“protodeacon” KOORAEV PLANS TO WRITE ANOTHER SCHOOL TEXTBOOK – ABOUT ORTHODOXY and ISLAM

INTERFAX-RELIGION 29/4/2010

Translation and commentary by Seraphim Larin

    He explained that this idea came to him when he recently visited Karchaevo-Cherkesy and was a witness to the “friendly actions of the teachers”.

    “The local authorities decided that there is no need to segregate the children, and therefore let them simply learn about world religions together… the result was a bit absurd” – declared “fr” Andrew in his author’s “From the belfry” television appearance.

    The textbook on this theme will explain 4 religions – Islam, Orthodoxy, Buddhism and Judaism, each one receiving equal volume in print. At the same time, “protodeacon” A.Kooraev noted that as there are “nil percentage” of students in Karchaevo-Cherkesy who are willing to learn Judaism and Buddhism, “it turns out that half the teaching period is wasted” on those religions, which have no adherents in the Republic.

    “The teachers asked me in a friendly manner: is it possible to create a textbook that is not in four parts but two, in which half the time would explain Orthodoxy, while the other half – about Islam. This idea did appeal to me, and I very much hope that I will be able to allocate the time this coming Summer toward creating this type of manual” – remarked fr.Andrew. He approached the Muslims - who were interested in this type of project – with the words: “Respond and come forth into contact so that we can work together”.

    Earlier, “protodeacon” A.Kooraev wrote a school textbook on “Fundamentals of the Orthodox culture” that will be utilized from this month in secondary schools located in 19 regions of Russia, which are participating in an experiment in the new educational area – “Fundamentals of religious cultures and secular ethics”.

COMMENTARY:

    Understandably, the ongoing activity to destabilize and ultimately destroy the TRUE ORTHODOX FAITH in Russia continues unabated. If anything, it will be intensifying with the passage of time. This current spiritual “beneficence” by the ubiquitous honourary “bikie” and vicar of verbiage – “protodeacon” Kooraev, is certainly confirming that his faηade as a true “man of the cloth” is becoming somewhat threadbare.

    The first question that begs an answer: why would a CHRISTIAN country teach Her children about the Muslim faith whose followers have annihilated MILLIONS of CHRISTIANS over the past centuries? Driven by their rabid religious Jihad, their scimitars have stained the history books with blood, recording their murderous activity with unparalleled hatred and merciless zeal against Christians!!. Yet this breathing, walking and talking alibi for “nicotine” Kirill’s ANTI-Christian adventures – Kooraev - is actively seeking the Muslims to participate in an obvious white-wash of their religion! A participation that was not even INITIATED by the Muslims!! So the question is: Why is his master i.e. “nicotine” Kirill pushing to distort and pollute the children’s minds with this frightening faith?? Can he nominate ONE NON-CHRISTIAN COUNTRY in the WHOLE WORLD that includes in its educational curriculum, EQUAL time to the teaching of Orthodox Faith to their own national religion???

    The obvious conclusion is that the MP is continuing their process of emasculating the Orthodox Faith in Russia. Every action that they have taken since their soviet-inspired creation in 1927, has been to the detriment and destruction of TRUE ORTHODOXY.

    Just examine their actions in the light of undisputed facts and simple evaluative analysis over the past 83 years.

    Most of the outstanding restored cathedrals throughout Russia are used as tourist attractions. They are not used as Christ’s Temples where church services are held – this would hinder the continuous flow of sightseers and their payments for the privilege of taking photos. They are STERILE buildings and NOT “houses of God”.

    Kooraev’s push for the spread of the Islamic faith is understandable, because Kirill’s boss – KGB (FSB) Colonel Putin, is falsifying the negative impact of his genocidal policy toward ethnic Slav Russians that are declining in numbers at the rate of 1.5 MILLION A YEAR, by “importing” 2 MILLION NON-SLAVS from outlying MUSLIM republics. This results in a statistical gain of 500,000 (net increase) in the population of Russia. These are OFFICIAL government figures… although no emphasis is made of the Muslim factor for obvious reasons!!

    Consequently, the Muslim faith is a must in order to serve the “new settlers” – at the expense of the rapid suffocation of TRUE ORTHODOXY!!

    Unfortunately, we must accept the fact that these soul-wrenching promotions by the MP against Christ’s True Orthodox Faith will intensify - invariably implemented by that odious orator – honourary “bikie” Kooraev, whose conscience has been shackled by fame and fortune, while the advance in his career is being guided by the representative of the “prince of darkness” – the Moscow Patriarchate.

    Let us remind ourselves that it was the same “protodeacon” Kooraev, who at the gathering at Sevastopol of his “contemporary Christians” in the form of  intimidating bikies and their topless “ladies”, made his deep (it was, because it could only have come from the netherworld) declaration: “Take everything from life. If you want to take everything from life, you want to take everything from God. And if you take everything from God, you yourself will become God!”

    How can a rational mind accept these words from MP’s foremost representative as being humble in expression and reverential in essence to our Saviour?.. and then treat the intolerant Muslim faith as an equal with Orthodoxy? Has he forgotten the Gospel’s directive that “no servant can serve two masters”? Perhaps he has applied his own philosophy by taking “everything from God”, thereby becoming a “god” himself?

    Whatever the reason, this man Kooraev is nothing but a shameless shaman of the “orthodox” kind. He undoubtedly is serving the MP interests by surreptitiously undermining and deforming the true Orthodox Spirit among the faithful, so that the grotesque and anti-Christian ecumenism can replace it.

            May God have mercy on his soul!

 

 

 

ЛЮДИ БЕЛОГО ДУХА

Епископ Новгородский и Тверский Дионисий

    В этом году исполняется 90-летие окончания гражданской войны в России, исхода белых сил из Крыма и Забайкалья. За последние годы в России вышли десятки мемуаров и исторических исследований на тему белой борьбы, в общественном сознании произошли определенные сдвиги в ее оценке, пробудились симпатии к белым борцам. Продолжилась дискуссия на тему самого Белого движения, причем оно по-прежнему подвергается критике не только "слева", со стороны национал-большевиков, но и справа, со стороны националистов и монархистов. Среди главных обвинений против белых вождей фигурирует их немонархизм, альянсы с левыми партиями, либерализм внутренней политики, зависимость от Антанты в политике внешней. Не отрицая совершенно справедливости этих обвинений, отметим все же, что современные публицисты часто сильно преувеличивают негатив Белого движения, игнорируют конкретную историческую обстановку в которой действовали белые борцы. Но в любом случае конкретные события и политические лозунги принадлежат прошлому. Для настоящего и будущего ценность представляет другое. Сам облик белых борцов, их идеалы, жизненные ценности, моральные нормы, представляются более важными, чем политические программы, умелая или неумелая  игра на политическом поприще.

    В истории, вообще, главной действующей силой являются выдающиеся личности, их притягательная сила, их способности увлекать за собою других. В русской истории это особенно заметно. Русский человек всегда более смотрел на личность, чем на программу, руководствовался более симпатиями или антипатиями к личности, чем к программе. Белое движение ценно именно тем, что представляет яркие личности национальных героев более, чем политические программы. Для нашего времени этот вопрос также остается вполне актуальным. Политических программ  "за все хорошее против всего плохого" написано много, а ярких и при этом просто порядочных личностей среди лидеров мало.

1. Национальная солидарность вместо партийной и классовой борьбы.

    Белых вождей обвиняют в политической неграмотности, неумении разбираться среди партии и общественных движений. Действительно они, особенно вначале, плохо ориентировались среди российского политического разнотравья. Но вне-и-над-партийность белых лидеров имела и положительную сторону: умение "за деревьями" текущей политики видеть "лес", способность обозревать глубину национальной трагедии России, видеть трагедию Гражданской войны чистым оком, не зашоренным партийными программами. Белые вожди лучше, чем профессиональные политиканы, десяток лет толкавшиеся в думах, поняли главное – речь идет о самой России, о её национальном и духовном бытии. Не о монархии или республике, не о демократии или реакции, не о левизне или правизне политики,  - а о том быть или не быть самой России. Большевизм белые вожди здоровым инстинктом оценили, как главного врага своей родины, самых основ её бытия, а не просто, как политического врага.

    Воинский устав Петра Великого гласил:  «Фронт выстраивается в ту сторону, где находится неприятель». И белые вожди выстраивали свой фронт против главного противника, выражая готовность сотрудничать со всеми, кто готов их поддержать, занимая свое место с правого или с левого фланга.

    Показательно, что и главком Добровольческой армией  генерал Деникин и его постоянный оппонент – Донской атаман генерал Краснов, на Кубани  и на дону пытались, каждый по-своему, но проводить одну политику – национальной солидарности вместо партийной и классовой борьбы. Не связывая себя ни с какими партиями, в целом они готовы были сотрудничать с членами любых партий, если те оказывались национально мыслящими и профессионально годными людьми. Не поддерживая никаких сословно-эгоистических вожделений, они призывали к отказу от сословной и кассовой борьбы, к национальной солидарности и к посильным жертвам на обще-национальное дело. И не их вина, а их беда, что такие призывы нашли в народе слабый отклик. Темная стихия революции проявилась не только в политическом феномене большевизма, но и прежде всего в разнуздании в людях всего злого, в подавлении в них всего доброго.

2. За свободу против нового рабства.

    Большевизм принес в Россию новое рабство – партийное. Правящая партия большевиков присвоила себе все права и блага, ограбив всех остальных. Враги этой партии были записаны во "враги народа", партийная выгода заменила нравственность. Деспотизм большевистских лидеров в новых формах воспроизвел порядки древних рабовладельческих государств.

    Опыт XX века показал, что и другие тоталитарные партии, прежде всего, нацистская, пытались устроить общество подобным образом: присвоить только своей партии, значение "руководящей и направляющей" силы, заменить партийной иерархией, государственную, национальное мировоззрение -  своей партийной программой и т.д. К сожалению, и многие нынешние патриоты мыслят в этих категориях, идеалом представляют себе тоталитарный партийный строй, и белое движение критикуют с этих позиций.

    Но Белое движение как раз принципиально выступало против тоталитарного режима, против порабощения личности и общества, за свободу совести, мысли и слова. Например, позиция ген. Деникина в отношении печати на освобожденной добровольцами территории была следующей: "дружескую – поддерживать, критическую – терпеть, враждебную - запрещать". Таким образом, допускалась возможность "критической" позиции,  которая "терпелась", в отличие от принципа "кто не с нами – тот против нас", характерного для всех тоталитарных режимов. Точно также допускалось местное и областное самоуправление (рады, круги, гор. думы и т.д.). Даже явная оппозиция терпелась по принципиальному соображению свободы, которая или есть или ее нет. На освобожденной белыми войсками территории была подлинная свобода: религиозная, политическая, экономическая. И опять-таки не вина, а беда белых вождей в том, что этим даром свободы, который они вернули русским людям, те не сумели воспользоваться достойным образом, а предпочли ей тоталитарное рабство.

    Интересной иллюстрацией, к этому служат слова ген. Деникина, сказанные им во время II-й мировой войны бывшим советским военнопленным, служивших в ост-батальонах вермахта во Франции. Среди этих пленных было немало бывших комсомольцев, попадались и бывшие политруки, которые спорили с белым генералом, за что боролись стороны в гражданскую войну. Ген. Деникин ответил своим оппонентам примеро так: "со мной вы можете говорить откровенно, потому что знаете, что я не донесу на вас в гестапо. Со своими советскими людьми вы так говорить не можете, ибо боитесь от них доноса: здесь – в гестапо, там в сов. России – в НКВД. Большевизм приучил вас и к притворству, к симуляции тех взглядов, которых вы на самом деле не разделяете, и одновременно к доносам на тех, которые этих взглядов не разделяют. Так вот мы, белые боролись за то, чтобы человек не боясь, говорил то, что думает, не притворялся, не лгал и не доносил на ближнего – т.е. был подлинно человеком, а не нравственным уродом". Здесь наглядно показано последствие лишения свободы на уровне личности.

3. Боевое товарищество.

    Белое движение начиналось с добровольчества, с организации офицерских дружин и отрядов добровольцев. В них воскрес дух боевого товарищества времен русских дружин. Трудности и опасности делились поровну, командиры не имели льгот, решающее значение имели не прежние чины, а личные достоинства и личный пример. Например, в Ледяном походе шли пешком даже генералы, на повозках везли только раненых. Туркул вспоминал, как во время похода дроздовцев сам полковник Дроздовский мерз под метелью в седле, в то время, как его подчиненные грелись в санях. В атаки даже генералы ходили в стрелковых цепях, в т.ч. и главком Деникин во 2-м Кубанском походе. Дроздовский не залегал даже под пулеметным огнем для ободрения офицерской роты. Отступали командиры среди последних. Деникин уходил из Новороссийска на последнем корабле. Кутепов лично снимал с причалов Новороссийска арьергард. Особенно выразителен пример ген. Каппеля, который с ампутированными ногами десять дней ехал верхом на лютом морозе для ободрения своих войск,- и умер посреди них.

    Эти и подобные примеры, воинского мужества были в традициях русской армии, являлись нормой поведения русского офицера. Реже встречалось до революции мужество гражданское, когда надо было постоять за правду, поддержать товарищей в трудный момент, проявить солидарность с гонимыми,- подставив под удар свою карьеру или свою репутацию. Белые вожди обладали и гражданским мужеством в не меньшей мере, чем воинским,- и именно поэтому они выступили против" завоеваний революции", против разнузданной революционной стихии. Лучший пример такого мужества – солидарность с августовским выступлением ген. Корнилова против предательской политики Керенского. Не все генералы участвовали в его выступлении, но некоторые, например, Деникин, выразили с ним свою солидарность для того, чтобы добросовестно вместе с Корниловым отправиться в тюрьму (!) Добровольное разделение гонений и скорбей с ближним всегда было лучшим признаком подлинной христианской любви. Интересно, что вместе с военными-корниловцами, заключенными в Быховскую тюрьму, находился и один гражданский – депутат IV-й Гос.Думы от эсеров Владимир Аладьин, который тоже добровольно пошел в тюрьму в знак солидарности с Корниловым. Это кстати, показывает, что у многих или, по крайней мере у некоторых, русских людей того времени под революционной шелухой сохранялось еще здоровое христиански-нравственное ядро. Поэтому такие люди и могли совершать честные, жертвенные поступки, несмотря на свои умственные заблуждения. По таким поступкам, - из которых важным было участие в Белом движении, - и надо их оценивать, а не по формальной партийной принадлежности. Подобный поступок совершил и кн. Г. Трубецкой, проф. Московского университета, видный кадет и член Всероссийского собора 1917-18 гг, который, оставив собор, в апреле 1918 пробрался в Добровольческую армию и возглавил там церковное управление.

