"Церковь  - не зрелище,  чтобы в ней слушать нам для одного удовольствия;  из нея выходить должно с назиданием, с каким-нибудь важным приобретением: вот как должно выходить отсюда!  Напрасно и попусту приходим сюда,  если только на время получив наставление,  выйдем без всякой от него пользы ....  Для меня будет похвалой то,  если вы своими делами оправдаете все мои слова. Тогда я счастлив и блажен,  когда вы с полным усердием будете не принимать только, но исполнять все, что услышите от меня. Пусть каждый исправляет своего ближнего, потому что сказано:  созидайте кийждо друг друга (Сол. V, 11)."

                                                                                                                                                Св. Иоанн Златоуст

ДУХ АНТИХРИСТА И ЕГО ПРЕДТЕЧЬ

Епископ Иосиф Вашингтонский

    Учение об Антихристе входило в состав первоначального апостольского благовествования, что видно из второй главы 2-го послания Святого Апостола Павла к Солунянам.

    Описывая в начальных стихах характеристику Антихриста, Святой Апостол Павел дальше пишет к Солунянам: «Не помните ли, что я, находясь у вас, говорил вам это… « (Сол. 2, 5)

    Нельзя не считать весьма примечательным то, что в кратковременный период своего пребывания в г. Солуни Апостол Павел не только не обошел молчанием учение об Антихристе как второстепенного и маловажного, но счел нужным изложить это учение со всей подробностью. И в этом своем втором послании он только повторяет сказанное им прежде об Антихристе.

    Почему так важно знать это учение?

    Потому что, как предостерегают нас Святые Отцы, тот, кто пренебрежет этим учением, сочтя его маловажным и несущественным в христианстве, тот не узнает Антихриста и поклонится ему.

    Неужели можно не узнать Антихриста?

    Да можно! Вот как говорит об этом, собранный во едино все сказанное об Антихристе древними Святыми Отцами, это Святитель Игнатий (Брянчанинов): «Антихрист назовет себя проповедником и восстановителем истинного богопознания: те, которые не понимают Христианство,  увидят в нем представителя и поборника истинной религии  и присоединятся к нему. Явит себя Антихрист кротким и милостивым… признают его таким и покорятся ему по причине его видимой добродетельности – т.е. те, которые признают правдой – падшую человеческую природу… искатели земного благополучия приимут Антихриста и назовут его своим владыкой. Откроет Антихрист перед человечеством вид – подобное ухищренным представлением как в театре с помощью мнимых поразительных чудес… он навеет страх грозою и дивом своих чудес. Антихрист с восторгом будет принят отступниками христианства и, как отмечают Святые Отцы, даже сами избранники будут в недоумении относительно личности Антихриста, настолько искусно сумеет он прикрыть от внешних взоров гнездящееся в нем сатанинское зло».

    «Противники Антихриста сочтутся (будут называться) возмутителями и врагами общественного спокойствия, блага и порядка и будут подвергнуты прикрытым и открытым преследованиям вплоть до пыток и казней».

    Не напоминает ли выше описанная картина, в какой то мере то, что мы видим вокруг нас теперь?

    Самого Антихриста мы пока не видим, но его дух явно водворяется и начинает господствовать в мире. Многочисленные предтечи его с громадной энергией приготовляют его приход, его торжество, его воцарение над человечеством.

    Для того, что бы Антихрист был принят в христианскую среду, конечно, была  нужна длительная и напряженная подготовка. Она велась и ведется с самых апостольских времен.

    Хороший пример этого, как на наших глазах сначала придумали новый стиль, который и до сих пор не все приняли, а теперь слухи о так называемом 8-м вселенском соборе, а братания и лобызания с Папой римским. Во всех этих делах, искусно и хитро переплетенных действиях, видно определенное направление, которое подготовляют слуги Антихриста, и в которых Советская Патриархия принимает одно из главных мест.

    Все это, слуги и предтечи Антихриста руководят тем мировым процессом, который Св. Апостол Павел назвал «отступлением»» (Сол. 2,3). Сущность этого процесса заключается в том, все больше и больше отходит христианская часть человечества от подлинного неповрежденного Евангельского учения и в подмене Евангельских заветов иными идеалами. Губительность этих идеалов, предлагаемых человечеству, слугами Антихриста, - в том, что они кажутся иногда приемлемыми для христиан, совместных с христианством, но в действительности – глубоко противны ему, как льстящие человеческим страстям и похотям и утверждают падшую природу человека.

    Можно ли проследить этот процесс «отступления» в истории и жизни?

    Можно и должно!

    В первые десять веков христианской эры, дух подлинной веры и благочестия был еще настолько силен в христианстве, что одерживал каждый раз победу над «духом Антихриста» и Церковь Христова, не смотря на все постигавшие ее испытания, всегда выходила победительницей. Но в XI  веке «дух Антихриста» настолько укоренился на Западе, что смог отвергнуть единение со всей Вселенской Церковью. За тем последовали вольнодумство, рационализм, гуманизм, реформация и другие отклонения от истины, в которых материализм вырос в идеологию и т.д.

    Зрелище в мире в общем – безотрадное и есть от чего пасть духом и перейти в отчаяние, если бы не знали мы, что «так написано есть» в Слове Божием.

    «Отступление попущено Богом» так наставляет нас Святитель Игнатий (Брянчанинов), Святитель Феофан (Затворник) и многие другие, ибо в этом показывается и очищается наша вера!

    Нужно внимательно смотреть и следить за нашим окружением и стараться показать свою веру – ДЕЛАМИ ВЕРЫ, проверить себя, чтобы быть правильно верующим не на словах, а на деле, в чем да поможет нам Господь Своею Благодатью, которая не может войти в грязный дом души – ее нужно очистить.

    Спасая да «спасет свою душу» (Быт. 19, 17) – не смотри назад – сказал Ангел, Лоту выводя его из Содома. Аминь.

          Вашингтон -2010

HIEROCONFESSOR ANTHONY, SCHEMA-ARCHBISHOP OF TAURIS

Dr. Vladimir Moss

     Schema-Archbishop Anthony, in the world Prince David Ilych Abashidze, was born on October 12 (or 1), 1867 on an estate belonging to his family in the village of Vedzhiny, Sigiakhsky uyezd, Tbilisi province, Georgia. On his mother’s side he was related to the Bagrations. The Abashidze family was rich, highly honoured and had access to the imperial court. David’s family were preparing their heir to multiply the worldly glory of their family. After studying in a Tbilisi gymnasium he went to university and Tbilisi theological seminary before entering the Kazan Theological Academy , from which he graduated in 1896. He was tonsured into the mantia with the name Demetrius and ordained to the priesthood. However, according to another source, he graduated from Novorossiysk University in 1891, in which year he was also tonsured (on November 16) and ordained to the diaconate (on December 21). Then, in 1896, he was ordained to the priesthood and graduated from Kiev Theological Academy with the degree of candidate of theology.

     In 1897 Fr. Demetrius was appointed inspector of the Kutaisi theological seminary, and in 1898 - inspector of the Tbilisi theological seminary. According to some, it was he who expelled Joseph Dzhugashvili, better known as Stalin, from the seminary, while others assert that he was particularly kind to Stalin, which is why he was so often released from prison. However, Fr. Demetrius himself only said that he knew Stalin as one of the pupils of the seminary.

     Another of the students, P. Talavadze, recalls: “I remember 1898. Once, after lunch, we, the students, were sitting in Pushkin square, near the seminary. Suddenly someone shouted: ‘Inspector Abashidze is carrying out a search in the room of Dzhugashvili!’ I rushed into the seminary and ran to the cloakroom, which was on the ground floor, where our things were kept in boxes locked by us. Entering the cloakroom, I saw that Inspector Abashidze had already completed his search. He had broken the box of Soso [Stalin] and removed some illegal books from it. Taking them under his arm, he went up to the first floor of the building. Soso went beside him…

     “Suddenly a sixth-class pupil, Basil Kelbakiani, unexpectedly ran up and pushed the monk in order to shake the books out of his hands. He failed. Then Kelbakiani hurled himself on the inspector from the front, and the books immediately fell on the floor. Soso and Kelbakiani quickly took up the books and ran away…”

     Inspector Abashidze, taken back, remained with nothing…”

     In 1900 Fr. Demetrius was appointed rector of the Alexandrovsky Ardonsky seminary with the rank of archimandrite. On April 23, 1902 he was consecrated bishop of Alaverd in the Tbilisi Alexander Nevsky military cathedral. The ordination was headed by Archbishop Alexis (Opotsky), the exarch of Georgia. On November 4, 1903 he was made bishop of Gurijsko-Mingrelia, on June 16, 1905 – bishop of Baltsky, a vicariate of the Podolsk diocese. On June 25, 1912 he became bishop of Tauris and Simferopol.

     In 1914 he carried out pastoral duties in the Black Sea fleet, and was on the warship “Rostislav”. The simple sailors were very fond of him and more than once saved him from the clutches of the communists…

     On May 6, 1915 he was promoted to the rank of archbishop. In March, 1917 he protested against the election and enthronement of Bishop Kirion as Georgian Catholicos. Vladyka Demetrius was “more Russian than the Russians” and did not sympathize with the nationalist designs of the leaders of the Georgian Church.

     When Archbishop Demetrius was in Moscow for the Local Church Council of 1917-18, he would walk along the streets with his first-aid kit and give help to those wounded in the battle for Moscow. During the Council he was appointed president of the section on the Orthodox Church in Transcaucasia, and in connection with the Georgians’ declaration of the autocephaly of their Church was elected a deputy member of the Holy Synod.

     In May, 1919 he was a member of the Higher Ecclesiastical Administration in the south of Russia and helped organize the South-Eastern Church Council in Stavropol. In 1920 the Bolsheviks carried out terrible atrocities in the Crimea, and Vladyka escaped being shot only by a miracle. He emigrated together with the White armies, but in 1922-23 returned, was put temporarily in charge of the Feodosiya vicariate, and was imprisoned in Simferopol for two months. In May, 1923 he was exiled from the Crimea to Kiev, choosing as his place of residence Kitayevsky Hermitage, which belonged to the Kiev-Caves Lavra and was about nine kilometres away from it. In 1928 or 1929 he took the schema with the name Anthony, and lived in private flats in Kiev.

     In Kiev he was revered as a great ascetic, a man of prayer and a Spirit-bearing, clairvoyant elder. Orthodox from Russia, the Ukraine, Belorussia and Georgia came to him for advice. "He did not live for himself," wrote Archbishop Leontius, "but for God, for the Church and for people. Every Orthodox bishop, and even some from the renovationists who later repented, came to his humble dwelling and dropped in for a spiritual conversation. At his place I got to know Metropolitan Anatolius (Grisyuk) of Odessa, Archbishop Pachomius of Chernigov, Bishop Paulinus (Kroshechkin) of Rylsk, Archbishop Arsenius (Smolenets) of Rostov, Bishop Damascene (Tsedrik) of Glukhov, Archbishop Paul of Baku, Bishop Luke (Voino-Yasenetsky) of Tashkent, Bishop Manuel (Lemeshevsky) and Bishop Parthenius (Bryanskikh) of Ananiev."

     According to one source, after 1927 Vladyka Anthony continued to commemorate the sergianist Metropolitan Constantine of the Ukraine. However, according to another, he was the organizer of the Georgian Catacomb Church and its first-hierarch from 1926 to 1943. He also fought against the Ukrainian autocephalists, and was one of the authors of the "Kievan Appeal" of 1927. And according to another (dubious) source, in 1928 he signed the decisions of the so-called “Nomadic Council” of the Catacomb Church through Archimandrite Spirydon (Kislyakov?).

     In 1930 he was arrested in Kiev. He was released, but forbidden to live in the six main cities of the USSR. He chose to remain in Kiev.

     In April, 1933 Vladyka Anthony was again arrested and imprisoned together with the future Archbishop Leontius of Chile, two hieromonks who were his cell-attendants and several of the brothers of the Kiev Caves Lavra, in a special block of the Lukyanov prison in Kiev. On June 29 he was condemned to five years in the camps. But when the Bolsheviks saw that he was very weak and could die, they released him (on July 22). He lived very simply in a little hut at Klovsky Spusk with a layman, the future Fr. Demetrius (Biakay), head of the Russian spiritual mission in the Holy Land, and two nuns, Mothers Xenia and Seraphima, who looked after him. One of the nuns worked in a hospital, while Fr. Demetrius worked on the railway.

     After the seizure of Kiev by the Nazis, on September 14/27, 1941, Vladyka Anthony returned to the re-opened Kiev-Caves Lavra with his monks. He remained there until his death on November 1 (or 2), 1942, and was buried on the territory of the Kiev Caves Lavra. According to another source, however, he died in December, 1943, just one month after the Soviets recaptured Kiev, and is buried at the entrance to the Near Caves.

(Sources: Archimandrite Seraphim (Verbin), “Russkie Sviaschennomucheniki v Gruzii”, Pravoslavnij Put’, 1965, p. 25; M.E. Gubonin, Akty Svyatejshego Tikhona, Patriarkha Moskovskogo i Vseya Rossii, Moscow: St. Tikhon's Theological Institute, 1994; Pravoslavnaya Rus', N 15 (1492), August 1/14, 1993, p. 7; Monk Ambrose (von Sievers), "Istoki i svyazi Katakombnoj Tserkvi v Leningrade i obl. (1922-1992)", report read at the conference "The Historical Path of Orthodoxy in Russia after 1917", Saint Petersburg, 1-3 June, 1993; “Katakombnaya Tserkov’: Kochuyushchij Sobor 1928 g.”, Russkoye Pravoslaviye, N 3 (7), 1997, p. 20; Andrei Psarev, "Zhizneopisaniye Arkhiepiskopa Leontiya Chilijskago (1904-1971 gg.)", Pravoslavnaya Zhizn', NN 3 and 5 (555 and 556), March and April, 1996; Ikh Stradaniyami Ochistitsa Rus', Moscow, 1996, p. 65; http://www.omolenko.com/texts/katakomb.htm; Monk Benjamin (Gomarteli), Letopis’ Tserkovnykh Sobytij (1939-1949), http://www.zlatoust.ws/letopis3.htm, p. 32; Za Khrista Postradavshiye, Moscow, 1997, vol. 1, pp. 93-94; I.V. Alexandrov, “Fotoletopisets”, Pravoslavnaya Rus’, N 10 (1869), May 15/28, 2009, pp. 12-15; http://www.pstbi.ru/bin/code.exe/frames/m/ind_oem.html?/ans)

        London 2010

A GUIDE to PREPARERS for the SACRAMENT

Bishop ALEXANDER (Mileant)

Translated by Seraphim Larin

CONTENTS: The tragedy of sin. How to prepare for the Sacraments. How to prepare yourself for the Mystery of Repentance. When and how is a Confessional performed. How often to partake of the Sacraments. Private repentance.  In what are we penitent?

        THE TRAGEDY of SIN

    While people complain of their various sorrows, it must be remembered that they are not our main misfortunes. The foremost evil are our SINS! Indeed, while sin destroys a person permanently, sorrows and misfortunes accepted as God’s will bring spiritual salvation. Our sins are chains and bonds that enslave and drag us down into the netherworld, and unless we free ourselves from them, we will be unable to inherit life eternal. 

    Just like physical afflictions, sins are distinguished by the magnitude of their evil and destructiveness.

    MORTAL sins are gross violations of the Laws that impact upon the soul in the most destructive manner, denying it communion with God. These deathly sins include: Godlessness, engage in occult teachings ( Hinduism, Theosophy etc..), deviation from the true Faith, mocking sacred things, blasphemy, sorcery, spiritism, murder, adultery, robbery, debauchery, calumny, perjury… Having committed a mortal sin and fallen away from God, the individual succumbs to the influence of evil spirits, who lead him still further into greater sins. Unless that person realises his sorry plight and turns to God for help, his soul will be damned forever.

    DAILY sins, similar to ordinary rubbish, are those that are accumulated on the surface of our souls.  These include foolish thoughts, feelings and deeds that a person commits, not because of evil intentions but through spiritual weakness and carelessness toward spiritual life. These daily sins are also damaging to the moral state of the person. While in relatively small numbers they do not deprive the soul of God’s grace, they nevertheless weaken its love for God and spawn feelings of  indifference toward Christian living. This, in turn, inclines a person toward new and sometimes more serious transgressions. Just as a significant number of grains of sand can outweigh a brick, so can an accumulation of “minor” sins become more damaging than a single mortal sin. Especially destructive sins are those committed through habit, e.g.: swearing, smoking, over-drinking, indulging in mental, erotic fantasies, viewing pornographic films and photographs, self-defilement, judging your relatives, gossip etc..

    Christianity in general and preparation for the Sacraments specifically, release us from degradation of sin and assists us to become righteous and blessed children of God. Confession and Holy Communion serve as very effective modes toward achieving this, especially when the person approaches them with the necessary preparation and zealousness. The whole time (consisting of penance at home, prayer, spiritual thoughts, fasting and confession in church) spent before partaking of the Sacraments is called the Preparatory period.

        PREPARATORY PERIOD

    Preparation for the partaking of the Sacraments usually covers a number of days and applies both to the physical as well as the spiritual life of the person. In the Mystery of Holy Communion, through the Consecration of the Gifts in the form of bread and wine, a person partakes of the blessed Flesh and Blood of Jesus Christ, and through this Mystery, joins Him as He Himself said: “He that eateth My Flesh, and drinketh My Blood, dwelleth in me, and I in him”. (John 6, 56) Through this mysterious union, the weak and sinful individual in effect subordinates himself to Divine living and as a consequence, is wholly transfigured and renovated internally.

    Throughout this period, which usually takes place during the main Lents (Great, Christmas, Apostles and Dormition Lents), it is necessary to refrain from eating opulent foods, physical pleasures and any other excesses, instead endeavouring to remain in prayerful communion with God. During lent, foods that are derived from animal meat, milk, butter, fat, eggs are excluded from the diet - also fish during strict lent. Bread, vegetables, grains, cereals and fruit should be consumed in moderation. The mind should not be distracted with idle and sinful thoughts. According to prevailing circumstances, one should attempt to attend church Services as often as possible.

    When the preparatory period falls outside any of the Church established Lents, the Christian should at least observe the Fast days - Wednesday and Friday – and once again refrain from any excesses and physical pleasures for a few days. The Christian should augment his prayers, read spiritual books, meditate on God and endeavour to remain in communion with Him. Before Holy Communion, it is imperative to repent your sins by going to Confession to your spiritual father so that your soul would be worthy to receive the great Host – your Lord and Saviour.

    On the eve of Holy Communion, apart from reading your evening prayers, it is advisable to read the Canon before Holy Communion. The clergy and the more zealous individuals from the laity, additionally read the canons to the Holy Theotokos and the Guardian Angel. After midnight, you are not allowed to eat, drink & of course, smoke. In the morning of the day of Holy Communion, after concluding the morning prayers, it is advisable to read the Canon before Holy Communion. All these prayers can be found in the Prayerbook.

    In the main, rules relating to the preparatory period apply to adult and healthy members of the Church. The infirm, aged and children that cannot fast stringently do not lose God’s mercy and can still partake of the Sacraments. Children under seven years of age do not have to fast or go to Confession. The elderly, ill, children under 14 years of age and pregnant women are also released from strict fasts.

        HOW TO PREPARE YOURSELF FOR THE MYSTERY of REPENTANCE

    This preparation consists in dwelling on the sins you have committed, feeling contrition and a firm determination not to repeat them, at the same time endeavour to make amends through commensurate good deeds.

    In the Mystery of  Repentance, God’s grace forgives the sinful guilt, heals and revitalises the soul and grants the strength to struggle with your weaknesses. Saint Theophan the Recluse advises: “Go into yourself mentally and begin sorting as to what’s happening there. interference of any outside body into this exercise is totally inappropriate....In order to really examine yourself thoroughly, you need to pay attention to three sides of our active life – on deeds, singular actions (thought, word, deed), complete in a specific place under specific circumstances, on your inner disposition and the inclinations of your character, under hidden actions, and on the general essence of your life.”

    If we wish to receive not only God’s forgiveness for the guilt of every single sinful action but also rejuvenation of the soul, we must basically focus our attention on our innermost disposition. Sometimes a person may do a good deed (or abstain from an evil one) not from a pious impulse but rather from false motives, eg. desire to receive praise from others, or from fear of punishment. Consequently, this type of good deed may hide from the person himself the sinful disposition of his heart, making a true confession difficult.

    Likewise, an evil deed (or wicked words or thoughts) or abstention from doing a good deed may uncover the true disposition of the heart, making a true confession easier.

    A person may be free from any conscious thoughts, condemning any of his specific sins, yet this absence does not necessarily show his revulsion for that sin, but rather his internal Pharisee-like feelings – censoring his conscience so that the sin is not revealed.

    In every person, thoughts-feelings and sins are bound among themselves as cause and effect, substance and emergence. Some sinful inclinations - by their very nature - are diametrically opposed to one another (sometimes both are present in a person), such as: laziness toward pleasing God yet being mindlessly zealous, hoarding and proclivity toward lavishness, outward humility and internal pride, etc.. Some sins can attach themselves to good deeds, lust – to love, self-serving – serving others. Other sinful tendencies impede true repentance: these include self-justification, self-evaluation, egoism, false feeling of shame. For a deeper self-understanding, it would be very beneficial to connect these traits to oneself, thereby achieving a more complete atonement.

    While we are not guilty of sin by having sinful thoughts, offered to us by the demons (not until we have agreed to them) it is better to refer them to your experienced spiritual father, so as to lighten your struggle with them. Preparing yourself for Confession and the confession itself is a difficult process.

    It is very important for every person preparing for Confession to test oneself and experience remorse and shame. While an inattentive and superficial confession will not produce the necessary improvement, an over scrupulous self-examination can lead to fear and despair. Consequently, in the preparatory process, one has to beseech God’s help for enlightenment and protection.

        DURING the PREPARATORY PERIOD you need to:

    In the first instance, remember all the sinful acts and tendencies that your conscience has been gnawing at you.

    It would be good to examine your relationships with everyone close to you. In the absence of any existing obvious sins committed by us (arguments, misunderstandings, insults or hurts, anger) there could be sins that have not been recognised or perceived as such: rejoice at the misfortune of others, envy, indifference, slyness, falsely - covetously amiable and other hidden dispositions, which structure a distorted picture of our close one. A confession would reveal this.

    It is imperative to elucidate your attitude toward the will of God, as expressed in the Gospel’s decrees, as well as your feelings toward Christian acts of benevolence in general, e.g.: a) Directives of the Holy Scripture, which I love, even though I do not fulfill them as I want to; b) Directives, which I cannot understand their essence; c) Directives, which my heart does not accept. The last assertion is the most dangerous as it reflects an attachment to sin.

    In order to determine how your sinful inclinations developed, it is desirable to go back to your early childhood days.

    It is beneficial to recall the events of the day, of the week, month and past year. This assists your daily mindful confession to God- after saying your prayers before retiring. Recollection of your sins is the basis of Repentance upon which Christian ethics revolve.

    You can pay particular attention to your normal responses & internal feelings in times of illness, sorrows, temptations, misfortunes, & conversely, during your fortunate periods of your life.

    After a repentant analysis of your individual sinful inclinations, you may ponder over the general spirit of your life. Church experience offers a slate of helpful measures in formulating a disciplinary approach to Confession. Primarily, this involves listing on paper all the sins that you have committed since your last confession. For people not used to going to confession systematically (often) and as a consequence, not having a developed sense of “sin recall”, this is a very effective way of preparing yourself for Repentance.

    Sometimes during a confession, people cite poor memory as the reason for not recollecting their sins. Indeed, we often and quickly forget our sinful acts. However, does this really occur through a weak memory alone? In instances when someone has hurt our pride, or when we are unjustly offended, or on the contrary, when someone flatters us – we remember these things for many years. Everything that produces a strong impression upon us is remembered clearly and for a long time. Therefore, is it not true to say that we forget our sins because we do not accord them serious significance?

        WHEN and HOW is a CONFESSIONAL PERFORMED?

    Usually a confessional is performed either in the evening during Vespers or before the beginning of Liturgy, during the reading of the Hours. If there are very many faithful that want to confess, it may be practical to have a general confessional. In this instance, the priest reads the sermon on Repentance, naming all the established sins outlined on a list. Those attending, repent their sins mentally before God. Afterwards, any person that has committed a sin(s) outside those mentioned on the list, or one that is sufficiently grave to require an individual confession, approaches the priest and repents before him.

    In reconciling the person with God through the prayer of Absolution, the priest performs this not through his personal authority, but through the command of our Lord, Jesus Christ (Mat. 18:18; John 20:23).

    During confession, don’t await questions from the priest and outline your sins: after all a confession is a great and self-enforcing deed. Speak concisely, avoiding the use of expressions that try to hide the ugliness of the sin (e.g. “sinned against the 7^th Commandment”). During a confession it is very difficult to avoid the temptation of self-justification, or refrain from attempting to explain to the spiritual father of the “mitigating circumstances”, or blaming third parties for leading us into sin. All this stems from our egoism and false shame.

    A sure indication that God had accepted repentance, is when that person experiences a feeling of weightlessness and joy after confession.

        The SPIRITUAL FATHER and OBEDIENCE to him.

    A spiritual father is a priest to whom a person regularly comes for confession and spiritual guidance. Just as a person frequents the same doctor for his illnesses, because being familiar with his ailments and physical background, the treatment would be more successful, so should he stay with the one priest for his spiritual therapy. The relationship with him should be built on sincerity, understanding and trust. Repentance should always be undertaken freely and not under duress.

    A spiritual father should not offer uncalled for advice or assume the role of a sagacious “starets”. The responsibility of the spiritual father is to help individuals realise their deficiencies, remember their sins and show genuine repentance. If the repentant, with prayer and reliance on God, asks his priest for spiritual advice, God (in recognition of the seeker’s faith) would implant into the spiritual father as to what to say to that individual.

    Although it is desirable to have the same spiritual father on an ongoing basis, it is certainly not essential condition for the act of repentance. In essence, God cures our spiritual sores, while the priest acts as a “guide” to His grace.

        HOW OFTEN to PARTAKE of the SACRAMENTS

    In Apostolic times, Christians had Holy Communion every Sunday and went to Confession according to their need. In those days, Confession and Holy Communion were not coupled as they are today in the Russian Orthodox Church. But then, Christian living was on a much higher level than it is today.

    Some churches have special spiritual fathers that conduct Confessionals outside the church Services. Consequently, a confession should not be regarded as a precursor to partaking of the Sacraments. While during some feast periods it is permissible to have Holy communion for a number of days (after having the initial confession) without going to confession each time, contrary to this ruling, some spiritual fathers insist on a confession each time, alienating the worshipper from the Sacraments during those holy days.

    Generally speaking, it is advisable to have Holy Communion as often as possible. It is desirable to partake of the Sacraments 5 times a year: on your names day and once during the 4 Lents. Some spiritual fathers suggest a greater frequency – on the 12 major feast days, days commemorating great Saints, feast day of the church. Worshippers can have Holy Communion even more often, provided they do so with the guidance and blessing of their spiritual father. In these instances, it is important not to expend our feelings of reverence and fear of God, which we should always have when we approach the Chalice.

        PRIVATE REPENTANCE

    The Mystery of Repentance cleanses and rejuvenates a person. Together with the Mystery of Holy Communion, it joins us tightly with Christ, reconciles us with the Church and God, and reinstates us as worthy sons.

    All these gifts are granted to a Christian as a result of his struggles (with God’s help and benevolence) against sin. Before retiring for the night and during the evening prayers, it is beneficial to repent your sins so that they do not accumulate in your soul and become a heavy burden. It is necessary to recall your words and deeds during the day that may have left an unpleasant residue on your soul.

    During this penitent state, the person should unhurriedly focus on his sins when confessing them to God. One has to plead for help not to transgress. This type of wholehearted repentance between a person and his sins, produces God’s grace that strengthens the determination to free oneself from one or another type of sinful habits.

    Daily solitary repentances at home (where the only active participants are a person’s conscience and God) helps that person to restore within himself the image of God, accustoms him to self-control and timely assists him to delete sinful thoughts and desires. Once a person develops home repentance as a habit, he then knows exactly what to say to his spiritual father-priest during Confession. He is able to open his soul completely to God, even during a general Confession when the priest is not in a position to hear his sins individually. In these circumstances, standing in the middle of the church with the other repentants, he quietly confesses his sins immediately before God Himself, in the firm belief that he will be heard.

    As an aid to repentants for their confession, we offer the following.

        WHAT to CONFESS SINS AGAINST GOD and CHURCH

    Renouncing God or falling away from the Orthodox faith.

    Scepticism and doubt regarding the veracity of the Bible’s and Church’s teachings – her canons, legality and correctness of the clergy, the truth of the Church Services and the Mysteries of the Church, and the authority of the holy fathers’ writings.

    Little faith and doubt are products of a spiritually lacking upbringing, or the assimilation of materialistic, “eastern” or heretical teachings, or simply from being overburdened with life’s anxieties. “Empty” doubts are distinct from little faith as they are usually brought about through lack of understanding of one truth or another.

    HERESY and SUPERSTITION.

    Heresy is a false religious teaching that has been rejected by the Church, yet has pretensions to Christian truth. It often springs from ignorance and pride – extravagant dependence on one’s personal intellect and experience. More destructive interests that are alien to the Christian teachings are: occultism, eastern mysticism, theosophy, spiritism, extrasensory, personal perspicacity, ability to heal through incantations and conjurations etc.

    Superstition in its various beliefs emanates from paganism and sorcery (magic, witchcraft, fortune-telling, symbols). These include national beliefs, customs and symbols that are associated with Church Feast days, and days commemorating specific Saints, as well as utilising holy church items and even the Sacraments toward blasphemously magic purposes. Superstitions are weeds in a spiritual meadow that smother spiritual offshoots and true faith. Fastening themselves like parasites on a person’s soul, they devour its energy, warp the true spiritual path and cloak Christ’s Truth. Superstitions foster spiritual illiteracy and blind faith in “ancient” (in reality pagan) traditions.

    All these sins and problems of the mind are treated with studies of the Holy Scriptures and reading of spiritual books endorsed by the Church.

    PASSIVITY.

    Indifference to Christian Teachings and absence of spiritual interests. This state is the result of a lazy mind and spiritual drowsiness. In a spiritually passive individual, the truth of faith is not rejected but simply ignored, thereby not allowing it to illuminate the mind with Christ’s Teachings. Signs of passivity: absence of thoughts on God, lack of love and gratitude to Him, indifference to the participation in the life hereafter.

    Passivity engenders lukewarm relationship with God and to the purpose of saving one’s soul. Even though a person may pray, this spiritual tepidness emerges because of his inattentiveness and the feeling of being obliged to do it. In relation to Church Services, this feeling is reflected in rare and irregular church attendances, in inattentiveness or conversing during Church Services, unnecessary walking in side the church, distraction of other people through requests and comments and coming late or leaving early during the Service.

    The sin of indifference to the Mystery of repentance is usually seen through infrequent confessionals, in preference for general confessions (rather than individual ones) thereby avoiding personal discomfort, in not wanting to deeply understand yourself, in maintaining an unrepentant and proud attitude, in the unwillingness to abandon sinful behaviour, to eradicate sordid leanings and conquer temptations: instead – strive to minimise the gravity of sin, to justify yourself and not reveal the more shameless deeds and thoughts.

    It must be remembered that a person that partakes of Sacraments without the necessary preparation and not cleansing his soul through repentance, commits a grave sin and will bring upon himself more harm than good. After Holy Communion, he soon forgets that he has the Holy Gifts within him and quickly returns to his old iniquitous and sinful habits.

    Reasons for passivity: attachment to earthly blessings and various pleasures. In its entirety, this sin leads to absence of awareness of God’s grace and His nearness to us and as a consequence, that person becomes a Christian in name while being a pagan in his lifestyle.

    STICKLER of the LAW.

    Adherence to the letter of the law, extreme and fanatical commitment to the outward facet of church life, oblivious as to its meaning and purpose. Belief in salvation through the strict and accurate though perfunctory carrying out of ritual acts- without realising their inner meaning – is testimony to a flawed conviction and a decrease in the true treasures of faith (Romans 7:6). This type of conviction arises from insufficient immersion into the good News from Christ, Who gave us the ability to be His servants of the New Testament – not to the word, but to the spirit, because “..the letter kills, but the Spirit gives life” (2 Cor. 3:6).

    A stickler of the law testifies to an inadequate comprehension of the Church’s teachings and non-conformity to its majesty, or to an indiscriminate zeal in serving old customs.

    LACK of TRUST in GOD.

    Through the absence of belief in that our life with all its minutest details is in God’s hands, Who loves us and is concerned for our salvation. This lack of trust occurs through not having a living relationship with Him and being engulfed in earthly interests.

    This sin engenders ungratefulness toward God, despondency, pusillanimity and not being concerned for the future, anxious efforts to insure oneself against suffering and This sin is exhibited to avoid ordeals, and in instances of misfortune – to remonstrate against God. The antithesis to this –placing all your faith in God & having total trust in His fatherly concern for us.

    COMPLAINTS.

    This sin is a consequence of not having trusted in God, which in turn may lead to a falling away from Church and total loss of faith.

    UNGRATEFULNESS to GOD.

    Many people turn to God when faced with trials and tribulations, yet during auspicious periods, they forget Him, not realising that all the benefits they receive are from Him. It is essential to compel yourself daily to thank God for his mercy – especially, for sending His Son, who suffered for our sins through the most humiliating death, and Who now constantly thinks about us, directing us toward our salvation.

    ABSENCE of FEAR of GOD AND REVERENCE before HIM.

    Careless, inattentive prayers, irreverent behaviour in church before the Holiest of the Holy, disrespect for the clergy. No conscious realisation of death and the expected Final Judgment. This condition ensues from a mindless attitude toward faith, which in turn prompts us to perform many of our obligations perfunctorily, through habit, just as it is written in the Bible: “..as this people draw near Me with their mouth, and with their lips do honour me, but have removed their heart far from Me,”.

    DISOBEDIENCE TOWARD GOD’S WILL.

    This usually takes the form of open disagreement with God’s will as expressed in His Commandments, Holy Gospel, directives of the spiritual father, voice of one’s own conscience, misinterpret the will of God in one’s own favour so that it either justifies his actions or condemns another, placing one’s will above that of God’s, practicing senselessly ardent acts of asceticism and obliging others to emulate them, not honouring promises given to God during past Confessions.

    FRIVOLOUS ATTITUDE to GOD and CHURCH.

    The use of God’s name in jokes and idle conversations; flippant conversations and jokes on items of Faith; cursing or swearing with the use of His name.

    MERCENARY ATTITUDE TOWARD FAITH.

    Rushing to church and turning to God in times of need, not from feelings of love for Him or for the sake of saving one’s soul, but for the ulterior motive of receiving something instant and earthly. Having achieved success or with a change of the situation, the person reverts to his customary mundane activities.

        SINS AGAINST GOD

    TO JUDGE.

    Proclivity toward noting faults in others and present them in a reproaching manner. Sometimes, without even realising his judgmental actions toward his neighbour, that person’s heart formulates a distorted picture of him. Consequently, this image serves as an inner justification for not loving and ignoring him.

    PRIDE.

    Attributing to yourself exceptional abilities (mental, knowledge, talents, “spirituality”) which give rise to feelings of superiority over others, or belief in one’s self-righteousness and sufficiency. Pride is expressed in feelings of ill will, or sometimes in highly opinionated and condescending attitudes toward others.

    VANITY and CONCEIT.

    Are related to pride. We fall into these sins when we show off our talents, scholarship or when we demonstrate our spiritual knowledge, our attachment to the Church or our piety.

    Ask yourself: don’t you boast in front of other people about your efforts, charitable acts, helping your neighbours, and expecting their approval or praise? How do you treat members of your family as well as people you come into contact or work with on a regular basis? Do you patiently tolerate their weaknesses or do they irritate you? Are you ever arrogant, testy, impatient to others failings or differing views?

    DOMINEERANCE.

    Desire to be pre-eminent and to dictate to others. Do you love to have people listening to you or serving you? How do you treat people that rely on you both at home and at work? Do you love insisting people carry out your will? Don’t you strive to say the last word just for the sake of not agreeing with another person, even if he is right? 

    SELF-ISOLATION.

    Alienation from people, unwillingness to associate or pray with others. Are you attentive to the needs of your family and close ones? Do you withdraw into yourself and your problems, ignoring the sorrow of others? This feeling comes about from the absence of spiritual fire and Christian love.

    NEGLECT of and INDIFFERENCE to YOUR CLOSE ONES.

    This sin becomes especially frightful when it is applied against parents, when we do not express our gratitude, do not have concerns for them, are brusque and neglectful toward them. If the parents are dead, we must pray for them, serve Pannihidis (requiems) and lodge commemorative notices during Liturgy. 

    PLEASING OTHER PEOPLE.

     On the face of it, this sin is the opposite side of Dominance. We fall into it when we try to get people to like us by currying favour with them. Through this, we close our eyes to their iniquitous acts or even try to mask them. Have you practiced flattery in order to secure their favour? Because of covetous ambitions, have you subordinated yourself to other people’s opinions or tastes that differed to yours? Have you been untruthful, dishonest or hypocritical? Have you ever betrayed another for personal gain? Have you ever shifted your blame on others? Have you kept other people’s confidences?

    There are many peoples’ sayings regarding flattery: “On top of the tongue - there is honey, underneath it – ice.” “Warm greetings – cold consequences.” “Where there is flattery – there is obloquy.”

    Are you sinning by satisfying your physical passions through mindlessly adopting the lifestyle and behaviour of the people surrounding you, including those that are members of your church, but who are devoid of the Christian spirit?

    VIOLATION of PEACE.

    Are you able to maintain peace in your family, with your neighbours and fellow workers? Do you allow yourself to slander, defame, judge, evil laughter? Are you capable of curbing your tongue, is it too loquacious? Do you display a superficial curiosity toward the lives of others?

    ENVY AND MALEVOLENCE. 

    Have you been jealous of another’s success or well-being? Have you wished misfortune and failure to another, or rejoiced when it happened? Have you instigated others to commit wrong deeds while remaining seemingly innocent? Have you ever been overly suspicious of another, seeing only deficiencies in him? Have you ever pointed out to one person the defects of another, so as to start an argument between them? Have you ever betrayed a trust of a close person, disclosing his or her deficiencies and sins to others? Have you ever spread rumours? Have you done anything to produce sorrow or jealousy in another person?

    ANGER, IRRITATION AND ANTAGONISM.

    Are you capable of controller your fits of anger? Do you use swearwords or curses when you argue, or when you are angry with your children? Do use foul language in everyday conversations so that you are “part of the crowd”? Do you permit yourself rudeness, vulgarity, impertinence, sarcasm?

    CALLOUSNESS and HARD-HEARTEDNESS.

    Were you ever stingy, overcautious, and afraid not to receive back that which was asked of you? Do you respond to requests for help? Are you prepared for self-sacrifice and charitable acts? Do you lend things and money freely and willingly?  Do you rebuke your debtors? Do you rudely and persistently demand the repayment of your advance or return of borrowed property?

    How do you bear the misfortunes of your close ones, do you remember the directive:” Bear one another’s burdens”? Are you prepared to come to the aid of another, sacrificing your rest and felicity? Do you a close one who is in trouble?

    We succumb to these sins either, because of our attachment to earthly blessings or from fear of losing our material advantages – forgetting that God sends us people in need to test the sincerity of our love.

    GRUDGES AND VENGEANCE.

    Excessive demands from your close ones. These sins deny the spirit as well as the written word of Christ’s Gospel. Our Lord teaches us to forgive our close ones their infractions against us. By not forgiving others, avenging our hurts and maintaining our animosity toward others, we cannot hope for forgiveness for our transgressions.

    INSUBORDINATION. 

    Have you sinned by disobeying your parents, your elders or your superiors at work? Have you violated the advice of your spiritual father or failed to fulfil acts of penance that he has directed you to perform?

        SINS AGAINST YOURSELF: SINFUL LEANINGS.

    PHYSICAL EXCESSES.

 Have you been prone to abusing your physical rest and comfort by oversleeping or lying in bed for lengthy periods after awakening? Have you submitted yourself to laziness, lethargy, inactivity, feebleness? Are you so attached to your lifestyle that you are unwilling to change it for the sake of your close one? Did you indulge in various forms excesses to the detriment to your health, through: gluttony, gorging on sweets, appeasing the body, eating out of hours? 

    Have you sinned through drunkenness or attachment to narcotics – these most frightening vices that destroy body and soul, bringing suffering to our loved ones? How are you combating these iniquities?

    Likewise, are you addicted to smoking, which also destroys health?  As the cigarette replaces prayer to the smoker, smoking distracts him from a spiritual life, supplants the awareness of sin, destroys spiritual purity, serves as temptation to those around him and brings harm to them, especially the young.

    Have tempted anyone to overdrink, smoke or do something sinful?

    SENSIENT THOUGHTS and TEMPTATIONS.

    Do you wrestle with your sinful thoughts and desires? Do you avoid places that present tempting sights and sounds? Did you turn away from seductive conversations, feelings and self-defilement? Have you not sinned through immodest scrutiny of members of the opposite sex? Do you recall your past carnal sins with relish?

    UNCONSCIENTIOUSNESS.

    Do you force yourself to discharge your obligations and promises? Have you sinned by not working conscientiously or through the careless upbringing of your children? Have you ill-treated people by your late arrivals, your offhandedness & flippancy? Are you responsible at work, in your household and when you are driving? Are you scatter-brained at work, forgetting to finish one task before embarking on another? Are you endeavouring to strengthen your resolve to render everything for God?

    LAZINESS, WASTEFULNESS, ATTACHMENT TO THINGS.

    Do you waste your time? Are you applying your God-given talents to achieve good? Are you dissipating your God-given money and other resources without any purpose? Are you sinning with your predilection to the comforts of life, your attachment to material things and your saving of resources for “a rainy day”, thereby showing your lack of faith in God and the realisation that you may appear before His Judgment tomorrow?

    HOARDING.

    We succumb to this sin when we are captivated with accumulating money and riches: when we decline to pray or attend church because we are too busy – even on Feast days and Sundays, when we submit too many activities and bustle. This vice leads to a captive mind and a callous heart.

    EGOISM and SELF-LOVE

    When we place ourselves in the centre of everything, endeavouring to utilise other people for achieving personal aims, and do everything for personal gain.

    LACK of STRENGTH to STRUGGLE WITH SIN.

    Fallen spirits directs this feeling by implanting thoughts, that it is pointless to fight against sin, as sooner or later the person will fall again. These feelings must be vanquished with hope on God’s mercy and His omnipotence. He promised that He would help us. Therefore we must struggle. It is said:” If death finds us in a state of battle and atonement, then God will be merciful to us, but if it finds us in a state of sin and despondency, then He will reject us. Consequently, we must assume that each day is our last one on earth. By inclining ourselves this way, we will be able to conquer the wiles of our enemy.

    IMPATIENCE in our EFFORTS.

     This refers to our non-fulfilment of our obligations toward reciting prayers, violate Lenten days, eating at abnormal times, and leaving church before the conclusion of the Service.

    DEPRESSION and DESPAIR.

    Have you ever succumbed to dark thoughts and feelings? Have you ever fallen into despair? Have you permitted yourself thoughts of suicide?

**********          **********          **********

    When you reflect on your past, try to remember all the transgressions that you have committed – intentionally or involuntarily – with regard to God and the ones close to you. Were you ever the cause of sorrow or misfortune for others? Have you destroyed your family? Have you kept your marital fidelity and have you pushed others into sin? Have you directly or indirectly been involved in the sin of abortion? Have you been inclined toward indecent jests, anecdotes, immoral insinuations? Have you ever insulted the sanctity of love with cynical jeers? Bring the most sincere atonement in front of God and your spiritual father in all these and similar sins.

    We are forever sinning, if not in deed, then in thoughts, feelings and words – consciously or unknowingly, voluntary and involuntary, so that it is impossible to remember all our sins.

    However, we now genuinely repent and seek blessed help to improve ourselves. We promise to be vigilant and with the help of God, to avoid sin and create acts of love.

    You oh Lord, through your mercy and sufferance, forgive and remove from us the heavy weight of sin. Bless us to partake of Thy Holy and Lifegiving Mysteries, not for judgment or condemnation, but for healing of soul and body. Amen.

СОВРЕМЕННОЕ  БЕСНОВАНИЕ

Епископ Иосиф Вашингтонский

«Бесы,  выйдя из человека, вошли в свиней…» Лук. 8, 33)

    Как это не странно, но до сих пор еще существуют люди, которые сомневаются в реальном бытии темной бесовской силы, способной вселяться в людей и делать их своими послушными орудиями.

    А между тем Святое Евангелие ясно нас учит, что бес действительно существуют и могут вселяться в людей, которые и становятся «бесноватыми», потерявшие контроль над собою и сделавшись жалкой игрушкой в руках бесов.

    Здесь интересно привести пример из области так называемой «психологической войны»,  в которой искусственно внедряется мысль, что противник гораздо сильнее, чем он в действительности есть, и это дает противнику перевес, с которым нужно считаться и бояться силы, которой в действительности нет. Какое же это имеет отношение к выше сказанному? Это дает ответ на вопрос: ОТКУДА ПОШЛО МНЕНИЕ или так называемое утверждение, что бесы не существуют и, следовательно, с ними не нужно бороться?

    Ответ выходит сам собою: от диавола!

    Для людей знакомых с церковной литературой, особенно с «Житиями Святых» особенно аскетических святых вроде «Лавсаика» и других подобных, где много раз подчеркивается, что бесы не любят показываться видимо и особенно в своем настоящем виде. Только всемогущая сила Божия заставляет их показать свой настоящий вид, который кроме вида имеет так же и запах. Те из немногих святых, которым это было открыто – серьезно советовали этого не делать другим. Господь это закрыл от нас для нашего же благополучия.

    В чем же сущность беснования – разве не в противлении Богу и Его Божественному закону?

    Виды и внешние формы беснования могут быть самые различные: от самых страшных,  и буйных – до самых малозаметных и искусственно укрывающихся, иногда даже разными благовидностями, от невнимательного взора.

    «Бесы вселяются в человека», - говорит наставник духовной жизни св. Феофан Вышенский (Затворник), - «не всегда обнаруживают свое вселение, а притаиваются, исподтишка научая своего хозяина всякому злу, и отклоняя от всякого добра, так, что тот уверен, что все сам делает, а между тем только исполняет волю врага своего» (Мысли на каждый день года. Нед. 10 по Пят.)

    Каким же образом можно дойти такого ужасного состояния? Как Бес может получить доступ в душу человека?

    На это мы находим много указаний и в Слове Божием и в писаниях св. Отцов Церкви и великих подвижников благочестия. Каждое забвение Бога, в чем бы оно не проявлялось, каждое ПРОИЗВОЛЬНОЕ нарушение заповедей Божьих, сколь бы маловажным оно не казалось, всякий поступок против совести, этого голоса Божия в душе человека, уже открывает доступ бесу в его душу. Особенно любезны бесу греховные СТРАСТИ, т.е. часто повторяемые грехи, которые вошли у человека в привычку, стали как бы второй его природой.

    Характерно вот что: каждый одержимый, какой либо страстью, как бы эта страсть его не мучила – с самой крайней враждебностью относится ко всему, что противится этой страсти. Так гордый ненавидит смиренных, злобный и гневливый – не выносит кротких и тихих, блудник – не выносит целомудренных и т.д.

