кроется причина как ставшего государственной политикой манипулирования русским национализмом, так и до сих пор длящейся попытки приспособить русское православие к нуждам антирусского режима (утопичной уже потому, что в итоге-то получается вовсе не русская православная церковь, а позорный спектакль и злая пародия на русское православие). Потому-то русский народ злонамеренно уничтожался и уродовался морально как в первые послереволюционные годы, так и теперь.

Внутренне глубоко безбожная власть не просто сносила голову русского народа. Все гораздо глубже - она селектировала население пусть и способное как-то мыслить в разрешенных ею пределах, но при этом не желающее, не умеющее и не смеющее ни самоорганизовываться, ни действовать для защиты своих же кровных интересов. Покушение на наши православные святыни нужно было победителям именно потому, что целью этой селекции было выпестывание утрачивающего человеческий облик получеловека-полуживотного, кое не способно уберечь свои святыни и стоять за свой народ и свою веру, но вполне пригодно не только для рабского и унизительного труда на благо победителя, но и для впитывания навязанных им ущербных и чуждых «ценностей» и даже защиты своего же поработителя. Антирусская власть выпестывала идеального раба.

Именно поэтому в ходе ''воспитательно''-селективного процесса особенно много сил и средств прикладывалось к тому чтобы лишить русский народ его православной веры, его исторической памяти, его верного знания других народов и от природы присущего ему чувства собственного достоинства и чести. Не менее важным для поработителя было противодействие тому, что могло и может еще способствовать возрождению России. Противодействовать белому движению и подавить, как наиболее неприспособленные к насаждаемому рабству, русские военные сословия.

Из опробованных Лубянкой тактик наиболее эффективной оказалась инфильтрация чекистов в русские офицерские организации, что впоследствии дошло даже и до основания мнимых, заведомо пассивных и подконтрольных организаций (операция «Трест» и т.д.). Ныне, после ловко организованных ''примиряющих'' возвратов и перезахоронений, передач архивов и разграбления теперь уже зарубежных православных святынь, мы не можем не замечать действенности данной чекистской методы.

Учитывая то, что постсоветская клика большевистских последышей не только не удовольствовалась всем тем что награбила на руинах Императорской России, но протянула свои жадные руки к святыням Зарубежной Руси, не удовольствовалась обезбоживанием подъяремного русского населения на ''своей'' территории, но перешла к совращению и соблазнению той части русского народа, что смогла сохранить самую веру и русский дух в изгнании, мы не можем и не имеем права быть теплохладными. Мы должны суметь противостоять этой наглой и бессовестной агрессии.

Если последыши большевиков начали экспортировать свои мерзости Зарубежной Руси (в обмен на ее православные святыни), то и нам надо суметь экспортировать истину в пределы самой Совдепии. Большевизм хоть и смог изуродовать сознание людей, но он непрерывно отторгается ими. Да и русский народ не иссяк окончательно и, не смотря на все усилия поработителей, в состоянии возродиться. Но для этого нам надо приложить свой терпеливый труд. Важно донести до народа и в народ именно то что из него выбивалось голодом, холодом, ложью и террором. Донести самим и направить на эту деятельность силы тех наших единомышленников, что находятся сейчас на территории Эрэфии.

Лучший способ противостояния угашению русского духа - это его пробуждение. Пробудить русский дух - это значит суметь вернуть русскому народу его веру, его историческую память, присущее ему когда-то верное знание других народов, и, что более всего претит поработившему Русь хищнику, старательно выбивавшееся им из русских людей чувство собственного достоинства и чести. Сделать это - значит вернуть нашему народу Царя в голове. Вот что нужно всерьез, вот на что не стоит жалеть сил, средств и времени, стараясь не допустить ни одного проведенного впустую дня.

Достичь этого можно только одним путем: распространяя по исконно русской территории повсеместно нашу прессу, знакомя с ней все новых и новых людей (не только в самой Совдепии). Кто-то сможет напрямую раздать номера газеты Наша Страна населению, а кто-то порекомендует ее людям в интернете. Кто-то ''случайно'' оставит хоть пару-тройку копий газеты русским людям в беженских общежитиях, а кому-то может удастся напрямую познакомить с ней русское население в вышедших из под Кремлевского гнета республиках. Возможностей для полезного действия много и желающий всегда найдет возможность сделать пусть даже малое, но полезное действие.

И все-таки одним из самых дорогих подарков для всех тех, кто борясь с проклятым игом изнутри, из самой России, ежедневно видит как московская псевдопатриархия все глубже увязает во лжи и мерзости (попусту, ради мирского, растрачивая русское православие), лучшим подарком будет соединение сохранивших русский православный дух осколков РПЦЗ воедино, всеобщее отторжение предателей и неизбежное возрождение нашего Китежа - Зарубежной Руси.

Песня исполнена автором Виктором Ермолиным ( 45 лет) на радио «Маяк» 28, 29, 30 октября 2009 года. Песня от радиослушателей получила самый высокий рейтинг - 82 %. После этого срочно была снята с эфира и удалена со всех сайтов Радиостанции «Маяк».

Служить бы Родине я рад, готов побиться об заклад

Пришла пора, пора воздать, тем, кто украли благодать

За клевету на наш народ, пришла пора закрыть им рот

И станет дружно Русь моя, мы все единая семья

И сколько можно нам терпеть? Пора уж русским помудреть

Сколь можно копии ломать, пора уж чёрта наказать

Чтобы избегнуть Божьих кар, щеку подставьте под удар

Я, говорю Вам, на удар ответь и десять раз ударь

Я прямо говорю врагам, вы зря пожаловали к нам

Ваш мирный вид меня не вводит в заблужденье.

Как зайцы будете бежать и как осенний лист дрожать

Пусть станет Русь плечом к плечу так хочет Бог и я хочу,

Пришёл к Вам тот, кто даст приказ, чтоб Бога выполнить наказ

Пришёл к Вам тот, кто даст приказ, чтоб Бога выполнить наказ,

Очень интересовался капитан Анастасиади большевицкой агитацией. В какое село или городок ни войдем, он сразу по разбитым красным или махновским штабным избам: ну-ка, ну-ка, что ж они про нас примерно пишут? Наберет листовок махновских да газет советских, уйдет в закут, там при cвете коптилки или керосинки читает от начала до конца, даже выписки делает.

Наши офицеры, из тех, что в батальоне с 1918 года, стали проявлять признаки беспокойства.

- Иван Аристархович, собирает наш Язон разную вредность... - темнел лицом штабс-капитан Лунин.

- Не было бы худа! Опять ж Лепехин у него повсеместно рядом. Да и молодые в рот смотрят...

Огромный Лепехин и впрямь от капитана Анастасиади ни на шаг. Тот на позицию, Лепехин на позицию, тот в разведку, Лепехин - в разведку, тот пьесу ставить, ни больше, ни меньше, а «Бориса Годунова», Лепехин: «Я народом буду!». Только что на кушетке рядом с Машенькой, любимой женой нашего Язона, не пристраивается. Зато кто ее на высоком шарабане с лаковым кузовом возит? Конечно, унтер Лепехин.

Попал Иван Лепехин к нам из мобилизованных красноармейцев, а до войны и всего этого безобразия 17-го года помогал отцу. У отца его была своя колясочная мастерская. Там Лепехин-младший и подвизался, особенно по кузовному делу. В Большую войну оказался в железнодорожном ремонтном батальоне. Всю войну, почитай, как он делился позже, рельсы-шпалы таскал, лопатой махал, гайки крутил да кашу с мясом лопал.

Надо сказать, что помимо всего унтер-офицер Лепехин силы был неимоверной. Небось, повстречайся с самим Поддубным, и того бы повалил.

Про дубок, вырванный с корнем из земли, я уже где-то рассказывал. Как перепил Лепехин лучших выпивох «государя всея Украины» - тоже. А пушку трехдюймовую одной рукой за станину и развернуть - когда это едва четыре человека могут сделать? А подкову рвать на части? А медные пятаки ломать в пальцах? А на закорках нести раненого поручика Заболоцкого чуть не восемь верст, и все бодрым походным шагом? С двумя винтовками, своей и поручика. Ни на миг не присел, дух на марше переводил. Я же сам потом, по рапорту капитана Анастасиади, писал о представлении Лепехина к награде.

...В июне месяце выдвинулись мы под Александровск, что на Днепре. Метался там красный корпус Жлобы, что та мышь в трубе. Наше командование нами заперло ее, пока силы стягивало. Схлестнулись мы со жлобинскими конниками. Разгромили три красных эскадрона. И отряд интернационалистов с балтийскими моряками впридачу.

Не забуду нашего полковника Волховского. Бог войны во всей красе! Козырек по самые глаза. Всегда так носил фуражку. Из-под козырька в трубу смотрит, усы топорщатся. Глаз от трубы отнимет, взглянет на нас - сталь! Воля победителя! Мы в струнку, готовы любой приказ исполнить.

- Иван Аристархович, два пулемета переместил на левый фланг?

По моему мнению, пулеметы бы в центре оставить, да сюда же два наших орудия подтянуть. Но не перечу и не спрашиваю, почему да для чего. Значит, видит он бой так. Посылаю ординарца с приказом. Сам к Василию Сергеевичу: не будет ли других распоряжений?

Он из-под козырька наблюдает за противником. Ни намека, скажем, на сомнение или, допустим, какую-то неуверенность. Каждый новый приказ ломает врагу планы, лишает инициативы.

- Сообщи Крестовскому, чтобы увел сотню в обход деревни. Надо отрезать пехоту от их обозов.

Тут только начинаю догадываться о замысле нашего командира. Экой хитрой, как сказал бы Тихон, мой дядька воспитательный и сердечный друг моего отца. Военное чутье у полковника Волховского - куда там Наполеону или скажем, Фридриху Великому! Поди, сам Александр Васильевич, князь Суворов, граф Рымникский, его в компанию взял бы. И не пожалел бы!

Неуловимо маневрировал Василий Сергеевич батареями и пулеметными командами. Офицерские роты и башибузуки Крестовского постоянно либо на марше, либо в наступлении. Как ударят, так пух и перья от красных летят. С таким командиром нам все ни по чем, подавай нам дивизию, подавай две - разнесем по щепкам.

Обоз за нами собачьим хвостом: туда-сюда, там уж полковник Саввич управлялся, вовремя и кашеварку подгонит, вовремя и патронные двуколки прискачут, и раненых как раз в тыл отправит, тяжелых - в санитарный поезд пристроит.

Конечно, не сам батальон надавил красных клопов полные жмени. Конница генерала Барбовича тоже помогала. Сами измученные, на измученных же конях, но неожиданно выскочат, внесут сумятицу у красных, нам все легче.

Ко всему, наши бронепоезда в самые решающие моменты выползали, своими жерлами как начнут ахать по интернационалу, по всем этим латышам, китайцам да эстонцам с татарами, так и разбегается интернационал, кто куда.

Но последнее и самое наиважнейшее слово все равно говорили офицерские цепи. Поднимемся и упорным шагом в атаку. Выбиваем противника с позиций. В контр-атаки бросаемся. Берем в клещи полковые штабы, артбатареи. Лавой налетят красные - разбивается лава об офицерские ряды.

Да вот незадача, в последней схватке под хутором Дольным вышли из строя оба телефона. К тому же телефонные провода оказались непригодными. Красных мы там набили страсть сколько. Одних коней потом ловили два дня. Этих двести с лишком лошадей потом меняли с кавалеристами генерала Барбовича. По обоюдному согласию и ко всеобщему удовлетворению. Они нам - подводы с трехдюймовыми снарядами, мы им - замечательных ахалтекинцев да орловских рысаков, да голштинцев, да черниговских битюгов.

Все это, как говорится, присказка. Для описания, в каких обстоятельствах произошли последующие события.

Потому как без телефонов мы остались что те слепцы со Псалтырью: книга есть, а не почитаешь. Пальцами води не води, ничего не складывается. Тогда на кой ляд нам книга сама? Всенепременнейше нужны нам телефоны. До Александровска шестьдесят верст, здорово мы погнали красноперых. До ближайшей станции - всего тридцать.

- Пошли, Иван Аристархович, кого-нибудь на станцию. Обещали туда подвезти на дрезине или проходящим эшелоном пять-десять катушек да три новых телефона.

Унтер-офицер Лепехин, на его беду, как раз мимо в шарабане пылил. Том самом, на котором он же Машеньку Константинос привозил-отвозил. Шарабан хорош, рессоры мягкие, дверцы с ручками никелированными, кожаный верх у шарабана гармошкой открывается и закрывается. Вместе с ним капитан Анастасиади, прикатил на доклад никак.

- Леонид, - обратился я. - Возьмите с собой стрелка, отправляйтесь на станцию. Там получите телефонные катушки и три телефона. Если прихватите еще что-нибудь, все в дело пойдет. Глицерин для орудий нужен, ручные бомбы и запалы не помешают. Одним словом, действуйте по условиям.

Открыл было рот капитан Анастасиади, что, мол, бой-то выигран, и надо бы ему к Машеньке своей незабвенной, поди, места себе не находит, трепещет за милого, как он, что он, не ранен ли... Вместо того - приказ. За треклятыми телефонами...

С другой стороны, мало ли что удастся прихватить на станции. Там, бывает, красные столько добра грабленного побросают, диву даешься: и куда им все это? Захватили однажды мы с бою тыловой эшелон красного полка, а в эшелоне два вагона полные бальных платьев да маскерадных принадлежностей, да мебели красного и сандалового дерева. Уж кого попотрошили гады большевицкие, ума не приложу. И того меньше - к чему им эти платья были?

Одним словом, не иначе, как воспоминание о бальных платьях заставило капитана поддернуть ладонь к виску:

- Слушаюсь, господин капитан! Позвольте только после командировки сразу в тыл наш убыть.

Казалось бы, недалека дорога в тридцать верст. Однако это если знаешь, куда ехать и когда сворачивать. Унтер-офицер Лепехин и капитан Анастасиади взяли было с собой местного провожатого, хуторского. Только при первой возможности тот сбежал. Верст через двенадцать пробурчал, что ему по нужде приспичило, сполз с козел, зашел за кусты, спустился в лощинку, только его и видели.

Ждали-ждали капитан с унтером мужичка - нет его. Сами пошли глянуть, чего это он притих. Тогда и обнаружили, что лощинка тянется изгибом между косогорами, а потом заросшим оврагом в речку убегает. Видать, по весне талыми водами подмывается овраг. Вдоль речки камыши в два человеческих роста. В них конному укрыться - и с аэроплана не увидишь.

- Экий паразит! - ругнулся Лепехин. - Похоже, за красных он, может, даже тайный лазутчик был.

-Полпути позади, Иван, - ответил Анастасиади .- Осталось всего столько же.

Поозирались, пооглядывались, решили, что быть по сему. Как-нибудь доберутся до станции. В конце концов, не в чащобе же брошены. Да и приметный ориентир - хутор Дольный ровно на полпути у них должен объявиться.

Еще раз всмотрелись в степь. Направо плоский косогор с седыми ковылями, ветер запах чабреца несет, налево такой же косогор да кусты вдоль дороги. Вдалеке поля с колосящейся пшеницей. Дальше не то лесок, не то рощица. На пять-семь верст вокруг все видно, как тут потеряться?

Только двинулись дальше - остановка. Дорога двоится. Направо тянется по ковылям да полынным плешинам, налево - вроде бы к жилью ближе. Язон Колхидский командует: бери влево. Поехали влево. Солнышко вправо переместилось. Облачка на бирюзовом небушке - девичьими сновидениями. Капитан Анастасиади мелодийку из оперетки насвистывает, никак о Машеньке своей замечтался. Через полчаса увидели, что шлях из двухколейного становится тропой и описывает эта тропа широкую петлю. К лугам идет она, вдоль той же извилистой речки.

- На покосы едем, господин капитан, - заметил Лепехин.

- А косы-то забыли, - в тон ему хмыкнул Анастасиади. - Да и вопросы возникают, Иван: умеешь ли ты, кузовных дел мастер, например, управляться с литовкой. Это раз! Послали ли нас за сеном, али за чем другим? Это два! Наконец, как нам, двум болванам, отсюда выбраться? Это три и самое главное...

Развернули шарабан, покатили назад. Коренник тянет, как то и должно, а пристяжная над ними пофыркивает, ишь, недотепы! Ей-то что, ей только ноги переставлять. Трюх да трюх, что вперед, что назад. Хвостом помахивай да вожжей прислушивайся. Неожиданно сбоку: Бум! Бум! Бум! Артиллерийская канонада. Сотрясание воздусей, однако.

- Сдается мне, Иван, что имеем мы в наличии бой, - сказал Анастасиади. - Если учесть, что батальон наш примерно в той стороне - он ткнул рукой на восток, - то либо это красные бьют неведомых нам махновцев, либо наши, но неизвестно, какой дивизии или полка, бьют красных.

Летом 1920 года как-то вышло, что мы замирились с махновцами. Точнее, дала Москва своим советским войскам и карателям приказ извести повстанцев. Заодно пожечь хутора и каленым железом повырезать села, которые неугомонного батьку поддерживали. В таком положении «вильным козаченькам» ничего не оставалось, как искать нашего расположения, про разбой свой позабыть.

- Что думаешь, Лепехин, не со станции ли данная катавасия?

- М-да-с, сгинуть нам надо отсюда, - подумав, сказал Анастасиади. - Черт с ними, с катушками и телефонами. Мотай назад, в батальон...

Стали заворачивать лошадок. Пришлось и вовсе с дороги сойти, потому как начала она опять загибаться туда, где удары взрывов и даже отдельные пулеметные трели раздавались. Какое-то время ползли бездорожьем, между курганов и бескрайних полей. Кое-где виднелись сторожки, видать для пригляду. Однако ни в одной не было ни души. Ни спросить, ни попрощаться.

Через часа полтора выехали на хутор. Хутор жалкий, пяток мазанок, скотный двор пустой, две козы на привязи мотаются. Треснутая колода перед ними, в колоде воды немного, да головастики трепыхаются. Еще тощий петух роется в куче навоза. Ветром дверь щербатую мотает, а населения поначалу не нашли. Только оглядевшись-присмотревшись, вдруг обнаружили бабку. Ей сто лет в Николин день, в Купальну ночь. Сидит возле мазанки, на ногах овечьи катанки, веревочкой подвязаны, на тщедушных плечиках овечья же свитка, седые космочки из-под истлевшего платка-угольника топорщатся.

- Старая, как на хутор Дольный проехать? - спросил Лепехин.

- Ась? Шо ты шукаешь, солдатик? - прошепелявила, выставляя единственный желтый зуб.

- Ихайте прямо... - прошамкала старуха. - Прямо ихайте!

Тронулись дальше. А дорога через версты полторы опять раздвоилась. Правда, канонада стихла, что привело капитана Анастасиади в отрадное расположение духа. Однако тут солнышко начало западать. Оно, конечно, денечки в летнее время долгонькие, но и ночи не белые, не то что в стольном граде Санкт-Петербурге. Настелется черным покровом, особенно коли без месяца, своих сапог не углядишь.

Скоро завиднелось впереди - нет, не хутор - небольшое сельцо. Поля, поля, огороды и бакчи. В купах вишенников хаты. Колоколенка впереди, в гаснущем небе темнеет шпилочкой.

- А ну как бандиты там? Или, не дай Бог, красные? - встревожился Лепехин.

- Сами за красных сойдем, - сказал Анастасиади уверенно.

И то верно. Наши разведчики, что охотники Крестовского, что ползуны-пехота, погон не носили. Строевые роты это одно. В них стрелкам полагается быть по всей форме и определению. Чтобы погоны со звездочками, чтобы ремни, патронные сумки, фуражки с кокардами. Разведка же себя должна была беречь - не до парадов.

Да и был у капитана Анастасиади уже опыт - о его путешествии по красному тылу я уже рассказывал. Это, я вам скажу, не за руном в Колхиду шлепать.

Удивила их обоих тишина на селе. Подъехали сторожко, вглядываясь до боли в глазах. Молчание, что в скиту гробовом. И огоньков в окошках не видать, хотя сумерки уже густели. Даже собаки не брехали. Что за чудеса?

Когда же вкатили на главную улицу, лошадки вдруг сами встали: прямо перед ними колодец с журавлем, на журавле повешенный висит.

Капитан сошел с шарабана. Приблизился к повешенному. Это был мужчина лет сорока, в длинных козацких усах, с русым чубом. Голые ступни книзу вытянуты. Будто все пытался до земли достать и смертную муку избежать. Штанины вокруг колен под ветром болтаются.

Что-то толкнуло - посмотрел капитан дальше по улице. На воротах женщина висит. Юбки от ветерка колышутся. Рядом дохлая корова, живот раздут. А еще дальше сразу двое прямо в придорожной пыли. Мужчины. Белые рубахи рассечены и кровью измазаны. Неподалку собака валяется.

- Так что, Иван, в село это мы въезжать не станем. Давай-ка околицей, да побыстрей отсюда.

Лепехину дважды повторять не надо. Хлестнул коренника да пристяжную, да еще, да опять пристяжную по крупу. Побежали они дробко да испуганно. Вроде бы сами все поняли.

Ночевали в чистом поле. Лошадок распрягли, ноги им спутали, пустили попастись, сами в шарабан по очередочке.

- Такое дело, Иван, - распорядился Язон наш Колхидский. - Подустал я, так ты посиди, смотри - не спи, не то краснюки нас возьмут. Я подремлю, потом тебя сменю...

Два часа унтер ночь слушает, рукой винтовку ласкает. Вдалеке лягушки трели закатывают, никак брачный сезон у них, а над ухом - комары танго пляшут. Усни-ка тут. Да еще предупреждение капитана - что делают красные с захваченными в плен, мы не рассказываем друг другу, но знаем на всю жизнь.

Два следующих часа капитан бодрствует, все честь по чести.

Потом опять Лепехин. Позевывая, начинает жестянку ножом резать, мясо тем же ножом подцепляет, потом чавкает, да так смачно, что чавканье его в ушах у капитана стоит. Ворочается Анастасиади с бока на бок, шарабан покряхтывает от его ворочания, а сна нет как нет. Комары вроде поутихли, на небе звезды высыпали, яркие, чистые, приветливые новороссийские звезды. Лишь смачное чавканье унтера всю природу портит.

Не успел дремотой охватиться, как Лепехин окликает.

- Что, ваше благородие? Айда-ко, пора двигать дальше.

Едва рассвело, оба уже трясутся в шарабане. Удивительно, и дорога сразу нашлась, и вроде как правильно поехали. О виденном в сельце не очень рассуждали. Жутко было. Хотя сразу порешили, что наши так не могли.

- Какие-нибудь чекисты-особисты, - только и сказал Лепехин.

Напрасно он, однако, произнес это слово. Есть такие слова, их вслух говорить нельзя, так учил меня Тихон. Промолви имя лешего в лесу, тут он и выпрыгнул позади тебя. Держись теперь!

Едва упомянул унтер эту нечисть, как выехали они к... станции. К той самой, куда направлялись. Только никакой дрезины там, и никакого эшелона. Зато увидели нескольких обывателей. Дюжину подвод. При них... красные армейцы, ездовые да конюха. Да два кавалериста у постройки, сидят, что-то из котелка по очередочке попивают. Их кони рядом, карабины у седел.

Один заметил наших путешественников, поднялся, закричал:

Хотя что тут запрашивать? На фурагах у кавалеристов красные звезды. Непонятно, что ль? Ясно, что никаких белых на станции нет.

Тут же ознакомились с обстановкой: в станционной пристройке размещен красный лечпункт. События стали принимать прямо-таки гоголевские очертания. Потому что лечпункт этот оказался принадлежавшим особому карательному отряду имени тов. Сунь-Те. Сам отряд выжег и разорил все в округе и ушел дальше.

Однако в расположение лечпункта, по какой-то причине, вернулся командир карателей. Это был рыжий небритый детина в кожаном жакете, в кожаных штанах, с красным опухшим носом кокаиниста. Вышел он на крылечко, ладонь к глазам приложил. Что-то в его накокаиненных мозгах просвербило. Опять же лицо у Язона нашего несколько как бы с прожидью, нос выдающийся, щетина сизая, ни дать ни взять местечковый часовщик пошел в поход за властью. Лепехин с виду, напротив, простоват, ручищи огромные, вроде как пролетарий из Сормова или Мотовилихи.

Унтер покосился на подводы и солдат при них, потом на трех заседланных лошадей. Видно, краском подъехал недавно, но тоже успел и выпить, и нюхнуть. Потому что вид у него был совершенно расслабленный и небоевой.

- Да. Мы из политотдела. Вот мой мандат, - ответил Анастасиади и начал было лезть рукой за пазуху, где у него браунинг спрятан.

- Да-да, - отмахнулся красноносый детина. - Мы вас ждали еще вчера! Добро, что вы сразу на лазарет подъехали. Сволочи эти махновцы! Вздумали стрелять по нам, особотряду товарища Сунь-Те.

- Сотни две ухлопали. Да пособников ихних еще... наглядно - на вешалку!

Анастасиади посмотрел на Лепехина. Унтер глаза отвел.

- Что ж, это по-пролетарски, товарищи! - сказал, как ни в чем ни бывало, наш Язон Колхидский.

Увидев, что их командир ведет беседу со вновь прибывшими, красные армейцы разбрелись. Конюха продолжили воду тягать из колодца да лошадей поить. Санитары тоже чем-то занялись. Кавалеристы вернулись к своему котелку, хотя все ж искоса поглядывая.

Лепехин точно прилип к облучку шарабана. Анастасиади стал быстро обдумывать, что же делать. Тут уж не до телефонов с катушками и не до с глицерина с бальными платьями.

Но пока он обдумывал, детина-кокаинист сам предложил выход.

- Так что указания командования по ликвидации белых и зеленых банд на данный период успешно выполнены. Однако вы, наверное, хотите побеседовать с личным составом?

- М-м... Аккурат за этим, товарищ, мы сюда и ехали?

- Мой основной отряд ушел за пятнадцать верст. Здесь оставлены бойцы, получившие ранения и прочие контузии. Вы можете рассказать им о положении на фронтах и в тылу, а затем...

- Почему же нет? - ответил Анастасиади и повернулся к Лепехину: - Товарищ отделенный, твое место у брички.

- Затем мы передохнем. И поедем к отряду, - развивал свои планы красноносый. - Что скажете?

- Скажу, что это подходяще, - с пролетарской определенностью уверил Анастасиади.

Вдвоем они направились к бараку. Барак был дощатый, как и все на свете бараки той поры. Возле него в самых живописных позах расположились несколько легко раненных. Две коротконогие фельдшерицы, по-утиному переваливаясь, обихаживали их. Обе носатые, обе стриженные в горшок, обе задастые, я те скажу.

- Белые вчера со станции утекли, - делился красноносый стратегическими данными. - Хвосты мы им, конечно, понадрали. Однако два эшелона ускользнуло. Махновцы их прикрывали. Коммунистический полк имени товарища Свердлова махне черносотенной дал жару да отправился дальше. А мои живодеры опосля погуляли по хуторам.

- Мдя-я-я, м-м-м... - неопределенно промычал Анастасиади.

На крыльцо вышел начальник лечебного пункта. Это был интеллигентного вида человек, в пенсне, с выражением брезгливости и усталости на лице. Он сообщил краскому, что обход сделан, что он будет у себя.

- У себя это где? - глумливо переспросил краском.

- В выделенной мне докторской хате, - сказал начальник лечпункта.

- Нужен пока этот гад мне, - сказал краском в спину доктору. - Потому и терплю. А не то приказал бы скальпировать, как индейца. Ничего, еще потерпим. Пока давай-ка до наших товарищей...

Раненых особистов было человек двадцать. Значит, отбивались-таки махновцы нешуточно. Выделялись среди особистов два кучерявых и крючконосых еврея да три косоглазых китайца. Китайцы лежали на собранных из досок топчанах, покрытых тряпьем, и уже наладились играть в кости. Евреи трагически хныкали, но при виде командира ужали рты в курью жопку.

- Это товарищ из политотдела. Начинай, комиссар!

Леонид Анастасиади вышел в середину большой комнаты, куда их всех собрали, расставил ноги «по-комиссарски», расправил плечи, выкатил грудь бочкой и заговорил гулким голосом:

- Товарищи! Мировые силы черной реакции спят и во снах видят, как бы им реставрировать царский режим и подвергнуть рабочий класс и трудовое крестьянство еще большей эксплуатации. Гидра контрреволюции, поддержанная Антантой, поднимает свои неисчислимые головы...

Он говорил не меньше получаса. Выступал со знанием дела. Ловко вворачивал чисто большевицкие словечки. Уеком да наркомпрос, политотдел да пролетарский фактор, когти империализма у собак мировой буржуазии. Нет, не зря вычитывал листовки да брошюры наш капитан, бывший столичный бон-виван и гонщик на автомобиле.

- Эк чешет! - похваливал его какой-то особист с рукой на перевязи. - Газету читать не надо...

Это был блестящий монолог великого артиста. Перед ним Гамлет со своими сомнениями «быть-не быть» померк бы. Леонид удачно разделался с Антантой, которая подкармливает собак мировой буржуазии. Прошелся по белым генералам, в том числе по «черному барону». Выразил уверенность в силе пролетарского фактора для победы революции. Пригрозил, что политотдел не только черносотенной гидре башки поотрывает, но и когти империализма ей спилит.

Краском, даром что нанюханный, расчувствовался. У него даже под носом капля набрякла. Он ее втягивал, втягивал резким вдыханием, но она все тянулась и повисала. Наконец, краском резко вытер ее кожаным рукавом. Размазав, как полагается, во всю длину кожи.

Несколько человек хлопнули в ладоши. Один постучал лубковой перевязью по столешнице. Еще какой-то раненый, голова полностью замотана бинтом, один рот щелью оставлен да полглаза выкатывается, захрипел:

- Третьего дня оттуда. Прислали нас на поддержку боевого духа и сознательной пролетарской дисциплины, - глазом не моргнув, отвечал капитан Анастасиади.

- Когда последний враг будет уничтожен, - строго ответил Анастасиади.

- Наши вожди не покладают рук над развитием данного момента.

- Товарищ комиссар, а правду говорят, что в Питере людоедство постигло?

Леонид Анастасиади не ожидал такого вопроса.

- Товарищ, - начал он издалека. - Вожди мирового пролетариата, товарищи Ленин, Троцкий, Склянский и Луначарский учат нас, что человек человеку друг, товарищ и брат, как запечатлено на пламенных знаменах Парижской Коммуны. За подобные разговоры можно к стенке встать.

- Нет, это я к тому, что буржуев надо голодом уморить до того, чтобы они в сам-деле жрали друг дружку...

- А еще лучше можно их всех отловить да послать на рудники, - мечтательно вставил один из евреев. - Как они на каторгу заключали наших товарищей, так и мы их должны.

- Возни с ними, - ответил мордатый особист с перебинтованной ногой. - Вешать надо. Контрик? Петлю на шею. Семья контрика? Всех в колодец. И гранату туда...

Загомонили особисты, боевой дух возбуждая друг в друге. Даже китайцы, выблескивая узкими глазками, стали что-то лопотать...

Полит-беседа была закончена. Анастасиади дал знак их командиру. Они оставили раненых, вышли в коридор. Коридор изгибался углом. На углу стояла большая вонючая бадья с испражнениями и нечистотами. Прошли в другое крыло барака.

- Уважаю! - приобнимал краском капитана. - Мы - кто? Рядовые исполнители директив наших вождей. Вот я - Зяма Гиршман, сын пролетария из Одессы...

- Здесь, мы можем отдохнуть. Потому что после революционной борьбы и боев отдых нужен завсегда...

Это была большая замусоренная комната. Оконца в комнате были маленькие, стекла треснутые. В их мутном свете капитан Анастасиади различил щепки, клочки сена, какие-то тряпки, бутылки, соломенный тюфяк, обглоданные куриные кости повсюду. Широкий топчан посреди комнаты был застелен немытыми простынями. По углам простыней были заметны чьи-то вышитые вензеля.

Мысль Гиршмана в это время ушла куда-то в сторону. Он покружился по комнате, натыкаясь на табурет, на чей-то брошенный сапог, на поломанную точеную этажерку, на пустые бутылки из-под пива. Так как пива больше не осталось, он решил уделить из своих запасов кокаина.

- Нюхни, комиссар, ты заслужил. Как говорится, эх, яблочко, да на тарелочке...

Надо знать нашего Язона Колхидского. Он принять-то бело-серый порошок принял. Да только не нюхнул, а... чихнул в него. Порошок взвихрился легкой пудрой и исчез.

- Что это ты, комиссар, революционное средство для счастья тратишь? Эх, неумека... Смотри, как надо!

Несколько раз он показал за образец. Заставил все-таки нюхнуть Анастасиади. Потом нанюхавшись, вдруг совсем ослабел, уселся на топчан, хлопая красными бессмысленными глазами.

Анастасиади оглянулся и зачем-то взял пустую бутылку из-под портера, темную, толстого стекла. Бутылку он сунул в карман. Спросил:

- Еще я скажу, товарищ... Что н-наши красные орлы... нет, не орлы... они... о чем бишь я хотел тебе доложить?..

Он уже намеревался повалиться на бок, но капитан подхватил его.

В самом деле, куда? Анастасиади быстро сообразил.

С этими словами он вытащил ничего не понимающего Зяму Гиршмана в коридор. Здесь была полутьма. На том конце барака светилось небольшое окошко. Но оно выходило на север, и теперь тихо угасало. Капитан протащил краскома вперед. Тот стал упираться, что-то бормотать. Тогда Анастасиади изо всех сил ударил бутылкой его по голове. Бутылка разлетелась на мелкие кусочки, Гиршман закатил глаза и стал царапаться. Анастасиади тут же окунул его в бадью с испражнениями.

Зяма Гиршман забился. Капитан навалился всем телом, но Зяма Гиршман, видать, догадался, что с ним произойдет после этого. Он стал подниматься. И неизвестно, чем бы все закончилось, однако вдруг почувствовал капитан Анастасиади, что тяжести у него прибавилось. Да еще как! Почитай, вшестеро увеличился вес. Поглядел - а это Лепехин, в нарушение его командирского распоряжения, оставил бричку и оказался рядом, в коридоре.

- Не пужайтесь, ваш-благородие! Мы эту собаку докончим. Глотай, гад, ноздрями!

Они подождали, пока особист обмякнет. Наконец, краском затих, пустив последний пузырь через вонючую массу.

Только теперь действие кокаина превозмогло, и Анастасиади засмеялся.

- А приказ тебе, Иван, был какой? С брички не сходить. Давай назад, жди меня.

Так, смеясь, он снял с пояса Зямы ручную бомбу. Посмотрел на бомбу, взвесив ее в ладони да прошел по коридору к раненым карателям.

Они, по-видимому, обсуждали его выступление. Никак произвело на них оно неизгладимое впечатление. Скучились возле двух лежачих. Удивленно повернули головы, когда капитан толкнул дверь.

- Что, красные палачи? Отдыхаете? - смеясь, обратился к ним Анастасиади. - Сообщаю, что ваш командир утонул в дерьме. Это - вам от него подарок...

Ручная бомба рванула особенно жестоко. Так что весь барак словно бы встал на дыбы. Капитан уже бежал к выходу, на ходу паля из браунинга по красным армейцам да пиная под толстый зад одну из фельдшериц:

Унтер Лепехин в это время оказался возле двух пьяных кавалеристов. Не мешкая, он взял их за шкирки и так сдвинул лбами, что череп одного раскололся пасхальным яичушком. Другой откинулся и засучил ногами.

- Сюда, сюда, господин капитан! - закричал Лепехин, подхватывая вожжи.

Под вечер, когда кони совсем запалились, они снова услышали пушечную канонаду. Линия фронта была, возможно, в верстах десяти-двенадцати. Все чаще здесь попадались трупы лошадей и свеженасыпанные холмики. Кто был под этой сухой серой землей, не представлялось возможным определить.

Еще на Большой войне обязательно ставили кресты над православным воинством. Еще в Кубанском походе старались делать то же. Но летом 20-го года уходили, откатывались, а то и просто драпали - и забывали о последнем долге перед павшими. Впрочем, может, это были могилы красных. Им комиссары отменили кресты. Как отменили и Бога, и даже человеческое подобие.

Быстро стемнело. Вдали показалось пятно не то рощицы, не то сада.

- Двигай, Иван, туда, - сказал Анастасиади. - Что-то после всех этих передряг меня знобит.

Он в самом деле чувствовал себя неважно. Напрасно, конечно, втянул он порошок в себя. Гадость войдет, гадостью осядет. Теперь его мутило и передергивало. В голове бренчали бубенчики, язык поленом сухим во рту ворочался, очертания холмов переливались причудливыми фигурами, все тело ослабело.

- Эк вас разобрало, господин капитан, - участливо сказал Лепехин.

- Оставь, Лепехин, блоха тебя забодай! И без тебя тошно...

- Дак я что, ваще благородие. Я это к тому, что жалость одна на вас смотреть.

Неожиданно из кустов выскочило несколько вооруженных. Одни подхватили лошадку под уздцы. Другие запрыгнули на бричку, упирая пистолеты и карабины в широкую грудь унтеру. Все происходило, как в кошмарном сне.

Происходящее стало доходить до Анастасиади. Значит, это свои. Лепехин раздвигает плечо, рвет веревки. Но вооруженных много, они виснут на нем, револьвер ко лбу приставляют. Самому Анастасиади поддают под дых. Ствол под ребрами тверд. Ах, проклятый кокаин! Отчего-то Леонид закричал совсем не то, что хотел:

- А не принц Ольденбургский? - резко ответил какой-то молодой голос.

Нападающие накинули веревки на шею, стали стягивать петлю. Как ему, так и задыхающемуся Ивану Лепехину.

- Черт вас подери, господа офицеры. Я - капитан Офицерского батальона Леонид Анастасиади. Запросите по телефону полковника Волховского...

- А почему не Кутепова? Или не самого Врангеля?

-Где оно? - спросил тот же молодой резкий голос.