    Боевое товарищество включает в себя также терпимость к недостаткам товарищей, их неосуждение. Деникин вспоминает, что командир корпуса ген. Кутепов не докладывал ему о пьянстве командующего армией ген. Май-Маевского. Хотя такое поведение командира уже наносило ущерб делу, но щепетильность ген. Кутепова не позволяла выступать ему в качестве доносчика. Примеры терпимости недостатков товарищей по оружию приводит и ген. Б. Штейфон.

    И Колчак, и Деникин, и Кутепов, и Капель и др. вожди брезговали сплетней, как и вообще интригой. Показателен пример с отношением Деникина к интриге, которую вел бывший председатель Гос. Думы Родзянко против Верховного руководителя Добровольческой армии ген. Алексеева.  Родзянко пытался столкнуть "плохого" ген. Алексеева (как "монархиста") с "хорошим", по его мнению, ген. Деникиным. Узнав об этом ген. Деникин просто выслал бывшего председателя за интриги из зоны, освобожденной Добровольческой армией. И в дальнейшем главком армии старался пресекать интриги, разрушающие боевое товарищество.

    Белые вожди поддерживали до конца своих боевых товарищей, подвергшихся общественной травле, если они считали ее не справедливой. При этом они не боялись повредить и своей репутации. Так атаман Краснов до конца защищал своего начальника штаба ген. Денисова, с которым прошел большую часть Великой войны, и предпочел вместе с Денисовым уйти в отставку. Так, ген. Деникин до конца защищал своего начштаба ген. Романовского, хотя такая защита сильно вредила самому главкому.

    Посильно разделяя со своими боевыми товарищами труды, скорби и опасности, белые вожди показали и примеры нестяжательности. Для нашего времени, когда не только коррупция в России бьет мировые рекорды, но и всевозможное искательство наживы на всех поприщах приобрело особо изощренные формы, об этом стоит сказать особо. Средний современный россиянин уже просто не понимает, как можно служить и работать по каким-то идейным соображениям, а не за хорошие деньги. Белые добровольцы жертвовали жизнью и здоровьем не за деньги, а за Родину. Добровольцы отряда ген. Каппеля - "святые безумцы", - захватившие в Казани у большевиков золотой запас Российской империи (!), целый день грузили золотые слитки и монеты в эшелон, который отправили в тыл, и не взяли себе ничего. На таких "тихих подвижников" равнялись и вожди. Ген. Деникин, два года командовавший войсками Юга России, уехал в эмиграцию, имея всего 20 фунтов стерлингов (!) И те из нынешних патриотов, кто осуждает его за "немонархизм", должны спросить себя; а они сами, окажись на месте главкома, удержались бы на его уровне жизни? Можно привести пример и ген. Кутепова, сбережений которого после двух лет командования корпусом не хватило в Галиополи на покупку литра молока (!)

4. Жертва личным ради общего дела

    Белым борцам пришлось пожертвовать очень многим ради спасения родины. Для военных людей жертва своей жизнью была, пожалуй, не самой тяжелой жертвой. У многих под властью большевиков на положении заложников остались семьи, отцы и матери, жены и дети, братья и сестры. Мучительное сознание, что твои близкие беззащитны и находятся в руках красных палачей, которые могут с ними сделать все, что хотят, - даже трудно себе представить. Известна трагедия ген. Каппеля, жена и двое малолетних детей которого оказались заложниками в руках красных…

    Тяжелым было и положение семей добровольцев, оказавшихся вместе с ними, и разделявших с воинами нищету, голод, холод, болезни, бездомное существование. Страницы, повествующие о страданиях семей белых воинов во время Сибирского Ледяного похода – одни из самых ужасных страниц гражданской войны. Вдобавок к этому холодность, безразличие или злорадство большинства окружающих, никогда не сочувствующих проигравшей стороне. Революция погасила слишком во многих русских людях сострадание, отзывчивость и помощь – погасила огнем пролетарской зависти и ненависти. Поэтому, может быть, наиболее тяжелым для белых бойцов было то, что  их жертвы, собой и своими ближними, не встретили должной оценки со стороны большинства народа, были отвергнуты с неблагодарностью и презрением.

    Революционные бедствия мало кого отрезвили из российской общественности, особенно профессиональных политиков – главных виновников февральского переворота и последующей российской катастрофы. Скрывшись от большевицких репрессий за спиной белых армий, они продолжали рубить сук, на котором сидели: интриговали против белых вождей, сталкивали и друг с другом, дискредитировали их перед иностранцами, подрывали их авторитет в армии и в народе. Особенно много клеветы и поношений выпало на долю главных вождей Белого движения. И Колчак, и Деникин, и Краснов, и Врангель – все получили свою меру злословия, причем большей частью от людей мелких, завистливых и ничтожных, ни на что более не способных. И эта жертва своей репутацией, своим добрым именем тоже была жертвой, сознательно приносимой ради Отечества.

    Профессиональное самолюбие, тем более у людей объективно способных, являлось наиболее сильной страстью у людей военных. Известно, что столкновение самолюбий ряда выдающихся белых вождей много повредило Белому делу. Но потому стоит вспомнить и положительные примеры, те, когда белые вожди умели пожертвовать личным ради общего, умели ограничить свое самолюбие. Начало белой борьбе на Юге России в декабре 1917 г положил триумвират генералов Алексеева, Корнилова и Каледина, которые сумели пойти на самоограничения, ради общего дела. После смерти Корнилова и Каледина, генералы Алексеев и Деникин сумели разграничить сферы влияния и совместно успешно руководили борьбой Добровольческой армии в течение полугода до самой смерти ген. Алексеева. При этом ген. Алексеев носил титул Верховного руководителя, а ген. Деникин – командующего Добровольческой армией. Стоит упомянуть и о признании адм. Колчака Верховным правителем России со стороны ген. Деникина, а затем генералов Юденича и Миллера. Хотя все эти командующие белыми силами на Юге, Северо-Западе и Севере России были старше Колчака и по возрасту и по чину, но ради консолидации русских белых сил и для повышения авторитета Белого движения перед лицеем Антанты, они подчинились главе Сибирского правительства. При этом пришлось переступить не только через свое личное самолюбие, но и склонить к этому своих соратников, не желавших подчиняться сибирскому правительству. В свою очередь и адм. Колчак не злоупотреблял оказанным ему доверием, не стеснял права командующих Юга, Севера и Северо-Запада, а незадолго до своего ареста передал свои полномочия ген. Деникину.

    Жертвой ради Господа является для христианина прощение личных врагов. Здесь стоит упомянуть о прощении адм. Колчаком ген. Гайды. Гайда был чешским офицером, поступившим на службу Сибирскому правительству и в 1919 г. Командовавший Сибирской армией. В 1918-19 гг. в борьбе с большевиками он имел немалые заслуги и пользовался популярностью в войсках. Гайда неоднократно не выполнял приказов Верховного правителя Колчака, вел против него агитацию и, наконец, поднял против него в янв. 1920г мятеж во Владивостоке. Поскольку вражда Гайды нашла преимущественно личный характер, адм. Колчак перед смертью простил его.

    Ген. Деникин при всем своем большом самолюбии терпел выпады против себя со стороны атамана Краснова и отказался от предложения англичан  "свалить" Краснова с поста Донского атамана. Наоборот, он поддержал Краснова в его противостоянии французским представителям, ставивших Дону кабальные условия в обмен на поддержку. Здесь он оставался верен своему принципу: "служить не людям, а делу". Терпел главком Юга и выпады против себя со стороны некоторых своих подчиненных (напр. Ген. Врангеля), не применяя мер против личных недоброжелателей.

5. За этику и культуру против люмпенства и варварства.

    Белое движение было движением за правовое национальное государство, за христианскую национальную культуру, против разрушительной анархии и варварства, принесенных большевизмом. В этом отличие белых от "зеленых" и прочих "повстанцев", которые тоже были против большевиков, но у которых отсутствовали положительные ценности, которые бы они защищали. Например, и ген. Краснов и ген. Деникин были не только видными военными, но и выдающимися писателями. Генерала Краснова профессор И. Ильин включал в первую пятерку лучших русских писателей первой половины XX века. Они, как и ген. Врангель, сами писали яркие воззвания и приказы во время войны, умели выступать перед многочисленной и образованной аудиторией, а затем написали свои интересные мемуары. Они владели пером и словом, "ясно мыслили и ясно выражались", умели убеждать своих соратников и противостоять своим противникам. Они умели достойно представлять Россию на переговорах с иностранцами и защищать русские интересы. Белые вожди были людьми внешней и внутренней культуры, а отнюдь не маргиналами, подобно многим деятелям из современной российской оппозиции.

    Маргинальность включает в себя, как внешнее невежество и бескультурье, так и внутреннюю ущербность, комплекс неполноценности, прикрываемый радикальными лозунгами, истеричностью и неадекватностью поведения. Подлинные белые борцы не были маргиналами, и потому даже потеряв внешнее положение в обществе, сохранили внутреннее достоинство. И на чужбине, живя в нищете и бесправии, в положении рабочих, они смогли остаться русскими офицерами и интеллигентами, а не пролетариями. Яркие свидетельства об этом оставил тот же ген. Деникин в сборнике рассказов "Офицеры".

    Белое движение противостояло разгулу пролетарской стихии – стихии не столько социальной, сколько духовной. Православные рабочие, напр. Ижевцы и воткинцы, поднявшие анти-большевицкое восстание в августе 1918г, не были духовными люмпенами, они защищали положительные ценности: свою свободу, свою веру, свои семьи и уклад жизни. Духовными люмпенами были просто народные ("горьковские") босяки, недоученные озлобленные неудачники ("полу-образованцы") и другие деклассированные элементы, например, персонажи, ярко описанные ген. Красновым в романе "От двуглавого орла к красному знамени". Проф. И. Ильин в "Аксиомах духовного опыта" характеризовал такой тип, как "подпольного человека", замеченного еще Достоевским, духовно и душевно поврежденного. Характерные черты "подпольного человека" – это зависть и ненависть, ко всему лучшему и качественному. Отсюда огромный разрушительный потенциал у массы "подпольных людей", духовных люмпенов, когда они выходят из подполья.

    В современном российском оппозиционном к режиму движении, в т.ч. и в том, которое декларирует себя, как национальное, к сожалению, довольно большой процент составляют "подпольные люди", пролетарского культурного уровня, с сильно выраженной пролетарской завистью и ненавистью. Подлинных белых борцов такие люди понять не могут и дерзко отвергают. Потому наши нынешние патриоты так легко попадают под влияние демагогов и провокаторов, теряют время и силы во внутренних разборках и склоках ("кто еврей, кто масон, кто агент?"), раскалываются и не приносят пользы России.

    Настоящее русское национальное движение не может быть маргинальным, варварским и пролетарским, - культурно, духовно и нравственно неполноценным. Духовные пролетарии могут устроить только еще одну нео-большевицкую смуту. Настоящее русское национальное движение, с которым связаны надежды на возстановление русской христианской государственности и создание национальной жизни, может быть только белым по духу, ощущающим свое преемство с белыми борцами, равняющимся на примеры выдающихся деятелей белого движения.

 

 

 

                        БЕЛАЯ ГВАРДИЯ

                                                                    Елена Семёнова 

Белая Гвардия, Белая Стая,

Белое Дело, Белая Честь...

Белая Истина не умирает,

Слушайте, слушайте Белую весть...

Вот он, последний парад обречённых.

В ладанках – пепел родимой земли.

В душах, годами войны закопчённых

Вера – поднимется Русь из пыли.

Гордые витязи Белой Идеи,

Где ваши латы? Заплаты замест.

Только лишь в небе огнём пламенеет

Светит России – наш Белый Крест.

Правнуки спор вековечный продолжат:

Кто был в усобице правый, кто нет?

Может, однажды опутанный ложью,

Освободившись, блеснёт белый свет...

Ну, а покуда ответ: мы сражались

Не за трусливое братство рабов.

Мы не писали кошмарных скрижалей

Кровью мильонов невинных голов.

И не за бред Третьего Вавилона,

Кровосмешенье языц и племён

Мы уходили тогда в степи Дона.

Не за свободы бесовский полон,

Не за топорное равенство мёртвых,

Чьи уравнялись молчаньем уста,

В час, когда правили красные орды,

Мы умирали за Русь и Христа!

 

 

ПОХОД ДРОЗДОВСКОГО ОТРЯДА (ЯССЫ-ДОН)

Ген. Штаба, Генерал-лейтенант С. В. Денисов

    В полной мере своеобразное и исключительное явление представляют собой процессы зарождения «развития» осуществления и конечных результатов Белых Очагов на Юго-Западной окраине нашего Отечества, в том районе, каковой входил в зону военных операций Румынского Фронта.

    Целый ряд весьма сложных, серьезных и запутанных военно-политических обстоятельств, положений и взаимоотношений, уродовали естественное влечение русского воина к Белому Движению. И если, несмотря на столь серьезные препятствия, все же Белые Очаги там вспыхнули, - то это надо отнести всецело к чести и подвигам их вдохновителей и руководителей.

    Оставляя в стороне, все больные и спорные вопросы, связанные с фактами оформления Белого Движения в указанном районе, я считаю необходимым изложить то, что занесено на страницы истории, как не подлежащее сомнению.

1.      Военная власть хотя и принадлежала Генерал Адъютанту, Генерал от Инфантерии Щербачеву, по его званию Главнокомандующего Румынским Фронтом, но контролировалась Представителями Румынского Правительства и сковывалась теми международными политическими событиями, каковые имели место в рассматриваемый период.

 2.      С момента октябрьского переворота, появилась еще новая сила воздействия на события в лице представителей советской власти, которая, естественно, вмешивалась в жизнь той части района, который в территориальном смысле являлся частью нашего Отечества.