    Искоренить страсть – это, значит, изгнать мучащего беса.

    Чтобы убедиться в истине вышесказанного, надо только внимательно понаблюдать окружающую нас жизнь и углубиться в собственную душу.

    Страшно сказать и то, что творится сейчас во всех поместных, некогда были такими стойкими, православных церквах и в так называемом «христианском мире» – мире «инославном», кто, положа руку на сердце, по чистой совести может возразить, что все это не самое настоящее беснование – попытка диавола через верных слуг своих искоренить истинную веру и Церковь?

    Фальшь и лож воцарилась в мире, как это предрекал св. Апостол Павел говоря «Будут верить лжи» (2 Фес. 1,11).

    Поистине мы дожили уже  до того времени, о котором предрекали древние отцы-подвижники, говоря: Наступит время, когда люди будут безумствовать, а тому, кто не безумствует, станут говорить: «Ты безумный, потому что ты не похож на нас».

    А нам, которые хотят работать Господу нашему Иисусу Христу и только Ему Одному, необходимо вооружиться в переживаемые нами страшные времена – ТЕРПЕНИЕМ, помня Его наставления: «терпением вашим спасайте души ваши» (Лук. 21, 19) и «… перетерпевший же до конца спасется» (Марк. 13, 13).

    Пусть другие беснуются – пусть даже все беснуются вокруг нас – не будем принимать никакого участия в этом всеобщем бесновании и да поможет нам в этом Господь. Аминь. (Архиеп. Аверкий)

             Вашингтон 2010

  НАСЛЕДИЕ  ПРЕДКОВ

                О. Владимир Цуканов

    Приходит время  и  каждый человек , пытающийся осмыслить свою жизнь, вынужден ответить на один  важный вопрос для себя: «Кто он»? Затем неизбежно следуют другие вопросы  и такому человеку необходимо знать - откуда и зачем он пришел в этот мир, наследником какой культуры он является, какой ему присущ образ и какому идеалу в жизни следовать?

      Если человек до определенного времени не придает значения всему этому, то можно  и  не искать ответов на эти вопросы. Но законы жизни человеческого сообщества сами  поставят их перед мыслящим человеком. Принимать или не принимать существующий образ жизни; привносить в него что-либо новое , свое или оставить все как есть - предстоит решать ему самому. Но так или иначе каждый, живущий на Земле,  является наследником совершенно определенной  культуры и принадлежит к  одному  духовному сообществу. И очень важно, прежде всего для самого человека,  - прервется ли на нем  духовная связь поколений или нет? Услышит ли он голос своих предков?

     Корни - вот что животворит древо человеческой жизни. Корнирода нашего питают нас и дают нам возможность осмыслить нашу скоротечную жизнь, неизбежно заканчивающуюся смертью. В некотором смысле смерть является итогом ее. «Память - это мерило нашего бытия!» - произнес на смертном одре Св. равноапостольный князь Владимир. Земная наша жизнь всегда будет зависеть от памяти о наших предках.   

     Так  где же эти корни и как обрести столь необходимую нам  память? Ибо в наших потомках мы находим свое продолжение , а в наших предках обретаем свое начало.

   С целью поиска корней наших обратимся по примеру исследователей глубокой старины к различным источникам, дающим сведения о глубинных процессах жизни древних славян. Это будут не только археологические данные и предметы народного искусства.

    Фольклор  XVIII - XIX вв., древние дохристианские сборники, первичные формы мифологии, средневековые поучения против язычества, этнографический материал и т.д. - все это, собранное воедино, дает нам возможность заглянуть в свое прошлое. Причем наиболее интересными в этом отношении из рассматриваемых материалов могут показаться народные и религиозные представления дохристианской  Руси и их изменение после принятия христианства.   

    В этих материалах можно увидеть высокий уровень и  устоявшуюся в веках гармоничную культуру языческих воззрений и обрядов накануне крещения, связь этих воззрений с культурой Древней Греции и  кочевых народов, в основном индо-иранского  происхождения, древне-римской цивилизацией. Проявление этих воззрений можно будет наблюдать много позднее после крещения Руси в общественной жизни русского государства, церковных обрядах, прикладном искусстве и т.д.

    Влияние мировоззрения древних славян столь велико, что можно смело говорить ,что оно сказалось на выборе исторического пути русского народа. Сказывается это влияние и поныне.

    Итак, на протяжении  первого тысячелетия по Рождестве Христовом на земле древних славян складывалась сложная, единая система религиозных воззрений, представлявших собой развитую языческую культуру. По всей видимости, изучая историю древних славян, мы можем углубиться еще на одно тысячелетие до Р.Х. Тогда мы будем говорить о праславянской истории. И этот период истории нам нельзя оставить без внимания. Но наша задача - рассмотреть в первую очередь  то наследие, которое нам оставил древний славянский мир, и проследить связь этой культуры с нашим временем.

   Первый вопрос, с которого стоит начать наши изыскания - это понятие о Русской земле. Здесь мы сразу обнаруживаем двойственность. Существует понятие «Русская земля» в широком смысле этого слова. Как в древности, так и в значительно более близкое к нам время, этим термином обозначалось все восточное славянство. Так например, у летописцев XII-XIII веков так назывались области, далеко  отлежащие от центра одной из славянских земель. Причем совершенно не имеет значения к какому центру эти земли относились и как далеко они находились от него ( Тмутараканское княжество, например).

    Но существует узкое понятие Руси. Это как бы историческое ядро древне-русского государства, т.е. некое средоточие религиозных, политических и экономических ( в основном торговых ) связей  Руси. Область эту можно обозначить Средним Подднепровьем и левобережьем  Днепра (примерно до Курска). Подднепровье  имело крайне важное значение для Русского государства в отношении культурных и экономических связей с греческим миром. Это одно из наиболее оживленных мест торгового пути «из варяг в греки». Подтверждение этому факту мы находим в трудах императора Константина Багрянородного  о  русских торговых  флотилиях  Х века.

   Не будем забывать, что  консолидации славянского мира предшествовало  активное  расселение  славян по территории европейского континента. И когда речь заходит о прародине славян, то в  отношении восточной ветви славянства можно смело утверждать, что эта небольшая по площади территория явилась как бы колыбелью для  будущего великого расселения славян. Совершенно естественно предположить, что предки славян когда-то пришли  на Европейский континент так же, как и другие народы индо-иранского происхождения, например готы - предки германцев. Причем последние пришли в Европу явно позже славян. Чтобы представить, когда наши предки появились в Европе, нужно по крайней мере заглянуть на тысячелетие до Рождества Христова. Причем интересующий нас регион по всей видимости явился исконной землей праславянского расселения. Это можно увидеть на примере смены исторических культур на территории, которая считалась у авторов древних исторических трудов землей скифов. Нужно сразу сказать, что  скифами  древние  называли всех, живших за Дунаем  и к северу от побережья  Понта Эвксинского (Черного моря), не делая различия в происхождении и образе жизни. Но такое безразличие видно лишь на первый взгляд и  понятие «скифская культура» получило свое название не по первому месту раскопок (как в случае с другими крупными историческими явлениями), а по историческому осмыслению культур (по  Б.А.Рыбакову ).                               

     Итак, синхронное описание скифов дают нам древнегреческие  авторы  VII - IV вв. до Р.Х.  Например,  в V в. до Р.Х.  Геродот дал довольно подробное описание Скифии. Сделал он это следующим образом. Геродот очертил в Восточной Европе огромный квадрат - 700х700 км. Южная его часть составляет побережье Черного моря от  устья Дуная до Керченского пролива, западная - середина течения р. Припяти, восточная - приблизительно в районе г. Оскола, северная граница располагалась по границе лесо-степной полосы севернее течения р.Сейм. Геродот указывает в своем труде, что земля эта населена восемью различными народами. Причем, что весьма интересно для  изучения нашего вопроса, культура скифского (т.е. восточно-иранского) типа была распространена в основной части этого тетрагона. Но сами скифы - кочевники (кочевники по типу хозяйствования и иранцы по языку) занимали только пятую часть этой земли, расположенную непосредственно у моря (Понта Эвксинского). Они обитали в степях причерноморья и их культура и образ жизни имели очень небольшое влияние на культуру  других частей рассматриваемого тетрагона. Другими словами мы уже на основании данных древнегреческих авторов можем говорить  о значительных различиях культуры народов степи и культурными  праславянскими образованиями.

    В остальной  большей части описанного Геродотом региона проживали совсем не скотоводческие, а оседлые земледельческие народы. Для них характерна культура скифского типа (оружие, домашняя утварь, предметы искусства ). Это говорит о взаимном влиянии и даже весьма активных родственных связях народов, населявших этот регион. Но совершенно невозможно говорить о едином образе жизни оседлых и степных народов в рассматриваемом тетрагоне. Люди, жившие на территории славянской прародины строили довольно большие крепости, обширные инженерные сооружения и жили в городах и постоянных поселениях. Греки вели с ними активную торговлю, покупая у них в первую очередь хлеб. Геродот сообщает нам другое  название этого народа, уже  не скифское  -  сколоты. Стоит выделить центр этой культуры, названной историками сколотской. Это правобережье Днепра (Борисфена). Причем место расположения этого центра на правобережье практически полностью совпадает с «ядром» будущей русской земли. Детальное же рассмотрение племенных образований , их культуры, описание оседлого образа жизни  дает возможность сделать вывод , что под сколотами нам нужно понимать не кого иного ,кроме как  древних славян , заселявших тогда восточную часть земли, описанной  Геродотом.

     «Борисфениты», скифы-пахари, сколоты, анты , «росомоны» (по Иордану) - все это синонимичные названия древних славян. С другой стороны - это различные этапы и стороны одного исторического процесса формирования славянской общности.

       Согласно  крупному,  фундаментальному  историческому  труду  Б.А.  Рыбакова «Язычество  Древней   Руси» (1988г.)  предисторию славян можно представить в виде определенных исторических периодов :

1) Вычленение ( в процессе этногенеза, прим.авт.) Среднего Поднепровья из всего лесостепного пространства ( речь  идет  о  тетрагоне  Геродота, прим.авт.). Сколото-скифское время  VI-IV вв. до н.э. Активные связи с древне-греческими колониями.

2)В сарматское время ( т.е. время нашествия сарматов) наблюдается упадок всех праславянских земель, коме киевско-росского региона (зарубинецкая культура). Активное переселение славян на север III в. до н.э. - I в.н.э.

3) Римская эпоха, всеобщее оживление жизни и  экономических связей с империей, рост значения киево-росского региона (черняховская культура)  II - IV вв.н.э.

4)«Люди-росы» - «росомоны» Иордана, начало «великого переселения народов», приближение славян к границам  Восточно-римской империи.

5) Рубеж   V-VI вв. - основание крепости Киева, ставшей в скором  времени  центром великого расселения славян и завоевание Балканского полуострова.

     Таким образом, проходя эти исторические периоды, мы предстоим перед хорошо известным рубежём в истории развития славянской культуры и государственности. На месте давно уже сложившегося этнического, экономического и культурного центра возникает сильное славянское государство, к которому тяготеют обширные славянские земли  на севере, северо-востоке и юго-западе от него. Такое  мощное государственное образование не могло возникнуть  само по-себе, не пройдя  вековых стадий этногенеза и не испытав векового культурного и экономического греко-римского влияния.

    Уместно здесь вспомнить слова известного  историка-слависта,  археолога, лингвиста  Любора Нидерли : «Я не колеблясь  утверждаю,  что среди упомянутых Геродотом северных соседей скифов не только невры ( северные славяне, прим.авт.), но и скифы именуемые пахарями и земледельцами ... были несомненно славянами, которые испытывали влияние греко-скифской культуры».

    Вообще нужно сказать, что середина  I -го тысячелетия по Рождестве Христовом  стала переломной эпохой для всего славянства. После нашествия гуннов (славяне в общем и целом были их союзниками)  готы , извечные оппоненты славян, были разбиты и ушли на запад. Славяне перестали испытывать какое-либо сильное  давление со стороны  мощного союза племен готов. Наступила пора великого расселения славян.

    В   VI - VIII вв. славяне - это  сильный и энергичный народ, которому свойственен дух предприимчивости и взаимовы- ручки. Население племен быстро множилось. Соответственно, расселение  и смешение с другими народами, особенно с финно-угорскими и  степняками ( например, сарматами, гуннами, болгарами и т.д.)  проходило вполне динамично. На севере в это время славян называли  венеды, на юге - склавины (сколоты - греч.), на востоке - анты. М.Ю.Брайчевским (Украина) установлено, что «анты» соответствует  славянскому  «поляне». Слово «полянин», «поляница» (слав.) означает  «богатырь», «богатырша». Впоследствии тюркское слово «богатырь» вытеснило славянское из употребления.

    Мы уже упомянули, что у славян всегда существовали напряженные отношения с готами (предки германцев). Это  были два противоборствующих этноса одного ирано-арийского происхождения. Компромисса между ними не получилось. Зато с другими этносами, соседствовавшими  со славянами и тоже вполне воинственными, у славян сложились вполне конструктивные взаимоотношения. Это можно сказать, например, о степняках, приходивших со стороны Великой Степи. Если не союз, как с гуннами, так добрососедство и возникновение родственных связей, умирение взаимной вражды, как например с сарматами, половцами  и т.д.

    В качестве наглядного примера подобного процесса можно вспомнить историю возникновения Болгарского государства. Протоболгары (по происхождению тюрко-татары) после смерти своего хана Курбата в VI в. по Р.Х. из своей прародины ,расположенной между Черным и Каспийским морями , под руководством хана Аспаруха перешли  Дон, Днепр и Днестр и осели в устье Дуная. Здесь они заключили союз с семью славянскими племенами, но главным образом с крупным племенем северян. Брат Аспаруха Кубер заключил союз с драговичами. Союз семи и протоболгар привел к тому, что уже к 700 г. на северной границе Византийской империи возникло сильное славяно-болгарское государство. Через столетие - это будет уже единый этнос.

    То же можно сказать и о северных соседях славян - скандинавских  племенах, населявших север Европы и имевших активное соприкосновение со славянами.  Среди них много было варягов (т.е. профессиональных воинов), состоявших на службе у славянских князей, греческих императоров, а также ведущих  самостоятельные  военные экспедиции в союзе с различными  противоборствующими сторонами. Нужно заметить, что в воинственном варяжском субэтносе немало было и самих славян. Может быть поэтому  и по причине столь тесного соприкосновения язык и обычаи славян были очень  хорошо известны северным пришельцам? Скорее всего так оно и было. 

   Для славян сначала бедой обернулось соседство с русами, довольно воинственным норманнским племенем. Русы были побеждены готами и рассеялись. Часть из них ушла на восток. Славянам русы сначала очень досаждали, но со временем воинственные соседи поняли, что союз со славянами приносит значительно больше выгоды, чем война. Союз этот в дальнейшем перерос в слияние славянского этноса с субэтносом пришлого племени, что нередко мы можем видеть в истории славянства. Русы поселились в трех городах  и  вместе со славянскими князьями сделали их опорными базами для своих военных и торговых экспедиций. Причем торговые экспедиции того времени нередко нуждались в военной поддержке. Города эти - Киев (Куяба), Белоозеро  (Арзания) и Старая Руса. Основным ремеслом сего варяжского племени была война и ремеслом этим они владели в совершенстве.

   Но на севере все выглядело совсем не так мирно. Конунг (князь, военный предводитель) Рюрик силой захватил Новгород. Началась междоусобица и развернулась борьба за власть. Славянские князья приняли активное участие в этой междоусобице. Разве могло им быть безразлично победит ли Аскольд, мирно правивший тогда в Киеве с князем Диром и не претендовавший на единовластие, или Рюрик. Рюрик и его окружение не стали бы делить власть ни с кем.

    Биография  Рюрика, руса по происхождению и варяга по образу жизни, прочно вошла в историю Руси и стала основой для легенд и домыслов. Но что подлинно известно, так это то, что в 862 г. власть в Новгороде при помощи части новгородцев захватил  Рюрик. Для новгородцев он был не своим, пришлым. Вскоре он подавляет вспыхнувшее против него восстание новгородцев во главе с Вадимом Храбрым, убив его. Затем Рюрик подчиняет прилегающие области: Ладогу, Белоозеро и Изборск.

    Основываясь на летописных материалах, можно утверждать, что Рюрик умер в 879 г. Свою «новоиспеченную» северную державу он оставляет своему малолетнему сыну Ингвару (Игорю; Игорь  по слаянски - младший). Это могло иметь роковые последствия для недавно созданного государства. Но реально власть принял преданный Рюрику, многоопытный воевода Хельги (Олег). Дружина ( thru voring )  и родственники  ( sine hus )  беспрекословно подчинились. До наших времен дошли колорит и сила этой личности. Это и был по сути действительный основатель будущей Русской державы, посадившийна киевский престол Рюриков.

    «Хельги» - это  не только имя, хотя этого человека действительно звали Олег. Славяне его прозвали «вящий», т.е. «ведующий» или «сведующий». У скандинавов так называли военного вождя, обладавшего искусством волхования.Разумеется  он был не простым волхвом, не занимался заговорами и не был облакогонителем. Этим занималось сословие волхвов. Искусство Олега заключалось в умении управлять людьми и предвидеть. Для этого нужно было сложить силу личности и силу «богов».

    Итак, теперь путь Олега лежал вниз по Днепру, из «варяг в греки». Взяв Смоленск, Олег подошел к Киеву, где стояла дружина конунга Аскольда. Олег вызвал на переговоры Аскольда и славянского князя Дира и убил их довольно вероломно. Это произошло в 882 году.  Дружина Аскольда предала. Одна из причин ропота  дружины на Аскольда  - это то, что он был христианин ( христ. имя Николай) и это им не нравилось. После убийства дружина и народ беспрекословно подчинились Олегу. В следующем году Олег занимает Псков и обручает малолетнего Игоря с будущей княгиней Ольгой. Легенда о происхождении княгини Ольги не дает ответа было ли ее имя тоже  связано с титулом «Хельга» или нет. Скорее нет, т.к. происхождение будущей княгини  чисто славянское. Но история ее жизни покажет нам, что  имя она свое оправдала и «вящий Олег» не ошибся в выборе жены для князя Игоря.

   Впереди было взятие Константинополя и утверждение прочной и воинственной русо-славянской державы. Впереди была Русь и точку в ее становлении поставил именно Олег, прибив свой  щит над вратами покоренного Константинополя в 907 году. Т.о. северные и южные славянские земли были обьединены. В начале  X века власть киевского князя распространялась на полян, новгородцев, кривичей, северян, радимичей, древлян, хорватов, угличей и на финно-угорские племена чудь и меря. Рост державы  был связан с походами Олега. Но основой обьединения древнерусского государства была экономическая, политическая и культурная  консолидация восточных славян. В основе культурной консолидации славян и других, вошедших с создающийся суперэтнос народов, лежало единое религиозное начало, пока еще языческое. Это было крайне важно. Промыслительно создавались условия для грядущего принятия единобожия.

   Активные политические связи , особенно развитые при княгине Ольге, способствовали быстрому росту влияния русского государства на международные дела. Прежде всего это были связи с греческим государством, что в дальнейшем будет способствовать принятию христианства восточными славянами.

   Итак, мы достигли того поворотного пункта, когда нам снова нужно будет повернуть вглубь истории, чтобы убедиться, что выбор религиозного пути кн. Ольгой и кн. Владимиром был неслучаен. Летописное описание «выбора» религии кн. Владимиром -это скорее дань некоему политическому «ритуалу», имеющему цель показать свободу этого выбора. На самом же деле этот действительно  свободный выбор был сделан давным-давно растущим влиянием христианства  в мире и ведущего его носителя в государственном отношении - Византийской империи. Безусловно  сказались на этом выборе   вековые и прочные  культурные связи славянского мира и греческой цивилизации. Но у этого выбора должны были быть более глубокие корни, возвратившие великий народ к вере в Единого Бога. Их нужно искать в далекой старине, в поклонении своему роду, в бережном хранении в сердце народа понятия о совести (т.е. совместной вести о том, как относиться друг к другу), в покорности и верности  потомков Иафета в древности своему Творцу, в памяти предков.

    Нам нужно остановить свое внимание на этом. Поиск наших корней немыслим без установления прочных связей древнего, еще языческого славянства с культурой и образным восприятием мира Древней Греции, без осознания того факта, что славянский мир на момент того выбора  находился на пути возврата к своей  истинной, когда-то утраченной религии в Единого Истинного Бога - Творца вселенной. Без этого можно действительно подумать о спонтанности выбора русского князя и чисто политическом расчете его предшественницы - княгини Ольги. А это на самом деле не так!

    Итак, что же представляло собой язычество  древних  славян,  особенно в плане образности мышления, видения космоса, обрядности, восприятия прихода и ухода из этого мира, роли богов ( пусть даже ложных ) во взаимоотношениях человека и космоса?

    Если сделать даже поверхностный экскурс в праславянскую историю, то уже в эпоху описанную Геродотом, мы увидим  сложную религиозную обрядность с годовым циклом богослужений,  сложным устройством священных мест на горах, масштабные  общественные  празднества - «события»  и  «соборы». Все эти события проходили как правило за пределом житейского круга, в некотором удалении от повседневных мест обитания. Рощи, родники,  холмы  и  горы - вот древние святилища славян-язычников. Хорошо просматривается (особенно в обрядности и устройстве святилищ) религиозная направленность к жизнеутверждающей,рождающей силе природы.

    Основные обряды возводятся к обобщающим образам божеств, управляющих природой и жизнью людей. Таковы Род и Рожаницы.  В устье реки Рось на Княжьей горе распологался древний Родень,  т.е. вероятно центр культа Рода. Сами имена божеств и названия священных мест говорят о большом значении в религиозном сознании  славян почитания своих предков, поклонения изначалу своему.

  «Мать сыра земля» - культ богини Ма-коши, богини урожая и земли. Как правило идол Ма-коши сопровождался  идолами рожаниц -  Лады и Лели. Следы их почитания запечатлелись не только в остатках культовых сооружений, но и в народных промыслах (традиционные узоры, вышивки ) и в фольклорных песнопениях, сопровождавшихся припевами: « Ой  ле-ли , ле-ли...» или «...ладушки-ладушки...» и т.п.  Всё это отголоски древних славянских празднеств, имевших своей основой аграрно-магическую символику.  

      
    Макушка лета ( «Макош») - «событие», проводившееся за пределами житейского круга. Нам нужно подробнее разобрать термины и яснее  увидеть сами «события».Для чего? Чтобы понять психологию и увидеть самые важные стороны жизни наших предков, понять их взаимоотношение с грядущим христианством. В итоге этого изыскания необходимо понять и увидеть самих себя.

    Итак, мы по сути заговорили о купальском периоде в годовом круге жизни древних славян. В нем соединяются два начала в мироздании наших предков. Во-первых, культ небесных сил, представленных в первую очередь силой огня. Во-вторых, культ растительного начала, всегда связанного с водой. Вода - влага, волога, волга, влаж- ный, воложный, волховый и т.д. Отсюда волхование - род чародейства, которым занимались волхвы (жрецы). При этом основным веществом для магических обрядов служила вода. Существует славянский аграрно-магический календарь IV в. по Р.Х., в котором указываются точные сроки молений о дожде на протяжении лета и перед жатвой.

    Праздник Купалы приходится на середину лета, когда хлеб начинает колоситься, но результат урожая еще не ясен. Нужна жертва! Это совершенно ясно. Но язычество требует не простых , а ... человеческих жертвоприношений. И они действительно совершались, только символически. Наши предки нашли выход из трудного положения - как избежать крови, но и умилостивить «богов».  Купалу (Макош ) или Кострому ( синоним Купалы, «мохнатая верхушка трав», слав.) сжигают и горящую топят в реке.

     Во время обряда утопления пелась песня об утонувшей жертве («плачь матери»). Но странно, почему в  качестве «жертвы» выступает «богиня»? Вот здесь то  уместно и очень важно вспомнить о заимствовании религиозно-культового начала у соседних со славянами народов. Практически в тот же период года («верхушка лета») и та же последовательность обрядов и ритуальных действий, тот же символизм мы встречаем в древне-греческом мифе о Персефоне-Прозерпине. Ее уходу в подземный мир  в царство мрачного Аида, когда-то похитившего её, - соответствуют торжественные проводы Купалы. Уход Персефоны возвещал о том, что природа начинает увядать. Дочь Персефоны - богиня Лето при этом погружалась в печаль и весь окружающий мир вместе с ней.

    Купала утоплялась, заменяя собой человеческую жертву. В соответствии со славянским мифом, эта жертва предназначалась богу подземного царства - Ящеру. Он женился затем на утопленнице. Таким образом ублажался повелитель всех подземных и подводных сил, содействовавших плодородию.

     У греков это ритуальное действие проводилось в месяц таргелион (середина лета); у славян - 23 июня. Хорошо просматривается  жесткая формула обряда в обоих случаях : умилостивить божества, повелевающие стихиями и повлиять на плодородие путем принесения жертв, предаваемых воде («влаге»).

      Купала, Кострома, Ма-кош - это синонимы одного и того-же «божества». В основе поклонения лежит один культ. Но есть древнеславянское название этого божества, отражающее древний, сакральный смысл всего этого действия - матьсыраземля. Древние святилища этого культа - Девичьи горы, священные рощи, родники; древние архаичные песни с обрядовыми припевами;  обрядовые игры, дошедшие до наших времен ( напр., игра в горелки - « гори, гори ясно, чтобы не погасло...»); обряды поминовения усопших (окликают загробных гостей, ставят всевозможные лакомые блюда и напитки, пекут пироги и блины, несут угощение на кладбище); древние названия, слова , понятия и образы, переходящие к нам из века в век -  все это наследие наших предков, питающее и поныне нашу культуру. Наш язык, как метод познания этой великой культуры, содержит в себе все это богатство.

   Например, если рассмотреть только один источник, заключенный в слове  род , то мы увидим одну из крепких связующих сакральных нитей между неземным и земным, между прошедшим  и настоящим. Род , природа , народ , родить , рожать , Родина , урожай, родник , родище (водный источник), родня (родственники ) , родрый  (красный, рдяной ), родия (молния, лилия, крин), родьство (геена огненная), родоница (радуница, христ.). Этот живой словесный источник практически нескончаем. Но мы упомянем и рассмотрим еще одно  слово с этим корнем - Род. Род - древнее божество славян. Оно означало стоящего в основании бытия всего человечества, т.е. рождающего всех. На основании известного исторического исследования А. Ггильфердинга (1874 г.) древний бог славян обозначался не только именем Рода: Сварог («Небесный»), Святовит («Священный свет»),  Стрибог («Отец-бог») - все это синонимы Верховного божества. Скорее всего это и есть наследие почитания Единого Бога и лишь  позднее, когда пантеон славян станет более обширным и обрядовая симолика более многообразной, тогда эти понятия станут восприниматься славянами как различные боги.   

     Рассмотрим еще один пример, который укажет нам на живую связь культур Древней Греции и Руси, на связь древнего мира и настоящего. Древняя масленица дошла до нас в виде особого  праздничного периода перед Великим Постом и празднование это имеет подвижные сроки, т.к. оно зависит от Пасхи. И поныне масличные праздники сохранили в себе много языческих элементов. Заметить это можно ,наблюдая обрядовую сторону народных гуляний. До принятия христианства масленица праздновалась в день весеннего равноденствия. Богатство масличного стола - древняя традиция. Обязательным является присутствие на праздничном столе блинов. Ими угощались все обязательно и они своей формой символически означали солнце (небесное светило) и земной круг бытия. Именно поэтому блины служили одновременно  поминальным угощением.

   Обязательным атрибутом в масличном разгуле являлся «ряженый». Этот обычай сохранился до нашего времени почти повсеместно в славянских землях. «Ряженый» - это человек, одетый в медвежью шкуру (или вывернутую наизнанку шубу) и маску. По другому этот праздник назывался медвежьим. Март - время пробуждения медведей. Существовало и особое ритуальное угощение для них - «комы», испекавшееся из гороховой муки. Отсюда происходило еще одно название этого праздника - «комоедица».

   В греческой мифологии мы встречаем схожие персонажи, в честь которых тоже устраивали праздник в марте. У древних греков этот месяц назывался артемизон. Название месяца происходило от богини Артемиды, изображаемой как правило рядом с медведем.  Жрицы в честь этой богини устраивали священные пляски, причемодевались они при этом в медвежьи шкуры. С Артемидой, дочерью богини Лето, связано созвездие Большой Медведицы. Именно так обозначали древние греки эту систему звёзд, так есть и поныне. Сам же праздник назывался  comoedia. В дальнейшем именно эти праздники послужили основой для появления театрального направления - комедии. Да и само театральное действие вообще появилось из древне-греческих ритуальных празнеств, посвященных в основном богу виноделия Дионису.

  Т.о. становится очевидной близость античных и древне-славянских культов. Христианство преобразило греческую культуру и затем уже христианское  начало  в греческой культуре традиционно повлияло на славянский мир, но и не только на славянский. «Преображенный христианством эллинизм есть вечная категория христианского существования» (о.Георгий  Флоровский).

   Необходимо упомянуть о некоторых видах ритуальной пищи, дошедшей до нашего времени и поныне являющейся элементом современной культуры. Каша и хлеб - традиционные продукты славянской культуры  и обязательные элементы жертвоприношений. Специальные виды каши : «кутья» и «коливо» ( из пшеничных зерен) имели только ритуальное назначение. Кутья варилась в горшке и в нём же подавалась на праздничный стол или относилась на кладбище в «домовину»(гроб) при совершении поминовения усопших. Кроме того сам горшок являлся священным предметом, в котором праславянские предки хоронили прах умерших после кремации (сожжения). Современный метод захоронения после кремации в урнах практически точно воспроизводит  ритуал  славян – язычников и символически служит образом нехристианского исхода человека из этой земной жизни. Обряд трупосожжения появился у праславян  примерно в XV в. до Р.Х. в процессе обособления их из индо-европейской общности и сосуществовал с обычным захоронением вплоть до XII - XIII вв. по Р.Х. Знаменитая Повесть временных лет рассказывает нам об обычаях у радимичей, вятичей и северян : «...И аще къто умьряше,- творяху тризну над ним. И посем сотворяху краду велику и възложаху на краду мьртвьца и съжьжаху и. Посемь, събравъше кости, въложаху в судину малу и поставляху на стълпе на путьх, еже творять Вятичи и ныне.Сиже творяху обычая и Кривичи и прочии погании, не ведуще закона божия, нъ творяще сами собе закон».

  Древние понятия, упоминаемые Нестором - летописцем суть таковы: тризна - игры, ристалища, устраивавшиеся в честь знатного покойника после поминального пира (стравы), дословно означает «состязание»;крада - измененное «колода», «клада» , означает погребальный костер и вообще всякое жертвенное сожжение. В древне-греческой культуре это понятие соответствовало горящему жертвенному алтарю. В санскрите  слово cradda имеет значение священной жертвы в честь мертвых; столп - не только столб, на котором ставилась погребальная урна, но в несколько более позднее время славянских погребений небольшие деревянные срубы с двускатной крышей, т.е. домовины (гробы), в которых сжигали покойника, а затем нередко сверху насыпали курган («могылу»). Русские  в XII - XIV вв. столпами называли саркофаги  (раки), имевшие раньше всегда форму домовины. Нередко домовины не сжигали, но помещали их в отдельных, труднодоступных местах. Образ избушки, стоящей на «лапах»(деревянных столбах), т.н. «избы смерти» послужил основой для сказаний об «избушке на курьих ножках, где живет Баба-Яга». Баба-Яга является одним из олицетворений смерти ,образом богини славянского языческого пантеона.

     Удивительно, но пережитки трупосожжений сохранялись в России до конца XIX в. в виде ритуальных костров в местах погребений («дымы») и  поминальных костров в Великий Четверг. Вот как звучит описание этого обряда XVI в. в переводе Н.М.Гальковского (1913 г.):  «...И воду к кутьи заупокойней ставят на столци. И сметье (мусор) у ворот жгут в великий четверг, молвяще тако: «У того огня души приходящие огреваются». Эти огни уводят нас к погребальным кострам языческих времен. Но в Великий Четверг зажглись другие  огни. После чтения Евангелий, повествующих о Страстях Христовых, христиане сберегают огни и несут их из храма домой, чтобы сохранять их там весь Пасхальный период. И наполняется  ночь эта огнями веры в будущее Христово Воскресение.

     В  1551 году царь Иоанн Васильевич предьявил ряд претензий Стоглавому поместному Собору Русской Церкви, связанных с деятельностью духовенства. Некоторые  вопросы, заданные царем касались разгульных поминок среди русского населения, «ритуальных плачей» и ритуальных костров с «окличкой мертвых». Например, по одному из пунктов Собор дал ответ царю: «Чтобы о великие дни и на родоницы оклички не творили и скверными речами не упрекалися.»

    Понятие родоница могло быть связано только с «родичами» или со славянским божеством Родом. Христианская Радуница заменила языческую направленность этого обычая  вестью о Воскресении Христовом для всех усопших , служением на кладбищах панихид. Но день поминовения измениться не мог. Обычай в данном отношении изменить было невозможно. Вторник на Фоминой Неделе – день ничем не примечательный и выбор этого дня можно обьяснить только древним обычаем. Оказывается вторник - это 12-й день от имитации погребального костра («крады великой») в Великий Четверг. А число 12 у славян-язычников всегда было связано с числом 12 месяцев солнечного года и являлось ритуальным. Так получился вторник на Фоминой неделе и родоница применилась на Радуницу.

    Интересно описание Радуницы С.В. Максимовым (1903г): «В этот день православная Русь обыкновенно поминает родителей. Еще загодя крестьянские женщины пекут пироги, блины пшеничные,  оладьи, кокурки...

     Со всеми этими яствами они отправляются на погост (кладбище), куда и является и священник с причтом, чтобы служить на могилах панихиды... Бабы поднимают невообразимый рев и плач на голоса с причитаниями и завываниями...

     Крестьяне христосуются с умершими родственниками, поминают их, зарывают в могилы крашеные яйца, поливают брагой, убирают их свежим дерном, поверх которого ставятся всевозможные лакомые блюда, а в том числе и водка и пиво...»

     Что это как не следы жертвенных языческих приношений? Разве что только крашеные яйца( символ Воскресения) не могут быть отнесены к пережиткам языческого обряда.

      Весьма интересны для изучения корней обрядов плач и причитания. Они являются древней языческой традицией оплакивания умерших. В славянской традиции есть два образа плакальщиц : Кара - плач по умершим. Отсюда произошло слово карить (корить).  Синоним этого понятия  - кликнуть. Жля, Желя - образ тоски, печали. Отсюда произошло слово желеть (жалеть).Эти образы ярко предстают перед нами в «Слове о полку Игореве»:       

                            О, далече зайде сокол, птиц бья к морю!

                            А игорева храбраго плъку не кресити...

                            За ним кликну Карна и Жля поскочи по Русской земли

                            Смагу людем мычучи в пламяне розе.

                            Жены руския въсплакашась...

    Горек был плачь жен русских, когда весть о гибели полков Игоревых достигла русской земли...

   Плачи составляют глубокую  и обширную  разновидность русского поэтического искусства. Пожалуй нет другого такого его вида, где так много архаизмов - древних, вышедших из употребления слов и выражений. Но архаизмы сохранили нам мир наших предков и мы теперь можем ощутить его . 

   Язык религиозных символов дошел до нас в том числе и в древних образцах письменности. Берестяные грамоты и сборники поучений дохристианского времени (такие как Велесова книга), древние летописи и поучения христианских авторов дают нам возможность иметь представления о языке и письменности древних славян. Очень ценными в этом отношении являются ритуальные сосуды с календарными знаками. Они показывают нам порядок годичного цикла языческих обрядов. Этнография наполняет эту систему праздниками, песнями, хороводами, купальскими кострами, масличным весельем и танцами, братчинами и родоничными поминальными трапезами. Историческая глубина этих праздников говорит нам о более чем двухтысячелетней дохристианской эпохе, которую этнографы  знают уже и в православной традиции. Примеры  слияния традиций - Ильин день, Спас (1,2,3-й), семик, Иван Купала, Борис Хлебник, Радуница и т.д.

   Славянский мир всегда испытывал  многоразличные влияния соседних и  пришлых  народов и всегда мог выбирать для себя то, что было необходимо и полезно для собственного культурного, достаточно сильного, жизнеутверждающего начала. Будь это греческое культурное и религиозное влияние, или искусство кочевых народов, или скандинавская воинственность - все покорилось сильному и стойкому славянскому началу, все слилось в великое и выразительное определение  - «РУСЬ».

    Древние памятники письменности говорят нам о существовании многообразной и богатой культуры языка. Св. Кирилл привел  все это многообразие языка к стройной системе, т.к. только такая письменность могла иметь самое широкое распространение. Но известные авторы нам подтверждают, что письменность у славян существовала задолго до возникновения церковно-славянского языка (т.н. древне-славянский язык). Так например, Св. Иоанн Златоуст (+ 4407 г. по Р.Х.) сообщает, что скифы переводят Священное Писание на свой язык и философствуют. Известен также со стороны славян запрет грекам  в несколько более позднее время обучать детей славян грамоте «чтобы предания свои не забыли». Значит эти предания записывались.

    Собственно сам язык Священного Писания говорит нам о связи и взаимном влиянии культур наших предков и соседних народов, прежде всего конечно греческой культуры. Проф. Буслаев писал: «Самый язык Священного Писания, язык церковно-славянский, по всем древним его памятникам вполне убеждает нас своею чистотою и ясностью в выражении христианских идей, что славяне уже с давних времен привыкли на своем языке высказывать христианские понятия и убеждения и имели уже готовые, чисто христианские выражения.»

     Так значит очень важно себе представлять не то, что наши предки были язычниками, но то что какими были наши пращуры. Какими мы себе их представляли, да и насколько вообще наши представления были верны? П.Соколов в «Симфонии Руси» пишет о процессе прочтения Велесовой книги(древнего сборника поучений): «Я тону, растворяюсь в этой первобытной стихии. Я учусь в ней премудрости жизни. Я с трепетом наблюдаю как в неимоверных испытаниях не только не ломается, а крепнет и закаляется человеческий дух. Я читаю эту книгу как святыню, потому что в ней - душа моего народа, мое собственное прошлое; из нее я узнаю почему я стал таким, а не другим; в ней я вижу родник «воды живой», которая омыла, напоила и укрепила моих пращуров; и с ней я вхожу в таинственное, сказочное и детски - прекрасное царство под коротким названием «Русь».

   Перед нами предстает народ, проделавший славный и таинственный путь к своему духовному возрождению, народ промыслительно приведенный Небесным Водительством к своему Отцу , народ, который должен будет пройти через огненные испытания и создать великую культуру Святой Руси.

   «Но вы - род избранный, царственное священство, народ святой, люди, взятые в удел, дабы возвещать совершенства Призвавшего вас из тьмы в чудный Свой свет; некогда не народ, а ныне народ Божий; некогда непомилованные, а ныне помилованы.»

                                                  ( I Соборное Послание Св. Апостола

                                                    Петра, гл. 1, ст. 9-10).

   Кто же из нас остался верен своим корням - наши предки,еще в язычестве возлюбившие Создателя, сохранившие память о своем изначале и потом во Христе создавшие великую культуру Святой Руси...  или мы, говорящие на языке не помнящем «родства»,  во многом утратившие память о том откуда мы пришли и зачем Творец призвал нас в этот мир? Являемся ли мы наследниками своей собственной культуры? Отзовемся ли мы на самое дорогое, что есть у нас; возлюбим  ли Христа и  Русь более своей земной жизни; услышим ли голос своих предков?

   Это  предстоит  решать  сердцу  русского человека!      

                                                                        Из цикла «Симфония двух  миров»

                                                                        г.Сидней    октябрь 2003г.

                                  Используемая литература:

1) А.А.Шахматов «Повесть временных лет» , П-г, 1916г.

2) Б. Хроповский «Славяне» , Прага «Орбис», 1988г.

3) Б.А. Рыбаков «Язычество древней Руси», М. «Наука», 1988г.

4) А. Котляревский «О погребальных обычаях языческих славян»,М.,1868г.

5) Стоглав, СПб., 1863г.

6) Н.М.Гальковский «Борьба христианства с остатками язычества в древней   Руси», М., 1913г.

7) П.Соколов «Симфония Руси» , Сидней ...г.

8) Л.Н.Гумилёв «Тысячелетие вокруг Каспия», М., 1998г.

9) Zdenek Vana   «The world of the ancient slavs»  , Pragua , 1983.

IVAN THE TERRIBLE: SAINT OR SINNER?

Dr. Vladimir Moss.

     In the Moscow Patriarchate today there is a movement to canonize Tsar Ivan the Terrible. Many are puzzled and alarmed by this complete reversal of the generally accepted picture of the famous tsar. Let us look at some of the relevant facts.

            Early Years

     The circumstances of Ivan’s birth were not auspicious. His father, Great Prince Basil III, put away his lawful wife Solomonia because of her barrenness, and with the blessing of Metropolitan Daniel of Moscow (whose predecessor, Barlaam, had been unlawfully removed from his see) married Helen Glinskaya. (Solomonia was forcibly tonsured in Suzdal and was later canonised under her monastic name of Sophia.)

     The famous monk St. Maximus the Greek immediately rebuked the Great Prince. He wrote him an extensive work: Instructive chapters for Right-Believing Rulers, which began: “O most devout Tsar, he is honoured as a true ruler who seeks to establish the life of his subjects in righteousness and justice, and endeavours always to overcome the lusts and dumb passions of his soul. For he who is overcome by them is not the living image of the Heavenly Master, but only an anthropomorphic likeness of dumb nature.”[1]

     Also, Patriarch Mark of Jerusalem, wrote prophetically to the Great Prince: “If you do this wicked thing, you will have an evil son. Your estate will become prey to terrors and tears. Rivers of blood will flow; the heads of the mighty will fall; your cities will be devoured by flames.”[2] The prophecy was fulfilled with exactitude in the reign of his son, Ivan IV, better known as “the Terrible”…

     Ivan’s childhood was very troubled. As Nicholas Riasanovsky writes, he “was only three years old in 1533 when his father, Basil III, died, leaving the government of Russia to his wife… and the boyar duma. The new regent acted in a haughty and arbitrary manner, disregarding the boyars and relying first on her uncle, the experienced Prince Michael Glinsky, and after his death on her lover, the youthful Prince Telepnev-Obolensky. In 1538 she died suddenly, possibly of poison. Boyar rule – if this phrase can be used to characterize the strife and misrule which ensued – followed her demise…

     “All evidence suggests that Ivan IV was a sensitive, intelligent, and precocious boy. He learned to read early and read everything that he could find, especially Muscovite Church literature. He became of necessity painfully aware of the struggle and intrigues around him and also of the ambivalence of his own position. The same boyars who formally paid obeisance to him as autocrat and treated him with utmost respect on ceremonial occasions, neglected, insulted, and injured him in private life. In fact, they deprived him at will of his favourite servants and companions and ran the palace, as well as Russia, as they pleased. Bitterness and cruelty, expressed, for instance, in his torture of animals, became fundamental traits of the young ruler’s character.”[3]

     In the opinion of some, Ivan’s later cruelties can be explained, at least in part, by mental illness induced by the extreme insecurity of his upbringing…

            The Orthodox Tsar

     On January 16, 1547 Ivan was anointed and crowned with the Cap of Vladimir Monomakh by Metropolitan Macarius of Moscow. At first, the Ecumenical Patriarch Joasaph said that the act “has no validity, since not only does a Metropolitan not have the right to crown, but not even every Patriarch, but only the two Patriarchs: the Roman and Constantinopolitan”. However, he granted Ivan the right to call himself Tsar and suggested that he have the coronation repeated by Metropolitan Joasaph, the patriarchal exarch, who would bring a gramota to Moscow.

     Ivan refused not only to be crowned again, but even to ask the blessing of Metropolitan Joasaph, saying that he had kissed the cross of the Catholic Lithuanian king on his way to Moscow. It was only in September, 1562 that Ivan received a gramota signed by all four patriarchs and thirty-two bishops calling him “our Tsar”, ascribing to him authority over “Orthodox Christians in the entire universe”, and applying to him the same epithets, “pious, God-crowned and Christ-loving” as had been applied to the Byzantine Emperors. This was an important advance in Ivan’s status in the eyes of the Orthodox world.

     In view of the fearsome reputation Ivan has acquired, not without reason, it is worth reminding ourselves of the great achievements of the first half of his reign. He vastly increased the territory of the Muscovite kingdom, neutralising the Tatar threat and bringing Kazan and the whole of the Volga under Orthodox control; he began the exploration and conquest of Siberia; he strengthened the army and local administration; he introduced the Zemskie Sobory, “Councils of the Land”, in which he sought the advice of different classes of the people; he subdued the boyars who had nearly destroyed the monarchy in his childhood; he rejected Jesuit attempts to bring Russia into communion with Rome; he convened Church Councils that condemned heresies (e.g. the Arianism of Bashkin) and removed many abuses in ecclesiastical and monastic life. Even the Tsar’s fiercest critic, Prince Andrew Kurbsky, had to admit that he had formerly been “radiant in Orthodoxy”.

     “Ivan the Terrible also presented to the [Stoglav] Church council his new legal code, the Sudebnik of 1550, and the local government reform, and received its approval. Both measures became law. The institution of a novel scheme of local government deserves special attention as one of the more daring attempts in Russian history to resolve this perennially difficult problem. The new system aimed at the elimination of corruption and oppression on the part of centrally appointed officials by means of popular participation in local affairs. Various localities had already received permission to elect their own judicial authorities to deal, drastically if need be, with crime. Now, in areas whose population guaranteed a certain amount of dues to the treasury, other locally elected officials replaced the centrally appointed governors. And even where the governors remained, the people could elect assessors to check closely on their activities and, indeed, impeach them when necessary…”[4]

     The only major mistake of this part of his reign was the decision of the famous Stoglav (‘Hundred Chapters’) Church Council of 1551 that, in all cases where Russian Church ritual differed from Greek, the Russian version was correct. “This unilateral decision shocked many of the Orthodox. The monks of Athos protested and the Russian monks there regarded the decisions of the synod as invalid.”[5] In retrospect, we can see that the nationalist attitude of the Stoglav council laid the foundations of the Old Ritualist schism in the next century…

     Nevertheless, Ivan’s respect for the Church prevented him from becoming, in the first half of his reign, an absolutist ruler in the sense that he admitted no power higher than his own. This is illustrated by his behaviour in the Stoglav Council, which was conducted by the Tsar putting forward questions to which the hierarchy replied. The hierarchy was quite happy to support the tsar in extirpating certain abuses within the Church, but when the tsar raised the question of the sequestration of Church lands for the sake of the strengthening of the State, the hierarchs showed their independence and refused. The tsar sufficiently respected the independence of the hierarchy to yield to its will on this matter, and in general the sixteenth-century Councils were true images of sobornost’.

