ВЕРНОСТЬ - FIDELITY № 166 - 2011

NOVEMBER / НОЯБРЬ 1

              CONTENTS - ОГЛАВЛЕНИЕ

1.   БУДЬ,  А НЕ КАЖИСЬ. Епископ Иосиф Вашингтонский

2.   СТОЯНИЕ ЗА ИСТИНУ. Воззвание преподобного Анатолия Оптинского.

3ПУТИ  РУССКОЙ  ЦЕРКВИ  В  ВЕК БОГОБОРЧЕСТВА. Е. Федорова(Продолжение см. No. 165 )

4.  СЕРГИАНСКИЙ РАСКОЛ И ВОЗНИКНОВЕНИЕ ЛЖЕПАТРИАРХИИ. Протоиерей Лев Лебедев

5.. НА "ЗАКОННОМ" ОСНОВАНИИ МОЖНО И АНТИХРИСТА ПРИНЯТЬ. Письмо архиепископа Илариона [Троицкого] к Н. Н. по поводу Декларации митрополита Сергия [Страгородского] от 16(29) июля 1927 г.

6.  БЛАГОДАТНА ЛИ СОВЕТСКАЯ ЦЕРКОВЬ?  Профессор Ив. Андреев

7 ЗАМЕТКИ О КАТАКОМБНОЙ ЦЕРКВИ. Профессор И.М. Андреев

8. О КАТАКОМБНОЙ ЦЕРКВИ. Последние наставники Киево-Печерской Лавры. Катакомбные старцы-исповедники Схиархимандрит Антоний (Жеретиенко,+1950) и архим. Макарий (Величко,+1940).  Максим Алешин

9.  ПИСЬМО МИТРОПОЛИТА ИОСИФА ПЕТРОГРАДСКОГО ДУХОВНЫМ ЧАДАМ ...

10 КАКИМ ПУТЁМ? Вадим Виноградов

11.  ПОЧЕМУ МОСКОВСКАЯ ПАТРИАРХИЯ БЕЗБЛАГОДАТНА.  Архиепископ Антоний Лос Анжелосcкий

12.  ХРИСТИАНСТВО И БОЛЬШЕВИЗМ. Профессор И.М. Андреев       

13.  ТЕМНЫ ДЕЛА ТВОРЯТСЯ НА РУСИ. Елена Семенова

14.  ПОДДЕЛКИ В ИЗДАНИЯХ МП        

15ВОЗДВИЖЕНИЕ КРЕСТА Вадим Виноградов

16.  РОДИНА. Признание в любви. Елена Семенова

17.  ЦЕНА ЧУДА. Игорь Колс   

18.  ДАР ЯЗЫКОВ. Повесть о жизни тайноцерковников. Брат Захарий

19.  ТАК НАМ ГОВОРЯТ. Елена Семенова

20СЕМЬЯ - УСТАНОВЛЕНИЕ БОЖИЕ. Г.М. Солдатов

 

 

БУДЬ,  А НЕ КАЖИСЬ

Епископ Иосиф Вашингтонский

    «Будь, а не кажись» – такое выражение мы слышали от Иерархов и Отцов Православной Церкви и в Зарубежной Церкви употребляли приснопамятные Св. Митрополит Филарет, Архиепископ Аверкий и Архимандрит Константин.

    Мы дожили до такого страшного, исполненного фальши и лукавства, времени, когда даже такие, еще недавно вполне ясные понятия и наименования, как «Христианский» и «Православный» – уже более, сами по себе, без уточнения, не выражают мысль или всем понятное существо дела, а служат только вводящей в обман, вывеской.

    «Христианами» нередко называют себя общество или организация, в которых по существу, ничего христианского нет. Некоторые новейшие секты, для примера, совершенно чужды духу Христианства. Но и понятие «Православный» в последнее время – часто уже не выражает собою того, что оно должно выражать, ибо православными продолжают называть себя те, кто фактически отступил от истинного Православия, и стали предателями Православной веры и Церкви.

    Таковы все те модернисты, которые отвергают дух Православия, все те, кто вступили на путь взаимообщения с врагами Православия, которые пропагандируют и даже имеют литургическое общение с не принадлежащими к Святой Православной Церкви. Это такие «обновленцы», «нео-православные» (так некоторые из них сами себя откровенно называют!) и современные «нео-обновленцы», те которые кричат о необходимости «обновления Православной Церкви» о каких-то «реформах в Православии», якобы «застывшим» и «омертвевшем» – вместо действительно необходимого обновления своих собственных душ и коренного реформирования своей греховной природы с ея страстями и похотями.

    Эти самодельные реформаторы настойчиво провозглашают внешнее единение и полностью отрицают нужду в духовном единении. Таковы в наши дни константинопольские «вселенские патриархи», так же на эту удочку попали все, или почти все, остальные патриархи, включая Советского, признавшие в свое время очень быстро «Живую церковь» в Советской России, а теперь признают папу Римского «главой всей христианской Церкви» и допускающие к таинству Св. Причастия латинян-папистов, т.е. римокатоликов, без присоединения их к Св. Православной Церкви.

    Таковы все деятельно участвуют в «экуменическом движении», которое так явно старается создать из всех существующих вероисповеданий,  какую то новую лже-церковь. Сюда стремятся и все другие, которые не хранят верности нашему Господу и Спасителю и Его Святой Церкви.

    Кто смеет отказать нам в законном праве не признавать таких людей православными, хотя они и продолжают называть себя православными и даже оставаться носителями разных высоких санов и званий?

    Из истории Церкви мы знаем, что было не мало еретиков и даже ереси-иерархов в высоком сане, которых Вселенская Церковь торжественно осудила, извергнув из сана.

    Но что мы видим теперь?

    Мы видим век безграничных компромиссов и лукавых соглашательств, и на какие самые вопиющие еретические  действия и поступки уже никого не смущают и никто должным образом на эти явные отступления от Православия, не реагирует, а об осу3ждении этих новых еретиков и отступников и говорить не приходится. Теперь все всем позволяется и ничего никому не возбраняется, кроме случаев, когда кто-то лично задет, обижен и оскорблен. Это уже не прощается, и тогда появляются «прещения» основаны на канонах, которые в других случаях и не вспоминаются, ибо признают их «отжившими» и «устаревшими» в наш т.н. прогрессивный век.

    Правда легко игнорируется и нагло попирается, а зло так же легко торжествует победу и ругается над попираемой правдой. Можно ли закрывать глаза на всю эту ложь и фальшь и спокойно делать вид, что ничего особенного не происходит?

    Так могут поступать люди с пожженной совестью или совсем потерявшие совесть. Вот почему более чем странно слышать, когда некоторые, мнящие себя православными, называют нас, не желающих идти в ногу со временем и дерзающие отступать от Христова Евангелия и учения Церкви и обличающих явное и очевидное зло современной жизни,  которое проникло в Церковь – называть «раскольниками», «староверами» и другими не лестными эпитетами.

    На самом деле не мы «раскольники», а все те, кто следует духу времени и тем самым откладывается от Единой, Святой, Соборной и Апостольской Церкви.

    Ведь Христос Спаситель обещал вечное спасение не «большинству» а как раз наоборот – Своему «малому стаду», которое сохранит Ему верность до конца.

    Вдумаемся во все это посерьезнее и поглубже и тогда увидим, что весь этот модернизм с его новаторствами отводит нас от Христа и Его истинной Церкви. Ужаснемся, какими быстрыми шагами пошло вперед отступление, которое многие не видят, и не будем бояться остаться в меньшинстве – вдали от громких титулов и званий; ведь и Каиафа был Первосвященником истинного Бога, и до чего он дошел – до страшного греха богоубийства.

    Будем стремиться, живя в этом богоотступническом мире, не к громкой человеческой славе и дешевой популярности, которые не ведут ко спасению, и постараемся остаться в малом стаде Христовом, в чем да поможет нам Господь.

Аминь.

 

 

    СТОЯНИЕ ЗА ИСТИНУ

Воззвание преподобного Анатолия Оптинского.

Чадо мое, знай, что в последние дни, как говорит апостол, наступят времена тяжкие. И вот, вследствие оскудения благочестия появятся в церквах ереси и расколы, и не будет тогда, как предсказывали св. Отцы, на престолах святительских и в монастырях людей опытных и искусных в духовной жизни. От этого ереси будут распространяться всюду и прельстят многих. Враг рода человеческого будет действовать с хитростью, чтобы, если возможно, склонить к ереси и избранных. Он не станет грубо отвергать догматы Св. Троицы, о Божестве Иисуса Христа, о Богородице, а незаметно станет и скажет: "Предание св. Отцов от Духа Святого - учение Церкви самой". Ухищрение врага и его уставы заметят только немногие, наиболее искусные в духовной жизни. Еретики возьмут власть над Церковью, всюду будут ставить своих слуг, и благочестие будет в пренебрежении. Но Господь не оставит своих рабов без защиты и в неведении. Он сказал: "По плодам их узнаете их". Вот и ты по плодам их, тоже, что по действию еретиков, старайся отличить их от истинных пастырей. Эти духовные тати, расхищающие духовное стадо, и войдут они во дворы овчии и прелазят инде, как сказал Господь, т.е. войдут путем незаконным, истребляя насилием Божии уставы. Господь именует их разбойниками.

Действительно, первым долгом их - суть гонение на истинных пастырей, заточение их, ибо без этого нельзя будет и расхитить овец. Посему, сын мой, как увидишь надругание божественного чина в Церкви отеческого Предания и установленного Богом порядка, знай, что еретики уже появились, хотя, может быть, и буду до времени скрывать свое нечестие, или будут искажать божественную веру незаметно, чтобы еще более успеть, прельщая и завлекая неопытных. Гонение будет не только на пастырей, но и на рабов Божиих, ибо бес, руководящий ересью, не терпит благочестия. Узнавай в них волков в овчей шкуре по их горделивому нраву, сластолюбию, властолюбию - это будут клеветники, предатели, сеющие всюду вражду и злобу, потому и сказал Господь, что по плодам узнаете их. Истинные рабы Божии - смиренны, братолюбивы и Церкви послушны.

Большое притеснение от еретиков будет монахам, и жизнь монашеская тогда будет в поношении. Оскудеют обители, сократятся иноки, а которые останутся - будут терпеть насилие. Сии ненавистники монашеской жизни, имеющие только вид благочестия, будут стараться склонить иноков на свою сторону, обещая им покровительство и житейское благо, непокорным же угрожая изгнанием. От сих угроз будет на малодушных тогда большое унижение. Если доживешь до этого времени, сын мой, то ты радуйся, ибо тогда верующим, не пожавшим других добродетелей, будут уготованы венцы за одно только стояние в вере, по слову Господа: "Всякого, кто исповедует Меня пред людьми, исповедую и Я пред Отцом Моим Небесным".

Бойся оскорбить Господа Бога твоего, сын мой, бойся потерять венец, уготованный Господом, бойся быть отверженным от Христа во тьму кромешную и муку вечную. Мужественно стой в вере и, если нужно, с радостью терпи изгнание и другие скорби, ибо с тобой будет Господь и св. мученики: они с радостью будут взирать на твой подвиг. Но горе будет в те дни тем монахам, кои связались имуществом и богатством и ради любви к покою готовы будут подчиняться еретикам. Они будут усыплять свою совесть, говоря: "Мы охраним или спасем обитель".

С ересью войдет в обитель и бес, будет она тогда уже не святой обителью, а простыми стенами, отнюдь отступит благодать до скончания века. Тогда будут избирать уединенные места и пустынные.

Не бойтесь скорбей, а бойтесь наглостей еретиков, стремящихся разлучить человека со Христом, почему и повелел Христос считать их за язычников и мытарей.

Итак, сын мой, укрепляйся благодатию Иисуса Христа. С радостью спеши к подвигам исповедничества и перенеси страдания, как воин добрый Иисуса Христа, рекшего: "Будь верен до смерти и дам тебе венец, жизнь открою".

Ему со Отцом и Святым Духом слава и держава во веки веков.

Аминь.

 

 

ПУТИ  РУССКОЙ  ЦЕРКВИ  В  ВЕК БОГОБОРЧЕСТВА

Е. Федорова

(Продолжение см. No. 165 )

Глава 4.

Коммунистическая система, установившаяся в России после 17-го года, традиционно рассматривается в исторических и идеологических плоскостях. Однако, это не даёт полноты понимания о предмете, так как здесь мы имеем явление большее, явление духовное. «Они называют себя коммунистами, - говорил в одной из проповедей зарубежный архиепископ Аверкий (Таушев): - Братья и сестры, давно пора оставить это нелепое слово, которое совершенно не отвечает действительности. Никакой коммуны там нет, там просто самый настоящий сатанизм. Какая тут коммуна? Не коммуна, а просто диктатура безбожия, богоборчества и насилие над всеми честными, хорошими, порядочными, верующими в Бога и преданными Церкви людьми. Вот, что такое коммунизм. Это есть просто самый настоящий сатанизм. Служение сатане».

Коммунистическая система изначально строилась таким образом, чтобы не просто разрушить старые, традиционные институты и идеалы, но и подменить их. Дать нечто против или вместо них. Слово «анти», как известно, имеет два значения: против и вместо. Антихрист, таким образом, есть тот, кто придёт вместо Христа. И та церковь, что примет его, будет никакой не церковью, но анти-церковью. Церковью сатаны.

Как замечает современный исследователь А. Паряев, вся коммунистическая организация сама по своему устройству напоминала собой такую церковь-перевёртыша. Во главе её стоит выборный анти-патриарх - Генеральный Секретарь, далее анти-синод - Политбюро, анти-епископы - секретари обкомов, анти-приходы – партъячейки. Псалмы и молитвы заменяют «Интернационал» и «Вставай, проклятьем заклейменный...». С партсобраний, как и из Церкви, нельзя уходить не дождавшись «отпуста» - объявления председателя собрания о его закрытии. Если при крещении человек трижды отрекается от сатаны, то при вступлении в компартию он должен отречься от Бога. Отрицание веры в Бога записано в Уставе КПСС. Устав обязует коммуниста «вести решительную борьбу с религиозными предрассудками и другими пережитками прошлого». В прежние времена христиане устанавливали испытательный срок для лиц, желающих стать членами Церкви. Коммунисты ввели кандидатский стаж и проверку знаний основ коммунистической идеологии и истории партии для «неофитов». Подобно еретикам из партии изгонялись нарушители партийных норм. Святые мощи заменены забальзамированными телами вождей, вместо икон – портреты всё тех же вождей и героев, вместо крещения – «октябрины»… Наконец, вместо культа Божества – культ смертного человека.

Характерные детали. Христианские храмы, при всех отличиях, имеют много общего в особенностях своего размещения (алтарь ориентирован на Восток) и архитектуры. Пантеоны коммунизма также имеют свою преемственность. Например, Мавзолей Ленина в Москве скопирован с алтаря сатаны в Пергаме и ориентирован на Запад. Крест же заменила в СССР пентаграмма, древней символ сатанизма. Именно этот символ носит на своей груди верховный жрец церкви сатаны в Америке Лавей. Пентаграмма блестит позолотой и на «сатанинской библии» - полной противоположности Библии христианской.

Вот, в такую систему должна была, согласно сатанинскому плану, встроиться и сама Православная Церковь, встроиться и возносить хвалы смертным идолам, порывая со Христом.

Именно с этой целью большевики всемерно поддерживали обновленцев, уделяя делам церковным большое внимание. Однако, обновленцы не смогли добиться желаемых результатов. И Патриарх Тихон никогда бы не переступил грани, отделяющей аполитичность Церкви от соучастия её во зле.

Но, вот, Святейшего не стало. Ещё раньше на случай своей смерти он избрал трёх местоблюстителей патриаршего престола, коим надлежало исполнять обязанности главы Церкви до созыва Собора и законного избрания нового Патриарха. В завещании Тихона были указаны три имени: Митрополит Крутицкий Пётр, митрополит Казанский Кирилл, митрополит Ярославский Агафангел. Двое последних находились на момент кончины патриарха в ссылке, и этим фактом было обусловлено заступление на его место митрополита Петра. Сам Владыка, понимая, что и ему недолго оставаться на свободе, также назначил себе трёх заместителей на случай ареста: митрополита Сергия (Страгородского), митрополита Михаила (Ермакова), архиепископа Иосифа (Петровых). Этот указ был подписан 6 декабря 1925 г. Ровно через три дня митрополит Пётр был арестован, и русскую Церковь возглавил митрополит Сергий. Ещё недавно доказывавший невозможность осуществлять местоблюстительство для ссыльных архиереев, теперь он приступил к исполнению обязанностей, ничуть не смущаясь, что въёзд в Москву ему запрещён.

Через какое-то время Сергий был арестован и сам. В это время близкие к нему архиереи выступают с инициативой проведения «тайного Собора». То есть без созыва Собора избрать Патриарха путём тайного опроса и сбора подписей архиереев. Подобная затея была канонически сомнительной и провокационной. Однако сбор подписей начался. Большинство опрошенных высказались в пользу митрополита Казанского Кирилла, которого  о. Серафим Роуз называет самым выдающимся из русских иерархов того времени.

Далее разыгрывается достаточно ясная комбинация. Архиереи, поставившие свои подписи под опросом, подвергаются аресту, после чего отправляются в ссылки и концлагеря, а митрополит Сергий, равно как и епископ Павлин, занимавшийся сбором подписей, оказываются на свободе. Это вызвало подозрение многих. И эти подозрения вскоре оправдались.

Ещё при жизни Святейшего его ближайший сподвижник архиепископ Илларион (Троицкий) предсказывал: «Может быть, скоро мы окажемся среди океана нечестия малым островком. Как постепенно подкрадывалось и быстро совершилось падение самодержавия и изменился лик русской государственности, таким же образом происходит и может быстро совершиться реформационно-революционный процесс в нашей Церкви. Картина церковных отношений может вдруг видоизмениться, как в калейдоскопе. Обновленцы могут вдруг всплыть, как правящая в России "церковная партия", причем противников у нее может оказаться очень немного, если открытые обновленцы и скрытые предатели поладят между собою и совместно натянут на себя личину каноничности. Конечно, можно гадать и иначе, но, во всяком случае, истинным чадам Вселенской Христовой Церкви надлежит бодрствовать и стоять с горящими светильниками».

Советскому правительству нужна была своя «церковь». Служащая его интересам. Этого порабощения и требовало оно в обмен на формальную легализацию Церкви, как административной организации. Чекисты искали того, кто согласится на такой шаг. Е.А. Тучков, заведовавший в ГПУ церковными вопросами, лично ездил в тюрьму к митрополиту Кириллу и, подчёркивая, что разговаривает с будущим Патриархом, предлагал условия легализации Церкви:

- Если нам нужно будет удалить какого-нибудь архиерея, вы должны будете нам помочь.

- Если он будет виноват в каком-либо церковном преступлении – да, - спокойно отозвался митрополит. – В противном случае я скажу: брат, я ничего не имею против тебя, но власти требуют тебя удалить, и я вынужден это сделать.

- Нет, не так, - возразил Тучков. – Вы должны сделать вид, что вы делаете это сами и найти соответственное обвинение.

На это Владыка ответил:

- Евгений Александрович, вы не пушка, а я не бомба, которой вы хотите взорвать изнутри Русскую Церковь.

Таким же образом ответили и другие архиереи. Возглавившему после ареста митрополита Петроградского Иосифа Русскую Церковь архиепископу Серафиму Углическому в ГПУ предложили легализацию Церкви, указав кого назначить членами Синода. На это он ответил отказом, предложив своих членов Синода и в их числе митрополита Кирилла. «Ведь он же сидит», — сказали чекисты. «А ведь он у вас сидит, освободите его», — отвечал Святитель. За такой ответ он был вскоре арестован. На вопрос чекистов, кто же возглавит Церковь, если они арестуют всех, Владыка Серафим ответил: «Христос!»

Однако, бомба, готовая взорвать Церковь, нашлась…

18 мая 1927г. Сергий Страгородский, получивший право свободного жительства в Москве в ту пору, когда после убийства Войкова по всей стране шли массовые аресты духовенства, собирает на совещание нескольких архиереев, составивших Временный Патриарший Священный Синод, разрешение на деятельность которого было дано НКВД. В состав Синода вошли бывшие обновленцы архиепископ Сильвестр и Алексий Симанский, бывший сектант-беглопоповец архиепископ Филипп,  давний сотрудник ГПУ митрополит Серафим…

Вот этому-то представительному собранию и предстояло выпустить в свет документ, который станет основой легальной советской церкви.

Кажется, сама природа противилась совершению кощунственного акта. В тот год Россию поразила страшная засуха. «Правда» сообщала о жаре на Украине: «Вследствие рекордной за десятилетие жары, доходящей до 48 градусов и месячного отсутствия дождей, озимая посевная кампания развивается замедленным темпом». В Туркмении жара доходила до 72 градусов по Цельсию. В Азербайджане засуха привела к массовому падежу скота. Полыхали торфяные болота и леса в Ярославской, Вологодской, Ленинградской и других областях. Выгорали леса в районе Мурманской железной дороги. А в Нижегородской области среди жары ураганный ливень унёс водой 34 здания, 5 рабочих помещений, 11 грузовых построек и 6 мостов…

Сильные ливни обрушились на Закавказье. В Грузии градом уничтожило виноградники. Мощный шторм бушевал над Ленинградом. Сильными волнами несколько судов было затоплено и выкинуто на берег. У Финляндского моста напором воды разорвало караван барж, следовавшей за буксиром... В окрестностях Ленинграда ураганом поломало деревья, ветер свирепствовал несколько часов. Необычайным подъемом воды в Оби оказались затоплены луга и поля. В результате дождей произошёл разлив рек на Северном Кавказе. В районе Армавира был снесен большой мост. Над владивостокским округом бушевал ливень, по своей силе равный тайфуну, снесший постройки, мосты и заборы. В результате наводнения на Дальнем Востоке убытки превысили 7 миллионов рублей.

26 июня 1927 г. в Крыму произошло землетрясение. В отдельных местах сила землетрясения достигла 7 баллов. В Балаклаве, Форосе и Алупке образовались большие трещины в земле. Произошли обвалы скал в Ореанде и Кичмене. Западная сторона Ай-Петри опустилась. Грандиозные обвалы в районе Севастополя... В Одессе, Днепропетровске, Запорожье и Киеве ощущались подземные толчки... На горе Кастель близ Алушты обрушилась скала «Чертов Палец». Обвалились скалы между Симеизом и Ласточкиным Гнездом, в том числе знаменитая скала «Монах».

28 июня землетрясение произошло в Иерусалиме. Им был уничтожен древнейший храм Св. Пророка Иоанна Крестителя и другие греческие храмы. От этого землетрясения купол и стены Храма Воскресения дали такие трещины, что Богослужение в нем было прекращено, было много убитых и раненых.

29 июня над европейской частью СССР наблюдается солнечное затмение…

И, вот, в этот апокалиптический момент, является знаменитая Декларация митрополита Сергия, провозглашавшая, в частности, следующее: «Нам нужно не на словах, а на деле показать, что верными гражданами Советского Союза, лояльными к Советской Власти, могут быть не только равнодушные к православию люди, не только изменники ему, но и самые ревностные приверженцы его, для которых оно дорого как истина и жизнь, со всеми его догматами и преданиями, со всем его каноническим и богослужебным укладом. Мы хотим быть православными и в то же время сознавать Советский Союз нашей гражданской родиной, радости и успехи которой — наши радости и успехи, а неудачи — наши неудачи. Всякий удар, направленный в Союз, будь то война, бойкот, какое-нибудь общественное бедствие или просто убийство из-за угла, подобное сознается нами как удар, направленный в нас. Оставаясь православными, мы помним свой долг быть гражданами Союза “не только из страха, но и по совести”, как учил нас Апостол (Рим. 13, 5)».

Данный документ впервые открыто заявлял Церковь, как сторонницу политики богоборческой и человеконенавистнической власти. Признание ударом для Церкви убийства палача царской семьи Войкова не оставляли сомнений о каких «радостях» и «горестях» идёт речь. В стране, где тысячи исповедников гибли и терпели всевозможные лишения в тюрьмах и ссылках, церковь объявляла о сорадовании радостям их палачей, отрекаясь от них и от Того, за Кого они страдали.

Встав на этот путь, митрополит Сергий и его сторонники попали под анафему Патриарха Тихона, которой была предана не только Советская власть, но и те, кто её поддерживают, и которая, не смотря на вынужденное покаянное письмо Святителя из заключения, не была им снята.

Декларация вызвала большое смущение среди верующих. Многие пастыри отказывались читать её прихожанам и даже отсылали её обратно автору. Не замедлили раздаться и голоса подлинных Христовых служителей.

Ещё за год до появления Декларации заключённые в Соловецком лагере епископы выпустили памятную записку, в которой писали о недопустимости подчинения Церкви богоборческой власти. На Декларацию же они откликнулись следующим образом: «Мысль о подчинении Церкви гражданским установлениям выражена в такой категорической и безоговорочной форме, которая легко может быть понята в смысле полного сплетения Церкви и государства.

Послание приносит правительству «всенародную благодарность за внимание к духовным нуждам Православного населения». Такого рода выражение благодарности в устах Главы Русской Православной Церкви не может быть искренним и потому не отвечает достоинству Церкви...

Послание Патриархии без всяких оговорок принимает официальную версию и всю вину в прискорбных столкновениях между Церковью и государством возлагает на Церковь...

Угроза запрещения эмигрантским священнослужителям нарушает постановление Собора 1917/1918 гг. от 3/16 августа 1918 года, разъяснившее всю каноническую недопустимость подобных кар и реабилитировавшее всех лиц,лишённых сана за политические выступления в прошедшем (Арсений Мацеевич, свящ. Григорий Петров).

Наконец, мы находим послание Патр.Синода неполным, недоговоренным, а потому недостаточным…»

Куда резче откликнулся заточённый всё в том же Соловецком лагере архиепископ Илларион (Троицкий): «Вызвавшее многообразные и вполне заслуженные отрицательные критики послание митрополита Сергия и его Синода не бросило ли возглавляемую им церковную организацию в омерзительные, прелюбодейные объятия атеистической, богохульной и христоборной (анти- Христовой) власти (…) и не внесло ли страшное нечестие в недра нашей Церкви? (…) В результате этой симфонии богоборной власти и православной законной иерархии получаются уже некие "благие" плоды: епископы (правда, далеко не высшего качества и не очень "виновные") возвращаются из ссылок (правда, не далеких) и поставляются на епархии (правда, не на те, с которых были изгнаны) при исполняющем обязанности Патриаршего Местоблюстителя митрополите Сергии имеется Синод (правда, скорее похожий на обер- прокуроровскую канцелярию) из законных иерархов (правда, большей частью "подмоченных", т.е. весьма в церковном отношении скомпрометированных своей давнишней и прочной ориентацией на безбожное ГПУ - да и не этим одним); имя митрополита Сергия произносится всеми как имя действительного кормчего Русской Церкви, но увы! - имя это является фальшивой монетой, так как фактически распорядителем судеб Русской Церкви и Ее епископов, как гонимых, так и протежируемых, т.е. милуемых и поставляемых на кафедры (последнее особенно печально!) является нынешний "обер-прокурор" Православной Русской Церкви Евгений Александрович Тучков. (Всего этого не осмелится отрицать митрополит Сергий, явившийся несчастным инициатором, вернее - орудием чудовищного замысла - осоюзить Христа с Велиаром.)  (…).

На днях один епископ, отстаивая ориентацию митрополита Сергия, запугивал своего собеседника, с негодованием отвергавшего эту ориентацию, между прочим, тем, что несогласные с Сергием останутся в таком меньшинстве, что явятся одной из множества существующих у нас мелких сект. Бедный епископ, прибегающий к такому безсильному аргументу в защиту народившейся "советской Православной Церкви"! Вспомнил бы он слова Спасителя о том, найдет ли, придя, Сын Человеческий веру на земле! Вспомнил бы множество апостольских предсказаний об оскудении веры и о умножении всякого нечестия в последние времена! Вспомнил бы сказанное Тайнозрителем о Церкви Сардийской, в которой лишь «несколько человек» «не осквернили одежд своих», и о славной Церкви Филадельфийской, «не много имевшей силы», но сохранившей слово Господне и не отрекшейся от имени Христова! (Апок. 3, 4, 8).

"Множество" и "большинство" необходимы в парламентах и партиях, а не в Церкви Божией, являющейся столпом и утверждением Истины, независимо от этих категорий и даже вопреки им (ибо Она имеет свидетельство в себе самой). (…)».

Схожие и разнящиеся лишь по степени резкости суждения находим мы и в письмах других иерархов, большинству из которых уже скоро суждено было принять мученические венец, исполнив заповедь быть верными даже до смерти. Вот, лишь некоторые из них:

«Воззвание прельщённых есть гнусная продажа непродаваемого и бесценного, т.е. — нашей духовной свободы во Христе (Ин.8:36); оно есть усилие их, вопреки слову Божию, соединить несоединяемое; удел грешника с делом Христовым, Бога и Мамону (Мф.6:24) и свет и тьму (2 Кор.6:14-18). Отступники превратили Церковь Божию из союза благодатного спасения человека от греха и вечной погибели в политическую организацию, которую соединили с организацией гражданской власти на служение миру сему, во зле лежащему (1 Ин.5:19). Иное дело лояльность отдельных верующих по отношению к гражданской власти. При первом положении Церковь сохраняет свою духовную свободу во Христе, а верующие делаются исповедниками при гонении на веру; при втором положении она (Церковь) лишь послушное орудие для осуществления политических идей гражданской власти, исповедники же за веру здесь являются уже государственными преступниками.

Всё это мы видим на деятельности митр.Сергия, который в силу нового своего отношения к гражданской власти вынужден забыть каноны Православной Церкви, и вопреки им он уволил всех епископов-исповедников с их кафедр, считая их государственными преступниками, а на их места он самовольно назначил непризнанных и непризнаваемых верующим народом других епископов. Для митр.Сергия теперь уже не может быть и самого подвига исповедничества Церкви, а потому он и объявляет в своей беседе по поводу воззвания, что всякий священнослужитель, который посмеет что-либо сказать в защиту Истины Божией против гражданской власти, есть враг Церкви Православной. Что это разве не безумие, охватившее прельщённого? Ведь так рассуждая, мы должны будем считать врагом Божиим, например, Святителя Филиппа, обличившего некогда Иоанна Грозного и за это удушенного; более того, мы должны причислить к врагам Божиим самого великого Предтечу, обличившего Ирода и за это усечённого мечом». (Епископ Виктор (Островидов))

«После молитв и долгих размышлений я прекратил церковное общение с митр.Сергием... как вошедшим в блок с антихристом, нарушившим церковные каноны и допустившим равносильное отступничеству от Христа малодушие и хитроумие... (…) Всякому православно верующему сыну Церкви Христовой зазорно и для вечного спасения небезопасно идти за таким вождём как митр.Сергий, ставшим и пошедшим таким скользким путём». (Епископ Нектарий (Трезвинский))

«Получив у большевиков право на тихое и безопасное житие и подкрепив себя их силою, прилагая грех ко греху, митрополит Сергий и его Синод заключили с безбожниками союз взаимной солидарности; но не по духу Православной Церкви, обязались не делать никаких выступлений против власти (и даже карать такие выступления в других) и молчать даже в виду самого явного гонения на Св. Церковь со стороны своих союзников-богоборцев... (…) Этим договором своим антихриста с церковью лукавнующих богоборцы дали митрополиту Сергию место в своём государстве; за то митрополит Сергий дал богоборцам место в святая святых, водворив мерзость запустения на место свято...» (Епископ Варлаам (Лазаренко))

«И «Живая Церковь», захватившая власть Патриарха, и григорианство, захватившее власть Местоблюстителя, и Вы, злоупотребивший его доверием, — вы все делаете одно общее, антицерковное обновленческое дело, причём Вы являетесь создателем самой опасной его формы, так как, отказываясь от церковной свободы, в то же время сохраняете фикцию каноничности и Православия. Это более, чем нарушение отдельных канонов!» (Прот. Валентин Свенцицкий)

«Да, страшное и ужасное время мы все переживаем, когда ложь и обман царствуют и торжествуют свою победу на земле. Дыхание антихриста так и чувствуется во всех углах нашей жизни... А что касается обновленцев и митр. Сергия, то они вполне поклонились тому зверю, о котором говорит святая книга Откровение Иоанна Богослова. Прочитайте тринадцатую главу. И обновленцы и митр.Сергий исполняют только волю и приказания безбожников. И этого вовсе ни от кого не скрывают, а даже пишут в своих «Декларациях». Поэтому всякий истинный сын Церкви должен бежать от этих христопродавцев без оглядки; и все истинные чада Церкви должны основать свои приходские общины, свободные и независимые от христопродавцев-архиереев. А несомненно, что архиереи, кто подчинился митр.Сергию — все отреклись от народа церковного и служат безбожникам и только развращают верующий народ. Поэтому нужно исполнить заповедь из Откровения Иоанна Богослова: «Выйди от нея народ Мой, чтобы не участвовать вам в грехах ея и не подвергнуться язвам ея» (Ап. 18:4)». (Архиепископ Андрей (Ухтомский))

«Легализация, которую стараются проводить митр. Сергий и его Синод, является совершенно неприемлемой и невозможной, потому что она... противна природе Церкви, противна разуму, ибо стремится соединить несовместимое... В церковном отношении она преступна, ибо продаёт свободу внутренней жизни Церкви и кощунственно унижает её святость и достоинство...». (Архиепископы Пахомий и Аверкий (Кедровы))

«В письме своём Вы пишите, что, почитая всякую законную власть и церковное единство и не видя в действиях м. Сергия ничего противоканонического, Вы молитесь о нём и о теперешнем Синоде, равно и за всех правящих иерархов Российския Церкви. Но скажите мне: Каиафа и Анна каноничны были, или нет, с точки зрения ветхозаветного формального правоверия, когда осудили Господа на распятие? А Иуда не был ли единым от двунадесяти? Однако, первые христиане не решились бы молиться за них, как о право правящих слово истины.

Таково в глазах моих (да и не одних моих) деяние митр.Сергия и иже с ним от 16/29 июля 1927 года. Деяние это, по бесовски меткому выражению советского официоза, «Известий», есть попытка «построить крест так, чтобы рабочему померещился в нём молот, а крестьянину — серп». Иными словами: заменить крест советской печатью — печатью «зверя» (Апок. XIII, 16). (…)

Что же понудило м.Сергия к такому греху против Церкви Русской? Очевидно, желание этим путём добиться легального существования церковных организаций, вопреки примеру Господа, решительно отвергшего путь сделок с совестью ради получения возможности иметь поддержку в силах мiра сего (Мф. IV, 8-10). М. Сергий сам заявляет об этом результате печатно в дополнение к «Обращению» («Изв.» за 19 авг.27 г.) Сам м. Сергий сознаётся, что «его усилия, как будто не остаются бесплодными, что с учреждением Синода укрепляется надежда не только на приведение всего церковного управления в должный строй, но возрастает уверенность в возможность мирной жизни». Он не уверен даже в том, что легализация распространится далее Синода, а только надеется, т.е. кроме туманных, посулов и неопределённых обещаний покамест ничего не получено. Печальный итог даже с точки зрения житейских соображений». (Сергей Нилус)

Многие иерархи ещё пытались вразумить митрополита Сергия. Так, епископ Глуховский Дамаскин взывал: «Большинство ссыльных иерархов до сих пор не предполагали, что в действительности Вы и Ваши единомышленники... ушли гораздо дальше, чем мы в состоянии были предположить; что Вы перешагнули далеко за намеченную Вами раньше черту, и дальше путь Ваш идёт уже с очевидным уклоном по направлению за ограду Церкви. Постепенно истина эта открывается для всех. Мы все остановились, не идя с Вами, и продолжаем умолять, звать Вас вернуться, вновь соединиться с нами. Но ведь жизнь не может остановиться, и мы вынуждаемся идти вперёд своей прежней дорогой. Мы умоляем, зовём Вас, Владыка, мы всё ещё возле Вас и готовы подать Вам руки... Если Вы всё же не внемлете, не возвратитесь, то пойдёте Вашим уклоном дальше. Но без нас».

«Долг и совесть не позволяют мне оставаться безучастным к такому прискорбному явлению, побуждая обратиться к Вашему Высокопреосвященству с убедительнейшей просьбой исправить допущенную ошибку, поставившую Церковь в унизительное положение, вызвавшее в ней раздоры и разделения и омрачившее репутацию её предстоятелей. Равным образом прошу устранить и прочие мероприятия, превысившие Ваши полномочия...», - писал законный глава Русской Церкви митрополит Пётр (Полянский) своему заместителю.

Но митрополит Сергий оставался глух к этим воззваниям. Уверенный в своих новых хозяевах, он не обращал внимания на недовольных. Недовольными, которых сам же он обвинял в контрреволюции, занималось другое ведомство. Между тем, осознав невозможность вразумления отступника, высшие иерархи и отдельные приходы стали отлагаться от самозваного обновленческого Синода во главе с вышедшим далеко за рамки своих заместительских полномочий митрополитом. Другие же по наивности или слабости духа принимали новую политику. Княгиня Урусова, отказавшаяся посещать «сергианские» храмы сразу по выходе Декларации, вспоминала: «О. Василий, заложив руки за спину, взволнованно ходит взад и вперёд по комнате, матушка горько плачет. Я подумала, не горе ли у них какое случилось, и спрашиваю, что такое. Матушка буквально с рыданием отвечает: «Вообразите, о. Василий подписал в ГПУ признание поминовения и все требования, вплоть до обязательства сообщать всё, что ему будет открыто на исповеди». Я ушам не поверила. «Отец Василий, неужели это правда? Вы могли это сделать?» С глубоким волнением на опавшем лице он ответил: «Не хватило духу быть мучеником»».

Ряд киевских клириков направили Сергию длинное обличительное послание. В нём они предрекали: «Нам кажется, что М.С. поколебался в уверенности во всемогущество всё преодолевающей Истины, во всемогущество Божие, в роковой миг, когда он подписывал декларацию, и это колебание, как страшный толчок, передаётся всему Телу Церкви и заставляет его содрогнуться. Не одно человеческое сердце, услыхав слова декларации в стенах храма, дрогнет в своей вере и своей любви, и, может быть, раненное в самой сокровенной своей святыне, оторвётся от обманувшей Церкви и останется за стеной храма. И не только среди интеллигенции вызовет декларация смутительный соблазн. Тысячеустая молва пронесёт страшные слова в самую толщу народа, новой раной поразит многострадальную душу народную, и во все концы земли пойдёт слух о том, что Царство Христово стало царством зверя. Неисчислимы эти бесконечно тягостные внутренние последствия декларации, этой продажи первородства Истины за чечевичную похлёбку ложных и неосуществимых благ. Но кроме этих внутренних последствий, конечно, будут иметь они и другие последствия, более очевидные, осязаемые. Уже несутся из отдалённых ссылок голоса протеста, голоса скорби и негодования. К этим голосам присоединится всё наиболее стойкое и непоколебимое в церковных недрах. Немало найдётся тех, для которых лучше умереть в Истине, чем жить во лжи; тех, кто не переменит своего знамени. Над Церковью навис грозный призрак нового раскола. С одной стороны будут они, “неуставшие” от своих изгнаний, тюрем и ссылок, обречённые на новые ещё большие страдания, испытания, с другой стороны станут полчища “уставших” от постоянного колебания, перехода, “покаяний” и не прекращающейся неустойчивости. Они, эти “неуставшие”, будут, вероятно, в меньшинстве среди духовенства, но ведь церковная истина не всегда там, где большинство, и не всегда там, где административный церковный аппарат. Об этом свидетельствует история великих Святых: Афанасия, Иоанна Златоуста и Феодора Студита. Но к ним прильнёт и пойдёт за ними ищущая Правды душа народа. А большинство духовенства?.. Жалкой будет судьба его. Оторванные от живого общения со всеми, подлинно творческими и непоколебимыми в Церкви, тщетно стараясь заглушить голоса обличений, несущихся из глубины ссылок и тюрем, закрывая глаза, чтобы отвратить от себя грозящий призрак страдания исповедников, будут они, эти “уставшие”, лепетать заплетающимся языком слова оправданий и нанизывать дрожащими руками на цепь лжи и компромиссов всё новые и новые звенья, втаптывая в грязь часть белоснежной ризы Христовой».

Глава 5.

Ещё в 1920г. Патриарх Тихон издал указ, согласно которому, в случае прекращения деятельности законного Высшего Церковного Управления Русской Церкви правящий епархиальный архиерей входит в сношение с архиереями соседних епархий на предмет организации высшей инстанции церковной власти для нескольких епархий, находящихся в одинаковых условиях (в виде ли Временного Высшего Церковного Управления или митрополичьего округа или еще иначе), а в случае отсутствия архиереев, с которыми можно вступать в общение, епархиальный архиерей переходит на самоуправление и берет на себя всю полноту власти в своей Епархии до образования свободного церковного управления. В случае же «крайней дезорганизации церковной жизни, когда некоторые лица и приходы перестанут признавать власть епархиального Архиерея, последний, – сказано в Указе, – не слагает с себя своих иерархических полномочий, но организует из лиц, оставшихся ему верными, приходы и из приходов – благочиния и епархии, представляя, где нужно, совершать богослужения даже в частных домах и других приспособленных к тому помещениях и прервав церковное общение с непослушными».

Во время ареста патриарха и обновленческого самочиния эта форма церковного управления уже вводилась по указанию митрополита Агафангела. Теперь же, когда в лице членов «временного синода» митрополита Сергия, обновленцы де-факто снова захватили власть, большинство архиереев Русской Церкви, руководствуясь указом Патриарха, стали отлагаться от самозваного синода и переходить на самоуправление. Таким образом, указ № 362 стал законной основой для образования Зарубежной и Катакомбной церквей.

Главными центрами антисергианской оппозиции стали Ярославль и Ленинград.

ЯРОСЛАВЛЬ

Ярославская область… Этой испокон веков пропитанной святостью земле суждено было стать одним из духовных бастионов в веке ХХ. Судьбы целого сонма святых мучеников и исповедников связаны с этим краем. В предвоенные годы в течение семи лет окормлял здешнюю паству будущий Патриарх. Святитель Тихон объезжал самые отдалённые и глухие уголки своей епархии. Верхом, пешком, на лодке – он добирался туда и служил литургии, заходил в дома священников, беседовал с людьми, со вниманием и заботой относясь к их нуждам. 21 мая 1913 г. по случаю 300-летия дома Романовых Ярославль посетила Августейшая семья. На торжественной литургии в Успенском соборе архиепископ Тихон обратился к Государю с приветственным словом:

- Благочестивый государь. Не смолкли ещё радостные пасхальные песни и «празднует вся тварь восстание Христово», а у нас «приспе день нарочитаго светлаго торжества», и град Ярославль радуется и ликует: Се грядёт в онъ день Царь Праведный, - кроткий и спасающий…

Ярославль, действительно, ликовал в тот день, радостно встречая своего Царя и маленького Наследника. Но пройдёт несколько лет, и всё изменится…

«Помню, как в церкви хорошо знакомый мне средних лет священник, казавшийся всегда весьма благочестивым и духовным, читал акт об отречении. Церковь была полна, все пришли нарядные и с оживлёнными лицами. Начиная со священника, все торжествовали, радовались и приветствовали этот приговор России, поздравляя друг друга», - вспоминала княгиня Наталия Урусова. Она же стала свидетельницей страха служителей Божьих, которые во время ежегодного крестного хода прикрепили красный бант к образу Оранской Божией Матери.

- Это надо извинить, ведь это из чувства самосохранения делается, а что на Иконе большой бант, так чтоб Её не оскорбили и не забросали камнями», - оправдывался тогда митрополит Агафангел.

Позже Владыка преодолел первоначальную растерянность и стал одним из стойких исповедников истинного Православия. 6 февраля 1928 г. он и другие епископы ярославской области подписал акт об отложении епархии от митрополита Сергия. В акте заявлялось: «Хотя ни церковные каноны, ни практика Кафолической Церкви Православной, ни постановления Всероссийского Церковного Собора 1917–1918 гг. далеко не оправдывают Вашего стояния у кормила высшего управления нашею отечественною Церковью, мы (…) ради блага и мира церковного считали долгом своей совести быть в единении с Вами и в иерархическом Вам подчинении. Мы ободряли и утешали себя молитвенным упованием, что Вы, с Божьей помощью и при содействии мудрейших и авторитетных из собратий наших во Христе — епископов, охраните церковный корабль от грозящих ему со всех сторон в переживаемое нами трудное для Церкви Христовой время опасностей и приведете его неповрежденным к спасительной пристани — Собору, который уврачует живое и жизнеспособное Тело Церковное от постигших его, по попущению Промысла Божия, недугов и восстановит надлежащий канонический порядок церковной жизни и управления.

Но заветные чаяния и надежды наши не сбылись. Мало того, мы видим и убеждаемся, что Ваша деятельность по управлению Церковью чем дальше, тем в большей степени вызывает неудовольствие и осуждение со стороны многих и многих представителей православного епископата, смущение, осуждение и ропот в среде клира и широких кругов мирян. Сознавая всю незаконность своего единоличного управления Церковью, управления, никаким соборным актом не санкционированного, Вы организуете при себе «Патриарший Синод». Но ни порядок организации этого «Синода», Вами единолично учрежденного и от Вас получающего свои полномочия, ни личный состав его из людей случайных, доверием епископата не пользующихся, в значительной части своей проявивших даже неустойчивость своих православно-церковных убеждений (отпадение в обновленчество и — один — в раскол беглопоповства), не могут быть квалифицированы иначе, как только явления определенно противоканонические.

В своем обращении к чадам Православной Церкви 29.07.1927 г. (н. ст.) Вы в категорической форме объявляете такую программу Вашей будущей руководящей деятельности, осуществление которой неминуемо принесло бы Церкви новые бедствия, усугубило бы обдержащие Ее недуги и страдания. По Вашей программе начало духовное и Божественное в домостроительстве церковном всецело подчиняется началу мирскому и земному; во главу угла полагается не всемерное попечение об ограждении истинной веры и христианского благочестия, а никому и ничему не нужное угодничество «внешним», не оставляющее места для важного условия устроения внутренней церковной жизни по заветам Христа и Евангелия — свободы, дарованной Церкви Ее Небесным Основателем и присущей самой природе Его Церкви. Чадам Церкви, и, прежде всего, конечно, епископату, Вы вменяете в обязанность — лояльное отношение к гражданской власти. Мы приветствуем это требование и свидетельствуем, что мы всегда были, есть и будем лояльны и послушны гражданской власти; всегда были, есть и будем истинными и добросовестными гражданами нашей родной страны, но это, полагаем, не имеет ничего общего с навязываемым Вами политиканством и заигрыванием и не обязывает чад Церкви к добровольному отказу от тех прав свободного устроения внутренней религиозной жизни церковного общества, которые даны ему самою же гражданскою властью (избрание общинами верующих духовных руководителей себе).

На место возвещенной Христом внутрицерковной свободы Вами вводится административный произвол, от которого много потерпела Церковь и раньше.

По личному своему усмотрению Вы практикуете бесцельное, ничем не оправдываемое перемещение епископов, часто вопреки желанию их самих и их паствы, назначение викариев без ведома епархиальных архиереев, запрещение неугодных Вам епископов в священнослужении и т. п.

Все это и многое другое в области Вашего управления Церковью, являясь по нашему глубокому убеждению явным нарушением канонических определений Вселенских и поместных соборов, постановлений Всероссийского Собора 1917–1918 гг. и усиливая все более и более нестроения и разруху в церковной жизни, вынуждает нас заявить Вашему Высокопреосвященству:

Мы, епископы Ярославской церковной области, сознавая лежащую на нас ответственность перед Богом за вверенных нашему пастырскому руководству духовных чад наших и почитая священным долгом своим всемерно охранять чистоту Святой Православной веры и завещанную Христом свободу устроения внутренней религиозной церковной жизни, в целях успокоения смущенной совести верующих, за неимением другого выхода из создавшегося рокового для Церкви положения отныне отделяемся от Вас и отказываемся признавать за Вами и за Вашим Синодом право на высшее управление Церковью».

Вторым архиереем, подписавшим Ярославскую декларацию, был архиепископ Угличский Серафим (Самойлович), короткое время возглавлявший Русскую Церковь, замещая арестованного митрополита Иосифа (Петровых), а затем передавший бразды правления освобождённому из заключения Сергию Страгородскому. Впоследствии Владыка очень жалел, что «поспешно и безоговорочно» передал митрополиту Сергию заместительские права.

Священномученик Серафим родился в 1881г. в городе Миргород Полтавской губернии. Своё служение он начал в Северной Америке, будучи сподвижником будущего патриарха Тихона, высоко ценившего ревностного миссионера-аскета.

После революции владыка входил в так называемый «Параллельный Синод», существовавший с молчаливого одобрения Святейшего в Свято-Даниловом монастыре. Он был основан священномучеником архиепископом Феодором (Поздеевским), в него входили видные архиереи: архиепископ Андрей (Ухтомский), епископ Арсений (Жадановский), епископ Серафим (Звездинский) и епископ Гурий (Степанов). Причиной возникновения «Параллельного Синода» заключалась во мнении его членов о том, что Патриарший Синод, находившийся под плотным контролем ГПУ, неэффективен и вынужден встать на примиренческие позиции. Мыслился он как «постоянно действующее Предсоборное совещание» и главной целью его была подготовка тайного Поместного Собора, способного разрешить церковные проблемы без давления властей. Основополагающими решениями «Даниловцев» были:

1. Утверждение принципов децентрализации церковной жизни как наиболее эффективного способа сопротивления контролю большевиков над Церковью;

2. Тайные поставления архиереев и священников.

Таким образом, «Параллельный Синод» явился тем закладным камнем, на котором вскоре станет утверждаться Катакомбная Церковь.

С июля 1922 года Владыка находился в Ярославской тюрьме и после освобождения, в 1924 году был возведён Святейшим Патриархом Тихоном в сан архиепископа. В 1925 году он являлся временно управляющим Ярославской епархией.

После выхода Ярославской декларации архиепископ Серафим был лишён кафедры и запрещён в священнослужении. Вскоре последовал арест и высылка из Ярославля в Могилёв в Буйничский Свято-Духов монастырь.

«Вы повергли нас в область страшных нравственных мучений и сами себя сделали первым из таковых "мучеников", ибо должны страдать и за себя, и за нас, - писал Владыка Сергию Страгородскому: - Раньше мы страдали и терпели молча, зная, что мы страдаем за истину и что с нами несокрушимая никакими страданиями сила Божия, которая нас укрепляла и воодушевляла надеждой, что в срок, ведомый Единому Богу, истина Православия победит, ибо ей неложно обещана и, когда нужно, будет подана всесильная помощь Божия.

Своей Декларацией и основанной на ней церковной политикой Вы силитесь ввести нас в такую область, в которой мы уже лишаемся этой надежды, ибо отводите нас от служения истине, а лжи Бог не помогает <...>

Страшный стон несётся со всех концов России... Вы обещали вырывать по два, по три страдальца и возвращать их обществу верных, а смотрите, как много появилось новых страдальцев, страдания которых ещё более усугубились при сознании, что эти страдания есть следствие Вашей новой церковной политики... Неужели этот стон страдальцев с берегов Оби и Енисея, с далёких островов Белого моря, от пустынь закаспийских, с горных хребтов Туркестана — не доносится до Вашего сердца?

Как же Вы могли своей Декларацией наложить на них и на многих клеймо противников нынешнего гражданского строя, когда они и мы по самой духовной природе своей всегда были чужды политики, строго до самопожертвования охраняя чистоту Православия?..»

В заключении на Соловках архиепископ Серафим был на общих работах. Таская кирпичи на постройку здания, Владыка упал с лесов и переломал себе рёбра, которые неудачно срослись, что сделало его инвалидом. В марте 1932 г. он был освобождён из лагеря и сослан на три года в Северный край, где возглавил тайную Церковь, ставил священников, совершал постриги. В мае 1934 г. Святитель снова был арестован в Архангельске по обвинению в создании «контрреволюционной организации сторонников истинно-православной церкви» и приговорён к пяти годам лагерей. 22 октября 1937 года - расстрелян.