3.      27 января 1918 года совершилась румынская оккупация, и советская власть бежала из этого района.

4.      В феврале месяце вошли в пределы Румынского Фронта Австро-Германские войска. Появление этой новой, третьей силы, породило сложность и – запутанность взаимоотношений.

5.      Еще в ноябре месяце 1917 года Генерал Алексеев осведомил Генерала Щербачева о начатом формировании на Дону Белой силы, о ее задачах и целях, с просьбой оказать в этом деле помощь, организовав отправку офицеров на Дон по так называемому «Казачьему Пути», по которому следовали на родину Донские Войсковые части. (Южная жел. Дороги).

6.      В конце 1917 года, Генерал Щербачев вынужден был приступить к переформированию частей по национальным признакам, главным образом украинским. Для огромного большинства русских офицеров, не считавших себя таковыми, создавалась обстановка, облегчающая оставление рядов румынского фронта для желающих следовать на Дон.

7.      Когда, в январе 1918 года Украинская Рада приступила к сепаратным переговорам о мире с Центральными Державами, Представители миссий наших бывших союзников поняли смысл надвигавшихся военно-политических событий. В противовес угрожающей обстановке, они выявили фальшивое внимание и участие к зародившемуся Белому Делу, имевшему основную цель, - борьбу с большевиками и их покровителями, с немцами.

    Это обстоятельство позволило Генералу Щербачеву отдать приказ об учреждении должности инспектора по формированию русских Добровольцев.

  Через короткий промежуток времени резко меняется политическая обстановка: Румыния, покинутая Союзниками, в результате состоявшегося уже мира Украины и Германии, (27 января) в свою очередь приступила к сепаратным переговорам о мире с Центральными Державами. Немецкие войска начали входить в пределы Румынии и диктовать свою волю. Это сразу же сказалось на русском вопросе: в угоду немцам, Румынские власти предъявили Русскому Командованию требование о разоружении и о расформировании двух Добровольческих Бригад, каковые уже к тому времени были созданы.

8.      Такого рода обстановка убедила Генерала Щербатова в бесцельности существования Белых отрядов и он отдал приказ, которым освобождались офицеры от данных ими обязательств при записи в Добровольческие Части.

    Такова общая картина главнейших военно-политических явлений в районе Румынского Фронта с ноября 1917 года до конца февраля 1918 года.

    Кто оказались подлинными героями БЕЛОГО ДЕЛА на Юго-Западной окраине, когда и каким порядком оно возникало, каким образом оно завершилось, читатель сейчас узнает.

    Характер событий, сопровождавших русскую жизнь с октябрьского переворота, был общим для всей территории нашего Отечества: террор, самоуправство и истребление офицеров. В районах, прилегавших к центру событий, - все это выявлялось в широких размерах; в местностях отдаленных, эти безобразия были скромнее.

    Наличие в Бессарабском районе иноземной силы (Румыны) умеряло пыл представителей советской власти, но все же вылавливание офицеров и даже поджоги военных лазаретов и госпиталей, в которых преобладал офицерский состав больных, были явлением нормальным.

    Исключительный случай помог Белому Делу в городе Измаиле, где находился русский военный лазарет, с особым укладом внутренней жизни, а именно: безменным медицинским и служебным персоналом, в сердце коего укрепилась дисциплина, спайка, доверие и взаимная преданность.

    В этот именно лазарет, судьба привела в первый же день переворота одного из правящей местной тройки, тяжело раненого случайной пулей.

    Старший врач лазарета, Доктор Медицины Наталия Ананьевна Матвеева, оказала ему первую помощь и вылечила его. В благодарность за это, он дал обещание и честно его сдержал: оставить в лазарете все прежние порядки и не допускать никакого вмешательства советских представителей.

    Когда надвинулась опасность прихода Румын, то было заверено, что лазарет будет своевременно эвакуирован, что фактически не осуществилось, так как события совершились неожиданно.

    Благодаря указанным обстоятельствам, начальство лазарета имело возможность предоставить убежище всем тем,  за кем охотилась советская власть. Таким образом, этот лазарет за три месяца,  обратился в гнездо Белых Воинов, и оставалось только найти возглавителя. Таковой явился в лице командира Морского полка, Полковника Жебрак Русановича.

    В первый же день, когда вошли в Измаил Румыны, был доставлен в этот же лазарет Румынский Генерал Губернатор, случайно раненый при отходе большевиков.

    Находясь в памяти и слушая разговоры румынских врачей по существу его ранения и предстоящего лечения «местный повелитель» приказал передать себя для излечения в руки старшего врача русского лазарета, т.е. Н.А. Матвеевой. Успешное и быстрое излечение опасной пулевой раны, вызвало со стороны Румынского Генерал Губернатора совершенно естественные чувства неподдельного расположения и симпатию к русским. Когда он узнал о «Белых тайнах» лазарета, то пожелал «закрыть на это глаза начальника». В пределах и сроках своей власти, он это честно исполнил.

    Так появился, укрепился и вырос ПЕРВЫЙ БЕЛЫЙ ОЧАГ на Юго-Западной окраине нашего Отечества.

    В ноябре же месяце, но несколько позже зародилась вторая Белая ячейка в городе Болграде, организатором которой явился Полковник Румель. Обстоятельства, сопровождавшие жизнь этого Белого Очага до прихода Румын, не был столь благоприятными, как в Измаиле. Это отразилось и на его численности и боевых средствах.

    Третий Белый Очаг появился в декабре месяце, в результате длительной и упорной работы Генерального Штаба Полковника Дроздовского.

    Еще в ноябре 1917 года, он добивался разрешения от Генерала Щербачева формировать Добровольческий Отряд, имея целью – путь на Дон для присоединения к Добровольческой Армии. Третий Белый Очаг появился в декабре месяце, в результате длительной и упорной работы Генерального Штаба Полковника Дроздовского.

    Еще в ноябре 1917 года, он добивался разрешения от Генерала Щербачева формировать Добровольческий Отряд, имея целью – путь на Дон для присоединения к Добровольческой Армии.

    Только в декабре месяце он получил разрешение и немедленно прибыл  в местечко Соколы, где и приступил к работе. К концу февраля 1918 года Полковник Дроздовский сформировал уже 1-ю Бригаду (численностью около 1.000 бойцов) и сейчас же вошел в связь с отрядами Полковников Жебрака и Румель, осведомляя их о всякой перемене обстановки в его районе.

    Тем временем обстоятельства, указанные выше, изменили к худшему события жизни в отрядах Измаила и Болграда. Там власти предъявили Белым русским требование о разоружении, с угрозами, в случае неповиновения.

    И в этом случае Измаил оказался в условиях более благоприятных: Полковник Жебрак являлся кавалером Румынского Ордена Св. Михаила и эта высокая награда смягчала дерзания властей в отношении его отряда.

    Когда последовал приказ (см. выше), освобождавший Добровольцев от данных ими обязательств службы в Белых Отрядах, Полковник Дроздовский, категорически отказался выполнить это распоряжение, понимая серьезные последствия и для отряда и для себя.

    Но дерзание было составной частью волевых, недюжинных свойств души этого выдающегося во всех отношениях офицера.

    И когда совершенно определенно обнаружилось стремление властей силой обезоружить и расформировать Бригаду Полковника Дроздовского, то он заявил: «что это действие не будет столь безболезненно, как это кажется Правительству и что при первых же враждебных действиях, город Яссы и Королевский Дворец могут быть обстреляны…» [1]

    Не вдаваясь в подробности неясного вопроса, какие обстоятельства склонили власти к миролюбивым действиям, но результаты были весьма благоприятные: на другой же день, 24 февраля был подан подвижной состав для перевозки Бригады Полковника Дроздовского в гор. Кишинев.

    Не было приведено в исполнение и разоружение отряда Полковника Жебрака, каковой выступил в поход из Измаила 23 февраля, срок, указанный Полковником Дроздовским, в связи с обстановкой, создавшейся в районе гор. Ясс.

    Отряд Полковника Румель, у которого были отобраны пулеметы, присоединился на походе к Полковнику Жебрак.

    В городе Дубоссары произошла встреча этих трех Белых сил, пока еще не объединенных единой властью.

    Здесь немцы выявили последнюю попытку ликвидировать Белые отряды.

    Дипломатически – умело веденные переговоры, умышленно затянутые Полковником Жебрак, который импонировал и своей внешностью и знанием языков, - дали возможность ночью Полковнику Дроздовскому вывести отряды из под влияния иноземной силы и начать выполнять операцию, каковая метко названа героической сказкой на темном фоне русской действительности. (Очерки Русской Смуты. Ген. Деникин, т.2,  стр. 326).

    Твердая воля руководителей и жажда подвига благополучно и успешно завершили рискованное дело.     Численность Белых Отрядов, их маршруты и пункт соединения в один отряд под командой Полковника Дроздовского.

    Этот поход не закончился в первом периоде. Вторая его половина принадлежит  второму периоду.

    Поход осложнялся наличием трех сил, различных и по своей природе и по целям, каковые они преследовали: Белые Дроздовцы торопились на Дон для усиления Белых сил, Австро-Германцы шли по праву оккупации, красные – были пособниками немцев и врагами для Дроздовцев. Отряд Полковника Дроздовского различными глазами смотрел на своих спутников. Большевики были врагами, с которыми бой был средством борьбы. Немцы оставались врагами, но бой с ними не входил в расчеты Полковника Дроздовского, который ограничивался зорким за ними наблюдением, почему и следовал рядом, путями параллельными.

    Подвиги организаторов Белых отрядов и легендарного Похода Дроздовцев, Полковников Дроздовского, Жебрак и Румель, являются гордостью Белого Движения. В память этого Похода установлена медаль.

 [1] На стр. 329 «Очерки Русской Смуты» т.2. Ген. Деникина, сказано: действительно, 23 февраля, когда румынские войска начали окружать м. Соколы, против них развернулись цепи Добровольцев, а жерла тяжелых пушек были направлены на Ясский дворец.

 

 

                ДРОЗДОВСКИЙ МАРШ.

 

Из Румынии походом

Шел Дроздовский славный полк,

Для спасения народа

Нес геройский трудный долг.

            Много он ночей бессонных

            И лишений выносил,

Но героев закаленных

            Путь далекий не страшил.

Генерал Дроздовский гордо

Шел с полком своим вперед,

Как герой он верил твердо,

Что он Родину спасет.

            Ведал он, что Русь Святая

            Истомилась под ярмом,

            Словно свечка догорая

            Угасает с каждым днем.

Верил он – настанет время,

И опомнится народ,

И он сбросит свое бремя

И за нами в бой пойдет.

            Шли дроздовцы твердым шагом,

Враг под натиском бежал,

            И с трехцветным русским флагом

            Славу полк себе стяжал.

 

 

 

ГЕНЕРАЛ  М. Г. ДРОЗДОВСКИЙ.

 

«Через гибель большевизма к

возрождению России – вот наш

единственный путь, и с него мы

не свернем…»

Этими словами выразил свою

Программу в 1917 г. яркий Белый

Вождь Генерал Дроздовский.

 

    Михаил Гордеевич Дроздовский был сын Генерала, участника Севастопольской обороны. Родился в 1881 году. В раннем его детстве ясно обнаружились свойства его души и характера, - любознательность, впечатлительность и самостоятельность. С увлечением слушал он рассказы из военной и боевой жизни. Все это привело его в стены Кадетских корпусов, Полоцкого, а затем Киевского, который он и окончил в 1899 году. Отличительными его качествами еще с детских лет было – бесстрашие принять наказание и за себя и за шалости других. Это являлось результатом его правдивой натуры. Павловское Военное Училище утвердило в нем знание военной службы. Л-б Гвардии Волынский полк отшлифовал его офицерский облик и зацементировал в нем любовь к Родине и военной службе. В 1904 году он поступил в Императорскую Военную Академию, но в тот же год добровольно оставил ее и отправился на Русско-японскую Войну, в рядах 34 стр. Сибирского полка. Рана в ногу – боевая награда.

    Возвратясь, по окончании войны, он прекрасно кончил Академию.

    С первых дней Великой Войны он состоял сперва при Штабе Главнокомандующего Северо-западным Фронтом, а затем в Штабе 27 Корпуса. Осенью 1915 года он был назначен Начальником Штаба 64 пех. Дивизии. Здесь он проявил свои способности и знания.

    Рана привела его к эвакуации, а по возвращении в январе 1917 года, он принял Штаб 15 пехотной Дивизии. На этой должности застала его февральская революция, 6-го апреля 1917 года он получил 60 пехотный Замосцкий полк и успел с этим полком совершить ряд блестящих дел. 24 ноября он был назначен Командующим 14 пехотной Дивизией, но 11 декабря он сам сложил с себя это звание и отбыл в Яссы, где приступил к формированию Русских Добровольцев для борьбы против советов.

    Зимой 1918 года Генерал Дроздовский был ранен. Эта рана, по небрежности а, по мнению многих по злому умыслу «и своих и чужих», завершилась заражением крови. В день Нового 1919 года Михаил Гордеевич скончался в мучениях, окруженный группой близких и дорогих ему лиц – верных спутников его боевой жизни и славы. Печалям и отчаянию Дроздовцев тогда не было границ. В буйных головах зарождался план мести по адресу тех, кого они считали виновником гибели обожаемого всеми начальника. Дроздовцы и Донское Казачество благоговейно чтили память о Вожде-Рыцаре и эти чувства искренно разделяла вся Зарубежная Белая Россия.

 

 

 

ПОЛКОВНИК В. А. РУМЕЛЬ

 

    Полковник Румель был организатором и душой второй Белой ячейки в юго-западном углу нашего Отечества. При обстоятельствах весьма неблагоприятных он начал это дело и довел его до успешного конца. Присоединившись к отряду Полковника Жебрака, он вошел в состав отряда Полковника Дроздовского и в его рядах совершил поход на Дон.