Развязали. Направили лучик фонаря в лицо. Капитан постучал себя пальцем по лбу:

- Ого, член уекома шутить изволит? Ребята, не мешкай! Сейчас посмотрим, как он своими большевицкими ножками задергает.

И тогда, собравшись с последним силами, рявкнул Леоинд Анастасиади своим прекрасным театральным голосом:

- Скажи, как твое имя, офицер! Чтобы все знали, кто казнил капитана Русской армии Леонида Анастасиади!

И тогда кто-то прерывающимся, но более серьезным голосом сказал:

- Стойте, господа! Что-то тут не то. Повесить мы его всегда успеем, а нет - так пулю в башку, и вся недолга... Но вдруг он и впрямь наш, из штаба...

- Слава Богу, хоть один головой стал думать. Везите меня в наш Офицерский батальон, мы под Александровском стоим...

- Везите нас обоих!.. - потребовал уже торжествующе Язон.

Это была отбившаяся от своего батальона группа «самурцев». Четырнадцать человек. Три офицера, остальные нижние чины.

Выбирались все вместе. Поначалу держали плененных со связанными руками. После первой стычки с красными, - откуда-то вылетел небольшой красный разъезд уже в предрассветной мгле, но был отогнан несколькими выстрелами, - развязали.

Дальше двинулись быстрее. Хорошо, что шарабан был легкий. Да по пути реквизировали колымагу у встречного хохла-селянина. Хохол шваркнул своим соломенным брылем в пыль, сел при дороге и заплакал.

- Не плачь, брат. Иди в Александровск, - сказал ему Лепехин. - Там заберешь свою повозку. А за беспокойство попрошу у начальства вторую лошадь тебе впридачу. С приварком останешься...

Потом наткнулись на красную засаду. Как не заметили этих бандитов, сами не поняли. Только грянули выстрелы. Пуля, она не только дура, она еще и сволочь бывает. Один офицер и один стрелок были убиты. Два солдата были ранены. Самурцы ответили огнем. Лепехин подхватил карабин стрелка и включился в бой. В его ручищах карабин был как игрушечный. Дрались отчаянно. Красные, потеряв тоже двоих, вспрыгнули на коней и унеслись. После этой стычки карабин у Лепехина больше не отнимали. Напротив, вернули браунинг и капитану. Двух раненых положили на колымагу.

- Значит, вы в самом деле наш? - спрашивал высокий тонкий поручик. Это он все грозился посмотреть, как «член уекома» будет дергать ножками.

- Вам рассказать, поручик, про дело под Знаменкой? Как ваш батальон задал драпака, оставив нашу гаубичную батарею без прикрытия...

- Да чего уж, поручик. Видели мы ваш драп в приказном порядке. А ребята нашего Офицерского батальона потом три часа дрались. До штыкового боя дошло. Если б не казаки... Эх, да что теперь вспоминать...

Солнце садилось. Оно было большое, красное, плавящееся своим жаром. Два хутора и брошеный зимовник пришлось объезжать криволукой-стороной. Один из раненых впал в полузабытье. Пуля попала ему в живот.

- Горит, Ваня, горит внутрях, мочи нет... - приходил он в себя.

Другой давал ему смоченную водой тряпку и приговаривал:

- Ты жуй, голубчик, жуй тряпицу-то. Она мокрая!

Стрелки помоложе шли обок дороги, держась за шарабан для облегчения.

Капитан Анастасиади снова стал вспоминать свою Машеньку. От этих воспоминаний дрожь унималась, язык увлажнялся и не тер шершавой замшей по нёбу и деснам. На лице его проступала блаженная улыбка.

- А ты молодцом, Иван, - сказал он Лепехину. - Без тебя не справиться мне было бы с тем гадом!

- Дай Бог, не последнего утопили в его же дерьме, - рассудительно ответил унтер. - Я, господин капитан, ваш митинг с-под окна слушал. Ловко вы их обмусолили. Я бы так не смог...

- Ничего, Лепехин. Выйдет и из тебя актер. Подучишься, дикцию и голос поставят тебе профессора. А наружность у тебя - вполне.

Крупный кавалерийский разъезд вырвался на них из-за косогора. Сначала выхватили и наставили карабины и винтовки: что ж так долго, а мы ждали, ждали... Потом облегченно вздохнули. Наши!..

ВОПРОС ТРЕЗВОСТИ В ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ИСТОРИИ

Исследователь вопроса трезвости в отечественной истории, непременно придет к выводу, что трезвенное воспитание в народной педагогике имеет многовековые корни. И в этом его непременно поддержит как добросовестный ученый, так и патриотически-настроенный обыватель. Невозможно, например, себе представить, что многоголосые, яркокрасочные славянские хороводы, которые кое-где еще сохранились в первозданной чистоте, – это плод пьяных вакханалий, а улыбающиеся девушки и юноши с лицами ангелов, ведущие хоровод – это результат пьяных зачатий. Трудно себе вообразить, что ласково звучащие имена, обозначающие любовь, радость, торжество мироустройства, могли вырываться из уст родителей пьяниц, а язык¹, проматерь современного русского языка, на котором говорили и пели свои песни славяне – это результат косноязычных² междометий.

Есть в российской истории пьяные закорючки. Ярким примером этому может служить князь Владимир-креститель Руси. Предполагается, что до крещения он был любитель увеселений и пьяного кутежа, но, став христианином, князь начинает «бодрствовать и трезвиться³», вести благопристойный образ жизни. На протяжении всего последующего исторического периода вплоть до времен царствования Ивана Грозного, когда было окончательно создано Русское государство, чьи устои базировались на православных догматах, правители Московской Руси, в отличие от Руси Литовской и Киевской, трезвость высоко почитали и охраняли как особую ценность, корни которой питали высоконравственные народные идеалы.

Любопытно проследить этапы спаивание и борьбы за трезвость русского народа по запискам иностранцев, побывавшим в России в XV-XVII веках. Так, венецианский купец и дипломат Иосафат Барбаро, живший в Москве в 1436-52 годах пишет: «Там нет винограда, но одни изготовляют вино из меда, другие варят брагу из проса. И в то и в другое кладут цветы хмеля, которые создают брожение; получается напиток, одуряющий и опьяняющий, как вино.

Нельзя обойти молчанием одного предусмотрительного действия упомянутого великого князя: видя, что люди там из-за пьянства бросают работу и многое другое, что было бы им самим полезно, он издал запрещение изготовлять брагу и мед и употреблять цветы хмеля в чем бы то ни было. Таким образом, он обратил их к хорошей жизни». Уже через 25 лет венецианский посол Амброджо Контарини пишет, что «вина в этих местах не делают». Польский епископ Матфей Меховский подтверждает это словами: «У них нет вина... Во избежание пьянства государь запрещает под страхом лишения жизни держать в домах мед или другие опьяняющие напитки». Об этом же пишет Алберт Кампенезе в письме к папе Клименту VII Впрочем, оба автора никогда в России не были.

Результаты выбора русскими людьми трезвого образа жизни не заставили себя долго ждать и уже в 1480 году Русь Московская получила полную независимость и вышла с победой из под монголо-татарского ига, противопоставив трезвости татарской трезвость русскую. Так, урок с Пьяной⁴ рекой не прошел даром.

Василий III в честь победы трезвой Руси над пьянствующей Литвой в июле 1514г., увеличил Москву, построив руками вчерашнего неприятеля Немецкую⁵ слободу – местечко для прокаженных. Итальянский инженер Александр Гваньини уточняет, что эта слобода была построена для «иноземных солдат – поляков, немцев, литовцев», «которые по природе любят пьянствовать». Так как оттуда с утра до поздней ночи неслись возгласы: «Налей-ка! Налей-ка!» – пишет посол литовский Михалон Литвин, то «в укор племени, склонному к пьянству» это местечко получило название Наливки (от слова «налей»). «День (для них) начинается с питья огненной воды. «Вина, вина!» – кричат они еще в постели. Пьется потом вся эта отрава мужчинами, женщинами, юношами на улицах, площадях, по дорогам, а, отравившись, они ничего после не могут делать, кроме как спать», –сокрушается он, описывая своих соплеменников. Записки Джиовани Тедальди подтверждают то, что в Наливках «жили католики».

Далее М.Литвин сообщает: «...обратив свой народ к трезвости и запретив везде шинки», царь освободился от татарского ига, расширил границы своих владений, его города «изобилуют прилежными в разных местах мастерами». А так как своих людей он «держит в трезвости», то «свободу защищает он не сукном мягким, не золотом блестящим, а железом, народ у него всегда при оружии, крепости снабжены постоянными гарнизонами, мира он не вымаливает, силу отражает силой, воздержанию татар противопоставляет воздержание своего народа, трезвости – трезвость, искусству – искусство».

Как сообщает англичанин Климент Ада, посетивший Россию в 1553-54 годах: «Питье употребляют слабое и нехмельное», а его товарищ Ричард Ченслер поясняет: «Их напиток похож на наш пенсовый эль и называется квас». Венецианский посол Марко Фоскарино посетил Москву в 1557 году и обратил внимание на то, что русские «употребляют сок вишни, малины и черешни; он прозрачный, красного цвета и превосходный на вкус; они заботливо сохраняют лед и во время жары обыкновенно кладут его в этот напиток». Впрочем, во многих записках иностранцев присутствует сарказм по отношению к трезвой жизни россиян и часто ими выдвигается предположение о чрезмерном пьянстве народа. Также ими подвергается сомнению и осмеянию уклад жизни православного священства, что может быть отчасти объяснено тем, что все авторы были не только иностранцы, но и иноверцы.

Спаивание⁶ русского народа начинается сразу же после смерти Ивана IV, когда царский престол стали окружать выходцы из европейских государств «иноземцы», «иноверцы», а позднее их число пополнили «нововерцы⁷». Итальянец Исаак Масса, будучи голландским купцом и торговым резидентом в Москве, проживающий в России в 1601-09 и 1612-34 годах, знаток закулисных интриг, живописно описывает не только смерть Ивана Грозного⁸, но и венчание на царство Бориса, где были поставлены для народа «большие чаны с пивом и сладким медом». В своих записках он подробно рассказывает, как Годунов плетет интриги, заигрывает с поляками и другими иностранцами, наделяет их правами гражданства и дает полную свободу «лифляндским купцам⁹», все более окружая себя иноверцами. Об этом же повествует и Конрад Буссов, написавший «Хронику событий 1584-1613 годов», в которой расписывает, как наемные иностранные солдаты бесчинствовали в Москве, ругались над святынями¹⁰, жгли Москву¹¹ «столицу Русии», ограбили и убили тысячи «московитов», разграбили казну¹² и церкв¹³и, заточили в Кирилловском монастыре патриарха Гермогена. Все это происходило когда, как отмечает польский дворянин Самуил Маскевич, бывший в России в 1609-1912 годах: «Московитяне соблюдают великую трезвость, которой требуют строго и от вельмож и от народа. Пьянство запрещено; корчем и кабаков нет во всей России; негде купить ни вина, ни пива». Впрочем, очень скоро изменилось все, кроме страны и народа в нем живущего.

Последующие события показывают перемены, произошедшие не только в политической жизни страны, но и в отношении части российского населения к пьянству. Иностранцы, пользуясь своим привилегированным положением и благосклонным отношением к ним новой власти, стали повсюду торговать спиртным. Против спаивания по морально-нравственным соображениям с самого начала протестовала Церковь и народ, а вскоре, по причинам экономическим, оставшись без казны и дохода, и власть. Так голландский посол Альберт Кунратс Бурх, посетивший Москву с дипломатической миссией в 1630-31 годах, в своем донесении указывает на то, что «...царь послал во все города указ, чтобы с тех, кто (в гостиных дворах) будет держать корчмы или торговать табаком, брали большую пеню...». Однако, постепенно торговля спиртным и табаком была узаконена, но с «соблюдением техники безопасности». Как сообщает швед Ганс Мориц Айрман, который был в России в 1669 году, «...курение табаку публично запрещено под большим шртафом...». Якоб Райтенфельс, уроженец Курляндии, живший в Москве в 1670-73 годах, описывая московский рынок, упоминает торговый ряд с иностранными винами, «причем до двухсот погребов расположено в ряд под землей». Швед Иоганн Филипп Кильбургер, делая отчет о русской торговле 1674 года, поясняет, что винные погреба «частью принадлежат казне, а большей частью частным людям... Все кабаки, винные, пивные и водочные кружала в пространном русском государстве принадлежат исключительно царю, и целовальники должны отдавать отчет...». Более того, народу вменялось в обязанность пьянствовать и с каждого двора, где стоял кабак¹⁴, вне зависимости от того пьет ли кто в доме или нет, сбирался налог. Голландский путешественник Иене Иенсон Стрюйс, побывавший в России в 1675 году, замечает, что «... русский, будучи почти всегда налит по горло вином и водкою, дуреет до потери сознания». Ему вторит Адольф Лизек, секретарь австрийского посольства, проживающий в Москве в это же время: «...простой народ, подобен, как и в других странах, к порокам. Скифски жесток, в делах торговых хитер и оборотлив¹⁵, презирает все иностранное, а все свое считает превосходным; в обращении, исключая немногих, груб; к крепким напиткам так пристрастен, что пропивает обувь, одежду, верхнее и даже исподнее платье. Нам каждый день случалось видеть, как везли по три и по четыре пьяных. Не раз также мы были свидетелями, как мужья лежали пьяные без чувств, а жены садились возле них и, снимая с себя одежду за одеждой, закладывали целовальнику за вино и пировали до тех пор, пока теряли употребление рассудка и даже возможность пить, и тут же упадали на своих мужей... Если к ним пожалует гость, то ласковый прием состоит в следующем: прежде всего, поздороваются с гостем, а после женщина подносит стакан водки, гость должен выпить, поцеловаться с хозяевами, а часто и одарить их...

...От неумеренного употребления крепких напитков русские легко вдаются в ссоры, воровство, разные преступления и даже убийство...».

Оценивая мнение иностранцев о России, можно предположить, что именно иноземцы были более всего заинтересованы в спаивании русского народа¹⁶. Интерес этот был в первую очередь меркантильно-экономический.

Все последующие годы царствования династии Романовых – 300 лет – российский народ, как мог, сопротивлялся пьянству, а с момента появления водки в России (XVI в.) трезвый образ жизни становится для русских людей предметом особой значимости и объектом оценки. Повсеместное внедрение водки в российскую среду, огромный вред, наносимый ей здоровью и условиям жизни людей, вызывали как стихийное, так и организованное антиалкогольное движение народа против насильственного спаивания. Народные массы, вдохновляемые религиозными воззрениями, рассматривали трезвый образ жизни в первую очередь как морально-нравственную ценность, а за тем, как средство, с помощью которого можно уберечь потомство от пьянства, нищеты, болезни; получить семейную экономическую выгоду; улучшить состояние здоровья домочадцев и условия жизни родственников; дать образование детям, за счет этого изменив их гражданское и политическое положение в обществе. В результате многолетнего сопротивления спаиванию и общенародной борьбы за трезвый образ жизни в России вызрели условия для официального учреждения в 1854 году первого Общества трезвости. Последующие события названы историками¹⁷ «Первое трезвенническое движение», которым стало массовое выступление крестьян в 1858-59 гг. Оно было направлено против правительственных винных откупов, которые, по сути, представляли собой насильственное внедрение обязательств для каждой семьи закупать, а значит, и потреблять, водку¹⁸, что было противно не только социальным, но и нравственным убеждениям крестьян, в массе своей религиозных¹⁹ людей. Выступлением против винного откупа охватило 32 российские губернии. Участники создавали крестьянские общества трезвости, коллективно отказывались от употребления вина, громили питейные заведения. Трезвенное движение было усмирено войсками.

Несмотря на поражение, винный откуп вскоре был отменен, а выступление было поддержано молодой провинциальной российской интеллигенцией, которая, обеспокоенная распространением пьянства, стала организовывать общества трезвости по всей стране. Например, в г. Енисейске в 1864 г. такое общество было организовано молодым врачом М.Ф.Кривошапкиным и оказалось одним из первых созданных в стране. До этого в 1858 году подобные общества появились в Ковенской губернии, затем в Виленской, Гродненской и др. Русские писатели Герцен, Добролюбов, Чернышевский, поддержав крестьянский антиалкогольный бунт против винных откупов, трактовали трезвенное движение, как пример способности народа к самостоятельным и решительным действиям. Н.А.Добролюбов рассказал об опыте трезвой жизни народа в статье «Народное дело. Распространение обществ трезвости».

Особый подъем пропаганда трезвости достигает на рубеже XIX-XX веков. Активно этому способствовала деятельность «Петербургского общества трезвости» (1900). В этот период в России действовало 15 городских, около 140 церковно-приходских и 10 фабрично-заводских обществ трезвости. Общества трезвости пользовались популярностью и поддержкой народа, что выразилось в значительном росте их числа. Так, к 1912 году в стране действовало около 2000 (двух тысяч) обществ' трезвости, объединявших более полумиллиона человек.

В решении проблемы воспитания подрастающего поколения в духе трезвости принимали участие видные общественные деятели XIX века: Н.А.Добролюбов, В.Г.Белинский, Н.И.Пирогов, Н.Г.Чернышевский, И.М.Сеченов, В.М.Бехтерев и др. В рамках культурно-просветительской деятельности большое значение придавалось т.н. экспериментальным школам трезвости. Особая роль среди представителей интеллигенции принадлежит писателю Л.Н. Толстому, основателю одного из первых обществ трезвости, создателю школы, в которой была сделана попытка воспитания трезвого человека и в которой особое внимание уделялось вопросам антиалкогольного воспитания детей и подростков. Одну из первых школ трезвости организовал русский педагог, учёный Сергей Александрович Рачинский²⁰, который рассматривал взаимосвязь школы и церкви обязательным условием в воспитании трезвого, высоконравственного человека.

В 1894 году при российском министерстве финансов были узаконены Общества трезвости. Они активно стали появляться по всей стране. Часто при обществах создавались народные дома и библиотеки, столовые и чайные, открывались в сельских местностях первые школы. В 1908 г. в Сергиеве состоялось открытие Российской школы трезвости, каждый предмет в которой включал в себя сведения о вреде алкоголя. С 1913 г. в школьных тетрадях появились промокашки с надписью: "Будущее принадлежит трезвым нациям".

Значительным событием в борьбе за трезвость был Первый Всероссизй борьбе с пьянством (1909-10 гг.), на котором были сформулированы принципы борьбы за трезвость и где большевиками были выказаны политические притязания на общества трезвости и идею отрезвления народа.

В декабре 1913 – январе 1914 года состоялся 1-ый Всероссийский учительский съезд по вопросам народного образования, где рассматривался "алкогольный вопрос" и принята резолюция "О культурной роли учителя в деревне", принятой на секции "Организация начальной школы", в которой говорилось: «Желательно, чтобы народные учителя принимали деятельное участие в местных просветительных обществах, а также в борьбе с алкоголизмом, для чего необходимо давать соответствующую подготовку».

На секции "Общие вопросы воспитания и обучения" была принята резолюция "О борьбе с алкоголизмом": "Признавая все растущее в России употребление спиртных напитков одним из губительных врагов народного просвещения, подрывающих духовные силы народа, уничтожающих результаты просвещения народа, Секция обращает самое глубокое внимание русского учительства на необходимость одушевленной, систематической, планомерной борьбы народного учителя и школы с народным алкоголизмом. Борьба эта может вестись школою и учителем путем общей просветительской работы, путем организации истинно-разумных и здоровых развлечений и путем специального антиалкогольного просвещения народа и его детей.

Принимая же во внимание выдающееся значение в развитии и распространении алкоголизма неведения об алкоголе, алкогольных предрассудков, питейных обычаев и самообмана в подъеме сил от алкоголя, – Секция считает необходимым, чтобы воспитанники всех учебных заведений подготавливающих к учительской деятельности, были достаточно ознакомлены с алкогольным вопросом, социально-гигиеническим и вообще противокультурным значением алкоголизма и мерами борьбы с ними. В виду неотложной потребности необходима теперь же организация особых временных курсов для подготовки учителя в этом отношении.

Во всех учебных заведениях, до народной школы включительно, – необходимо противоалкогольное обучение.

Для выполнения культурной задачи борьбы с алкоголизмом, необходима дружная совместная работа школы с семьей, при содействии общественных сил и государства".

Вскоре российское Правительство выпустило для учителей рекомендации. По инициативе Министерства Народного Просвещения многие гимназии обзавелись искусственно изготовленными моделями внутренних органов человека, отравленного алкоголем, таблицами, фильмами на "волшебный фонарь". В Правительственном распоряжении "О введении гигиены (и сведений о вреде алкоголизма) в учительских институтах, семинариях и др. учреждениях, подготавливающих учителей" 10 января 1914г. за № 1397, Министерством Народного Просвещения Российской Империи приписывается преподавание учащимся старших классов гигиены с обязательным сообщением сведений о вреде алкоголя по одному часу еженедельно в течение года. Циркуляр препровождается примерной программой для сообщений сведений об алкоголизме:

"Что такое алкоголь, способ его получения и его свойства. - Применение в практической жизни и технике. - Значение алкоголя, как пищевого вещества. - Общее действие алкоголя на организм. - Действие алкоголя на отдельные органы: печень, почки, сердце, нервную систему и пр. - Что такое алкоголизм, формы его проявления. - Влияние алкоголизма на заболеваемость и смертность вообще, от чахотки, нервных и душевных болезней и пр. – в частности. - Влияние употребления спиртных напитков на работоспособность и вырождение, на число несчастных случаев и самоубийств. - Последствия алкоголизма для семьи и общества (разорение, преступность и пр.) - Потребление спиртных напитков в разных государствах и меры борьбы с пьянством".

Антиалкогольная работа охватывала школьников, учителей, родителей. Стали появляться первые организации самодеятельной молодёжи, ведущие активную антиалкогольную пропаганду и агитацию среди различных слоев населения. Отдельные педагогические работники приветствовали создание таких организаций, видя в них эффективную форму антиалкогольного воспитания учащихся, которые, активно включаясь в многообразную противоалкогольную деятельность, постепенно становились убеждёнными сторонниками и пропагандистами трезвого образа жизни. Трезвенническая работа проходила в школах, учебных заведениях, в медицинских пансионатах, в помещениях церквей, чайных и т.д. Антиалкогольное воспитание школьников проходило в форме бесед, лекций, вечеров, праздников т.д. Большую антиалкогольную работу проводили взрослые и детские Общества трезвости. Работа просветительского характера включала активную пропаганду трезвенного образа жизни, обобщение деятельности общественных организаций по выработке у школьников трезвеннических установок и традиций. Доносимая до слушателей информация базировалась на фактах и научных данных.

В 1914 году, в связи с началом Первой мировой войны, призывом мужской части населения на военную службу и ведением военных действий, в России повсеместно было введено ограничение на продажу спиртного. Народ возрадовался. «Теперь трезвость – самое популярное слово в деревне. Больше чем популярное. Около него группируются, несомненно, лучшие силы деревни. Оно становится лозунгом на пути к новой жизни. И не столько из-за материальных соображений, сколько ввиду того, что лишь трезвый человек может постоять за себя, позаботиться о своей судьбе», – писал Мал Н.П.Малииновский в разделе: Педагогическая хроника журнала Русская школа, № 1. 1916.. С.49 .

В 1916 году Постоянная Комиссия по вопросу об алкоголизме, состоявшая при Русском Обществе охранения народного здравия, после 16-ти летнего изучения алкогольной проблемы, выработала положение, в котором говорится, что "стремление людей одурманивать себя наркотическими веществами (в частности алкоголем), не может быть признано ни физиологически необходимым, ни социально желательным, ни нравственно оправданным и требует решительной борьбы с ним". Русские ученые в начале XX века доказали, что между уровнем потребления алкоголя на душу населения и смертностью, преступностью, нищетой, духовно-нравственной деградацией общества имеется прямая зависимость. Ученые конца XX века этот вывод подтвердили.

Таким образом, мы видим, что к началу XX столетия передовая российская общественность поддержала народное стремление к всеобщему отрезвлению. Ученые, врачи, учителя, священнослужители, писатели открыли широкую просветительскую деятельность. Впервые в России была положена основа трезвенного научно-материалистического подхода²¹ к проблемам опьянения. Передовая русская интеллигенция, активно включилась в борьбу за народ. Многие из них стали пионерами открытого обсуждения значимости трезвости для человека, общества и общественного сознания, подняли данный вопрос на уровень государственного, политического мышления и имели первые победы введения в образовательных учреждениях Российской империи уроков трезвости. Это способствовало воспитанию трезвых граждан, которые вывели Россию на передовые международные рубежи в науке, технике, экономике.

(В данной работе автор опирался на исследования Т.И.Авдониной, А.Н.Маюрова, Ф.Г.Углова, А.Н.Якушева и др. Большое спасибо всем, чьи мысли о трезвости будоражат мозг, дают новую пищу для размышлений и расширения трезвенного информационного пространства).

........................................................................................................................

1.«... славянский язык - самый обильный и изысканный язык в мире»,- пишет Джером Гарсей, живший в России в 1573-90 годах.

2. Позднее M.B. Ломоносов скажет «Язык, которым Российская держава великой частью света повелевает, по его могуществу имеет природное изобилие, красоту и силу, чем ни единому европейскому языку не уступает... Карл Пятый, римский император, говаривал, что гишпанским языком – с Богом, французский – с друзьями, немецким - с неприятелем, итальянским – с женским полом говорить прилично. Но если бы он российскому языку был искусен, то, конечно, к тому присовокупил бы, что им со всеми оными говорить пристойно, ибо нашел бы в нем великолепие гишпанского, живость французского, крепость немецкого, нежность итальянского, сверх того, богатство и сильную в изображениях краткость греческого и латинского языка»

3. Здесь надо иметь в виду, что трезвость христианином понимается не однобоко «не пить вина, не курить, не употреблять наркотики», а много шире, как поясняет епископ Игнатий Брянчанинов: «…Усердие ко всякому доброму делу.. .Постоянное бодрствование над собою.. .Тщательное наблюдение за всеми делами, словами и помышлениями своими.

4. Речь идет о битве, которая была проиграна по причине пьянства русских воинов. С тех пор в укор им и в назидание потомкам река носит имя Пьяная.

5. Немцами тогда называли всех иностранцев, кто был не православной веры, т.е. вел себя «не как мы», про них говорили: «Они немцы (т.е. не мы)».

6. Некоторые утверждают, что начало этому процессу заложил Иван IV Васильевич (Грозный), открыв 21 ноября 1543 года первые корчемные дворы в Великом Новгороде. Но, видимо, это все-таки была мера вынужденная, узаконившая уже существующую торговлю спиртным в этом «прозападно настроенном» городе.

7. Протопоп Аввакум, который олицетворяет собой русское религиозное сопротивление, называет нововерцев «немцы русские» и обвиняет их в предательстве. За что поборников старой (русской) веры долгие годы преследовали мечом, жгли огнем, притесняли в гражданских правах. Никонианцам удалось расколоть русское общество уже не по политическим, а по религиозным соображениям, что проявляется и в современной жизни верующих людей.

8. «... один из главных вельмож, Богдан Вельский, пользовавшийся доверием царя, подал ему прописанное доктором Иоанном Эйлофом питье, бросив в него яд в то время, когда подносил к царю. От этого напитка он умер... Это случилось 4 марта 1584 года по старому стилю».

9. «Основной барыш давало им право продавать водку, мед и иные напитки, на чем они наживают не 10%, а сотню» - пишет Жак Марже!, капитан иноземных телохранителей царей Годунова и Лжедвмитрия I. живший в Москве с 1601 по 1611 год, активный участник разграбления Москвы.

10. «...в пьяном виде трижды стрелял в образ святой Марии...»

11. «...московитам не помогли не крики не набат. Нашим воинам помогали ветер и огонь...»

12. «.. .которая неисчислима, а для многих и невероятна...»

13. «В церквах они снимали со святых (икон) позолоченные серебряные ризы, ожерелья и ворота (пелены), пышно украшенные драгоценными каменьями и жемчугом».

14. История названий питейных заведений интересна. С 1559 года они назывались кабаками, царскими кабаками, с 1652 года кружечными дворами, с 1746 года питейными домами, позднее барами, ресторациями и т.д.

15. «Торговля московитов деспотичная, торговля сытых людей, ибо от них не требуется издержек, не взимается с них ни податей, ни каких-либо поборов. Говорят они мало, как франки. Один еврей (по происхождению от отцов и предков, принявший христианство), родом из Солоник, состоявший переводчиком по греческому и турецкому языкам при врачах царя, говорил нам, что евреи превосходят все народы хитростью и изворотливостью, но что московиты и их превосходят и берут над ними верх в хитрости и ловкости», - дополняет архидьякон антнохийский Павел Алеппский. Был в Москве в 1666-69 г.

16. Последующие исторические события это подтверждают. Великую роль в становлении трезвости в стране история отводит главе государства. К сожалению, последние 400 лет русскому народу с правителями не везло. Чего стоили России только Петр I или Екатерина II с ее крылатым выражением: «Пьяным народом легче управлять» или современник Борис Ельцин. Все эти годы внутренняя и внешняя российская политика строится в угоду Европе или Мировому сообществу. Пожалуй, попытался положить конец этому последний Российский император - Романов Николай Александрович, но неудачно.

17. В истории России доктор исторических наук A.M. Якушев выделяет 6 этапов, характеризующих повышенную активность антиалкогольного движения: с 1859 по 1861, с 1885 по 1890; с 1900 по 1902; с 1909 по 1914; с1927 по 1929; с 1985 по 1987 гг.

18. Потребление спиртного резко подскочило.

19. Видимо поэтому в Большой Советской Энциклопедии «трезвость» объясняется не иначе как религиозным чувством, а трезвенниками считаются члены религиозных групп, возникшие в России в конце XIX начале XX века, пропагандирующие трезвость и религиозно нравственное самосовершенствование.

20. Будучи педагогом по призванию, он не мог без боли наблюдать, как пьянство захватывало в свои тенета после окончания школы бывших его учеников, «с самого начала моей школьной работы я не мог не обратить внимание на вопиющее зло, причиняемое моим ученикам постоянным усилением пьянства в крестьянской семье, - вспоминает С.А. Рачинский (Надо заметить, что в то время в России пили в 8 (!!!) раз меньше, чем ныне), - Само собой разумеется, что в моей школе пьянство сделалось предметом частых и настойчивых бесед с учениками». Неустанно напоминал добрый учитель о коварстве спиртного, убеждал детей не соблазняться первой рюмкой алкогольной отравы, через которую порок пьянства начинает овладевать человеком.

21. А.Н. Маюров отмечает, что А.Н. Якушев, в истории формирования трезвого образа жизни школьников, выделил пять этапов: 1-й (1882-1917 гг.) - построение концепции антиалкогольного воспитания; 2-й (1917-1914 гг.) - поиск форм и методов приобщения школьников к антиалкогольной деятельности и антиалкогольному поведению; 3-й (1941-1972 гг.) - застойный период; 4-й (1972-1985) - научное исследование проблемы антиалкогольного воспитания; 5-й (1985 г. - по настоящее время) - создание системы формирования трезвого образа жизни, и считает, что 2-й этап следовало бы закончить не в 1914, а 1932 годом, когда было ликвидировано трезвенническое движение в СССР и прекратились почти все публикации на антиалкогольные темы.

ТРЕЗВОСТЬ – НАЦИОНАЛЬНАЯ ЧЕРТА РУССКОГО НАРОДА

(Доклад прочитан на рождественских чтениях, на секции православных врачей)

Литературный обзор, по исследованию дохристианской эпохи и раннего периода христианской Руси, подводит нас к тому, что в те времена трезвость являлась национальной чертой русского народа, которая передавалась из поколения в поколение через систему семейного и религиозного воспитания, совместно с другими морально-нравственными ценностями.

Н.М.Карамзин указывает, что древнерусские князья отличались трезвостью. Среди них был Святослав Киевский, который имел «ум необыкновенный, целомудрие, трезвость». В.В.Похлебкин (1991) не находит в русских летописях упоминаний о пьянстве русского народа в течение 250 лет. На этот период приходится рассвет древнерусской литературы и культуры. Например, Д.М.Балашов (1993), исследуя балладу, приходит к выводу, что время появления этого жанра XIV-XV вв., на эти же годы приходятся известные виды бревенчатых рубок (более 50), искусное изготовление ювелирных изделий, формирование всех видов обработки металлов и т.д. Писатель, в разговоре с Л.Н.Гумилевым, ссылается на работы Д.С.Лихачева, в которых показан значительный перелом, перестройки культуры в эти же исторические отрезки времени, и труды С.Б. Веселовского, где речь идет об особенностях строения хозяйства Московской Руси, о решительном повороте в системе хозяйствования и пр.

Д.С.Лихачев (1994) пишет: «Чем ближе мы возвращаемся к Древней Руси и чем пристальнее начинаем смотреть на нее (не через окно, прорубленное Петром в Европу, а теперь, когда мы восприняли Европу как свою, оказавшуюся для нас «окном в Древнюю Русь», на которую мы глядим как чужие, извне), тем яснее для нас, что в древней Руси существовала своеобразная и великая культура – культура глубокого озера Светлый Яр, как бы незримая, плохо понятая и плохо изученная, не поддающаяся измерению нашими европейскими мерами высоты культуры и не подчиняющаяся шаблонным представлениям о том, какой должна быть настоящая культура» (с.149).

М.Литвин (1994), в XV-XVI вв., сетуя на пьянство и безнравственную жизнь в Москве немцев и, своих соотечественников, литовцев, также особо отмечает трезвость русского народа, при которой, в Московском государстве окрепла экономика, расширились границы страны, развились разного рода ремесла и искусства, появилась боеспособная армия и т.д. В.В.Похлебкин (1991), делая экономический обзор того времени пишет: «… по сравнению со своими ближайшими соседями на Западе - Данией, Швецией, Литвой, Польшей, Новгородской республикой, Тевтонским орденом и Ливонией – Московское государство в области экономики, организации и развития сельского хозяйства и в деле общего развития производительных сил занимало более передовое положение. И притом опережало, например Швецию в этом отношении примерно на 80-100 лет» (с.126). У столь экономически развитого государства, каким показана Московская Русь, было передовым образование, на что указывают исследователи (М.Булгаков, 1994; А.В.Карташев, 1997; др.), причем, носителем культуры и просвещения стала православную церковь. А.В.Карташев (1997, с.254-255) заверяет: «Просвещение – не случайный результат влияния церкви; оно неизбежный ее спутник, хотя этим еще не предопределяется высота его уровня. Св.Владимир, когда вводил на Руси христианство, то вместе с переменой веры более всего заботился о превращении своего народа в просвещенную, культурную и блестящую нацию по подобию Византии».

Т.И.Авдонина (1991) отмечает, что с момента появления водки в России начинается нравственное разложение народа, поэтому трезвый образ жизни становится для русских людей ценностной категорией, а трезвость выделяется в значимое для человека качество, за которое начинается борьба, как со стороны простого народа, так и церкви. В.В.Похлебкин (1991) указывает на «кабацкий бунт» 1648 г., в котором участвовало более 500 человек, 200 из которых принадлежали к православному духовенству. Бунт был подавлен и, несмотря на народные протесты, в 1652 г. введена винная монополия. Так, спаивание населения из разряда узко собственнического интереса перешло в разряд государственного регулирования спаивания народа. В.В.Похлебкин (1995) приводит широко известный афоризм в пользу алкогольной политики, который приписывается Екатерине II: “Пьяным народом легче управлять». И.Г.Прыжов (1992) подчеркивает, что продажа спиртным становится государственной политикой. В.В.Похлебкин (1991, с. 149) отмечает, что примерно через 100 лет после появления водки в России, в середине XVII в., «произошло обнищание и разорение народных масс». Сербский священник Ю.Крижанич, посетив Россию во второй половине XVII века, писал: «Нигде на свете, кроме одной русской державы, не видно такого гнусного пьянства: по улицам в грязи валяются мужчины и женщины. Миряне и духовные, и многие от пьянства умирают».

Справедливости ради, следует сказать, что это случилось после падения династии Рюриковичей, когда иноземцы на долгие десятилетия и столетия были приближены к царскому двору и, по сути, управляли русским народом. От них пошел чиновничий класс взяточников, расхитителей, бюрократов. Государство, которое выступало оппозицией к населению, опиралось на них как отряд, готовый поддержать власть против народных выступлений, что в те времена было не редкость. Один из исследователей истории водки в России пишет: «Правитель, желавший упрочить свое положение в государстве, обычно отменял монополию на водку» (В.В.Похлебкин, 1995, с.214). С давних времен пьянство в руках поработителя является своеобразной уздой для народа, поэтому вполне оправдано, что винным промыслом занимались лица, на которых правящий режим мог положиться и, в случае опасности, доверить свою жизнь. Разрешение иноземцам на продажу спиртного выдавалось в знак награды или за большие деньги, после чего они получали широкие полномочия и льготы по торговле табаком и спиртным, от чего имели баснословную (более 100%) прибыль (Иностранцы о …, 1991) и превращались в элитную часть российского общества, как это было с немцами, одно время державшими в своих руках «кормило правления» (А.Н.Пыпин, с.79).

История показывает, что государство как своими запретами, так и послаблениями, в области алкогольной и табачной государственной политики, может влиять на трезвенное воспитание и образование своих граждан. Для нас диагностикой этого процесса служит срез законодательной сферы Российского государства, показанный Ф.Н.Петровой. Так, с начала IХ века по 1640 год по этому вопросу было принято только около 30 правовых актов, причем все они были антиалкогольными. С 1640 по 1917 год в России было принято 2344 законодательных актоа, которые, в первую очередь, отражали вопросы производства и продажи алкогольных изделий, регламентации деятельности питейных заведений, казенного управления винной торговлей, развития пьянства и алкоголизма и т.д. И только 57 из них способствовали движению за трезвый образ жизни и были направлены на борьбу с корчемством, на организацию работы обществ трезвости и попечительств о народной трезвости (Н.П.Жиров, Ф.Н.Петрова, 1998). Отметим, что большая часть законодательных актов в пользу трезвости датируются концом XIX началом ХХ вв., что лишний раз служит подтверждением слабой заинтересованности царского правительства в трезвости народа. Исключением стало правление последнего российского Императора, когда были проведены кардинальные изменения в области алкогольной политики государства. Последний русский Государь Всея Руси Николай Александрович Романов, ставя себя под удар международных сил, проявил политическую волю и монополизировал производство и продажу вино-водочных изделий, чем не только проявил заботу о своем верноподданном народе, но и вывел экономику страны на более высокий уровень, чем прежде.