«Столпом истинно-православной церкви» называла Владыку Серафима блаженная старица Ксения Рыбинская, знавшая его 20 лет и весьма почитаемая им.

Блаженная Ксения родилась в 1848 г. в деревне Ларионовская Мышкинского уезда Ярославской губернии, в обыкновенной крестьянской семье. Уже в юном возрасте, в окружающем ее деревенском быту, она порой являла данный ей от Господа дар прозорливости. Сердце юной девицы не прилеплялось ни к чему земному, и поэтому когда ей исполнилось 19 лет, она оставила родной дом и ушла в лес «спасать душу и тело». Здесь блаженная обустроила себе землянку, и питалась чем придется: приносимыми из церкви сухариками, лесными ягодами, мхом, а иногда и просто подолгу голодала. По праздникам она посещала церковь в деревне Рудиной Слободке в 20 верстах от г. Мышкина. В этом строгом затворе она прожила 30 лет.

Здесь её дважды навещал Святой Праведный Иоанн Кронштадский, причащая  Святых Христовых Тайн. О. Иоанн одобрял ее подвиг и благословлял на новые труды.

После 30-летнего затвора блаженная Ксения вернулась в свою деревню Ларионовскую. Ослепнув, она получила дар зрения духовного. Прозорливость, духовная мудрость и рассудительность блаженной притягивали к ней жаждущих спасения со всей России. В основном это были простые крестьяне, но было среди них и много пастырей священного и епископского сана – будущих Священномучеников и Исповедников Российских: митрополит Ярославский Агафангел, митр. Казанский Кирилл, митр. Петроградский Иосиф…

Блаженная Ксения заранее предсказала все беды, грядущие на Русь: голод, террор, гонения на Церковь, коллективизацию, войну, блокаду Ленинграда... Советскую власть она называла антихристом.

После Декларации Сергия многие приходили к старице за советом, и она, сама пройдя тюрьмы и ссылки, никогда не допускала каких-либо компромиссов с богоборцами-большевиками и наставляла всех, что единственный теперь возможный и верный путь – исповедничество даже до смерти. За такое отношение к сергианству и советской власти, большевики особенно ненавидели блаженную и преследовали. В это время ей приходилось постоянно переезжать с место на место, проживая у своих духовных детей и всех жаждущих от нее духовной помощи. Несколько раз ее брали в заключение, где 85-летняя старица подвергалась издевательствам и уничижениям.

Известен случай, что однажды чекисты глумились над слепой и подали ей жареную ворону, со словами: «Вот мы курочку тебе приготовили». Блаженная ответила: «Ворона летала, летала и Ксении на тарелочку попала. Кушайте сами».

В 1930 г. ее арестовали и выслали на 3 года в Архангельск. В 1932-м – освободили по амнистии в силу «дряхлости», после чего она вернулась в родную деревню, а затем переехала в Рыбинск, где жила у профессора Алексея Алексеевича Ухтомского. В 1934 г. ее снова арестовывают, как «участницу церковно-монархической к-р организации ИПЦ на территории ИПО» и приговаривают к 3-м годам ссылки.

Предвидя длительное запустение в церкви и духовный голод, блаженная советовала собирать оставленные после сноса церквей и часовен иконы и утварь, и обустраивать из них на дому маленькие молельные комнатки и церковки.

Последние годы своей жизни 90-летняя старица проживала на тайном положении в окрестностях города Рыбинска. Связь с ней поддерживалась только через ее келейницу, которая в устной форме передавала вопросы и ответы.

Одним из последних, кому она предсказала мученический венец, был катакомбный священномученик о. Сергий Мечев, сын Святого Праведного Алексея Мечева…

Священнический сан о. Сергий принял уже после революции, окончив прежде Университет и проведя два года на войне, на которую он добровольно ушёл в 1914 г. братом милосердия. Благословение на принятие сана о. Сергий получил от старцев Анатолия и Нектария Оптинских. Старец Нектарий, предвидя его мученический подвиг, сказал своей духовной дочери о нём: «Ты знала отца Алексея? Его знала вся Москва, а отца Сергия пока знает только пол-Москвы. Но он будет больше отца».

Рукополагал же молодого священника в Свято-Даниловом мужском монастыре священномученик архиепископ Феодор (Поздеевский).

Позже в период обновленческого самочиния лишь этот монастырь, храм Святителя Николая в Кленниках на Маросейке, где служили отец и сын Мечевы, и ещё немногие приходы сохранили верность патриарху Тихону.

После кончины отца Сергий принял на своё пастырское попечение «покаянно-богослужебную семью», как он называл свой приход, и окормлял его до самой своей мученической кончины. «Вы мой путь ко Христу, как же пойду без вас», — писал он в 1930 г. своим духовным чадам.

В апреле 1928 г. о. Сергий совершил тайную поездку к старцу Нектарию, не принявшему сергианства, и получил от него благословение на стояние за чистоту Истинного Православия. На своих службах он не поминал митрополита Сергия, не принимал и церковной молитвы за безбожников и богоборцев. Так, церковь на Маросейке стала одним из центров Истинно-Православной Церкви в Москве.

29 октября 1929 года о. Сергий вместе с двумя священниками  и несколькими братьями Маросейского храма был арестован. По окончании следствия он получил 3 года ссылки в Северный край. По окончании срока был арестован вновь и приговорён к 5 годам лагерей. Оттуда о. Сергий, уже тяжело больной, был отправлен в Архангельск, затем в Усть-Пинегу, в Свирские лагеря, и, наконец, на строительство Рыбинской плотины в Ярославскую область.

Здесь о. Сергий был до конца срока. Этот перевод не только улучшил его бытовые условия, но оказал ему моральную поддержку, т.к. в нескольких километрах от него жила, высланная из Москвы, семья его духовных детей. Летом 1936 г. неподалеку поселилась его супруга с детьми и о. Сергий приходил к ним почти каждый день. В 1937 г. закончился срок заключения. Матушка Евфросиния Николаевна уже жила с детьми в Москве, но о. Сергию туда возвращаться было запрещено и он до 1940 г. поселился в Твери. Он устроился работать в Тверской поликлинике в кабинете «Ухогорлонос». В 1938 г. матушка сняла дачу под Тверью, где о. Сергий оборудовал катакомбный храм ИПЦ и тайно совершал Литургию. К нему постоянно приезжали духовные дети, и он им писал письма: «...Молитесь Господу, просите Его, чтобы снял Он с вас тесноту, замыкание в себе», чтобы получили вы расширенное сердце!» — так он наставлял их.

О. Сергий искал общения с каким-либо единомысленным истинно-православным епископом. Таких было немало, но все они были или в далеких ссылках, или в лагерях. Однажды у своего духовного сына о. Сергий встретился с епископом Мануилом (Лемешевским), который будто бы отвергал сергианство, высказывался о церковных делах в смысле, созвучном о. Сергию. О. Сергий в желании иметь архипастырский покров доверился ему, раскрыл перед ним свою душу, позицию и нелегальное положение своей катакомбной общины, о которой так болело его сердце.

Однако вскоре Мануил был арестован и предал отца Сергия, рассказав на суде то, что было ему открыто на духу как епископу. Позже выяснилось, что он был убежденным сергианином, признавал митр. Сергия (Страгородского) и его самочинное «церковное управление». Как вспоминал позже о своем учителе митрополит Иоанн (Снычев): «...благодаря епископу Мануилу был нанесен сокрушительный удар главным силам раскола <...> и иосифлянское движение начало быстро падать».

Как только отец Сергий узнал о том, что он предан и что его собираются арестовать, он уехал с того места, где жил, и около года скитался без прописки, скрывался у катакомбных истинно-православных христиан. Ему советовали скрыться в Среднюю Азию, но это значило оторваться, оставить духовных детей - этого он не мог сделать.

В начале 1940 г. о. Сергий снова перебрался в Рыбинск и поступил фельдшером в поликлинику. Тогда-то и передал он блаженной Ксении через её келейницу сокрушающий его сердце вопрос: «Что делать священнику, которого предал епископ?». Келейница блаженной смутилась таким вопросом и не решилась передавать его. Но когда пришла к блаженной, та грозно встретила ее: «Кому ты отказала?! Он - Священномученик!», «Его ждет схима, затвор».

 Жизнь в Рыбинске была тяжела. О. Сергий получил выговор на работе, а затем сломал ногу, получив инвалидность. Когда нога стала заживать, он уехал из Рыбинска, скрываясь в разных местах. Он чувствовал себя безнадежно осуждённым. Внутренне молился и готовился к смерти. Ещё более чем за себя, страдал душою за своих духовных детей. Вся его молитва сосредоточилась на том, чтобы пострадать ему одному, чтобы никто не пострадал из-за его ошибки.

Последние месяцы жизни о. Сергий жил недалеко от г. Тутаева в д. Кипячево. Здесь он освятил катакомбный храм и каждый день тайно служил Литургию. Его скрытная, непонятная жизнь вызывала подозрение и недоброжелательность со стороны местного советского населения. Неустанная советская пропаганда и начавшаяся война усилили атмосферу всеобщей подозрительности, в результате чего на Рождество Иоанна Предтечи 7 июля 1941 г. о. Сергия вместе с сопровождавшей его Елизаветой Булгаковой арестовали по доносу местных жителей, принявших их за «немецких шпионов».

В ноябре 1941г. военный трибунал войск НКВД Ярославской обл. приговорил его к высшей мере наказания. Молитва мученика исполнилась - никто за него не пострадал. Даже арестованную вместе с ним духовную дочь освободили.

Третьим архиереем, подписавшим Ярославскую декларацию, был митрополит Иосиф (Петровых), имя которого по слову о. Серафима Роуза «служит символом чистоты и подлинности Православия Русской Церкви».

Иван Семёнович Петровых родился 15 декабря 1872г., в г. Устюжна Новгородской губ. в мещанской семье. Монашество было принято им 29 лет от роду в Гефсиманском скиту, что неподалеку от Троице-Сергиевой Лавры. Чин пострижения совершил преосвященный епископ Волокололамский Арсений (Стадницкий), ректор Московской Духовной академии. После совершения пострига епископом Арсением было сказано Иосифу слово, которое имело важное значение для всей его последующей деятельности: «Теперь, когда хулится имя Божие, молчание постыдно будет и сочтено за малодушие или безчувственную холодность к предметам веры. Да не будет в тебе этой преступной теплохладности, от которой предостерег Господь. Работай Господеви духом горяще».

В феврале 1903г. будущий митрополит удостоился степени магистра богословия и был утверждён в звании доцента, а через некоторое время, 9 декабря 1903 г., назначен экстраординарным профессором и инспектором МДА. Через год он был возведён сан архимандрита, а ещё через пять лет – епископа Угличского, викария Ярославской епархии. С 27 февраля 1909 г. вплоть до закрытия этой обители в 1923 г. Владыка был настоятелем Спасо-Яковлевского Димитриева монастыря в городе Ростове Великом. В мае 1913 г. он встречал там Августейшую семью. А ещё раньше монастырь инкогнито посетила Великая княгиня Елизавета Фёдоровна.

Владыка Иосиф получил известность, как духовный писатель. Его книга духовных размышлений «В объятиях Отчих. Дневник инока» сравнивалась современниками с творениями святого праведного Иоанна Кронштадтского.

7 июля 1919 г. Ярославской губернской ЧК «за попытку срыва вскрытия мощей в Ростовском уезде путем созыва верующих колокольным звоном» Владыка был впервые арестован, но, мужественно выдержав это испытание, отпущен и возведен Святейшим Патриархом Тихоном в сан архиепископа Ростовского, викария Ярославской епархии.

Новый конфликт с представителями советской власти не заставил себя ждать. 26 апреля 1920 г. специальная комиссия вскрыла мощи Ростовских Чудотворцев в Успенском соборе, Спасо-Яковлевском Димитриевом и Авраамиевском монастырях. Архиепископ Иосиф организовал и возглавил крестный ход с выражением протеста против этой варварской, незаконной даже в свете советских декретов акции. За это 8 июня 1920 г. Владыка был арестован по обвинению в антисоветской агитации. Три недели он находился в заключении в Ярославской тюрьме, а в это время в Ростове собирались тысячи подписей верующих за его освобождение. В итоге архиепископ Иосиф был освобожден, но постановлением Президиума ВЧК от 26 июля 1920 г. приговорен к 1 году заключения условно с предупреждением о неведении агитации.

Следующий арест произошёл уже в мае 1922 г. После него Владыка был вынужден дать подписку «не управлять епархиею и не принимать никакого участия в церковных делах и даже не служить открыто». В этот период он затворился в Угличском Алексеевском монастыре и оттуда все же негласно управлял епархией, отвергая всякий диалог с обновленцами. Категорическое неприятие их принесло преосвященному Иосифу уважение и народную любовь. Верующие всячески поддерживали своего архипастыря. После освобождения в июне 1923 г. Патриарха Тихона начался резкий спад влияния обновленчества. Борьбу с обновленчеством в Ярославской губернии возглавлял архиепископ Ростовский. Так, в письме начальника Ярославского губернского отдела ГПУ в ОГПУ от 8 августа 1923 г. говорилось: «Обновленческая группировка в настоящее время почти совершенно прекратила свою деятельность под натиском тихоновской группировки. Большинство духовенства и верующих идет по пути тихоновщины, ослабляя морально и материально обновленческую группировку. Во главе тихоновской группировки стоит епископ Ростовский Иосиф. Данное лицо по Ярославской губернии в настоящее время весьма авторитетно не только среди духовенства и верующих, но и среди советских работников низового аппарата, и в особенности Ростовского уезда».

В августе 1926 г. архиепископ Иосиф был возведён в сан митрополита Ленинградского. Об этом назначении ходатайствовали сами священнослужители Петрограда, возлагавшие на строгого, мудрого и высокообразованного архиерея большие надежды в наведении порядка и мира в епархии, сиротевшей после казни митрополита Вениамина. Временно управляющего епархией епископа Алексия (Симанского) за его связи с обновленчеством и снятия запрещения с Введенского, погубителя Святителя Вениамина в Петрограде не принимали.

Владыка Иосиф выразил желание именоваться по-старому митрополитом Петроградским, а не Ленинградским. Прихожане встретили нового пастыря с любовь и радостью. Вот, как повествует об этом протоиерей Михаил Чельцов: «Духовенство за всенощной и литургией присутствовало почти все; народу-богомольцев было до чрезвычайности много, запружена была вся площадь перед собором. Кажется, весь православный Питер перебывал в эти службы всенощной и литургии в лавре. Восторгам и умилению не было пределов, радость слышалась отовсюду и виделась на лицах, разговоры лились самые оживленные и молитвенно Богу благодарные. Да и сам митрополит Иосиф внушал к себе, с первого же взгляда на него, симпатию и доверие. Высокий ростом, несколько сутуловатый, с седеющей длинной бородой, нависшими бровями, умными приятными глазами, совершенно аскетического облика монах привлекал к себе и нравился; в богослужении у него не было ничего вычурного: просто и молитвенно. Симпатия к нему развивалась от отзывов о нем людей, видавших и говоривших с ним. Отзывались о нем как об истинном монахе, добром человеке, горячем молитвеннике, отзывчивом к нуждам и горестям людским; хотелось быть около него, слушать его... И нам, духовенству, казалось, что именно его-то нам и нужно, что именно он-то и может проявлять тот авторитет, который обязывает к послушанию, отклоняет от противления, научает к порядку, дисциплинирует одним взглядом, — словом, что с ним-то начнется у нас настоящая жизнь, что будет у нас Владыка Отец».

Однако, радости петроградцев не суждено было продлиться долго. Вскоре митрополит, вступивший в обязанности временного главы Русской Церкви, был арестован и сослан в Николо-Моденский монастырь Устюженского района, где в это время обитало всего 10 монахов, с запрещением покидать его. Это была настоящая ссылка. Но, обладая значительным авторитетом и решительным характером, преосвященный Иосиф продолжал управлять Ленинградской епархией через своих викариев – епископа Гдовского Димитрия (Любимова) и епископа Нарвского Сергия (Дружинина).

В середине августа духовник Владыки протоиерей Александр Советов, епископ Гдовский Димитрий, схимонахиня Анастасия (Куликова) и другие клирики северной столицы отправили митрополиту Иосифу послание с выражением своего несогласия с политикой Заместителя Патриаршего Местоблюстителя. А 13 сентября 1927 г., вероятно по настоянию ОГПУ, на заседании Временного Синода под председательством митр. Сергия, «по соображениям большей пользы церковной», решено было перевести Владыку Иосифа на Одесскую кафедру.

В своем письме от 28 сентября Владыка Иосиф сообщал об отказе подчиниться указу, как неканоничному, принятому под влиянием посторонних факторов и поэтому пагубно сказывающемуся на церковной организации. Однако, митрополит Сергий оставил своё решение в силе. На это Владыка Иосиф ответил новым отказом оставить Ленинградскую кафедру, пояснив, «что нестроения в епархии породил тайно оглашенный… приказ о его перемещении, что связь его с ленинградской паствой не искусственная, но основанная на горячей любви к нему пасомых… и, наконец, что послушания «церковной власти» он оказывать не желает, поскольку сама «церковная власть» находится в рабском состоянии».

ПЕТРОГРАД

Осенью 27-го года ситуация в Петрограде была раскалена до предела. Здесь с возмущением восприняли, как Декларацию митрополита Сергия, так и его беззаконные действия по перемещению неугодных иерархов.

От имени духовенства и мирян профессор протоиерей Василий Верюжский написал специальное обращение к митрополиту Сергию, в котором указал основные пункты, являвшиеся причиной разделения, и основные меры, необходимые для предотвращения раскола и установления мира в Ленинградской епархии:

1) Отказаться от намеченного курса порабощения Церкви государством;

2) Отказаться от перемещений и назначений епископов помимо согласия на то паствы и самих перемещаемых и назначаемых епископов;

3) Поставить временный Патриарший Синод на то место, которое было определено ему при самом его утверждении в смысле совещательного органа, чтобы распоряжения исходили только от имени заместителя Местоблюстителя;

4) Удалить из состава Синода пререкаемых лиц;

5) При организации епархиальных Управлений должны быть всемерно охраняемы устои Православной Церкви, каноны, постановления Поместного Собора 1917–1918 гг. и авторитет епископата;

6) Возвратить на Ленинградскую кафедру митрополита Иосифа (Петровых);

7) Отменить возношение имени заместителя патриаршего местоблюстителя;

8) Отменить распоряжение об исключении из богослужения молений о ссыльных епископах и о возношении молений за гражданскую власть.

Не дожидаясь ответа, в конце декабря в Москву отправляется представительная делегация петроградского духовенства и мирян, в которую вошли протоиерей о. Викторин Добронравов, имевший на руках письмо от имени духовенства, написанное протоиереем профессором Ф.К. Андреевым, профессор И.М. Андреевский, имевший на руках письмо от группы академиков и профессоров Академии Наук, Университета и других высших учебных заведений, составленное профессором б. Военно-Юридической Академии С.С. Абрамовичем-Барановским и профессором М.А. Новоселовым, профессор С.А. Алексеев, представляющий широкие народные массы. Возглавлял делегацию архиепископ Димитрий (Любимов).

Владыка Димитрий был одним из старейших иерархов Русской Церкви. Он родился 15 сентября 1857 г. в г. Ораниенбауме Санкт-Петербургской губернии в семье протоиерея Гавриила Марковича Любимова, известного благотворителя и храмоздателя, сподвижника о. Иоанна Кронштадтского. Более 30 лет о. Димитрий служил в большой приходской церкви Покрова Божией Матери в Петербурге. Она была расположена на Садовой улице недалеко от Сенного рынка, в кварталах города, где жили бедняки и отбросы общества. При этом храме велась широкая благотворительная работа, содержались сиротский приют, дома престарелых, школы и т.д.

После революции о. Димитрий овдовел и был пострижен в Московском Свято-Даниловом монастыре в иночество, пострижен с тем же именем, но с новым небесным покровителем. Вскоре он был возведен в сан архимандрита.

Когда началась кампания по изъятию церковных ценностей, архимандрит Димитрий, отстаивавший свободу Церкви, был арестован и сослан на 3 года. Срок изгнания он первоначально отбывал в г. Уральске, а последние два года в г. Теджене (Туркестан), где в это время отбывал ссылку и святитель Андрей Уфимский, известный своей твердой антиобновленческой настроенностью.

После казни митрополита Петроградского Вениамина последовал арест четырех его викарных епископов, город на целых 4 года остался без епископского надзора. Наконец, 12 января 1926 г., в епископа Гдовского, викария Петроградской епархии, был рукоположен архимандрит Димитрий.

И, вот, почти два года спустя во главе своих сподвижников он должен был отстаивать истинное Православие перед лицом как будто бы собрата, заместителя патриаршего местоблюстителя митрополита Сергия. Один из присутствовавших при этой встрече оставил свидетельство о ней:

Когда митрополит Сергий кончил читать привезенные ему письма, 70-летний старец епископ Димитрий упал перед ним на колени и со слезами воскликнул:

- Святый Владыко! Выслушайте нас Христа ради!

Митрополит Сергий тотчас поднял его под руку с колен, усадил в кресло и сказал твердым и несколько раздраженным голосом:

- О чем слушать? Ведь уже все, что вами написано, написано и другими раньше, и на все это мною уже много раз отвечено ясно и определенно. Что вам не ясно?

- Владыко святый! — дрожащим голосом с обильно текущими слезами, начал говорить епископ Димитрий, — во время моей хиротонии вы сказали мне, чтобы я был верен Православной Церкви и, в случае необходимости, готов был и жизнь свою отдать за Христа. Вот и настало такое время исповедничества, и я хочу пострадать за Христа, а вы вашей декларацией вместо пути Голгофы предлагаете встать на путь сотрудничества с богоборческой властью, гонящей и хулящей Христа, предлагаете радоваться ее радостями и печалиться ее печалям... Властители наши стремятся уничтожить и Церковь и радуются разрушению храмов, радуются успехам своей антирелигиозной пропаганды. Эта радость их — источник нашей печали. Вы предлагаете благодарить советское правительство за внимание к нуждам православного населения. В чем же это внимание выразилось? В убийстве сотен епископов, тысяч священников и миллионов верующих. В осквернении святынь, издевательств над мощами, в разрушении огромного количества храмов и уничтожения всех монастырей... Уж лучше бы этого внимания не было!

- Правительство наше, — перебил вдруг епископа Димитрия митрополит Сергий, — преследовало духовенство только за политические преступления.

- Это — клевета! — горячо воскликнул епископ Димитрий.

- Мы хотим добиться примирения Православной Церкви с правительственной властью, — раздраженно продолжал митрополит Сергий, - а вы стремитесь подчеркнуть контрреволюционный характер Церкви... следовательно вы контрреволюционеры, а мы вполне лояльны к советской власти!

- Я лично, — ответил епископ Димитрий, — человек совершенно аполитичный и если бы понадобилось мне самому о себе донести в ГПУ, я не мог бы ничего придумать, в чем я виновен перед советской властью. Я только скорблю и печалюсь, видя гонение на религию и Церковь. Нам, пастырям, запрещено говорить об этом, и мы молчим. Но на вопрос, имеется ли в СССР гонение на религию и Церковь, я не мог бы ответить иначе, чем утвердительно. Когда Вам, Владыко, предлагали написать вашу декларацию, почему вы не ответили, подобно митрополиту Петру, что молчать вы можете, но говорить неправду не можете?

- В чем же неправда? — воскликнул митрополит Сергий.

- А в том, — ответил епископ Димитрий, — что гонения на религию, этот «опиум для народа», по марксистскому догмату, у нас не только имеются, но по жестокости, цинизму и кощунству превзошли все пределы!

- Так мы с этим боремся, — заметил митрополит Сергий, - но боремся легально, а не как контр-революционеры... А когда мы покажем нашу совершенно лояльную позицию по отношению к советской власти, тогда результаты будут еще более ощутительны. Нам, по-видимому, удастся в противовес «Безбожнику» издавать собственный религиозный журнальчик...

- Вы забыли, Владыко, — заметил протоиерей Добронравов, что «Церковь есть тело Христово», а не консистория с «журнальчиком» под цензурой атеистической власти!

- Так вы хотите раскола? — грозно спросил митрополит Сергий. — Не забывайте, что грех раскола не смывается мученической кровью! Со мной согласно большинство, — добавил авторитетно митрополит Сергий.

- Истина ведь не всегда там, где большинство, — заметил протоиерей Добронравов — иначе не говорил бы Спаситель о “малом стаде”. И не всегда глава Церкви оказывается на стороне Истины. Достаточно вспомнить время Максима Исповедника.

- Своей новой церковной политикой я спасаю Церковь, — веско возразил митрополит Сергий.

- Церковь не нуждается в спасении, — сказал протоиерей Добронравов, — врата ада не одолеют ее. Вы сами, Владыко, нуждаетесь в спасении через Церковь.

- Я в другом смысле это сказал, — несколько смущенно ответил митрополит Сергий.

- А почему Вы, Владыко, распорядились ввести в Литургию молитву за власть и одновременно запретили молиться за «в тюрьмах и в изгнании сущих»? — спросил профессор Андреевский.

- Неужели Вам надо напомнить известный текст о властях апостола Павла? — иронически спросил митрополит Сергий. — А что касается молитвы за «в изгнании сущих», то из этого прошения многие диаконы делают демонстрацию.

- А когда Вы, Владыко, отмените в Церкви Заповеди Блаженства? — снова возразил Андреевский, - ведь из них тоже можно сделать демонстрацию.

- Я не изменяю Литургии, — сухо сказал митрополит Сергий.

Много самых больных вопросов было поднято делегацией на этой встрече. Митрополит Сергий обещал, что подумает обо всем сказанном и даст через три дня краткий письменный ответ. Никакого ответа, однако, не последовало.

В споре с исповедниками митрополит Сергий ссылался на известное изречение апостола Павла: нет власти, аще не от Бога. На этой и ещё некоторых, вырванных из контекста, фразах была построена апология сергианства. В 30-х годах митрополит Литовский и Виленский Елевферий изложит её в двух своих книгах. Ответом на это лжеучение станет обстоятельная статья И.А. Ильина «О «богоустановленности» советской власти». Выдающийся русский философ докажет в ней всю ложность законнического, фарисейского толкования священных текстов, толкования, опирающееся на букву и отвергающее дух, толкования, следуя которого и самого антихриста можно принять, формально не отступая от догматов.

«…слова апостола Павла «нет власти не от Бога» означают не разнуздание власти, а связание и ограничение её, -  указывал Ильин. - «Быть от Бога» значит быть призванным к служению Богу и нести это служение; это связывает и ограничивает саму власть. Это не значит, что власть свободна творить любые низости и мерзости, грехи и окаянства, и, что бы она не творила, - всё будет «исходить от Бога» и всё будет требовать от подданных, как бы гласом Божиим, совестного повиновения. Но это значит, что власть устанавливается Богом для делания добра и поборения зла; что она должна править именно так, а не иначе. И если она так правит, подданные обязаны повиноваться ей на совесть.

Таким образом, призванность власти Богом - становится для неё мерилом и обязанностью, как бы судом пред лицом Божиим. А совестное, свободное повиновение подданных оказывается закрепленным, но и ограниченным этим законом. Поскольку же «ограниченным»? Постольку, поскольку живущий в сердцах подданных закон христианской свободы зовет их к лояльности или же возбраняет им эту лояльность.

И вот, именно к этой свободе, насыщенной любовью, совестью и предметным созерцанием, мы должны обратиться за исходом, когда власть оказывается в руках сатаны, коему мы никак не можем и не хотим служить - ни за страх, ни за совесть. Служить мы можем и должны одному Богу, ибо мы «рабы Божии»; Ему мы призваны служить свободно, так говоря и так поступая, как имеющие быть судимыми не по букве Писания, а по закону свободы. И если оказывается, что по нашей свободной и предметной христианской совести (не по произволу и не по страсти!) - власть сия есть сатанинская, то мы призваны осудить её, отказать ей в повиновении и повести против неё борьбу словом и делом, отнюдь не употребляя нашу христианскую свободу для прикрытия зла, т.е. не искажая голоса своей христианской совести, не прикрашивая дел сатаны и не возводя их криводушно к самому Христу; с тем, чтобы теперь же принять на себя все последствия этой борьбы, а впоследствии ответить за каждый шаг наш со всем дерзновением и со всем смирением христианской свободы».

После безрезультатных переговоров епископ Димитрий (Любимов) и епископ Сергий (Дружинин) подписали акт отхода от митрополита Сергия, который был зачитан в кафедральном храме Воскресения Христова. Митрополит Сергий созвал внеочередную сессию «Синода» и вынес постановление о запрещении в священнослужении епископов Димитрия и Сергия. Прещения угрожали также всем священнослужителям, последовавшим за мятежными архиереями. В связи с этим, питерские викарии обратились за советом к митрополиту Иосифу.

Митрополит Иосиф вынес на доклад своих викариев следующую резолюцию: «Для осуждения и обезвреживания последних действий Митр. Сергия, противных духу и благу Святой Христовой Церкви, у нас по нынешним обстоятельствам не имеется других средств, кроме как решительный отход от него и игнорирование его распоряжений. Пусть эти распоряжения отныне приемлет одна всё терпящая бумага да всё вмещающий бесчувственный воздух, а не живые души верных чад Церкви Христовой.

Отмежевываясь от Митр. Сергия и его деяний, мы не отмежевываемся от нашего законного Первосвятителя Митр. Петра и, когда-нибудь, да имеющего собраться Собора оставшихся верными православных святителей. Да не поставит нам в вину тогда этот желанный Собор, единый наш правомощный судия, нашего дерзновения. Пусть он судит нас не как презрителей свящ. канонов отеческих, а только лишь как боязливых за их нарушение. Если бы мы даже заблуждались, то заблуждались честно, ревнуя о чистоте Православия в нынешнее лукавое время. И если бы оказались виновными, то пусть окажемся и особенно заслуживающими снисхождения, а не отвержения. Итак, если бы нас оставили все пастыри, да не оставит нас Небесный Пастырь, по непреложному обещанию Своему пребывать в Церкви до скончания века».

Свою позицию Владыка Иосиф подробно разъяснил в письме архимандриту Льву (Егорову), в котором, в частности, говорилось: «Не судите же меня строго и четко усвойте следующее:

1. Я отнюдь не раскольник, и зову не к расколу, а к очищению Церкви от сеющих истинный раскол и вызывающих его.

2. Указание другому его заблуждений и неправоты не есть раскол, а попросту говоря — введение в оглобли разнуздавшегося коня.

3. Отказ принять здравые упреки и указания есть действительно раскол и попрание истины.

4. В строении Церковной жизни участники — не одни только верхушки, а все тело Церковное, и раскольник тот, кто присваивает себе права, превышающие его полномочия, и от имени Церкви дерзает говорить то, чего не разделяют остальные его собратия.

5. Таким раскольником показал себя Митрополит Сергий, далеко превысив свои полномочия и отвергнув и презрев голос многих других святителей, в среде коих и сохраняется чистая истина.

6. Вскользь Вы упоминаете, что в числе путей к истине Христос указал нам еще один новый путь: «да любите друг друга», каковый путь, по-видимому, вы считаете упущенным из виду при моих действиях. На это я Вам напомню, Отче, дивное заключение Митрополита Филарета в слове о любви ко врагам: «Гнушайтесь убо врагами Божиими, поражайте врагов отечества, любите враги ваша. Аминь».

Защитники М<итр>. Сергия говорят, что каноны позволяют отлагаться от Епископа только за ересь, осужденную собором; против этого возражают, что деяния М<итр>. Сергия достаточно подводятся и под это условие, если иметь в виду столь явное нарушение им свободы и достоинства Церкви, единой, святой, соборной и Апостольской.

А сверх того, каноны ведь многое не могли предусматривать. И можно ли спорить о том, что хуже и вреднее всякой ереси, когда вонзают нож в самое сердце Церкви — ее свободу и достоинство. Что вреднее: еретик или убийца?

«Да не утратим помалу, неприметно, той свободы, которую даровал нам Кровию Своею Господь наш Иисус Христос, Освободитель всех человеков» (8-е пр. III Вселенского Собора)»».

Вокруг митрополита Иосифа стали сплачиваться все антисергианские силы. В Петроград стекались священники, лишённые Сергием приходов, монашествующие и миряне. Центром иосифлян стал здесь храм Воскресения на Крови, который ещё прежде определялся чекистами, как центр «самого крайнего, реакционного направления среди духовенства «тихоновской» ориентации». Его настоятель протоиерей Василий Верюжский сумел отстоять храм в напряжённой борьбе против пытавшихся захватить его сергиан.

Иосифлянское движение набирало обороты. К началу 1928 г. от митрополита Сергия отделилось 26 епископов. К середине 1930-х гг. их насчитывалось уже более 50. Виднейшую роль в нём до самого своего ареста играл архиепископ Димитрий.

Между тем, митрополит Сергий своим постановлением от 25 января 1928 г. пригрозил предать владыку Димитрия и его сподвижников соборному суду, который сам, впрочем, не в состоянии был организовать, и признал таинства, совершаемые иерархами-исповедниками, недействительными.

29 ноября 1929 г. архиепископ Димитрий был арестован и заключён в одну из камер в доме предварительного заключения на Шпалерной. Вместе с ним арестовали несколько священников и мирян, один из которых вспоминал: «Я сам был участником этой группы и содержался в камере № 9. 10 апреля 1930г. четверых из нас перевели в другую камеру № 21, где было 20 коек и от 80 до 100 заключенных, тогда как в предыдущей камере было 14 коек на 35-45 человек. Здесь я встретил молодого священника Николая Прозорова, тут же был другой священник, отец Иоанн, а также отец Николай Загоровский, святой человек 75 лет, которого привезли из Харькова также в связи с декларацией митрополита Сергия. В это время архиепископ Димитрий также находился в той же тюрьме, в одиночной камере. Я один раз случайно увидел его, когда мы выносили очень тяжелый ящик с мусором. С нами был конвоир. Когда мы вышли в тюремный двор, владыка Димитрий возвращался со своей 10-ти минутной прогулки, тоже под конвоем. Был теплый июльский вечер. Я хорошо его видел. Он был высоким, крепким стариком, в рясе, с густой белой бородой, со слегка розовыми щеками и голубыми глазами. На нем в тюрьме не было панагии. Вот истинный исповедник нашей многострадальной Катакомбной Церкви!»

3 августа 1930г. Коллегией ОГПУ владыка Димитрий был приговорен по статье 58-10 и 11 УК РСФСР к высшей мере наказания, расстрелу, с заменой на 10 лет тюремного заключения. По объявлении приговора он был отправлен в Ярославский политизолятор. Там, в одиночной камере, он был обречен на медленное умирание. Старческая немощь святителя не вынесла тяжести заключения, и он скончался в Ярославской тюрьме 17 мая 1935 г. в возрасте 78 лет.

Владыка Димитрий считал сергианство подлинной ересью. В своём послании пастве от 17 января 1928 г. он указывал, что митрополит Сергий «погрешил не только против канонического строя Церкви, но и догматически против её лица, похулив святость подвига её исповедников подозрением в нечистоте их христианских убеждений, смешанных, якобы, с политикой, соборность — своими и синодскими насильственными действиями, апостольство — подчинением Церкви мирским порядкам, и внутренним (при сохранении ложного единения) разрывом с Митр. Петром, не уполномочившим Митр. Сергия на его последние деяния, начиная посланием от 16/29 июля с. г.».

Ересь, таким образом, заключалась, по формулировке современного богослова доктора Владимира Мосса, «в превратном понимании отношения между Церковью и мiром, когда Церковь понимается служащей мiру не в качестве совести и укора, будучи солью, сохраняющей его от конечного растления и разрушения, — а путем приспособления себя к нему, потворствуя его падшим желаниям и антихристианским взглядам».

Одним из первых указал на это катакомбный священномученик Феодор Андреев. «…единство Церкви, - писал он Сергию, - имеющее, по словам св. священномученика Игнатия Богоносца, свое внешнее выражение в епископе, для целой Русской Церкви, следовательно, — в патриархе, уже поколеблено в целом Вашим единением с синодом, превысившим свои права до равенства с Вами, по отдельным епархиям — незаконными смещениями местных епископов и заменою их другими. Святость Церкви, сияющая в мученичестве и исповедничестве, осуждена посланием, ее соборность поругана, ее апостольство как связь с Господом и как посольство в мiр (Ин. 17:18) разрушено разрывом иерархического преемства (отвод митрополита Петра) и встречным движением в нее самого мiра"».

Феодор Константинович Андреев родился 1 апреля 1887 года в Санкт-Петербурге, в купеческой семье. В 1905 году окончил реальное училище, три курса Института гражданских инженеров, в 1909 году - экстерном Московскую Духовную семинарию, а в 1913 году - Московскую Духовную академию. Во время учебы в академии был членом «Кружка ищущих христианского просвещения», руководимого М.А. Новоселовым, которому суждено будет стать идеологом иосифлянского движения. Кандидатская диссертация Андреева была посвящена Ю.Ф. Самарину. Одним из рецензентов на неё стал священник Павел Флоренский, оказавший сильное влияние на формирование основных богословских идей Андреева. По решению Совета Духовной академии ее рекомендовано было переработать в магистерскую диссертацию и издать в виде монографии по истории раннего славянофильства. Но магистерская диссертация не была закончена, и в 1930г., при аресте вдовы о. Феодора по групповому делу "Всесоюзного центра "Истинное Православие", она вместе со всеми его рукописями была конфискована.

Дочери протоиерея Феодора вспоминали: «Первое, что мы твердо усвоили, начиная осознавать окружающий нас мир, это то, что наш отец, о. Феодор, человек необыкновенный. Его все любят и почитают. К нему тянутся, и поэтому вокруг нас всегда много людей. Отец любил нас. Часто занимаясь с нами, он не прекращал серьезной беседы. Над нами витали имена русских философов, богословов, историков, ученых, иерархов Церкви. Порой эти имена воплощались и в образы. Многие из них стали вскоре запретными, но прочно засели в нашей памяти. Наша семья жила в кв. 7 на четвертом этаже дома 21-а по Лиговке, на углу Жуковской, против Греческой церкви Св. мученика Димитрия Солунского, окруженной пихтовым садиком.

Отец Феодор служил в Сергиевском всея Артиллерии соборе, и, как в своем письме к нам вспоминал академик Д.С. Лихачев, он был в 20-х годах "знаменитейший проповедник, на проповеди которого в Сергиевскую церковь, угол Литейного и Сергиевской, стекалась вся интеллигенция Петрограда".

С ростом популярности о. Феодора как проповедника и духовника количество народа, посещающего нашу квартиру, все прибывало. Кто только ни шел к отцу за советом, поддержкой и утешением в это тяжелое время начала гонения на Церковь. Многие вскоре исчезли навсегда».

Профессор И.М. Андреевский свидетельствовал: «Отец Феодор Андреев прославился своими замечательными проповедями, слушать которые собиралось так много народа, что огромный собор не мог вместить всех желающих услышать вдохновенное православное слово. Среди слушателей было много профессоров и студентов Военно-Медицинской академии и Университета и научных сотрудников Академии наук, которые постепенно стали становиться духовными чадами о. Феодора». 

Летом 1927 г. о. Феодор был арестован в первый раз. В это время и вышла декларация митрополита Сергия. Андреев, вышедший на свободу, принял самое деятельное участие в движении сопротивления против церковной политики митрополита Сергия. Вскоре он был вновь арестован, но и на этот раз отпущен в скором времени. Однако, для страдавшего пороком сердца священника пережитые лишения оказались слишком тяжелы, и 23 мая 1929 г. о. Феодор скончался. Даже чувствуя приближение смертного часа, он не переставал размышлять о судьбе Церкви и говорил жене: «Я все думаю о происшедших событиях. И вот, проверяя себя перед лицом смерти, одно могу сказать: с тем умом и с той душой, которые дал мне Господь, я иначе поступить не мог».

После ареста владыки Димитрия его место занял епископ Сергий (Дружинин). Выходец из зажиточной крестьянской семьи, самостоятельно изучивший грамоту, он 18 лет от роду приехал в столицу, где его двоюродные сестры пребывали монахинями Воскресенского Новодевичьего монастыря. Здесь он некоторое время работал вагоновожатым конки, а затем поступил послушником в Спасо-Преображенский Валаамский монастырь. 6 лет спустя будущий владыка был принят в известную подвигами святителя Игнатия (Брянчанинова) Свято-Троицкую Сергиеву пустынь.

Здесь, неподалёку, в Стрельне в Константиновском дворце жил в летнюю пору его последний хозяин великий князь Дмитрий Константинович, а в Павловске - его старший брат Константин Константинович, поэт К.Р. со своим многочисленным семейством. Будучи благочестивыми людьми, они часто бывали в монастыре на богослужениях. Как рассказывал епископ Сергий на допросе: «После службы гости иногда заходили к настоятелю, и мне приходилось их принимать, угощать чаем и “монастырским хлебом”. По выбору и приглашению великих князей Дмитрия Константиновича и Константина Константиновича, я был назначен совершать богослужения во внутренней дворцовой церкви Стрельнинского дворца в течение лета, а с 15 августа по 21 мая - в Павловском дворце».

Два года спустя Константин Константинович просил молодого иеромонаха стать духовником его семьи. О. Сергий ответил отказом, ссылаясь на свою богословскую неподготовленность, но в тот же день, после личных просьб всех старших представителей Константиновичей, в том числе королевы эллинов Ольги Константиновны, согласился.

Великокняжеским духовником он был целых 18 лет, до ареста весной 1918 г. большинства членов этой ветви Романовых. Только один раз он надолго расстался с ними, когда во время Русско-японской войны был послан военным священником в Маньчжурию, в действующую армию.

«Константиновичи» были известны своей широкой благотворительной деятельность, финансируя десятки школ, приютов, богаделен и т.п. В этой деятельности активно участвовал и о. Сергий, в частности, дважды в год – к Рождеству и Пасхе передавал со своей сопроводительной запиской пакет просьб о помощи жителей поселков Стрельни, Сергеево и паломников пустыни к великому князю Дмитрию Константиновичу, который выдавал на всех 500-700 рублей.

О своих монархических убеждениях и теплых чувствах к великим князьям и императорской семье епископ Сергий открыто говорил на допросах: «В семье Константиновичей мне пришлось встречаться и с самим царем, бывавшем на семейных торжествах у великого князя… Последнюю свою встречу с царем я имел на Рождестве в 1916 г., когда государь со мной беседовал довольно продолжительное время. От облика царя у меня осталось впечатление, что это был человек кроткий, смиренный, удивительно скромный, … в обращении, более, чем деликатный, с приятным взглядом. Поэтому факт отречения Государя от престола я встретил с огромным сожалением, скорбел за помазанника Божьего, т.к. я лично был самым тесным образом связан с интересами династии и был всем обязан царскому строю».

После революции, унесшей жизни четверых «Константиновичей», Ольга Константиновна предложила о. Сергию уехать с ней в Грецию. Но он отказался, считая невозможным покинуть свою братию в годину смуты. Революцию будущий священномученик воспринял, как «тягчайшее бедствие для страны, означающее безвозвратную гибель прежней России». «Со всеми антисоветскими выступлениями Поместного Церковного Собора 17—18 гг. и Московской патриархии я был солидарен, - открыто заявлял он чекистам. - В момент изъятия церковных ценностей я стал на позиции Патриарха Тихона и считал, что достояние церковное должно быть нерушимо и изъятие церковных ценностей явилось актом грубого насилия и произвола со стороны Соввласти.

Мне жаль было Тихона за его раскаяние пред Соввластью, и я считал, что Тихон проявил больше уступчивости, чем полагалось. Я считаю, что если бы после смерти Тихона был созван второй Поместный Собор в целях избрания нового Патриарха, то этот собор, как и собор 1917—18 гг., должен был бы заявить во всеуслышание, что Церковь Православная Советскую власть не намерена признавать, как власть безбожную».

За свою близость к Императорскому дому немало пришлось вынести о. Сергию. Из родной обители он из-за интриг обновленцев был выдворен и долгое время пребывал не у дел, пока его почитатели не выхлопотали для него у Патриарха епископского сана. В поддержку этой просьбе было собрано несколько тысяч подписей.

Епископ Сергий был арестован 7 декабря 1930 г. Следствие велось более полугода, обвинительное заключение было составлено 30 мая 1931 г. на 76 человек, в том числе 50 священнослужителей. Постановлением Коллегии ОГПУ от 8 октября 1931 г. епископ был приговорен к 5 годам лишения свободы.

Владыка был подвергнут шести допросам с 17 февраля по 15 марта. Он вел себя мужественно, и не скрывал политических убеждений: «Я считал, что церковь Советская власть стремится уничтожить, разрушает и издевается над святынями, и что сама православная церковь не может оставаться безучастным зрителем всех этих мероприятий со стороны Соввласти, а скорбит и должна бороться за свое существование… Будучи 20 лет духовником великих князей, я был целиком предан им. Государя я считал и считаю помазанником Божьим, который всегда был с нами, с нами молился и вместе с нами вел борьбу с хулителями церкви… За все, что большевики совершили и продолжают совершать, за расстрелы духовенства и преданных церкви христовой, за разрушение церкви, за тысячи погубленных сынов отечества большевики ответят, и русский православный народ им не простит. Я считаю, что у власти в настоящее время собрались со всего мира гонители веры христовой. Русский православный народ изнывает под тяжестью и гонениями этой власти… Я и мои единомышленники считали, что истинное православие через церковь приведет разоряемую большевиками к нашей победе, к победе над врагами и гонителями веры православной».

Отбывать срок Владыку Сергия отправили в Ярославскую тюрьму особого назначения, куда епископ прибыл в декабре 1931 г. Здесь он провел почти четыре года, и здесь у него на руках по преданию скончался архиепископ Димитрий (Любимов)…

В упомянутом 1931 г. власти произвели массированное наступление на Катакомбную церковь, сфабриковав дело «Всесоюзной контрреволюционной монархической организации «Истинно-православная Церковь»». Одну из ведущих ролей в организации ГПУ отводило крупнейшему богослову М.А. Новосёлову, о котором в «Обвинительном заключении» сказано следующее: «В Ленинграде НОВОСЕЛОВ вступает в тесную связь с группировкой “Тихоновцев”, объединяемых храмом Воскресения на Крови”, подчиняет своему влиянию наиболее агрессивно-антисоветски настроенных представителей этой группировки, убеждает их встать на путь нового к.-р. выступления под флагом Церкви и “духовного” возглавления к.-р. монархической организации церковников “истинно-православных”».   

Михаил Александрович Новосёлов родился в дворянской семье. Окончил историко-филологический факультет Московского университета. В молодости был увлечён идеями Л.Н. Толстого, но позже пересмотрел свои взгляды, написав «Открытое письма» Толстому, в котором, в частности, говорилось: «Служить вы хотите не Господу, Которого знает и признает вселенское христианство… а какому-то неведомому безличному началу, столь чуждому душе человеческой, что она не может прибегать к нему ни в скорбные, ни в радостные минуты бытия своего».

Михаил Александрович был близок к о. Иоанну Кронштадтскому, к старцам Оптиной и Зосимовой пустыней. Являлся членом Училищного совета при Святейшем Синоде. Преподавал классическую филологию в Московском университете. Был ярым противником Распутина, о котором выпустил брошюру, запрещённую властью.

В 1918 г. входил в состав отдела о духовно-учебных заведениях Поместного собора Русской православной церкви 1917—1918 г. В 1918 г. был членом Временного Совета объединенных приходов города Москвы. Предоставил свою квартиру для занятий созданных весной 1918 г. по благословению Патриарха Тихона Богословских курсов, преподавал на этих курсах. С 1922 г. был членом Братства ревнителей Православия. В 1922 г. был арестован, а затем уехал в Вышний Волочёк, где и поселился, живя на нелегальном положении.

В 1922—1927 гг. он написал своё основное сочинение — «Письма к друзьям», посвящённые актуальным вопросам церковной жизни. В нём он резко критиковал обновленческое движение, рассуждал о причинах гонений на церковь в России, рассматривался вопрос о конечных судьбах церкви и мира, анализировал различия между православием, католицизмом и протестантизмом.

Его перу принадлежит так же сочинение «Ответ востязующим», разбивавшее, опираясь на святоотеческие труды, все нападки и обвинения сергиан. Им же был написан целый ряд документов, обосновывающих церковную позицию отделившихся от митрополита Сергия: например, составленный в марте 1928 г. документ «Почему мы отошли от митрополита Сергия» и брошюра «Что должен знать православный христианин», в которой утверждалось, что «на современную нам гражданскую власть каждый христианин должен смотреть как на попущение Божие для нашего наказания и вразумления»; «христианство и коммунизм взаимно исключают друг друга, и борьба между ними неизбежна»; «введен гражданский брак, который в самом корне уничтожает идею семьи, установленную самим Богом, и получается скотская жизнь»; «патриотизм заменен интернационализмом и классовой борьбой»; «гражданская власть предъявляет Православной Церкви требования оправдать ее противные христианству действия, т. е. признать революцию, которая есть насилие, и Церковью никогда оправдана быть не может»; «причина гонения на Церковь со стороны неверующей власти заключается в стремлении подчинить Церковь своему влиянию и через Церковь приготовить народ к будущему принятию антихриста как политического и духовного главы падшего человечества».

Митрополит Иосиф в своих показаниях упоминал о приезде к нему М.А. Новоселова: «Со мной Новоселов беседовал о положении в Церкви, создавшемся после декларации Сергия. Он говорил о том, что позиция декларации неприемлема для верующего народа и, в частности, для каких-то “ревнителей церковных из интеллигенции”. Имен кого-либо из представителей такого рода интеллигенции при этом не было названо. О нас же, представителях иерархии, говорилось, что и нам тоже пора сказать свое слово. Позже архиепископ Серафим Угличский показал мне, переслав, кажется, его письмо, Новоселова, в котором последний анализировал трех лиц с точки зрения пригодности их к возглавлению нового церковного течения. Относительно меня и Агафангела говорилось, что мы мало пригодны: я — как склонный более к созерцательной жизни, а Агафангел — как престарелый. Называя Серафима “сынком”, Новоселов выдвигал на эту роль его, как более молодого и энергичного. <…> На отход Агафангела и его группы, на их оформление в самостоятельное течение он (Новоселов) повлиял в том смысле, что подлил, как говорится, масла в огонь: он подтолкнул их на том пути — на котором они уже стояли <...>».

В марте 1929 года Новосёлов был арестован в Москве как «руководитель антисоветских церковников, ведущий их к переходу на нелегальное положение, распространяющий своеобразные циркуляры идеологического антисоветского характера с призывом к „мученичеству“». Приговорён к трём годам лишения свободы, отбывал наказание в Суздальском политизоляторе. В 1931 г. – новый приговор. 8 лет лишения свободы в Ярославском политизоляторе. Там Михаил Александрович обратил в православие одного из заключённых, турка Ахмета Ихсана. По воспоминаниям Ихсана, Новосёлов пользовался уважением узников, которые называли его аввой и богословом.

В 1938 г. мученик Михаил Новосёлов был расстрелян.

Стальная метла ГПУ мела чисто, не щадя никого. В 1930-м власти закрывают храм на Крови, в тюрьмах, лагерях и ссылках исчезают епископы, священники и миряне. Иосифлянский центр практически разгромлен.

С 25-го на 26-е декабря 1930 г. в Ленинграде были арестованы 13 человек, которых сотрудники ОГПУ объединили как членов кружка Н. М. Рункевич. В обвинительном заключении говорилось: «Под видом богослужения у себя на квартире, после закрытия б. Преображенского собора, Н.М. Рункевич устраивала собрания, на которых в контрреволюционном разрезе обсуждались текущие события политического дня, читалась контрреволюционная литература и т. п.». В числе 13 арестованных был и замечательный русский духовный писатель Евгений Поселянин.