    При выступлении Добровольческой Армии во Второй Кубанский Поход, Полковник Румель был командиром Первого Батальона Стрелкового полка Дроздовской Дивизии, с которым участвовал во всех боях и подвигах. В январе 1919 года Полковник Румель принял 1-й Стрелковый полк Дроздовской Дивизии. Благодаря проискам и зависти одного из сослуживцев, Полковник Румель по приказу начальства и совершенно неожиданно к общему прискорбию, был отозван в тыл, как обвиненный в неисполнении приказов. Вскоре эта клевета была обнаружена и Полковник Румель восстановлен в своих правах, но, увы,… не надолго. Неведомые, совершенно необоснованные причины оказались достаточными, для того, чтобы коренного и доблестного старшего Дроздовца отозвать с боевого Фронта и назначить Комендантом города Харькова. Восстановить свои права в обстановке начавшегося уже общего отката Армий на Юг, - возможности не было. В дни Новороссийской эвакуации, Полковник Румель скончался от тифа вдали от своих верных Дроздовцев, чтивших в Зарубежной Руси добрую память своего доблестного командира.  

 

НАША ЗАРЯ.

Генерал А. В. Туркул

Выдержка из книги «Дроздовцы в огне», Ген. А.В. Туркула стр. 14-22

 

    … В феврале румыны начали вести переговоры о сепаратном мире. Тогда-то растерявшимся русским командованием был отдан предательский приказ о расформировании русских добровольческих частей. Приказ этот отдал генерал Кельчевский, перешедший позже к большевикам.

    Бригады в Кишиневе и в Яссах приказу подчинились и были распущены. В нашей третьей, Скантейской бригаде, полковник Дроздовский созвал командный состав, прочел приказ о расформировании и сказал:

-         А мы все-таки пойдем…

    Ни одного мнения не было подано против. Как и Корнилов, мы восстали против революции. Мы не только не подчинились приказу, но спешно выступили со станции Скинтея в Яссы. Сосредоточились мы у Ясс на вокзале Сокола. Там к нам подошла одна офицерская рота из бригады, расформированной в Яссах. Рота тоже не подчинилась приказу. Мы стали военными бунтовщиками.

    Дроздовский уехал в штаб румынского фронта выяснять обстановку, а офицеры и добровольцы, подходившие к нам из города, стали передавать, что наш отряд со всех сторон окружают румынские войска. Мы немедленно отправили сторожевые охранения и выставили пулеметы.

    У вокзала были брошены русские пушки. Мы расставили нашу артиллерию, с нею и эти пушки. Наши жерла были направлены на парламент, заседавший тогда в Ясском дворце. Было решено не допускать разоружения. Я помню бессонную ночь, помню ночное собрание старших начальников. Мы ждали приезда Дроздовского, мы решили пробиваться с боем, если румыны не согласятся нас пропустить.

    Утром румыны прислали нового офицера с требованием разоружиться. Мы отказались и предупредили, что при первой же попытке разоружить нас силой, огонь всей нашей артиллерии будет открыт по городу и парламенту.

    А Дроздовского все не было. У многих не только росла тревога за него, но закрадывались и сомнения. В десять часов утра погожего ясного дня, когда мы со всех сторон были окружены румынами, и зловеще сверкало на солнце их и наше оружие, вдруг показался автомобиль. В нем Дроздовский. Он как будто бы махал белым платком. Машина остановилась. Толпой, кто только был свободен, мы кинулись к командиру.

-         Господа, - радостно сказал Дроздовский, махая листом бумаги, - пропуск у меня в руках – дорога свободна. После обеда мы выступаем.

    От нашего молодого горячего «ура» задрожали вокзальные стекла. Дроздовский не мог к нам вернуться вчера – его не пропустили. Тогда он снова поехал в штаб румынского фронта и там раздобыл нам пропуск.

    Мы стали лихорадочно грузиться в эшелоны, 26-го февраля 1918 года Бригада русских добровольцев полковника Михаила Гордеевича Дроздовского начала свой поход; я шел фельдфебелем второй офицерской роты. В Кишинев мы пришли эшелонами. Там подождали пока подойдут последние эшелоны, и вот – поход начался.

    Было нас около тысячи бойцов. Никто не знал, что впереди. Знали одно: идем к Корнилову. Впереди сотни верст похода, реки, бескрайние степи, половодье, весенняя грязь и враги со всех сторон свои же, русские враги. Впереди потемневшая от смуты, клокочущая страна, а кругом растерянность, трусость, шкурничество, и слухи о разгуле красных, о падении Дона, о поголовном истреблении на Дону Добровольческой армии. Мы были совершенно одни, и все-таки мы шли.

    Нас вел Дроздовский. Теперь мы узнали, что он окончил Военную Академию, участвовал в Японской войне добровольцем в 34-ом сибирском полку, был ранен, на большой войне командовал 60-ым Замостским пехотным полком, а когда был начальником штаба 64-ой  пехотной дивизии, сам повел в Карпатах в атаку два полка и снова был ранен.

    Дроздовский был выразителем нашего вдохновения, сосредоточием наших мыслей, сошедшихся в одну мысль о воскресении России, наших воль, слитых в одну волю борьбы за Россию, и русской победы. Между нами не было политических разнотолков. Мы все одинаково понимали, что большевики не политика, а беспощадное истребление самых основ России, истребление в России Бога, человека и его свободы.

    Я вижу тонкое, гордое лицо Михаила Гордеевича, смуглое от загара, обсохшее. Вижу, как стекла его пенсне отблескивают дрожащими снопами света. В бою или в походе он наберет, бывало, полную фуражку черешен, а то семечек, и всегда что-то грызет. Или наклонится с коня, сорвет колос, разотрет в руках, ест зерна.

    В наш поход Дроздовский вышел с одним вещевым мешком, и нам было приказано не брать с собой никаких чемоданов, никаких гинтеров.

    Припоминаю один ненастный серый день на походе, когда несло мартовский снег. Дымилась темная, мокрая степь, дымились люди и кони, колыхавшиеся в тумане как привидения. Уныло чавкала под ногами холодная грязь. Я и капитан Андриевский устроились на подводе под моей буркой. Снег стал мельче, колючее; сильно похолодало и бурка затвердела. Поднялась пурга.

    Из тумана на нашу подводу нашло высокое привидение. Это был Дроздовский верхом, в своей легкой солдатской шинелишке, побелевшей от снега. Его окутанный паром конь чихал. Видно было, как устал Дроздовский, как он прозяб, но для примера он все же оставался в седле.

    Мы предложили ему немного обогреться у нас под буркой. Неожиданно Дроздовский согласился. Сено под нами было теплое и сухое. Мы быстро нагребли ему сена, он лег между нами, вздохнул и закрыл глаза. Мы накрыли командира буркой и еще стали своими спинами согревать его от злющего ветра. Под мерное качанье подводы Дроздовский заснул. Глухо носилась пурга. Мы с Андриевским побелели от снега, нас заметало, но мы лежали не шелохнувшись.

    Дроздовский спал совершенно тихо, его дыхания, как у ребенка, не было слышно. Он отдыхал. Так он проспал часа четыре, а когда пробудился, был очень смущен, что заснул на подводе.

    У обритых, всегда плотно сжатых губ Дроздовского была горькая складка. Что-то влекущее и роковое было в нем. Глубокая сила воли была в его глуховатом голосе, во всех его сдержанных, как бы затаенных движениях. Точно бы исходил от него неяркий и горячий свет.

    Свой известный дневник Дроздовский начал на походе, и записи его дневника – заветы Дроздовского – сегодня живы так же, как и в те дни, когда мы по степям шли на Дон:

    «Только смелость и твердая воля творят большие дела. Только непреклонное решение дает успех и победу. Будем же и впредь, в грядущей борьбе, смело ставить себе высокие цели, стремиться к достижению их с железным упорством, предпочитая славную гибель позорному отказу от борьбы».

    «Голос малодушия страшен как яд».

    « Нам остались только дерзость и решимость».

    « Россия погибла, наступило время ига. Неизвестно на сколько времени. Это иго горше татарского».

    «Пока царствуют комиссары, нет,  и не может быть России, и только когда рухнет большевизм, мы можем начать новую жизнь, возродить свое отечество. Это символ нашей веры».

    « Через гибель большевизма к возрождению России. Вот наш единственный путь, и с него мы не свернем».

    « Я весь в борьбе. И пусть война без конца, но война до победы. И мне кажется, что вдали я вижу слабое мерцание солнечных лучей. А сейчас я обрекающий и обреченный».

    Обрекающий и обреченный. Он таким и был. Он как будто бы переступил незримую черту, отделяющую жизнь от смерти. За эту черту повел он и нас, и если мы пошли за ним, никакие страдания, никакие жертвы не могли нас остановить. Именно в этом путь Дроздовского: "через гибель большевизма к возрождению России, единственный путь, наш символ веры"»

    Белая идея не раскрыта до конца и теперь. Белая идея есть самое дело, действие, самая борьба с неминуемыми жертвами и подвигами. Белая идея есть преображение, выковка сильных людей в самой борьбе, утверждение России и ее жизни в борьбе, в неутихаемом порыве воль, в не прекращаемом действии. Мы шли за Дроздовским, понимая тогда все это совершенно одинаково.

    На походе мы узнали еще о другом отряде добровольцев. Один полковник собрал его в Измаиле и выступил вслед за нами. В селе Каменный Брод этот отряд нас догнал. Измаильский полковник был не высокого роста, с пристальными светло-серыми глазами. Он заметно приволакивал ногу. Мы узнали, что его фамилия Жебрак-Русакевич.

    Полковник Жебрак был ранен в колено еще на Японской войне, когда был офицером в одном из сибирских полков. Тогда же он получил орден Святого Георгия. На большую войну он пошел добровольцем: был он военным судьей, но подал рапорт о зачислении в действующую армию и получил полк Балтийской дивизии, стоящей тогда по гирлам Дуная. Он принес нам знамя Балтийской дивизии, морской Андреевский флаг с синим крестом. Андреевский флаг стал полковым знаменем нашего стрелкового офицерского полка.

    На походе мы встречали эшелоны германцев и австрийцев, тянувшиеся к югу.  Под Каховкой германцы предложили нам свою помощь. Отличный германский взвод, с пулеметом на носилках, уже подошел к нам по глубокому песку. Германских пулеметчиков мы поблагодарили, но  сказали, что огня открывать не надо. На паромах мы перевалили через Южный Буг, а Днепр перешли у Каховки, с которой нам суждено было встретиться снова, в самом конце нашей борьбы. С короткого боя мы взяли Акимовку, где уничтожили отряд матросов-коммунистов, ехавших эшелоном в Крым. С боя заняли Росаново и захватили Мелитополь.

    В Мелитополе мы мобилизовали сапожников и портных, на складах военно-промышленного комитета нашли огромные запасы защитного сукна, отлично оделись и обулись. Там же были сформированы две команды, мотоциклистов-пулеметчиков и мотоциклистов-разведчиков.

    Стояла сильная весна. Все купалось в радостном свете. Зелено-дымная степь звенела, дышала. Это был благословенный гул жизни, как бы подтверждавший что, и мы все идем для одного того, чтобы утвердить в России Благоденствие.

    И вот, после двухмесячного похода, после тысячи двухсот верст пути, появились мы со всей нашей артиллерией и обозами под Ростовом, точно из самой зеленой степи чудесно выросло наше воинство.

    Команде мотоциклистов-разведчиков дано было задание выяснить силы большевиков в Ростове и установить, где они сосредоточены. Разведчик-мотоциклист, юнкер Анатолий Прицкер, превосходно выполнил боевое задание: по его докладу была выдвинута, куда следует артиллерия, дано направление движению войск, и полковник Войналович начал наступать на Ростов.

    В Страстную субботу 22-го апреля 1918 года, вечером, началась наша атака Ростова. Мы заняли вокзал и привокзальные улицы. На вокзале, где от взрывов гремело железо, лопались стекла и ржали лошади, был убит пулей на перроне доблестный начальник штаба нашего отряда генерального штаба полковник Войналович. Он первый со Вторым конным полком атаковал вокзал. За ним подошла на вокзал наша вторая офицерская рота. Большевики толпами потекли на Батайск и Нахичевань

    Ночь была безветренная, теплая, прекрасная – воистину Святая ночь. Одна полурота осталась на вокзале, а с другой я дошел по ночным улицам до ростовского кафедрального собора. В темноте сухо рассыпалась редкая ружейная стрельба. На улицах встречались горожане богомольцы, шедшие к заутрене. С полуротой я подошел к собору; он смутно пылал изнутри огнями. Выслав вперед разведку, я с несколькими офицерами вошел в собор.

    Нас обдало теплотой огней и дыхания, живой теплотой огромной толпы молящихся. Все лица были освещены снизу, таинственно и чисто, свечами. Впереди качались, сияя, серебряные хоругви: крестный ход только что вернулся. С амвона архиерей в белых ризах возгласил:

    -  Христос Воскресе!

    Молящиеся невнятно и дружно выдохнули:

    -  Во истину…

    Мы были так рады, что вместо боя застали в Ростове Светлую Заутреню, что начали осторожно пробираться вперед, чтобы похристосоваться с владыкой. А на нас, сквозь огни свечей, смотрели темные глаза, округленные от изумления, даже от ужаса. С недоверием смотрели на наши офицерские погоны, на наши гимнастерки. Никто не знал кто мы. Нас стали расспрашивать шопотом, торопливо. Мы сказали, что белые, что в Ростове Дроздовский. Темные глаза точно бы потеплели, нам поверили, с нами начали христосоваться.

    Я вышел из собора на паперть. Какая ночь, святая тишина. Но вот загремел, сотрясая воздух, пушечный гром. Со стороны Батайска стреляет бронепоезд красных. Каким странным показался мне в эту ночь гул пушечного огня, находящий шум снарядов.

    От собора я с полуротой вернулся на вокзал. По улице, над которой гремел пушечный огонь, шли от заутрени люди. Они несли горящие свечи, заслоняя их рукой от дуновения воздуха. Легкими огоньками освещало внимательные глаза.

    На вокзале, куда мы пришли, в зале первого класса теперь тоже теплились церковные свечи, и от их огней все стало смутно и нежно. Ростовцы пришли нас поздравлять на вокзал. Здесь были пожилые люди и седые дамы, были девушки в белых платьях, только что от заутрени, дети, молодежь. Нам нанесли в узелках куличей и пасок. На некоторых куличах горели тоненькие церковные свечи. Обдавая весенним свежим воздухом, с нами христосовались. Все говорили тихо. В мерцании огней все это было как сон. Тут же, на вокзале, к нам записывались добровольцы, и рота наша росла с каждой минутой.