Известно, что русские цари Александр III и его сын Николай II делали упор на развитие национального сознания русского народа, как коренного населения страны, и укрепление позиций православия, как государственной религии. В связи с чем, государи вводили различные ограничения на эксплуатацию народной силы иноземными и инославными элементами, которые всевозможными средствами уклонялись от предписываемых им правил поведения в православном российском обществе. Делая ставку на патриотизм русских людей, царский режим не ошибся. Очень скоро русский мужик становится хозяином своей земли.

Началось энергичное вытеснение иностранного капитала из горного дела Урала и Сибири, торгово-промышленной деятельности на Дальнем Востоке. Русские промышленники «отвоевали» 80 % нефтяного бизнеса, 100 % олова, 1/2 передовой электротехнической промышленности германских трестов перешли в руки русских промышленников. Многие иностранные предприниматели переходили в русское подданство и переносили свои капиталы в Россию. В 1911 году США объявили России дипломатический бойкот, а международные финансовые круги начали невиданную травлю. Однако, к 1913 году Россия из «ситцевой империи», по образному выражению Ленина, превратилась в индустриальную державу, прочно заняв четвертое место в мире, а темпы производства составили 19% в год. Одновременно с тем, энергично развивалась химическая, энергетическая промышленность. В 1913 году Россия на 56% удовлетворяла свои потребности в станках и оборудовании за счет внутреннего производства. Знаменательно, что, за 10 лет население страны возросло на 30%. Укажем, что многие из новых русских купцов и промышленников были выходцами из семей старообрядцев, хранителей древлеправославного благочестия и трезвенного мировоззрения русского народа.

Изменение отношения государства, в первую очередь его первого лица – Государя Всея Руси Николая Александровича Романова, к алкогольной политике и введения монополии на производство и реализацию алкогольной продукции, привело к сопротивлению со стороны виноторговцев. В.А.Михайлов (1999) из всех социальных персон особо выделяет кабатчиков, трактирщиков, откупщиков, которые, из-за своих корыстолюбивых соображений, всячески создавали в стране проблему пьянства и алкоголизма. Русским людям заниматься продажей спиртного было несвойственно. Запрет на данный вид деятельности исходил, в первую очередь, от Церкви, которая заботилась о бессмертии душ своей паствы, о благочестивой, нравственной жизни народа. Поэтому, занятие виноторговлей было для православного человека самым последним (позорным) делом (В.П.Рябушинский, 1994).

Ряд авторов (И.Г.Прыжов, 1992; Н.В.Гоголь 1993; Н.Н.Шипов; Л.В.Кальмина, 1998, Л.В.Курас, 1999, В.Ю.Рабинович, 1998, М.Н.Савиных, 1999 и др.) отмечают, что данная отрасль предпринимательства легла на плечи евреев. Более того, это был их основной промысел, который позволял им за бесценок скупать имущество у пропившихся россиян. Одним из ярких представителей таких дельцов был сибирский виноторговец Юдин. Введение государственной монополии на данный вид предпринимательства подрывал экономические устои этих воротил, что стало одной из причин их активного участия в революционной деятельности (М.Н.Савиных, 1999; др.). Л.В.Кальмина отмечает, что решение ввести с 1894 году казенную монополию на питейное дело разорило многие еврейские семьи, доведя их до крайней нищеты.

М.Н.Савиных указывает, что ограничительные меры усилили и без того резкий разлад между юридическим и экономическим положением еврея. Нежелание зарабатывать средства к существованию собственными руками вывело многих из них на противоправные и преступные действия. Примечательный факт: ни один народ России не выдвинул такой массы революционной молодежи, как еврейская диаспора. Криминальность данного сообщества достигла таких размеров, что, как отмечает Ю.В.Рабинович, за поимку одного еврея обер-полицмейстер Москвы установил вознаграждение такое же, как за двух грабителей. Н.Н.Шипов (1908) в развернутой статье «Алкоголизм и революция» сообщает, что евреи играли не только видную роль в пропагандировании революционных идей, но, одновременно с тем, и в развращении и спаивании молодежи. Это делалось целенаправленно, так как именно алкоголики становились главными их союзниками и первой революционной силой, которая под флагом и лозунгами космополитизма легко выбирала путь разбоя, грабежа, убийств.

Последний секретарь, безвинно убиенного трезвенника Г.Е.Распутина-Новых, А.Симонович в своих воспоминаниях описывает, как еврейская делегация была на приеме у Царя. При встрече состоялся разговор, который показал мотивы царской политики. Просьба о создании особых благоприятных условий для «избранного народа», была сразу отклонена, в виду того, что в России проживает сто миллионов крестьян и столько же иноземцев. Государь особо подчеркнул, евреи образованы и находятся в более привилегированном положении, чем русские крестьяне, которые в массе своей безграмотны, поэтому, вопрос будет обсуждаться после того, как крестьяне получат образование, какое имеют евреи....

После октябрьского переворота 1917 года, М.Коган так отметил заслуги евреев перед трудящимися: «Еврейский народ есть истинный пролетариат, истинный интернационал, не имеющий родины.

Без преувеличения можно сказать, что великая социальная революция была сделана руками евреев. Разве темные забитые крестьянские и рабочие массы могли сбросить с себя оковы буржуазии? Нет, именно евреи вели русский пролетариат к заре интернационализма. Не только вели, но и сейчас советское дело находится в их надежных руках.

Мы можем быть спокойны, пока верховное руководство Красной Армии принадлежит тов. Троцкому. Правда, евреев нет в рядах Красной Армиии в качестве рядовых, зато в комитетах и совдепах в качестве комиссаров евреи смело и бесстрашно ведут к победе массы трудового пролетариата. Недаром, повторяем мы, пролетариат выбрал себе главой еврея Бронштейна-Троцкого.

Символ еврейства, веками борющегося против капитализма, стал символом русского пролетариата, что видно хотя бы в установлении «красной пятиконечной звезды», являвшейся раньше, как известно, символом и знаком сионизма-еврейства. С ним победа, с ним – смерть паразитам буржуям. И пусть трепещут деникинцы, красновцы, колчаковцы – притеснители и палачи авангарда социализма – доблестного еврейского народа. Им не поможет угодничество перед трудящимися массами, и еврейские слезы выйдут на них кровавым потом! Пролетарии всех стран, соединяйтесь! Кто не с нами, тот наш враг, тот должен пасть».

Напротив, поручик С.М.Булатов, почетный член Общества трезвости при Исаакиевском соборе, обвиняет в спаивании народа немцев. Он, в начале ХХ века подчеркивает, что немцы 200 лет управляли Россией, и за это время им удалось основательно занять в государстве управленческие, офицерские и чиновничьи должности. На его взгляд, именно германские и русские немцы-евангелисты являются основными разрушителями России. По данным поручика, в мае 1901 года главная лютеранская немецкая консистория в Берлине тайно объявила всем лютеранским немецким киркам в России, что все немцы, живущие и служащие на различных должностях в России и колонисты должны принять вторую присягу на верность службы Германии. Что и было ими исполнено.

Н.П.Малиновский приводит слова английского публициста Роберта Лонга, чье письмо из Берлина было опубликовано в одном из английских ежемесячных журналов, за два месяца до начала Первой мировой войны: «Германии нужна была Россия невежественная, пьяная, голодная и самооплеванная, только такая Россия, которая живет расточительно, могла быть колонией Германии. Россия самодеятельная и сытая и знающая себе цену, Россия, уважающая себя внутри и внушающая к себе уважение извне, была уже опасностью».

Как бы там не было, обзор литературных источников позволяет заключить, что в досоветский период противниками трезвой жизни коренного населения России выступали как выходцы из других стран и народов, так и иноверцы, противники православия. Для русского человека трезвость являлась и остается национальной чертой характера, которую вместе с верой и родовыми качествами передается из поколения в поколение.

Справедливо отметил Е.Ш.Соломон (2002), что лучше всего нравы народа познаются через изучение семейных укладов, восстановление истории семей и родов. Диссертационные исследования А.М.Леонова (1994), А.П.Орловой (1996), Л.А.Рябовой (1998), М.М.Прокопьевой (1999) и др., показывают глубину семейного воспитания русского человека. Именно семья является фундаментальным институтом, важнейшей социальной ценностью, первоосновой общества.

А.П.Орлова (1996) изучая преемственность народной и научной педагогики в развитии теории нравственного воспитания, на примере народной педагогики восточных славян, показывает, что нравственный идеал народа включает в себя такие качества как трудолюбие, патриотизм, честность, правдивость, уважительность к людям, совесть, доброту, честь, достоинство. Они формируются за счет определенных средств и методов нравственного воспитания (с.17). К средствам нравственного воспитания она относит все виды народного творчества, однако, на первое место среди них относит различные виды трудовой деятельности, а также родное слово, устное народное творчество, игру, обычаи, праздники. В качестве методов показаны: труд, пример и авторитет, игра, внушение, убеждение, совет, благословение, наказ, приучение, упражнение, рассказывание, беседа, наблюдение, испытание, соревнование, общественное мнение, клятва, поощрение, осуждение, наказание, выговор и пр.

Л.А.Рябова (1998), рассмотрев семейные традиции русских крестьян Пермского Прикамья, приходит к убеждению, что семья для русского человека всегда была основой его нравственной и хозяйственной деятельности, смыслом существования. Ученый приводит схему системы воспитания на семейных традициях (с.12): Я, Семья, Род, Народ, Отечество, Земля, Вселенная, и утверждает, что выпадение хотя бы одного звена из этой схемы, ведет к деформации сознания воспитанника.

М.М.Прокопьева (1999) считает, что семья является фундаментальным институтом, важнейшей социальной ценностью, первоосновой общества и что воспитание детей должно базироваться на идеях и опыте этнической педагогики. Проведенная ей опытно-экспериментальная работа показала, что высокий уровень семейной самоорганизации способствует улучшению воспитательных возможностей семьи. Так, самая низкая самоорганизация наблюдается в конфликтных семьях, где этнопедагогические традиции семейного воспитания забыты, не используются, а родители имеют вредные привычки. И, наоборот, в стабильных семьях используются этнопедагогические традиции и члены семьи и родители не имеют вредных привычек.

Вероятно, в качестве модели стабильной семьи можно рассматривать семьи староверов. А.М.Леонов (1994), изучая морально-этические традиции староверов (семейских) Забайкалья, отмечает черты, которые были пронесены этими людьми через века. Они сохранили до наших дней культурно-обрядовые, морально-этические, духовно-нравственные и религиозные традиции русского народа. Для них вера в Бога, почитание духоносных книг, такой как «Цветник», где написано: «Трезв буди всегда», является духовным стержнем. Как нравственный народный идеал здесь на первые места выходят такие качества как трудолюбие, патриотизм, честность, правдивость, уважительность к людям, совесть, доброта, честь, достоинство. Образцом морально-этических норм выступают послушание, терпимость, ответственность, личная порядочность и т.п. Культурно-обрядовая сторона отличается сплавом христианских и дохристианских (языческих) элементов, проявляющихся как в будни, так и в праздники. Особыми свойствами обладают одежда, вокал и речевое поведение.

А.М.Леонов отмечает, что мировоззренческая мотивированность организации упорядочивания людей, их образа жизни, функций поведения сохранилась у «семейских» благодаря выделению реальных возрастных границ, а также половой дифференциации в развитии личности. В частности, к числу самобытных основных черт, подчеркивающих культурное своеобразие системы воспитания у «семейских», он относит:

· сплав христианских и языческих элементов в проявлении и функционировании нравственных правил, норм, законов;

· приоритет практического ума и хозяйственной сметки в жизненных воззрениях;

· культ природного начала, гармонии между человеком и окружающим миром; демократизм в отношениях, как в кругу семьи, так и в общине в целом;

· стремление к относительной обособленности в цели сохранения вековых традиций предков и вытекающие из этого повышенное чувство самосохранения и самосознания;

· сосуществование взаимной ответственности и личной самостоятельности при определяющем чувстве общности, родственности, «родовы»;

· обязательная преемственность в передаче традиций, как единственно возможного способа продолжения и сохранения устоев нравственной жизни, авторитета и уважения старших в роду, хозяина в доме, мастера в труде, стариков на улице и т.д.;

· терпимость при невмешательстве в дела общины, в нормативы семейной «освященной» веками и Богом жизни со стороны людей других национальностей, вероисповедания;

· наличие специальных институтов воспитания (улица, церковь, семья, праздник, трудовая помочь, посиделки, вечерки, завалинки и т.д.), определяющих соответствующие манеры (стиль) поведения детей и молодежи;

· стремление к внутреннему и внешнему «ладу»: единство слова и дела, чистота помыслов и чистота жилища и тела, служение Богу и благополучие семьи и т.д.

На основе анализа литературы, мы можем утверждать, что корни трезвенного мировоззрения лежат в духовно-нравственной сфере семьи, в которой практикуется, наряду с «трезвостью», культивирование таких ценностей, как «вера», «добро», «лад», «род», «труд» и пр. Без сомнения, корни трезвенного и гражданского мировоззрения лежат, в семейной сфере, когда каждый может сказать: «Я сам в ответе за свой род, за жизнь потомства, за народ». Это поистине здоровая, православная семья, где трезвость это не только родовая, но и национальная черта русского человека.

........................................................................................................................

1. Авдонина Т.И. Формирование трезвого образа жизни учащихся ПТУ средствами культурно-просветительской работы / Диссерт. канд. п.н. – Челябинск, 1991.

2. Гумилев Л.Н. Ритмы Евразии: эпохи и цивилизации / Предислов. С.Б. Лаврова. – М.: Экопрос, 1993. – с. 146.

3. История Русской Православной Церкви. От восстановления Патриаршества до наших дней. Т 1: годы 1917-1970. – СПб. – 1997.

4. Кальмина Л.В. Еврейская община Западного Забайкалья (60-е годы XIX века – февраль 1917 г.) / автореф. диссерт. канд. и.н. – Улан-Удэ, 1998.

5. Кальмина Л.В., Курас Л.В. Еврейская община в Западном Забайкалье (60-е годы XIX века – февраль 1917 года). – Улан-Удэ: Изд-во БНЦ СО РАН. 1999.

6. Карташев А.В. Очерки по истории русской церкви: В 2 т. Т.1. _ М.: ТЕРРА, 1997.

7. Коган М. Заслуги евреев перед трудящимися /М. Коган. – Коммунист. – 1919. - № 12. – 12 апреля. – Харьков.

8. Леонов А.М. Нравственное воспитание старшеклассников на морально-этических традициях русских (семейских) Забайкалья: Автореф. дис. … канд. пед. наук /А.М. Леонов. – М., 1994.

9. Лихачев Д.С. Национальный идеал и национальная действительность / Заметки о русском. – Изд-во КГУ, Красноярск. – 1994.

10. Малиновский Н.П. Педагогическая хроника /Н.П. Малиновский //Русская школа. – 1916. - №1. – С.55.

11. Орлова А.П. Преемственность народной и научной педагогики в развитии нравственного воспитания (на материале русской, украинской и беларусской народной педагогики): Автореф. дис. … канд. пед. наук / А.П. Орлова. – М., 1996.

12. Письма в Св. Синод С.М. Булатова /История Русской Православной Церкви. От восстановления Патриаршества до наших дней. Т 1: годы 1917-1970. – СПб. – 1997. – С.812-821.

13. Половникова И.А. Сибирский библиофил и заводчик Юдин /И.А. Половникова. – Красноярск, 2003.

14. Похлебкин В.В. История водки (IX-XX вв.). – М.: Интер – Версо, 1991. – 288 с.

15. Похлебкин В.В. Чай и водка в истории России. – Красноярск: Красн. Кн. изд-во; Новосиб. Кн. изд-во, 1995.

16. Прокопьева М.М. Семья как саморганизующаяся среда воспитания детей: Автореф. дис. … канд. пед. наук /М.М. Прокопьева. – Якутск. 1999.

17. Прыжов И.Г. История кабаков в России / Вступ. ст. М. Альтмана. – М.: Дружба народов, 1992.

18. Пыпин А.Н. Россия и Европа /А.Н. Пыпин //Метаморфозы Европы. - М.: Наука, 1993. – С.74-126.

19. Русское православие: вехи истории /Науч. Ред. А.И. Клибанов. – М: Политиздат, 1989.

20. Рабинович В.Ю. Евреи дореволюционного Иркутска как предпринимательское меньшинство / Автореф. диссерт. канд. и.н. – Иркутск, 1998.

21. Рябова Л.А. Формирование духовной культуры старшеклассников на семейных традициях русских крестьян Пермского Прикамья: Автореф. дис. … канд. пед. наук /Л.А. Рябова. – М., 1998.

22. Рябушинский В.П. Старообрядство и русское религиозное чувство. Русский хозяин. Статьи об иконе. – М. – Иерусалим: «Мосты», 1994.

23. Савиных М.Н. Законодательная политика российского самодержавия в отношении евреев во второй половине 19 – начале 20 вв. / Автореф. диссерт. канд. и.н. – Томск, 1999.

24. Соломон Е.Ш. История семей и родов этнических сообществ как фактор формирования и устойчивого развития гражданского общества /Е.Ш. Соломон //Построение гражданского общества: Материалы Междунар. Гуманитарного конгресса. - Иркутск: Изд-во Иркут. гос. пед. ун-та. – Ч.2. – С. 79-81. – 2002.

25. Шипов Н.Н. Алкоголизм и революция // Екатеринб. Епарх. Вед. – 1908. - №11. – 19.

Насколько глоболизация вредит экономике разных стран, населению, занимающемуся агрикультурой, работой на фабриках, заводах, и мелким предпринимателям можно видеть на примере самой бедной страны в Америке – Гаити. В 1995 г. правительство республики понизило тариф на рис с 35% до 3%. После такого понижения по требованию СШ и Финансового Фонда ввоз риса в Гаити повысился на 150%. Местные фермеры не смогли конкурировать с ценами на ввозившийся рис и оставили свои хозяйства в поисках работы, наполнив бедные районы городов. Прежде Гаити экспортировала рис, а в настоящее время ¾ риса импортируется из США. Импорт стоит средств, и Гаити еще более беднеет.

Государства высшего ранга требуют лес, минералы, кофе и дешевые товары, для производства которых употребляется низко оплачиваемая рабочая сила в других странах. Бывшие фермеры заняты работой на фабриках, а сельскохозяйственные продукты производятся на мега-фармах.

Это один из результатов проведения глоболизации на сельское хозяйство: порабощение страны, делая ее зависимой от международной финансовой элиты.

Двенадцать белых греческих колонн на Ионических капителях поддерживали белый фронтон на крышу Графской пристани.

Сорок белых широких ступеней сбегало к воде Южной бухты города Севастополя. Довольно сильный ветер с севера гнал белые облака на юг по нежно-голубому небу. Мелкие острые волны бились о камни набережной и лизали привальный брус деревянного помоста пристани, осаждаясь жемчужными каплями на зеленой бороде тины и водорослей, на мокрых сваях и досках.

Слева плясали на волнах зелено-красные ялики перевозчиков, справа держались крюками военные вельботы и шестерки.

Точно белый лебедь, плавно колыхалась офицерская байдарка.

Крепким непробудным сном спали мраморные львы на своих пьедесталах, целое столетие, сквозь сон, охраняли они парадную Графскую пристань.

В этот час, пересекая площадь с памятником Адмиралу Нахимову, мимо гостиницы Киста, шли быстрым шагом четыре человека. Шедший впереди был в штатском. По элегантности его одежды можно было предполагать, что он только что прибыл из заграницы; трое за ним были в форме морских офицеров.

Дойдя до портика белых колонн, они все разом остановились. К человеку в штатском подошел старший из спутников и, проведя рукою по всему горизонту, просящим, убеждающим голосом стал говорить ему:

«- Ваше Превосходительство, посмотрите вокруг себя: вот южная бухта, в ней громадный порт, мастерские, плавучие доки, дивизионных подводных лодок, эскадронных миноносцев; там ведь, на горе Корабельной стороны экипажи морских команд, морской госпиталь; у берега крейсера и броненосцы, на рейде дредноут.

Там, на северной стороне сухой док Наследника Цесаревича, Инкерман с его бомбовыми погребами и складами боевого снабжения; там дальше, близь Ушаковой балки, Морская Авиация и минная станция; а там, на горе колыбель флота – Морской Корпус! Все это будет Ваше! Все это подчинится воле вашей и будет покорно вашему слову! Примите пост Командующего флотом Черного моря. Вы здесь человек новый. У вас блестящее прошлое. Ваш авторитет уважаем. Ваше имя имеет вес, оно объединит все, что не поддалось еще заразе и растлению и встряхнет и ободрит растерявшихся и ослабевших в борьбе.

Примите пост Командующего флотом, Вы тем спасете Флот и поможете Армии, в ее борьбе против красных врагов; а в случае невозможности бороться, спасете и Флот и ее, уведя от врагов и их плена».

Тот, которого так горячо уговаривал искуситель, стоял, облокотясь на белую колонну, и снял шляпу, чтобы освежить свою голову.

Облака разрывались на клочья, и солнце поминутно освещало пристань.

Осветило и его бледное, вдохновенное в ту минуту, лицо. Ветер играл его черными, с легкой проседью, волосами, разбрасывая пряди по высокому чистому лбу.

Синие глаза его, синевой своей спорившие с небом морем, с восторгом и глубоким интересом смотрели на прекрасную панораму неба, моря и гор, белого живописного города Севастополя на этих холмах, и массу кораблей, разбросанных, по синим бухтам в зеленых цветущих берегах с тополями и кипарисами.

Губы плотно сжались; между черными бровями легла складка заботы. Сердце боролось и билось в груди. Круглый энергичный подбородок морщился ямочкой.

В мозгу рождались решения, боролись мысли, взвешивал разум. И, как ветер, над его головою, гнал по небу разорванные тучи, так и в голове его неслись с быстротою мысли из бурного настоящего в далекое прошлое. Вдруг глаза его потемнели, осветилось лицо улыбкой мечтательной, и забыл он в мечте своей все свое окружение.

Распахнулись широкие двери ясной памяти. И видит он огромный зал Морского Корпуса Петербургского и, в конце его, под всеми парусами бриг «Наварин».

Слева – черной массой в золоте с ружьями и саблями стоит морской батальон гардемарин и кадет его сотоварищей. Справа полон зал блеска, лент, эполет Адмиралов, морских офицеров, на хорах высоких, на белых колоннах, живые гирлянды нежнейших цветов – дам и барышень.

Щелкают ремни на винтовках; сверкают штыки и обнаженные сабли. Музыка гремит на правом фланге.

Дверь распахнулась; и ведомый адъютантом, входит он. Он, для кого все эти крики, все эти ружья, музыка, штыки. Он, на кого направлены все взгляды, все помыслы, мечты.

Бледнолицый красавец, брюнет с синими глазами, 1-й ученик Старшей Гардемаринской роты, фельдфебель знаменщик. Какая честь! Какая слава! Что так приятно «гордою тяжестью» давит плечо, напирает на золотой якорь на белом погоне, вдоль и поперек обшитом галуном. Это белое древко с золотым копьем; а за спиной «торжественно шуршит» тяжелый, плотный, белый шелк родного знамени и блестят на нем инициалы и короны Царей, шитые золотом по голубому кресту Андрея Первозванного.

Все глаза на нем: на знамени и на том, кто, с такою честью, несет его, достойно и заслуженно.

Да, Морской Корпус… дорогое и светлое воспоминание. И еще одно: в роскошном аванс-зале у парадной лестницы, там, где собираются все родные навещать кадет, гардемарин, над диванами красного бархата, среди картин Айвазовского морских сражений и славы флота, среди белого мрамора бюстов Императоров, на белой мраморной доске золотом выбито: 1899-го окончил первым Морской Корпус Кедров Михаил.

Да, Морской Корпус! Дорогое и светлое воспоминание. Лестно его иметь под своим началом.

Он стоял на вершине лестницы этой белой Графской пристани и видел другую высокую лестницу его блестящей офицерской службы, и восходил по ней со ступени на ступень.

Красавец знаменщик превратился в мичмана, золотые круглые эполеты легли на юные плечи, рука с гордостью покоилась на золотом эфесе морского палаша.

Пронеслось, как видение, красное здание 18-го флотского экипажа и молодцы матросы на плацу во время строевых занятий.

Величаво прошел по серо-стальному Балтийскому морю броненосец «Император Николай 1-й», шесть месяцев на нем проплавал мичман. И выделился так по службе, что его назначили в трехгодовое заграничное плавание на крейсере «Герцог Эдинбургский». На нем, обойдя все моря, океаны и земли, вернулся он на родину и поступил в Михайловскую Артиллерийскую Академию, которую, как и Морской Корпус окончил он первым учеником.

На золотые эполеты легли три серебряных звездочки, и молодой лейтенант взят флаг-офицером к знаменитому Адмиралу Макарову и уезжает с ним в Порт-Артур.

Мелькнул голубой Печилийский залив и темные горы Квантунского полуострова, кольцом охватившие бухту.

В этой бухте стоят родные Русские корабли под Андреевским флагом.

Стоят во внутреннем бассейне Артура и ждут подъема воды в обмелевшей бухте, чтобы выйти, узким проходом на внешний рейд, где поджидал их хитрый враг – Японец.

Спрятанный в заливе за непроницаемой стеною гор, японский флот бомбардирует флот в бассейне. Адмирал Макаров приказывает спрятать все команды под броневые палубы; а сам со своим флаг-офицером в открытом катере ходит по бассейну, обходя корабли своего флота.

Над ними, вокруг них свистят, летят и разрываются японские снаряды, взвивается фонтанами вода и громкое ура несется с кораблей навстречу адмиралу и лейтенанту Кедрову, презревшим опасность и смерть… Коварный враг готовит брандеры для заграждения выхода на внешний рейд. Эти брандеры полны камней и цемента. Опасность грозная повисла над эскадрой. Темная ночь лежит на горах Порт-Артура. Серебреные мечи прожекторов бегают по черной воде, рассекая тьму и отыскивая неприятеля. Вот поймали один, другой, третий. 14 брандеров шли затопить проход из Порт-Артура. Адмирал Макаров встретил их ураганным огнем; но они все шли, гибли и шли, пока первый не приткнулся у входа. Красно-желтым факелом вспыхнул японский брандер, и весь бассейн осветился его кровавым светом.

-Лейтенант Кедров! – приказал Адмирал, - потушите пожар!

Жгучая гордая радость охватила сердце бравого лейтенанта; захватив людей, бросился он на катере к горящему брандеру и вскочил на него. Ловко и быстро перерезал стальной шнур, ведший к адской машине.

Под ногами его на палубе синим пламенем горел рассыпанный уголь, политый керосином. Задыхаясь в чаду и дыму, он бросился с матросами в это море огня и принялся тушить его всеми мерами. Снаряды и пули своих батарей свистали и рвались над их головою. Пожар был потушен. Брандеры потоплены. И на другое утро Русский флот свободно вышел из бассейна навстречу японскому.

- Да, славная ступень моей службы, - думает он теперь, глядя на Черное море, с шумом притекающее к белым ступеням.

А мысли бегут дальше. С сердечной грустью подумал о гибели славного Адмирала Макарова, и видит себя флаг-офицером Наместника Генерал-Адъютанта Алексеева, а затем Старшим флаг-офицером всей Порт-Артурской эскадры.

Вспомнил великую осаду Порт-Артура и его геройскую защиту, во время которой был он ранен, и плавание свое на «Цесаревиче», где снова был серьезно ранен и обожжен в бою с японским флотом.

Мелькнули в памяти китайские воды, где встретил он, после выздоровления, эскадру Адмирала Рождественского и был назначен артиллерийским офицером на крейсер «Урал». А вот надвинулся и затмил все собою, грозный, кровавый бой при Цусиме.

Видит, как погиб родной «Урал»; видит себя подобранным на транспорте «Анадырь», который и доставил его обратно в далекую и милую Россию.

И новая ступень: дорогое и светлое воспоминание.

Ясный, летний день. Серо-стальное Балтийское море, кажется, более синим от ясного неба. На море – суда учебно-артиллерейского отряда. Вымытые и окрашенные, точно к светлому празднику, стоят корабли в ожидании высочайшего смотра Государя Императора.

На мостиках вахтенные не отрываются от биноклей и труб. – Идет. Приближается. Входит на рейд Царская яхта. Желтый Штандарт с Черным Орлом Государства Российского реет в голубом небе высоко на грот-мачте. Вошла. Загремела канатом и стала на якорь.

Длинными нитями вытянулись команды по черному пазу на белых палубах кораблей отряда и замерли в гробовой тишине в трепетном и радостном ожидании.

У борта Царской яхты закачался желтый полированный катер с медной, ярко-горящей на солнце, трубой. В него сошел Государь и свита. Адмирал Нилов встал у руля. Катер отвалил. Еще тише стало на судах. Ждали, затаив дыхание.

Через минуту он пристал к трапу учебного корабля «Петр Великий»; капитан 1-го ранга Кедров встретил рапортом своего Государя.

Император приветствовал офицеров, почетный караул и команду. Судовой оркестр играл встречу. Громовое ура неслось по рейду и перекинулось на другие суда.

И было в этих криках столько любви, преданности и верности своему Монарху, что и Его лицо осветилось ответной милой улыбкой, и прекрасные голубые глаза с отеческой ласкою останавливались на каждом матросе.

- Учебное судно к осмотру! – скомандовал Кедров.

- И в миг все пришло в движение. Сломя голову, неслось по палубам и трапам и снова замерло на своих местах.

Командир «Петра Великого» показывал Государю свой корабль и его артиллерию, доведенную его трудами, энергией и познаниями до полного совершенства в стрельбе.

С большим вниманием и интересом Государь осмотрел корабль, его вооружение, учения команды у орудий и башен, результаты стрельбы и остался всем, чрезвычайно доволен. В знак своего Монаршего благоволения, крепко пожал Командиру Кедрову руку, благодарил его за прекрасную постановку дела стрельбы в Балтийском флоте и поздравил его своим Флигель-Адъютантом. Затем под ликующие крики и звуки музыки Государь отбыл с «Петра Великого» и проследовал на прочие корабли.

На другой день золотые аксельбанты украсили правое плечо и белый китель капитана 1-го ранга Кедрова и на его золотые погоны легли серебряные вензеля Государя Императора. Офицеры и команда с любовью и гордостью смотрели на своего, достойно отличенного, командира и, с еще большим рвением, принялись за свое славное артиллерийское дело.

Новою грозною тучею, полною крови, мук и страданий, налетела на Родину грозная война с Германией, и застала она Кедрова флаг-капитаном бригады линейных кораблей. И вскоре тут Судьба оторвала его от милой Родины и услала его под туманное небо Английского Королевства на суда Большого Флота представителем флота родного. И там под чужим небом на чужих судах Флигель-Адъютант Кедров отдавал свои силы и знания на служение своей Родине и на борьбу с общим для всех союзников грозным врагом. Быстро пронесся этот тяжкий год. И снова он вызван домой к себе на родные корабли.

Теперь он командир линейного корабля «Гангут». И снова мелькнул год, еще тяжелее прошлого. Флигель-Адъютант Кедров Начальник 1-й минной дивизии Балтийского моря и Командующий морскими силами в Рижском заливе. Это почетное место перешло к нему после ухода Адмирала Колчака в Черное море. Один достойный заменил другого.

Уж он не капитан 1-го ранга; а Свиты Его Величества Контр-Адмирал.

За успешную постановку минного заграждения под Либавою награжден, постановлением Георгиевской Думы, Георгиевским оружием. Самая высокая честь для храброго воина.

Измученной и истерзанной жестокой войной, страдающей Матери- Родине, привили враги ее внутренни5е «красную прививку» – болезнь худшую всякой войны и всякого человеческого страдания. И заболели ею все слои Государства Российского, и грянула тогда «великая бескровная русская революция».

И кровью тогда, уже не вражеской, а братской залилась и захлебнулась Русская Земля. Эти мрачные, черные дни революции, отречения Государя Императора и начала братоубийственной брани застали Адмирала Кедрова в Финляндии, в Гельсингфорсе на его флагманском миноносце. Любимый и уважаемый своими командами, он был верно, и крепко охраняем и спасен матросами в ту безумную ночь избиения славы и крепости Родины – ни в чем неповинных ее офицеров.

Завладевшее троном Государства Российского, самовольно пришедшее на смену великим Императорам Русским, временное правительство, не имея в своей среде сильных и верных опытных правителей и преследуя людей Царства во имя республики, принуждено было взывать к помощи людей, создававших величие, красоту и силу Государства Российского для того, чтобы не все разом рухнуло, а хоть что-нибудь удержать в порядке и в силе, и вот призвало оно Адмирала Кедрова на должность Помощника Морского Министра, а затем и Начальника Морского Генерального Штаба.

В этих должностях Адмирал оставался лишь 2 месяца и, когда на пост Морского Министра вступил столь опытный «Морской волк», как адвокат Керенский, Адмиралу Кедрову было предложено Адмиралом Колчаком отправиться к нему в Черное море для командования бригадой дредноутов.

Но Адмирал Колчак вскоре и сам отбыл из Черного моря; а Адмирал Кедров уехал заграницу для объединения военно-морских агентов Лондона и Парижа.

Там заграницей он получил предложение Адмирала Колчака организовать заграничный транспорт по снабжению Белый Армий.

На культурном Западе Европы в тиши нормальной, человеческой жизни начал жить Адмирал Кедров, желая и здесь за рубежом приносить посильную помощь заболевшей «красной прививкой», бедной, терзаемой Родине; но она не хотела оставлять его в покое. И, протягивая к сыну с далекого зараженного востока свои бледные, исхудалые (в дни Царства столь прекрасные и сильные) руки, голодным ртом кричала и звала: - «Михаил! Сын мой родимый, столько раз храбро и доблестно защищавший честь и жизнь мою, вернись и помоги Матери, освободи от хищных рук, разрывающих тело мое на части; вернись, Кедров!».

Его вызвал из Севастополя Правитель Юга России Генерал Врангель для командования последним Белым Русским Флотом и руководства Морским ведомством последнего Русского Правительства.

Приехав из Лондона в штатском, стоял он теперь на верхней ступени белой Графской пристани и, глядя на проплывавшие мимо разодранные бурей облака, мучительно думал, вступить ли ему еще на эту высшую, но тяжкую ступень – Командующего Черноморским Флотом. Тем флотом, за кормой которого гордо реял Андреевский флаг с белым конем Св. Георгия Победоносца, побеждающего красного змия.

Тем флотом, который видел на своих палубах Адмиралов: Нахимова, Корнилова, Лазарева и Истомина, Чухнина, Эбергарда и Колчака.

Это ли не искушение? Да; но был флот здоровый, крепкий, стойкий, честный; его матросы – герои и орлы!

Он шел в наступление, не боялся смерти, разил, побеждал, спасал честь и жизнь Родины; или доблестно умирал и, уходя на дно, стрелял из последней пушки, пока морская волна не зальет на мачте родной Андреевский флаг.

Флот, раздетый революцией, сменявший Андреевский флаг кровавой тряпкой, флот с покойниками-офицерами и с матросами, ставшими их убийцами. Флот, которого назначение только отступать, спасая Армию. Нет! Кедров отступать не может! Много раз он бестрепетно смотрел в глаза ужасной смерти. Нет, Кедров отступать не может!

Не даром на его плече покоилось святое знамя – эмблема Родины.

Не даром на его плечах черный орел Контр-Адмиральского чина. Он добыт храбростью, страдан6ием, ранами и удалью морскою. Нет, Кедров отступать не может и не должен!

Да и от кого отступать? Кто враг мой? Русские матросы? – эта «краса и гордость» революции – «взбунтовавшиеся рабы», как называл их Керенский. Больной, зараженный русский народ?

Мне ли покидать Родину, которой служил я с пламенной любовью, верою, правдою, честью моряка?

Мне ли идти в изгнание?… и кто гонит меня? – Русские матросы?!

Мне ли офицеру, Адмиралу Русского Императорского Флота отступать перед русским матросом?

Трон пуст. Во дворце враги-узурпаторы. Бедный, бедный Государь! Мученик революции. Вспомнились большие голубые глаза и ласковая, отеческая улыбка на корабле «Петр Великий».

С тяжелой грустью обвел глазами корабли. – Крестил Вас Царь именами, даже имена переменили!…

Взглянул на не. Вечерело. Сильный ветер гнал с севера серые и рыжие тучи на юг. А над ними выше плыли белые кучевые – точно корабли под парусами. – «Тучки небесные – вечные странники», - подумалось ему: - «так и я поведу вас, корабли мои, с севера на юг в изгнание».

Солнце красным шаром спускалось над темно-синим морем. Верхние облака стали розовыми.

А нижние пурпурно-рыжими с разодранными седыми и лиловыми концами. Верхние проплывали, как белые корабли с перламутровыми парусами, а нижние складывались в уродливые головы, в дикие рожи, с косматыми гривами и тянулись длинными, тощими, хищными лапами в погоню за белой эскадрой.

- «Это мои корабли плывут наверху; а внизу – преследуют их красные чудовища. Не отступлю перед ними!»

Придя к такому решению, после долгой упорной борьбы, человек в штатском повернул свое бледное вдохновенное лицо к умолявшим его собеседникам и, взглянув им в глаза, своими потемневшими, как море, глазами громко сказал, улыбаясь:

Солнце скрылось за горизонтом моря. Темные, лиловые тучи, точно обагренные по краям алой кровью, бешено неслись по темному небу. На белой пристани зажглись фонари и желтыми бликами легли на спины охранявших львов.