     As Metropolitan Macarius (Bulgakov) writes: “At most of the Councils there were present, besides the hierarchs, the superiors of the monasteries – archimandrites, igumens, builders, also protopriests, priests, monks and the lower clergy generally. Often his Majesty himself was present, sometimes with his children, brothers and with all the boyars… It goes without saying that the right to vote at the Councils belonged first of all to the metropolitan and the other hierarchs… But it was offered to other clergy present at the Councils to express their opinions. Their voice could even have a dominant significance at the Council, as, for example, the voice of St. Joseph of Volokolamsk at the Councils of 1503-1504… The conciliar decisions and decrees, were signed only by the hierarchs, others – by lower clergy: archimandrites and igumens. And they were confirmed by the agreement of his Majesty…”[6]

     All this went with an ideology worked out, in part, by the tsar himself[7], and partly by advisors such as Ivan Semenovich Peresvetov, a minor nobleman from Lithuania who had served in the Ottoman empire. At the base of this programme there remained the concept of Moscow as the Third Rome. Thus in 1540 Elder Philotheus of Pskov wrote to the young tsar, who was not yet of age, that the “woman clothed with the sun” of Revelation chapter 12 was the Church, which fled from the Old Rome to the New Rome of Constantinople, and thence, after the fall of Constantinople, to the third Rome “in the new, great Russia”. And the master of the third Rome, in both its political and ecclesiastical spheres, was the tsar: “Alone on earth the Orthodox, great Russian tsar steers the Church of Christ as Noah in the ark was saved from the flood, and he establishes the Orthodox faith.”

     Ya.S. Lourié writes: “The idea that Russia was the only country in the world that had kept the true faith was very majestic, but also very responsible. If the truth was concentrated with us, and the whole of the surrounding world had spiritually ‘collapsed’, then in constructing their State the Russians had to go along a completely individual path, and rely on the experience of others only to a very limited degree – and rely on it as negative experience.

     “The complexities linked with such an ideological position were very clearly revealed in the work of the writer to whom it was entrusted, at the very beginning of the reign of Ivan IV, to express words that might at first glance appear to be a kind of programme of this reign. Turning to the history of the fall of Constantinople and the victory of Mehmet the Sultan over the Greeks, Peresvetov explained these events in terms of the ‘meekness’ of the Greek Emperor Constantine: ‘It is not possible to be an emperor without being threatening; as a horse without a bridle, so is an empire without threatenings’.[8] And he foretold to the young tsar: ‘You are a threatening and wise sovereign; you will bring the sinful to repentance and install justice and truth in your kingdom.’ It is important to note that ‘justice’ in this programme was no less important than ‘threatening’; the ‘meekness’ of the Greek Emperor consisted in the fact that he ceded power to the ‘nobles’, and they had enslaved the people.”[9]

     “Peresvetov,” writes Sir Geoffrey Hosking, “was almost certainly right. The Ottomans owed the creation of their empire at least in large part to reforms which weakened the native Turkish nobles who had previously formed the backbone of its tribal confederacies. Those nobles had been supplanted at the Ottoman court by Christian youths recruited from the Balkans and converted to Islam under the devshirme system. They furnished both the Janissaries, the elite corps of the army, and the principal civilian advisors. The Sultan required all his military and governmental leaders, whatever their provenance, to accept the status of his personal slaves, in order to separate them forcibly from their kinship loyalties. The conquered city of Constantinople was used for the same purpose: to give his new elite a power base remote from the native grazing lands of the Turkish nobles.

     “Such a system had obvious attractions for a Muscovite ruler also building an empire on vulnerable territories on the frontier between Christianity and Islam, and also struggling to free himself from aristocratic clans. Peresvetov did not go as far as his Ottoman model, and refrained from recommending slavery; but he did propose that the army should be recruited and trained by the state and paid for directly out of the treasury. This would ensure that individual regiments could not become instruments of baronial feuding. He favoured a service nobility promoted on the basis of merit and achievement, but he did not envisage serfdom as a means of providing them with their livelihood: in so far as he considered the matter at all, he assumed they would be salaried out of tax revenues.

     “Peresvetov’s importance was that he offered a vision of a state able to mobilize the resources of its peoples and lands equitably and efficiently. He was one of the first European theorists of monarchical absolutism resting on the rule of law. He believed that a consistent law code should be published, and that its provisions should be guided by the concept of pravda (which in Russian means both truth and justice): it would be the task of the ‘wise and severe monarch’ to discern and uphold this principle, without favour to the privileged and powerful.

     “In the early years of his reign we can see Ivan endeavouring to implement, in his own way, some of Peresvetov’s ideas, especially where they would enhance the strength and efficiency of the monarchy. At the same time he was trying to reach out beyond the fractious boyars and courtiers to make contact with the local elites of town and countryside and bind them into a more cohesive system of rule. Together with his Chosen Council, an ad hoc grouping of boyars, clergymen and service nobles personally chosen by him, he tried to make a start towards removing the ‘sovereign’s affairs’ (gosudarevo delo) from the private whims of the boyars and their agents, and bringing them under the control of himself in alliance with the ‘land’ (zemlia).”[10]

     The tsar started putting this programme into effect in the decade 1547-1556, when he convened his Zemskie Sobory, or “Land Councils”. This was also the decade of his great victories over the Tatars of Kazan and Astrakhan, when the State began to spread from Europe into Asia, and change from a racially fairly homogeneous nation-state into a multi-national empire, “the Third Rome”. The famous cathedral of St. Basil the Blessed – originally dedicated to the Protecting Veil of the Virgin – was built to celebrate the conquest of Kazan.

     In 1909, Archbishop Anthony (Khrapovitsky) pointed out that “this event was great precisely because with it there began the gradual ascendancy of Christianity over Islam, which had already subjected the Eastern Churches and before that time had not yet been subdued by the Muscovite kingdom. Having now destroyed the wasps’ nest of the Tatar God-fighting tribe, our forefathers understood that this event defined with all clarity the great calling of the Russian land gradually to unite at the foot of the Cross of Christ all the eastern peoples and all the eastern cultures under the leadership of the White Tsar. The great ascetics of piety Gurias, Barsonuphius and Herman were immediately sent to Kazan together with church valuables. There they built churches and monasteries and by the light of their inspired teaching and angelic holiness drew crowds upon crowds of various foreigners to holy baptism. The Russians understood that now – not in separate rivulets, but in a single broad wave – the life and faith of the Trans-Volgan region and Siberia would pour into the sea of the Church, and that the work of St. Stephen of Perm and the preachers of God in the first centuries that were like him would continue without hindrance. And then our ancestors decided, on the one hand, to cast off from themselves every shadow of exaltation in the glorious victory and conquest, and to ascribe all this to Divine Providence, and on the other hand to seal their radiant hope that Moscow, which was then ready to proclaim itself the Third and last Rome, would have to become the mediator of the coming universal and free union of people in the glorification of the Divine Redeemer. The tsar and people carried out their decision by building a beautiful cathedral on Red square, which has justly been recognized as the eighth wonder of the world. The pious inspiration of the Russian masters exceeded all expectation and amazed the beholders. Before them stands a church building whose parts represent a complete diversity, from the ground to the higher crosses, but which as a whole constitutes a wonderful unity – a single elegant wreath – a wreath to the glory of Christ that shone forth in the victory of the Russians over the Hagarenes. Many cupolas crown this church: there is a Mauritanian cupola, an Indian cupola, there are Byzantine elements, there are Chinese elements, while in the middle above them all there rises a Russian cupola uniting the whole building.

     “The thought behind this work of genius is clear: Holy Rus’ must unite all the eastern peoples and be their leader to heaven. This thought is a task recognized by our ancestors and given by God to our people; it has long become a leading principle of their state administration, both inwardly and outwardly: the reigns of the last Ruriks and the first Romanovs were marked by the grace-filled enlightenment of the Muslims and pagans of the North and East, the support of the ancient Christians of the East and South and the defence of the Russian Christians of the West, oppressed by heretics. Rus’ expanded and became stronger and broader, like the wings of an eagle; in the eyes of her sons the cross of the Russian head on Basil the Blessed shone ever more brightly; her impious enemies in the South and West trembled; the hands of the enslaved Christians – the Greeks, the Serbs and the Arabs - were raised imploringly to her; at various times Moscow saw within her walls all four eastern patriarchs and heard the liturgy in her churches in many languages…”[11]

            The Bloodthirsty Tyrant

     However, things began to go wrong from 1558, when Ivan began a campaign against the Livonian Knights that was to prove expensive and unsuccessful. Then, in 1560, his beloved first wife, Anastasia, died – killed, as he suspected and modern scientific research has confirmed[12] - by the boyars. Now Ivan turned vengefully against the boyars…

     So what threat did the boyars really pose? Before answering this question, it should be pointed out that in Russia, unlike most West European countries, the Great Prince or Tsar was not seen as simply the most powerful member of the noble class, but as standing above all the classes, including the nobility. Therefore the lower classes as often as not looked to the Great Prince or Tsar to protect them from the nobility, and often intervened to raise him to power or protect him from attempted coups by the nobility. There are many examples of this in Russian history, from Andrew of Bogolyubovo to the Time of Troubles to the Decembrist conspiracy in 1825. Thus Pokrovsky wrote of the failed Decembrist conspiracy: “The autocracy was saved by the Russian peasant in a guard’s uniform”.[13] And in fact the tsars, when allowed to rule with truly autocratic authority, were much better for the peasants than the nobles, passing laws that surpassed contemporary European practice in their humaneness.

     Thus Solonevich points out that according to Ivan’s Sudebnik of 1550, “the administration did not have the right to arrest a man without presenting him to the representatives of the local self-government…, otherwise the latter on the demand of the relatives could free the arrested man and exact from the representative of the administration a corresponding fine ‘for dishonour’. But guarantees of security for person and possessions were not restricted to the habeas corpus act. Klyuchevsky writes about ‘the old right of the ruled to complain to the highest authority against the lawless acts of the subject rulers’.”[14]

     Nevertheless, it cannot be denied that sixteenth-century Russia was in many ways a less free State than in the 11th or 14th centuries. The reason lay in the task imposed by Divine Providence on Russia of defending the last independent outpost of Orthodoxy in the world, which required, in the context of the threat posed by Counter-Reformation Catholicism, an ever-increasing centralisation and militarization of society, and therefore great sacrifices from all classes of the population.

      “The particularity of Ivan the Terrible’s ideological position,” writes Ya. S. Lourié, “consisted in the fact that the idea of the new State incarnating the right faith, which had ‘collapsed’ in the whole of the rest of the world, was completely freed in him from all freethinking and social-reformatory traits and became the official ideology of the already-existing ‘true Orthodox Christian autocracy’. The main task, therefore, became not reforms in the State, but its defence against all the anti-state forces that were ‘corrupting’ the country ‘with disorders and civil disturbances’. Sharing Peresvetov’s hostility to the ‘nobles’, the tsar drew one important conclusion from it: the unsuitable and ‘treacherous’ had to be replaced by new people…”[15]

     Although some of the boyars were unfaithful to Ivan, it is not true that the boyar class wanted to abolish the autocracy. For, as Protopriest Lev Lebedev writes, “Russia without the Tsar was inconceivable to it; the Tsar was even necessary to it (otherwise the princes would simple have fought against each other, as in the time of the appanage wars). The boyar opposition attained a relative independence, as it were autonomy, and, of course, it was not against ruling the Tsars, but this could never be fully realised because of the inevitable and constant quarrels within the princely boyar or court opposition itself, which consisted of various grouping around the most powerful families, which were doomed to an absence of unity because of the love of power and avarice of each of them. One can say that the princely-courtly opposition from time immemorial tried to weaken (and did weaken, did shake!) the Autocracy, while at the same time unfailingly wanting to preserve it! A shaky and inconsistent position…”[16]

     The freest class was the clergy. As we have seen, Ivan respected the Church, and did not in general try to impose his will on her. And yet he liked to emphasise that the Church had no business interfering in affairs of State, constantly bringing the argument round to the quasi-absolute power of the tsar – and the insubordination of the boyars: “Remember, when God delivered the Jews from slavery, did he place above them a priest or many rulers? No, he placed above them a single tsar – Moses, while the affairs of the priesthood he ordered should be conducted, not by him, but by his brother Aaron, forbidding Aaron to be occupied with worldly matters. But when Aaron occupied himself with worldly affairs, he drew the people away from God. Do you see that it is not fitting for priests to do the work of tsars! Also, when Dathan and Abiron wanted to seize power, remember how they were punished for this by their destruction, to which destruction they led many sons of Israel? You, boyars, are worthy of the same!”[17]

     The lower classes – that is, the peasants, shopkeepers and artisans, who paid taxes and services to the tsar and his servitors - were increasingly chained to the land that they worked. For in the century 1550-1650, the tsars gradually enserfed them in order to prevent them from simply disappearing into the woods or fleeing to the steppes in the south. They were not technically slaves (slaves at any rate have the privilege of not paying taxes); but a combination of political and economic factors (e.g. peasant indebtedness to landlords, landlords’ liability for collecting peasants’ taxes, the enormous demand for manpower as the state’s territory expanded) bonded them to the land; and the hereditary nature of social status in Muscovite Russia meant that they had little hope of rising up the social ladder.

     However, it was the boyars who lost most from the increasing power of the tsar. In medieval Russia, they had been theoretically free to join other princes; but by the 1550s there were no independent Russian princes – Orthodox ones, at any rate – outside Moscow.[18] Moreover, their lands, or votchiny, were now held on condition they served the Great Prince, and if they failed to serve him, their lands were theoretically forfeit. The boyars traditionally served in the army or the administration. But the administration, being historically simply an extension of the prince’s private domain, was completely controlled by him. Moreover, his patrimony was greatly increased by his conquest of Novgorod in 1478, his appropriation of all the land of the local aristocratic and merchant elites, and, especially, by his conquest of the vast lands of the former Kazan and Astrakhan khanates in the 1550s and 1560s.

     However, the boyars with their clannish rivalries and habits of freedom were still a potential problem. For Ivan, their independent power was incompatible with his conception of the Russian autocracy. As he wrote to the rebellious boyar, Prince Kurbsky in 1564: “What can one say of the godless peoples? There, you know, the kings do not have control of their kingdoms, but rule as is indicated to them by their subjects. But from the beginning it is the Russian autocrats who have controlled their own state, and not their boyars and grandees!”[19] For Ivan was not in the least swayed by the ideology of democracy, being, as he wrote, “humble Ioann, Tsar and Great Prince of All Russia, by God’s will, and not by the multi-mutinous will of man…” On another occasion he wrote to King Sigismund Augustus of Poland, whose power was severely limited by his nobles, that the autocratic power of the Russian tsars was “not like your pitiful kingdom; for nobody gives orders to the great Sovereigns, while your Pans [nobles] tell you what they want”.

     Kurbsky defended the boyars on the grounds of their personal valour; they were “the best of the mighty ones of Israel”. In reply, Ivan pointed out that personal qualities do not help if there are no correct “structures”: “As a tree cannot flower if its roots dry up, so here: if there are no good structures in the kingdom, courage will not be revealed in war. But you, without paying attention to structures, are glorified only with courage.” The idea that there can be more than one power in the land is Manichaeism, according to Ivan; for the Manichaeans taught that “Christ possesses only the heavens, while the earth is ruled independently by men, and the nether regions by the devil. But I believe that Christ possesses all: the heavens, the earth and the nether regions, and everything in the heavens, on the earth and in the nether regions subsists by His will, the counsel of the Father and the consent of the Holy Spirit.” And since the tsar is anointed of God, he rules in God’s place, and can concede no part of what is in fact God’s power to anyone else.

     When, crazed by grief and suspicion at his wife’s death, Ivan resolved finally to do away with the boyars, he designated the boyars’ lands as oprichnina, that is, his personal realm, and ordered the oprichniki, that is, a kind of secret police body sworn to obey him alone, to enter the boyars’ lands and to kill, rape and pillage at will. They carried out unbridled terror and torture on thousands of people, and were rewarded with the expropriated lands of the men they had murdered. The climax of the slaughter came with the unparalleled pogrom of the citizens of Novgorod in 1570.

     In recent years, supporters of the canonization of Ivan in Russia have tended to minimize the significance of this slaughter, and to justify it as a necessary measure to preserve the state against sedition. However, the foremost expert on the reign of Ivan, R.G. Skrynnikov, has cited data that decisively refutes this argument. His edition of the Synodicon of Those Disgraced by Ivan the Terrible reveals a list of thousands of names of those executed by Ivan, mainly in the period 1567-1570, that the tsar sent to the monasteries for commemoration. “All the lists of the period 1567-1570 are inextricably linked with each other, since the court ‘cases’ of this period were parts of a single political process, the ‘case’ of the betrayal of the Staritskys, which lasted for several years, from 1567 to 1570. The ‘case’ was begun in the autumn of 1567 after the return of the Tsar from the Latvian expedition. In the course of it the boyars Fyodorov (1568) and Staritsky (1569) were executed, Novgorod was devastated (1570) and the leaders of the land offices in Moscow were killed (1570). ‘The Staritsky Case’ was the most important political trial in the reign of the Terrible one. The materials of this trial were preserved in the tsarist archives until the time of the composition of the Synodicon in relatively good order. On the basis of these materials the main part of the tsarist Synodicon was composed. This part comprises nine tenths of the whole volume of the Synodicon. In it are written about 3200 people disgraced by the tsar out of a combined total of about 3300 people…

     “Among the victims of the Novgorod devastation, about one fifth (455 people) were called by their names in the tsarist Synodicon. In the main these were representatives of the higher classes: landowners and officials (250-260 people) and the members of their families (140 people). The people indicated in the Synodicon without names (1725) were mainly from the lower classes.”[20]

     These figures indicate that Ivan’s terror was by no means exclusively directed against the boyars. Moreover, the fact that such large numbers could not have been given a fair trial in the period indicated, and the extraordinary cruelty of the methods employed, show that this was not justified repression against a rebellion, but the manifestation of demonic psychopathology. In this way, it is argued, the victims of Ivan’s rule prefigure the Christian victims of Lenin and Stalin, while the oprichnina looks forward to Stalin’s Russia, the NKVD-KGB, dekulakisation and the great terror of the 1930s. There has been no shortage of historians who have seen in Stalin’s terror simply the application of Ivan the Terrible’s methods on a grander scale. This theory is supported by the fact that Stalin called Ivan “my teacher”, and commissioned Eisenstein’s film, Ivan the Terrible, instructing him to emphasise the moral that cruelty is sometimes necessary to protect the State from its internal enemies.

     By the end of his reign the boyars’ economic power had been in part destroyed, and a new class, the dvoriane, had taken their place. This term originally denoted domestic servitors, both freemen and slaves, who were employed by the appanage princes to administer their estates. Ivan now gave them titles previously reserved for the boyars, and lands in various parts of the country. However, these lands were pomestia, not votchiny – that is, they were not hereditary possessions and remained the legal property of the tsar, and could be taken back by him if he was dissatisfied with the servitors.

     Ivan justified his cruelties against the boyars on scriptural grounds: “See and understand: he who resists the power resists God; and he who resists God is called an apostate, and that is the worst sin. You know, this is said of every power, even of a power acquired by blood and war. But remember what was said above, that we have not seized the throne from anyone. He who resists such a power resists God even more!”[21] The tsar’s power does not come from the people, but from God, by succession from the first Christian autocrat of Russia, St. Vladimir. He is therefore answerable, not to the people, but to God alone. And the people, being “not godless”, recognizes this. Kurbsky, however, by his rebellion against the tsar has rebelled against God and so “destroyed his soul”. And so many, submitting humbly to the tsar’s unjust decrees, and to the apostolic command: “Servants be subject to your masters with all fear; not only to the good and gentle, but also to the forward” (I Peter 2.18), received the crown of life in an innocent death. There was no organised mass movement against his power in the Russian land. Even when he expressed a desire to resign his power, the people completely sincerely begged him to return. [22]

     Although the tsar failed to justify his excessive cruelty, he was not completely wrong in his estimate of the people’s attitudes. For, in their understanding, Tsar Ivan may have been an evil man, but he was still a true authority. The fact that they revered and obeyed him as the anointed of God did not mean that they were not aware that many of his deeds were evil and inspired by the devil. But by obeying him in his capacity as the anointed of God, they believed that they were doing God’s will, while by patiently enduring his demonic assaults on them they believed that they received the forgiveness of their sins and thereby escaped the torments of hell, so far exceeding the worst torments that any earthly ruler could subject them to. As Heidenstein said: “They consider all those who depart from them in matters of the faith to be barbarians... In accordance with the resolutions of their religion, they consider faithfulness to the sovereign to be as obligatory as faithfulness to God. They exalt with praises those who have fulfilled their vow to their prince to their last breath, and say that their souls, on parting from their bodies, immediately go to heaven.”

     For according to Orthodox teaching, even if a ruler is unjust or cruel, he must be obeyed as long as he provides that freedom from anarchy, that minimum of law and order, that is the definition of God-established political authority (Romans 13.1-6). Thus St. Irenaeus of Lyons writes: “Some rulers are given by God with a view to the improvement and benefit of their subjects and the preservation of justice; others are given with a view to producing fear, punishment and reproof; yet others are given with a view to displaying mockery, insult and pride – in each case in accordance with the deserts of the subjects.”[23] Again, St. Isidore of Pelusium writes that the evil ruler “has been allowed to spew out this evil, like Pharaoh, and, in such an instance, to carry out extreme punishment or to chastise those for whom great cruelty is required, as when the king of Babylon chastised the Jews.”[24]

     But there is line beyond which an evil ruler ceases to be a ruler and becomes an anti-ruler, and not to be obeyed. Thus the Jews were commanded by God through the Prophet Jeremiah to submit to the king of Babylon, evil though he was; whereas they were commanded through another prophet, Moses, to resist and flee from the Egyptian Pharaoh. For in the one case the authority, though evil, was still an authority, which it was beneficial to obey; whereas in the other case the authority was in fact an anti-authority, obedience to which would have taken the people further away from God.

     The Orthodox tradition of obedience to legitimate authorities goes together with the tradition of protest against unrighteousness. And in this respect there was truth in Prince Kurbsky’s lament over the state of Russia in Ivan’s reign: “The authority which comes from God devises unprecedented pains of death for the virtuous. The clergy – we will not judge them, far be that from us, but bewail their wretchedness – are ashamed to bear witness to God before the tsar; rather they endorse the sin. They do not make themselves advocates of widows and orphans, the poor, the oppressed and the prisoners, but grab villages and churches and riches for themselves. Where is Elijah, who was concerned for the blood of Naboth and confronted the king? Where are the host of prophets who gave the unjust kings proof of their guilt? Who speaks now without being embarrassed by the words of Holy Scripture and gives his soul as a ransom for his brothers? I do not know one. Who will extinguish the fire that is blazing in our land? No-one. Really, our hope is still only with God…”[25]

            St. Philip of Moscow

     St. Philip was the one man who, together with the fools-for-Christ Basil the Blessed and Nicholas Salos, did oppose the unrighteousness of the tsar. His ideas about the nature of tsarist power did not differ substantially from those of his predecessors, and especially St. Joseph of Volotsk. The tsar was complete master in his kingdom, and deserved the obedience of all, including churchmen, as long as he confessed the Orthodox faith. But he was bound by the ecclesiastical canons when acting in the ecclesiastical sphere.

     However, it was not clear, according to this Josephite theory, to what extent the tsar was also bound in the personal, moral sphere and could rightly be rebuked by the metropolitan for personal sins. St. Philip was notable for his combination, as it were, of the theories of St. Joseph with the practice of Saints Nilus and Maximus, recognising the supremacy of the tsar while rebuking him for his personal sins. For this boldness he was killed…

     As a young man he was deeply struck on hearing the words of the Saviour: “No man can serve two masters”, and resolved to become a monk.[26] Later, as metropolitan, at the height of the terror, he would put those words into practice, saying to the Tsar: “Sovereign, I cannot obey your command more than that of God.”[27] And again he said: “Ruling tsar, you have been vested by God with the highest rank, and for that reasons you should honour God above all. But the sceptre of earthly power was given to so that you should foster justice among men and rule over them lawfully. By nature you are like every man, as by power you are like God. It is fitting for you, as a mortal, not to become arrogant, and as the image of God, not to become angry, for only he can justly be called a ruler who has control over himself and does not work for his shameful passions, but conquers them with the aid of his mind. Was it ever heard that the pious emperors disturbed their own dominion? Not only among your ancestors, but also among those of other races, nothing of the sort has ever been heard.”[28]

     When the tsar angrily asked what business he had interfering in royal affairs, Philip replied: “By the grace of God, the election of the Holy Synod and your will, I am a pastor of the Church of Christ. You and I must care for the piety and peace of the Orthodox Christian kingdom.” And when the tsar ordered him to keep silence, Philip replied: “Silence is not fitting now; it would increase sin and destruction. If we carry out the will of men, what answer will we have on the day of Christ’s Coming? The Lord said: “Love one another. Greater love hath no man than that a man should lay down his life for his friends. If you abide in My love, you will be My disciples indeed.”

     And again he said: “The Tatars have a law and justice, but do not. Throughout the world, transgressors who ask for clemency find it with the authorities, but in Russia there is not even clemency for the innocent and the righteous… Fear the judgement of God, your Majesty. How many innocent people are suffering! We, sovereign, offer to God the bloodless sacrifice, while behind the altar the innocent blood of Christians is flowing! Robberies and murders are being carried out in the name of the Tsar…. What is our faith for? I do not sorrow for those who, in shedding their innocent blood, have been counted worthy of the lot of the saints; I suffer for your wretched soul: although you are honoured as the image of God, nevertheless, you are a man made of dust, and the Lord will require everything at your hands”.

     However, even if the tsar had agreed that his victims were martyrs, he would not have considered this a reason for not obeying him. As he wrote to Kurbsky: “If you are just and pious, why do you not permit yourself to accept suffering from me, your stubborn master, and so inherit the crown of life?…”[29]

     Betrayed by his fellow-hierarchs, Philip was about to resign the metropolitanate, and said to the tsar: “It is better to die as an innocent martyr than to tolerate horrors and lawlessnesses silently in the rank of metropolitan. I leave you my metropolitan’s staff and mantia. But you all, hierarchs and servers of the altar, feed the flock of Christ faithfully; prepare to give your reply and fear the Heavenly King more than the earthly…”

     The tsar refused to accept his resignation, and after being imprisoned and having escaped the appetite of a hungry bear that had been sent to devour him, on December 23, 1569 the holy metropolitan was suffocated to death by the tsar’s servant after his refusal to bless his expedition against Novgorod. Metropolitan Philip saved the honour of the Russian episcopate in Ivan’s reign as Metropolitan Arsenius of Rostov was to save it in the reign of Catherine the Great…

            Bishop Dionysius’ Thesis

     If Tsar Ivan had died in 1560, before the period of his terrible cruelties, he may well have gone down in history as one of the greatest of the Orthodox kings. His tragedy was that he lived so long…

     Bishop Dionysius (Alferov) has written: “The reign of Ivan the Terrible is divided by historians, following his contemporaries, into two periods. The first period (1547-1560) is evaluated positively by everyone. After his coronation and acceptance of the title of Tsar, and after his repentance for his aimless youth by subjecting his life to the rules of Orthodoxy piety, Ioann IV appears as an exemplary Christian Sovereign. He  convened the first Zemskie Sobory in the 1550s, kept counsel with the best men of the Russian Land, united the nation’s forces, improved the interior administration, economy, justice system and army. Together with Metropolitan Macarius he also presided at Church Councils, which introduced order into Church life. Under the influence of his spiritual father, Protopriest Sylvester, he repented deeply for the sins of his youth, and lived in the fear of God and in the Church, building a pious family together with his wife Anastasia Romanova. The enlivening of piety and the consolidation of the people also brought external successes to the Russian state in this period. By the good will of God the khanates of Kazan and Astrakhan were crushed, and the Crimean khanate was pacified for the time being. The whole of the Volga region from Kazan to the Caspian and a part of the Northern Caucasus went to Moscow. Under the blows of the Russian armies the Livonian Order in the Baltic was crushed. A positive estimate of this period does not elicit disagreement among historians.

     “The second period begins after the expulsion of his spiritual father, Protopriest Sylvester and close friends of the Tsar, who were united into the ‘Chosen Assembly’ (the Adashevs, Prince Kurbsky and others). This period finally becomes well established by 1564, with the proclamation of the oprichnina. After the oprichnina’s great terror (1564-1572), the system of government created in this period, albeit in a ‘weakly flowing regime’, continued right to the death of the Terrible one in March, 1584. The negative consequences of this period completely blot out the attainments of the first period. All historians also agree on this. Let us note the main results of this period:

     “1. The liquidation of elementary justice and legality, mass repressions without trial or investigation of the suspects, and also of their relatives and house servants, of whole cities. The encouragement of denunciations created a whole system of mass terror and intimidation of people.

     “2. The destruction of national unity through an artificial division of the country into two parts (the zemschina and the oprichnina, then the system of ‘the Sovereign’s Court’) and the stirring up of enmity between them.

     “3. The destruction of the popular economy by means of the oprichnina’s depradations and the instilling of terror, the mass flight of people from Russia to Lithuania and to the borderlands. A great devastation of the central provinces of Russia, a sharp decline in the population (according to Skrynnikov’s data, from 8 to 5 million).

     “4. Massive repressions against the servants of the Church who spoke out against the oprichnina or those suspected of it, beginning with the killing of Metropolitan Philip and individual bishops (of Novgorod and Tver), and continuing with the executions of prominent church-servers (St. Cornelius of Pechersk), and ending with the massive slaughter of the clergy in certain cities (Novgorod, Tver, Torzhok, Volochek) and the expoliation of the churches.

     “5. As a consequence of the internal ravaging of the state – external defeats, both military and diplomatic: the complete loss of the conquests in Lithuania and the outlet to the Baltic sea, the loss of possessions in the Caucasus, international isolation, incapacity to defend even Moscow from the incursions of the Crimean Tatars.

     “All historians agree that the Terrible one left Russia after his death in an extremely sorry state: an economically ruined and devastated country, with its population reduced by one-and-a-half times, frightened and demoralised. But this does not exhaust the woes caused to Russia by the Terrible one. Perhaps the most tragic consequences of his reign consisted in the fact that he to a great extent prepared the ground for the Time of Troubles, which exploded 17 years after his death and placed the Russian state on the edge of complete annihilation. This was expressed concretely in the following.

     “1. A dynastic crisis – the destruction by the Terrible one of his closest relatives, the representatives of the Moscow house of the Riuriks. First of all this concerned the assassination of his cousin, Prince Vladimir Andreevich Staritsky with his mother, wife and children, and also with almost all his servants and many people close to him (in 1569). This was not execution following an investigation and trial, but precisely the repression of innocent people (some were poisoned, others were suffocated with smoke), carried out only out of suspicion and arbitrariness. Then it is necessary to note the killing of his son Ivan, the heir to the throne….

     “Thus Ivan the Terrible undoubtedly hewed down the dynasty with his own hands, destroying his son, grandson and cousin with all his house, and thereby prepared a dynastic crisis, which made itself sharply felt during the Time of Troubles.

     “2. The oprichnina and the consequent politics of ‘the Sovereign’s Court’ greatly reduced the aristocracy and service class. Under the axe of repressions there fell the best people morally speaking, the honourable, principled and independent in their judgements and behaviour, who were distinguished by their abilities, and for that reason were seen as potentially dangerous. In their place intriguers, careerists and informants were promoted, unprincipled and dishonourable time-servers. It was the Terrible one who nourished such people in his nearest entourage, people like Boris Godunov, Basil Shuisky, Bogdan Belsky, Ivan Mstislavsky and other leaders in the Time of Troubles, who were sufficiently clever to indulge in behind-the-scenes intrigues and ‘under the carpet struggle”, but who absolutely did not want to serve God and the fatherland, and for that reason were incapable of uniting the national forces and earning the trust of the people.

      “The moral rottenness of the boyars, their class and personal desires and their unscrupulousness are counted by historians as among the main causes of the Troubles. But the Moscow boyars had not always been like that. On the contrary, the Moscow boyars nourished by Kalita worked together with him to gather the Russian lands, perished in the ranks of the army of Demetrius Donskoj on Kulikovo polje, saved Basil the Dark in the troubles caused by Shemyaka, went on the expeditions of Ivan III and Basil III. It was the Terrible one who carried out a general purge in the ranks of the aristocracy, and the results of this purge could not fail to be felt in the Troubles.

     “3. The Terrible one’s repressions against honourable servers of the Church, especially against Metropolitan Philip, weakened the Russian Church, drowned in its representatives the voice of truth and a moral evaluation of what was happening. After the holy hierarch Philip, none of the Moscow metropolitans dared to intercede for the persecuted. ‘Sucking up’ to unrighteousness on the part of the hierarchs of course lowered their authority in the eyes of the people, this gave the pretenders the opportunity to introduce their undermining propaganda more successfully in the people.

     “We should note here that the defenders of the Terrible one deny his involvement in the killing of Metropolitan Philip in a rather naïve way: no written order, they say, has been discovered. Of course, the first hierarch of the Russian Church, who was beloved by the people for his righteous life, was not the kind of person whom even the Terrible tsar would dare to execute just like that on the square. But many of the Terrible one’s victims were destroyed by him by means of secret assassinations (as, for example, the family of the same Vladimir Andreyevich). It is reliably known that the holy hierarch Philip reproved the Terrible one for his cruelties not only in private, but also, finally, in public, and that the latter began to look for false witnesses against him. By means of bribes, threats and deceit he succeeded in involving Abbot Paisius of Solovki (a disciple of St. Philip) and some of the hierarchs in this. Materials have been preserved relating to this ‘Council of 1568, the most shameful in the history of the Russian Church’ (in the expression of Professor Kartashev), which condemned its own chief hierarch. The majority of the bishops did not decide to support the slanderers, but they also feared to defend the holy hierarch – and simply kept silent. During the Liturgy the oprichniki on the tsar’s orders seized the holy confessor, tore off his vestments, beat him up and took him away to prison. At the same time almost all the numerous relatives of St. Philip, the Kolychev boyars, were killed. They cast the amputated head of the hierarch’s favourite nephew into his cell. A year later, the legendary Maliuta came to the imprisoned Philip in the Otroch monastery, and the holy hierarch just died suddenly in his arms – the contemporary lovers of the oprichnina force us to believe in this fairy-tale!

     “Detailed material on this subject was collected in the book of Professor Fedotov, The Holy Hierarch Philip, Metropolitan of Moscow. Those descendants who lived nearest to those times also well remembered who was the main perpetrator of the death of St. Philip. For that reason Tsar Alexis Mikhailovich transferred the relics of the hieromartyr to Moscow, and wrote a penitent letter to him as if he were alive, asking forgiveness for the sin of his predecessor Ivan the Terrible (in imitation of the Emperor Theodosius the Younger, who repented for the sin of his mother, the Empress Eudoxia, against St. John Chrysostom). Therefore the apologists of the Terrible one, in denying his guilt against St. Philip, simply reject the tradition of the whole Russian Church as established in documents.

     “Besides St. Philip, on the orders of the Terrible during the devastation of Novgorod, one of those who envied and slandered St. Philip, Archbishop Pimen was killed. And if contemporary ‘oprichniki’ consider it to the credit of the Terrible one that he dealt with the false witnesses in the affair of the holy hierarch, then let them remember that a timely ‘clean-up’ of witnesses and agents who have done their work is a common phenomenon in the course of large-scale repressions. Only it is not a work of God. The unknown author of the Tale of the Devastation of Novgorod tells us that on the orders of the Terrible one up to three hundred abbots, hieromonks, priests and deacons in Novgorod itself and its environs, monasteries and villages were killed. Several tens of Church servers were killed in each of the cities of Tver, Torzhok, Volokolamsk and other places. One can argue about the accuracy of the numbers of victims cited, but one cannot doubt that the clergy slaughtered during the reign of the Terrible one numbered at least in the tens, but more likely in the hundreds. There is every reason to speak about a persecution of the clergy and the Church on the part of the Terrible one. The holy hierarch Philip and St. Cornelius of Pskov-Pechersk are only the leaders of a whole host of hieromartyrs, passion-bearers and confessors of that time. It is those whose glorification it is worth thinking about!

     “4. Finally, the Terrible one’s epoch shook the moral supports of the simple people, and undermined its healthy consciousness of right. Open theft and reprisals without trial or investigation, carried out in the name of the Sovereign on any one who was suspect, gave a very bad example, unleashing the base passions of envy, revenge and baseness. Participation in denunciations and cooperation in false witnesses involved very many in the sins of the oprichnina. Constant refined tortures and public executions taught people cruelty and inured them to compassion and mercy. Everyday animal fear for one’s life, a striving to survive at any cost, albeit at the cost of righteousness and conscience, at the cost of the good of one’s neighbours, turned those who survived into pitiful slaves, ready for any baseness. The enmity stirred up between the zemschina and the oprichnina, between ‘the Sovereign’s people’ and ‘the rebels’, undermined the feeling of popular unity among Russian people, sowing resentment and mistrust. The incitement of hatred for the boyars, who were identified with traitors, kindled class war. Let us add to this that the reign of the Terrible one, having laid waste to the country, tore many people away from their roots, deprived them of their house and land and turned them into thieves, into what Marxist language would call ‘declassified elements’. Robbed and embittered against the whole world, they were turned aside into robber bands and filled up the Cossack gangs on the border-lands of Russia. These were ready-made reserves for the armies of any pretenders and rebels.

     “And so, if we compare all this with the Leninist teaching on the preparation of revolution, we see a striking resemblance. The Terrible one did truly do everything so that ‘the uppers could not, and lowers would not’ live in a human way. The ground for civil war and the great Trouble had thus been fully prepared…”[30]

            Conclusion

     Michael Cherniavksy has pointed to the tension, and ultimate incompatibility, between two images of the kingship in the reign of Ivan the Terrible: that of the basileus and that of the khan – that is, of the Orthodox autocrat and of the pagan despot. “If the image of the basileus stood for the Orthodox and pious ruler, leading his Christian people towards salvation, then the image of the khan was perhaps preserved in the idea of the Russian ruler as the conqueror of Russia and of its people, responsible to no one. If the basileus signified the holy tsar, the ‘most gentle’ (tishaishii) tsar in spiritual union with his flock, then the khan, perhaps, stood for the absolutist secularised state, arbitrary through its separation from its subjects.”[31]

     While we have asserted that Ivan was a true ruler, it must be admitted that his theory of government contained absolutist elements which were closer to the theories of Protestant Reformers such as Luther and contemporary Protestant monarchs such as Elizabeth I of England than to Orthodoxy.[32] In fact, the nineteenth-century Slavophile Ivan Kireyevsky went so far as to call him a heretic, and attributed to his heretical view of Church-State relations all the woes of the later part of his reign: “The terrible one acted in a restrictive manner because he was a heretic; this is proved… by his striving to place Byzantinism [i.e. the absolutist ideas of some Byzantines] in a position of equal dignity with Orthodoxy. From this there came the oprichnina as a striving towards state heresy and ecclesiastical power. And that this concept of the limits or, more correctly, the lack of limits of his power and of its lack of connection with the people was not Christian, but heretical is witnessed publicly to this day by the holy relics of Metropolitan Philip.”[33]

     If there was indeed something of eastern absolutism as well as purely Orthodox autocracy in Ivan’s rule, then this would explain, not only the cruelties of his own reign, but also why, only a few years after his death, Russia descended into civil war and the Time of Troubles. For eastern absolutism, unlike Orthodox autocracy, is a system that can command the fear and obedience, but not the love of the people, and is therefore unstable in essence. Hence the need to resist to it – but not out of considerations of democracy or the rights of man, but simply out of considerations of Christian love and justice. An Orthodox tsar has no authority higher than him in the secular sphere. And yet the Gospel is higher than everybody, and will judge everybody on the Day of Judgement; and in reminding Ivan of this both St. Philip and Kurbsky were doing both him and the State a true service…

     Ivan rejected this service to his own detriment. Although he showed great skill in defending Orthodoxy before emissaries from the Vatican, at the very end of his life, he destroyed even his reputation as a defender of Orthodoxy by encroaching on Church lands and delving into astrology.[34] It is difficult to avoid the conclusion, therefore, that Ivan the Terrible was indeed terrible in his impiety, and must be numbered among the evil tyrants and persecutors of the Church. Indeed, Lebedev calls the latter part of his reign “not a struggle with rebellion, but the affirmation of his permission to do everything. So we are concerned here not with the affirmation of the Orthodox Autocracy of the Russian Tsars, but with a prefiguring of the authority of the Antichrist.”[35]

December 10/23, 2010.

JELSOMINA

Вадим Виноградов

Федерико Феллини великий художник, он масштаба Сервантеса, Шекспира, Достоевского… Во всяком случае Феодор Михайлович всем сердцем принял бы героиню его главного фильма “Дорога” - Джельсомину, которая природной христианской душей превзошла Сонечку, и сравнялась с Шатовым. Во всяком случае, такой христианской души мировое искусство не знает.

Сходств Джельсомины с Сонечкой масса. Так и, кажется, что Сонечка и была для Феллини толчком к Джельсомине. Ведь, Феодор Михайлович то при-рожденный публицист. Ему не терпится высказать великую мысль. Но кто обратит внимание на его крик души, если этот крик только в статье? И чтобы мысль его дошла до многих, он и пишет романы. Но в романах у него на первом месте - идея. Под идею он и выдумывает своих героев. И тут часто происходят сбой - ради идеи часто герой оказывается не максимально правдивым. Как раз это видно на Сонечке. Сонечка - это желаннейшая идея Достоевского. И чтобы её вознести Ф.М. искусственно наделяет Раскольникова на каторге неимоверной жестокостью для того, чтобы кротость и смирение Сонечки одержало над этой жестокостью Раскольникова победу.

И вот, детская душа Феллини покорена душой Сонечки. И он создаёт свою Сонечку - Джельсомину, исключая ту искусственность, которая проникла в Сонечку, как носительницу желанной идеи Феодора Михайловича, чем образа, взятого из жизни. . «Вместе будем страдать!» - говорит Сонечка. Джельсомина этого не говорит - она страдает, и страдание её покоряет мир. Феодор Михай-лович уж точно бы… рыдал.   

И ещё на одну мысль наводит образ Джельсомины - как милостив Христосъ к душам, в которых нет лукавства. Как Он без поиска ими Царствия Небесного даёт им это Царство, посылая им болезни, нужду и страдания. Воистину, радость только одна - радуйтесь тому, что имена ваши написаны на небесахъ (Лк. 10,20). А так же: сердце сокрушенно и смиренно, то есть, то сердце, которое и записано в Книге жизни, Богъ не уничижитъ! И Господь бережно хранит любимые Ему сердца, в которые наполнены любовью настолько, что там не осталось даже малюсенького места для лукавства. Это сердце Сонечки, сердце Джельсомины, а ранее их… сердце Луши из “Живых мощей ” Тургенева.

И к этим сердцам присоединим сердце уже не известных персонажей художественных произведений, а сердце Эдит Пиаф.

ТОЛЬКО ЗАКОННЫЙ И САМОДЕРЖАВНЫЙ ЦАРЬ ДЛЯ РОССИИ.

Н. Потоцкий

    Когда в Свободной России опять будет Самодержавный Царь, то это совсем не значит, что в ней не должно быть народного представительства. Оно нужно, чтобы Царь знал о нуждах и желаниях всех классов своего народа и всех отдельных племен своего государства. Но это народное представительство должно состоять не из представителей политических партий, как это мы видим в других странах, а из лучших представителей творческих сил страны, тех, кто активно строит ее духовное и материальное благосостояние, т.е. из выборных от главнейших отраслей народного хозяйства, науки и культуры: от крестьян, рабочих, духовенства, промышленников, ремесленников, врачей, инженеров, педагогов, ученых, лиц свободных профессий и т.д. Это будет настоящий ОТБОР НАЦИИ, люди, действительно знающие и любящие свою Родину, люди дела, каждый из которых в своей профессии трудится на благо всей страны, а потому может выражать истинные мнения, стремления и нужды своих выборщиков, т.е., в общем, и целом – всего народа.

    Кроме этого представительства (Земского Собора), необходим еще Всероссийский Совет Национальностей, состоящий из выборных от органов самоуправления всех составных частей Российской Империи: Великороссии, Украины, Белоруссии, Грузии, Армении, Крыма, Казачьих Войск и всех национальных меньшинств Европейской и Азиатской России. Это учреждение будет осведомлять Верховную власть о национальных, культурных и бытовых нуждах всех этих народностей, которые, поддерживая Монархию, как символ своего единения, придадут ей еще большую устойчивость.

    Однако, ни Земский Собор, ни Совет Национальностей не должны иметь права окончательного решения обсуждаемых ими вопросов: ведь интересы отдельных классов и отдельных народностей могут сталкиваться между собою, и если эти собрания будут иметь право издавать законы большинством голосов, такие законы могут оказаться вредными для общенациональных и общегосударственных интересов. А потому право окончательного решения должно принадлежать Царю, который стоит выше отдельных классов и народностей и, отвечая только Богу, заботится о благе всей страны. Руководясь своей совестью, ответственностью перед Господом, и любовью коем своим подданным, этот Государь, даже не будучи гениальным человеком, всегда решит важнейшие общенародные дела справедливее, чем это сделает большинство голосов одного представительства, тем более что ведь иногда может быть так, что правда и справедливость на стороне меньшинства, а не большинства. Так правы были Император Александр II и меньшинство дворянства, стремившиеся уничтожить крепостное право, а не громадное большинство сторонников его сохранения.

    Не надо забывать и еще одно громадное преимущество, которое имеет Монархия перед другими формами власти: в президенты или в диктаторы может выдвинуться, в результате парламентских комбинаций или игры случая, человек, который не получил никакой специальной подготовки для умения управлять страной…  Между тем, Царь уже с раннего детства получает самую тщательную подготовку к тому, чтобы быть в состоянии наилучшим образом упражнять свое царственное ремесло. Возьмем Императора Николая Александровича: он был одним из самых образованных – и притом всесторонне образованных – людей своего времени. Лучшие профессора России преподавали ему право и стратегию, историю и литературу, он свободно говорил на трех иностранных языках.

    Ценность и сила Законного и Самодержавного Царя еще и в том, что это власть прочная. Эта прочность происходит не только от того, что она не зависит ни от какого отдельного класса общества, ни от какой партии или финансового капитала, но от  того, что она – НАСЛЕДСТВЕННАЯ,  что она спокойно и безболезненно передается от отца к сыну (или к старшему брату). Только такая прочная и уверенная в себе и во всеобщем признании своего права на престол власть может гарантировать народу возможность свободного и спокойного труда, право собственности, свободу вероисповедания, уважение к человеческому достоинству, настоящее правосудие ...

    Законный Наследник Российского Престола ничего не ищет для себя лично, не заинтересован ни в почестях, ни в деньгах, ни в привилегиях, а только в том, чтобы исполнить свой долг перед Богом и народом и снова вместе с ним построить величественный, прекрасный и прочный ДОМ РОССИЙСКОЙ ИМПЕРИИ. И слово Его будет крепко!

    Царская власть еще и потому нужна России и Русскому народу, что она думает об интересах и потребностях не только сегодняшнего и завтрашнего дня, но и долгих будущих лет. В самом деле, и республиканские парламенты и правители, и диктаторы заботятся только о том, как бы угодить своему народу приятными для него мероприятиями в данный момент и этим получить его поддержку на ближайших выборах или в политических и военных авантюрах, которые им нужны для поддержания своего престижа в массах. И только Самодержавный,  Законный и Наследственный Царь, предки и потомки которого так же неразрывно, как и он, связаны со своим народом, считает своим долгом заботиться о его благосостоянии на долгие годы вперед.