    В два часа ночи на вокзал приехал Дроздовский. Его обступили, с ним христосовались. Его сухощавую фигуру, среди легких огней, и тонкое лицо в отблескивающем пенсне, я тоже помню, как во сне. И как во сне, необычном и нежном, подошла к нему маленькая девочка. Она как бы сквозила светом в своем белом праздничном платье. На худеньких ручках она подала Дроздовскому узелок, кажется с куличом, и внезапно, легким детским голосом, замирающим в тишине, стала говорить нашему командиру стихи. Я видел, как дрогнуло пенсне Дроздовского, как он побледнел. Он был растроган. Он поднял ребенка на руки, целуя маленькие ручки.

    Уже светало, когда вокзал опустел от горожан. А на самом рассвете большевики подтянули подкрепления из Новочеркасска. В те мгновения боя, когда мы несли тяжелые потери, к Дроздовскому прискакали немецкие кавалеристы. Это были офицеры германского уланского полка, на рассвете подошедшего к Ростову. Германцы предложили свою помощь. Дроздовский поблагодарил их, но помощь принять отказался.

    Мы стали отходить на армянское село Мокрый Чалтырь. На поле, у дороги мы встретили германских улан. Все они были на булатных конях, в сером, и каски в серых чехлах, у всех желтые сапоги. Их полк стоял в колоннах. Ветер трепетал в уланских значках.

    Когда мы с нашими ранеными проходили мимо, раздались короткие команды, слегка поволновались кони, перелязгнуло, сверкнуло оружие, и германский уланский полк отдал русским добровольцам воинскую честь. Тогда мы поняли, что война с Германией окончена.

    В Мокром Чалтыре, в первый день Пасхи, командир нашего офицерского полка генерал Семенов передал полк новому командиру, полковнику Жебраку-Русаковичу. В этот же день до нас дошли слухи, что в Новочеркасске идет бой между красными и восставшими казаками. Полк выступил на Новочеркасск.

    Когда мы внезапно показались под городом, он уже почти был оставлен восставшими донцами, державшимися только на окраинах. Красные наступали. На наступающих двинулась наша кавалерия, бронеавтомобиль и конно-горная батарея. Нас не ждали ни донцы, ни красные. Неожиданная наша атака обратила красных в отчаянное бегство.

    На третий день Пасхи, 25-го апреля 1918 года, Новочеркасск был освобожден.

    Тем, кто интересуется дальнейшими походами Дроздовцев,  советуем книгу «Дроздовцы в огне».

                   Елена Семёнова 

Словно бархат эшафота тучи

Русь укрыли, и взлетел топор.

Где-то наша Родина, поручик,

Та, что нам всё снится до сих пор?

Та, что снится... Быль она иль небыль?

Под крылом державного орла,

Под лазурным бесконечным небом

Наша Русь великая жила.

Но проникли страшные трихины,

Замутились бесами сердца,

Тишину пронзает стон невинных –

Этой брани вечной нет конца.

И уходят ввысь, себя отринув,

Рыцари тернового венца...

Мчатся годы грозной колесницей,

Беспощадно давящей людей –

Только успевай перекреститься,

Прежде чем погибнуть на кресте.

Совершают жертвоприношенье –

Миллионы жизней на алтарь

Всех основ вселенских разрушенье –

Кто разрушит, тот над миром царь.

От страстей безумных слепнут очи:

Не узнать и близкого лица.

Кто над нами дьявольски хохочет?

О, судьба, пошли нам в грудь свинца!

Вдаль уходят светочем полночи

Рыцари тернового венца.

Бьётся Русь несчастная в падучей,

И ликует, щурясь, новый "царь",

Обвивает проволкой колючей

Всё живое: несть сему конца.

И уходим в небо мы, поручик,

Рыцари тернового венца.

 

 

СМЕРТЬ ДРОЗДОВСКОГО

Генерал А. В. Туркул

Выдержка из книги «Дроздовцы в огне», Ген. А.В. Туркула стр. 40 - 47

    Командир первого батальона и я добрались до Новочеркасска. Прежде всего, мы решили навестить наших майских хозяек, институток. Оба на костылях, мы подъехали на извозчике к скромному подъезду девичьего института. Мы везли с собою огромную корзину пирожных, за которую отдали все, что у нас было.

    На подъезде швейцар, старый солдат с седыми баками и в медалях, нам сказал:

    - Извините, господа офицеры, но у нас приемные дни только по средам и воскресеньям.

    Мы и забыли, что фронт от Новочеркасска откатился, что в институте идут самые мирные занятия. Сказали швейцару, чтобы передал записку начальнице:

    - Не приказано принимать никаких записок, - ответил швейцар. А извозчик уже вносит в приемную корзину с пирожными. На верхней площадке показалась дежурная пепиньерка в сером платье. Она сбежала ниже, узнала нас, от изумления присела на ступеньку, раздувши платье воздушным шаром, потом умчалась обратно.

    Мы стояли в прихожей слегка удивленные такой встречей. Тут на институтской лестнице показалось шествие, не только кричащее, но и визжащее, во главе с инспектрисой. Все что-то радостно кричали, хлопали в ладоши, прыгали вокруг нас. Мы твердо стояли на костылях во всем этом гаме.

    Начальница института встретила нас как своих сыновей. Она едва скрывала слезы. Занятия были прерваны. Корзину торжественно внесли в столовую, и детвора в мгновение ока прикончила пирожные.

    Я стал довольно беспечно путешествовать на костылях по всему Новочеркасску, хотя моя нога ныла все упорнее. Рана воспалилась. Мне хотелось вернуться к тому чувству мирного отдыха, которое все мы здесь испытали, хотелось забыть недавние бои, недавние смерти.

    Вскоре к нам приехал Мелентий Димитраш. Через несколько дней после меня он был ранен в голову. Его рысий глаз дерзко и весело сверкал из-под повязки. Я всей душой был рад приезду боевого товарища. Приехала на свидание и моя мать, которую я не видел так долго. Она стала совершенно седой.

    Мать привезла кучу денег, по тогдашним временам целое состояние, и мы, три мушкетера, беспечно зажили в Новочеркасске. Свободных коек в госпиталях не было. Мы лечились и жили в «Петербургской гостинице».

    Однажды утром в мою дверь постучали. Вошел адъютант Дроздовского, подполковник Николай Федорович Кулаковский. Он привез мне от Дроздовского два письма. Одно – «предписание капитану Туркулу немедленно с получением сего выбыть в Ростов для лечения в хирургическую клинику профессора Напалкова», другое – частное письмо от Михаила Гордеевича, в котором он указывал, что мое присутствие в полку до крайности необходимо, и дружески, но крепко журил меня за то, что я дурно лечу ногу.

    Я просил Кулаковского повременить хотя бы день. Отказ, притом с металлическим польским акцентом. Тогда я предложил вместе позавтракать. Согласие, но  равно в тот же день я простился с матерью и в казенном автомобиле, по предписанию, выехал с Кулаковским в Ростов. Оба мои сожители по гостинице тогда же вернулись в полк.

    Помню, как Николай Федорович шутил, что конвоирует меня под профессорский арест. Помню его лицо, освещенное мелькающим солнцем, как он щурится от ветра. Необычен конец этого офицера: в 1932 году он был по ошибке застрелен в Болгарии македонцами. Убийцы приняли Кулаковского за другого.

    Профессор Напалков, грубый с виду хирург, большой друг Дроздовского, принялся за меня в клинике неумолимо. Меня раздели и уложили. Все мои вещи были заперты в шкаф, а ключи от шкафа пасмурный профессор унес с собой. Так, запертым в клинике, мне пришлось пролежать три месяца, и если бы не профессорский арест и не строгое лечение, ногу мне, вероятно, отхватили бы.

    Только к концу декабря 1918 года я мог снова ходить, правда, одна нога в сапоге, другая еще в валенке. Я отчаянно скучал в ростовской клинике. Профессор обещал меня выписать, я стал собираться в полк, но узнал, что в Ростов везут Дроздовского. Михаил Гордеевич был ранен 31-го октября 1918 года под Ставрополем, и у Иоанно-Мартинского монастыря. Рана пустяшная, в ногу Капитан Тер-Азарьев, снимавший вместе с другими офицерами Дроздовского с коня, рассказывал, что рана  не вызывала ни у кого тревоги: просто поцарапало пулей. Все так и думали, что Дроздовский вскоре вернется к командованию.

    Но рана загноилась. В Екатеринодаре он перенес несколько операций, после которых ему стало хуже. Он очень страдал, и сам просил перевести его в Ростов к профессору Напалкову. В Ростове было более пятидесяти раненых Дроздовцев. Я собрал всех, кто мог ходить, и мы поехали на вокзал.

    Дроздовского привезли в синем вагоне Кубанского атамана. Я вошел в купе и не узнал Михаила Гордеевича. На койке полулежал скелет – так он исхудал и пожелтел. Его голова была коротко острижена, и потому что запали щеки,  и заострился нос, вокруг его рта и ввалившихся глаз показалось теперь что-то горестное, орлиное.

    Я наклонился над ним. Он едва улыбнулся, приподнял исхудавшую руку. Он узнал меня.

    -  Боли, - прошептал он. – Только не в двери. Заденут… У меня нестерпимые боли.

    Тогда я приказал разобрать стенку вагона. Железнодорожные мастера работали почти без шума, с поразительной ловкостью. На руках мы вынесли Дроздовского на платформу. Подали лазаретные носилки. Мы понесли нашего командира по улицам. Раненые несли раненого.

    Весть, что несут Дроздовского, мгновенно разнеслась по городу. За нами все гуще, все чернее стала стекаться толпа. На Садовой улице показалась в пешем строю Гвардейская казачья бригада, лейб-казаки в красных и лейб-атаманцы в синих бескозырках. Мы приближались к ним. Враз выблеснули шашки, замерли, чуть дрожа: казаки выстроились вдоль тротуара. Казачья гвардия отдавала честь нашему командиру.

    Тысячными толпами Ростов двигался за нами, торжественный и безмолвный. Иногда я наклонялся к желтоватому лицу Михаила Гордеевича. Он был в полузабытье, но узнавал меня.

- Вы здесь?

- Так точно.

- Не бросайте меня…

- Слушаю.

Он снова впадал в забытье. Когда мы внесли его в клинику, он пришел в себя, прошептал:

- Прошу, чтобы около меня были мои офицеры.

    Раненые Дроздовцы, для которых были поставлены у дверей два кресла, несли с того дня бессменное дежурство у его палаты.

    Михаила Гордеевича оперировали при мне. Я помню белые халаты, блестящие профессорские очки, кровь на белом и, среди белого, орлиное, желтоватое лицо Дроздовского. Я помню его бормотанье:

- Что вы мучаете меня… Дайте мне умереть…

- Если не пойдет выше, он останется жив, - сказал мне после операции профессор Напалков.

    Дроздовскому как будто стало легче. Он пришел в себя. Тонкая улыбка едва сквозила на измученном лице, он мог слегка пожать мне руку своей горячей рукой.

    -  Поезжайте в полк, - сказал он едва слышно. – Поздравьте всех с Новым Годом. Как только нога заживет, я вернусь. Напалков сказал: ничего, с протезом можно и верхом. Поезжайте. Немедленно.

    Я вернусь…

    Одна нога в сапоге, другая в валенке, я немедленно и поехал в полк. Это было в самом конце декабря. Полк стоял в Каменноугольном районе, в Никитовке-Горловке. Я приехал голодный, иззябший: еще на ростовском вокзале у меня вытащили последние деньги, и я ехал без копейки. Немедленно.

    А 1-го января 1919 года, в самую стужу, с сивый день с ледяным ветром, в полк пришла телеграмма, что генерал Дроздовский скончался. Он к нам не вернулся. Во главе депутации, с офицерской ротой, я снова выехал в Ростов. Весь город со своим гарнизоном участвовал в перенесении тела генерала Дроздовского в поезд. Мимхаил Гордеевича, которому еще не было сорока лет, похоронили в Екатеринодаре. Позже, когда мы отходили на Новороссийск, мы ворвались в Екатеринодар, уже занятый красными, и с боя взяли тело нашего вождя.

    Разные слухи ходили о смерти генерала Дроздовского. Его рана была легкая, неопасная. Вначале не было никаких признаков заражения. Обнаружилось заражение после того, как в Екатеринодаре Дроздовского стал лечить один врач, потом скрывшийся. Но верно и то, что тогда в Екатеринодаре, говорят, почти не было антисептических средств, даже иода.

    После смерти Дроздовского Второй офицерский полк, в котором я имел честь командовать второй ротой, получил шефство и стал именоваться Вторым офицерским генерала Дроздовского полком.

    Так стали мы дроздовцами навсегда.

    Дроздовцев, как и всех наших боевых товарищей, создала наша боевая, наша солдатская вера в командиров и вождей русского освобождения. В Дроздовского мы верили не меньше чем в Бога. Вера в него была таким же само собою понятным, само собою разумеющимся чувством, как совесть, долг или боевое братство. Раз Дроздовский сказал – так и надо и никак иначе быть не может. Приказ Дроздовского был для нас ни в чем неоспоримой, несомненной правдой.

    Наш командир был живым средоточием нашей веры в совершенную правду нашей борьбы за Россию. Правда нашего дела остается для нас всех и теперь такой само собою понятной, само собою разумеющейся, как дыхание, как сама жизнь.

    Шестьсот пятьдесят дроздовских боев за три года гражданской войны, более пятнадцати тысяч дроздовцев, павших за русское освобождение, также и как бои и жертвы всех наших боевых товарищей, были осуществлением в подвиге и в крови святой для нас правды.

    Не будь в нас веры в правоту нашего боевого дела, мы не могли бы теперь жить. Служба истинного солдата продолжается везде и всегда. Она бессрочна, и сегодня мы так же готовы к борьбе за правду и за свободу России, как и в девятнадцатом году. Полнота веры в наше дело преображала каждого из нас. Она нас возвышала, очищала. Каждый как бы становился носителем общей правды. Все пополнения, проходившие к нам, захватывало этим вдохновением.