Простившись, те четверо разошлись и исчезли в темноте наступающей ночи. Ветер гудел и свистел по балкам, срывал цветы шиповника, потрясал тополя и кипарисы. К земле пригибались нежные туи. Море со смехом билось о берег, и в волнах, бегущих от крепости к Приморскому бульвару, слышались стоны, упреки и слезы; там глубоко под водою на чугунных балластинах, поднимались, как водоросли тонкие тросы и на них качались волнами, обглоданные рыбами, скелеты офицеров, невинных жертв своих матросов – мясников бескровной революции.

Если бы ушедшие могли понять голос этих волн, пропитанных солью и человеческой кровью, то они расслышали бы такие слова: «Кедров! Адмирал Кедров! Во имя замученных братьев твоих, помоги, отступи, уведи от рук обезумевших изуверов остатки великого Русского флота. Спаси крест Андрея Первозванного от кровавых, грязных рук на него посягающих!»

Но в ту ночь он не понял, не слышал этих криков.

На другой стороне, там, где славной вершиной своей упирается в черное небо старый Малахов курган, и где ветер боролся с корнями деревьев, слышались стоны, упреки и слезы. То кричала кровь офицеров, убитых в спину разбойниками красного террора, на том самом кургане, где их предки купили кровью славу Севастополя! И прогремел курган этот по всему свету славой защиты своей беспримерной. Там нашли смерть и позор неслыханный бедные потомки былых богатырей.

«Этого ли тебе мало?» – кричали голоса ночи: «Кедров! Адмирал Кедров! Помоги! Отступи! Спаси, уведи остатки былой могучей Армии! Подними их на палубу родных кораблей, уведи ты их, хотя бы и в изгнание, ибо нет большого страдания, как умирать от руки братьев-палачей!»

Но напрасно старался ветер, напрасно старались волны донести этот ропот, стенанья и слезы до ушей и сердца Адмирала. Усталый с дороги, он спал в своей каюте, и бледная луна освещала в окно его бледное, усталое, но все еще вдохновенное лицо.

И то, что не сумели ни ветер, ни волны, чего не достиг искуситель, того достиг благородный рыцарь, и рыцари поняли друг друга.

Правитель Юга России, Генерал барон Врангель, Главнокомандующий Белою Армией, пригласив на утро во дворец Адмирала Кедрова, обратился к нему, как офицер к офицеру с горячей просьбою принять тяжелый и ответственный пост Командующего Черноморским флотом и, в случае угрожающей и неминуемой опасности, спасти Флот и Армию в водах и на земле Дружественной, но чужой нам Державы.

«Видно, от судьбы не уйдешь», подумал Адмирал Кедров: - «послужу тебе, родина-мать и на чужой воде и на чужой земле, коли ты, родная, сама того хочешь!»

Он пожал руку рыцарю Генералу и дал свое согласие, выразив желание иметь Контр-Адмирала Н.Н. Машукова своим начальником штаба. Все возликовали. Ветер за ночь улегся. Небо очистилось. На ярком солнце оно ласково играло синевой, как и глаза нового и последнего Командующего Русским Флотом.

На своем белом быстроходном катере с молодым Начальником Штаба, сам одетый в только что, срочно сшитую морскую форму с золотыми Контр-Адмиральскими погонами во флотской фуражке Царского времени, носился по рейду Севастополя, обходя все свои владения.

С этого дня и до дня печального, «черного» дня прощанья с великою Родиной, эти два человека неразлучно ротали вместе. Всюду появлялись они энергичные, бодрые, вдохновенные надеждами, созидающие новые крепкие кадры команд, бодрящие падающих духом, ослабевающих в непосильной борьбе. Они собрали распадавший флот, обновили, освежили, очистили личный состав и приготовили к роковой минуте горького отрывания от груди Матери многих сотен тысяч горячо ее любивших детей, тот великий ковчег, на котором они спасли их всех от ревущих волн великого красного потопа.

К этому дню великой печали были готовы к отплытию в Севастополе 31 судно под Андреевским флагом.

И в портах Феодосии, Керчи, Ялте и других портах Крыма еще множество кораблей – всего Белого Флота 132 корабля.

Это и был тот Священный Ковчег, которому было суждено спасти остатки Великой России, как драгоценные семена для посева в родную землю светлого будущего.

Все это множество кораблей нужно было на долгие месяцы неизвестного плавания снабдить углем, машинным маслом, котельной и питьевой водою, пищей для команды и бездомных странников, консервами; фуражом для конницы, боевым запасом для отражения возможного нападения врага на пути, обувью и обмундированием команды и распланированием всех этих палуб, кают, кубриков, трюмов и иных помещений для необычайного количества пассажиров, на которых никогда не рассчитывали эти корабли.

Они создали тот разумный, твердый, ясный порядок, при котором в одну, две ночи смогли потом принять для спасения 136.000 людей, сразу покидавших Родину.

Но какой энергии, какого постоянного, неусыпного труда стоило им провести эту трудную организацию великого отступления в то страшное время, когда почти никто уже не доверял друг другу, почти всеми овладевала тоска и безволие; когда красный враг стискивал свое багровое кольцо вокруг последней пяди белой земли; а любезные союзники – иностранные державы перестали оказывать материальную и моральную помощь, бросив белых героев на произвол Судьбы.

Когда по горам, лесам и балочкам, за стеной на северной стороне, на корабельной, в Ушаковой балке, за братским кладбищем, в дубовых лесах II-го кордона, в укромных местах Малахова кургана, прячась от глаз Белого Победителя, но, чуя его близкую кончину, Севастопольские «красные» матросы, портовые мастеровые, «розовые» перебежчики обыватели, «зеленые» хищники и другие вредители Родины тайно собирались и шептались, как бы помешать кораблям выйти из Севастополя, как бы испортить их механизмы, открыть кингстоны, затопить на рейде, в порту, или даже в пути, что еще лучше, ибо тогда погибнут и бежавшие на них белые. Замышляли набросать мин у выхода в море, взорвать Инкерман, поджечь склады одежд и питания.

Все эти злобные замыслы внутреннего и самого опасного врага надо было им тоже предусмотреть и изыскать средства, быстрые и решительные, для ограждения флота, порта и учреждений от их тайного нападения; создав верную, надежную и крепкую охрану из офицерских, юнкерских рот и Гардемарин Морского Корпуса, они спасли и отстояли в целости все части и суда и к утру 30-го октября 1920 года были в полной готовности к отплытию.

У подножия образа Божьей Матери, рисовал я белые лилии по золотому фону на белой стене ротного зала вверенной мне кадетской роты Морского Корпуса.

Октябрьское солнце сквозь громадные окна заливало белый длинный зал, сто тридцать железных кроватей, стоявших двумя стройными рядами, разъединенными новенькими белыми табуретами и ночными шкафами, бледно-янтарным светом.

Из крайнего окна косой золотистый луч освещал прекрасный лик Богородицы и покоился на кудрях святого Младенца.

Шенаев, - помощник ротного каптенармуса, сидя на корточках, растирал в горшочке масляную зеленую краску, которой я должен был расписать стебли и листья этих лилий.

Работая у большого ротного образа, я отдавал распоряжения на завтрашний день, день торжественного переселения моих кадет из нижних флигелей в главное здание Морского Корпуса, только что приведенное в жилой вид.

- Вот здесь, Шенаев, - сказал я: - справа у образа Вы набьете дубовый башмак, в нем будет стоять ротный знаменный флаг, а слева набьете другой: в нем будет ротная хоругвь с надписью: «Вера, Верность и Честь».

Далеко в конце спальни послышались быстрые шаги по паркету и запыхавшийся голос. Вбежал матрос-вестовой Директора и прокричал:

- Где ротный командир? Господин Директор требует их к себе. Сейчас же. Поскорее!

Что такое? – подумалось мне: что за спешка? Случилось, что-нибудь с кадетами?

Привычным быстрым бегом, пробежал я длинную спальню, классный коридор, спустился на нижнее шоссе и добежал до строевой площадки. Навстречу мне по всему пути, поднимались в гору мои кадеты, согнутые под тяжестью тюфяков, подушек и ротной мебели, которые они переносили в свое новое помещение, чтобы с завтрашнего дня начать в нем свой новый учебный год.

Через пять минут я стоял перед лицом моего Директора. Это полное, розовое, чисто-выбритое лицо с голубыми добрыми, жизнерадостными глазами, было красно, взволновано, сумрачно в эту минуту и потемневшие глаза беспокойно метались за потускневшим золотым пенсне.

- Владимир Владимирович! – обратился ко мне Директор Корпуса: - остановите сейчас же переноску тюфяков и все это переселение кадет! Прикажите им укладываться срочно, спешно, без минуты промедления! Сейчас придет баржа. Всю ночь будем грузиться. А рано утром уйдем на линейном корабле «Генерал Алексеев». Объявлена эвакуация.

- Ваше Превосходительство! – вскричал я голосом полного отчаяния. – Но, быть может, это опять, как на Рождестве, только ложная тревога? Придет баржа и опять уйдет!… Разве Крым не может больше держаться? Ведь клялся же Генерал Слащев: «честью офицера не сдам я Крыма». Да и Перекопский перешеек, Чангарский и Арбатская стрелка так сильно укреплены, они недоступны нападению; а II-й отряд судов под командой Контр-Адмирала Беренс на Азовском море – это сила. Не сдадут они Крыма, Ваше Превосходительство! Разрешите закончить переселение; почти все уже наверху, осталось самая малость! Я только что привел все в такой порядок, неужели надо все ломать и рушить?

Совсем потемнело лицо Адмирала Ворожейкина:

- Что вы мне говорите? – закричал он: - Вы не знаете положения на фронте!

Белые Армии повсюду отступают и движутся спешно к портовым городам, чтобы спасаться на пароходах. Генерал Слащев не может отстоять Крыма! И Морскому Корпусу приказано командующим флотом немедленно грузиться на баржу. Идите, В.В. приготовьте свою роту к погрузке, предупредите семью; я назначил Начальником Эвакуации Инспектора Классов Кап. I-го ранга Александрова (в будущем стал деканом Св. Троицкой Духовной Семинарии в Джорданвилле (ред.), у него получите все инструкции.

Адмирал Ворожейкин ушел в свой флигель. С убитою душою, упавшим сердцем, побрел я к флигелю, где жили мои кадеты.

Увидя своих милых, живых кадет, по молодости своего детского сердца принимавших с интересом и даже радостью всякую перемену в их жизни, я пересилил и свою невыносимую боль сердечную и бодро давал им свои распоряжения по приготовлению к завтрашнему переселению… на линейный корабль «Генерал Алексеев».

Долгие часы подряд на их маленьких спинах, ручных тележках и носилках сползали с горы зеленые и серые тюки зашитого и увязанного обмундирования, обуви и белья и все это складывалось и громоздилось во флигеле и на дворе. Рота превратилась в багажную станцию. Вскоре к пристани Корпуса подошла громадная портовая баржа, пришвартовалась к ней и открыла корпусу свое огромное, кито-подобное железное пустое, темное чрево. На пристани расставили часовых кадет. На Баржу положили сходни. Устроили подъемные тали. Всех гардемарин и кадет разделили на грузовые отряды под командой старших, разослали по флигелям, столовым, классам, кухням, учебным кабинетам и в склады книг. Каптенармусы, служителя, сторожа, повара, женская прислуга и еще откуда-то присланные «пленные» весь вечер, всю ночь до самого утра укладывали «Севастопольский Морской Корпус» в темное чрево железной баржи. Железный кит наглотался до отказа учеными и учебными книгами и богатой беллетристикой. Астрономическими, физическими и химическими приборами. Кухонной и столовой посудой, тюками с бельем, сапогами, обмундированием, подушками, одеялами, бочками сала, клетками кур, петухов и уток, сундуками, корзинами, банками с консервами, картонками для шляп.

Усталые и измученные грузчики закрыли это чрево тяжелыми люками и ввели по сходне последних трех коров. Все, кто мог, забылся кратким сном в последнюю ночь на земле Русской; а кто не смог, сидели тихо у себя дома и шепотом в полголоса вели невеселую беседу. Холостые грелись у очага семейного. Фонари догорали на пристани.

По черной барже ходил часовой. Изредка мычали коровы.

Погрузив ротное имущество и устроив кадет на ночлег, я пошел в свою квартиру во флигеле и вошел в свой кабинет.

Это была просторная комната в два больших окна, выходивших на открытое море прямо на выход из Севастополя.

Было уютно в моем кабинете; но не в эту ужасную ночь!

Войдя в эту комнату, мною столь любимую, где прожил я счастливо с семьей много лет, увидел я хаос и разрушение.

Сундуки, корзины, сяк-вояжи, ящики, картонки и тючки заполнили весь пол и заградили проходы; на диванах столах и креслах кучами лежали одежда и белье, и часть его еще сырая после стирки. Все женское население дома моего было в движении и с лихорадочной быстротой укладывало в сундуки и корзины все то, что было разрешено Начальником Эвакуации взять с собою каждой семье.

Все остальное богатство, скопленное трудом многих, многих поколений, все эти вещи, к которым привык с детства, в которые вошла частица души моей, вся эта красота любимых картин и близких сердцу книг оставлялась навсегда во владение врагу. Не поймет он его, разобьет грубою рукою, насмеется над моей святыней, растопчет нежное, любимое и дорогое грубой и дерзкой ногой.

30-го октября 1920 года. Наступило утро Зиновии Богонравы. И видно, как нравилось Богу, чтобы в это утро мы покинули родную землю. Ибо этим путем Господь спасал нашу жизнь и, как некогда Св. Иосифу сказал Он: - «возьми отрока моего и Марию Матерь Его и беги с Ними во Египет, пока не положу к ногам Его врагов Его». Так и мы, взяв отроков наших, вывели их из дома своего и увели в Африку, где лежит Египет, сохранивший Господа нашего.

Но, как тяжело, как горько было покидать дом свой.

Лишь только солнце показалось из-за вершин Мекензиевских гор и розовым светом озарило белые скалы Инкермана, как на площадке между флигелями уже стоял мой фронт. В походной форме, с ружьями и ремнями. Кадет Добровольский – знаменщик моей роты вынес ротный знаменитый флаг и ждал у подъезда. Я обнажил саблю.

- «Смирно! Слушай на кра-ул!» тихо и плавно двинулся флаг с гербом Морского Корпуса и поплыл к фронту.

Но, не успел он доплыть до правого фланга, как я услышал властный окрик:

- Сверните флаг!… в чехол! Ведите кадет на баржу!

Я оглянулся. На белом балконе директорской квартиры, между белыми колонами стояли Адмирал Ворожейкин с Адмиральшей. Протягивая руку по направлению к морю, он мне кричал:

- Ведите скорее кадет! Не время теперь разводить церемонии. Сейчас отваливаем!

- Есть! Ваше Превосходительство, - ответил я и, вложив саблю в ножны, скомандовал:

- К ноге! На плечо! Направо! Правое плечо вперед! Шагом марш! Смирно! равнение направо, господа офицеры!

Длинный тонкий фронт продефилировал мимо балкона, розового от утреннего солнца, и, достигнув пристани, мы взошли на баржу. На ее палубе, сгрудившись в кучу, стоял весь личный состав Корпуса: мужчины, женщины и дети, весь, кроме прислуги и служителей, отказавшихся ехать с нами.

Сухими, холодными словами строевой команды простились мы с родной землей. Не так обдумывал я ночью это прощанье. После приема флага, хотелось обнажить головы и в последний раз пропеть всем фронтом Молитву Господню, поклониться родной земле русским поясным поклоном, поклониться Морскому Корпусу – гнезду моряков и, собрав в мешочек земли с родного участка, тогда уже двинуться в дальний и неизвестный путь. Было бы легче, было бы теплее, сердечнее. Каменно-холодно смотрели люди на берегу и на барже, словно за одну эту ночь ставшие друг другу чужими.

Как командир с погибающего корабля последним сходит в спасательную шлюпку, так и Директор с супругою последними вошли на черную баржу.

Маленький портовый катерок принял баржу на буксир, огласил утренний воздух резким свистом и медленно отошел. Натянулись буксиры; дрогнула баржа и точно нехотя, с трудом оторвалась от пристани. Еще с большим трудом отрывалось сердце уплывающих от родной земли и родного гнезда. Перекрестились. Поплыли. Все невольно повернулись лицом к Корпусу. Высокий белый дворец, широко развернув свои крылья по серой горе, холодным белым золотом бесстрастно смотрел с высоты, и все уменьшался в размерах. На пристани горько плакала одинокая старушка – бабушка кадета – плакала Старая Русь.

Проплывала мимо цветущая «Голландия», высокое Братское кладбище, глубокий док Цесаревича Алексия Николаевича, и вырос с левого борта громадный серо-стальной борт дредноута «Генерал Алексеев».

Черная баржа с Морским Корпусом доверчиво прижалась к нему. Тонкие бросательные концы змеей пронеслись над баржею; за ними поползли толстые, смоленные и она пришвартовалась.

С палубы спустили сходни и подъемные тали. У трапа стояли Командир Капитан I-го ранга Борсук, старший офицер Капитан 2-го ранга Слупский и ст. лейтенант Блохин штурман корабля.

Они встретили рапортом Директора Морского Корпуса и с любезностью моряков, приняли всех корпусных дам, приютив их временно в глубокий длинный кубрик, где эти дамы с детьми и баулами табором расположились по койкам вдоль бортов. С другого борта выгружались штабные дамы с детьми и проходили на корму, заполняя все каюты.

Когда-то белая, сверкавшая палуба теперь была вся черна от угольной пыли и от тысячи ног протоптавших ее вдоль и поперек. Гардемарины Корпуса, выгрузившись на линейный Корабль, сейчас же заняли караульные посты, на вахтенном мостике, у башен, у бомбовых погребов, кают-камер, у ответственных механизмом машины, у трапов и других важных мест охраны корабля, который все еще нес на себе матросов, из коих многие были тайными врагами и могли принести кораблю непоправимый вред. Молодая, но крепкая и надежная охрана Гардемарин с честью выполнила вверенную ей службу. Кадеты в зеленом защитном обмундировании напоминали трудолюбивых муравьев. Непрерывной вереницей поднимались они по сходням и доскам на высокий борт дредноута, неся на детских спинах своих тяжелые корзины, сундуки, тюки с бельем цейхгаузов, ящики с консервами, учебные инструменты, бочки с салом и бесконечное количество книг богатой библиотеки Морского Корпуса.

На палубе, пропыленной угольной пылью, между 2-ой трубой и грот-мачтой складывалось все это имущество Корпуса в одну большую кучу, возле которой стоял Инспектор Классов Капитан 1-го ранга Александров и, энергично размахивая руками, руководил выгрузкой баржи. Кадеты моей роты выгружали баржу и стояли часовыми охраны цейхгауза, библиотеки, и съестных припасов.

Я распределил их на грузовые смены и караул и, обходя казематы и кубрики, со старшим офицером устраивал помещения для своих кадет. Проходил час за часом; нагруженные кадеты все еще поднимались из баржи на палубу и порожняком спускались в баржу. Устроив помещение для кадет, я поднялся на палубу и подошел к куче книг, разбросанной по большому участку. На юте под тентом, бивуаком, среди корзин, перин, сундуков и утвари стояли дамы, девушки и дети, наблюдая за выгрузкой вещей и погрузкой угля.

«Война и Мир» Льва Толстого, «Евгений Онегин» Пушкина, «Мертвые души» Гоголя, «Герой нашего времени» и «Демон» Лермонтова, «Три сестры» и «Вишневый сад» Чехова, «Бесы» Достоевского, все эти имена и названия бросились мне в глаза из этой кучи на черной палубе и, машинально прочитывая названия, подумал я:

«Война» с врагами внутренними, «Мир» с врагами внешними, «Татьяны Ларины» и «Онегины», «Наташи Ростовы», все эти «Анны Каренины», и милые Девушки Гончарова «Веры и Марфиньки», Героини Тургенева «Елены, Лизы», стоят здесь на юте, чтобы отплыть на чужбину, с ними уходит «великая Красавица Россия», царственная, полная величия и красоты. Она уходит от «Героя нашего времени» – грядущего и пришедшего «Хама», «Бесы» Достоевского овладели Русской землею и «Мертвые души» Гоголя наполнят ее города. Развернется широко «Фома Гордеев» и затопчут «Босяки» Горького русскую культуру. Воцарится на родной земле «Царь Голод» Леонида Андреева и со смехом пропляшет жизнь «его» человека.

Красный «Демон» Лермонтова будет соблазнять Чистую «Тамару» и обратит ее взор молитвенный от Святой Иконы на свое лицо. Люди «Мертвого Дома» Достоевского, сбросив цепи с себя, закуют Россию в цепи свои, обратят богатый, чудный край в «Мертвый Дом» и кладбище.

Не оправдалась мечта Чехова: не расцвел «Вишневый Сад» на Руси, не нашел «Дядя Ваня» своего отдыха, не утешились «Три Сестры» – Девы русские.

Не запела «зеленая палочка» Левушкой Толстым посаженная среди трех берез, - не настало на Руси Царства Божия.

«Волчьей ягодой», ядовитою, красною покрылась русская земля, и наелись ею голодные. Отравилась любовь. Заменилась она братоненавистничеством.

Так говорили книги, кучею наваленные. Нарастала новая – книги учебные по 24 учебным предметам. И не знали еще тогда, грузившие их кадеты, грузчики, что пройдя все эти предметы и добавочные: носильщика, маляра, повара, портного и прачки они, еще, быть-может, и не дойдут до офицерского чина; а будут только рабочими на фабриках или шоферами такси; они ведь шли в полную неизвестность.

Поздно вечером баржа Морского Корпуса была выгружена и медленно покачивалась черная и пустая у высокого борта «Генерала Алексеева».

Усталые и замотанные, не чувствуя больше ног под собою, кадеты поели, на скорую руку, консервов, корнбифа, хлеба и чая и, как снопы, повалились все вповалку прямо на палубу отданного им каземата, подложив себе под голову сложенный бушлат. У книг, цейхгауза и бочек сала сменились кадеты-часовые. В полутьме железного каземата, где в углу светил одинокий масляный фонарь, заснули усталые труженики мертвым сном.

Женское население дредноута после долгих бесед, споров, беспокойств и расспросов тоже утомленное и взволнованное непривычной обстановкой громадной стальной плавучей крепости с ее башнями и пушками, палубами и кубриками, после белых светлых флигелей с теплыми и уютными квартирками и привычной жизнью на твердой земле, тоже спустилось в отведенные помещения в кормовом отсеке и улеглось спать вповалку с детьми и с вещами.

Я сидел в это время в одной из канцелярий корабля в носовом отсеке и писал список своих кадет со всеми нужными сведениями. (Динамо-машина еще работала). Близко перед лицом стоял фонарь. Я писал, ослепленный его светом в окружающей меня тьме. Вошел матрос и доложил:

- «Г-н Капитан I-го ранга, Адмирал вас требует к себе в кормовую каюту».

Я быстро собрал списки, встал, поднялся на верхнюю палубу. Было темно, как в туннели. Море черно. Небо черно. Ни луны, ни звезд. По черной, шершавой от угля, палубе я, ослепленный еще светом канцелярского фонаря, быстро пошел на корму. На мне была еще походная форма и бинокль через плечо (с утра не успел еще раздеться). Прошел несколько шагов по палубе в полной темноте, и вдруг… палуба исчезла из-под моих ног, стало совершенно темно; я летел, летел вниз далеко, глубоко, уперся ногами во что-то хрупкое, черное, поднявшееся пылью к лицу. И остановился. «Господи!» - подумал я: «Что это со мною? Где я?» – Встал, осмотрелся, ощупал кругом. – «Да это угольная яма! Вот, куда я попал!»

В эту секунду высоко надо мною, волокли два матроса по верхней палубе 6-ти пудовый мешок с углем и готовились сбросить этот груз в горловину ямы, в которой я сидел. С такой высоты 6 пудов на голову – верная смерть. Потом вместе с углем в раскаленную топку; и никто никогда не узнает, куда и когда исчез Ротный Командир Кадетской роты, не узнала бы и семья его, укладывавшаяся на покой в глубоком полутемном кубрике в эту роковую для него минуту.

«Господи! Спаси, от такой бесславной смерти!» – пронеслось в моей голове, и, пользуясь угольной многоэтажной трубой, как громадным рупором граммофона, я закричал наверх:

- «Подождите, не бросайте, здесь живая душа, которая жить еще хочет!»

- «Стой, слышь», - сказал наверху матрос и 6 пудовый мешок остановился у самого края горловины. – «Там никак человек, в яме-то», - сказал матрос и с ручным фонарем заглянул в глубину моей железной ямы.

- «Лазить умеешь, я конец тебе спущу», - сказал он.

- «Давай конец! Я вылезу!» – ответил я из глубины.

Толстый смоленый трос медленно спускался по узкой трубе и змеей укладывался на широком подносе гладкого и скользкого железа.

- «Не могу дотянуться по лотку; вижу трос, да не достать! Гладко, скользко; и не за что ухватиться», - ответил я снизу.

- «Подожди, я к тебе спущусь», сказал матрос и быстро скользнул по тросу на поднос. Ловко ногою сбросил мне конец. Фонарь освещал трубу.

Как кошка вцепился в трос моего спасения и с ловкостью гимнаста в несколько секунд на одних руках достиг я палубы и вдохнул полной грудью свежий ночной воздух; сердце радостно билось, «бесславная» смерть отлетела далеко. Матрос за мной выбрался из угольной ямы. Всмотрелся. «Да это офицер!» – воскликнул он в полголоса.

- «Со свету не разглядел я вашей ямы», - ответил я: - «спасибо, братец, спаси тебя Господь!»

Уже осторожным шагом и всматриваясь во все предметы в черной темноте пробрался я в каюту Адмирала и доложил ему об устройстве кадет на корабле, о выгрузке баржи и представил их списки. Затем прошел повидать семью, с которой чуть было, навсегда не разлучился.

Простившись с ними на ночь, спустился я в каземат моей роты и, осторожно переступая через тела кадет, добрался к рундуку под фонарем, где их заботливые руки приготовили мне койку.

Сбросив пальто и амуницию, я повалился на рундук и забылся сном тревожным и чутким. Но заснуть, надолго не удалось. Несколько раз в ночь инспектор требовал новые смены выгружать; приходили катера с гардемаринами, что-то еще привезли из порта, Морского Собрания.

На палубе закончили погрузку угля. Баржи оттянулись. В темноте подходили портовые катера, разрезая ночной воздух, резкими свистками.

По палубе забегали люди, подавая буксиры, поднимая шлюпки.

Из Севастополя в открытые иллюминаторы доносился гул и шум: там у пристаней и на рейде шла спешная погрузка угля, воды и тысяч беженцев.

На набережной кричали люди, прощаясь с родными на пароходах. Там, в недрах Октябрьской ночи, разрывались сердца и души, отрывались и сцеплялись руки, горячие, сладкие поцелуи смешались с горькими и едкими слезами.

Ломались Семьи, Дружба, Любовь, привязанности и привычка.

Уезжал молодой внук, оставалась старая бабушка, уезжал муж, оставалась жена, уезжали дети, оставались родители, уходили отцы, оставались дети, уезжал жених – рыдала его невеста, на груди у друга плакал старый друг.

«Будут двое жать на поле: одна возьмется, другая останется».

«Будут двое на одной постели: один отнимется, другой останется».

Махнув рукой на всякий сон, я вышел на верхнюю палубу. Она была вся залита луною. И черный уголь казался серебром.

По темно-синему небу, ветер крутил нежные вуали вокруг луны, то закрывая ее облаками, то, очищая от них насмешливо ласковый лик.

Черная вода выпуклыми черными валами пробегала мимо дредноута и жидкое расплавленное серебро лунных лепешек скользило с волны на волну. На палубе «Генерала Алексеева» суетились люди, приготовляясь к съемке с якоря. В лунном сияньи виднелись буксиры под носом корабля. На баке гремели тяжелые канаты, крутясь на шпиле. Гул и рев толпы на пристанях становился все сильнее, поминутно раздавались гудки и свистки готовых к отплытию пароходов.

К голубому лунному свету вдруг прибавились красные блики, как будто в молоко влилась кровь. Я оглянулся на город. На берегу недалеко от места, где мы стояли на рейде, ярким желто-красным столбом взвилось к ночному черному небу пламя большого пожара. Загорелся какой то склад очень горючего тела. К реву толпы, свисткам пароходов, к портовым гудкам прибавился звон набата и все это с грохотом якорного каната смешалось в дикий хаос ночных зловещих звуков. Под эту дикую музыку ночи, подтянув якоря под клюзы, покинул «Генерал Алексеев» родной рейд города Севастополя. С высокого неба мерцали печальные, ласковые звезды; с загадочной улыбкой смотрела луна. Жаркое пламя терзало склады, у которых больше не было часовых.

На далекой Северной стороне, у белых скал Инкермана, на высокой мной горе – в голубом лунном сиянии, точно видение града Китежа – стоял белый дворец Морского Корпуса; сердцем и душою прощался я с ним, стоя на корме уходившего в море дредноута.

В эту ночь отошел он недалеко, он только вытянулся из внутреннего рейда за боны, мимо форта и вскоре отдал якорь на внешнем рейде.

Дорогие соученики по Свято-Троицкой Семинарии! Не забывайте в Ваших молитвах о нашем дорогом и любимом Декане Николай Николаевиче Александрове, служившем верно Православной Церкви и России.

Благодаря таким Белым Воинам как он, директорам гимназий в Европе как полковники Сергиевский, Карпов и многих других, поколения россиян в Зарубежной Руси, получили пример верности Церкви и Родине. Мы не смеем забывать с благодарностью о них в своих молитвах.

Многие из нас помнят о том, что Николай Николаевич на собственный счет воздвиг в монастыре большое, красивое кирпичное здание, в котором поместились зала для докладов, библиотека, музей и др. помещения. Многие годы Декан откладывал для этого свою пенсию, многие книги и архивы собраны там также его трудами. Он сделал также много другого для монастыря и семинарии и память о нем должна храниться в Зарубежной Руси из рода в род.

После прорыва Перекопа 11 ноября 1920 года (н. ст.) генерал барон Пётр Николаевич Врангель отдал приказ о начале эвакуации Русской Армии и гражданского населения. Погрузка на корабли началась 14 ноября в Севастополе, Ялте, Феодосии. Последние корабли отходили от Керчи 16 ноября. Более 160 тысяч человек одновременно покинули Россию.

15 ноября 2009 года в городе Керчи прошёл традиционный Крестный ход, посвящённый Исходу Русской армии из Крыма. В нём приняли участие прихожане храмов Керченского благочиния во главе со священством, члены Керченского Союза Казаков и Керченского Союза Монархистов.

Кроме керченских казаков и монархистов, впервые в таком количестве в Крестном ходе прошли представители казачьих и монархических организаций из 10 городов Малороссии и Новороссии: Чугуева, Ялты, Севастополя, Симферополя, Константиновки (Донецкая область), Краматорска (Донецкая область), Геническа (Запорожская область), Николаева, Бердянска (Запорожская область) и Кривого Рога (Днепропетровская область), собравшиеся здесь для создания Имперского Казачьего Союза и участия в Крестном ходе.

Утром казаки и монархисты молились в Иоанно – Предтеченском соборе города Керчи за Божественной литургией и молебном по окончании ее. Этот собор является самым древним на территории Восточной Европы. Слева от входа в собор на стене находится мемориальная доска, из текста на которой мы узнаем, что в Керчи родился будущий святой исповедник Лука Крымский..

На вершине горы Митридат в 14:00 собрались все участники памятного события. Несмотря на череду пасмурных и дождливых дней, 15 ноября было солнечно и почти безветренно.

Казаки выстроились в ряд, подняв знамёна, перед присутствующими выступил Геннадий Борисович Григорьев, предводитель Керченского Союза Монархистов, объяснив в своей речи цель и значение этого мероприятия и отметив, что крестный ход пройдёт путём тех русских людей, которые в 1920 году, покидая своё Отечество, также возносили свои молитвы Богу у ныне не существующей часовни на горе Митридат, а затем спустились к ожидавшим их на причалах кораблям.

«Большинство из нас пойдёт этой дорогой для того, чтобы впитать в себя их крепость веры, их преданность Государю, их любовь к Отечеству, чтобы сказать, что живы ещё те, для кого „За Веру, Царя и Отечество“ — не просто красивые слова, а смысл и цель жизни».

Затем священники Николай Зиньков и Николай Вандышев отслужили краткий молебен святому мученику Царю Николаю, который закончился коленопреклоненной молитвой о возстановлении Русского Православного Царства.

Под звон колоколов древнего Иоанно – Предтеченского собора Крестный ход начал своё движение вниз по Митридатской лестнице через центральную площадь города к Поклонному кресту (последней работы Вячеслава Клыкова) в память Исхода Русской армии.

Здесь была отслужена краткая лития и пропета вечная память «За Веру, Царя и Отечество живот свой на поле брани положившим и всем, кто не по свой воле покинул Отечество».

Напротив Поклонного креста, у памятника святому праведному Фёдору Ушакову были произнесены молитвы величания адмирала Российского флота.

Далее Крестный ход направился к набережной и вышел на широкий пирс, где в старые времена располагалась царская пристань.

Священниками поочередно были сказаны речи, посвященные памяти трагических событий 89-летней давности.

От лица организаторов выступил Геннадий Борисович Григорьев, поблагодарив священников, керчан и гостей города за участие в Крестном ходе, в своей речи подчеркнув: «Наш Крестный ход — это не только дань прошлому и память о прошлом, это и наша дорога в будущее. Ибо наше великое будущее лежит в нашем великом прошлом. Я верю в нашу победу, что мы вновь возстановим наш Третий Рим, в котором во всей своей красе возсияет Святая Русь».

От казаков и монархистов выступили атаман Екатеринославского отдела Великого Братства Казачьих Войск имени святого мученика Цесаревича Алексия Николаевича подъесаул Попов Константин Леонидович и атаман Керченского Союза Казаков казачий полковник Самойлов Александр Вадимович.

В конце мероприятия был торжественно исполнен гимн Российской Империи, молитва Русского народа «Боже, Царя храни!», приспущены имперские и казачьи знамена, и на воду возложены 3 венка и множество цветов.

Атаман Чугуевской городской казачьей общины «Пластунъ»

Перед русскими верующими на Родине и в Зарубежной Руси ответственная задача: Надо сломить продолжающее наступление темных сил митрополитбюро МП на Православие и Россию. Продолжать с Божьей помощью титаническую борьбу, против мирового сатанизма в лице неокоммунизма, за спасение всего человечества и христианской эры, лучшего, что могла дать Православная Церковь – человечеству.

А так как к успеху в борьбе против неокоммунизма в “русском вопросе”, то наша победа будет означать победу всего человечества над мировым злом темных сил исчадий ада!

Советская власть, установленная в Крыму после ухода врангелевских войск, ознаменовала свое правление одной из самых страшных трагедий современности: за сравнительно небольшой период самым жестоким образом было истреблено огромное количество бывших военнослужащих Белой армии, поверивших новой власти и не покинувших родину. Эта жестокость имела и женское лицо…

Что такое "друзья народа"? Иногда Землячку спрашивали: как она, девушка из буржуазной семьи, стала революционеркой? Кто привел ее, юную гимназистку с вьющимися черными волосами и серыми любопытными глазами, к ненависти по отношению к представителям того сословия, из которого была и она сама?

Родилась она в 1876 году. Предприимчивый человек Самуил Маркович Залкинд владел в Киеве отличным доходным домом, а его галантерейный магазин считался одним из самых лучших и больших в городе. Он хотел вывести детей в люди и вывел — они выучились и стали инженерами и адвокатами. Но, увы, мыслили не совсем так, как хотелось отцу. Благо своей родной страны они видели в революции, даже в ее крайних и самых уродливых формах. Все дети Самуила Залкинда побывали в царских тюрьмах. Так что купец первой гильдии Залкинд то и дело вынужден был вносить залог, беря на поруки то одного, то другого сына…

Жестокая Роза по кличке Землячка. Но больше всех в семье любили Розу. Она была самая способная, самая нетерпеливая, самая проницательная и (даже братья признавали это) самая умная. На редкость серьезная девочка запоем читала все, что попадалось под руку. Но романы увлекали ее не так, как иные книги. Толстой, Тургенев?.. Анна Каренина вызывала у нее снисходительное сожаление, а Лизу Калитину она даже осуждала: "Шла бы ты, голубушка, не в монастырь, а в революцию, там тебе, с твоей принципиальностью, самое место...". С интересом читала исторические труды, работы по социологии, предпочитая научный анализ явлений жизни поэтическим эмоциям. И вот Роза уже разъясняет рабочим "Капитал" Карла Маркса.

В 1894 году Роза, окончив гимназию, поступила в Лионский университет на курс медицинских наук. Она искала применения своим силам. Знакомый студент дал ей почитать брошюру Владимира Ульянова "Что такое "друзья народа…". И вскоре Роза Залкинд вступила в киевскую социал-демократическую организацию, став профессиональной революционеркой. А год спустя Землячку (таков теперь был ее революционный псевдоним) арестовали. В донесениях агентов киевской охранки указывалось, что дочь купца первой гильдии Розалия Залкинд читает рабочим лекции о революционном движении, что она в квартире акушерки Сишинской собственноручно вышивала красное знамя для первомайской демонстрации.

Уйти от тюрьмы ей не удалось. Тюрьму сменила ссылка в Сибирь. В ссылке Землячка вышла замуж и приобрела еще одну фамилию — Берлин. Из ссылки она бежала одна, муж остался в Сибири и вскоре умер. Позже она и сама не могла толком определить причину своего замужества: то ли это была симпатия к соратнику по борьбе, то ли хотелось поддержать более слабого товарища. За три года, которые ей пришлось провести в тюрьме и ссылке, революционное движение в России обрело новое качество: его вдохновителем, организатором и руководителем стал Ленин. Землячка приехала в Екатеринослав. Там она попыталась установить связи с Киевом и вновь привлекла внимание полиции. Пришлось перебраться в Полтаву, где находилась небольшая группа поднадзорных социал-демократов, а оттуда по указанию редакции "Искры" направиться в Одессу. Из Одессы Землячку вызвали за границу для доклада о ходе борьбы за "Искру". В своих воспоминаниях Землячка писала, что впервые встретилась с Лениным не то в Цюрихе, не то в Берне. На самом деле познакомилась она с Лениным в Мюнхене.
Сохранилась ее фотография тех лет. Продолговатое лицо, чуть вьющиеся, но гладко причесанные волосы, четко очерченные брови, небольшие умные глаза, прямой правильный нос и то, что выделяло ее из множества других барышень: высокий мужской лоб и пытливый взгляд. Время, проведенное в тюрьмах, сделало ее жестокой, иногда до патологии. Новая партийная кличка — Демон — как нельзя лучше подходила ей.

