МЫСЛИ О БЛАГОДАТИ
Епископ Андрей (Маклаков), РПАЦ
Многие в наши дни говорят о приходе времени апостасии. Зарубежная Церковь разделена, часть ушла в союз с неканонической организацией МП РПЦ, другие части, так называемые «осколки» не имеют намерений к объединению. В страждущей России усиливаются гонения на христиан. Русская Православная Автономная Церковь подверглась репрессиям и настоящему погрому: отняты храмы, реквизируют церковную утварь, книги, иконы, исторические реликвии, переманивают священников.
Но это только один частный случай того, что очевидно для многих людей – происходит массовый и добровольный отход от христианства, разрушение христианской догмы и христианской цивилизации. В своей массе обыватель строит жизнь на иных критериях: только чтобы было больше удобств, сытый желудок, легче труд, больше материального достатка. Люди забыли, что смысл их появления на земле в другом, они забыли о благодатном спасении в Царстве Божием.
Что есть благодать? Сегодня многие говорят: вот, в этой церкви есть благодать, а в тех – нет, они безблагодатные. Но понимают ли они, о чем говорят? Мы должны определить термины, то есть подлинные значения слов, которые мы употребляем.
Благодать это энергия действия Бога, животворящая небесная сила, создавшая все, что мы можем охватить своим разумом и чего не можем, в силу нашей не совершенности и грешности. Даже не в состоянии проникнуть в тайну Божественного мироздания, мы молимся Жизнеподателю. Неизъяснимыми путями мы понимаем, что все живущее и сущее – по благодати Божией. В псалме 103-ем, этом гимне Создателю, говорится о том, что все мироздание, свет и тьма, светила и небеса, земля и море, источники и горы, звери, скот, деревья, трава, люди, то, что человек делает – все по благодати Господней. Отнимет свою благодать Господь, и все обращается в прах. Сокровенные слова в этом псалме: «Даешь им – принимают; отверзаешь руку Твою – насыщаются благом. Сокроешь лице Твое – мятутся; отнимешь дух их – умирают, и в персть свою возвращаются. Пошлешь дух Твой – созидаются, и Ты обновляешь лице земли» (Пс. 103:28-30).
Таким образом, не иначе, как по благодати Господней мы живем. Благодать – как лучи солнца. Мы живем энергией солнца, его свет и тепло достигают земли, и взрастают овощи, фрукты, травы и злаки, животные получают пищу, люди получают пропитание. Но надо помнить, что Господь все это сотворил, дав жизнь всему живущему. В этом смысле мы признаем благодать Бога-Творца, и не нам, если мы в своем уме, отрицать столько объективное явление.
Человек не чужд благодати Господней в мире. Она распространяется на всех, и действие ее побуждает нас искать Бога. Для чего? Чтобы возвратиться к Нему, спасти свою душу. Мы говорим о другом виде благодати, а именно о благодати Бога-Спасителя.
Господь создал человека по образу и подобию своему, и наделил его свободной волей, волей выбора между добром и злом, волей обращения к Нему или отвержения от Него. Мы всегда имеем возможность, откликнуться или не откликаться. Наше решение происходит от любви к Богу.
Начало всего человечества, Адам и Ева, были в благодатном раю, они были царь и царица всего Творения, животные, птицы, все произрастающее тянулось к ним. Но случилось непоправимое: любовь к Богу, полное обращение к Нему они подвергли сомнению и попытались испытать все, по наущению, запретным плодом с древа знания. И были низвергнуты.
Однако Господь оставил саму возможность нам, потомкам Адама и Евы, возвращения к Нему. Полнота благодати осуществляется в День Пятидесятницы, за закрытыми дверьми – это благодать Церкви, благодать Таинства, даруемая людям по милости Бога. Только в Церкви она передается, через Святых Апостолов, до наших дней.
Человек может быть приобщен ей, а может, по собственной воле отвергнуться ее. Когда человек уходит из Церкви, он теряет эту церковную благодать, это таинство единения с Богом и спасения души для жизни вечной. При этом он не перестает жить, он ест и пьет, он радуется и плачет, он создает семью, воспитывает детей, занимает положение в обществе, он может себя ощущать даже счастливым. Почему? Потому что он все так же пользуется благодатью Бога-Творца, общей благодатью для всего мироздания. Бог не уничтожает его – Он оставляет его в мире, давая сроки возвращения. Человек не церковный или отступник или даже еретик принимает эту Божескую милость за церковную благодать, но это не так. Он лишен другой благодати – благодати спасения. Обрести ее можно только одним путем, и это путь Христов, путь следования Его заповедям, которые легли в основу церковного устроения в виде непреложных канонов.
Вот почему еретики, в том числе и Московская патриархия, не знают благодати церковной, благодати Бога-Спасителя. Нарушив и продолжая нарушать Апостольские правила, правила Вселенских Соборов, вся иерархия этой организации вместе с паствой, уже на протяжении 4-5 поколений не знают благодати в ограде Церкви. Именно поэтому мы говорим, что МП – безблагодатна, нет душе спасения через нее.
Верующие люди чувствуют это, они ищут благодать, опять же по милости Бога, и нередко это мистическое, неизреченное чувство приводит их к решению уходить из МП. Многие верующие свидетельствуют в наше время: в церквях МП богослужения холодные, молитвы остаются пустыми словами, сердца не полнятся радостью. Там нет благодати!
Я видел то же самое у католиков. В молодости я учился в Папском университете, в Ватикане, в униатском колледже. Раз в месяц мы, семинаристы, пели литургию для Радио Ватикана. Как бы в награду за это нам разрешалось ходить по саду, где нередко гулял сам Папа Иоанн XXIII. Он уже готовил Второй Ватиканский собор, он не скрывал, что воздух в церкви застоялся, что нужно открыть окна. А мне было, я бы сказал, странно и непонятно: как это, Папе, – который «правило веры»! – требуется открыть и пустить свежий воздух в церковь?
Но вот Второй Ватиканский собор прошел. В католичество было впущено много чуждого, еще далее уводящего от истинного вероисповедания. Люди стали уходить из католицизма – они увидели, что там нет благодати. Меня лично это привело в Православие – именно в силу отторжения от неверного пути, который не ведет к спасению. В Православной Церкви я обрел то, что давно было отвергнуто католиками, ту силу спасительной энергии Христа, которую он передал Апостолам, а они – Церкви.
Увы, многие сегодня обратились к ложному направлению так называемого «мирового православия» - церквей Константинополя, Московской патриархии, Сербской, Болгарской и т.д. – они не видят разницы между православием и католичеством, они говорят, что католики более не еретики, с 1970 года было введено евхаристическое общение, теперь они вместе причащаются, утверждая, что у них много общего. Одно у них у всех общее – отсутствие благодати!
Спасительная сила Господа нашего воплощается в Таинствах. Только в Церкви, следующей твердо и неуклонно учению Христа, благодать Таинств очищает, возобновляет, помогает людям стать детьми Божьими. Признавая наличие благодати у еретиков, мы не понимаем, где она у нас, мы отрицаем ее. Они могут носить облачения, петь и служить совершенно, как в благодатной Церкви – но не быть в Церкви. Потому что ложная вера, идущая еще от первородного греха, от нарушения Божеских установлений, уводит человека от спасения. Посмотрите: у униатов все так же, как у нас, православных, те же песнопения, та же литургия, одеяния, кресты, молитвы... Но они исповедуют римо-католичество в православной форме, они приняли ересь и не отверглись ее, как могут они быть спасены?
В IV веке возникла и набрала силу ересь ариан. Они все делали по-православному. Отличие было только в одном слове, в одной букве, когда они читали Символ Веры. Православные читали: μοούσιον – то есть «одного естества», имея в виду, что Иисус был одного естества с Богом-Отцом. Ариане заменили одну букву и читали: μοιούσιον, то есть «подобного естества», что приводило к пониманию Иисуса, как творения Отца, но не единосущного Отцу. Однако это и было глубочайшим заблуждением, а по введению в церковный обряд – ересью.
Церковь боролась с арианством более 200 лет. Были тяжелые времена: все епископство, даже константинопольские императоры согласились с арианами. Арианство было более понятно для масс, его было легче принимать, оно способствовало росту императорской власти, укреплению государства, а значит, и повышению благосостояния народа. Было только одна проблема. Арианство было лжеучением, ересью, люди теряли души, обретая спокойную и сытую жизнь.
Как свидетельствует Григорий Богослов, умерший в IV веке, в самом Константинополе в один период оставалось только 17 православных семей. Все свои силы, умения, дар проповедника отдал он борьбе с этим еретическим заблуждением. И перед кончиной с радостью отмечал, что в Константинополе осталось всего 17 семей ариан.
Епископ Григорий (Граббе) в 1995 году говорил: «Как понимать МП? Это ариане нашего времени. У них нет сущности веры, они сами не спасутся и других уведут в вечную погибель».
Почему вопрос о благодати так важен? Люди, отрекаясь Православия, считают так: мы живем в мире как бы нейтральными существами, мы не делаем зла ближнему, мы благодарим за добро, сделанное нам, мы принимаем то, что Бог нам дает, и стараемся сделать нашу жизнь лучше, богаче, удобнее, что же в этом плохого?
Вот это безразличие, нейтральность и есть ошибка. Адам и Ева отдали все Сатане, они предали будущие поколения, все их дети, последующие колена человечества, по их грехопадению, теперь принадлежат Сатане. Сами по себе мы не можем спастись. Вне Господа, вне той силы, что передается нам в Церкви, мы все идем в геенну, в ад. Не имеет значения, как много мы трудились в этой жизни, какую хорошую семью мы создали, сколько домов мы купили, какое высокое положение в обществе мы заняли, как хорошо о нас отзываются люди.
Вспомним притчу о Лазаре и богаче.
«Некоторый человек был богат, одевался в порфиру и виссон и каждый день пиршествовал блистательно. Был также некоторый нищий, именем Лазарь, который лежал у ворот его в струпьях. И желал напитаться крошками со стола богача; и псы, приходя, лизали струпья его. Умер нищий и отнесён был Ангелами на лоно Авраамово. Умер и богач, и похоронили его. И в аде, будучи в муках, он поднял глаза свои, увидел вдали Авраама и Лазаря на лоне его и, возопив, сказал: отче Аврааме! умилосердись надо мною и пошли Лазаря, чтобы омочил конец перста своего в воде и прохладил язык мой, ибо я мучаюсь в пламени сем. Но Авраам сказал: чадо! вспомни, что ты получил уже доброе твое в жизни твоей, а Лазарь - злое; ныне же он здесь утешается, а ты страдаешь; и сверх всего того между нами и вами утверждена великая пропасть, так что хотящие перейти отсюда к вам не могут, также и оттуда к нам не переходят. Тогда сказал он: так прошу тебя, отче, пошли его в дом отца моего, ибо у меня пять братьев; пусть он засвидетельствует им, чтобы и они не пришли в это место мучения. Авраам сказал ему: у них есть Моисей и пророки; пусть слушают их. Он же сказал: нет, отче Аврааме, но если кто из мертвых придёт к ним, покаются. Тогда [Авраам] сказал ему: если Моисея и пророков не слушают, то если бы кто и из мёртвых воскрес, не поверят. (Лк. 16:19-31)
Эта притча имеет непреложный смысл, повествуя о вечном разделении на тех, кто наследует Царство Божие, и тех, кто при жизни отказался от благодатной силы Спасителя.
Силы ада огромны и безжалостны. Они охватывают наши души еще при жизни на земле, они уносят их по смерти. Адам и Ева, Ной, Авраам и праотцы отошли в ад. Иоанн Креститель по кончине своей пошел в ад. Спаситель наш, воплощенный Господь, умерев на Кресте, душою пошел в ад, но, соединив в Себе Божественное и человеческое, силою благодати Он победил Сатану. Он преодолел силы ада, и вывел души праведных из вечной погибели. Как Сам Христос говорит: «Никто не восходил на небо, как только сшедший с небес Сын Человеческий, сущий на небесах» (Ин 3:13). Другого пути, нежели по благодати Господней, силой Спасителя нашего, обрести вечную жизнь душе нашей, у нас нет.
Иисус дает нам возможность стать частью, членами мистического Тела, Церкви Христовой. Через Таинства крещения, миропомазания, причащения, покаяния, священства, брака и елеосвящения, на нас незримо снисходит благодать Святого Духа, так спасительная сила Божия, которой мы ищем в Церкви, мы избываем свои грехи. Нет иного Бога, кроме Христа и Пресвятой Троицы, в которых мы веруем, и Священное Писание – нам в просвещение, наставление и отвержение от зла.
В первые триста лет Христовой веры на земле дьявол понял, что Иисус оказался сильнее его, увел людей из ада, дал последующим поколениям путь, через Церковь, к спасению. Несмотря на нападки на первых христиан, Церковь только укреплялась, росла, обретала новых последователей. Тогда, Сатана применил другой способ: он стал внушать людям, вносить изменения в Веру, принимать ереси, которые отсоединяли человека от Церкви и Господа.
По своей воле человек выбирает ту или иную ересь. Однако интерес дьявола – держать его в этих опасных и погибельных заблуждениях. Дьявол бывает очень убедителен, он играет с сознанием людей. Разве не по дьявольскому наущению в МП стали проповедовать, будто Сергий Страгородский, через отступничество и подчинение безбожному правительству, якобы спас русскую церковь? Тысячи людей сегодня поддались этому ложному учению.
Или что Сталин, безбожный тиран, палач и гонитель христиан, якобы перед смертью покаялся и вообще сделал многое для МП? Появляются его лже-иконы, люди погружаются в ересь все глубже. Иерархи МП стыдливо молчат и отказываются возвысить свой голос против такого богохульства. Получается, что при жизни можно быть убийцей, грабителем, кровожадным язычником, получая всевозможные удовольствия, в том числе наслаждение неограниченной властью над народами, а затем – наследовать небо после смерти? Но это полное отрицание учения Христа! Это – антихристово учение!
На протяжении всей христианской цивилизации появлялось множество еретических направлений. Полторы тысячи лет назад армяне, эфиопы, египтяне, индусы откололись от Церкви Христовой ересью монофизитства. Тысячу лет назад страны Западной Европы ушли в ересь католичества. Сегодня мы видим, как ересь охватила исконные православные земли: греческие, албанские, болгарские, сербские, русские. Там вводится католическое западное учение. Процесс начат и получает развитие. Признав евхаристическое общение с католиками, МП подтверждает свою еретическую природу, так эта организация с самого своего зарождения в 1943 году отпала от Церкви. Они попросту не знают, не понимают, что такое Православие, в чем его сущность, что значит, быть православным.
Неоднократно бывая в Риме, я старался в каждый приезд посетить те святыни, которые остаются неподдающимися еретическому тлению. В Риме много таких святынь. Одна из них – церковь св. Маркелина, папы Римского, который жил во время правления императора Диоклетиана (284-305 гг. по Рождеству Христову).
Император Диоклетиан был деятельным строителем империи, он разбил множество врагов Рима, укрепил границы против варваров, как умный и дальновидный политик, он ввел новые принципы правления, закрепляя традиционность и легитимную передачу верховной власти, дабы гражданские войны и перевороты не сотрясали державу. Первосвященники и жрецы дали ему титул Понтификс Максимус, то есть «великий строитель мостов».
Вместе с тем, он жестоко гнал христиан, требуя, чтобы население поклонялось древним богам. Отказ христиан он приравнивал к государственной измене, к подрыву императорской власти. Христиан, которые не подчинялись его требованиям, он приказывал бросать на растерзание диким зверям, на убийство гладиаторами, их варили в кипящем масле, жарили на сковородах. Христиане шли на мучения и смерть с именем Иисуса.
Тогда Диоклетиан вызвал их епископа Маркелина. Он показал Маркелину результаты последних пыток и страшных умерщвлений. И сказал: я замучу всех до одного христиан, сожгу все ваши книги, разрушу все ваши молитвенные дома, уничтожу вашу веру до последнего человека. Однако добавил император, всего этого можно избежать. Ты, как епископ, выйди на людях к моим богиням Весте и Исиде, покури немного ладана в их честь, тебе этого ничего не стоит. За это я прекращу гонения, тебе дам титул «друг кесаря», разрешу вам молиться вашему Христу, вы будете жить спокойно и достойно под моим покровительством.
Маркелин испугался и выполнил требуемое. Диоклетиан выполнил то, что обещал со своей стороны. Гонения были приостановлены, титул был присвоен, а вместе с ним Маркелину были выданы богатые одежды, предметы роскоши, драгоценные украшения, деньги и рабы.
Не знакомо ли нам эта ситуация? Не было ли на нашей памяти подобное, чем бы потом не объясняли действия высшего иерарха его «совсем малое», почти незначительное отступление?
Но как результат поступка Маркелина, было то, что вместе с ним все пресвитеры, все священники, вся паства, которую он окормлял, все отпали от Церкви.
В городке Остия, который являлся портом Рима, был созван собор епископов для выбора нового папы. Пришел также Маркелин. Однако не гордо вошел он в собрание бывших собратьев. Не как «друг кесаря», обладающий особым покровительством императора, не в красивой тоге, не украшенный золотыми браслетами, кольцами. Он вошел во власянице, упал на колени и пополз покаянно: «Честные отцы, я умоляю, дайте мне свой приговор, но верните меня в Церковь. Год назад я получил за свое деяние от кесаря славу, почет, титул, разные щедроты, но потерял благодать Господню. Без этого я не могу жить, жизнь не имеет смысла!..» Архиереи ответили: «Мы не можем судить тебя, сам вынеси себе приговор». Маркелин тогда объявил: «Я вернусь в Рим, я верну кесарю тогу и драгоценности, я откажусь от титула «друг кесаря». Знаю, что меня замучают до смерти, но и этого мало за то, что я сделал. Мой труп пусть не будет погребен, а пусть будет выброшен на дорогу, для поедания собаками. Я проклинаю того, кто похоронит меня по-христиански, так как я отказался от Иисуса Христа и не могу быть достоин даже, быть погребенным честно, как человек».
Все произошло, как и сказал Маркелин. Диоклетиан, узнав о своем духовном поражении, приказал жесточайше мучить до смерти Маркелина. Труп его был выброшен на дорогу, и никто не мог прибрать его. Только на 36-й день явился во сне новому папе Маркелу сам апостол Петр и приказал ему похоронить труп Маркелина.
В 1927 году митрополит Сергий Страгородский объявил в своей «декларации» за весь церковный народ в России, что радости большевиков это и радости Христовой Церкви, а горести большевиков и советской власти– это и горести Церкви.
Не только русский народ, но и весь мир к этому времени знал, что такое власть большевиков. Гонения на Русскую Православную Церковь не прекращались ни на день. Священников и архиереев расстреливали, сажали в тюрьмы, оправляли в концлагеря и ссылки. Саму Церковь неоднократно грабили, забирая на свои большевистские нужды драгоценности, утварь, обдирая золотые и серебряные оклады с икон, переплавляя кресты, разрушая храмы.
Своей «декларацией» Сергий Страгородский совершил моральный эквивалент того, что в IV веке сделал Маркелин. Однако последний принес полное покаяние, как перед честным епископством Христовой Церкви, так и перед самим Господом. Сергий не только не каялся в своем поступке, он требовал, чтобы другие иерархи и священство приняли его «декларацию», чтобы стали такими же отступниками. Таким образом, он отпал от Церкви, а с ним и те, кто с ним согласился. Они потеряли благодать Церкви и с тех пор начали жить в духовном мраке.
Отпавшие от Церкви, по 1-му Правилу Василия Великого в его Первом Каноническом послании епископу Амфилохию, «не имели власти ни крестити, ни рукополагати, и не могли преподати другим благодать Святаго Духа, от которой сами отпали». Это так! Священство и вся иерархия МП-РПЦ не может предать то, чего у них нет. Они потеряли благодать Господню, подчинившись требованиям нового «кесаря» - советской власти.
В наши времена некоторые говорят: это уже в прошлом, этого уже нет, церковь (МП) больше не подчиняется требованиям гражданских властей, она преодолела кризис. Но возникает вопрос: когда архиереи и священство МП вернулись в лоно Христовой Церкви? Как это происходило? В каких условиях и кто был тому свидетелем.
Святой Маркелин пришел на собор епископов. Он принес свое покаяние десяткам их, о его словах и деяниях свидетельствует церковная история. Любой мирянин, согрешив, должен идти к священнику на исповедь и каяться в содеянном. Священник разрешает властью, данною ему от Бога, этот грех. Так установлено канонами Православия, и других правил нет, и не может быть.
Современные люди, как клирики, так и большинство мирян в России, вот уже 4 или 5 поколений после «декларации» Сергия Страгородского, все еще не оторвались от гнилой ветви. Они не знают, они все забыли или считают, что как бы забыв, они избыли грех отпадения от Церкви. Но благодати-то, то силы спасительной нашего Бога, у них нет, и не может быть. Все священноначалие МП-РПЦ – безблагодатно.
Конечно, солнце светит для всех, для христиан и для язычников, для православных и для еретиков, для закоснелых в грехах и для кающихся. И дождь, и воздух, и ветер, и земля – для всех. Однако вдали от Церкви отступники, даже ничего как бы пагубного не делая, обречены на ад, на вечную погибель. Потому что единственный выход – в Иисусе Христе. В Его Церкви. «Азъ есмь путь и истина и жизнь» (Ин. 14: 6) – говорит Он.
Что же делать таким обреченным? Прежде всего – каяться и перерождаться в покаянии. Слово «раскаяние» –μετάνοια– по-гречески, дословно означает «передумать, преобразить ум». Для нас, православных, это – жизнь по Его заповедям. Как? Молиться, поститься, давать милостыню, жить для других. Господь говорит в другом месте: «Возлюби ближнего твоего, как самого себя!» (Мтф. 22: 39).
Но многие ли сейчас, даже регулярно посещая церковь, живут для других? Многие ли дают голодному хлеба, алчущему – питья, бездомному – приют? Многие ли, вставая ото сна по утрам, уделяют молитве не пять секунд, а полчаса своего времени? Многие ли во время поста не просто заменяют скоромную пищу, на постную, а ограничивают ее количество? И такая ли постная эта пища? Многие ли подают милостыню? Утешают ближнего в горе? Поддерживают слабого?
Обмануть Бога – нельзя! Не стараемся, пытаемся схитрить, примириться с грешной сутью без попыток изменения ее? Помните, что в аду много душ православных христиан. Не по крещению только, но по исповеданию, по Вере мы приобщаемся благодати Господней. Мы должны искать возможности подвижнической жизни, отвергаться удовольствий, да будем отмечены милостью Божией. Мы должны быть готовы быть распнуты за Христа, и благодать Спасителя снизойдет на нас.
Очень люблю житие святой Февронии. Она подвизалась в монастыре, молилась, постилась, делала черную работу. Но ей было мало этого. Она мечтала стать мученицей. Это образец христианского благочестия и преданности Христу.