    Мы каждый день отдавали кровь и жизнь. Потому-то мы могли простить жестокую жебраковскую дисциплину, даже грубость командира, но никогда и некому не прощали шаткости в огне. Когда офицерская рота шла в атаку, командиру не надо было оборачиваться смотреть, как идут. Никто не отстанет, не ляжет. Все идут вперед, и раз цепь вперед, командиры всегда впереди: там командир полка, там командир батальона.

    Атакитали нашей стихией. Всем хорошо известно, что такие стихийные атаки дроздовцев, без выстрела, во весь рост, сметали противника в повальную панику.

    Наши командиры несли страшный долг. Как Дроздовский, они были обрекающими на смерть и обреченными. Всегда, даже в мелочах жизни, они были живым примером, живым вдохновением, олицетворением долга, правды и чести.

    Потому-то и были возможны такие, например, случаи: ко мне, когда я уже командовал полком, после боя пришел один ротный командир, превосходный офицер, храбрец, георгиевский кавалер:

    - Господин полковник, - сказал он, - отрешите меня от роты.

    - Но почему?

    - Господин полковник, я лег в атаке. Подойти к роте больше не могу. Стыдно.

    И я должен был его отрешить.

    Когда шла в бой офицерская рота, когда чувствовал, как пытливо смотрят на меня двести пар глаз, я понимал один немой вопрос:

    - А каков-то ты будешь в огне?

    В огне падают все слова, мишура, декорация. В огне остается истинный человек, в мужественной силе его веры и правды. В огне остается последняя и вечная истина, какая только есть на свете, божественная истина о человеческом духе, попирающем самую смерть.

    Таким истинным человеком был Дроздовский.

    Жизнь его была живым примером, сосредоточием нашего общего вдохновения, и в бою Дроздовский был всегда там, где, как говорится, просто нечем дышать.

    Как часто его просили уйти из огня; роты, лежащие в цепи, кричали ему:

    - Господин полковник, просим вас уйти назад…

    Помню я, как и под Торговой Дроздовский в жестоком огне пошел во весь рост по цепи моей роты. По нему загоготали пулеметы красных. Люди, почерневшие от земли, с лицами, залитыми грязью и потом, поднимали из цепи головы и молча провожали Дроздовского глазами. Потом стали кричать. Дроздовского просили уйти.  Он шел,  как будто не слыша.

    Понятно, что никто не думал о себе. Все думали о Дроздовском. Я подошел к нему и сказал, что рота просит его уйти из огня.

    - Так что же вы хотите? – Дроздовский обернул ко мне тонкое лицо.

    Он был бледен. По его впалой щеке струился пот. Стекла пенсне запотели, он сбросил пенсне и потер их о френч. Он все делал медленно. Без пенсне его серые, запавшие глаза стали строгими и огромными.

    - Что же вы хотите? – повторил он жестко. – Чтобы я показал себя перед офицерской ротой трусом? Пускай все пулеметы бьют. Я отсюда не уйду.

    До атаки еще оставалось время. Под огнем, я медленно шел с ним вдоль цепи и, незаметно для него мы дошли до железнодорожной насыпи и сели в пыльную траву. В эту минуту показался Жебрак. Атака на Торговую началась. Дроздовский встал снова. Его пенсне сверкнуло снопами лучей.

    И всегда я буду видеть Дроздовского именно так, во весь рост среди наших цепей, в жесткой, выжженной солнцем траве, над которой кипит, несется пулеметная пыль.

    Смерть Дроздовского? Нет, солдаты не умирают. Дроздовский жив в каждом его живом бойце.

 

 

 

    Интересующихся дальнейшими походами и боями Дроздовского полка и затем Дивизии, советуем обратиться к книге Генерала А.В. Туркула, участника этих походов "Дроздовцы в огне". Мюнхен,  279 стр.

 

 

БЕЛЫЙ ПУТЬ

         Елена Семёнова 

Расползается по отлогам
Дымно-горькою пеной туман.
Мы не просим и днесь у Бога
Облегченья от тяжких ран.

Отчего ты, земля родная,
Так жестока к своим сынам?
Отчего не радушным краем,
А погостом становишься нам?

Околдована чёрным оком,
И поникли твои купола,
Но не будем мы верить року
И словам, будто ты умерла.

Не иссякла роса благодати
На ланитах твоих. Пойдём
Мы с тобою, Русь, на распятье
Святорусским, христовым путём.

Этот путь сквозь огонь - ты, Россия!
Им грядёт ныне белый отряд.
Мы вернёмся к тебе живые,
Каждый верный твой сын и солдат.

 

 

АНГЕЛ

Игорь Колс

                                                                                                        «Ангел с греческого – вестник»

     Детство и юность Олега прошли в неверии. Советская система высмеивала религию, надругиваясь над святынями и поощряя богохульство. Единственно куда мальчишки могли безнаказанно стрелять из рогатки были осквернённые церкви. Не то, чтобы заброшенные, а именно осквернённые. В одной - разместилась слесарная мастерская, в другой – солили огурцы, третья – доходила до кондиции обезглавленная.

      Оканчивая школу, Олег прочёл забавную библию и забавное евангелие - атеистические книжки для школьников, в которых заметил предвзятость и фальшь. Будучи студентом и проходя «Научный Атеизм», который вёл тот же преподаватель, что и «Научный Коммунизм», Олег почувствовал, что университетскому партийцу очень не нравится христианство. На него он изливал особый яд по сравнению с другими религиями.

      На одной из лекций по «Атеизму» руку подняла активистка Карелина и то ли по не умности, то ли, кто знает, может с каким подвохом, обратилась серьёзно к лектору:

      - Александр Андреевич, не подскажите, где можно с первоисточником ознакомиться?

      - Что? - переспросил, широко улыбаясь, пожилой и глуховатый бывший парторг, а ныне работающий пенсионер.

      - Где можно с первоисточниками ознакомиться? С Евангелием, Библией, - громче повторила Карелина.

      И здесь произошло неожиданное. Глаза Александра Андреевича за толстыми линзами очков остекленели, а улыбка омертвела, обнажив редкие жёлтые зубы. Он стоял за кафедрой, ухватившись побледневшими руками за деревянный бортик, скрывающий от студентов его конспекты, и после паузы, переварив вопрос, издал свистящий звук, захватывая воздух:

      - Что-о-о? Кто ещё, как эта...?!

      Затем, переводя дыхание, вышел из-за кафедры, держась рукой за сердце и покидая аудиторию, громко, но, теряя силы, бросил:

      - Это бунт!

      На минуту студенты оцепенели. Карелина, всхлипнув, выбежала за ним следом извиняться. С мест раздались смешки и многие повставали, обсуждая событие.

      «Библию-то днём с огнём не найдёшь», - открыл для себя Олег, решив раздобыть «запретный плод» и впервые проявив интерес к вере.

      Крестился он в тридцать, придя сознательно к вере в Спасителя и изучив все свидетельства Его пришествия в мир.

      Наташа, ещё маленькой, ходила в заброшенную церковь, что через дорогу от дома. Кресты с неё были сняты, а страшный, сколоченный из грубых досок забор прикрывал от прохожих. Однако, проржавевшие купола, парящие в небе, выдавали поруганный храм.

      Детей притягивала запретность здания и особенно следы фресок внутри. Они бегали сюда тайком, проникая через лаз в заборе, и рассматривали сюжеты, выписанные на сводах.

      - Смотри, - указывал на человека с золотым нимбом и крыльями, восьмилетний Алёшка. - Это Бог.

      - Нет, не Бог, - поправляла Наташа, которой было десять. - Это Ангел.

      - Нет, Бог, - настаивал Алёшка.

      Наташа, задрав голову вверх, указала пальцем в купол и сказала со знанием дела:

      - Там Бог. А это, на стене - Ангел. Мне бабушка говорила, я с ней в настоящей церкви в деревне была.

      - А бабушка твоя, откуда знает? - переходя на шёпот, спросил Алёшка.

      - Она крещённая, всё знает.

      - Да ты что? - удивился Алёшка.

      - Моя бабушка добрая, я ей верю. Она говорит, что Бог правду любит, поэтому мы не должны врать, а то Он накажет.

      - Я не буду врать, - тихо сказал Алёшка, обращаясь к святым, изображённым на стенах.

      Девчонки засмеялись, спугнув голубей под куполом, и испуганные птицы, хлопая крыльями, взметнулись в стороны, поднимая пыль. Детвора бросилась наутёк с визгом и криками.

      Наташа выросла и, став студенткой, крестилась в одной из немногих церквей, оставленных властью для «втирания очков» иностранцам, но в церковь не ходила, занятая учёбой и мирской суетой.  

***

      До конца ХХ-го века оставался год. Олегу исполнилось тридцать пять, а Наталье было под тридцать. Поженившись и прожив несколько лет в гражданском браке, они, отдавая дань времени, стали посещать церковь, сначала на Пасху и Рождество, а потом и чаще, по праздникам.

      Зная о посте, Олег все же не воздерживался в пище, ссылаясь на Экклезиаста: «Пейте, ешьте и веселитесь во все дни непродолжительной жизни своей...» и считал, что пост больше для монахов. Но, однажды, прочитав «Моя жизнь во Христе» святого Иоанна Кронштадского, изменил своё мнение и отважился на Великий Пост.

      Первые дни поста прошли легко, а дальше стало труднее. Наташа помогала ему, ей пост был в удовольствие, она помолодела и посвежела, хотя и сама вела брань с искушениями.

      Олег начал готовить, открыв для себя, что ему нравится сам процесс. Они делали икру из овощей, варили грибные супы, делали салаты, а по утрам варили каши.

      К концу поста Олег был уверен в победе и, когда наступила Страстная Седмица, он с Натальей пришёл в церковь на первую после крещения исповедь. Священник помогал ему, задавая вопросы:

      - Пост нарушал?

      - Нет, батюшка, - шептал Олег, внутренне гордясь собой.

      - Венчаны ли?

      Олег смутился:

      - Нет, батюшка, мы - в гражданском браке.

      - Во грехе живёте, - сказал священник. - Нельзя вам причащаться.

      Олег хотел возразить, но вспомнил где находится.

      Покинув храм, он огорчился, что лишился награды.

      - Всё равно не зря постились, - сказал он Наталье, выйдя из храма.

      - Когда венчаемся? – спросила она в ответ.

      - Чем раньше, тем лучше! – воскликнул Олег, не задумываясь.

      Венчаться решили в храме Архангела Михаила, куда Наташа лазила в детстве вместе с детьми. Он был восстановлен, золотые купола сияли на солнце, а ожившие фрески поражали воображение.

      Перед венчанием собрались поехать в Троице - Сергиеву Лавру, поклониться святому Сергию.

      В день отъезда, утром, пока Наталья подавала завтрак, Олег укладывал в рюкзак закуски в дорогу. Заметив, что хлеба мало, он порезал его тонкими кусочками.

      Июньский зной не давал покоя и в электричке, которая, медленно двигаясь, изматывала паломников.

      Приехав в святой град, они быстро пошли к Лавре, любуясь её архитектурным ансамблем. Там, казалось, остановилось время. Зелёные деревья образовали тенистые аллеи, а величественные храмы, стремясь куполами ввысь, сияли в солнечных лучах. Олег с Натальей, очарованные красотой, остановились, войдя в монастырь и, задрав головы, рассматривали удивительную вязь собора, увенчанного иконами Спасителя и святого Сергия Радонежского.

      Синие купола с рассыпанными на них золотыми звёздами будто растворились в небесной синеве, оставив висеть в воздухе сверкающие на солнце звёзды. Олег, завороженный чудным эффектом, стоял пред храмом под звон колоколов и наслаждался благодатью святого оазиса.

      - Наташа, смотри, какой микроклимат, какие ели величественные, берёзы, как они сочетаются с храмами, - привлекал внимание супруги Олег.

      На ступенях собора примостились художники, нанося на холсты диковинную, радующую глаз гармонию.

      - Остановись мгновенье, ты прекрасно! - воскликнул Олег, глядя на них.

      - Где же твоя камера? - улыбнулась Наталья.

      Олег полез в рюкзак за своей фото-экипировкой и, кружась, стал снимать чудную панораму.

      - Олег, пошли к святому Сергию, - Наталья указала на старинный собор.

      - Пошли, - согласился Олег. - Поставим свечи.

      Приятная прохлада окутала их при входе в храм, толстые стены которого, казалось, удерживали вечность внутри себя. Помолились, постояли в тиши, чувствуя себя вне мира с его суетой и праздностью, и вышли.

      Доступ к мощам был закрыт, но чувство благодати переполняло паломников. Из святого источника испили воды, обошли монастырь, посидели в аллее, купили книгу о святом, сфотографировались на память и уже хотели покидать монастырь, как Наталья обратилась к Олегу:

      - Постой, давай ещё зайдём к святому Сергию, поклонимся на прощанье.

      В храме стали перед шнуром, перекрывающим доступ к раке, окруженной нежными лилиями, как вдруг подошедший монах в черной рясе с капюшоном открепил конец шнура и взглядом пригласил следовать за ним. Олег с Натальей переглянулись, не веря своему счастью, и вошли следом. Инок перекрестился и припал к ногам святого, потом к середине гробницы и к голове святого Сергия. Олег с Натальей, повторяя за ним, приложились к мощам, и вышли, радуясь маленькому чуду.

      Покинув Лавру, они, удовлетворенные исполненной миссией, обедали под монастырской стеной, расположившись на большой поляне.

      - Хорошо сидим! - сказал Олег. - Всё кругом видно.

      Приехав в Сергиев Посад, он заметил много пьяных подростков и, думая о безопасности, обратился к Наталье:

      - Наташа, посматривай по сторонам. Если увидишь кого, скажи.

      На свежем воздухе обедали с аппетитом, и стол таял на глазах.

      - Олег, ты мало хлеба взял, - сказала с укором Наталья.

      - Ты бы взяла, сколько надо, - парировал Олег. - Мы же не есть сюда приехали.

      Наталья вспыхнула румянцем.

      Вдруг сбоку, буквально между ними, появилась женщина. Она сделала земной поклон, проведя рукой перед собой, и поприветствовала:

      - Мир вам, люди добрые.

      Олег, толком не видя подошедшую, строго глянул на Наталью: «Ты проворонила!»

      Наталья ответила острым взглядом: «Где ты сам был?»