                  В СВОЕЙ СТРАНЕ МЫ БУДТО  БЫ ЧУЖИЕ

                                                                            Елена Семёнова  ©

В своей стране мы будто бы чужие,
Им - можно всё, для нас - на всё запрет.
Куражится нерусская Россия,
России русской будто бы и нет.

Нас грабят, нас бесчестят, убивают
На улицах своих же городов!
А мы покорно щёку подставляем,
Досрочно обращаемся в рабов.

Тебя не бьют - молчи и не впрягайся,
Пригни главу и встань смиренно в строй,
И идолам, и бесам поклоняйся...
И в очередь встаём мы на убой.

В своей стране без прав и без защиты
Мы на глумленье отданы врагам.
Который год глотаем мы обиды
И воздеваем руки к небесам!

Поддержка - им! Им - право и свободы!
Для нас: СИЗО-судилище-острог.
За то, что перестали быть народом,
Скрутили нас теперь в бараний рог.

Они - везде. На улицах, в экранах.
Они кишат. Но, братья, где же мы?
Опять в потёмках бьёт Иван Ивана,
Опять бессильны лучшие умы.

Так жить нельзя. Бесславно, горько, тускло.
Себя от безнадежья хоронить.
России невозможно быть нерусской.
Россия только русской может быть!

ЗАМЕТКИ  ПО  ПОВОДУ  ЭСХАТОЛОГИЧЕСКИХ   РАЗМЫШЛЕНИЙ Л.А. ТИХОМИРОВА

 Еп. Новгородский Дионисий

            В последние годы русский читатель с радостью открывает для себя произведения Л.А. Тихомирова. Одна за другой выходят из печати книги отечественного мыслителя: “Монархическая государственность”, “Критика демократии”, впервые опубликованы “Религиозно-философские основы истории”. Недавно в составе сборника его статей (непереиздававшихся после революции) “Христианство и политика” также впервые опубликована его эсхатологическая фантазия “В последние дни”, написанная в 1919-20 гг незадолго до смерти. Несомненно, Тихомиров, как крупнейший исследователь монархической государственности, является русским идеологом ХХ века. С этим достоинством он соединяет качества глубоко церковного человека, чутко понимающего духовный смысл исторических процессов. Поэтому его размышления и прозрения представляют особый интерес.

            К теме эсхатологии Л.А.Тихомиров впервые обратился еще до революции. В 1907 г. отдельной брошюрой вышла его работа “Апокалиптическое учение о судьбах и конце мира. В его фундаментальном труде “Религиозно-философские основы истории” (1918) эта тема находит дальнейшее развитие. Автор старается строго держаться церковного учения, выдвигая собственные гипотезы только там, где это учение не говорит ничего определенного. В следующем 1919 году он пишет в совершенно нетипичном для него жанре - детективно-фантастический роман на эсхатологическую тему. Видимо, новая, более живая, форма изложения была выбрана для того, чтобы подчеркнуть некоторые моменты эсхатологии, оставляя их в качестве частного мнения. Его эсхатологические прозрения перекликаются отчасти с таковыми у Вл. Соловьева в его “Повести об антихристе”, а форма романа напоминает “Камо грядеши” Г. Сенкевича.

            В то время, как многие его современники отождествляли царство антихриста с большевицким режимом и даже выдвигали гипотезу “коллективного антихриста”, имея в виду красных главарей, Тихомиров в своем романе описывает явно не советскую действительность периода красного террора. Не отрицая антихристова духовного смысла революции, он, один из немногих тогда, понимал, что атеистический режим - это еще не конец мировой истории. В “Религиозно-философских основах” он указал следующие за атеизмом ступени падения человечества в бездну: человекобожие и сатанобожие. Антихрист будет не просто врагом всякой религии, а возглавителем новой религии, объединяющей все прежние культы, далеко отошедшие от своих основ. Пришествие антихриста произойдет в обстановке не атеизма, а “нового религиозного сознания”, ложной религиозности и ложной духовности. Это прозрение является очень точным, и справедливость его мы можем оценить теперь, в самом конце ХХ века.

         Действительно, атеизм, в том числе и государственно-принудительный, своими гонениями на христианскую религию играл лишь подготовительную роль. Разрушая целостное христианское самосознание, атеизм подталкивал бывшие христианские народы к восприятию нового религиозного сознания, в сущности своей совершенно антихристианского.

        Важной опорой царства зверя будет широкое распространение темной духовности, массовое общение людей с миром демоническим. Во главе волхвов будет стоять “другой зверь”- лжепророк, живо изображенный Тихомировым. “Симфония” зверя-антихриста, как властителя мира сего с другим зверем - лжепророком, как возглавителем оккультного мира, будет основой темного царства. Организованные действия оккультных сил Тихомиров показывает в виде особых “психических батарей” или “оркестров”, составленных лжепророком из экстрасенсов, гипнотизеров и других психически одаренных людей, совместно и согласно взаимодействующих с бесовскими силами. При таком “синэргизме” антихристовы силы достигают наибольшего результата своего владычества, поэтому они стараются привлечь в  свои“оркестры” как можно больше людей, особенно сильных, умных, волевых.

      Интересна мысль автора, что истинные христиане своей иной духовной настроенностью, своею молитвою к Богу будут вносить диссонанс в этот “психический оркестр”, само существование христиан, даже на катакомбном положении, будет главной причиной расстройства планов антихриста, а потому и будет вызывать ненависть и гонение на верных с его стороны.

      В полном согласии с учением Церкви Л.Тихомиров подчеркивает, что антихрист будет личностью, а не коллективом. Коллективно только подготавливается его пришествие. Этим занята мiровая система зла, или закулиса, которая проводит огромную работу по объединению человечества на антихристианских началах в религиозном, экономическом и политическом отношении. Тихомиров представлял себе мiр времен антихриста в виде конфедерации с Верховным Советом из десяти правителей. Для нас, в конце ХХ века очертания нового мiрового порядка видны гораздо яснее. И тем не менее, очевидно, что ни Бильдербергский клуб, ни Трехсторонняя комиссия, ни какой другой коллектив сионских мудрецов, являясь сами по себе важнейшим элементом антихристовой системы, самого антихриста полностью не заменят. Для этого требуется именно личность, причем личность не просто блестящего политика, выдающегося технократа, признанного светила экономики или юриспруденции из Гарварда или Оксфорда. Требуется личность притягательная для миллионов, вызывающая восхищение и поклонение. Такой привлекательности, очевидно, не могут обеспечить только рекламные потуги средств массовой информации, способные на короткое время “раскручивать” и полные ничтожества. Требуются привлекательные качества самого злодейственного гения, оправдывающие его претензии быть мiровым лидером.

     Главной задачей антихриста будет отвлечение людей от Христа на поклонение себе. Добиться этого может только личность, имеющая сверхчеловеческие способности и претендующая на человекобожеское достоинство. Обещая максимально обустроить земное благосостояние человечества, антихрист будет стремиться к добровольному признанию его как можно большим числом людей, чтобы поистине прельстить аще возможно и избранных.

     В романе показано, что репрессии мiрового правителя против христиан и других инакомыслящих начинаются со второй половины его царствования, после проповеди пророков Еноха и Илии. С этого же времени вводится и печать зверя, организуется принудительное поклонение образу его со смертной казнью за неисполнение. А до этого времени человекобог пользуется главным образом методами прельщения.

     Л.Тихомиров указывает на монархический характер власти антихриста. Это связано с сатанинской имитацией христианской монархии. Сам сатана ничего своего создать не может, он может только разрушать, искажать или подделывать Божие творение. Это относится и к государственному строительству. Как христианский монарх является выразителем нравственного идеала, носителем особой харизмы, получаемой в таинстве помазания на царство,- так и антихрист будет имитировать выразителя нравственности, носителя харизмы, будет претендовать на сакральный характер своей власти. Монархия (как учит Л.Тихомиров в своих трудах) имеет характер верховной власти, не допускающей разделения на законодательную, исполнительную и судебную. Безусловно, и антихрист не будет “демократом” - ставленником и выразителем воли народа. Он придаст своей власти характер верховный, т.е. монархический и даже явится, по Тихомирову, восстановителем исторических форм государственности и религии, разрушенных на предыдущем этапе богоборческими революциями и коммунистическим правлением. (Ныне мы видим, что дело движется именно в этом направлении). Десять царей, имеющих одни мысли со зверем и предающих ему свою власть, образуя Верховный Совет при антихристе, изображаются в романе тоже как монархи. Так ли это будет, или нет, главное, что отличает истинную монархию от ложной - это ее духовная сущность. Истинный монарх - это слуга Божий, а не сослужитель “зверя”. Это следует особенно напомнить некоторым нашим монархистам, увлеченным только внешней формой монархии и не вникающим в ее духовное содержание.

      При этом подобно тому, как христианский монарх пребывает в симфонии с Христовой Церковью, так и антихрист будет пребывать в симфонии с падшей церковью-блудницей, называемой в романе “Универсальной церковью”, и возглавляемой отступниками-иерархами из разных конфессий. Прозрение Тихомирова о церкви-блуднице, входящей в состав царства “зверя”, как его важная часть, является для нас знаменательным. В начале века, когда экуменическое движение только начиналось и еще не приобрело зловещих современных очертаний, аналогов этой церкви-блудницы не имелось. Теперь же мы видим, насколько справедливым оказалось предсказание нашего русского мыслителя. Он отмечает у лидеров падшей церкви самые характерные черты: устремленность к земному преуспеянию, безпринципность и личную порочность. Такие деятели легко находят общий язык с подобными себе из других конфессий, а также с самим антихристом. Будучи в душе людьми, неверующими ни во что, они не интересуются вероисповедными вопросами и готовы сойтись на любом вероопределении. Их сотрудничество с антихристом и его служителями делает безсмысленным формально ненарушаемое ими правоверие. По своему поведению и сущности это люди двойные (“оборотни”, по выражению прот.Льва Лебедева).

     В своей книге “Религиозно-философские основы истории” Л.Тихомиров подробно разбирает встречавшиеся в истории Церкви тайные общества и их представителей. Из прошлого он прозирает и в будущее. Все тайные общества, внедрявшиеся в Церковь (особенно на Западе), действовали примерно по одной схеме. Существовала многоуровневая система посвящений, причем мiровоззрение и образ поведения посвященных принципиально отличался от того, что они внушали профанам. Так например, у тамплиеров одни и те же посвященные лица носили обличие служителей церкви, но тайно покланялись сатане; днем служили мессу католическую, а ночью - мессу черную. На Востоке подобное известно о сектах павликиан, богомилов, жидовствующих, проникавших временами в Церковь.

    По таким историческим примерам создает Тихомиров образ церкви-блудницы будущего. Ее лидеры, объединенные в “коллегию кардиналов”, возглавляются лже-пророком в сане папы. Все они верные сатанисты, сильно продвинутые в черной магии. “Кардиналы” представляют различные бывшие христианские конфессии, которые они объединили на основе “нового религиозного сознания”. Главным средством привлечения к себе людей для служителей “Универсальной церкви” является узаконивание всякого греха, потворство всякой похоти. Не брезгуют эти лжепастыри и сыскной службой, выявляя истинных христиан и предавая их в руки полиции антихриста. Церковь-блудница в изображении Тихомирова имеет большие материальные средства и даже собственные войска. Служа сатане непосредственно, она, по ходу действия, начинает тяготиться зависимостью от антихриста. Комплекс папоцезаризма, оказывается, способен разрушить не только истинную симфонию христианского государя с патриархом, но и лживую симфонию антихриста с церковью-блудницей. “Коллегия кардиналов” вступает в конфликт с антихристом и его подручными -десятью царями.  Конфликт этот заканчивается расправой над городом - столицей “Универсальной церкви” (в Апокалипсисе этот город  именуется Вавилон, в представлении Тихомирова, это будет Рим). Так автор “разворачивает” символическую картину Откровения в более конкретное земное предвидение, нигде не отступая от прямых слов Священного текста.

    Для нас важнее то, что все составные части церкви-блудницы уже сейчас у нас перед глазами: и экуменические организации, и сотрудничество официального православия со строителями “нового мирового порядка”, и новое, апостасийное религиозное сознание, овладевшее массами, и новые многочисленные кадры лжепастырей. Недостает, похоже, весьма немногого - самого всемирного возглавителя “экуменической коллегии”.

     Интересно описание Л.Тихомировым антихристовой коалиции. Коалиция эта, победившая своих врагов и приведшая к власти своего ставленника, раздирается междуусобной борьбой. Это и неизбежно для системы, построенной на лжи, на групповом и личном эгоизме. Церковь-блудница вступает в конфликт с антихристом из-за претензий на примат духовной власти. Мiровое еврейство, из своей среды приведшее к власти “зверя”, также становится им недовольным, когда он выходит из-под контроля и пытается играть слишком самостоятельную роль. В самой еврейской среде идут споры: понимать ли Мошиаха как личность, или как весь еврейский народ. Некоторая часть еврейства (в соответствии с пророчеством) обращается при этом ко Христу. Наконец антихрист проникается ревностью и соперничеством к самому сатане. Л.Тихомиров справедливо отмечает, что в силу небывалой мании величия антихрист является тяжелейшим шизофреником, коему место только в сумасшедшем доме. В таком состоянии “зверь” совершенно теряет чувство реальности и, почти истребив истинное богопочитание на земле, вступает в безумную борьбу с Самим Богом, пытаясь “штурмовать Небеса” с помощью своих “психических батарей”. Это и приводит его к окончательной погибели в геенне огненной.

    Тихомиров подчеркивает, что хотя “зверь” будет обольщать людей земным благосостоянием и изобилием, время его правления будет сопровождаться множеством стихийных бедствий, неурожаем, голодом, эпидемиями. Обо всем этом прямо говорится в Апокалипсисе. При этом огромное большинство людей, страдая от этих бедствий, будет видеть виновников бед в пророках Божиих - проповедниках покаяния, а не в антихристе и не в своем безбожии. Настроением подавляющей массы людей последнего времени станет активное и озлобленное богоборчество, состояние невменяемости, подобное состоянию самого антихриста.

    Однако и в это время будут совершаться отдельные обращения людей ко Христу. Л.Тихомиров живо описывает переход на сторону гонимых христиан нескольких человек из антихристовой гвардии. Это происходит до введения печати и поклонения “иконе звериной”. Ушедшие от антихриста первоначально были обольщены его ласкательством, но потом увидели его страшную жестокость в расправе над христианами, его коварство и двуличие,- и ужаснулись, кому они служат. Психологически верное наблюдение, и из истории мы знаем, что многие сбитые с толку большевицкой пропагандой, столкнувшись с ложью и насилием режима, прозревали и становились в ряды борцов против этого режима. Подобное может быть и при антихристе, с одной существенной оговоркой, отмеченной в Апокалипсисе. Обращение ко Христу уже невозможно для тех, кто принял печать “зверя” и поклонился образу его. Эти действия производят в душе человека необратимые роковые изменения, запечатлевают его во вражде к Богу, и именно поэтому они и вводятся антихристом.

     Особый интерес представляет описание борьбы христиан против тирании “зверя”, которой автор посвящает много страниц, написанных в детективном жанре. Конечно, Тихомиров не мог предвидеть современного развития технических, организационных и морально-психических средств тайной полиции режима. Он имел дело с царской полицией, мы же теперь имеем некоторое представление о деятельности современных спецслужб - вещи и близко несопоставимые. Но главный интерес для нас заключается в самой возможности сопротивления режиму антихриста. По Л.Тихомирову христиане до самого второго пришествия Христова ведут со “зверем” активную вооруженную борьбу: поднимают восстание в столице, после его неудачи переходят к партизанской войне, неоднократно освобождают своих захваченных собратий и даже предпринимают покушение на самого человекобога. По накалу борьбы даже земная победа “зверя” все никак не становится окончательною; он чувствует, что есть люди, которые его не признают и не боятся и готовы бороться с ним до конца. Это вселяет в зверя тайный страх, тщетно скрываемый за крупномасштабным террором. Можно ли согласиться с этими представлениями автора или их следует отнести к фантазии, внушенной его боевой революционной молодостью?

    Думается, основная идея Тихомирова, что антихристову злу должно противопоставить активное христианское сопротивление, является правильной. Конечно, формы этого сопротивления должны сообразовываться с наличными силами и возможностями участников, с обстоятельствами места и времени.

    Л.Тихомиров наблюдал предреволюционные годы царской России и много писал на эту тему в своих статьях этого времени. Революционное зло развивалось при полной пассивности проеденной либерализмом бюрократии. Даже лучшие люди (напр. К. Победоносцев) пытались противопоставить революции одно охранительство, одно административное запрещение. Это был уход в глухую оборону, которая, отдавая всю инициативу в руки противника, рано или поздно обречена на поражение. Вместо пассивного охранительства требовалась активная контрреволюция, организация всех общественных сил, способных противодействовать революции. В области религиозной к этому же склонялся свт. Феофан  Затворник, который считал, что проповеди безбожия должно противопоставить пламенную проповедь веры (“проповедники сами должны гореть”). Идею активной контрреволюции постоянно отстаивал и сам Тихомиров.

    К сожалению, все инициативы лучших русских людей того времени сорвала бюрократия, имевшая в своих руках реальные рычаги власти. Люди бюрократии боялись борьбы, не верили в победу. В лучшем случае они были способны на охранительную оборону, в худшем - на периодические уступки врагу, только разогревавшие его аппетит, что и довело Россию в конечном счете до катастрофы. В области чисто церковной уклонение от борьбы с ересью, политика компромиссов с ложью тоже никогда не приводила ни к чему доброму.

    Борьбу с антихристом у Л.Тихомирова ведут христианские отряды из разных национальностей и разных конфессий, своего рода интернациональные бригады. Возникает вопрос, почему идеолог русской национальной государственности ничего не говорит о факторе национально-государственной борьбы с антихристом? Известно, что антихристов мiропорядок ликвидирует нации и национальные государства, а потому казалось бы, должен встретить отпор в первую очередь со стороны национально-государственных сил хотя бы в некоторых странах. Ничего не говорит Тихомиров и о роли России в этой последней борьбе. Как понимать это молчание нашего мыслителя?

     Видимо, следует учесть, что Тихомиров пишет о самых последних днях мiровой истории, когда некоторые государства, а, возможно, и целые народы исчезнут, будучи уничтожены мiровой войной. Эту опустошительную войну предсказывали многие русские подвижники ХХ века. Кроме того, самый национализм и патриотизм у бывших христианских народов в течение ХХ в быстро эволюционировал в сторону языческую. Уже про многих своих современников Тихомиров отмечал в ряде писем и статей (приводимых, кстати, в том же сборнике “Христианство и политика”), что они “антисемиты, но не православные, абсолютисты, но не монархисты”. Это отмечали и другие церковные люди того времени, например, архиеп. Никон Вологодский и С. Нилус. Многие борцы с революцией того времени, особенно националисты, сами в значительной степени отступили от Церкви, не имели целостного православного мировоззрения, идеалы национальные ставили выше религиозных. За этим непременно должно было последовать лишение помощи Божией, чем и объясняется поражение нашего “правого движения”.

   В дальнейшем русское национальное сознание испытало сильнейшее влияние со стороны национал-большевизма и языческого по своей сути фашизма. Это еще далее отвело патриотов от исторических церковно-православных корней. В настоящее время мы видим в нашем национальном движении величайший идейный хаос и разброд от “православного сталинизма” до открытого антихристианского язычества. Способны ли эти ветхие мехи вместить новое вино истинного православия? Официальная церковь не требует от деятелей национального движения отказа от коммунистических и языческих заблуждений. Неофициальная православная церковь в России слишком слаба и раздроблена, чтобы влиять на это движение. Поэтому без особого могущественного воздействия Божия ждать от нашего национального движения серьезного противодействия грядущему антихристу не приходится.

   Подобное можно сказать и о сербском национализме, большинство представителей которого видят главных врагов в своих соседях, а не в новом мiровом порядке. Такие националисты считают своей главной задачей продолжение многовековых балканских “разборок”, вплоть до кровавых этнических чисток, а не объединение всех сил на сопротивление антихристову мiроустройству. Отметим, что весьма критически относился к национализму балканских народов старший товарищ и единомышленник Тихомирова - К. Леонтьев, считавший эти национальные движения “орудием всемiрной революции”.

    Эсхатологические размышления Л. Тихомирова являются весьма ценными для осмысления истории ХХ в и современности. Они задают верную систему духовных координат: Христос - антихрист, в которой только и можно оценить сущность исторических явлений. Всякие другие системы отсчета, политические, идеологические, отмеряющие свои стремления от иных духовных реалий, неизбежно оказываются ложными. Понимание антихристовой сущности многих явлений современной жизни побуждает к противостоянию им. Роман Тихомирова еще раз напоминает нам, что с диаволом и служителями его невозможно договориться или сторговаться, ибо отец лжи и человекоубийца искони использует любое перемирие для своего укрепления, а затем обманет и нарушит любые договоры. Мир с ним уже чреват изменой Господу, потому и земная Церковь Христова называется воинствующей, ибо противостоит диаволу и его служителям.

    Последний выбор человечества сводится к одному вопросу: со Христом ты или со “зверем”? И не стяжавшие живой личной связи со Христом неизбежно окажутся в рядах Его противника. Это убедительно показывает нам автор книги.

    Ярко изображена в романе истинная Церковь последнего времени - Филадельфийская - Церковь действительно верных Христу, ничего не предпочитающих своему союзу с Ним. Ее пастыри заняты налаживанием катакомбной жизни, устройством тайных скитов и убежищ. Здесь взору Тихомирова приоткрылись будущие страницы жизни гонимой церкви в России. В жизнеописаниях новомучеников и исповедников Российских находят свое реальное воплощение образы святых будущего, которые изобразил автор.

     Видим ли мы такую церковь сейчас, в нашей жизни, когда еще (или уже) нет открытого кроваваго гонения? Нынешнее православие, противостоящее официальному отступническому, слабо и раздроблено. Но также несомненны признаки оживления и возрастания, так что по особой милости Божией в последние дни истинная Церковь может стать тем, чем должна быть - истинной воительницей и прибежищем спасения для духовных борцов.

     Завершается роман картиной Второго Пришествия Христова, уничтожением антихристова царства, торжеством Божественной правды. Надежда на последнюю и окончательную победу Христа всегда должна вдохновлять истинных христиан на сопротивлению злу, на противодействие мiру сему и диаволу.

ЛЕВ ТИХОМИРОВ. НАЦИОНАЛЬНЫЕ ЗАДАЧИ

(Монтаж подготовлен Е.В. Семёновой)

Национальная расслабленность

    Голос мудрости гласит человеку: «Познай самого себя». Тот же голос говорит гражданину: познай свой народ, устраивай его жизнь сообразно его свойствам. Тогда народ будет силён, здоров, крепок, и все его отношения внутренние могут слагаться сильно и крепко, - тогда он сделается могучей силой и в отношении других племён и государств, получит притягательную силу для других, более слабых племён, получит силу и для занятия достойного места в международной жизни.

    Покидая же следование историческим руководящим идеям, политика становится безыдейной, слабой, расстраивает жизнь народа и превращает его в жалкую игрушку внутренних соперничеств и в лёгкую добычу врагов и соперников внешних.

    Государство в существе своем, состоит из Верховной власти и нации. Строй управительный - административный - есть лишь служебный и подчиненный. Он может быть хорош только в том случае, если Верховная власть заставляет его служить именно так и тому, как и кому это требуется по нуждам государства. Тенденция новейшего периода состоит в полновластии служебного элемента и фактическом подчинении бюрократическому средостению именно основных элементов государства, которые он успел разобщить, и со всех сторон облечь собой.

    …Государство, захваченное хотя бы и мошенниками, но очень способными и энергичными, может все-таки существовать, так как его владетели из собственных выгод стараются не довести его до падения. Но бюрократия, по мере увеличения своего всевластия сама понижается. Причины этого состоят в том, что главное требование от чиновника состоит в дисциплине, исполнении приказаний и знании формы. Все это совместимо с очень ограниченными умственными способностями, и даже лучше достигается у человека мало энергичного и не самостоятельного по природе. Что касается повышения, чинов, увеличения жалованья, вообще обеспечения, все это достигается механически, простым "безупречным" прохождением службы.

    (.…) У политиканов энергия необходимо нужна, и, сверх того, человека очень способного и энергичного, невозможно удерживать в тени... Он - пробьется сам. Поэтому политиканам выгоднее принимать такого человека, и давать ему ход, делая из него полезное орудие партии. Сверх того, в политиканстве есть еще одна особенность. Будучи вообще лишены нравственности, партийные деятели имеют потребность держать в партии на показ народу несколько честных людей. Когда мошенничество начинает слишком возмущать народ, и он подымается на искоренение зла, партия спасается, выдвигая на время вперед своих честных людей.

    Таким образом, политиканство хранит в управительном аппарате государства способности и энергию и даже некоторое количество честности, хотя обычно и неприменяемой к делу.

    Положение бюрократии иное. Та борьба за существование, которая характеризует ее высшие сферы (дошедшие до состояния чиновной олигархи), основана не на победе сильнейшего, а на системе монополии власти, на системе недопущения до власти людей способных, которые могли бы низвергнуть монополиста, уже захватившего место. Еще более эти монополисты опасаются допустить людей честных, которые не пойдут на компромиссы, на запродажу себя.

    (…) Действительно, способные и убежденные люди, ревниво оттираемые монополистами управления, систематически задерживаются на низших должностях или же совсем отстраняются, вследствие чего состав правящих сфер постепенно все более понижается. Способные люди, обиженные и протестующие, начинают переходить в разные отрасли частной службы, и мало-помалу общество становится способнее правящих сфер. Это проявляется с особенной опасностью при всяком революционном движении, когда против своих врагов, убежденных, энергичных и способных изыскивать средства борьбы, правительство уже не находит ни энергичных, ни умных деятелей.

      (…) Бюрократия, ослабевшая в смысле способностей и энергии, при всяком столкновении с другими державами оказывается ниже международных соперников. Они постоянно находят средства обмануть и запугать ее, если даже не закупить. Дух бюрократии становится еще фатальнее, когда проникает в военные сферы, а он при общем господстве неизбежно и туда должен проникнуть. (…) …в критическую минуту внешнего или внутреннего испытания бюрократизированное государство обречено почти фатально на крушение. В этом отношении даже политиканы менее вредны, чем бюрократическая олигархия, так как в среде политиканов всегда найдутся умные и энергичные люди, которые сумеют спасти Отечество, по крайней мере в том случае, если не находят выгодным продать его врагам.

    …Превратилась русская жизнь в вавилонское столпотворение. Все разбились, везде партии, везде фракции, везде разделение и вражда. Независимости мнения и действия не только не понимают сами, но и не позволяют другим, и если находится человек или орган печати, стоящий на почве не партийной, а общей, национальной пользы, то против него поднимутся все партии, все фракции, и в этом общем стремлении съесть того, кто осмеливается быть внепартийным, проявляется ныне единственно возможное «объединение» их.

    …Недостаток сознательности, самопонимания бросается в глаза уже в "стихийности" нашей истории, которая отмечается всеми историками, а иными даже считается чем-то очень сильным. На самом деле это весьма печальная сторона нашего политического существования. Без сомнения, сила инстинкта в русском народе очень велика, и это само по себе ценно, ибо инстинкт есть голос внутреннего чувства. Прочность чувства, создающего идеалы нравственной жизни, как основы политического существования, качество драгоценное. Но им одним нельзя устраивать государственных отношений. Для сильного, прочного и систематического действия политическая идея должна сознать себя как политическая. Она должна иметь свою политическую философию и систему права. Этого у нас никогда не было.

    В крупных исторических событиях не только бесполезно, но и несправедливо обвинять кого-либо в отдельности. Эти события создаются всеми людьми и целой массой условий. (…) Если мы можем получить надежду пойти вперед, совершенствоваться, то лишь при том условии, если будем знать, что у нас оказывается слабо, чем обусловлены неудачи проявления и того, что само по себе сильно...

    (…) Славянофильские идеи указывали на необходимость местного самоуправления. Это совершенно основательное требование, значащееся и в "западнических" теориях, было принято в известной степени в соображение, но совершенно неудачно, ибо действительного самоуправления невозможно установить, не ограничив власти бюрократии, а этого бюрократия не допускала. Западнические требования указывали с особенной настойчивостью на права личности, а общее историческое направление империи указывало распространение народного просвещения. В различном осуществлении этих задач и пошло особенно усердно творчество новейшего периода, но создателем всего явилась бюрократия. Она работала за русскую нацию.

    Естественно, что при этом задача организации самоуправления не только не была достигнута, но в общем заглушена. Все же остальное и не могло быть достигнуто бюрократическим путем, ибо возможность личных прав и просвещения теснейше связана с социальной самостоятельностью народа.

    Права личности в анархически расстроенном обществе есть мечта. Личность вне общества может, получая права, становиться только революционной силой. Просвещение вне связи с воздействием общества есть также химера. Между тем творчество нового периода допускало только некоторую свободу личности, ее самостоятельность, но о самостоятельности общественных слоев даже и не помышляло.

    В действительности свободной личности без самостоятельного общества не может быть, и такая свобода даже не удовлетворяет личности. Новый же период этого совершенно не сознавал. Он допускал, например, личную свободы веры, но ни в каком случае не свободу церкви, тогда как для верующего человека свобода его церкви важнее всякой личной свободы. Новый период допускал содействие общественных сил в виде, например, "печатного слова". Но это нередко лишь отрезало власть от народа, потому что печатное слово выражает мнение вовсе не народа, а лишь того слоя, который имеет материальные средства и умение пользоваться расширенной свободой печати. Судить о мнениях народа по голосу печати - это значит сделать интеллигенцию представительницей всего народа и отдать мысль правительства во власть стремлений интеллигенции. На той же почве возникло огромное влияние разных заезжих иностранцев, обзаведшихся журналами, или евреев, или, наконец, просто спекулянтов, ни с какими слоями народа ничего общего не имеющих...

    Вместо того, чтобы прямо и непосредственно слышать мнение общества и народа, мы прибегали к фонографу печати, который заряжался пьесами ни чуть не по выбору народа. Известно огромное участие и самой бюрократии в этом якобы "отзвуке общественного мнения".

    …Область ведения управительных учреждений беспрерывно расширяется. Контроль частных граждан и общественных учреждений за действием бюрократических учреждений постоянно суживается. Контроль бюрократии за каждым малейшим действием личности и общественных слоев непрерывно растет.

    Эта беспрерывно и бесконечно возрастающая административно бюрократическая опека, превзошедшая все примеры, бывшие дотоле, приводит общественные силы к расслаблению. Они почти отрицаются, если не в теории, то на факте. Все за всех должен делать чиновник и подлежащая власть. Таким путем правительственные учреждения разрастаются более и более. Силы национальные не только не развивают и не укрепляют своей организованности, но постоянно расслабляются бесконечной опекой, указкой, воспрещением и приказом.

    Нация приучается все меньше делать что-либо собственными силами и удовлетворения всякой своей потребности ждет от "начальства". Это истинное политическое развращение взрослых людей, превращаемых в детей, сопровождается отсутствием возможности их контроля за действиями опекателей - чиновников, порождая в общественном мнении вместо разумного обсуждения действий администрации царство сплетни, в которой уже и разумному человеку невозможно отличить фантастических или злостных выдумок от действительных злоупотреблений.

    Само собой, что так воспитываемая нация не может не терять постепенно политического смысла и должна превращаться все более в "толпу".

    В толпе же непременно возобладают демократические понятия о верховенстве.

    Не только более высокий этический принцип заглушается у политически приниженного народа, но даже аристократическое доверие к силе лучших исчезает, ибо их уже не видно: толпа сера и однообразна, в ней нет ни худших, ни лучших, есть только численность - большинство и меньшинство.

    ...Вредное влияние внутренней логики бюрократического всевластия соединилось с вредным влиянием социальной расшатанности страны. В общем получилось то явление, что властный правящий класс бюрократии по личным качествам, начал становиться гораздо ниже "управляемых". При всяком опасном или сложном случае бюрократия неизменно начала оказываться "без людей": ни знаний, ни способности рассудить, ни энергии действия в ней не стало оказываться... Это начало проявляться одинаково во всех сферах: гражданской, духовной, даже военной.

Основы национального возрождения

    Бывает, что народ, особенно под влиянием ошибок руководящей образованной части своей, не только забывает те руководящие идеи, которые вытекают из его природы, но даже начинает воображать себя совсем иным, что он есть по природе. Это – моменты смут и расстройств, которые могут быть даже роковыми. В эти моменты сознательный гражданин и государственный человек должны ещё внимательнее вдумываться в те руководящие национальные идеи, которые хотя и покинуты в данную минуту народом, но единственно способны вывести его на торный путь развития. Эти исторические руководящие идеи нужно особенно старательно напоминать народу в моменты заблуждений его сознания.

    Кто не знал ещё недавно, что наше государство есть государство Русское – не польское, не финское, не татарское, тем паче не еврейское, а именно Русское, созданное Русским народом, поддерживаемое Русским народом и не способное прожить полустолетия, если в нём окажется подорвана гегемония Русского народа? Теперь эту азбучную истину забыли чуть не все.

    Бывает политика, которой представители говорят: "Наша задача - благополучно провести государство через заботы настоящего момента. Завтрашний день принадлежит тем, кто будет жить завтра. Пусть они сами позаботятся о своем дне, как мы заботимся о своем". Это политика ничтожная, не заслуживающая названия политики. Она и нечестна, и неразумна. Те исторические моменты, когда она появляется, суть предвестники гибели правительства или государства, или даже нации. Люди, не способные в задачах дня помнить задачи будущего, не имеют права быть у кормила правления, ибо для государства и нации будущее не менее важно, чем настоящее, иногда даже более важно. То настоящее, которое поддерживает себя ценой подрыва будущего, совершает убийство нации.

    …Политика должна быть национальной [Не "националистической", а "национальной"], иметь своим объектом целостную историческую жизнь нации.

    Все, что политика делает для развития народного благосостояния, умственного развития, нравственной крепости, усиления социального строя, правильных государственных учреждений, свободы и права личности и т. д., - все это связано не только с потребностями текущего дня, но и с историческими судьбами нации. Истинно полезным для настоящего дня может быть только то, что полезно для исторических судеб нации и, наоборот, все полезное для исторических судеб нации непременно так или иначе полезно для текущего дня. Иногда в интересах будущего какому-либо поколению приходится приносить в настоящем большие жертвы... Но если это составляет для него жертву в смысле материальном, то в нравственном это не жертва, а приобретение, ибо на этой жертве народ развивает силу духа.

    Подобно тому, как в самом искусном сочетании управительньк учреждений одно из важнейших условий их действия составляет сила власти, так и в единении разноплеменного государства важнейшее условие составляет сила основного племени, его создавшего. Никогда, никакими благодеяниями подчиненным народностям, никакими средствами культурного единения, как бы они ни были искусно развиваемы, нельзя обеспечить единства государства, если ослабевает сила основного племени. Поддержание ее должно составлять главнейший предмет заботливости разумной политики.

    Это правило обычно склонны забывать абсолютистские правительства, которые даже стараются купить благосклонность наиболее враждебных государству племен всевозможными им благодеяниями насчет того племени, которым создалось и держится государство [В этом отношении справедливые упреки возбуждает и русская политика]. Это - политика саморазрушения.

    Обязанность развития производительных сил нации лежит на государстве более всего по отношению к племени или племенам, его создавшим. Как бы ни было данное государство полно общечеловеческого духа, как бы ни было проникнуто идеей мирового блага, и даже чем больше оно ей проникнуто, тем более твердо оно должно памятовать, что для осуществления этих целей необходима сила, а ее дает государству та нация, которая своим духом создала и поддерживает его Верховную власть. Остальные племена, пришедшие в государственный состав по историческим случайностям и даже иногда против воли, уважают правительство данного государства только по уважению к силе основой национальности, и если почувствуют ее захиревшей, не могут не получить стремления создать себе иное правительство, более сродное их духу.

    Весьма часто нет такого ума, кроме Божьего, который бы способен был решить, на чьей стороне высшая справедливость в международных спорах. Всякое же правительство должно в этих случаях помнить свой долг перед собственной нацией. Нации создают себе Верховную власть не для других, а для себя. Эта Верховная власть и ее государство, обязаны заботиться об интересах своей нации и о поддержании этих интересов в мире среди других народов. Отдавать же судьбу интересов своего народа в чужие руки, подчинять его решению чужих держав правительство не имеет права. Это идея не государственная, а вотчинная, чуждая сознанию обязанности перед нацией и государством. Но такое правительство не может долго существовать, так как сомкнувшаяся в государство нация не допустит столь произвольного распоряжения своими судьбами.

    В настоящем своём положении мы, русские, в высшей степени слабы. Заботиться теперь о том, чтобы евреям не было от нас какого-нибудь притеснения, - это очень походило бы на размышления овцы о том, как ей не обидеть чем-нибудь бедного волка.

    Нам важен русский вопрос, который состоит в том, чтобы мы снова стали самосознательной нацией, понимающей саму себя и живущей сообразно со своими сильными, идеальными сторонами. (…) Самая мысль о русских идеалах доселе объявляется «реакционной» теми владеющими нами людьми, которые об руку с евреями превратили нашу некогда прекрасную страну в какой-то табор не помнящих родства.

    Быть русским, жить и думать по-русски – это значит пребывать в том типе жизни, в том строе мысли, которые национальны для России, то есть выражают вековую и тысячелетнюю мысль и жизнь нации. Русская нация в вековой жизни своей работала, устраивалась, верила и мыслила, и вот внутренняя принадлежность к этой мысли и жизни, соответствие с ней определяет, по-русски ли живёт и мыслит такой-то человек и даже такая-то партия.

    У нас нынче среди правых иногда проявляется такая узкая идея русского интереса, такой национальный эгоизм, которые приличествуют разве какой-нибудь бискайской «национальности». Но это в высшей степени антирусская черта. Нет ни единого крупного деятеля русской мысли и государственности, который бы не свидетельствовал и в самом себе, и в своём слове о том, что русская национальность есть мировая национальность, никогда не замыкавшаяся в круге племенных интересов, но всегда несшая идеалы общечеловеческой жизни, всегда умевшая дать место в своём деле и в своей жизни множеству разнообразных племён. Именно эта черта и делает Русский народ великим мировым народом и, в частности, даёт право русскому патриоту требовать гегемонии для своего племени.

    Наше время допустило в себе упадок этого великого, всеоплодотворяющего духа любви к родине и сознания её мирового величия. От этого бесплодие и охватывает теперь так много сторон нашей жизни и просвещения. Для человека нет творчества вне связи с родной землёй, родным народом и его историей, как и для самого народа источники творчества остаются свежи и могучи только в связи с делами прадедов, и иссякновение исторической преемственности всегда знаменует собой не появление чего-либо нового, а конец жизни народа. У нас нынче много толкуют о чём-то «новом», но для нового дела годятся только новые же народы… Да и какое «новое» выше того, что кроется в нашей истории? Насколько хватает горизонта современной науки – нет в человечестве ничего более высокого, чем богатства русского духа, лишь слегка раскрытые до сих пор его жизнью и творчеством.

    Национализм есть принцип, согласно которому мы должны жить сообразно этим своим национальным чертам, ибо только создавая жизнь, с ним сообразную, мы можем руководить ей и жить счастливо, можем работать энергично и производительно, возвышая свою нацию и в её работе давая кое-что полезное для человечества вообще. Для тех, кто понимает это содержание принципа национализма, совершенно ясно, что мы можем быть националистами лишь постольку, поскольку проникнуты знанием и духом своего народа в его прошлом и настоящем, знанием и духом своего народа в его прошлом и настоящем, знанием и духом своих вековых учреждений и всего, что нашей нацией вырабатывалось. Вот только будучи таким образом русскими по духу и содержанию, мы способны национально создавать своё настоящее и своё будущее.

    Восстановление потрясённой гегемонии Русского народа в Империи, его историческими усилиями созданной, составляет теперь жгучую потребность времени. Но для этого нужно прежде всего быть достойным высокой ответственной роли, нужно быть духовно сильным и хотеть своего права. Без этого бумажные права не помогут. Между тем кто не вспомнит с горечью, до какой позорной степени у нас способно было в это время падать даже простое самолюбие и элементарнейшее чувство любви к отечеству? Не восставши из такого праха, не воспрянув душой, - что может значить, что может сделать какой бы то ни был народ?

    Таким образом, перед всеми нами развёртывается обширная область трудов и усилий по пробуждению национального сознания, достоинства и силы. Воскресение родины и успешное служение своим идеалам требует непрерывного созидания и поддержания всего того, что необходимо для их реального существования. Без разумной подготовки почвы не вырастет никакой злак и не принесёт пышного плода.

    В этой области открывается ряд существеннейших задач. Наука, просвещение, культура составляют такие условия, без которых невозможно ни сознательное развитие государственных учреждений, ни служение Церкви в сложных обстоятельствах современности, воздвигающих против неё борьбу; невозможно без этого и правильное социальное устроение. Наука, просвещение и культура должны быть носителями знамени русских идеалов...

    России какими бы то ни было способами нужно быстрое воскресение её нравственных и материальных сил. Нация какими бы то ни было способами и воздействиями должна быть двинута на упорный, всесторонний труд – экономический, умственный, организаторский. Страна опустилась нравственно: её должно поднять духом. В отношении знаний она последние годы растеривает и те крохи, которые было успела накопить: необходимо возбудить усиленную работу умственно-образовательную работу. Наша техника отстала: её нужно быстро поднять. Страна обеднела в годы смут: нужно оживить труд земледельческий, промышленный, торговый. Нужно всеобщее национальное усилие, какое спасло Россию во времена Петра. Вот, конечно, сущность задачи, нам предстоящей. Сами по себе учреждения, как бы они ни были хороши теоретически, не имели бы никакого значения, если бы не явились орудием возбуждения и концентрации всенародного усилия к возрождению.

    Но достаточно окинуть общим взглядом всю широту предстоящего нам национального труда для того, чтобы понять немыслимость его совершения без помощи таких государственно-общественных учреждений, которые были бы сообразны с целями нации и давали бы помощь национальной работе, а не задерживали её. Действительно, что нам нужно сделать? Нужна поистине всеобъемлющая программа действий.

    Прежде всего бросается в глаза экономическая сторона программы. В материальном отношении требуется прочное закрепление за Русским народом территории Империи путём заселения огромных окраинных пространств, теперь своей пустынностью обречённых стать лёгкой добычей военного и экономического захвата чужеземцев. Обдуманное и быстрое переселение целых масс народа потребно для такого обеспечения за нами обладания нашей землёй…

    Находясь по самой середине держав, наиболее волнуемых вожделениями колониальной политики, мы не можем теперь ни на минуту забывать, что опасности захватов угрожают нам со всех сторон. В существовании такого положения винить некого. Но когда мы приводим Россию в состояние, не сообразное с опасностями её современного международного положения, мы оказываемся кругом виноватыми, ибо усугубляем опасность и ослабляем свои средства к их отражению.

    Первая обязанность страны, находящейся в нашем нынешнем положении, есть обязанность и быть, и казаться сильной, и быть, и казаться крепкой внутренним единением. Но наши современные деятели и всё наше общество виноваты перед судьбами России тем, что в обоих отношения делают, наоборот, всё возможное для обострения и без того опасного положения. 

    Система внутреннего рынка требует, как своего необходимого последствия, заботы о его покупательной способности и о национальном характере капитала.

    Для того, чтобы благополучно и достойно совершать свое жизненное течение, создавая для себя и для человечества все, что заключено потенциально в ее типе, нация должна уметь развить всю доступную ей духовную и материальную силу. Основу и движущую силу развития в нации, как и в человеке, составляет при этом ее духовная сила.

    Чичерин прекрасно характеризует это основное положение развития нация.

    "Кроме государственного сознания и воли, нужна еще достаточная сила, чтобы сохранить свою самостоятельность и свое место в ряду других. Каждый самостоятельный народ призван быть историческим деятелем. Над народами нет высшей власти, которая бы ограждала слабых. Каждый должен стоять за себя, а на это нужна сила. Кто не обладает достаточной силой для самостоятельной деятельности, тот должен отказаться от самостоятельности. Это высший исторический закон, который дает право на участие в судьбах мира только народам, способным действовать на этом поприще. Но и здесь, так же как в отношении Верховной власти к подданным, материальная сила держится нравственной. Это сила духовная, основанная на высшем сознании и воле. Сила народа вытекает из его государственного сознания".

    "Над народами, - замечает он, - нет высшей власти. Каждый должен уметь стоять за себя. Для этого нужна сила. А важнейшим условием внутренней силы является способность организоваться. Одних духовных стремлений мало для практической деятельности. Надобно, чтобы народ, ищущий политической независимости, во-первых, умел драться, а во-вторых, умел образовать более или менее прочное правительство, соединяющее вокруг себя лучшие силы страны. Народ, лишенный военных способностей не может иметь притязаний на государственное существование".

    Эта способность организоваться точно так же необходима и для развития экономической силы, материальных средств, без которых невозможно построить великое государство, да невозможно и во внутренней жизни нации развить и содержать множество учреждений, необходимых для ее социальной и политической жизни, невозможно, наконец, и отдельной личности достигать достаточной степени развития.

    На этом пути перед государством является вопрос о производительности национального труда или - что то же самое - о разумной системе национальной экономики. Фридрих Лист, у нас так мало оцененный, прекрасно показал, что эта задача находится в тесной связи с умственной и нравственной силой нации.

    Существует ходячая сентенция, что "богатство развращает народы"... Это совершенно верно, если под богатством подразумевается обилие даром достающихся материальных средств. Учение о задачах экономики в смысле накопления богатства по принципу "enrichissez vous", указанному буржуазной школой, ведет действительно к развращению и людей, и народов. Но истинные экономические принципы состоят не в накоплении "богатства", а в развитии производительной силы, т. е., между прочим, в развитии высоты человека, так как в общей системе национальной производительности огромное значение имеет не только умственная, но и нравственная сила.

    Эту тему прекрасно развил Фр. Лист, противопоставив свою "теорию производительных сил" "теории ценностей", буржуазной политической экономии. "Способность создавать богатство, - говорит он, - важнее самого богатства... Испания среди полного мира, но подавленная деспотизмом и духовенством, погружалась все глубже в нищету... Североамериканская война за независимость стоила сотен миллионов, но производительные силы Америки благодаря приобретению национальной самостоятельности усилились неимоверно". "Странно заблуждалась школа, делая предметом исследования лишь материальные богатства или меновые ценности и считая производительным лишь физический труд. По ее мнению тот, кто воспитывает свиней, производительный член общества, а кто воспитывает людей - непроизводительный. Врач, спасающий жизнь пациента, не принадлежит к классу производителей, а аптекарский мальчик принадлежит, хотя изготавливаемые им меновые ценности или пилюли существуют лишь нисколько минут!.."

    В действительности, создатели производительных сил несравненно важнее создателей меновых ценностей.

    С этой же точки зрения нам в помышлениях о материальных силах нации приходится более всего подумать о ее духовных силах.