Многажды я посещал Колизей в Риме. Это громадное сооружение, которое служило театром для пятидесяти тысяч человек. И вот стоя на самом низу, я представлял себе те, далекие времена: беснуется толпа, жаждущая кровавых зрелищ, важно восседают сенаторы и знать в своих ложах, бряцают оружием солдаты, кричат женщины, смеются рабы, рычат дикие звери в клетках, гладиаторы готовы убивать. И по тесным коридорам ведут кучку христиан. Они знают, что это их последний день на земле, но в сердце у них – Христос. За него они принимают мучения. Это для них спасительная благодать.
Что мы видим ныне? Какой-нибудь монах или послушник утешает себя, говоря: я уже в монастыре, теперь-то я точно спасусь! Какое неразумное небрежение к собственной душе! Или вопрос о любви к своему ближнему. Сколько раз мы встречаем такие рассуждения: конечно, я этого человека люблю, но этого и достаточно. Чего достаточно? Где и кем было установлено, что этого достаточно?
Третьи пользуются Церковью как инструментом для своих политических целей, увязывая Церковь с такими категориями, как патриотизм, национальная слава, объединение народов в одну державу. Но где это написано в Священном Писании, что цель жизни верующего – национальная слава? Или любовь к своему народу? Или восхваление своей страны? Или забвение себя ради власть предержащих, ради каких-то администраторов, судей, сенаторов или депутатов? Но это недостойно, позорно!
Самая первая Божия заповедь звучит так: ««Возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим, и всей душой твоей, и всей крепостью твоей, и всем разумением твоим и ближнего твоего, как самого себя» (Лк. 10: 27). Здесь нет места ни земным властям, ни стране, ни патриотизму. Здесь есть только человек, грешный по естеству, и есть Бог, дарующий нам свою благодать, ту силу, которая очищает нас от грехов, отвергает от пагубных помыслов, обновляет, преобразует и возвращает нас к добродетели нас для жизни вечной.
В самом начале я упомянул пресловутые «осколки», на которые оказалась, разбита и разъединена РПЦЗ. Мне не нравится этот термин – «осколки». Потому что Церковь – одна. Могут быть разные администрации, но к благодатной силе это не имеет никакого отношения. Потому что еще Апостолы строили Христову Церковь по принципу: в каждой стране, среди каждого народа верующие выбирают своего епископа. Как писал Киприян Карфагенский: епископ и паства и есть Православная Церковь.
Я убежден, что во многих странах, в том числе и тех, где официальная религия – какое-нибудь ответвление «мирового православия», есть истинные христиане. Те, что исповедуют учение Господа всем сердцем, всем разумом и душой, стремясь обрести спасительную благодать. Они-то и есть Христова Церковь.
Ноябрь 2011
ЖИЗНЬ БЕЗ СОВЕСТИ.
Епископ Иосиф Вашингтонский
При сотворении человека Господь Бог наделил его величайшими дарами: даровал ему свободу воли и для того чтобы он мог правильно пользоваться ею, - вложил в душу человека СОВЕСТЬ, которую не напрасно святые отцы именуют «голосом Божиим».
Но вот первосозданный человек употребил по Своему этот великий дар Божий: злоупотребил данной ему свободной волей – поправ свою совесть, и это было началом величайших зол и бедствий для несчастного, зарвавшегося своей гордыней, человека – который отступил от Бога, своего Творца и Благодетеля и вступил в союз с врагом Божиим – диаволом, даже если он этого не сознал.
Вся дальнейшая история человечества носит на себе эту мрачную, зловещую печать Богоотступничества. Отсюда и было начало пренебрежения духовной стороны жизни и всецелое погружение в жизнь телесную; отсюда и забвение естественного смирения, и начало диаволо-подобной гордыни, влекущее за собой самопревозношение, призрение, осуждение, ненависть и злоба.
Отсюда – грабежи, убийства, между-усобные брани и войны.
Жизнь человечества еще здесь на земле стала уподобляться аду кромешному – уготовляя обезумившему человечеству и в жизни вечной…
Господь дал все для спасения людей, не посягая на дарованную Им человеческую свободу воли. Так как голос совести они не слушали, Господь дал людям Свой Закон, заключенный в Писании, посылал им Богодухновенных мужей-пророков Своих, которые старались пробудить в них уснувшую совесть и учили Закон Божий. И, наконец, послал им Сына Своего, Который даровал им, т.е. людям, Новый Завет.
Быстро и успешно распространялось Христианство, не смотря на ужасные гонения, в первые века по Рождестве Христовом и оно было ярким показателем необыкновенной плодотворности промыслительного дела Божия.
Но враг Божий – диавол, искусивший первых людей не спал, а продолжал вести упорную и настойчивую борьбу за свое обладание людьми, конечно не без Божия попущения – судьбы, Промысла которого НЕИСПОВЕДИМЫ, и для нашего ограниченного ума – НЕПОСТИЖИМЫ.
Мы знаем только одно – что, дав разумным тварям свободу воли – Господь ее не отнимает и потому никого насильно к Себе не привлекает и, если человек погибает вопреки тому, что сделал Бог для нашего спасения, то в этом он должен винить только самого себя, как избравшего путь СВОЕЙ ЗЛОЙ ВОЛЕЙ, вместо следования спасительного пути Закона Божия.
И вот наш век, т.н. христианской эры ознаменовался не только полным попранием голоса совести и отражения Закона Божия, но и дерзким восстанием против Бога и Христа Его!
Мы живем в страшную эпоху, какой доселе не переживал мир ибо никогда еще люди так явно, так дерзко и нагло не выступали против велений совести и Закона Божия во всемирном масштабе. Совершенно одно и тоже делается как в странах, где господствуют открытые гонения, так и в странах т.н. «свободного» мира – свободного только номинально.
Поистине сатана развязан теперь и освобожден из темницы своей, как-то было открыто в видении св. Тайновидцу Иоанну Богослову и вышел он обольщать народы, как описано это в Апокалипсисе (Апок. 20, 7). Единственное утешение в том, что торжество сатаны будет не долгое – «на малое время» (Апок. 20, 3) и то, что Господь сохранит «малое стадо» Своих верующих, как Господь сказал: «Ангелом Своим заповедал сохранить…» (Лк. 4, 10) или «Он силен сохранить залог Свой на оный день» (« Тим. 1, 12).
И вот продолжая ранее высказанную мысль о непродолжительности власти сатаны, ибо явится «Царь царствующих и Господь господствующих», Он поразит антихриста, и с ним его лжепророков, и брошены они будут в озеро огненное и «будут мучаться день и ночь во веки веков» (Апок. 20, 10) и сюда попадут все, кто нагло попирали совесть и восставали против праведного Закона Божия, хулили имя Бога и не вразумлялись, чтоб воздать Ему славу (Апок. 16, 9). Таков будет конец истории мира, чему не хотят верить все глубоко зарвавшиеся в своем служении диавольской гордыни, современные умники.
Все это нужно знать и иметь в виду всем нам и чрезмерно не унывать и не впадать в безнадежность и отчаяние от всего, на наших глазах происходящего.
Все ли в наше время следуют предостережениям голосу совести и Слова Божия? Что мы видим сейчас в действительности?
ЖИЗНЬ БЕЗ СОВЕСТИ!
И это не у одних явных безбожников, но и у людей будто бы верующих и будто не отвергающих Церковь. Они принимают иногда даже участие в церковной жизни и, - что совсем уже страшно!, вступают порой в ряды священнослужителей, без НАСТОЯЩЕГО ПРИЗВАНИЯ, и для которых Церковь – не более как одна из обыкновенных человеческих организаций или клубов, где им хочется играть ведущую роль.
Они подлинно живут без совести!
Но внутри нашей Церкви это совершенно не допустимо, а поэтому все истинно преданные чада Церкви должны давать им решительный отпор и не допускать их вносить смуту в церковную жизнь!
Такая праведная борьба за Церковь, в переживаемое нами тяжелое пред-антихристово время составляет долг каждого истинного православного христианина, лишь бы она велась ЧИСТО, без всяких принуждений собственной страсти.
Будем всегда и, в первую очередь помнить, что цель нашей жизни – спасение души, а спасти свою душу немыслимо без благодати Божией, подаваемой в Церкви. Но благодать Божию не могут получить те, кто одержим самопревозношением своего «Я», своей гордыни и высоко ставя себя, забывая что «Бог гордым противится, а смиренным дает благодать» (1 Петр. 5, 5).
Аминь. Ноябрь 2011
«ОКТЯБРЬ» И «ФЕВРАЛЬ» В ИСТОРИИ
ЗАРУБЕЖНОЙ ЦЕРКВИ
Прот. М. Ардов
Если сравнить историю Зарубежной Церкви с историей России, можно сделать некое уподобление. То, что произошло на соборе в конце двухтысячного года (там был безобразно и беззаконно свергнут Первоиерарх - Митрополит Виталий) уместно сравнить с октябрем семнадцатого. Произошла узурпация власти людьми вполне циничными, а проще говоря, «агентами Москвы». Но почти никто теперь не помнит, что в истории Зарубежной Церкви был и свой «февраль» – некий переворот, который был совершен теми же силами, что толкнули нынешних бесстыдных епископов в объятия президента Путина и покойного патриарха Ридигера.
Русская Зарубежная Церковь в течение долгих десятилетий была, пожалуй, самым непримиримым из всех врагов коммунизма.
Достаточно вспомнить 1921 год – «Послание к Мировой Конференции» (Генуэзской), которое опубликовал Собор, состоявшийся в Сремских Карловцах. Там, в частности, говорилось: «Народы Европы! Народы мира! Пожалейте наш добрый, открытый, благородный по сердцу народ русский, попавший в руки мировых злодеев! Не поддерживайте их, не укрепляйте их против ваших детей и внуков! А лучше помогите честным русским гражданам. Дайте им в руки оружие, дайте им своих добровольцев и помогите изгнать большевиков – этот культ убийства, грабежа и богохульства – из России и всего мира».
Зарубежная Церковь обличала большевиков и их приспешников всегда – вне зависимости от того, насколько «холодной» была война между СССР и Западом, и не оглядываясь на то, что именно в каждый данный момент провозглашали кремлевские идеологи – «мирное сосуществование» или «разрядку напряженности». И, разумеется, во все времена советские агенты вели с «карловчанами» беспощадную борьбу.
С окончанием Второй Мировой войны экспансия коммунистов многократно усилилась, в частности были одержаны две крупные победы над Зарубежной Церковью. Во-первых, была уничтожена та ее часть, которая существовала в Китае. А во-вторых, в 1948 году правительство Израиля передало «советской церкви» все имущество «карловчан», которое находилось на тогдашней территории еврейского государства.
Но разрушить или поработить Зарубежную Церковь большевицкая агентура не могла, в частности, и потому, что управляющим делами Синода был несгибаемый и бескомпромиссный граф Юрий Павлович Граббе, впоследствии – протопресвитер Георгий, а с 1979 года – епископ Григорий, единомышленник и ближайший помощник трех Первоиерархов – митрополитов Антония (Храповицкого), Анастасия (Грибановского) и Филарета (Вознесенского).
Вот примечательный эпизод из церковной истории ХХ века. Весной 1972 года в Святую Землю прибыл важный паломник – только что получивший свою высокую должность Московский патриарх Пимен.
Такие визиты имели целью пропагандистский эффект, они должны были убеждать внешний мир в том, что в Совдепии есть «свобода религии» и что Московская Патриархия не большевицкая марионетка, а самая натуральная Поместная Церковь. В те времена миссию Зарубежного Синода в Иерусалиме возглавлял архимандрит Антоний (Граббе) – старший сын протопресвитера Георгия. И стараниями их обоих значение поездки московского патриарха было принижено, а его репутация подмочена. В архиве епископа Григория есть копия письма, которое он в свое время отправил одному из своих доброжелателей – В.И. Алексееву. Будущий Владыка писал:
«25 мая/7 июня 1972 г.
Иерусалим
Дорогой Василий Иванович!
Мои врачи настаивали на том, что мне надо на время уехать из Нью-Йорка в более теплый и ровный климат. Я выбрал Иерусалим, откуда Вам и пишу. Здесь живу на Елеонской горе, самое высокое место и воздух чудный.
Приехал я на другой день после отбытия П. Пимена со всей компанией. Общее мое заключение пока, что его поездка мало дала для Москвы, несмотря на большие затраты и внешнюю помпу. Слишком ярко Пимен показал здесь, что он вовсе не персона. И евреи, и дипломаты заметили, что он ничего не говорил, если у него на этот случай не было письменной шпаргалки. Лейтмотивом его речей были нападки на нас. Главным действующим лицом оказался Ювеналий. Во всех случаях, когда у него не было шпаргалки, Пимен предоставлял ему давать ответы на вопросы.
Я еще не виделся с греками, которые перед нами явно сконфужены, чувствуя, что, раскланиваясь перед москвичами и принимая их подарки, они запачкались. Впрочем, некоторые из них довольно явно показывали свое отрицательное отношение, ибо о. Антоний здесь хорошо поставил осведомление о природе Московской Патриархии. <...>
Посылаю Вам копию одного очень важного заявления в связи с посещением П. Пимена. Я его считаю очень важным. Как Вы знаете, у нас был десятилетний перерыв в биографии П. Пимена, кончающийся в 1946 году. Если он, будучи иеромонахом, прошел военную службу и дошел до чина полковника, то он должен был отречься от веры.
Кроме того, военная служба несовместима со священством. Т.о. он подлежит лишению сана, а отнюдь не выбора на Патриарший Престол, и вообще не мог быть епископом».
По моему глубокому убеждению, именно этот эпизод – не вполне удавшийся визит в Святую Землю патриарха Пимена побудил московских политиканов принять важное решение: отец и сын Граббе любой ценой должны быть устранены от руководства Зарубежной Церковью. Но пока Первоиерархом был Митрополит Филарет (Вознесенский), такая цель была недостижима. А вот после того, как этот Святитель отошел ко Господу, агенты Москвы, которых было уже достаточно в Зарубежной Церкви, смогли осуществить то, что иначе как переворотом назвать невозможно.
На соборе, который состоялся в 1986 году с нарушением канонических и консисторских правил, разбиралось сфабрикованное «дело» архимандрита Антония (Граббе), в результате чего он был изгнан из клира Зарубежной Церкви. А его отец – епископ Григорий, человек, который 55 лет управлял делами Синода, был буквально выдворен на покой. Освободившуюся должность занял ни кто иной, как архиепископ Лавр (Шкурла) – впоследствии Первоиерарх, которому, в конце концов, было поручено завершить процесс бесславного объединения с Патриархией, то есть окончательно подчинить остатки когда-то доблестной Церкви диктату Москвы.
Владыку Григория (Граббе) обливали грязью во все времена. То же самое происходило после его отставки и в какой-то мере продолжается по сей день. Увы! – в эмиграции нашлось совсем немного людей, которые давали себе труд задуматься над природой непрекращающейся клеветы, задать себе прямой вопрос: кому выгодна такая травля и какие цели ставят себе злобные гонители этого замечательного человека? И еще такой вопрос: неужто митрополиты Антоний, Анастасий и Филарет были недалекими людьми? А ведь они не только благоволили к своему помощнику, но и безгранично ему доверяли.
Надо отдать должное приснопамятному Владыке Григорию, он-то прекрасно понимал, «откуда ветер дует», а потому к своим злопыхателям относился стоически и, можно утверждать, с истинно христианским незлобием. В 1963 году он писал одному из своих доброжелателей – протоиерею Александру Трубникову:
«Спасибо Вам за письмо и добрые слова. Я не первый раз делаюсь объектом интриг и нападок. Сейчас они немного притихли, но одно время были очень активны и, конечно, не исчерпаны и сейчас. При всяком удобном случае меня будут грызть. Утешением служит то, что это исходит не столько от личных врагов, а от тех, кто хочет ослабить наш центр и расколоть Церковь».
Но вернусь к Собору 1986 года. Новым Митрополитом Зарубежной Церкви стал Канадский архиерей Виталий (Устинов).
Увы! - этим Первоиерархом манипулировали «агенты Москвы», до тех самых пор, пока не умерли старейшие архиереи Зарубежья, три Антония – Сан-Францисский, Лос-Анжелосский и Женевский. И тут стало возможным круто изменить курс церковного корабля, а посему Митрополита Виталия выдворили на покой…
И опять о судьбе епископа Григория. Будучи не у дел, он старался принимать участие в церковной жизни. В частности им были адресованы Соборам, Синоду и Митрополиту 17 писем и докладов, в которых он предостерегал своих собратьев-архиереев, буквально молил их не сходить со спасительного пути, которым шла прежде Зарубежная Церковь. Но – увы! – это был «глас вопиющего в пустыне». Обращает на себя внимание доклад епископа Григория Митрополиту Виталию от 17/30 июля 1993 года «По вопросу сближения с Московской Патриархией». Там идет речь о регулярных контактах с «сергианами», которые уже тогда были у архиепископа Марка (Арндта). А заканчивается этот доклад такой фразой:
«Мне приходится снова просить ответа на ранее поставленный вопрос: кто и когда уполномочил Архиепископа Марка или вообще кого-либо из наших архиереев вступать в диалоги и переговоры с Московской Патриархией?»
Ответа на свой вопрос Владыка Григорий не получил. Менее чем через год после того он пишет Митрополиту пространное послание, которое можно назвать и скорбным, и пророческим. Вот несколько выдержек из него:
«Все годы существования Зарубежной Церкви мы пользовались уважением и славой не за что иное, как за бескомпромиссную верность канонам. Нас ненавидели, но не смели не уважать. Теперь же мы показали всему миру, что каноны для нас пустой звук, и мы стали посмешищем в глазах всех, кто только имеет какое-то отношение к церковным вопросам.
Вот Вы и сами на Соборе в Лесне изволили сказать нам, его участникам, что сейчас не время разбираться в канонах, а надо быстро действовать. Вы, будучи кормчим церковного корабля, торжественно, перед всем Собором объявили нам, что теперь надо торопиться плыть без руля и без ветрил. Тогда Ваши слова повергли меня в большое смущение, но я, зная Ваше раздражение против себя от того, что настаиваю на необходимости жить по канонам, все же надеялся, что не все еще потеряно и что наши Преосвященные как-то отряхнутся от всего этого кошмара последних лет.
Подумайте, Владыко, о десятках тысяч соблазненных нами православных людей и за границей, и в России. Не успокаивайте себя мыслью, что если где-либо вина и есть, то она поровну ляжет на всех наших архиереев, основная вина все же будет на Вас, как на вожде нашего Собора.
<...>
Я был свидетелем и участником славного периода жизни Зарубежной Церкви, а теперь с болью смотрю на то, что считаю уже бесславным ее концом.
<...>
Вам совершенно необходимо резко и решительно повернуть руль нашей администрации в сторону соблюдения канонов, пока еще не поздно. Не допустите же, Владыко, чтобы Ваше имя в истории Русской Церкви было связано не с продолжением мирного строительства церковной жизни, а с резким и позорным ее разрушением и в России, и за границей.
24 марта/6 апреля 1994 г.
Епископ Григорий»
Ответа – увы! - и на сей раз не последовало.
Протоиерей Михаил Ардов
Ноябрь 2011
ON THE LIMITS OF OBEDIENCE: HIEROMARTYR ZOSIMAS OF PETROGRAD
Dr. Vladimir Moss
Schema-Igumen Zosimas was born on June 28, 1862 and was given the name Philip (June 3/16). He was tonsured into monasticism at the monastery of St. Alexander of Svir on April 23 / May 6, 1900 with the name Philaret after St. Philaret the Merciful. On May 25 / June 7, 1902 he was ordained to the priesthood. He received the schema on December 10/23, 1925 or 1926 in honour of St. Zosimas of Solovki. He went into hiding and served in secret in the flat of the Josephite Nuns Valentina (Alexandrovna Krasnolenskaya) and Marina (Nikolayevna Grabbe, born 1907, died 1971) on the Moika. Another Josephite also lived in the house: Liv Tatyana Fedorovna (born 1876, died 1967). During the blockade of Leningrad Fr. Zosimas lived only on the alms of his parishioners. According to the witness of Catacomb Christian G.K., in 1943 he was arrested on the street. He died in prison on October 10/23, 1943, and was buried in Volkov cemetery, where his grave can still be seen.
In 1927 Schema-Igumen Zosimas wrote: “Who are the schismatics? If it is that side from which the question in dispute arose, then it will be just to call those who depart schismatics. But if it turns out that the opinions of those who introduce new views do not accord with the Gospel, then it is not those who have departed, but they who are the true schismatics, for they have broken the unity of the Church. Among them sprang up a source that muddied the pure water, and the water of Orthodox thought, and as long as it, the source, does not dry up, the evil will not be cut short.”
On February 29, 1928 Fr. Zosimas wrote: “In the new church disturbances that have arisen during the second deputyship of Metropolitan Sergius, [the deputy of] the Patriarchal Locum Tenens, many soothe their disturbed conscience that they will not sin if they offer obedience to the canonical bearer of the rights of the first-hierarch of the Russian Church. In obeying Metropolitan Sergius, they think they are obeying the Church, and our Lord and God Jesus Christ, the Head and Ruler of His Church. ‘We do not want arbitrariness and new schisms, we must obey the hierarchy. Without obedience there is no Church.’
“There is no doubting that. There must be no place for arbitrariness in the Church. But obedience itself we must not offer in an arbitrary way, but in such a way as the rules, traditions and canons of the Church teach, as it is taught by the Holy Scriptures. And the Apostle Paul was not being arbitrary when in Antioch he, the youngest of the Apostles according to time of calling and dedication, ‘not for one moment’ conceded, and did not obey, but ‘resisted’ the first of the Apostles, the first in the Church, the Apostle Peter, when he and others with him, in the conviction of the Apostle Paul, ‘did not act rightly’ according to the truth of the Gospel, but began to ‘hide’ and withdraw and, fearing the circumcised, ‘act hypocritically’. ‘But from those who seemed to be something (he is talking about the most authoritative Apostles), it makes no difference for me. God shows personal favouritism to no man’ (Galatians 2.6).
“Here is an example by which Holy Scripture teaches us that Christian obedience is not a blind following after the first-hierarch, wherever he goes. It was not some heresy that the Apostle Paul, out of obedience to God and the truth, did not tolerate, but only the misleading behaviour of a man who was without question the first apostle of the Church, a first-hierarch appointed by the Lord Himself.
“We have cited this example not because we think to compare with the Apostle Paul the contemporary hierarchs who have refused to be in all things obedient to Metropolitan Sergius. And Metropolitan Sergius cannot, of course, suppose that he has greater infallibility and inerrancy than [… indecipherable], and demand greater obedience than the first Apostle, and consider it inadmissible to receive exhortations from, and follow the instructions of, Bishops younger than himself. All this, with a certain love and humility from both sides, would not be a schism and self-will, but the following of the truth, the pillar and ground of which is not one person, whoever he may be, and even if he is First-Hierarch, but the Church as a whole. The whole of the following life of the Church from age to age teaches us not to be seduced, as the Apostle says (Colossians 11,12), by arbitrary humility, but to be humbled and show obedience in accordance with the rule of the Church.