      Олег повернулся к женщине и с удивлением увидел монахиню в чёрной рясе. На вид ей было под шестьдесят, обуви не было видно за длинным хитоном, чёрный платок из-под монашеской шапки обтягивал щёки, а лицо светилось редкой добротой.

      - Добрый день, - ответил Олег в недоумении.

      - Не подадите хлебушка? - обратилась незнакомка к Олегу.

      У Олега пронеслось в голове: «Может, она слышала о хлебе? Как мы спорили? Откуда она взялась? Что за наряд? Что за обращение? Почему мы не заметили её?»

      - Матушка, у нас только кусочек чёрного хлеба остался,  неудобно вам предлагать, позвольте, я вам денег дам, - нашёлся Олег, тронутый кротостью женщины.

      - Как изволите, - вежливо ответила та.

      Олег достал из кармана купюру и протянул ей:

      - Примите, пожалуйста.

      - Спасибо вам. А это сестра ваша? - инокиня посмотрела на Наталью.

      Олег чуть смутился, зная, что Наташа выглядит моложе его, и поторопился с ответом:

      - Эта невеста моя, матушка. Мы приехали сюда перед венчанием поклониться святым местам.

      - Ах, вон что! - воскликнула незнакомка и провела рукой перед собой на уровне пояса.

      Олег с удивлением увидел появившуюся у нее черную большую суму, ремней которой он не видел на фоне темной рясы. Незнакомка вынула из нее икону, размером с большую книгу и протянула Олегу:

      - Это вам.

      Олег принял в руки икону и увидел, что это золоченая репродукция «Троицы» Рублева.

      - А это вам, - незнакомка протянула другую икону Наталье.

      Олег понял, что иконы стоят не меньше, чем он подал на хлеб и вежливо обратился к инокине:

      - Пожалуйста, примите ещё, матушка.

      Наталья всем видом подсказывала ему: «Дай больше!»

      - Спасибо, - инокиня сделала земной поклон, приняв деньги, и негромко, но очень отчетливо произнесла, обращаясь к Олегу с Натальей:

      - Проживёте долгую и счастливую жизнь.

      Олегу стало неловко, что он сидит перед кланяющейся женщиной. От неудобства он быстро глянул на Наталью и, подняв глаза, подпрыгнул от изумленья, монахини и след простыл.

      Наталья подскочила следом, глядя по сторонам, и воскликнула:

      - Куда она делась?

      Олег пошёл вокруг их импровизированного стола, глядя под ноги, будто она провалилась.

      - Она не могла никуда деться, - растерянно сказал он, продолжая рассматривать землю под ногами, будто отыскивая подземный ход.

      Наташа спросила его:

      - Почему ты назвал её матушкой, она же молодая была?

      - Молодая? - переспросил Олег. - Что ты имеешь ввиду?

      - Лет тридцать, - ответила Наталья.

      - Ты, шутишь? Ей точно за пятьдесят! - был уверен Олег.

      - Олег, дай на твою икону взглянуть, - попросила Наташа.

      - А ты мне свою, - ответил Олег, протягивая икону.

      - Да это пара! Смотри, как они подходят, - сказала Наталья.

      Оба склонились, рассматривая нежданный дар.

      - Это Казанская Богородица, - сказал Олег, рассматривая позолоченную таким же образом икону, как и ту, что получил он.

      Они стояли, любуясь красивыми иконами, и интуитивно чувствовали особую важность происшедшего с ними.

      Вдруг потянуло ветерком, Олег взглянул на часы и спохватился:

      - До электрички остались минуты, надо бежать.

      Обратная дорога была легче и, казалась намного быстрее, электричка неслась почти пустая. В дороге почти не разговаривали, сидели напротив друг друга и наблюдали в окно, уносящиеся вдаль деревянные избушки.

      Уже подъезжая к Москве, Наталья спросила:

      - Олег, сколько ты ей дал?

      Олег назвал стоимость купюр.

      - Ты не мог дать больше?

      - Это всё, что у меня было, - ответил Олег. – Но не волнуйся, это точно покрыло стоимость икон.

      - Слушай, а кто, ты думаешь, она была?

      - Я не могу понять, куда она делась, - быстро ответил Олег, словно ждал этого вопроса.

      - Да, странно. И появилась она как из-под земли. Ты не находишь? - задумалась Наталья.

      - Я на тебя разозлился, что не сказала, что идёт кто-то, - признался Олег.

      - Если б я ее видела! – сказала Наташа. - Меня поразила её чистота. Кругом пыль, а наряд её сияет, неземной прямо.

      - А как она говорила, как кланялась, точно из другого века пришла, - вспомнил Олег.

      - Ты помнишь, что она сказала в конце? - спросила Наталья.

      - Поклонилась до земли и говорит: «Проживёте долгую и счастливую жизнь», - задумчиво произнес Олег. - Я взглянул на тебя, а её уже нет, подскочил и не знал, что подумать.

      - А как ты думаешь, почему она это сказала? - спросила Наталья, анализируя ситуацию.

      - Явно не собиралась получить ещё денег, раз исчезла тут же, - подытожил Олег.

      - Кому скажешь, не поверят, - вздохнула Наталья.

      - За дурака примут! - согласился Олег.

      - Давай ещё на иконы посмотрим, - предложила Наталья.

      - Если они не исчезли! - улыбнулся Олег и полез в рюкзак.

      Открыв большой карман рюкзака, Олег бережно вынул иконы.    Наталья взяла их и стала рассматривать:

      - Смотри, они новые.

      - Наташа, а Казанская икона Богоматери, ведь специально для венчания, - указал Олег.

      Прошла неделя, и Олег с Натальей венчались в храме Архангела Михаила.

      Во вновь действующей церкви ХVI века хор пел, как ангелы на небесах. На лесах внутри храма продолжалась реставрация стенной росписи, а священник с амвона торжественно провозглашал: 

                              «Отец, Сын и Святой Дух, Пречистая,

                              Единосущная и Еженачальная Троица...

                              Да исполнит вас всех сущих на земле благих,

                              Да сподобит вас обещанных благ восприятия

                              Молитвами Пречистыя Богородицы и всех святых.  

      Олег с Наташей вышли из храма под ликующие колокола. Наташа, с букетом ландышей, принимала поздравления, Олег жал руки друзьям.

      Сидя дома за праздничным столом, вспомнили об иконах, полученных в Сергиевом Посаде и Олег, выставив их, обратился к Наталье:

      - Если б не иконы, я бы не поверил, что с нами произошло такое и, наверное, забыл бы...

      - Я начинаю догадываться, - сказала Наталья. - Эти иконы, как скрижали завета... Ты помнишь, что священник сказал, когда мы рассказали ему эту историю?

      - Помню. Он сказал, что это был Ангел.

      - А ты знаешь, что значит Ангел? - спросила Наталья.

      - Ангелы - бестелесные существа, которых Бог создал до людей, -  ответил Олег, цитируя Закон Божий.

      - Ангел, с греческого языка означает вестник! Это Бог послал нам его с вестью перед венчанием! Он так благословил наш союз! И иконы тому подтверждение!

      - Вот это да! - воскликнул Олег, еще не веря в такое счастье, и вдруг весь воодушевился, вспомнив, что он прочитал в книге о святом Сергии, которую купил в монастыре.

      - Наташа! – продолжил он. – А ты знаешь, что самому Сергию Радонежскому было явление Ангела, когда он был отроком, и Ангел явился ему в виде инока. Помнишь картину Нестерова в Третьяковской галерее «Видение отроку Варфоломею». Это же о нем, о святом Сергии! Отрок Варфоломей, встретив в поле молящегося инока, подошел к нему и попросил его молитв, чтобы преуспевать в учении. Старец благословил отрока и дал ему святую просфору. Мальчик же пригласил инока домой. За трапезой ангелоподобный старец возвестил родителям, что их сын будет обителью Святой Троицы и будет велик перед Богом и людьми за свою добродетельную жизнь. После трапезы родители с Варфоломеем вышли проводить его до калитки, где на их глазах он исчез. И тогда они поняли, что это был Ангел.

      Спустя годы Олег и Наталья, счастливые и помудревшие, понимали, что Ангел просто не посылается и ничего не просто у Бога. За всем стоит цель и цена. Цена, которую с радостью готовы платить верующие и уповающие на Него.

 

 

 

ИЗ  РОССИЙСКОЙ  ФЕДЕРАЦИИ НАМ  СООБЩИЛИ 

 

  НА КОСТЕР ПОЙДЕМ, ГОРЕТЬ БУДЕМ, НО ОТ УБЕЖДЕНИЙ СВОИХ НЕ ОТКАЖЕМСЯ[1]!

    Выступление С.С. Аникина 15 июня 2010 года в Саратове, на межрегиональной научно-практической конференции «Взаимодействие власти, общества и религиозных организаций в вопросах профилактики молодёжного алкоголизма и наркомании»

 

    Сегодня мы, может быть впервые за долгие годы, почувствовали себя нацией!

    Нация имеет, как минимум, три составляющие: язык, психологию, религию. В этом отношении, мы русские – люди проживающие на территории Российской Федерации и считающие своей родиной Россию, находимся в уникальной ситуации, когда большое число этнических групп, народностей и народов говорит на одном языке – русском языке! Наши дети обучаются по одним и тем же образовательным программам, у нас единое информационное пространство. И, несмотря на то, что люди исповедуют разные религии, порой состоят в оппозиционных друг другу партиях, мы ощущаем себя единым духовным организмом – Нацией!

            Религии наших народов это лёгкие нации, они питают нас живительной влагой, дают почувствовать себя уникальным человеком, этносом, народом, имеющим свои особые, отличительные признаки.

    Но ценностью для каждого из нас является Бог (Аллах), Отечество, Родина, Семья, Человек.    Когда мы говорим о Боге, то подразумеваем единство, родство всего человечества. Когда произносим: «Отечество» - имеем в виду всех святых, всех героев и тружеников, в земле Российской просиявших, трудящихся во благо России. Думая о Родине, мы представляем территориальные границы государства, народа, проживающего здесь. Семья это не только память о семи поколениях, но это и моё будущее, и моё настоящее. Здесь и сейчас я осознаю, что до меня было тысяча поколений - предков, передавших мне всё богатство генофонда Рода, сделавшего мой народ победителем и великими в мировом значении. Семья – это культура и традиция моего народа, это результат истории, съаккумулированный в малой единице рода. Поэтому Человек есть наивысшая ценность после Бога, т.к. он, человек, является хранителем и продолжателем традиций, защитником Родины, вдохновителем Отечества.

    К сожалению, в современных условиях, именно человек подвергается агрессии и разрушению. При этом смыслообразующие ценности подменяются на фальшивые, а его биологическая субстанция уничтожается. В первом случае речь идёт об информационно-психологической диверсии, во втором – о наркотиках, в том числе алкоголе.

    То, что алкоголь – наркотик – не вызывает сомнения. Проследим метаморфозу, произошедшую на заре перестройки.

    ГОСТ – 18300-72 п.5.1. гласил: «Этиловый спирт – легко воспламеняющаяся бесцветная жидкость с характерным запахом, относится к сильнодействующим наркотикам, вызывающим сначала возбуждение, а затем паралич нервной системы». В преддверии антиалкогольного Указа, ГОСТ несколько изменился и в ГОСТ 5964-82  п\п 4.1. читаем:  «Этиловый спирт – легко воспламеняющаяся бесцветная жидкость с характерным запахом, относится к сильнодействующим наркотикам». После антиалкогольного Указа и Постановления от 1985 г., когда за 1,5 года было недоубито алкоголем около 1 миллиона мужчин трудоспособного возраста; когда в стране родилось незапланированных 2 миллиона детей; когда средняя продолжительность жизни россиян увеличилась на 2,5 года; и когда алкогольная мафия понесла огромные убытки; когда общественность стала требовать прекратить алкогольный геноцид; когда народные массы вышли на улицы и площади столичных городов, с требованием лучшей жизни – международным этно-религиозным капиталом, в чьём ведении находились рычаги концептуального влияния, было принято решение: в первую очередь изменить действующее законодательство в области алкогольной политики (пьяным народом легче управлять!). И в 1987 году ГОСТ 18300-87 п\п 1.2.4., а затем в ГОСТ 6964-93 п\п 7.1. читался не иначе как «этиловый спирт – легко воспламеняющаяся бесцветная жидкость». И всё!

    С этого момента этиловый спирт перестаёт быть «сильнодействующим наркотиком», а с 90-х годов становится питьевой жидкостью, пищевым продуктом, напитком.

    Следом за изменением ГОСТ, в страну хлынули гектолитры спиртосодержащей жидкости, а пиво выведено из разряда алкогольной продукции. И закрутился гайдаро-чубайсовский молох уничтожения нации! Губительной деформации были подвергнуты все сферы российской жизни, начиная от развала СССР и заканчивая физического уничтожения россиян. В результате, за 20 лет, после внесения «малюсенькой» поправки в законодательство - изменения госстандарта на этиловый спирт, мы потеряли 30 миллионов соотечественников. В основном людей трудоспособного возраста, в основном мужчин (априори воинов), бесславно сгинувших по вине употребления алкоголя.

    На сегодняшний день в России ежегодно гибнет свыше 800 тысяч наших братьев и сестёр, по вине употребления спиртного. Ещё 400 тысяч в результате табакокурения. Ещё 100 тысяч человек – от приёма внутривенных наркотиков. В общей численности, это население пяти самых крупных городов на территории Красноярского края.

    Нас убивают алкоголем! – поэтому мы требуем остановить алкогольный геноцид!

    Русскими учёными установлено, что в сравнении с другими государствами, где люди живут в среднем 80 лет, в России одна из самых низких продолжительностей жизни в мире. Она короче на 30-40 лет, чем у жителей Европейского Союза, Северной Америки, Азии, Японии, Ближнего Востока, Австралии, Индонезии и др. При этом основная причина смерти русского народа – употребление ими легальных и нелегальных наркотиков. Подсчитано, что только курение сокращает жизнь на 20-25 лет, так называемое «умеренное» потребление алкоголя на 30-35 лет, курение и употребление спиртного - на 35-40 лет. В то время, как «неумеренно» пьющие выгорают на 50 лет раньше, чем это было отведено им природой.  Потребители нелегальных наркотиков живут 5-7 лет, после начала их употребления, и погибают на 55-60 лет раньше, чем могли бы прожить. Многие из потребителей, например, героина не доживают до 30 лет и уходят «в мир иной», так и не оставив после себя потомства.