Путь Евгения Николаевича определи преп. Амвросий Оптинский. Об этом сохранился рассказ преподобного Варсонофия Оптинского: «Однажды он с тетей собирался в Крым, а та перед этим путешествием захотела побывать у батюшки отца Амвросия.

– Вы, тетушка, поезжайте, а я вас в Калуге подожду, – решительно заявил он.

– Да почему же? Поедем вместе, мне веселее будет, а к старцу ты можешь не заходить.

Евгений Николаевич согласился. Приехали. Тетка упрашивает, не сходит ли он хоть разок к отцу Амвросию, но племянник решительно объявляет: “Нет уж, не просите, к отцу Амвросию я ни за что не пойду. Он замучает текстами”.

Так и не пошел. Тетка же рассказала о нем отцу Амвросию.

– А нужно бы ему ко мне зайти, – сказал батюшка, – передайте ему, что грешный Амвросий просит его зайти к нему на шесть-десять минут.

Он вышел от отца Амвросия другим человеком. С тех пор начал посещать Оптину и просился в монастырь, но батюшка возразил:

– Нет, сначала надо окончить университет, а там я скажу вам, что делать.

По окончании университета Евгений Николаевич приехал к отцу Амвросию и спрашивает, что же теперь делать.

– А теперь, – сказал батюшка, пишите в защиту веры, Церкви и народности».

Позже он с сердечной теплотой писал о своем наставнике и духовном отце: «Какое чудо души переживалось, когда вы станете пред этим человеком, сразу согретый, просветленный шедшими от него лучами благодати». Великому старцу Евгений Поселянин посвятил отдельный очерк: «Праведник нашего времени оптинский старец Амвросий». Творчество Поселянина, начавшееся по благословению преподобного Амвросия, продолжалось более четверти века и оставило видный след в церковно-просветительской литературе. Оно является разнообразным по содержанию, красочным по форме, доходчивым до читателя (даже тогда, когда касается глубоких вопросов сокровенной молитвенной жизни человека). Книги и статьи Евгения Поселянина проникнуты теплым религиозным чувством. Они свидетельствовали изнеженному удобствами жизни, охладевшему в вере, увлеченному решением социальных и политических вопросов человеку второй половины XIX и начала XX столетий о высоких и истинных началах жизни, к которой призывает Божественный Учитель.

Евгений Поселянин умел показать своим современникам нетленную красоту подвига святых: «Кому приходилось испытывать то необыкновенное впечатление, какое переживаешь, когда вдруг до души, измученной житейской тревогой, издали донесутся тихие, безстрастные, отрадные и счастливо спокойные, как вечность, звуки церковного песнопенья, тот поймет, что подобное впечатление испытываешь и тогда, когда после долгого забвения высших интересов души, долгого периода, во время которого уста от полноты сердца не шептали молитвы, – развернутся вдруг перед глазами правдивые сказания о подвигах былых людей христианства, тех вольных мучеников, которые с такой последовательностью стремились взять и взяли от жизни лишь одну духовную ее сторону. Какой бы пропастью ни была отделена наша беззаконная жизнь от их светлых “житий”, но раз мы вызываем внутри себя те сокровища, то лучшее содержание нашей души, которое отчасти раскрадено, отчасти затоптано гнетом жизни, но ростки, которого не погибают в человеке совершенно, пока он дышит – как этой лучшей стороной нашего существа мы и поймем этих дальних и странных людей... Прекрасны они цельностью своих могучих характеров, той великой сосредоточенностью, с какой провели свой земной век, не отходя от ног Христа Учителя, слушая Слово Его», - писал он.

Поселяниным написано несколько книг. В 1919 г. вышла его книга «Богоматерь. Полное иллюстрированное описание Ее земной жизни и посвященных Ее жизни чудотворных икон», ставшей лучшей среди всех работ, посвященных этой дорогой сердцу православного человека теме.

На допросе в ГПУ Евгений Николаевич сказал: «Касаясь своих политических воззрений, должен заметить: гонения Советской власти не могли меня как верующего человека радовать. Отсюда и то неприязненное отношение к ней, которое я подчас выражал. Не занимаясь разработкой политическо-экономических дисциплин специально, я преломлял свои политические симпатии сквозь призму религиозных чувствований. Должен заметить, что являюсь большим поклонником митрополита Филарета, а последний говорил, что на земле посланником Бога является царь. Пожалуй, этого заявления достаточно, чтобы определить мое политическое credo».

10 февраля Особый отдел ОГПУ, применив к арестованным ст. 58–11, направил их дело «для внесудебного разбирательства» и ходатайствовал: к гражданину Погожеву Евгению  Николаевичу «применить высшую меру социальной защиты – расстрелять». В тот же день тройка ПП ОГПУ утвердила приговор, который был приведен в исполнение 13 февраля.

Так сподобился святого мученического венца Евгений Погожев, бывший духовным чадом преподобного Амвросия Оптинского и посвятивший по благословению старца свою жизнь духовному просвещению народа…

В 1932-м году чекисты арестовали матушку Марию Гатчинскую. Матушка Мария была ещё с 1917 г. прикованной к постели тяжелым недугом. Перенося со смирением и кротостью посланное испытание, через молитву и самоуглубление она приобрела высокие духовные дары и среди них великий дар утешения скорбящих, которые стали стекаться к ней отовсюду. Навещали её и высшие иерархи, среди которых: митрополит Вениамин и митрополит Иосиф, неоднократно приезжавший к матушке, поддерживавшей антисергианское движение. Матушка Мария жила в маленьком деревянном домике на окраине города. Сюда-то и нагрянули чекисты… Сволокли неподвижное тело страдалицы с одра, протащили по земле, раскачали и, бросив в грузовик, увезли в тюрьму. Через месяц матушка Мария умерла в больнице.

Так завершился разгром «Всесоюзной контрреволюционной монархической организации «Истинно-православная Церковь», о котором и много лет спустя представители московской патриархии будут писать с гордостью, как о своей победе над раскольниками… Последние удары, однако, были ещё впереди.

 (Продолжение следует в следующем номере)

Краткий перечень использованной лит-ры:

Княгиня Н.В. Урусова. Материнский плач Святой Руси

Священномученик Иосиф, Митрополит Петроградский. Жизнеописания и труды. (Сост. М.С. Сахаров и Л.Е. Сикорская)

СВЯЩЕННОИСПОВЕДНИК ДИМИТРИЙ, АРХИЕПИСКОП ГДОВСКИЙ. СПОДВИЖНИКИ ЕГО И СОСТРАДАЛЬЦЫ. Жизнеописания и документы (Составитель Л. Е. Сикорская)

СВЯЩЕННОМУЧЕНИКИ СЕРГИЙ, ЕПИСКОП НАРВСКИЙ ВАСИЛИЙ, ЕПИСКОП КАРГОПОЛЬСКИЙ. ИЛАРИОН, ЕПИСКОП ПОРЕЧСКИЙ. ТАЙНОЕ СЛУЖЕНИЕ ИОСИФЛЯН. Жизнеописания и документы (Составитель Л. Е. Сикорская)

Вятский исповедник. Святитель Виктор (Островидов). Жизнеописания и труды (Составитель Л. Е. Сикорская)

««О, ПРЕМИЛОСЕРДЫЙ… БУДИ С НАМИ НЕОТСТУПНО…». Воспоминания верующих Истинно-Православной (Катакомбной) Церкви. Конец 1920-х — начало 1970-х годов (Составитель И. И. Осипова)

Еп. Григорий (Граббе). Русская Церковь перед лицом господствующего зла

Еп. Григорий (Граббе). Завет Святого Патриарха

Лев Регельсон. Трагедия Русской Церкви

Михаил Вострышев. Патриарх Тихон

Архиеп. Иларион Троицкий. Грех сергианства

И.А. Ильин. О «богоустановленности» советской власти

И.А. Ильин. О советской церкви

Прот. Лев Лебедев. Почему я перешел в Зарубежную часть Русской Православной Церкви

Архиеп. Аверкий Таушев. Соль обуевает

М.А. Новосёлов. Письма ближним

Иером. Серафим Роуз. Что такое сергианство

Житие катакомбного мученика Евгения Погожева

Житие преподобного Феодосия Кавказского

И.А. Андреев. Катакомбные богослужения в Соловецком лагере

Катакомбный Священномученик о. Владимир Амбарцумов

Катакомбный Священномученик протоиерей Сергий (Мечёв)

«Вы мой путь ко Христу…» Проповеди, письма к общине, воспоминания чад священномученика Сергия Мечёва

Краткая история Русской Истинно-Православной Церкви

А. Паряев. Митрополит Сергий (Страгородский): неизвестная биография

К.В. Глазков. Новосвященномученик Максим (Жижиленко),  епископ Серпуховской

Протопресвитер Василий Виноградов. О некоторых важнейших моментах последнего периода жизни и деятельности Святейшего Патриарха Тихона (1923-1925 гг.)

А. В. Белгородская. Потаенная Россия

Священник-Исповедник Катакомбной Церкви о. Михаил Рождественский (1901-1988)

Священномученик Архиепископ ФЕОДОР (Поздеевский)

Доктор исторических наук М.В. Шкаровский. Митрополит Иосиф (Петровых) и иосифлянское движение в Русской Православной Церкви

С. Шумило. Советский режим и "советская церковь" в 40-е – 50-е годы ХХ столетия

 

 

        

СЕРГИАНСКИЙ РАСКОЛ И ВОЗНИКНОВЕНИЕ ЛЖЕПАТРИАРХИИ

Протоиерей Лев Лебедев

     («Великороссия: Жизненный путь», гл. 37).

         После кончины Святейшего Тихона был обнародован его указ от 25 декабря 1924 г./7 января 1925 г. о том, что в случае его смерти «патриаршие права и обязанности», впредь до соборного избрания нового Патриарха, возлагаются на Митрополита Казанского Кирилла (Смирнова); в случае же невозможности для него «по каким-либо обстоятельствам» приступить к их исполнению, таковые права переходят к Митрополиту Ярославскому Агафангелу (Преображенскому), а если и он не сможет, то — к Митрополиту Крутицкому Петру (Полянскому).

         Собор архиереев (60 человек), съехавшийся на похороны Патриарха, определил ввиду невозможности вступить в выполнение таких обязанностей ни Кириллу, ни Агафангелу, поручить их исполнение Митрополиту Петру. Он становился Местоблюстителем Патриаршего Престола. Через четыре месяца он был арестован. За четыре дня до ареста Владыка Петр успел распорядиться о нескольких заместителях Местоблюстителя (на случай своего ареста). Таковыми, в порядке очередности становились: митрополит Нижегородский Сергий (Страгородский), митрополит Михаил (Ермаков), Экзарх Украины, и архиепископ Ростовский Иосиф (Петровых). При любом заместителе распоряжение Митрополита Петра устанавливало обязательность возношения его имени как «Патриаршего Местоблюстителя». Это очень важный момент. Богослужебным возношением в положенных местах имени своего Главы Церковь выражает свое духовно-таинственное и внешнее единство, связанное персонально с определенным Первоиерархом. Таковым становился только Местоблюститель (в данном случае — Владыка Петр), но никак никто из заместителей Местоблюстителя.

         Большевики прекрасно поняли, как хорошо обезпечивается преемственность законной власти в Церкви всей этой цепочкой Местоблюстителей и заместителей. И начали одного за другим сажать в тюрьму или отправлять в ссылки. Ввиду этого архиепископ (затем — Митрополит С.-Петербургский) Иосиф (Петровых) назначил себе заместителями еще трех архиереев и еще шестерых ... Стало ясно, что с этой цепочкой ничего не поделаешь. Нужно было найти в ней «слабое звено». Тучков буквально метался по этой цепочке, пытаясь «обрабатывать» всех, особенно самых главных, всем предлагая одно и то же: издать «послание», вроде «Завещательного» с полным одобрением советской власти, обязаться исключать из клира тех епископов и священнослужителей, которые не угодны советской власти (т.е. НКВД) и заочно судить зарубежных епископов, обличающих большевицкий режим и его гонение на Церковь. Взамен обещалось сделать архиерея Главой Церкви. Митрополит Агафангел решительно отказался от такого предложения.

         Митрополит Кирилл, как рассказывают, ответил Тучкову: «Вы — не пушка, а я Вам — не ядро, чтобы Вы мною расстреливали Русскую Православную Церковь». Обоих не допустили до исполнения обязанностей Местоблюстителя. Владыка Агафангел, ненадолго вышедший из ссылки с совершенно подорванным там здоровьем, умер в 1928 г. Владыка Кирилл из ссылок так и не вернулся, и был расстрелян в 1937 г. Отказались от предложений Тучкова и все остальные. Кроме одного...

         После ареста Митрополита Петра 10 декабря 1925 г. в управление церковными делами вступил его первый заместитель митрополит Сергий (Страгородский). В этом качестве он находился на свободе почти год, до 13 декабря 1926 г. Затем он был также арестован. В исполнение его обязанностей вступил архиепископ Серафим (Самойлович). Но 7/20 марта 1927 г. Сергий неожиданно был выпущен из тюрьмы и вновь принял на себя обязанности заместителя Местоблюстителя.

         В этот первый, до ареста, период своего заместительства митрополит Сергий продолжал ту церковную линию в отношении советской власти и зарубежной части Русской Церкви, какая определилась Патриархом Тихоном, и сам считал себя преемником именно такой, патриаршей, линии. В это время, в 1926 г. особенно обострились отношения между Архиерейским Синодом РПЦЗ и митрополитом Евлогием, управляющим Западно-европейскими приходами Русской Церкви. В основе конфликта была обычная человеческая гордость и властолюбие: Евлогий, поначалу признавший над собою власть Синода РПЦЗ, опирающуюся на указ 362 от 1920 г., затем решил, что ему выгодней быть самостоятельным владыкой. Тогда он лукаво использовал указ Патриарха Тихона 1922 г. об упразднении зарубежного ВЦУ, хотя отлично знал, что указ — вынужденный, несвободный. Выйдя из подчинения Синоду, он стал искать возможности подчиняться непосредственно митрополиту Сергию. Получив сведения об этих разногласиях, митрополит Сергий написал зарубежным русским епископам искреннее письмо от 12 сентября 1926 г. «Дорогие мои Святители, — говорилось в письме, — Вы просите меня быть судьею в деле, которого я совершенно не знаю. Не знаю, из кого состоит Ваш Синод и Собор... Не знаю я и предмета разногласий между Синодом и митрополитом Евлогием. ...Может ли вообще Московская Патриархия быть руководительницей церковной жизни православных эмигрантов, когда между ними фактически нет отношений (т.е. между Патриархией и эмиграцией — прот. Л.)? Мне думается, что польза самого церковного дела требует, чтобы Вы или общим согласием создали для себя центральный орган церковного управления, достаточно авторитетный,... не прибегая к нашей поддержке..., или же ... (вам нужно) подчиниться (допустим, временно) местной православной власти, например, в Сербии — Сербскому Патриарху, и работать на пользу той частной православной церкви, которая Вас приютила. ...Желаю всех Вас обнять, лично с Вами побеседовать. Но, видно, это возможно для нас лишь вне условий земной нашей...жизни. ...Господь да поможет Вам нести крест изгнания и да сохранит Вас от всяких бед. О Христе преданный и братски любящий Митрополит Сергий» (выделено мной — прот. Л.).

         Как видим, у Сергия нет никакого принципиального несогласия или возражения против независимого от Москвы самостоятельного бытия Синода и Собора РПЦЗ; есть лишь братские рассуждения, как лучше управляться в церковных делах русским православным людям, несущим крест изгнанничества. Нет ни намека на то, чтобы русская эмиграция (или ее епископы) признали и одобрили советскую власть, поскольку (!) сам Сергий, по-видимому, не ждет от нее ничего, кроме смерти, что с грустью выражено в письме!

         Но все мгновенно и резко изменилось, когда затем в тюрьме советская власть предложила Сергию — жизнь и притом жизнь со властью в церковных делах! Условия нам уже известны.

         20 марта 1927 г. митрополит Сергий вышел из тюрьмы, ему было разрешено жить в Москве (что раньше запрещалось), в то время, как полным ходом шли аресты и высылки большинства русских епископов. И 16/29 июля 1927 г. появилось печально знаменитое официальное «Послание» митрополита Сергия, известное более под названием «Декларации».

         «Приступив, с благословения Божия, к нашей синодальной работе, — говорилось в Декларации, — мы ясно сознаем, (что)... нам нужно не на словах, а на деле показать, что верными гражданами Советского Союза, лояльными к Советской власти, могут быть не только равнодушные к Православию люди, не только изменники ему, но и самые ревностные приверженцы его (которых Сергий, таким образом, объединяет в одну компанию с изменниками, — прот. Л.)... Мы хотим быть Православными и в то же время сознавать Советский Союз нашей гражданской родиной, радости и успехи которой — наши радости и успехи, а неудачи — наши неудачи. Всякий удар, направленный в Союз (заметим, — не в Россию, а в «Союз» — прот. Л.), будь то война, бойкот, какое-нибудь общественное бедствие, или просто убийство из-за угла, подобное варшавскому (!), сознается нами, как удар, направленный в нас (т.е. в Православную Церковь!.. — прот. Л.) ... Мы помним свой долг (?) быть гражданами Союза «не только из страха, но и по совести», как учит нас Апостол» (Рим. 13,5).

         Потом мы рассмотрим, как и чему на самом деле учит Апостол.

         «Декларация» на этом не останавливается. «Особенную остроту», — говорится в ней,— при данной обстановке получает вопрос о духовенстве, ушедшем с эмигрантами за границу. Ярко противосоветские выступления некоторых наших архипастырей и пастырей за границей, сильно вредившие отношениям между правительством и Церковью, как известно, заставили почившего Патриарха упразднить заграничный Синод (22 апреля/5 мая 1922 г.»).

         Сергий говорит сущую правду, что не духовно-каноническими, а только политическими причинами был вызван указ 1922 г.! Почему он и может быть проигнорирован Церковью. Однако сознательно допускается неточность: указ относился к ВЦУ, а не к Синоду, указу Зарубежная Церковь все же подчинилась, почему и создала Синод вместо ВЦУ.

         Далее в «Декларации» говорится: «Но Синод и до сих пор продолжает существовать, политически не меняясь, а в последнее время своими (?) притязаниями на власть — даже расколол заграничное церковное общество на два лагеря. Чтобы положить этому конец, мы потребовали от заграничного духовенства дать письменное (!) обязательство в полной(!) лояльности к Советскому Правительству во всей (!) своей общественной деятельности. Не давшие такого обязательства или нарушившие его будут исключены из клира, подведомственного Московской Патриархии. Думаем, что размежевавшись так, мы будем обезпечены от всяких неожиданностей из-за границы. С другой стороны, наше постановление, может быть, заставит многих задуматься, не пора ли им пересмотреть вопрос о своих отношениях к Советской власти, чтобы не порывать с родной Церковью (!?) и родиной» (— какой ?! — прот. Л. — Выделено везде нами).

         «Декларацию», кроме Сергия, подписали члены созданного совместно с НКВД, без согласия епископата, т.е. незаконным путем, «Синода» Патриархии: Серафим (Александров) митрополит Тверской — известный как прямой агент НКВД; Сильвестр (Братановский) архиепископ Вологодский — бывший «обновленец»; Алексий (Симанский), архиепископ Хутынский — тоже, как Сергий и Сильвестр, метнувшийся в «обновленчество» и вновь оттуда через «покаяние» пришедший к Патриархии; Анатолий, архиепископ Самарский; Павел, архиепископ Звенигородский, управляющий Псковской епархии, пришедший из старообрядческой секты «беглопоповцев»; Константин, епископ Сумской, управляющий Харьковской епархией; Сергий, епископ Серпуховской. Всего — девять человек.

         Против «Декларации» Сергия, а еще ранее и против такого «синода» выступило подавляющее большинство (многие десятки!) архиереев, находившихся в России (не за границей), но, в основном, конечно, — в тюрьмах, лагерях или ссылках. «Синод» Сергия сперва назывался «временным» и «при заместителе Патриаршего Местоблюстителя». Но скоро стал постоянным. И сам Сергий, узурпируя церковную власть с помощью НКВД, из «заместителя» незаконно становился «Главой» Патриархии. Сначала, еще до своего ареста, он отказывался подчиняться Митрополиту Петру, как находящемуся в ссылке и не могущему якобы поэтому давать никаких распоряжений, и даже пригрозил ему церковным судом, если он осмелится распоряжаться, затем присвоил себе титул «Блаженнейшего Митрополита Московского» в 1934 г., что делало его, заместителя, выше того, кого он замещал. В то же время Русская Зарубежная Церковь продолжала поминать Митрополита Петра как Патриаршего Местоблюстителя и считать себя в канонической подведомственности ему. Ее Архиерейский Собор и Синод официально обличили в ряде документов антиканоничность действий Сергия. Так же определял их и первый из кандидатов в Местоблюстители — Митрополит Казанский Кирилл. За это Сергий незаконно наложил «запрещение» на Кирилла, на что он не имел права, и пытался опорочить святителя-мученика. Наконец, Господь предоставил Сергию еще один (и последний) случай сделать чрезвычайной важности духовный выбор. В 1935 г. заканчивался срок ссылки законного Местоблюстителя Патриаршего Престола Митрополита Петра, которому Сергий обязан был передать управление Церковью. Владыку Петра еще с 1926 г. чекисты уговаривали или принять известные их условия, или отказаться от звания Местоблюстителя; эти уговоры стали особо настойчивыми после «Декларации» 1927 г., но успеха не имели: Петр твердо стоял на своих правах. Теперь, в 1935 г., митрополит Сергий естественно должен был передать ему дела. Все теперь зависело от того, как и что выберет Сергий. Сергий выбрал. Он написал письмо в НКВД (текст его не так давно передали по телевидению), в котором говорил, что в случае передачи управления в руки Митрополита Петра «рухнет здание (сотрудничества Церкви с советской властью), которое с таким трудом (!) созидалось». Предложение было понято и принято. Митрополита Петра через несколько дней арестовали, отправили в новое заточение в г. Магнитогорске, где 10 октября 1937 г. он был расстрелян. Есть основательные данные о том, что Владыка Петр даже возвращался из ссылки, жил в Коломне и приезжал к Сергию в Москву, чтобы принять дела. Но Сергий дел не передал, и написал то самое письмо в НКВД. В любом случае, через труп, через кровь своего собрата и начальника, в которой Сергий стал в определенной мере повинен, он, Сергий, сделался сперва «Местоблюстителем» Патриаршего Престола, а затем, в 1944 г., всего на несколько месяцев — «Патриархом Московским и всея Руси». Таким образом, не Русская Зарубежная Церковь «откололась», «отделилась» от законной власти Московской Патриархии, а от этой законной и подлинной власти Московской Патриархии откололся митрополит Сергий и единодушное с ним предательское окружение, создавшие такое управление («Синод»), которое с полным основанием нужно назвать лжепатриархией. «Патриархия» — Оборотень? Именно так! И это пока только — с чисто канонической стороны. А теперь вернемся к «Декларации», чтобы посмотреть, что произошло со стороны идейной, духовной и нравственной.

         Сперва отметим, что Сергий не случайно оказался тем «слабым звеном» в цепи российских епископов, которое нащупали большевики. Мы уже знаем некоторые показательные вехи его жизненного пути. Человек очень образованный и в богословском, и в мiрском отношении, и почитавшийся поэтому авторитетным, человек умный («мудрый Сергий», как его тогда называли), он в то же время всегда был неустойчивым в исповедании истины, т.е. человеком маловерным («неверным»). И все для того, чтобы быть на виду и иметь поддержу сильных Mipa сего. Поэтому он в решающий момент, в тюрьме, оказался еще и «боязливым». Все вместе привело к тому, что он стал еще и «лжецом». Это могло бы остаться в основном его личной духовной катастрофой, если бы он не увлек в нее всю созданную им лжепатриархию, которая основывается сознательно на его лживости, как на камне, даже до сего дня!

         «Декларация» митрополита Сергия 1927 г., как видим, явилась отступлением за ту границу, на которой твердо остановился Патриарх Тихон (— «не враг, но и не друг») и за которую отступать было нельзя ни при каких обстоятельствах. Отступление означало полный провал в чудовищную бездну неправды.

         Опускаясь до недостойного политиканства, Сергий и его синод в «Декларации» ставят условием принадлежности людей к церкви и даже — к Родине их политические взгляды, их политическое признание советской власти! Не говоря уже о том, что это абсолютно антиканонично, обратим внимание на главное. «Советская власть» — откровенно (!) антихристова, то есть не скрывает, а даже всенародно заявляет о своей непримиримой антихристианской направленности! Тогда получается, что в Церкви Христовой может пребывать только тот, кто становится другом антихристу (или антихристам)!.. Сама же Русская Православная Церковь, по Сергию, может быть таковой только в полном духовном, братском (не за страх, а за совесть!) единстве с откровенно антирусскими, антиправославными, антицерковными властителями, («радости и успехи которых — наши радости и успехи»...)! И напротив, те, кто не желает добровольно подписаться под преданностью сатанинскому режиму, становятся врагами Христу и Его Церкви!

         Все — наизнанку, как бы шиворот-навыворот, все извращается до жути, до полной перестановки понятий и ориентиров! Даже от самых безпринципных или аполитичных священнослужителей можно было ожидать чего угодно, только не этого!

         Московская «патриархия» делалась церковью-Оборотнем и в идейно-духовном отношении.

         Этого и добивались Оборотни-большевики! В «Декларации» есть два слова, служащие как бы знаком, символом, очень точно продуманным намеком (паролем) для большевиков, указывающим им, что Сергий и его Синод провозглашают не формальное (лишь бы отвязались!) притворное одобрение их режима, а действительное единение с ним в чем-то самом глубинном и существенном. Когда «декларация», якобы от лица Церкви, заявляет о полном совпадении радостей, успехов и неудач советской власти и Церкви, то она поясняет, какие именно «неудачи» имеются в виду: «война, бойкот, какое-нибудь общественное бедствие, или просто убийство из-за угла, подобное варшавскому». Вот эти два последних слова и есть своего рода «пароль». В 1927 г. в Варшаве молодым русским патриотом Борисом Ковердой был убит из револьвера очень крупный большевик-дипломат Петр Войков (он же — Пинхус Лазаревич Вайнер) за то, что, как мы знаем, явился одним из главнейших организаторов убийства Царской Семьи! Митрополит Сергий и его единомышленники тем самым недвусмысленно давали понять большевикам, что едины с ними через одобрение и этого главнейшего преступления — кровавой расправы над Царской Семьей...

         А ведь речь шла о «родине» (!), «неудачи которой — наши неудачи», и варшавское убийство поставлено в качестве примера такой «неудачи» и даже названо «ударом в нас», т.е. — в верующих, в Церковь!.. Тогда что же это за «церковь» и что же это за «родина»? Последнее понятие извращено, вывернуто наизнанку, в «Декларации» так же, как понятие «церкви». Сергий употребляет любопытный термин, «гражданская родина» (нечто новое!) и называет ее не Россией, а «Советским Союзом», то есть тем политическим государственным образованием, которое создано на географической территории России взамен Российской Империи, или Православного Самодержавного Царства. Значит, речь идет не о том духовно-национальном понятии «Родина» (Отечество), какое всегда употреблялось россиянами, а исключительно о политическом режиме большевиков. Поэтому Сергий требует подписки (!) в лояльности не России, не Русскому Народу (кто бы отказался!), а «Советскому Правительству, тем самым сужая понятие «родины» еще более, до понятия «правительство».

         Таким образом, как бы от лица Церкви поддерживается в самом формировании своем то, что насаждалось большевиками,— «советский патриотизм». Это не любовь к России и коренным ценностям ее исторического бытия, а ложная любовь к своему «социалистическому отечеству», гордость «за нашу советскую родину» (о чем мы еще будем говорить в нужном месте).

         Требование к зарубежному русскому духовенству о подписке в лояльности советскому правительству абсурдно и с канонической, и с юридической точек зрения. Святые каноны никогда не предусматривали для членов Церкви, живущих в одном государстве, обязательств преданности другому государству... Международное право также не знает ничего подобного. Русские, оказавшиеся в разных странах за границей, и во множестве принявшие гражданство этих стран, не могли и не имели права давать подписку в лояльности какой-либо иной стране, в том числе и Советскому Союзу.

         «Декларация» утверждает, что все эти выверты и неправды нужны для того, чтобы иметь в Советском Союзе «не только каноническое, но и по гражданским законам, вполне легальное центральное управление» с надеждой, «что легализация постепенно распространится и на низшее наше управление; епархиальное, уездное и т.д.». Нужно сказать, что по советским законам регистрировались только церковные общины, состоящие из 20 человек («двадцатки»), заключавшие с государством в лице местных органов «договор на пользование храмом». А для высших инстанций церковной власти вплоть до Патриархии регистрации не предусматривалось и они существовали на птичьих правах», завися целиком от отношения к себе большевицких правителей. «Легализация», о которой говорит Сергий, не означала законодательного определения статуса центрального церковного управления (оно даже не получало права юридического лица), а только то, что большевицкий режим, по милости своей, разрешает такому управлению вообще существовать, на определенных условиях — полного подчинения этого управления управлению большевицкому и более того — полного единения церковной власти с большевицкой в главном — в уничтожении Русского Народа, его веры и Церкви! Поэтому в качестве негласного приложения к «Декларации» явилось согласие Сергия и его лжепатриархии на знакомое нам условие — церковными средствами карать то духовенство и верующих, которые не угодны большевицкому режиму, и допускать к служению в Церкви только тех, которые ему угодны или до времени не вызывают возражений. Это «свято» соблюдается даже до сего дня, хотя большевицкого режима формально уже нет!..

         «Декларация» почти не скрывает, что идет на такое единение с режимом потому, что он утвердился. Но в этом важнейшем пункте группировка отщепенцев снова прибегает к поразительной лживости, снова все извращается. «Советская власть» неопределенно оценивается как «не случайное» явление, как «действие десницы Божией», и говорится, что только антисоветское настроение «определенных церковных кругов» «навлекало подозрения Советской власти», мешало еще Патриарху Тихону «установить мирные отношения Церкви с Советским Правительством», и что теперь «Патриархия, исполняя волю почившего Патриарха, становится на путь лояльности...». Все дело подается как просто нормализация отношений с гражданской властью,  с государством! Поэтому легко подтасовываются ссылки на Священное Писание (послания Ап. Павла). Во-первых, «на путь лояльности» давно стал Патриарх Тихон. То, что сделал Сергий и его самочинный «синод», было уже не простой гражданской лояльностью, а братанием, духовным единением с антихристовым режимом, «радости и успехи которого — наши радости и успехи...». Во-вторых, толкование апостольских слов в «Декларации» коренным образом искажено. В Послании к Римлянам (гл. 13) Апостол Павел пишет о гражданских властях как «от Бога установленных», где «начальствующие страшны не для добрых дел, но для злых» и где «начальник есть Божий слуга, ... отмститель в наказание делающему злое. И потому надобно повиноваться не из страха наказания, но и по совести» (Рим 13,1-5). Советская власть полностью противоречила такому назначению и Божию определению о гражданской власти, на что указывал Патриарх Тихон, ссылаясь на это же место апостольского Послания. Она стала страшна как раз для добрых дел, а не для злых, и «начальствующий» в ней был откровенный Божий противник!

         Все в Mipe устанавливается и совершается по Промыслу Божию, во всем Его «десница». Но если для Собора в Сремских Карловцах большевицкая власть — это «карающая десница», то для Сергия и его «синода» — это десница благословляющая. Очевидное попущение Божие сергианами представляется как Божие благоволение. Нужно поэтому выяснить, как вообще Церковь Христова искони относилась к проблеме отношений с мiрской властью в свете апостольских посланий?

         Святые отцы и учители Церкви давно, в IV в. по Р.Х., вполне разъяснили этот вопрос. Иоанн Златоуст указывал, что Ап. Павел говорит о самом принципе власти, как Божием установлении, но вовсе не о том, чтобы каждый конкретный властитель был благословляем Богом. Исидор Пелусиот (ученик Златоуста), повторяя мысли учителя, пишет: «...Поелику равночестность по обыкновению разжигает часто войну, то Бог не попустил быть народоправлению, но установил царскую власть, а потом за нею и многие начальства»... «Потому вправе мы сказать, что самое дело, разумею власть, сиречь начальство, и власть царская установлены Богом. Но если какой злодей беззаконно восхитил сию власть, то не утверждаем, что поставлен он Богом, но говорим, что попущено ему...». Блаженный Августин говорит: «Ежели власть приказывает нечто противное Божественной воле — не слушайте власти (!). Нам сказано: несть власти нежели от Бога; однако часто забывают, что следует после этого, а именно: что все, исходящее от Бога, хорошо устроено, так дайте нам власть хорошо устроенную, и мы не будем сопротивляться». В этих словах по смыслу почти то же самое, что говорили преп. Иосиф Волоцкий, Максим Грек, Патриарх Никон, что всегда имели в сознании все подлинно православные русские люди.

         Сергий и члены его «синода» были отлично образованы и, конечно, знали подлинное учение Церкви о гражданской власти. Значит они сознательно лгали. Для чего? Чтобы «тихо и безмятежно» жить. В том месте, где «Декларация» ссылается на эти слова Апостола, Сергий и его единомышленники невольно проговариваются относительно своего настоящего мiровосприятия. Говоря о необходимости «мирных отношений Церкви с Советским Правительством», «Декларация» сразу добавляет: «Недаром ведь Апостол внушает нам (кому — нам?!), что «тихо и безмятежно жить» по своему благочестию мы можем, лишь повинуясь законной власти (1 Тим. 2, 2)». Итак, по Сергию, получается, что Апостол чуть ли не главной целью христианской жизни, бытия Церкви ставит «тихое и безмятежное» существование в «Mipe сем» любой ценой. Речь у Апостола идет о том, чтобы молиться «за царей и всех начальствующих», то есть желать им спасения и относиться к ним доброжелательно, дабы со стороны этих властей не иметь напрасных гонений. В контексте всего, что говорится в Посланиях апостолов по этому поводу, данные слова означают только то, чтобы христиане не становились преступниками или противниками власти (без достаточных причин) и не страдали бы от власти как злодеи, если же приходится им пострадать, как христианам, то нужно радоваться о таких страданиях, а не искать «тихости и безмятежия». «Возлюбленные! — восклицает Апостол Петр,— Огненного искушения, для испытания вам посылаемого, не чуждайтесь... Но как вы участвуете в Христовых страданиях, радуйтесь, да и в явление славы Его возрадуетесь и восторжествуете... Только бы не пострадал кто из вас, как убийца, как вор, или злодей, или посягающий на чужое; а если как Христианин, то не стыдись и прославляй Бога за такую участь» (1 Петр. 4, 12-16).

         Такой участи и сподобилась в целом Православная Церковь в России, прославлявшая Бога за свои страдания и смерть, как это делали митрополит Вениамин, 18 московских священников, осужденных на расстрел, Патриарх Тихон и несчетное множество иных!

         Вопреки всему слову Божию, вопреки самой вере во Христа «сергиане» главной целью своего существования полагали бегство от страданий за веру и правду, бегство от «огненного искушения»! Они потом постоянно врали, что думали о «спасении Церкви». Но Церковь страданиями как раз и спасается! А губится — боязнью их. Однако в «Декларации» определенно указывается, что речь идет не о всей Церкви, а только о центральном и местном ее управлении! Вот где правда. Члены такого управления, поставляемые в согласии с большевицким режимом, то есть по его согласию (а чаще — просто приказанию), и должны были получить «тихое и безмятелкное житие» в то самое время и в той самой обстановке, когда на их глазах и даже с их участием большевицкий режим продолжал физическое уничтожение верующих и Церкви, чудовищные глумления и кощунства над ее святынями и достоянием! Употребление слов Священного Писания для самооправдания в извращенном толковании этих слов, как это делал диавол искушая Христа в пустыне, становится с тех пор правилом жизни иерарахии и духовенства Московской «патриархии». Так что и в этом отношении, то есть в сознательной лживости, оборотничестве (говорить одно, а делать другое) лжепатриархия уподобилась сразу же тем, с кем она духовно браталась и объединялась.

         Есть у Апостола Павла такие слова: «Не преклоняйтесь под чужое ярмо с неверными; ибо какое общение праведности с беззаконием? Что общего у света с тьмою? Какое согласие между Христом и Велиаром (сатаной — прот. Л.)? Или какое соучастие верного с неверным? Какая совместимость храма Божия с идолами?» (2 Кор. 6, 14-16). Вопреки этим определенным и ясным словам «Декларация» как бы утверждала: нет, согласие, совместимость, соучастие света с тьмой, Христа с Велиаром, верного с неверным возможны и даже обязательны!

         В октябре 1927 г. епископ Ижевский Виктор (Островидов) написал по поводу «Декларации» (Послания) Сергия так: «... От начала до конца оно исполнено тяжелой неправды и есть возмущающее душу верующих глумление над Святой Православной Церковью и над нашим исповедничеством за истину Божию. А через предательство Церкви Христовой на поругание «внешним» оно есть прискорбное отречение от Самого Господа Спасителя. Сей же грех, как свидетельствует слово Божие, не меньший всякой ереси и раскола, а несравненно больший, ибо повергает человека непосредственно в бездну погибели...».

         Действительно, сразу после распространения по всем приходам России текста «Декларации» митрополит Сергий лично и члены его «управления» стали заявлять властям обо всех, не приемлющих этой «Декларации», и власти обрушивали на них всю ярость своих репрессий! Теперь уже не только по вине «обновленцев», но по вине сергианской «патриархии» полилась кровь множества новых мучеников — епископов, священников, монахов и мiрян. А «патриархия» на весь Mip утверждала, что в Советском Союзе нет никаких гонений на веру и верующих! А если советская власть осуждает кого-либо из верующих, то не за Веру, а только за политические преступления, за «антисоветскую деятельность». При этом «патриархия» не переставала «всенародно выражать благодарность Советскому Правительству за его внимание к нуждам православного населения, как это было сказано еще в той же «Декларации»... Это была еще и клевета на святых мучеников Христовых, значительная часть которых становилась мучениками именно по доносам «патриархии»...

         «Внимание» же советской власти к нуждам православного населения выражалось так. В 1930 г. редактор «Правды» Б. Ярославский (Губельман) выступил со статьей, в которой призывал «превратить пятилетку промышленного развития в пятилетку полного уничтожения религии». «Пятилетка» превратилась в «десятилетку». Из 1253 монастырей (вместе с подворьями, архиерейскими домами и скитами) имевшихся в России на 1918 г., к 1941 г. не осталось ни одного действующего. Из 80000 храмов в России, бывших на начало революции, к 1941 г. действующих осталось менее 100! Они назывались «показательными»; их уже не собирались закрывать. Остальные храмы, а также монастыри были частью просто взорваны или разрушены, частью обращены в клубы, кинотеатры, овощные хранилища, мастерские, заводские помещения, а частью просто брошены. Ограбленные, с зияющими дырами выбитых окон и дверей, они в этом случае превратились в отхожие места. В 1917 г. в России было примерно около 100 тысяч священно-церковно-служителей. К 1929 г. их осталось 35 тысяч, а к 1941 — не более нескольких сотен. С 1917 г. по 1941 г. было уничтожено так или иначе (убиты, пропали без вести 205 русских православных архиереев, митрополитов, архиепископов, епископов). В одном только 1937 г. погибло 59 архиереев. Более 30 иерархов, как мы помним, находились за границей. На свободе в России оставалось 20 епископов. Это те, кто полностью принимал «Декларацию» Сергия и при этом заслужил особое доверие большевиков.

         Весь этот страшный погром Русской Церкви и Русского Православного Народа, не прекращавшийся с октября 1917 г., происходил и в 1927 г., и в 1928, и 1929 г.г., и с особенной силой — в 1930-е годы на глазах митрополита Сергия и группы церковных отщепенцев и предателей, собравшихся около него. Эти «новоявленные Иуды», таким образом, никого и ничего не спасли той линией поведения и отношения к антихристовой власти, какая была определена в «Декларации» 1927 г. Да они и не собирались и не мечтали никого и ничего спасать, кроме самих себя! Они были отобраны НКВД из числа таких именно людей, для которых принципиально никогда ничего не может быть выше личных интересов. Поэтому они охотно предавали своих же на расправу антихристу. Более того, они согласились стать одним из орудий большевицкого режима направленных на обман, на идейно-духовное разложение остатков Русского Народа. Ибо тогда, в те же годы (с 1917 по 1941) продолжалось, как мы уже отмечали, массовое уничтожение миллионов (десятков миллионов!) русских людей. По суду и без суда. За мнимые «провинности» и без всякой вины. Например — за то, что высказывали скорбь о закрытии своего храма, или имели в избе (в квартире) иконы и не понесли их сжигать, по призыву «воинствующих безбожников» (так называлась официально общественная организация атеистов) и т.д. Оставались и выживали только те, кто всячески одобряли и приветствовали все деяния сатанинской власти, или, по крайней мере, сидели так тихо, не возражая ни в чем, что их не замечали. Одновременно рождались люди, для которых большевицкий режим был естественным состоянием общества (другого они не видели). С самого детства их подвергали идейной обработке в нужном режиму направлении. И, если они при этом все же оставались (хотя бы «в душе») верующими через семейное воспитание, Московская «патриархия» тут же проповедала им полное одобрение советской власти, как угодной Богу и даже осуществляющей на земле «идеалы» христианства! Не многие из них, повзрослев, могли разобраться в действительном положении вещей. Но об этом мы еще будем говорить особо.

         Так постепенно, но очень быстро настоящий Русский Народ уходил из жизни, из земной истории человечества, заменяясь народом новым, хотя еще называвшимся по этническому происхождению «русским», но уже не являвшимся таковым по духу, по образу мышления и мiровосприятия. Уходила из истории вместе с народом и настоящая Русская Православная Церковь в Советском Союзе, заменяясь лжецерковыо, усердно создаваемой деятелями сергианского толка.

         Совершенно естественно, что эти деятели сразу же учинили раскол Русской Православной Церкви. Он стал не менее, а даже более значительным по своим идейно-духовным последствиям, чем раскол старообрядчества в XVII в. Тогда, в 1927 г. подавляющее большинство русских архиереев, находившихся в Союзе, почти все архиереи, бывшие за границей и, за малым исключением, в целом весь верующий Русский Народ, еще не убитый, не могли принять и не приняли «Декларации» митрополита Сергия и той новой линии отношений с сатанинской властью, какая из нее вытекала.

         Во главе несогласных стояли все виднейшие русские архиереи: законный Местоблюститель Патриаршего Престола Митрополит Петр (Полянский), кандидаты на этот пост, названные еще Патриархом Тихоном, — Митрополиты Казанский Кирилл и Ярославский Агафангел, а также Митрополит Петроградский Иосиф. С их стороны и со стороны других епископов, священников, даже простых прихожан пошли протесты, мольбы, увещания Сергию отказаться от избранной им позиции. Томившиеся в страшном «Соловецком лагере особого назначения» (СЛОН) в бывшем Соловецком монастыре епископы и духовенство обратились к Сергию с особым соборным «Открытым письмом» 14/27 сентября 1927 г., разбиравшим его Послание (Декларацию) от 29 июля. В начале выражалось одобрение «самого факта обращения к Правительству с заявлением о лояльности Церкви в отношении к Советской власти во всем, что касается гражданского законодательства и управления». Отмечалось, что «подобные заверения неоднократно высказывались Церковью в лице Патриарха Тихона, выражалась приемлемость чисто политических положений «Декларации», а именно,— обязанность церковных деятелей подчиняться власти в мiрских, гражданских отношениях, отказ их от участия в политической борьбе против советской власти, вообще от всякой политической деятельности.

         «Но мы не можем,— писали тут же Соловецкие узники, — принять и одобрить послание в его целом, по следующим соображениям». И следовали обозначенные по буквам пункты. В пункте «а» сразу указывалось на главную неправду («ваши радости — наши радости»), «что легко может быть понято в смысле полного сплетения Церкви и государства». «В задачу настоящего правительства входит искоренение религии, но успехи его в этом направлении Церковь не может признать своими успехами»,— говорилось в письме. В пункте «б» обличалась «благодарность» сов. власти за «внимание к нуждам», как нечто похожее на «Сатирикон», не отвечающая достоинству Церкви и возбуждающая справедливое негодование в душах верующих людей. Назывались основные беззакония и глумления власти над Церковью и верой. Пункт «в» уличал «Декларацию» Сергия в явной лжи в той части, где она возлагает вину за столкновения Церкви и государства на Церковь, на контрреволюционные выступления клира, отмечая, что в тюрьмах томятся представители Церкви совсем не за политическую деятельность, а только за веру. И особо отмечалось, что «настоящей причиной борьбы служит задача искоренения религии, которую ставит себе правительство», его «принципиально отрицательное отношение» к Церкви. Наконец, пункт «г» разоблачал полную незаконность угрозы Сергия зарубежным епископам и самого принципа ставить пребывание людей в Церкви в зависимость от их политических взглядов, что противоречит в особенности постановлению Всероссийского Поместного Собора от 2/15 августа 1918 г.г., не допускающего никаких церковных кар за политическую деятельность и реабилитирующего всех, кто в прошлом был лишен сана за политические преступления, в частности — архиепископа Арсения (Мацеевича), пострадавшего от Екатерины II.

         С осуждением «Декларации» Сергия, а также с осуждением его антиканонических действий по созданию своего «синода» выступили письменно многие. Обширное, подробное письмо Сергию написал 29 марта 1929 г. епископ Дамаскин, закончив его словами: «Если Вы не внемлете, не возвратитесь, то пойдете Вашим уклоном дальше, но без нас» (без «подавляющего большинства иерархии», как он выразился). Митрополит Петр также предложил Сергию «вернуться» на ту позицию, какую он занимал до «Декларации». Очень проникновенное, поистине братское письмо с обличением и увещанием пришло Сергию из-за границы от Владыки Антония (Храповицкого), бывшего учителем Сергия в академии... Письмо Митрополита Казанского Кирилла (Смирнова) от 2/15 мая 1929 г. не признавало обязательности каких-либо распоряжений «так называемого Патриаршего Синода» до тех пор, «пока митр. Сергий не уничтожит учрежденный им Синод». Позднее, в 1934 г. владыка Кирилл выразил чрезвычайной важности положение о том. что таинства, совершаемые сергианами, имеющими правильное рукоположение, могут быть спасительными лишь для тех, кто приступает к ним «в простоте», «не подозревая чего-либо неладного в сергианском устроении Церкви. Но в то же время они служат в суд и осуждение самим совершителям и тем,... кто хорошо понимает существующую в сергианстве неправду и своим непротивлением ей обнаруживает преступное равнодушие к поруганию Церкви». (Прим. Ред.: это ― неправославное частное мнение митр. Кирилла Казанского. В 1937 г. он уже утверждает более принципиально: «С тех пор много воды утекло (т.е. с 1927 г.). Ожидания, что митр. Сергий исправит свои ошибки, не оправдались, но для прежде несознательных членов Церкви было довольно времени, побуждений и возможности разобраться в происходящем, и очень многие разобрались и поняли, что митр. Сергий отходит от той Православной Церкви, какую завещал нам хранить Св. Патриарх Тихон, и следовательно, для православных нет с ним части и жребия. Происшествия же последнего времени окончательно выявили обновленческую природу Сергианства. ...но для видящих и чувствующих неправду Сергианства, было бы непростительным лукавством закрывать глаза на эту неправду и там искать удовлетворения своих духовных потребностей... Все, что не от веры, грех. Ложь нельзя исправлять ложью...» («Православная Русь», 1997 г., № 16, стр. 7). Поэтому православные епископы и священники не должны иметь «общения с сергианами в молитве. То же необходимо для мирян, сознательно относящихся ко всем подробностям церковной жизни».

         Сергий и его «синод» не вняли никаким увещаниям и тем самым откололись от Русской Православной Церкви (и вообще от Церковной Полноты Православия) окончательно и безповоротно, сделавшись «советской церковью», как это часто стали называть, а лучше сказать одной из организаций всемирной иудео-масонской церкви диавола. В таком положении находится по сей день то, что называется Московской «патриархией», кощунственно именующей себя также — «Русской Православной Церковью» (РПЦ). Главная функция этой еврейско-большевицкой подделки под Церковь — служить ловушкой для тех, кто хочет принадлежать к Русскому Православию. Однако эту функцию сергианская лже-патриархия начала исполнять не сразу! К тому было много причин, из коих одной из важнейших являлось то, что в конце 1920-х и в течение 1930-х годов еще не был уничтожен в достаточной мере Русский верующий народ!

         Еще шла духовная борьба. Русская Зарубежная Церковь, естественно, прервала отношения с Сергием и его «синодом» после «Декларации» 1927 г. А после кончины Митрополита Петра в 1937 г. ей некого было и поминать в качестве законного Главы Церкви в Отечестве.

         В России с приходов сотнями возвращались Сергию экземпляры его «Декларации», не принимаемой верующими. Возникло движение «непоминающих», т.е. духовенства и верующих, отказывающихся признавать Сергия главой Московской патриархии. Начала создаваться и так называемая «Катакомбная Церковь», состоявшая из тех истинно-православных русских людей, которые не приняли сергианского раскола и отступничества и, сохраняя себя в истине Божией, ушли в церковном отношении на нелегальное положение. С благословения виднейших архиереев и под их руководством сложились общины Истинно Православной Церкви (ИПЦ), хранившие исконное русское православие в непременном соединении с почитанием Православного Самодержавного Царства, как единственно законной власти Русского Народа. На них обрушивались особенно страшные преследования. Большевицкие власти вылавливали «катакомбников» где только можно, часто с помощью священников «патриархии», выпытывавших у своих прихожан о местах собраний катакомбников и доносивших об этом «органам». Попадавшие в лагеря члены ИПЦ, как правило, оттуда уже не выходили, получая там все новые «сроки». Так, что сидели по 28-30 и более лет. Большинство в лагерях и погибли. Выжили редкие. К настоящему времени катакомбников осталось очень мало и они, увы, разобщены, т.к. в условиях глухого подполья и конспирации у них стали появляться сомнительные епископы, не имеющие ставленной граматы, признаваемые одними катакомбниками и отрицаемые другими. Но в конце 20-х и в 30-х годах «отошедших» от легального положения было много! И голос их еще доходил до народа.

         Митрополит Сергий и его «синод» остались с ничтожной горсткой епископов и меньшинством верующих. Всех, несогласных с собой, Сергий объединил вместе с «обновленцами», продолжавшими еще существовать как отдельная «церковь», и объявил таинства их недействительными, а их всех — «раскольниками». Заочно были им также осуждены и зарубежные русские архиереи. Но теперь, после 1927 г., все действия и решения сергианского «синода» уже не имели никакой канонической и духовно-таинственной силы.

         Нужно заметить, что тогда к Сергию присоединились и некоторые искренние архиереи и священники, поверившие в то, что «Декларация» 1927 г. и вся Сергианская «линия» действительно имеют в виду спасение Церкви. Среди них были такие люди, как митрополит Серафим (Чичагов), знаменитый инициатор прославления преп. Серафима Саровского, и, как говорят, архиепископ Иларион (Троицкий) — деятельный помощник Патриарха Тихона, арестованный и посаженный еще при жизни Патриарха. Но большевики хорошо умели распознавать и отличать таких искренне заблуждающихся от родственных себе по духу добровольных лжецов, и расправлялись с заблудшими, как и с противникам Сергия. Митрополит Серафим был расстрелян в 1938 г., архиепископ Иларион так и умер в заключении, не выходя из него... Примерно то же самое происходило со многими епископами и священниками, принявшими «Декларацию» из страха. Большевики их тоже хорошо отличали от «сознательных» и во множестве отправили за решетку или расстреляли. Поиздевались и над «боязливыми» и над «неверными».