“Here are some examples by which the Church teaches us.
“It is well-known that in the second century, when there arose disagreements with regard to the question of the time of the celebration of Pascha, the first-hierarch of the Church, Bishop Victor of Rome, tried to establish uniformity and wanted to excommunicate the Asian Churches, who did not submit to his indications. At that time not only did the Asian Churches not submit to him, but also those who agreed with him. The bishops of various provinces resisted and condemned his mode of behaviour, and taught their elder co-brother that he would do better to care about the peace and unity of the Churches than about forcibly subjecting them to his will. Among those who resisted was the ecumenical teacher of the hierarchical nature of the Church, St. Irenaeus of Lyons. Resistance was offered to the first-hierarch not by a council of all the Churches, but by separate local Churches and individual bishops.
The third century is well-known because of the quarrel between St. Cyprian of Carthage and Bishop Stephen of Rome. In the end the Church did not completely accept the point of view of St. Cyprian. But the thoughts and practice of Bishops Stephen, the First-Hierarch, were also not completely accepted. He recognized as valid the baptism of people of every heresy – this has been rejected by the Church.
“The very possibility and necessity sometimes of quarrelling with the First-Hierarch of the Church was recognized by the most authoritative hierarchs of the third century (cf. the epistles of Firmilian, of Dionysius of Alexandria and others). One could continue this list from century to century, but what has been said is, it would seem, sufficient. Quarrelling with the First-Hierarch has not been recognized as ecclesiastical disobedience to God and the Church. And this not only when the matter concerned, as with St. Maximus the Confessor and Sophronius of Jerusalem, dogmatic questions, but also when – as in the case of St. Tarasius, St. Nicephorus and St. Theodore the Studite – it concerned questions of Church discipline. It is well-known that St. Theodore (not a bishop, but a monk) even temporarily broke communion with St. Nicephorus. The Church covered this break with love, as having been done out of zeal for the glory of God, and condemned neither the one nor the other.
“The quarrel was about the unlawful divorce and marriage of the emperor, which had been allowed by the Patriarch.
“Let us recall another lesson from ecclesiastical practice in recent years. Everybody understands the disobedience offered by many to His Holiness Patriarch Tikhon, their beloved hierarch, in the question of the new style, the commemoration of the authorities, and other similar questions. His Holiness covered this with love and himself finally united with the disobedient, thereby justifying their disobedience.
“On the contrary, the Bible knows many examples of obedience offered at the wrong time and forgetting God and the Truth, beginning with the obedience of Eve to the serpent, the wisest of animals, and of Adam to his wife - ‘whom Thou gavest to me’ (Genesis 3.12), as Adam justified himself before God.
“Let us cite one example. A prophet was sent to announce the will of God to Bethel to King Jeroboam, and was ordered not to stay there after carrying out the command. In this town there lived another prophet who wanted unfailingly to offer hospitality to him and feed him. The hospitable prophet, so as to convince the prophet-guest, lied to him, saying that he was calling him to his house according to God’s command. The wandering prophet believed him, obeyed, and for that obedience was punished by God with death (III Kings 13).
“The Bible knows other similar, much more complicated cases of the wrong obedience of prophets.
“The history of the Church begins with the disobedience of the Apostles to the priests and the destruction of the Jewish people who remained obedient to them. O how many Christians in the twenty centuries have with sleeping conscience obediently followed their Patriarchs and Bishops, and have turned out to be not in the Church, but in self-willed assemblies, and have perished as heretics. This is known to all. Let us recall only the example of recent years. Remember how many calmed themselves and others, saying that it was necessary to show obedience; since the Patriarch was in prison, it was necessary to show obedience to Bishops Antonin, Leonid and others who remained in freedom. It is well-known that in the provinces, where some lawful bishops became renovationists, their flock, calming themselves by their obedience to their lawful, God-given Bishop, joined the Living Church.
“Let us remember that the canonicity of the [renovationist] TCA was witnessed by the present first-hierarch, Metropolitan Sergius, together with Eudocimus. At first the voices of the ‘disobedient’ were alone.
“And so there is saving obedience, and there is destructive obedience. There is disobedience to a first-hierarch which the Church approves of, and not only to a heretical first-hierarch, but also to a saint (the case with St. Theodore the Studite). What? Is everyone in the Church free to follow his conscience and reasoning, taking no account of anything else? Then how do we differ from the Protestants? The difference is not in that we must show blind obedience to men, even if they are vested with hierarchical privileges, but in the fact that we believe in the Church and in Her tradition, and we check and illumine our conscience and reasoning by the conscience and reasoning that is conciliar and ecclesiastical, but we do not abolish our conscience and reasoning. God gave us the Scriptures and examples of the lives of the God-inspired Fathers in abundance, teaching us through conciliar decisions, canonical rules, the Divine services and other means; the teaching of God has never ceased to be given through people who are pleasing to God. Only we must have ears to hear, and faith, and a sensitive conscience. True, the Will of God and obedience to it are not immediately and easily acquired – sometimes this requires sacrifices and a rejection of that which is dear and customary for us, it requires effort, podvig, the sacrifice of self-love, etc. If obedience in itself decides nothing in the case of Metropolitan Sergius, this means that here it is necessary to seek instructions and directions in Church tradition and in the contemporary conciliar consciousness of the Church, understanding by ‘conciliar consciousness’ something deeper than the external combination of the opinions of Church people.
“Blessed from the Lord are all those who keep the purity of the Orthodox faith and piety. Pitiful and worthy of tears are those who for the sake of the conveniences of this temporal life depart from the truth, losing the hope of eternal rest with Christ, in particular the monastics. There is no justification for those who for the sake of a supposed unity of faith admit the spirit of antichristian convictions into the pure Orthodox consciousness of the holy evangelical faith.”
Again he said: “In the course of the whole Christian era not one heresiarch has introduced such destructive opinions [as Metropolitan Sergius], which besmirch the great Christian exploit of martyrdom and confession. Not one has yet called on people and taught them to rejoice at the overthrow of everything that was achieved by the Apostolic preaching, by the sufferings of the holy martyrs and confessors… What a pity that the majority of hierarchs, keeping quiet about the essence of the question, go round it, not seeing a canon directly relating to this subject, and in this way they calm their conscience. But if there is no direct canon, then there is the Holy Gospel – the foundation of all the canons.”
HIEROMONK ANTHONY
Dr. Vladimir Moss
Hieromonk Anthony (“Prichelessky”) was a former monk of the Kiev Caves Lavra. He took part in the Russo-Japanese War and in the siege of Port Arthur in 1904-05 as a naval priest. He fell into Japanese captivity, but was released through the efforts of Japanese Orthodox Christians. Later, he continued to serve as a military priest in the First World War and in the Civil War on the side of the Whites. From the end of the 1930s he was hiding in the village of Prichelesski (now Antonovka) in Mogilev province. He served in secret in houses with mainly wooden church utensils and a travelling altar. He was greatly venerated by the Christians who hid him from the authorities, and had the gift of clairvoyance. In his later years he was ill, and had the sight of only one eye. He did not recognize the Moscow Patriarchate. He died in the middle of the 1970s, and was canonized by the Russian True Orthodox Church in 2011.
WILL YOU MEET THE LORD
IN THE "RAPTURE" OR IN REALITY?
Mother Superior Agapia, St. Nicholas Convent
Then we which are alive and remain
shall be caught up together with them in the clouds
to meet the Lord in the air...
(I Thess. 4:17)
When we put together the concept of being caught up into the clouds to meet the Lord in the air together with the idea of an instantaneous transformation, the result is spine-tingling. We will suddenly one day just blast off into space... The hope of the Rapture is a very practical force in my life... It motivates me to win as many to Christ as possible before it is too late. I want to take as many with me as I can. Although I grieve over the lost world that is headed toward catastrophe, the hope of the Rapture keeps me from despair in the midst of ever worsening world conditions. (Hal Lindsey, The Rapture)1
Hal Lindsey born No. 23, 1929 is an American evangelist and writer. He is a Christian Zionist and dispensationalist author. He said and wrote certain things would happen and they did not.
Then, when the Antichrist is about to come, there will be many false christs and false prophets... So if the righteous were not sober-minded, even they would be deceived. But, behold, I have foretold these things to you; you have no excuse, for it is within your power not to be deceived...
...at the Second Coming He [Christ] will appear in a twinkling of an eye. And as the eagles, that is, the vultures, swiftly converge on a corpse, so to all the saints, who soar in the heights, will come where Christ will be and they will be snatched up into the clouds as the eagles.
(The Explanation by Blessed Theophylact of The Holy Gospel According to Matthew, ch. 23, verses 23-28)2
Whether our end comes during the reign of Antichrist or before, it is a certainty that the earthly life of each one of us will end. For all those who consider themselves to be Christians there is an expectation that if they have believed in Christ and have been faithful to His precepts they will in some manner meet the Lord and remain eternally in His presence.
As the culmination of Christian faith it is crucial that we understand first what Saint Paul was referring to by the phrase to he caught up together with them in the clouds to meet the Lord in the air, who in fact are those who will meet the Lord, and finally how one must truly prepare for this meeting. The differences in approach, attitude and belief between Protestant and Orthodox teachings on the Second Coming of Christ, our resurrection, and our means of sanctification as reflected in the above quotations reveal the great abyss separating the two faiths. Examining the Protestant-inspired doctrine of the Rapture allows us not only to develop an appropriate Orthodox Christian response to preparation for the reign of Antichrist, but also to soberly prepare for our own death. We will realize that the hope of "meeting the Lord" rests not in a simple proclamation of belief in Christ and acceptance of Him as Saviour within a community of like-minded "believers," but that the power of a discerning Orthodox Christian and his hope of meeting the Lord rest in the sacramental life of the true Church, in the worthy partaking of the actual Body and Blood of Jesus Christ, for it is through this partaking that we in reality meet the Lord, now and forever.
As outlandish and sensationalistic as Hal Lindsey's above comments may seem to some, they tap into a very strong current in American religious thought - apocalypticism and prophecy belief. Memories of the FBI's fiery confrontation in Waco, Texas with David Koresh, a Bible-quoting prophet of the apocalypse and his Branch Davidian followers still linger in our nation's consciousness. According to Gallup polls 62% of Americans believe that Jesus will literally return to earth, and there is a thriving audience eager to keep abreast of the latest insights of self-professed biblical interpreters as to how current historical events, i.e., wars, earthquakes, world financial crises, etc., portend the imminent return of Christ to rescue "believers" from the disasters brewing on earth.3
The Rapture is just such a scheme for rescuing believers. It was a belief first espoused by John Nelson Darby, a 19th century British Plymouth Brethren preacher, and had a heavy influence on such prominent American Protestants as the evangelist D. L. Moody, founder of the Moody Bible Institute, C. I. Scofield, compiler of the Scofield Reference Bible, and the popular evangelist Billy Sunday, not to mention his counterpart, Billy Graham. Indeed, Wacker claims, "it was the unique version of premillennialism nurtured by Darby and brought to these shores after the Civil War that helped form the doctrinal core of virtually all fundamentalist and many evangelical churches."4
While there are a number of variations in the details of the doctrine, (chiefly concerning when the Rapture will occur with respect to the Tribulation) as Lindsey notes, all who literally interpret the Bible believe in the fact of the Rapture. The doctrine of the Rapture is based on an interpretation of I Thessalonians 4:17 and refers to the coming of Christ for the Church in which He will instantly snatch up all living believers to meet Him in the air and translate them into immortal bodies without experiencing physical death.
A major reason for the popularity of this doctrine is that in a book on the Rapture you will not find much discussion of what happens to a person after he dies. Wacker observes, "Prophecy belief... allayed the fear of death. Hope for the resurrection life always had been an integral part of the Christian message. But this version of premillennialism offered a more radical promise: that the saints who were alive in Christ at the time of the Rapture would be spared the sting of death entirely." In his book The Rapture Hal Lindsey fairly gushes out the words, "The truly electrifying fact is that many of you who are reading this will experience this mystery. You will never know what it is to die physically."5
All who believe in the Rapture are premillennialists, that is, they believe that Jesus will return to earth and set up a 1,000 year earthly kingdom followed by a final judgment where all unbelievers will be condemned. This idea of a 1,000 year earthly kingdom is known as chiliasm (from the Greek chiliasmos, a thousand years) and was condemned as a heresy by the Orthodox Church in 381. Formally it is based on a misinterpretation of the twentieth chapter of Revelation which speaks of the souls... who lived with Christ a thousand years (20:4). Archbishop Averky in commenting on this verse writes:
From this it is clear that these saints who participate in the thousand-year reign of Christ are reigning with Christ and per forming judgment not on earth but in heaven, for it speaks here only concerning their souls which are not yet united with their bodies. From these words it is evident that the Saints take part in the governing of the Church of Christ on earth, and therefore it is natural and proper to appeal to them with prayers, asking their intercession before Christ with Whom they reign.6
Fr. Seraphim Rose forcefully refutes the notion of the Rapture and a millennial kingdom saying:
The Second Coming of Christ will be unmistakable: it will be sudden, from heaven and it will mark the end of this world. There can be no preparation for it save only the Orthodox Christian preparation of repentance, spiritual life, and watchfulness. Those who are preparing for it in any other way who say that he is anywhere here who preach that Jesus is coming soon without warning of the great deception that is to precede His Coming: are clearly the prophets of Antichrist, the false Christ who must come first and deceive the world, including all Christians who are not or do not become truly Orthodox. There is to be no future millennium. For those who can receive it, the millennium of the Apocalypse is now; the life of Grace is the Orthodox Church for the whole thousand years between the First Coming of Christ and the time of Antichrist. That Protestants should expect the millennium in the future is only their confession that they do not live in it in the present -that is, that they are outside the Church of Christ and have not tasted of Divine Grace.7
A brief discussion of the Rapture will show how valid Father Seraphim's last words are. For instance, how does one become one of the believers taken up in the Rapture? One is made worthy by simply (verbally) accepting Christ as his Saviour and trusting that his sins are washed away by virtue of Christ dying on the Cross - the doctrine of substitutionary atonement. As Billy Graham writes, "You do not have to do some wonderful thing to be saved. All you have to do is accept the wonderful thing Christ has done for you. After you have this assurance in your heart, tell other people about it. Also show by your daily life that Christ has changed you for His own glory."8
Precious little else seems to be necessary to be taken up with Christ and accorded the blessings of eternal life. According to Lindsey, "We need not fear being judged by the Lord for the result of substitutionary atonement is we can't be condemned. The significance of all this as far as achieving victory over the flesh is concerned is that it gives us the right motivation for living for Christ. We don't have to walk in fear of being condemned and disowned for our sins. Satan just loves to get the Christian focused inward upon his sins and failures. Our motivation must not be duty, obligation, or fear of rejection."'
The Protestant path to sanctification then involves no sense of struggle with sin, hence no need for real repentance, and no need for the Sacraments in order to be united with Christ for eternity.
Furthermore, the Rapture is an eschatological doctrine, one that by definition should be concerned with death, judgment and the future of the soul. Yet books dealing with the Rapture devote very little space to these topics. There is little discussion about heaven or hell, indeed one cannot help but come to the conclusion that Christians who accept this doctrine are completely disassociated from the heavenly realm. From the beginning Protestantism has been so bound to the sensual world and the rational mind that it cannot accept the notion that one, for example, can pray for the dead or petition the saints in prayer. Lutheran scholars writing to the Patriarch of Constantinople in 1580 stated:
Therefore it is necessary for the living to pray for the living; and consequently, they can accomplish something. For we also pray for one another; and we are convinced, or rather, we perceive by reality that our prayer shall be heard. Therefore, this example cannot properly be applied to the saints who have died. For the saints, when they die, even if they indeed live in the presence of God according to the testimony of Christ, yet it does not follow from this that they know specifically each thing that was done by us on earth...
Given this Protestant preoccupation with the carnal, it should be no surprise then to read Billy Graham's idea of what the world to come will look like:
It boggles the mind to try to imagine the kind of earth it is going to be when God eliminates the devil and sin. Our minds are staggered at the thought of 'Christ on the throne.' The great southward moving Sahara Desert of Africa will bloom and blossom. Mankind will be able to grow new foods; land that today is useless will grow twelve crops a year. The urge in man's heart toward immorality will have vanished. In that day the great drive in man will be a thirst for righteousness. It takes a great deal of faith in these days of despondency to believe this, but it is the clear teaching of the Bible.11
This vision is no more than a projection of an earthly kingdom and reflects how ill-prepared Protestants are for the real life after death, and hence why so many are eager to accept any doctrine that lets them think they can avoid it.
The Orthodox Church on the other hand is rich in information about the afterlife. Let us first consider how Saint Paul's words from Thessalonians (from which the idea of the Rapture is derived) are interpreted in the light of Orthodox Tradition. This moment is most definitely understood as the Second Coming of Christ and is immediately followed by the Last Judgment when all mankind will be assigned to their eternal resting places in either heaven or hell, depending on how they have conducted themselves in this life. At this time all people will be resurrected, and their souls reunited with their bodies; however, not all are going to be resurrected to glory. The New Testament mentions two different kinds of resurrection by use of Greek words that translate to "resurrection" and to "resurrection-from- out-of." Saint Theophylact of Bulgaria writes, "Whereas all men will be resurrected, but all will not have the... (resurrection-from-out-of). Indeed the sinners remain down on earth, awaiting the Judge. But the saints and the just, when they are gloriously resurrected, are caught up in the clouds, high in the air, in order to meet the Lord coming from the heavens to judge the world. For it is said: Then we who are alive and remain shall be caught up together with them in the clouds, to meet the Lord in the air ( I Thess. 4:17)."12 How does one become one of those caught up? St. Nicodemus of the Holy Mountain states, "It should be noted that the glory and Grace of the Holy Spirit which the souls of the saints receive even while they are here... this same glory will cover and clothe their bare bodies in the resurrection and make them to be caught up to heaven."13 Saint Nicholas Cabasilas is even more specific:
Those who have the body of Christ within them will rush to Christ with an irresistible motion in order that they may receive their proper place. Accordingly Paul, as he shows that this rush cannot be restrained, called it a carrying up [rapture], for he says, we shall be carried off in the clouds to meet the Lord in the air... So they will move from one table to another, from that which is still veiled to that which is already manifested, from the bread to the Body. While they still live the human life Christ is bread for them, and He is their Passover for they pass from here to the city which is in heaven... This earthly banquet brings us to that Body. Apart from it we cannot receive the Body, any more than it is possible for one to look at the light whose eyes have been gouged out... Accordingly, those who depart this life without the Eucharistic gifts will have nothing for that life. But those who have been able to receive the Grace and preserve it have entered into the joy of the Lord.14
So those who have worthily partaken of Communion and guarded that Grace will stand to glorify Christ at the Second Coming and will be in His presence for eternity. And what does it mean to worthily partake of Communion? St. Theodore of Studium admonishes us: "He who defiles his flesh is not a member of Christ; he who is rancorous is not a member of Christ and is unworthy of Communion; and neither is he who nourishes any other passion a member of Christ. Therefore everyone must examine himself and thus not be impure and rancorous. When he is cleansed and corrected through confession, then let him partake of the Body and Blood of Christ."15
In contrast to Protestantism as we said, Orthodox Tradition is full of material on the life to come. How vitally important it is for us to heed St. Theodore's words on struggling with the passions and living an earthly life of repentance becomes apparent when we consider what the Orthodox Church teaches on the soul after death.
There will be a Last Judgment of all men at the Lord's Second Coming where each will receive either their reward or punishment, but previous to this, each person at their death will go through a particular judgment and pass through the toll-houses. We find in the book, The Soul After Death:
After our redemption by Jesus Christ, "all who have openly rejected the Redeemer comprise the inheritance of satan: their souls, after the separation from the body, descend straight to hell. But Christians who are inclined to sin are also unworthy of being immediately translated from earthly life to blessed eternity. Justice itself demands that these inclinations to sin, these betrayals of the Redeemer should be weighed and evaluated. A judging and distinguishing are required in order to define the degree of a Christian soul's inclination to sin, in order to define what pre dominates in it - eternal life or eternal death. The unhypocritical Judgment of God awaits every Christian soul after its departure from the body, as the holy Apostle Paul has said: It is appointed unto men once to die, and after this the judgment (Heb. 9:27).
For the testing of souls as they pass through the spaces of the air there have been established by the dark powers separate judgment places and guards in a remarkable order. In the layers of the under-heaven, from earth to heaven itself, stand guarding legions of fallen spirits. Each division is in charge of a special form of sin and tests the soul in it when the soul reaches this division. The aerial demonic guards and judgment places are called in the Patristic writings the toll-houses, and the spirits who serve them are called the tax-collectors.16
The Orthodox Lives of the Saints contain numerous accounts of how the soul passes through the toll-houses after death. One such account of the Soldier Taxiotes (Lives of the Saints, March 28) is as follows:
When I was dying, I saw Ethiopians who appeared before me. Their appearance was very frightful; my soul beholding them was disturbed. Then I saw two splendid youths, and my soul leaped out into their arms. We began slowly to ascend in the air to the heights, as if flying, and we reached the toll-houses that guard the ascent and detain the soul of each man. Each toll-house tested a special form of sin: one lying, another envy, another pride; each sin has its own testers in the air. And I saw that the angels held all my good deed in a little chest; taking them out, they would compare them with my evil deeds. Thus we passed by all the toll-houses. And when, nearing the gates of heaven, we came to the toll-house of fornication, those who guard the way there detained me and presented to me all my fleshly deeds of fornication, committed from my childhood up to now. The angels who were leading me said: 'All the bodily sins which you committed in the city, God has forgiven because you repented of them.' To this my adversaries said to me: 'But when you left the city, in the village you committed adultery with a farmer's wife.' The angels, hearing this, and finding no good deed, which could be measured out for my sin, left me and went away. Then the evil spirits seized me and, overwhelming me with blows, led me down to earth. The earth opened, and I was let down by narrow and foul-smelling descents into the underground prison of hell.17
In an era when we hear so often that Christians who profess a belief in the Trinity are "all the same," whatever particular denomination they happen to belong to, our analysis of the Rapture makes it abundantly clear that this truism is simply not so. How, for example, do we account for these differences in eschatology between Orthodox Christianity and Protestantism?
While the specific doctrine of the Rapture is relatively recent, it is simply a symptom of the Protestant disease of vanity of the mind. A vainglory validated by their doctrine of sola scriptura (relying solely on the Bible as an authority), which allows for private interpretation of the Bible and replaces the mind of God, as expressed through the Church Fathers, with the mind of man. Saint Simeon the New Theologian writes of the dangers of private interpretation, "Especially do those who have gone astray in ignorance corrupt the meaning of divine Scripture and interpret it according to their lusts. For them the power of divine Scripture is inaccessible... One who has the whole of Divine Scripture on his lips cannot understand and attain to the mystical divine glory and power concealed in it if he will not fulfill the commandments of God and be vouchsafed to receive the Comforter, the Spirit of Truth Who might open to him the words of Divine Scripture as a book, and show him the mystical glory which is within them and might at the same time show the power and glory of God."18
St. Nicholas Convent, 24 Tynan Rd. Cleveland NY 13042
(Conclusion in next issue.)