    "Всякое богатство создается посредством работы тела и ума... но что влечет эту голову и эти ноги и руки к производству? Может ли быть что-либо иное, как дух, оживляющий людей, и их социальное устройство, обеспечивающие плодотворность их деятельности? Чем больше понимает человек, что он должен заботиться о своем будущем, чем больше его взгляды и чувства заставляют его обеспечивать будущность и счастье близких ему лиц, чем больше он с юношеских лет привык к размышлению и деятельности, чем более воспитывались его благородные чувства, чем больше он видел с юности хороших примеров, чем менее ограничен он в своей деятельности, чем более обеспечены результаты его труда, чем менее замечается в нем предрассудков, суеверий, ложных взглядов и невежества, тем более он будет напрягать свой ум и тело, тем будет лучше его производство, тем более он создаст и тем лучше распорядится плодами своего труда".

    "Во всех этих отношениях главное значение имеет социальное положение, среди которого человеку приходится воспитываться и действовать. Тут важно - процветают ли государственные учреждения и законодательство, религиозные чувства, нравственное и умственное развитие, личная и имущественная обеспеченность, свобода и право, развиваются ли в стране равномерно и гармонически все факторы материального благосостояния - земледелие, промышленность и торговля, достаточно ли могущество нации для того, чтобы из поколения в поколение обеспечивать населению успехи в благосостоянии и образовании, и дать им возможность пользоваться во всем объеме естественными силами страны, а посредством внешней торговли и колонизации заставь служить им естественные силы и других стран..."

    "Христианство, единоженство, уничтожение рабства и крепостного права, престолонаследие, изобретение книгопечатания, пресса, почта, монетная система, меры веса и длины, календарь и часы, полиция безопасности, введение свободного землевладения, пути сообщения - вот богатые источники производительных сил", - говорит Лист. "Современное состояние народов является результатом накопившейся массы всевозможных открытий, изобретений, улучшений, усовершенствований и усилий всех живших до нас поколений. Все это образует умственный капитал живущего человечества, и каждая отдельная нация является производительной лишь настолько, насколько она сумела усвоить это наследие от прежних поколений и увеличить его собственными приобретениями, и затем насколько естественные источники, пространство и географическое положение ее территории, количество населения и политическое могущество дают ей возможность развивать в высокой степени и гармонически все отрасли труда, и распространять свое нравственное и умственное, промышленное, торговое и политическое влияние на другие отсталые нации и вообще на весь свет".

    Разумная политика может быть основана только на принципе эволюции, то есть развития силы нации из ее же содержания. В этом процессе есть всегда известный консерватизм и известный прогресс, и если является революция как частный случай, то никогда не с целью создания чего-либо такого, чего эволюционно не заключается в обществе.

    … уяснение смысла управительной системы относится к области политики, как науки. И в этом отношении должно помнить ту цель, к которой имеет привести разумная система управительяых учреждений. Цель эта состоит в создании власти, действительно обладающей свойствами, без которых она теряет свой смысл и право на существование, как не способная к исполнению обязанностей. Свойства же эти суть:

        1) сила,

        2) разум,

        3) законность.

    Только вечное бодрствование силы предохраняет общество от гибели. Мы сейчас упомянули о невинных или даже добрых побуждениях к нарушению правил совместной жизни. Но в обществе всегда есть множество людей злых, эгоистичных, безнравственных, готовых для эксплуатации других воспользоваться всякой представившейся фактической возможностью. Только сила сдерживает все это множество людей в добропорядочности. Сила должна быть разумна в благожелательна, но прежде всего, необходимее всего единая сила. Даже господство одного эксплуататора, тирана, позволяющего себе все беззакония, но силой своей не допускающего других до тех же беззаконий, все-таки лучше для общества, чем анархия, беззаконие всех мелких сил, которые неожиданно, на всяком месте готовы обидеть и уничтожить человека. Посему-то общество не уничтожается и способно существовать даже при самой страшной тирании, обладающей силой, но погибает при благодушном бессилии.

    Из различных форм власти выше та, которая с наибольшим вниманием относится к личности, испытывает наибольшее ее влияние, дает ей наибольший простор творчества. Способность государства к великому развитию в основе своей зависит от его отношения к личности, к допущению ее свободного творчества, особенно в сфере социальной, на которой держится государство. Поэтому мы и видим такие исторические примеры, что государство с очень сравнительно высоко и тонко развитыми управительными учреждениями, как Византия, оказалось гораздо менее жизнеспособным, чем очень грубые, полуварварские государства германские, которые имели только то преимущество, что давали свободу личному творчеству и создаваемому этим социальному строю.

    Политика в деле установки Верховной власти сливается с национальной психологией. В той или иной форме Верховной власти выражается дух народа, его верования и идеалы, то, что он внутренне сознает как высший принцип, достойный подчинения ему всей национальной жизни. Как наивысший, этот принцип становится неограниченным, самодержавным. Верховная власть, им создаваемая, ограничивается лишь содержанием своего собственного идеала.

    Монархическое начало власти по существу есть господство нравственного начала. Оно есть выражение того нравственного начала, которому народное миросозерцание присваивает значение верховной силы. Только оставаясь этим выражением, единоличная власть может получить значение верховной и создать монархию. Этим нравственным началом, сами того не зная, только и держались Бурбоны и Стюарты, а вовсе не тем, чтобы они составляли само государство или получили народную волю в свою собственность.

    Царь есть представитель идеалов народа. Царь поставлен Богом не где-то в отвлечении, а на конкретном деле известного определенного народа, а следовательно, для исполнения задач его истории, его потребностей, его исторического труда. Если монарх вместо того, чтобы исполнять свой долг правит в духе и направлении этих национальных идеалов, начинает поступать, как ему лично нравится, нарушая ту национальную работу, для ведения которой получил свою власть, он нравственно теряет право на власть.

    Монархия возникает с таким содержанием народного духа и кончается с его уничтожением. Первая задача ее состоит, стало быть, в том, чтобы помочь нации сохранять и развивать это духовное содержание. Это составляет первую задачу и обязанность как в отношении нации, так и в отношении самой монархии, ибо свое нравственное содержание Верховная власть почерпает из нации. Когда оно есть в нации, оно передается неизбежно Верховной власти; иссякая в нации, столь же неизбежно иссякает и в Верховной власти.

    Парламентские депутаты выражают не волю или желания народа, а желания политиканствующего сословия. Парламентское представительство не объединяет государство с нацией, а разъединяет их как никакое другое устройство.

    …России необходимо иметь народное представительство, которое должно иметь, во-первых, обязанность представлять Верховной власти нужды и пожелания народа, а во-вторых, в законодательстве исполнять ту работу, которую ей указывает Верховная власть. (…)

    Народное представительство должно, сверх того, быть устроено так, чтобы, во-первых, Русский народ оставался господином в устроенной им Империи, а не превращался в раба инородцев, и, во-вторых, чтобы он в лице депутатов имел действительно своих представителей, верных слуг своего интереса, а не каких-то новых господ над собой. Для этого нужно, чтобы депутаты были избираемы не случайной толпой, как полагается по «конституционным» теориям, а определёнными организованными группами населения, так, чтобы каждая группа знала своего депутата, и он, в свою очередь, знал своих доверителей и не мог бы безнаказанно изменять им и своим обязательствам. 

    …Нравственное представительство нации необходимо для общения монарха с народом. Оно нужно для того, чтобы Верховная власть находилась в атмосфере творчества народного духа, который проявляется иногда в деятельности чисто личной, иногда в действии общественных учреждений и организаций и в характере представляющих их лиц. Монарху нужны и важны именно люди этого созидательного и охранительного слоя, цвет нации, ее живая сила.

    Находятся ли эти люди собранными в одной зале или нет, это, конечно, вопрос второстепенный. Может случиться, что для Верховной власти понадобится видеть их в совокупности, может случиться а наоборот, но во всяком случае, нужны именно они. Они дают общение с духом нации.

    В них Верховная власть может видеть и слышать не то, что говорит толпа, но то, что масса народа говорила бы, если бы умела сама в себе разобраться, умела бы найти и формулировать свою мысль. В идеях, действиях и настроениях нравственных представителей народа монархия имеет перед собой то, что ведет за собой массу к созидательной работе. Монархическая Верховная власть, вся сущность которой и вся задача состоит в представительстве самого идеала народной жизни, и в направлении государственной деятельности сообразно с ним, а не со случайными криками и вечно заблуждающимися наличными желаниями толпы, имеет надобность в общении именно с лучшими людьми нации, выразителями ее современного и исторического гения. Весь вопрос об общении сводится к средствам окружить Верховную власть этими людьми, выделить их, сделать видными, легко находимыми и доступными для власти.

    Эти-то общественные или "народные представители" в монархии являются не как депутаты народной власти, или воли, а как "советные люди". Для привлечения их на государственную работу может практиковаться как система выборов населением, так и призыв их самой государственной властью или, наконец, то и другое вместе. Но в обоих случаях самое существенное составляет та общая идея, которой должны руководиться выборы или призыв.

    В этом отношении монархическая идея народного представительства резко отличается от демократической, что наблюдается как в исторической практике, так уясняется и самой идеей монархии.

    При демократическом представительстве задача состоит в том, чтобы из народной воли создать государственное управление. Я уже говорил, что идея представления чужой воли вообще искусственна и фиктивна, за исключением очень редких случаев. Нормальный же результат этого псевдопредставительства народной воли состоит лишь в том, что оно создает властвующий над страной правящий класс, прикрывающийся фикцией народной воли.

    При всей фиктивности представительства народной воли такой правящий класс, однако, необходим для демократии, ибо фикция представительства создает реальную правящую силу, без которой было бы невозможно государство. Посему в демократии естественно является такое устройство голосований и выборов, которое бы, на вид, возможно математичнее выражало измерение предполагаемой народной воли. Так как народная воля, по этой фикции, в равных долях разлита по всей нации и у каждого гражданина имеется (согласно той же фикции) в равном количестве, то начинают считать сколько единиц народной воли приходится на каждого искателя представительства, и затем те лица, у которых оказывается скоплена большая сумма этой "народной воли", становятся во имя этого властью.

    Здесь все фиктивно. В большинстве вопросов правления народной воли совершенно не существует, а когда она формируется, то складывается вовсе не равными долями в каждом гражданине, а в высшей степени неравномерно - смотря по способностям и влиятельности этих лиц. Один гениально чуткий человек может выражать в себе народную волю во сто раз больше, чем сотни других; целые миллионы людей совершенно не содержать в себе никакой доли "народной воли", так как ровно ничего не понимают в данном вопросе и даже им не интересуются. Тем не менее по демократической арифметике все они, каждый считаются за одну единицу. Засим - по подсчету суммы единиц - определяется как бы вес народной воли, и для удобства этих выкладов вводится всенародное голосование.

    Вся эта система, как она ни смешна с точки зрения государственного разума, совершенно необходима и практична в демократа. Ибо главная и первая задача политики состоит в том, чтобы иметь какую-нибудь неоспоримую власть. Выборная арифметика демократии дает ее, и правление становится возможным. А воля народа прежде всего состоит в том, чтобы у него было какое-нибудь правление, и в этом, только в этом отношении, она исполняется системой всенародных голосований.

    Но ничего подобного не требуется создавать при монархии. Правительство в ней уже есть. Государственная воля уже существует в лице самого монарха, который и есть представитель того внутреннего содержания нации, из которого проистекает ее воля, каждый раз, когда народ способен продумать свое содержание и определить, в каком акте оно должно выразиться применительно к тому или иному текущему вопросу.

    Это представительство единственно реальной народной воли, т. е., так сказать, воли народного духа, принадлежит монарху. Таким образом, задача народного представительства в монархии уже совершенно не та, как в демократии.

    Задача народного представительства здесь сводится к тому, чтобы представительство монархом народного духа, идеала и его приложение к актам текущей политики не было фиктивным.

    Поэтому народное представительство в монархии имеет целью, во-первых, объединить монарха с народным умом, совестью, интересами и творческим гением; во-вторых, не допустить разъединения основных элементов государства, то есть царя и народа, и подчинения их служебным силам, каковыми являются у даря его чиновники, а у народа его выборные представители.

    Первые - перехватывая на себя выражение воли Царя - образуют бюрократию, вторые, перехватывая на себя выражение воли народа, образуют систему политиканскую. Оба слоя служебных элементов, когда они допущены до такого разъединения Верховной власти и народа, являются поработителями их обоих [В теоретическом смысле это разъединение Верховной власти и народа одинаково происходит в бюрократии и парламентаризме (системе политиканства). Вся разница в том, что узурпаторская служебная сила в одном случае (при монархии) обволакивает собою конкретизированную народную волю (личность царя), а в другом случае (в демократии) она обволакивает народную волю внутри самой народной массы, отнимая у совести и ума народа его волю].

    Итак, задача народного представительства для монархии состоит в том, чтобы сохранить единство основных элементов государства. Царя и нации - сохранить свободную волю государства (в лице царя) и вооружить ее всей творческой силой национального гения; нацию же в ее отдельных слоях и в совокупности приблизить к Верховной власти и таким образом обеспечить государственное осуществление мысли, потребностей и желаний народа.

    Для достижения таких целей совершенно нет надобности в подсчете голосов народа. Нужен, так сказать, подсчет сил ума, совести, гения, имеющихся в нации, нужен подсчет интересов, существующих в нации и требующих удовлетворения посредством применения к ним работы национальной совести, ума и творческого гения.

    Арифметический подсчет голосов не только не нужен для этих целей, но даже вреден, ибо при таком подсчете большинство всегда окажется на стороне более глупых, менее совестливых, менее творящих и менее, наконец, влиятельных в народе.

    Арифметический подсчет всенародного голосования вообще дает выражение не высоты нации, а ее низкого состояния, почему совершенно не имеет смысла для задач монархического народного представительства.

    Какова же система народного представительства, нужная для монархии?

    Такая система представительства требует, чтобы нация была организована в своих классах, сословиях, вообще в реальных коллективностях, из которых она состоит и в среде которых живут и действуют ее отдельные граждане. Чем лучше нация организована в своих социальных группах, тем проще и легче исполнима монархическая система национального представительства. Чем более нация дезорганизована, тем труднее создавать ее. При дезорганизованности нации - ее творческие силы не видны. Их трудно вызвать, если этого пожелает Верховная власть, ибо неизвестно, где они находятся. Их трудно выбрать даже народу, ибо он также их не всегда видит. При дезорганизованности нации приходится прибегать к системе выборов по большинству голосов, то есть к системе слепых выборов, к системе опроса не высших, а низших элементов социальной жизни.

    Но когда нация организована, когда закон предоставил гласное существование тем социальным группам, из коих нация состоит, то представительство их одинаково легко и в общественном управлении, и в государственном. Каждая группа - территориальная или промышленная, или выражающая какую-либо отрасль умственной деятельности - хорошо знает своих выдающихся людей и без труда их выдвинет. Будучи организованной, каждая группа может также и усмотреть за деятельностью своих представителей и понять - верно ли они выражают ее интересы и мысли или изменяют ей, и в потребных случаях может обличить или сменить (…).

    При этом должно соблюдаться очень важное правило, проистекающее из самой цели национального представительства - все представители должны принадлежать к тому классу, к той социальной группе, которые их посылают выражать свои интересы и мысли перед Верховной властью, и в задачах государственного управления. Нужно чтобы они лично и непосредственно принадлежали тому делу, которое представляют, лично и непосредственно были связаны именно с тем социальным слоем, которого мысль выражают. Без этого представительство станет фальшивым и перейдет в руки политиканских партий, которые вместо национального представительства дадут государству профессионалов политики. Это разрушало бы самую цель национального представительства; связь царя с народными группами и национальным творческим гением.

    Здесь дело не в том, конечно, чтобы представитель крестьян был наилучшим пахарем и т. п. С течением времени, без сомнения, представитель, например, рабочих механического производства или крестьян земледельцев, специализируется на государственной работе и потеряет личные качества хорошего механика или пахаря. Но обязанный представлять свою социальную группу, смещаемый ею, как только начинает ей изменять, и вообще, во всем от нее завися, он хотя бы 30-40 лет специально занимался представительством этой группы, останется ее членом; ее дела и весь ее дух он изучит еще лучше, чем тогда, когда впервые был послан ею.

    Требуется лишь избегнуть той опасности, чтобы он не перешел на общеполитиканскую роль, не присоединился вместо своей социальной группы к каким-либо политиканским кружкам. Эта опасность устраняется тем основным правилом, что выбор представителя зависит не вообще от "граждан", а именно от членов данной социальной группы, которая, конечно, отзовет обратно человека, почему-либо отставшего от ее интересов и требований.

    Такая система представительства, поддерживая прямую связь Верховной власти с живым народом, с его социальными слоями и группами, есть единственное средство для охранения свободы Верховной власти и нации от узурпации служебных сил. Сверх того, эта система представительства вливает в работу государства все творчество нации - в задачах экономических, умственных и нравственных. Государство при этом делается не просто техническим управительным аппаратом, но становится органом, компетентно чувствующим потребности реальной жизни нации в беспрерывных изменениях и усложнениях ее эволюции.

    Укажем на необходимость выработать, наконец, разумное отношение к печати. В настоящее время принцип свободы слова у нас превращается в принцип пассивности перед развратом и преступлением. Если закон о печатном слове не изменится, не заменится разумным уважением к свободе мысли, а не к невежеству, глупости и развращённости, то никаким способом мы не достигнем благоустройства национальной жизни. Стоит вспомнить, что беспринципность нашей «свободы слова» приводит к тому, что печать в сущности живёт вне закона и обуздывается совершенно произвольно, мерами исключительного положения. Свобода разврата и преступления приводит к тому, что в действительности не оказывается и самой свободы слова.

    А что сказать о политике народного просвещения?.. У нас в так называемой «образованной» части общества давно возобладала идея чисто варварская, которая, не сознавая смысла просвещения, видит его лишь во внешних формах. Мы строим школы, мы их размножаем и воображаем, будто бы этим можно приобрести знания, хотя бы и учителя были невежды, и воспитанники ничего не делали. Была бы вывеска, были бы цифры, значилось бы только, что у нас «всеобщее обучение» и десятки университетов. Но с таким пониманием образовательных задач можно распространить только невежество. Нам предстоит достигнуть того, чтобы был положен принцип качества труда, достижения знания. Количество школ очень важно, но под непременным условием, чтобы это были не просто здания и вывески, а такие места, в которых бы учились и действительно усваивали знания. Самоуверенные полузнайки не годятся ни для разумного социального строя, ни для умной государственной политики, ни для технического труда, не годятся ни для чего, кроме смут и революций.

    Таким образом, все задачи, на которые должна быть направлена наша работа, цепляются одна за другую, - всё должно расти во взаимной связи и планомерно, каждая достигнутая ступень успеха в одной отрасли делает возможным успех в другой и захирение каждой отражается захирением других.

    Но мало нам и одной внутренней работы, ибо с ней неразрывна внешняя политика, жизнь мировая. Кто, например, понесёт труд и капитал в копи Сахалина или в рыбные промыслы Охотского моря, когда там владычествует не Россия а, Япония? Для задач внутреннего развития, таким образом, нужна международная сила страны, а, стало быть, и сила военная. Всё в жизни народа переплетено вместе. Без силы военной немыслимо богатство, а без богатства не создашь военной силы. Но и богатство, и внешне грозная военная сила бесплодны без силы духовной, умственной, нравственной. Без этого будут и армии разбиты, и флоты потонут, и крепости сдадутся… Возрождение страны может идти только совместно по всем отраслям, и притом достаточно быстро. Не успеть вовремя встать на ноги это практически было бы всё равно, что и не пытаться встать, ибо тот, кто опоздает развить силы для достойного мирового существования, не получит на пиру преуспевших даже и обглоданных костей.

    Успехи вредных сил зависят всегда от внутренней деморализации сил добра.

    И вот среди хаоса мнений, среди вавилонского смешения идей и языков современной России для всех, ещё надеющихся на возрождение родины, главнейшим делом должно быть теперь охранение нашего «града Божия». Что бы ни случилось с Россией, он не исчезнет, как не исчез при крушении Древнего Рима. Но страшна судьба страны, когда обитатели «града Божия», как некогда блаженный Августин, принуждены сказать себе, что всё вокруг развёртывающееся есть уже не родина их, а «град диавола», с которым их связывают разве только условия материальной жизни и холодные узы юридического строя. Пусть не постигнет нас это бедствие, ибо в нём – смерть государства.   

МЕЖДУНАРОДНОЕ И МИРОВОЕ СУЩЕСТВОВАНИЕ НАЦИИ. ВСЕМИРНОЕ ГОСУДАРСТВО. [1]

Лев Тихомиров

Тот же процесс международных столкновений, вражды и сотрудничества, который государство видит внутри своих пределов, происходит и по ту сторону его рубежей. Но здесь – все нации замкнуты в такие же державные государства, как оно. Внутри своих границ государство может властно регулировать соотношение племен и народностей. Но по ту сторону границы – оно не имеет никакого права, никакой власти, кроме силы. Здесь все равны, по праву, ибо каждое государство создало себе верховную власть, которая есть источник всех прав.

Однако эти державные союзы, равноправные, независимые, не признающие над собой никакой власти, кроме своей собственной, не живут изолированно. Они влияют друг на друга и силой, и нравственно. Сверх того каждый государственный союз состоит из человеческих существ, с одинаковыми психологическими свойствами и материальными потребностями, так что творчество одного государства имеет непосредственное значение для всех других. Внутренняя деятельность верховной власти одного государства отражается не только на его поданных, но и на подданных других государств. Таким образом, каждое государство живет, волей-неволей, мировой жизнью. А в то же время оно среди тех же наций и государств представляет нечто особенное, замкнутое. Оно ведет свою индивидуальную жизнь между другими государствами, а в то же время, как и все они, составляет частичку единого процесса мировой жизни.

Таким образом, жизнь нации, замкнутой в государство, имеет два, весьма различные проявления: государство имеет существование международное и существование мировое.  Они по внешности весьма противоположны, хотя по внутреннему смыслу тесно связаны.

В своем международном существовании, государство имеет целью сохранить и развить самого себя, союз своей нации (или наций). Международная политика его, поэтому, направляется на осуществление блага и интересов исключительно своего союза. Но это не противоречит мировой роли его. Как уже сказано прежде, высочайший смысл государства состоит в том, что осуществляет в себе условия существования не корпоративного, не сословного, не какого-либо другого, замкнутого в своих частных групповых целях, но условия существования общечеловеческого. Все,  чего государство достигает в этом отношении для себя, а также и все его ошибки или проступки – отражаются на человечестве, повышают его или понижают. Живя внутренней жизнью, государство тем самым живет жизнью мировой. Его внутренняя замкнутость является средством мировой жизни. Подобно тому, как личность, чем крепче выращивает свои внутренние силы их сосредоточением, самоопределением и самопознанием, тем более является источником повышения всего окружающего, так и государство, внутренне сосредоточив силы огромного союза личностей, делается орудием мировой всечеловеческой жизни тем сильнее, чем крепче эти миллионы личностей срослись между собою, самоопределились и реализировали свою совместную творческую способность к коллективной жизни.

Такой способ участия людей в мировой жизни не удовлетворяет, однако, человеческого духа. Невольно является мысль, почему же людям, вместо того чтобы разбиваться по отдельным, нередко враждующим государствам, не слиться в одно государство? Почему той внутренней солидарности, которая реализируется внутри каждого из отдельных государств, не проявиться в одном общем для людей всемирном государстве?

Эта идея всемирного государства прельщает человеческий ум, хотя остается спорною. Одни считают эту идею мечтою (между прочим, наш Чичерин)[2] Другие – неизбежным выводом истории. Возражая Лорану (отрицавшему всемирное государство), Блюнчли пишет:

«Всемирное государство есть идеал человеческого прогресса. Человек, как отдельное лицо, и человечество, как целое – вот первоначальные и постоянные противоположности творения. На них, в сущности, основывается различие частного и государственного права. Правда, сознание общности человечества находится на степени мечты. Оно еще не пробудилось со всею ясностью и не дошло до единства воли… но стремление к такому организованному жизненному общению существует и, утверждает он, «позднейшие века будут свидетелями осуществления всемирного государства»…

Если мы посмотрим исторические факты, то увидим два ряда противоположных явлений, которые возбуждают эти две противоположные оценки идеи всемирного государства.

В человеческом духе неудержимо стремление к всечеловечности и всемирности. Но в то же время мы видим, что нации, создающие государства, закладывают в них различные основные  идеи власти, из которых каждая имеет характер универсальности, а потому они не могут органически слиться. Напротив, по мере успешности развития, они все более противополагаются одна другой. Во всяком союзе людей, как результат сочетанного действия множества индивидуальностей, слагаются некоторые средние линии дальнейшего развития, которые получают органический характер, то-есть внутреннюю тенденцию к развитию сложившегося типа совместного существования, по внутренней логике его, до последних выводов.

При этом различные национально-государственные типы – чем выше развиваются, тем менее способны переходить один в другой. Мы постоянно наблюдаем в истории, что нации и государства, раз, прочно вступив на тот или иной путь развития, уже как бы неспособны изменить его. Их прошлое определяет будущее. Они способны действовать только теми путями, которые заложены в их прошлом. Quibus mediis fundantur, iisdem retinentur – гласит старинное правило эмпирической политики. Новый тип иногда появляется, но только ценою смерти прежнего государства. И таких различных устойчивых, неспособных к слиянию типов государства мы видим постоянно несколько, одно временно существующих в мире.

Но при такой упорной устойчивости отдельных не сливающихся типов национальностей и государств, неспособных отступиться от своей индивидуальности и державности, тем не менее, в человечестве [3]) несомненно, развивается и усиливается объединение.

Человеческий род не составлял доселе одного союза. Но некоторое взаимодействие между этими сотнями миллионов разрозненных личностей всегда существовало, так что нашему уму представляется даже «история человечества». Люди, в своем земном существовании, даже и, не зная друг друга, идут к некоторой общей цели, обусловленной единством их психологической и материальной природы.

Идея «мировой истории», имеющей некоторый общий провиденциальный смысл и цель для всего человечества, по происхождению своему есть идея религиозная, и даже «Богооткровенная». Ее принес в мир Израиль, еврейский народ, и она тесно соединена с идеей связи человека с Божеством. В христианстве «мировая история», история всего человеческого рода – еще более уяснилась, а в пророческих видениях ветхозаветных тайнозрителей и в Апокалипсисе – представила даже общую картину существования человечества от его создания, до конца мира. Конечно, единение человечества в общих мировых судьбах не есть единение государственное. Но, тем не менее, самый факт единства природы личностей, которые, как люди, как дети Отца Небесного, несравненно ближе между собою, нежели как члены политических союзов – это единство сближает психологически каждого человека со всем человечеством более чем с его собственным государством. С государством его сближает общая власть, общие интересы, совместная с гражданами деятельность. С человечеством же – самая природа личности. Это такой могущественный факт психологии, что, раз обнаруженный перед людьми религией, он уже остался неистребимым для сознания даже при утрате религии.

В течение исторической жизни эта психологическая близость человека со всеми прочими людьми сделала огромные успехи. А не должно забывать, что все наши общественные союзы – суть явления в основе психологические. Следовательно, растущее сознание близости людей между собою может вести и к единству внешнего союза. Кроме этого внутреннего психологического факта, развивающегося в истории, в ней развиваются фактические сношения между всеми частями рода человеческого.

История есть процесс сближения народов. Сначала они жили, даже не зная о взаимном существовании. Теперь они все знают друг друга. Они прежде не имели никаких сношений вне круга ближайших соседей. Ныне постоянно теснеющие связи охватывают весь Земной Шар. Прежде люди считали чужестранцев врагами, варварами, «немцами» (не говорящими). Теперь в человеке всех племен общепризнанно одинаковое внутреннее достоинство, и презрение к другим народам чрезвычайно сократилось. Идея всечеловеческого братства распространена христианством даже между не христианами. Общность науки стала фактом во всех частях света. Материальные связи точно также разрастаются между различнейшими народами не по дням, а по часам. Короче говоря: фактическое сближение народов, за время течения истории, сделало огромные успехи, и в этом отношении мир до христианский и мир по христианский различаются до неузнаваемости. Внешние средства – умственные, нравственные и материальные, для объединения всех народов в некоторые союзные отношения развились до чрезвычайности. Общая тенденция этих фактов, разумеется, усиливает возможность объединения людей и в одно всемирное государство.

Но делать отсюда заключение относительно возникновения всемирного государства – нельзя. Все это сближение различных племен, государств и стран света создает в общечеловеческой жизни известную культурное единение. Это еще не означает – государственного единения.

Единение духовное, умственное, промышленное – все это формы свободного общения людей.  Но явления общественные, и особенно государственные – немыслимы без общей власти.

Свобода есть природный элемент личности. Но общество держится подчинением. Это есть его природный элемент. Для того чтобы возможно было государство – необходима власть, а стало быть, сила, способная заставить делать то, что поставлено условием человеческого общения. Нравственное единение людей не может создать государства, пока не создаст для этого единой силы.

Это происходит от того, что нравственное единение свободно. Оно держится теми, которые этого хотят, и нарушается всеми, которые не хотят.  Именно природная свобода личности ставит для общественности непременное условие – силы и подчинения. Если бы личность могла переродиться так, чтобы утратить свою свободу, то мыслимо было бы общество без принуждения, подобное растительным процессам. Но природная свобода личности не допускает общества без силы, власти, принуждения. Такая власть необходима и для всемирного государства.

Но то культурное единение, на основании которого и возникают надежды на всемирное государство будущего – не создает именно самого необходимого элемента – общей власти.

Пока этого элемента нет, последствия культурного сближения всех народов совсем иные. Развитие идеи общечеловеческого единства, братства, умножение духовных и материальных связей между государствами, имеют лишь то значение что повышают и облагораживают идеалы всех наций. Они все более проникаются идеей общечеловеческого блага, как мерилом блага, осуществляемого каждым государством внутри сферы его мощи. Но это нимало не подрывает мотивов индивидуального существования каждого отдельного государства.

Напротив – чем выше идеал общественности, тем с большим одушевлением люди желают его осуществить, тем больше дорожат орудием его осуществления. А для общественного осуществления идеала – необходима сила, организованная, проникнутая конечно, нравственным, элементом, но обладающая и всей материальной мощью принуждения. Такая сила принуждения есть только в государстве. Чисто же нравственное единство личностей хотя бы всего Земного шара не создает между ними такой общей организации с правами принудительной силы. Оно поэтому не создает и всемирного государства.

Итак, проникаясь идеей всечеловеческого блага – люди все таки осуществляют его силами своих отдельных государств. Их патриотизм [4]) становится тем сильнее, чем более они уверены, что их государство является орудием всечеловеческого блага.

Но, организуя свои отдельные государства, люди при этом не одинаковыми путями осуществляют идею общечеловеческого блага, а между тем – чем лучше государство осуществляет идею своей нации, тем менее оно склонно поступиться своим созданием. Его граждане ценят и понимают свое творчество лучше, чем чужое, выражающее иные оттенки всечеловечности. Граждане никак не согласны допустить уничтожение державности своей страны, ибо только при полноте Верховенства она может доводить свое создание до конца. И чем выше это творчество – тем труднее нации отказаться от державности своего государства. На это несравненно более способны племена дикие и неразвитые. Под влиянием общего повышения идеалов – все нации и государства развиваются, между ними усиливается соревнование творчества, и чем успешнее работает каждая нация – тем заметнее становится различие между ними, и тем труднее для каждой отступиться от своей самостоятельности, от безусловной свободы национально государственной работы.

Вот почему идея общечеловеческая развивается в роде человеческом отдельными самостоятельными государствами. Для того чтобы объединить их в одно – нужно чтобы все почуяли в объединяющем необоримую для них силу. Эта сила должна иметь, конечно, огромную степень универсализма в своем содержании, для того чтобы подчиняющиеся ей чувствовали, что их специальное творчество не будет уничтожено, лишаясь державности, а потому готовы были уступить силе объединителя. Но, тем не менее, без силы невозможно объединить различные государства.

Если суждено возникнуть когда-либо одному всемирному государству, то только путем выработки, среди самых сильных государств, одного сильнейшего, которое могло бы приобрести всемирную гегемонию, и ее путем объединить всех в единое государственное целое.

Не следует впрочем, преувеличивать благотворности идеи всемирного государства. В тот момент, когда оно возникло бы, быть может – оно бы и осуществило многое выработанное и подготовленное работой отдельных, национальных государств. Но за сим оно явилось бы тормозом дальнейшего человеческого прогресса, допуская его лишь в частностях, но не в целом построении общественности, ибо для этого последнего нужна державность союза, пробующего каждое новое построение. А такие союзы уже станут невозможны.

Нет сомнения, что по истечении известного времени – если бы человечество еще не дошло до конца существования, все ростки прогрессивного творчества направились бы к разрушению этого всемирного государства и к восстановлению серии «вольных» государств…

Общечеловеческая идея вырабатывается и осуществляется в значительной степени именно благодаря соперничеству нескольких равноправных государственных типов, которые не дают друг другу застыть, почить на лаврах и погрузиться в «Китайскую» неподвижность.

Единая на весь мир власть – это сила страшная, которая может положить конец всякому дальнейшему развитию человечества, а стало быть, положить начало его прогрессивному замиранию и отуплению. Против «всемирного государства» некому бороться, а исторический суд борьбы – есть великая сила развития, и великая угроза всем «ленивым и лукавым рабам», перестающим развивать свой талант.

МЕЖДУНАРОДНЫЕ ПРАВА ГОСУДАРСТВА.

Лев Тихомиров

По самой идее своей государство в международной жизни ничем юридически не ограничено. Будучи высшим человеческим союзом, достигшим создания Верховной Власти, оно имеет в отношении окружающих государств право действовать, как заблагорассудит. Мировая жизнь нации и государства, проникновение их общечеловеческой идеей, нимало не изменяют этой юридической полноты независимости государства, так как общечеловеческая идея создает для каждого государства в отношении других только чисто нравственные  обязанности.

Вследствие одинаковой державности всех государств, какие бы то ни было обязательные отношения,  между ними могут возникать только посредством свободного договора. Даже признание существования какого-либо государства и его независимости не обязательно  другого и делается или не делается только по его собственному соображению и решению. Вообще государство, как союз, состоящий под руководством Верховной власти, имеет юридически все права в отношении всего внешнего мира, и только само ограничивает себя посредством договоров. А мировая жизнь государства вносит и в его международные отношения некоторые правила, нравственно для него обязательные, как вошедшие в идеакратическое содержание его Верховной власти.

Содержание договоров, и эти нравственные правила, дают основу для так называемого международного права. Но твердость принципов международного права очень невелика, так как в международной жизни нет силы, способной поддержать право.

Наиболее твердое основание международного права могут оставлять общечеловеческие нравственные правила, которые признаны всеми державами в их внутреннем законе, в отношении отдельных личностей и ассоциации личностей. Эти правила соблюдаются каждой державой в отношении чужих поданных не в силу «прав» чужой державы (если они еще не признаны договором), а в силу собственного чувства справедливости. Но и в этом отношении много условного. Так, например, в международном праве доселе не признано даже: можно ли начинать войну, без предварительного ее объявления?

Человеческая порядочность, восстающая против всякого вероломства, всякого нарушения доверия, требует предварительного объявления войны. Это требование, казалось бы, тем сильнее, что по внутренним законам всех культурных стран ни полиция, ни войска не начинают насильственных действий против толпы без предупреждения. Итак, все культурные государства признают, что при разрыве мира, - обязательно предварительное объявление войны, но в международных отношениях право настолько мало существует, что даже это правило соблюдается только теми, кто связан нравственным законом. Япония напала на Россию без объявления войны, точно также поступала неоднократно Англия. Чисто нравственные побуждения в обоих странах, очевидно, недостаточно сильны, чтобы победить соблазн той выгоды, какую дает нападение врасплох.

И какая же сила поддержит в данном случае право, и накажет за нарушение обязанности? Такой силы нет.[5])

Необходимость сношений вызывает договоры между державами. В них государство само ограничивает свое полноправие и принимает на себя известные обязательства в отношении другой державы. Договор до некоторой степени аналогичен закону, но между ними есть также коренное различие. Закон есть предписание, договор простое соглашение. Закон не может быть отменен подданным. Договор может быть прекращен каждой стороной простым заявлением о нежелании его дальнейшего соблюдения. Принято соблюдать до конца срочные договоры, но никто не помешает государству прекратить договор и до срока, если оно находит для того достаточно серьезные побуждения.

Власти, которая бы помешала этому,  нет, ибо силы – нет. Только оружие другой стороны может вынудить к соблюдению договора, но и при этом побеждает не право, а сила.

Более значительной силы международному праву и невозможно придать, потому что в международных отношениях возможно лишь соглашение, а не закон.

Причины такого положения вещей заключаются в том, что каждое государство руководится державною, верховною властью, имеющей всю полноту права, а в то же время и полноту обязанностей в отношении своего государства и нации. Обязанность Власти заботиться исключительно об интересах своего государства. В отношении других – ему никто не давал ни прав, ни обязанностей. Соглашения (договора), вредного для государства, Правительство даже не имеет права заключать, исключая случаев force majore, но в таком случае обязано немедленно прекратить вынужденное соглашение, как только это ему дозволят соотношения сил.

Вообще верховная власть государства в отношении других держав не имеет права отказываться от своей независимости, не имеет права поставить какую-нибудь международную власть выше себя. Это значило бы отнять у себя Верховенство и передать его кому-то другому, на что государство не имеет права. Это была бы его изменой перед нацией, которая создала верховную власть для своей независимости, а не для того, чтобы эта верховная власть подчинила нацию чужой власти.

Даже участие нации и государства в общечеловеческой жизни, налагающее на Верховную Власть известные нравственные обязанности в отношении общечеловеческого интереса, хотя бы он проявлялся и по ту сторону границы, - даже и это не ограничивает державности и независимости государства в отношении других держав, но наоборот усиливает эту независимость, и ослабляет значение международных договоров. Так, например, невмешательство во внутренние дела чужого государства составляет одно из наиболее признанных правил международных отношений. Но это правило нарушается (с полным правом) как во имя интересов своей страны, так и во имя интересов общечеловеческих. Во имя человечности – Европейские державы вмешивались во внутренние дела Турции и требовали у Султана внутренних реформ. Во время греческого восстания, Европейские державы не только вмешались во внутренние дела Турции, но без объявления войны истребили Турецкий флот. Последнее обстоятельство было вынуждено тем, что Турецкая армия, поддержанная флотом, начала поголовную резню греков, и союзному флоту, чтобы попытаться силою прекратить бесчеловечие, не было времени дожидаться формального объявления войны.

Болгария составляла часть Турецкой Империи, но Россия не усомнилась силою заставить Турцию дать этой провинции самостоятельность и т.д.

Таким образом, государства считают общечеловеческие интересы выше международного права. Но и внутренние интересы державы совершенно достаточны, чтобы нарушать то, что другие державы считают своим неотъемлемым правом.  Если бы, например, Россия оказалась несостоятельной поддержать порядок в Польше,  и это угрожало бы переносом волнений в Познань, то конечно Германия ни минуты не стеснялась бы перед оккупацией русского Привислинья...

Вообще для государства мерило всех действий составляет интерес своей нации, а права или интересы других держав приходится охранять им самим.

Такое соотношение государств лежит в самой природе их, как верховных державных союзов. Только сила может понудить державный союз отрешиться от обязанности осуществлять интерес своей нации, и это – тем в большей степени, чем сильнее данная нация проникнута интересом общечеловеческим.

Поэтому, когда две державы сталкиваются в своих кровных интересах, то единственное средство разрешить спор представляет сила, война.  Право на войну составляет  прямое последствие обязанности государства защищать интересы своей нации и общечеловеческие интересы.

Разумеется, война есть явление тяжелое, и благоразумие побуждает государство попытаться решить дело мирным соглашением. Но для очень серьезных интересов его не может быть. Так,  например, для Англии, при независимости Южно-Африканских республик, невозможна была бы установка законченной экономической политики в Африке. А потому Англичане готовы были дать «Африкандерам» все гражданские права, все обеспечения личности, труда, самоуправления… Одно было несовместимо с интересами Англии: державность Южной Африки, и раздавить ее Английское правительство сочло обязанностью перед своей страной.

Так было и будет до тех пор, пока не существует Всемирного государства, которое бы сосредоточило у себя всемирную силу принуждения.  Пока верховными державными союзами являются отдельные национальные государства, сила их была и остается ultima ratio  в решении того, чей интерес должен восторжествовать, и чей уступить.

А потому государство обязано иметь способность развить военную силу, иначе же не должно и существовать. Без этого оно есть фальсификация власти, не способно к обязанностям власти, а стало быть, не имеет и права на власть и на государственное существование.

У людей, как известно, есть мечта обойти эту логику вещей, заменив войну международным решением споров между государствами. Но эта идея чужда сознания политической реальности. Она истекает из мысли о мировой жизни нации. Но – как сказано уже,  мировое, общечеловеческое существование наций и международное их существование – имеют совершенно различные законы.  Мировое существование развивает силу нравственную, но не власть, способную к принуждению.

В делах мелочных – конечно возможен международный суд, в качестве третейского, добровольно выбранного. Но даже и в этом случае было бы гораздо рациональнее выбирать третейским судьей отдельное частное лицо, которое можно предположить незаинтересованным, а потому беспристрастным. В отношении же каких-либо держав такое предположение совершенно чуждо сознания действительности. Споры одних держав всегда, так или иначе, касаются интересов других держав. Беспристрастия тут ни у одной, яко бы «посторонней» державы не может быть и не бывает.

Сверх того обязанность каждого Правительства состоит в том, чтобы достигать осуществления интереса своей страны, а вовсе не отвлеченной справедливости, для которой в между-государственных столкновениях не существует никакого прочного и бесспорного мерила.

В чем оно? Право национальности на независимость – есть совершенно произвольное положение. Нельзя даже определить что такое «национальность»? Права тех или других народов на их территории тоже все спорны.  С общечеловеческой, нравственной, точки зрения нельзя даже утверждать, будто бы племя, случайно занявшее богатую область, имеет исключительное право на нее, а племя, случайно загнанное историей в бесплодную тундру обязано вечно ею довольствоваться, не имея права требовать себе у счастливых соседей частички, доставшихся им благ природы… Нельзя также отрицать, с общечеловеческой точки зрения, чтобы государство, умевшее развить культуру и высокую, благородную жизнь, не имело права силой подчинить себе другое государство, создавшее строй дикий и развращающий народы…

Весьма часто нет такого ума, кроме Божьего, который бы способен был решить,  на чьей стороне высшая справедливость в международных спорах. Всякое же правительство должно в этих случаях помнить свой долг перед собственной нацией. Нации создают себе верховную власть не для других, а для себя. Эта верховная власть, и ее государство, обязаны заботиться об интересах своей нации, и о поддержании этих интересов в мире, среди других народов. Отдавать же судьбу интересов своего народа в чужие руки, подчинять его решению чужих держав, правительство не имеет права. Это идея не государственная, а вотчинная, чуждая сознания обязанностей перед нацией и государством. Но такое Правительство не может долго существовать, так как сомкнувшаяся в государство нация не допустит столь произвольного распоряжения своими судьбами.

Таким образом, идея упразднить личное решение государствами спорных пунктов своих интересов не только теоретически не состоятельна, но и практически неисполнима, за отсутствием силы, способной ее осуществить.

ПРЕДИСЛОВИЕ

    В период мировой войны русские войска принимали непосредственное участие в боевых действиях на заграничных фронтах. Для этой цели, Россией были сформированы четыре отдельные пехотные бригады, которые, по две, были направлены на Фрацузский и Македонский фронты.

    Пребывание этих частей во Франции и на Балканах характеризуется не только революционными переживаниями; русские войска умели и умирать, и во всяком случае, выполнили серьезную боевую работу, о которой общество, к сожалению, мало осведомлено.

    Запечатеть в его памяти доблестные боевые дейстия этих изолированных частей русской армии и отметитъ легендарные вспышки геройства и самопожертвования небольшого русского добровольческого отряда - "Русского Легиона Чести" (как он любил себя называть) - такова задача настоящего труда.

    С внутренней гордостью за своих собратьев, читатель узнает из этой книги обо всех этих действиях, а также о том, что горсть русских героев доблестно, до конца войны на западном фронте, сражалась бок-о-бок со своими союзниками и участвовала в их конечном наступлении вплоть до берегов Рейна. Там оставались они до конца декабря 1918-го года, когда были оттянуты назад для демобилизации. Некоторое удовлетворение читатель почувствует также от сознания, что значительная часть военных контингентов, превратившись, под влиянием революционного угара, из солдат в рабочих, все же оказывала своим трудом нашим союзникам значительную помощь, как в районе армий, так и в тылу их.

    Дух и настроенье многих героев-русских воинов достигали редких высот. Невольно, по поводу их, вспоминается Некрасовское вещее слово: "Величие народного духа, приблизительно сказал он, измеряется не теми глубинами, на которые этот народ может опуститься, но теми высотами, до которых он в состоянии подняться"{1}.

    Предлагаемый читателю труд - есть историческое изследование, ибо в основе его лежит почти годовая архивная работа, произведенная во французских военно-исторических архивах. К сожалению, русские архивные дела автором не были розысканы. Разсказ дополнен также свидетельскими показаниями тех участников событий, которые имели возможность откликнуться на призыв автора.

    Работа по составлению настоящей книги, по условиям времени, могла быть закончена лишь при материальной поддержке некоторых лиц и учреждений, которые в высшей степени благосклонно отнеслись к идее, вдохновлявшей автора.

    Издание книги приняло на себя "Association des officiers russes, anciens combattans sur le front francais".

    Всем упомянутым лицам и учреждениям приношу свою живейшую благодарность.

                        Автор.

           1)  "Орлам случается и ниже кур спускаться,

                Но курам никогда до облак не подняться".

                                                                Крылов

ГЛАВА I.

    Первые попытки союзников привлечь русские войска к участию в военных действиях на заграничных фронтах{1}.

    Начавшаяся в 1914-м году война сложилась для Франции в начале весьма неблагоприятно. Стремительное и победоносное вторжение через Бельгию германцев создало смертельную опасность для обойденных с ceвера французских вооруженных сил. Враг весьма скоро стал угрожать Парижу - столице и сердцу Франции.

    Союзники Франции спешили ей на помощь. Соглашением 1893-го года, Россия и Франция обязались друг перед другом, при первом известии об общей мобилизации враждебного им Союза Центральных Держав, мобилизовать все свои вооруженные силы и сосредоточить их к угрожаемым границам. Затем, в целях согласования их дальнейших шагов, было установлено, что, в случае нaпaдeния Германии или другой Державы Центрального Союза, поддержанной Германией, на Францию или Poccию, другое из только что названных государств должно придти первому, подвергшемуся нападению, на помощь и использовать вce свободные силы для действия против Германии.

    Факт нападения Германии на Францию в августе 1914-го года был налицо и потому Россия, которой к тому же была уже объявлена Германией война, обязывалась к выполнению своих договорных по отношению к Франции обязательств.

    Совещаниями начальников союзных генеральных штабов, периодически происходившими до войны, обязательства эти были уточнены в том смысле, что русское наступление против Германии должно было быть выполнено с такими силами, которые были бы способны приковать к себe от 5-ти до 6-ти германских корпусов.

    В отношении направления для намечавшегося наступления, бывший начальник французского генерального штаба генерал (впоследствии маршал) Жоффр лично высказывался в 1912-13 г. г. за вторжение русских войск в Восточную Пруссию с юга на Алленштейн; время же наступления было, как известно, определено начальником русского генерального штаба генералом Жилинским, который указал на то, что сосредоточение русских войск против Германии может считаться законченным, в главных чертах, только к 15-му дню мобилизации, почему и наступление этой группы войск могло начаться не ранее этого дня.