Землячка вернулась из Мюнхена в Одессу, откуда ей поручили перебраться в Екатеринослав. Там было тревожно и неблагополучно. Опасаясь нового ареста, она уезжает в Женеву.

По возвращении в Россию в 1905 году ее ввели в руководство московского комитета РСДРП. В качестве одного из партийных лидеров она работала в военной ячейке РСДРП. Активно участвовала в организации смуты 1905 года, в декабрьских боях в Москве. Приобрела первый опыт стрельбы по царским войскам, который оказался весьма востребованным позднее, в Крыму, во время расстрелов врангелевских офицеров. После победы революции руководство партии доверило ей весьма ответственную работу...

В конце 1918 года, когда осложнилось положение на Южном фронте, ее направляют в Красную армию, назначив сначала комиссаром бригады, а затем начальником политотделов 8-й и 13-й армий Южного фронта. Это было деморализованное и небоеспособное войсковое соединение. Армию приходилось сколачивать заново, подбирать командиров и политических работников — винтики той страшной машины, которая благодаря таким, как Розалия, "пламенным революционерам" покатилась по России, оставляя за собой кровавую колею.

Рабочий день Землячки продолжался по двадцать часов, она не щадила себя и требовала того же от других, при этом особенно не задумываясь о способах принуждения, не останавливаясь и перед крайними мерами. За заслуги в деле политического воспитания и повышения боеспособности частей Красной армии Розалию Землячку в 1921 году наградили орденом Красного Знамени. Она была первой женщиной, удостоенной такой награды.

Демон вырвался на свободу. В 1920 году ушла из Крыма армия Врангеля, но десятки тысяч солдат и офицеров не захотели покинуть родную землю, тем более что Фрунзе в листовках обещал тем, кто останется, жизнь и свободу. Остались многие.

По указанию Ленина в Крым "для наведения порядка" были направлены с практически неограниченными полномочиями два "железных большевика", фанатично преданных советской власти и одинаково ненавидевших ее врагов: Розалия Землячка, которая стала секретарем Крымского обкома большевистской партии, и венгерский коминтерновец Бела Кун, назначенный особоуполномоченным по Крыму. 35-летний Кун, бывший военнопленный офицер австро-венгерской армии, успел к тому времени провозгласить Венгерскую советскую республику, которая захлебнулась в крови, после чего приехал "делать революцию" в Россию.

Крым был передан в руки Белы Куна и Розалии Самуиловны. Торжествующие победители пригласили в председатели Реввоенсовета Советской Республики Крым Льва Троцкого, но тот ответил: "Я тогда приеду в Крым, когда на его территории не останется ни одного белогвардейца". Руководителями Крыма это было воспринято не как намек, а как приказ и руководство к действию. Бела Кун и Землячка придумали гениальный ход, чтобы уничтожить не только пленных, но и тех, кто находился на свободе. Был издан приказ: всем бывшим военнослужащим царской и Белой армий необходимо зарегистрироваться — фамилия, звание, адрес. За уклонение от регистрации — расстрел. Не было только уведомления, что расстреляны будут и те, кто пришел регистрироваться...

С помощью этой поистине дьявольской уловки было выявлено дополнительно еще несколько десятков тысяч человек. Их брали по домашним адресам поодиночке ночами и расстреливали без всякого суда — по регистрационным спискам. Началось бессмысленное кровавое уничтожение всех сложивших оружие и оставшихся на родной земле. И сейчас цифры называются разные: семь, тридцать, а то и семьдесят тысяч. Но даже если и семь, столько тысяч перестрелять — это работа. Вот тут и проявилась патологическая жестокость, годами копившаяся до этого в Розалии Залкинд. Демон вырвался на свободу. Именно Землячка заявила: "Жалко на них тратить патроны, топить их в море".

Лучшую характеристику Залкинд дал позднее Александр Солженицын, назвавший ее "фурией красного террора". Уничтожение принимало кошмарные формы, приговоренных грузили на баржи и топили в море. На всякий случай привязывали камень к ногам, и долго еще потом сквозь чистую морскую воду были видны рядами стоящие мертвецы. Говорят, что устав от бумажной работы, Розалия любила посидеть за пулеметом...
Очевидцы вспоминали: "Окраины города Симферополя были полны зловония от разлагающихся трупов расстрелянных, которых даже не закапывали в землю. Ямы за Воронцовским садом и оранжереи в имении Крымтаева были полны трупами расстрелянных, слегка присыпанных землей, а курсанты кавалерийской школы (будущие красные командиры) ездили за полторы версты от своих казарм выбивать камнями золотые зубы изо рта казненных, причем эта охота давала всегда большую добычу".

…За первую зиму были расстреляны 96 тысяч человек из 800 тысяч населения Крыма. Бойня шла месяцами. 28 ноября "Известия временного севастопольского ревкома" опубликовали первый список расстрелянных — 1634 человека, 30 ноября второй список — 1202 человека. За неделю только в Севастополе Бела Кун расстрелял более 8000 человек, а такие расстрелы шли по всему Крыму, пулеметы работали день и ночь. Розалия Землячка хозяйничала в Крыму так, что Черное море покраснело от крови.

Справедливости ради нужно отметить, что Землячка была не единственной фурией красного террора. Знаток женской души Мирабо когда-то говорил по поводу парижского мятежа, что "если женщины не вмешаются в дело, то из этого ничего не выйдет". В России женщины вмешались серьезно. Землячка — в Крыму. Конкордия Громова — в Екатеринославе. "Товарищ Роза" — в Киеве. Евгения Бош — в Пензе. Яковлева и Елена Стасова — в Петербурге. Бывшая фельдшерица Ревека Мейзель-Пластинина — в Архангельске. Надежда Островская — в Севастополе. Эта сухенькая учительница с ничтожным лицом, писавшая о себе, что "у нее душа сжимается, как мимоза, от всякого резкого прикосновения", была главным персонажем ЧК в Севастополе, когда расстреливали и топили в Черном море офицеров, привязывая груз к телам…

Страшная резня офицеров под руководством Землячки заставила содрогнуться многих. Также без суда и следствия расстреливали женщин, детей, стариков. Массовые убийства получили такой широкий резонанс, что ВЦИК создал специальную комиссию по расследованию. И тогда все "особо отличившиеся" коменданты городов представили в свое оправдание телеграммы Белы Куна и Розалии Землячки, подстрекавшие к массовым расправам, и отчетность по количеству невинно убиенных. В конце концов эту совсем не "сладкую парочку" пришлось убрать из Крыма…

Ее не тронул даже Берия. В 1921—1924 годах Розалия Самуиловна была секретарем Замоскворецкого райкома партии в Москве, затем членом Юго-Восточного бюро ЦК РКП(б). В 1925 году ее отправили на работу в Пермскую губернию, после чего в 33-м назначили членом коллегии Наркомата рабоче-крестьянской инспекции СССР, коллегии Наркомата путей сообщения СССР. По должности в ее обязанности входило контролировать работу государственных органов, в том числе прокуратуры, армии и флота.

Во время массовых репрессий 1937 года Землячка была заместителем председателя Комиссии советского контроля, а затем ее председателем. "Большая чистка" в партии привела к тому, что в мае 1939 года она была назначена заместителем председателя Совета народных комиссаров СССР. Однако в дальнейшем Розалия постепенно оказалась на вторых ролях. В 1943 году ее сместили с этой должности и направили на ту работу, которая у нее лучше всего получалась, — Розалия Землячка стала заместителем председателя Комиссии партийного контроля при ЦК ВКП (б). Интересно, что когда в 39-м под погром попала Комиссия советского контроля при Совнаркоме СССР, председателя комиссии Розалию Землячку Лаврентий Берия не тронул. Видимо, Сталина устраивало ее рвение в борьбе с "врагами народа"…

Она всю жизнь обожествляла Ленина и даже написала крайне тенденциозные "Воспоминания о В. И. Ленине". Всегда и со всеми была суха и замкнута и, можно сказать, совершенно лишена личной жизни. Многие считали ее равнодушной, а большинство боялось и ненавидело. Один из ветеранов партии, "последний из могикан" дореволюционной РСДРП, рассказывая о большевичке Розалии Землячке, долгие годы руководившей органами партийного и советского контроля, так оценил одно из ее качеств: "Кого полюбит — для тех землячка, кого невзлюбит — для тех болячка".

Умерла Землячка в 1947 году. Прах ее, как и многих других палачей собственного народа, погребен в Кремлевской стене…

P. S. Обозреватель еженедельника "Коммерсант. Власть" Евгений Жирнов, изучая историю так называемой Русской партии, докопался, что известный советский писатель Леонид Леонов (автор романа "Русский лес") служил под началом Землячки в газете 18-й армии. И, утверждает Жирнов, "далеко не юная дама ежевечерне выбирала себе партнера на ночь из красноармейцев. И Леонову будто бы приходилось все время от нее прятаться". Вот такое, значит, "отсутствие личной жизни"…

Государства не исчезают по причине нападения на них варваров или более сильных врагов. Они не погибают, если их армия потеряла битвы или военноначальники оказались предателями, но они гибнут, когда население перестает верить в восстановление разрушенных городов, храмов и хозяйства, предполагая, что это невозможно сделать. Когда люди начинают жить памятью о своих предках, но не мечтой о свободной и благополучной жизни своих внуков то у такого государства нет будущего.

 * * *

Одна из рыб называющаяся ремора для своего спасения присасывается к акуле. Так поступили и бывшие члены советской партийной элиты СССР, примкнувши при распадении советского союза к высшей церковной администрации МП или к возникшим в РФ политическим партиям. Они не изменили своей идеологии. Как и прежде эти дармоеды не заинтересованы в благосостоянии населения Родины, продолжая причинять вред Церкви и моральное разложение населения.

* * *

ЧУЖИЕ ПО ДУХУ.

В. Бондарик

Вы – русскоговорящие,

Но вы – не настоящие!

Вы – на нас похожи,

Но вы – другие всё-же!…

Слова ваши – иные,

Вы душой чужие!…

Улыбки ваши – лживые,

И вы увы – фальшивые!

Вы русский дух –

Не любите!

Его вы –

Ложью губите!

Россия вам нужна,

В виде лишь – дохода!

Не любите вы русского,

Великого народа!

Но не позволим мы вам,

Русь завоевать!

Мы – её сыны,

И Русь нам – мать!!!

Канада

* * *

Важнейшей задачей “осколков” РПЦЗ является объединение в одну Зарубежную Церковь. Во - вторых очистка эмигрантской среды от тлетворного, экуменического влияния Иерархов МП и неокоммунистической агентуры.

* * *

ROCK MUSIC

From a Christian Viewpoint

(Abbot Alexander Mileant)

Translated by Seraphim Larin

Translator’s foreword: While this article was written by the late Bishop (then Abbot) Alexander some 20 years ago, the meaning and relevance to today’s situation is binding and pertinent. Irrespective of its current designation, this ostensible “music” is still destroying the minds and souls of our young. Tragically, it is the parent that’s playing this putrid and corrosive musical noise to the child in the cradle, shaping its musical taste for the rest of it’s life. This addiction to satanic sounds goes on to influence and shape the individual’s character, and consequently his behaviour in life.

CONTENTS:

• INTRODUCTION

• POWER of MUSIC

• MENTALLY DERANGING POWER OF ROCK AND ROLL

• ROCK and SEX

• ROCK VIOLENCE and NARCOTICS

• CONCLUSIONS

INTRODUCTION

“Nothing changes peoples’ morals and customs more

forcefully than music” (Shu Ching, 6th. Century BC)

The Bible narrates that when the Judean king Saul went into a rage, his court attendants would call upon young David to play on his dulcimer (ancient musical instrument) for the king. The melodious and soothing sounds calmed the king to his normal self. Even in those ancient days, people were aware that soft melodies had a calming effect on a person’s disposition. On the other hand, contemporary music like rock and roll – particularly “heavy metal” – creates the exact opposite effect on the listener: quiet people are driven to violence, rage and malice.

Rock and roll appeared approximately 40 years ago. Over this period, the development of this music headed more and more toward sexual lust. David Gergen characterises this evolution in the following way: “The difference between yesterday’s and today’s rock music can be likened to the jump from models in swimming costumes appearing in the magazine “Sports Illustrated” to the nude models gracing a pornographic publication.” (USA Today, Oct. 1985)

In these days, r & r has become a global cadence that has attracted hundreds of millions of devotees. To many young people, rock music and its more violent variation “heavy metal” has become their lifestyle, where perversion, use of narcotics, violence and nihilism (denial of all reality) is encouraged.

In this brochure, we will say a few words about the general meaning of music in the spiritual life of a person; quote opinions of psychologists, doctors and public figures regarding the influence of modern r & roll music on the youth, in particular – on the sexual and violent behaviour; expose antichristian, occult and even satanic elements in some forms of rock music from a Christian standpoint and consider the question as to how parents can assist their children to recognise the serious consequences from the influences of such music.

POWER OF MUSIC

Music is one of the most inspirational forms of fine art. In its rhythm, melody, harmony of sounds, dynamics, variety of sounds, shades and nuances, music transmits a never-ending gamut of feelings and sensations. Its power is contained in its ability to by-pass reason, penetrating straight into the soul, into the subconscious and determine a person’s feelings. Depending on its content music can evoke the most elevated and noble feelings, such as assisting in creating empathy for prayer - or produce quite the opposite, by arousing the most sinful and base desires.

Since time immemorial, melodious music had accompanied prayer and service to God. (Genesis 4:21, 31:27; Exodus 32:18, Judge 11:34; Ecc. 2:8).

King David, endowed by God with outstanding poetic talents and living a thousand years before the birth of Christ, composed many inspirational prayers-psalms, accompanying them with his dulcimer (ancient musical instrument). Upon his subsequent elevation to King of Israel, David introduced the singing of psalms during church services and appointed regular singers and musicians for this responsibility. Because of their great popularity, psalms of David became an inalienable part of the church services - not only those under the Old Testament, but also carried over into the Christian Liturgy. Having been refined (mainly by Russian composers) many psalms of David embellish our Church services.

The Holy Scripture encourages tranquil singing that creates a prayerful mood. For example, Apostle Jacob counsels:

“Is anyone among you suffering? Let him pray.

Is anyone cheerful? Let him sing psalms.”

Apostle Paul gives similar advice: “….teaching and admonishing one another in psalms and spiritual songs, singing with grace in your hearts to the Lord.” (1 Kings 16:16-23; 2 Kings 6:5-23, 22:1; 1 Chron.6: 31; 2 Chron.29: 25; James 5:13; Ephes.5: 19; Col.3:16).

The renowned philosopher Plato (427-347 BC) considered that God had implanted human beings with a propensity to create and integrate sounds not in any slaphazard fashion but under the harmonious influence of the spiritual world (Ion 534D, E, Republic).

Aristotle (384-322 BC) noted the importance of music in the occupation of educating children. In his "Politics", he wrote that the influence of music is so great, that it’s various forms and genre can be classified correspondingly to the influence on a person’s character.

The 6th century musician M.S. Bothius wrote: “Music - that is part of our being. It is capable of either ennobling us or act as a corrupting influence on our behaviour.” (De Institutione Musica).

A.W. Tozer noted: “If you like and listen to wrong music your internal life will wither and die.” (The Closing of the American Mind, New York: Simon & Schuster, pages 68-81).

Contemporary medical experiments have established the beneficial influence of peaceful classical music in the recovery process of patients. This has been expressed by Dr. Clyde L. Nash Jr. surgeon with the St. Luke Hospital in Cleveland, Ohio. Another doctor, Dr. Mathew H.M. Lee, director of Rush Rehabilitation Institute in New York’s Medical Centre, said the following: “We have the opportunity to confirm the salutary effect music has by deflecting complications during illness, in strengthening health and shortening the stay of a patient in hospital.” “Of course” says a musical therapist from Cleveland Deforia Lane; “music is not a magical source, but in hospital as at home, it appears a powerful means of treating the young and old.” (See “Music’s Surprising Power to Heal”, in Readers Digest, Aug. 1992). This article also contains other documented facts about the benefits of calm music. Several years ago, some American journals carried articles relating to conducted experiments on the influence of music on plants. These experiments determined that peaceful music helped in the growth and development of some bushes and flowers while violent music made them wither. In Germany some farmers started to use calm music during milking. These experiments show that not only humans react to music.

Dr. Howard Hausen, former director of Eastmont Musical School had his following commentary published in the American Journal of Psychiatry (chp.99, page 317): “Music - it is an especially difficult-to-capture fine art, possessing innumerable emotional connotations. It is made up of many elements and depending upon their mix, it can calm or enliven, ennoble or vulgarise, dispose towards meditation or disorder. It is a puissant force for good or evil”(USA Today, 11 Oct. 1985).

Music is not a form of amusement but to a certain degree a “sermon”. It is an immutable expression of the composer’s outlook on life and can be a strong weapon for good or evil.

God inspires composers with good intentions and through their music influences peoples’ spiritual moods. Satan too endeavours to achieve this through people that have turned away from God. Although every person has a right to maintain a personal taste in music, one should still apply sound sense when objectively evaluating musical compositions. Every Christian must have the ability to differentiate between what is chaste and what is depraved in music, as well as in films, the fine arts and literature. Frequently, a mixture of good and evil can be seen in these various branches of the Arts, while Christian convictions should give the ability to draw the line of distinction between the two. It is this religious feeling directed by the Holy Scriptures, that appears as a faithful guide for the Christian.

MENTALY DERANGING POWER OF ROCK-AND-ROLL

Contemporary composers of R & R music all agree that their creations have immense power (The majority of facts and references quoted later, have been drawn from the book “The Facts on Rock Music”, John Aukenberg and John Weldon, Harvest House Publishers, Eugene, Oregon USA 1992) For example, Frank Zappa wrote in the journal “Life”: “Methods through which music influences the feelings of a person are many and difficult to capture…. Loud sounds and bright lights of today’s music appear as powerful methods of indoctrination.” (Life Magazine, 28th June 1968, Slash, the lead guitarist of the group “Guns ‘N Roses” stated, “I view this very seriously: my music directs lives of people that I don’t know at all… It is really frightening to know that I command such massive power.” (Eric Homberg, The Hell’s Bells Study guide, Gainesville, Fl Reel to Reel, 1990).

One of the first distributors of rock music, Hol Ziegler wrote in the 50’s “I understood that this music is permeating into the young because its rhythm coincides with the rhythm of their organisms. I knew that nothing could expunge that music out of them… They will be carrying it for the rest of their lives.” (Journal Life, 28th June 1968.)

Parents should not ignore the enormous influence of rock music on their children. A person’s system of values is formed during childhood and adolescence. Psychologists that specialise in the field of music’s influence on humans, are unanimous in their warnings concerning rock music. Studies by noted psychologist John Kappas, showed that people “are very receptible to everything said in a song. Every time when the conscious is overloaded, people will accept everything that is being instilled into them because their self-defences had been spent. It is in the nature of music to weaken thinking abilities and create a receptive frame of mind, making it easy for external impressions to be assimilated.” (Allan Bloom, “The Closing of the American Mind” New York: Simon and Schuster, 1987, 68-81).

The influences of some forms of rock music are so serious that many states in USA require that all potentially dangerous records and cassettes carry an authoritative evaluation of their contents. (Howard C. Nielson, member of Congress, 19th April 1990). Some 19 states are seriously considering enacting laws requiring the necessary warning to the user to be carried on the album. Organisations like the National Teachers Association, American Academy of Paediatrics and US Surgeon General, have expressed their alarm over the repulsive influences that are carried by some contemporary songs. During the currency of their deliberations the following facts were established:

1. From the very emergence of the cinema-sound industry, melodies, words and pictures (individually and especially in concert) have had a deep influence on society as well as its individuals – both in positive as well as negative directions.

2. Some types of music and video-films contribute to a person’s sordid feelings and inappropriate behaviour by instilling and justifying; Promotion of rape, vandalism, murder, drug abuse, suicide, human sacrifices, degradation of women, children and the human race, brutality, sadism, masochism and other perversions.

3. In the main, this type of amoral material is directed at the youth at an age when their receptivity is at is highest.

4. Irrespective of age, this material is available generally to anyone that has money. (Copy of legislative proposal, 101st Congress, 2nd Session, with concurrent resolution attached by Howard C. Nielson, member of Congress,42390-1)

Apart from psychologists, doctors are also concerned about rock and roll’s negative influence on the youth. Research, brought up in the “Journal of the Medical Association” (22nd Sept. 1989) concluded that young people from a very early age must work out standards of behaviour that equate with the standards of adults. In this context, music - powerful stimulus in a young person’s life - has gone into a precarious direction. Words of some songs, satiated with immoral and violent content, enters into open conflict with the precepts of the adult generation, regarding restraint and sensible behaviour. Doctors must take into account the importance of music in the lives of youths and utilise their musical tastes as indicators as to their emotional and mental health. (Elizabeth F. Brown and William Handee, “Adolescents and Their Music: Insight into the Health of Adolescents”, Journal of the American Medical Association, 22/29th Sept. 1989, page 1659).

In his book “The Closing of the American Mind”, the famous sociologist, Allan Bloom, expressed his concern regarding the influence rock music has on children, teenagers and students. Dr. Bloom confirms that young people that have immature ideas on sex, will not be able to develop normally. On the contrary rock music bombards them with messages of adult sex and even deviation, pushing them into corrupt sensual behaviour. They adopt these tendencies when their understanding is still developing. In the opinion of Dr. Bloom, rock-music in the American culture undermines the parents’ authority with regard to the moral upbringing of their children (Bloom “Closing of the American Mind” pages 73-76).

One school specialist with vast experience in dealing with difficult children confirms: “During the period of my many years of counselling young people, I have consistently been confronted with the problem of music’s influence on them. Without exception, my observations of their amoral behaviour reflected those of their rock idols. Young people revealed their total loyalty to them by copying their specific expressions, in writing notations on their books, taken from the names of their songs, in decorating their bedrooms with their photographs, in listening to their loud music in automobiles and in their manner of dress”. (In Media Update, Nov/Dec 1989, pp. 2-3).

A school consultant and specialist in rock-music Al Menconi, stated: “It is very sad that the majority of Christian Youth that I come into contact, are more committed to their music than to Christ. Music – is the language of contemporary youth…. I thought I knew the strong influences of the surrounding society until I personally became more convinced of this, through the experiences of this influence on my 12-year-old daughter Ann. The pressures on her to emulate the life styles of rock groups like Bon Jovi, Guns N’Roses and singers like Bobby Brown, Madonna, George Michael, were extremely strong…. Young people like my daughter continually identify themselves with their idols of the rock world. These idols determine their worldly outlook and system of values. And this system of values determines their sensual essence. Today’s youth don’t simply listen to music, they deeply suffer it. Music becomes the support in their lives “. (Journal Media Centre, Sept/Oct 1989 pp 1-2).

A very instructive source of documented data can be found in a collection of interviews on MTV “Rockumentary” of leading rock groups. Here the self-destructive lifestyle of the leading figures of rock can be seen in all its clarity - abuse of narcotics, sexual permissiveness, alcoholism, nihilism, hedonism, insubordination, anarchism and predilection towards occultism. For example, on the 3rd Aug 1991 the musicians of “Motley Crew” acknowledged their debauched lifestyle, which has become normal for them. Their lifestyle had degraded them to such an animalistic level that they eventually realised quite clearly that they would need to decide on one of two courses; either change the formal of their lifestyle or prepare for death… Unfortunately, far from many understand this, while the self-destructive lifestyles of rock stars continue to infect the youth.

In principle, whichever way a person treats rock music, one cannot deny its domineering influence on the worldly outlook and behaviour of the young. Video-rock, their concerts and journals – are powerful sermons that are hungrily absorbed by teenagers. In the next few headings we will outline facts concerning the influence rock music has on the feeling, behaviour and religious frame of mind of our youth.

ROCK and SEX.

Facts reveal that rock-music stimulates casual dissoluteness. In the journal “US News and World Report” dated 19th March 1990, currently there are, 13 -rock groups named after male sexual organs, 6 -names of female sexual organs, 4 -variations of the word sperm, 8 --words linked with abortion, 1 -name of disease of the womb. There are 10 groups named in honour of various sexual acts while the names of 8 groups include swear words against mothers.

Contemporary rock music is saturated with elements of cohabitation outside of marriage, infidelity, sadism and masochism, homosexuality, rape and necrophilia. Often rock music encourages sex with anyone you like. For example, songs of Marvin Gaye - “Sexual Healing”, “Queens”, Body Language”. George Michael - “I want your sex”, Madonna - “Chemical Reaction”, White Snake – “Still of the Night”, compositions of Prince and an endless stream of similar numbers that promote one thing - sexual license.

Evidently, the elements of profligacy contained in the majority of rock compositions are disguised so that they can be offered as something attractive. Simultaneously and parallel to this, there is a total degradation of the understanding of: woman, mother, virgin, bride. They all become objects of unbridled, animalistic sexual lust. For example “Eat Alive” and Judas Priest” extol sexual ecstasy, where a deviate appears with a gun and forces others to perform what he desires. So as not to embarrass the reader, we will buy-pass various other passages documenting this facet of rock music. (John Aakerber and John Weldon “The Facts on Rock Music”, Harvest House Publishing House, Oregon 1992 pp 13-14).

Akkan Bloom is quite correct when he asserts that “essentially rock-music contains only one barbaric appeal: sexual thirst. Here, there is no love but an animalistic sexual lust, the most primitive and unrestrained…….Employing the authority of the legitimate entertainment industry, rock music serves on a silver platter to children that which their parents have warned them against as being premature....Young people are aware that rock music has the rhythm of sexual communion….In the past there had never been an art aimed so specifically at corrupting the young. The words of songs directly and obliquely describe gratifying acts of sexual desires and present them as completely natural and permissible for them. And this is offered to the youth that have not yet acquired elementary understanding of love, marriage and family. This music has a greater influence on teenagers than open pornography. Young people now have no need to observe the behaviour of the adults. Today, they themselves are in a position to try it all out. Let the old debauchers continue enjoying their shameful spectacles. Now, the active sexual life is the realm of the young. They only need one thing - encouragement ”. (Bloom, “Closing of the American Mind” pp 73-74).

ROCK MUSIC and VIOLENCE.

A concert held by the group “Guns N’Roses” on the 2nd July 1991 at the St Louis in Missouri, ended with the enraged mob of 2500 youths staged a riot, resulting in 60 of their numbers being injured. The journal “Rolling Stones” informed that the participants in this concert, “developed into a furious uncontrollable mod, hurling bottles, destroying seats, ripping apart bushes, breading and setting fire to instruments… This riot continued for over an hour before a squad of special police arrived to restore order. (Rolling Stone”, 22nd Aug. 1975 P 15). This type of violence appears far from being an isolated incident. Sometimes, this type of frantic behaviour at rock concerts leads to killings. In a town called Jeffersen –Township, State of New Jersey, a youth named Thomas Sillivan stabbed his mother, Betty-Ann, to death in the basement of their house. Setting fire to the divan with the aim of destroying the house and killing his father and younger brother, he ran outside and committed suicide by slashing his wrists. All week long before this carnage, Thomas was humming a rock song about blood and killing your mother. Police later established that Thomas was a talented student, outstanding sportsman and belonged to the Scouts. He began to dabble in “hard metal” rock music and before committing his crime, he confided to his friends that Satan appeared to him and ordered the killing of his family.

Different forms of violence are on the increases in rock music. For example in a song titled “I Kill Children” by rock group “Dead Kennedy”, we hear “I kill children, I am delighted when they die. I kill to force their mothers to cry. I crush them under the wheels of my car and listen to their cries with pleasure. I feed them poisoned sweets and spoil their Halloween. I kill children, hitting their heads against doors. I kill children and wait with impatience to get to yours”. In the album “Hell Awaits” by the orchestra “Sleyer” we hear the following call: “Without any obvious reason, just kill and kill again. Even if you survive my brutal cuts, I will stalk you to the end”. On the disc “Iron Maiden” the hero of the song Eddy, is a person who kills with great delight. Specialists on satanism all agree that the “AC/DC” song titled “Night Prowler” inspired the murderer, Richard Ramirez to kill nearly 30 people. This song carries the following “Nobody will warn you, nobody will cry out ‘Alarm’! – until you feel that there is a steel blade sticking out of your back. I am a predator – hunting you”.

One research showed that of the 700 most popular songs of “heavy metal”, 50% speak of killings, 35% of satanism and 7% about suicide. Sheila Davis, Professor of Lyrics at New York University, is convinced that “it is essential that we pay most serious attention to the substances of popular songs and deduce not only their summons to society, but more especially, those results which these calls will bring”. (USA Today, 11th October 1985 p 10).

The National Council of Churches published their findings which show that the growing aggressive behaviour of youths, appears as the direct result of the violent content of contemporary films and music (USA Today, 11th Oct. 1985).

Parallel to the internal aggressiveness, this destructive feeling can appear directed against the music listener. Some rock music composers preach suicide – sometimes through hints and sometimes directly. For example, composer Ozzy Osbourne’s song, “Suicide Solution” states: “Suicide – this is the only path to freedom”. In “Suicide’s Alternative” the following is sung: “I am tired of life – it is unbearable, I am crushed and tired – nobody cares about it. I am repulsive to myself – I don’t want to live. I am tired of life – time to die. Suicide – that’s the escape. Sacrifice your life and commit suicide. By doing this in the name of satan, you will become immortal, just like him!” are some of the words sung in one of the “hard metal” songs dedicated to Lucifer.

Research by psychologist, Dr. Hannelore Wass, an acknowledged specialist in the field of death, shows that while only 17% of teenagers listen to music containing manifestly destructive contents, among the youthful criminals this figure reaches 40%. Apart from this, nearly 50% of those interviewed acknowledged the possibility that these types of songs could really incline an unbalanced or grief-stricken young person toward suicide. Dr. Wass concluded that the result of these detailed interviews with young people, show the need for parents to watch what their children are listening to and pay attention to any emerging symptoms of abnormality. (Wass, et.al, “Adolescent’ Interest” p 186, 700 young people were interviewed. Topics were: killings, suicide and satanism. Cf . Aerosmith’s “Janie’s Got a Gun”)

Similar research prompted the National Education Association to conclude that nearly 6000 teenagers suicides a year are brought about by the influence of nihilistic and fatalistic music (Information for Parents’ Music Resource Centre, Nashville, TN. 1990).

After listening to Ozzy Osbourne’s records, John McCallum committed suicide. His noted psychiatrist, Dr. Morton Kurlan from Palm Springs Calif. Declared: “Undoubtedly, sado-masochism, blood and rape bring great profit to the record and rock music video-clip manufacturers. However, these creations are capable of pushing an emotionally unstable young person over the precipice.” (Artour Lyons, “Satan wants You” New York, Mysterious Press, 1988 p.171). It is well known that millions of contemporary young people are suffering from internal disorders. At this point it is worthy to consider that the estranged nihilistic and destructive contents of rock-style music actually reflects the disposition and lives of the rock stars. For example, the biography of Pink Floyd “Saucerful of Secrets” written by two of the ensembles leaders, bring up clear examples of personal tragedies in the lives of those who approve excesses (Cf. The 1991 Elton John interview with David Frost).

Authors Schwarz and Empey noted: “from our discussions with some musicians involved in satanism, as well as our conversations with specialists, investigators and psychologists from whom we sought advice, the following clear picture began to emerge. Everybody who prefers satanism to Christianity, thirsts for immediate fulfilment of their desires: money, power and a life without constraints. Many of the interviewed rock stars long to live in a fairy tale world of unlimited wealth and are quite willing to die young in payment for receiving these earthly blessings .”

The truth of these articulations becomes obvious if we become acquainted with coronial findings on dead rock stars. Many of them died prematurely from alcoholism, use of narcotics or damage sustained through their misuse. (Schwarz and Empey, “Satanism: Is Your Family Safe?” P. 154).

The very names of some “heavy metal” groups also known as “metal of death”, glorify death and speak of destruction. Here are some samples: Blessed Death, Carnivore, Coroner, Destruction, Mace, Malice, Overkill, Rotten Corpse, Sacrifice, Violence etc. (Cf. Dave Hart, “Heavy Metal Madness”, Media Update, July/Aug. 1989 P. 5).

The American Medical Association Journal writes: “The destructive and sexual content of rock-video are confusing many. One of the investigations showed that of the 200 viewed video-films, rape predominated in 57% of them and sexual scenes in 75%. Half the women appearing in these films were dressed provocatively. There is basis for seeing a direct link between the destructive contents of telemovies and consequential aggressive behaviour of the young.” The same article mentioned examples of brutal killings carried out as a direct result of being bewitched by “heavy metal” music. Furthermore, sometimes these crimes were committed immediately after viewing video-rock films. Dr. Gerbers and his assistant see the negative influence of such films and music on the interrelationship between people in a contemporary society, (Brown and Hendee, “Adolescents and Their Music” P.1661-62; Wass, et.al, “Adolescents’ Interest”, “King”, Heavy Metal Music).

A psychiatrist from the Sate of Tennessee, stated at a Senate Committee that “heavy metal” appears as poison to the immature young people, as well as to those who are aroused through drug abuse. This music is like adding petrol to fire which burns with hatred and anger”, said Dr. Paul King, Assistant Professor at the children’s psychiatric clinic in the University of Tennessee. Dr. King stated that 80% of his young patients listened daily to “heavy metal” music.

To a Christian there is no doubt that blasphemy, vulgarity, debauchery and rape espoused by contemporary rock music cuts right across God’s plan for the salvation of people.

ROCK and NARCOTICS

Apart from sex and rape, rock music assists drug abuse. Even in 1969 the Times Journal (26th Sept.) commented that “composers of rock music use narcotics often and quite openly and their compositions are full of allusions to narcotics.” One of the investigations in the Post Graduate Medicine made the following conclusion: “Facts confirm that rock music, as a rule, stimulates the use of narcotics, indiscriminate sexual contact and violent behaviour”. (King, “Heavy Metal Music” of Wass et.al, “Adolescents Interest” p. 82).

Notwithstanding the fact that drug abuse presents a huge problem in our contemporary society, rock music continues to encourage this. It is time that society leaders understood that rock music carries a significant amount of blame for the current narcotic abuse.

ROCK MUSIC and OCCULTISM

One can notice through the phrases in rock music that it has common elements with religion. This music for example, recognises a higher force that rules the world. However it becomes quickly obvious that it is not God that is praised as the Highest Benevolent Being and not even the blind “fate” of the pagan poets, but someone dark and cruel.

On the periphery of the fundamental channel of rock music, there is a group that has extreme anti-Christian leanings. The cacophony of some “heavy metal” groups are permeated with occult and satanist motives. Those who overindulge in this type of chilling music are deservedly drawn down into infernal regions. Here are some examples of ritualistic practices of black mass. During a concert staged by “Gwart”, one of the participants (on stage) severed the head of a human dummy and then proceeded to sprinkle blood on the audience. Then the members of the group smeared themselves with blood, taken from the dummy and drank it! They also brought in animals on to the stage and tore their intestines out.

Even in 1966, John Lennon boasted that Christianity will disappear and the “Beatles” would become more popular than Christ. So as not to offend Christians, we will bypass his other abuses of Christ (John Lennon, “A Spaniard in the Works”, New York, Simon & Schuster, 1965 p. 14). As we all know, he died tragically in 1980. David Bowie, one of the biggest rock stars in 1976, declared “Rock has always been devil’s music”.

According to the witness in “Spin” Journal (Jan. 1991 p.29) singer Danzing in his compositions like “Am I Demon”, “Mother” and the like, extols occult rituals and spiritual anarchy. In one of the blasphemous films, we find a woman standing at the foot of a cross, and when she looks up, instead of finding Christ, she sees the figure of a demon with outstretched arms. Apparently, the aim of this scene is to instil a feeling of revulsion for the sign of the cross.

It is known that from its very beginning, rock music was rebellious in content whtich defied parental and societal authorities. Today some of the newer rock groups are opening calling for the rejection of traditional Christian principles. In one of the earlier interview conducted by the Journal “Rolling Stones” with David Crosby, from the group “Crosby Stills and Nash”, he commented, “I decided that the most important thing is to destroy their children. Here, I am not talking about physical assault. What I have in mind, is to change their continuum of values, which will actually lead them out of the world of their parents.” (journal “Rolling Stone” vol. 1 P. 410).

In the journal “Jesserson Starship”, Paul Kanter acknowledges “the aim of our music is to increase the gulf between generations and separate children from their parents.” (In Tingleholl Documentation of Expose, p. 4). In the “Rolling Stones” journal, Mick Jagger noted, “there is not such thing as a lethal song, orientated against the family, that is harmless.”(also same journal p. 5), John Cougar speaks frankly “I swear and curse (in my songs) because that is unacceptable to society. I hate everything that is regarded as necessary or pleasant. That is why I reject schools, governments and churches.” (Same journal p. 6).

Nikki Sixx from the group “Mottley Crew” observed “In the beginning we did not anticipate to become an example for anybody. However, as we developed into a role model, we now try to give our fans that which they can believe in. Some may think that our concert “Shout at the Devil” was praising satan. Well that is not so. It was directed to subvert every authority – be it parents, teachers, or leaders. In my opinion, this is excellent advice. At the same time, I am convinced that any parent will see it as a betrayal.” (“Rock Beat” 1989 p. 41). The text of the song “Rock and Roll Babylon” has a real crushing effect. Its anti-Christian essence, in this lowest form of culture, exposes itself in the most blatant way. Beginning with the record “The Doors”, (composed by Jim Morrison) with its mocking outcries of phrases from the prayer Our Father, followed by the song Quicksand Jesus of composition “Skid Row” (“are the hypocritical saints saving us?”) and ending in more open blasphemy, rock culture exposes its clear alienation from Christianity.