Footnotes:
1. Lindsey, Hal. The Rapture, New York, NY: Bantam Books, 1985, p.46.
2. Theophylact, Blessed. The Explanation by Blessed Theophylact of The Holy Gospel According to St. Matthew, Vol.1, House Springs, MO: Chrysostom Press, 1992, p.208.
3. Wacker, Grant, "Planning ahead: The enduring appeal of prophecy belief," Christian century, Jan. 19, 1994, p.48.
4. Ibid., p.49.
5. The Rapture, op. cit., p.43.
6. Averky, Archbishop. The Apocalypse of St. John: An Orthodox Commentary, Platina, CA: St. Herman of Alaska Brotherhood, 1985, p.198.
7 Rose, Fr. Seraphim. Orthodoxy and the Religion of the Future, Platina, CA: St. Herman of Alaska Brotherhood, 1983, pp.214-215.
8. Graham, Billy. Approaching Hoofbeats: The Four Horsemen of the Apocalypse, Waco, TX: WORD Books, 1983, p.205.
9. Lindsey, Hal., Combat Faith, New York: Bantam Books, 1986, p.176.
10. Mastrantonis, Fr. George. Augsburg and Constantinople, Brookime, MA: Holy Cross Orthodox Press, 1982, p.270.
11. Graham, Billy. Angels: God's Secret Agents, Garden City, NY: Doubleday & Co., 1975, p.139.
12. Rallis, George, "Two Different Kinds of Resurrection in the New Testament," Orthodox Life, March-April, 1983, p.15.
13. Ibid., p. 17.
14. Cabasilas, St. Nicholas. The Life in Christ, Crestwood, NY: St. Vladimir's Seminary Press, 1974, p.146-148.
15. St. Theodore of Studium, "That We Must Communicate in the Most Pure Mysteries with Pure Thoughts," Orthodox Life, March-April, 1969, p.30.
16. Rose, Fr. Seraphim. The Soul After Death, Platina, CA: St. Herman of Alaska Brotherhood, 1993, pp.65-66.
17. Ibid., pp.75-76.
18. Rose, Fr. Seraphim, "How to Read the Holy Scriptures," Orthodox America, March, 1989, p.11.
ЛУЧШЕ ПОЗДНО, ЧЕМ НИКОГДА
Епископ Иосиф Вашингтонский
7 Октября 2011 исполнилась 16- годовщина кончины Преосвященнейшего Епископа Григория (Граббе), до монашества – Протопресвитер Георгий.
Здесь невольно вспоминаются слова знаменитой (все русские поговорки знаменитые) русской поговорки: «Что имеем, не храним, потерявши плачем» и вот эта поговорка больше всего подходит нам, в наше трудное время, вспоминая Владыку Григория и его труды для Русской Церкви.
В духовном отношении можно иметь два подхода к разным личностям: внешний и внутренний. Самый популярный – это если человек улыбается, внешне приветливый и внешне разговорчивый – это всем нравится. Этот подход у святых Отцов Церкви не особенно рекомендуется и даже не поощряется. Мало кто обращает внимание на невидимую сторону, на духовную сторону человека. Ведь таким внешнем подходом многие из нас попадали в «ловушку» т.к. этим пользуются многие недобросовестные и преступные люди. Мы обычно узнаем об этом уже поздно…
А вот если посмотреть на невидимую, духовную сторону, личности, это будет, может медленнее в начале, но скорее в конце может предотвратить печальный конец своей доли, а иногда и других предотвратит попасть в «ловушку» от неправильного познания человека.
Вот этот второй способ и стоит применить к блаженной памяти Владыки Григорию посмотреть на него с духовной точки зрения, с духовной стороны.
Ведь сколько грязи на него, его семью и его сына – Епископа Антония, было вылито. Последнее для того, чтоб как-то очернить Епископа Григория – Секретаря ТРЕХ Первоиерархов РПЦЗ. Ведь было же за что, если такие великие Митрополиты как Владыка Антоний, Вл. Анастасий и Св. Вл. Филарет – которые все ценили его труды и знания и опыт, - значит, было за что… А ведь если б, Митрополит Виталий оставил его при себе, то вполне возможно, что и злополучной унии с МП-КГБ не было! Ведь Митрополит Виталий остался совершенно один в борьбе с «мраковской» группой (было б правильней назвать «мраковским» КАГАЛОМ), которая под руководством лубянского МП-КГБ-НКВД устроили злосчастную унию.
Итак, возвращаясь назад к приснопамятному Владыке Григорию: он один из первых заметил, что разложение Иерархии РПЦЗ началось около 1986 г. т.е. после смерти Святого Владыки Филарета. Я слышал, что Владыка Филарет подумывал уходить в отставку, т.к. Владыка Лавр не исполнил поручение своего Первоиерарха.
Никто так глубоко не изучал церковных вопросов как Владыки Григорий и все это он делал, для того чтобы помочь Первоиерархам, Синоду и Собору РПЦЗ.
Не даром вся лживая пропаганда МП-КГБ-НКВД, старались очернить его авторитет всеми возможными способами. Епископ Григорий всегда умел возражать и осуществлять дела с чувством такта. Какие небылицы на него придумывали, но он всегда был духовно трезв.
Пока Владыка был в Синоде, то там был порядок и архив был цел, а после его изгнания – хаос. То, что Владыка был изгнан, и как это было сделано, руками и устами покойного Владыки Виталия – это уже отдельная тема. Еще свидетели остались…
Его богословско-исторические труды и докладные записки даже со временем не теряют своей актуальности. Как было бы хорошо иметь его руководство и рекомендации ныне для иерархии и верующих. Его доклады и его письма к Собору Епископов, Синоду и к отдельным Архиереям и лицам отражают такую глубину знаний всех отраслей богословия – даже до сих пор не превзойденных.
Он был один из тех, которые поддерживали идеологию Митрополитов РПЦЗ Антония и Анастасия о том, что бы ни вмешиваться и ни влезать в греческую церковную «чехарду» – т.е. не брать какой-то стороны в их церковных разделениях и в тоже время если нужно и можно помочь – то помогать, конечно, с предельной осторожностью.
К его письменному наследству, кроме четырехтомника и отдельных книг еще нужно присоединить знаменитые ОПОВЕЩЕНИЯ Синода, которые он издавал, когда был назначен директором Отдела Внешних Сношений – давая официальную информацию духовенству и мирянам о церковной жизни РПЦЗ и других событий связанных с церковной жизнью других Церквей и деноминаций.
Вечная память Великому труженику и его помощникам, секретарю трех Митрополитов РПЦЗ – Преосвященнейшему Григорию, Епископу Вашингтонскому и Флоридскому и да упокоит его Господь в Царстве Своем вместе с приснопамятными Первоиерархами Антонием, Анастасием, Филаретом и Виталием и с приснопамятной Матушкой Анастасией – его дочерью и помощницей, которая старалась продолжать его дело служению РПЦЗ и не забывать это.
Ноябрь 2011
ИСКАЖЕНИЕ ДОГМАТА О ЦЕРКВИ МИТРОПОЛИТОМ СЕРГИЕМ И ЕГО ПОСЛЕДОВАТЕЛЯМИ
Как догматически Митр. Сергием было искажено лицо Русский Православной Церкви? Св. Отцы и Учителя Церкви указывали: чтобы пребыть в Православии, в лоне Единой Святой Соборной Апостольской Церкви, должно соблюдать четыре условия. Это
единство верующих: 1) в Православии вероучении; 2) в Таинствах; 3) в любви; и 4) под водительством Православной Иерархии.
По учению Св. Отцов, там, где нарушено хотя бы одно из этих условий, не может быть и Святой Православной Церкви.
На то же указывал Святитель Феофан (Говоров) затворник Вышенский:
«Не один, в четыре пункта составляют существо Церкви и дело спасения… Что нужно содержать здравое учение и исполнять заповеди, это всякому само собою понятно. Где ложь да грех, какое там спасение… …Все дело спасения можно так выразить: содержи здравое, Апостольское и Святоотеческое учение и, принимая благодать чрез св. Таинства, живи по заповедям Господним, под руководством законных пастырей Церкви, - и спасешься. Кто все сие проходит, тот спасается. И в каком обществе все сие действуется, там устрояется спасение, - то общество есть спасаемое и спасающее, - есть истинная Христова Церковь. А где нет хоть одного чего из тех четырех, там нет спасения, нет Церкви» (О Православии…» Слова Еп. Феофана, М. 1991, стр. 75).
Из этих четырех признаков истинной Церкви сергианская церковь признала для себя обязательным лишь последний подчинение пастырскому (точнее, архипастырскому) руководству.
Сам митр. Сергий так писал об этом:
«Если мы спросим исторические документы, то окажется, что «всегда, всюду и всеми веровалось», что Святая, Соборная и Апостольская Церковь Христова существует на земле в виде видимой, внешне определенной организации, имеющей свою иерархию, управление и пр. Всякий, кто в евхаристическом общении с этой организацией, может сказать себе, что он находится в Церкви Христовой, а не состоящий – не может» (ЖМП № 2 за 1931 г. стр. 5-7).
Лукавая подстановка, подмена производится здесь митр. Сергием.
Видимая внешняя определенность может быть отнесена к одному из четырех признаков Церкви (при том скорее в благополучные периоды Ее существования). Находиться в общении с отвечающей этому признаку организацией явно недостаточно, чтобы считать себя состоящим в Церкви.
Но суть введенной митр. Сергием ереси именно в этом и состоит.
Налицо явное искажение Догмата о Церкви, вернее, отвержение его по самым важным пунктам. Подчинение иерархии, без соблюдения самой этой иерархией условий принадлежности к Церкви, само по себе никак не может служить признаком пребывания в истинной Церкви. Иерархически организованная система подчинения существует и в далеких от церкви, и в прямо противоположных Ей структурах.
Там, где нарушается преемство в вере, не может быть и апостольского преемства, то есть истинной иерархии. Там, где не соблюдается Православное вероучение, не может быть любви, соусердствующей спасению, не может быть и Святых Таинств.
ПУТИ РУССКОЙ ЦЕРКВИ В ВЕК БОГОБОРЧЕСТВА
Е. Федорова
(Продолжение см. No. 165,166 )
Глава 7.
«Создается жительство по Боге, - пророчески писал Святитель Игнатий (Брянчанинов), - очень затруднительным по обширности, всеобщности Отступления. Умножившиеся отступники, называясь и представляясь по наружности "христианами" (!!), тем удобнее будут преследовать истинных христиан; умножившиеся отступники окружат безчисленными кознями истинных христиан, противопоставят безчисленные препятствия их благому намерению спасения и служения Богу, как замечает св. Тихон Задонский. Они будут действовать против рабов Божиих и насилием власти, и клеветою, и злохитрыми кознями, и разнообразными обольщениями, и гонениями лютыми... в последнее время истинный инок (конечно, это относится не только к инокам, но и ко всем истинным христианам) едва найдет какой-либо отдаленный и неизвестный приют, чтобы в нем с некоторою свободою служить Богу и не увлекаться насилием Отступления и отступников в служение сатане».
В борьбе с Катакомбной церковью ГПУ не гнушалась никакими методами. В частности, нередко в среду катакомбников засылались провокаторы духовного звания. Таким был, например, Мануил Лемешевский, о котором мы уже говорили ранее. В Петрограде недобрую известность стяжал о. Павел Лигор, присланный на место арестованного по делу ИПЦ настоятеля Свято-Троицкой церкви в Лесном о. Анатолия Согласнова. Одна из катакомбных прихожанок Свято-Троицкой церкви вспоминала: «Он был иеромонах из Сергиевой пустыни. Хотя он и поминал митрополита Иосифа, но все поняли, что церковь изменилась. Наяву было, что и певчих, и многих из “двадцатки” через него забрали. Был такой случай с одной знакомой. У нее мать была инокиня Серафима и к этому Павлу (Лигору) пошла на исповедь, думала, что он – истинный. А он спрашивает на исповеди:
– Как вы к власти относитесь?
– Ой, батюшка, терпеть не могу!
– Можно я к вам приду? Побеседуем…
Она дала адрес. Приходит домой к дочке, рассказывает. А та: “Мама, да что ты сделала?!” Сейчас же отправила ее в Москву. А на другой день (или даже в ту же ночь) за ней пришли. Представляете? Это во второй половине 1930-х годов.
Была такая матушка Анна. Отец Павел (Лигор) ее разыскал, а она напугалась, – все уже знали и боялись его. Он пришел к ней и как бы раскаивался в том, что сотворил, и плакал. Но она говорила: “Откуда я знаю, искренне ли это было или нет. Страх какой, я напугалась”. Все знали, что он предатель».
В ту пору священников прямо обязывали доносить на своих прихожан, и находилось немало таких, которые соглашались. Нередко прихожане быстро узнавали об этом, но немало было и случаев, когда лже-пастыри предавали овец на гибель.
Так было в Москве. Здесь, в церкви Никола Большой Крест после кончины о. Валентина Свенцицкого появился новый настоятель – о. Михаил. Ему удалось завоевать симпатии прихожан, хотя некоторые опытные люди и заподозрили неладное. Когда же в 32-м церковь закрыли, о. Михаила видели на улице в форме ГПУ. Священник-провокатор предал всех прихожан. Среди тех, кого чекист в рясе отправил на смерть, был и семнадцатилетний сын Наталии Владимировны Урусовой Андрюша, который с детских лет стал на путь подлинного исповедничества. В 12 лет в школе он отказался писать диктант с заголовком «Суд над Богом», сказав: «Как хотите, исключайте меня, но «Суда над Богом» я писать не буду». Такой ревностной верой отличались все дети Наталии Владимировны. И её внучка, не вступившая в пионеры даже находясь с бабушкой в ссылке в Казахстане.
На допросе Андрею Урусову было предъявлено в обвинение всё то, что он говорил на исповеди о. Михаилу. Когда юного страстотерпца спросили, как он относится к поминовении властей, то вначале он ответил, что относится безразлично. Но, вернувшись в камеру, заплакал, говоря, что обманул Бога. На следующем допросе Андрюша попросил у следователя протокол первого и, зачеркнув в нём слово «безразлично», исправил: «Отношусь отрицательно».
Андрей Урусов был сослан в Казахстан, а позже расстрелян. Аналогичная судьба постигла большую часть родных княгини. Характерна судьба её брата, последнего исполняющего обязанности обер-прокурора Святейшего Синода при жизни Государя. Его вызвали в ГПУ и спросили:
- Почему вы не ходите в церковь?
- Предпочитаю молиться дома.
- Мы-то знаем, почему вы не ходите, вы не признаёте нашего митрополита.
- Мне непонятно, какой может быть ваш митрополит, раз у вас гонение на веру и на церковь!
- Вы прекрасно понимаете, что мы говорим о митрополите Сергии.
- Ну, в таком случае, я его не признаю.
«Домой его уже не пустили, - вспоминала Наталия Владимировна, - отправили в новую ссылку, для новых страданий. После 1937г. о нём ничего не было слышно. Из Казахстана, где он находился, его отправили неизвестно куда на 10 лет без права переписки. Твёрдый в вере и непоколебимо мужественный был этот мой брат. Последний суд над ним был в 1937г. при открытых дверях. Люди, видевшие этого преждевременно состарившегося человека, красивого не только лицом, но внутренним духом и достоинством, с которым он говорил, рассказывали, что хотелось поклониться ему в землю. Он не защищался, а твёрдо шёл на мучение за Христа».
Обвиняемые по делу ИПЦ не имели снисхождения. В то время, как арестованные священники-сергиане отделывались короткими ссылками, катакомбные исповедники получали длинные сроки в лагерях и даже высшую меру. Так, по делу о «воронежском филиале ИПЦ» к расстрелу были приговорены 12 человек, среди них епископ Алексий Буй. Это, заметим, не страшный 37-й, а вполне мирный 31-й… Тогда же по делу о «московском филиале» к высшей мере приговаривается ещё дюжина человек, среди которых епископ Максим (Жижиленко).
Примечательна судьба епископа Максима. Профессор И.М. Андреевский вспоминал о нём: «Будучи всегда религиозным человеком, владыка, еще будучи мiрским, познакомился со святейшим патриархом Тихоном, которого глубоко чтил. Патриарх очень любил доктора Жижиленко и часто пользовался его советами. Их отношения со временем приняли характер самой интимной дружбы. По словам владыки Максима, св. патриарх доверял ему самые затаенные мысли и чувства... Незадолго до своей кончины, св. патриарх Тихон высказал мысль о том, что, по-видимому, единственным выходом для Русской Православной Церкви сохранить свою верность Христу — будет в ближайшем будущем уход в катакомбы. Поэтому св. патриарх благословил профессора доктора Жижиленко принять тайное монашество, а затем, в случае, если в ближайшем будущем высшая церковная иерархия изменит Христу и уступит советской власти духовную свободу Церкви, — стать тайным епископом!..
Рассказывал владыка Максим и о некоторых разногласиях с патриархом Тихоном. Главное из них заключалось в том, что святейший был оптимистически настроен, веря, что все ужасы советской жизни еще могут пройти и что Россия еще может возродиться через покаяние. Владыка же Максим склонен был к пессимистическому взгляду на совершающиеся события и полагал, что мы уже вступили в последние дни предапокалиптического периода».
После декларации митрополита Сергия Михаил Жижиленко принимал участие в составлении акта об отделении от Сергия серпуховского духовенства и мирян.
Благословение на отделение дано было архиепископом Димитрием (Любимовым), который в то же время тайно посвятил Жижиленко во священника в соборе Воскресения Христова. В сентябре того же года о. Михаил, продолжая работать врачом, принял монашеский постриг с именем Максим в память преп. Максима Исповедника. На следствии епископ Максим показал: «После смерти моей жены в 1910г. меня все время влекло уйти от мiрской жизни в монашество, но прежнее состояние монастырской жизни меня не устраивало. Меня влекло на Афон, в Грецию, но туда мне попасть не удавалось. После пережитого мною на фронте войны, где я стремился попасть в полк, чтобы этим самым возможно покончить свою жизнь, но мне этого также не удалось, у меня еще больше стало желание удалиться в другой духовный мiр. Работая врачом в Таганской тюрьме, я в 1927г. был сильно болен, и врачами почти что был приговорен к смерти. В марте месяце 1928г. я решил собороваться и дал обет, что, если я поправлюсь, то приму сан священника. После соборования я стал быстро поправляться и, оправившись от болезни, решил посвятиться…»
Вопрос о поставлении тайных епископов возник в ИПЦ сразу, как только руководителям иосифлян стало ясно, что открытое существование станет вскоре невозможным. Он приобрел особое значение для сохранения и увеличения руководителей катакомбного движения в связи с массовыми арестами духовенства и верующих. В то время в Серпухове архиереем значился епископ Арсений (Жадановский), постоянно пребывавший в ссылках. В марте-апреле 1928г. от него перестали приходить всякие вести, и разнесся повсюду устойчивый слух, что он умер или расстрелян. По прошению серпуховской депутации о. Максим был посвящён во епископа. В Серпухове в самое короткое время все 18 приходов перешли к владыке Максиму. В соседней Коломне произошло то же самое. Значительная часть приходов Звенигорода, Волоколамска, Переяславль-Залесского и других городов последовали примеру Серпухова.
С января 1929г. епископ Максим, известный в то время как «таганский старец», т.к. в 1920-х гг. работал врачом в Таганской тюрьме, проживал с Серпухове, возглавляя иосифлянское движение Московской и части Ярославской областей, а после ареста епископа Алексия (Буя) окормлял также и воронежских иосифлян. 24 апреля владыка Максим был арестован ОГПУ и приговорен к пяти годам лагеря. В конце ноября того же года, он был помещен в Соловецкий лагерь, где работал врачом и заведовал тифозным бараком. Вместе с епископами Виктором (Островидовым), Нектарием (Трезвинским) и Иларионом (Бельским), а также другими священнослужителями, он совершал тайные богослужения в лесу. И.М. Андреевский вспоминал: «Еще за неделю до прибытия доктора Жижиленко, нам сообщили наши друзья из канцелярии санитарной части, что новоприбывающий врач — человек не простой, а заключенный с особым "секретным " на него пакетом, находящийся на особом положении, под особым надзором... (…)
После обмена мнений по общим вопросам, мы все трое врачей сказали новоприбывшему, что нам известно его прошлое, причина его ареста и заключения в Соловки, и подошли к нему под благословение. Лицо врача-епископа стало сосредоточенным, седые брови еще более насупились, и он медленно и торжественно благословил нас. Голубые же глаза его стали еще добрее, ласковее и засветились радостным светом...
Умирали больные всегда на его руках. Казалось, что момент наступления смерти был ему всегда точно известен. Даже ночью он приходил внезапно в свое отделение к умирающим за несколько минут до смерти. Каждому умершему он закрывал глаза, складывал на груди руки крестом и несколько минут стоял молча, не шевелясь. Очевидно, он молился. Меньше чем через год, мы, все его коллеги, поняли, что он был не только замечательный врач, но и великий молитвенник...
Прибытие владыки Максима на Соловки произвело большие изменения в настроении заключенных из духовенства. В это время (…) среди заключенных епископов и священников наблюдался такой же раскол, какой произошел "на воле "… (…) Если среди заключенных, попавших в Соловки до издания Декларации митр. Сергия, первое время большинство было "сергианами", то среди новых заключенных, прибывших после Декларации, наоборот, преобладали т. н. "иосифляне"... С прибытием новых заключенных число последних все более и более увеличивалось...
Когда после жесточайших прещений, наложенных митр. Сергием на "непокорных", этих последних стали арестовывать и расстреливать, — тогда истинная и верная Христу Православная Русская Церковь стала уходить в катакомбы. Митр. Сергий и все "сергиане" категорически отрицали существование катакомбной Церкви. Соловецкие "сергиане", конечно, тоже не верили в ее существование. И вдруг, — живое свидетельство: первый катакомбный епископ Максим Серпуховской прибыл в Соловки... Он еще раз подтвердил, чтобы я никогда не брал благословения у упорных "сергиан". "Советская и катакомбная Церкви — несовместимы", — значительно, твердо и убежденно сказал владыка Максим, и, помолчав, тихо добавил: "Тайная, пустынная, катакомбная Церковь анафематствовала сергиан и иже с ними".
Несмотря на чрезвычайные строгости режима Соловецкого лагеря, рискуя быть запытанными и расстрелянными, владыки Виктор, Иларион, Нектарий и Максим не только часто сослужили в тайных катакомбных богослужениях в лесах острова, но и совершили тайные хиротонии нескольких епископов. Совершалось это в строжайшей тайне даже от самых близких, чтобы в случае ареста и пыток они не могли выдать ГПУ воистину тайных епископов. Только накануне моего отъезда из Соловков — я узнал от своего близкого друга, одного целибатного священника, что он уже не священник, а тайный епископ».