    Сегодня наблюдается тенденция, когда молодые родители, любители пива 90-х годов, не могут зачать и выносить ребёнка. Более того, прогнозируется, что сегодняшние 14-17-летние подростки, любители пивной и другой слабоалкогольной продукции, будут также не в состоянии зачинать и рожать, т.к. в этих алкогольных жидкостях содержатся вещества без ножа кастрирующие пьющих. 

    В современной России по причине употребления родителями алкогольной продукции, в том числе пива, рождается более 200.000 (двухсот тысяч) дефективных детей. По числу лиц с отклонениями в развитии на 10000 (десять тысяч) жителей, Красноярский край лидирует среди других регионов Российской Федерации. Более 50% первоклассников имеют опыт употребления спиртного, главным образом пива. Среди лиц старше 15 лет 98% употребляют алкогольную продукцию, включая пиво. По данным социологов, среди выпускников школ 2009 года доживут до пенсионного возраста только 40 %, в то время, как среди их сверстников в Великобритании таковых будет 90%.

    Более половины преступлений и правонарушений совершается в состоянии алкогольного опьянения. 90 % убийц совершают это тягчайшее преступление под воздействием спиртного. 3\4 осужденных преступили закон в состоянии алкогольного опьянения. И т.д.

    Не выдерживает критики политический курс, при котором  прибыль от реализации алкогольной продукции превыше ценности человеческой жизни и здоровья людей. Почему-то аналитиками игнорируется тот факт, что 1 (один) поступивший в казну «алкогольный рубль» приносит государству 6 (шесть), а по некоторым данным 9 (девять) и более рублей убытка. Странно, что властью не учитываются данные Общественной Палаты РФ, согласно которым ежегодные экономические «алкогольные» потери в Российской Федерации составляют 1 триллион 700 миллиардов рублей. Не поддаётся  пониманию, почему власть, вместо того, чтобы способствовать выходу из экономического кризиса, оказывать помощь народонаселению Российской Федерации в укреплении крестьянских хозяйств, развитию предпринимательства и становлению финансовой независимости граждан, способствует социальной депрессии, искусственно создаёт условия для массовой алкоголизации, стимулирует детское и молодёжное пьянство, тем самым, увеличивая количество алкоголезависимых и ослабленных людей, повышая риск преждевременной смертности, усугубляя социальную атмосферу, приближая демографическую катастрофу.

    В 1910 году, когда потребление алкоголя на душу населения не превышало 2,5 л, депутаты Государственной Думы справедливо указали, что борьба против пьянства и алкоголизма это, прежде всего, борьба с политикой получать прибыль за счет спаивания народа. Мы полностью солидарны с этим положением! Но, исходя из современных условий, когда душевое потребление этилового спирта увеличилось в 8 раз, а «алкогольная» смертность - кратно, считаем, что борьба против пьянства и алкоголизма это не только борьба с политикой получать прибыль за счет спаивания народа, но и борьба с политикой физического истребления людей ядом и легальным наркотиком – алкоголем.

    Понимая, что в Российской Федерации алкоголь используется в качестве оружия массового уничтожения, и то, что если не остановить алкогольный геноцид, то Россия исчезнет с лица Земли как государство, а русский народ как государствообразующий этнос перестанет существовать; опасаясь повторение судьбы индейцев Северной Америки, в 2009 году был запущен общественно-государственный проект «Общее Дело», вдохновителями которого стал архимандрит Тихон Шевкунов, настоятель Сретенского монастыря, и профессор, председатель СБНТ В.Г. Жданов. Данный проект одобрен и поддержан Президентом РФ и Патриархом РПЦ МП Кириллом.

    Трезвенное движение России и стран СНГ активно включилось в воплощение проекта в жизнь. Одновременно с тем, алкогольная мафия начала действия против его реализации, и с каждым днём всё ощутимее противостояние.

    В чём же видят враги отрезвления Нации опасность?

    Они испугались ПРАВДЫ! Т.к. этот проект информационный, направленный на просвещение людей, в первую очередь детей и молодёжи с тем, чтобы те узнали правду об алкоголизации, о своем перспективном будущем, кто за этим стоит и кому это выгодно. Всеми силами алкогольная мафия стремится замолчать правду, добивается, чтобы правда не звучала из радиоприёмников и с телевизионных экранов. И на это у них имеются основания, т.к. результат показа по центральному телевидению только 2-х из 7 антиалкогольных фильмов и нескольких роликов ошеломляющ: народ, который на протяжении десятилетий убеждали пить алкогольную отраву, вдруг добровольно, по собственной инициативе начал отказываться покупать и пить алкогольные изделия, включая пиво. Поэтому под влиянием алкогольного лобби, телевизионный проект «Общее Дело» был приостановлен на неопределённое время.

    Но процесс пошёл и его не остановить! Сторонников народного проекта «Общее Дело – отрезвление России» оказалось великое множество. Россия словно воспрянула ото сна. Десятки тысяч людей по всей стране тиражируют диски и распространяют их среди своих знакомых и родственников. Все чают отрезвления нации. В независимости от религиозной, этнической, политической и иной принадлежности, Мы встали на защиту будущего наших детей, за сохранения страны. Осознав беду, мы сердцем почувствовали своё единство, впервые за долгие годы ощутили себя Нацией, Народом.

    Именно здесь, сейчас мы сердцем чувствуем своё духовное единство: мы – Нация! Мы – единый Народ!

    Несмотря на то, что порой тысячи километров разделяют нас друг от друга: от Балтийского моря до Тихого океана, от Чёрного моря до Северного Ледовитого океана, каждый из нас готов по первому зову поспешить на помощь друг другу.

    Движимые этим чувством единства, мы прибыли к вам в Саратов, на брега матушки-Волги с берегов величавого Енисея, из Красноярского края, и шлём низкий поклон от земли сибирской.

    20 мая, в Красноярске, в географическом центре России, прошла подобная конференция, под названием «Алкогольный и наркотический террор в России. Трезвость народа – Общее Дело». В резолюции было сказано, что необходимо добиваться признания алкоголя – этилового спирта ядом и наркотиком; что следует шире распространять диски «Общее Дело»; что необходимо, по примеру Свердловской области, повсеместно организовывать попечительства о Народной Трезвости; что надо добиваться во всех учебных заведениях 1 раз в неделю антиалкогольных уроков или уроков трезвости; что следует отвергнуть курс антиалкогольной политики на «культурное» и «умеренное» питие, как тупиковый и ошибочный, изменив его в сторону трезвенного воспитания; что необходимо, при проведении в жизнь антиалкогольной политики, учитывать положительный опыт 1894-1924 и 1985-1987 годов; добиваться введения и возвращения Всероссийского праздника Трезвости.

    От имени трезвенников Сибири и Дальнего Востока, российского народного движения «Трезвая Россия»,  я выражаю уверенность, что слова «Трезвость! Нация! Россия!» трезвенники Поволжья напишут на своих знаменах, и мы вместе поведём Россию от разорения к достатку через отрезвление нации к её духовно-нравственному оздоровлению.

    Будем же помнить, соратники, что только трезвая Россия станет великой державой!

    Трезвость! Нация! Россия! – в этом, Правда, в этом, Сила!

    Я верю, что взаимосотрудничество между Поволжьем и Сибирью в вопросах Трезвости только начинается, и мы сможем не только обогатить друг друга новыми идеями, но и порадовать земляков реальными достижениями в деле отрезвления Нации.

              

Мнение о высказываниях Д-ра. Ходкевича.

    Здравствуйте, дорогой Георгий Михайлович.

    Внимательно прочитал ОТВЕТ РЕДАКЦИИ  ЖУРНАЛА „БЕЛАЯ ВОЛНА” НА НАПАДКИ ПРОВОКАТОРОВ, КОТОРЬІЕ НОСИЛИ ГИТЛЕРОВСКИЕ МУНДИРЬІ – Г. НАЗИМОВ И КО., опубликованную в № 153 замечательного журнала и, которая вызвала определенный резонанс.

    Д-р. Ходкевич ни в СССР, ни в коммунистическом Китае никогда не жил и, папа его тачку с углем в ГУЛагах не катал, отсюда «потомок» из солнечной Болгарии трудно себе представляет реальность того, как Россия «медленно возвращается в общность ДЕМОКРАЦИИ».
    Говоря, что «большевики в лице своих потомков, осознали и признали свою вину и ошибки», хочется ответить – пока никто из них или их потомков, не покаялся ни за кровавую мясорубку в доме Ипатьева, ни за уничтожение собственного народа в течение полувека. И даже не думают это делать.

    Редактор когда-то хорошего журнала, по своему умыслу, сознательно путает русского солдата, с солдатом, защищавшим власть Советов, а историческую Россию с правопреемницей Советского режима.
Называя при этом Г.В. Назимова наемником фашистов, компрометирующим РОВС и т.д., нельзя обойти тот факт, что имя этого человека сегодня признает весь мир. Его книги: «Жизненный путь россиянина без родины», «Незабываемое» и другие воззвания к молодому поколению, были распространены от Москвы до Якутска. Причем с большим успехом.

    Уповая на возраст автора статейки, хочется успокоить его хотя бы тем, что как в печатном, так и в электронном виде регулярно выходят журналы РОВС «Перекличка», «Штык», работает ЖЖ, выпускаются книги, проводятся военно-политические сборы с молодежью на местах.
Ну, а то, что он «как-то не видит РОВС на митингах и демонстрациях», скажу честно – и не увидит. Это не того менталитета люди. Туда ходят только не далекого ума.

    Поэтому закончу словами генерала Вержбицкого, произнесенного на очередном собрании Дальневосточного отдела РОВС 29-го апреля 1934г. в Харбине: «Неизменно питая наилучшие, дружественные чувства ко всем русским национальным организациям, РОВС, по заветам Русской Армии, должен представлять абсолютно самостоятельную величину. Включение его в любую партию, или группу таковых, является фактической смертью РОВС, а решение последнего вопроса частями на местах обеспечит разложение».
 

        С уважением С. Простнев

===============================================================================================

РЕДАКЦИЯ «ВЕРНОСТИ» СОВЕТУЕТ СВОИМ ЧИТАТЕЛЯМ ПОДПИСЫВАТЬСЯ, ЧИТАТЬ И ДЕЛИТЬСЯ СОДЕРЖАНИЕМ ЕДИНСТВЕННОЙ В ЗАРУБЕЖНОЙ РУСИ, ГАЗЕТЫ ПРИЗЫВАЮЩЕЙ СООТЕЧЕСТВЕННИКОВ К ОБЪЕДИНЕНИЮ "ОСКОЛКОВ"  ПРЕЖДЕ ЕДИНОЙ РУССКОЙ ПРАВОСЛАВНОЙ ЦЕРКВИ ЗАГРАНИЦЕЙ, СТРЕМЛЕНИИ ИДТИ ПО УКАЗАННОМУ ЦЕРКОВЬЮ И РУКОВОДИТЕЛЯМИ БЕЛОГО ДВИЖЕНИЯ ПУТИ, ДЛЯ СПАСЕНИЯ СВОЕЙ ДУШИ И ПОСТРОЕНИЯ СВЕТЛОГО БУДУЩЕГО ДЛЯ БУДУЩИХ ПОКОЛЕНИЙ СООТЕЧЕСТВЕННИКОВ. 

1948 - 2010

" Н А Ш А    С Т Р А Н А "

Основана 18 сентября 1948 г. И.Л. Солоневичем. Издательница: Лидия де Кандия. Редактор: Николай Леонидович Казанцев.     9195 Collins Ave. Apt. 812, Surfside, FL. 33154, USA  Tel: (305) 322-7053

Электронная версия "Нашей Страны" www.nashastrana.info

Просим выписывать чеки на имя редактора с заметкой "for deposit only"  Денежные переводы на: Bank of America, 5350 W. Flagler St. Miami, FL. 33134, USA. Account: 898018536040. Routing: 063000047.

Цена годовой подписки: В Аргентине - 100 песо,  Европе 55  евро, Австралии - 80 долл. Канаде - 70  долл. США - 65 ам. долл. Выписывать чеки на имя:Nicolas Kasanzew, for deposit only.

ЕСЛИ ВЫ ПРАВОСЛАВНЫЙ, АНТИКОММУНИСТ  И ЦЕНИТЕ МАТЕРИАЛЫ "НАШЕЙ СТРАНЫ" - НЕ БЕРИТЕ ЕЁ НА ЧТЕНИЕ У ДРУЗЕЙ. ПОДПИШИТЕСЬ САМИ! И ЭТИМ ВЫ ПОМОЖИТЕ ГАЗЕТЕ В ЕЁ НЕЛЕГКОМ СТОЯНИИ. ЕСЛИ ВЫ ПОЛУЧАЕТЕ ГАЗЕТУ БЕСПЛАТНО И НЕ МОЖЕТЕ ЕЙ ПОМОЧЬ МАТЕРИАЛЬНО, ПО КРАЙНЕЙ МЕРЕ ОТЗОВИТЕСЬ! НАМ НАДО ЗНАТЬ: ИНТЕРЕСУЕТ ЛИ ВАС ДАЛЬШЕ ГАЗЕТА?

«Наша Страна» не занимается торговыми делами и поэтому не жертвует ради прибылей убеждениями русских православных патриотов.

Ваши пожертвования помогут высылать «Нашу Страну» в Отечество и тем, кто материально не в состоянии ее выписывать. Каждая, даже маленькая Ваша жертва, поможет этим людям узнать ПРАВДУ о церковных и национальных новостях. Поэтому,  мы призываем,  всех помочь по своим возможностям. Если Вы в состоянии, то удвойте и даже утройте посильно Вашу помощь духовно-национальной газете Зарубежной Руси!

НЕ ЗАБУДЬТЕ СДЕЛАТЬ  РОЖДЕСТВЕНСКИЙ   ПОДАРОК  "НАШЕЙ СТРАНЕ" -  ЕДИНСТВЕННОЙ МОНАРХИЧЕСКОЙ ГАЗЕТЕ В ЗАРУБЕЖНОЙ РУСИ!