         Итак, уничтожая и почти уничтожив к 1941 г. Церковь настоящую, большевики сохранили «показательную» подделку под нее в виде «синода» во главе с митрополитом Сергием, названную также «Московской патриархией». Под видом (под маской) Церкви Христовой, то есть служащей Христу, эта Московская «патриархия» обязалась служить, стала служить и теперь служит антихристу. Совершенно добровольно и сознательно. Но скрывает это от «масс» верующих под личиной православного уставного богослужения, духовных одежд, благоукрашенных храмов и иных внешних видимостей Православия.

         Но вот вопрос: а возможен ли был какой-либо иной путь для легального существования действительно Православной Церкви в условиях богоборческого коммунистического режима в СССР? Вопрос этот был «ребром» поставлен одним из катакомбных епископов. Ответим: возможен. В том случае, если бы все законные епископы держались так же, как Патриарх Тихон, митрополит Вениамин и другие им подобные. Но с практической стороны это представляется почти нереальным, т.к. если не в лице Сергия, то в лице того же Алексия (Симанского) или еще какого-нибудь отщепенца, каковых несколько всегда можно найти в церковной среде, большевики все равно подыскали бы себе такую «каноническую» церковную власть, которая стала бы их антихристовым орудием, и тем самым получили как бы «законное» основание расправляться со всеми, кто не признает такой церковной власти, то есть с Церковью Русской Православной настоящей!

         Тогда еще вопрос: что же могло означать такое положение вещей с точки зрения Промысла Божия?

         Ответ один: Все это оказалось возможным только в Божественном предвидении того, что в России Православной Церкви больше не будет, поскольку в ней не будет и того народа, для которого она должна существовать!

         Тогда, настоящая Русская Православная Церковь должна была сохраняться только вне пределов России, за границей, и лишь постольку, поскольку там должно было сохраниться и еще сохраняется определенное количество настоящего Русского Православного Народа!

         Вот одно из самых замечательных превращений (одна из метаморфоз) Великорусской истории последних времен!

 

 

 

НА "ЗАКОННОМ" ОСНОВАНИИ МОЖНО И АНТИХРИСТА ПРИНЯТЬ
 

Письмо архиепископа Илариона [Троицкого] к Н. Н. по поводу Декларации митрополита Сергия [Страгородского] от 16(29) июля 1927 г. (Акты Святейшего Патриарха Тихона и позднейшие документы о преемстве высшей Церковной власти 1917-1943. М. 1994. С. 524-529.)

22 октября 1927 г. (ст. ст.).
День Казанской иконы Божией Матери.

Дорогой друг мой! Под впечатлением Вашего тревожного письма от 2 (15) октября я заглянул в свою записную тетрадь, припомнив, по ассоциации с предметом Вашей тревоги, некоторые сравнительно давнишние свои заметки в ней. Вот что было набросано мною под 18 февраля (3 марта) 1924 г.

"Может быть, скоро мы окажемся среди океана нечестия малым островком. Как постепенно подкрадывалось и быстро совершилось падение Самодержавия и изменился лик русской государственности, таким же образом происходит и может быстро совершиться реформационно-революционный процесс в нашей Церкви. Картина церковных отношений может видоизмениться, как в калейдоскопе. Обновленцы могут вдруг всплыть, как правящая в России "церковная партия", причем противников у нее может оказаться очень немного, если открытые обновленцы и скрытые предатели поладят между собою и совместно натянут на себя личину каноничности. Конечно, можно гадать и иначе, но, во всяком случае, истинным чадам Вселенской Христовой Церкви надлежит бодрствовать и стоять с горящими светильниками".

"Трудность настоящего времени для православного человека состоит, между прочим (если не главным образом), в том, — записано мною в тетрадь под 1 (14) января 1925 г. — что теперешняя жизнь Церкви требует от него высокодуховного отношения к себе . Нельзя полагаться на официальных пастырей (епископов и иереев), нельзя формально применять каноны к решению выдвигаемых церковной жизнью вопросов, вообще нельзя ограничиваться правовым отношением к делу, а необходимо иметь духовное чувство, которое указывало бы путь Христов среди множества троп, протоптанных дивьими зверями в овечьей одежде. Жизнь поставила вопросы, которые правильно, церковно правильно, возможно разрешить только перешагивая через обычай, форму, правило, и руководствуясь чувствами, обученными в распознавании добра и зла (Евр. 5, 14). Иначе легко осквернить святыню души своей и начать сжигание совести (1 Тим. 4,2) чрез примирение, по правилам, с ложью и нечистью, вносимыми в ограду Церкви самими епископами. На "законном" основании можно и антихриста принять..."

Церковные события последних недель не являются ли подтверждением этих предчувствий? То жуткое, что предощущалось душой 2-3 года тому назад, не придвинулось ли к нам вплотную с вторичным вступлением митрополита Сергия в управление Русской Православной Церковью? Вызвавшее многообразные и вполне заслуженные отрицательные критики послание митрополита Сергия и его Синода не бросило ли возглавляемую им церковную организацию в омерзительные, прелюбодейные объятия атеистической, богохульной и христоборной (антихристовой) власти ( разнообразные эпитеты, прилагаемые мною к советской власти, я употребляю не в ругательном, а в существенном, строго определенном смысле. - Прим. архиепископа Илариона ) и не внесло ли страшное нечестие в недра нашей Церкви? Заметьте: изошло это послание не от раскольников-обновленцев, борисовцев и им подобных отщепенцев и не от еретиков-живоцерковников, а от законной, канонической, по-видимому православной иерархии; главные положения послания опираются на тексты (правда, иногда не без искажения их: см. лжетолкование на 1 Тим. 2, 1-2) Св. Писания и на, как будто однородный с настоящим, опыт древней Церкви. С другой стороны, послание стремится и надеется удовлетворить насущной потребности истомленных гонениями верующих душ, ибо сулит им мир и покой. И многие-многие, особенно из духовенства, сочувственно откликаются на обращение митрополита Сергия и его Синода.

В результате этой симфонии богоборной власти и православной законной иерархии получаются уже некие "благие" плоды: епископы (правда, далеко не высшего качества и не очень "виновные") возвращаются из ссылок (правда, не далеких) и поставляются на епархии (правда, не на те, с которых были изгнаны), при исполняющем обязанности Патриаршего Местоблюстителя митрополите Сергии имеется Синод (правда, похожий скорее на обер-прокурорскую канцелярию из законных иерархов (правда, большей частью "подмоченных", т. е. весьма в церковном отношении скомпрометированных своей давнишней и прочной ориентацией на безбожное ГПУ, — да и не этим одним); имя митрополита Сергия произносится всеми как имя действительного кормчего Русской Церкви, но, увы! — имя это является фальшивой монетой, так как фактически распорядителем судеб Русской Церкви и Ее епископов, как гонимых, так и протежируемых, т. е. милуемых и поставляемых на кафедры (последнее особенно печально!) является нынешний обер-прокурор "Православной Русской Церкви" Евгений Александрович Тучков (Всего этого не осмелится отрицать митрополит Сергий, явившийся несчастным инициатором, вернее - орудием чудовищного замысла - осоюзить Христа с Велиаром. - Прим. архиепископа Илариона).

Всякому, имеющему очи, чтобы видеть, и уши, чтобы слышать, ясно, что, вопреки декрету об отделении Церкви от государства, Православная Церковь вступила в тесный, живой союз с государством. И с каким государством?! Возглавляемым не Православным царем (В свое время многие члены Церкви энергично возражали против связи Церкви с таким государством. - Прим. архиепископа Илариона ) , а властью, которая основной задачей своей поставляет уничтожение на земле всякой религии, и, прежде всего, Православного Христианства, так как в нем она видит — и справедливо — основную мировую базу религиозной веры и первоклассную крепость в Ее брани с материализмом, атеизмом, богоборчеством и сатанизмом (коему, как гласит народная молва причастны неции из властей века сего).

"...И повел меня (один из семи Ангелов) в духе в пустыню, — вещает нам Иоанн Богослов, — и я увидел жену, сидящую на звере багряном, преисполненном именами богохульными... и на челе ее написано имя: тайна, Вавилон великий мать блудницам и мерзостям земным. Я видел, что жена упоена была кровию святых и кровию свидетелей Иисусовых, и, видя ее, дивился удивлением великим" (Ап. 17, 3, 5, 6).

И как было не дивиться св. Тайнозрителю, когда он узрел пред собою преображение "жены, облеченной в солнце" , имевшей под ногами луну и на главе "венец из двенадцати звезд" (Ап. 12, 1) в "великую блудницу" (Ап. 18, 2), в "мать блудницам и мерзостям земным" , "упоенную кровию святых и кровию свидетелей Иисусовых" (Ап. 17, 5-6)!

Друг мой! Не видим ли мы нечто подобное собственными глазами? Не проходят ли перед нами события, невольно приводящие на память духовные созерцания Новозаветного Тайновидца? Сопоставьте приведенные выше слова Апокалипсиса с делом и деяниями наших живоцерковников и обновленцев! Не приложимы ли они к ним, почти до мелочей!?

Гораздо значительнее, в указанном апокалиптическом смысле, представляются события последних дней, связанные с именем митрополита Сергия. Значительнее, хотя бы по одному тому, что усаживается на зверя багряного с именами богохульными не самочинная раскольница, а верная жена, имущая образ подлинного благочестия, видимо не оскверненного предварительным отступничеством. В этом главная, жуткая сторона того, что совершается сейчас на наших глазах, что затрагивает глубочайшие духовные интересы чад Церкви Божией , что неизмеримо по своим последствиям, не поддающимся даже приблизительному учету, но по существу имеющим мировое значение, ибо таковое значение принадлежит изначала Церкви Христовой, единой, истинной (православной), на которую с небывалой силой ополчаются теперь силы ада и с которой мы органически связаны не в сем только веке, но и в будущем, если действительно возлюбили век оный. Как же нам быть в эти страшные минуты новой опасности, надвинувшейся по наущению вражьему на нашу Мать, Святую Православную Церковь? Как быть, чтобы не выпасть из Ее благодатного, спасительного лона — и не приобщиться нечестию богохульного зверя и сидящей на нем блудной жены? Господи, скажи нам путь воньже пойдем!..

"После сего я увидел , — продолжает Богослов, — иного Ангела, сходящего неба и имеющего власть великую. Земля осветилась от славы его. И воскликнул он сильно, громким голосом говоря: пал, пал Вавилон, великая блудница, сделалась жилищем бесов и пристанищем всякому нечистому духу, пристанищем всякой нечистой и отвратительной птице" (Ап. 18, 1-2).

"И услышал я иной голос с неба, говоривший: выйди от нее, народ Мой, чтобы не участвовать вам в грехах ее и не подвергнуться язвам ее" (Ап. 18, 4)

Не подумайте, дорогой мой, что эти апокалиптико-эсхатологические экскурсы я предлагаю в качестве непреложно-догматического толкования данных мест Откровения. Это было бы с моей стороны непозволительным притязанием, безумной дерзостью. Я только провожу пунктирную линию между образами Апокалипсиса и современными церковными событиями , которые невольно обращают мысль к этим пророческим образам, с своей стороны бросающим яркий луч света на данные события. "Можно неоднократно усматривать еще в Ветхом Завете, что одни и те же пророчества сперва исполняются в малом виде, а потом имеют еще другое, высшее и окончательное исполнение" (не привожу примеров, чтобы не растягивать письма). Это обстоятельство достаточно для оправдания делаемых мною сопоставлений, которые я предлагаю Вашему христианскому размышлению и отдаю на Ваш дружеский суд, усердно прося Ваших молитв о вразумлении меня благодатию Духа Истины, без Которого наши человеческие соображения о предметах духовных часто оказываются лишь "пленной мысли раздраженьем". Ни самая широкая ученость, ни самый глубокий природный ум, ни самая утонченная естественная мистика не могут дать удовлетворительного разумения тайн Божиих. А здесь мы соприкасаемся с тайной, великой и, в известном смысле, последней тайной земного бытия Церкви и человечества.

Тайной является и вопрос, естественно возникший при чтении последнего приведенного мною стиха из Апокалипсиса, где верные призываются выйти из Вавилона; вопрос о том, когда народ Божий должен совершить свой выход. Один чрезвычайно ученый, вдумчивый, благочестивый и скромный толкователь Апокалипсиса так отвечает на этот вопрос: "тогда, когда Вавилон будет на рубеже суда"… "Это познала на своем опыте первенствующая Церковь, которая вышла из развалин Израиля и Иерусалима: сигналом освобождения Ее был суд над ветхозаветным народом".

Тогдашняя Церковь имела достаточно ясные и даже внешне определенные указания для своего исхода (Мф. 24, 15; Мк. 13, 14 и особенно Лк. 21, 20). Можно ли сказать это о признаках предписанного Господом исхода в ту заключительную эпоху, к которой в конечном счете относятся слова Тайнозрителя, и предварением которой, можно думать, имеется теперешнее время? "Рубеж суда" не есть ни хронологический, ни внешне видимый признак. Для усмотрения его люди должны иметь отверстыми духовные очи. Фарисеям, вопрошавшим Господа: "Когда приидет Царствие Божие?" был дан ответ: "...не приидет Царствие Божие с соблюдением" т. е. Царство Божие не придет приметным образом для чувственных очей, "ниже рекут: се зде, или: онде. Се бо Царствие Божие внутрь вас есть" (Лк. 17, 20-21). "Это значит, — по словам епископа Игнатия Брянчанинова, — надо оставить плотскую и греховную жизнь, потом посредством покаяния и жительства по евангельским заповедям очистить и украсить душевный храм, по совершении чего Святый Дух осеняет его, совершает окончательное очищение и убранство. В такой храм нисходит Бог и учреждает в нем Свое духовное, невидимое, но вместе вполне ощущаемое и познаваемое Царство. Кто приял внутрь себя Царство Божие, тот может узнать и избежать антихриста или противостать ему . Кто же не приял внутрь себя Царства Божия, тот не узнает антихриста; тот непременно, непонятным для себя образом, соделается его последователем; тот не узнает приближающейся кончины мира и наступающего страшного второго пришествия Христова; оно застанет его неготовым . Никакое человеческое учение словом и словами недостаточно для наставления тому, что требует наставления в душевной клети, наставления от Самого Бога. Стяжавший внутри себя Царствие Божие имеет руководителем Святаго Духа, Который наставляет всякой истине руководимого им человека, не допускает его быть обманутым ложью, облекающейся для удобнейшего обмана в призраки истины. Очень верно сказал некоторый блаженный инок, беседуя об антихристе: "Многие имеют веровать в антихриста и станут славить его, как Бога крепкого. Имущие Бога всегда в себе и просвещенные сердцами увидят истину чистою верою и познают его. Всем бо, имущим Боговидение Божие и разум, тогда разумно будет пришествие мучителя. Имущим же присно ум в вещах жития сего и любящим земная непонятно сие будет: привязаны бо суть в вещах житейских. Аще и услышат слово: то не имут веры, но паче омерзит им глаголяй сия ". Они сочтут его сумасбродом, достойным лишь презрения, сожаления. Омраченное своим плотским мудрованием человечество и вовсе не будет верить Второму пришествию Господа. "Приидут в последние дни ругатели, по своих похотех ходяще и глаголюще: где есть обетование пришествия Его! Отнележе бо отцы успоша, вся тако пребывают от начала создания" (2 Петр. 3, 3-4)" (Еп. Игнатий Брянчанинов. Поучение в понедельник 26-й недели о Царствии Божием. Соч. 3-е изд. Т. 4. С. 266-268).

Что господствующая ныне "власть темная" мыслит, рассуждает и действует в стиле этих ругателей, в том нельзя сомневаться и тому не следует дивиться. И сочтут ли и современные церковные деятели, "имущие образ благочестия, силы же его отвергшиеся" и с "ругателями" века сего сочетавшиеся, не сочтут ли они "сумасбродством, достойным лишь презрения", тех дум, которые износит моя душа навстречу Вашей?

На днях один епископ, отстаивая ориентацию митрополита Сергия, запугивал своего собеседника, с негодованием отвергавшего эту ориентацию, между прочим, тем, что несогласные с митрополитом Сергием останутся в таком меньшинстве, что явятся одной из множества существующих у нас мелких сект. Бедный епископ, прибегающий к такому бессильному аргументу в защиту народившейся "советской Православной Церкви"! Вспомнил бы он слова Спасителя о том, найдет ли, придя, Сын Человеческий веру на земле (Лк. 18, 8)! Вспомнил бы множество апостольских предсказаний об оскудении веры и о умножении всякого нечестия в последние времена! Вспомнил бы сказанное Тайнозрителем о Церкви Сардийской, в которой лишь "несколько человек" "не осквернили одежд своих" , и о славной Церкви Филадельфийской, "не много имевшей силы" , но сохранившей слово Господне и не отрекшейся от имени Христова (Ап. 3, 4, 8)!

"Множество" и "большинство" необходимы в парламентах и партиях, а не в Церкви Божией, являющейся столпом и утверждением Истины, независимо от этих категорий и даже вопреки им (ибо Она имеет свидетельство в себе самой).

"Евангелие будет всем известно, — говорит епископ Феофан (Говоров) о временах, предшествующих явлению антихриста (В толклвании на 2-е Послание к Солуянам. - Прим. архиепископа Илариона ) , - но одна часть пребудет в неверии ему, другая — наибольшая — будет еретичествовать, не Богопреданному учению следуя, а построевая в себе веру своим измышлением, хотя на основании слов Писания. Этим самоизмышленным верам числа не будет... Их и теперь уже очень много, а будет еще больше. Что ни царство, то свое исповедание, а там, что ни область, а далее, что ни город, а под конец, может быть, что ни голова, то исповедание. Где сами себе строят веру, а не принимают Богопреданную, там и быть нельзя. И все такие будут присвоять себе имя христиан".

Это с одной стороны. С другой, по словам епископ Феофана, — "будет часть и содержащих истинную веру, как она передана св. Апостолами. Но и из этих немалая часть будет по имени только правоверными, в сердце же не будет иметь того строя, который требуется верою, возлюбив нынешний век . Хотя имя христианское будет слышать повсюду, и повсюду будут видны храмы и чины церковные, но все это одна видимость, внутри же отступление истинное. На этой почве народится антихрист — и возрастет в том же духе видимости. Потом, отдавшись сатане "явно отступит от веры и... не содержащих христианства в истине увлечет к явному отступлению от Христа Господа". Стоит над этим задуматься, дорогой мой!

Уместным считаю сообщить Вам следующее. Недели 2-3 тому назад я читал письмо, в котором приводились подлинные (в кавычках) слова одной небезызвестной "блаженной", сказанные ею на запрос о митрополите Сергии, причем вопрошавший, по-видимому, указывал, что митрополит Сергий не погрешил против православных догматов, что он не еретик. "Что ж, что не еретик! — возразила блаженная. — Он хуже еретика: он поклонился антихристу, и, если не покается, участь его в геенне вместе с сатанистами".

Все это вместе взятое и многое другое, видимое и слышимое, и заставляет живые верующие души настораживаться и внимательно всматриваться в развертывающуюся перед нами картину усаживания жены на зверя. Эти души чувствуют новую, небывалую опасность для Церкви Христовой и, естественно, бьют тревогу. Они, в большей части своей, не спешат окончательным разрывом с церковными "прелюбодеями", в надежде, что совесть их не сожжена до конца, а потому возможны покаяние и исправление, т. е. отвержение начатого ими темного дела. Сбудется ли это чаяние?! От души говорю: подай, Господи! Но в самой глубине его нахожу сомнение и, однако, пока не ставлю точки над
i. Пусть поставит ее время, а точнее сказать Владыка времен! Он же да сохранит нас, как от легкомысленной поспешности, так и от преступно равнодушной медлительности в том страшно ответственном положении, в которое мы поставлены Промыслом Божиим! Вот, друже мой, некраткий отклик на Ваше коротенькое, но кровью сердца написанное письмо.

Господь да хранит и да умудрит нас в эти тяжкие и жуткие минуты нашего духовного бытия!

Любящий Вас брат о Господе...
___________________

P.S. Письмо это писал, многократно отрываясь от него, и в обстановке, препятствовавшей сосредоточению мысли. Поэтому не взыщите, если оно вышло отрывочным и несколько несвязным. На днях, может быть, напишу Вам еще о том же предмете, но с другой стороны касаясь его.

 

 

 

БЛАГОДАТНА ЛИ СОВЕТСКАЯ ЦЕРКОВЬ?  

  Профессор И.М. Андреев

      Власть есть установление Божие.

          «Всяка душа да будет покорна высшим властям; ибо нет власти не от Бога, существующие же власти от Бога установлены» (Рим. 13, 1). Об этом же в дохристианской древности утверждал Платон, понимая власть, как иерархию, восходящую к Богу.

          Иными словами, только Богоустановленная власть есть подлинная власть. Власть же, не признающая над собой высшей власти Бога, есть не власть, а самовластие.

          Советская власть в СССР не есть истинная власть, а есть отрицание самой сущности, самого принципа, самой идеи власти и утверждение самовластия.

          Атеизм есть страшное зло. Он порождается или величайшим грехом гордости, или обусловливается полным равнодушием к вопросам религии и морали (т.е. к Истине и Любви), или является результатом преступного недомыслия. «Рече безумен в сердце своем: несть Бог».  (Псал. 13).

          Государственная власть в СССР, представляющая собою откровенное и циничное самовластие, главной задачей своей идеологической политики ставить распространение атеизма при помощи принципиального величайшего духовного и физического государственного насилия. Доведенная до совершенства система универсальной пропаганды, построенной на государственно-организованной лжи, обмане, соблазнах и терроре, вместе с дьявольски жестокой усовершенствованной системой истязаний и пыток, принципиально и планомерно употребляемых советским государством для торжества атеизма, — есть явление совершенно новое, качественно глубоко отличное от всех известных видов жестокостей и насилия в мировой истории.

          Главная борьба большевистского государства направлена на христианство, как совершеннейший вид религии и особенно на Православие, как совершеннейший вид христианства. Большевизм, как наивысшее явление антихристианства, есть идея антихриста…

          Если Православная Христианская Церковь есть мистически «Тело Христово», то большевистская коммунистическая партия есть мистически тело антихриста.

          Персональное историческое апокалипсическое явление антихриста ничего принципиально нового к этой идее антихриста не прибавит. Оно только окончательно оформит, централизует и универсализует эту идею во всем мире, создав абсолютно безвыходное положение для всего человечества. Ибо перед каждым человеком встанет тогда вопрос, на который нельзя будет не ответить ( не только словом, но и делом): подчиняется ли он «власти» антихриста, чтобы получить печать антихриста «на лоб» или «на руку» ( по толкованию еп. Дамаскина «на лоб» — означает «добровольное, полное духовное порабощение», а «на руку» — приобщение «страха ради»).

          Не получившие печати будут мучимы и истязуемы так, что «соблазнятся даже избранные», и если бы не сократились сроки — «не выдержала бы никакая плоть».

          Большевизм ставит своей конечной целью при помощи мировой революции установить свою «власть» во всем мире. Если это случится, и во главе всего мира станет большевистское коммунистическое мировое правительство в лице «Вождя народов мира», — то это и будет место для персонификации апокалипсического антихриста.

          Надо ясно, отчетливо и твердо понять, что СОВЕТСКАЯ ВЛАСТЬ ЕСТЬ ВПЕРВЫЕ В МИРОВОЙ ИСТОРИИ ПОДЛИННАЯ ЦИНИЧНО-ОТКРОВЕННАЯ АНТИХРИСТОВА ВЛАСТЬ, т.е. БОГОБОРЧЕСКОЕ САМОВЛАСТИЕ.

          Без признания этой глубоко качественно-отличительной оценки «советской власти» — нет никакой «проблемы коммунизма». Если большевистский коммунизм есть лишь одно из многих, качественно не новых явлений в мировой истории, если «советская власть» есть лишь только одна из худших и жесточайших (пусть даже самая худшая из худших и жесточайших), то никакого особого «духовного кризиса человечества» нет и вообще никакой новой духовной проблемы нет. Тогда к явлению коммунизма надо относиться лишь с политической, экономической, военной или «утилитарно-моральной» точки зрения, как и относится к нему в настоящее время подавляющее большинство политических деятелей всего мира. Результаты такого понимания мы видели: большевизм медленно, беспрепятственно завоевывает мир.

          МИСТИЧЕСКАЯ СИЛА БОЛЬШЕВИЗМА ПОНЯТНА НЕ МНОГИМ.

          Вспомним потрясающую сцену в «Повести об антихристе» Вл. Соловьева, когда первоиерарх Православной Церкви св. старец Иоанн, вдруг поняв, КТО находится перед ним, воскликнул громко, ясно, твердо, определенно, убедительно и убеждающе: «детушки. Да ведь это антихрист!».

          Катакомбная Православная Русская Церковь в СССР, Церковь исповедников и мучеников, квалифицирует Советскую Государственную власть, как власть антихриста.

          Историческая делегация Петроградской епархии в 1927 году, возглавляемая епископом Гдовским Димитрием (расстрелян в 1937 году после 10-летнего заключения), прямо так и поставила вопрос перед заместителем и местоблюстителем Патриаршего престола митрополитом Сергием, в Москве:

          «Ведь советская власть антихристова, а можно ли Православной Церкви находиться в союзе с антихристовой властью и молиться за ее успехи и радоваться ее радостями»?

          Митрополит Сергий засмеялся и отмахнулся: «Ну, какой тут антихрист», и это было самое главное, роковое, решающее расхождение, после которого в 1927 г. произошел церковный раскол. Те, кто квалифицировали сов. власть, как власть антихристову (т.е. как богоборческое самовластие), не нашли для себя нравственно-возможным (не по политическим соображениям, а по религиозной совести), чтобы Православная Русская Церковь «только духовно» подчинялась сатане, сохранив свою «полную автономию», гарантированную «конституцией» СССР.

          Те же, кто с этими нравственными мотивами не соглашался (по убеждению, или страха ради), пошли за митрополитом Сергием, а ныне идут за «патриархом» Алексием, «радуясь радостям богоборческого самовластия, молясь об успехах этого самовластия, вынося ему всенародную благодарность за внимание к нуждам православного населения», отрицая перед всем миром факты бывшего и настоящего гонения на истинных православных христиан, квалифицируя и мучеников «политическими преступниками» и «поборниками черного дела», считая установившиеся отношения между государством богоборческого самовластия и Православной Церковью (которая должна быть Непорочной Христовой Невестой) — «идеальными», и называя главу богоборческого антихристова государства Сталина «избранником Божиим».

          Когда митрополит Сергий в 1927 г. впервые встал на этот гибельный путь «новой церковной политики» (как он сам выразился), тогда со всех концов России посыпалась к нему масса «посланий» от епископата, клира и мирян, написанных слезами и кровью сердца, убеждающих его отказаться от намеченного пути.

          Бесчисленное количество делегаций от разных епархий приезжали в Москву и на коленях, рыдая, умоляли его исправить роковую ошибку. Из тюрем, ссылок и концлагерей дошел до митрополита Сергия протестующий голос исповедников и мучеников.

          По количеству и по духовному удельному весу протестующих можно было судить об объеме, глубине и нравственной силе протеста. В числе протестующих были самые замечательные церковные деятели России: Митрополит ПЕТР, арестованный и сосланный, но не отказавшийся от своих прав законный Первосвятитель Русской Православной Церкви — местоблюститель Патриаршего престола; Митрополит АГАФАНГЕЛ, первый заместитель Патриарха; Митрополит ИОСИФ Петроградский, заместитель Митроп. ПЕТРА; Митрополит КИРИЛЛ Казанский, глубокочтимый православной Русью; Архиепископ ИЛЛАРИОН (Троицкий), знаменитый сподвижник Патриарха Тихона; Архиепископ ПАХОМИЙ Черниговский; епископ ВИКТОР Глазовский; епископ ВАРЛААМ Пермский; епископ ЕВГЕНИЙ Ростовский; епископ ДАМАСКИН Глуховский; епископ ВАСИЛИЙ Прилукский; епископ АЛЕКСИЙ Воронежский; епископ ИЕРОФЕЙ Никольский; епископ ИЛЛАРИОН, викарий Смоленский; епископ ДИМИТРИЙ Гдовский; епископ СЕРГИЙ Нарвский; епископ МАКСИМ Серпуховский; ЕПИСКОПЫ: Гавриил, Аверкий, Нектарий, Феодор, Филипп, Стефан, Петр и др. епископы, находившиеся в ссылке, тюрьмах, политических изоляторах и концлагерях.

          Среди протестующих были и лучшие представители священства и светского богословия: профессор Павел Флоренский, профессор Феодор АНДРЕЕВ, бывший президент Петербургского Религиозно-философского О-ва, проф. С.А. АСКОЛЬДОВ, проф. А.И. БРИЛЛИАНТОВ, известный русский философ проф. М.А. МЕЙЕР, известный издатель “Религиозно-философской библиотеки” проф. М.А. НОВОСЕЛОВ, проф. В.Н. ФИНКЕ, диакон-доц. В.В. ФИННЕ, известный философ проф. А.Ф. ЛОСЕВ, профессор С.С. АБРАМОВИЧ-БАРАНОВСКИЙ, проф. Д.И. АБРАМОВИЧ, проф. В.Л. КОМАРОВИЧ, проф. А.Н. КОЛОСОВ, профессор-философ доктор М.Н. МАРЖЕЦКИЙ и многие другие профессора; замечательные протоиереи: о. Василий ВЕРЮЖСКИЙ, о. Сергий ТИХОМИРОВ, о. Валентин СВЕНТИЦКИЙ, о. Александр СИДОРОВ, о. Сергий МЕЧЕВ, о. Викторин ДОБРОНРАВОВ, о. Никифор СТРЕЛЬНИКОВ, о. Николай ПРОЗОРОВ, о. Александр КРЕМЫШАНСКИЙ, о. Николай ПИСКАНОВСКИЙ, о. Сергий АЛЕКСЕЕВ, о. Анатолий ЖУРАКОВСКИЙ и огромное количество других. (Примечание: Фамилии указаны лишь расстрелянных, замученных и погибших). Протесты и мольбы лучших представителей Русского Православия, засвидетельствовавших свое исповедничество — мученичеством — не помогли.

          Митрополит Сергий, нарушив основной православный церковный закон, основу основ св. православных канонов (34-е апостольское правило, по которому первый епископ ничего не должен творить без рассуждения всех прочих епископов —отказался (устно, письменно и печатно) внять голосу протестующих и обрушился на несогласное с ним духовенство с самыми страшными прещениями, квалифицируя всех несогласных с его «новой церковной политикой» — «контрреволюционерами», предавая их тем самым на растерзание органов Г.П.У.

          После того, как все явно протестовавшие были «ликвидированы» карательными органами богоборческого государства (т.е. были расстреляны, запытаны, сосланы в ссылки)— истинная Православная Церковь УШЛА В КАТАКОМБЫ.

          С явным дальнейшим нарушением св. канонов, митрополит Сергий при помощи самовластного советского государства стал патриархом. После его смерти при помощи тех же средств во главе советской церкви (будем теперь так называть) стал «патриарх» АЛЕКСИЙ. (ПРИМЕЧАНИЕ: По вопросу о канонических нарушениях, совершенных советской церковью см. Замечательную книгу — собрание документальных данных — протоиерея Михаила Польского: «Каноническое положение высшей церковной власти в СССР и заграницей» 1948 г.).

          Советская церковь нарушила не только св. каноны. Она попрала и основной догмат Православия — ДОГМАТ О ЦЕРКВИ. Ведь разве к Советской церкви, после всех ее «дел» и «слов» (а «слова» церкви — это ее «дела» ) применимы слова св. догмата: «Единая, святая, соборная и Апостольская Церковь»? Не звучит ли это теперь кощунством? Ибо нет в ней ни единства, ни святости, ни соборности, ни Апостольского духа.

          Не целостное единство, а суммарный конгломерат, не духовный организм «Тела Христова», а лишь формальная церковная организация, в которой нет и намека на святость (ибо святость и принципиальная ложь — не совместимы), ни, главное, Апостольского духа любви и ревности к чистоте и правде — вот что собою представляет понятие нынешняя «советская церковь».

          Эта церковь совершила нечто еще более страшное, чем нарушение канонов и догматов: ОНА ИЗМЕНИЛА СВ. ДУХУ, солгав перед всем миром, что в России, именуемой теперь СССР, владычествует не богомерзкое правительство богоборческого самовластия антихристова духа, ненавидящее и гонящее Христа и верную Ему до конца истинную Православную Церковь, а «избранник Господень, ведущий наше отечество к благоденствию и славе». «Кто может со спокойным сердцем слышать эту постыдную лживую похвалу», написал по этому поводу в своем послании Первосвятитель Русской Зарубежной Церкви митрополит Анастасий, «где человекоугодничество граничит уже с богохульством. В самом деле, — можно ли допустить, чтобы человек, обагренный кровью с головы до ног, покрытый преступлениями, как проказой и глубоко отравленный ядом безбожия, мог быть назван «избранником Господним», предназначенным вести нашу Родину к благоденствию и славе»? «Не значит ли это, — продолжает митр. Анастасий, — возводить клевету и хулу на Самого Бога Всевышнего, Который в таком случае являлся бы ответственным за все зло, которое творится уже много лет на нашей земле большевистской властью, возглавляемой Сталиным»? «Атомная бомба, — заключает митр. Анастасий, — и все другие разрушительные средства, изобретенные нынешней техникой, поистине менее опасны, чем НРАВСТВЕННОЕ РАЗЛОЖЕНИЕ, какое вносят в русскую душу своим примером высшие представители гражданской и ЦЕРКОВНОЙ власти. Разложение атома приносит с собой только физическое опустошение и разрушение, а растление УМА, СЕРДЦА И ВОЛИ влечет за собою ДУХОВНУЮ СМЕРТЬ целого народа, после которой НЕТ ВОСКРЕСЕНИЯ».

          Какова же природа той «церковной» власти, которая вносит нравственное разложение в русскую душу и, «РАСТЛЕВАЯ УМ, СЕРДЦЕ И ВОЛЮ», влечет за собой «ДУХОВНУЮ СМЕРТЬ ЦЕЛОГО НАРОДА, после которой НЕТ ВОСКРЕСЕНИЯ»?

          «Советская церковь, — пишет г. С.П. в своей замечательной брошюре «О церкви в СССР» (Париж,1947 г.), есть учреждение советского противохристианского тоталитарного государства, исполняющее ЕГО поручения, служащее ЕГО целям, не могущее ни свободно судить, ни свободно молиться, ни свободно блюсти тайну исповеди … только тот может считать «патриарха» Алексия «хранителем канонов», кто никогда не читал и не вникал в их глубокий христианский смысл. Этот смысл прежде всего в свободе от человеческого давления «на изволение Духа Святого» и на вдохновенном повиновении Его внушениям…и потому, то, что Алексий может хранить, конечно, в пределах угодных и удобных советской политической полиции, — это традиционная внешность исторического Православия».

          Анализируя мотивы и «церковные» соображения Высшей Советской церковной власти, г. С.П. в той же брошюре пишет: «Для чего они это сделали?

          Для того, чтобы ПОКОРНОСТЬЮ АНТИХРИСТУ погасить или по крайней мере смягчить гонения на верующих, на духовенство, на храмы; купить передышку ценою СОДЕЙСТВИЯ большевизму в России и за границей.

          Из опасения, как бы антихрист не договорился с Ватиканом об окончательном искоренении Православия; чтобы в борьбе с католичеством ИМЕТЬ АНТИХРИСТА ЗА СЕБЯ».

          «Не подлежит, однако, никакому сомнению, — пишет дальше С.П., — что будущее Православия определится не компромиссами с антихристом, а именно тем героическим стоянием и исповедничеством, от которого они (т.е. представители советской церковной власти) так предательски отреклись».

          В заключение г. С.П. выдвигает ясный, точный, простой и убедительный тезис, с которым нельзя не согласиться:

          «Православие, подчинившееся советам и ставшее орудием мирового антихристианского соблазна — есть не православие, а соблазнительная ЕРЕСЬ АНТИХРИСТИАНСТВА, облекшаяся в растерзанные ризы исторического Православия».

          Всякому непредубежденному русскому православному человеку совершенно ясно, как бы поступил в настоящее время св. митр. Филипп, если бы он был теперь в Москве и возглавлял бы Русскую Церковь. Обличивший православного царя в его злодеяниях, неужели не обличил бы еще более грозного богомерзкого правителя в делах явно сатанинских? Ибо исповедание ПРАВДЫ для православной Церкви не менее обязательно, чем исповедание веры. Путь митрополита Филиппа — путь истинный, а измена этому пути — есть измена самому духу православия.

          Верное своему отцу-дьяволу — «отцу лжи», советское государство в основу своей деятельности положило ложь. «Государственно-организованная ложь» — есть явление совершенно новое в истории. «Отделенная от государства» советская церковь пошла по стопам советского государства и явила миру «ЦЕРКОВНО-ОРГАНИЗОВАННУЮ ЛОЖЬ». В 10 номере «Журнала Московской Патриархии» архиепископ Александр пишет: «И ныне Москва — сердце России — в миниатюре вся Святая Русь». С этим можно согласиться лишь при условии, что «миниатюра» есть «кривое зеркало». Характеризуя «патриарха» Алексия, этот же архиеп. Александр пишет: «Просвещенный Духом Святым, умудренный святительским опытом, святейший наш своей патриаршей деятельностью свидетельствует, что ныне не время для огненных обличений св. Иоанна Предтечи, а время милосердия, врачевания немощных душ по заветам преп. Сергия Радонежского и Серафима Саровского».

          Так пишет в СССР советский архиерей. Но иное думает народ. Вырвавшийся из советского ада, г. Г. в статье «Голос нового эмигранта» пишет: «Народ пришел к убеждению, что великое горе, свалившееся на него, КАРА БОЖИЯ за его прегрешения… Оздоровление народа начинается с поднятия религии на такую высоту, на какой она стояла только в первые века христианства. Но для этого необходимо, чтобы пастырь духовный был готов идти на смерть за правду, а не кривить душой…Коммунизм будет побежден не атомной бомбой, а крестом… И Сталин это понял лучше других. Сейчас, как никогда, нужны Минины и Пожарские от духовенства, которые, не дрогнув, пошли бы сами и повели за собой народ, если это будет нужно, на Голгофу во славу Христову. И народ пойдет за такими пастырями, ибо почва готова. Вот почему сейчас наш главный враг не коммунизм, а ДУХОВЕНСТВО, перешедшее к нему на службу, ибо творит поистине Каиново дело…Мы хотим от имени всех русских, проживающих в Италии, обратиться с открытым письмом к духовенству, перебежавшему в лагерь антихриста»…

          Ханжеское лицемерие епископа Александра слишком ясно. Почему «ныне не время» для огненных обличений св. Иоанна Предтечи, звавшего к покаянию? Некого обличать? Не за что? Некому каяться? Не следует каяться? А если наше время по преимуществу время милосердия и снисхождения, то почему бы к этому не призвать самого Сталина? Или, быть может, «милосердия и снисхождения» заслуживают ныне только ПАЛАЧИ, А НЕ ЖЕРТВЫ? — Преподобный Сергий Радонежский и преп. Серафим Саровский никогда таких заветов не давали, ибо учили духу истинной, а не лицемерной любви, которая, именно во имя «милосердия и снисхождения» не исключает и «огненных обличений» — лучшего средства для врачевания душ.

          Ханжеское лицемерие, наряду с низкопоклонством и человекоугодничеством, становится самой характерной чертой представителей советской церкви и их защитников за рубежом. Все чаще и чаще они говорят, пишут и декларируют на тему о любви, снисходительности и прощении, о неосуждении, о необходимости прекратить споры.

          Этот новый вид «церковного толстовства» с его новой проповедью «непротивления злу» не только насилием, но и ОБЛИЧИТЕЛЬНЫМ СЛОВОМ — есть самая невыносимая ложь и обман.

          В статье «Легенда о Великом инквизиторе» Достоевского («Летописные заметки», Мюнхен, 1947 г. ) Иоанн Шаховской (ныне епископ в Америке) написал: «Христос в молчании, которое громче всех восклицаний и значительнее всех философий приближается к своему глубокому врагу и целует его, целует его человечность, сквозь лепет всех его злых и лживых слов. Если бы не было этой любви, кто бы из нас жил? Молчаливая любовь страдающей в мире истины, любовь к нам страдающей от нас Истины, — что может быть прекраснее этого? ДАЖЕ НА НЕБЕ, МОЖЕТ БЫТЬ, НЕ БУДЕТ ЭТОЙ КРАСОТЫ, ибо там — родной дом небесной красоты. Здесь она странница терпеливая, там она хозяйка мироздания».

          Прежде всего для ПРАВОСЛАВНОГО СОЗНАНИЯ совершенно неприемлемы слова: «даже на небе б.м. не будет этой красоты». Так может сказать только увлекшийся поэт, но не православный монах. Красота на небе — Всесовершенная красота, включающая в себя и всю ту красоту, которая является на земле.

          Что же касается основной мысли еп. Иоанна, видящего «сверхнебесную» красоту в поцелуе Христом антихриста (ибо Великий инквизитор в «Легенде» Достоевского высказывает идеи антихриста), то она совершенно неправославна. Мысль эта не случайна и является одной из основных мыслей — убеждений экзальтированного поэта-епископа. «Поцелуй» в «Легенде» — это лживая идея рационалиста Ивана Карамазова. Христос НИКОГДА не мог поцеловать антихриста, т.к. истина не может целовать ложь. «Сверххристианская» любовь — есть духовная прелесть. Дьявол может соблазнить тем, что принимает на себя вид «Ангела света»… Сатана может искушать тем, что «Христову правду отрицая», он «высшей правды ждет страстней, чем Серафим, и страшен тем, что, душу искушая, уму он кажется святым». (Минский: «Мой демон»).

          Как Христос не может лобызать антихриста, так и истинный православный христианин не может, например, целовать «человечность» Сталина «сквозь лепет его злых и лживых слов». Истинное православие и подлинную Христову любовь мы видим в завете митр. Анастасия: «если увидишь ложь и лицемерие, РАЗОБЛАЧАЙ ИХ ПЕРЕД ВСЕМИ, хотя бы они были облечены в порфиру и виссон». (Речь при наречении во епископа Серпуховского в 1906 году).

          «Непротивление злу обличением» — теперь очень распространено. «Никто не спорь, не обличай другого», цитируя пророка Осию, в эпиграфе пишет тот-же епископ Иоанн Шаховской (наиболее «любвеобильный» из всех «только духовных» чад Московского патриарха Алексия ) в своем «Церковном дневнике».

          Почему не спорить и не обличать? Вообще никогда, или только «ныне», когда «не время огненных обличений св. Иоанна Предтечи»?

          Споры и обличения были и будут всегда: и во время жизни Спасителя на земле, и во время «Деяний св. апостолов», и во время Вселенских соборов, и на протяжении всей истории христианской церкви, до самого последнего дня мировой истории, когда придут лжепророки, волки в овечьей шкуре, лже-христы и, наконец, — сам антихрист, которого должно будет обличать и с которым необходимо будет спорить.

          Далее, епископ Иоанн Шаховской в своем «Церковном Дневнике», говоря о ревновании к чистоте православной веры, пишет: «к сожалению, оно ( ревнование ) часто сводится в наши дни к открытому умонастроению, ярко выраженному в Евангелии первой подготовительной к Великому посту недели. Верующие души ёжатся от этих хладных волн и ледяных брызг нашей «непогрешимости». Истина же в том, что все мы сейчас православные люди грешны, и никто из нас не может завертываться в тогу непогрешимости».

          Какое отношение Евангелие 1-й подготовительной недели, где говорится о мытаре и фарисее, имеет к нашим спорам и обличениям, продиктованным искренним и горячим ревнованием к чистоте православной веры? Зачем спутывать понятие «ОБЛИЧЕНИЕ ОШИБОК В ВОПРОСАХ ВЕРЫ» с понятием «НРАВСТВЕННОГО ОСУЖДЕНИЯ ГРЕХОВ БЛИЖНЕГО»? И к чему клевета на исповедников, что они «заворачиваются в тогу непогрешимости»?

          Прием этот не нов. Вспомним процесс суда над Максимом Исповедником. Его упрекали в том же, в чем епископ Иоанн упрекает современных исповедников и ревнителей за чистоту веры. Когда мы, члены Катакомбной Церкви, вырвавшись из советского ада, обличаем «патриархов» Сергия и Алексия, за их противоестественный союз с антихристовой властью, а митрополита Феофила и епископа Иоанна за их «сыновний поклон трудам и подвигу (?) патриарха Алексия», то никакого фарисейства здесь нет и ни в какую тогу непогрешимости мы не заворачиваемся. Мы ясно, просто, искренно перед лицом Божиим, из глубины нашей религиозной совести, говорим, что НРАВСТВЕННО НЕ МОЖЕМ ни «благодарить» сов. правительство, ни «отрекаться» от исповедников и мучеников, называя их «пособниками черного дела», ни считать «идеальными» отношения прав. Церкви с богоборческим государством, ни радоваться «радостям» гонителей всякой религии, а наипаче прав. Церкви, ни считать Сталина «избранником Господним» , как это находит возможным делать, говорить и даже декларировать советская церковь.

          Наша религиозная (а вовсе не политическая, как клевещут на нас враги) СОВЕСТЬ не позволяет нам не только «сыновне кланяться» трудам и подвигу (!) патриарха Алексия, но даже МОЛЧА СМОТРЕТЬ И СЛУШАТЬ, как «кланяются» и защищают советскую церковь другие.

          Если мы не правы — обличите нас, ответьте нам по существу, покажите, что мы не правы, но не клевещите на нас, не называйте нас фарисеями. Вовсе не с чувством гордого превосходства, какое вы приписываете нам, а с чувством искренней любви к Истине, и с чувством ужаса и святого гнева перед ложью — мы хотим поделиться со всеми братьями во Христе, нашим трагическим и мучительным опытом лицезрения ЗЛА БЕЗ МАСКИ.

          Иногда нас, вырвавшихся «оттуда», упрекают в том, что наши оценки советского государства и советской церкви СУБЪЕКТИВНЫ и объясняются теми ПСИХОЛОГИЧЕСКИМИ ТРАВМАМИ (т.е. страданиями), которые мы там перенесли.

          Подобное возражение представляет собою типичную грубую логическую ошибку, именуемую в логике Argumentum ad hominem (подмена логического доказательства психологическим аргументом). Да, мы пережили очень тяжкие страдания за наши обличения насилия и лжи, которые мы видели в теории и практике государства и советской церкви. Но не чувство личной обиды или оскорбления и не стремление к мести за пережитое руководят нашими высказываниями здесь за рубежом. Мы благодарим Бога за пережитый тяжкий опыт, мы повторяем за св. Иоанном Златоустом — «слава Богу за все» и никого не призываем к мести.

          Но мы и не можем, и не смеем молчать здесь, где так много еще людей, совершенно непонимающих мистической сущности большевизма и даже НЕ ЗНАЮЩИХ многих фактов, совершающихся «там». Наша аргументация обвинения советского государства и советской «церкви» — обоснована объективными документальными данными. Мы цитируем подлинные слова «патриархов» Сергия и Алексия о «радостях» — «благодарности», «пособниках черного дела», «идеальных взаимоотношениях», «избраннике Господнем».

          К этим объективным данным мы присоединяем и наши личные свидетельства, свидетельства верующих православных людей, для которых судьбы православной Церкви дороже жизни, свидетельства нашей религиозной совести перед лицом Божиим. Причем же тут «травмы»? Эти «травмы» (т.е. опытное знание советской действительности) только помогают нам скорее и точнее разоблачить хитро маскирующегося врага. Если «там» мы обличали ложь и насилие, то здесь, за рубежом, мы обличаем ОШИБКИ И НЕДОМЫСЛИЯ. Такие ошибки и недомыслия мы видим, конечно, не у СОВЕТСКИХ ЭКЗАРХОВ, (у них мы видим лишь сугубую ложь и предательство) а у тех, кто «только духовно»(!?) признает себя «чадом Московской патриархии», «при условии сохранения полной автономии».

          Такие ошибки мы видим, например, у епископа Иоанна Шаховского, который квалифицирует деяния сов. церкви, как «святое и смиренное дело», потому и не находит слов для выражения «достаточной благодарности» «святителям и пастырям земли русской» (благодарящих в свою очередь «избранника Господня» Сталина за его «заботу о православии»).

          Недавно нам пришлось встретить одного православного священника, который бежал из вост. Германии, где он пробыл около 3-х лет в «юрисдикции Москов. Патриархии». Пока он рассказывал о том, как жестоко пострадали православные священники, не принявшие Московской патриархии, и о том, как после вызова «для бесед» в НКВД (ныне М. В. Д.) ВСЕ православные священники (в том числе и рассказывавший) «не могли не войти в юрисдикцию Московской патриархии», а войдя, уже должны были исполнять и распоряжения МВД. — Его признания звучали, как раскаяние. Кающегося нельзя было ни обвинять, ни обличать за его малодушие. И мы все, слушающие, грустно молчали. Но когда он начал оправдывать себя тем, что он тоже «страдал», ибо ему было «тяжело подчиниться» и что его «нравственные страдания» были больше, чем страдания арестованных и страдавших «только физически», — тогда пришлось его перебить и разъяснить, что «нравственные страдания» подчинившихся антихристовой власти не являются заслугой и оправданием, а лишь законной заслуженной карой «мук совести». Ставить себе в заслугу «муки совести» —НРАВСТВЕННО НЕВОЗМОЖНО. Ибо тогда пришлось бы оправдать и Иудины страдания с его самоубийством. Христианская же нравственность дает нам другой пример — образ, который должен быть ОБРАЗЦОМ нашего поведения после греха отречения от Христа — это образ «горько-плачущего» в раскаянии Апостола Петра.

          Защитники сов. церкви иногда указывают на то, что «патриархи» Сергий и Алексий пошли на компромиссы с советским правительством ради церковной икономии, чтобы предотвратить полное уничтожение церкви в России.

          Это утверждение глубоко ошибочно.

          Православная Церковь до 1927 г. качественно только РОСЛА ОТ ПРЕСЛЕДОВАНИЙ (как это всегда было и будет, ибо «кровь мучеников — семя христианства»). Советское правительство потому и переменило свою тактику борьбы, что убедилось в непобедимости православной веры только преследованиями и гонениями. «Патриархи» Сергий и Алексий ПОМОГЛИ сов. власти в ее борьбе с Церковью. Во время войны, если бы не было компромиссов Сергия и Алексия, советское правительство вынуждено было бы пойти на неизмеримо большие уступки чистой и бескомпромиссной Церкви мучеников и исповедников. Глубоко верно и справедливо пишет один зарубежный Архипастырь («Письмо пастыря пастырю», 1947 г. Париж) по этому поводу: «Вследствие компромисса с властью митрополита Сергия и полного порабощения патриарха Алексия, власть продала свои уступки церкви страшно дорогой ценой, ПРОНИКНУВ в самый аппарат внешнего управления церковью. Теперь советская власть может, не отказываясь от своей основной задачи — борьбы с религией, продолжая осуществлять ее, в то же время позволять восстанавливать храмы и монастыри, позволять богомольцам наполнять эти храмы. Вожжи всего руководства этими храмами, этими монастырями, этими богомольцами находятся всецело в руках советской власти через совершенно покорный ей церковный административный аппарат».

          Если бы все епископы в 1927 году последовали за митр. Сергием — православная вера была бы на глубоком ущербе. Только благодаря исповедничеству и мученичеству, ГЛАВНЫМ ОБРАЗОМ ЕПИСКОПАТА, не пошедшего за митр. Сергием — в СССР до сих пор существует непобедимая и неискоренимая Катакомбная Церковь, духовно питающая истинно православных людей.

          Советская пропаганда пыталась убедить весь мир в том, что никакой Катакомбной Церкви в СССР не существует, и кое-кого убедила в этом.