Профессор Андреевский сохранил свидетельство об одном таком соловецком богослужении: «Наступил Великий Четверток. Вечером, часов в восемь, в нашу камеру врачей, где, кроме меня, находились: епископ Максим (…) и врачи К. и П., пришли, якобы по делу о дезинфекции, епископ Виктор (викарий Вятский) и о. Николай П.
Шепотом, катакомбно, отслужили церковную службу, с чтением 12 Евангелий…
В пятницу утром был прочитан по ротам приказ: в течение трёх дней выход из рот после 8 часов вечера разрешался только в исключительных случаях по особым письменным пропускам коменданта лагеря.
В 7 часов вечера, когда мы, врачи, только что вернулись в свои камеры после 12-часового рабочего дня, — к нам пришёл о. Николай и сообщил следующее:
— Плащаница в ладонь величиной написана заключенным художником Р. Богослужение — чин погребения — состоится и начнется через час.
— Где?! — нетерпеливо спросили мы.
— В большом ящике (около 4 сажен длиной), для сушки рыбы; этот ящик находился в лесу, в полукилометре от роты N… Условный стук: 3 и 2 раза. Приходить лучше по одному.
Через полчаса владыка Максим и я вышли из нашей роты и направились по указанному «адресу». Дважды у нас патрули спросили пропуска. Мы, врачи, их имели.
Вот и лес. Вот ящик. Без окон. Дверь едва заметна. Сумерки.
Стучим 3 и 2 раза. Входим. Внутренность ящика превратилась в церковь. На полу, на стенах — еловые ветви. Теплятся свечи. Маленькие бумажные иконки. Маленькая, в ладонь величиной, плащаница утопает в зелени веток. Человек десять молящихся. Среди них владыка Виктор (Вятский), владыка Иларион (Смоленский) и владыка Нектарий (Трезвинский), о. Николай П., о. Митрофан И., профессор А.А.М. (известный русский философ), два студента, два незнакомых монаха… Позднее пришло ещё человек пять. Началось Богослужение. Шёпотом. Казалось, что тел у нас не было. Были только одни души. Ничто не развлекало и не мешало сосредоточенности молитвы…
Я не помню — как мы шли «домой», т.е. в свою роту санитарной части. Господь покрыл!…»
Академик Д.С. Лихачёв вспоминал: «Иосифлян было большинство. Вся верующая молодежь была с иосифлянами. И здесь дело не только в обычном радикализме молодежи, но и в том, что во главе иосифлян на Соловках стоял удивительно привлекательный владыка Виктор Вятский (Островидов). Он был очень образован, имел печатные богословские труды, но видом напоминал сельского попика. Встречал всех широкой улыбкой (иным я его и не помню), имел бороду жидкую, щеки румяные, глаза синие. Одет был поверх рясы в вязаную женскую кофту, которую ему прислал кто-то из его паствы. От него исходило какое-то сияние доброты и веселости. Всем стремился помочь и, главное, мог помочь, так как к нему все относились хорошо и его слову верили».
Епископ Виктор был одним из самых ярых противников и обличителей сергианства. Арестован он был в 1928г. по обвинению в том, что «занимался систематическим распространением антисоветских документов, им составляемых и отпечатываемых на пишущей машинке. Наиболее антисоветским из них по содержанию являлся документ — послание к верующим с призывом не бояться и не подчиняться советской власти как власти диавола, а претерпеть от неё мученичество, подобно тому, как терпели мученичество за веру в борьбе с государственной властью митрополит Филипп или Иван, так называемый „креститель“».
По воспоминаниям профессора И.М. Андреевского, «владыка Виктор был небольшого роста, всегда со всеми ласков и приветлив, с неизменной светлой радостной тонкой улыбкой и лучистыми светлыми глазами. „Каждого человека надо чем-нибудь утешить“, — говорил он и умел утешать всех и каждого. Для каждого встречного у него было какое-нибудь приветливое слово, а часто даже и какой-нибудь подарочек. Когда после полугодового перерыва открывалась навигация, и на Соловки приходил первый пароход, тогда обычно владыка Виктор получал сразу много вещевых и продовольственных посылок с материка. Все эти посылки владыка раздавал, не оставляя себе почти ничего».
Проведя несколько лет в заключении, священномученик Виктор умрёт от болезни…
Сотни и сотни мучеников взирают на нас с фотографий, сохранившихся в следственных делах… Многие из них обрели последнее пристанище в безымянной братской могиле на Бутовском полигоне. Мало кто знает, что большинство расстрелянных там священномучеников были катакомбными исповедниками
Таковым был, например, о. Владимир Амбарцумов. Воспитанный в лютеранской вере о. Владимир пережил долгие духовные поиски. Учась в Берлинском университете, примкнул к баптистам, но позже нашёл дорогу к истине
Владимир Амбарцумович был талантливым физиком, и его ждала блестящая карьера, однако после окончания университета в 1917г. он оставил научную деятельность, стал зарабатывать на жизнь частными уроками и трудиться в христианском студенческом кружке. В начале 1920-х христианское студенческое движение получило развитие во многих городах России. Его объединяющим центром стал Центральный комитет христианских студенческих кружков, председателем которого был избран Владимир Амбарцумович.
В 1922г. скоропостижно скончалась жена Амбарцумова. Похороны Валентины Георгиевны пришлись на Троицкую родительскую субботу и проходили необычайно торжественно. Через много лет, уже будучи священником, о. Владимир исповедовал человека, который рассказал ему, что толчком, послужившим его приходу к вере, было необычное зрелище: похороны, а все одеты как на торжество, все радостные и все поют… «Это были похороны моей жены!» — сказал о. Владимир.
Одна из дочерей священника вспоминала: «После смерти мамы нас сперва хотели разобрать и взять к себе разные друзья и родственники, но, чтобы сохранить семью, нас стала воспитывать и отдала нам всю свою жизнь её очень близкая подруга, Мария Алексеевна Жучкова... Мария Алексеевна всегда была православной. Это был великий человек, пожертвовавший для нас своей личной жизнью и счастьем иметь своих детей, чтобы мы не остались сиротами. От нас никогда не скрывали, что мама умерла, и мы всегда, как я себя помню, ездили 24 мая на её могилу на Ваганьковское кладбище…
О папе было предсказано, что он будет священником (священство ему предсказала блаженная Мария Ивановна из Дивеева, где первый раз он был ещё до перехода в Православие), поэтому Мария Алексеевна, зная, что второженец не может быть священником, отказалась выйти за него замуж. Ещё она боялась быть нам мачехой, если будут свои дети… Об этом разговор у них был только один раз. Больше отец к этому вопросу никогда не возвращался…»
В конце 1927г. он был рукоположен епископом Виктором (Островидовым) и определён на служение к Георгиевской церкви г. Глазова. Через две недели о. Владимир был перемещён на службу в Московскую епархию и назначен настоятелем московского Князе-Владимирского храма в Старосадском переулке.
С этого времени началось непродолжительное открытое служение Церкви священномученика Владимира. По свидетельству прихожан Владимирского храма, он служил вдохновенно, особенно в праздники. Проповедовал он «живо и доходчиво»; особенно большое влияние оказывал на молодёжь и подростков. В эти годы о.Владимир был близок с о.Сергием Мечевым.
Декларации митр. Сергия он категорически не принял и, когда весной 1931г. сергианский благочинный потребовал от духовенства следовать формуле поминовения властей, введенной митр. Сергием, и определить своё отношение к его отступнической Декларации 1927г., в случае несогласия с которой требовалось уволиться, о. Владимиру ничего другого не оставалось как уйти. В сентябре 1931г. он поступает на службу в Научно-исследовательский институт птицеводства заведующим группой измерительных процессов, тайно продолжая служить в ИПЦ.
Находясь на гражданской службе, он нелегально продолжал активную духовно-религиозную работу: руководил своими духовными детьми, тайно совершал службы в домах наиболее близких из них, где были устроены катакомбные храмы ИПЦ, исповедовал, занимался с молодёжью. Не имея возможности часто встречаться с духовными детьми, он прикреплял духовно неопытных чад к более зрелым.
Сам испытав тяготы лишений, о.Владимир разыскивал семьи репрессированных и организовывал им постоянную материальную помощь. В то время он имел неплохой заработок, значительную часть которого отдавал неимущим, ограничивая потребности своих собственных детей, оставляя самый минимум и не допуская никакого излишества. «Помню, у меня были туфли, — вспоминала дочь о. Владимира, — а кто-то подарил мне синие резиновые тапочки, папа их у меня отобрал и отдал нуждающейся семье». Своих духовных детей, имеющих достаток, он благословлял помогать семьям лишенцев, требуя, чтобы помощь поступала регулярно в договорённом объёме и в чётко определённый срок.
5 апреля 1932г. о. Владимир был арестован. В протоколе допроса имеются такие его слова: «Формулу, введенную сергианским Синодом, о поминовении властей я считал для себя неприемлемой (как новшество) и поэтому её не употреблял. Это, в частности, было одним из мотивов моего ухода от священнической деятельности. Как верующий человек я, естественно, не могу разделять политики соввласти по религиозному вопросу… Фамилии своих знакомых предпочитаю не называть, дабы не навлечь на них неприятностей… Ведя организованную работу среди молодёжи, я ставил перед собой задачу удовлетворения их личных запросов, в духе христианского понимания жизни. Это были частью из числа прихожан церкви Соломенной Сторожки, частью — не прихожане. Организованной эту работу понимать следует в том смысле, что отношения эти были результатом личного доверия, дружбы. Постепенно эти люди от меня отошли — в силу моей загруженности и намерения оставить эту деятельность. По социальному признаку это были, главным образом, советские служащие, преимущественно женщины. Повторяю, что назвать персонально этих людей я отказываюсь по моральным и религиозным причинам…»
Особым Совещанием при Коллегии ОГПУ СССР о. Владимир был приговорён к высылке в Северный край сроком на три года, но затем было постановлено приговор считать условным и обвиняемого «из-под стражи освободить», о чём ходатайствовало руководство Академии наук, где он в то время работал.
После освобождения о.Владимир продолжал работать научным сотрудником в ряде научно-исследовательских организаций, занимался разработкой и конструированием различных приборов и установок, имел авторские свидетельства на изобретения.
В 1934г. о. Владимир устроился на работу в Институт климатологии в посёлке Кучино. Здесь он снял две комнаты, в которых поселился вместе с детьми и Марией Алексеевной. Затем им представилась возможность переехать в Никольское — ближе к Москве.
В августе 1937г. начались новые массовые аресты последователей ИПЦ. «Каждое мгновение мы ждали ареста папы, вспоминала дочь о. Владимира. - Вечерами и ночью мы прислушивались к каждому автомобильному сигналу». В ночь с 8 на 9 сентября сотрудники НКВД явились в дом на окраине села Николо-Архангельское, неподалеку от Москвы, где в то время в двух маленьких проходных комнатках жила семья Амбарцумовых. Когда о Владимира уводили, дочь сорвала в саду яблоко и протянула ему. “Не надо”, — сказал следователь. “У вас есть дети? — оборвала его Мария Алексеевна. — Так дайте же детям проститься с отцом”. Батюшка попросил прощения у хозяйки дома за беспокойство. Она сказала, что давно поняла, что он священник. Это была простая верующая женщина. Дети проводили отца до железнодорожной линии, дальше их не пустили. С платформы он помахал рукой и сел вместе с сопровождающими в поезд.
«Память о твоём папе у меня глубоко в сердце: при жизни он был для меня одним из самых близких по духу и дорогих для души людей, а теперь он сияет мне из Вечности, как сияют многие из великих христиан трёх первых веков нашей эры… Тогда семьи подобных твоему папе считали себя счастливыми, имея близких покровителей в Царстве Небесном», — так писал о священномученике о. Владимире Амбарцумове писатель Н.Е. Пестов.
К 1937-1938 гг. относится второй этап разгрома ИПЦ. В этот период приняли мученическую кончину практически все исповедники, которых эта чаша миновала в начале 30-х.
Так, в Йошкар-Оле был снова арестован отбывавший там ссылку стариц епископ Сергий (Дружинин). В обвинительном заключении говорилось: «Дружинин Иван (он же Сергей) Прохорович, как непримиримый враг существующего строя Советской власти, на всем протяжении ее существования вел активную контрреволюционную борьбу за свержение последней и установление монархического строя… Прибыв на место ссылки в город Йошкар-Ола, он активно возобновил свою к/р деятельность, группируя вокруг себя враждебно настроенных лиц к Советской власти преимущественно из духовенства, монашек, которые среди населения города Йошкар-Ола и окружающих деревень вели к/р пораженческую агитацию, распространяли слухи о скорой войне и гибели Советской власти».
Всего по делу епископа Сергия проходило 19 человек, из них осудили 18: самого Владыку, о. Харитона Пойдо, 15 бывших сестер Богородице-Сергиева монастыря и мiрянку М.С. Булыгину. Все арестованные сестры вели себя на допросах очень мужественно, и виновными в контрреволюционной деятельности себя не признали. Впрочем, в то время особых доказательств вины для расправы и не требовалось. Уже 11 сентября 1937г. Тройка Управления НКВД по Марийской АССР приговорила епископа Сергия, священника Харитона Пойдо, монахинь Антонину (Шахматову), Анастасию (Задворову) и Евдокию (Стародубцеву) к высшей мере наказания, а остальных обвиняемых к 10 годам лагерей.
Такая же участь постигла и митрополита Иосифа (Петровых). Когда-то, в далёком 1909г. он писал в дневнике: «Господи! Душа моя жаждет подвига. Укажи мне его, натолкни на него, укрепи в нем, вразуми, помоги. О, как хотел бы я участи избранных Твоих, не пожалевших для Тебя ничего, вплоть до души и жизни своей». Эта молитва святого мученика исполнилась…
Владыка Иосиф был арестован ещё в 1930г. На допросах он держался подчёркнуто независимо. Ещё два года назад на требование ГПУ представить письменный ответ на их вопросы Владыка написал: «Толковать с вами — самое бесполезное и безнадежное дело, мы никогда не столкуемся. Вы никогда не сделаете того, чего я хочу. Я никогда не сделаю того, что вам нужно. Вам нужно уничтожение Христа, мне — Его процветание… По-вашему, мы мракобесы, по-нашему, вы настоящие сыны тьмы и лжи… Вам доставляет удовольствие издеваться над религией и верующими, таскать по тюрьмам и ссылкам ее служителей. Нам кажется величайшей дикостью, позором из позоров ХХ века ваши насилия над свободой совести и религиозными убеждениями человечества». Теперь же он прямо заявлял чекистам: «Лакейский подход Сергия к Власти в его церковной политике — факт неопровержимый. И вся Советская печать гораздо злее и ядовитее нас высмеяла это лакейство и в стихах, и особенно в фельетонах, и юмористических иллюстрациях. Почему же нам это воспрещено? За хранение и распространение этой критики людей преследуют, как за хранение чего-то антисоветского. Правда, здесь прорываются иногда вопли, как будто бы и Власть задевающие. Но ведь это неизбежно, как одна крайность при другой, как невольная отрыжка тех подхалимств, до которых дошел наш недавний “господин-лакей” Сергий. В этих же воплях, в этой отрыжке — нет однако же активного противодействия Власти, а простое подчеркивание контрастов. В самом деле, если Сергию — по пословице — “плюнь в глаза, ему все будет Божья роса”, то мы говорим, что плевок есть плевок, и только. Сергий хочет быть лакеем Советской власти, — мы хотим быть честными, лояльными гражданами Советской Республики с правами человека, а не лакея, и только». «Ведь у нас столь красивые (но уже ли лживые?) декреты о свободе совести, об отделении церкви от государства, о свободе всякого вероисповедания, о невмешательстве в чисто церковные дела, о запрещении поддерживать одну религиозную организацию в ущерб другой. И если законы пишутся для того, чтобы их исполнять, то не там ли настоящая контрреволюция, где эти революционные законы не исполняются, и этим самым они только роняются, уподобляясь “филькиным грамотам”?»
С осени 1931г. митрополит Иосиф жил в ссылке под Чимкентом Казахской ССР. В доме, где проживал Владыка, был устроен небольшой алтарь, и он ежедневно служил литургию. Митрополит постоянно поддерживал отношения с другими ссыльными антисергианами и принимал посланцев из разных областей страны.
Именно там Владыка написал известное письмо к митр. Сергию, в котором детально разобрал каноническую необоснованность претензий Заместителя Патриаршего Местоблюстителя на управление всей Русской Церковью: «Достигнув возраста, являющегося, по слову Св. Псалмопевца, начальным пределом земной человеческой жизни, стоя, так сказать, в преддверии могилы, сознаю свой долг разъяснить своим собратьям архипастырям и верующему народу, почему я считаю узурпатором церковной власти и отказываюсь повиноваться административно-церковным распоряжениям вашим и учрежденного вами Синода. Между тем у меня нет непосредственной возможности довести свое исповедание до слуха Церкви, и потому я вынужден это сделать, обращая его к вам, дерзновенно утверждающему себя первым епископом страны... с молчаливого попустительства части собратий епископов, повинных теперь вместе с вами в разрушении канонического благополучия Православной Русской Церкви... Только отказавшись от своего домысла о тождественности полномочий Местоблюстителя и его Заместителя, обратившись под руководство Патриаршего указа от 7(20) ноября 1920г. и, призвавши к тому же единомысленных с вами архипастырей, возможете вы возвратить Русской Церкви Ее каноническое благополучие...».
Владыка Иосиф совершал тайные службы в некоторых нелегальных общинах иосифлян, существовавших в разных населенных пунктах Казахстана. Княгиня Урусова вспоминала: «Вырытая в земле церковь была в квартире Архимандрита Арсения. В передней был люк, покрытый ковром. Снималась крышка и под ней лестница в небольшой подвал. Не зная, нельзя было предположить, что под ковром вход в церковь. В подвале в одном углу было отверстие в земле, заваленное камнями. Камни отнимались и, совсем согнувшись, нужно было проползти три шага и там вход в крошечный храм. Много образов и горели лампады. Митрополит Иосиф очень высокого роста, и всё же два раза тайно приезжал и приникал в эту церковку. Создавалось совсем особое настроение, но не скрою, что страх быть обнаруженными во время богослужения, особенно в ночное время, трудно было побороть. Когда большая цепная собака поднимала лай во дворе, хотя и глухо, но всё же слышно под землёй, то все ожидали окрика или стука ГПУ. Весь 1936г. и до сентября 1937г. всё обходилось благополучно. Андрюша пел с одной монахиней. 26-го Августа приехал митроп. Иосиф и удостоил нас посещением по случаю дня моего Ангела. Какой это чудесный, смиренный, непоколебимый молитвенник. Это отражалось в его облике и в глазах, как в зеркале. Очень высокого росту, с большой белой бородой и необыкновенно добрым лицом, он не мог не притягивать к себе, и хотелось бы никогда с ним не разставаться».
По рассказам племянницы Нины Алексеевны Китаевой, Владыка Иосиф жил на окраине Чимкента, на Полторацкой улице, около арыка, за которым простиралась нераспаханная степь. В небольшом казахском глинобитном доме он занимал комнату с верхним светом, обставленную очень скромно: в ней стоял грубо сколоченный стол, топчан, на котором спал митрополит, и пара стульев. Вставал Владыка в шесть утра и каждое утро один служил за аналоем, на который ставил небольшой резной складень. Кончив службу, он шел на базар за покупками, завтракал, немного отдыхал и садился читать. Книги ему присылали или давали местные ссыльные. Часто из России приходили с оказией посылки или деньги, поэтому митрополит жил, не нуждаясь. Ссыльные Владыку посещали редко, и беседовал он с ними, прогуливаясь в степи. Письма, как правило, присылались и отправлялись с доверенными людьми, наезжавшими в Чимкент. Хозяйство митрополита вела монахиня Мария (Коронатова), бывшая учительница в Устюжне, последовавшая за ним в ссылку и, очевидно, разделившая его судьбу, ибо в родной город она никогда не вернулась и близким ничего о себе после ареста Владыки не сообщила.
В 1937г. в Казахстане прошли массовые аресты иосифлян. Среди арестованных был и митрополит Иосиф. Вместе с ним чекисты арестовали отбывавшего ссылку там же митрополита Казанского Кирилла (Смирнова).
Первоначально св. митр. Кирилл занимал среди других непоминающих довольно мягкую позицию по отношению к митрополиту Сергию. Однако в ссылке он сблизился с иосифлянами и в письме к иеромонаху Леониду от 8 марта 1937г. писал об «обновленческой природе Сергианства», а также подчеркивал: «С митрополитом Иосифом я нахожусь в братском общении, благодарно оценивая то, что с его именно благословения был высказан от Петроградской епархии первый протест против затеи м. Сергия и дано было всем предостережение в грядущей опасности».
19 ноября 1937г. митрополит Иосиф (Петровых), митрополит Кирилл (Смирнов) и епископ Евгений Кобранов, один из подписантов Ярославской декларации, были расстреляны под Чикментом. Точное место захоронения мучеников неизвестно.
Из ссылки Владыка Иосиф завещал своим духовным чадам, оставшимся без привычных церковных служб и таинств, осиротевшим без своих пастырей: «Не ложно слово Господа, обещавшего пребывать с нами до скончания века и сохранять Церковь Свою неодолеваемою вратами ада, то есть и на краю погибели. Да, сейчас мы на краю погибели, и многие, быть может, погибнут; Церковь Христова умалится, быть может, опять до 12-и, как в начале своего основания. Ведь не могут не исполниться и такие слова Господа: «Сын Человеческий пришед обрящет ли веру на земли?» Все делается по предведению Господню, люди тут не могут ни прибавить, ни убавить ни на одну йоту. Не желающие погибнуть — более застрахованы от гибели, и можно сказать: ад будет только для тех, которые сами желают его. Так эта истина да пребудет прежде всего утешением и подбодрением для унывающих от событий мира сего. Лишение храмов Божиих и подобных прежнему пышных Богослужений с обилием молящихся, блестящими сонмами священнослужителей, ангельски подобным пением хоров и т. п. — конечно, печально и жалости достойно, но от нас не отнято внутреннее служение Богу в тихости и умиленности, и сосредоточенности в себе духа. Подобно тому, как известные челюскинцы, лишенные носившего их корабля, не погибли, а сумели создать себе сносную жизнь и на обломках обманчивой плавучей льдины, пока не были вознесены от грозившей поглотить их пучины на крыльях самолетов, так и мы, после жалостного крушения наших духовных кораблей, не должны предаваться панике и терять самообладание и надежду на спасение, а должны спокойно начать приспособляться к новой обстановке и изощряться на все способы, хотя и в менее пышных формах, продолжать свой молитвенный труд служения Господу и наслаждения Им «во псалмах и пениях и песнях духовных», как молились первое время Апостолы и все верующие христиане.