Ozzy Osbourne acknowledges “I’m not a born again Christian but a born again Hitler (“Cream Metal”, March 1986 p. 12). Here are more quotations from “Heavy Metal”. In the song “The Oath” by “King Diamond” you hear “I reject Christ-Imposter and abdicate from the Christian faith, despising all it contains.” While the song “Possessed” by the musical group “Venom” states “I’m possessed by everything that is evil, I demand the death of your God, I sit at the right hand of king-satan and drink a priest’s vomit. Unite yourself with your dying adulteress. Satan – is my incarnate master. All praise him: Hail our evil leader!” In “hymn 43” the musical group “Jethro Tull” sings: “we are our own saviours. If Christ saves, let Him save Himself”.

There is no limit as to the amount of blasphemous citations one can obtain from these songs.

In rock and roll as well as “heavy metal” music, there is a strong occult influence. The very talented composer, Cyril Scot, studied theosophy with the aim of applying occultism to his music. The words in his two books “the influence of music on History and Morals” and “music; its influence through the Ages” were inspired by the same spirit that spoke through Madam Blavatsky (founder of the theosophical movement in pre revolutionary Russia). In his second book, Scot informs us that the spirit that inspired him “was especially interested in the evolution of western music…. He regarded that it was useful if students of the occult, of various persuasions, valued music as a force, thereby assisting with the success of occultism. Scot contends that there is a great task ahead in the realm of musical development for those people, who are consecrated in the mysteries of Spiritism (p. 199). What does this task entail? – the utilisation of music as an occult medium, through which it would be possible to call up the necessary psychic conditions in the listeners, and their psychic abilities for establishing contact with the spirit world. By Scot’s words “music should be directed toward that, which bring people into close contact with the devas (spirits)….. we are entering the ‘new age’ epoch. In the first instance, we are attempting to spread the spirit of occultism through inspirational music, so that all will be united into one brotherhood and through this, enliven the spiritual vibrations of our planet” (pp. 200-204). The genre’ of this “inspired music” can be found in the local music stores. Some of these “new age” compositions breathe spiritism and are directed at creating an occult atmosphere. The composers of “new age” music assert that their melodies assist meditation (in the Hindu sense), develop psychic power and regenerate the consciousness, and lead to astro travel as well as producing a change in personality.

Many of the rock music stars that have enjoyed success, practice not only occultism but also satanism. Attempting to describe his own “inspirational processes”, John Lennon explains; “this condition is like being possessed, similar to psychosis or condition of a medium”. On the subject of the group “Beatles”, Yoko Ono said, “they were similar to mediums. They were not conscious of what they were doing, but confirmed that it (this music) was going through them.” During an interview with the journal “Circus”, the lead singer in a “heavy metal” rock group, Mark Storace, said: “you can’t really explain this accurately, but only to say that it is like a mysterious energy, which flows into your body from a metaphysical dimension. It is very similar to the state of a medium.” Little Richard experienced similar a condition and pointed out satan as his inspirational force. “I was controlled and ordered about by another power. It was the power of darkness….. which many people don’t even believe in. This power was the demon, satan himself.” Jim Morrison (who wrote the “Doors”) called the spirits that at times possessed him, as “the lords”. He used to write poetry in their honour.

Popular rock star, Joni Mitchell, used to receive her creative abilities from a spirit-guide, called Art. She was so dependent upon him, that when he summoned her, no power in the world could hold her back. The frequency of these effects on rock composers by similar spirits, denies the argument that they occur in isolation. Fayne Pridgon, former friend of super star Hendrix, stated that “he always said that the devil or someone similar dwelt in him, so that he had no control over himself….. songs used to come out of him by themselves.” (Dave Hunt, America: “The Sorcerers New Apprentice”, Eugene, OR: Harvest House, 1988, pp. 239-40). Many other rock stars practice occultism and their compositions describe their condition in terms of being possessed or in a trance. (Larson, “Larson’s Book of Rock”, pp. 125-35, Hunt, America: “The Sorcerers New Apprentice”, pp. 245-246). It is now well known that a large number of musicians are discovering an interest in occultism, sorcery and sometimes even satanism. Some names of “black metal” groups have an association with the occult. For example, Coven, Dark Angel, Demon, Infernal Majesty, Possessed, Satan, Cloven Hoof and others. (“Details for Men” July 1991, pp. 100-101).

Ozzy Osbourne once noted: “actually, I never knew beforehand what I had to compose, so I preferred to do what the spirits implanted into me. That way, I always had the opportunity to blame someone else. (Faces magazine, Nov. 1983 p. 24). Osbourne, a former lead singer of “Black Sabbath” triumphantly summoned satan at one of his concerts in Canada. “Sometimes I feel myself as some kind of medium to an internal force” explained Osbourne (Tinglehoff, “Documentation of Expose” p. 21). This group, “Black Sabbath”, summoned satan at their concerts. In their “Master of Reality”, they sing that he is “master of the world” and a “contemporary confessor”.

According to an interview with the lead guitarist of KISS, Peter Criss, (one can naively think that this word refers to a kiss; in reality, it is an acronym of “Kings in Satans Service”), given to the Rolling Stones journal: “I believe in satan just as I believe in God. You can turn to either of them in order to achieve your set goals.” (Rolling Stone, 12th Jan. 1978). When they asked another guitarist “where do you draw your strength for such playing?”, he answered, “From down below. Upstairs, there is no rock and roll!”

Members of the group “Iron Maiden”, acknowledge that they practice occultism, including sorcery. (Cream Metal, Sept. 1982). One of their concerts in Portland, Oregon, was open with the words “Welcome to satan’s sanctuary!”

In writing about a Van Halen rock concert, David Lee Roth noticed that the rock star was willing to “give them my soul. That is exactly what I am getting ready to do. When a person reaches such heights, he is ready to bow down to demonic gods with a prayer!” (Rock, April 1984).

The “Motley Crew” guitarist, Micks Mars, frankly describes his group as demonic (Heavy Metal Times, May 1983). In writing about his concert “Shout at the devil”, Nikki Sixx said “On stage, we use pentagrams, skulls, a replica of a goat’s head with horns, crosses turned upside down and other symbols of satanism…. I have always flirted with the devil.” (Circus, 31st Jan 1984). Incidentally, lovers of “heavy metal” music often wear amulets with the above-mentioned symbols. The name of ZOSO means a 3 headed dog, guardian of the doors of hell: NATAS is the name of satan spelt backwards; the image ILCORNUTO – with the forefinger and little finger extended forward, is a symbol of satan.

CONCLUSION

And so, as a rule from very ancient times, music expressed the composers most lofty and noble feelings. It calmed, gave joy and assisted in conceiving a prayerful emotion within the listener.

Like poetry, music mirrored nothing but high, “not of this world”, creative endowments.

We read in Genesis, that the angels and saints in Heaven, sing praises to God. But does music exist in Hell? If so, it would no doubt remind one of rock and “heavy metal” music!….after witnessing how this type of music awakens appalling and violent carnal emotions. It agitates the dark bottom of the listener’s soul, surfacing its cabbalistic and sinful qualities.

As the words from Revelations remind us: “Woe to the inhabiters of the earth and of the sea! For the devil is come down into you, having great wrath, because he knoweth that he hath but a short time.”

A spiritually perceptive individual cannot but see the devil’s influence on contemporary music, on the make-up of films and TV programmes, on the upsurge of enthusiasm for Eastern mysticism, transcendental meditation and yoga, the escalating popularity of spiritism, astrology and extrasensory forms of healing.

The tentacles of the Prince of Darkness are penetrating deeper and deeper into the lives of modern-day people. “By their fruit you shall know them.”

Children and teenagers appear to be the main “users” of contemporary violent music. Unfortunately, the majority of them do not comprehend the meaning and nuance of the words that they are listening to. Their insufficiently developed powers of reasoning makes it impossible for them to understand the sexual allegories, the various depraved terminologies and occult concepts embodied in such songs. Moreover, they are not conscious of the satanic attributes of this music. All they hunger for are powerful stimuli; something new and interesting, and exciting rhythms of rock music that are attune with the baser instincts of their nature.

The American Academy of Pediatrics (AAP), concluded that the majority of modern music and rock-video is a bigger threat to the health of children and teenagers than that posed by poliomyelitis, several years ago. In the opinion of the representatives of the AAP, prolonged listening of “heavy metal” music can result in the spiritual mutilation of that individual, leaving permanent scars on the psyche. Worst of all, rock music and “heavy metal” have developed into a vanguard of anti-christian sentiments.

The problem with contemporary frenetic music is that it masks graver maladies of our modern society. The words in rock music possibly appeal to the young because, in rejecting the ideals of the older generation, they haven’t discovered any worthy aspirations in life.

They display their disappointment in their parents by utilising this music as a form of protest.

In this context, parents should appraise the sincerity of their faith in God and determine whether their priorities, within the family group, conform to christian teachings.

Do all the family members regularly pray to God; do they attend church services; do they partake of Holy Communion; do they observe Lent and Church Holy Days; do they read the Bible together; do they converse about God? If not, the children will be left with a definite spiritual void, waiting to be filled with anything that comes their way.

Naturally, the surrounding influences are quite strong, and often parents are quite helpless in withstanding them.

Consequently, there is a need to converse with children about these contemporary problems and make them aware of these perils. The most important thing is to pray to God, so that He may guide them along His path toward salvation, because “what is impossible to man, is possible to God.”

Australia

Возмите меня в дом свой – я буду небольшой!!

А мне сейчас так грустно- бездомный всем чужой.

С детьми хочу играть я, с мячём играть с тобой.

В народе говорится –“ собака друг всегда”!

Возмите меня в дом свой – друг буду навсегда!

Having translated the article by Xenia Doroshenko titled “Apparently bared female breasts are the “patriarch’s” new “missionary breakthrough”, I inadvertently forgot to send my commentary and outraged thoughts on the recent sacrilege, perpetrated by the “contemporary Orthodox pilgrims” with the blessing of the neoteric “entrepreneur of religion” – “pat” Kirill, aka KGB operative with the code name “Mihailov”.

As with the passing of every day, it’s astounding how boldly and openly this wretched “spiritual” head of Stalin’s creation – the Moscow Patriarchate - manages to increase his contemptible participation in blasphemy and spiritual vandalism.

The description of sacrilegious actions of a bunch of motorized dregs of society – blessed and sanctioned by Kirill and his “metropolitbureau” – is another clear example of the MP’s true satanic character and purpose.

The revolting events that took place in Sevastopol are not only condemnatory in the religious/spiritual arena, but stand denounced by all that regard human behaviour should be somewhat higher than “pat”Kirill’s carnal “fullness of life”. His blessing of the “Surgeon” and his rabble of lost souls – looked on by the “Surgeon’s” bosom buddy Colonel Putin, should surely show those misguided ROCOR (MP) clergy and their blind followers the TRUE nature of “pat” Kirill and his master, KGB (FSB) Putin.

How can any rational and undistorted human mind accept - and indeed condone – the vomiting and other disgusting acts within and outside God’s temple”?? How can they read about these vile performances and remain unmoved, either in heart or conscience??? How can the ROCOR (MP) clergy, headed by “met” Hilarion accept this spiritual barbarism with quiet equanimity? Surely they are not all spiritually and morally sterile?? What does it take for a person to accept 2+2= 4? Yet their reaction is muted by their tongue-tied silence and padded insulation of material advantages and overwhelming physical comfort.

What a colossal tragedy… and what horrendous condemnations await those that have perpetrated these blasphemies, and those that have condoned them through their silence.

Meanwhile, according to the MP flunkeys, “ ‘pat’ Kirill’s wolves” have become the contemporary “Christian” missionaries that are replacing mouldy and outdated ones, which have been “creeping from Christianity toward paganism”!!! The same mouldy Christians that expressed outrage at the outright desecration of their church by Goondaev’s goons – the same “mouldy” parishioners that have restored the church, looked after its inviolate sanctity and preserved the cherished memories of Saint Vladimir found within its walls. However, according to one of the MP “missionary guard” Holmogorov, protests by them about “churchly maidens” exposed breasts must be condemned and regarded as being contradictory to Christian (sic) values! With his KGB college training, he must have been absent on the day the lecturer distorted the elementary Christian demands in 1 Timothy 2:9: “that the women adorn themselves in modest apparel, with PROPRIETY and MODERATION”, otherwise he would have realized that exposed female breasts – even from “contemporary” missionaries – hardly exemplifies Apostle Timothy’s directive. But then again, it could be that the Holmogorov’s motorized and marauding spiritual vandals are undergoing his “unique transition from paganism to Christianity”. Perhaps, vomiting inside churches and indulging in grotesque orgies under the supervision of their leader of the wolf pack with the euphemistic pseudonym – “Surgeon” - are part of their orientation… part of their spiritual (100% proof?) reincarnation… part of their metamorphosis, from the frightening to the grotesque ???

To truly confirm his mental sickness and spiritually defiled state induced by his KGB education, Holmogorov brazenly labels all true Christians as having “the seed of apostasy” while extolling the disgusting and despicable behaviour of the MP’s bikies as being a laudable “torrent of change from the almost distilled paganism to Christianity”. His “almost distilled paganism”, is a classic example of the use of gobbledygook by all of the MP’s operatives who attempt to sanitise their odious actions. In reality, what does this term “almost distilled paganism” mean? It sounds impressive and thought-provoking, yet remains a gibberish throw away line that is a nonsense. Has any reader ever hear of “undistilled paganism”??

All the above facts simply prove what the MP and their newly recruited “‘christian’ missionaries” are about… it certainly isn’t evangelism!

In examining the above, it doesn’t take a rocket scientist to conclude that the ROCOR members have certainly followed the path to perdition through their unification with the MP, and certainly not one that will restore the TRUE RUSSIAN ORTHODOX CHURCH. And to exacerbate this tragedy, their continued support of this “Stalin’s creation” – ROCOR’s past description of the Moscow Patriarchate – keeps highlighting their Judas betrayal of Christ’s True Church and the True Orthodox faithful throughout the world. And astonishingly, while Judas realized his horrendous act of betrayal, his contemporaries – the (ROCOR) MP clergy – persist in maintaining that their act of “unification” was the will of God!!.. and as a consequence, that vomiting inside a holy church and indulging in public debauchery is pleasing to God!! Blasphemy at its uninhibited pinnacle!!

It would appear that their devotion to antiquity has not only blinded them to the reality of today, but has suffocated the tender seedling of reason in their minds. This in turn has prompted them to abandon the accustomed mooring of sagacity and caution, and plunge with mindless rapture into MP’s lethal embrace.

While I have been accused of being too harsh in my criticisms of the MP, and that I tend to amplify them, all my pronouncements on the MP and her “ingested” ROCOR are not exaggerated contentions, because they carry the weight of facts and need no special application of common sense. Although at times my observations may be quite cutting, they still carry their full value.

But what else can one expect from those that have decided earthly comforts are more important than remaining on the true path of salvation. The flagrant anti-Christian behaviour of these practitioners of betrayal, can be readily identified with the Second Epistle of Apostle Timothy: “For men will be lovers of themselves, lovers of money, boasters, proud, blasphemers… traitors, headstrong, haughty, lovers of pleasure rather than lovers of God, having a form of godliness but denying its power.

Привославных христиан притесняют и преследуют, как это делалось прежде, по приказам Ленина, Сталина и Хрущева. Теперь преследуют по приказам Путина и Медведева! Ничего на Родине не изменилось! Конституция РФ написана для кого? Для втирания глаз на Западе, или для употребление ею как инструментом, по произволу, против русского населения страны? Усивается убеждение в том что страной правят слуги антихристианских, антирусских господ.

При Владимире Путине и его преемнике на посту президента Дмитрии Медведеве судебная власть в России стала инструментом исполнительной власти. Такое мнение выразил в интервью EL PAÍS Владимир Ярославцев, один из 19 судей Конституционного суда и его главный диссидент, выступающий против Кремля во имя демократии. "Укрепление авторитаризма приводит к тому, что судьи становятся все более зависимыми", - говорит он.

"Никто не знает, какое решение примут власти завтра. Никто ни с кем не консультируется, и никто ничего не оспаривает", - восклицает он. Подводя итоги работы Медведева, тоже юриста по образованию, судья использует фразу из римского поэта Ювенала: "Я этого хочу, я так велю; пусть доводом будет воля моя". Он впоминает фильм "На развалинах любви" и говорит: "Я словно на развалинах правосудия".

Пятидесятисемилетний Ярославцев родом из Ленинграда (ныне Санкт-Петербург), где он был председателем городского суда по уголовным делам. Конституционным судьей стал в 1994 году. Кстати, на этой должности можно оставаться, пока тебе не исполнится 70 лет. Члены Конституционного суда могут выносить судебные решения независимо и жить в достатке, но, занимаясь деликатными вопросами, должны 'применять конформизм, чтобы не раздражать власти", - говорит он. "Судебная система не является изолированным элементом общества. В России гражданское общество или не существует, или находится в зачаточном состоянии. Законодательные органы парализованы, и ключевую роль в управлении государством играет вертикаль власти, а центр принятия решений находится в Администрации Президента". "Авторитарному режиму хочется оставаться у власти, как можно дольше", - добавляет он.

Судья обеспокоен делом журналистки Натальи Морарь, которая заявила еженедельной газете, что высокопоставленные российские чиновники из Кремля предположительно причастны к коррупции. Против гражданки Молдавии и жительницы Москвы Морарь не было выдвинуто никаких официальных обвинений, в том числе и от налоговиков, однако Федеральная служба безопасности (ФСБ) запретила ей въезд в Россию. Морарь безуспешно обращалась в российские суды и, наконец, добралась до Конституционного, который в мае отказал ей в жалобе. Судьи Ярославцев и Анатолий Кононов, проголосовавшие против этого решения, выпустили свое особое мнение по этому поводу. Ярославцев говорит, что им не разрешили проверить, нарушило ли ФСБ закон или нет. По словам судьи, "наиболее тревожно то, что суды признают за ФСБ право не предоставлять доказательств". "Для обеспечения безопасности страны спецслужбы могут ограничить право на въезд любому иностранцу, но разве Морарь угрожает безопасности России? То, что произошло, это профанация правосудия. Именно судья должен определять, правильное ли это решение," - добавляет он.

Случай с Морарь служит ярким доказательством того, 'что службы безопасности могут делать все, что они хотят, и что суды ограничены в санкционировании их решений. Органы безопасности стали органами власти, а это возврат в советские времена. Это вызывает беспокойство. Возникает вопрос, не начали ли мы забывать репрессии Сталина и тридцатые годы?' - говорит Ярославцев.

Среди других решений, вызывающих беспокойство, Ярославцев называет продление президентского срока, назначения губернаторов вместо их избрания и усиление контроля над судебной властью. Конституционный суд одобрил ограничения прав на проведение демонстраций и юридическое толкование, которое позволило снять принцип прекращения судебного преследования за истечением срока давности преступления, чтобы вновь рассмотреть дело магната Михаила Ходорковского.

Медведев жалуется на "правовой нигилизм", но Ярославцев считает, что суды "надо избавить от "этого зла", которым стала именно Администрации Президента. И, кроме того, существует коррупция. "Принимается много законов по борьбе с коррупцией, но не разрушены экономические основы ее существования, при которых у уважаемых должностных лиц имеются деловые партнеры, пользующиеся их положением в структурах власти".

В 2008 году Конституционный суд был вынужден переселиться из Москвы в Санкт-Петербург. "Мы отошли от центра принятия решений. Прежде жизнь у нас кипела. Теперь к нам почти никто не ходит. Конституционный суд должен решать политические проблемы правовыми методами, однако власти опасаются этого и пытаются превратить их в свой придаток', - заключает Ярославцев.

Судебные заседания по иску Администрации Владимирской области перенесены

Владимирский Арбитражный Суд перенес рассмотрение дел по шести храмам РПАЦ в селах Суздальского района на следующие даты:

07 декабря 2009 года - храм св. благов. Князя Александра Невского, с. Весь; храм св. Ефрема Сирина, с. Омутское; храм чуда Михаила Архангела в Хонех, с. Ивановское.

21 декабря 2009 года - храм св. Василия Великого, с. Борисовское; храм Рождества Иоанна Предтечи, с. Павловское; храм св. Георгия Победоносца, с. Крапивье. (Начало заседаний в 14:00)

Шесть храмов РПАЦ в селах Суздальского района были переданы Суздальской Епархии в полуразрушенном (а некоторые в полностью разрушенном) состоянии в период с 1991 по 2000 гг. Государство заключило Охранные договоры на сохранение «памятников местного значения», но финансировать консервацию и реставрацию отказалось. Трудами общин верующих и помощью Епархии в храмах были проведены первоочередные
«спасательные» работы, затем большая часть церквей была восстановлена. Комиссия Государственного Центра по охране, учету и реставрации памятников истории и культуры Владимирской области, проверявшая храмы в 2007 г., нашла их состояние хорошим и удовлетворительным.

10 сентября 2009 года Департамент имущественных и земельных отношений Администрации Владимирской области направил во Владимирский Арбитражный Суд исковой заявление, в котором он просит суд обязать ЦРО «РПАЦ», ЦРО «Суздальская Епархия РПАЦ» и приходы шести сельских храмов РПАЦ в Суздальском районе
освободить здания церквей в связи с «отсутствием законных оснований для пользования». Ранее, 26 июня с.г. Департамент в одностороннем порядке разорвал Договоры бессрочного безвозмездного пользования, заключенные с РПАЦ, и за месяц попросил РПАЦ освободить помещения, что она не выполнила. Спустя две недели, Департамент решил в судебном порядке освободить здания. Исковые заявления подписаны зам. губернатора Владимирской области, директором Департамента имущественных и земельных отношений - А.В. Денисовым.

С юридической стороны, Департамент приводит те же самые аргументы, что и в судебном процессе по поводу храмов г. Суздаля: Конституция РФ и законы о религиозных правах граждан, Постановления правительства об особом статусе религиозного имущества напрочь отвергаются, решающими признаются лишь статьи Гражданского кодекса РФ, в котором, между прочим, ни слова не говорится о религиозном (или культовом) имуществе.

Чиновники владимирской областной администрации впервые произвели проверку сельских храмов РПАЦ

3 декабря 2009 специальная комиссия Департамента имущественных и земельных отношений администрации Владимирской области провела проверку храмов РПАЦ в селах Суздальского района, не известив Суздальское епархиальное управление. В сопровождении милиции чиновники осмотрели внешнее и внутреннее состояние храмов и произвели фотосъемку. В Борисовском и Омутском собравшиеся верующие выражали возмущение действиями областной администрации по изъятию у прихожан их храмов, на что им было предложено перейти в РПЦ МП либо подготовить документы по произведенным затратам для представления. «Ни мы, ни наш священник не перейдем в Московскую патриархию, — так отвечал чиновникам разгневанный народ в с. Омутское. — Вы нарушаете наше право на свободу совести. Не имеете права навязывать нам священников. Храм народный и принадлежит жителям села». Настоятелю храма Александра Невского в с. Весь чиновники предложили не разбирать иконостас и отопление, пообещав, что «приход останется в храме».

Инспекция по охране памятников истории и культуры Департамента по культуре участия в проверке не принимала.

Ближайшее судебное заседание по искам обладминистрации к РПАЦ по храмам в селах Омутское, Ивановское и Весь состоится 7 декабря.

Бог дал - чиновники отберут? История с храмами Русской православной автономной церкви в Суздале, которые по суду были переданы Росимуществу, прогремела на всю Россию. Такая же судьба может ожидать еще одну церковь - в селе Борисовском Суздалького района. Пока же она действует, а прихожане уповают на Всевышнего да на письмо одной из жительниц села, которое из числа почти двухсот все-таки дошло до самого президента.

В селе Борисовском два храма. Один - епархиальный, а во второй - вот этот - ходят на богослужения приверженцы Русской автономной православной церкви. И так уж получилось, что в последнее время именно этот храм, его батюшка и прихожане стали предметом государственных гонений.

Русскую православную автономную церковь недолюбливает как Владимирская епархия Московского патриархата, так и государственные чиновники. Во всяком случае Росимущество решило, что храмы верующим ни к чему.
отец Аркадий, настоятель храма Святого Василия в с. Борисовское: "На протяжении нескольких лет предпринимались попытки отобрать у Суздальской епархии Российской православной автономной церкви переданные ей государством храмы. В Суздале им это уже удалось - там на протяжении трех лет шли суды, и они завершились тем, что верующих выдворили из храмов, храмы с сентября месяца стоят опечатанные, обесточенные, туда не подается ни тепло, ни электроэнергия - опечананы и закрыты".
В 91-м году прошлого века храм Святого Василия был по всем правилам передан борисовской общине верующих - тому в подтверждение есть документы. Своими силами и с помощью доброхотов верующие восстановили разрушенный храм, привели в порядок - иконы люди приносили даже из своих домов. Но чиновники вдруг решили, что им необходимо "спасать памятники культуры", а что становится результатом такого "спасения", понятно из суздальского примера.
отец Аркадий, настоятель храма Святого Василия в с. Борисовское: "Пока шла реставрация, никого это не волновало. Как только храм приобрел вот такой первозданный благолепный вид - вдруг у него сразу появились и хозяева, и желающие его отобрать".

Августа КАРТАШОВА, прихожанка храма Святого Василия в с. Борисовское: "Вот мы ходили в эту церковь, и у нас не было ощущения, что мы кому-то мешаем, что кому-то творим зло. За что нам это вот все?"
Верующие написали около двухсот писем на адрес президента страны с просьбой разобраться в этом вопросе. Все эти письма были возвращены на областной уровень. Все, кроме одного. Письмо прихожанки бабы Кати Дмитрий Медведев все-таки прочитал.
- И вот благодаря этому письму снова все зашевелились - начальники владимирские, инспекция по охране памятников и госцентр... И вот вы все этому являетесь свидетелями. Баба Катя, прихожанка храма Святого Василия в с. Борисовское: "Я просила президента - еще привет Путину послала - "оставьте нашу свободу, оставьте нашу церковь".
Комиссии в храм участились, но люди еще не знают, что изо всей этой истории получится. Какая-то резолюция обязательно будет, но в пользу верующих или в пользу государства - пока неизвестно. Тем не менее и батюшка, и прихожане теперь уповают на понимание главы государства.

Новосибирская элита делегирует в горсовет своих наследников

Новосибирская область, Политика, 28 октября, 13:52

Сыновья представителей деловой и политической элиты Новосибирска участвуют во внутрипартийном голосовании «Единой России» для выдвижения кандидатов в горсовет, выборы в который пройдут в марте 2010 года. Среди участников праймериз — сын вице-спикера новосибирского облсовета Евгения Покровского и сын президента строительного концерна «Сибирь» Валерия Червова. Не исключено выдвижение и других наследников известных в регионе политиков и бизнесменов.

30-летний Кирилл Покровский, генеральный директор ООО «Международный аэропорт Новосибирск», участвует в праймериз по округу №27 (Ленинский район). Кирилл — сын вице-спикера новосибирского облсовета Евгения Покровского, который считается близким другом губернатора Виктора Толоконского. Он окончил Новосибирский государственный университет экономики и управления, Российский государственный университет нефти и газа. В настоящее время является управляющим делами «Толмачёво», — сообщает официальный сайт аэропорта.

По информации газеты «Ведомости», по ситуации на 2005 год Кирилл Покровский был совладельцем страховой компании «Губернская», которая занималась в то время в основном страхованием муниципального имущества. Из неофициальных источников издание узнало, что эту компанию выкупили у прошлых владельцев «чиновники областной администрации», а треть долей получил председатель совета директоров «Новосибирскэнерго» Корней Гиберт, которого привлекли в качестве инвестора и стратега.

Вместе с Покровским на округе в праймериз участвует 60-летний генеральный директор ОАО «Сибиар» Виктор Кушнир. Источник Тайги.инфо в новосибирском отделении «ЕР» назвал Кушнира достаточно сильным соперником. В действующем созыве горсовета округ №27 представляет независимый депутат, председатель комиссии по муниципальной собственности Александр Люлько.

Также в Ленинском районе, на округе №22, во внутрипартийном голосовании участвует 37-летний генеральный директор ООО «Компания «Сибирь-Развитие» Дмитрий Червов, сын президента промышленно-строительного концерна «Сибирь», депутата облсовета Валерия Червова. Вместе с ним на праймериз пошёл выдвиженец «Молодой Гвардии» 27-летний Павел Семенухин. Сейчас депутат новосибирского горсовета от этого округа — коммунист Валерий Науменко.

Шансы обоих наследников успешно завершить праймериз и заслужить официальное выдвижение на декабрьской конференции новосибирского отделения «ЕР» довольно высоки. Кроме того, несколько месяцев назад в политических кругах Новосибирска обсуждался и возможный «поход» в горсовет другого «наследника» — директора компании «Байт-Транзит-Континент» Алексея Шпикельмана, сына основателя холдинга «Байт», депутата облсовета Александра Шпикельмана. В списках для внутрипартийного голосования «ЕР» его нет, но молодой бизнесмен может выдвинуться и как независимый кандидат, а потом присоединиться к фракции «ЕР» (так же сделал в 2005 году его отец в облсовете).

В Росии. Спрогнозировать закат государственного образования «россиянская федерация» ещё десять лет назад было не сложно. Утрата доверия к механизму формирования органов власти должно было пройти по своей нисходящей линии и прийти к своему логическому завершению. Кончиться это могло только одним - тотальным, массовым бойкотом «выборов», и реальной поддержкой «партии власти» от силы 1% - 2% граждан страны, то есть на уровне статистической погрешности. И как следствие сегодня есть абсолютная очевидность, уже для всех (раньше понимали не все), что власть в россиянской федерации осуществляют самозванцы. С этого момента судьба режима россиянской федерации определена, а дни сочтены: он развалится от малейшего дуновения ветра.

Момента фола россиянской политической системы русские националисты ждали уже давно и с нетерпением, говорили о его приближении, указывали на признаки, поэтому наступлению такого момента мы должны по идее радоваться. Тем не менее, сегодня, когда этот фоловый момент УЖЕ НАСТУПИЛ, придётся посмотреть на некоторые реалии с другой стороны и трезвым взглядом.

Последние выборы: Начало конца, перетекающее в конец

Почему мы решили об этом заговорить, должно быть понятно из ситуации с «выборами» 11-го октября 2009 года. С этой даты, можно рассматривать ситуацию как абсолютно провальную для режима и бесперспективную в принципе. Это игра уже не за гранью фола, это конец всякой игры, с последующими переменами в самом ближайшем будущем.

В качестве иллюстрации рассмотрим стандартную ситуацию на избирательном участке №1702 (1-й Кожуховский проезд, 15) г. Москва, активно обсуждаемой сегодня в прессе и блогах. То есть речь идёт о простом, но честном социологическом исследовании произвольный выборки в 2000 человек (число избирателей участка № 1702 ) на предмет «Кто голосовал за «партию власти»?».

Так получилось, что на упомянутом участке оказался наблюдатель от партии «Яблоко». Этот человек своими глазами видел, как в протоколе избирательной комиссии была написана цифра 192, обозначающая количество голосов, отданных за «Единую Россию». Однако когда протокол пошёл выше, в территориальную избирательную комиссию, там к цифре 192 смело приписали ещё 550 «голосов». Итого, получилось 742 голоса за «Единую Россию» из 976 голосов «проголосовавших» по участку (в протоколе избирательной комиссии было 426).

Всего на участок № 1702 было выдано 2000 бюллетеней (по числу ожидаемых избирателей), таким образом, официальная явка на выборы по участку № 1702 получилась как бы 48.8 %. Реальная явка (за минусом 550-ти голосов, приписанных в территориальной избирательной комиссии) была уже много меньше – 21.3 %.

Да, 21.3 % - это реальные бумажные бюллетени, которые реально лежали в урнах и реально считались избирательной комиссией, чтобы попасть в протокол. Всего было таких бюллетеней 426 штук. Но, как часть из этих бюллетеней в эти урны попали?

А механику их попадания в урны отлично описал уже некто А. Клюкин, поведавший о 35-ти машинах со 175-ю узбеками. Эти 175 узбеков приезжали на каждый участок, говорили специальный пароль (пароль был «лужков»), получали на руки 175 бюллетеней и голосовали. Возможно, все избирательные участки Москвы узбеки и не охватили, там другие «карусели» были (голосование бюджетников под угрозой увольнения, солдат, общаги и т.д.).

Исходя из этого факта, из 426-ти реальных бюллетеней вычитаем 175 бюллетеней от узбеков, получаем 251 бюллетень. От 2000 избирателей это 12.55 % - то есть реальная цифра явки на «выборы», которые с такой явкой и словом «выборы» стыдно назвать. Однако, за кого голосовали узбеки, если паролем было слово «лужков»? Очевидно, что не за «Яблоко» и не за КПРФ, а за «Единую Россию». То есть, реально за неё отдали голоса 192-175=17 человек. Плюс минус, в лучшем случае 20-30 человек. Это 6.7% от пришедших на выборы и 0.85% от всех избирателей участка. То есть даже если считать «выборы» с явкой 12.55% законными, «Единая Россия» всё равно не преодолевает даже её же предписанный 7% барьер. В целом же по стране эту «партию власти» поддерживает не более 1-2 процентов населения. Вот это самая, что ни на есть реальность. Вот где всё.

Новости в самих фальсификациях нет никакой, ибо много вопросов возникает по любым «выборам», вплоть до президентских, однако наглость подсчёта голосов от 11 октябре просто беспрецедентна, «победители» даже не опускаются до споров с людьми, поймавшими самозванцев за руку. Конечно же, все эти протесты и обсуждения в блогах закончатся ничем: никто никакие результаты «выборов» не пересмотрит. И не надо думать, что в Кремле плохие аналитики, там всё умеют считать и всё прекрасно знают. Они прекрасно осведомлены об этих 1-2%. Реальные соцопросы там для внутреннего пользования проводят. Не верите? Вы спросите, есть ли среди ваших знакомых хоть один голосовавший за «Единую Россию». И не ищите, нет. Оттого и такая наглость кремлян. А что прикажете им ещё делать? Дальше комедию ломать, чтобы всё наружу вылезло? Расчёт на невероятные цифры в результате карусели, досыпания, приписок чтобы прикрыть полное отсутствие электората. Вот поэтому нужны эти 68%. Люди привыкли, что досыпают половину. Но те времена прошли. И выборы 11 октября механизм обнажили полностью. Насыпали всё.

Вдобавок оттолкнули даже ту часть электората – КПРФ, Справедливой России, ЛДПР, которая ходила на выборы и помогала изобразить их, создать видимость. Последние стада лохов окончательно и бесповоротно ушли с этих «выборов». Но когда последние зрители уходят, цирк и прекращается. Так вот, дело обстоит так, что теперь режим может рассыпаться в любую секунду и ничего его не способно удержать. Зритель ушёл. Любое событие послужит толчком к моментальному развалу – неминуемые разборки внутри вертикали, там всем уже не хватает прокорма, холодная зима или поздняя весна, промышленные катастрофы, углубление экономического кризиса, внешнее давление - всё что угодно, может спровоцировать события, следствием которых будет быстрое крушение режима. Это может быть и прямо завтра и через год, но будет обязательно.

Так что, нам, умеренным русским националистам, радоваться? А вот как раз, реальным русским националистам (а не проплаченным клоунам, погромщикам, любителям свастик и т.д.), похоже, радоваться нечему, ибо, если всё рухнет в ближайшее время, при всех вероятных раскладах, прийти к власти или даже повлиять на процесс совершенно не светит. Стоит обрушиться нынешней «вертикали», её обломки моментально перегруппируются вокруг из одного существующих на сегодня течений, имеющих кадровые и финансовые ресурсы. Одно из возможных течений – это господа, называющие себя «либералами», но это маловероятные претенденты. В то время как второе течение, наиболее вероятное – это господа, которых мы именуем коммуно-имперасты ибо господа во главу угла ставят именно эти две идеологии: создание империи-концлагеря типа СССР и возобновление строительства там «светлого будущего», которое русские безуспешно строили с 1917-го по 1991-й год, угробив 100 миллионов человек. Начнут строить опять, так как ничего больше не умеют – держать и не пущать, и вот это будет точно, каюк русскому народу (Прохановы, Кургиняны, одесско-азербайджанские «калашниковы» и иже с ними, об этом пишут прямо). Тем не менее, хотя национальное самосознание сегодня обнаруживает под 70% населения страны (то есть почти все русские) – русским националистам, ещё раз подчёркиваем, в существующем раскладе, если завтра всё навернётся, ничего реально не светит. И эти варианты развития событий с «либералами» и комунно-имперастами, не самые худшие, расстреливать будут только креативных, деловых людей и русских с национальным сомосознанием. Ещё хуже будет, если страна погрузится в полную анархию и хаос. Все предпосылки для этого есть.

А что русское движение? А русское национальное движение как таковое ещё не оформилось по ряду причин, в то время как претенденты на власть имеют структуры, связи, кадры, финансовые ресурсы и набор идейных штампов. Завтра они легко могут оформить структуры, которые уже в перманентном состоянии есть, направить на места многочисленные кадры. К ним перебегут чиновники на местах, зачастую и так сочувствующие им. Русским же националистам отправить пока не кого, нет кадров, ресурсов, идейных штампов. Ничего пока нет, кроме аморфного состояния дел и кучи говнюков, старательно засиравших поле русского национализма. Национальное государство – единственный путь в будущее, но некому его воплощать.