          Отрицать наличие Катакомбной Церкви — значит совершенно не знать и не понимать того, что происходит сейчас на нашей родине. Если не подлежит никакому сомнению, что ненавидящих советскую власть в СССР БОЛЬШИНСТВО, то еще более ясно, что большинство истинно верующих православных людей не признает советскую церковь. Указание на переполнение храмов — не опровергает сказанного выше. Советские храмы переполнены потому, что СЛИШКОМ МАЛО вообще теперь имеется храмов в СССР, в то время как количество верующих, несмотря на все усилия и хитрости антихристианской пропаганды, во время войны и после необыкновенно увеличивалось. Требование точных сведений о Катакомбной Церкви с указанием имен и мест — есть или крайняя наивность, или крайнее недомыслие, или чистая провокация. В «тайных» (мы их называем катакомбными) церквах имеются и тайные епископы, и тайные священники, и тайное монашество, но их слишком мало для того, чтобы ОКОРМЛЯТЬ ВСЕХ, не могущих ходить в Алексеевские храмы. Поэтому тайные церковные богослужения происходят редко. Но общие молитвы (иногда их называют сборами «на свещу») главным образом С ЧТЕНИЕМ АКАФИСТОВ происходят очень часто и охватывают огромное количество молящихся. Кроме того, Катакомбная Церковь восстановила обычай первых веков христианства периода гонений, разрешив благоговейно хранить у себя в домах частицу Св. Даров, чтобы иметь возможность причаститься в минуту смертной опасности и перед пытками. Вся полнота несказанной духовной красоты Русской невидимой, тайной Катакомбной Церкви станет явной миру только тогда, когда сгинет с нашей родины богомерзкое советское государство и порабощенная им духовно — советская церковь.

          «Свободы молитвы и проповеди» в советской церкви нет. Советская церковь требует полной лояльности к советскому государству. Эта «ЛОЯЛЬНОСТЬ» понимается весьма своеобразно. Так, например, нельзя говорить правду о том, что происходит в СССР, ибо это будет «политическое преступление». НЕЛЬЗЯ КРИТИКОВАТЬ АТЕИЗМ И МАТЕРИАЛИЗМ, ибо это будет тоже «политическое преступление». Нельзя критиковать и не признавать советскую церковь, ибо и это тоже будет несомненно «политическое преступление». Участие в Катакомбной Церкви необычайно сурово карается. Молиться можно только ЗА УСПЕХИ государственной власти (т.е. за успех богоборческого самовластия). Молиться же о смягчении злых сердец, о вразумлении заблудших или от избавления церкви от гонений категорически запрещено. Также запрещено молиться за находящихся в тюрьмах и ссылках. ЗА ГОНИТЕЛЕЙ МОЛИТЬСЯ МОЖНО (лишь об их успехах). А ЗА ГОНИМЫХ НЕЛЬЗЯ. Антирелигиозные лекции происходят в СССР повсюду, но АПОЛОГЕТИЧЕСКИЕ ДИСКУССИИ ЗАПРЕЩЕНЫ. В ответ на заявления пропагандистов атеизма: «наука доказала, что Бога нет» — священники не имеют права возражать, а их молчание объясняется этими же пропагандистами, как «бессилие темноты и невежества в борьбе с наукой».

          Советская церковь подчиняется этим наглым требованиям и МОЛЧИТ. Но ведь тогда, воистину, «молчанием предается Бог».

          Несмотря на кошмарный террор, среди истинно и твердо православных верующих людей иногда находятся такие, которые не могут соучаствовать в постоянной лжи, особенно когда эта ложь насилует их религиозную совесть (например, признание Сталина «избранником Господним»). Такие православные люди хотят быть исповедниками и мучениками за веру Христову. Но тогда советская церковь начинает их клеймить «политическими преступниками» и «пособниками черного дела», ИБО ИСПОВЕДНИЧЕСТВО И МУЧЕНИЧЕСТВО В БОГОБОРЧЕСКОМ СОВЕТСКОМ ГОСУДАРСТВЕ ЗАПРЕЩАЕТСЯ НЕ ТОЛЬКО ГОСУДАРСТВОМ, НО И «ОТДЕЛЕННОЙ» ОТ НЕГО СОВЕТСКОЙ ЦЕРКОВЬЮ.

          После всего вышесказанного о природе и характере советской церкви вполне естественно возникает вопрос: БЛАГОДАТНА ЛИ ЭТА ЦЕРКОВЬ?

          Посмотрим С ОСОБЫМ ВНИМАНИЕМ, что говорится в защиту благодатности советской церкви. «Патриарха» Алексия признали (!?) все Восточные патриархи, следовательно, он прав, и возглавляемая им церковь благодатна», — говорят одни.

          Вопрос о признании советской церкви Вселенскими патриархами неясен. Общение последних с Московской патриархией, по нашему глубокому убеждению, основано НА НЕЗНАНИИ, НА НЕПОНИМАНИИ Восточными патриархами сущности советской церкви. Ошибки Восточных патриархов в отношении к св. патриарху Тихону ныне яснее всего показывают, что и дальнейшее общение Восточных патриархов с советским государством не гарантировано от новых ошибок. Если мы видим ошибки и недомыслия в отношении к Московской патриархии со стороны Русского Епископата (например, группы м. Феофила), то ошибки более далекого в духовном отношении стоящих от русской жизни восточных патриархов — тем более возможны.

          Общение, основанное на незнании истинных фактов, еще не есть ПРИЗНАНИЕ. Одним словом, повторяем, вопрос о признании еще не ясен.

          Но если бы И ВСЕ ВОСТОЧНЫЕ ПАТРИАРХИ признали ЛОЖЬ ЗА ИСТИНУ, ЛОЖЬ от этого НЕ СТАЛА БЫ ИСТИНОЙ. Истина не перестает быть истиной от того, что от нее отрекутся «даже избранные», и, может быть, отрекутся даже почти все, что, возможно, будет в последние дни. («Сын человеческий, пришед, найдет ли веру на земле»? Лк. 18, 8). Поэтому, памятуя пример св. Максима Исповедника (против которого были и «собор», и патриархи, и император), мы не можем признавать только формального подхода к разрешению религиозной истины достаточным.

          Гораздо серьезнее и сильнее, на первый взгляд, представляются другие соображения в защиту благодатности советской церкви.

          Эти аргументы следующие.

          Измученный, исстрадавшийся, несчастный русский народ идет в советские открытые храмы, чтобы получить там утешение. Вот ради этих многомиллионных народных масс, приносящих в церковь веру, свои молитвы, свои скорби, свои слезы, может быть, и сохраняется в советской церкви благодать, и совершаются таинства, несмотря на то, что Высшая церковная иерархия погрешила, войдя в компромисс с сов. государством. Приходящие в советские храмы слышать богослужения, на которых читают Евангельские слова, молятся на чудотворные иконы, умиляются дивным церковным песнопением, каются в грехах и со страхом Божиим подходят к Св. Чаше, чтобы приобщиться Св. Таин. Ради них, ради этих простых верующих людей, не разбирающихся в сложных и тонких богословских вопросах, не понимающих и часто ничего не знающих о юрисдикционных разногласиях у духовенства, может быть, и совершаются Св. Таинства. Неужели милосердый Господь не даст этим простым, наивным, бесхитростным, просто по детски верующим людям никакого утешения?

          «Не надо нам никаких политических рассуждений, не надо нам никаких разъяснений об юрисдикциях, а расскажите нам, батюшка, лучше о Горнем Иерусалиме», -- говорят иногда эти простые верующие люди (по свидетельствам одного священника).

          «На Страшном Суде Господь спросит нас не ОБ ОТВЛЕЧЕННЫХ ИСТИНАХ, а о том, посещали ли мы больных, в темницах сущих, одели ли нагого, накормили или напоили голодного и жаждущего», — говорят другие. (Слова одного «просто верующего» профессора).

          Попробуем ответить на все эти возражения.

          Прежде всего: благодать и совершение таинств не зависят от «достоинства или недостоинства» воспринимающих их. От «достоинства» или «недостоинства» зависит лишь ДЕЙСТВИЯ ЭТИХ таинств на ИХ души. Для чего же были установлены св. каноны и св. догматы? Для чего шла борьба с ересями?

          В безблагодатной церкви благодать не появится только от того, что в эту церковь войдут верующие, но обманутые люди. В «живую» и «обновленческую» церковь тоже ведь иногда заходили «простые верующие люди», не разбирающиеся в «богословских тонкостях» и ничего не понимающие в вопросах юрисдикций. Неужели ради них там совершались св. таинства?

          Если «измученный, исстрадавшийся, несчастный русский народ идет с великой скорбью и слезами, с жаждой утешения в советские храмы», то он, конечно, утешение там получает. Но какое это утешение? Духовное или душевное? Благодатное или просто психологическое? Утешение через св. таинства благодати или через простой моральный «катарсис»? Ведь и исповедь может быть только психологической (которую изучает психоанализ), а может быть и таинством покаяния. Можно молиться и плакать, и сокрушаться о грехах у себя дома, и получать от Бога и утешение, и умиление, и прощение многих прегрешений. То, что зависит от самого человека, от силы его молитвы и искренности покаяния, он получает как дома, так и в безблагодатной церкви. А вот того, что зависит от благодати св. таинств благодатной Церкви и ее иерархии — он в советской церкви, если она безблагодатна, получить не может.

          Советская церковь сохранила не только ОДЕЖДЫ Русской Православной Церкви (внешний вид храма, внешнюю сторону богослужения), но и ТЕЛО ЕЕ (обрядовая сторона и формальная церковная организация) и даже ДУШУ ЕЕ (душевные переживания молящихся), но не ДУХ Православия, ДУХ ХРИСТОВОЙ ПРАВДЫ, который животворит душу и тело. А ведь сказано: «Духа не угашайте» (1 Фес. 5, 19).

          Безблагодатная церковь страшна не для ДУШЕВНЫХ ЛЮДЕЙ (ибо они получают то душевное утешение и удовлетворение, которого они ТОЛЬКО и ищут), а для ДУХОВНЫХ, которые ищут чисто ДУХОВНОГО благодатного утешения в св. таинствах — и не находят. Душевные слезы приносят и душевные утешения в советских храмах. Эстетические восприятия благолепия храма и прекрасного церковного пения — приносят и эстетическое услаждение в этих храмах, но ДУХОВНЫЕ слезы, жаждущие таинственной благодатной помощи свыше — утерты в советской церкви быть не могут. Вот почему люди духовные, «живущие в церкви», а не заходящие в нее только — духовно задыхаются в советских храмах, потому что не могут не чувствовать ЛЖИ И ОБМАНА, ФАЛЬШИ и других мерзостей духовного «запустения» на святом месте.

          Указание на то, что «простые верующие люди» не разбираются в сложных богословских вопросах и юрисдикционных тонкостях — не является ни заслугой этих «просто верующих», ни защитой благодатности советской церкви.

          Для понимания и ощущения благодатности вовсе не требуется непременно быть образованным в богословских и философских вопросах. Наоборот, слишком большая образованность часто даже мешает человеку понять простоту благодатной истины (как это мы видим на примере Бердяева, Мережковского и др.).

          Честный, целомудренный ум, не полагающийся на себя, а питающийся умом Христовым, и чистое любвеобильное Христовой любовью сердце — вот православные условия трезвенности и рассуждения, помогающие верующему церковному человеку правильно разбираться решительно во всех вопросах. Кто «живет в Церкви» и дышит ароматом ее таинств, кто имеет в себе хоть каплю ДУХОВНОСТИ, тот не может не разбираться как в «сложных богословских вопросах», так и в «юрисдикционных тонкостях», ибо в этих-то тонкостях и определяется — ГДЕ ИСТИНА И ГДЕ ЛОЖЬ.

          Отмежевываться принципиально от всякой политики истинно православному человеку также нельзя, ибо РЕЛИГИЯ И ПОЛИТИКА В НАСТОЯЩЕЕ ВРЕМЯ ОРГАНИЧЕСКИ СЛИТЫ. Вопрос — со Христом или против Христа имеет ныне политическое значение, ибо обязывает протестовать против тех политических систем, которые главной своей целью ставят уничтожение христианства. Кто отрицает в настоящее время необходимость политических рассуждений и юрисдикционных разъяснений, — тот отрицает необходимость различать дух истины от духа лжи, тот отрицает необходимость обнаруживать волков в овечьей шкуре и узнавать — где Христос и где антихрист. Ведь вся деятельность антихриста будет носить непременно и политический характер, хотя бы потому, что без политической власти он не сможет завершить своего дела. Путь «к Горнему Иерусалиму» начинается на земле, где даже величайшие святые не отрицали необходимости христианской политики и лично всегда принадлежали к строго определенной церковной ОГРАДЕ, которая ныне называется «церковной юрисдикцией».

          На Страшном Суде Господь спросит не только о том, накормили ли вы голодного, но ГЛАВНЫМ ОБРАЗОМ, о том, ВО ИМЯ КОГО и для чего вы это сделали: для Бога, для собственной славы или в интересах антихриста? Ведь если вы, подобно коммунистам, будете кормить только тех голодных, которые ради хлеба земного отрекутся от Хлеба Небесного, — то какая вам за это будет награда от Господа?

          «Дух дышит, где хочет». Всемогущий Господь может, когда захочет, нарушить и «естества чин». Благодать Духа Святаго может проявиться везде. Дети играли в св. Евхаристию — и Дух Святой совершил вдруг св. таинство. Смеясь и глумясь над христианами, пародировал св. таинство крещения один язычник в цирке, и вдруг — св. таинство совершилось (Св. Перфурий). Господь может сотворить чудо и в советской церкви — и совершить там св. таинство Евхаристии. Но ни детскую игру, ни цирк, ни советскую церковь мы не можем от этого признать постоянным благодатным учреждением.

          Зная сущность советского государства (дух антихриста) и сущность советской церкви (сотрудничество с антихристом), мы не смеем не усомниться в благодатности этой церкви. А может ли православный христианин подходить С СОМНЕНИЕМ к св. Чаше? Но почему мы говорим «СОМНЕВАЕМСЯ», а не говорим просто: «нет»? Потому что в защиту ВОЗМОЖНОСТИ сохранения ДО НЕКОТОРЫХ ПОР благодатности и в советской церкви — имеется еще одно соображение. Это соображение высказано одним из замечательнейших современных Архипастырей (См. «Письмо пастыря к пастырю», Сборник «Троица» 1947 год, Париж ).

          «Жизнь церкви всегда является ПРОЦЕССОМ…Когда Церковь Христова выделялась из церкви ветхозаветной, это тоже был длительный, имевший много этапов процесс. Анна и Каиафа, с одной стороны, апостолы и их ближайшие последователи, с другой стороны, это были сразу обозначавшиеся вехи двух противоположных станов. Но в Синедрионе были Иосиф Аримафейский, Никодим и Гамалиил, ставшие потом мучениками Христовыми, и сами апостолы каждый день единодушно пребывали в храме (Деян. 2. 46), а это был храм, руководимый Анною и Каиафою, и это уже было после Пятидесятницы, т.е. когда апостолы были уже преисполнены Духом Святым.

          Вопрос, решаемый этими процессами, предлежит каждому человеку. «Патриарх» Алексий и его ближайшие сотрудники явственно разрешили его для себя: они — в полном, совершенно недвусмысленном исповеданном единении с богоборческой властью и против мучеников Христовых. Но прочие, весь этот народ, наполняющий церкви, разве они за одно с «патриархом» в этом вопросе? Нет, они не участвуют в совете и делах их, не участвуют в делах патриархии, т.е. в той черной стороне ее дела, которая связывает ее с врагами Божьими и отделяет от Христа. И если формально они не отъединяются от патриарха и его клира, то это только по внешним причинам, по НЕЗРЕЛОСТИ ЭТОГО ДЕЛА В ДАННЫЙ МОМЕНТ, как апостол Иоанн, тот самый, который потом назовет не принявшую Христа синагогу «сборищем сатанинским», первоначально вместе с апостолом Петром ходили в нее для молитвы» (Деян. 3, 1).

          Соображения, высказанные здесь, чрезвычайно серьезны. Что отпадение церкви от Бога и превращение ее в «сборище сатаны» есть ПРОЦЕСС, с этим нельзя не согласиться. Но советская церковь встала на путь, который ведет ее к этому «сборищу» — в этом не может быть никакого сомнения. Церковь, находящаяся в «идеальном» отношении с государством богоборческого самовластия, ставящего своей основной задачей антихристово дело; церковь, отрекшаяся «от столпа и утверждения» Христовой правды — исповедничества и мученичества и зовущая нас на «подвиг» человекоугодничества и кощунственной церковно-организованной лжи; церковь, именующая вождя мировых антихристианских сил — Сталина «избранником Господним», — безусловно встала на тот страшный путь сотрудничества с антихристом, который ведет ее к превращению из церкви Христовой в «сборище сатанинское».

          Это приводит нас в ужас. И мы, православные русские люди, не предрешая окончательного суда над сов. церковью, суда, который, по «произволению» Св. Духа вынесет в свое время Русский Православный Собор, должны ясно и определенно сказать: от какого бы то ни было общения с советской церковью мы ОТКАЗЫВАЕМСЯ, ибо СОМНЕВАЕМСЯ В ЕЕ БЛАГОДАТНОСТИ.

   

 

 

ЗАМЕТКИ О КАТАКОМБНОЙ ЦЕРКВИ

Профессор И.М. Андреев

          Св. Патриарх Тихон за свою краткую деятельность Первосвятителя Российской Православной Церкви (1918-1925 гг.) вел корабль церковный по бурному морю страшных событий необычайно мудро.

          Для облегчения невероятных страданий духовенства и мирян, гонимых безбожной властью, он шел на целый ряд уступок и компромиссов. Советская власть не удовлетворялась этими уступками и требовала духовного порабощения Церкви государству. Тогда св. Патриарх прекратил всякие уступки, за что и был арестован, а затем скоропостижно скончался, по-видимому, отравленный в 1925 г.

          После смерти св. Патриарха, остались в силе три его замечательных распоряжения, которые легли в основу истинного пути Русской Православной Церкви. Первое — касалось сущности советской власти, которую св. Патриарх Тихон квалифицировал как власть антихристову, а поэтому подлежащую анафематствованию. Советская власть была проклята св. Патриархом.

          Второе распоряжение — это предсмертный призыв ко всем православным русским людям в России: “Зову вас, возлюбленные чада Православной Церкви, зову вас с собой на страдания!”.

          Третье распоряжение — касалось всех русских православных людей “в рассеянии по всему миру сущих”. В специальном указе от 7/20 ноября 1920 г. за №362 предлагалось всем православным людям за границами СССР объединиться и создать Высший Церковный Административный Центр. Под управлением этого Центра всем в рассеянии сущим православным русским людям предлагалось жить обособленно от Российской Матери — Церкви до тех пор, пока не установится в Ней свобода и порядок.

          Согласно этого Указа и создалась Зарубежная Русская Православная Церковь, под высшим руководством русского заграничного собора и Синода, представителем которого, после смерти высокопреосвященнейшего митрополита Антония, вплоть до настоящего времени является высокопреосвященнейший митрополит Анастасий. Эта Церковь — единственная мистически, и канонически, и исторически истинная православная русская Церковь за границами СССР.

          Враг рода человеческого, великий клеветник, лжец и человекоубийца — диавол, после смерти св. Патриарха Тихона, обрушился всеми силами на Православную Русскую Церковь, желая ее уничтожить или поработить.

          За пределами СССР начались нестроения, разделения, расколы, но верная заветам и повелениям св. Патриарха Тихона, Русская зарубежная Церковь, под руководством Русского Архиерейского Синода за границей, — осталась непорочной Христовой невестой, а потому, согласно неложного обещания Самого Спасителя, и неодолимой самим адом!

          Если жизнь за границей русской Церкви была обильна тяжелыми драматическими событиями, то жизнь Российской Православной Церкви в СССР оказалась воистину трагедией!

          После смерти св. Патриарха Тихона, местоблюстителем патриаршего престола стал митрополит Петр Крутицкий. Он оказался непоколебимым “камнем” и бесстрашным мучеником за чистоту веры Христовой. Никакие соблазны, никакие угрозы, никакие пытки и истязания не смогли поколебать великомученика — Первосвятителя Российской Православной Церкви. Имя его навсегда войдет в историю Русской Церкви с именами митрополита Филиппа и патриарха Гермогена.

          Арестованный, сосланный, запытанный невероятными пытками и замученный до смерти, митрополит Петр остался непоколебимым и не подписал декларации, которую требовала от него Советская власть.

          Его последним повелением было указание, чтобы его имя, как символ единства русской Церкви, продолжалось возноситься за литургией во всем православном мире, несмотря даже на слухи о его смерти, до тех пор, пока смерть его не будет вполне точно установлена (см. Об этом свидетельство епископа Дамаскина, викария Черниговского).

          После ареста местоблюстителя, заместителем местоблюстителя патриаршего престола стал митрополит Сергий Нижегородский в 1926 году.

          В 1927 году митрополит Сергий изменил заветам св. Патриарха Тихона и митрополита Петра и выпустил свою знаменитую декларацию, в которой призывал православных людей “радоваться” радостям богоборческой власти, и вынести этой проклятой антихристовой власти всенародную благодарность за внимание к нуждам православного населения.

          Памятуя невероятные гонения на Православную Церковь, мученическую смерть митрополита Вениамина и “иже c ним”, арест и смерть св. Патриарха Тихона, ссылку и страдания митрополита Петра, разрушения храмов, уничтожение монастырей, кощунство над св. мощами, запрещение колокольного звона, устройство “комсомольской пасхи”, заточение многих сотен епископов (в 1927 году томилось в концлагерях свыше 200 епископов), десятков тысяч священнослужителей и монашествующих, и миллионы верующих христиан, осужденных по церковным делам, — истинно православные люди не смогли принять Декларации митрополита Сергия: произошел церковный раскол 1927 года.

          Во главе истинно православных людей, оставшихся верными св. Патриарху Тихону, проклявшему советскую власть, и звавшему верных чад Православной Церкви на мучения, и митрополиту Петру, сосланному на страдания за то, что он не согласился подписать ту декларацию, которую подписал митрополит Сергий, — стал Петроградский митрополит Иосиф.

          Приверженцев митрополита Сергия стали называть “сергиянами”, а последователей митрополита Иосифа — “иосифлянами”.

          Одобрение позиции митроп. Иосифа было получено из ссылки от митроп. Петра Крутицкого и от митроп. Кирилла Тамбовского.

          Центром истинного Православия 1928-29 г.г. становится в Петрограде храм “Воскресения на крови” (на месте убиения императора Александра II). Настоятелем этого храма был митрофорный протоиерей о. Висилий Верюжский. Кроме этого храма в руках “иосифлян” было еще несколько церквей в Петрограде и его окрестностях: Петр. храм во имя св. Николая чудотворца, при убежищи престарелых артистов на Петровском острове, (настоятелем этого храма был протоиерей о. Викторин Добронравов); храм во имя Тихвинской (иконы — ред.) Божией Матери в Лесном (где настоятелем был протоиерей о. Александр Советов), храм в Стрельне (настоятель — о. Измаил), и некоторые другие. В храме “Воскресения на крови”, кроме о. Василия Верюжского — замечательные проповедники: протоиерей о. Феодор Константинович Андреев, (друг о. Павла Флоренского), бывший профессор Московской духовной академии и протоиерей о. Сергий Тихомиров. Отец Феодор был духовником многих профессоров Военно-медицинской Академии, а о. Сергий — духовником многих академиков Академии Наук и профессоров Петроградского Университета.

          В 1929 году умер замученный пытками допросов в тюрьмах и выпущенный “умирать дома” — о. Феодор, профессор Андреев. Похороны этого замечательного проповедника приняли грандиозно-демонстративный характер. “Со времен похорон Достоевского Петербург не видел такого скопления народа” — писал профессор А.И. Бриллиантов своему другу.

          К 1930 году были закрыты все “иосифлянские” церкви за исключением одной (Тихвинской Божией Матери в Лесном). В 1930 году были расстреляны все наиболее видные “иосифляне”: епископ Максим, протоиерей Николай Прозоров, протоиерей Сергий Тихомиров, протоиерей Александр Кремышанский, иерей Сергей Алексеев, и др. Архиепископ Димитрий (Гдовский) был заточен на 10 лет в Ярославский политизолятор, где и погиб.

          Митрополит Иосиф, епископ Сергий Нарвский, со множеством духовенства и мирян были сосланы в концлагеря. Многие миряне были арестованы и высланы только за то, что они посещали единственную иосифлянскую церковь в Лесном. В 1936 году эта церковь была тоже закрыта.

          Еще с 1928-го года начались в Петрограде отдельные тайные богослужения по домам. После 1930 года — количество тайных богослужений значительно увеличилось. А с 1937 года можно считать Катакомбную Православную Церковь вполне оформленной. В остальной России, особенно в Сибири, катакомбные церкви создались несколько раньше. В Москве катакомбных богослужений было недостаточно, и многие москвичи “окормлялись” в Петрограде. Никакого административного центра и управления катакомбными церквами не было. Духовными руководителями считались митроп. Кирилл и митроп. Иосиф. Главой Церкви — признавался законный местоблюститель патриаршего престола митрополит Петр Крутицкий, а после его смерти — митроп. Иосиф. В 1929-30 годах, в Соловецком концлагере, где оказались вместе несколько “Иосифлянских” епископов (Максим Серпуховский, Виктор, викарий Вятский, Илларион, викарий Смоленский и Нектарий Трезвинский) — были тайные хиротонии. Появились тайные епископы и огромное количество тайных священников. Мне лично известна лишь Петроградская область и происходившие в ней тайные катакомбные богослужения за период с 1937 по1941 г. включительно. Затем мне пришлось встретиться с участниками катакомбных богослужений в 1942-45 гг. (с разных мест России). После 1945 года у меня сведений нет.

          В Петрограде и Петроградской области с 1937 по 1941 год было чрезвычайно много катакомбных богослужений. Где только эти богослужения не происходили?! На квартирах некоторых академиков, профессоров Военно-Медицинской Академии и Петроградского Университета, в помещении морского техникума, школе подводного плавания, в школе взрослых водного транспорта, в помещениях больниц, в некоторых учреждениях, куда вход был только по пропускам. Очень интенсивно шли тайные богослужения в пригородах Петрограда и более отдаленных от него местечках: в Шувалово, Озерках, дер. Юкки под Левашево, на
ст. Поповка, Колпино, Саблино, Чудово, М. Вишера, Окуловка, на ст. Оксочи (в детской колонии им. Ушинского), в Гатчине (на квартире почитателей знаменитой подвижницы матушки Марии), в Елизаветино, Волосово, Ораниенбауме, Мартышкино, Стрельне (где подвизался замечательный священник о. Измаил) и многих других местах.

          Гонения на катакомбную Церковь, которую митроп. Сергий, признав “контр-революцией”, а молящихся в ней “политическими преступниками”, предал на растерзание безбожной власти, — были необычайно жестокие.

          Особенно много было арестовано и запытано до смерти за время 1937-1938 гг., в так называемое “ежовское время”.

          Поэтому, с 1939 года катакомбные церкви стали чрезвычайно оберегаться, и попасть в них было чрезвычайно трудно. Но, искренно ищущие — находили. И если количество тайных катакомбных богослужений в 1939 году значительно сократилось, то качество их — необычайно духовно выросло. Воистину это были новые первохристианские времена: легенда о дивном невидимом граде Китеже превращалась в явь! Как мне пришлось слышать позднее, за время войны, особенно после избрания митроп. Сергия советским патриархом, катакомбные богослужения, несмотря на жесточайшие гонения, вновь усилились, ибо истинно православные люди не могли примириться с полным духовным порабощением Прав. Церкви, проклятому антихристову режиму. При патриархе Алексее — гонения еще более усилились, ибо “теперь уже нет никаких оправданий тем, кто не посещает открытых храмов и совершает тайные богослужения на дому!” Участники катакомбных церквей причислены были к самым тяжким политическим преступникам. Но, “к злодеям причтен” был даже и сам Спаситель!

          Отсюда ясно, как приходится хранить и скрывать имена участников катакомбных церквей, особенно имена епископов и священников. Так много хотелось бы рассказать о деятельности
о. Алексия, о. Георгия, о. Александра, о. Петра, о. Владимира и др., многих, хорошо известных истинным православным в Петроградской области. Но не пришло еще время! Ведь может быть они живы и служат тайно до сего дня! А малейшая деталь, могущая выдать их — грозит смертными муками им и родным их. Да они и не ждут славы человеческой. Они, эти многочисленные мученики и мученицы (ибо среди активных деятелей катакомбных церквей много монахинь) кладут души свои за други своя, исполняя заповедь Христову о высшей любви.

          Здесь, за рубежом, иногда встречаются люди, которые, признавая заслуги катакомбной Церкви, признают в тоже время и правду “cергианской церкви”. Таким следует знать, что в СССР их позиция была бы резко отвергнута с обеих сторон. Ибо, “если патриарх Сергий и патриарх Алексей” — запретили в служении и заклеймили “политическими преступниками” деятелей “иосифлянской” церкви, то последние, в свою очередь — запретили ходить верующим в советские открытые храмы.

          Вообще русское православное население СССР можно разделить на следующие группы:  Первая группа строго и истинно православных церковных людей, живущих по преимуществу духовной жизнью ни под каким видом никогда не признавала и не признает Советскую патриархию. Эта группа вся ушла в катакомбы.

          Вторую группу составляют маловерующие, малоцерковные люди, которые по традиционной инерции продолжают теплохладно верить в Бога или же эстетически привлекаются православным богослужением. Такие — не разбираются в тонкостях церковного духа. Они замечают лишь “одежду” Церкви, которая не изменилась. Они охотно ходят в храмы, открытые советской безбожной властью, разрешающей небольшие дозы “опиума для народа”.

          Третью группу составляют “дипломаты”, рационалисты. Живущие интересами Церкви, как организации (а не как органа Святого Духа), они оправдывают церковную политику и Сергия, и Алексея, которая, по их мнению, спасает Церковь. Эти — охотно посещают советские церкви, не замечая, что при сохранившейся организации ее утеряно самое главное — дух Христов.

          Четвертую группу составляют те, которые мучительно тяжко принимают и Декларацию митроп. Сергия 1927 г. и все последующие слова и дела советских патриархов, но считают, что благодать в Православной Церкви все же сохранилась ради тех миллионов несчастных русских людей, которые получают в Церкви великое утешение. С крайне тяжелым чувством слушая панегерики советской церкви Советской безбожной власти, они продолжают ходить в открытые храмы и молятся со слезами пред чудотворными иконами. Это люди душевные, которые еще не доросли до духовного понимания религии. Душевные утешения они принимают за благодатные духовные таинства.

          Пятую группу составляют те, кто лично не беседовал с патриархами и митрополитами советской церкви, и потому являются неосведомленными о сущности этой церкви. Большинство из этих людей, зная ряд фактов опубликования в СССР различных деклараций без ведома якобы подписавшихся под ними, полагают, что все сообщенное от имени патр. Сергия и патр. Алексия или напечатанное в официальной церковной прессе — просто ложь, сочиненная советской властью. Поэтому, не обвиняя лично патриархов и митрополитов Советской церкви, но не принимая сердцем того, что якобы только от их имени говорит антихристова власть, — эта группа хотя и уходит в катакомбы, но продолжает поминать на тайных литургиях имена первосвятителей Церкви. Но те, кто имел возможность лично побеседовать с представителями высшей иерархии советской церкви, знают, что последние добровольно и сознательно солидаризируются с советской властью и искренне защищают противоестественную дружбу Христовой Церкви с антихристовым государством.

          Совершенно невозможно даже приблизительно определить процент верующих, ушедших в катакомбы. Одно можно сказать: ушли лучшие, и их миллионы! Не имея возможности всех их выявить и уничтожить, советская власть стала отрицать наличие Катакомбной Церкви и называть ее мифом.

          Если существует “миф о Христе”, написанный пастором проф. Артуром Древсом, то возможен и “миф о Катакомбной Церкви в СССР”. Я лично посещал катакомбную церковь с 1937 по1941 г. включительно. Позже я встречался с людьми, которые посещали ее с 1942 по 1945 год. Духовное настроение все время оставалось в этой Церкви высоким и чистым.

          1937 год, декабрь месяц. После концлагеря я не имею права проживать в столице и живу в 200 километрах от Петрограда. (Ленинградом мы называем город с. Петра только в официальных случаях).

          Там, где я живу — в окружности более 100 километров нет ни одной церкви. В Петрограде существуют только 2 церкви: Морской Никольский Собор (вблизи Мариинского театра) и церковь св. князя Владимира (у Тучкова моста). Обе церкви — “cергиянские”. В сергианские храмы я и мои многочисленные друзья не ходим с конца 1927 года, т.е. уже 10 лет. Тайком я приезжаю в Петроград и иду к одной своей знакомой. К ней приходит одна тайная монашенка. Эта последняя везет меня на тайное богослужение катакомбной Церкви. Я ничего не спрашиваю и не интересуюсь, куда мы едем. Я нарочно не хочу знать, чтобы потом, если, сохрани Боже, буду арестован, даже под пытками не сказать, где я был.

          Поздний вечер. Темно. На одном из вокзалов садимся в поезд. Едем больше часу. Вылезаем на маленьком полустанке и идем в темноту 2-3 километра. Приходим к какой-то деревушке. На краю первый домик. Почти ночь. Темно. Тихо. Тихий стук в дверь. Дверь отворяется и мы входим в избу. Проходим в чистую комнату. Окна глубоко занавешены. В углу несколько старинных образов. Перед ними теплятся лампадочки. Народу — человек 15, больше женщины, в платочках; трое мужчин средних лет, несколько детей 12-14 лет. Батюшка — мой знакомый. Когда-то он был преподавателем в гимназии, где я учился. Он помнит меня еще мальчиком. Батюшка приветливо меня встречает, благословляет, целует. “Сейчас начнем!” — говорит он, облачаясь. “А Вы пока напишите несколько рецептов на медицинское вазелиновое масло” — обращается он ко мне, зная что я врач. Это масло еще можно достать в аптеках по рецепту. Другого нет, Господь простит. “А для лампадочек это хорошо...”

          Я пишу рецепты почти всем присутствующим, предупреждая, чтобы они не покупали масла в один день и в одной аптеке.

          Начинается вечерня. И говорят и поют шепотом. У многих на глазах слезы умиления. Молиться легко!.. Ничто не мешает, не отвлекает. Никогда и нигде я не переживал так ясно и глубоко правоту требования св. Иоанна Лествичника: “заключай ум в слова молитвы!”.

          Кроме батюшки, кругом все чужие. Но они все родные, больше чем родные! У всех глаза такие чистые, такие ясные, такие тепло-приветливые, лица одухотворенные!

          Словами передать невозможно, что пережил я на этой всенощной. По окончании службы выпил чашку чая с хлебом. Прощаясь, — облобызался трижды со всеми... Ночь на исходе. Идем тихонько вдвоем с монашенкой назад. На душе спокойно и сосредоточенно. Садимся в поезд. Едем в Петроград. Перехожу на другой вокзал и еду домой на службу...

          1938 год, второй кошмарный год “ежовщины”...

          Незадолго до Пасхи меня арестовывают. Стою 4 дня в “собачнике”. Так называется камера, где стоят, ибо сесть невозможно, слишком тесно. Изредка вызывают на допросы. Одни возвращаются скоро, другие задерживаются. Чем дольше задерживаются, тем тревожнее за них. Ведь все равно они подпишут все, что уже написано заранее. Только будут избиты и измучены. Наконец, вызывают меня. Иду и молюсь: “Господи вразуми, спаси и сохрани!” Никогда я так не молился., ибо знал, что никакой человеческой надежды нет! Молился закрыв глаза, всей душой, всем умом, всем сердцем: “Господи, освободи!” — чувствовал ясно, что Бог тут, рядом справа, все слышит, все знает, все понимает, все может!..

          “Господи, освободи!.. Молитвами мучеников Твоих во всей России! Молитвами вот сейчас по всей Российской земле, тайно, в катакомбах молящихся Тебе шепотом, со слезами!.. Господи, освободи! Освободи, чтобы потом, где-нибудь на свободе рассказать другим о том, что творится теперь в России!..”

          Молитву услышал Господь. Случилось чудо! Как все это обернулось — трудно рассказать, трудно самому поверить, что случилось!

          Провинциальное районное отделение НКВД. Сижу на табурете в большой комнате. Стены фанерные. Слышу все, что говорят за стеной.

          “Ах, дурак какой!” — кричит начальник на следователя (следователи — большей частью мальчишки 16-18 лет, “практиканты”, т.к. из-за огромного количества арестованных настоящих следователей не хватает).

          “Ты по какой статье его обвинил?”

          — “По 59-ой”.

          — “Эта статья за что полагается?”

          — “За бандитизм!”

          — “Ну, а кого ты допрашивал?”

          — “Да он признался и протокол подписал!”

          — “Ах дурак, дурак, я тебя не о том спрашиваю... Теперь и мертвый подпишет!... Не в подписи дело... А ты отвечай, кто он, этот старик, сектант?”

          — “Да, толстовец!”

          — “Ну, вот видишь! А знаешь ли ты, что они даже сапог не носят, а в галошах ходят, эти толстовцы-то, спят без подушек... Почему? Чтобы, значит, кожей животных не пользоваться и куриными перьями... Они муху убить за грех считают... А ты — бандитизм ему пришпилил! Пойди, исправь на 58-ю.(58 ст. 10 пункт уголовного кодекса СССР — полагается за агитацию против советской власти)...

          — “В Москве-то не дураки сидят”, — продолжал ворчать начальник. “Протокол-то в Москву пойдет! Иди, исправь!”...

          — “Товарищ начальник! ” — слышится другой робкий голос, — “я вот тут тоже не совсем понимаю. Допрашивал я старовера. Объясните мне, что такое “начетчик”, чин что-ли такой?... или вот — “безпоповцы”, что это значит?”

          — “Чорт их знает, что это значит”, — обрывает начальник...

          — “Товарищ начальник”,— слышится третий тихий голос,— “тут на допрос привели какого-то врача-сектанта, он наверно знает все это и может объяснить!...”

          — “Ну, зови его!”

          И меня позвали...

          — “К какой вы секте принадлежите?”

          — “Ни к какой!”

          — “А почему в церковь не ходите?”

          — “Молюсь дома!”

          — “Ну, а в сектах понимаете что нибудь?”

          — “Понимаю.”

          И вот, я оказываюсь экспертом и консультантом по ряду вопросов о расколе. В результате — вдруг, внезапно, оказываюсь освобожденным — почему? отчего? Правда, у меня не было абсолютно никакой вины, кроме той, что я будучи верующим православным христианином, почему то не ходил в советские церкви.

          Я недавно освободился из концлагеря и хорошо запомнил дружеский совет одного начальника: “Ну, доктор, теперь на свободе работайте все время на пять с плюсом, тогда мы (то есть органы НКВД) поставим вам тройку с двумя минусами. Всякая ошибка ваша — будет преступлением”.

          Я так и работал, постоянно на пять с плюсом, вечным “ударником”, отличником...

          У меня не было никакой вины и меня выпустили на свободу! Ведь это невероятное чудо,  в условиях СССР.

          На страстной неделе я оказался на свободе. В страстную субботу удалось тайком поехать в Петроград с маленькой пятилетней дочкой. Заутреня была на одной из квартир большого официального казенного учреждения, куда вход разрешался только по особым пропускам. Мне и моей маленькой дочурке достали такой пропуск.

          Пришли мы в чистенькую и уютную квартиру. Народу было до 30-ти человек. Несколько человек оказалось знакомых. Служил старенький священник о. Георгий. Эту заутреню невозможно никогда забыть.

          “Христос Воскресе” пели тихо и радостно. Казалось, что пели не люди, — а ангелы!.. Дочурка моя стояла со свечкой в руках и сама сияла как свечечка. Более радостных, более счастливых глаз, чем были у нее — я никогда в жизни не видел.

          Было ли это? Не был ли это золотой сон? Словами я не могу, не смею рассказывать о том, что было... Небеса спустились на землю и люди становились как ангелы! Море любви!

          Друг друга обымем,
          Друг другу простим;
          Христово имя
          В себя вместим!

    Радость, полученная от этой светлой заутрени катакомбной церкви — до сих пор дает силы жить, потеряв все: семью, Родину, счастье, научную карьеру, друзей, здоровье!..

 

 

 

О КАТАКОМБНОЙ ЦЕРКВИ

Последние наставники Киево-Печерской Лавры. Катакомбные старцы-исповедники Схиархимандрит Антоний (Жеретиенко,+1950) и архимандрит Макарий (Величко,+1940).

Максим Алешин

Последний Настоятель Киево-Печерской Лавры Схиархимандрит Антоний (в монашестве Климент, в миру Константин Матвеевич Жеретиенко) родился в 1870 году. Точное место его рождения, а также имена родителей неизвестны. Также от нас скрыта его жизнь до поступления в Киево-Печерскую Лавру. Единственное, что известно из его мирской жизни — это то, что в монастырь он поступил из военных писарей. Высшего образования, судя по всему, он не имел. Был болезненным и несколько застенчивым. Однако по свидетельству лично его знавших людей обладал гибкостью ума и сообразительностью. Благодаря своему послушанию — он был управляющим митрополичьих домов в Киеве — Константин, принявший к этому времени постриг в мантию с именем Климент, был вынужден общаться с разнообразными людьми, которые жили в этих домах. Это общение оставило свой след, он научился общаться с людьми, приобрёл жизненный опыт, который ему в будущем очень пригодился. Был экономом Лавры — в его ведении находились кроме самой Лавры все предприятия: кирпичный завод, мельницы, сенокосы, рыбные угодья, леса, хутора, пасеки, а также всё движимое имущество, кроме церковного.

Наместником Киево-Печерской Лавры архимандрит Климент стал в самый разгар смут и гонений против Св. Церкви – в конце 1917 года. Решение об этом было принято на Соборе братии Лавры. Однако последующие события гражданской войны и многочисленных переворотов в Киеве, убийство большевиками Священномученика митр. Владимира (Богоявленского) Киевского отодвинули это событие на задний план, и потому архимандрит Климент послушание Наместника Киево-Печерской Лавры долгое время исполнял без утверждения со стороны Св. Синода. Лишь 3 июня 1921 года он был официально утверждён в своей должности.

Наместник — первая особа после настоятеля. В его руках была сосредоточена вся исполнительная власть по управлению Лаврой. Ему пришлось принять управление древнейшей святыней Руси в самое тяжёлое время, когда большевики заняли Киев, и в Лаврской типографии разместился один из революционных штабов. Как и многих в то время, его часто вызывали в ЧК, и подолгу там «беседовали» с ним...

Ему, несущему ответственность за всю Лавру, часто приходилось искать выход из трудных ситуаций, которые постоянно появлялись на его пути. Жизнь его в это трудное время была полна волнений и невзгод, но несмотря на трудности, батюшка находил время на службу, молитву, пост, которые очень любил.

С 1922 по 1925 годы он исполнял обязанности Настоятеля Киево-Печерской Лавры. В 1925 году за противостояние «Живой Церкви» отец Климент был арестован и сослан в Харьков, который был в то время столицей советской Украины. В 1925-1927 годах он служил в храмах Харьковской епархии.

В 1927 году после выхода печально известной Декларации митр. Сергия (Страгородского), архимандрит Климент вместе с наместником Лавры архимандритом Макарием (Величко), игуменом Евстратием (Грумковым), а также четырьмя монахами, отошёл от митр. Сергия, организовав катакомбную общину ИПЦ и начав тайные богослужения на квартирах. Они написали митр.Сергию о своём отходе от него и были им за это «запрещены в священнослужении». С начала 1928 года они были под омофором епископа  Дмитрия (Любимова), а осенью при посредничестве иосифлянского игумена Клавдия (Савинского), проживавшего в Петрограде на подворье Киево-Печерской Лавры, перешли к катакомбному епископу Павлу (Кратирову), назначенному митр. Иосифом (Петровых) Петроградским представителем Истинно-Православной Церкви (ИПЦ) на Украине. В Харьков к отцу Клименту ездили за Святыми Дарами даже из Киева, так как считали, «что в сергиевских храмах таинства принимать нельзя».

Батюшка, скрываясь от властей, проживал в Харькове на разных квартирах. В 1932-1933 годах по адресу: ул.Чистоклетовская 11, а потом на ул.Мануиловской 42. Как он сам пишет в анкете: «Настоятель Лавры, без места в подчинении митр. Петру».

Прошедших в 1931 году массовых арестов последователей ИПЦ (или «иосифлян» - как их еще называли по имени митр. Иосифа Петроградского) отцу Клименту удалось избежать чудесным образом. Когда батюшку пришли арестовывать, то у него из-за давней болезни горлом пошла кровь — он был болен туберкулёзом. Увидев это, чекисты махнули на него рукой, мол, сам помрёт, и ушли. А он вскоре после этого скрылся и до 1941 года находился на нелегальном положении.

С началом войны в 1941 году, он вернулся в Киев и хотел возглавить Киево-Печерскую Лавру. Но так как он не признавал власти местных архиереев, то разошёлся с братией, которая избрала настоятелем архимандрита Валерия. И в данном случае отец Климент оказался также твёрдым и не пошёл на соглашение. Он организовал в черте Киева, в селе Мышеловка, небольшую общину и совершал там богослужения. После возврата в 1943 году советской власти он из Киева переезжает в Харьков, где проживал тайно во флигеле у своих духовных чад.

В годы войны архимандрит Климент принял постриг в великую схиму с именем Антоний – в честь Св. Преп. Антония Киево-Печерского, основоположника монашества на Руси. Бытовала версия, что постриг о. Климент принимал из рук схиархиепископа Антония (кн. Абашидзе,+1943), проживавшего в Киеве в затворе. Однако эта версия не нашла пока достаточного подтверждения. Поэтому где и от кого им был принят постриг – нам неизвестно. Как бесценное свидетельство приводим воспоминания о старце Антонии катакомбной инокини А.:

«Я принадлежала к общине отца Серафима (Загоровского). Община была большая — одних монашествующих было человек 35, а мирян великое множество.

В 1943 году отец Серафим выехал из Харькова вместе с отступавшей немецкой армией, и мы остались одни. Через некоторое время монахини Мелетия, Нектария, Алипия и Иоасафа, привели меня к архимандриту Клименту, который во время войны принял схиму с именем Антоний, но кто его постригал я не знаю. Он приходил к отцу Серафиму и они друг у друга исповедовались. Это было в 1944 году, война еще продолжалась, и поэтому, как и все люди, батюшка жил очень скромно в маленьком домике на Холодной Горе. У него была маленькая комнатка с печкой, которую он топил дровами. По дому он ходил в подряснике, иногда выходил в сад гулять. У себя в комнатке он служил литургию, и люди тайно по договорённости приходили к нему на службу. Чтобы было меньше заметно соседям ходили по 5-7 человек. На следующую неделю приходили другие люди. Когда замечали слежку, то переставали ходить, чтобы не привлекать внимания. Со своими духовными нуждами получалось приходить где-то один раз в месяц. Очень многих он тайно постригал в монашество, в том числе и меня.

Жил батюшка у благочестивых православных христиан со своей келейницей схимонахиней Михаилой, умерла она 3 апреля 1969 года и похоронена рядом с ним. Хозяин дома Михаил Григорьевич Пономаренко, поздравляя с днём ангела, имел обычай говорить: «Даруй тебе Господи смерть с покаянием». После его смерти в 1964 году его жена Лукия приняла постриг с тем же именем, умерла она 8 января 1971 года.

Я сама жила в то время в селе за 20 км от города и пешком ходила на службу в Харьков. Придя в очередной раз к отцу Антонию, чтобы навестить его, я обнаружила, что он умер прямо перед моим приходом. Мать Михаила ещё никому не успела сообщить об этом, и вот я всю ночь ходила, всем сообщая: «Батюшка умер, приходите прощаться». После смерти батюшки мы читали Евангелие и пели панихиды, а отпевал его заочно иерей Владимир Веселовский из Киева (†1.01.1974). Батюшку облачили в схиму, также положили всё необходимое при погребении священства, и на санях повезли на кладбище.

Схиархимандрит Антоний почил о Бозе 18 декабря 1950 года и похоронен в Харькове на Залютинском кладбище, где его останки покоятся до сего дня.

Батюшка был очень строгим, был случай, что его попросили помолиться за коммуниста, на что он ответил: «Не могу за него молиться, так как он не принёс покаяния перед людьми». Но эту строгость он совмещал с добротой, и всегда духовно и материально помогал людям разрешить появившиеся проблемы и нужды. И даже после смерти он не оставлял своих духовных чад без помощи.

Так вскоре после смерти батюшки у схимонахини Михаилы стали часы, и как не старались их починить, никто ничего не смог сделать. А средств на покупку новых не было. Тогда матушка пошла на могилку к батюшке и попросила его, чтобы часы пошли. Придя домой, она увидела, что часы сами пошли и с тех пор они в ремонте не нуждались».

По воспоминаниям монахини Маргариты, которую в 1942 году постригал отец Серафим (Загоровский), отец Антоний как и старец Серафим, всё время поминали митрополита Петра (Полянского) Крутицкого.

Как уже упоминалось выше, ближайшим сподвижником Схиархимандрита Антония в бытность его Наместником и Настоятелем Киево-Печерской Лавры был Архимандрит Макарий (в миру Величко Марк Онисимович).

Отец Макарий родился в 1866 г. в с. Колесники Волынской губернии. Был послушником (с 1891), затем монахом (с 1899), иеродиаконом (с 1918), иеромонахом (1919) и архимандритом (с 1922) Киево-Печерской Лавры. В 1917-1924 гг. член Лаврского Собора, в 1923-1924 гг. Наместник Лавры.

За сопротивление обновленчеству вместе с архим. Климентом (Жеретиенко) архим. Макарий арестован 28.10.1924 г. и выслан в Харьков (с 17.11.1925). Декларацию митр. Сергия (Страгородского) не принял. Поддерживал митр. Иосифа (Петровых) Петроградского и принадлежал к Истинно-Православной Церкви (ИПЦ), сергиансую церковь не признавал. Служил тайно по домам катакомбных истинно-православных христиан. Арестован 17.01.1931 (16.01.1930-?) по делу Харьковского "филиала" ИПЦ. По пост. КО ГПУ от 2.01.1932 г. приговорён к 5 годам лагерей. По пост. КО ГПУ от 22.04.1933 г. освобождён досрочно с лишением права проживания в 12 населенных пунктах и прикреплением на оставшийся срок. Вернувшись из ссылки, поселился в г. Остер Черниговской области, поддерживая тесные связи с катакомбными подвижниками ИПЦ на Черниговщине – Священномучеником Дамаскиным (Цедриком), Епископом Нежинским, игуменом Алипием (Яковенко), игум. Лаврентием (Проскурой) и др. В 1937 г. арестован за принадлежность к ИПЦ. Погиб в заключении в нач. 1940-х гг.

         г. Харьков

 

 

ПИСЬМО  МИТРОПОЛИТА  ИОСИФА ПЕТРОГРАДСКОГО ДУХОВНЫМ ЧАДАМ ...


                                                           ..."Душе, тоскующей среди невзгод и бурь нынешнего житейского моря"

Не ложно слово Господа обещавшего пребывать с нами до скончания века и сохранять Церковь Свою неодолеваемою вратами ада, т.е. и на краю погибели. Да, сейчас мы на краю погибели, и многие, быть может, погибнут; Церковь Христова умалится, быть может опять до 12, как в начале своего основания. Ведь не могут не исполниться и такие слова Господа: “Сын Человеческий пришед обрящет ли веру на земли?”