Разве были тогда наши величественные храмы, колокола и пышные службы? И разве отсутствие всего такого мешало возгораться такою любовию к Господу, какой не достигали все последующие века?
А пустынники и пустынницы, добровольно проводившие вдали от храмов Божиих десятки лет, разве не более заслуживают нашей святой зависти, чем живущие среди храмов и пышных Богослужений и при всем том не достигшие такой близости к Богу и наслаждения Им?
Вы, лишенные недавних радостей молитвы в храмах Божиих, помните — вы не освобождены от обязанности молитвенно устроять свою жизнь и не лишены возможности этого, помимо возможности иметь около себя постоянных служителей Христовых и пользоваться их духовной поддержкою и окормлением. Вы и без них должны проводить жизнь так, как бы сами были своими жрецами, закалая свою жизнь в жертву Господу терпением всех скорбей и лишений, непрестанною к Нему молитвою души, памятованием о Нем с любовию и благодарностью за все Его милости и скорби, и радости, и жаждать Его спасения, когда Он пошлет Ангелов Своих восхитить Ваши души от земных горестей и опасностей и на крылах вознести вас к Себе, где не будет «ни болезни, ни печали, ни воздыхания». А до того и для того обзаводитесь все печатными и письменными Богослужебными и молитвенными книгами и «пойте Богу нашему», пойте разумно, как умеете и сколько успеете в молитвах своих молитвенных домов, углов в особо посвященное Ему время, свободное от других забот и трудов.
Богослужебные наши книги — неисчерпаемый источник утешений духовных, и кто же не имеет возможности пользоваться ими? Одна Псалтирь чего стоит: она пронизывает собою, как канва, все другие наши молитвенные книги и песнопения.
Не ослабевайте же, не падайте духом, и благодать Божия с вами.
Аминь».
(Продолжение следует в следующем номере)
Краткий перечень использованной лит-ры:
Княгиня Н.В. Урусова. Материнский плач Святой Руси
Священномученик Иосиф, Митрополит Петроградский. Жизнеописания и труды. (Сост. М.С. Сахаров и Л.Е. Сикорская)
СВЯЩЕННОИСПОВЕДНИК ДИМИТРИЙ, АРХИЕПИСКОП ГДОВСКИЙ. СПОДВИЖНИКИ ЕГО И СОСТРАДАЛЬЦЫ. Жизнеописания и документы (Составитель Л. Е. Сикорская)
СВЯЩЕННОМУЧЕНИКИ СЕРГИЙ, ЕПИСКОП НАРВСКИЙ ВАСИЛИЙ, ЕПИСКОП КАРГОПОЛЬСКИЙ. ИЛАРИОН, ЕПИСКОП ПОРЕЧСКИЙ. ТАЙНОЕ СЛУЖЕНИЕ ИОСИФЛЯН. Жизнеописания и документы (Составитель Л. Е. Сикорская)
Вятский исповедник. Святитель Виктор (Островидов). Жизнеописания и труды (Составитель Л. Е. Сикорская)
««О, ПРЕМИЛОСЕРДЫЙ… БУДИ С НАМИ НЕОТСТУПНО…». Воспоминания верующих Истинно-Православной (Катакомбной) Церкви. Конец 1920-х — начало 1970-х годов (Составитель И. И. Осипова)
Еп. Григорий (Граббе). Русская Церковь перед лицом господствующего зла
Еп. Григорий (Граббе). Завет Святого Патриарха
Лев Регельсон. Трагедия Русской Церкви
Михаил Вострышев. Патриарх Тихон
Архиеп. Иларион Троицкий. Грех сергианства
И.А. Ильин. О «богоустановленности» советской власти
И.А. Ильин. О советской церкви
Прот. Лев Лебедев. Почему я перешел в Зарубежную часть Русской Православной Церкви
Архиеп. Аверкий Таушев. Соль обуевает
М.А. Новосёлов. Письма ближним
Иером. Серафим Роуз. Что такое сергианство
Житие катакомбного мученика Евгения Погожева
Житие преподобного Феодосия Кавказского
И.А. Андреев. Катакомбные богослужения в Соловецком лагере
Катакомбный Священномученик о. Владимир Амбарцумов
Катакомбный Священномученик протоиерей Сергий (Мечёв)
«Вы мой путь ко Христу…» Проповеди, письма к общине, воспоминания чад священномученика Сергия Мечёва
Краткая история Русской Истинно-Православной Церкви А. Паряев. Митрополит Сергий (Страгородский): неизвестная биография
К.В. Глазков. Новосвященномученик Максим (Жижиленко), епископ Серпуховской
Протопресвитер Василий Виноградов. О некоторых важнейших моментах последнего периода жизни и деятельности Святейшего Патриарха Тихона (1923-1925 гг.)
А. В. Белгородская. Потаенная Россия Священник-Исповедник Катакомбной Церкви о. Михаил Рождественский (1901-1988)Священномученик Архиепископ ФЕОДОР (Поздеевский)
Доктор исторических наук М.В. Шкаровский. Митрополит Иосиф (Петровых) и иосифлянское движение в Русской Православной Церкви
С. Шумило. Советский режим и "советская церковь" в 40-е – 50-е годы ХХ столетия
ЦЕРКОВЬ ХРИСТОВА НЕ ОДНА ИЗ ОБЩЕСТВЕННЫХ ОРГАНИЗАЦИЙ.
Епископ Антоний (Граббе)
Как часто мы сейчас слышим, даже, казалось бы, и от людей церковных, голоса критики того, что происходит ныне в церковной жизни. Здесь имеется в виду разногласие с Московской Патриархией – захват ею имущества в Святой Земле; активность экуменических тенденций, как недавний съезд всех глав православных Церквей в Иерусалиме, сослужение с ними давно отлученными от общения Вселенскими Соборами еретичествующих монофилитов и монофизитов. А ведь причина этих недоумений по поводу происходящего; в принципиальном непонимании, что такое Церковь Христова.
Истинная Православная Церковь руководствуется в своей администрации не правилами и законами общественных или государственных центров, а постановлениями Святых Апостолов, их правилами, и правилами Святых Отцов Вселенских Соборов и Соборов Поместных Церквей.
А вместе с тем, благодаря тем или иным причинам современной жизни, дух церковности в среде верующих настолько ослабел, что Церковь стала пониматься, отождествляться, как одна из общественных организаций, и отсюда все, что происходит в деятельности Церкви, воспринимается через эту призму, не духовную, а через демократично политическую. Говорят, что правильно было бы всем соединиться, забывая, что даже и в мире физической природы, есть вещества, не соединяющиеся по причине своих различных природных качеств, и тем более в мире духовном, в Церкви. Переходя из духовного понимания в плоскость политики, люди начинают рассуждать в той области, где веют ветры никак не духовные, а иногда даже и анти-духовные, враждебные Церкви, там, где нет места благодати Божией, а зато есть достаточно места для действий духа Зла, духа богопротивления, «отца лжи» (Иоанна 8, 44) и всякой неправды.
Вот почему, святые отцы Церкви, начинали всякое дело, и, тем более, дело, касающееся вероучения, с молитвенным призыванием помощи Божией, чтобы сердце и мысли руководились не суетными соображениями, а волей Божией (Мф.6, 10 и 7, 21).
Разделения, или, правильнее сказать, отделение от Церкви, инакомыслящих и инаковерующих, всегда были и будут до скончания века, только надо знать, где та часть, которая не погрешает, которая согласна воле Божией, и где те, которые с мамоной. Неправды (Мф. 6, 24, Лк. 16, 13). Ведь и сам Господь сказал, что Он пришел «не мир принести, а разделение» (Лк. 12, 51 и Мф. 10, 34-35), имея в виду не ссоры между людьми, а разделения по мотивам принципиальным, мотивам Правды и неправды.
К сожалению, отсутствует церковное понимание и у клириков Московской патриархии, которые видят сопротивление им Зарубежной Церкви, как ссору, которую можно и нужно прекратить, тогда как здесь не ссора, а глубоко принципиальная причина, в нарушении патриархией важных канонических правил и апостольских постановлений, как экуменизм и подчинение Церкви светской власти. Зарубежная Церковь сохранила свою преемственность от Святой Церкви Русской, со времени Святого Патриарха Тихона, еще в 18-м году анафематствовавшего коммунизм и его последователей и сотрудников, и все эти годы жизни за границей, старалась сохранить чистоту своих риз, соблюдая правила Святых Отцов и Святые Каноны.
Быть вместе, быть одной Православной Церковью хорошо, и мы даже молимся за богослужением «о благостоянии и соединении Церквей», имея ввиду не всех тех, которые себя называют Церковью, и таковой не являются, а те части ЕДИНОЙ ЦЕРКВИ ХРИСТОВОЙ, которые разделены между собой только по своим национальным принадлежностям, как русская, греческая, сербская и другие, но едины по сохранению чистоты веры. Молимся об единомыслии и сохранении этого единства в вере и верности, Святым Канонам и Священному Преданию. Молимся, чтобы силы Зла не рассеивали «как пшеницу» (Лк. 22, 31) это святое единство Церкви, единство в любви к Богу, любви к Его заповедям, к Истине, любви «даже до смерти».
От непонимания, не чувствия сущности духовного организма Церкви, и происходят разделения, или, как мы сказали, отделения от Церкви тех, кто не соблюдает истины Веры, Святых Канонов, и не имеет истинной любви к Богу (Мф. 22, 37). Этих увлекшихся мирскими и политическими выгодами и соображениями, Святая Церковь отсекает от своего общения, как больной орган, чтобы зараза неправды не поразила и истинных чад единой Святой Христовой Церкви (См. книгу Канонов Святой Православной Церкви).
Нью-Йорк 2000
RUSIA IRREDENTA
A 20 AÑOS DE LA DESINTEGRACION DE LA URSS
Por Nicolás Kasanzew
Los rusos del exilio, entre quienes me crié, durante las largas y sórdidas décadas que duró el régimen del partido comunista en Rusia, creyeron con fe inquebrantable en que bastaría con la caída de esa tiranía, para que la nación de San Vladimiro renaciera de sus cenizas.
Helas! Si examinamos lo que de acuerdo a la clasificación del Padre Alfredo Saenz sería el sexto período de su historia, a partir de la disolución de la Unión Soviética en 1991, deberemos constatar que aquella Rusia no solo no ha renacido espiritualmente, sino que lisa y llanamente no existe. La actual “Federación Rusa”, lejos de ser la Rusia Histórica, representa, incluso oficialmente, algo diametralmente opuesto: la continuación de la Unión Soviética.
Un país donde se rinde nuevamente culto a la personalidad del tirano Stalin, el trapo rojo sigue siendo la bandera del ejército, las estrellas rojas y la momia de Lenin siguen dominando el Kremlin y la plaza principal de Moscú; así como miles y miles de ciudades, pueblos, calles, estaciones siguen llevando los nombres de los verdugos rojos del pueblo ruso, y practicamente hay de nuevo un partido único, “Iedinaia Rossia”, el del ex-coronel de la KGB y ateo declarado Vladimir Putin (aunque en Pascuas vaya a misa pour la galerie); los demás no tienen fuerza ni relevancia alguna.
Los ya 20 años de existencia del estado postsoviético, que se apropió de ciertos símbolos de la Rusia Histórica, pero mezclándolos con los bolcheviques, profanándolos; (colocando, por ejemplo, en las gorras de los militares el águila bicéfala imperial junto a la estrella roja comunista) indican que la Federación Rusa no sólo no ha querido convertirse en heredera de la Rusia milenaria, sino que no tiene con ella nada en común. De ahí que, en los debates en la Federación Rusa sobre el camino político a seguir, sólo pueden observarse dos enfoques: el intento de construir desde cero, apoyándose en modelos contemporáneos occidentales y el intento de aggiornar la herencia soviético-comunista. La experiencia de la Rusia Histórica real no tiene demanda, la apelación a ella se limita a un aprovechamiento puramente especulativo de algunos símbolos.
En realidad, eso no debería asombrar demasiado, si se tienen en cuenta las circunstancias en que tuvo lugar la destrucción de la Rusia Histórica. Es que los factores que condicionaron la
interrupción de la tradición histórica del estado ruso a principios del siglo XX, siguen vigentes al día de hoy.
Al decir del historiador moscovita Sergei Volkov, la Vieja Rusia, la de los mil años antes de la revolución de 1917, se hundió en el fondo del océano, como Atlántida. La tradición ha sido radicalmente interrumpida y la generación nacida
en los años 50, fue la última que todavía encontró con vida a representantes del Imperio. Dos generaciones nacidas bajo el gobierno soviético, bastaron de sobra para que las concepciones sobre la realidad de la Rusia Histórica se hayan perdido completamente en la
conciencia social.
Por eso, el Imperio Ruso sigue siendo objeto de mitificaciones y mistificaciones. Y a los estereotipos soviéticos, que se han conservado casi todos, se les han sumado las tergiversaciones propias de los ideólogos “democráticos” y nacional-bolcheviques que actúan en la Federación Rusa de hoy.
La causa salta a la vista. La revolución que le puso fin al Estado Nacional Ruso, se diferencia de la mayoría de las otras conocidas, por el hecho de que exterminó por completo (aniquilando físicamente o expulsando del país) a la élite cultural de Rusia, portadora de su espíritu y tradiciones y la reemplazó con una anti-élite de semieducados, los “obrazovantzy” soviéticos, como los bautizara el escritor Alexandr Solzhenitzyn, sumados a una muy pequeña capa de la vieja intelligentsia, capa acomodaticia y venal, que renegó de la Rusia Histórica y se sovietizó voluntariamente en forma absoluta.
Y desde esta comunidad ya puramente soviética, fue que salieron los teóricos y “filósofos de la historia” de todas las tendencias, tanto los conformistas, como los disidentes.
La verdadera cultura rusa, la prerevolucionaria, le es “socialmente ajena” a la absoluta mayoría de la intelectualidad postsoviética actual. Aquellos intelectuales de hoy que conservan concientemente como norte la vieja cultura rusa, son escasos y están marginados de los medios de comunicación masiva.
La Rusia Histórica tampoco ha tenido demasiada suerte con los historiógrafos occidentales. Desde el marqués de Custine en el siglo XIX, hasta Richard Pipes en el XX, se ha ido forjando un concepto totalmente engañoso sobre el Estado ruso tradicional, pintándolo como una suerte de mal absoluto. Los ingredientes de este inventado “modelo ruso” serían: conciencia totalitaria, simbiosis de esclavitud y despotismo e inclinación patológica hacia el colectivismo en general y al socialismo en particular. De acuerdo con este criterio, la revolución bolchevique vendría a ser una manifestación legítima del espíritu ruso, que periódicamente se presenta bajo un nuevo revestimiento o cáscara. Y el régimen soviético en general, con el stalinismo en particular, sería una forma natural de existencia para los rusos.
Al estado ruso tradicional se le adjudica, contradictoriamente, ser aislacionista y al mismo tiempo maniacalmente agresivo en materia de relaciones exteriores. Y, no menos contradictoriamente,
adolecer de mesianismo y al mismo tiempo de complejo de inferioridad.
En lo que se refiere al gobierno tradicional ruso, se le atribuye despotismo extremo, estatismo desbordado, burocratismo, hipertrofia del aparato estatal, estatización de la economía, opresión de las nacionalidades mas pequeñas y
xenofobia. Cuando esas son precisamente características de la Unión Soviética poszarista y no de la Rusia zarista.
Ademas, al identificar a Rusia con la URSS y contaponerla a todo los demás paises europeos, se observa la siguiente falaz metodología.
1. Sin ninguna justificación, se transpolan las muy claras y evidentes realidades típicas del régimen sovietico-comunista, a la Rusia Histórica y se le achacan a ella.
2. Se hipertrofian las diferencias reales que hay entre Rusia y algunos paises europeos, hasta al punto de hacer aparentar que Rusia no pertenece por sus características a Europa.
3. De la milenaria vida del pueblo ruso se extrapola algún período en especial, turbio y sangriento, y se atribuyen sus particularidades a la totalidad de la historia rusa. Mientras que se ignoran períodos similares, turbios y sangrientos, en otros paises europeos.
4. Se mezclan conceptos que pertenecen a distintos planos o diferentes épocas históricas. Por ejemplo, totalitarismo y autoritarismo.
5. Se apela al uso de vulgares y superficiales analogías. Por caso, equiparar a la nomenklatura soviética con la nobleza y el funcionariado de la Rusia zarista.
En ese sentido, es interesante contraponer, por ejemplo, la visión negativa que ofrece el marqués Astolphe de Custine (1790-1857) de la Rusia gobernada por el Zar Nicolas I, con la visión positiva de la misma Rusia del general José de San Martín.
En el libro de Jordán Bruno Genta, “Doctrina política de San Martin” (Buenos Aires, Huemul, 1965, página 79), se transcribe una carta del Libertador a Rosas, fechada en Boulogne sur Mer, el 2 de noviembre de 1848. En la misiva San Martín se lamenta de "la situación de este viejo continente [Europa]" asolado por una serie de penurias que enuncia. Por ejemplo, la "infiltración en la gran masa del bajo pueblo" del principio de la supresión de la propiedad, "por las predicaciones diarias de los clubs y la lectura de miles de panfletos". Después de enunciar esas desgracias que padece Europa, San Martín agrega: "este es el verdadero estado de la Francia y casi del resto de la Europa, con la excepción de Inglaterra, Rusia y Suecia, que hasta el día siguen manteniendo su orden interno".
Cabe mencionar aquí a dos historiadores argentinos, que no cayeron en ninguna de las trampas enumeradas más arriba y retrataron en sus obras a la Rusia verdadera, con honestidad intelectual, sin distorsiones ideológicas, pero sobre todo con un gran amor al objeto de sus estudios, cualidad que siempre ayuda a clarificar los temas, mucho más que un escolasticismo árido: Alberto Falcionelli y el Padre Alfredo Saenz.
A ambos hombres de ciencia los ha distinguido, además, la fe en un venturoso futuro espiritual de Rusia.
Lamentablemente, en la actualidad hay pocos visos de que ese país pueda algún día cumplir la misión redentora universal que le habían asignado Fedor Dostoievsky y tantos otros pensadores.
En 1871 Dostoievsky brindaba la siguiente definición: “Dicen que el pueblo ruso no conoce el Evangelio. Esto es así. Pero a Cristo lo conoce. Y lo quiere con todo su corazón, y está dispuesto a dar su vida por Él”.
Pero en el 2011 el panorama es muy distinto al que pintara el inmortal autor de “Los hermanos Karamazov”. Quizás hoy el pueblo ruso conozca más el Evangelio, gracias al auge de los medios de comunicación masiva. Pero ya no conoce ni ama como antes a Cristo. Y no sólo por los 70 años de ateización comunista obligada, sino tambien por el espíritu de los tiempos actuales, importado desde Occidente, donde Cristo ha sido reemplazado por el entretenimiento, donde los hombres se han endiosado a si mismos.
El hecho real es que en Pascua de Resurreción, la celebración principal de la religión ortodoxa, actualmente concurre al tradicional servicio religioso de la medianoche apenas un tres por ciento de la población rusa (y gran parte de ese porcentaje, es la única vez que va a una iglesia en todo el año).
Lo peor es que la situación no parece tener remedio, debido a los particulares ribetes que presenta la Iglesia del Patriarcado de Moscú. Como señalara Solzhenitzyn, se trata del “único caso en dos mil años de historia del cristianismo, en que una Iglesia es manejada por ateos”.
Al llegar al poder, los comunistas soviéticos se dedicaron a exterminar, con ferocidad rayana en el satanismo, a los creyentes rusos, fusilándolos, encerrándolos en el Gulag, (el archipiélago de campos de concentración descrito por autores como Solonevich y Solzhenitzin), dinamitando la mayoría de las iglesias, convirtiendo en museos o depósitos a casi todas las demás. La persecucíon religiosa que instauró el Soviet, por su escala y duración, fue mucho mayor que la del Imperio Romano y generó millones de mártires por la fe.
Pero en 1941, cuando los alemanes invadieron a la Unión Soviética, nadie quería defender al régimen comunista. Los soldados del Ejército Rojo se rendían por centenares de miles ante las tropas del Reich y muchos de ellos les pedían armas para luchar contra los comunistas soviéticos, alistándose en formaciones de voluntarios anticomunistas, tales como el Ejército de Liberación Ruso del general Vlasov o el Russky Korpus del general Skorodumov.
La Wehrmacht ya estaba a un paso de Moscú y tenía sitiada San Petersburgo (a la sazón, Leningrado). Entonces Stalin, para salvar el pellejo, recurrió a la idea de reflotar a la Iglesia Ortodoxa, ya que sabía muy bien que la religión movilizaba poderosamente a los rusos. El tirano hizo traer, desde los lugares de detención en que se encontraban, a los tres únicos obispos que todavía quedaban vivos, y les ordenó que reorganizaran la Iglesia, pero supeditada al mando de un coronel de la policía política de nombre Georgiy Karpov. A continuación, Stalin autorizó que se reabrieran los templos y comenzó a apelar en sus discursos ya no al internacionalismo comunista, sino al tradicional patriotismo ruso. Esto, sumado a que los alemanes se comportaban con terrible torpeza en los territorios ocupados, maltratando a los prisioneros rusos y a la población civil en general, en vez de aprovecharlos como aliados, hizo que los rusos se hicieran el siguiente planteo: "Entre un hijo de perra de adentro (Stalin) y un hijo de perra de afuera (Hitler), primero combatiremos al de afuera, y luego nos encargaremos del de adentro". Y reaccionaron, venciendo a los alemanes. Obviamente se equivocaron, porque sólo consiguieron fortalecer a Stalin, quien reanudó las persecuciones luego de la victoria sobre los nazis.
En su alocución en la BBC de Londres el 26 de febrero de 1976, Solzhenitzyn le describió a los ingleses de esta manera la encerrona en que se vió el pueblo ruso durante la Segunda Guerra Mundial:
“Caimos en una situación trágica. Al obligarnos, con todas nuestras fuerzas y enormes bajas, a defender el suelo natal, al mismo tiempo estabamos afianzando lo que más odiabamos: el poder de
nuestros verdugos, nuestro estado de opresión, nuestra propia muerte, Y cuando millones de rusos se animaron a huir de sus opresores, y hasta iniciaron un movimiento popular de liberación, nuestros aliados occidentales, comenzando por los británicos, grandes amantes de
la libertad, traicioneramente los desarmaron, los maniataron y los entregaron a los comunistas para su exterminio. Y al hacerlo, no se privaron de apalear con las culatas de los fusiles ingleses a ancianos de 70 años, que eran, individualmente, los mismos aliados de
Inglaterra en la Primera Guerra Mundial, que ahora eran precipitadamente entregados para ser asesinados. Y lo más llamativo: vuestra prensa tan libre, tan independiente, tan incorruptible, vuestros famosos “Times”, “Guardian”, “New Statesman” y todos los demás,
participaron voluntariamente en el ocultamiento de este crimen. Unicamente desde las islas británicas, fueron entregados cien mil ciudadanos soviéticos a Stalin, y desde el continente, más de dos millones”.