    Во исполнение установленного соглашения, русские армии Северо-Западного фронта, в составе 9-ти полевых корпусов, под начальством генерала Жилинского, которому было вверено во время войны главное командование армиями Северо-Западного фронта, начали наступлениe в Восточную Пруссию 17-го августа (н. стиля), или на 16-й день мобилизации французской армии. При этом, для 2-й русской армии, наступавшей в обход Мазурских озер с юга, в конечиом итоге, было установлено направление на Зенсбург-Алленштейн.

    Этим наступлением в полной мере выполнились первоначальные обязательства Poссии по отношению к ее союзнице - Франции.

    Русское наступление в Восточную Пруссию вынудило, как известно, германцев снять с их западного фронта два полевых корпуса и одну кавалерийскую дивизию для спешной переброски на восточно-русский фронт. - При этом,  на  Восточно-Прусском  театре  военных  действий,  немцы   принуждены  были  сосредоточить  армию, значительно превышавшую те 5-6 корпусов, о которых говорилось на междусоюзных совещаниях.

    Со своей стороны, Англия, вынужденная германским нарушением бельгийского нейтралитета, принять участие в войне, объявила мобилизацию своих сухопутных вооруженных сил 5-го августа, то-есть тремя сутками позднее Франции. Ее правительство решило отправить на материк, для присоединения к левому флангу французских вооруженных сил, экспедиционный корпус в составе 6 пехотных и 1 кавалерийской дивизии. Однако, к началу серьезных боев, корпус этот не успл сосредоточиться на материкe и в большом пограничном сражении, кончившемся для наших союзников крайне неблагоприятно, приняли участие со стороны Англии лишь 4 пехотных и 1 кавалерийская дивизии. Английский Главнокомандующий маршал Френч, вынужденный, после боя у Монса, принять со своими войсками участие в общем отходе, оценивал общую обстановку настолько пессимистично, что советовал своему правительству обратить немедленное внимание на укрепление в тылу Гавра. Запасы английского экспедиционного корпуса, находящиеся в Булони, признавались им под угрозой неприятеля.

    Великобританское правительство было чрезвычайно взволновано этим сообщением. В поисках средств, которые могли бы укрепить военное положение союзников на сухопутном фронте, лондонское правительство предложило телеграфно своему послу в Петербурге сэру Бьюкенену позондировать у русского министра иностр. дел С. Д. Сазонова почву, не представится ли возможным отправить через Архангельск во Францию 3 или 4 русских корпуса, перевозку которых Англия бралась осуществить в недельный срок{2}.

    Не говоря уже о том, что Архангельск являлся, особенно по тому времени, портом, совершенно неприспособленным для такого рода интенсивной перевозки, данный проект, переданный на заключение русской Ставки, оказался неосуществимым, вследствие полной невозможности с одной стороны спешного выдления из состава Действующей Apмии стольких войск в период величайшего их напряжения на фронте, а с другой - отдаленности войск азиатских округов, где только и имелись еще корпуса, не получившие к тому времени боевого предназначения.

    Приведенный факт интересен для нас в том смысле, что им удостоверяется стремление наших западных союзников уже в первые недели войны привлечь русские войска к участию в непосредственных действиях на западном фронте.

    Желание обезпечить за собою численный перевес в силах побуждало, впрочем, наших западных союзников обращаться в то время за помощью в разные стороны. Так, в воспоминаниях английского морского министра того времени сэра Черчиля можно найти указание на его письмо от 5-го сентября 1914 г. к лорду Китченеру{3}, в котором он предлагает воспользоваться сочувственным настроением населения в Северо.-Американских Соединенных Штатах, чтобы сделать попытку сформировать из волонтеров этой страны, по крайней мере, одну дивизию. Не раз поднимался также вопрос о привлечении на европейский фронт японских войск. Из телеграммы, например, нашего министра иностранных дел к послу в Лондоне от 21-го Августа/3 сентября 1914 года, видно, что между Лондоном и Парижем возникало даже разномыслие о том, на какой фронт надлежит привлечь японские войска. С. Д. Сазонов сгладил это разномыслие, решительно заявив от имени России, что "мы не имеем никакой необходимости" в осуществлении этой меры, "но не противимся планам Франции", если таковая желает появления японских войск у себя на фронте.

    В декабре 1914-го года тот же вопрос был вторично поднят французским министром иностранных дел Делькассэ, продолжавшим стремиться к привлечению японских войск на сей раз уже определенно на  французский фронт{4}. Несмотря на некоторую недоверчивость английского кабинета, проявленную в этом вопросе, намечалось даже обращение к японскому правительству от имени трех Держав с коллективным представлением об осуществлении подобной кооперации. Однако, сама Япония отнеслась с большою сдержанностью к сделанному ей предложению, которое, вследствие этого, и не получило соответствующего осуществления.

    Обходя подробности несостоявшейся посылки осенью того же года одного русского казачьего полка в Англию, каковая посылка имела, впрочем, в виду лишь некоторое моральное воздействие, перейдем непосредственно к тому периоду войны, когда особое внимание обеих воюющих сторон стал привлекать к себе балканский полуостров. Время это совпало с заметным ухудшением военного положения Сербии. Еще в Ноябре 1914-го года сербское и черногорское правительства обратились к союзникам с просьбой о помощи присылкой русского корпуса на Дунай и высадкой англо-французского дессанта в Рагузе, но исполнение этой просьбы было в то время признано нецелесообразным с общей точки зрения союзников.

    Однако, уже в начале февраля 1915-го года, на междусоюзном финансовом совещанш в Парижe, происходившем в присутствии министров финансов трех Держав Согласия (Англии, России и Франции), английский первый министр Ллойд-Джордж неожиданно поставил на обсуждение вопрос о немедленной отправке на помощь Сербии обединенного корпуса, в составе войск Англии, России и Франции{5}. По мнению автора предложения, такая активная помощь Сербии должна была побудить не только Грецию, но и Румынию, а также Болгарию примкнуть немедленно к Державам Согласия. В этом случае соединенные силы всех названных Держав могли бы составить столь внушительную наступательную силу, которая, будучи двинута с юга против Австрии, имела бы возможность решительно изменить всю обстановку войны.

    Французский военный министр того времени А. Мильеран не выразил сочувствия этой идее, опасаясь, по-видимому, в результате принятия этого плана, неизбежного ослабления войск на французском фронте. Русская Ставка, на заключение которой был передан этот вопрос, также встретила английское пpeдлoжeниe с чувством некоторого недоверия. В самом деле, к этому времени Державы Согласия в результате работы своей дипломатии, должны были уже придти к определенному выводу о невозможности, при господствовавших в балканских государствах настроениях, ожидать от этих государств какого-либо добровольного соглашения в целях обединенных действий. При отсутствии же такового и в случае всегда возможной военной неудачи войск союзников, престиж их мог подвергнуться большому испытанию, что представляло бы болышя опасности для дела Держав Согласия, именно на балканском полуострове. Поэтому Русский Верховный Главнокомандующий признавал возможным лишь в целях некоторого нравственного воздействия, согласиться на отправку в состав Сербской армии, того казачьего полка, который был подготовлен раньше к перевозке в Англию. Лишь под особым давлением, в штабе Верховного Главнокомандующего нашли дополнительно возможным, в случае необходимости, усилить этот казачий полк бригадою пехоты.

    Однако, несочувственное отношение греческого правительства к высадке союзных войск в Салониках и отказ его присоединиться немедленно к Державам Согласия явились причиною оставления плана Ллойд-Джорджа без исполнения{6}.

    Тем временем в Англии назревало новое решение - приступить к выполнению Дарданельской экспедиции. Целью ее ставился прорыв союзного флота к Константинополю. Но скрытно действовало здесь и специально английское соображение - отвлечь этой операцией вниманиe Турции от Египта и Суэцкого канала.

    Форсирование Дарданельского пролива силами одного флота с технической стороны вызвало скептическое к себе отношение в русской Ставке. Если прорыв морских судов через узкий и длинный Дарданельский пролив еще был возможен и целесообразен тотчас же после обявления Турцией войны России, как вооруженный ответ на нападение турецкого флота на русское черноморское побережье (29-го Октября 1914-го года), то в феврале 15-го года, то-есть через три-четыре месяца после этого нападения, успех такого прорыва являлся уже весьма мало вероятным. В распоряжении Германии было предоставлено слишком достаточно времени для надлежащего укрепления этого пролива в артиллерийском отношении и снабжения его обороны минными и подводными средствами. Что же касается военного содействия этой операции России, подвергшейся нападению Турции, то надобность в таком содействии отпала совершенно после тех блестящих побед, которые одержала наша доблестная кавказская армия под Сарыкамышем над турецкими войсками, руководимыми германскими офицерами.

    Надо добавить, что проект форсирования Дарданельского пролива одним флотом вызывал большие разногласия в самой Англии; содействие же этой операции сухопутным дессантом осложняло исполнение, требовало дальнейшей отсрочки ее и, сверх того, затруднялось свойствами местности на Галлиполийском полуострове.

    Однако, важное значение для Poccии черноморских проливов не позволяло ей оставаться вполне безучастной к разрешению данной проблемы. Недостаточно сильный состав черноморской эскадры не позволял, конечно, разсчитывать на прорыв ее судов через Босфор, почему Россия выступила с проектом перевозки в район проливов особо сформированного во Владивостоке русского отряда, в составе одного 4-х батальонного пехотного полка, одной артиллерийской батареи и казачьей полусотни. Отряд этот и должен был присоединиться к дессантному отряду англо-французов, долженствовавшему собраться на о. Лемносе.

    По "недостатку у союзников свободного тоннажа" перевозка этого отряда к месту назначения не состоялась. Вследствие этого, Россия была принуждена ограничиться одними демонстративными действиями своего Черноморского флота против Босфора и посылкою, в состав союзных эскадр у Дарданелл, своего крейсера 1-го ранга "Аскольда", направленного туда с Дальнего Востока.

    Впрочем, с политической стороны интересы России в районе проливов в некоторой мере были ограждены сообщением Английского правительства Российскому послу в Лондоне графу Бенкендорфу о том, что, в случае поражения Германии, вопрос о судьбе проливов и Константинополя "должен быть разрешен не иначе, как в согласии с пожеланиями России"{7}.

    Наш министр иностранных дел С. Д. Сазонов, немедленно по получении данного заявления, ответил, что сделанное английским министром иностранных дел сэром Э. Греем сообщение с благодарностью принимается русским правительством к сведению. - Справедливость именно такого решения вытекала, впрочем, из того простого положения, что ожидавшаяся в будущем свобода проливов могла явиться результатом не непосредственного воздействия на самую Турцию, но исхода всей войны с Державами Центрального Союза. Степень же участия России в войне с Германией и Австро-Венгрией была настолько велика, что не могла расцениваться иначе, как только в той мере, которая давала бы России право на полное удовлетворение, в случае общей победоносной войны, ее жизненных интересов на Черном море.

    Дальнейший ход событий в районе Константинополя показал, что проявленный Русским Верховным Главнокомандованием скептицизм в отношении Дарданельской экспедиции оказался вполне правильным. Операция эта была закончена довольно безславно к началу 1916-го года.

    Но еще раньше ликвидации Дарданельского прёдприятия, именно осенью 1915-го года, военно-политическая обстановка вернула внимание европейских дипломатов и военных деятелей снова к салоникскому направлению и на сей раз властно потребовала высадки союзных войск в Македонии.

    Попытка к образованию блока из балканских государств против Австро-Венгрии и Турции окончательно не удалась. Софийское правительство Радославова, руководимое антиславянской политикой короля Фердинанда, твердо вело Болгарию, вопреки народным чувствам, к союзу с Германией. 4-го сентября 1915-го года этим правительством был подписан договор о вступлении Болгарии в Союз Центральных Держав, а 23-го сентября - обявлен декрет об общей мобилизации болгарской армии.

    В согласии с действиями своей дипломатии, германское Верховное Главнокомандование, которое направляло в течение всего лета 1915-го года усилия своей армии против России, решило повернуть их ocтpиe в сторону Балкан.

    Вытеснив русские войска из Галичины и Польши, оно предоставило в дальнейшем свободу действий к северу от Полесья генералу Гинденбургу, и уже в Августе месяце стало постепенно оттягивать немецкие войска с южной половины русского фронта в тыл, подготовляя новую наступательную операцию, на сей раз против Сербии. Критическое положение Турции, нуждавшейся в установлении непосредственной связи с Берлином, уже давно требовало сосредоточения германского внимания на Балканах. Намечавшееся наступление Германии на юг задерживалось только необходимостью предварительного дипломатического соглашения с Болгарией о ее присоединении к Союзу Центральных Держав.

    Как мы уже видели, затруднение это в начале Сентября пало, и ничто уже не мешало осуществлению германского плана. Германо-австрийские войска стали с этого времени скрытно сосредоточиваться на северном берегу Дуная и Саввы.

    В естественном стремлении придти Сербии на помощь и оградить ее от нападения Болгарии, среди дипломатов возникло тогда же предположение о занятии союзными войсками салоникского порта и сербской Македонии, а с нею вместе и всей железнодорожной линии от Салоник на Гевгели и Велес. Однако, Греция, в лице ее короля Константина, находившегося в родственных отношениях с императором Вильгельмом, отнеслась и на этот раз крайне оппозиционно к предположению Держав Согласия, связанному с занятием их войсками греческой территории. Лишь уступая настояниям греческого премьера г. Венизелоса, сторонника кооперации с Державами Согласия, удалось, в конце концов, добиться от короля молчаливого согласия на пропуск союзных войск через Салоники.

    Общественное мнение западных государств предявляло к России настойчивое требование об участии ее войск в намечавшейся салоникской операции. Нам указывалось, что отсутствие русских войск на Балканах не только нанесет удар престижу и историческому положению России среди славянских народов, но поставит Францию и Англию в крайне невыгодное и опасное положение, заронив сомнение в наличии единения союзников. Делались намеки даже на то, что Россия, разсчитывающая получить после войны за счет Турции наибольшие выгоды, должна участвовать в общих усилиях на Балканах, иначе естественно может возникнуть вопрос о пересмотре соглашений, существующих касательно Константинополя и проливов.

    Несмотря на то, что к этому времени в русском Верховном командовании произошли крупные изменения и что в Ставке переменились все наиболее ответственные лица, несочувственное отношение к посылке русских войск в Македонию продолжало оставаться незыблемым.

    Глубокою несправедливостью, в самом деле, звучали все предъявлявшиеся к России обвинения о причинах уклонения от участия в намечавшихся на Балканах действиях. В этих обвинениях не учитывались неблагоприятные географические условия, которые ставили едва ли даже одолимые препятствия к своевременной переброске русских войск на Балканы, через Архангельск или Владивосток, равно не принималась во внимание будущая оторванность этих войск от источников их пополнения. Не принималось также в разсчет общее военное положение русской армии, которая лишь недавно выполнила тяжелую и длительную отступательную операцию, находилась в почти грозном некомплекте и нуждалась в самых необходимых предметах вооружения и боевого снабжения. Забывалось и то обстоятельство, что к левому флангу русской армии примыкала Румыния, поведение которой в ту пору являлось настолько двусмысленным, что не исключена была даже возможность ее перехода на сторону Центральных Держав{8}. Между тем, в результате такого положения, Россия должна была быть готовой к неожиданному появлению германо-австрийских войск в северной Молдавии, то-есть у себя на флангe, что являлось бы существенной угрозой для ее крайне растянутого и невыгодного фронта.

    Самая же главная причина недоверчивого отношения России к полезности Салоникской экспедиции заключалась в том, что эта операция намечалась без строго определенного плана и с недостаточными силами для того, чтобы существенно изменить обстановку. В самом деле, высадка союзников в Македонии могла бы получить серьезное значение лишь в том случаe, если бы она имела своей задачей широкое наступление к Дунаю, с дальнейшим вторжением навстречу русским войскам, например, в Beнгрию. Но для этого последние должны были бы, в свою очередь, вновь овладеть территорией Русской Польши и Галичины. Такой широкий план, во-первых, не входил в разсчеты Западных государств и, во-вторых, едва ли даже был им под силу, равно как и истомленной русской армии, не успевшей окончательно оправиться от длительного отхода вглубь страны.

    Bce изложенные соображения, в общей их совокупности, вынудили в начале Октября Императора Николая II-го, который к тому времени возложил на себя обязанности Верховного Главнокомандующего Русской Действующей apмией, отправить своим западным союзникам телеграмму о невозможности отправки русских войск на Балканы{9}.

    События на Балканах тем временем шли своим чередом. 6-го октября 1915-го года австро-германские войска, обединенные под общим начальством фельдмаршала Макензена, вторглись с севера в пределы Сербии. На следующий день был занят Белград, а 14-го декабря по всему восточному сербскому фронту перешли в наступление и болгары.

    Неприятель охвативший с огромными силами сербские войска с трех сторон, принудил сербов к спешному отступлению вглубь страны. Занятие же болгарами в тылу у сербов Яксюба и Велеса вынудило последних повернуть на юго-запад, с целью выхода их армий к Адриатическому морю.

    К этому времени (октябрь 1915-го года) во Франции произошло крушение кабинета Вивиани и во главе нового правительства стал A. Бриан - горячий сторонник посылки союзных войск в Македонию и высадки их в Салониках.

    Под влиянием этого незаурядного государственного деятеля и его новой политики посылка англо-французских союзных войск в Македонию была решена окончательно. Однако, к середине октября в Салониках смогли высадиться лишь головные дивизии союзников. Своим выдвижением долиною р. Вардара к Криволаку и Дойрану они, хотя и успели прикрыть отход крайних частей сербов на Прилеп и Битоль, но этим только и ограничилось их содействие сербам. Уступая общей обстановке и силе болгарских войск, их атаковавших, англо-французские дивизии отошли в район Салоник, где и стали укрепляться. За ними последовали болгарские войска, остановившиеся, однако, в виду границ Греции, оставшейся нейтральной. Между противниками оказались греческие мобилизованные войска, которые, вследствие германофильских настроений короля Константина, представляли постоянную опасность для Держав Согласия.

    Французский генерал де-Кастельно, специально командированный в декабрe 1915-го года в Салоники для ознакомления с положением союзных войск, вынес впечатление, что войска эти настолько прочно укрепились вокруг названного пункта, что могут выдержать весьма сильную против них атаку.

    Так было положено начало новому Салоникскому фронту, на котором в 1916-м году появились наши войска, как о том будет изложено ниже.

    В период осенних переговоров 1915-го года об участии русских войск в операциях на Балканах, некоторыми лицами высказывалась, между прочим, мысль о том огромном моральном впечатлении, которое могла бы оказать на болгарский народ высадка русских войск на их территории, сопровождаемая соответственным воззванием Императора Николая II-го к болгарскому народу. Мысль эта также не получила своего осуществления. Недостаточность черноморского транспортного флота, возможность появления в Черном море германских подводных лодок, наконец, бурный характер этого моря в осеннее время и авантюристический характер самой операции делали ее выполнение мало серьезным. Взамен ее Русское Верховное Главнокомандование, в лицe генерала Алексеева, начальника штаба Императора, признало возможным выступить с предложением о превращении будущей балканской операции из второстепенной в главную, путем сосредоточения на Балканах не менее 10-ти англо-французских корпусов и движения их навстречу русской армии, которая брала на себя задачу подготовки к новому широкому наступлению в направлении на Буда-Пешт. Осуществление этого плана было признано нашими союзниками, однако, затруднительным, и тогда, уже в концe декабря, в цeлях облегчения положения истекавшей кровью Сербии, русской apмией была сделана самостоятельная попытка отвлечь внимание неприятеля от Балкан и, в случае удачи, попробовать пробиться через австрийские укрепленные позиции Трембовля-Чертков. Произведенная, при крайне тяжелых климатических условиях, без достаточной артиллерийской подготовки, операция эта закончилась для нас, к сожалению, крупными потерями, которые определились в 50 тысяч человек.

    Сербской армии суждено было свершить свой крестный путь до конца, чтобы вновь возродиться на о. Корфу, для дальнейшего участия в войне на Салоникском фронте.

{1}При чтении настоящей книги, полезно иметь перед глазами географическую карту французского и македонского фронтов.

{2}Телеграмма росс. мин. ин. дел С. Д. Сазонова - послу в Парижe А. П. Извольскому от 17/30 Августа 1914 г.

{3}"La Crise Mondiale", том 1-й франц. издания, стр. 253-я.

{4}Телеграмма мин. ин. дел С. Д. Сазонова послу в Парижe от 29 Ноября/13 Декабря 1914 года и ответ А. П. Извольского от 30 Ноября/13 Декабря того же года.

{5}Телеграмма росс. мин. финансов Барка С. Д. Сазонову, для председателя совета министров, из Парижа от 20 января/2 февраля 1915 года.

{6}Телеграмма росс. посла в Лондонe гр. Бенкендорфа от 8-го Февраля 1915 года.

{7}Телеграмма м. и. д. С. Д. Сазонова Росс. послу в Париже от 14/27 ноября 1914-го года и от 1/14 февраля 1915-го года.

{8}Телегр. росс. мин. ин. дел С. Д. Сазонова росс. послу в Париже А. П. Извольскому от 27 Сент./10 Окт. 1915-го года.

{9}Телеграммы росс. мин. ин. дел А. П. Извольскому от 24 сент./7 окт. 1915-го года и ответ Рос. посла в Парижe С. Д. Сазонову того же числа.

ГЛАВА II.

    Наростание во Франции мысли об использовании русских живых сил на французском фронте, в связи с недостатком в России вооружения. - Миссия П. Думера и отношеше к ней в России. - Постепенное формирование и отправка 4-х особых бригад, по две на французский и македонский фронты.

    Наступательный порыв, проявленный русской apмией в течение осени 14-го и весны 15-го годов, все более и более привлекал к себе внимание германцев. Разгром австрийских войск и появление весною 15-го года русских знамен на карпатских перевалах, встревожило германское Верховное Главнокомандование, которое, во избежание полного крушения австро-венгерского фронта, нашло необходимым коренным образом перестроить принятый им в начале войны план.

    Создав на западном фронте почти неодолимую стену укреплений, оплетенных проволокою и усиленных мощной артиллерией, германцы достигли возможности безбоязненной переброски значительных сил на свой восточный фронт, против России.

    Русская армия в этом новом плане становилась на некоторое время главным предметом действий. В соответствии с этим, даже главная немецкая квартира была перемещена на восток в небольшой силезский городок Плесс, расположенный почти на границе с Австpией.

    Наступившее, вследствие такого измнения в плане, затишье в военных действиях на западном фронте как нельзя больше пришлось на руку союзникам России. Укрепив свой фронт, после Марны и боев на Ипре-Изерe, от Северного моря до Швейцарской границы, французы и англичане получили возможность сосредоточить свое внимание на исправлении всех материальных недочетов, обнаружившихся у них в течение первого периода войны.

    Благодаря широко развитой отечественной промышленности, им удалось сравнительно быстро наладить производство тяжелой артиллерии, боевых припасов и прочих предметов мaтepиaльногo снабжения. Но как было быть французам с укомплектованием их армии личным составом, в котором они понесли в первых же боях невиданные до сего времени потери? Как обезпечить живым материалом дальнейшее ведение войны, становившейся по всем признакам затяжной? Острота данного вопроса становилась более чем очевидной, если принять во внимание, что к 1 июля 1915-го года оказались уже призванными все военнообязанные сроков службы, начиная с 1913-го по 1887-й год и, сверх того, допризывная молодеж 1914-го, 15-го и 16-го годов. Положение становилось в самом деле угрожающим.

    Под впечатлением этих обстоятельств взоры французов невольно устремлялись на Восток. Россия обладала огромным населением, вследствие чего казалась неисчерпаемой в смысле запаса людей, могущих быть поставленными под ружье. Особенности русского "устава о воинской повинности", допускавшего широкие изъятия, далеко не всем, конечно, во Франции были известны. Во Франции, при 40 милл. населения, число военнообязанных составляло до 8 милл., или около 20% всего населения. Можно ли было предполагать, что Россия обладала таким военным законодательством, которое давало возможность привлечь в 1914 г. в действующие войска, при общем населении в 170 милл. чел., всего лишь 8 милл. людей (считая запасных и ратников 1-го разряда). Правда существовала еще категория ратников 2-го разряда, но люди, числившиеся в этой категории, подлежали, по закону, призыву лишь в ополчение, предназначавшееся для тыловой службы. Чтобы иметь возможность воспользоваться этими элементами в составе Действующей Армии, понадобилось в 1915-м году, как известно, соответствующее изменение закона.

    Превратное представление о количестве в России военнообязанных и послужило основанием к составлению во Франции разного рода проектов по использованию части русских военных контингентов на французском фронте. Так, например, уже в декабре 1915-го года во французском военном министерстве разсматривалась записка{1}, имевшая своим содержанием вопрос: "comment creer un reservoir d'infanterie russe en France".

    Осенью 1915-го года в Россию выехал известный французский политический деятель Поль Думер (бывший впоследствии президентом Французской Республики). Поль Думер в начальный период войны являлся помощником по гражданской части генерала Гaллиeни, военного губернатора города Парижа. Вместе с генералом Галлиени Поль Думер, в период известного пребывания французского правительства в Бордо, успел приобрести в населении столицы столь большую популярность, что к обоим названным лицам, по доходившим до России сведениям, стало, неосновательно конечно, назревать со стороны оффициальных кругов подозрительное отнoшeниe и обвинение в желании излишне долго сохранить за собою власть над Парижем.

    В списке задач, которые были вверены Думеру, числилось также поручение попытаться получить согласие русского правительства на отправку во Францию невооруженных людей, обязанных военною службою, как бы в обмен на вооружение, в котором, как известно, в то время очень нуждалась русская армия. П. Думер полагал просить о постепенной отправке на французский фронт 300 тысяч русских мобилизованных людей.

    Трудно сказать, в каких сферах родился этот своеобразный проект, но, насколько можно судить, во французской главной квартире ему не сочувствовали, находя в этом проекте не только разного рода технические трудности, но считая его и с моральной стороны мало пригодным. Возбуждению этого проекта, однако, способствовало весьма вероятно то обстоятельство, что почти накануне поездки Думера в Poccию, в Париже пало министерство Вивиани и в новом кабинете, под председательством Бриана, пост военного министра занял генерал Галлиени, - лицо, с которым предыдущая деятельность Думера была, как уже отмечено, весьма тесно связана.

    Российский посол в Париже А. П. Извольский, в своей телеграмме С. Д. Сазонову{2}, характеризует цель поездки Думера в Poccию стремлением выяснить на месте "вопросы снабжения и вооружения нашей армии". Но уже в это время до сведения посла доходили слухи, что Думером выдвигается также вопрос о целесообразности снятия с французского фронта известного числа рабочих-специалистов по изготовлению предметов вооружения, с целью отправки их в Россию или усиления собственного производства во Франции, с заменою снятых рабочих русскими солдатами, которых мы не в состоянии были вооружить.

    Упомянутая поездка состоялась в декабре месяце.

    Нельзя сказать, чтобы изложенное предложение П. Думера встретило сочувственное к себе отношение в русских военных сферах, видевших в данном проекте прежде всего желание использовать русских солдат на западном фронте. В Петрограде, в военном министерстве П. Думеру было заявлено, что запас военно-обязанных в России, вследствие огромных потерь и значительной численности выставленных армий, не столь велик, как это обыкновенно думают во Франции, и что к середине будущего, 1916-го года, следует уже ожидать исчерпания всех контингентов до 30-тилетнего возраста включительно.

    Настойчиво, однако, преследуя свою задачу, П. Думер выехал из Петрограда в Ставку, для доведения своего предложения до сведения Императора Николая II и его начальника штаба генерала Алексеева.

    Как видно из донесений Думера в Париж *), Император Николай, выразив пожелание придти на помощь Франции, дал, однако, понять своему собеседнику, что, в вопросе об отправке русских солдат во Францию, ему, по всей вероятности, придется встретиться с некоторым сопротивлением генерала Алексеева, с которым он и посоветовал Думеру сговориться.

    "Я очень скоро убедился в том, писал в своей телеграмме Думер, что решение данного вопроса будет зависеть от взгляда последнего".

    14-го декабря Думер имел личное свидание с генералом Алексеевым, на котором присутствовал князь Кудашев, директор дипломатической канцелярии в штабе верховного главнокомандующего. Согласно телеграммы последнего в Париж, адресованной А. П. Извольскому{3}, Думер, во время своей беседы с генералом Алексеевым, указывал на большие потери французов и их опасения за последствия возможного прорыва германцами линии, весьма близкой к сердцу Франции. В распоряжении французского правительства имеются все средства для успешного продолжения борьбы, за исключением достаточного числа людей, за которыми оно и решилось обратиться к своему союзнику - России.

    Из той же телеграммы князя Кудашева видно, что генерал Алексеев, "и без того не сочувствовавший посылке русских войск в отдельные заграничные экспедиции, был особенно неприятно поражен мыслью об обмене живых людей на бездушные предметы оружия". Лишь крайняя финансовая и материальная зависимость России от Франции, а также искреннее желание оказать последней посильную помощь и сохранить добрые отношения, заставили генерала Алексеева признать возможным произвести опыт формирования и посылки на французский фронт не более, однако, двух полков пехоты с двумя запасными батальонами. Генерал Алексеев полагал, что намеченный им опыт может дать указания для будущего отношения к возбужденному вопросу.

    Сообщая о таком решении русскому военному уполномоченному при Главной Французской Квартире генералу Жилинскому, начальник штаба Верховного Главнокомандующего{4}, опасаясь расширительного толкования вопроса, добавлял: "Желал бы, чтобы этот опыт, если он неизбежен, был ограничен".

    П. Думер, действительно, несколько иначе понимал достигнутый им результат.

    В своей телеграмме от 15 декабря, на которую уже делалась выше ссылка, он сообщает, что в принципе посылка на фрачцузский фронт русских солдат, в распоряжение правительства Республики (a la disposition du Gouvernement de la Republique), принята, под условием выполнения немедленного предварительного опыта. Pyccкиe солдаты будут отправлены во Францию не как отдельные люди, для размещения их во французских корпусах, но в виде особых русских воинских частей, с русскими кадрами, которые должны быть только дополнены французскими офицерами. Отправляемые воинские части должны быть вооружены во Франции ружьями, принятыми во французских войсках. Французское правительство обязуется принять на свое попечение перевозку русских войск морским путем и обезпечить безопасность перевозимых. Число солдат, подлежащих перевозке во Францию, сообщал Думер, как кажется, может быть доведено до 40 тысяч в месяц. Но во всяком случае такой интенсивности перевозка не может достигнуть в зимние месяцы, вследствие портовых затруднений и необходимости произвести предварительный опыт, с целью выяснения вопроса: во-первых, как будут себя чувствовать русские солдаты, вдали от их страны, и во-вторых, насколько целесообразной окажется вообще принятая система.

    Намечаемый опыт будет произведен в следующих условиях. Немедленная отправка из России во Францию одной бригады пехоты, составленной из двух полков, с одним или двумя запасными батальонами. Бригада будет иметь во главе русского генерала, а каждый полк - русского полковника и некоторый кадр русских офицеров. Недостающий до штатов военного времени кадр офицеров должен быть дополнен французскими офицерами. Во Франции, в пункте, например, высадки русских войск, должна быть организована русская "база", под начальством русского генерала или полковника, гарнизон которой составят pyccкиe запасные батальоны. Через самое короткое время, после выступления русской бригады на фронт, можно будет судить об условиях сотрудничества русских Императорских войск на французском фронте. Время, затраченное на производство данного опыта, не может считаться потерянным, так как отправка войск из Архангельска в течение зимних месяцев не может быть значительной.

    "Система отправки русских солдат в составе во-инских частей, добавлял Думер, была уже разсмотрена в совещании с генералом Галлиени, происходившем до моего отезда, и им одобрена".

    Во исполнение принятого решения, в России было приступлено в Январе 1916-го года к формированию особой пехотной бригады (впоследствии 1-ere Brigade russe speciale). Штаб и 1-й полк намечено было формировать в Москве, а 2-й полк - в Самаре.

    Части бригады формировались преимущественно из ближайших запасных батальонов, то-есть из солдат, не получивших еще боевого крещения. Едва ли порядок этот можно было признать правильным. Следует также заметить, что, соответственно paйoнaм комплектования, 1-й полк был укомплектован в подавляющем числе из элемента фабрично-заводского (подмосковный район); 2-й же полк был составлен из людей, связанных по преимуществу с крестьянством. Разнородный солдатский состав полков несомненно отразился на общей физиономии той и другой части и на отношениях их к последующим событиям.

    Начальником бригады был назначен генерал-майор Лохвицкий, выказавший свои прекрасные боевые качества на русском фронте и уже награжденный на русском фронте орденом Св. Георгия 4-й степени; командиром 1-го особого полка - полковник Нечволодов и командиром 2-го особого полка - полковник Дьяконов.

    Полки формировались трехбатальонного состава, в каждом батальоне - по 4 строевых роты. Кроме того, в полку должно было состоять по три пулеметных роты (по 12 пулеметов в каждой), команда связи и нестроевая рота{5}. Запасный батальон формировался в составе 6-ти рот.

    Личный состав 1-й бригады (вместе с запасным батальоном) по штатам был определен следующими цифрами: 1 генерал, 180 штаб- и обер-офицеров и 8762 солдат; из них - 84 офицера и 8577 солдат русских, к которым должны были быть добавлены 96 младших офицеров и 185 солдат из состава французской армии.

    Бригада была прекрасно обмундирована: она снабжена была двойным комплектом обмундирования и сапог. На каждую роту имелось по одной походной кухне. Вооружение и все остальное имущество, части бригады должны были получить во Франции.

    Вследствие зимнего времени, препятствовавшего отправлению из Архангельска, бригада, с согласия Японского правительства, должна была следовать по железной дороге через Иркутск и Куанчендзы до Дайрена; далее же морем - до Марселя. Таким образом части бригады должны были совершить путь от Москвы кругом Азии до Марселя, разстоянием более 30 т. верст. Посадка первого эшелона в Москве произошла 3-го февраля. Прибытие в Дайрен того же эшелона разсчитано было на февраль же; оттуда отправка во Францию на трех французских пароходах.

    Продолжительность морского переезда исчислялась, при скорости в 11 узлов, около 60 дней.

    Расчеты эти оправдались достаточно точно, с запозданием лишь в несколько дней, понадобившихся для улажения местных затруднений, возникших с местными японскими властями. 20 Апреля 1916-го года, состоявший при русской Ставке французский генерал По мог уже представить Государю Императору приказ генерала Жоффра о прибытии русской бригады во Францию.

    Император Николай II выразил по этому случаю уверенность, что бригада покажет себя достойной, сражаясь бок-о-бок с частями французской армии, которая в свою очередь, служит в России предметом особого восхищения.

    Высадка частей русской бригады произвела не только в Марселе, но и во всей Франции выдающееся по силе впечатление. Внешний вид и выправка русских солдат восхищали французов. Чествование прибывших носило глубоко трогательный характер. Вся Франция воспряла духом и газеты были полны восторженных отзывов о русской мощи и силе. Отголоском этих торжеств в России служила русская пресса, вторившая этому праздничному настроению.

    Французский военный агент в Петрограде подробно сообщал в Париж об отзывчивости русских газет. И, таким образом, факт прибытия во Францию русских войск явился новым звеном, скрепившим дружеские отношения двух великих союзных государств.

    Между тем, в течение протекших месяцев военное и политическое значение пребывания союзных войск в Салониках, как мы уже видели в главе 1-й, подверглось значительной переоценке. Осеннее сосредоточениe соединенных сил Центральных Держав против Сербии заставило союзников сделать попытку к облегчению пoлoжeния сербской армии, путем высадки англо-французских войск в Салониках. Хотя задача спасения Cepбии не удалась, и сербская армия принуждена была отходить на Албанию, но отступать от принятого плана теперь было уже поздно; приходилось скорее думать о дальнейшем развитии военных действий со стороны Салоник. Горячим сторонником этой мысли явился, как читатель уже знает, новый председатель Совета Министров во Франции A. Бриан, который и сумел привлечь на сторону своего мнения прочих союзников.

    Генерал Жоффр, занимавший в первый период войны пост Главнокомандующего только Северо-Восточными армиями, незадолго перед тем был назначен декретом Президента Французской Республики Главнокомандующим всеми французскими армиями. Став ответственным за положение Македонской армии, в которой руководящую роль всегда играли французы, он вынужден был посвятить ее нуждам больше внимания и забот.

    Изменил повидимому свое мнение и С. Д. Сазонов, который выразил свое огорчение по поводу невозможности оказать Сербии помощь русскими войсками, под влиянием уже изложенной выше военной обстановки. Свое настроение он сумел также передать и Императору Николаю II-му, для которого, впрочем, интересы Сербии оставались всегда близки.

    Лишь один военный министр Англии Лорд Китченер, пользовавшшся в то время неограниченным авторитетом в Лондоне, оставался непоколебимым противником продолжения и дальнейшего paзвития салоникской операции. По причинам оперативным, он настойчиво высказывался за полное очищение Салоник, угрожая в противном случае даже своей отставкою.

    В результате таких настроений, на совещании 6-го декабря в Шантильи, только одни англичане высказались за эвакуацию салоникского района. Представители остальных союзных держав были единодушны во мнении о необходимости сохранения в Салониках союзных войск и дальнейшего их усиления.

    "Благоволите обратить внимание англичан, телеграфировал С. Д. Сазонов 9-го декабря 15-го года Извольскому в Париж, что, с удалением союзников, австро-германцы поспешат сами занять Салоники под предлогом защиты этого города от новой высадки англо-французов. Таким образом, будет осуществлена давнишняя мечта Австрии обладать названным портом".

    Повидимому мнeниe большинства союзников оказало в конце концов свое влияние и на англичан. По крайней мере на новом совещании, происходившем во Франции 10 декабря, точка зрения англичан уже значительно приблизилась к французской. Наш посол в Париже А. П. Извольский так формулировал постановления этого совещания: "Союзные войска отступают из Македонии к Салоникам и там принимают меры к устройству укрепленного paйонa. Этот последний должен позволить им обосноваться вполне прочно".

    Однако, с приближением весны 17-го года среди военных и политических деятелей стала вновь преобладать точка зрения французского председателя Совета Министров Бриана, который продолжал отстаивать мысль о желательности развития из Салоникского района активных действий, составлявших, как уже выяснено выше, одну из слагаемых осеннего плана генерала Алексеева. Возвращению к этому плану весьма способствовала удачно и быстро проведенная реорганизация сербской армии, перевезенной из Албании в январе 16-го года на о. Корфу. С середины апреля оказалось уже возможным начать обратную перевозку сербских войск в район Салоник, что должно было увеличить армию союзников, состоявшую под начальством французского генерала Саррайля, на шесть пехотных дивизий.

    В соответстствии с новым планом усиления apмий союзников в Салониках, во Франции возникла мысль о направлении туда же и русской особой бригады, первоначально сформированной для Франции. Эта мысль была настолько близка к осуществлению, что в концe марта 1916-го года французским военным министерством уже составлялись расчеты по высадке бригады в Салониках и по снабжению ее вьючным обозом из мулов.

    Начальник штаба русского Верховного Главнокомандующего генерал Алексеев выступил, однако, решительно против изменений первоначальных предположений; он указал на тяжелое положение офицеров, мечтавших проявить свою боевую работу на французском фронте. Конечно, добавлял он, офицеры бригады подчинятся новому решению, но в сердца их несомненно закрадется горькое чувство разочарования, едва ли выгодное с точки зрения того пафоса, с которым они отправлялись в заграничный поход. Во избжание этого разочарования, в Ставке Русского Императора готовы были скорее согласиться на сформирование второй бригады, однородного с первой типа, для отправки ее в Салоники, лишь бы не менять первоначального назначения 1-й особой бригады.

    Государь был весьма обрадован таким проектом, усматривая в нем возвращение к разделявшейся им в глубине души мысли о высоком моральном значении, которое должно было иметь присутствие русского отряда на Балканах. Однако, высказывая по этому вопросу свое мнение, Император Николай II тут же добавлял, что, если новая бригада не будет использована в Салониках, то ее естественным местом будет место рядом с 1-й особой бригадой, чтобы составить дивизию. Таким образом, мысль о дивизионном составе русских войск во Франции, о котором впоследствии много хлопотало французское правительство, была высказана впервые русским Императором.

    Вследствие нового решения русского Верховного Главнокомандования, 29-го марта, в Париже по французскому военному министерству состоялось новое дополнительное распоряжение, в силу которого 1-я особая русская бригада, перевозившаяся в то время из Дайрена морем, должна была следовать по своему первоначальному назначению через Марсель во Францию, а не в Салоники. Из Марселя бригада должна была быть перевезена в Camp de Mailly, лагерь, расположенный в 30 километрах от Шалона-на-Mapне. В указанный лагерь французским военным министерством предписывалось сосредоточить недостававший ей личный состав из чинов французской армии, лошадей и всю материальную часть, предназначавшуюся для частей этой бригады.

    Так родилась мысль о сформировании для Македонского фронта, из состава русских войск 2-ой особой бригады, такого же состава, как и первая. Бригада эта подлежала отправкe к месту своего назначения, на сей раз из Архангельска, в виду предстоявшего открытия судоходства по Белому морю.

    Французский посол в Петербурге, М. Палеолог, в конце марта 16-го года уведомил нашего министра иностранных дел, что французское правительство приняло к сведению пожелание Русского Императора и генерала Алексеева об отправкe 1-й русской бригады во Францию и 2-й русской бригады в Салоники. При этом М. Палеолог добавлял, что решение это удовлетворяет сразу двум желаниям: с одной стороны, оно будет свидетельствовать о братстве по оружию двух народов, а с другой - из него будет вытекать доказательство признания Россией несоответственности позиции, занятой Болгарией на Балканах.

    Начальником 2-й русской особой бригады был назначен доблестный генерал Русской армии генерал-майор Дитерихс. Французскому военному начальству этот генерал был аттестован главой французской миссии в России, в качествe деятельного и образованного офицера, в общем вполне соответствующего для гораздо более ответственного положения, чем положениe командира бригады, хотя бы и в отделе.

    Командирами полков были назначены: 3-го - полковник Тарбеев и 4-го - полковник Александров.

    Назначение начальствующих лиц, как и в первую бригаду, было сделано с особою заботливостью.

    Формирование полков производилось путем выделения целых рот из точно определенных полков. Этот способ более полно гарантировал соответственный состав полков.

    По соглашению с французским правительством, были выработаны следующие основания для формирования и перевозки к месту назначения 2-й особой бригады.

    1) Бригада должна иметь тот же состав, что и первая, уже отправленная во Францию. Однако, все офицеры ее должны быть из состава русской армии. От французской армии будут назначены воинские чины лишь в качестве переводчиков.

    2) Россия снабдит бригаду лишь походными кухнями и самым ограниченным числом двуколок. Животные, упряжь, вьюки и недостающие повозки должны быть предоставлены частям бригады Францией.

    3) Части бригады, для посадки, будут доставлены в Архангельск с таким разсчетом времени, чтобы последний пароход мог отправиться в путь 23-го июня.

    4) Вооружение, пулеметы и патроны должны быть предоставлены Францией, по тому разсчету, что и для 1-й бригады. Два пулемета должны быть отпущены маршевому (запасному) батальону для целей обучения.

    5) Все вооружение должно быть доставлено в Архангельск на тех транспортах, которые прибудут за войсками.

    6) С частями 2-й бригады должно быть отправлено 30 офицеров и 576 солдат, в качестве укомплектования для первой бригады.

    Работы по формированию частей бригады, однако, затянулись. Сроки отправки несколько раз откладывались и первые пароходы с чинами бригады отошли из Архангельска только в начала июля. Для посадки частей бригады потребовалось 9 пароходов. Все они были французские, но среди них был и один русский - "Екатеринослав".

    В общем качества и оборудование пароходов оставляли желать лучшего. Пароходы не обладали достаточной скоростью, не имели аппаратов безпроволочного телеграфа, спасательныя средства их были недостаточны, не говоря уже о ряде санитарных недочетов. Встреча таких пароходов с неприятельскими судами представляла известные опасности, хотя, по отзывам специалистов, были приняты возможныя меры, чтобы избежать такой встречи.

    Только 31-го июля закончилась, наконец, отправка всех частей бригады из Архангельска.

    Из сохранившейся переписки можно видеть, что французское правительство, в лице генерала По, являвшегося одно время начальником французской военной миссии в Poccии, очень торопило русское военное министерство с отправкою частей бригады; дело, однако, задерживалось огромными русскими разстояниями и желанием осуществить лyчший подбор офицеров в отправляемых частях.

    Еще в конце апреля, воспользовавшись случаем представления Государю приказа генерала Жоффра о прибытии во Францию 1-й особой бригады, генерал По пытался выяснить более точно срок изготовления 2-й бригады, но Государь ограничился заявлением о том, что формирование бригады идет своим чередом; уточнить же срок готовности частей едва-ли возможно, дабы излишне не стеснять работы военного министерства.

    Впрочем, отправка частей бригады задерживалась еще навигационными условиями Архангельского порта и несвоевременным прибытием судов, назначенных для морской перевозки. Еще в конце апреля французский посол Палеолог, запрашивая свое правительство, может ли он заверить русское военное министерство в том, что перевозка будет обезпечена французскими судами с 1-го июня, упоминает, что пока Белое море еще загромождено льдами во всю ширину входа в гавань, имеющего 55 километров ширины и 260 километров длины.

    Чтобы, однако, понять нетерпение французов, необходимо вспомнить, что в течение 1916-го года шли усиленные переговоры Держав Согласия с Румынией об условиях ее выступления. Последняя же, для отвлечения от нее внимания Болгарии, требовала наступления союзников из paйoнa Салоник, которое вследствие этого особо и интересовало союзников. Генерал Алексеев{6}, через русского военного агента в Римe полковника Энкеля, просил даже итальянского Главнокомандующего генерала Кадорна направить в Салоники одну итальянскую дивизию, чтобы разсеять последние сомнения Румынии. Если сама Россия, добавлял он, отправляет в Салоники только одну бригаду, то это по трудности транспорта и ее снабжения. Просьбу генерала Алексеева поддерживал и генерал Жоффр.

    В период формирования частей 2-й особой бригады, а именно в начале мая, в Poccию прибыли два представителя французского правительства Р. Вивиани и Альбер Тома. Вивиани, в частности, был также занят вопросом об ускорении отправки частей 2-й особой бригады. Но одним из главных заданий приехавших было выяснение экономического и промышленного положения Росcии и уточнение того соглашения, которое было впервые заключено между генералом Алексеевым и П. Думером.

    С. Д. Сазонов, в согласии с мнением военных, выразил прибывшим свое общее несочувствие проекту отправки русских войск на изолированные от России фронты. Выводы из представленных ему докладов, по словам нашего министра иностранных дел, не могут быть ничем поколеблены, и он, в этом случае, чувствует полную солидарность со всем правительством, относящимся к данному вопросу отрицательно, как в самом принципе, так и в отношении числа солдат, предположенных к отправке. При этом Сазонов упорно выдвигал перед своими собеседниками недостаточность наших войск в Персии и на Кавказе.