Всё делается по предведению Господню, люди тут не могут ни прибавить, ни убавить ни на одну йоту. Не желающие погибнуть — более застрахованы от гибели и можно сказать: ад будет только для тех, которые сами желают его. Так эта истина да пребудет прежде всего утешением и подбодрением для унывающих от событий мира сего. Лишение храмов Божиих и подобных прежнему пышных Богослужений с обилием молящихся, блестящими сонмами священнослужителей, ангельскиподобным пением хоров и т.п. — конечно печально и жалости достойно, но от нас не отнято внутреннее служение Богу в тихости и умилённости и сосредоточенности в себе духа. Подобно тому, как известные челюскинцы, лишённые носившего их корабля, не погибли, а сумели создать себе сносную жизнь и на обломках обманчивой плавучей льдины, пока не были вознесены от грозившей поглотить их пучины на крыльях самолётов, так и мы, после жалостного крушения наших духовных кораблей, не должны предаваться панике и терять самообладание и надежду на спасение, а должны спокойно начать приспособляться к новой обстановке и изощряться на все способы, хотя и в менее пышных формах, продолжать свой молитвенный труд служения Господу и наслаждаться им во псалмах и пениях и песнях духовных, как молились первое время Апостолы и все верующие христиане.

Разве были тогда наши величественные храмы, колокола и пышные службы? И разве отсутствие всего такого мешало возгораться такою любовию к Господу, какой не достигли все последующие века?

А пустынники и пустынницы, добровольно проводившие вдали от храмов Божиих десятки лет, разве не более заслуживают нашей святой зависти, чем живущие среди храмов и пышных Богослужений и при всём том не достигшие такой близости к Богу и наслаждения Им?

Вы, лишённые недавних радостей молитвы в храмах Божиих, помните, — вы не освобождены от обязанности молитвенно устроять свою жизнь и не лишены возможности этого, помимо возможности иметь около себя постоянных служителей Христовых и пользоваться их духовной поддержкою и окормлением. Вы и без них должны проводить жизнь так, как-бы сами были своими жрецами, закалая свою жизнь в жертву Господу терпением всех скорбей и лишений, непрестанною к Нему молитвою души памятованием о Нём с любовию и благодарностью за все Его милости и скорби, и радости, и жаждать Его спасения, когда Он пошлёт Ангелов Своих восхитить Ваши души от земных горестей и опасностей и на крылах вознести вас к Себе, где не будет ни болезни, ни печали, ни воздыхания. А до того и для того обзаводитесь все печатными и письменными Богослужебными и молитвенными книгами и пойте Богу нашему, пойте разумно, как умеете и сколько успеете в молитвах своих молитвенных углов в особо посвященное Ему время, свободное от других забот и трудов.

Богослужебные наши книги — неисчерпаемый источник утешений духовных и кто же не имеет возможности пользоваться ими. Одна Псалтирь чего стоит: она пронизывает собою, как канва, все другие наши молитвенные книги и песнопения.

Не ослабевайте же, не падайте духом, и благость Божия с вами.

Аминь.

 

 

КАКИМ ПУТЁМ?

Вадим Виноградов

Каким путём нам идти? - взывает с экрана канала «Россия» г-н Соловьёв, рекламируя свое ток - шоу «Поединок».

На этом ток - шоу он сталкивает мнения публичных господ, постоянно пребывающих на  телевизионных экранах.

А когда дают рекламу этому прожекту «Поединок», и всех этих говорунов соединяют вместе, то возникает впечатление, что ты попал на псарню, в которой гончий тот самый Соловьёв, ибо он не стесняясь перебивает любого авторитета, утверждая свое либеральное мнение.

Каждая точка зрения должна быть оспорена! - властно требует г-н Соловьёв, хозяин этого шоу - хаоса.

То есть, если ты выскажешь, например, точку зрения Господа нашего Iисуса Христа, то и она непременно будет оспорена. А, собственно, как раз оспариванием пути, указанного человечеству Господом Христом, и заняты с пеною у рта идущие вроде бы друг на друга безбожнички этого шоу, подбадриваемые ослеплённым своей значимостью Соловьёвым. И каждый из дуэлянтов, оспаривая противника, невольно  оспаривает путь, указанный Господом Христом. А Христосъ то без всякой пены у рта кротко и ясно указал единственный достойный для Его творения путь: Я есмь путь и истина и жизнь (Ин. 14. 6). А потом добавил: Я свэтъ мiру; кто послэдуетъ за Мною, тотъ не будетъ ходить во тьмэ, но будетъ имэть свэтъ жизни (Ин. 8. 12).

Почему же ток - шоу «Поединок» в поиске пути, по которому надо идти, само ходит во тьме? А только потому, что тех, кто бы указал на путь Христов, не жалует ныне сам духъ нашего времени. Купола блестят, колокола звонят, знаменным распевом поют не только в храмах, но и на эстраде, духовенство восседает на всех советах… Чего ещё надо?

Прикрыв всем этим внешним блеском свое безбожие, нынешние передовые люди смогли, наконец, приступить к гонению на сам духъ Православной Веры, заполняя русские сердца потоком дребедени бесчисленных ток – шоу.

О том едином на потребу, что необходимо каждому русскому человеку, о чем умалчивают в силу своего безбожия на ток - шоу «Поединок», говорил митрополит Виталий. Но эти его слова ныне более, чем когда бы то ни было, остаются голосом вопиющего в пустыне. И хотя для зрителей всех нынешних бесчисленных ток - шоу проникнуться  этими словами Владыки не представляется возможным, мы не можем скрывать тот единственный путь, каким должна бы идти Россия, чтобы жители её оставили свою дорогу в ад, на которой их ежесекундно удерживают ловчие: Соловьёвы, Сванидзы, Ксении и Ларины, и Сопчаки, Венедиктовы со своей армией «Эха преисподней», косящей под «Эхо Москвы» (хотя, может быть, Москва целиком уже филиал преисподней?) и другие ловчии коим ныне в РФ несть числа. Итак, вот он путь, от которого и призвана отводить русские души вся эта свора ловчих преисподней, изображенных, как пророчество о нашем времени, Питером Брейгелем на картине “Притча о слепых“ ещё в 1568 году:

Русский народ оторван от молитвы сердечной, от своей православной культуры - в этом вся трагедия. И как важно понять, что сейчас больше всего нужно для русского народа. Мы читаем о бесконечных партиях, которые сейчас создаются. И каждая партия предлагает свои рецепты на возрождение России, на возрождение её экономики и прочее, того не понимая, что надо обновить русское сердце. Если у вас нет сердца, вы ничего не будете делать. Вы сами знаете это прекрасно. Если нет сердца - никакое дело не будет спорится. Так вот, нужно исцелить сердце русское! Оно дряхлое сейчас, оно опустошенное, опустошенное безбожием, оно пустое совершенно.  И вот, нужно его заполнить. И чем его заполнить надо? Молитвою! Вот, когда русский человек начнёт сердечно молиться, то всё восстановится. Потому что сердце диктует всему человеку, уму его диктует, как делать, как лучше сделать. Это тайна вообще всякого человека. А в особенности русского человека, который назвал себя Святой Русью. Это слово вышло из недр русского народа. Сам Господь его так назвал. И нельзя никому приписать это название - оно вышло из стихии, из сердца русского молящегося человека.

Да, существует Святая Русь, и чем больше она займёт места в России, тем скорее Россия снова вернётся в свой прекрасный удел на земле, когда она будет светлой страницей для всех народов

Уже слышим голос оспоривателей: - У нас на телевидении и на радио не только светские мудрецы, у нас постоянно и Кураев, и Чаплин, и прото-пресвитер Д. Смирнов, и Шевкунов с Козловым, да, мало ли у нас духовных лиц. Зачем же передёргивать и всё наше объявлять безбожным?

- А почему же ваше телевизионное духовенство не указует, как митрополит Виталий, и вам либералам, и населению РФ Христовъ путь, а держат свои речи только в вашем же демократическом фарватере?  

Или духовенство, которое постоянно на ваших экранах, оспоривать способно не ваше безбожие, а как раз точку зрения митрополита Виталия?

 

 

 

 

 

ПОЧЕМУ  МОСКОВСКАЯ  ПАТРИАРХИЯ БЕЗБЛАГОДАТНА

+ Архиепископ Антоний Лос Анжелосcкий

      Эта статья публикуется с машинописного оригинала, хранящегося в архивах ЦЛ. Жирный текст вместо текста, напечатанного прописными буквами и курсив цитат редакции. Вопрос о безблагодатности Московской Патриархии настолько очевиден, что не требуется особых доказательств. Этот вопрос ясен и понятен, если его рассматривать честно, беспристрастно и непредубежденно.

         Прежде всего необходимо помнить, что, после “предательства Церкви” (слова Блаж. Митрополита Антония) Митрополитом Сергием Страгородским, Московская Патриархия в своем служении богоборческой власти “не за страх, а за совесть” дошла до того, что в настоящее время это больше не Церковь, а органическая часть атеистического правительства, а именно, часть пятого отдела КГБ — МБ, зловещего, могущественного и преступного учреждения, созданного для искоренения веры и верующего русского народа. Эта задача выполняется с помощью насилия и обмана.

         Поразительно, что некоторые поступки Московской Патриархии те же, которыми будет отличаться Антихрист. Это видно из слов св. апостола Павла и объяснения св. Иоанна Златоуста.

         "День тот не придет, доколе не придет прежде отступление и не откроется человек греха, сын погибели, противящийся и превозносящийся выше всего, называемаго Богом или святынею, так-что в храме Божием сядет он, как Бог, выдавая себя за Бога" (2 Фес. 2, 3-4).

         Отступлением апостол называет самого антихриста, так как "он имеет погубить многих и привести к отступлению".

         Называет его и человеком беззакония, потому что он совершит тысячи беззаконий и побудит других к совершению их.

         А сыном погибели называет его потому, что и сам он погибнет.

         Кто же он будет? Ужели сатана? Нет, — но человек некий, который восприимет всю силу сатаны.

         Он будет богопротивником, отвергнет всех богов и велит покланяться себе вместо Бога, и будет восседать в храме Божием, не в Иерусалимском только, но и повсюду в церквах.

         Не сказал, что он будет называть себя богом, но что "он будет стараться показать себя богом” (Иоанн Златоуст, т. 11, стр. 582).

         Московская Патриархия совершила беззакония (напр., искажая таинство крещения через обливание и взимая обязательную плату за совершение таинств, что есть симония), а также нарушая основные заповеди нравственного поведения.

         Московская Патриархия, претендуя на внешнее служение Богу, в то же время борется с верой и благочестием, что по слову Христову невозможно. Одновременным служением добру и злу она совершает беззаконные поступки антихриста: отвержение Бога, ложь и соблазн.

         Московская Патриархия, борясь с Богом, воссела повсюду в церквах, т.е. в храмах.

         Следует дать себе отчет, в какой мере Московская Патриархия отошла от веры. Многие соблазняются широко известным нарушением личной нравственности ее представителей, что по каноническим правилам влечет лишение сана. Однако, лишенные сана за нарушение нравственности, остаются полноправными мирянами, в то время как принявшие ересь совершенно извергаются из Церкви. По объяснению преп. Агафона Египетского (память 2 марта), ересь есть отчуждение от Бога. Еретик отучается от Бога Живаго и Истинного и приобщается диаволу и ангелам его. Отлученный от Христа уже не имеет Бога, Которого он мог бы умолить о грехах своих (Отечник, стр. 54). Решением Зарубежной Церкви принявшие ересь экуменизма предаются анафеме. (См. Объяснение слова анафема в конце).

         Наконец, Московская Патриархия, сделавшись отделом богоборческого правительства, не могла возражать и не возражала против отвержения этим правительством Бога. Не возражала также против замены Бога Лениным и материализмом. Все это было тоже антихристово дело.

         Еще одно подтверждение безблагодатности богоборческого правительства, а вместе с ним его отделения — Московской Патриархии находим в послании св. Патриарха Тихона от 19 января 1918 года, предавшего советское правительство анафеме. В этом послании, описывая кровавые гонения на Церковь, Патриарх говорит: “Это поистине сатанинское дело”. Это послание св. Патриарха было принято Всероссийским Собором 1918 года, что удваивает его духовный авторитет.

         Мы видим, что МП совершает большинство дел антихриста, перечисленных св. Иоанном Златоустом, из которых наиболее страшными являются отступление от веры, отступление от Бога, вступление в ряды врагов Божиих, восседание повсюду в церквах (т.е. в храмах) и соблазн множества верующих через ложь и обман.

         Необходимо спросить себя: могут ли иметь благодать совершающие дела антихриста: беззакония, обман верующих, впавших (из-за этого обмана — добавл. ред.) в осужденную ересь, отступивших в ряды врагов Божиих, которые называют себя “воинствующими безбожниками”, показывая этим наименованием свою ненависть к Богу, преданные анафеме и при всем этом воссевшие повсюду в церквах, т.е. в храмах?

         Из истории ересей известно, что когда возглавляющие Церковь впадали в ересь, тогда вся церковь делалась безблагодатной. Прославленный пример непризнания благодати в подобном случае на все века показал св. Максим Исповедник, который на требование признать ересь, потому что Царь и Патриарх причастились у еретиков, сказал: “Если и вся вселенная причастится, я один не причащусь”.

         Когда запрещенный в служении Митрополит Евлогий продолжал служить, Архиерейский Синод Зарубежной Церкви под председательством Митрополита Антония определил, что все таинства, совершаемые Митрополитом Евлогием и его духовенством — безблагодатны.

         В псалме 138, 21-22, читаем: “Не ненавидящыя ли Тя, Господи, возненавидех, и о вразех Твоих истаях (сгорал)? Совершенною ненавистию возненавидех я: во враги быша ми" («Мне ли не возненавидеть ненавидящих Тебя, Господи, и не возгнушаться восстающими на Тебя? Полнотою ненависти ненавижу их: враги они мне» — добавл. ред.). Совершенная ненависть есть ненависть к злым делам и неправильному учению, и в то же время сожаление о делающих эти дела и молитва за них. Так объясняет это св. Иоанн Златоуст: “Неужели не должно ненавидеть врагов? Должно ненавидеть, но не их, а учение их, не человека, а злые дела и превратные мысли их”. Так же объясняет блаж. Августин: “Совершенная ненависть бывает тогда, когда кто ненавидит зло и любит человека, или, любя человека, не любит вместе с ним и ненавидит одно только зло”.\

         Следуя этому евангельскому духу и учению, Зарубежная Церковь, начиная с 1924 года, молится: “Но и отступившим от Тебе и Тебе не ищущим явлен буди, во еже ни единому от них погибнути, но всем им спастися и в разум истины приити, да вси в согласном единомыслии и непрестанней любви прославлять пречестное имя Твое, тепреливодушне, незлобиве Господи, во веки веков.  Аминь".

 

         Добавление — объяснение слова анафема

         Объяснение этого слова дает св. Иоанн Златоуст, который говорит: “Что такое анафема (отлучение)? Апостол Павел говорит: Аще кто не любит Господа Иисуса Христа, да будет проклят, анафема (по-русски: Кто не любит Господа Иисуса Христа, анафема, маран-афа. — 1 Кор. 16, 22), т.е. да будет отлучен от всех и сделается чужим для всех. Апостол назвал этим именем отлученного от церкви, отсекая его от всех и как можно больше отдаляя, повелевая всем с большим страхом удаляться и бежать прочь от такого человека”.

         Анафема имеет два значения: во-первых — окончательное удаление, во-вторых — вечную гибель.

         Феофилакт говорит: “Анафема есть удаление, отлучение".

         Вальсамон говорит: “Что такое анафема, как не то, что таковой должен быть предан дьяволу, что таковому нет больше никакого спасения и что он совсем чужд Христу".

         Афанасий Великий толкует эти слова апостола : “Отлучите его от церкви и от верных, и пусть будет удален от народа каждый не верующий".

         Из книги: Правила Православной Церкви еп. Никодима, т. 1, стр. 246.

 

 

 

ХРИСТИАНСТВО И БОЛЬШЕВИЗМ  

Профессор И.М. Андреев

    Очень часто приходится слышать такое утверждение: «Большевизм представляет собою целостную, строгую, стройную, законченную систему мировоззрения; критика же его только негативна. Но мало критиковать большевизм: ему надо противопоставить такую же целостную систему положительного мировоззрения. Такой системы у нас еще нет и в этом наша слабость.»

    Такие критики правы только относительно самих себя: у них нет целостного мировоззрения; их критика только негативна; в этом их слабость.

         На самом же деле все обстоит совершенно иначе. Большевизм вовсе не является целостной положительной системой мировоззрения. Наоборот, он является только негативным мировоззрением, представляя собой систематическое отрицание всех основ действительно положительного, целостного, стройного христианского мировоззрения. Определять последнее, как антибольшевизм, равносильно определению его, как «анти-антихристианства». Ибо большевизм есть ничто иное, как антихристианство, причем чрезвычайно последовательное.

         Подлинная критика большевизма может быть только с христианской точки зрения. Всякая иная критика обречена на неудачу, ибо бьет мимо цели, не понимая сущности большевизма. Принцип «бить врага его же оружием», т.е. критиковать большевизм с точки зрения марксизма или диалектического материализма совершенно неправилен. Их оружием их бить нельзя. Они всегда в таких случаях торжествуют. Ибо, исходя из ложных оснований, они казуистически тонко разработали логические детали своей системы. Критика должна бить по корням этой системы.

         Только христианство убивает в корне всю систему большевистского мировоззрения. Большевизм есть религиозно-метафизическая система мировоззрения, характеризующаяся атеизмом, материализмом, особой диалектикой, претенциозной философией истории, релятивизмом в этике, утилитаризмом в эстетике, тоталитаризмом в политике.

         Без разрешения религиозной проблемы невозможно построить никакого мировоззрения. Так как с научной точки зрения бытие Божие нельзя ни доказать, ни опровергнуть, то утверждать или отрицать это бытие можно лишь верой: или верой в Бога, или верой в не-Бога, то есть или верить, что Бог есть, или верить, что Его нет. Можно обойти этот вопрос и сказать: «я не знаю» (скептицизм), или «я не хочу знать» (позитивизм), но это будет не разрешение проблемы, а уход от нее.

         Большевизм прежде всего утверждает атеизм, т.е. веру в несуществование Бога. Но эту религиозную веру он почему-то считает знанием, да еще научно доказанным. Для всякого не неграмотного философски человека совершенно ясно, что подобное утверждение лишено всякого смысла. Ведь «науки вообще» не существует. Существуют различные науки (например, математика, химия, физика, астрономия, история, социология и т.д.), каждая имеющая свой предмет и свой метод. Ни одна из отдельных наук не занимается вопросом — существует ли Бог? Поэтому, утверждать, будто наука доказала, что Бога нет — нелепо. Ни один настоящий ученый так сказать не может. Вопрос о Боге — вопрос философии и религии.

         Философия (еще в лице Канта) доказала «недоказуемость» вопроса о Боге и передала его религии. «Научно доказанный атеизм» понадобился большевизму потому, что верой в атеизм многих не соблазнишь, а «научное доказательство» атеизма импонирует многим поверхностно образованным полу-интеллигентам и «широким» полуграмотным народным массам, идолопоклонствующим перед всякой «наукой».

         Вера — шире и глубже практического человеческого разума. Вера — сложное синкретическое соединение ума, чувства и воли, направленное на познание идей, недоступных одному уму. Один ум не может доказать существования Божия, как одна точка опоры не может удержать купол здания. Вера в Бога есть проникновение в Него всем существом человека. Ум расчищает дорогу, доказывает свою ограниченность и показывает, что ничто не мешает вере в Бога; чистые сердцем — зрят Бога сердцем. Но решающее значение имеет подвиг религиозной воли.

         Если человек хочет, чтобы Бог и Его правда были, он верит, что Бог есть. В этом случае, если человек не чувствует Бога, он стремится Его почувствовать. Узнав, что только «чистые сердцем Бога узрят» — он стремится очистить свое сердце аскетическими и молитвенными подвигами. Если человека, волей стремящегося к Богу, т.е. хотящего, чтобы Бог и Его закон были, смущают какие-либо затруднения разума, он стремится их преодолеть. Он ищет в своем уме и в своем сердце, в рассуждениях других и в религиозном опыте других — подтверждения своим чаяниям.

         Если же человек не хочет, чтобы Бог и Его правда существовали, он стремится заглушать в себе как чувство Бога, так и мысли, которые могут оправдать веру в Бога. Он борется с рассуждениями других людей и опорочивает их религиозный опыт. И чем бессильнее он возразит теоретически, тем более он употребляет насилия над верующим. Такой человек верит, что Бога нет. При этом надо отличать два психологических типа людей. Одни обладают самостоятельной волей, а другие подчиняют свою волю чужой воле. Оба типа встречаются как среди атеистов, так и среди верующих в Бога. Большевизм использует слабовольных, но не они являются его апостолами.

         Убежденный большевик — это тип злой, упорной, активной, деятельной воли, отрицающий (потому что не хотящий) Бога и Его правду. Отрицая Бога, он систематически отрицает все, что с Ним связано, все, что вытекает из Его признания.

         Принципиальный, воинствующий волевой атеизм — основа, сущность, исходный пункт всей системы мировоззрения большевизма. Прежде всего из атеизма вытекает материализм. Атеизм всегда материалистичен. Понимая, что вульгарный материализм в настоящее время невозможно уже защищать, большевизм омолаживает и реставрирует его при помощи спорной диалектики Гегеля, в интерпретации Фейербаха и Маркса. Этот спорный и изуродованный диалектический метод большевизм постулирует, как непререкаемую истину.

         Вера в Бога может быть трех родов: пантеизм, деизм и теизм. Наиболее глубоко обоснован теизм и, особенно, совершенный вид его — христианство. Поэтому наибольший пафос большевизма заключается в отрицании именно христианства.

         Христианства нет без Церкви, а из всех христианских церквей истинная, а потому и самая совершенная — Церковь Православная. Поэтому большевизм с прогрессирующей злобой отрицает Бога, Христа, Церковь, Православие.

         Можно не верить в Бога и Сатану, но нельзя отрицать наличие идей, связанных с этими понятиями. Активное богоборчество связано с идеей Сатаны. Если бы Сатана устраивал жизнь на земле, он не мог бы найти более лучшего способа, чем большевизм.

         Отрицание Христа и Его правды — связаны с идеей Антихриста. Большевизм пронизан духом Антихриста. Чтобы яснее, отчетливее, глубже и правильнее понять сущность большевизма, который есть не что иное, как мировоззрение, диаметрально противоположное христианству, — следует ясно и отчетливо вспомнить и понять главные основы целостного, стройного, положительного христианского мировоззрения.

         Абсолютная истина — или непознаваема, или может быть получена только через Откровение (т.е. открыта Богом).

         Христос сказал о Себе и о Своем учении: «Я — есмь путь, истина и жизнь» и «Я и Отец — одно».

         Слова Христа — Богооткровенные истины. Христос принес на землю учение о Боге Отце, о Себе, как о Сыне Божием, о Богочеловеке, Искупителе и Спасителе мира. Он принес учение — откровение об истине, о любви и о воле Божией.

         Христос сказал, как надо жить на земле и для чего надо жить. Он дал смысл и цель человеческой жизни. Христос основал Церковь и обещал, что «врата ада не одолеют ее». Христос принес учение о царствии небесном, объяснил смысл совершающейся мировой истории, как борьбы Добра и Зла, и указал на катастрофический конец мировой истории, пришествие Антихриста и гибель его. Распятый и погребенный, Он воскрес их мертвых, победил Ад и Смерть, искупил грехи мира; затем вознесся на небо, послал Св. Духа-Утешителя и создал Свою Церковь на земле.

         Церковь есть «Тело Христово», орган Св. Духа; Церковь есть духовно-душевно-телесный организм-организация, насажденная на земле Самим Богом, почему «врата Ада» и не одолеют ее. Ибо сказал Господь: «Без Меня не можете творить ничего» и «всякое растение, которое не Отец Мой небесный насадил — искоренится». Все остальное, т.е. то, что вне Церкви, а тем более — против нее, искоренится и погибнет.

         Добро, по воле Божией, ведет к вечному блаженству (через временные страдания, необходимые для искупления грехов и очищающего опыта). Зло, по воле Божией, ведет к личным страданиям и к вечной смерти (хотя иногда и через временное, кажущееся торжество). Основа вечной и блаженной жизни есть Бог, который есть и Любовь. Отрицание Бога ведет к вечным мукам и смерти.

         Человеку дана свободная воля и свободный путь опыта: как опытного Богопознания и жизни в любви, так и опытного отрицания Бога (Любви) и жизни без любви (без Бога). Для наследования вечной блаженной жизни в царствии небесном — необходимо прежде всего хотеть этого царства, а потому и исполнять волю Божию, которая есть истина, любовь и свобода.

         Для уклонившихся от воли Божией (по своей свободной воле) и пожинающих плоды своего уклонения (страдания и смерть) — имеется средство к возвращению к воле Бога. Это средство — покаяние и вера в Спасителя.

         Слова Христа: «Я есмь путь, истина и жизнь» — необычайно значительны и бездонно глубоки. «Путь» — значит метод, метод познания истины, метод, ведущий к вечной блаженной жизни в царстве небесном. На вопрос Пилата — «Что есть истина?» — ответ один, прямой, простой и ясный: истина есть Христос. Все, что говорил Христос, есть истина, абсолютная истина, открытая людям Богом. Мир создан для славы Божией, т.е. для славы истины, любви и свободы. Человек создан для вечной радости, вечного блаженства и вечного свободного творчества во славу Божию. Человеку предоставляется свобода выбора — быть или не быть участником божественного пира любви. Человек может выбирать между Добром и Злом для себя, но он не может и не смеет изменить воли Божией — абсолютной, незыблемой: во веки неизменный закон о вечном и абсолютном торжестве начал истины, любви и свободы.

         Вот краткое и схематическое изложение основ положительного, стройного и законченного христианского мировоззрения. К жизни на основах этого мировоззрения и зовет Православная Церковь. Это христианское мировоззрение можно принимать или не принимать, его можно хотеть или не хотеть; Христу и Его святым можно верить или не верить; Христа и Его Церковь можно любить или быть к ним равнодушным, или их ненавидеть; со Христом можно соглашаться или не соглашаться; можно жить по Евангелию, по законам Божиим и можно отрицать их, не исполнять их и устанавливать иные, совсем противоположные Евангельским, заповеди и законы; можно содействовать Христу добровольно (к этому свободно и призывает Спаситель), и можно бороться с Ним и с Его делом, желая их уничтожить (т.е. содействовать делу Сатаны).

         Большевизм отрицает все основы христианского мировоззрения, борется с ним, желает его уничтожения и установления своих законов, насильственно обязательных для всех. Таким образом, большевизм прежде всего уничтожает свободу, ту свободу, которую христианство ставит выше всех благ. Ведь вся проблема Зла упирается в проблему свободы. Всемогущий Бог мог, ведь, сотворить людей только добрыми. Но тогда у них не было бы свободы воли… Свобода, собственно говоря, может быть только у Творца. У сотворенного же, у твари свободы нет. Бог дал твари, сотворенному человеку, — свободную волю, чем уподобил творение — Творцу. Воистину человек создан по образу и подобию Божию — свободным.

         Далее, большевизм отрицает абсолютную истину. Но в этом отрицании он запутывается в противоречиях. Ибо вполне законно спросить, — к какому типу суждений следует отнести утверждение «нет ничего абсолютного»: к абсолютным, или относительным? Если к абсолютным, то абсолют есть, а если к относительным, то абсолют может быть. (Это, между прочим, напоминает спор Рудина с Пигасовым об убеждениях, у Тургенева).

         Отрицая Бога, Христа, Церковь, Откровение — большевизм устанавливает свои законы происхождения мира, его развития, его прогресса, исходя из веры в слепую материю, развивающуюся по законам, которых никто не устанавливал, создающую планы своего развития, которых никто не намечал, порождающую смысл из бессмыслицы. И только относительно цели — большевизм не решается утверждать что-нибудь определенное, так как само понятие «цель» требует какого-то предварительного сознания, устанавливающего цель. Поэтому большевизм часто заменяет понятие цели понятиями задач и заданий, встающих перед человечеством на его «историческом пути».

         «Путь» Христа (т.е. метод познания истины) большевизм заменяет методом своей извращенной диалектики, которая ведет к «дурной бесконечности» познания относительной истины. Бог есть любовь. И основа христианской жизни есть любовь. Но в большевизме совершенно нет понятия «любви». Зато чрезвычайно отчетливо развито понятие «ненависти». Без классовой ненависти не может быть никакого развития большевистского общества.

         Большевизм отрицает, как басни, учение Христа о Царстве Небесном и заменяет его учением о «земном рае» будущего коммунистического общественного строя. Абсолютизируя свой «земной рай» на подобие христианского Царства Небесного, большевизм строит нелепейшую иерархию ценностей, во главе которой с религиозным фанатизмом он ставит эту «цель» (земной рай без Бога). Все, что содействует осуществлению этой цели — хорошо, этично, есть добро; все, что препятствует ей — не хорошо, не этично, есть зло. Цель, конечно, оправдывает все средства. Рабство, насилие, террор, пытки, ложь, обман, соблазн — все хорошо, если содействует приближению цели. Эта циничная готтентотская мораль носит название «утилитарной коммунистической этики».

         «Рай на земле без Бога» есть ни что иное, как подлинный Ад на земле. В нем царствуют: рабство, ложь, страдания. Человек, сотворенный по образу и подобию Божию, — превращается в дрессированного скота; недостижимый идеал дрессировки — полная механизация.

         Государственно-организованная ложь есть новое явление в истории. Оно изобретено большевизмом. Ложь возведена в основной принцип жизни. Она узаконена, оправдана, освящена. Не случайно большевизм так любит слово «правда». И недаром слово «советская правда» — стало синонимом лжи.

         В большевизме все основные понятия жизни представляют собою ложь: так например, слово «советы» есть ложь, ибо никакого совещания в «советах» быть не может; слово «выборы» есть ложь, ибо никаких выборов не может быть там, где имеется всего один список блока «коммунистов с беспартийными»; слово «блок» тоже ложь, ибо блок предполагает отсутствие насилия. «Уничтожение капитализма» есть ложь, ибо означает наихудший вид так называемого, «государственного капитализма». Уничтожение «эксплуатации человека человеком» есть ложь, ибо означает эксплуатацию человека государством. «Свобода» означает рабство, «зажиточная жизнь» — нищету; «радостная жизнь» — необычайную скорбь; «свобода религии» — ее порабощение духовное и т.д. и т.д.

         Большевизм — жуток и страшен.

         Использование власти для насилия — безмерное преступление. Использование же государственной власти для духовного насилия — воистину замысел Антихриста.

         Уничтожение веры в Бога, во Христа, в Церковь — вот основная задача большевизма. Основная, ибо без уничтожения этой веры невозможно окончательное торжество большевизма во всем мире. Уничтожение веры в Бога и Его правды на земле, — есть цель Сатаны и Антихриста. Если на земле будет уничтожена, искоренена вера в Бога и в Его правду, вера во Христа и Его Церковь, — тогда земля превратится в подлинный земной Ад, который будет называться «земным раем».

         Чтобы уничтожить веру в Бога, во Христа и в Церковь, большевизм употребляет следующие дьявольски жестокие и хитрые приемы: он убивает, физически уничтожает тех, кто не хочет и не может отречься от Бога, Христа, Церкви; он терроризирует и заставляет невыразимыми пытками (физическими и нравственными) отречься тех, кто малодушен и слаб. Пытки, употребляемые большевизмом, превзошли все известные пытки в истории. Удушают по несколько раз, приводя каждый раз в чувство задушенного человека; пытают маленьких детей на глазах родителей. Часто жертвы умоляют палачей о смерти. «Убить всегда успеем» — цинично отвечают палачи, — «но нам надо сначала заставить вас сказать и сделать то, что нам нужно». Большевизм не удовлетворяется физическим рабством; ему нужно рабство духовное. «Отмена смертной казни» в СССР — есть величайшая ложь, обман и издевательство. Отмена смертной казни лишает жертву последней надежды на милость палача — смерть. Слабовольных, невежд, детей большевизм «убеждает» своей лживой пропагандой или соблазняет различными приманками. Система соблазнов развита до виртуозности: соблазняют ученых, писателей, артистов — славой, богатством, почетом, «сталинскими премиями»; соблазняют крестьян, рабочих, солдат, девушек и юношей — отличиями, званиями, орденами, портретами в газетах и т.п. побрякушками, играя на систематически воспитанном чувстве тщеславия.

         Но самое страшное, самое огромное «достижение» большевизма, самая жуткая его временная победа — это проникновение в Церковь. Пока Православная Церковь (самый сильный, непобедимый враг большевизма) была в СССР гонима — она была свята и непорочна. Гонения только усиливали и очищали Церковь, как это было за ее двухтысячелетнюю историю. Количество «церковных дел» (т.е. осужденных по церковным делам) неизменно росло. В 1932 г. население концлагерей больше чем на 20 проц. было заполнено гонимыми за веру. Появились подлинно святые мученики и великомученики.

         Православная Церковь с 1925 г. приняла последний завет св. патриарха Тихона («зову с собой на страдания») и пошла на массовое мученичество.

         Первой изменой, первым роковым деянием, предавшим Православную Церковь — была «декларация» митрополита Сергия в 1927 году, где «радость и горести» советской, богоборческой, антихристовой, анафемствованной св. патриархом Тихоном власти — признавались «радостями и горестями» Правосл. Церкви; где митр. Сергий предлагал вынести этой власти всенародную благодарность «за внимание к нуждам православного населения». За это митр. Сергий получил «патриарший престол» советского патриарха. После его смерти, вторым «патриархом» стал Алексий Симанский, тот самый, участие которого (тогда еще епископа) в Сергиевском Синоде 1927 г. дискредитировало в глазах истинно-православных людей весь Синод. В ответ на такие «деяния» советских патриархов — православная Церковь в СССР застонала в расколе.

         Теперь в СССР две церкви: одна — мученическая, гонимая, тайная, катакомбная и другая — орденоносная, официальная, советская. В прекрасной статье «С.П.» (Париж, 1947 г.) «О церкви в СССР» автор пишет: «Православие, подчиненное Советам и ставшее орудием мирового антихристианского соблазна — есть не православие, а соблазнительная ересь, — антихристианство, облекшееся в разодранные ризы исторического православия». Как это ни страшно, а с этим следует согласиться.

         В «Православной Руси» была напечатана статья «Голос нового эмигранта», г. Г-кина, где автор пишет: «Сейчас, как никогда, нужны Минины и Пожарские от духовенства, которые, не дрогнув, пошли бы сами и повели за собой народ, если это будет нужно, на Голгофу во славу Христову. И народ пойдет за такими пастырями, без колебаний, без сомнений, ибо почва готова». Заключается эта замечательная статья горячими словами: «Вот почему сейчас главный наш враг не коммунизм, а духовенство, перешедшее к нему на службу, ибо творит поистине каиново дело.»

         С этими словами тоже следует согласиться.

         Воистину, духовенство, перешедшее на службу к явным слугам антихриста — творит каиново и иудино дело. «Ересь антихристующих», если так можно выразиться, захватывает широкие круги и заграничного духовенства. Чрезвычайно характерно, что некоторые архипастыри (напр. Епископ Иоанн Шаховской в Америке) говорят, что они «только духовно» приняли Московского (т.е. Советского) патриарха, «при условии полной автономии».

         Какая нелепость, какая слепота духовная!

         Да ведь Антихристу только духовное признание и надо. Вспомним замечательный образ Антихриста в «Трех разговорах» В. Соловьева (краткая повесть об Антихристе).

         Преподобный Серафим Саровский предсказывал, что в последнее время будут соблазненные епископы.

         Такое время наступило.

         Многие епископы в СССР и здесь, за рубежом, подчинились антихристовой власти. Одни — страха ради иудейска, другие — соблазнились «подвигом святой лжи» и «сугубым мученичеством Советского патриарха», признали его «только духовно»… Слава Богу, что в СССР есть истинная православная катакомбная Церковь, а за рубежом — есть Русская Зарубежная Церковь, возглавляемая мудрым и чистым митрополитом Анастасием.

         Епископ Дамаскин (викарий Черниговский), замученный советской властью, в одном из своих замечательных посланий, обличавших иудины деяния митр. Сергия, говоря о «печатях антихриста», дал такое их толкование: «печать на лоб» — означает признание Антихриста свободно, добровольно, по убеждению; «печать на руку» — подчинение Антихристу «страха ради иудейска» или по другим каким-либо соображениям компромиссного порядка.

         В настоящее время явный, цинично-откровенный дух антихриста проявляется в большевизме и он кладет свои печати на лбы и на руки окружающих. Как много уже опечатанных, «запечатленных » рук! И как много этих рук принадлежат духовенству… Вспоминаются горькие пророчества о последних временах Самого Спасителя: «соблазнятся даже избранные». «Но Сын Человеческий, пришед, обрящет ли веру на земле?» (Лук. 18,8). «Если бы не сократились те дни, то не спаслась бы никакая плоть. Но ради избранных сократятся те дни».

         Наше тяжкое, мучительное, лукавое время похоже на преддверие конца. Мир, может быть, при смерти. Будет ли отсрочка? Помилует ли Господь? Отложит ли конец? Услышит ли и исполнит ли мольбы избранных? Или отнесется к этим молитвам, как отнесся к молитве о Чаше Своего Возлюбленного Сына? Мы не знаем. Но поведение христианина должно быть одинаково в обоих случаях. И всякая мольба должна кончаться словами: «Да будет воля Твоя, Господи», и «чашу, юже даде Мне Отец, не имам ли пити?»

         Глубоко не правы те, именующие себя «реалистами-политиками», которые утверждают, что апокалиптические настроения парализуют силы для борьбы. Наоборот, у истинного христианина эти настроения удесятеряют силы. Какова должна быть в настоящее время борьба со злом у христианина? Большевизм есть величайшее, универсальное мировое, растущее зло, — зло антихристова духа. Равнодушно к этому злу относиться ни один христианин не может и не должен.

         Девизом борьбы должно быть: «За Христову Церковь».

         Церковь — это непобедимая крепость. Церковь — это корабль спасения среди океанской бури. Церковь — это единственное Растение на земле, которое насадил Сам Господь, и которое, поэтому, никогда не искоренится. Церковь — это такое здание, которое не только никакие атомные бомбы, но и силы Ада никогда не разрушат и не одолеют. Церковь — это столп и утверждение истины. Церковь — это новый Иерусалим. Церковь — это уголок рая на земле. Церковь — это преддверие вечного Царства Небесного.

         «Не бойся, малое стадо», вверяй себя Пастырю Доброму — Христу. «Восклоните головы ваши, ибо близко избавление ваше». «Да не смущается сердце ваше». «Терпением вашим стяжите души ваша». Помните, что ничего страшного на земле нет, кроме греха. Помните, что Бог есть Любовь, и что Он Всемогущ. А потому смело идите в бой. С нами Бог!

         Борьба «за Христову Церковь» — вовсе не означает борьбы за «спасение Церкви». «Я — спасаю Церковь» — говорил в 1927 г. митр. Сергий. «Спасает Церковь» теперь патриарх Алексий и присные его. «Спасают Церковь» — те, кто не верит, или забыл, или сомневается в словах Спасителя: «Созижду Церковь Мою и врата ада не одолеют ее». Не Церковь мы должны спасать, а самих себя и ближних. Спасение возможно только в Церкви, только через Церковь.

         «За Христову Церковь» — это исповедание перед всем миром и перед всеми силами Зла, перед лицом самого Антихриста, что мы не за него (ни духовно, ни физически), а за Церковь Христову.

         «За Церковь Христову» — это значит «без всякого страха», это значит — «с душевным покоем», который потерян всем миром; «за Церковь Христову» — это значит за истину, за любовь, за свободу и против лжи, ненависти и рабства.

         Умереть за Христову Церковь — это значит воскреснуть для вечной радости в Царстве Небесном. Борьба за Церковь — есть борьба за правду на земле.

         Что случилось в мире?

         Что случилось с Родиной нашей — нашей Св. Русью?

         Заполонили мир «бесы».

         Как глубоко и тонко понял природу этих «бесов» Достоевский. Они, главным образом, набросились на нашу Родину — на Св. Русь. Ибо «где святость, там и нечисть».

         Одержимая этими «бесами», подобно Гадаринскому бесноватому, мучается наша Мать Россия. Корчит ее несчастную и бьет о камни и железо. Весь лик ее в крови и все суставы переломаны пытками. Одежды ее разорваны и нагое тело — грязно и покрыто струпами. Одержимая — как пьяная. Конвульсии и судороги похожи на бесстыдные движения. Непотребная, хмельная, горькой отравой опьяненная, лежит наша Родина-Мать.

         Но мы не будем хамами.

         Любовью и состраданием движимые, мы не заметим соблазнительной грязи, мы не осудим ее, а пожалеем. И еще вспомним, что и мы виноваты в ее грехах. Вспомним, что и мы когда-то осуждали Православную Императорскую Россию, нашу Родину-Мать. Мы ее тогда не любили, не жалели. И содействовали словом, делом и помышлениями, вольно и невольно ее падению.

         Гениальный русский философ проф. С. А. Аскольдов, в своем замечательном исследовании («О связи Добра и Зла». «Христианская Мысль», Киев, 1916 г.), научил нас разбираться в тех трагических случаях жизни, когда мы должны выбирать между двумя комплексами, из которых каждый представляет собою органическую связь Добра и Зла.

         Самодержавие — представляло собою первичное (связанное с абсолютом) добро, великое добро, органически слитое со второстепенным (гуманистическим) злом.

         Революция же соблазнила второстепенным (гуманистическим) добром, органически слитым с первичным (сатанинским) злом.

         Роковая ошибка свержения самодержавия заключалась в том, что во имя второстепенного добра было уничтожено первостепенное, первичное, великое добро, а на место уничтоженного второстепенного зла — было поставлено зло первостепенное.

         Вспомнив свои ошибки, грехи и преступления, мы прежде всего должны очистить себя покаянием, со смирением понести свой крест — нашу судьбу, посланную Богом. Очистившись покаянием и облегчивши себя смирением, мы должны приступить к служению нашей Родине. Ее надо спасать. Не одежды, не тело, и даже не душу ее надо спасать, а надо спасать ее дух, т.е. то, что питает душу.

         Много людей теперь и говорят, и пишут, и работают для спасения Родины. Но подавляющее большинство — или хотят чистое дело сделать грязными руками, или делают не то, что нужно, не самое главное. Спасают красивые русские одежды, спасают тело России, иногда даже заботятся о спасении души России, но о духе России мало кто даже задумывается.

         Что же надо делать?

         Если наш девиз будет «За Церковь Христову», то к нему смело надо прибавить «и за Родину». Но только надо всегда помнить, что Церковь — выше Родины. Если будет наоборот —Родина будет на первом месте, а Церковь на втором — тогда все пойдет прахом.

         Белое движение было героическим, но не было подвижничеством. Родина была в «Белом движении» — на первом плане, а Церковь на втором. То же происходит и теперь. Извращается иерархия ценностей, спутываются понятия духовного с душевным, религиозного с эстетическим; Родина стоит на первом плане, а Церковь — на втором.

         «Мы признаем Церковь, Мы ее высоко ценим», — говорят солидаристы. Но Церковь мало только «признавать», или вежливо снимать перед нею шляпу. В Церкви надо жить. Надо питаться духовно ее таинствами. Надо дышать ароматом Св. Духа. И еще: надо бороться с атеизмом.

         Мне пришлось не однажды слышать высокие оценки нравственной личности некоторых деятелей и борцов за освобождение России, «горячих патриотов», которые оказывались… атеистами.

         Надо понять, что атеизм есть величайший грех и величайшее преступление. Последовательный атеист должен быть материалистом и большевиком. Надо понять, что «если Бога нет», то действительно — «все позволено» (Достоевский). И социальная проблема — есть прежде всего проблема религиозная. В борьбе с большевизмом христианин должен проявлять святой гнев, святую ненависть и святое негодование против самой идеи большевизма, идущей от врага Бога и человека — дьявола; но, в процессе конкретной борьбы, прежде всего должен возгревать в своей душе огонь любви и жалости к тем людям, которые, как несчастные бесноватые, заражены идеей большевизма. Таких большинство. Их можно и должно спасать проповедью христианской любви, проповедью не только словом, но и делом.

         Можно и должно спорить. Надлежит быть и разделениям. Могут быть и противные мнения. Но в основе этих споров должны быть ревность к истине и к любви.

         По поводу смерти своего идеологического противника — К. Аксакова, Герцен когда-то написал некролог, в котором между прочим сказал: «Рано умер Хомяков, еще раньше Константин Аксаков. Больно людям, близко знавшим их, сознавать, что уже нет больше этих противников, которые были нам ближе многих своих. Мы, как Янус, смотрели в разные стороны, тогда как сердце у нас билось одно».

         Какой прекрасный пример не только терпимости, но и любви к идеологическим противникам мы находим в этих словах. Как хотелось бы, чтобы все православные русские люди, истинные патриоты, поняли, что у нас бьется одно, православное, русское сердце.

         Чем мы будет ближе к истинной Православной Церкви, чем мы будем больше и глубже жить и дышать духовным ароматом церковности — тем будем ближе друг к другу, согласно мысли Аввы Дорофея: «Чем люди ближе к Богу и истине, тем они ближе между собою».

                Свято Троицкая Духовная Семинария

 

 

            ТЕМНЫ ДЕЛА ТВОРЯТСЯ НА РУСИ

            Елена Семенова

Темны дела творятся на Руси.
Кровавую заваривают кашу.
Все истины предельно исказив,
Мутят умы разнузданным шабашем.

Скорей! Скорей! Всех спутать, замешать,
Да кинуть клич, стравить и бросить в драку...
Помчится тройка, что не удержать,
Ломая ноги в скачке по оврагам.

Идёт война за души и умы.
В ней нет ни компромиссов, ни пощады.
Замкнулся круг. Опять: они иль мы.
И длится вековечная осада.

И тьмы стоят у наших стен окрест.
Слабеют силы, и ряды редеют.
Но держится её духовный Брест,
Но близко где-то сполох пламенеет...

Лишь выстоять, последние в кулак
Собрав все силы. В Сергиевой Лавре
В годину Смуты выстояли так,
И грянули победные литавры.

Вся нечисть ныне спущена с цепи.
Из табакерок вылезают черти.
Душа, прозри! Душа, душа, не спи,
Не поддавайся лживой круговерти!

Храни Господь нас от иуд-друзей,
От лжепророков, от ума затменья.
Да не изменим Родине своей,
Да не сдадимся сами полоненью.

Пусть ночь черна. Но, все не отгорев,
Светится сбережённая лампада.
...И Преподобный Сергий на заре
Явится нам... И кончится осада.

 

 

 

ПОДДЕЛКИ  В  ИЗДАНИЯХ  МП        

     Продолжая разговор обо лжи Московской патриархии, именующей себя Церковью Христовой, можно остановиться еще на одном факте подмены теоретиками МП исторических, документальных свидетельств, обличающих эту ложь. Таких подделок в изданиях Московской патриархии обнаруживается все больше, особенно это касается богослужебных книг, издаваемых «по благословению» так называемого патриарха Алексия II-го — в расчете на слабо разбирающихся и доверчивых, благоговеющих перед духовным «авторитетом» читателей.

         Не миновал патриархийных деятелей соблазн фальсификации и при редактировании книги «Акты Святейшего Патриарха Тихона и позднейшие документы о преемстве Высшей Церковной Власти. 1917-1943.» (изд. Правосл. Св.-Тихоновского богословского института, М., 1994 г.), причем, в самом названии которой (о преемстве церковной власти МП с указанием хронологии) заложено откровенное лжесвидетельство и, следовательно, даже само название рассчитано на обман людей, на введение верующих в заблуждение.

         К сожалению, восприятие лживого сергианского духа со стороны зарубежных сторонников объединения с Московской Патриархией закономерно предопределяет настроение их сердец на дальнейшее и прогрессирующее следование путем лжи и естественно поощряет беззастенчивость в «наставлении» этому пути паствы.

         К примеру, авторы так называемого «Обращения совещания духовенства Западно-Американской епархии РПЦЗ» (кстати, формально опубликованного без подписи епархиального архиерея, еп. Кирилла), исполненного во многих местах лжи и передергивания смысла цитируемых фраз, после лукавого пассажа о том, что, якобы, сама МП себя считает неканоничной, неосмотрительно, без каких-либо предупреждений, оговорок или комментариев рекомендует «смотреть» эту, упомянутую выше, книгу («Акты Святейшего Патриарха Тихона»). Прискорбно, но это «Обращение» с советом принять эту «смесь лжи с правдой» из книги помещено на официальном сайте РПЦЗ (www.synod.com). Вдвойне печально, когда пастыри (а тем более архипастыри) говорят и советуют о том, о чем сами не имеют представления. Обыкновенно принято, прежде чем рассуждать о каком-то предмете, его хотя бы в некоторой мере изучить. Иначе, обнаружившаяся впоследствии неточность, или даже свидетельство полной некомпетентности в вопросе, подобно данному случаю с «Актами...», рискует поставить поверхностного апологета в неловкое положение, открыв всю пустоту и даже вред его самоуверенной аргументации.

         Аналогичным, приведенному в пример, образом об «Актах Свят. Патр. Тихона» упоминается и в докладе Архиерейскому собору 2000 г. прот. Николая Артемова, резолюцию по которому этот «революционный» (по оценке МП) собор принял без всяких оговорок:

         «Постановили: Принять предложенную резолюцию по докладу Прот. Николая Артемова в следующем порядке:..

         3) внутри Московской патриархии в связи с прославлением Свв. Новомучеников и Исповедников Российских открылся потенциал для беспристрастного (насколько данный потенциал «беспристрастен» мы увидим ниже ЦЛ) обсуждения путей Православной Русской Церкви в 20-м веке как, например, издания Свято-Тихоновского института (видимо, нужно иметь особую духовную слепоту, чтобы издания еретиков ставить в пример! ЦЛ) («Акты Святейшего Патриарха Тихона», «За Христа пострадавшие» и др.), или 3 тома о Свв. Новомучениках игумена Дамаскина (Орловского) («игумен» МП ЦЛ), а также другие издания, основанные на новооткрываемых архивных данных...» (см. Протокол № 7 Арх. Собора РПЦЗ от 11/24 октября 2000 г.).

         Итак, теперь обратим свое внимание на сами эти «издания» и «архивные данные» (т.е. — на «Акты Свят. Патриарха Тихона...»), к которым так безоговорочно апеллирует Собор Октябрьской Революции (сокращенно: СОР) 2000-го года.

         На сс. 561-563 в «Актах...» со ссылкой на книгу протопресв. Михаила Польского «Новые мученики российские» (Джорданвиль, 1957 г., т. 2-ой) помещено письмо новосвященномученика Митрополита Иосифа (Петровых) к одному петроградскому архимандриту, написанное в 1928 г. В самой книге «Новые мученики...» приводится оригинал письма, в котором Митр. Иосиф излагает свои мысли следующим образом:

         «5-ый пункт. Таким раскольником показал себя Митр. Сергий (Страгородский), далеко превысив свои полномочия и отвергнув и презрев голос многих других святителей, в среде коих и сохраняется чистая истина». (жирн. шрифт в цитатах — ЦЛ.)

         «Беспристрастные» же издатели из Св.-Тихоновского института обескураживающе нагло, просто подставляют другое имя, переделывая эту фразу Митр. Иосифа, чем изменяют не только ее смысл, но и вообще смысл и направленность всего сборника «Актов Свят. Патр. Тихона». Этот же параграф в редакции Св.-Тихоновского института:

         «5-ый пункт. Таким раскольником показал себя Митр. Петр, далеко превысив свои полномочия и отвергнув и презрев голос многих других святителей, в среде коих и сохраняется чистая истина» (стр. 562).

         Скрепя сердце можно было бы назвать это «опечаткой», может быть, случайной — как бы прискорбно это ни было. Но, буквально через две страницы (т.е., на стр. 564) в «Послании новосвященномученика епископа Алексия (Буя) к православному клиру и мирянам Воронежской епархии об отмежевании от Заместителя Патриаршего Местоблюстителя митрополита Нижегородского Сергия (Страгородского)» встречаем следующий, до банальности единообразно «откорректированный» текст, уже звучащий достаточно противоречиво, а для человека знакомого с историей — абсурдно:

         «Высокопреосвященнейший митрополит Иосиф и единомышленные ему православные архипастыри осудили деяния Петра и лишили его общения с собою...»