A todo esto, uno de los obispos sobrevivientes, Sergio Stragorodsky, quien fuera nombrado Patriarca por Stalin, en lugar de retomar la vieja tradición ortodoxa, se convirtió en obsecuente peón del gobierno ateo comunista, aplaudiendo
todas sus medidas anticristianas. Sus sucesores no sólo siguieron igualmente fieles al régimen comunista, sino que oficiaron de colaboradores e informantes de la siniestra policía política del régimen. Por ejemplo, el penúltimo Patriarca, Alexei II, operaba para la KGB
bajo el nombre de código “Drozdov” y el actual, Kirill, bajo el de “Mijailov”. Muchos sacerdotes eran también agentes de la KGB y se aprovechaban del secreto de confesión para delatar a los opositores. Esa actitud de complicidad con el poder terrenal ateo, conocida como
"sergianismo", sigue siendo la norma para la cúpula del Patriarcado de Moscú al día de hoy, y lo ha desprestigiado profundamente de cara a los verdaderos creyentes.
La cúpula del Patriarcado no quiso aprovechar la oportunidad, que se le brindó en 1991, de romper sus lazos con el gobierno, sino que los estrechó aún más. Si bien sus integrantes recitan discursos altamente espirituales, en sus vidas diarias se destacan por el pragmatismo y el materialismo mas crudos y pedestres. Por si faltara alguna prueba, el obispo Hilarión Alfeyev, mano derecha de Kirill y cabeza del poderoso Departamento de Relaciones Exteriores del Patriarcado de Moscú, fue expuesto en WikiLeaks a fines del 2010. Alfeyev le había dicho abiertamente al embajador de EEUU en Moscu, que “la función principal de la Iglesia Rusa es propagandizar los fines del gobierno”. Una verdad que los rusos conocen hace mucho tiempo, pero que en Occidente se prefiere ignorar.
Como se prefiere ignorar que Mijail Gorbachov, lejos de ser el héroe liberador que retrató la prensa europea, fue solamente un marxista que se equivocó de método en su empeño por sostener y apuntalar la dictadura soviética. El último secretario general del PCUS creyó que con la “perestroika” (reconstrucción) y la ”glasnost” (transparencia), podría dar salida a los vapores acumulados del descontento de la población, que amenazaban con hacer estallar la estabilidad del régimen; que podría descomprimir la insostenible situación creada por el fracaso de la economía socialista. Es que la URSS en 1985 era “Ruanda con misiles”: estaba en condiciones de llevar al mundo a un holocausto nuclear, pero era impotente para satisfacer las necesidades más básicas de sus habitantes. Y Gorbachov erró de medio a medio. La “perestroika” y la “glasnost” funcionaron como grietas en el dique de contención del régimen comunista, hendiduras que se fueron haciéndo cada vez más grandes, hasta que toda la estructura se desmoronó.
La pusilanimidad de Gorbachov fue aprovechada por Boris Eltzin, otrora “apparatchik” de la linea dura gobernante, que viró rapidamente hacia el liberalismo, aboliendo la bandera roja y el himno soviético, pero quedándose a mitad de camino en la condena de las atrocidades del comunismo. Eltzin desaprovechó el momento histórico que le hubiera permitido realizar un “juicio de Nuremberg” contra el partido que le costó a Rusia setenta millones de vidas. Era la oportunidad propicia para ¨descomunizar¨ a Rusia, tal como después de 1945 había sido “desnazificada” Alemania, pero el primer presidente de la Federación Rusa la dejó escapar.
No menos desdichada fue su decisión de permitir un absurdo proceso de desmembramiento de la ex Unión Soviética, que de la noche a la mañana convirtió a 25 millones de rusos en extranjeros en sus lugares de residencia. Es que después de la revolución de 1917, los jerarcas bolcheviques dibujaron con absoluta arbitrariedad el mapa de las 16 “repúblicas” que iban a existir en el territorio del antiguo Imperio Ruso. Esto no tuvo mayor importancia mientras todo el país era centralizadamente manejado con mano de hierro desde el Kremlin. Pero al separarse las repúblicas soviéticas en 1991, enormes territorios históricamente poblados por la etnia rusa quedaron fuera de la novel Federación Rusa, con la consecuente condena para sus habitantes de llevar de ahí en más una vida de parias.
El desmembramiento del país fue precedido y acompañado por una intensa campana de desinformación histórica, apoyada por el gobierno estadounidense, lógicamente interesado en el debilitamiento de su potencial rival. Asi por ejemplo, se acuso a los moscovitas de llamar peyorativamente a los ucranianos como “pequenos rusos”. Cuando, en realidad, la palabra Ucrania recién aparece en el siglo 17 como un término despreciativo, acuñado por los polacos, no por los moscovitas: significa “el borde” (y era el borde justamente para Polonia). En tanto que la expresión “Pequeña Rusia” para denominar a la region con centro en Kiev, no tiene nada de denigrante, sino todo lo contrario. Los términos Pequeña Rusia y Gran Rusia no fueron inventados por los moscovitas, sino por los griegos, que se basaron en la nomenclatura de la geografía de la Hélade. Había una Pequeña Grecia (El Peloponeso, Atenas) y una Gran Grecia (Crimea, Jerson, la Abjasia de hoy, etc, o sea donde surgieron colonias griegas). Es decir que la expresión Pequeña Rusia significa Rusia en sentido propio, la Rusia básica, en tanto que la Gran Rusia son las colonias de esa “Pequeña Rusia”. Recordemos que en el siglo IX Kiev era llamada “la madre de la ciudades rusas”: fue desde allí que se irradió la cultura rusa y se creo el embrión del futuro Imperio de los Zares.
Sin embargo, de todos los hechos de la gestión de Eltzin, el más asombroso por su cinismo fue el saqueo de las riquezas naturales del país. El gobierno anunció una privatización que consistió lisa y llanamente en entregar la propiedad de todas las empresas del estado a los mismos funcionarios comunistas que las habían estado manejando al momento del colapso de la URSS. Por ejemplo, el administrador de los yacimientos de niquel del país, se transformaba en su dueño, pagando apenas una cifra simbólica por la “transacción”. El patrimonio entero de Rusia fue repartido así entre un millar de personas, todas ellas ex miembros del partido comunista o del Komsomol, la juventud comunista, conformando así una nueva élite financiera, bautizada como “los oligarcas” por la población.
Al suceder a Eltzin en el poder, Vladimir Putin conservó esta estructura, ya que es mucho más fácil controlar a un millar de “oligarcas”, que a varios centenares de miles de pequeños y medianos empresarios.
Asimismo, Putin nombró en su gobierno a numerosos colegas suyos de la KGB, iniciando un claro proceso de resovietización de la sociedad rusa. Pero a fin de que ello no resultara demasiado evidente, ha estado realizando en forma paralela algunos gestos aparentemente “pluralistas”. Como, por ejemplo, ir a visitar a su casa y condecorar a un enfermo, muy disminuido Solzhenitzin, ya completamente supeditado a las decisiones que tomaba su esposa, o hacer repatriar desde los Estados Unidos los restos del general del Ejército Blanco Antón Denikin,
En definitiva, lejos de representar una guía espiritual para la humanidad, como lo quería Dostoievsky, la Rusia verdadera sigue sepultada, sin posibilidades de resuscitar en un futuro cercano. Reconstruir siempre es triplemente más dificil que destruir. Con ese cálculo, remontar los 70 años de destrucción comunista insumirá al menos un par de siglos.
Y en ese sentido, aquellos rusos que han permanecido fieles a la tradición milenaria de sus antepasados, cifran sus esperanzas en un hipotético renacer,- por ahora, muy distante, - de la religión ortodoxa en el país.
Es que en el pueblo ruso la ortodoxia siempre ocupó un lugar completamente especial. De clave importancia histórica y cultural, porque sin la ortodoxia no habria existido ni el Estado, ni el pueblo ruso y porque la cosmovisión ortodoxa impregnó, inspiró y permeó a todos los grandes creadores y pensadores de la llamada Santa Rusia.
Volviendo al tema de la imagen distorsionada que tiene hoy Rusia, hay que tener en cuenta que su historia comenzó a tergiversarse mucho antes del surgimiento del poder comunista. Los pensadores radicalizados rusos del siglo XIX, totalmente extranjerizantes, obsesionados en transplantar a suelo ruso las ideas de los ideólogos de la revolución francesa y del socialismo de Marx, torcían, reinventaban sistemáticamente el pasado del país para acomodarlo a los fines de su lucha contra el zarismo. Fue de ellos y de los revolucionarios que emigraron, que Occidente recibió y adoptó las primeras falsificaciones: las variantes de la historia rusa que no coincidían con el pensamiento liberal occidental, no eran tomadas en cuenta por los historiadores europeos. Y los comunistas, al llegar al poder, continuaron y ahondaron la interpretación de los “demócratas revolucionarios” rusos: los Herzen, Dobroliubov y Chernyshevsky.
Al estallar la revolución de 1917, muchos historiadores rusos no ideologizados fueron exterminados, mientras que los sobrevivientes debieron alinearse con el régimen soviético y consecuentemente perdieron su independencia. Al mismo tiempo, gran parte de la documentación y literatura histórica fue destruída en forma sistemática y la restante colocada en depósitos secretos, los “spetzjran”, inaccesibles sin autorización especial del gobierno comunista. De esta manera, las nuevas generaciones quedaron privadas de la posibilidad de consultar hasta las obras más conocidas.
Entre otras cosas, la historiografía occidental importó de la soviética la imagen, totalmente falsa, de un Zar Nicolas II irresoluto y débil, cuando en realidad fue todo lo contrario: un valeroso y decidido defensor de los valores cristianos de Rusia, que aceptó en aras de ellos el martirio. El último Emperador de Todas las Rusias, salvajemente asesinado por los bolcheviques con toda su familia el 17 de julio de 1918, fue canonizado por la Iglesia Ortodoxa Rusa en el Exilio en 1981. Casi dos décadas después fue también canonizado por el Patriarcado de Moscú, pero a regañadientes: la ortodoxia oficialista le retaceó el título de “martir” y en la práctica no le oficia misas. En realidad, lo del Patriarcado fue una movida política para congraciarse con los jerarcas y fieles de la Iglesia del Exilio, con miras a apoderarse de ella, cosa que efectivamente aconteció en el año 2007.
En resumen, la ciencia oficial soviética sólo podía revelar datos valiosos por algún descuido de la censura, o por los vaivenes de la línea oficial del partido. Y la ciencia occidental, que conservaba buena parte de sus prejuicios sobre la historia rusa, se topaba del lado soviético con fuentes escasas y afectadas por la deformación marxista, Así, no lograba entender el fenómeno ruso con profundidad y entraba involuntariamente en el cauce de la historiografía oficial soviética, si bien con la ilusión de navegar en forma independiente. En consecuencia, importantes esferas del conocimiento quedaban fuera de su visión.
РАННЕХРИСТИАНСКИЕ ПРАВОСЛАВНЫЕ СВЯТЫЕ ЗАПАДА.
Умнова Лариса Анатольевна
Глава из книги
Вселенская Православная Церковь. Общность первохристианских и православных церквей Англии и России (до XI века). Краткий обзор православной истории Англии. «Туманный Альбион».
В те времена, когда Католическая Церковь еще не отпала от Вселенской Православной Церкви, немало святых угодников Божиих было прославлено на Британских островах. На Британских островах проповедовал св. апостол Аристовул от 70. Промыслом Божиим земля Британии просветилась христианской верой и возникшая кельтско-британская, а позднее англо-саксонская Православная Церковь (см. Календарь-святцы в приложении) процветала вплоть до XI века н. э., т.е до отпадения папистов.
В этой книге составитель рассказывает о зарождении православия на Британских островах, периоде его расцвета под покровительством англо-саксонской православной монархии и этапе крушения православия как результата гибели английской православной монархии. Убийство последнего короля-помазанника Божия Гарольда Гастингского положило начало разорению английской православной Церкви. Главным фактором, из-за которого весь народ постигла такая справедливая кара Божия, было отпадение от веры и крайнее развращение, падение нравов и погоня за роскошью придворной знати; многие из них начали соблазняться римопапизмом (аполлинариевой ересью), отступили от отеческого благочестия и предали свою веру. Весь народ стал отступником от Христа, а все несогласные погибли после мученической смерти последнего английского православного монарха.
О дохристианском изображении креста
Дохристианское древнее изображение креста было излюбленным символом древних обитателей Британии; они часто ставили каменные кресты или высекали на каменных столбах. Доктор Дерек Брюс – известный академический автор и исследователь каменных крестов-памятников на территории современной Великобритании в своей книге «Символика кельтского каменного креста» (Derek Bryce ‘Symbolism of the Celtic Cross” Llarnech, 1989) приводит описание древнейшего памятника. Это каменный столб, на котором в центре изображен большой крест, находится в Шотландии в местечке Эддертоне/Росс.[1] Этот памятник языческой культуры пиктов, относящийся к дохристианскому периоду прекрасно сохранился и содержит помимо креста изображения рыбы и символов народа пиктов: трампета и пельты. Согласно исследованию, проведенному Б. Дереком, символ креста-мировой оси, связывающей Небо и землю, а также образа Священного дерева жизни наличествовали в индо-европейской дохристианской культуре. Крест – неотъемлемый символ кельтской культуры свидетельствует об исторической памяти, хотя и в искаженном виде, но присутствовавшей в этой языческой культуре. Памятники христианского просвещенного периода, сохранившиеся на территории Великобритании, повторяют эту символику, обогатив ее сознанием Истины. Каменная резьба, изображающая животных и рыбу обрамлена традиционным кельтским узором. Эти выразительные каменные кресты не имеют ничего общего с безликими столбами каменных комплексов типа Стоунхедж.[2]
Символ небесной оси-креста, органично присутствовавший культуре языческого мира кельтов и бриттов, обрел свою настоящую суть. (As Вryce Derek writes: “The symbol of world axis existed long before the days of Christianity and and also as the sacred Tree of Life the link between heaven earth. This detail is relevant for the further christian tradition for axis stones developed into the cross i. e. establishing of crosses in Christian era.”)[3]
Согласно повторно изученному в наше время собранию королевских генеалогий и хроник, датированных первым веком по Рождестве Христовом, православное христианство зародилось на Британских островах в 60-х гг I в. э[4]. Первохристианские кельтско-британские (до V века н. э.) христианские общины, епархии и монастыри в Британии продолжали апостольскую проповедь христианства, свято хранили апостольские традиции, благовествовали язычникам на Британских островах, в Европе (св. Галл – просветитель германцев) и совершали миссионерские путешествия в Северную Америку и остров Валаам. Кельтско-британская православная Церковь была духовно связана со всем христианским миром с его тогдашним центром в Константинополе. С I века н. э. в Британии начинаются гонения на христиан из языческого Рима. Уже в 209 году по Рождестве Христовом в Британии появились мученики: первомученик Британии св. Албаний пострадал в 209 г. н.э.
[По данным исследований современного английского ученого доктора Билла Купера,[5] Уэльские Триады – древнейшие летописи, хранящиеся на острове Уэльс и Анналы Ненниуса содержат аутентичные (подлинные) летописные свидетельства и генеалогии британских королей Брана и Катрадака (Caratacus). Бран крестился в Риме в 58 году н. э. после проповеди апостола Павла. Бран находился в Риме как заложник, а его сын Катрадак правил в Британии. Бранн после своего обращения из язычества крестил и своего сына, который правил как благоверный христианский монарх в Кембрии – первом христианском государстве на территории Британии. Подробнее об этом в главе «Христианское королевство в Кембрии».Эти находки (сюда входят и экспонаты, поднятые в 80-х годах XX в. с затонувшего судна в Саттон Хоу и иссследования проливают новый свет на историю первохристианского периода Британии.]
В наше время христиане вполне закономерно обращаются к практике апостольских, первохристианских общин (О необходимости соблюдать заветы и помнить своих наставников указывал св. Викентий Леринский (см. Св. Викентий Леринский. «О вероизложениях вообще, или об общем характере православной догматики». Москва. Православное содействие, 1999.). Поздние христианские православные миссии, обнаружившие кельтско-британскую церковь, свидетельствовали о ее святости[6].
Уже в 180 г. н. э. британский князь Луциан (Lucean) написал послание римскому папе Елевферию с просьбой прислать миссионеров в Британию. Из истории православной Церкви известно, что в 310 г. н. э. состоялся поместный Собор в Арли (Франция) участием двух британских епископов: Йоркского и Кентерберийского.
385-461 гг. н. э. в Ирландии проповедовал святой Патрикий Ирландский. Между первохристианскими Британской и Галльской (под омофором святителя Иринея) церквями существовала тесная духовная связь. Существование таких связей между православной Британии и позже Англии с православием на Востоке (Константинополе) доказано нашим видным церковным историком Н. Тальбергом в его книге "История Христианской церкви». Особо следует отметить преемственность традиций православного Рима в Британии. Кельтско-британская первохристианская Церковь, существовавшая в Британии (западная часть острова), Шотландии, Ирландии, на о. Мэн и о. Уэльс, прославленная святыми, чтимыми в Русской Православной церкви, навсегда останется примером для подражания в истории Православия.
«Туманный Альбион».
Именно так образно называют Британские острова. До наших дней дошли документы, свидетельствующие о том, что современная Ирландия в древности называлась Албанией («Olby»). Слово «Албания» (старинное название Шотландии) происходит от латинского альба («белый»). Святой Альбаний – имя первомученика Британии, символ Британских островов, который в III в. н. э. объединил Британские острова в период их Христианской истории. Помимо жития Святого Албания, в книге приводятся жития ещё некоторых православных британских и англо-саксонских святых и их иконы.
Британские, английские, галльские и другие западные почитаются Русской Православной Церковью, что сближает и роднит наши национальные культуры. Иоанн Кассиан Римлянин, принес на Русь монашеское правило святого Патрикия Ирландского из школы монашества в Лерине. 15/28 апреля – память святого Мстислава-Гарольда князя Новгородского (в святом крещении Феодора) – сына Владимира Мономаха и внука святого Гарольда Гастингского, последнего православного короля Англии. Святая Анна Новгородская, благочестиво правившая в Новгороде, была дочерью английской православной Церкви. По происхождению наполовину англичанка, святая Анна Новгородская была до замужества шведской принцессой. Известно, что при дворе св. князя Владимира до того как он принял крещение, жил норвежский король св. равноапостольный Олаф Трюгвассон и командовал дружиной Владимира. А. В. Карташев в «Очерках по истории русской церкви»[7] указывает на возможность того, что «будучи в Гардарике (скандинавское название Руси–страна городов) св. Олаф Трюгвассон мог действительно быть одним из личных миссионеров, повлиявших непосредственно на Владимира или через какую-то из его жён.» Св. Олаф Трюгвассон был крещен в Англии и после того как он взошел на норвежский престол (995-999 гг. н. э.). Именно оттуда привёз он священников для своей страны.
Издревле Северо-Западная Европа, включающая Скандинавию (особенно Норвегию), Британские острова и Новгородскую Русь составляли единый этнос и религиозно-культурную область. На территории современной Англии, Шотландии, Ирландии, на островах Мэн и Уэльс, в Скандинавских странах, в Исландии и Новгородской области всречаются изображения кельтского креста-солнца, что говорит о существовании общего языческого культа солнца и другой языческой символики. Эти изображения сохранились на стенах церквей и крепостей и в виде отдельных каменных крестов-памятников. Это единство было подкреплено родственными связями и браками английских, скандинавских и русских царствующих фамилий. Об этом свидетельствуют и общие пути христианизации, идущие с Британских островов в Скандинавию и Северо-западную Русь (в частности Приладожье). В Изборске (в районе Пскова) до сих пор сохранилась могила древняя могила варяжского князя Трувора. Это огромная каменная плита с двумя загадочными четырехугольниками и вкопанным в землю массивным каменным крестом (Трувор был язычником, поэтому крест мог быть вкопан позже). Автор этой книги придерживается традиционного учения Православной церкви, отраженного в летописях и житиях русских святых, где сказано, что Св. Равноапостольный Владимир был язычником до своего крещения и принял его по глубокому личному убеждению от иерархов Царьграда (Константинополя) в Херсонесе – Византийской колонии. Сохранившиеся памятники прошлого свидетельствуют о том, что коренное население России к 10 веку составляли славяне. [В Старом Изборске, недалеко от крепости, сохранилось и другое свидетельство времени: из плитяной горы бьют девять ключей, по названию – Словенских. В древности на Псковщине и до самого Господина Великого Новгорода жило племя ильменских славян, и ключи названы в их честь. Вода в них имеет особый приятный вкус.
Серьезные исторические исследования, и в их числе, авторитетный автор А. Нечволодов доказывают, что в 862 году наши предки-славяне, бывшие тогда язычниками, действительно пригласили для правления князей варяжского племени Русь. В 10 веке князь Владимир искал истинную веру и нашел ее с помощью константинопольских греков-миссионеров. В то время Константинополь был столицей православной Римской Империи. В 11 веке православные англичане и саксы[8] нашли убежище в Константинополе от Вильгельма Завоевателя, руками которого латинствующий еретик-папа истреблял православие и вместе с ним православную культуру Англии. В XI в. семья английского короля Эдмунда Исповедника находила убежище от норманнов-французов у Ярослава Мудрого. После крушения православия в Англии Владимир Мономах женился на Гиде английской – дочери последнего православного английского короля Гарольда Гастингского. Так тесно связаны исторические судьбы русского и английского народов, закономерно нашедшие свое отражение в развитии и жизни православной вселенной до XI века.
В 597 году н. э. в день Рождества Христова произошло важнейшее событие в истории Англии. Король Кента Эфельберт крестился сам и вместе с ним его десять тысяч подданных. Они были крещены в реке Свейл святителем Августином, первым Архиепископом Кентебрерийским. Святитель Августин был учеником святого Григория Двоеслова[9] – Папы Римского. В 1997 году вселенское Православие и в том числе англоязычные православные христиане отмечали 1400-летие этой даты. Обращение англо-саксонского короля 6 века н. э. из язычества к Истине открыло свет для народов Запада и по своему значению сравнимо с обращением Святого Равноапостольного Константина Великого, крещением французского короля Хлодвига и крещением святого равноапостольного Владимира в Киеве со всем народом в 988 году. Такие благодатные всходы дало мученичество святого Альбана, пострадавшего в начале III века н. э. в городе Веруламиуме недалеко отЛондона и других мучеников британских, пострадавших до англо-саксонского завоевания Британии, т. е. до V века н.э. (см. Календарь-приложение британских и англо-саксонских православных святых).