    Тем не менее Вивиани, судя по его сообщениям в Париж, не терял надежды победить встреченное им в политических и военных кругах сопротивление. И действительно, на аудиенции у Государя 8-го мая, Вивиани с особой настойчивостью вновь вернулся к тому же вопросу. Он очень подчеркивал жертвы, понесенные Францией, и указывал на необходимость придти ей на помощь. По его мнению, решающие действия могут иметь место только на западном фронте, почему и необходимо на нем собрать силы всех союзников.

    Государь отвечал, что он придает высказанным соображениям первенствующее значение, что он приложит все усилия, чтобы пойти им навстречу, но что он опасается затруднений, предусматриваемых со стороны командующих генералов.

    "Я настаивал, говорит Вивиани в своей телеграмме от 8-го мая в Париж, на оставлении этого вопроса в области политической, оставляя командному составу преодоление лишь технических препятствий". Упорство Вивиани в отстаивании своей точки зрения не умерилось даже под влиянием весьма тревожных телеграмм французского военного агента в Стокгольме, доносившего о стремлении Германии вовлечь в войну Швецию, пользуясь Аландским вопросом. Этот вопрос поднял в Швеции до чрезвычайности воинственное против России настроение и на июнь намечалась даже сухопутно-морская операция против Риги. Положение было одно время столь тревожным, что названный военный агент запрашивал даже свое правительство, в каком направлении ему надлежит выехать, в случае мобилизации шведской армии.

    Тем не менее вновь прибывшим из Франции лицам удалось 11-го мая достигнуть нового соглашения с генералом Алексеевым и подписать совместно с ним новый договор, в силу которого отправка русских войск во Францию рисовалась в следующем виде:

    Сверх 1-й особой бригады, уже прибывшей во Франщю, и 2-й бригады, которая должна была быть направлена в Салоники, Россия выразила согласие отправить в 1916-м году во Францию из Архангельска еще пять бригад, численностью каждая около 10 т. человек, ежемесячно по одной бригаде, по срокам к 15-му числу каждого месяца, начав отправку с августа месяца и кончая декабрем. Приблизительно намечалось, таким образом, к отправке в 1916-м году до 1500 офицеров и до 80 т. солдат.

    При этом французское правительство принимало на себя все заботы и расходы по перевозке, вооружению и содержанию этих войск. Ружья и пулеметы, с достаточным количеством патронов, в целях заблаговременного обучения, должны были прибывать в Poccию для каждой части за два месяца до ее отправления.

    Совершенно очевидно, что, при заключении этого соглашения, были упущены условия навигации из тех портов, которые только и оставались в распоряжении России (Архангельск и Владивосток), а именно их замерза-емость. На это упущение было весьма скоро обращено вниманиe французского морского министерства, которое телеграммой от 12-го июля уже указывало на необходимость закончить перевозку войск во Францию по сроку 16-го года не позднее последних чисел Октября. Однако такое yскopeниe оказалось невыполнимым по целому ряду причин, в числе которых нельзя не отметить и несвоевременности прибытия в порты пароходов, предназначен-ных для выполнения перевозки.

    Что касается вопроса об отправке русских войск во Францию в 17-м году, то план такового отправления было решено обсудить лишь в конце 16-го года. Вслед за подписанием соглашения о дальнейшей отправке русских войск на французский фронт в течение 1916-го года, другой представитель Франции Альбер Тома подписал 17-го мая с военным министром протокол, регулировавший вопросы снабжения Русского фронта артиллерией, и условия, на которых Франция готова была придти на помощь России для организации ее внутренней производительности.

    Около середины мая французское правительство сделало в Петрограде запрос, не встретится ли со стороны России каких либо препятствий к тому, чтобы 2-я особая бригада была направлена в Салоники не прямо морем (кругом Европы), а была предварительно высажена в Бресте и направлена в Марсель по железной дороге, откуда морем до Салоник. Проект этот был выдвинут французским морским генеральным штабом, который находил необходимым не подвергать перевозимых риску следования через Гасконский залив и пролив Гибралтара. Хотя в нашем военном министерстве новый маршрут представлялся несколько сложным, но против его осуществления, в виду приведенных мотивов о безопасности, возражений выдвинуто не было.

    В соответствии с новым маршрутом был установлен в Париже новый порядок, предусматривавший передвижение бригады по территории Франции. Части бригады должны были прибыть морем в Брест, причем продолжительность морского переезда определялась примерно в 2 недели. В Бресте предполагалась задержка только на 24 часа. Pyccкиe офицеры должны были быть встречены и приняты офицерами местного гарнизона. За счет особых отпусков им имелось в виду предложить завтрак и обед. Также и солдатам. По прибытии в Марсель, русские войска должны были быть направлены в ближайший к городу лагерь (Мирабо), где и ожидать времени новой посадки для отправления в Салоники. Офицеров предполагалось разместить в городе.

    4-го июля 16-го года был отправлен из Архангельска первый эшелон 2-й особой бригады, состоявший из трех пароходов. На борту одного из них (Венецуэла) находился начальник бригады генерал Дитерихс. Через несколько дней был отправлен второй эшелон также из трех пароходов и в последнюю очередь третbq эшелон такого же состава.

    Морской переход совершился благополучно и при очень благоприятной погоде.

    18-го июля в 9 ч. вечера в Брест прибыл первый пароход, на котором находился генерал Дитерихс. На следующий день произошла торжественная встреча русских, согласно заранee выработанного церемониала. Встреча была столь же блестяща, как и встреча частей первой бригады в Марселe. - Кроме оффициальных лиц, в ней участвовало все окрестное население, вынесшее для русских воинов корзины цветов и вина. Город ликовал. В донесении о приеме чинов бригады, отправленном в Париж, морской префект доносил, что до сведения французского офицера, прикомандированного к бригаде, дошло сведение о неудовлетворенности русских солдат тем суточным рационом хлеба (750 гр.), который был для них установлен.

    - Я приказал увеличить его до одного килограмма, - доносил Адмирал.

    Тот же эшелон прибыл в Марсель 22-го июля. Командовавший в этом городe генерал в свою очередь доносил, что им приняты все меры к должному приемy чинов бригады. Офицеры были, по розданным им билетам, размещены по квартирам; солдаты же, как уже сказано, отведены в ближайший лагерь Мирабо, гдe заняли имевшиеся бараки; в них имелись одиночные нары с тюфяками, набитыми сном.

    Багаж офицерский и coлдaтcкий развозился на камионах.

    Дальнейшая отправка бригады в Салоники была выполнена без особой задержки. Из телеграмм генерала Жоффра Главнокомандующему союзными армиями на востоке можно видеть, что бригада в составе 224 офицеров и 9338 солдат должна была прибыть в Салоники в три срока: 27-го июля, 8-го и 10-го августа.

    Надо, однако, заметить, что сведения об отправке и прибытии русских эшелонов во Францию и Македонию вообще весьма сбивчивы и часто разнятся между собою. Безошибочное определение этих данных по архивным матерьялам едва ли даже возможно.

    Неточность дат отправления и прибытия едва ли, однако, имет существенное значение, так как эта неточность оказывает влияниe лишь на определение продолжительности того периода времени, который каждая из русских частей имела для отдыха, после длительного переезда и для получения недостающих предметов материального снабжения, равно окончательной боевой подготовки.

    К формированию 3-й особой бригады было приступлено в начале июня 16-го года.

    Начальником бригады был назначен генерал-майор Марушевский, командирами полков: 5-го - полковник Нарбут и 6-го полковник Симонов.

    Штаб бригады и 5-й полк формировались в Екатеринбурге, 6-й полк в Челябинске.

    Полки формировались частью путем выделения целых рот из действовавших полков (3 роты в каждом полку), большею же частью из запасных батальонов (остальные 9 рот).

    Бригада предназначалась на французский фронт и должна была быть перевезена морем из Архангельска в Брест.

    Формирование бригады совпало по времени с известным наступлением apмий генерала Брусилова в Галичину, в течение которого русские армии понесли огромные потери (некомплект до 200 т. человек). Естественно, что это обстоятельство неблагоприятно влияло на скорость формирования частей названной бригады. Генерал Алексеев полагал также, что неизбежно должны будут встретиться затруднения в комплектовании 4-й и 5-й особых бригад, что возможно даже возникновение необходимости использовать 6-ю и 7-ю особые бригады на русском фронте.

    Посадка бригады, для перевозки морем частей 3-й бригады, намечалась на начало августа.

    Однако, 7-го августа, один из русских местных пароходов неожиданно напоролся на неприятельскую мину и затонул при выходе в море. Через день на том же месте погибло от мины английское рыбачье судно.

    Потребовалась поэтому тщательная очистка от мин входного канала, которая и заняла несколько дней. Этот случай задержал не только отправление частей 3-й особой бригады, но даже последнего эшелона, с людьми запасного батальона, 2-й особой бригады. Только 18-го августа началась посадка головы 3-й особой бригады.

    19-го августа Архангельск покинули три английских парохода с 5-м особым полком. По разсказу офицера. следовавшего в этом эшелоне, все три парохода шли вместе и без всякого непосредственного прикрытия почти до самых берегов Франции. Сами пароходы имели, впрочем, некоторое вооружение. В пути перехватывались тревожные радиограммы о розыске судов немцами, вследствие чего приходилось менять курсы. Это замедляло движение, но зато сбивало неприятеля. Изредка в море встречались пловучие мины, которые тут-же разстреливались. Ночью огни на пароходах тушились и все люди должны были спать в спасательных поясах. Эта предосторожность больше забавляла людей, чем их нервировала. Стоял август месяц и перспектива очутиться неожиданно в воде мало кого устрашала. Тем более, что кормили хорошо, плыть было относительно удобно, а капитан парохода, своим видом и спокойствием, внушал полное доверие.

    Однако же, для сокращения всяких неприятных возможностей русские власти просили воспретить французской прессе сообщать о выходе пароходов с русскими войсками из Архангельска и о прибытии их в Брест.

    Но, повидимому, не всем частям бригады пришлось ехать с такими удобствами. Морской французский офицер, заведывавший посадкой войск в Архангельске, тревожно телеграфировал, например, 19-го августа, в Париж, что pyccкиe эшелоны, крайне недовольны оборудованием некоторых французских пароходов и что он опасается даже отказа распоряжения о посадке. Между тем, добавлял он, снабжение пароходов всем необходимым для удобного размещения войск затрудняется отсутствием на месте достаточного числа опытных рабочих и необходимых матерьялов. Только 31-го августа удалось отправить в морской путь последние части 3-й особой бригады.

    Вслед за 3-й особой бригадой было приступлено к формированию 4-й такой же бригады.

    Почти одновременно генерал Алексеев счел себя вынужденным заявить о необходимости временного отказа от дальнейшей отправки во Францию дальнейших бригад (5-й, 6-й и 7-й), предполагая их, по сформировании, использовать в Добрудже, для поддержки вновь нарождавшегося (август 16-го года) румынского фронта.

    Начальником 4-й бригады был назначен генерал Леонтьев. Командирами полков: 7-го - полковник Мочульский, и 8-го - полковник Грундштрем. Оба молодые, энергичные офицеры генерального штаба.

    Состав бригады оставался почти прежним - 180 офицеров и 9368 солдат.

    В отношении назначения бригады было заранее определено, что она будет использована в Македонии, на салоникском фронте. В соответствии с этим предположением, состоялось и назначение начальником бригады генерала Леонтьева, долгое время бывшего военным агентом сначала в Софии, а затем в Константинополе.

    Маршрут бригады намечен был тот же, что и 2-й особой бригады: Архангельск - Брест - Марсель -Салоники.

    При формировании полков была применена смешанная система: три роты в каждом полку были взяты из состава действующих полков Русской армии, остальные 9 рот - формировались из людей запасных батальонов. При этом, вследствие истощения категории запасных, в состав этих рот попали и ратники ополчения 1-го разряда, получившие лишь поверхностное военное образование. Офицеры - преимущественно из категории военного времени.

    Несмотря на все настояния французского посла в Петербурге М. Палеолога, отправление бригады могло начаться лишь 11-го сентября.

    С каждым новым транспортом увеличивались за-труднения по соответственному оборудованию пароходов, так как, ввиду наступления холодного времени, приходилось озаботиться снабжением жилых помещений пароходов отоплением. Поэтому, архангельские власти были очень встревожены полученным из Петербурга извecтием о том, что послдние эшелоны бригады могут прибыть в порт не ранее 5-го октября, вместо в начале предположенного конца сентября.

    По заявлению генерала Беляева, исполнявшего обязанности начальника генерального штаба в военном министерстве, явились даже затруднения в укомплектовании бригады, вызванные необходимостью спешно обезпечить рабочими pyccкиe заводы и кроме того дать населению возможность закончить очередные земледельческие работы. Вместе с тем было признано необходимым в виду печального случая, происшедшего в Марселе в одном из эшелонов 2-й бригады, производить еще более тщательно выбор людей в формируемые для заграничных фронтов бригады.

    Печальный случай, о котором упоминается, заключался в том, что в одном из прибывших в середине августа в Марсель батальонов 2-й бригады, был убит подполковник Краузе, прибывший в лагерь Мирабо, с целью водворения порядка среди буйствовавших там солдат.

    Соображения генер. Беляева, однако, не имели решающего значения: части 4-й особой бригады были все же отправлены из Архангельска в середине сентября. Следуя через Брест и далее по железной дороге, они уже в начале октября стали прибывать в лагерь близ С. Рафаэль, откуда непосредствено должны были следовать в Салоники.

    По сохранившимся сведениям, генерал Леонтьев прибыл в С. Рафаэль 1-го октября; последний же эшелон командуемой им бригады ожидался на юге Франции 8-го числа того же месяца.

    Решающим соображением, заставившим ускорить формирование и отправку частей 4-й особой бригады явилось, повидимому, заявление британского адмиралтейства, которое, ввиду замерзаемости берегов Белого моря, определило в качестве крайнего срока отправки английских судов из Архангельска, 5-ое ноября. С этим peшением приходилось считаться, хотя по мнению французских представителей, срок этот являлся слишком преждевременным. Тем не менee и французы считали возможным оставление пароходов в порту только до 15-го ноября.

    После этого срока пароходы могли отправляться только из Колы, куда люди и грузы должны были подаваться или при помощи ледоколов, или по железной дороге. Но открытие Мурманской железной дороги могло ожидаться к ноябрю лишь в том случае, если не запоздают рельсы, заказанные в Америке и Англии.

    Хотя, в действительности, движение по Мурманской железной дороге открылось 18-го ноября, но все же перевозка по вновь выстроенной в тяжелых условиях войны железнодорожной линии не могла быть точной и всегда существовал риск длительных и частых перерывов в движении.

    Надо при этом иметь в виду, что, кроме войсковых частей, составлявших особые бригады, во Францию и Македонию надлежало направлять еще команды пополнения, предназначавшиеся на покрытие убыли в уже отправленных частях. В общем, для удовлетворения этой потребности, необходима была дополнительная отправка довольно значительного числа людей. К сожалению, определить точную цифру этих пополнений, по имевшимся данным не удалось. Сохранились, однако, телеграммы, из которых видно, что численность пополнений, перевозившихся в октябре и только для македонских бригад, достигла 6 т. человек. Вероятно, не меньше требовалось и для бригад, осевших во Франции.

    Все эти данные приводятся с целью подчеркнуть, на какой хрупкой нитке держалась связь России с западными державами и как тяжело было для нашей Родины отправление частей ее армии на заграничные фронты. К изложенному необходимо еще добавить, что в течение августа и сентября из России были отправлены во Францию несколько тысяч военнопленных эльзасцев и италянцев, взятых в плен в войсках наших противников.

    С наступлением темного осеннего времени стали холить тревожные слухи о появлении у берегов Норвегии германских подводных лодок. Русское военное министерство, при таких условиях, совсем отказывалось продолжать отправку русских солдат во Францию, без эскортирования пароходов с людьми французскими военными судами.

    В архивных длах имеется несколько интересных телеграмм, ярко рисующих ту обстановку, в которой приходилось совершать осенью перевозку воинских чинов во Францию из Архангельска. Вот, например, один случай: французские пароходы "Венецуэла", "Фригия", "Плата" и "Мингрелия" погружены были шедшими на пополнение 2-й и 4-й бригад людьми из Архангельска в в последних числах октября. Будучи задержаны в течение нескольких дней на базе, вследствие появления в Белом море германских подводных лодок, они возвратились обратно в порт, в виду той большой опасности, которой подвергались перевозимые. Так как, наличие подводных лодок в Белом море устанавливалось нападением их на один из пароходов, перевозивших из России взятых в австрийских войсках в плен итальянцев, а также встречей с неприятельскими лодками нашего "Екатеринослава", то русское военное министерство решительно воспротивилось вторичной попытке отправки этих эшелонов во Францию. На заявление французского морского атташе в Петрограде{7} о том, что пароходы вооружены и, что, уйдя из Архангельска, они не в состоянии будут болеe вернуться в Белое море, ибо переводятся на линию Марсель-Салоники, названному лицу было заявлено, что решение прекратить посылку войск окончательное и исходит от Государя Императора.

    Однако, в следующие дни Архангельскими властями была получена телеграмма, извещавшая о разрешении выполнить намеченную перевозку, и 7-го ноября все названные выше 4 парохода, конвоируемые до Северного мыса французским военным стационером, вышли в море.

    Таким образом, в течение 1916-го года, несмотря на выполнение огромной, по размерам и понесенным потерям "Брусиловской" наступательной операции, спасшей от разгрома Италию, а также не взирая на необходимость самым широким образом придти на помощь Румынии, фронт которой был совершенно смят германо-австрий- цами, русское Верховное Главнокомандование сумело сформировать 4 отдельных бригады, предназначив таковые по две на французский (1-я и 3-я) и Maкeдoнcкий (2-я и 4-я) фронты. Кроме того, из подходивших к концу резервов пополнения были выделяемы люди, для восполнения в названных бригадах убыли и, как увидим дальше, даже для обезпечения этих же бригад постоянными артиллерийскими и инженерными частями, обезпечения - вызывавшегося боевой обстановкой и проектами сведения названных бригад в дивизии.

    По сведениям французского генерального штаба от 27-го ноября 1916-го года, в течение названного года во Францию и Салоники было вывезено русских воинских чинов - через Архангельск - 635 офицеров и 34.975 солдат и через Дальний Восток - 110 офицеров и 8572 солдат, а всего 745 офицеров и 43.547 солдат.

    {1} Записка принадлежала перу Андрэ Шерадама.

    {2} От 30 окт./12 ноября 1915-го года.

    {3} Его телеграмма от 15-го декабря 1915 года.

    {4} Телеграмма 16/29 декабря 1915-го года.

    {5} Телеграмма генерала Алексеева генералу Жилинскому 17 дек. 1915 года.

    {6} Впоследствии каждой бригаде имелось в виду придать по одной траншейной батареe и по одному противотанковому орудию.

    {7} Телеграмма его от 23-го июля 1916 г.

    {8} Телеграмма его в Париж от 2-го ноября 1916-го года

ГЛАВА XIII.

    Формирование и боевая деятельность частей "Русского Легиона". - Боевая работа 1-го батальона этого легиона в составe 1-й Марокканской дивизии. - Бои 26-го апреля и 30-го мая. - Участие этого батальона в июльском наступлении генерала Манжена. - Бои 2-го и 14-го сентября. - Наступательный марш Русского Легиона от Нанси к Рейну. - Участие его в оккупации левобережной части Германии. - Демобилизация.

    В соответствии с постановлениями французского военного министра о порядке распределения русских контингентов по трем кaтeгopиям, генерал Лохвицкий немедленно по вступлении в должность начальника базы в Лавале приступил к подготовительным работам по формированию из людей 1-й категории русских добро- вольческих отрядов. Он широко распространил свeдение о таком формировании и на сделанный призыв откликнулись pyccкиe добровольцы, не только проживавшиe во Франции, но и находившиеся в Голландии, Италии, с. Африке и даже в Калькутте и на Дальнем Востоке.

    Все явившиеся волонтеры собирались на базе в Лавале. Там они должны были подписать соответственный ангажемент, которым брали на себя обязательство подчиняться французской военной дисциплине, не допускавшей наличия в войсковых частях солдатских комитетов (советов).

    1-м батальоном Русского Лeгиoнa назначен был командовать полковник 2-го особого полка Готтуа. Батальон составился из 400 человек, прибывших из лагеря Курно; он был прикомандирован, властью французского командования, к Марокканской дивизии и отправился на фронт уже 7-го марта 1918-го года.

    Затем было приступлено к формированию из людей Куртинского лагеря 2-го батальона Русского Легиона, в командование которым вступил подполковник 1-го особого полка Еске. Этот батальон, численностью в 270 человек, был прикомандирован к 178-й французской дивизии и отбыл на фронт 10-го марта.

    Сверх отправленных на фронт, в Лавале оставалось еще 120 чел., которые должны были послужить ядром для формирования 3-го батальона. В действительности они образовали одну роту этого батальона, которая была временно прикомандирована к 1-му батальону. Наконец, из Салоник ожидалось прибытие 40 офицеров и 530-ти волонтеров, которые могли дать материал для 4-го батальона того же Легиона.

    Таким образом уже в первой половине марта дело формирования добровольческих частей стало заметно налаживаться. Впоследствии ряды первых четырех батальонов предполагалось усилить дальнейшим влитием в них дополнительных укомплектований, так как имелись все основания ожидать дальнейшего развития добровольческого движения. И действительно, около 20-го марта прибыло из Африки 300 человек, изявивших желание перечислиться в 1-ю категорию, которые и были разбиты по существовавшим уже батальонам. К сожалению, впоследствии выяснилось, что среди них в ряды Русского Легиона пробрались и агитаторы, не прекращавшие своей разлагающей работы.

    Батальонная организация лeгионa препятствовала принятию непосредственного участия в добровольческом движении старшим чинам бывших особых дивизий (полковникам и особенно генералам), но с этим недостатком ее приходилось мириться, в ожидании возможности более широкого развертывания добровольческих частей.

    Русская колония горячо радовалась успеху этих формирований. Сохранилось донесение, согласно которого 10-го марта, поезд с русскими волонтерами, шедший из Лаваля на фронт, был торжественно встречен в Версале бывшим российским послом в Париже В. А. Маклаковым и русскими дамами, привезшими солдатам подарки.

    Генерал Daugan, Начальник 1-й Марокканской дивизии{1}, к которой был прикомандирован 1-й батальон полковника Готтуа, уже 26-го марта донес своему командующему apмией о том, что прикомандированная к нему русская часть произвела на него прекрасное впечатление. Он просил при этом отправить поскорее в Россию письма из этой части, надеясь, что они явятся хорошим средством для соответствующей пропаганды в Poccии здоровых настроений.

    Полковник Barjonet, начальник штаба Лавальской базы, около того времени доносил во французское военное министерство, что из Салоник прибыл на базу отряд добровольцев (под начальством капитана Павлова) в полном порядке и в прекрасном обмундировании. Сформированный из этих людей батальон был прикомандирован к 56-й пехотной дивизии и отправлен на боевой фронт 9-го апреля.

    К 10-му апреля 1918-го года численность поименованных батальонов Русского Легиона

    По донесению генерала Лохвицкого от 13-го апреля, среди этих людей имелось 446 человк, имвших Георгиевские кресты или знаки отличия Военного Ордена.

    Однако, уже в период формирования этих батальонов возникли серьезные опасения, насколько, с точки зрения международного права, будет легально положениe этих войсковых частей на театре военных действий, в виду состоявшегося заключения большевистскою властью в Poccии мира с Германией. Не может ли, в самом деле, последняя разсматривать эти батальоны, как части, составленные из некомбаттантов, что грозило бы чинам их, в случае пленения, очень тяжкими последствиями. Соображение это приобрело особое значение в связи с непременным желанием русских военных контингентов сохранить русскую военную форму и сражаться под русским национальным знаменем.

    После очень длительного изследования этого вопроса, и в желании обезпечить русским частям законное существование, пришлось вступить на путь некоторого компромисса и согласиться на ношение русскими легионерами формы французских колониальных войск, с трехцветною, однако, повязкою на левой руке из национальных цветов, на которой должен был быть наложен штемпель французского военного министерства.

    Что касается национального знамени, то таковое, после выхода Poccии из войны, также не могло быть предоставлено русским добровольческим отрядам, и они должны были довольствоваться тем, что знамя из русских цветов должно было быть прикреплено к древку французского образца.

    Со своей стороны, в стремлении легализировать положение русских легионов, французское военное министерство издало от имени Президента французской республики особый декрет (от 11-го апреля 1918-го года), которым оффициально устанавливалось формированиe на все время войны четырех батальонов, составленных специально из русских добровольцев.

    При всех этих условиях, положение русских добровольческих отрядов могло считаться в известной мере узаконенным. К сожалению, однако, под влиянием все той же неутомимой работы агитации, ограничение в правах ношения русской формы, вместе с другими причинами, о которых будет изложено несколько ниже, послужили причиной весьма серьезного возбуждения среди солдат-добровольцев, которое весьма неблагоприятно отразилось на дальнейшем развитии столь удачно начатого дела формирования русских добровольческих отрядов.

    Дело заключалось в том, что 13-го мая, на смотру батальона полковника Балбашевского, одним из высокопоставленных французских генералов, последний произнес неосторожную речь, в которой в довольно жесткой форме напомнил, что батальон составлен из волонтеров и что, следовательно, тот, у кого нет настоящего желания сражаться, может в любое время оставить ряды своей части. Так как мысль о возможности свободного оставления рядов батальона во всякое время существенно расходилась с тем, что говорилось солдатам раньше, во время "триажа", при выделении их в 1-ю категорию, то, под влиянием некоторого раздражения содержанием речи, главным же образом - злонамеренной тайной агитации, среди людей батальона возникли волнения. Люди, выдвигая вперед факты заключения Poccии с Германией мира и недостаточно справедливой оценки союзниками их жертвенного порыва, стали выражать нежелание находиться в дальнейшем в составе вооруженных частей и соглашались лишь на зачислeниe их в разряд добровольных рабочих. К этим основным мотивам отказа от боевой службы стали присоединяться и другие болеe второстепенные мотивы, как, например, нежелание их носить нерусскую форму, сражаться под непривычным знаменем и другие. Волнения не замедлили перекинуться и в другие батальоны (например, батальон полковника Иеске, особенно когда стало известно, что, при заключении ангажемента на службу, не были соблюдены все формальности, делавшие по закону контракт нерушимым, а именно, подписание такового в большинстве случаев происходило в отсутствии соответствующего представителя французского правительства{4}.

    О нарушенном равновесии духа в батальонах полковников Балбашевского и Иеске, Главнокомандующий французскими войсками счел своим долгом довести до сведения французского военного министра{5}. Генерал Петэн, признав вышеупомянутую речь французского генерала неудачной, все же высказался за необходимость расформирования русских добровольческих батальонов, в которых последними coбытиями, по его мнению, была скомпрометирована воинская дисциплина. Если же, по условиям общей обстановки, добавлял французский Главнокомандующий, все же необходимо сохранение Русского Легиона, то Легион этот должен бы быть создан на основаниях, принятых в иностранном Легионе, то-есть он должен находиться под французским командованием и со смешанным офицерским составом.

    Однако, к этому времени батальон, находившийся под командой полковника Готтуа, завоевал себе столь прочную боевую славу, что о его расформировании не могло быть речи.

    Батальон этот, в составе одной строевой и одной пулеметной роты, в которой впоследствии постепенно влились люди прикомандированной к нему роты 3-го батальона, был, по сформировании, включен, как читатель уже знает, в состав 1-й Марокканской дивизии, которая пользовалась во французской армии выдающейся боевой репутацией.

    Будучи перевезен вместе с названной дивизиeй в район Нанси, упомянутый русский батальон был придан непосредственно к 8-му Зуавскому пехотному полку, находившемуся под командой подполковника Лагарда.

    В районе Нанси русский добровольческий отряд оставался недолго. Весьма скоро ему пришлось оказаться в боевой обстановке и показать свои исключительные боевые качества.

    В последней трети марта 18-го года, после заключения большевистским правительством Брестского мира, германцы получили возможность произвести грандиозное наступление на их западном фронте. Наступление было направлено против англичан в районе Амьен-Арраса. Фронт союзников оказался прорванным и положение их становилось очень серьезным. Генерал Фош, в руках которого, вследствие сложности положения, было объединено командование союзными войсками, направляет к месту прорыва все наиболее свободные силы. Но операция затягивается и положение на фронте союзников продолжает оставаться критическим. Наступают исключительно тяжелые дни операции с 26-го по 30-е апреля. К этому времени к месту действия подвозят на автомобилях Марокканскую дивизию. В составe ее находится также и русский отряд. Вместе с другими частями, он от Виллер-Бретонэ переходит 26-го апреля в контр-аттаку, которая и производит значительное улучшение, в положении.

    Вот несколько горячих строк из "истории славы Марокканской дивизии"{6}. Они стоят того, чтобы быть приведенными, в доказательство русской доблести и русской жертвенности.

    "В наиболее критический момент боя на горизонте появляется небольшая часть.... Она смело бросается вперед между зуавами и стрелками, со штыками, устремленными на неприятеля.... Опасность им ни по чем ... Кто эти храбрецы?..

    Это русскиe Марокканской дивизии! Слава им ..."

    По поводу боя 26-го апреля, генерал Daugan донес, что он очень доволен ротами русского Легиона, ему подчиненными: офицеры и солдаты показали себя в бою пылкими и мужественными.

    Общие потери русских: 3 офицера раненых; солдат: убито 19, ранено - 74.

    Чтобы не дать разстроиться кадрам, начальник марокканской дивизии просит поскорее выслать этим ротам соответствующие пополнения, которые находились в это время в Лавале, в числе около 200 волонтеров.

    С особою восторженностью генерал Daugan отзывается о деятельности в этом бою строевой роты капитана Лупанова и пулеметной роты капитана Разумова. "Эти части, говорит он, двинулись в бой с безпримерным (sans pareil) пылом и храбростью, которые привели в восхищение (en admiration) всех, видевших данное движение, и особенно зуавов, с которыми они наступали рядом.

    Капитан (ныне полковник) Лупанов был тут же, на поле сражения награжден орденом Почетного Легиона, а два особо отличившихся унтер-офицера - военными медалями.

    Кромe названных лиц, французских боевых наград были удостоены еще другие чины Легиона.

    Весь же батальон Русского Легиона, находившийся под командой полковника Готтуа, за участие в аттаке 26-го апреля 1918-го года был признан заслуживающим: "Etat de recompenses".

    Но вот наступает следующий месяц - май. Аттаки германцев во Фландрии и Артуа, несмотря на проявленную настойчивость, в общем не приводят к ожидавшимся немцами результатам. Французское командование перебрасывает в аттакованный район сильные резервы, которые останавливают развитие успехов, сопровождавших первоначальное наступление неприятеля. В результате произведенной перегруппировки естественно наступает ослабление положения союзников в других районах, и особенно на ближайших подступах к Парижу, в районе Суассон - Реймс. Этим обстоятельством пользуются германцы, чтобы именно сюда направить свой новый удар.

    Марокканская дивизия вновь на автомобилях перебрасывается в аттакованный район и здесь более месяца работают наши легионеры, участвуя в разного рода боевых столкновениях с превосходящим по числу, противником. Лишь к началу июля заканчивается боевая деятельность легиона в этом районе, и он, в составе все той же дивизии, отводится в армейский резерв в Виллер-Котерэ.

    Французские газеты того времени особенно восторгаются геройством русского отряда в бою 30-го мая под Суассоном. Они подчеркивают большое количество боевых наград, предоставленных французскими военными властями русским легионерам.

    Вновь вступившие в ряды отряда люди, сражаясь, как львы, соперничают в доблести с ранее прибывшими легионерами.

    Особо отмечалось мужество убитых - поручика Орнатского, подпоручика Руднева, доктора Зильберштейна и раненых - капитанов Разумова, Иордана и поручика Васильева{7}.

    Среди донесений, свидетельствующих о доблести чинов Русского Легиона, участвовавших в этом бою, выдается донесение Командира 1-й роты о геройстве подпрапорщика Дьяконова{8}.

    В бою под Суассоном, при контр-атаке, он был тяжко ранен несколькими пулями в грудь, живот и руку. Вследствие того, что роте, при отходе, пришлось пробиваться штыками к своим, вынести подпрапорщика Дьяконова с поля боя не было никакой возможности.

    "Тем не менее подпрапорщик Дьяконов, свидетельствует донесение, не потерялся; собрав вокруг себя столь же тяжело раненых, как и он сам, названный подпрапорщик составил их них команду, огнем которой прикрывал тыл своей роты, облегчая тем ее отход.

    Повидимому, подпрапорщик Дьяконов не остался в живых, так как об нем прекратились всякие сведения.

    (Следует перечень свидетелей ранения).

    Подпрапорщик Дьяконов имел Георгиевский крест 4-й степени и Croix de guerre (с пальмой)".

    Этот безхитростный разсказ про одного из многих. Сколько, в самом деле, таких скромных русских героев, имена которых не удалось сохранить, осталось лежать на полях Франции и Македонии, выражая своею геройской смертью протест против власти большевиков и их дерзости распоряжаться судьбами непринадлежащей им Великой России!...

    Интересно привести выдержку из письма одного очень вдумчивого офицера Русского Легиона, участника славного боя 30-го мая, написанного им генералу Лохвицкому и в переводе находящемся в соответствующем архивном деле. В нем говорится приблизительно следующее: "Относительно настроения офицеров и солдат, могу сказать, что мы себя считаем приговоренными, без всякой надежды вернуться назад целыми, подобно батальону "смертников" в России, уничтоженному целиком, без всякой реальной пользы для общего положения{9}. Его приходится разсматривать скорее, как "идею", чем как организм для использования в бою".

    К сожалению, добавляет автор письма, мечта о том, чтобы батальоны Русского Легиона были соединены вместе, до сих пор не осуществилась; действуя же раздельно, малыми пакетами, под начальством французских офицеров, эти части не могут осуществить какой-либо самостоятельной задачи и вся их роль сводится к содействию успexy других частей. Между тем, жалуется он, лучшие солдаты уже перебиты, остальных ожидает та же судьба. "Боюсь, что, при таких условиях, ни задача, ни идея, положенные в основу при организации Русского Легиона, не будут полностью осуществлены".

    12-го июня командование 1-м батальоном переходит от полковника Готтуа к капитану Лупанову. А накануне, 11-го июня, французским военным министерством отдано распоряжение о замене старых ангажементов новыми, в которые вводилось определенное обязательство служить "до конца войны", и которое должно было быть подписано каждым легионером, как того требовал основной закон, в присутствии французского представителя (sous-intendant).

    Согласно этого распоряжения, русским легионерам, подписавшим новый контракт, предоставлялось право либо продолжать службу в специальном Русском Легионe, либо перейти в состав иностранного легиона. Не пожелавшие подписать нового контракта, подлежали переводу в разряд рабочих, или, в случаe нежелания работать добровольно, отправлению в с. Африку, на общем основании. Французское военное министерство отдавало себе отчет в том, что требование подписания нового ангажемента поведет к значительному уменьшению числа добровольцев, но, по его мнению, другого выхода ликвидировать накопившиеся недоразумения у него не оставалось.

    Конечно, данной обстановкой не преминули воспользоваться большевизанствовавшие элементы, которые, будучи повсюду вкраплены, усилили свою агитацию вообще против существования Русского Легиона. По донесению генерала Лохвицкого, отпускные и лежавшие в госпиталях чины легиона, а также солдаты, находившиеся в Лавале, подверглись новой волне агитации, подобно тому, как это имело место в 17-м году. Агитаторы поджидали отпускных на вокзалах, особенно в Париже.

    В противовес этому течению, в Париже и Ницце были устроены патриотическими благотворительными обществами особые патронажи для чинов Русского Легиона, целью которых было предоставление чинам этого Лeгиoнa поддержки, - моральной и материальной.

    Между тем в первую половину лета 1918-го года положение французов на путях к Парижу становится, как известно, чрезвычайно трудным. Германцы глубоко вдались в их расположение в районах Мондидье и Шато-Тьери, оказавшись всего лишь в 60 километрах от Парижа. В районе Шато-Тьери им удалось даже перейти на левый берег Марны.

    В такой обстановке 18-го июля начинается знаменитое фланговое контр-наступление 10-й французской армии генерала Манжена со стороны лесов Виллер-Котерэ. В этом наступлении принимает участие и Марокканская дивизия, имея в своем составе части Русского Легиона, значительно поредевшего после операции вторичного подписания ангажемента.

    Марокканская дивизия наступает в центрe; на флангах ее - две свежие американские дивизии. Наступление генерала Манжена поддерживается огромным количеством apтиллepийcкиx батарей, сотнями танков и тучею аэропланов. Ревущий и клокочущий вал, которым и сметается немецкое сопротивление...

    В дальнйшем, в начале августа, в результате июльской наступательной операции французов, на фронте Реймс - Суассон, германцы находятся в отступлении от Марны к р. Эн; несколько же позже, после стремительного натиска англо-французов у Мондидье, немецкие войска отходят в начале сентября на свои основные позиции 17-го года.

    В этот период времени Русский Легион претерпевает еще одну реконструкцию, имеющую целью использовать всех людей, подписавших 2-й ангажемент, и разсредоточить их небольшими группами в четырех различных батальонах. Реконструкцию эту поручено было произвести Начальнику 1-й Марокканской дивизии генералу Daugan, по соглашению с генералом Brulard, новым начальником Лавальской базы. Эти лица ближе других, из состава французской армии, стояли к русским военным контингентам и потому считались в данном случае и наиболее компетентными в русском вопросе. Оба названные генерала, вместе с тем, являли тот тип французских военноначальников, которые относились бережно к русским военным контингентам и к их исключительно тяжелым переживаниям, вызванным революционным временем и пребыванием внe родины. Однако, как это видно из донесения генерала Daugan, на имя Главнокомандующего французскими войсками от 14 августа 1918-го года № 4949, мнения двух названных лиц серьезно разнились в деле наилучшей организации добровольческих элементов. Генерал Daugan был полон стремления сохранить их у себя на фронте в качестве активно действующей части, организовав в тылу всего один или несколько "комплектующих" батальонов, в соответствии с количеством накапливавшихся пополнений.

    При этом генерал Daugan, выражал мнение о желательности передачи командования русским действующим батальоном французскому штаб-офицеру, который, по его мнению, будет один в состоянии точно и быстро согласовать действия этого батальона с общими заданиями начальника французской дивизии или бригады. Им же признавалось полезным наличие в батальоне некоторого числа французских офицеров для сглаживания тех шероховатостей, которые искусственно были создаваемы пропагандой между русскими офицерами и солдатами со времен начала революции.

    Что касается генерала Brulard'a, то последний являлся сторонником другой системы, предлагая оттянуть с фронта все русские добровольческие части, не исключая и находившегося в составe 1-й Марокканской дивизии, чтобы воспользоваться ими в качестве кадров для новых более широких формирований, которые в будущем и могли быть использованы для боевой работы на французском фронте.

    Не трудно видеть, что эта вторая система, преследуя болee обширное задание, могла бы дать плоды лишь по истечении нескольких месяцев. В действительности же она лишила бы русские военные контингенты лишь возможности принять боевое участие в событиях последних месяцев войны на западном фронте.

    По счастью, она не была принята.

    Вслдствие принятия предложения генерала Daugan, отряд Русского Легиона, находившийся в составе 1-й Марокканской дивизии, получил в августе месяцк довольно значительные подкрепления, за счет других батальонов того же Легионa.

    Он развернулся в батальон из 2,5 рот стрелков и 1 пулеметной роты и вошел уже, как самостоятельная часть, в состав 1-й бригады Марокканской дивизии. Бригада эта образовывается из иностранного легиона: (3 батальона), Мальгашского батальона (из туземцев о. Мадагаскара) и батальона Русского Легиона. Командует этой бригадой французский полковник Bouchez, нынешний начальник штаба Страсбургского военного губернатора.

    В таком составе pyccкий батальон, давно уже принявший в своем внутреннем обиходе почетное названиe "Легиона чести", перебрасывается еще раз на автомобилях к северу от Уазы и здесь ведет в течение всей первой половины сентября, в районе Терни-Сорни, многодневное наступление в направлении на Лафо, на один из наиболee выдавшихся вперед углов укрепленной линии Гинденбурга.

    Батальон несет здесь крупные потери, особенно в боях 2-го и 14-го сентября. В первом из названных боев, по свидетельству участников боя, два французских офицера (командующий батальоном Commandant Tramuset и Capitaine Brun) падают на поле сражения "смертью храбрых", рядом с русскими легионерами: высоко доблестным врачем батальона Клейманом и георгиевским кавалером протоиереем Богословским, 60-ти лет, получившим уже право на перевод в Россию, но считавшим своею священною обязанностью участвовать в сражении и напутствовать шедших в атаку крестным благословением. Эта смерть в одном бою героев, принадлежавших к двум союзным национальностям, ярко подчеркивает общность идеи, воодушевлявшей самоотверженно гибших русских и французских людей.

    Привожу ниже, в переводе, текст донесения генерала Daugan об этом легендарном бое{10}:

    "Батальон Русского Легиона, который принял участиe в общей аттаке 2-го сентября 1918-го года, получил задачу овладеть деревней Sorny. В боевом порядке батальон этот находился во 2-й линии, позади 12-го батальона Мальгашских стрелков, который, миновав дорогу Суассон-Бетюн, должен был аттаковать деревню Terny-Sorny.

    С началом атаки, войска, продвигавшиеся под прикрытием катящегося вала баражного огня, попали под действие сильного флангового пулеметного огня, исходившего со стороны северной опушки леса Beaumont и вершины 172. Правофланговые части Мальгашских стрелков, под влиянием этого огня, несколько замялись; левый же фланг наступавшего батальона успел все же достигнуть западной части названной деревни. Однако, на северной опушке названной деревни пулеметы противника развили столь адский огонь по продолжавшей наступать колонне, что продвижение всего отряда должно было прекратиться.

    В этот момент некоторые части батальона Русского Легиона, по собственной инициативе их офицеров, принимают самостоятельное решение двинуться к востоку, с целью обхода аттакованного селения и овладения им, путем охвата его с севера.

    Под градом артиллерийского и пулеметного огня, в то время, как вся 1-я линия замерла, части русского батальона вполне отчетливо выполняют этот сложный маневр.

    С замечательной решительностью, в неугасаемом порыве, имея в голове движения своих офицеров, русcкий батальон овладевает деревней. - Схватка жестока. - Противник, прочно засевший в развалинах деревни, решил держаться в ней, чего бы это ему ни стоило; он защищается с энергией отчаяния, схватывается грудь с грудью и сопротивляется большую часть ночи, никому не давая пощады. Но на разсвете деревня полностью переходит в руки русского батальона, который организует ее оборону и удерживается в ней, несмотря на бешеныя контр-атаки противника. В течение трех дней, 3-го, 4-го и 5-го сентября, батальон держится в ней, напрягая все свои силы и не взирая на жестокую неприятельскую бомбардировку орудиями всех калибров и снарядами с удушливыми газами{11}.

    В период этих действий Русский батальон взял 160 пленных и в руки его досталась значительная материальная добыча, в виде разного рода предметов вооружения и снабжения.

    Жертвенность, с которой этот батальон выполнил свой маневр, в виду серьезности общего положения, смелость и отвага, с которыми он его осуществлял, под самым сильным неприятельским огнем, поразительная энергия и выносливость, каковые свойства были им проявлены, - требуют представления батальона Русского Легиона к заслуженной им награде..."

    Представление это было уважено Главнокомандующим французскими армиями 30-го сентября 1918-го года и батальон Русского Легиона получил право ношения особого отличия, называемого во Франции "Fouragere" (род аксельбанта, носимого всеми чинами части на левом плече).

    Названное награждение было сопровождено особым приказом маршала Петэна, Главнокомандующего французскими войсками.

    "Награда эта, говорит генерал Daugan в своей "Notice", напоминает не только о прекрасном боевом поступке батальона Русского Легиона, выполненным им 2-го сентября, но о всех героических делах, в которых батальон принимал участие в апреле 1918-го года.

    Батальон особо отобранных людей, непримиримая ненависть которых к врагу, в соединении с полным презрением к смерти, воодушевляет все их действия, проявил редкую храбрость в течение боевых операций на Сомме с 26-го по 30-е апреля 1918-го года (см. выше), содействуя своим героическим сопротивлением и ценою больших потерь, остановке пpoдвижeния нeприятеля на Амьен.

    Этот же батальон принял не менее блестящее участиe в операциях у Суассона 30-го мая и теперь 2-го сентября, где он выявил те же качества и ту же жертвенность, сражаясь безпощадно, в целях удержания за собою раз взятой территории, и захватывая у неприятеля многочисленных пленных и матерьяльную часть".

    Наконец, 14-го сентября 1918-го года отряд Русского Легиона принимает не менее почетное участие в общей атаке укрепленной позиции Гинденбурга, северо-восточнее плато Laffaux. Участие это рисуется по тому же источнику в следующем видe:

    "В ночь с 13-го на 14-е сентября батальон оставляет свое бивачное расположение, занимавшееся им со времени блестящего боя 2-го сентября. Его новое назначениe состояло в том, чтобы, выдвинувшись из резерва в 1-ю линию боевого порядка своей бригады, занять участок между Иностранным Легионом и 12-м батальоном Мальгашских стрелков справа.

    Боевая задача батальона заключалась в овладении весьма сильно укрепленным неприятельским узлом сопротивления. который представлял значительную опасность для наступления всего отряда. Посл захвата на фронте этого узла двух траншей (du Rossignol и Avancee) необходимо было штурмовать Chateau de la Motte и, овладев последним, привести его в состояние обороны.

    В назначенный день и час, 1-я рота батальона Русского Легиона бросилась в аттаку, со своей обычной стремительностью, поддерживаемая следующей за ней в разстоянии 150-ти метров 2-й ротой. - В своем безграничном порыве, 1-я аттакующая волна захватывает траншею "Rossignol", почти мгновенно преодолевая вторую промежуточную траншею и овладевает штыковым ударом, соединенным с действием ручных гранат, траншеей "Avancee". Этому действию в широкой мере помог отряд, направленный на отметку (82, 41), где находился немецкий блокгауз, отбивавшийся от нашествия неприятеля всеми своими минометами и пулеметами, прикрытыми бетонными убежищами.

    Очистив от неприятеля захваченные траншеи, Русский легион продолжал свое наступление и, опередив заградительный огонь своей артиллерии, стремительным штыковым ударом, овладевает последним предметом своих действий Chateau de la Motte. - Быстрота действий русских легионеров была такова, что немцы не успели оказать им сопротивления и в руки атакующих попало много пленных, пулеметов и разных предметов боевого снабжения.

    Bce эти действия были ведены так блестяще и с такой безоглядной стремительностью, что потери батальона были относительно весьма незначительны: всего 9 убитых и 25 раненых. - Но впечатление от этих побед в значительной мере увеличили и без того славную боевую репутацию, которую стяжала себе доблестная фаланга русских легионеров в 1-й Марокканской дивизии".