         В оригинале же, на который ссылаются издатели, эта фраза имеет совершенно противоположный смысл:           «Высокопреосвященнейший Митрополит Иосиф и единомышленные ему православные архипастыри осудили деяния Сергия и лишили его общения с собою...» (Протопресв. М. Польский, «Новые мученики Российские», т. 2, сс. 68-69.)

         Вот такие мы находим в изданиях МП, по выражению резолюции СОРа 2000 г., — «беспристрастные» и «новооткрываемые архивные данные» — с закономерной направленностью!

         Мы не раскрываем в этой краткой заметке другую, связанную с издательством, довольно известную тему о пиратских (т.е., без указания источника, но с указанием на «благословение» патриарха Алексея II — для искушения благочестия возможных читателей) перепечатках Московской патриархией «духовной литературы», что, по утверждению МП и ее апологетов из ЗЦ, якобы «всемерно способствует возрождению России». Каким может быть это самое «возрождение», если оно основано на пиратстве и циничном воровстве издательских прав?.. Неспроста, поэтому, многие люди, особенно старые эмигранты, категорически отказываются приобретать книги, изданные в МП (т.е., фактически — финансировать беззаконие). Примечательно, что головное издательство ЗЦ, главным редактором которого опять же являлся архиеп. Лавр, теперь почти отошло от печатания, и специализируется на торговле — перепродаже этих же самых, но уже ворованных, книг. Последний же шаг главного редактора тоже вызывает недоумение — корректирование компрометирующих нынешние «дружеские» отношения клира ЗЦ и МП архивных документов, и их публикация в новом виде.

         И на ряду с этими последними веяниями в ЗЦ, беззаконие издательства в МП «ворованной» литературы ныне проповедуется высшими пастырями ЗЦ как обнадеживающий и радостный факт. Т.е., радости МП — это теперь и их радости, а неуспехи — это их неуспехи... Так теперь и пастыри (и архипастыри -- сторонники нового курса) ЗЦ узурпируют личную свободу христиан, грубо попирая ее декларированием своих компромиссных решений, злоупотреблением своим положением и данной от Бога властью.

         Очевидно, что и этого им недостаточно. Помимо узурпации совести и внутренней свободы клириков и пасомых, спекулируя ложным пониманием и толкованием «соборности» и обвинением в «противлении этой соборности», иерархи — сторонники «нового апостасийного курса» уже действуют на манер основателя сергианства, узурпируя незаконно (неканонично) Высшую Церковную власть, пуская в ход подтасовки и выманивая подписи у престарелого Первоиерарха задним числом («цель оправдывает средства»).

         Голос смущенных (своих!) клира и паствы архипастыри, призванные носить тяжести пасомых, совершенно игнорируют и даже — репрессивными методами — подавляют. Может быть прислушаются они к чужому голосу («епископа» МП Афанасия Сахарова), раздающемуся из проповедуемой ими сфальсифицированной книги «Акты Свят. Патр. Тихона» (сс. 792-793), но так точно отображающему нынешнюю обстановку в РПЦЗ ?:

         «Когда же митрополит Сергий, не удовлетворившись тем, что было дано ему и что он мог иметь при жизни законного Первоиерарха Русской Церкви, — рядом действий выявил себя как захватчик прав Первоиерарха (жирн. шрифт везде ред. ЦЛ), когда в своем журнале он всенародно объявил, что ему, митрополиту Сергию, не только принадлежат все права Местоблюстителя, но что он, «Заместитель облечен патриаршей властью» («Журнал Московской Патриархии», 1930 [?], № 1, стр. 3) и что сам наш законный Первоиерарх, митрополит Петр, не имеет права «вмешиваться в управление и своими распоряжениями исправлять даже ошибки своего Заместителя» (там же), — тогда ряд архипастырей, в том числе и я, признали, что такое присвоение митрополитом Сергием всех прав Первоиерарха при жизни нашего законного канонического Первоиерарха митрополита Петра лишает захватчика и тех прав по ведению дел церковных, какие в свое время даны были ему, и освобождает православных от подчинения митрополиту Сергию и образованному им Синоду... Не признающие своего Первоиерарха остаются вне Церкви, от чего да избавит нас Господь!»

         ЦЛ

 

 

ВОЗДВИЖЕНИЕ КРЕСТА

Вадим Виноградов

Что сейчас самое первейшее, что необходимо русскому народу?

Воздвижение Креста в его опустошенном безбожием сердце.

Даже у нынешних сверх патриотов, чем заполнены их сердца?

Только одним: неудовольствием нынешней властью, блистательным анализом её пороков, чтобы завести новую власть. О том, что любая новая власть обязана будет ещё больше способствовать приходу антихриста, об это патриоты брать во внимание не желают. Главное вывести на улицу возмущённых людей, чтобы был протест.

Что видят наши патриоты у нынешней власти?

Только измену, только трусость и только обман!

Что совершенно справедливо!

А теперь посмотрим на власть времени первого христианства, которое знало, что каждая власть от Бога, если она даже не угодна Богу, но попущена Им для испытания своего творения.

Посмотрим на власть времени апостола Павла, которому эта власть отрубила голову.

На власть апостола Петра, которого эта власть распяла на кресте.

Власть апостола Иакова, которого эта власть сбросила с высоты храма.

На власть породившую сонм мучеников.

Услышим ли мы от этих апостолов, публичных людей своего времени, постоянно и открыто обращавшихся в своих пламенных проповедях к окружавшему их народу, людей бесстрашных, не способных ни на какое угождение, ни на какой компромисс, нисколько не заботящихся о своем благополучии, услышим ли мы от них хотя бы единый возглас недовольства властью? Не найдём ни в их Деяниях, ни в их Посланиях.

Почему?

Да, только потому, что они были х р и с т и а н е!!!

Потому, что их целью было только Царство Небесное, и всякая возня с земной властью только отвлекала их от цели спасения. Отсюда и ежедневный повтор: Не надейтеся на князи человеческия - в них же нет спасения! - чтобы всегда помнить об этом и никогда не забывать.

А все их терпение своих земных скорбей давало им надежду…

нет, не на улучшение их земной жизни - земные скорби их, посылаемые каждому персонально Самим Господом Христом для того, чтобы каждый, используя свободу, дарованную ему Богомъ,  имел возможность уподобиться Ему, и, тем самым и обрести вожделенное Царство Небесное.

Где сегодня мы можем увидеть такое истинное христианство?

Только в Малюсеньком Христовом стаде, скрытым ныне от людей самим Богом для исполнения им самого трудного подвига христианства - не допустить одоления его в самые страшные для Веры времена вратами ада, которые уже одолели всех, возлюбивших внешнее паче внутреннего и обряд больше духа, и потому занятых ныне только своими земными благами.

А тогда на кого уповать? Да, только на себя! “Мы наш, мы новый мир построим!” - сегодня звучит постоянно, но уже не как лозунг, а как постоянный призыв к совершенно необходимому разрушению всего и вся, чтобы самим через демократию, величайшее изобретение диавола, добиться справедливой и благополучной жизни.

В результате оказались: Эх, эх, без Креста! (А.Блок)

Блаженнейший митрополит Виталий вынужден был, как великую тайну, открывать единственный рецепт возрождения России, который для Святой Руси никакой тайной не был:

Русский народ оторван от молитвы сердечной, от своей православной культуры - в этом вся трагедия. И как важно понять, что сейчас больше всего нужно для русского народа. Мы читаем о бесконечных партиях, которые сейчас создаются. И каждая партия предлагает свои рецепты на возрождение России, на возрождение её экономики и прочее, того не понимая, что надо обновить русское сердце. Если у вас нет сердца, вы ничего не будете делать. Вы сами знаете это прекрасно. Если нет сердца - никакое дело не будет спорится. Так вот, нужно исцелить сердце русское! Оно дряхлое сейчас, оно опустошенное, опустошенное безбожием, оно пустое совершенно.  И вот, нужно его заполнить. И чем его заполнить надо? Молитвою! Вот, когда русский человек начнёт сердечно молиться, то всё восстановится. Потому что сердце диктует всему человеку, уму его диктует, как делать, как лучше сделать. Это тайна вообще всякого человека. А в особенности русского человека, который назвал себя Святой Русью. Это слово вышло из недр русского народа. Сам Господь его так назвал. И нельзя никому приписать это название - оно вышло из стихии, из сердца русского молящегося человека.

Что и означает Воздвижение Креста в каждом русском сердце.

Да, существует Святая Русь, - продолжал Владыка,- и чем больше она займёт места в России, тем скорее Россия снова вернётся в свой прекрасный удел на земле, когда она будет светлой страницей для всех народов.

То есть, снова станет собою проповедовать Царство Небесное, а не земные удобства и комфорт.

 

 

 

                            РОДИНА.

                                                        Признание в любви

                Елена Семенова

Там тихий дол и звон росистых трав,
И вдалеке напевы колоколен,
И говор хмурых старчески дубрав,
И юный ветер над бескрайним полем...

Там Русь моя. Там так легко дышать.
И я бегу, заре раскрыв объятья.
Земля моя, о как ты хороша!
И о какой ещё мечтать награде?

Я русская, и тем награждена.
Я дочь твоя, пресветлая Россия.
Кому такая Родина дана,
Тому грешно пенять на малосилье.

Ты мне дала простор и песен звон,
И славы свет родимого преданья,
И красоту суровую икон,
Поэзию любви и состраданья,

И кротость неземных своих церквей,
И высоту небесного чертога...
Незря земли коснувшийся твоей
Поэт сказал, что ты граничишь с Богом.

Меня ты воспоила красотой,
Печалью светлой, правдою и верой.
Я не желаю Родины иной -
Но всё принять с тобою полной мерой.

И, вот, тебе я кланяюсь земно,
Моя любовь и боль, и упованье.
Мой вечный свет, тебе, тебе одной
Пою всем сердцем, всем моим дыханьем.

И день и ночь я о тебе молюсь:
Чтобы тебя из праха воскресил Он.
Живи! Живи! Моя Святая Русь!
Живи! Моя Великая Россия!

 

 

 

ЦЕНА ЧУДА

Игорь Колс   

 «Ты еси Бог, творяй чудеса»

Маленькая Таня вошла в свою спальню, вытащила из потаенного места в шкафу банку из-под варенья, открутила крышку и высыпала на кровать монетки, которые ей удалось скопить за долгое время. Она тщательно пересчитала их раз, потом другой и затем третий. Сумма была та же. Ошибки быть не могло.

Аккуратно положив монеты обратно, она накрепко закрутила банку и, незаметно выбежав из дома, побежала в центральную аптеку их небольшого городка, что была в шести кварталах от дома.

Пробежав по мокрому снегу, Таня, разрумянившись, вошла в помещение, наполненное запахом лекарств, подошла к прилавку и увидела аптекаря, который стоял в стороне и беседовал с каким-то мужчиной. Она терпеливо ждала, когда он обратит на нее внимание, но безуспешно, аптекарь был очень увлечен своей беседой с другим посетителем.

Простояв довольно долго, Таня провела сапожком по линолеуму, делая скрипящий звук и стараясь привлечь к себе внимание. Но это не помогло. Тогда она прочистила горло, изобразив самый страшный звук, который могла, но и это не помогло. Сняв с себя варежки, которые остались висеть на резинке, продетой под искусственной шубкой, она вытащила из-за пазухи банку с мелочью, открутила крышку и высыпала монетки на стеклянный прилавок. И это сработало.

Недовольный аптекарь обернулся на шум и спросил несколько раздраженным тоном:

- И что тебе надо?

 И продолжил, не дожидаясь ответа:

 - Я разговариваю со своим братом из Москвы, которого уже не видел сто лет!

- А я хочу поговорить о своем брате, - сказала Таня с такими же раздраженными нотками. – Он очень, очень больной, и я хочу купить чудо!

 - Что, что? – спросил ее аптекарь.

 - Его зовут Андрюша. У него что-то плохое растет в голове, и мама сказала, что только чудо спасет его. Скажите, сколько стоит чудо?

- Мы здесь чудесами не торгуем, девочка. Извини, но я не могу тебе помочь, - сказал аптекарь, чуть смягчив голос.

- Послушайте, у меня есть деньги заплатить за это. И если этого не будет достаточно, я найду еще. Скажите только, сколько это стоит!

 Брат аптекаря, солидный, хорошо одетый мужчина, наклонился и спросил маленькую девочку:

- Что за чудо нужно твоему брату?

- Я не знаю, - ответила Таня. – Мама говорит, что он очень больной и только чудо может помочь. Нужна операция, а у папы нет денег. Я подумала, что, может, хватит моих.

 - Сколько же у тебя денег? – спросил мужчина.

- Тридцать рублей и тридцать копеек! – ответила Таня, заметно возвысив голос. – Это все, что у меня есть, но если надо я достану еще.

- Что за чудесное совпадение! – улыбнулся мужчина. – Тридцать рублей и тридцать копеек – это точная цена за чудо для маленьких братиков.

Он сложил ее мелочь в одну руку, а другой – взял ее за варежку и сказал:

- Отведи меня, где ты живешь. Я хочу увидеть твоего брата и познакомиться с твоими родителями. Мы посмотрим, если у меня есть чудо, которое тебе нужно.

 Хорошо одетый мужчина оказался известным нейрохирургом Федоровым из столичной клиники. Он сделал Таниному брату бесплатную операцию, и прошло совсем немного времени, когда Андрюша снова оказался дома совершенно здоровым.

Счастливые мать и отец сидели и говорили о том удивительном стечении обстоятельств, которые привели их к такой радости.

- Этот хирург – был настоящее чудо! – шептала мама. – Я даже не могу себе представить, сколько б это могло стоить.

Таня улыбалась. Она точно знала, сколько стоит это чудо… тридцать рублей и тридцать копеек… плюс вера маленькой сестренки.

 

  

 

ДАР ЯЗЫКОВ

Повесть о жизни тайноцерковников

Брат Захарий

Григорий Разбежкин — потомок первых основателей села, по прозвищу которых оно и называлось когда-то Разбежкино — был на хорошем счету и в правлении колхоза, и в местной партячейке. Первое: в церковь он не ходил совершенно, второе: в воскресенье — день отдыха, который колхозники никак не соглашались перенести на иной — обязательно работал. Да еще как: в субботу (все это замечали) нарочно не закончит нормы, а при отметке бригадиром скажет: «Неможется сегодня что-то… Однако ты пиши полностью: я завтра докончу…».

А то ещё так: придёт в воскресенье к бригадиру и просит: «Ты, Иван Никитич, разреши мне сегодня лошадь взять: поеду Фросе Круглой норму закончить… Дело её, сам знаешь, трудное: ребятишек четверо, а трудодни-то на одну идут».

Покачает головой Иван Никитич: «Чудной ты человек, Григорий». Ну а лошадь даст — потому что выполнение плана ему на руку.

Собрания и доклады Григорий посещал. Никто, правда, не помнит, чтобы выступал он или вопросы какие задавал; да ведь это и не требуется. Главное — обязанности свои, т.е. посещение, выполняет человек аккуратно, где нужно, руку единогласно поднимает, чего ещё?

Секретарь ячейки даже в пример другим Григория ставил: «Смотрите, скажет, вот Разбежкин Григорий: бедняк без подделки, в колхоз записался в числе первых, от религиозного дурмана освободился, работу успевает и за себя сделать и другим помочь, устаёт, думаю, не меньше вашего, а гражданский долг свой не упускает».

Махнут рукой колхозники: «Так на то он и Гришка — Молчок». Однако пример Григория не был впустую. Глядя на него, Пётр Шаманин, что церковным старостой был два раза, тоже перестал ходить в церковь и тоже по воскресеньям работать начал. Пегов Семён — певчий бас, гордость и украшение церковного хора — тоже, Фрося Круглая, Марья Карасёва, Денис Куликов — порядочно набралось таких… «Воскресная бригада» — прозвали их колхозники.

Однако официальному оформлению бригада не поддалась. Работала только там, где ей казалось нужным. Так и оставили её в покое: помощь от неё безусловная, а люди глупые.

Два года уже работает «воскресная бригада», а не распалась. Наоборот, ещё несколько новых членов приобрела: вошёл в неё и плотник Телков Федос. Дивились колхозники над ним: такой религиозный раньше был, а тут как отрезало: ни ногой в церковь… Весной заболел он, свалился с ног как-то сразу: дело его одинокое, кому нужен? Ну и лежал один, смерти ждал себе и дочке своей, сиротке Фене восьми лет, что с ним жила. В старое время, конечно, помог бы кто-нибудь, а теперь кому? У каждого своей заботы и горя, хоть захлебнись… Так и лежал плотник, умирая и на Феню маленькую глядючи… Однако не умер; воскресная бригада выходила. Женщины из бригады стали дежурить около него, в избе порядок завели, Феню приютили, из мужчин кто-то работу его в колхозе начал делать, а трудодни на него записывать; одним словом, поболевши полтора месяца, встал плотник и всё в порядке... Но в церковь перестал ходить, обошла и его «воскресная».

В 1933 году Рождество Христово в воскресенье пришлось. Колхоз работал в бывшем удельном лесу по лесозаготовке; торопились наряд  свой к празднику кончить, а не успели. Пустяки остались, а всё же не окончено: скажут «религиозный дурман выполнение плана сорвал». Бригадир, Иван Никитич, свой человек, а тут побоялся:

— Ничего не поделаешь, ребята, сказал, придётся ночевать: утром закончим пораньше и домой праздновать.

Потемнели лица, а что сделаешь? А тут-то Гриша Молчок и подходит:

— Отпускай, говорит, — Иван Никитич, людей домой. — Мы, — говорит, — останемся и завтра полегоньку к вечеру закончим. А люди пусть вздохнут.

Обрадовался бригадир.

— Всей бригадой останетесь?

— Ну да, всей... Пегов съездит с вами домой; ты ему отпусти там чего можно сегодня на ужин и завтра на день. Он привезёт.

— Добре, — покрутил головой Иван Никитич, — чудные вы люди, право, — и пошёл собирать колхозников к отъезду.

Опустел лес. Морозный день вечерел. В длинном дощатом бараке горит каменка. Несколько женщин метут пол, моют стол и лавки, развязывают узелки и достают из них спрятанные иконы... Мужчин нет: они снаружи стоят, укрывшись от ветра за стеной барака,  и внимательно слушают Григория Лукьяновича...

— «И не было Им места в городе, и пошли Они в пещеру, куда пастухи загоняли стадо на ночь...» За городом была эта пещера... За городом умер и Господь наш... Не освятил Он городов ни рождеством Своим, ни спасительною смертью. Ничего не принесли ему города в дар, как сделали это люди земли... Нечего было принесть городам: ничего они не имели, кроме выдуманной не во славу Божию городской безполезной жизни... Спеленала Пречистая рождённого Бога и Сына, положила Его в ясли, а Сама, я думаю, заплакала, Боже мой и Господи, говорит, прости мiр Твой, что такую встречу устроил он Тебе». А Иосиф, наверное, с болью в сердце думал: «Господи, почему Ты избрал меня бедного и слабого хранить Тебя и Матерь Твою? Нет у меня денег, нет ни слуг, ни власти, чтобы достойно устроить или защитить Вас... Вот лежишь Ты в овечьих яслях, плачет в холодной пещере Матерь Твоя, а я не знаю, чем утешить Её»... И дал Господь знак плачущей Матери Своей, Иосифу, отцу нареченному, всему мiру жаждущему Его и не ждущему, и городам, в которых не захотел Он ни родиться, ни умереть: великое множество ангелов явилось на небе и запели священную песнь: «Слава в вышних Богу и на земли мир, в человецех благоволение»... Утешила, обрадовала и успокоила всех эта песнь. Утешилась Пречистая, видя, что Сын Её не гневается на род людской, принеся ему волю к добру и мир между собой и Богом. Утешился Иосиф, поняв, что не нужны Господу земные удобства и что неисчислимые легионы ангелов имеет Он и Сам поможет сохранить Пречистую Деву Богородицу и Младенца-Господа... И земля обрадовалась, что снято с неё проклятие Божие за пролитую кровь пастуха — Авеля. За кровь первого мученика из пастухов, Авеля, пастыри получили первые весть об Искупителе, первые и сподобились поклониться Ему.

Григорий Лукьянович замолчал, и поднял глаза к небу, как будто ожидая оттуда славословия ангелов. И все тоже посмотрели на небо.

Заскрипели сани; возвратился Пегов с продуктами.

В бараке было уже убрано и чисто. На передней стене виднелись развешенные иконы, у стены на столе, покрытом скатертью, лежал узелок о. Григория и оловянное блюдо, заменяющее подсвечник: несколько свечей горело перед иконами. О. Григорий развязал свой узелок: в нём оказались подрясник, епитрахиль, две книги и походная дарохранительница. Началось богослужение. Уставщик затруднился бы определить название этой службы. Это было богослужение по уставу, который останется в Церкви на вечные времена, в память последнего — одиннадцатого гонения на христиан. Два раза в году будет совершать Церковь такое богослужение: в день памяти мучеников, исповедников и праведников, в годину отступления просиявших, и в день прощения Руси — празднуя воскресение нашей Родины.

Молящиеся твёрдо знали порядок службы, так как молитвы и чтения были самые общеупотребительные. Богослужение как бы конспектировало собой необходимый запас знаний веры, которого верующие нигде, кроме церкви, получить не могли. По обычном начале, по «Отче наш», народ пел «Верую» и затем читалась глава Второзакония, содержащая 10 заповедей. После этого все пели «Во царствии Твоем», «Богородице Дево» и читалось Евангелие. Затем следовало: «Воскресение Христово видевши», ирмосы «Отверзу уста моя», и общеизвестные песнопения: «Под Твою милость», «Заступнице усердная», «Правило веры» и др. После «Отче наш» священник причащал запасными Дарами, и верующие пели «Да исполнятся уста наша». Затем следовала лития по усопшим. В дни великих праздников пелись тропарь и ирмосы праздника.

В конце службы о. Григорий обратился к народу с поучением.

— Почему, братья, — сказал он, — мы здесь — в лесу собрались славить Родившегося Господа? Разве нет церкви в нашем колхозе, где сейчас тоже идёт служба, и где поют те же священные слова: «Христос раждается — славите»… Почему мы не вместе с ними, почему наши молитвы не идут к престолу Божию из одного храма? Потому, дорогие мои, что получили мы весть от Господа «не возвращаться к Ироду, а иным путём идти в страну свою». Когда призвал к себе Ирод первосвященников и книжников, и спросил их: «Где должен родиться Царь Иудейский?», те отвечали ему точно: «В Вифлееме Иудейском». Узнали ли когда-нибудь матери избиенных Иродом младенцев, что кровь их была пролита по точному указанию первосвященников храма Божия? Осознали ли когда-нибудь эти первосвященники, какое преступление совершили они, открыв Ироду место рождения Господа? Неужели не поняли они, что не Ирод, а они — главные виновники Вифлеемской резни? «Но откуда, спросят некоторые, могли они знать цель вопроса Ирода?» Да разве они не знали, что такое Ирод? Достаточно хорошо знали, но у них были свои соображения; это выяснилось впоследствии, когда спасшегося от Ирода Господа убили сами эти первосвященники. Вот поэтому, братия, мы не в их храме. Мы не откроем Ироду, в чьих душах родился сегодня Христос. Мы не хотим крови младенцев. «А разве — спросит кто — священник в колхозном храме предаёт Господа?» Да, предаёт. Страшное это дело творится сознательно. И не только предаёт своего Царя, но и младенцев Ироду к избиению готовит. Знаем мы, что все посещающие церковь взяты на учёт агентами Ирода. Они не считают своим царём Ирода, а ждут своего царя, и вот священник колхозного храма указывает на них Ироду и говорит: «Смотри, вот в душах этих младенцев Родившийся сегодня Царь. Они не верят мне, что ты — Ирод — царь их: они пришли сюда молиться о пришествии царства Того и, следовательно, о конце твоего, Иродова»… Поэтому мы и в лесу. И не только этим явным предательством страшны священники Божии на службе Ирода. Более страшны они тем, что сами убивают в душах младенцев надежду на спасение от Ирода. Они уверяют от имени Бога, что будто бы Ирод и есть настоящий, законный, Самим Богом поставленный царь, и что только Ирод может дать земле мир, а людям благоволение… Поняли ли вы, братия, почему мы не там? Мы кричим мiру, принявшему Ирода: «Не верьте, Ирод не наш царь». Не слушайте лжесвященников: они уже не Божьи, а Иродовы слуги. Никогда не сможет Ирод дать земле мир и людям благоволение: только кровь невинных будет лить во всё время царствования своего». И когда голос наш дойдёт до сознания младенцев и поймут они правду, тогда рухнет царство Ирода, и во вновь освящённом нашем сельском храме будет священником иерей Божий, слуги же Иродовы не будут допущены к престолу Божию...

Пока женщины готовили ужин, мужчины собрались около Пегова, который рассказывал о. Григорию:

— Встретил я Тимку — комсомольца. Идёт — лица на нём нет: «Что с тобой, Тима?» — спрашиваю. А он махнул рукой: «А тебе что? — говорит, — чем поможешь?» и пошел себе. А я, как мимо его дома-то проезжал, заскочил на минутку, будто соли забыл взять. Таня всё мне и рассказала: вызвали Тиму вчера в ячейку и говорят: «Сколько раз предупреждали тебя, чтобы Таньку прогнал? Дочь кулака, лишенка, а ты — комсомолец — с ней живёшь? Выбирай: или прогони — одна она в ссылку пойдёт или из комсомола долой и тоже в Сибирь пойдёшь»...

— Ну, что же Тима?

— Пришёл домой: «Не могу, — говорит,— прогнать тебя, Таня. Собирай вещи: завтра нас обоих на ссылку возьмут». Это он в ячейку шёл решение своё объявлять, когда меня встретил.

— Так ведь их вместе не сошлют, разлучат. Надо было тебе сказать об этом Тане. До завтра они могли бы ещё в город куда скрыться. Там как-нибудь устроились бы. Как же это ты, Сёма, а? — заволновался о. Григорий.

— Я сказал ей это, батюшка. Она говорит: «Куда пойдём? Будь мы одни, а то с годовалым ребёнком. Шестьдесят вёрст до города: не дойдём, — говорит. — А и дойдём, так к кому?»

— Надо было тебе сказать им, чтобы пришли к нам сюда. Под утро отвёз бы кто из наших. А в городе можно бы пока к Раеву их поместить: у него с милицией большой блат. Скажет: «Племянница из колхоза», — и устроят бумагу. А потом на комбинат в Черниговку можно бы. Там сейчас тысячи рабочих требуют и всё мало.

— Я так и сказал Тане, батюшка.

— Ну, а что она?

— Заплакала. Спасибо, — говорит, — не боитесь пожалеть... Придут попозднее.

— А кто отвезёт их, братцы?

— Это уж мне дозвольте, — протиснулся к о. Григорию Денис Куликов. — Главное, я знаю, где дом Раева и спрашивать никого не буду.

— Ну, вот и хорошо. Да принеси тулуп Тане и что-нибудь Тиме одеть. Да и мальчика завернуть во что-нибудь тёплое надо… Раеву я напишу, и ты расскажешь. Ну, а пока давайте к столу подвинемся: готово уже...

Женщины были довольны: какой там ни есть Иван Никитич, а прислал такого, чего не грех покушать и в сочельник. Постное. А на завтра прислал всего получше и побольше, чем обычно: знает, праздник всем. Все стали у стола лицом к иконам, дружно спели «Рождество Твое» и «Дева днесь», о. Григорий благословил трапезу и все сели. Ели с аппетитом, и неудивительно: с утра говели все, а работа тяжёлая, да ещё на свежем воздухе.

— Эх, и житьё же было, братцы, — начал свои воспоминания Фёдор Игнатьевич. — Всё было по порядку, всё по Божьи. Когда надо — работай, когда надо — отдыхай. Пост — кайся, праздник — веселись. Ах Ты, Господи. Вот ведь жизнь была. А теперь?.. — Он безнадёжно махнул рукой.

— Может, Господь даст — опять будет... Доживём, — робко вставила Марья. — Мы бедно жили в старое время, ну, а сравнишь с теперешним — вроде богачи были...

— Есть в Усть-Катаеве один архиерей тайный, — заговорил о. Григорий и все повернулись к нему, — святой жизни человек; в прошлом году было ему видение.

Видел он женщину красоты неописуемой, всю окровавленную и истерзанную и много детей за платье её держалось. Перед ними две дороги: одна немощёная, грязная, а другая вроде как шоссе. На грязной дороге тяжёлый воз стоит, а на шоссе — тарантасик лёгонький. Какие-то люди на распутье ждут, посмотреть: куда пойдет женщина. А она говорит: «Я пойду там, где мой венец». Тогда вышел из толпы кто-то, вроде как хозяин немощёной дороги и говорит: «Твоего венца больше нет... Но если ты и твои дети повезут мой воз по этой тяжелой дороге, то я дам тебе крест и орла с твоего венца». «Зачем тебе крест и орёл? — вдруг сказал второй голос и вышел как бы хозяин шоссе. — Иди по моей дороге и повези мой лёгкий тарантасик. Я отдам тебе за это обод от твоего венца. А крест и орла можно сделать после, если ты захочешь». Женщина колебалась и не знала, что ей выбрать.

Владыка не видел конца видения, и не знает, по какой дороге пошла женщина. Ему было страшно, и стоял он растерянный. И вот, в лучах света подошёл к нему Государь. «Послан я, — сказал он, — объяснить видение».

«Женщина — это Россия, дети — верные чада её. Скоро пошлёт Господь выбор дорог. Счастлива будет она, если изберет путь немощёный и возьмёт крест и орла: только они составляют корону, а обод — ничто, мишура... Изготовить же новый крест и нового орла — нельзя. Не Господний крест и не Русский орёл выйдут из рук обманщиков. Настоящий же крест и орёл, на какой хочешь обод прикрепи — будет корона». «Но почему крест и орёл у хозяина немощеной дороги, — спросил Владыка, — а обод венца у того, который предлагает лёгкий путь?» «Потому, — отвечал Государь, — что явным мiру хочет сделать Господь закон Свой: кто ищет Царства Божия и правды его — тому прочее, т.е. обод, Сам Господь прилагает; а кто выбирает прочее, страшась тяжестей, связанных с крестом и орлом, тот ничего не получит, ибо и прочее в руках Божиих. Предлагающий тяжёлое физически не будет препятствовать духовному. А тот, уговаривающий на лёгкое — антихрист: у него только мишура, погремушки, ничего он не имеет, и дать ничего не может. И дорога его легка только по виду, и тарантасик его не сдвинут человеческие силы. Где крест и орёл — там Церковь и Родина, а где один обод венца, там страданьям нет конца»...

Записал Владыка своё видение и повелел верным быть готовыми.

Рассказ о. Григория о таинственном видении как бы перенес всех в особый мiр: никто не слыхал, как отворилась дверь барака и Тима с Таней и ребёнком, войдя, с удивлением рассматривали непонятную для них картину собрания.

***

Тима вернулся из ячейки темнее ночи. Походил безцельно по избе, подошел к висячей люльке и стал смотреть на спящего сына. Встревоженная Таня прошла и стала рядом, положив ему руку на плечо.

— Семен заезжал тут, — заговорила она, — что, спрашивает, с Тимой?

— Поди не знал, как выскочить, когда ты ему всё объяснила... — не отрывая глаз от сына, сказал Тима.

— Нет, не испугался... Говорит, — Господь вас к Себе ведёт. Ты, говорит, Таня, верующая, а без венца живёшь, ребёнок не крещёный. А Тима хороших людей сын и сам хороший, а пошёл по злой дороге и вас тащит. Жалея, Господь на другой путь переводит вас.

— Ишь ты. Переводит на такой путь, что тебя с сыном в прорубь спущу, а сам на верёвку...

Таня вздрогнула.

— Семён говорит, что бежать нам надо: а то всё равно разлучат. Меня одну сошлют. Мишу в детдом отдадут, а тебя отдельно арестуют.

— Куда бежать-то? Завтра рано по нашу душу придут.

— Семён говорит, сегодня попозднее к ним на делянку придти: кто-нибудь из воскресной бригады в город нас увезёт. Там у них знакомые есть, помогут устроиться и бумаги достанут.

Тима повернулся к Тане:

— Диво. Все от нас, как от чумных шарахаются, не то что помочь, а...

— Семён говорит: «Пускай Тима, как придёт, то перед иконой станет и скажет: «Твой я, Спасе, спаси меня! Понял я, что не той дорогой шёл, и путь, который Ты даёшь мне, принимаю. С Таней повенчаюсь. Мишу окрещу и буду жить по Твоему закону». И пусть икону поцелует и ничего больше пусть не думает: всё равно не поможет, а Господь Сам всё устроит».

— Диво! Воскресная бригада о Боге говорит, а сами в церковь не ходят.

Тима постоял молча, потом взял Таню за руки, крепко сжал их:

— Знаешь, Танюша, я почти то же сказал Ему, когда из ячейки шёл. Разъяснил мне секретарь, как разлучат нас. Да я и сам это знал... Иду оттуда и говорю Ему в небо: «Если Ты есть — спаси нас: Твой всегда буду», а если нет, хотел всем нам конец сделать.

— Теперь видишь, — заметила Таня, — что Он есть. Ведь надо было, чтобы Семён тебя встретил, что-то забезпокоился о тебе, чтобы заехал — не побоялся и сказал, что нужно сделать. Это ведь не само собой: это Он нам сделал... Теперь дело за тобой, Тима…

Не выпуская рук Тани, Тима повернул голову к сыну и, смотря на него отуманенными глазами, сказал:

— Доставай икону...

***

Денис, повернувшись, увидел стоящих Тиму и Таню.

— Хороши мы хозяева, — воскликнул он, — гости пришли, а мы на них никакого внимания. Простите. Чего же вы стоите у дверей; раздевайтесь, отужинайте с нами.

Все засуетились. Тиму усадили, как почётного гостя, рядом с  о. Григорием. Начали угощать.

Тима не мог понять, что это за люди? Почему такое участие принимают они в нём? Какие откровенные разговоры. Как будто это другой мiр...

— Что, очень устали? — спрашивали Таню женщины, усаживая её за стол между собой.

— Совсем обезсилели, — отвечала Таня. — Только вышли мы из дому, слышим: какие-то люди идут. А нам нельзя показываться. Зашли мы за баньку, стоим. И те, как на грех, остановились: курят и разговаривают. Промёрзли мы вовсе. Я молюсь: только бы Миша не заплакал: услышат — пропали... Слава Богу: проспал всё время. Ушли те, мы скорей дальше. На самом выходе из села почта едет. Знаете ведь нашего почтаря-то: беда, если увидит. Куда деваться? Положил меня Тима в снег, забросал сверху и сам зарылся. Лежим... Пронеси, Господи. Проехали, слава Богу, не заметили... Мы дальше. До самого поворота на делянки дрожали, ну, а как свернули в лес, то успокоились, пошли, только ослабели вдруг как-то...

Разговор оживился. Тима слушал и дивился: даже в семьях теперь боятся так говорить. Собеседники обращаются к Григорию Лукьяновичу, называют его «батюшка», но «поповского» в нём ничего не было. Впрочем, Тима знал из докладов в ячейке о «тайноцерковниках»; даже в этих докладах они назывались «священниками»; «попами» называли своих колхозных, которые выполняли их задания. Их презирали, а о тайных священниках мечтали: «Вот найти бы такого, покаяться и умереть...» — сказал однажды видный коммунист после доклада о тайных священнослужителях.

«Как странно, — думал Тима, — что в ответ на мою молитву я не только получил спасение от разлуки, но и человека, который может помочь мне духовно».

— Батюшка, — сказал он, — мы с Таней, когда молились там, дома, то дали обещание повенчаться и Мишу окрестить.

О. Григорий обнял Тиму:

— Всякую душу, идущую к Богу, наш долг довести до истинного, тернистого, узкого пути, ведущего к Нему... А по пути-дороге сам человек должен идти. Понимаешь? Повенчаю вас и Мишу окрещу, сначала же поисповедаю и причащу. По Его пути направлю вас. Божиими сделаю. Трудно будет вам; но радостно. Мы все радостные... Устроят вас братья, и передам я вас другому духовному отцу, истинному староцерковнику. Денис, когда повезёт вас, много вам нужного расскажет, а сейчас уже поздно... Давайте, братья, вставать, новых чад Христос Церкви Своей прислал, а нам братьев дорогих.

Совершив над кающимися необходимые священнодействия, о. Григорий отправил их в город к своим единомышленникам.

***

Раев Илья Тихонович работал приёмщиком в заготзерно. Должность трудная и опасная, а оплата низкая: поневоле всякие комбинации человек изобретать начнёт: жить-то надо. Это все понимали, и пока человек не попался, преступлением это не считалось. Ну, а попадёт человек — другое дело: тогда он враг народа и от него подальше надо держаться...

Все знали, что Раев тоже какие-то махинации делает. Ну, да пусть, лишь бы не влип. Ведь какая сложная у него отчётность. Шесть форм с горизонтальными графами, семь с вертикальными, две со смешанными. И всё это должно сходиться. «Итого колхозы». «Итого совхозы». «Итого частные хозяйства». А потом сводки по сельсоветам, по районам, сведения о проценте выполнения, данные о проценте недовыполнения плана и ещё много всего...

Четыре предшественника Раева из-за этой отчетности на шесть лет без суда и следствия полетели. А раз сами не могли всего учесть, то другие за них насчитали, да и свои недочеты туда же сунули: всё равно, мол, им отвечать. Через два года потом на элеваторе излишки зерна обнаружились, которые целиком покрывали предполагаемую растрату; однако это не изменило их судьбы, напротив, ухудшило. Им добавили ещё статью «на обвес колхозников» и увеличили срок ссылки на два года. А ещё через год выяснилось, что все предыдущие подсчеты оказались не верны: нет ни недочетов, ни излишков. Тогда «за сознательное запутывание отчётности» прибавили осуждённым ещё по году.

Раев пока работал благополучно. Несколько раз ревизии внезапно налёт делали: всё в порядке оказалось. Местное начальство было довольно этим: своей бдительности приписывало, а Раева считало идейным работником. И то, было за что.

За Рождественской трапезой у Раева сидели два коренастых колхозника; жена поместилась около мужа, и от времени до времени подливала в рюмки или подавала гостям закуску.

— По мешку свалил прокурору, секретарю и начмилу*, — сказал старший из колхозников, — да по мелочи два мешка развёз.

— Добре, — заметил Раев. — На четыре центнера я тебе квитанцию выпишу, а ты ещё пуда два завези секретарю комсомола: новый он у нас, а уже тявкать начинает.

— Что же, завезу... Сколько сволочи этой у нас развелось, Илья Тихонович. Мужику за труды по граммам дают, а колхозный хлеб как в прорву валят...

— За это право и боролись они, братец. А ты, Семён, кому и что — рассказывай.

— Я? — отозвался молодой колхозник. — Как ты наказал, нашим отвёз: Суркову, Климову, Анне Григорьевне, бабушке-просвирне...

— Ну, как они там?

— Да плохо; Суркова на работу не берут, лишён, говорят. Если бы не вы — давно бы с голоду помер. У Климова вся внутренность отбита. Умирать его домой отпустили; Анна Григорьевна за ним ходит: убивается.

— Злодеи. Святого человека убили...

— А ведь и ты, Илья Тихонович, под огнём ходишь. Попадёшь — тоже не помилуют. Как это ты концы сводишь?

— Все под Богом ходим, Андрей. Выводить расход пока нетрудно. Видишь, я тебе квитанцию на четвёртый лабаз ставлю. А кто им заведует? Кофанова, депутатка в Верховный Совет. Шишка — одним словом. Лабаз худой, крыша течёт, хлеб всё равно пропадает, да где ей за порядком смотреть? Ей не до того. И за квитанцией ей смотреть некогда.

— Господи Боже мой. Сколько хлеба гибнет. Людей голодом морят, детишки с голоду пухнут, а они, гады, что делают? У нас в колхозе картофель сгноили, а если мужик с голодухи себе пол пуда возьмёт, сейчас расстреляют.

— Отречёмся от старого мiра, — засмеялся старый колхозник. — Вспомнишь, как разные студенты да купцы, дворяне да гимназисты с красными флагами ходили и орали: «Долго в цепях нас держали»...

— Да, задним умом мы крепки, — сказал Раев. — А теперь рассуждать нечего, а надо как можно больше своих спасать.

— Это так, Илья Тихонович. Если бы в прошлом году не выписал ты нам квитанций на пустые возы, не пережили бы мы эту зиму.

— Зато в этом году вы без квитанций умудрились пару возов нашим подбросить.

— Да. Вот Ефремову вдову за то, что она пальцем мешок прорвала и карман полугнилого зерна для детей набрала, на десять лет в лагерь услали. Где она теперь, бедная?

— Серп и молот — смерть и голод... Пока не одумается народ, всё так будет.

Гости выпили, и закусили горячим пирогом.

— Подъехали к нам, — сказала вдруг, взглянувши в окно, жена Раева. — Кто бы это мог быть?

— А вот сейчас увидим, кого Бог послал, — сказал Раев.

В комнату вошли Тима с Таней и их возница.

***

Участковый милиционер Анохин, которого вечером пригласил Раев «посидеть», был уже навеселе; теперь с ним можно было говорить о чём угодно.

— Как вы завсегда человеку помочь готовы, — начал хозяин, наливая гостю очередную рюмку, — то с вами откровенно, как с родным поговорить желаем. Племянница, вон видите, с мужем ко мне на праздник приехала. Из колхоза. Как порассказала, жалко мне её стало; может, вы поможете им из колхоза на производство вырваться. За нами дело не постоит.

— Да, с мужем-то трудней: больше строгости. Все теперь бегут без оглядки: в колхозе никто работать не хочет. Бабе-то с ребенком легче. Трёхмесячное удостоверение ей дам. А тебе, брат, — обратился Анохин к Тиме, — придётся такой фокус учинить: завтра выпей немножко, для запаха, и явись к начальнику нашего района. Так, мол, и так: «послан от колхоза по наряду на работу в комбинат... Виноват, праздник вчера; встретил знакомого, выпили вроде немного, а как документы, деньги и билет вытащили — не помню. А может, сам потерял где... Доехать до комбината не с чем». Понимаешь? Пошумит начальник, спросит, кто твою личность подтвердить может. А ты: «Никого, мол, не знаю в городе, а только вчера, когда мы в пивной были, то милиционер документы проверял у нас»... Это мой участок, понимаешь? Вызовет меня начальник, спросит — я подтвержу: «Был такой случай, помню». И дадут тебе путёвку. А на заводе тебя пристроят: им там рабочих до зарезу надо.

— Спасибо, Андрей Андреевич: научил...

— Ну, как, Илья Тихонович, доволен? Магарыч с тебя.

— Хорошему человеку за доброе дело и двух не жалко. Маша, чего ты там смотришь? Давай, что у тебя там есть.

***

Анохин не подвёл: Тима получил справку, и Тане дали временное удостоверение. Передавая документы, Раев заметил:

— Неплохой человек Анохин. Злу служит, а сам зла старается не делать. И много таких... Если бы не они — ни один бы не спасся. Господь зачтет им это.

— Дай Бог ему прозреть совсем, — ответила Таня. — Рассказывала мне мама, что был когда-то такой город: Содом-Гомор назывался. Трёх праведников в нём не было, а по закону Господню нет права у такого общества на Божьем свете жить. Приговорил Господь уничтожить этот город. Однако один праведник всё же был в городе, и Господь перед уничтожением беззаконников вывел из города не только самого праведника, но и всех близких ему людей. Чтобы не огорчить своего слугу: потому какая радость этому праведнику в спасении, если все, кого он любил, погибли? Верю я, Илья Тихонович, что когда Господь назначит срок уничтожению большевиков, то выведет Он от них к этому сроку всех нам близких и дорогих. Чтобы не огорчить нас, слуг Своих, не омрачить нам радость освобождения. Так же, как Тиму моего вывел, так и Анохина и всех, кого нужно, уведёт от них. Всех, кто хоть каплю воды нам сейчас даст — всех таких наградит Господь избавлением в тот страшный день.

— Аминь. Хорошо говоришь, Таня, — сказал Раев. — Где училась ты?

— Нигде. Мама учила. Царство ей Небесное...

— Ну, а с тобой, Тима, я сегодня уже не увижусь: твой поезд скоро уходит. За Таню и Мишу не безпокойся: будут как у своих. Устраивайся. Найди Акимова и скажи ему: «Меня прислала мать». Он спросит: «А как звать твою маму?» Ответишь: «Одна она у нас обоих». Это значит, что ты — тайноцерковник. Церковь — наша общая Мать. Ну, до свиданья. Поцелуемся.

***

Подходя к билетной кассе на вокзале, Тима лицом к лицу столкнулся с Тараном — секретарем его партячейки. По злобной радости на его лице Тима понял, что тот нарочно выслеживал его. Инстинктивно Тима повернулся и, раздвигая людей, стал вмешиваться в гущу пассажиров. Протиснувшись к противоположной стене, вытер пот с лица и стал осматриваться, ища глазами двери. У входа он увидел ряд малиновых фуражек железнодорожного ГПУ и понял, что на двери надеяться нечего; оставались только окна, выходящие на платформу. Отворив окно, Тима выпрыгнул на перрон, пролез под колесами стоящего товарного поезда и побежал между вагонами. Кто-то крикнул: «Лови!», и Тима услыхал, что какие-то люди бегут с другой стороны поезда, чтобы перехватить его на выходе.

Неожиданно поезд тронулся и, ускоряя ход, начал обгонять его, не давая возможности подлезть под вагоны и перебежать на другой путь. В отчаянии Тима схватился за поручни лесенки и побежал рядом с вагоном, не имея возможности вскочить на ступеньку. Высокий кондуктор в казённом тулупе резко закричал сверху:

— Нельзя. Куда лезешь?..

Не сознавая, крикнул ему Тима фразу, которой его научил Илья Тихонович:

— Меня послала мать...

И случилось нечто неожиданное: кондуктор вдруг нагнулся, схватил Тиму за руку и втащил на площадку. В это время четыре человека в малиновых фуражках выбежали из-за последнего вагона. Кондуктор заслонил собой лежащего на полу Тиму.

Город кончился. Снежные поля дымили поземицей, ветер забрасывал тормоз колючими льдинками. Тима поднялся.

— Спасибо, брат, — протянул он руку кондуктору.

Тот молча снял рукавицу, взял его руку в свою и, грея её своей теплой рукой, сказал:

— Некогда было спросить, как зовут твою маму?

— Одна она у нас обоих, — ответил Тима условной фразой.

— Расскажи, что можно, — попросил кондуктор и, усадив его на скамейку, сел рядом с ним.

Просто, без прикрас рассказал ему Тима свою историю, не скрывая своих прежних заблуждений.

— Ты едешь в обратную сторону от комбината, — сказал кондуктор, — и это хорошо. Акимов вчера арестован. Если бы ты приехал туда и стал бы его спрашивать, тебя могли бы спровоцировать: ведь ты в лицо его не знаешь?

— Нет, не знаю.

— Что же теперь тебе делать? — Тима не знал. Замолчал и кондуктор.

— У тебя в бумаге написано название комбината? — спросил кондуктор.

— Нет. Только что еду в распоряжение промкомбината.

— Это лучше... Тут, видишь ли, есть ещё один промкомбинат, там тоже имеется пара наших людей. А рабочие везде нужны: примут и там. От станции, куда мы сейчас едем, это верст двенадцать будет. Только тебе нужно раньше спрыгнуть, а то те могли позвонить на станцию и там, может быть, уже ожидают тебя. Деньги-то у тебя есть?

— Есть немного.

— Это хорошо. На комбинате спроси Турова. Скажи ему, что от матери пришел. Что можно, он сделает. Счетоводом он в конторе работает. Вот возьми хлеба на дорогу, и ещё чего-то там жена положила. Я-то обойдусь, а тебе поужинать.

— Спасибо, брат. Поужинать-то у меня есть чем: снабдил Илья Тихонович.

— Об Акимове там предупреди... Вот за поворотом сейчас поезд тихо пойдёт: подъём тут, там и спрыгнешь. Тут и дорога влево будет на село, там переночуешь. С твоей бумагой тебе правление колхоза даст комнату на ночь.

— Спасибо, брат. Никогда не забуду тебя.

— Не благодари: одной матери дети... Ты молодой — нужен будешь ей.

Паровоз запыхтел на подъёме.

— Как спрыгнешь — сразу ляг и лежи, пока не пройдёт совсем поезд, а то с заднего тормоза кондуктор может увидеть. Ну, прыгай. С Богом.

Тима, поддавшись всем корпусом назад, прыгнул в темноту, пробежал несколько шагов по инерции рядом с поездом и затем лёг вдоль линии среди ремонтных шпал, лежащих сбоку. Кондуктор проводил его глазами, пока не прошёл последний вагон, и облегченно перекрестился.

***

Климову стало совсем плохо. В сочельник позвал он к себе Анну Григорьевну и велел позвать Кроткова, могильщика при Сергиевском кладбище.

Это было самое старое кладбище в городе. Ещё при Иване Грозном присланные сюда стрельцы срубили там церковь во имя Сергия Радонежского, и по имени этой церкви кладбище при ней стало называться Сергиевским. Древняя церковь на этом кладбище не ремонтировалась с начала войны и грозила обвалом. Службы в ней давно не было; кладбище было не популярно; хоронила тут своих покойников только слободская беднота.

Кротков был ещё довольно крепкий старец, лет 67—68. Имя его было Филипп, фамилия — Еварестов, но все знали его только по прозвищу. Как он жил и чем, мало кто интересовался. В два-три месяца раз приезжал к нему кто-то из начальства, проверял похоронную книгу, платил жалование по 27 руб. 50 коп. в месяц, хвалил чистоту и порядок на кладбище.

Анна Григорьевна нашла Филиппа около церкви, расчищавшего снег.

— А... — встретил он её, — ещё живы там? Пятый денёк ко мне глаз никто не кажет.

— Вашими молитвами живы ещё, Владыка святый, — поклонилась в пояс Анна Григорьевна. — Благословите.

— Господь благословит. Во имя Отца и Сына и Святого Духа, — Филипп снял шапку и перекрестил широким крестом гостью.

— С недобрым пришла, Владыко.

— Что такое, спаси, сохрани нас Царица Небесная. Зайдём в сторожку, в тепле расскажешь.

В узенькой сторожке под колокольней было тепло. Филипп подбросил дров в железную печку, придвинул Анне Григорьевне табурет поближе к огню, а сам сел на скамейку у окна:

— Говори, что недоброе?..

— От Климова пришла: просил Вас придти: умирать хочет.

— И это всё недоброе?..

— А чего ещё хуже, Владыка?

— Недоброе было бы, когда он «там» для спасения своей жизни предал бы своих братьев и от Бога отрёкся... А то всё по-доброму: он мученический венец от Господа приемлет, а мы — ходатая за нас доброго имеем... Всё хорошо... Скажи: приду послезавтра.

— Плох он очень, Владыка, не умер бы.

— Скажи, что я велю подождать до послезавтра. Рано приду. Сегодня и завтра мне нельзя.

Анна Григорьевна опять взяла благословение, поклонилась и вышла.

Владыка Филипп пришёл на другой день Крещения действительно рано: в четвёртом часу утра. В комнате умирающего было несколько человек, пришедших проводить Сергия Климова в последний путь. Владыку все встретили радостно. Благословив всех, он подошёл к постели Климова и стал одевать подрясник, епитрахиль и поручи. Присутствующие вышли: началась исповедь.

— Самое главное: не могу простить им, Владыка... — порывисто заговорил Климов, когда епископ, прочитав молитвы перед исповедью, сел к нему на кровать. — Нет сил простить... Если бы просто мучили, а то... — замолк он, задыхаясь; слезы бежали из воспаленных глаз по впалым щекам.