Поэтому, рассматривая политическую ситуацию в стране, русские национальное движение сейчас заинтересовано в том, чтобы режим ещё пожил, во всяком случае, пока у нас не появится необходимые структуры и кадры, в противном случае власть получают либо «либералы», либо «коммуно-имперасты», либо и те и другие по очереди. Через какое-то время, добив страну, и они уйдут, но лет на 10 они водрузятся. И вместе, или по отдельности, за это время они окончательно доломают хребет русского народа и после их слива лет через 10, русским националистам уже ловить будет нечего: в 2025-м за власть в россиянской федерации будут конкурировать другие этносы. Отсюда мы считаем, что лучше подождать ещё пару лет, не помогая конкурентам раскачивать лодку, и потом получить всё, чем начать лодку раскачивать, а после, оказавшись по шею в воде – тоскливо смотреть, как лодкой уже управляют другие люди. Причём люди, которые, скорее всего, ещё и веслом по голове бить будут.

Конечно же, такой подход предполагает под собой напряженную работу, по созданию организационных структур русского национального движения. Кадры нужно готовить, причём готовить уже завтра. Деньги же на финансирование движения нужно было собирать ещё вчера. У русских националистов серьезная фора перед конкурентами: нашу идею поддержит народ. То есть нам для победы не нужны реки крови, как коммуно-имперастам и десятки миллиардов долларов, как «либералам». Но и без реальных вложений и поддержки с самых разных уровней, структуры не создашь, равно как и на десять, и на сто тысяч. Два, три небольших спонсора вопрос не решают. Это должны быть серьёзные подвижки среди слоя тех, кто имеет ресурсы и определённые позиции во власти.

Поэтому, если коренным образом ситуация не измениться, всё будет тянуться ещё максимум год или два. Режим на краю – стоять и не дышать на него. Но если за это время умеренные русские националисты не смогут составить конкуренцию красным и оранжевым – то печальную перспективу такого расклады мы уже обрисовали. Как люди ответственные мы очень не хотим такого развития ситуации и, хотя к нынешней власти у русских много вопросов - во имя удержания нации от хаоса и войны мы считаем, эти вопросы нужно отложить. Но без денег, без структур, без серьёзных вливаний в русское движение, отсрочка ничего не даст – мы окончательно потеряем русский народ и страну.

Путин на съезде "Единой России" признал, что есть такая партия, которая будет отвечать за деградацию

Председатель «Единой России» Владимир Путин выступил с докладом на съезде этой псевдопартии. Некоторые обозреватели с нетерпением ждали путинского доклада, считая его своего рода ответом на президентское послание «О положении страны». Ответа в полном смысле слова не получилось - доклад Путина не содержал каких-либо стратегических идей.

Вообще, он оказался совершенно не похож даже на выступление лидера партии, это был скорее доклад на некоем партийно-хозяйственном активе - если не считать буквально нескольких дежурных фраз о том, что нужно, дескать, не бояться политических дискуссий, открытой политической борьбы, надо чувствовать настроения людей и т.п.

Впрочем, это как раз неудивительно - ведь Путин никогда не был публичным политиком. Удивляет другое - а именно общий тон и содержание его доклада. Судя по нему, кризис в России уже фактически преодолён, а съезд «Единой России» вполне можно назвать этаким «съездом победителей». И хотя Обама недавно выразил обеспокоенность по поводу возможного прихода второй волны кризиса (причём дела в американской экономике обстоят намного лучше, чем в нашей) - Америка нам не указ, пусть даже кризис «начат не нами».

Согласно докладу, экономика России якобы успешно восстанавливается, народ даже в кризисной обстановке всецело доверяет партии (вы знаете, какой) и правительству, откликаясь, в частности, ростом рождаемости. Согласно приведенным в докладе Путина цифрам, рождаемость за 9 месяцев этого года выросла на 3,7%, а смертность снизилась аж на 4,2%. Показателям рождаемости ещё верить можно, но они не имеют никакого отношения к нынешней политике российских властей. Просто благодаря повышенной рождаемости конца 80-х годов резко увеличилось количество молодежи репродуктивного (детородного) возраста.

Через несколько лет из-за наблюдавшегося в начале 90-х годов резкого спада рождаемости этот показатель вновь сократится (некому станет рожать), и количество новорожденных снова пойдет на убыль. Что же касается столь резкого снижения смертности, то это, скорее всего, очередное проявление ловкости рук фокусников от статистики. В мировой практике подобных вещей пока не наблюдалось. А в том, что официальная статистика является, мягко говоря, неточной, можно легко убедиться, даже не являясь великим экономистом или лицом, посвящённым в высшие государственные тайны.

В структуре валового внутреннего производства России есть одна составляющая, на которую до кризиса приходилось более 10 процентов ВВП - это торговля недвижимостью. То, что за время кризиса эта сфера сократилась если не до нуля, то, по крайней мере, в несколько раз - факт, который, пожалуй, никто не оспаривает. Получается, что только за счет одной недвижимости ВВП России упал примерно на ту величину (около 8 процентов), на которую он, по официальным данным, якобы сократился за счет всех отраслей, вместе взятых. А ведь упали ещё и промышленность, и строительство, и торговля - упало практически всё, за исключением разве что экспортных поставок нефти!

Так что когда независимые экономисты говорят о реальном падении ВВП на 20-30 процентов, то нисколько не преувеличивают. Но даже по официальным (явно заниженным, как мы уже убедились) данным, по масштабам падения ВВП Россия в третьем квартале 2009 г. оказалась на первом месте среди крупнейших стран мира. Что же касается роста промышленного производства, который будто бы разглядело Министерство экономики, то все разговоры об этом опроверг... председатель Росстата - правда, уже бывший. Недавно, уходя в отставку, он так прямо и заявил, что никакого роста промышленности в последние месяцы не наблюдалось.

Экономика России, видимо, и в самом деле достигла «дна кризиса» (правда, вскоре вполне может проявиться и «второе дно»), но праздновать тут особенно нечего, поскольку на этом самом дне она будет барахтаться ещё долго: источники роста, как внутренние, так и внешние, пока не просматриваются. Нужна ли стране такая «стабильность»?

Другой немаловажный вопрос - состояние российских финансов. Здесь всё по-прежнему висит на волоске. Несложные подсчёты показывают, что, если бы цены на нефть в этом году остались на прежнем уровне, российское государство уже потерпело бы финансовый крах. Благодаря деятельности международных финансовых спекулянтов, взвинтивших цену на нефть в два с лишним раза, этого пока удалось избежать. Но это чисто внешний фактор, от российских властей никак не зависящий.

В свое время я писал о том, что с 4 ноября власти США должны ввести новые правила торговли нефтяными фьючерсами, призванные ограничить деятельность спекулянтов. Правила формально были введены, но реально в действие не вступили. Причина этого хорошо знакома россиянам - не был разработан порядок их применения, своего рода подзаконный акт (видимо, поработало нефтяное лобби). Однако рано или поздно такой документ всё же будет разработан и какое-то сдерживающее влияние на спекуляции, несомненно, окажет. Но даже если это влияние окажется чересчур ограниченным, цена на нефть в обозримом будущем всё равно упадет - ведь даже г-н Кудрин считает её «несколько искусственной». А что произойдёт тогда, предугадать несложно - дорога уже накатана.

Как только начинается устойчивое падение цен на нефть, начинают падать и российские биржевые индексы. Затем возрастает спрос на иностранную валюту (всё это периодически происходит уже сейчас). Как только курс бивалютной корзины достигает определённого значения, власти, пытаясь его удержать, начинают валютные интервенции, усиленно продавая валюту.

Когда же становится ясно, что курс удержать невозможно, начинается "плавная" или обвальная (в зависимости от политики властей) девальвация со всеми вытекающими отсюда политическими последствиями. Возможно, конечно, что г-ну Путину с его фантастическим везением политическая судьба вновь улыбнётся, но кроме везения, тут рассчитывать особо не на что.

Утешает одно - как справедливо заметил премьер, «Единая Россия» взяла на себя политическую ответственность за борьбу с кризисом. Значит, будет кому ответить.

Послание президента. Пчёлы против мёда или чем отличается цирк от государственной речи

В России Президент России Дмитрий Медведев в полдень в Георгиевском зале Кремля обратился с Посланием к Федеральному собранию. Это 16-е по счету Послание за всю историю их оглашения и второе Послание президента Медведева. Так как послания являются главным программным документом российской власти, то предложения, высказанные в нем президентами, сразу же становятся законами. В Послании излагаются позиции президента по основным направлениям внутренней и внешней политики на текущий год и ближайшую перспективу, а также содержится информация о важных решениях президента. Как и ожидалось, в Послании президент предложил решения по инновационному развитию страны, коснулся дальнейшей судьбы госкорпораций и совершенствования российского законодательства, заявил о решении проблемы моногородов, предложил унифицировать региональное избирательное законодательство и освободить партии от сбора подписей, потребовал навести порядок с досрочным голосованием и в ситуации на Северном Кавказе, провести чистку в силовых структурах, продолжать сажать коррупционеров. За 6 месяцев текущего года в России рассмотрено 4,5 тысячи коррупционных дел, сообщил президент РФ. По ним проходят 532 представителя органов государственной власти и более 700 работников правоохранительных органов. "Эти цифры, к сожалению, свидетельствуют и о масштабах коррупции, поразивших наше общество", - подчеркнул президент. Но одним тюремным заключением для коррупционеров проблему коррупции в России не решить. "Одними посадками проблему не решить, но сажать надо", - сказал он. По его мнению, чтобы бороться с коррупцией, необходимо добиться, чтобы все сферы государственной деятельности были открытыми для общества, включая и само судейское сообщество. Но самое главное, убежден Дмитрий Медведев, "воспитание у граждан России нетерпимости к проявлениям этого социального зла". Из информационных сообщений.

Среди музыкантов по сей день гуляет жизненный анекдот про организацию концерта одной из рок-групп в далёкие 80-е прошлого века. Тогда на такие мероприятия нужно было получать особое разрешение в милиции, поэтому к заявке был предложен вполне перестроечный лозунг мероприятия: Рок против наркотиков. Но чиновник разглядывавший заявку сказал фразу типа: - «рок против наркотиков? Это как? Пчёлы против мёда, что ли?».

Глядя на цирк с очередным посланием про «борьбу с коррупцией» невольно вспоминался тот старый ментовский тезис про пчёл против мёда, ибо в зале перед президентом сидели почти все представители топа россиянского списка «Форбс», попавшие туда именно благодаря коррупции . То есть долларовые миллиардеры и люди, состояние которых оценивается сотнями миллионов долларов (боимся мультимиллионеров послушать президента даже бы не пустили). Как «заработаны» и «зарабатываются» эти миллиарды и миллионы сегодня хорошо известно даже школьникам младших классов и рассказы телевизора про успехи «российского бизнеса» абсолютно никому неинтересны – всем и всё давно понятно с этим «бизнесом». Лужковыми, Рахимовыми, Керимовыми. Как понятно и с «управляемой демократией», которую типа «рано хоронить». Непонятно только, к кому обращался господин Медведев.

В 1991-м году, в результате сложнейшей операции номенлатуры СССР по раскрутке имиджа Ельцина, народ дал Борису Николаевичу внушительный кредит доверия, которого хватило почти на десять лет: даже в 1999-м Ельцина кто-то слушал. Остатки этого кредита Ельцин передал Владимиру Владимировичу, который, отдадим ему должное, распорядился этими остатками весьма мудро и толково дурачил людям голову достаточно долго. Однако сегодня не 1991-й, не 2000-й и даже не 2008-й, когда кто-то где-то ещё на что-то надеялся. Сейчас ноябрь 2009-го, когда остаткам идиотов, пришедших на последние «выборы», твёрдо и окончательно объяснили что и к чему. Поэтому к кому президент обращался про свою борьбу с коррупцией – не понятно. Очевидно к пчёлам, сидевшим в зале и радостно жужжавших аплодисментами на каждую реплику про запрещение мёда. Именно нелепостью и абсурдностью от этого обращения к «пчёлам», происходящее в зале сильно напоминало цирк, а толкающий речь президент был никак не похож на серьезного конферансье. Интересно, в какой роли на этом балагане от сам себя видит?

P.S.
Вот если бы существенная часть «пчёл» следила бы за речью из-за решётки, вступительным штрихом, так сказать, серьёзности, тогда да, можно было бы думать насчёт весомости послания, а так …….

Сообщается о том, что в то время как в РФ правительство преследует православных верующих, не соглашающихся быть в МП, отбирая у них храмы и имущество, организации не в союзе с партией Путина-Медведева, запрещает издание неугодных правительству печатных и электронных материалов, преследует некоторых из них судебно, ссылая людей в места заключения, то в это же время в столицах РФ имеются организации, которым в их деятельности предоставляются особые привилегии и государственная поддержка. Одна из них выдает себя как «имперцы», на что не имеют права, являясь самозванцами. Эти псевдоимперцы поддерживают претензии Гогенцоллернов на престол русских царей. Они по своим качествам напоминают тех, с кем встречался Шульгин во время своего «тайного путешествия по трем столицам». Как тогда его знакомили с «монархистами» (переодетых членов НКВД) и приводили на «тайные собрания», так и теперь псевдоимперцы РИСО пробуют ввести людей в заблуждение о существовании в РФ официально действующих в большом масштабе монархических организаций. В этой постыдной деятельности, правительству РФ помогают также члены семейства Багратионов-Кирилловичей-Гогенцоллернов, мало имеющих отношение к России. Действительная РИСО ведет свою работу в РФ с трудом. Ее печатный орган "Имперский Вестник" еще недавно перешедший на электронное издание, уже некоторое время не издается. Работе организации, правительственными учреждениями делаются препятствия, включая обыски квартир членов организации, при которых забираются не только рукописи, но печатные материалы и компютеры.

Называющие себя «имперцами» псевдомонархисты РФ, 31 октября этого года отметили 80-летие РИСО, фактически не имея к этой организации отношения. Власти допустили этих людей стрелять из пушки на Нарышкинском бастионе Петропавловской крепости, после чего был исполнен Гимн Российской Империи: «Боже Царя Храни», развод почетного караула комендатуры Штаба Округа, сопровождавшийся показов приемов с оружием и исполнения музыкальных произведений военным духовным оркестром.

В крепости, «торжества» окончились посещением усыпальницы Российских Государей, где о. Михаил Протопопов (прилетевший из Австралии) совершил «краткую литию» у места погребения, как об этом было сообщено: «у места погребения Глав Российского Императорского Дома в изгнании – Государя Императора Кирилла Владимировича и Государя Великого Князя Владимира Кирилловича».

Вечером празднование окончилось в особняке М. Кшесинской (в настоящее время – музей политической истории) куда прибыли представители МП, Дворянского Собрания, национальных организаций, деловых кругов, казачества, науки и искусства и единомышленников.

Как из всего выше описанного видно, что ничего на Родине не изменилось и обман о «свободах» в РФ продолжается. В этой деятельности неокоммунистическому правительству помогают люди, выдающие себя за православных и монархистов, не имеющие ни стыда, ни чести, готовые служить врагам русского народа.

Перефразируя В. Шекспира: коммунистическая страна под другим названием остается по-прежнему невозможной для благополучного в ней жития.

Суд по делу покушения на Чубайса. - Cуд по практике времен сталинизма.

ПОТЕРПЕВШИЙ «НЕ ЗНАЛ», «НЕ ДУМАЛ», «НЕ ПРЕДПОЛАГАЛ»

В Российской истории пропажа ценнейших документов не редкость: утрачена знаменитая библиотека Ивана Грозного, сгорело в пожарах Москвы в 1812 году великое «Слово о полку Игореве», гибли архивы и музейные собрания в революционном пламени 1917 года, так что терять документы нам не привыкать, отчего многие факты истории предстают сегодня в чудовищно искаженном виде. На прошлом судебном заседании по делу о так называемом «покушении на Чубайса» выяснилось, что навсегда потерян еще один исторический документ, способный пролить свет на события 17 марта 2005 года. Потерпевший Моргунов, охранник из машины сопровождения Чубайса, давая показания суду, проговорился, что в день покушения, 17 марта, его долго допрашивали прямо на месте происшествия, и на него моментально обрушился град вопросов адвокатов:

«Но в уголовном деле нет вашего допроса от 17 марта. Где он?».

Квачков не замедлил выступить с обвинением следователей Московской областной прокуратуры в фальсификации доказательств путем умышленного незаконного изъятия протоколов допроса охранника Чубайса в день покушения, и ходатайствовал перед судьей, чтобы Моргунова допросили вновь, а все последующие его показания после 17 марта признали недопустимым доказательством.

Ходатайству решительно воспротивился прокурор Каверин, заявивший, что «Моргунов, говоря, что его допрашивали, не вкладывал в слово «допрос» то значение, которое вкладываем в него мы все».

Адвокат Першин резонно возразил на это: «Но ведь протоколы допрошенных в тот же день и там же таких же охранников Клочкова и Хлебникова в деле есть, нет только показаний Моргунова. Это означает, что их изъяли умышленно, чтобы скрыть обстоятельства дела, возможно, доказывающие, что это было не покушение, а имитация покушения».

Судья прислушалась к прокурору и отказалась выяснять судьбу чрезвычайно важных для выяснения истины показаний охранника Моргунова.

Появились присяжные заседатели. Судебное заседание вошло в рабочий режим. В этот день допрашивали ещё одного охранника из машины сопровождения Чубайса - Ю.А. Клочкова.

События 17 марта 2005 года Клочков представил так: «Мы с ребятами встретились в тот день в ЧОПе, Моргунов получил пистолет и поехали к даче Чубайса. Мы объехали территорию дачи, на территорию мы никогда не заходили. В начале десятого мы поехали в сторону Минского шоссе. По дороге нас обогнала машина Чубайса. В этот момент справа у обочины прогремел взрыв, посыпались снег, земля. У нас потрескалось лобовое стекло. Я и Моргунов вышли из машины и пошли посмотреть, что случилось, а также посмотреть, кто там в лесу сидел и приводил взрывное устройство в действие. В лесу мы увидели двоих, один из них присел и направил на нас автомат. Я заскочил в машину, думал, что Хлебников за рулем и мы уедем. В машине свистели пули, и я полез с заднего сиденья на переднее, но застрял. Хлебников мне помог выбраться из машины. Потом мы с Хлебниковым убежали в лес. Когда мы бежали, я не видел, как Моргунов уехал на нашей машине. Я посмотрел из лесу и увидел, что нашей машины нет. Скоро Моргунов вернулся, приехали следователи и нас начали допрашивать».

И выходило со слов Клочкова, что взрыв прогремел, как только машина Чубайса после обгона встала перед машиной охраны. Шансов поймать посторонним взрывникам такой момент математика практически не оставляет. Это один момент. Другой: и что делают профессиональные охранники с военными академиями за плечами и опытом службы в ФСБ, ФСО, после взрыва, который, как мы поняли, позволил броневику Чубайса преспокойно продолжить путь? Вместо того, чтобы пуститься вдогонку за Чубайсом, - ведь основная засада может быть впереди, - офицеры растележиваются на дороге, не прячась, выходят из машины, чтобы посмотреть – и кто же это там в лесу сидит и на кнопку взрывателя нажимает? Одно из двух – или полные идиоты, или держат за таковых судью, присяжных, прокурора и подсудимых.

Прокурор: «В какой момент вы поняли, что это взрыв?».

Клочков: «Сразу. Почувствовал панику. Не пойми что делать. Я растерялся. Гул в ушах. Телесных повреждений не было».

Прокурор: «Опишите людей, которых видели в лесу».

Клочков: «Они перебегали по направлению к нам в маскхалатах. Лиц я не рассмотрел. Возраст не могу определить».

Прокурор: «Почему вы считаете, что выстрелы были по вам?».

Клочков: «Ну, ведь я офицер ФСБ запаса, и могу определить».

Прокурор: «Была ли это имитация, как считает сторона защиты?»,

Клочков: «Я не считаю, что это была инсценировка. Это был взрыв и обстрел нас, безоружных».

Сысоев (адвокат Чубайса): «Как близко к вам ложились пули?».

Клочков: «Когда я был в машине, пули порвали обшивку сидений. Сысоев (адвокат Чубайса): «Когда Вы поняли, что нападавшие скрылись?»

Клочков: «Когда утихла стрельба и подъехал Моргунов, тогда и мы с Хлебниковым вышли из леса».

Квачков: «Вы, прячась от выстрелов полезли в правую заднюю дверь, а почему не в переднюю левую?».

Клочков: «Чтобы хоть как-то укрыться за спинками передних сидений».

Першин (адвокат Квачкова): «Зачем вы остановили машину после взрыва, если автомашина охраняемого вами лица – Чубайса, поехала дальше?»

Першин: «Вы можете утверждать, что взрыв был направлен против автомашины Чубайса?».

Клочков: «Да, ведь меня устранять никто не собирался».

Першин: «Но обстреливали-то именно вас, а не Чубайса».

Миронов: «Чем объяснить странное стечение обстоятельств, что взрыв на шоссе произошёл именно тогда, когда БМВ Чубайса обогнала вас и стала впереди?»

Миронов: «Сразу после взрыва Вы слышали выстрелы?».

Миронов: «А когда вас начали обстреливать, где находилась машина Чубайса?».

Миронов: «Откуда у вас была уверенность, что в лесу находились люди?».

Миронов: «Когда вы вышли из автомашины и прошли по дороге, чтобы посмотреть, кто осуществил взрыв, Вы находились в состоянии шока?».

Миронов: «А вы не подумали, что вас могут расстрелять из засады?».

Миронов: «Моргунов, когда вышел из машины, чтобы посмотреть, кто находится в лесу, достал пистолет?».

Миронов: «Входит ли в ваши обязанности пересадка охраняемого лица в вашу машину?».

Клочков: «Я таких обязанностей не знаю, потому что таких случаев не было. Что делать в таких случаях я не знаю».

Яшин: «Вы предпринимали меры для скрытного перемещения после того, как вышли из машины?».

Яшин: «Вы предполагали, что люди в лесу могут быть вооружены?».

Яшин: «Можно ли заранее определить, не имея предварительной информации, что движение кортежа Чубайса будет именно по Минскому шоссе?».

Яшин: «Были ли у Вас, офицера ФСБ, иные мотивы невыполнения своих обязанностей по охране Чубайса, за которым вы не поехали, кроме трусости и паникерства?»

Найдёнов: «Что мешало нападавшим подойти и добить Вас?».

Клочков: «Ничего не мешало. Поэтому мы с Хлебниковым и ушли в лес».

Трудно представить себе офицера ФСБ, который впадает в шок от неподалеку прозвучавшего взрыва, потом, безоружный, открыто бредет по шоссе поглазеть на место взрыва и на людей, которые их подорвали, нимало не опасаясь, что его могут уничтожить как опасного свидетеля. Да служил ли он офицером ФСБ, и почему его до сих пор не выгнали из чубайсовских охранников? И главное, почему Клочков не стесняется во всем этом признаваться? Так велели ему?

Но это не последняя странность Клочкова. Главная была впереди.

Прокурор: «10 марта вашей группой выявлялись какие-либо подозрительные лица? Расскажите, кого Вы видели».

Клочков: «10 марта 2005 года мы приехали в Жаворонки в 7.40 утра и обратили внимание на группу лиц. Мужчина пожилой в окружении ребят в чёрных куртках. Они стояли у железнодорожной станции на кругу. Я раньше работал в ФСБ и подумал, может среди них есть знакомые. Я подошёл ближе. Знакомых среди них не оказалось. Записал в блокнот номера машин. Это были зелёный СААБ и серая Хонда. Номера машин я не помню. Ребята были от 30 до 35 лет. А мужчина в камуфлированном бушлате и шапке-монголке».

Прокурор: «На каком расстоянии от них вы прошли?».

Прокурор; «Из тех лиц, кого вы видели 10 марта, вы кого-либо в зале суда видите?».

Клочков: «Тот пожилой мужчина очень похож на подсудимого Квачкова. На сто процентов не могу сказать, но очень похож».

Прокурор: «Чем напоминает Квачков того мужчину?».

Клочков: «Ростом, телосложением, мимикой, жестами, а так я не уверен, по лицу тяжело сказать».

Прокурор: «Как дальше действовал экипаж охраны?».

Клочков: «Мы доложили об этом руководству ЧОПа».

Квачков: «Я вам предъявлялся для опознания?».

Першин: «Вы заявляли в ходе следствия, что Квачков похож на того пожилого мужчину?».
Клочков «В ходе следствия - нет».

Судья снимает вопрос. Подсудимый Квачков протестует. Судья удаляет Квачкова за нарушение порядка в зале суда до конца судебного заседания.

Найдёнов: «10 марта вы меня лично видели среди группы мужчин?».

Яшин: «А других подсудимых, находящихся в зале?».

Так Квачков это был или нет? – охранник Чубайса на этот вопрос так и не ответил, причем это было первое за все пять лет следствия и многочисленных судов его заявление о том, что он видел 10 марта, за семь дней до покушения, человека, похожего на Квачкова. То ли шок после взрыва у офицера ФСБ, наконец, прошел, то ли аргументы обвинения настолько ничтожны, что их обвинение решило укрепить новеньким «воспоминанием».

Судебный процесс продолжится в понедельник, 7 декабря, в 11.00.

Хроника суда по делу «о покушении на Чубайса»

Больше года прошло, как Верховный Суд отменил оправдательный вердикт присяжных по делу «о покушении на Чубайса А. Б.». Вновь на скамье подсудимых Владимир Квачков, Роберт Яшин, Александр Найденов, с той лишь разницей, что вместе с ними судят еще Ивана Миронова. Это уже четвертый судебный процесс, в котором А. Б. Чубайс тужится убедить Россию, что на него действительно покушались и покушались именно те самые люди, которые вот уже почти пять лет несут на себе тяжкий крест обвинения.

Первое заседание четвёртого суда присяжных, состоявшееся 23 ноября, прошло в открытом режиме. Заходи, слушай, вникай, вместе с присяжными заседателями, выноси собственные впечатления, мнение о том, что случилось 17 марта 2005 года на Митькинском шоссе. Вот наше впечатление, основанное на собственных стенографических записях судебного слушания.

Заседание началось рутинно: судья изложила присяжным перечень их прав и обязанностей, объяснила, что они должны «разрешить вопросы фактов»: подтвердить или опровергнуть наличие самого события преступления, установить или отринуть причастность каждого из подсудимых к преступлению, установить, виновны или невиновны обвиняемые в преступлении. «Вы – судьи факта, я – судья права, - заключила она, - если вы выносите оправдательный вердикт, я обязана вынести оправдательный приговор. При вынесении вами обвинительного вердикта, я исхожу из вашего решения».

И потекло судебное следствие размеренным чередом со вступительного заявления прокурора. Хотя само заявление прозвучало не вполне традиционно, прокурор вдруг предупредил присяжных: «Это уголовное дело не совсем обычное для Московского областного суда, так как, во-первых, оно приобрело широкий общественный резонанс, а, во-вторых, все потерпевшие, к счастью, живы и будут давать показания по делу». Зрители на процессе с интересом разглядывали выживших потерпевших – охранников, водителей, помощников председателя РАО «ЕЭС», предводителя «потерпевших» - А. Б. Чубайса - среди них не было. Далее последовал перечень полного комплекта статей Уголовного кодекса, по которым судят В. В. Квачкова, И. Б. Миронова, А. И. Найденова, Р. П. Яшина, он внушителен и тяжек, как мельничный жернов, который в вековечную старину надевали обвиняемому на шею, топя горемычного в чертовом омуте: здесь и теракт, и покушение на убийство, и незаконное изготовление взрывчатых веществ, и приобретение и перевозка огнестрельного оружия, и умышленное повреждение чужого имущества путем взрыва… Все вроде грозно и весомо, да только слишком часто в прокурорских устах звучит «не установлено»: и боеприпасы-то у подсудимых неустановленные, и охотились они на Чубайса вместе с неустановленными лицами, и оружие, тоже кстати, неустановленное, покупали в неустановленном месте у неустановленных лиц в неустановленное время, а потом хранили его опять же в неустановленных следствием местах. И даже для подготовки преступления использовали не только квачковский Сааб и мироновскую Хонду, но и неустановленный ВАЗ. Справедливости ради следует отметить, что были и бесспорно установленные факты. В частности, сказал прокурор, «маршрут следования Чубайса был установлен», и следовал он, представьте, к Москве!.. «Подсудимые, - изрек прокурор, - свои действия по уничтожению Чубайса и других потерпевших не довели до конца по независимым от них обстоятельствам: машина Чубайса оказалась бронированной, а люди во второй машине сумели укрыться от выстрелов». После этого прокурор многозначительно пообещал публике представить доказательства преступления и завершил на этом свою речь.

Судья задала подсудимым ритуальный вопрос: «Понятно ли Вам предъявленное обвинение и признаете ли Вы свою вину?». Все приготовились услышать дежурное «да» в первом случае и сакраментальное «нет» во втором. Но В. В. Квачков, спрошенный первым, не оправдал ожиданий, он категорично заявил: «Нет, не понятно. Мне не понятно, почему событие 17 марта названо «покушением на Чубайса», мне не понятно почему Чубайс называется «государственным и общественным деятелем». Чубайс являлся и является антигосударственным деятелем! Мне не понятно, на каком основании я обвиняюсь в этом событии, которое является имитацией покушения!»

Судья не растерялась, она с готовностью переадресовала недоумение Квачкова прокурору. А тот разъяснил с терпеливым видом: «Я спрашивал присяжных, знают ли они, кто такой Чубайс. Подсудимый этого не знает. Объясняю. Чубайс на момент преступления являлся председателем РАО «ЕЭС России», это государственная организация, поэтому он государственный деятель. Ранее он был членом правления «Союза Правых Сил», поэтому он назван общественным деятелем. Если будет необходимость, мы доведем до вас его анкетные данные».

«Но у Гиммлера, у Масхадова и Басаева тоже были «анкетные данные», они тоже занимали «государственные посты», но мы же не считаем их государственными деятелями!» - возразил В. В. Квачков.

Прокурор перевел дух и с отеческой заботой в голосе продолжил: «Было или не было покушение? Квачков высказал свое мнение. Я представлю доказательства, что оно было». Вопрос об анкетных данных государственного деятеля Гиммлера повис в воздухе. А судья подвела итог: «Обвинение Квачкову предъявлено в надлежащем виде» и обратилась к Ивану Миронову: «Понятно ли Вам предъявленное обвинение и признаете ли Вы себя виновным?»

Иван встал: «Нет, не понятно. Не понятно, почему мне вменяют 277-ю статью с формулировкой «теракт», если на момент предъявления мне обвинения в новой редакции Уголовного кодекса формулировка «теракт» из этой статьи устранена? Мне не понятно, почему вообще не обсуждается инсценировка покушения. Ведь то, что рассказал нам прокурор, не тянет и на дешевый сценарий».

«У вас некорректное отношение к прокурору», - строго напомнила судья о приличиях.

И. Б. Миронов настаивал: «Прошу прощения, Ваша честь, я первый раз в суде. За все годы репрессий у меня впервые появилась возможность…».

Судья перебила: «Об этом нельзя говорить при присяжных. Господа присяжные, обращаю ваше внимание, что вы не должны обращать внимание на безупречное прошлое Миронова».

Прокурор к этому времени сумел осмыслить вопрос подсудимого: «Если Вас там не было, господин Миронов, откуда вам знать, что это не теракт, а имитация?».

«Так я же уголовное дело изучал! - изумился Иван Миронов. - И я не признаю ни своей вины, ни преступления, в котором обвиняюсь!».

В ответ всё та же резолюция судьи: «Обвинение Миронову предъявлено в надлежащем виде».

Настал черед Роберта Яшина понимать или не понимать, признавать или не признавать: «Мне не понятно предъявленное обвинение, вины не признаю ни по одной из статей». И всё же лучше Александра Найденова не сказал никто. Он выразился изящно: «Обвинение мне понятно, как может быть понятна любая озвученная глупость».

В результате и Роберт Яшин, и Александр Найденов получили свою порцию «обвинение предъявлено в надлежащем виде». Одновременно все подсудимые выразили полную готовность дать показания в полном объеме. Так что самое интересное впереди.

Настала очередь озвучить свою позицию адвокатам. И как единодушно не признали обвинения подсудимые, столь же жестко и однозначно высказались все их адвокаты.

А. В. Першин (адвокат В. В. Квачкова): «Назвать это покушением язык не поворачивается, так как трудно поверить, что в мирное время без всяких помех офицер с таким опытом не смог осуществить подобную акцию. Все, что происходило, это имитация покушения. Защита считает, что она могла быть осуществлена самим Чубайсом».

О. И. Михалкина (адвокат И. Б. Миронова): «Мы полагаем, что это имитация, а не покушение, и Иван Миронов не имеет к ней никакого отношения».

Р. С. Закалюжный (адвокат Р. П. Яшина): «Это, по-видимому, имитация, и остается открытым вопрос, был ли Чубайс вообще в машине, которую подрывали. Мотивы имитации будут нами предъявлены позже».

Е. Н. Котеночкина (адвокат А. И. Найденова): «Мы считаем, что это инсценировка, мой подзащитный Найденов не имеет к ней отношения».

На том закончилась первая часть судебного заседания. Вторая была посвящена допросу потерпевшего А. Д. Дорожкина, водителя чубайсовской машины. Три часа прокурор, адвокаты обвинения, подсудимые, адвокаты защиты и, наконец, сама судья допытывали беднягу шофера о пережитых им минутах на Митькинском шоссе.

Начал прокурор: «Расскажите, что с Вами произошло 17 марта 2005 года».

А. Д. Дорожкин: «Мы выехали с дачи в начале десятого. Я поставил машину у подъезда, подъехал Крыченко (помощник Чубайса – авт.), минут через десять вышел Чубайс, мы поехали. Я ехал с маяком, несколько раз обгонял машины. Держался разделительной полосы, до обочины было примерно полтора метра. Раздался взрыв, машину отбросило влево. Появились сколы на стеклах. Сверху полетели детали. Плафон вылетел. Мне пришлось подруливать в свой ряд, так как навстречу ехал автобус. Не знаю, что бы было с пассажирами. Ведь машина-то - четыре тонны! Справа по кузову раздались железные удары. Я понял, что стреляют из автомата. Скорость была около сорока километров. Я нажал на газ и мы уехали. Чубайс спросил, все ли живы. Сначала ехали со скоростью 120 километров, думали, будет погоня. Машину повело вправо, я понял, что пробито колесо. Нам выслали резервную машину. Мы остановились у поста ГАИ на пересечении МКАД с Ленинским проспектом, где Чубайс пересел в машину Тойота Лендкрузер, простую. Я отвел машину в гараж РАО, мы осмотрели ее: правое колесо пробито, рваные отверстия от пуль, штук двенадцать. Одно из отверстий было около моего виска. Я еще подумал тогда, что случись, - кто бы кормил мою семью! Машина БМВ бронированная, колеса с резиновыми вставками, если подобьют, ехать можно. На лобовом стекле три скола по два миллиметра, когда я открыл капот, нашел три гайки несколько разломанных шайб. Я думаю, что они из взрывного устройства…

Дорожкин: «У нас не было тогда сопровождения. Эта машина за нами шла – она просто трассу контролировала. Как они попали за нами, я не знаю».

Дорожкин: «Волна шла от передней правой фары».

Прокурор: «Как вы поняли, что это автоматные пули?».

Дорожкин: «Во-первых, быстро. Во-вторых, что еще-то? Я выстрелов не слышал. Взрыв и потом застучали пули».

Дорожкин: «Нельзя, стекла тонированные. Силуэты видно».

Прокурор: «Предусмотрено ли было сопровождение вас какой-либо личной охраной?».

Дорожкин: «У нас тогда ничего не было. Мы ездили всегда одни».

Прокурор: «Как вы расцениваете? Что это – имитация?».

Дорожкин: «Мне показалось, что это не имитация. Машину бросило. Взрыв нормальный. Все было, наверное, по-настоящему».

Прокурор: «То, что машина Чубайса была защищена броней, было ли каким-то секретом?».

Прокурор: «Получили ли вы сами телесные повреждения? Каково было ваше состояние?».

Дорожкин: «Повреждений не было, но когда осознал это, то состояние у меня было… психологическое, наверное, как еще сказать?».

Дорожкин перевел дух, весь вспотев от воспоминаний о своем «психологическом состоянии». Допрос катился дальше. Настала очередь адвоката А. Б. Чубайса Шугаева спрашивать водителя о пережитом.

Шугаев: «Если машина бронированная, можно ли определить в движении, бронированная машина или нет?».

Дорожкин: «На ходу, наверное, нельзя определить».

Дорожкин: «Выдерживает выстрелы из снайперской винтовки».

Шугаев: «Около поста Чубайс пересаживался в другую машину, она была бронированная?».

Шугаев: «Кто-нибудь видел, как Чубайс пересаживался?».

Дорожкин: «Я не знаю, пост ГАИ на другой стороне».

Шугаев: «А сколько времени заняла пересадка?».

Шугаев: «Воронку от взрыва видели на следующий день?».

Дорожкин: «Воронка метров пять, машина целиком может туда уйти».

Мирно тек допрос потерпевшего А. Д. Дорожкина стороной обвинения. Но когда к допросу приступила сторона защиты, ладный строй показаний водителя был нарушен неудобными вопросами. Для неудобных вопросов в суде есть универсальное средство – их снимают. Первым задавал вопросы В. В. Квачков.

Квачков: «Александр Дмитриевич, вы когда лучше помните события – сейчас или пять лет назад?».

Квачков: «Почему же вы скрывали столько лет, что Чубайс пересаживался в другую машину?».

Квачков: «Вы говорили полтора года назад, что в РАО ЕЭС приехали на другой машине?».

Квачков: «Вы всегда говорили, что Чубайс приехал в РАО на вашей машине?».

Квачков: «В чем заключаются отличия по внешнему виду бронированной машины от небронированной?».

Дорожкин: «По внешнему виду – по колесам, по стеклам».

Квачков: «Вам известна стойкость машины на подрыв?».

Квачков: «Вы одиннадцать лет не замечали машину охраны?».

Миронов: «Сопровождения у вас не было в принципе или только в тот день?».

Миронов: «Какова стоимость бронированного автомобиля А. Б. Чубайса?».

Вопросы О. И. Михалкиной (адвокат Ивана Миронова).

Михалкина: «Каким договором закреплена Ваша работа у Чубайса?».

Вопрос о бескорыстии чубайсовского шофера судьей снят.

Михалкина: «Вы нашли под капотом какие-то гайки, а дальше что с ними было?».