    Так доносил 26-го октября 1918-го года своему начальству генерал Доган, начальник 1-й Марокканской дивизии. На том же донесении имеется следующая отметка генерала Gerard, командующего 8-й французской армией:

    "С aпpеля 1918-го года, времени сформирования{12}, батальон Русского Легиона, вошедший в состав 1-й Марокканской дивизии, давал неоднократно доказательства самого лучшего своего поведения в различных операциях, в которых ему приходилось принимать участие.

    Качества, которые делали из этой части войск в руках его начальников весьма ценный боевой инструмент, отмечены в мотивах представления батальона к награде, полученной этой частью 30-го сентября 1918-го года.

    При этих условиях, желательно оказать содействие к дальнейшему укомплектованию русскими контингентами этого батальона, входящего в состав 1-й Марокканской дивизии.

    29 октября 1918-го года.

    Подпись : Командующий 8-й (французской) apмией

    Генерал Gerard".

    Таково же было мнение и Главнокомандующего французскими войсками, выраженное им в октябре 1918-го года.

    Громкая боевая слава Русского Легиона привлекла в его ряды новых добровольцев. Являлись желавшие записаться в его ряды из разряда рабочих. - Кроме того много русских, служивших в частях Иностранного Легиона, пожелали перечислиться на службу в специально Русский Легион. В архивных делах сохранилась заметка о том, что, согласно разрешения французского военного министра, 1-го ноября 18-го года, в батальон Русского Легиона при 1-й Марокканской дивизии было влито 152 человека, из числа русских, служивших в частях Иностранного Легиона.

    Вследствие этого батальон Русского Легиона, несмотря на потери в боях, не уменьшался в своей численности. Наоборот, силы его в некоторой мере даже росли. По донесению генерала Daugan, к 1-му ноября 18 -го года в его рядах состояло 564 человка, причем батальон был разбить на три строевые и одну пулеметную роты.

    С такими силами Русской Легион вновь оказался готовым к дальнейшим дйствиям.

    Но уже в первой половин октября немцы, по общей обстановке вынуждены были, как известно, очистить всю линию Гинденбурга, представлявшую исключительно сильно укрпленную полосу местности, с бетонными постройками и скрывавшейся артиллерией. Подорванная к этому времени психика нмцев не могла найти себе опоры в мертвых постройках. Начался отход немцев к границам...

    В таких условиях, в конце октября Марокканская дивизия, в полном своем составе, была перевезена в Нанси, откуда должен был начаться заключительный маневр ее, в состав группы армии генерала Кастельно, по правому берегу р. Мозеля на Майнц. В этом маневре, имевшем задачею удар по сообщениям отходивших германских армий, должен был принять участие также Русский Легион. Только перемирие 11-го ноября 1918-го года прервало выполнение задуманной операции. Тем не менее, Pyccкий Легион "чести" продолжал и в дальнйшем свое существование, приняв участиe в оккупации союзными войсками левого берега р. Рейна. Выступив через нсколько дней, после объявления перемирия из paйoнa Нанси, он пересек Лотарингию, Эльзас, Сар и Ренанию. По окончании же названного походного движения, общим протяжением до 200 километров, батальон этот занял предназначенные ему для оккупации пункты на Рейн против Мангейма.

    Здесь батальон простоял до 25-го декабря 1918-го года и только в самом конце года был оттянут внутрь Франции для демобилизации.

    Так кончилась славная служба этой небольшой русской части, вобравшей в себя все самые сильные и крепкиe духом элементы русских особых дивизий.

    По свидетельству легионеров, они в течение всего боевого периода их деятельности, были окружены со стороны французской армии знаками исключительного внимания, особенно со стороны их боевых товарищей по дивизии.

    В период своей боевой деятельности, на полях Франции, упомянутый батальон Русского Легиона своей доблестью, как уже отмечено, дважды заслужил чести быть отмеченным в приказах по французской армии и тем приобрел право на особое внешнее отличие. Многиe чины этого батальона удостоились получения французских боевых наград; особенно заслуживает внимания награждение орденом Почетного Легиона "солдата" Введенского (по специальности врача, но поступившего в отряд рядовым добровольцем) - случай чрезвычайно редкий в практике награждения генералом Петэн этим орденом военных чинов, не занимавших офицерских должностей.

    Мы таким образом должны констатировать, что в течение всего 1918-го года, вплоть до заключения общего перемирия 11-го ноября, в рядах вооруженных сил Держав Согласия на территории Франции неутомимо сражался против центральных держав небольшой pyccкий отряд. Этот отряд, принял yчacтиe и в общем наступлении армий Держав Согласия к Рейну, для оккупации левобережной Германии.

    Присутствием своим на берегах Рейна pyccкиe легиoнepы запечатлели свою верность тем обязательствам, которые приняла на себя Россия, вступив с Державами Согласия в договор о совместном ведении войны Державами Тройственного Союза до конца.

    Слава за эту непоколебимость и проявленную, вместе с тем, доблесть живым героям, вечная память их погибшим соратникам!

{1}Генерал Daugan, до послднего времени был командующим корпусным районом в Монпелье.

{2}Батальон этот носил название батальона полковника Котовича (Командира 1-го особого полка), равно как 3-й батальон (временно в состав одной роты) назывался батальоном полковника Сименова (Командира 6-го особого полка) и 4-й батальон - батальоном полковника Балбашевского, по фамилиям лиц, несших организационную работу. На фронте же эти части выступили под командою их заместителей.

{3}Сверх этого числа добровольцев, имелось еще довольно большое число волонтеров, из числа молодежи, оказавшейся ко времени войны заграницей и которая поступала частично в "Иностранный Легион". О жизни и службе их разсказано в Сборнике "Из рядов французской армии" В. Лебедева (Издание М. и С. Сабашниковых, Москва 1916-й год).

{4}Письмо французского военного министра Главнокомандующему армиями Северо и Северо-Восточного фронта от 17-го мая 1918-го года.

{5}Письмо его 20-го мая 1918 г. № 26.998.

{6}Стр. 60-я.

{7}В действительности поручик Руднев и доктор Зильберштейн были тяжело ранены и захвачены в плен.

{8}Уроженец с. Медведки Курской губернии, где у него остались жена и трое детей.

{9}Очевидно намек на бой "18-го июня" 1917-го года.

{10}Notice, faisant ressortir le role joue par le Bataillon de la Legion Russe dans ces derniers engagements, auxquels il a pris part (Signe : Le General Daugan, Cdt la lere Division Marocaine. 26 octobre 1918).

{11}Людям приходилось пребывать в масках.

{12}Сведение неточно: батальон уже в начале марта был отправлен в состав Марокканской дивизии.

ГЕНЕРАЛ Н.Н. ДУХОНИН

                                               «Я не хочу братоубийственной войны: тысячи ваших жизней будут нужны Родине.

                                                Я знаю, что меня арестуют… расстреляют, но это смерть солдатская…»

                                               Так ответил Генерал Духонин на предложение его защитников оборонять Ставку

                                                от большевиков, или бежать.

    Генерал Духонин занимает совершенно особое и исключительное по своему смыслу положение среди Белых Вождей, являясь, если не фактически, то по существу участником Белого Движения. Он дал распоряжение об освобождении Быховских узников, из среды которых явились БЕЛЫЕ ВОЖДИ. Он добровольно принял на себя ответственность за этот акт и тем, конечно, усугубил «свою вину» перед «товарищами, отдавши свою жизнь и,  выполнил свой долг, не сойдя с воинского поста. Он добровольно сменил Генерала Алексеева на посту Начальника Штаба Ставки и исключил для него возможность такового же печального конца, предопределенного судьбой Начальнику Штаба, ставшему Верховным Главнокомандующим, после побега Керенского с поста Верховного Главнокомандующего. Не будь на Дону в 1917 году Генералов Алексеева, Корнилова и других может быть и Белое Движение на Юге России пошло бы другими путями. Тогда быть может и формы, и сроки Белой Борьбы были бы иными. Вот истинный смысл подвига Генерала Духонина и христианского в полном смысле, и воинского. Сонм мучеников за Родину и Вечная Память – уготованы Генералу Духонину.

    Николай Николаевич Духонин родился в 1876 году и происходил из старинного военного рода смоленских дворян. Среди его предков было много заслуженных героев войн 19 века. Он окончил фельдфебелем Киевский Владимирский Кадетский Корпус и Александровское Военное Училище, выйдя в Лейб Гвардии Литовский полк. По окончании Академии Генерального Штаба, он прошел младшие должности по Генеральному Штабу в Киевском Военном Округе.

    С объявлением мобилизации, Полковник Духонин был назначен Начальником Разведывательного Отделения Штаба 3 Армии и за разведку под крепостью Перемышль был награжден Георгиевским Оружием. В январе 1915 года, он принял 165 пехотный Луцкий полк и с ним совершил ряд боевых подвигов, за каковые удостоился получить Ордена Св. Георгия 4 и 3 степеней. Затем он последовательно занимал посты – Помощника Генерал Квартирмейстера Штаба Юго-Западного Фронта, Генерал-Квартирмейстера того же Штаба, Начальника этого же Штаба, Начальника Штаба Верховного Главнокомандующего и, наконец, стал Верховным Главнокомандующим, когда исчез Г-н Керенский.

    На этой должности его застал октябрьский переворот. Большевики предъявили ему требования: признать их власть и начать переговоры о мире. Он отверг эти требования, и должности не сдал. Он отказался покинуть пост, и изъявил миру неугасаемый во веки образец ВОИНСКОГО ДОЛГА, ВОПЛОЩЕННЫЙ В ПОДВИГЕ. Он успел назначить себе законного заместителя, в случае внезапной гибели, каковую ясно предвидел, он успел отдать распоряжение о спасении Быховских Узников – Генералов, он привел в полный порядок дела Ставки. На другой день (20 ноября) озверевшие матросы, на глазах «главковерха» Крыленко, растерзали Генерала Духонина и надругались над его трупом.

                        ПИСЬМО БЕЛОГВАРДЕЙЦА. РУДОКОП.

                                                                          Елена Семёнова  ©

Во глуби руд я изнемог без света.
Передо мною чёрная стена.
Но грезится: жива Россия где-то,
Есть где-то волоокая страна.

Слезы скупой мне солнце не уронит,
И не пробить в стене проклятой брешь.
Живьём я в шахте этой похоронен
И задыхаюсь пылью от надежд.

Нет никого. Ни матери, ни братьев.
И даже нет могильного холма.
И вечным сном уснули наши рати,
А те, кто выжил, знать, сойдут с ума.

Как я схожу... С 15-го года
Я гнил в окопах, кровью истекал...
Но вот пришла блудливая свобода
С лицом звероподобным мясника.

Вся наша кровь - подливкою для каши,
Что заварила шайка подлецов.
И нету дна у скорби нашей чаши,
И Родины растерзано лицо.

Нет никого... Ты, что была любима -
Товарища безродного трофей.
Нет ничего... Россия, даже Крыма
Уж нет, последней гавани твоей...

И мочи нет. Едва глаза закрою:
Я вижу лик твой снова пред собой.
Ни славы нет, ни веры, ни покоя,
И в восполённом мозге длится бой...

В горячке снится: ты спаслась от красных,
И от крови Христос тебя отмыл...
В России мы - стрельцы во утро казни.
А без России - только тени мы.

От жизни мне подачек уж не надо.
Бредовый сон: мы отстояли Крым...
Отдав сейчас погоны и награды,
Сражаться вновь отправлюсь рядовым,

Когда бы только в духоте Европы,
На жизнь и свет утративший права,
Лейб-гвардии погибшей рудокопу,
Мне знать одно: что Русь моя жива!

Нет никого. Но в восхожденье крестном,
Единственная, ты всегда со мной!
Венчанная пред Господом невеста,
Моя Россия, свет мой неземной!

ЗАБЫТЫЕ МОГИЛЬНЫЕ ХОЛМИКИ.

Георгий Назимов [1]

                        Эту часть своих воспоминаний я посвящаю генерал-майору Михаилу Федоровичу Скородумову.

    В апреле 1941 года, когда Гитлер напал на Югославию, мы с братом Николаем были юношами и жили в Белграде. По желанию отца я и брат были зачислены добровольцами в русское народное ополчение, основателем которого был генерал-майор Скородумов. Жил он с супругой в небольшом домике, в котором была отведена обширная комната для всех членов ополчения, а также и для подготовительных занятий с молодежью.  В помещении на полках было красиво уложено несколько дюжин будущего ополченского обмундирования. Как сейчас ясно вспоминаю: при входе в крохотный зал над дверью висел повешенный вниз головой порт в военной форме генерала Алексеева. Скородумов считал его изменником, поскольку тот в 1917 году советовал Государю Николаю II отречься от престола.

    В первых числах ноября 1920 года участники Белого движения были вынуждены оставить Крым и уйти в изгнание, избегая жестокой расправы со стороны красных.

    В 1930-х годах честный и до конца преданный сын своей родины Михаил Федорович Скородумов на скудные средства, состоявшие в основном из пожертвований, при содействии местных югославских властей положил начало раскопкам могильных останков на поле брани погибшего русского воинства на Балканах. Одна из главных заслуг Скородумова была в том, что он много лет уделил кропотливой работе, посвященной памяти павших на Плевне, Шипке и в других местах во времена освобождения балканских славян из-под турецкого ига. Для перезахоронения останков в Белграде на Гроблянским кладбище загодя началась работа по воздвижению православной часовни-усыпальницы при содействии тогдашнего правительства во главе с принцем Павлом. Раскопки, не приостанавливаясь, продолжались. Собранные останки павших воинов бережно укладывались в оцинкованные медные шкатулки и из небытия перевозились в часовню, где они, обретая свой покой, хранили русскую славу.

    При освящении усыпальницы, в присутствии принца Павла с семьей и со многими государственными деятелями, был отслужен обряд отпевания. После которого блаженнейший Владыка Анастасий вручил генерал-майору Скородумову светоч, которым, преподнеся своей левой рукой, затеплил в лампадке вечный огонь.

    В этом коротком повествовании мне – и как участнику раскопок останков русского воинства на Балканах, и как бывшему ополченцу – следует отметить, что М.Ф. Скородумов был георгиевским кавалером. Он был тяжело ранен в ночном бою на Западном фронте австрийской пулей, попал в окружение, а затем в плен. Излечить и восстановить способность владеть правой рукой,  не было никакой возможности. Австрийские хирурги, залечив военнопленному руку, снабдили ее ремешками, которые, проходя между пальцами, поддерживали кисть.

    Генерал-майор Скородумов похоронен на Голливудском кладбище в городе Лос-Анжелесе, Калифорния, США.

    Да упокоится душа твоя со праведниками, мой Генерал.

    Еще одно последнее слово за мной: как и положено, за спинами белых воинов бежали в 1920 году шкурники и трусы. Один из таких «героев» (не буду упоминать его имя) перед открытием усыпальницы нарисовал пошленькую картинку и отослал ее в местную газетку. Она поместила картинку на своих страницах: сидя за круглым столом с друзьями, Скородумов, поддерживая свою раненую руку, выкидывал на стол кости. Картинка была снабжена подписью: «Игра в кости». Тем самым этот субъект не только лягнул самого себя, но он же святотатством осквернил и свою родину Россию, и всех павших воинов на поле брани.

НА ПУТИ К КОЛЛАПСУ. РАЗГРОМ НАРАСТАЕТ.

Елена Семёнова.

    Древний Ярославль отметил тысячелетие… Странный это был юбилей. И отчего-то, во многом, знаменательный. Вот, к примеру, лишь одна зарисовка. 11 сентября. День Усекновения главы Иоанна Предтечи. День строгого поста для всех православных. А на Тверницкой набережной Ярославля идёт развесёлое действо. Фестиваль «Рок-Медведь 2010». Беснующиеся рокеры, беснующаяся публика, беснующиеся люди в рясах, именуемые «православными миссионерами», объясняющие, что монашество подобно музыке «Пинк-Флойд», что у Православия не должно быть лица старух, брошенных женщин и многодетных матерей, но должно быть лицо молодое, как лица собравшихся на этом мероприятии… Где были лица в этом сборище? Искать бессмысленно.

    Под эти гимны и кощунственные речи разворачивалось в древнем городе главное мероприятие – Ярославский политический форум. Мероприятие, как водится, удивительно бессмысленное и невероятно помпезное. Известное дело, на помпу денег у нас не жалеют. На помпу, на показуху, на «фокусы». До сих пор продолжает гореть Россия, а МЧС, у которого нет средств на технику, тратит 45 миллионов рублей на… 114-страничный фотоальбом о борьбе с огнем в Повольжье и 3D-тренажер, обучающий «основам и навыкам пожарной безопасности». И на переименование милиции в полицию сотен миллионов не жалко. А уж на «саммиты» и «форумы» - и говорить нечего. Радовались иностранцы, лопая халявные блины с икрой: в московских ресторанах дорогие они у вас, а тут бесплатно есть можно! И неужто же зажалеть средств на удовольствие «национальному лидеру» в очередной раз провозгласить мировому сообществу какой-нибудь проект «Нью-Васюков»?

    Да что там средств! Для друзей заграничных власти российской и территорий наших не жалко. Не пройдёт и нескольких дней, как подарит президент Медведев Норвегии часть Баренцева моря. В итоге этого договора потери углеводородов для нас составят до 5 млрд. тонн извлекаемых ресурсов в пересчёте на нефть, а ежегодная потеря рыбных ресурсов для российских рыбаков - порядка 150 тыс. тонн, в основном тресковых пород. Вперёд, Россия!

        Русофобия на марше

    Но вернёмся к ярославскому форуму. «Мы должны стать примером страны, где после тысячелетней темноты демократия засияет во всей красе», - заявил на нём президент РФ. Ну, наконец-то! Дождались мы откровения. А то всё какие-то странные заявления о величии нашей страны и даже, подумать только, нашей истории. Нет, оказывается всё-таки тьма была вся наша история. И до 17-го года, и после. И только сейчас мы, наконец-то, стали на путь к вожделенной демократии! К свету, который принесёт нам никто иной, как Дмитрий Анатольевич Медведев собственною персоною! Дождалась Россия нового «прометея», который выведет нас из тьмы невежества к сияющим высотам.

    Вслед «прометею» мгновенно зазвучали другие модернизаторски настроенные голоса. Так, например, Игорь Юргенс, председатель правления Института современного развития и один из идеологов нынешних реформ, сразу объявил, кто виноват в торможении модернизации. Народ. Русский народ. Костный, архаичный, дремучий, живущий в прошлом веке и до сих пор не дозревший для совмещения с западной демократией.

    Такие заявления, разумеется, не делаются случайно. И, в данном случае, мы имеем дело с двумя важными тенденциями: нарастанием русофобии и переделом влияния во власти.

    Начнём с русофобии.

    Здесь мы имеем замечательную картину резкой активизации радикал-либералов. Какое-то время данная группа держалась несколько в тени, оттеснённая от главного пирога и телевизионного эфира. Но, вот, замелькали, замелькали вновь «знакомые всё лица», заголосили старинную песню с припевом. И уже летом явственно было это. Особенно Пятый канал показателен сделался, став рупором всё той же спаянной одной целью компании: Сванидзе, Млечин, Сорокина и иже с ними. Всё настырнее ведёт себя либеральная оппозиция. Всё активнее суётся вперёд, заявляя о себе. Всё яростнее идёт раскрутка их «вражескими голосами». И во всех речах их всё то же, неизменное: «ненависть к русским, презренье к России» (А. Несмелов).

    И прежде-то вольны они были, а теперь такое чувство, точно, как псов натасканных, спустили с цепи.

    А псы своё дело знают туго.

    А шакалы, умудряющиеся оставаться своими и во власти, и в рядах её радикал-либеральных якобы противников – того туже.

    И, вот, начинается новый этап охоты на инакомыслящих. Г-н Сванидзе требует к ответу профессоров Вдовина и Барсенкова, посмевших указать число воевавших на стороне Гитлера чеченцев и обратить внимание на преобладание нерусских во власти в первые десятилетия СССР. Я не читала учебника, вызвавший такой шум. Я не могу судить о верности всего там изложенного. Но в данном случае, это не имеет никакого значения. Важен сам факт. Важен прецедент. Оказывается, можно устраивать травлю, «шить» статью, натравливать Р. Кадырова на любого, чьи взгляды придутся не по нутру «судиям» типа Сванидзе. Зачем вести научные споры? Зачем полемизировать? Разбираться с целью установить истину? «Я с вами не согласен, но умру за то, чтобы вы могли высказывать свои взгляды» - это не про наших либералов. Эти – удавят всякого, кто посмеет высказывать несогласные с ними взгляды.

    К счастью, русская общественность в данном случае проявила единство и твёрдость, развернув массированную компанию против Сванидзе. Противоположный лагерь, разумеется, тотчас забил тревогу, выпустил коллективное заявление в поддержку «историка» Сванидзе. Компания подписантов всё та же, неизменная: Боннэр, Ковалёв, Алексеева, Графова, Пономарёв, Пионтковский и т.д.

    Несомненно, данное противостояние будет иметь продолжение. Тем более, что к травле профессоров уже подтянулись главные силы – разобраться с «нетолерантным» учебником потребовала ФЕОР.

    А пока натравленные на Вдовина и Барсенкова чеченцы уже нашли новый объект для своих претензий. На сей раз обращены они к исследованию, которое Центр по изучению проблем экстремизма СПбГУ провел по энциклопедии «Терра», признанной судом Грозного экстремистской. Как заявило руководство центра медиаресурсу «Фонтанка.ру», адвокат Мусаев и омбудсмен Нухажиев требуют сообщить им имена экспертов, давших категорически не устраивающее «неуловимых мстителей» заключение. Сам Мусаев объяснил свое желание узнать имена исследователей «простым человеческим интересом». История с энциклопедией «Терра» началась в марте 2010 года, когда омбудсмен по Чеченской Республике Нурди Нухажиев потребовал изъять из обращения 58-й том Большой энциклопедии издательства «Терра» и привлечь к ответственности главного редактора. По мнению Нухажиева, в статье о Чеченской Республике был «преднамеренно собран весь набор негативных стереотипов о чеченцах».

    По словам главы Научно-исследовательского экспертного Центра по изучению проблем экстремизма СПбГУ, доктора филологических наук Сергея Кузнецова, полученное в середине июня обращение из издательства о проведении исследования из-за большой загруженности центра ожидало своей очереди около месяца.

    «Затем почти два месяца проводили исследование, - рассказал Кузнецов. - В начале сентября результаты работы были отправлены по почте заявителю. Мы уже начали забывать об этом рутинном деле, как вдруг на мой личный телефон стали звонить представители Чеченской Республики и заинтересованные лица: омбудсмен Нурди Нухажиев, адвокат Мурад Мусаев, ректор Еврейского университета в Москве Вероника Рафаиловна Коган. Прошу меня извинить за возможные неточности, но поскольку прежде о существовании этих господ я не догадывался, и все это произошло для меня совершенно неожиданно, то могу напутать что-то в их регалиях. Однако примерно так они представлялись в телефонных разговорах».

    По утверждению Кузнецова, адвокат Мурад Мусаев настоятельно просил назвать поименно всех, кто принимал участие в этом исследовании.

    «Грозил мне неминуемым судом, скорым и суровым, говорил что-то про мировую демократическую общественность, - рассказал учёный. - Чуть позже ректор Вероника Коган «давила» на организм риторическими приемами: апеллировала к безусловному авторитету собственной экспертизы, толковала про общественное мнение, страшила оставить в меньшинстве специалистов, готовивших заключение, обещала, что не будет сообщать о моем поведении нашему ректору, если я буду послушным. Все бы ничего, но теперь я знаю, что если кто-то закатает меня в асфальт международного общественного мнения, то умные добрые люди - Вероника Коган с Мурадом Мусаевым - наверняка будут знать, где искать мои косточки...»

    Однако и это ещё не всё. Как выяснилось позже, люди, назвавшиеся Мурадом Мусаевым и Вероникой Коган, звонили также проректору СПбГУ по науке Николаю Генриховичу Скворцову.

    «Ему досталось, похоже, больше моего, - сказал Кузнецов. - Почти час в его честь звучала симфония прямых угроз и обвинений. Эти господа сначала учили его основам безопасной жизнедеятельности, после обучали искусству управления людьми и науками, а под конец обвинили в экстремизме! Я, разумеется, читал Хармса, думал, знаю кое-что про абсурд. Но эти господа помощнее Хармса забирать умеют. Оказалось, что за кажущимся абсурдом фраз скрывается огорченная ярость - на основании проведенного в нашем центре исследования московская прокуратура отказала им в возбуждении уголовного дела против главного редактора «Терры»».

    Давно сложилась в России прискорбное положение: из всех наций, населяющих её, хуже всего быть русским. Примеры этого мы наблюдаем всякий день повсеместно. Вот, один из последних. В московском метро дагестанцы обстреляли из травматических пистолетов двоих русских. Один из пострадавших до сих пор находится в тяжелом состоянии в реанимации. Что же с нападавшими? Правильно, отпущены по прямому указанию прокуратуры. Информация получена из 9-го отдела милиции на метрополитене. Неофициальная мотивировка - чтобы не разжигать национальной вражды. Как сообщается, вызволять соотечественника из милиции в Люблино приехали десятки агрессивно настроенных кавказцев.

    А жители улицы Кадырова в Москве получили намедни очередной «подарок». Префект района Южное Бутово и представители властей Чечни торжественно открыли новый монумент Ахмаду Кадырову, украшенный изречениями А. Кадырова и В. Путина.

    На фоне всех этих стараний по укреплению толерантности и умирению неспокойного региона сам регион отчего-то умиряться ни в какую не желает. Взрыв на рынке во Владикавказе унёс жизни девятнадцати человек, более ста пострадали. Уже не раз отмечалось наблюдателями (в том числе, автором данной статьи), что всякий крупный теракт неизменно влечёт за собой очередные финансовые вливания в регион и иные подачки. Традиция была соблюдена и в этот раз. Правда, на этот раз вливаний не последовало. Правительство нашло иной путь помощи Кавказу. Согласно одобренной премьером Путиным стратегии развития СКФО, решено организовать расселение безработных и малоимущих кавказцев по остальным регионам России и льготно там их трудоустроить. Замечательное решение. Непонятно одно: как быть с безработными русскими в этих самых остальных регионах, и на какие места собираются там определять кавказцев, если у нас безработица и нехватка рабочих мест? И не надо быть пророком, чтобы понять: просто освободят эти места для них, пополнив армию безработных русских. Русские-то, знать, партизанить не пойдут. Собственно, ничего нового в этом сценарии нет. Негласно он уже давно действует. И не только в отношении кавказцев, но и больше того – в отношении мигрантов из Средней Азии. Иначе как объяснить, что в столице РФ за два года из всех, даже самых крупных магазинов, исчезли русские продавцы, заменённые мигрантами, и даже в филиалах Сбербанка операторами стали – мигранты? Тотальное вытеснение русских отовсюду не новость. Оно идёт ударными темпами. Но впервые это вытеснение обрело формы закона.

    Стоит ли после этого удивляться тому, что свои требования строить в столице больше мечетей имам подкрепляет угрозой захвата православных храмов? Удивительно (да и то не очень-то) другое. Абсолютно спокойное отношение к подобным угрозам со стороны РПЦ МП. «Спокойное» - мало сказать. Известный московский священник Дмитрий Смирнов, отвечающий в МП за работу в ВС, выступил с заявлением, как нельзя лучше вписывающимся в нарастающую тенденцию. Священник напомнил, что мусульмане почитают Иисуса Христа как пророка Ису, и рассказал, что к нему в храм они частенько заходят: «Интересуются, мы их всегда с открытым сердцем принимаем». «Некоторые приходят просто помогать от души. А сколько мусульман у нас участвует в строительстве новых храмов, в строительстве воскресных школ, в реставрации! Наш брат узбек, таджик - он выручает, а мы очень благодарны», - сказал о. Димитрий. Что уж говорить, куда нам без братьев наших! Где только не выручают они нас, сердобольные. В магазинах, в кассах… Везде, где нехорошие и дремучие, мешающие модернизации русские уж, конечно, по лености работать не захотят. Спасибо им, братьям нашим! А ещё большее спасибо – китайцам, которых на одной из встреч с представителями Патриархии ещё несколько лет назад В.В. Путин советовал обращать в Православие. Уж не это ли есть стратегия власти? Если народ плох и мешает, то остаётся – что? Правильно, заменить народ. Братьями нашими. Что и производится.

    Последнее проявление русофобии, на котором хотелось бы остановиться, в рамках текущей части статьи – это уничтожение в Москве единственной «русской» школы. На юге Москвы чиновники выселяют из здания «малокомплектную» школу с углубленным изучением особенностей русской культуры. Несмотря на отсутствие официального распоряжения о реорганизации школы, местные власти настаивают на том, чтобы дети и педагоги ушли в другие учебные заведения.

    Как пишет издание «Газета», преподавание в школе № 1073 ведут на основе авторской педагогической системы Владимира Мыскина, заслуженного учителя России, лауреата конкурса «Учитель года». Сам он преподавал в школе историю и обществознание. Владимир Мыскин умер 26 июля 2010 года, в школе говорят, что именно борьба за будущее школы выбила его из сил. Педагогическая система основана на дисциплине, уважении к ребенку как к личности, самоуправлении детей и изучении особенностей культуры, быта, истории русского народа. В частности, в школе изучают православие и другие религии, древние летописи, проходят углубленную программу изучения русского языка, литературы, проводят выставки прикладного искусства. С 1991 по 2001 год школа носила статус экспериментальной, затем стала школой с этнокультурным русским компонентом образования. В школе есть своя конституция, составленная старшеклассниками. Здесь регулярно проводят праздники в традиционно русском стиле. Каждый класс один раз в четверть выезжает на экскурсию.

    Конфликт этот идёт уже не первый год, и впервые мне приводилось писать о нём ещё года полтора назад. Тогда дело удалось затормозить, но теперь началась очередная атака, и школа вновь готовится к обороне. Дай Бог, чтобы она оказалась успешной.

        Социальный геноцид

    Надо сказать, что угроза сегодня нависла не только над отдельно взятой школой, но над школой вообще. Над образованием в целом. Глава Минобрнауки РФ Андрей Фурсенко заявил, что в российских школах гораздо больше учителей, чем нужно. Их численность, по мнению министра, можно сократить примерно на 200 тысяч человек. Фурсенко подчеркнул, что его ведомство само увольнениями заниматься не будет, а может только рекомендовать школам, сколько педагогов и в какие сроки нужно уволить.

    На днях в Италии в ответ на попытки правительства сократить педагогов прошли массовые акции протеста. В России ответом на нарастающее разрушение образования раздаются лишь одинокие голоса…

    Впрочем, эти планы ничто в сравнении с законопроектом, готовящимся в недрах Минздрава. Если новую версию закона «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации» примут, в ближайшее время в нашу жизнь войдут такие новшества, как:

    - определение новорожденного как "продукта зачатия";

    - определение здоровья, включающее "социальную" составляющую;

    - перечень оснований для изъятия ребенка из семьи, включающий социальные показатели (такие, как бедность, болезнь, инвалидность родителей);

    - обязанность граждан, в особенности несовершеннолетних, проходить медицинские осмотры и выполнять все предписанные врачами манипуляции (включая, разумеется, прививки);

    - запрет на пребывание родителей в больницах с детьми после трех лет;

    - помещение в больницы изъятых из неблагополучных семей детей до 4-х лет;

    - множество других, более мелких и менее сенсационных, но не менее отвратительных, дополнений.  

    Согласно нововведениям, здоровье – это не просто отсутствие заболеваний, но «состояние полного физического, душевного и социального благополучия» (ст. 2 законопроекта). В особенно угрожающем положении оказываются дети из бедных семей, чьё «социальное здоровье» сильно нарушено пребыванием в бедной семье. Новое определение здоровья даст возможность «позаботиться» о них государству – изъяв из «нездоровых» бедных условий семьи и обеспечив здоровую и благополучную жизнь в детском доме или у приемных родителей. А ст. 50 законопроекта предусматривает, что дети, находящиеся «в трудной жизненной ситуации» могут содержаться до четырехлетнего возраста в больницах «в порядке и на условиях, устанавливаемых уполномоченным федеральным органом исполнительной власти». Напомним, что в понятие «детей, находящихся в трудной жизненной ситуации» действующее законодательство включает детей-инвалидов и «детей, проживающих в малоимущих семьях» (ст. 1 Федерального Закона «Об основных гарантиях прав ребенка в Российской Федерации»).

    Обязательным становится выполнение всех предписаний врача, отказ от чего становится де-факто… нарушением закона. Излишне говорить, что в условиях отнюдь нередких врачебных ошибок и некомпетентности врачей (каждый опытный больной знает, что прежде чем принять выписанную врачом таблетку, нужно непременно прочесть аннотацию к ней, дабы не оказаться в реанимации), такой диктат более чем опасен. Опасен он и принимая во внимание репрессивный аппарат, которому куда как удобно и не впервой использовать медицину в целях борьбы с неугодными.

    Складывается впечатление, что весь этот закон как раз и написан, в первую очередь, в целях такой борьбы. О том, как в последнее время лютует карательный аппарат в отношении детей мной уже была написана статья «1 июня. Беззащитные дети и отдел «Э»». Надо думать, что факты, в ней изложенные покажутся нам цветочками в сравнении с тем, что грядёт в случае принятия нового закона.

    К слову, вот, один из последних примеров борьбы власти с многодетной семьёй, о котором поведал читателям сайт «Русская Народная Линия»:

    Семья отца Александра поселилась в селе Хороль в 2004 году. С тех пор у батюшки с матушкой родилось 7 детей. Как только стало ясно, что семья твердо намерена быть многодетной, органы здравоохранения и социального развития Хорольского района стали настаивать на том, чтобы она прекратила деторождение. Медицинские и социальные работники стали требовать от семьи, в том числе публично, пользоваться средствами контрацепции. Преследование усилилось после отказа отца Александра делать прививки своим детям. А когда в 2007 году молодая семья приняла на воспитание двоих мальчиков из неблагополучных семей, находившихся в детских домах: Сергея Паскаря и Евгения Мустаева (сейчас обоим по 11 лет), органы опеки и попечительства стали прилагать усилия к тому, чтобы отобрать детей из опеки отца Александра. В ответ на твердую позицию священника последовали угрозы, сводившиеся к тому, что приемные дети все равно будут отобраны, а за сопротивление из семьи могут быть изъяты и родные дети.

    В итоге, специальным распоряжением N 22-р от 1 марта 2010 г. орган опеки и попечительства лишил отца Александра прав опекуна как лицо, «ненадлежащим образом выполняющее опекунские обязанности». Претензии были выдвинуты следующие: дети не привиты, имеют неопрятный вид, не посещают внеклассные мероприятия, не имеют друзей в школе. Также предпринимались попытки обвинить матушку в жестоком обращении с подопечными, но доказать это обвинении органам опеки не удалось. В результате дети были изъяты из семьи и помещены в детдома, условия в которых резко отличались в худшую сторону от тех, что были созданы им в доме священника.

    После ряда судебных разбирательств (в общей сложности было вынесено семь судебных постановлений) отец Александр был восстановлен в правах, но добиться возвращения детей в свой дом смог только после продолжительного конфликта с органами опеки и попечительства. Чиновники, не смотря на неоднократные предписания суда и судебного пристава, не исполняли решение суда о возврате детей отцу Александру и согласились исполнить его только после угрозы возбуждения уголовного дела по данному факту. Конфликт закончился потасовкой, в результате которой отцу Александру удалось-таки буквально «вырвать» ребенка из рук чиновников.

    Отцу Александру были причинены побои, наличие которых подтверждается медицинским заключением. Об этом отец Александр сразу же заявил в органы внутренних дел. Однако в возбуждении уголовного дела по факту избиения отца Александра было отказано на основании свидетельских показаний сотрудников органов опеки и попечительства, которые единогласно заявили, что физического воздействия не применяли. Данные медицинского освидетельствования, а также возможность опросить свидетелей - Сергея Паскаря и водителя автомобиля - учтены не были. Однако следствие возбудило уголовное дело против самого отца Александра.

    Сейчас отец Александр готовится сразу к двум судебным процессам: к судебному разбирательству по кассационной жалобе органа опеки и попечительства на решение суда об отказе в удовлетворении требований органа опеки и попечительства об отобрании несовершеннолетних у опекуна; к уголовному преследованию по делу о нанесении отцом Александром удара Татьяне Паскарь, когда он пытался забрать ребенка у органов опеки и попечительства[1].

    Но даже подобные вопиющие факты меркнут в сравнении с ещё одним уготованным нам нововведением. Внимание: новый закон об охране здоровья устанавливает порядок принудительных абортов и принудительной стерилизации по решению суда. По закону государство несёт материальную ответственность за обустройство детей-сирот. Но нередко эти сироты даже в несовершеннолетнем возрасте беременеют и рожают детей. Соответственно обустройство новых детей, обеспечение их жильем, ложится на государство. Матери-одиночке нужно предоставлять жилье. Насколько подчас нежелательно это властям видно из истории овдовевшей матери ребёнка-инвалида, которого чиновники отняли у неё и поместили в интернат только для того, чтобы не давать ей положенную ей квартиру, о которой я уже упоминала в статье «Беззаконие и беспорядок». Теперь в отношении несчастных детдомовских сирот всё станет проще. Директор интерната пишет необходимые бумажки и готовит решение суда о принудительном аборте или стерилизации или о том и другом одновременно.

    Что есть данная мера, если не самое натуральное проявление геноцида?

    Недавно в Перми появилось следующее объявление:

    «Работа для студентов: специалист по выявлению семей, находящихся в социально опасном положении.

    График работы – свободный, оплата сдельная. За семью, где ребенок до 7 лет – 430 руб. За семью, где ребёнок после 7 лет – 350 руб».

    Работа – проста, как дважды два. «Специалисту» дают список семей, по которому он ездит. Если с семьёй всё в порядке – денег никаких, если же семья оказывается неблагополучной – за оформление её причитается законный гонорар. Больше детей оформишь, больше денег заработаешь. Почти все вакансии по Перми уже заполнены…

    На фоне этого на сайте Пермского края появилась информация о новом проекте, цель которого – максимальное и своевременное выявление семей и детей, находящихся в СОП. Задачи обозначены вполне конкретно:

    1. Увеличить численность выявленных детей в возрасте до 7 лет на 10%.

    2. Снизить смертность несовершеннолетних в результате жестокого обращения на 10%.

    3. Внедрить систему Государственного заказа на выявление семей и детей в СОП.

    Гениальная по простоте своей и страшная по сути схема разрушения семей и измывательства над детьми: на выявление детей, находящихся в «социально-опасном положении» ставится план (ведь у нас со времён СССР – на всё план!). За каждого выявленного ребёнка исполнителям платятся деньги. Результат – последние кровно заинтересованы в том, чтобы «защитить» от родителей как можно больше детей. Путём, очевидно, помещения в детский дом. Дальнейший сценарий из вышеизложенного ясен без дополнительных пояснений.

        Передел

    А между тем, премьер-министр Путин поделился с нами откровением: оказывается, за последние десять лет мы стали счастливее, и эпоха счастья в России уже настала. Что ж, у него и его приближённых она, быть может, и в самом деле, настала. Хотя…

    Хотя в последнее время, как уже было отмечено выше, в верхах наблюдается некая подковёрная борьба, очевидно, развернувшаяся в преддверье грядущих выборов. В регионах спешно отправили на покой «тяжеловесов». Лишь с мэром Москвы дело застопорилось. Слишком дорогой, слишком крупный кусок – Москва. Слишком много ртов на него. Даже московское отделение ЕР вдруг устроило демарш, выступив на стороне Ю. Лужкова. Наблюдая этот конфликт (как и прочие властные), следует не забывать, что мы, граждане России, ничего не выиграем от итога его, каким бы он ни был. Потому что это всего лишь разборка между своими. Разборка между двумя группировками одной компании. Банальный передел и больше ничего. Цена Лужкову известна, но замена его не только не улучшит положения дел, а, весьма вероятно, лишь ухудшит его. Потому что назначать нового мэра будут те, вся политика которых, все кадровые решения которых сводятся к формуле, являющейся траекторией современного развития нашей страны: от плохого к худшему. А, значит, памятники будут уничтожать и дальше. И мигрантов не станет меньше. А, вот, как отнесётся новый градоначальник к сфере социальной – большой вопрос. У новых руководителей нет ни малейшего понимания, что об этой сфере надо заботиться. Понимания того, что, воруя, надо всё-таки обеспечивать некий баланс и не доводить населения до крайности, которая выгонит его на акции протеста. Нынешние деятели не просто воруют, но, воруя, ещё и уничтожают то пространство, из которого качают ресурсы. Воровство, помноженное на тактику выжженной земли.

    Я ни в коей мере не защищаю Ю. Лужкова. Но не имею ни малейшего желания поддерживать противоположную группировку, ставленники которой, сдаётся мне, будут ещё краше. Данное противостояние – не наше. Их разборка – не наша борьба. Потому что им, и одной стороне, и другой глубоко наплевать на нас. И, в конечном итоге, они-то уговорятся, и «посадок» не будет. А платить за разбитую посуду будем… мы.

    О том, что во властной элите идёт передел говорят многие эксперты. Предполагают, что Медведев не желает уступать «престол» Путину. Напряжённейшая предвыборная борьба налицо: кто победит – медведевская «Победа» или путинская «Лада»?!

    Передел идёт и в криминальном сообществе. На днях российские СМИ только и говорили о покушении на «деда Хасана». Даже Путин с Медведевым отошли на второй план. Новости начинались с сообщений о покушении, заканчивались успокоениями зрителей, что «Хасан» всё-таки жив (без этого зрители, испереживавшиеся о судьбе авторитета, уж конечно не уснули бы). На место происшествия прибыло всё руководство столичной милиции. В больнице «Хасана» охраняет спецназ. Усиленный наряд ОМОНа дежурит у дверей его палата. И трудно понять далёкому от наших бандитских реалий человеку, с какой собственно радости о криминальном авторитете у нас пекутся, как о министре? Почему у наших органов никогда нет людей на охрану, например, свидетелей, а для бандита сразу нашлись? И отчего это бандита у нас охраняет ОМОН? Или это такая новая задача его: бандитов охранять, а людей на митингах дубинками «угощать»? В таком случае, трудно подыскать иное определение такому государственному строю, нежели одно – бандократия. Страшно жить в такой стране: не знаешь, кто раньше тебя обчистит – то ли родное государство, то ли умножающаяся с каждым днём гопота, как местного, так и «понаехавшего» разлива. Вверху беспредел власти, внизу беспредел уголовщины, и как, спрашивается, существовать в этом беспределе обычному гражданину?  

    Всё происходящее в России в последнее время очевидно свидетельствует об одном: план по развалу нашей страны идёт форсированными темпами, мы движемся к коллапсу, даже не пытаясь остановиться. Очевидно, что уже запущен, уже начался очередной этап большой игры. И ставки сделаны. И козыри распределены. Только для нас все расклады оказываются проигрышными заранее… Пока не совсем ясен финал этой игры. Не суть его, а форма. Какой именно сценарий будут реализовывать для окончательного развала.

    Раз за разом мы оказывались на развилках, на которых можно было вывернуть на верную дорогу, и упускали их. Будет ли на нашем пути ещё один шанс, ещё одна спасительная развилка? Или в ослеплении и одурении миновали мы уже последнюю точку невозврата? И если всё же развилка ещё ожидает нас впереди, то не окажемся ли мы вновь слепы, рассеянны, увлечены не тем и не пропустим ли её, как уже пропускали бесчисленное множество раз?..

        Знамение

    В заключении снова о празднике. Д.А. Медведеву в эти дни стукнуло 45 лет. С этим событием президента поздравили глава МП Кирилл и раввин Бер-Лазар. «Наша община в полной мере ощущает благотворные результаты этого Вашего курса. Отдельное спасибо Вам за принципиальную позицию против антисемитизма и ксенофобии. В этом году Ваш день рождения пришелся на особые дни - дни между Рош Ашана, Новым годом от сотворения мира, и Йом-кипур, Днем искупления. Именно в эту неделю б-г заносит имена достойных в Книгу жизни и скрепляет своей подписью благоприятный приговор на следующий год. Не сомневаюсь, что Вам б-г даст в наступающем году много счастья, дарует полный успех в Вашей многотрудной деятельности на благо нашей Родины, на благо всех россиян. Убежден, что все, кому дорого процветание России, присоединят свой голос к нам в молитве за здоровье Ваше и Ваших близких, за то, чтобы на всех делах Ваших лежало благословение вс-вышнего», - говорится в поздравлении последнего.

    В знаменательный день в селе Мансурово Советского района Курской области на месте, где некогда стоял дом предков Медведева, архиепископ Курский и Рыльский РПЦ МП Герман освятил 14 сентября храм во имя святой Троицы и часовню иконы Божией Матери «Державная».

    В тот же день по неустановленной причине вспыхнул изнутри храм в честь иконы Божией матери Державная в Ганиной Яме на месте уничтожения останков царской семьи. Полностью сгорел и обрушился купол храма, остался лишь каменный остов…

        Dixi. 

ИЗ  РОССИЙСКОЙ  ФЕДЕРАЦИИ НАМ  СООБЩИЛИ 

19-го января 1918г. последний Патриарх России Тихон выпустил знаменитое Послание с анафемой большевицкой власти. До сегодняшнего дня эту анафему никто не снимал.
16-го января 2011г. в Крестовоздвиженском Казачьем Соборе Санкт-Петербурга, после литургии, была отслужена Панихида по невинно убиенным Русским Генералам - Атаманам казачьих войск, до конца выполнивших свой воинский и духовный долг и принявших мученическую смерть на московской ГОЛГОФЕ.

Поминали рабов Божьих:
Пётра Краснова, бывшего донского Атамана, генерал-лейтенанта Русской Армии, с 1943г. начальника Главного управления казачьих войск.
Семёна Краснова, полковника Белой Армии, участника Кубанского Ледяного Похода, с 1944г. начальника штаба Главного Управления казачьих войск, генерал-майора.
Андрея Шкуро, генерал-лейтенанта Белой Армии, с 1944г. - начальника Резерва казачьих войск при Главном штабе войск.
Тимофея Доманова, сотника Белой Армии, походного Атамана Казачьего стана Главного управления казачьих войск, генерал-майора.
Гликерия Фон – Паннвица, Верховного походного Атамана Казачьего стана, генерал-лейтенанта, командира XV-го Казачьего Кавалерийского Корпуса.
И других Белых воинов, за Веру, Царя и Отечество живот свой положивших, на чужбине скончавшихся и в застенках умученных.

В 16.00., на Обводном канале д.23, у памятной доски на Лейб-Казачьих казармах, под Имперским флагом и на морозе, была отслужена Панихида. В этих казармах прошла жизнь двоих, из казнённых 64 года назад:
Петр Николаевич Краснов – 23-и года в Лейб-Гвардии Атаманском ЕГО ИМПЕРАТОРСКОГО ВЫСОЧЕСТВА Наследника Цесаревича полку и
Семён Николаевич Краснов - с 1913г. в Лейб-Гвардии Казачьем ЕГО ВЕЛИЧЕСТВА полку.
Служил Владыкa Виктор из РПЦЗ(В).

От Лейб-Казаков (Председатель Объединения Генерал-майор ВВДЗ Греков) присутствовали четыре офицера и Вахмистр.

С. Простнев.

===============================================================================================

        КНИГИ Д-ра Владимира Мосса:

        BOOKS  by Dr. Vladimir Moss:         www.orthodoxchristianbooks.com