— Слушай, мученик Христов Сергий. В страдании своём ты венец приял от Христа — Бога нашего. Имея крепость Его, низложил ты мучителей, сокрушил демонов немощныя дерзости. Мысль о том, что ты не можешь простить, — не твоя, это лукавый свою последнюю дерзость тебе учиняет... Не только простил ты, но и любишь врагов своих. Не мучь себя этим: это не твоё.

— Зло на них в моём сердце, Владыка.

— Нет в тебе зла. Скажи, желал бы ты им в отмщение таких же мук, какие они тебе причинили?

Климов покачал головой:

— Нет, не надо...

— Вот видишь. А горших от твоих, адских мук — желаешь им?

Опять покачал головой Климов:

— Бог с ними... Не надо.

— Вот видишь. Нет зла в твоём сердце... В тебе только горечь и недоумение. Несогласие на такой исход, на победу зла над правдой. То же испытываю и я, смотря на тебя. Но ведь это не последний акт: это не всё. Исход только ещё впереди. Когда мы увидим заключительные, последние акты и исход этой борьбы, тогда наша горечь и недоумение сами пройдут...

— Но я не люблю их, Владыка.

— Помнишь, Сергий, сказано: «Возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим, всею мыслию твоею и всем помышлением твоим». Знай, что так любить можно только Господа. Чувством, волею и разумом: всем... К остальному, то есть не к Богу, такая любовь невозможна, и не требуется поэтому. Человек любит других людей или только чувством, или только волей, или только разумом. Редко чувством и разумом вместе; ещё реже чувством и волей... Жену любил ты чувством, не рассуждая разумом, достойна ли она любви, и не принуждая к этому волю... Меня и Анну Григорьевну любишь разумом, рассуждая, что мы заслуживаем таковую от тебя, ибо и сами любим тебя. А вот мучителей своих люби одной волей... И это правильно: по чувству ты не можешь любить их, а разум и вовсе не согласен на любовь к ним. А к врагам и не нужна любовь чувством и разумом, только волей. Это и принуждает тебя не желать им того, чего не хочешь себе.

Чудным, неземным светом прояснилось лицо Климова. Широко открылись глубоко впавшие глаза: через тёмный потолок избы увидел он нечто незримое другим и, не отрывая глаз от видения, Климов чуть слышно прошептал:

— Причащай скорей, Владыка: идут за мной...

Владыка Филипп торопливо накрыл ему голову епитрахилью и, прочитав разрешительную молитву, позвал людей приподнять Климова для причащения и проститься.

Без пяти минут в шесть часов Климов скончался. Все присутствующие обращались к нему как к святому; про тело говорили «мощи»; просили молитв за себя, ублажали умилительными песнопениями...

«Приидите, мучениколюбцы вси. Христова страстотерпца течение совершивше, благочестно прославим Сергия славного. Сей бо змиеву главу сокруши и кровию землю освяти. От сущих зде преставися к вечным жилищам и от вседержительных рук подвигов почесть прият. Просит очищения душам нашим и велия милости».

«Днесь вселенная вся страстотерпца просвещается зарями и Божия Церковь цветы украшаема, мучениче Сергие, вопиет ти: угодниче Христов и предстателю теплейший, не престай молити о всех рабех твоих».

«Течение совершив истинное, мучителей всю крепость победил еси и приял еси венец от руки Вседержителя, Сергие всечестне, и показался еси ангелом сопричастник».

Как велика власть твоя, Церковь!

В страшный час, когда изменники объявили кровь святых твоих «заслуженным возмездием за контрреволюцию», ты дала верным твоим радость непосредственного зрения святых и торжество прославления страдальцев. Практический опыт первых веков мученичества Церковь воскресила вновь в ответ на клевету гонителей, на ложь лжебратии, на попытки террором уничтожить катакомбы. Немедленным прославлением мучеников, восторгом немедленного получения венца от Царя Славы, верою в прощение всех грехов за кровь пролитую и муки принятые подняла Церковь чад своих до уровня исповедников давно прошедших времён.

Провожая мощи мученика, известного вчера как просто Сергий, прославляя терпение его, молясь ему уже как святому за муки вчерашние, зажгла Церковь в душах чад своих ревность к Господу. Огнём восторга святости видимой и ощущаемой, очистила Церковь души верных от страха мук, и пробудила жажду исповедания.

Только видевшие это поймут древних, выходивших на улицы с ликующим криком: «Я — христианин». Уже есть это в Советах и будет массовым явлением.

И как некогда эта сила победила языческий миiр, так и теперь только эта же сила победит безбожие. Поэтому исповедничество есть единственный способ борьбы, с которым не справился, и никогда не справится атеизм.

Для человеческого ума непонятна быстрота, с какою Церковь подняла, расширила и укрепила дух мученичества.

В тысячах экземпляров распространяются жития новых страстотерпцев. Древним дыханием четьи-миней веет от них. Читая житие современного мученика, помещенное в одной тетради с мучеником, имя которого он носил, теряешь грань времени... Будто и не было перерыва в борьбе Церкви за Господа... Да и был ли в самом деле? Первовековую практику записей опросов мученика, его ответов, распространения этих записей и чтения их перед или после богослужений, опять оживила Церковь. Из неприступных, казалось бы, архивов ЧК, ГПУ, НКВД, ревтребуналов и всевозможных судов достаёт Церковь подлинные протоколы. В сотнях экземпляров переписывают их от руки и перепечатывают на машинках тайные христиане и христианки. Вера, что способствующий своим трудом распространению и прославлению памяти святого мученика, находится под его особым покровительством, подтверждена там сотнями известных всем знамений и явлений.

Каким почитанием и любовью окружена там память мученицы Лидии (Громаковой) и мученика Кирилла (Атаева)! Кто не знает «там» их биографий и кто из верных не пролил слёз умиления, читая их жития? Лидия служила секретарём-машинисткой в отделе Леспромхоза. Уличённая в печатании житий по букве «К» (в её машинке  нижняя ножка буквы была сломана, что и было замечено в экземпляре, попавшем в руки спецотдела), она подверглась в подвале ГПУ таким истязаниям, что стоявший на часах у дверей камеры рядовой войск ГПУ Кирилл Атаев не выдержал: в исступлении застрелил он двух палачей и в рукопашной схватке с остальными был убит. Последние его слова были обращены к мученице: «Святая, возьми меня с собой». — «Возьму»... отвечала еле живая Лидия.

Эти и другие леденящие душу подробности принёс Церкви тоже солдат ГПУ, более уже не возвратившийся к своей службе, ревностный распространитель жития святых Лидии и Кирилла и сам впоследствии мученик...

Молитвами их, Христе Боже, спаси нашу Родину!

***

Жена Раева и Таня присутствовали при последних минутах жизни Климова, при его прославлении и погребении мощей. Как на каждого из присутствующих, так и на Таню, всё это произвело огромное впечатление. В следующую ночь было ей как бы видение.

Видела она безпредельное, покрытое снегом поле и по нему всюду разбросанные трупы убитых. Чудовищные огни каких-то взрывов слепили ей глаза, сотрясая воздух, гудели летающие чудовища... А она с Тимой и Мишей шла по вздымающейся от внутренних взрывов дороге, не зная куда, но с мыслью о направлении на запад.

И вот, впереди будто овраг, и в нём ждут их страшные, с большевицкими звёздами, звери... Ни обойти оврага, ни миновать нельзя. И говорит будто Тима, как тогда: «Сначала тебя с Мишей, а потом себя»... И молчит будто бы она, потому что видит, что другого выхода нет. Тима стал уже доставать что-то из-под солдатской шинели, и стала она готовиться к смерти, как вдруг кто-то сзади говорит Тиме: «Не надо, друг»! Оглянулась: стоит святой мученик Сергий Климов, держит Тиму за руку, и говорит так ласково: «Что же это ты? Просила, просила меня заступаться за вас, а нужда пришла и имя моё забыла? Да ведь через этот овражек я вас духом перенесу». И в самом деле, чувствует Таня, как берет их святой за руки и вот сразу они на воздух поднялись... И нет уже ни поля, ни оврага, а город.

Большой, огромный город. Опустил их Святой на улице у какого-то здания, и говорит: «Это церковь св. Владимира, зайдите». Подняла глаза Таня: непохожа на церковь, дом будто большой, в коридор зашли. Церкви ещё нет, а слышат — вправо за стеной поют по-церковному. Нашли дверь, туда зашли. Тут уже правда церковь: служба идёт. Священник монах, глаза большие, борода тёмная, худой такой — сладостно так служит. А св. Сергий будто за плечами стоит и тихо говорит: «На знамение вам будет монах этот: когда он тайно скроется от верящих ему, то и вы из города дальше бегите... И монаху тогда уже не верьте больше: изменит Церкви Православной, мучителям и гонителям поклонится сам и вас всех — мучениколюбцев Христовых — к тому же уговаривать будет».

И проснулась Таня.

Так ясен был сон, и до таких мельчайших подробностей запомнился, что сразу признала она его за вещий. Он и оказался таковым.

После, когда он уже частью сбылся, и Таня с Тимой и Мишей в большом чужом городе ходили в церковь св. Владимiра — узнала Таня этого монаха.

За левым клиросом у стены становилась всегда Таня на службах. Выше среднего роста, худенькая блондинка, с вечным вопросом в глазах... И часто плакала во время проповедей. Не совмещались в её сознании красивые речи монаха с тем, что она про него знала... Помнит ли её монах?..*

***

Когда Тима, после побега из города, благополучно добрался до комбината, он с сожалением узнал, что накануне в числе некоторых других работников комбината был арестован и Туров, к которому направлял его кондуктор. Но для Тимы дело сложилось удачно, так как заведующий искал себе людей, и принял его без особой проверки.

— Ладно, — сказал он, — будешь учётчиком третьей бригады, а поместишься в комнате, где Туров жил. Там старуха мать его ещё осталась, пусть её в клуб переведут.

— А чего в клуб? Она мне не помешает; может, когда починит или постирает что...

— Починить-то может, а постирать, — не знаю: калека она. Ну да как сам хочешь, не выгонишь — пусть живёт пока.

В середине февраля Тима неожиданно получил письмо от Тани. Писала она, что знакомый ему кондуктор заходил к ним и рассказал, где и как он устроился. О себе она просила не безпокоиться, хотя она очень скучает по нём и хотела бы как можно скорей переехать к нему.

У Тимы камень свалился с сердца. Очень удивлён был он, что его не теряли из виду; очевидно, кондуктор справлялся у кого-то здесь, т.к. адрес Тане сообщил точный.

После смены, ночью написал Тане длинное письмо, в котором, между прочим, написал и про старушку, мать Турова. «Она мне стала, Танечка, вроде как мать. Она совсем инвалид: ходить почти не может, только руками ещё владеет; и глазами видит хорошо. Целый месяц была она как сумасшедшая. Я почти силой с ложечки её кормил. Один раз рассказал рабочий с моей смены, что сын очень любил её и всегда старался чем-нибудь её порадовать. «Вот, например, она любит печёные яблоки, так он, бывало, купит яблок, на смене даст мне (это рабочий сказал, указывая на себя), а я в духовой камере напеку их. А потом на ночь она всегда крестила сына, а он руку ей целовал». Вот я, узнав это, купил яблок, попросил того рабочего напечь мне их в духовой камере, а когда пришёл со смены, принёс обед, покормил её, потом и говорю: «А это вот вам, мама, на десерт». И подаю ей яблоки. Задрожали у ней губы, посмотрела она на меня так, что — веришь ли, Таня — сердце перевернулось... Чтобы не расплакаться, я и говорю: «Ты кушай, мама, а я спать пойду: устал очень на смене... Перекрести меня»... Опять взглянула она на меня, перекрестила, а как поцеловал я ей руку, так упала она навзничь головой, едва я успел её подхватить, и зарыдала. И я заплакал. Обнялись и плачем оба. Потом она немного отошла и говорит: «Скажи, Тима, это тебя наши прислали: утешить меня?»

«Нет, говорю, мама. Это Господь прислал меня к тебе на воспитание. Одного сына воспитала, как нужно Господу, теперь другого таким же сделай».

Опять заплакала она и долго, ровно так плакала. Потом ещё раз меня перекрестила, сама поцеловала, и велела спать идти. Всё сердце в меня вложила. А как узнала про тебя и Мишу, так не чает, когда ты приедешь и она внучка (Мишу она внучком зовёт) будет иметь. Веришь, как дочь тебя ждёт! Я знаю, и ты её полюбишь. А тесно нам не будет: она никому не мешает. Хотели её два раза от меня взять и в дом старости увезти, но не дал. «Не мешает она мне, — говорю, — всё равно скоро умрёт». И удивительно: все как-то согласились: «пусть живёт!» А теперь выяснилось, что в доме старости мест нет, и все уже не обращают на неё никакого внимания. Привыкли — перезабыли.

В начале марта я пришлю тебе, Таня, денег, и ты приезжай: праздник вместе встретим».

***

Арестованный Акимов два месяца сидел без допроса. В конце марта его неожиданно вызвали. Следователь задал ему обычный вопрос:

— Вы, конечно, знаете, за что арестованы?

Акимов, искушённый в опросах ГПУ, не стал отвечать, как обычно делают новички: «Нет, не знаю»... За таким ответом могут последовать меры, «способствующие» арестованному «вспомнить» свою вину и признаться без опроса.

— Безусловно, — сказал он.

— Вот и отлично, — закивал головой следователь, — значит, мы быстрее закончим. Рассказывайте всё по порядку, возможно полнее. Чистосердечное признание уменьшает вину.

— Всё, что вам известно, я подтверждаю, гражданин следователь, — ответил Акимов, — а что вам ещё не известно, — для чего мне самому себе на шею вешать? Вы — следователь, я — обвиняемый. Ваша задача — изловить и повесить, моя — по возможности оправдаться. Так что видите: самому мне рассказывать не приходится. Спрашивайте, а я отвечать буду правильно.

— С умным человеком приятно поговорить, — улыбнулся следователь: — Ну, хорошо... Принимаю. Вы — староцерковник?*

— Я — православный...

— Э, нет! Если я с вами по-хорошему, то и вы со мной тоже. Не путайте меня. Я всё же разбираюсь в ваших делах... И вы знаете, кого мы под именем «православных» разумеем. Те пока ещё дозволены цензурой. Вы отвечайте, прошу вас, как мы договорились, прямо, точно... Староцерковник вы?

— Да, я — православный староцерковник.

— Приятно слышать. Какую роль выполняли вы в этой нелегальной, противоправительственной организации?

— А вам что известно об этом, гражданин следователь?

— Ловко! — усмехнулся тот. — Ну, хорошо. Известно, например, что вы в 1924 году под фамилией Лебедев были приговорены к шести годам за тихоновскую контрреволюцию. Отбывали срок в Кеми, откуда в 1927 году умудрились бежать. Знаем, что на комбинате вы выполняли обязанности явочной квартиры.

— Что же вас из моей деятельности интересует?

— Всё! Как, например, вы бежали, кто вам помог в этом, как достали документы, где были, и что делали в период с 28-го года по 31-й, как проникли в комбинат, кто в этом вам помог, кто являлся вам и куда вы их направляли?.. И вообще всё.

— Ну, что же, расскажу по порядку... Бежал я из Кеми сам — один: при любом карауле за три года можно слабые стороны найти. А бежал с моторным катером, на котором начальник лагеря своих гостей обратно в Архангельск отправлял. В катере начальника искать меня не стали, а я в бочке из-под мазута сидел. Довезли меня благополучно. Документы в Архангельске у блатных за два червонца достал. Потом в Ярославль уехал. На лесозаготовках там два года работал — ударником был. Можете справиться. А потом уволился и сюда на комбинат приехал. Документы у меня были в порядке, так что ничьей протекции и помощи не требовалось.

— Как же вы установили связь с вашими, если никого не знали?

— На лесозаготовках не с кем было держать связь, да и некогда. А на комбинате ГПУ помогло.

— Как это ГПУ?

— Да так. Вы помните, гражданин следователь, Судакова? Того самого, которого после опроса в психиатрическую больницу поместили? Наша бригада в это время в больнице старое паровое отопление сменяла. Вот тогда Судаков и дал мне письмо к своим.

— Откуда вас знал Судаков?

— Не знал он меня, а дал письмо просто первому встречному. Это, по нашему понятию — меня ему Господь послал, а по вашему — случай.

— Кому было это письмо?

— Его отцу и жене. Они жили на Достоевской, 73.

— Знаю. Ну, дальше?

— Дальше, я отнёс письмо. Про Судакова, сами знаете, тогда весь город говорил, значит, и я знал, что своим письмом несу. Принёс письмо, познакомился и открылся им... Вот и связь.

— С кем они вас связали?

— С епископом Родионом познакомили, с Ельцовым, Пухановым, Ляшенко...

— А с Климовым? — иронически усмехнулся следователь. — Смело можете в знакомстве с ним признаться: он тоже умер. Да... Что же это вы меня покойниками кормите? Судаков, Родион, Ельцов, Пуханов, Ляшенко, что мне в них? Из гробов их повесткой даже ГПУ не вызовет. Вы мне живых людей давайте, которые с вами работали.

— Тут уж я не виноват, гражданин следователь, что вы всю организацию покойниками сделали... Впрочем, я ещё остался один.

— Один? Нет, вы ещё не один! А как фамилия того низенького, чёрного, с которым вы вместе ехали, когда у вас диспут с попом вышел?

— С каким попом?

— Могу показать... Припас для вас.

Следователь подошёл к двери и крикнул: «Гражданин Громогласов!»

Вошёл худой, высокий, бледный священник в рясе и даже с крестом. Остановился, не доходя до стола, у которого сидел Акимов.

— Подойдите ближе, — сказал следователь. — Этот?

— Да, этот, — кашлянув в руку, отвечал тот.

— Расскажите по порядку, что о нём знаете.

— Перед Рождеством возвращался я из города, куда был вызван по делу. В поезде рядом со мной сидел вот он (священник указал на Акимова) и его знакомый, которого он называл Вася. Напротив нас сидели рабочие из депо. Сперва они подшучивали надо мной, но видя, что я не отвечаю, обратились ко мне прямо: «Как это, батя, случилось, что попы с безбожниками вместе социализм строят?» Я счёл нужным, согласно указаниям моего начальства, ответить на это: «Попы, — сказал я, — с безбожниками не идут вместе, но атеистов, осуществляющих практически завет Христа, хотя и не веруя в Него, они поддерживают. Не потому поддерживают, что они атеисты, а потому, что дело, которое строится руками этих атеистов, соответствует полностью идеям Христа». — «Как это, — спросил кто-то, — Карл Маркс, Энгельс, Ленин, Сталин, Каганович, Молотов соответствуют идеям Христа?»

«Да, — отвечал я. — Не их взгляды на назначение и цель жизни человека, а практическое устройство земного общежития для него, для этого самого человека. Это устройство по идеям Карла Маркса, Энгельса, Ленина, Сталина соответствует устройству, указанному Христом в Евангелии».

Тут его знакомый Вася (священник указал на Акимова) не выдержал. «Что же, — спрашивает, — будущее коммунистическое общество, которое хотят построить атеисты, и Царство Божие, которое ожидаете вы, — идентично?» Как сказал он это «идентично», я сразу понял, что это за птица: рабочий так не скажет. «Да, говорю, идентичны, так как одними людьми строится и по одному плану». Тут уж его Вася (опять указал он на Акимова) подпрыгнул просто. «Как это — кричит — одни люди и один план?» — «Не волнуйтесь, — говорю, — очень просто. Разве вы не знаете, что Христос обратился со Своим Евангелием к «трудящимся и обремененным», т.е. к пролетариям, по-современному. К этому же классу дал призыв и Маркс: «пролетарии всех стран, соединяйтесь!» Вот видите: одни и те же люди званы на устройство Царства Божия и коммунистического общества. А насчёт плана — потрудитесь прочитать в Деяниях, где указано, чтобы «всё было общее и никто ничего не называл своим». Вот вам общий план. Руководители Церкви оказались слепыми вождями, не сумели они объединить званных и повести их к целям, указанным Господом. Поэтому отняты у них бразды правления, и переданы детям, которые, как в притче, «не ведая Бога, исполняют Его предначертания».

Тут уже и сам этот (он снова указал на Акимова) не выдержал: «Вы — достойный сын отца лжи, — говорит он мне. — Вы проповедуете евангелие не того Христа, Который от Девы Марии вочеловечился и при Понтийском Пилате страдал, умер, погребён и воскрес. Вы апостол антихриста. (Так и сказал он мне). Разве к пролетариату только принесено Евангелие правды? Совсем не туда зовёт верующих в Него Господь наш, куда зовёте вы. И вовсе, — говорит, — Маркс, Ленин, Сталин не дети, которые, не ведая Бога, предначертания Его исполняют, а сознательные слуги противоположной Богу силы. Бога, — говорит, — они хорошо знают, но служить хотят антихристу. И вообще христианство и коммунизм исключают друг друга не только по духовной сущности, но и по формам внешней, физической организации».

Не знаю, до чего бы он договорился, только знакомый его спохватился, останавливать его стал. «Брось, — говорит, — Акимов, нам время слезать». Встали и ушли. Я в окно видел, как здоровались с ним рабочие комбината, и понял, что тут-то они и работают. Лицо его мне показалось знакомым, а дома я вспомнил: в Кеми мы оба с ним сидели. Я тогда ещё не понимал Божией правды в революции, и за то наказание отбывал. Ну, а когда вспомнил, то согласно долгу моей пастырской совести и подписке я сообщил этот факт об Акимове в спецотдел комбината. Фамилии товарища его я установить не мог.

— Ну? — обратился следователь к Акимову. Странен был его взгляд и выражение лица...

— Точно передал всё отец, — ответил тот. — Спасибо!

Священник молчал. Следователь посмотрел внимательно на обоих:

— Я не о точности вас спрашиваю, — сказал он Акимову, — а о том, слышите ли вы и понимаете ли, как учит о вас Православная Церковь? Православная Церковь без всяких там добавлений: староцерковная, дораскольничья, пустынная Церковь! Вот как должно и мыслить, и веровать — если кто хочет веровать — гражданам советского союза. Никто его за эту веру пальцем не тронет! А вы — кто? Раскольники вы! Раскольники в своё время объявили патриарха Никона и Петра Великого антихристом, и вы: Сергия и нас антихристами зовёте. А фактически, как те хотели религией только спасти привычный им экономический и политический строй от ломки, так и вы, не по идеям религиозным нас не принимаете, а по невыгодному вам политическому строю и экономическим формам. И как тех преследовали, ссылали и казнили патриархи и правительство, так и с вами вынуждены поступать и мы. Будем вас преследовать, ссылать, казнить не за веру православную, — она свободна у нас, — а за раскол противонародный, за ваше восстание на мiр, за ересь вашу! Подчинитесь! Прекратите раскол, признайте правду Церкви, и мы вам даже нечто наподобие единоверия устроим. Но в расколе — искореним!

Акимов молчал, всматриваясь в лицо следователя. Священник стоял, прислонившись спиной к углу шкафа, и временами кивком головы подтверждал следователя.

— Попробуйте опровергнуть эту очевидную истину! — воскликнул тот. И странно: он был взволнован...

— Мне кажется, — тихо и смотря прямо в лицо следователя, начал Акимов, — вы сами понимаете разницу между теми раскольниками и нами. Тех раскольников Церковь и правительство могли ещё, по понятиям тех времён, преследовать, ссылать и казнить. Те и чувствовали себя раскольниками. А мы не раскольники: мы сама Церковь. Раскольники не отвергали, что то, от чего они откололись, есть действительно Церковь, хоть, по их мнению, — погрешившая, а мы за ними, — Акимов указал на священника, — не признаём этого. Мы говорим, что у них не Церковь и они не священники.

— А кто же мы, по-вашему? — крикнул священник.

— Вы? Вы — жрецы врат адовых! Вы то, что в образе жены, сидящей на звере, видел Тайновидец. Вы — та блудница, которая старается заменить человечеству невесту Агнца, убежавшую в пустыню.

Следователь побледнел и воскликнул:

— Что же, по-вашему, они благословляют не именем Бога, и совершают не таинства, а чёрные мессы?

— Кощунство страшное! Хула на Духа! — хрипло сказал тоже побледневший священник.

Нет, не кощунство и не хула, — твёрдо отвечал Акимов. — Вы оба хорошо знаете мученика Христова и исповедника, который сказал: «Всякий раз, когда Церковь, вопреки слову Божию, опыту истории и здравому смыслу, устраивается в советском союзе на положении легального общества — в эпоху апостасии — она неизбежно превращается из чистой девы, невесты Христовой в церковь лукавнующих, в блудницу, в сборище сатанинское. Она неизбежно становится жалкой рабыней, пробуждающейся к всемiрной деятельности Вавилонской блудницы... Алтарь и святилище тогда превращаются в блудилища, а благодать Святаго Духа отходит от блудницы, не спасающей уже, а терзающей чад своих». И ещё предупредил он нас: «Сергиевская блудница, постепенно углубляясь и расширяясь, получит всемiрное значение и утвердится на водах многих. Прочно усевшись на звере, начнёт упиваться кровью святых». Вот кто они, гражданин следователь. Нет, мы не раскольники!

— Нет, конечно... Вы не раскольники, — медленно сказал следователь. — Но понимаете ли вы, Акимов, что если вы правы, то значит, не мы — коммунисты используем Церковь для укрепления нашей власти, а «тот» использует нас для подготовки блудницы… как вы говорите. А какая цель, скажите, «тому» опираться на блудницу, а не на нас непосредственно?

— В вас и в вам подобных, — медленно и тихо заговорил Акимов, — ещё долго будет светиться образ Христа. Вы ещё печатанные печатью и даром Духа Святаго. На вас опереться «тот» ещё не может: вы испугаетесь его, вы уже боитесь его... Только когда подменит блудница в ваших душах образ Господа на образ зверя — лжехриста, когда патриарх московский со знаменьми и чудесами объявит мiру второе пришествие Господа состоявшимся, царство Божие на земле организованным, когда воздаст он всенародно Божественные почести антихристу, тогда жрецы его, — Акимов посмотрел на священника, — вместо печати дара Духа Святаго запечатлеют вас именем и числом имени «того»... зверя... И тогда уж сможет он на вас положиться...

— Так, по-вашему, — только вам он и страшен, а все остальные сами шею ему протянут? — спросил следователь.

— Нет, он страшен всем, — почти шёпотом отвечал Акимов. — Как о Христе всякая тварь веселится и радуется, так от «того» всякая тварь в ужас приходит, стенает и спасения ищет. А тем более человек, по образу Божию созданный и печатью дара Духа Святаго печатанный. Всем «он» страшен и все от него в ужасе!..

— Сказанул! — нервно засмеялся следователь. — Вот вам, отец, тема; приготовьте опровержение этих явлений и пришлите мне. Можете идти.

Следователь позвонил и приказал увести Акимова назад в его камеру.

***

Во второй раз вызвали Акимова уже в июне месяце. В том же кабинете тот же следователь опять усадил его против себя и, как будто продолжая старый незаконченный разговор, начал:

— Раньше я служил в Москве. Один раз было у меня на дознании дело одного священника-тихоновца. Фамилии его не помню, а звали его Михаилом. Высокий такой, широкоплечий, из казаков. Так вот он тогда примерно то же говорил, что вы в прошлый раз. «Грех Сергиевщины, — говорил он, — состоит в измене собственным целям, своей сущности, своему призванию как религии, как Церкви. Грех против себя самого, как блуд, есть грех против собственного тела». «Теперь Сергиевщина стала не только неправославное христианство, но и не вера в Бога вообще и не религия». Это он тогда мне на опросе сказал... смелый и большой дальновидности человек. На вопрос, признаёт ли он себя виновным в борьбе против сов. власти и в саботаже построения социалистического общества, он ответил мне: «Борьба за мою веру против советской власти также нормальна, как борьба за свою жизнь путника, на которого напали бандиты». Смелый был священник... Вроде вас. «Вот вы верите, а какая вам польза от веры? И вообще, что толку людям от религии?» — спросил я его на прощанье. «А вот, — отвечал он, — когда вы придёте домой и узнаете, что ваша жена раздавлена автомобилем, то ужас и безсмысленность этого события вас убьют духовно. Вам покажется безсмысленной и всякая любовь, и привязанность, и разум, и сама жизнь. Ну, а мы, верующие, знаем, что есть на всё воля Божия, что любовь вечна и не напрасна, ибо есть жизнь вечная... Мы, верующие, скажем в таком случае: увидимся у Господа»...

«Может и случайно, а пророком он оказался: через несколько месяцев убило мою жену-то... и автомобилем. Да... Вот тогда я и вправду почувствовал безсмысленность жизни. Любил очень я её... Да, а сказать: «увидимся у Господа» ещё не мог... Вы не знали этого священника; он тоже некоторое время в Кеми был. Михаилом его звали: высокий такой, широкоплечий?

— Может быть, и видел, только не помню — ответил Акимов.

— Такого не забыли бы... Значит, не видели. Кстати, он теперь заграницей. В 31-м году в Персию сумел перебраться... Наверное, он и не знает, что на станции Джулфа (это почти у границы) я его видел ещё раз. Не стал мешать ему... Пусть... Если вы когда-нибудь его увидите, то скажите ему, что жену мою Любой звали... А меня Константином... Чтобы нам хоть там, — как он говорит, — увидаться...

Следователь замолчал, судорожно стиснув зубы; углы лицевых мускулов его нервно дрожали... Какую силу воли напрягал этот человек, чтобы сохранить видимое спокойствие!

— Обязательно увидитесь, — твёрдо сказал Акимов. — Это так же верно, как то, что Воскрес Христос и смерти нет. И не напрасна её любовь к вам и ваша к ней. И смерть её нужна была ей для того, чтобы навечно получить вас. Верьте. Ведь вы же знаете, что она была христианка. А насчёт вашего поручения о. Михаилу, то выполнить его наверное не смогу.

— Кто знает? Гора с горой, говорят, не сходится... Вы, между прочим, направляетесь в ссылку в Ленкоран. Это городок на Персидской границе. Вот постановление: прочтите и распишитесь.

Акимов прочитал постановление, расписался и, дивясь путям Божиим, встал, готовый уходить.

— Хоть бы спасибо сказал, — натянуто улыбнулся следователь.

— А зачем говорить? Сам слышишь, брат, как сердце кричит!

— Слышу... Ну, иди... с Богом, брат!

На другой день конвой проводил Акимова в пересыльную тюрьму для направления в административную ссылку.

***

Евдокия Кириллова, мать Турова, души не чаяла в Тане. И Таня отвечала ей настоящей дочерней любовью. Тима удивлялся дорогам к сердцу человека, которыми идёт любовь. Он не замечал, что и в его сердце, рядом с огромной любовью к Тане и сыну, любовью плотяной с естественной точки зрения, выросла непонятная любовь к безпомощной старушке, к её неизвестному ему сыну, к Раеву, Акимову, кондуктору и ко всем «нашим», известным и неизвестным ему. Он ещё не знал, что если бы перед ним вдруг стал выбор — предательство своих, или ссылка, тюрьма и смерть, то он не смог бы уже стать предателем. Безсознательно он уже понимал смысл слов Господа: «любяй душу (жизнь) свою — погубит ее, а погубивый ради евангелия — найдет ее» (Мк 8.35). Когда старушка прочитала это им сегодня, Таня сказала отрывисто:

— А что толку проклятым-то жить? Лучше помереть, как святые умирают.

Тима понял смысл этой фразы, и запомнил её. «Спасти себя — потерять всех, жить проклятым... Конечно, лучше умереть: этим привяжешь к себе всех так крепко, что никто не развяжет».

И Евдокия Кирилловна посмотрела на Таню и сказала:

— Вот и наш Алёша (она теперь никогда не говорила про сына «мой») тоже приобрёл себе много: и брата и сестру и племянника. По слову Господа: «аще в этой жизни, на земле...»

Она не могла продолжать, задохнувшись спазмой слёз.

Таня, вскочив, обняла её:

— Мама, что ты, родная? Спасёт Господь нашего Алёшу! Все ведь молятся за него сейчас. Сам Владыка Филипп молится! Я же рассказывала тебе, что он сказал пред отъездом: не велел сердца своего рвать. «Скажи, — говорит, — Евдокии: дар языков Алексей её имеет от Господа. Пусть не убивается о нём: у кого этот дар есть, не пострадает тот от людей»... «Два — сказал Владыка, — таких с даром языков у нас, в нашей маленькой церкви: Акимов с комбината и её сын. Пусть не боится». А я, дура, плохо поняла, а спросить боюсь, так он сам посмотрел на меня и говорит: «Неправильно понимают, что дар языков это только способность говорить иными наречиями, кроме родного. Это необязательное, иногда только необходимое условие проявления дара. А сам дар выражается в способности объяснить языком тайны Божии и найти им словами дорогу в сердце и сознание слушателя. И в древней церкви и сейчас одинаково в этом выражается дар языков. Сейчас даже обильнее, ибо одним языком говорит проповедник к слушателям, но без дара языков не понимают они один другого. А Акимов и Алексей имеют этот дар: их слова понимают. Чудо Господне!»

Потом благословил меня, и говорит опять: «А тебе, Татьяна, дар неутомимости дан. Ты о нём не забудь, когда сон твой начнёт сбываться».

Евдокия Кирилловна слушала Таню напряжённо — жадно. Непонятные слова Владыки согревали её сердце, излучали надежду... Много раз рассказывала это Таня, и всегда с одинаковым напряжением слушала её калека-мать. И когда Таня, поцеловав её, успокоившуюся, сказала:

— А он, ведь, всё знает!

Старушка твёрдо повторила:

— Да, знает всё: ему открыто...

***

Только небольшое количество избранных, проверенных партийцев, служба которых того требует, имеют возможность получать заграничные журналы и газеты для прочтения. Военком Садовников был из числа таких, и очень гордился этим. Жена его не имела этой привилегии, но те газеты и журналы, которые приносил муж и, чаще всего не читая, через несколько дней сдавал обратно, она читала аккуратно.

Новые горизонты и жизнь, так непохожую на опостылевшую советскую действительность, открывали ей эти газеты и журналы. Всю информацию о жизни свободной Церкви заграницей, о радостях, огорчениях, намерениях и опасениях национальных русских организаций — Церковь (и не только местная) имела через неё. Полученные через Юлию Садовникову копии посланий, определений Синода Зарубежной Церкви, обращения и воззвания Митрополита Антония переписывались в тысячах экземпляров, и распространялись с быстротой регулярной почты.

 

 

                        ТАК НАМ ГОВОРЯТ

                                                                            Елена Семенова


Забудь своё имя и имя страны,
Которая больше не будет твоею,
Исполнись сознаньем великой вины
Пред сбродом, который глумится над нею,
пади ему в ноги и рабски прославь,
И стань в обречённом строю имяреков,
И память сотри, и надежду оставь,
Что право имеешь ты быть Человеком.

Так нам говорят.
Мозг и дух истоптав,
Плюя в ясный взгляд
И лобзая в уста.
Две тысячи лет
Миновало. Опять
Готовятся Свет
Силы мрака распять.
Века и века
Не смолкает "Распни!".
И тот же оскал
В наши грозные дни.

Забудь, что прославлен и горд был твой род.
Отныне в колодках и с камнем на шее
Твой путь - через реки клевет злобных вброд,
В огне и лишеньях сгорая и тлея.
Отдай им свой голос и вечно будь нем,
Поскольку свобода здесь их только слову.
И грезить не смей даже в снах о том дне,
Когда хватит сил, чтобы сбросить оковы.

Так нам говорят.
Словно анти-завет.
Казнивши Царя -
На Державу - Запрет.
И Слово, и мысль
Вне закона. И жизнь.
И только для крыс -
Право жира и лжи.
Ещё не века,
Но который уж год -
Подвалы ЧК
И за Правду - в расход.

Забудь! Но не в силах душа забывать,
Лжецам, мертворожденным трусам в угоду
И имя родное, и предков, бежать
"На цирлах" на свист каинитского рода.
Не смеет забыть сердце славных побед,
Оставить свой крест, пресной сделаться солью,
Облечься в ливрею... И русский завет:
Народность, Отечество, Вера и Воля.

Так мы говорим!
И да станут немы
В тот час упыри,
Как возьмём слово - мы.
Традиция - вот,
Основной наш закон.
Не клика "господ
Смердяковых", но Трон
И Правда. Реванш
А не алчная месть.
И вечный пароль наш:
Россия и Честь!

 

 

СЕМЬЯ - УСТАНОВЛЕНИЕ БОЖИЕ.

Г.М. Солдатов

 

Господь Бог сотворил вселенную,  населив землю животными и как венец Своего творения,  создал человека по образу и по подобию Своему. Он благословил людей умножаться и владычествовать над всеми зверями и над всей землей.  Закон о браке был установлен Богом уже в раю, и никто его не может изменить: «Посему оставит человек отца своего и мать свою, и прилепится к жене своей; и будут одна плоть» (Быт. 2, 24). Первая семья – Адам и Ева получили от Бога послушание: возделывать землю в раю и размножаться.  В пищу им были назначены злаки и плоды, а животным, которые еще не были хищными – травы.  Таким образом,  по желанию Бога,  семью составляет муж и жена,   с повелением производить  потомство.

В раю между деревьями было дерево жизни, вкушая плоды с которого людям давалось бессмертие, и древо познания добра и зла, плоды с которого Господь запретил есть.

Диавол в своей гордости отказался подчиняться Богу еще до сотворения человека, за что был, низвергнут с неба. Когда же люди были поселены в раю,  диавол  поставил своей задачей лишить людей счастья и вечной жизни с Богом. Он соблазнил Еву к непослушанию Божьей заповеди, и она съела запрещенный плод и дала его Адаму.

Не послушавшись Господа, нарушив данную им заповедь,  люди, не покаялись, за что были наказаны. Господь Бог справедлив, но Он не разрешает, чтобы грех оставался  не наказанным. Адам и Ева были наказаны за непослушание изгнанием из Рая. За развратную жизнь Господь наказал потомков Адама потопом всей земли, и спаслись только праведный Ной со своим семейством. За мужеложство и разврат были наказаны города Содом и Гомора. За непослушание Богу были наказаны Моисей и весь кочевавший еврейский народ. За разврат царя Давида был, как он наказан, так и весь израильский народ. Много раз Господь наказывал людей различных наций за нарушения заповедей, поклонение не истинным богам и другие грехи.

В 18-й главе книги Левит перечисляются степени родства, когда запрещается брак. Этим законом и теперь руководствуется Православная Церковь. В этой же главе назначено наказание за содомский грех и скотоложство. В 20-й главе назначено наказание смертью,  за многие грехи,  включая мужеложство и скотоложство. Святой Апостол  Павел учит: «Или не знаете, что неправедные Царства Божия не наследуют? Не обманывайтесь: ни блудники, ни идолослужители, ни прелюбодеи, ни малакии, ни мужеложники, ни воры, ни лихоимцы, ни пьяницы, ни злоречивые, ни хищники – Царства Божия не наследуют» (1 Кор. 6, 9-10).

По своей неограниченной любви к людям Небесный Отец, когда они каялись в грехах,  прощал их и возвращал им Свою защиту и благополучие.

«Бог есть любовь» (1 Ин. 4, 8) и эта любовь передана человеку при его создании: «… всякий, любящий Родившего, любит и рожденного от Него,… Ибо это есть любовь к Богу, чтобы мы соблюдали заповеди Его, и заповеди Его не тяжелы» (1 Ин. 5, 1-3). Господом Богом заповедано, чтобы муж и жена любили и заботились друг о друге.

Святое Писание учит, что диавол является лжецом и отцом лжи (Ин. 8, 44). Всякими методами он хочет внести разврат и зло между людьми. Он добивается, чтобы люди поклонялись ему и ложным богам. Но кто поклоняется Люциферу,  осуждает себя на вечные муки. Когда в разврате мужеложства участвуют миряне, они лишают себя в будущей жизни Царствия Небесного, но когда этим занимается духовное лицо, то наказание от Бога будет несравненно более строгим.  По церковным канонам такие люди лишаются права быть рукоположенными  в духовный сан, а если они уличены, то подлежат извержению из сана и другим строгим наказаниям.  

В некоторых странах мужеложники добились или стремятся получить защиту государственных законов. Но государственные законы  не могут для православных людей  быть выше Божьих. Учение Православной Церкви ясно говорит, что является грехом. Спаситель учил - “Если любите Меня,  соблюдайте Мои заповеди” (Ин. 14,15) .

Каждый человек согласно Божьей воле может решать будет ли он сочетаться браком или оставаться холостым, будет ли он мирянином или принимать иноческий сан.

О семье в Евангелии учил Иисус Христос. Семья важна для общества и потеря отца накладывает на мать всю тяжесть воспитания детей. Дети страдают и с ними все общество, и даже государство. Ничто не может заменить детям лишение отца или матери. Сожительство Церковью осуждается, и оно является угрозой здоровью детей и обществу. Люди часто сожительствуют ради удобства или по материальным причинам. Для детей в таком случае нет удобства, а наоборот,  сожительство родителей у них вызывает серьезные эмоциональные проблемы. Церковь и государство,  должны сохранять целостность семей, не вводить законов которыми накладывались бы на женившихся материальные затруднения, а духовенство не должно забывать о том, что за таинство брака, как и за любое таинство не позволительно взимать плату. В МП введена торговля за Св. Таинства, также как и за все требы.  Даже с кандидатов в духовный сан или за награды взимается плата. Для некоторых верующих затруднительно заплатить священнику за совершение обряда венчания или крещения ребенка. Родители поэтому остаются в гражданском браке или просто сожительствуют. Но поскольку МП организована партийными органами и КГБ,  то понятно, что их ставленников:  патриархов и архиереев не интересует духовное состояние верующих. Их интерес беззаботная жизнь и служение правительству. О них в Евангелии сказано: «такие люди служат не Господу нашему Иисусу Христу, а своему чреву» (Рим. 16, 18). Они не интересуются, что в Священном Писании говорится что: «корень всех зол есть сребролюбие, которому, предавшись, некоторые уклонились от веры и сами себя подвергли многим скорбям (1 Тим. 6, 10). Руководству патриархии в симонии подражает многое низшее духовенство, принося  вред Церкви и государству.

Так называемые «однополые браки»,  введенные противниками Божьими,  являются вредным экспериментом и риском с далеко идущими последствиями. Союз однополых, когда они усыновляют или удочеряют,  лишает детей родительской любви матери или отца. В некоторых государствах, теперь  разрешены однополые браки наравне с установленным Богом союзом между мужем и женой. Законодатели,  настолько оказались под диавольским влиянием, что считают, что для развития морального и духовного и опыта в жизни традиционная семья не играет роли. Они считают, что школа и общество,  воспитывает ребенка, а влияние родителей минимальное. Госсекретарь США Гиллари Клинтон даже написала книгу о том, что ребенок воспитывается деревней, т.е. всеми ребенка окружающими. В школах Америки маленьким детям говорят, что семья не обязательно должна состоять из мужчины и женщины. Под таким вредным влиянием растлеваются головы малюток и когда они становятся подростками то их, пользуясь законами страны о правах человека,  увлекают нарушать как моральные законы Божьи, так и заповедь: «Чти отца твоего и матерь твою, да благо ти будет, и да долголетен будеши на земли».

Дети страдают также вследствие разводов, так как материальные доходы семьи становятся недостаточными и также, потому что мальчики или девочки лишаются образца, у которого им нужно учиться для будущей жизни.  Только мать или отец могут защитить детей от вредных влияний. Супружество и верность в браке,  отражаются на благополучии не только семьи,  но и всего государства. Вступая в брак,  как это заповедано Господом люди обещают любить друг друга и своих детей.

Православная Церковь учит, что брак благословляется только для мужа и жены, – которые составляют своей семьей как бы малую церковь, где дети получают понятие о высших ценностях и обязанностях к Богу и обществу. Этому учит Священное Писание и церковные законы. Люди должны следовать Божьему Учению,   исполняя заповеди Господа и сознавать  значение  для человечества семьи. Не государство должно решать, что такое семья – это было уже решено при сотворении людей  Небесным Отцом - Господом Богом.

===============================================================================================

РЕДАКЦИЯ «ВЕРНОСТИ» СОВЕТУЕТ СВОИМ ЧИТАТЕЛЯМ ПОДПИСЫВАТЬСЯ, ЧИТАТЬ И ДЕЛИТЬСЯ СОДЕРЖАНИЕМ ЕДИНСТВЕННОЙ В ЗАРУБЕЖНОЙ РУСИ, ГАЗЕТЫ ПРИЗЫВАЮЩЕЙ СООТЕЧЕСТВЕННИКОВ К ОБЪЕДИНЕНИЮ "ОСКОЛКОВ"  ПРЕЖДЕ ЕДИНОЙ РУССКОЙ ПРАВОСЛАВНОЙ ЦЕРКВИ ЗАГРАНИЦЕЙ, СТРЕМЛЕНИИ ИДТИ ПО УКАЗАННОМУ ЦЕРКОВЬЮ И РУКОВОДИТЕЛЯМИ БЕЛОГО ДВИЖЕНИЯ ПУТИ, ДЛЯ СПАСЕНИЯ СВОЕЙ ДУШИ И ПОСТРОЕНИЯ СВЕТЛОГО БУДУЩЕГО ДЛЯ БУДУЩИХ ПОКОЛЕНИЙ СООТЕЧЕСТВЕННИКОВ. 

1948 - 2011

" Н А Ш А    С Т Р А Н А "

Основана 18 сентября 1948 г. И.Л. Солоневичем. Издательница: Лидия де Кандия. Редактор: Николай Леонидович Казанцев.     9195 Collins Ave. Apt. 812, Surfside, FL. 33154, USA  Tel: (305) 322-7053

Электронная версия "Нашей Страны" WWW.NASHASTRANA.NET

Просим выписывать чеки на имя редактора с заметкой "for deposit only"  Денежные переводы на: Bank of America, 5350 W. Flagler St. Miami, FL. 33134, USA. Account: 898018536040. Routing: 063000047.

Цена годовой подписки: В Аргентине - 100 песо,  Европе 55  евро, Австралии - 80 долл. Канаде - 70  долл. США - 65 ам. долл. Выписывать чеки на имя:Nicolas Kasanzew, for deposit only.

===============================================================================================

ВЕРНОСТЬ (FIDELITY)  Церковно-общественное издание    

   “Общества Ревнителей Памяти Блаженнейшего Митрополита Антония (Храповицкого)”.

      Председатель “Общества” и главный редактор: проф. Г.М. СолдатовТехнический редактор: А. Е. Солдатова

      President of The Blessed Metropolitan Anthony (Khrapovitsky) Memorial Society and  Editor in-Chief: Prof. G.M. Soldatow

     Сноситься с редакцией можно по е-почте:  GeorgeSoldatow@Yahoo.com  или 

      The Metropolitan Anthony Society,  3217-32nd Ave. NE, St. Anthony Village,  MN 55418, USA

      Secretary/Treasurer: Mr. Valentin  Wladimirovich Scheglovski, P.O. BOX 27658, Golden Valley, MN 55427-0658, USA

      Список членов Правления Общества и Представителей находится на главной странице под: Contact

      To see the Board of Directors and Representatives of the Society , go to www.metanthonymemorial.org and click on  Contact

      Please send your membership application to: Просьба посылать заявления о вступлении в Общество:  

      Treasurer/ Казначей: Mr. Valentin  Wladimirovich Scheglovski, P.O. BOX 27658, Golden Valley, MN 55427-0658, USA

      При перепечатке ссылка на “Верность” ОБЯЗАТЕЛЬНА © FIDELITY    

     Пожалуйста, присылайте ваши материалы. Не принятые к печати материалы не возвращаются. 

 Нам необходимо найти людей желающих делать для Верности переводы  с русского  на  английский,  испанский, французский,  немецкий   и  португальский  языки.  

Мнения авторов не обязательно выражают мнение редакции.   Редакция оставляет за собой право  редактировать, сокращать публикуемые материалы.   Мы нуждаемся в вашей духовной и финансовой  поддержке.     

Any view, claim, or opinion contained in an article are those of its author and do not necessarily represent those of the Blessed Metr. Anthony Memorial Society or the editorial board of its publication, “Fidelity.”

===========================================================================

ОБЩЕСТВО БЛАЖЕННЕЙШЕГО МИТРОПОЛИТА АНТОНИЯ

По-прежнему ведет свою деятельность и продолжает издавать электронный вестник «Верность» исключительно за счет членских взносов и пожертвований единомышленников по борьбе против присоединения РПЦЗ к псевдоцеркви--Московской Патриархии. Мы обращаемся кo всем сочувствующим с предложением записаться в члены «Общества» или сделать пожертвование, а уже ставшим членам «Общества» напоминаем o возобновлении своих членских взносов за  2012 год. 

Секретарь-казначей «Общества»   В.В. Щегловский

The Blessed Metropolitan Anthony Society published in the past, and will continue to publish the reasons why we can not accept at the present time a "unia" with the MP. Other publications are doing the same, for example the Russian language newspaper "Nasha Strana" WWW.NASHASTRANA.NET (N.L. Kasanzew, Ed.)  and on the Internet "Sapadno-Evropeyskyy Viestnik" http://www.karlovtchanin.eu,  (Rev.Protodeacon Dr. Herman-Ivanoff Trinadtzaty, Ed.). Russian True Orthodox Church publication in English:  http://ripc.info/eng, in Russian: www.catacomb.org.ua, "Izba-Chitalnya" www.chitalnya.ru There is a considerably large group of supporters against a union with the MP; and our Society  has representatives in many countries around the world including the RF and the Ukraine. We are grateful for the correspondence and donations from many people that arrive daily.  With this support, we can continue to demand that the Church leadership follow  the Holy Canons and Teachings of the Orthodox Church. 

===========================================================================================================================================================================================

                                                      

БЛАНК О ВСТУПЛЕНИИ - MEMBERSHIP APPLICATION

ОБЩЕСТВО РЕВНИТЕЛЕЙ ПАМЯТИ БЛАЖЕННЕЙШЕГО

МИТРОПОЛИТА АНТОНИЯ (ХРАПОВИЦКОГО)

THE BLESSED METROPOLITAN ANTHONY MEMORIAL SOCIETY

     Желаю вступить в члены общества. Мой годовой членский взнос в размере $ 25

с семьи прилагаю. Учащиеся платят $ 10. Сумма членского взноса относится только к жителям США, Канады и Австралии, остальные платят сколько могут.

  (Более крупные суммы на почтовые, типографские и другие расходы принимаются с благодарностью.)

     I wish to join the Society and am enclosing the annual membership dues in the amount of $25 per family. Students  

       pay $ 10. The amount of annual dues is only for those in US, Canada and Australia. Others pay as much as they can afford.

(Larger amounts for postage, typographical and other expenses will be greatly appreciated)

 

ИМЯ  - ОТЧЕСТВО - ФАМИЛИЯ _______________________________________________________________

NAME—PATRONYMIC (if any)—LAST NAME  _______________________________________________________

   АДРЕС И ТЕЛЕФОН:___________________________________________________________________________

   ADDRESS & TELEPHONE  ____________________________________________________________________________

Если Вы прихожан/ин/ка РПЦЗ или просто посещаете там церковь, то согласны ли Вы быть Представителем Общества в Вашем приходе? В таком случае, пожалуйста укажите ниже название и место прихода.

If you are a parishioner of ROCA/ROCOR or just attend church there, would you agree to become a Representative of the Society in your parish? In that case, please give the name and the location of the parish:

 

   ПОЖАЛУЙСТА ВЫПИШИТЕ ЧЕК НА:                                  Mr. Valentin W. Scheglowski

   С ПОМЕТКОЙ:                                                                                           FOR TBMAMS

  И ПОШЛИТЕ ПО СЛЕДУЮЩЕМУ АДРЕСУ:                                        P.O. BOX 27658

  CHK WITH NOTATION:                                            Golden Valley, MN 55427-0658, USA

    SEND  COMPLETED APPLICATION  TO:

_________________________________________________________________________                __________