Михалкина: «Что случилось с автомашиной после 17 марта?».

Михалкина: «Вам известно что-либо о защитной капсуле бронированной машины?».

Яшин: «Кого из подсудимых вы видели на месте происшествия?».

Яшин: «Вы когда поняли, что это был взрыв, во время взрыва или через некоторое время?».

Яшин: «До того, как пули застучали, вы какое расстояние проехали?».

Адвокат Р. С. Закалюжный: «Сколько раз вы слышали звуки от пуль?».

Закалюжный: «Как это согласуется с двенадцатью отверстиями, которые вы видели в гараже?».

Закалюжный:«Вы что-нибудь слышали о расстреле автомашины Чубайса в гараже?Вы в нем не участвовали?».

Вступает Александр Найденов: «Какой временной промежуток между взрывом и попаданием пуль?».

Найденов: «Когда вы услышали взрывы, что происходило между пассажирами?».

Дорожкин: «Они разговаривали, обсуждали какие-то вопросы. А после взрыва звонили по телефону».

Найденов: «В момент подрыва и обстрела действия пассажиров вы наблюдали?».

Дорожкин: «Я ничего не слышал, никакой реакции».

У судьи единственный вопрос: «Вы сказали, что после взрыва никакой реакции от Чубайса не последовало? И как после этого Вы можете объяснить, что они сразу стали звонить?».

Тут бедный Дорожкин окончательно запутался, начал бессвязно бормотать, что «это было во время взрыва, а то после взрыва, но отнюдь не в процессе взрыва…».

Молодец, Дорожкин! Ни одной тайны не раскрыл. Был ли Чубайс на месте событий или его не было? Как мог в четыре тонны броневик передвигаться по городу со скоростью 120 км в час с подбитым колесом? Зачем водитель выбросил части взрывного устройства и почему они не понадобились следствию? Была ли у Чубайса охрана или нет, и для чего тогда существовала машина сопровождения, от которой шофер всячески открещивался? Свистели пули у виска Дорожкина или бронированная капсула машины всё же неуязвима для подобного клёва пуль?..

Следующее заседание в Мособлсуде 25 ноября в 11.00.

Любителям ток-шоу «Суд идёт!» настоятельно советую посетить процесс по делу о «покушении на государственного и общественного деятеля Чубайса А. Б.» в Московском областном суде, вот где действительное ристалище подлинных судейских страстей!

Второе заседание началось с заявления Шугаева (адвоката Чубайса). Бессменный защитник бывшего председателя Единой энергосистемы России, а теперь главного «по нано» выступил как ябеда-школяр, торопливо настрочив донос на трех гражданок, назвав их «толпой», выставивших у забора суда плакатик «Чубайс – виновник Саяно-Шушенской катастрофы». «Это злостное давление на присяжных!» - вопил защитник потерпевшего Чубайса, требуя внести свою кляузу в протокол. Судья послушно внесла, как лыко про запас, из которого, если что не так, сплетут отмену оправдательного вердикта.

Сторона защиты в долгу не осталась. А. В. Першин (адвокат В. В. Квачкова) подал заявление - письменный юридический ликбез для судьи, которая на прошлом заседании запретила ему говорить при присяжных о том, что его подзащитный - кандидат военных наук и прошел четыре войны. Судья ссылалась на ст. 335 УПК, но закон запрещает исследовать факты прежней судимости, признания подсудимого алкоголиком или наркоманом, словом, негатив, оглашение же положительных сведений закон никак не ограничивает. Судья милостиво приобщила к делу и это заявление.

Вошли присяжные. Все встали. Череда вершителей человеческих судеб торжественно проследовала на свои места.

В программе заседания значилось оглашение показаний на следствии Дорожкина (водителя Чубайса), сказанное им прежде мало походило на то, что он говорил теперь. Сразу же, после взрыва на Митькинском шоссе, Дорожкин объяснял следователю под протокол, что взрыва они не почувствовали, подчеркнув при этом мощь машины – четыре тонны!, и потому, не снижая скорости, добрались на своих колёсах прямо до РАО «ЕЭС», где Дорожкин и ссадил Чубайса прямо у спецподъезда. Говорил прежде, как беспокоился Чубайс об охране из машины сопровождения… И как же всё вдруг изменилось с тех пор!: и машину-то бросало как пушинку, и пули-то у них свистели прямо над головой (это в бронированной капсуле!), и броневик их осколки с пулями порвали весь на клочья, и сопровождения никакого у них отродясь не было, и ездят, как есть одни, вот даже машину пришлось вызывать другую, так что Чубайс приехал на работу в тот день вовсе не с Дорожкиным… Где тут правда, где тут ложь? Дорожкин понуро поплелся к трибуне.

Квачков: «За кем закреплена бронированная машина БМВ?».

Квачков: «У кого хранились ключи от машины?».

Дорожкин: «У дежурной – в Москве, а на даче – у меня».

Квачков: «Кто кроме Вас мог вскрывать машину?».

Квачков: «Вы утверждали раньше, что автомашина Мицубиси сопровождала вас каждое утро, а сейчас говорите, что не сопровождала?».

Дорожкин: «Не знаю, как объяснить, но она никогда не сопровождала».

Дорожкин: «Я сейчас спокоен, а тогда был под воздействием взрыва».

Квачков: «Ваше состояние 19 марта, через два дня после события, позволяло Вам точно изложить события, или Вы сейчас их лучше излагаете?».

Квачков: «Поясните разницу в своих показаниях о машине – охрана это или не охрана?».

Квачков: «Есть ли у вас обязанности по обеспечению безопасности Чубайса?».

Дорожкин: «Обязанности определяются правилами дорожного движения».

Квачков: «В правилах дорожного движения про Чубайса ничего нет. В какое время и с кем вы приехали 16 марта на дачу?».

Квачков: «Видели ли вы ночью 16-го посторонних людей на даче?».

Квачков: «По какой причине вы скрывали на следствии, что Чубайс приехал в РАО на другой машине?».

Дорожкин: «Потому что нас никто не спрашивал. К тому же мы две недели ездили на той машине».

Квачков: «Но почему вы два года скрывали, что Чубайс приехал в РАО на другой машине?».

Квачков: «Кто представлял БМВ для осмотра в гараже 17 марта 2005 года?».

А. В. Першин (адвокат Владимира Квачкова): «Вы заявляете, что охрану Чубайса никто не осуществлял, а на следствии говорили, что эта автомашина осуществляла охрану Чубайса?».

Першин: «Вы можете утверждать, что данный взрыв и обстрел были направлены на автомашину Чубайса?».

Першин: «Но ведь попали и в машину Вербицких, шедшую вблизи, и в Мицубиси».

О. И. Михалкина (адвокат Ивана Миронова): «На следствии Вы показали: «Я не притормаживал, не снижая скорости покинул место взрыва». Подтверждаете это?

Михалкина: «Почему на суде Вы меняете показания, говорите, что снизили скорость до 40 километров?».

Прокурор: «Я не вижу противоречий! Он по-другому выразился!».

Дорожкин: «Я сказал, что я сбросил газ, но не тормозил, машина сама сбросила скорость».

Миронов: «Подтверждаете ли Вы свои показания на следствии в части, что взрыва Вы не почувствовали?».

Дорожкин: «Если б я его почувствовал, то меня бы не было».

Судья: «Суд снимает вопрос Миронова, так как он задан в неправильной редакции». Судья находит нужную страницу в деле, читает с выражением: «Взрывной волны от взрыва мы не почувствовали».

Миронов: «Задаю вопрос в правильной редакции. Вы подтверждаете свои показания, что «взрывной волны от взрыва вы не почувствовали?».

Шугаев (адвокат Чубайса) в ярости: «Хватит задавать такие вопросы! Это издевательство над потерпевшим!».

Миронов: «Вы подтверждаете свои показания в части, что на движение автомашины взрыв никак не повлиял?».

Миронов: «Тогда почему Вы лгали следствию?».

Вмешивается судья: «Миронов, Вы позиционируете себя как культурный человек, а вопрос формулируете бестактным образом. Из-за некорректности он снимается».

Миронов: «Почему Вы вводили следствие в заблуждение?».

Миронов: «Так вы подтверждаете показания на следствии или не подтверждаете? Вы запутались! Еще вопрос: возможно ли резко сбросить скорость четырехтонной машины с 70 до 40 километров без нажатия на тормоз?».

Адвокаты защиты дружно протестуют, так как накануне именно эти слова слышали из уст Дорожкина.

Найденов: «Вы сейчас работаете в той же должности?».

Найденов: «Вы в своих показаниях полностью независимы от Чубайса?».

Р. С. Закалюжный (адвокат Р. П. Яшина): «Почему в показаниях на предварительном следствии и в суде имеются расхождения в сроках использования автомашины Чубайса. Сначала говорили – один год, а позавчера – уже четыре года».

Судья растерянно и с укоризной: «Дорожкин! Вам не надо отвечать без моего разрешения. Вопрос снимается».

Яшин: «Опять скрываете от присяжных правду! Как присяжные правду узнают?!».

Судья удаляет присяжных и предупреждает Яшина о нарушении порядка. Шугаев тут как тут: требует удалить Яшина из зала суда и расценивает объявление Квачковым себя потерпевшим, как давление на присяжных – это их может разжалобить. Адвокат Квачкова в недоумении: «Это же реплика на заявление Шугаева, что мы издеваемся над потерпевшими». Вдруг водитель Чубайса, чуть не плача: «Да, вы каждый раз издеваетесь! Ё-моё! Достали уже!». Все озадаченно примолкли, глядя на прослезившегося Дорожкина. Судья быстро переключает всеобщее внимание на очередной проступок защиты: «Господин Першин, Вы позволяете себе в суде совершать религиозные обряды. Да, он крестится! Свои религиозные убеждения Вы должны совершать в ином учреждении!». Это уже почище «ё-моё! ». В зале скользнула тень тридцать седьмого года. Скользнула и растворились в судебной суете. Судья поставила вопрос об удалении подсудимого Яшина из зала.

Квачков: «Попытка удалить Яшина – это попытка суда пресечь объективное судебное разбирательство. Вы, Ваша честь, препятствуете объективному рассмотрению дела. То, что господин Дорожкин путается в своих показаниях, - это же очевидно. То, что он в течение двух лет обманывал и следствие и суд, является косвенным свидетельством имитации покушения. Думаю, что возражение Яшина, выраженное в резкой форме, является ответом на Ваши неправовые действия, Ваша честь».

Судья: «Суд считает возможным не удалять Яшина, ограничившись предупреждением».

Если кто думает, что суд – это место, где нудным голосом зачитываются скучные документы, он глубоко заблуждается. В наше время в нашей стране суд – это площадка политических споров, яростных дебатов, страстных речей, обращенных к ловящей каждое слово аудитории. Именно таковым является суд по делу о покушении на А. Б. Чубайса. И третье заседание началось именно в таком драматическом ключе.

В этот день стороны защиты и обвинения предстали перед судьей без присутствия присяжных, чтобы обсудить процедурные вопросы, а именно – отвод судьи по требованию В. В. Квачкова. Суть отвода подсудимый Квачков представил кратко: «Судья Пантелеева прямо или косвенно заинтересована в обвинительном исходе судебного процесса, все вопросы защиты снимает. И, главное, судья отказывается исследовать объект преступления – самого Чубайса. Имеет ли он статус государственного и общественного деятеля, из-за чего применяется к подсудимым 277-я статья (теракт), или он деятель антигосударственный и антиобщественный, каковым его считает вся Россия. Вот почему защита требует отвода судьи…».

При упоминании имени Чубайса его адвокат Шугаев встрепенулся: «Кто вам дал право выступать от имени всей России? С чего вы взяли, что вся Россия ненавидит Чубайса? Почему Квачков позволяет себе называть Чубайса мошенником и жуликом? Это не ходатайство об отводе судьи, это политическое заявление! Прошу как представитель моего подзащитного, виноват, не подзащитного, а моего доверителя, оставить ходатайство Квачкова без удовлетворения».

Лизнуть Чубайса прилюдно не упустил случая не то охранник, не то помощник Чубайса С. А. Крыченко: «Жалко, Квачков, что вас не слышит моя девяносточетырехлетняя бабушка, которая является представителем многочисленной части россиян, которые не считают его тем, кем… не хочу даже здесь говорить!».

В опрос мнений об отводе судьи включилась сторона защиты. Спросили мнение Ивана Миронова.

Миронов: «Моя бабушка тоже любит моих начальников, Ваша честь».

Судья тут же обрывает: «Здесь Вам не политический театр, Миронов».

Миронов: «При всем уважении к Вам, Ваша честь, будучи на стороне общей линии защиты, я поддерживаю Ваш отвод».

В отводе судьи Пантелеевой судья Пантелеева Квачкову отказала. Но это было не последнее заявление со стороны защиты. А. В. Першин (адвокат Квачкова) напомнив, что судья сделала ему предупреждение за то, что он перекрестился и сказал «Слава Богу!», заявил: «Уголовно-процессуальный кодекс России не содержит запрета на жест крещения и упоминание имени Бога, статья 28 Конституции гарантирует свободу вероисповедования, а ст. 148 Уголовного кодекса предусматривает уголовную ответственность за незаконное воспрепятствование совершению религиозных обрядов! Правда, Першин пообещал, что отныне в суде вместо «спасибо» намеревается говорить «благодарю», ибо слово «спасибо» означает на самом деле – «спаси Бог».

Сторона обвинения глумливо хихикала, и не успел Першин завершить, как тут же поднялся Шугаев (адвокат Чубайса): «23 ноября Квачков, во-первых, громко заявил отвод судье, во-вторых, сказал – «вот такое судилище идет пятый год». Он, Ваша честь, оказал на присяжных незаконное давление! Прошу внести мое заявление в протокол».

Защита заулыбалась, - очень уж комичен Шугаев в стойке боевого слона. Но чтобы обезопасить себя от выговоров судьи, адвокат Першин подстраховался: «Прошу господина Шугаева не смешить участников процесса!».

Шугаев обиделся: «Господин Першин, я клоуном выступать в процессе не собирался».

Но, как говорится, что получилось, то получилось.

С заявлением к судье обратился Иван Миронов: «В газете «Завтра» опубликована рецензия на мою книгу «Замурованные», и господин Шугаев оставил на форуме этой газеты свой отклик - гнусный пасквиль под псевдонимом «Аскет», оскорбляющий меня, моего адвоката О. И. Михалкину, подсудимых Александра Найденова, Роберта Яшина. Прошу приложить текст пасквиля к материалам уголовного дела, и мы готовы подать в суд по факту клеветы с приложением адреса, с которого господин Шугаев отправил свой текст. Кроме того, представитель Чубайса господин Гозман в эфире Русской службы Новостей в 19.20 вчера заявил о виновности подсудимых и о запугивании ими потерпевшего Дорожкина. В деле нет документов о том, что Гозман ознакомился с материалами уголовного дела, поэтому заявление о нашей виновности может быть основано лишь на глубокой проницательности Гозмана, а это равносильно клевете. В силу огромной популярности господина Гозмана в народе, он может влиять на общественное мнение населения страны, в том числе и на присяжных. Прошу запретить Гозману публичное искажение фактов».

Шугаев бурчит: «Где написано, что это я?», озадаченно молчит, и не находит ничего лучшего как броситься к судье за защитой: «Что происходит за стенами суда, как я Вас правильно понял, Ваша честь, это не касается суда. Не надо пачкать мою фамилию. Я газету «Завтра» не выписываю, и у нас в стране свобода слова, и каждый может высказываться, как он хочет. Прошу отказать».

Миронов: «Свобода слова, господин Шугаев, не есть свобода лжи и оскорблений. Но, как я понимаю, сторона обвинения поддержала мое ходатайство запретить Гозману клеветать в средствах массовой информации, пользуясь своим глубочайшим авторитетом лидера СПС среди населения нашей страны…».

Судья: «Я запрещаю вам выступать с политическими заявлениями!».

Миронов: «Ваша честь, мы говорили о клевете Гозмана…».

Судья посчитала лимит на свободу слова исчерпанным и решительно пресекла дебаты. Пригласили присяжных. Продолжился допрос потерпевшего С. А. Крыченко, не то охранник, не то помощник Чубайса с «полным, - как он сам заявил, - средним образованием», сопровождавший А. Б. Чубайса 17 марта 2005 года в машине. Он был интересен не тем, что говорил, а тем, что пытался не сказать.

Прокурор: «Кем вы работали на состояние 17 марта 2005 года?».

Крыченко: «Помощником председателя РАО ЕЭС».

Прокурор: «Как часто вы встречались с председателем РАО?».

Крыченко: «Может быть раз в месяц, может быть раз в полгода, может быть раз в неделю».

Крыченко: «Я и до этого приглашался в машину».

Крыченко: «17 марта 2005 года утром я приехал на дачу Анатолия Борисовича. Подошел Анатолий Борисович. Сели в машину, поехали на работу, по дороге обсуждали с Анатолием Борисовичем служебные вопросы. Не доезжая до перекрестка Митькинского шоссе с Минским шоссе, справа от автомашины раздался взрыв, настолько сильный, что посыпались детали обшивки внутри автомашины. Спустя мгновение раздались удары, явно не снежки. Я инстинктивно пригнулся. Сначала я не поверил, что это был взрыв. Потом вспомнил эпизод в 99-м году, когда меня взорвали в Грозном, я тогда работал в ФСО. Мы доехали до Минского шоссе, я позвонил в приемную правления, сказал, что нас взорвали, но мы можем двигаться и едем в РАО. Кому-то звонил Анатолий Борисович. Я заметил, что машина двигалась странно. Оказалось, что у нее пробито колесо. Потом оказалось, что оно разломано. Я позвонил водителю Ленд-Крузера, чтобы он нас встречал. Тут мне водитель сказал, что у нас горит колесо. Мы остановились и пересадили Анатолия Борисовича в другую машину. Спустя время я осмотрел машину. Зрелище было удручающее. В стойке отверстия – аккуратно против моей головы. Капот пробит, а колесо – его практически не было! Нас спасла эта машина, если бы не она, вряд ли бы мы имели возможность здесь сейчас выступать».

Прокурор: «Какова реакция Чубайса на событие?».

Крыченко: «Волевая, мужественная реакция. Он понял, что нас взорвали. Он попросил меня узнать, живы ли ребята. Я связался с правлением, и они через руководство ЧОПа узнали, что живы. Хотя у них были проблемы».

Прокурор: «Личную охрану Чубайс имел или нет?».

Крыченко: «В таком виде, как это принято было, - нет, не имел».

Прокурор: «Было ли сопровождение вашей машины раньше?».

Прокурор: «Удары о дверь были до взрыва или после?».

Крыченко: «После взрыва. Если вы сидите в замкнутом пространстве, вы ничего не слышите, а потом удары – цок, цок, цок…».

Прокурор: «Что это было – продукты взрыва или выстрелы?».

Крыченко: «Думаю, что это был смертельный коктейль. Я запомнил – капот, лобовое стекло и дырку от пули».

Прокурор: «Получили ли Вы телесные повреждения?».

Крыченко: «Телесных повреждений я не получил. В состояние нервного возбуждения я стал входить, когда начал понимать, что мы были на волосок от смерти. Это состояние давало потом периодически о себе знать».

Прокурор: «Исходя из позиции подсудимых, была ли это инсценировка?».

Крыченко: «Нет, это самый натуральный взрыв. Причем взрыв направленный. Хотели убить Анатолия Борисовича, и не заботились о том, что могли погибнуть и другие люди».

Шугаев (адвокат Чубайса): «Чубайс произносил «все живы»?».

Крыченко: «Взрыв, удар, хлопок – и лобового нет! Вспышек не было, звезды были!».

Сысоев (адвокат Крыченко): «Опишите, как ведет себя машина с пробитым правым колесом?».

Крыченко: «Она вела себя так: падает на переднее колесо, ход ухудшается, но если водитель мастер, то ехать можно».

Квачков: «В течение какого времени вы служили офицером ФСО?».

Квачков: «Вам было известно, что охрана Чубайса возложена на ЧОП «Вымпел-ТН»?

Квачков: «Вам было известно, что Чубайса сопровождает одна машина охраны, а вторая его встречает?».

Крыченко: «Меня вопросы охраны не интересовали».

Квачков: «Что Вы лично должны были делать в случае нападения на Чубайса, как бывший профессиональный охранник?».

Крыченко: «Вы унижаете мой статус! Я - помощник председателя правления РАО ЕЭС!».

Квачков: «Кто был старшим по безопасности в БМВ?».

Квачков: «По какой причине Вы скрывали, что прибыли с Чубайсом в РАО на другой машине?».

Крыченко: «Я не скрывал, меня об этом не спрашивали».

Дальше вопросы судья снимала все подряд. Невыясненным осталось почему Крыченко скрывал, что у Чубайса была охрана, почему Крыченко, как черт от ладана, открещивается, от машины сопровождения, почему Крыченко и судам, и следствию все годы врал, что Чубайса доставили к месту работы в подорванном БМВ. Вопросы повисали без ответов, накапливались новые, их тоже снимали. Действительно, кого на процессе по обвинению в покушении на Чубайса могут интересовать такие вот факты:

Квачков: «Что вам известно о подготовке ложного покушения на Чубайса в 2002 году?».

Квачков: «Во втором томе дела, на листе 112-м - вот где эти домыслы!».

Квачков: «Что вам известно о подготовке передачи мнимому киллеру 19 тысяч долларов США за подготовку покушения на Чубайса в 2002 году – том 2, лист дела 115?».

Першин (адвокат Квачкова): «Видели ли Вы кого-либо из подсудимых в районе взрыва?».

Миронов: «Вам известна судьба главного вещественного доказательства по делу – бронированной автомашины БМВ? Где она находится? Вам известно, что она продана?»

Судья: «Вы задаете вопрос, не относящийся к делу».

Миронов: «Получили ли Вы сумму в размере ста тысяч долларов США по итогам мероприятия 17 марта 2005 года?».

Крыченко испуганно: «Я… я ничего не получал!».

Судья с любопытством, недоверчиво: «Миронов, откуда Вы это знаете?», но тут же спохватывается: «Вопрос снимается».

Яшин: «Вы обладаете специальными знаниями эксперта по баллистике?».

Яшин: «Тогда на каком основании утверждаете, что, находясь на простой автомашине, Вы бы погибли?».

Найденов: «Вы сейчас в финансовой или иной зависимости от Анатолия Борисовича находитесь?».

Крыченко: «На свои живу! И еще хочу ответить на вопрос, который мне здесь не задавали. В этой истории в очень нехорошем, нервном состоянии находились наши родные и знакомые. Вам, присяжные, хочу это сказать. Очень плохо они себя чувствуют, у кого-то нервные срывы, кто-то боится ходить на работу и его надо провожать». Крыченко судорожно вобрал воздух, в раздумьях, что бы еще добавить о своих родных и знакомых для весомости обвинения подсудимых, но… просто не нашел слов.

Следующее заседание суда в понедельник, 30 ноября, в 11 часов.

СВОИХ ОХРАННИКОВ ЧУБАЙС ВООРУЖИЛ «ПУКАЛКАМИ»

Хроника суда по делу о «покушении на Чубайса»

Если кто-то думает, что маленький человек не может изменить ход истории, то очень ошибается. Маленький человек, этакий крохотный винтик в тяжелом и хитроумном механизме, может так слететь с резьбы, что весь механизм рассыпется к чертям. Именно это и произошло в судебном процессе по делу о покушении на Чубайса в четвертый день заседаний.

Героем дня стал Сергей Моргунов, охранник, ехавший в автомашине Мицубиси-Ланцер вслед за броневиком Чубайса. То, что он рассказал суду, не имело ничего общего с тем, что говорили до него чубайсовский водитель Дорожкин и помощник Чубайса - Крыченко. Выяснилось, что машина охраны сначала ехала впереди бронированного БМВ, но буквально за миг до взрыва броневик резко обогнал собственную охрану.

«После взрыва, - уточнил Моргунов, - машина председателя РАО ЕЭС затормозила, а потом последовала дальше, не останавливаясь». Охранники же, которым инструкцией предписано в такой ситуации забирать к себе «охраняемое лицо» и рвать со всех ног от места происшествия, повели себя иначе, они даже не подумали ехать за Чубайсом, не то, чтоб забрать его к себе, они остановились … «посмотреть воронку от взрыва». И увидели в придорожном лесу двух человек в маскхалатах, которые тут же открыли огонь из автоматов.

Итак, первое откровение Моргунова – машину Чубайса никто не обстреливал! Неизвестные нападавшие начали стрелять по машине охраны, когда бронированного BMW с Чубайсом и след простыл. Тогда возникает резонный вопрос – кто обстрелял машину Чубайса? Ведь водитель BMW Дорожкин и помощник Чубайса Крыченко в один голос утверждали, что слышали, как они говорили, «цок, цок, цок» по машине. И вся страна видела кадры по телевизору – BMW с дырками от пуль в лобовом стекле. Таких повреждений насчитали аж двенадцать!

Второе откровение Моргунова - машину Чубайса тщательно охраняли, вопреки заверениям на суде тех же водителя и помощника Чубайса, рьяно утверждавших отсутствие и сопровождавшей их машины, и охраны вообще. И не одна машина прикрытия была у Чубайса, а две. Пока непонятно, зачем водитель и помощник Чубайса, уже допрошенные в суде, стремились скрыть это от присяжных, и, не страшась ответственности за лжесвидетельства, упорно врали суду?

Третье открытие этого дня: Моргунов рассказал суду, что когда их обстреливали, он, опытный офицер, имеющий, кстати, за плечами Академию ФСБ, прежде, чем начать ответно стрелять, позвонил своему начальнику – руководителю ЧОПа Швецу и под свист пуль доложил тому, что попали под обстрел, но живы, спросил, что им делать. Ответ начальника ЧОПа изумил всех присутствующих на суде. Охранникам приказали «ответный огонь не открывать».

«Ну почему вы не стали стрелять? – почти вскричал в недоумении Иван Миронов. - Ведь нападавшие, считая, что вы не вооружены, могли просто подскочить к вам и расстрелять в упор!?».

«Мне это не приходило в голову, - как-то глупо и не ко времени улыбнулся Сергей Моргунов. – И потом у них было автоматическое оружие, а у нас – пукалки».

На суде по ходатайству адвокатов подсудимых огласили прежние показания Моргунова следствию и трем предыдущим судам. Путаные, противоречащие друг другу показания, начиная с самого первого допроса Сергея Моргунова 18 марта 2005 года на следующий день после взрыва на Митькинском шоссе. Кстати, это всегда вызывало удивление, ведь охранников Чубайса из машины сопровождения, застигнутых следователями на месте взрыва, допросили тот час, а вот старшего охраны и самого опытного из них – Моргунова опросили лишь сутки, даже больше, спустя. И вдруг Моргунов в присутствии присяжных, при всех подсудимых и адвокатах проговаривается, что и его в день покушения, 17 марта, долго допрашивали следователи Московской областной прокуратуры.

«Куда же делся Ваш допрос от 17 марта 2005 года?» - тут же вцепился в него Владимир Квачков. И не он один, весь зал затаил дыхание.

«Ваша честь! - развернулся Квачков к судье. - Я заявляю о преступлении, совершенном следователем Московской областной прокуратуры. Из уголовного дела изъяты показания Моргунова от 17 марта 2005 года!».

Вы думаете, что судья постановила направить запрос в Мособлпрокуратуру? Так все подумали в зале. Как бы не так! Вместо этого судья … удалила Квачкова из зала «за нарушение порядка в судебном заседании» и попросила присяжных заседателей «оставить без внимания сведения, оглашенные Квачковым, о том, что Моргунов допрашивался 17 марта 2005 года, так как данных об этом в уголовном деле не имеется».

Читайте электронный официальный орган Западно-Европейской Епархии РПЦЗ, под редакцией о. Протодиакона Германа Иванова-Тринадцатого:

Журнал Белой Эмиграции «Карловчанин» объясняет, что для русского человека самое главное это Вера, Царь и Родина. Что русскость это не исключительно географическая, как это у западных народов национальность, но это сущность – служение Церкви и Родине. Что русский, всегда стремился к высшему смыслу и духовным ценностям, не раболепствуя перед жизнью. Что русский стремится копить не материальные, но духовные богатства, перед которыми открываются все двери. Что если русский религиозен, то он православный, т.е. правильно славит Творца, сознавая себя грешным человеком. Что русский оценивает ближнего по его душевным качествам: отношению к больным и нуждающимся, а не по имущественному положению. Что русские всегда стремятся и ищут Правду.

Вестник предостерегает своих читателей о грозящей потери родиноведения: знания прошлого и понимания современности и об угрозе промены «первородства на чечевицу» – западного материализма и равнодушия к духовным ценностям.

Вестник призывает верующих в «осколках» бывшей единой Зарубежной Церкви к объединению в одну религиозную организацию, без которой невозможно бороться против обновленческих новшеств и экуменизма вводимого МП. Отец Герман предостерегает верующих от возможного заблуждения вследствие лицемерных посулек представителями «униатов» являющихся ничем иным как сателлитами МП.

Некоторые авторы хорошо умеют писать, и другие борзописцы, весьма плодотворны в писании статей, но о. Герман отличается от них, так как он обладает обоими этими качествами и главное в том, что он пишет содержательно. Некоторые люди умеют писать десятки тысяч слов, но при анализе содержания их статьи не сообщают читателю ничего поучительного и интересного. Не таковы статьи о. Германа являющегося одним из лучших современных духовных писателей в Зарубежной Руси и он заслуживает более похвалы, чем ему оказывается. Читателям нравятся его статьи своим содержанием и стилем и они не разочаровываются а, начав их читать, не откладывают чтение «на потом».

Если бы была награда в РПЦЗ, то за писание духовно-патриотических статей о. Герман, несомненно, заслужил получение награды.

Поэтому Общество Блаженнейшего Митрополита Антония советует читателям регулярно обращаться по адресу:

===============================================================================================

РУССКАЯ РЕЛИГИОЗНО-НАЦИОНАЛЬНО-ПАТРИОТИЧЕСКАЯ ГАЗЕТА «НАША СТРАНА» НЕ ДЛЯ ПЕССИМИСТИЧЕСКИ НАСТРОЕННЫХ ЧИТАТЕЛЕЙ, ОНА ОБЪЯСНЯЕТ ОШИБКИ ПРОШЛОГО И СОВЕТУЕТ, ЧТО НЕОБХОДИМО ДЕЛАТЬ ДЛЯ СВЕТЛОГО БУДУЩЕГО. ОНА НЕ ПРОВОЗГЛАШАЕТ, ЧТО ПОЛОЖЕНИЕ НАСТОЛЬКО ПЛАЧЕВНОЕ ЧТО, ПОХОЖЕ, НАСТУПИЛИ, ДЛЯ ВСЕГО МИРА И НАСЕЛЕНИЯ, ПОСЛЕДНИЕ ДНИ, И ЧТО ПОЭТОМУ, НЕТ БУДУЩЕГО, К КОТОРОМУ НУЖНО СТРЕМИТЬСЯ.

«НАША СТРАНА» ВЕРИТ В СВЕТЛОЕ БУДУЩЕЕ ДЛЯ РУССКОЙ ПРАВОСЛАВНОЙ ЦЕРКВИ, РОДИНЫ И ЗАРУБЕЖНОЙ РУСИ. ПОЭТОМУ ОНА БОРЕТСЯ ПРОТИВ НЕОКОММУНИЗМА И ЗЛА ПОРАБОТИВШЕГО РУССКУЮ ЦЕРКОВЬ И РОДИНУ. И БОРЕТСЯ ОНА НА СТРАНИЦАХ ГАЗЕТЫ - ПРАВДОЙ!

ПОЭТОМУ ЧИТАТЕЛИ "НАШЕЙ СТРАНЫ" ВО МНОГОМ ОТЛИЧАЮТСЯ ОТ ТЕХ, КТО УВЛЕКАЕТСЯ ДРУГОЙ ЛИТЕРАТУРОЙ.

ПОЭТОМУ С ЧИТАТЕЛЯМИ «НАШЕЙ СТРАНЫ» ПРИЯТНО ОБЩАТЬСЯ И ГОВОРИТЬ О БУДУЩЕМ, СОВМЕСТНО МЕЧТАТЬ И СТРОИТЬ ПЛАНЫ.

НИКТО НЕ ХОЧЕТ БЫТЬ В СРЕДЕ ТЕХ, КТО ПОСТОЯННО НОЕТ, ЖАЛУЕТСЯ НА ВСЕХ И НЕ ВИДИТ ТО, ЧТО ОКРУЖАЕТ ЕГО ПОЛОЖИТЕЛЬНОЕ. В ОКРУЖЕНИИ ТАКОГО ПЕССИМИСТА ТЕ, КТО С НИМ ОБЩАЕТСЯ, САМ ПОДПАДАЕТ ПОД ЕГО НАСТРОЕНИЕ И НЕ СТРОИТ НИ СВОЕГО, НИ ДРУГИХ БЛАГОПОЛУЧИЯ.

ПОЭТОМУ РЕДАКЦИЯ «ВЕРНОСТИ» СОВЕТУЕТ СВОИМ ЧИТАТЕЛЯМ ПОДПИСЫВАТЬСЯ, ЧИТАТЬ И ДЕЛИТЬСЯ СОДЕРЖАНИЕМ ЕДИНСТВЕННОЙ В ЗАРУБЕЖНОЙ РУСИ, ГАЗЕТЫ ПРИЗЫВАЮЩЕЙ СООТЕЧЕСТВЕННИКОВ К ОБЪЕДИНЕНИЮ "ОСКОЛКОВ" ПРЕЖДЕ ЕДИНОЙ РУССКОЙ ПРАВОСЛАВНОЙ ЦЕРКВИ ЗАГРАНИЦЕЙ, СТРЕМЛЕНИИ ИДТИ ПО УКАЗАННОМУ ЦЕРКОВЬЮ И РУКОВОДИТЕЛЯМИ БЕЛОГО ДВИЖЕНИЯ ПУТИ, ДЛЯ СПАСЕНИЯ СВОЕЙ ДУШИ И ПОСТРОЕНИЯ СВЕТЛОГО БУДУЩЕГО ДЛЯ БУДУЩИХ ПОКОЛЕНИЙ СООТЕЧЕСТВЕННИКОВ.

Основана 18 сентября 1948 г. И.Л. Солоневичем. Издательница: Лидия де Кандия. Редактор: Николай Леонидович Казанцев. 9195 Collins Ave. Apt. 812, Surfside, FL. 33154, USA Tel: (305) 322-7053

Электронная версия "Нашей Страны" www.nashastrana.info

Просим выписывать чеки на имя редактора с заметкой "for deposit only" Денежные переводы на: Bank of America, 5350 W. Flagler St. Miami, FL. 33134, USA. Account: 898018536040. Routing: 063000047.

Цена годовой подписки: В Аргентине - 100 песо, Европе - 52 евро, Австралии - 74 ам. долл. Канаде - 65 ам. долл. США - 52 ам долл. Выписывать чеки на имя:Nicolas Kasanzew, for deposit only.

НЕ ЗАБУДЬТЕ СДЕЛАТЬ РОЖДЕСТВЕНСКИЙ ПОДАРОК "НАШЕЙ СТРАНЕ" - ЕДИНСТВЕННОЙ МОНАРХИЧЕСКОЙ ГАЗЕТЕ В ЗАРУБЕЖНОЙ РУСИ!

===============================================================================================

ВЕРНОСТЬ (FIDELITY) Церковно-общественное издание

“Общества Ревнителей Памяти Блаженнейшего Митрополита Антония (Храповицкого)”.

Председатель “Общества” и главный редактор: проф. Г.М. Солдатов. Технический редактор: А. Е. Солдатова

President of The Blessed Metropolitan Anthony (Khrapovitsky) Memorial Society and Editor in-Chief: Prof. G.M. Soldatow

Сноситься с редакцией можно по е-почте: GeorgeSoldatow@Yahoo.com или

The Metropolitan Anthony Society, 3217-32^nd Ave. NE, St. Anthony Village, MN 55418, USA

Secretary/Treasurer: Mr. Valentin Wladimirovich Scheglovski, P.O. BOX 27658, Golden Valley, MN 55427-0658, USA

Список членов Правления Общества и Представителей находится на главной странице под: Contact

To see the Board of Directors and Representatives of the Society , go to www.metanthonymemorial.org and click on Contact

Please send your membership application to: Просьба посылать заявления о вступлении в Общество:

Treasurer/ Казначей: Mr. Valentin Wladimirovich Scheglovski, P.O. BOX 27658, Golden Valley, MN 55427-0658, USA

Пожалуйста, присылайте ваши материалы. Не принятые к печати материалы не возвращаются.

Нам необходимо найти людей желающих делать для Верности переводы с русского на английский, испанский, французский, немецкий и португальский языки.

Мнения авторов не обязательно выражают мнение редакции. Редакция оставляет за собой право редактировать, сокращать публикуемые материалы. Мы нуждаемся в вашей духовной и финансовой поддержке.

Any view, claim, or opinion contained in an article are those of its author and do not necessarily represent those of the Blessed Metr. Anthony Memorial Society or the editorial board of its publication, “Fidelity.”

===========================================================================

===========================================================================================================================================================================================

I wish to join the Society and am enclosing the annual membership dues in the amount of $25 per family. Students

pay $ 10. The amount of annual dues is only for those in US, Canada and Australia. Others pay as much as they can afford.

(Larger amounts for postage, typographical and other expenses will be greatly appreciated)

АДРЕС И ТЕЛЕФОН:___________________________________________________________________________

ADDRESS & TELEPHONE ____________________________________________________________________________

Если Вы прихожан/ин/ка РПЦЗ или просто посещаете там церковь, то согласны ли Вы быть Представителем Общества в Вашем приходе? В таком случае, пожалуйста укажите ниже название и место прихода.

_________________________________________________________________________ __________

=================================================================================================

В. Бондарик

THE BLESSED METROPOLITAN ANTHONY MEMORIAL SOCIETY

Желаю вступить в члены общества. Мой годовой членский взнос в размере $ 25