Об этом процветании православной христианской веры свидетельствует документально подтвержденное древними летописями предание о посещении и проповеди учения Христова святого Иосифа Аримафейского, снявшего тело Господа и давшего гроб – пещеру для погребения. Продолжая апостольскую традицию, святой Иосиф Аримафейский миссионерствовал и посетил Британские острова. В Гластонбери существовала древняя церковь во имя Божией Матери (по некоторым источникам это была одна из первых церквей, посвященных Божией Матери в мире). Святым Иосифом была написана и Икона Божией Матери, ставшая чудотворной. Церковь эта сгорела в 1184 году, Икона пережила католиков в Англии, но была уничтожена протестантами. Но другая замечательная святыня, столь символичная для истории Британских островов, сохранилась вплоть до нашего времени. Речь идет о знаменитом гластоберийском терновнике, посаженном св. Иосифом. Джон Рид в своей книге «Легенды Гластонбери» пишет: «Когда св. Иосиф начал проповедовать в Гластонбери Благую Весть Иисуса Христа, местные жители противостояли ему. Противоборство и недовольство выражалось по-всякому – от криков до забрасывания его камнями. Св. Иосиф, однако, не устрашился и продолжал свои проповеди. Однажды, когда на холме Вириал Хилл он рассказывал в праздник Рождества Христова о том, как Царь Царей родился в хлеву и лежал в простых яслях, толпа стала требовать знамения. Тогда св. Иосиф услышал голос, говоривший ему, чтобы он воткнул свой посох в землю. Он сделал так, и в течение нескольких минут посох покрылся почками, выпустил ветки и расцвел. Видя такое знамение, народ уверовал. Подобно этому посоху процвело неплодное древо Британии, бывшего долгие века средоточением мрачных изуверских языческих культов.
Владимир Мосс в своей книге «Крушение православия в Англии» (переводчик о. Стефан Красовицкий), предварительно изучив исследования Л. С. Льюиса и Джефри Эша, указывает, что, с точки зрения ботанической классификации, растение это является ливанским терновником. Джефри Эш в книге «Авалон короля Артура» относит растение к одному из видов боярышника Crataegus oxycantha. Оно не плодоносит, но зацветает в мае и в день Рождества Христова по старому календарю.
Само это растение чудесным образом видетельствует об истине и православии Бога и по сей день. В 1528 году календарь был передвинут на 11 дней в соответствии с календарем Папы Григория тринадцатого. (Этот календарь был введен в Западной Европе повсеместно).
«В день Рождества Христова по новому стилю целая толпа собралась посмотреть, прореагирует ли растение на изменение даты Рождества. К радости одних и к смущению других дерево отказалось следовать календарю
Папы и зацвело 25 декабря/7января по Юлианскому календарю. Это явление продолжается и по сей день. Дерево зацветает точно в день православного Рождества Христова по Юлианскому календарю, свидетельствуя всему миру Истину неповрежденного православия. Вошло в обычай хранить
дома и дарить как святыню по торжественным случаям эти драгоценные цветы. До 1929 года был обычай подносить эти цветы правящему монарху[i]» Православная Английская Церковь хранила эту
апостольскую традицию, но англиканская еретическая церковь, следуя аполинариевой ереси и римопапизму, отвергла ее. Уничтожив апостольские традиции: Иконы, почитание святынь, церковный календарь, догматы церкви и апостольское иерархическое преемство власти в Церкви,
еретическая лжецерковь Англии осталась безблагодатной. Это отпадение стало возможным после крушения православия в Англии в 1066 году, когда последний православный государь Англии Гарольд Гастингский потерпел полное поражение в битве при Гастингском заливе и был убит
Вильгельмом Завоевателем. Тело Гарольда Гастингского было разрублено на части гонителями православия-норманнами, что символизировало для Англии потеря православия, как целостности и единого начала, объединявшего нацию. Поведение Вильгельма Завоевателя после битвы было
предельно жестоким и гнусным. В частности, он отказался отдать тело короля Харольда (над которым надругались норманны, разрубив его на части) Эдит-супруге короля Гарольда, хотя о на предлагала золото, равное весу тела. Но тело его было найдено монахами и похоронено в
Уолтхеме, откуда оно было перенесено. В настоящее время получены убедительные доказательства и проведено исследование, заключившее, что останки, обнаруженные в домашней церкви лорда Годвина Бошэма 7 апреля 1954 года, и есть тело последнего православного короля Англии. Тело
это обнаружено разрубленным на куски и покоилось в дорогом гробу.
Эта находка позволила убедиться в абсолютной точности хроник XI в., которые будут приведены ниже в главе Гарольд Гастингский и крушение православия в Англии.
Справедливо отмечено, что западные святые первохристианских времен не нуждаются в наших молитвах и прославлении, но мы, живущие на земле, очень нуждаемся в их святом заступничестве, каковое, например, было явлено в 1942 г. в городе Дурхаме преп. Кутбертом Линдисфарнским. (Северо-Западная Англия) преп. Кутбертом Линдисфарнским. Город, несмотря на недостоинство жителей, был спасен густым туманом от немецко-фашисткой бомбардировки. В одной из своих проповедей православный священник о. Венеамин Жуков в Париже рассказывал, что в день памяти св. Женевьевы Французской, свв. Клода и Клотильды, королей Французских, собора Леринских мучеников только в храмах РПЦЗ (Русской Православной Церкви зарубежом) шли специальные службы, написанные святым Иоанном Шанхайским (Максимовичем), т. е. сохранялось правильное почитание этих святых. Между тем, службы этим святым, их жития, сами мощи в большинстве случаев были утрачены (часто насильственно) при проведении секуляризации в Англии и во время Французской революции, отличавшей особенным разгулом безбожников-сатанистов (эхо ее прошло в Российском пожаре 1918 года).
Составлением житий малоизвестных святых, восстановлением утраченных житий и служб святым, как и написание вновь обретенным святым новых служб и песнопений, и даже восстановлением древнефранцузского литургического языка занимался святой нашего века (+1962 год) — святитель Иоанн, епископ Шанхайский (Максимович), прославленный в 1995 году Русской православной церковью Зарубежом. С юных лет святой Иоанн отличался смирением и подвижническим житием. В Шанхае в 1930-40 года, во время китайско-японской войны он принял на себя нелегкий труд: собирал по всему город русских детей-сирот, нередко покупая какого-то ребенка у хозяина-китайца за куль риса. Всех русских сирот святой Иоанн собрал в детский приют во имя Св. Тихона Задонского при Владимирской Иконы женской обители (нстоятельница монастыря Игумения Руфина). После второй мировой войны по молитве святого Иоанна конгресс США принял историческое решение о предоставлении русским белоэмигрантам вида на жительство в США, куда они и выехали с Тихоокеанского острова Тубабао (там находился и приют для детей-сирот им. Св. Тихона Задонского). В конце сороковых-начале пятидесятых годов 20 века святой Иоанн окормляет русский монастырь в Провемоне (Франция, пригород Парижа). Подвиг епископа Иоанна в подражание своему родственнику святителю Иоанну Тобольскому (Максимовичу) включал крайний аскетизм: святой не спал ночью в лежачем положении, а проводил на молитве всю ночь и только под утро забывался кратковременно в неудобной позе, сидя на кресле. Кроме того святой Иоанн ходил босиком в любую погоду. В этот период по свидетельству очевидцев святой Иоанн отслужил в центре Парижа панихиду на месте убиения сербского краля Александра прямо на оживленной мостовой. Однажды в 50-е годы критически настроенные студенты Парижского католического колледжа спросили своего преподавателя-католика, остались ли святые в наши дни и получили неожиданный ответ: «Разве вы не знаете, что сейчас по улицам Парижа ходит живой святой « Saint Jean les pieds nues» (Святой Жан босой)!?[10]
Святитель Иоанн вообще много потрудился для прославления неизвестных нам западных святых, составлял их жития, изучал их труды и просто с любовью молился им.
Любовь эта, соединенная со святыми молитвами дорогого владыки Иоанна, да проникнет в наши сердца, умирит их и даст мир и любовь нашим душам, так необходимые христианам последних времен. Святителю, отче наш Иоанне, моли Бога о нас!
К сожалению, не все ранее предполагаемые для публикации житийные тексты (в том числе Акт Мартир де Лион, де Лёран. Де Марсель[11] (французские мученики первых веков), материал из оригинальных книг британских авторов вошли в эту книгу из книги. При написании раздела о святителе Кутберте автор предварительно просматривал работы о. Андрея Филипса[12] и доктора Владимира Мосса. Все цитаты приводятся по источникам, указанным в библиографии. Материал для этой книги собирался несколько лет. Житие святой Эфельдреды Иллийской попало ко мне через англичан, приезжавших в православный храм М. П. Св. Ильи Пророка. Заведующая отделом редких рукописей Британской государственной библиотеки г-жа Дженет Бэкхауз прислала мне через любезное посредничество издательства «Фидэн Пресс» экземпляр своей прекрасной книги «Линдисфарнское Евангелие[13]». Из этого фундаментального и изящно оформленного издания я привожу уникальные сведения о рукописных традициях братии Линдисфарнского монастыря, который существовал в V-IX вв. н. э. В Нортумбрии. Некоторые жития публикуются в русском переводе впервые, как, например, житие святого Эдмунда, короля Английского. Несомненно, вдумчивый читатель обратит внимание на то, что подвиг святого благоверного царя Эдмунда Английского, добровольно отдавшегося в руки врагов, чтобы прекратить бесполезные мучения завоевателями викингами своих беззащитных подданных, так похож на житие нашего последнего царя-мученика Николая Александровича. Божий помазанник принес себя в жертву за свое царство и свой народ, т.е. совершил то, что недоступно даже пониманию современных наемных правителей. Глава святого мученика Эдмунда после казни мучителями-викингами покоилась в лапах у огромного волка, охранявшего ее от диких зверей. В Англии даже залив, на берегу которого была обретена честная глава короля-мученика святого Эдмунда Английского, носит название «Голова Св. Эдмунда» (Head of Saint Edmund).
О самом святом Кутберте, епископе Линдисфарнском написаны прекрасные книги, в том числе и в наше время. Посмертные чудеса св. Кутберта приводятся по сборнику Владимира Мосса «Англо-саксонские святые» («The saints of Anglo-Saxon Britain»). Особенно полезно читателю прочитать в оригинале или в хорошем переводе классическую работу современника святых того времени и очевидца многих чудес от их мощей – духовного писателя и автора житийных повествований Преподобного Беды (Достопочтимого) – Нестора-летописца Британских островов. Преподобный Беда (Bede the Reverend)[14] жил в VII-VIII веках по Р. Х. на севере Британии. Преподобный Беда -автор произведений на духовный темы, кроме того, он составлял жития своих святых современников (например: Житие святого Кутберта преп. Беда составлял, опрашивая братию монастыря, и со слов исцеленных лично святым) и писал душеполезные книги на латинском языке. Его перу также принадлежит летопись «Церковная История английского народа» (Historia seculorum populi Anglorum /The Есcleciastic History of English People), тексты из которой на английском языке автор планирует включить в следующее издание. Они будут приводиться в адаптированном варианте в качестве заданий для перевода. Читатель, интересующийся техникой древней книжной миниатюры, возможно, найдет полезные сведения в главе «Линдисфарнское Евангелие»[15]. Изучение техники раннехристианских, православных миниатюристов Англии поможет читателю составить целостную картину работы рукописных мастерских (скрипториумов) в православных английских монастырях. Современные исследования показали, что состав красок, использованных древними миниатюристами в средневековых монастырских скрипториумах Британии, очень похож на состав красок и пигментов, применявшихся в русской церковной миниатюре. Это говорит о единстве православной вселенной с первых веков христианства до X века, когда ее оплотом было православное Византийское царство в Константинополе/Царьграде.
[1] Derek Bryce ‘Symbolism of the Celtic Cross” Llarnech, 1989 стр. 14. (Дерек Брюс «Символика кельтского каменного креста»).
[2] Некоторые современные ученые считают, что каменные сооружения Стоунхедж – календарь, основанный на расположении планет, т. к. в определенный день цикла года освещаются соответствующие его части. Другие ученые, в частности Билл Купер, считает, что там проводились ритуальные жертвоприношения предназначенных для этой цели лошадей, где животные загонялись до смерти. Первоисточники, древние летописи и достоверные данные, такие как тщательно преписанные монахами древние летописи и жития святых, доказывают эту гипотезу.
[3] Derek Bryce “Symbolism of the Celtic Cross” Llarnech, 1989 стр. 14-15.
[4] Couper Bill. After the flood. Creation society, London, 1995..
[5] Couper Bill. After the flood. Creation society, London, 1995. .
[6] там же
[7] А. В. Карташев «Очерки по истории русской церкви» С-Петербург, 1912
[8] В районе Азовского моря в 11-12 вв жило племя саксинов, позже ассимилировавшееся со славянами
[9] Составлял Богословские сочинения в форме диалога-двоесловия. Почитается Русской православной церковью; его житие содержится в Житиях святых святителя Димитрия Ростовского
[10] Блаженный Иоанн чудотворец.Предварительные сведения о жизни и чудесах архиепископа Иоанна (Максимовича). М., 1993
[11] Автор планирует издание их отдельным сборником.
[12] Клирик РПЦЗ Лавровского раскола о Андрей Филипс составил книгу « св. Кутберт Линдисфарнский» в, Лондон, 1996. В 2006 г.он приезжал в Москву с группой клириков РПЦЗ и встречался в библиотеке им ленина с мирянами МП. Автор этой книги бойкотировал это мероприятие, тк о. Андрей Филипс исповедует еретические убеждения
[13] Backhouse Janet. The Lindisfarnе Gospel. Phaidon Press, Oxford, 1989. Перевод (машинопись – мой Умновой Л. А.
[14] Н. Тальберг. История христианской церкви в двух частях. Москва, Изд. «Интербук», 1991.
[15] В 1997 гг автор этой книги написал исследование на английском языке «Зооморфический орнамент в оформлении Линдисфарнского Евангелия. Христианская символика в Русской церковной архитектуре (декор) и фольклорная традиция. Параллели мотивов оформления»./«Zoomorphic Ornament and Symbols in the Lindisfarnе Gospel/ Fancy animals in Russian tradition”.
[i] Дж. Рид. Легенды Гластонбери. 1975. Цит. по В. Мосс. Крушение православия в Англии. Тверь, 1999.
ПРЕСТУПЛЕНИЕ БЕЗ НАКАЗАНИЯ
Вадим Виноградов
Об этом фильм Звягинцева “Елена”. Без наказания не тюрьмой или каторгой, а духовными муками, совестью, которая то и привела Раскольникова и на Сенную площадь, и в участок, и потянула его к Сонечке, чтобы та не дала ему смалодушничать в участке.
Елена считай один к одному нынешний Родион Раскольников, но уже без 730 шагов, которые ещё до преступления отдавались в его сердце, и без вот этого: Разве я старушонку убил? Я себя убил, а не старушонку! Тут так-таки разом и ухлопал себя, навеки! Вот этого у Раскольникова ХХI-ого века уже быть не может. Как и Родион, Елена убивает своего старика - мужа и грабит его… но смятения Раскольникова у Елены, нет и в помине. Ему показалось, что он как будто ножницами отрезал себя сам от всех и всего. - Ну, началась, так началась эта новая жизнь. Как это, Господи, глупо!.. А сколько я налгал и наподличал сегодня! Неужели уже начинается, неужели это уж казнь наступает? - это Родион после преступления. Елена, укокошив и ограбив человека, который ей доверял, теперь только входит во вкус безбедной жизни, теперь она будет захватывать ещё и его квартиру. Ничего похожего на казнь в новой жизни у Елены нет и намёка. Потому что… ХХI-ый век! Так через яркий художественный образ и его окружение в фильме предстало то формирование душ, которое было предсказано за долго до нашего ХХI-ого века. Люди будутъ самолюбивы, горды, надменны, злоречивы, неблагодарны, нечестивы, непримирительны, клеветники, невоздержанны, жестоки, предатели, наглы, напыщенны, имеющiе вид благочестiя, силы же его отрекшiеся (2 Тим. 3. 2-5). Как жаль, что на несметных наших телеканалах сии слова не имеют доступа, чтобы население наше не только бы отвлекали от Христа всей могучей индустрией телевидения, а, хотя бы иногда, напоминали бы людям, что и на себя надобно оборотиться.
И, кстати, о ТВ. Легкой деталью, и то в основном в звуке, в фильме представлено погружение героев во власть главного инструмента преисподней по оболваниванию человека. Не случайно в ушах постоянно возлежащего старика Володи и перед его взором одна из пошлейших передач “Давай поженимся”. Подобная пошлость, естественно, постоянно навязчиво давит и на находящуюся рядом Елену. Ведь, плохому направлению мыслей всегда способствует что-нибудь внешнее. И уж если мы взялись сравнивать Елену с Родионом, то, что способствовало сумасшествию Раскольникова? Его жильё - пенал, который постоянно давил на его психику.
- Какая у тебя дурная квартира, Родя, точно гроб, - сказала вдруг Пульхерия Ивановна, - я уверена, что ты наполовину от квартиры стал такой меланхолик.
- Квартира?.. - ответил он рассеянно. - Да, квартира много способствовала… я об этом тоже думал.
Сумасшествию нового человека ХХI-ого века способствует, конечно же, ТВ, ибо, именно, оно теперь создаёт гробовое состояние любого жилья. Вспомним, как к благодатному старцу наших дней обратилась его чадо с вопросом: - Батюшка, как спастись? То есть, как не поддаться искушению диавола. Старец не стал рассусоливать общими словами нечто такое, что и ныне допускается на ТВ, вроде того: В наше греховное время вера во Всевышнего есть единственное прибежище рода человеческого во всех скорбях и испытаниях жизни, ровно как и в уповании вечного блаженства, обетованного праведникам… Нет, старец сразу дал практический совет: - Не смотри телевизор!
Ещё в “Возвращении” Звягинцев в одном из мальчиков вывел нравственного уродца, смотреть на которого было, прямо таки, пыткой. И вот, в персонажах “Елены” уже одни только нравственные уроды. Тяжело смотреть на них? Очень! Ну, как общаться с полуфабрикатами преисподней два часа, за которые не промелькнёт ни одного лучика света?
Но все они из нашей жизни, все они невероятно правдивы - от этого и смотришь фильм через не могу, хотя и страшно всё это видеть. Что называется… приехали.
Страшно от охлаждения любви, с исчезновением которой прекращается жизнь человеческого духа и начинается жизнь мертвецов.
- Какое охлаждение? - может возникнуть вопрос, - Разве Елена совершает преступления не ради своей всепоглощающей любви к сыну, к внуку старшему и внуку - дитяти, в котором она души не чает?
В том то всё и дело, что совсем не ради любви к своей семье идёт она на страшное преступление - животный инстинкт ведёт её к преступлению. Силой жизни назвал этот животный инстинкт И.С. Тургенев, когда увидел, как воробей, защищая своего птенца, атаковал его собаку и заставил её отступить. Вот эта сила жизни в Елене налицо. Но это не любовь. Почему она и не страдает от содеянного, как Раскольников? Потому что душа её уже не способна грустить по Небесам, и все деяния её подчинены законам инстинкта.
И вот, блистательный эпизод… “Елена в храме”! Ёмко и выпукло показана “верующая” Елены - верующая на всякий случай! Нулевое её представление о христианстве всё же приводит её в храм (все ходят - пошла и она). Денег не жалеет, молиться не умеет, да и не желает - всё должны свершить денежки. - Вот деньги. Куда поставить свечечки? Всё! На всякий случай - а, вдруг, бог (с маленькой буквы естественно) есть?
Под стать Елене и служительница храма, продающая за ящиком свечи. Про себя мыслит: - Пришла несушка. Вона, сколько денег отвалила, не спросив о цене. И уже Елене - ставь туда и туда. И не подскажет невежественной Елене “церков-ная” дама, что Богъ всесожжения не благоволит, что жертва Богу - духъ сокру-шен, что только сердце смиренно и сокрушенно Богъ не уничижит, то есть, помилует. А если бы здесь, в храме Елена услышала, может быть, впервые бы в своей жизни от сердца идущие к ней слова, сказанные с любовью то, может быть, и не было бы того преступления, которое готовил ей, не имеющий защиты Истиной, диавол, как послушную ему, а не Богу?
Таким образом, и в храме не нашлось для зрителя малейшего лучика света, и только потому, что авторами отражена характерная жизненная ситуация внут-ренней жизни блестящих золотом крестов и куполов храмов, которые ныне и наполняют часто Елены, подтверждающие правоту слов игумена Никона (Воробьёва): - Народ в своем подавляющем большинстве совершенно не знает христианства и ищет не пути спасения, не вечной жизни, а тех, кто бы помог ему «что-то» сделать, чтобы сразу избавиться от той или иной скорби.
Пожалуй, “Елена” Звягинцева лучше других наших фильмов, отражает тен-денцию духа нашего времени - охлаждение любви, происходящее через тупое искание того, к чему со времен Адама и Евы тянуло человечество преисподняя, и суть которого определил Ф.М. Достоевским, как: Всяк за себя и только за себя и всякое общение между людьми единственно для себя.
И такие слова услышали по выходе из кинотеатра после просмотра “Елены”: - Это самый жестокий приговор нашему обществу, какой доводилось когда-либо видеть на экране. Это, действительно, венец апостасии, безблагодатности, даже не трагедия, но медицинская констатация "условий, несовместимых с жизнью" и сулящих только летальный исход. Мертвецы, механически убивающие друг друга - это достойно Апокалипсиса. Напоминает "черный квадрат" Малевича, который кто-то назвал "анти-иконой", ибо приблизительно так должен нас видеть Бог с другой стороны иконы.
А со всем этим фильм “Елена” вызывает, прямо таки, фундаментальный вопрос. Показ, как зло и ложь торжествуют, а добро, правда… побеждается, посрамляется и гибнет. А ведь так воспитывается, вдалбливается мораль. Убей и будешь в ажуре... До сих пор, искусство всегда поднимало человека от праха земного к свету небесному, пробуждало в нём человеческое, Божие. А если оно служит обратному… то подлинно ли это искусство?
- “Черный квадрат” Малевича, разве не искусство? - тут же раздастся глас из всех жюри, раздающих ныне премии.
Искусство. Но только искусство преисподней! А Малевичи её певцы.
Ноябрь 2011
РУССКИЙ ШТЫК
Н.Смоленцев-Соболь
(Продолжение, начало в №165)
... В Харбине, на Офицерской улице, однажды подошла к нему элегантная дама:
«Георгий, это вы?»
Он сразу узнал ее. Соня Берсеньева. Да, уже три года замужем. Муж занимается торговлей. Был в армии у Колчака, потом в рати у Дитерихса. Заведовал поставками продовольствия, амуниции, обуви, топлива. В общем, всего, что можно было купить и продать. Постоянно живет в Шанхае. Но часто бывает в Харбине, Цицикаре, Мукдене, Хайларе... А она вот решила навестить золовку, сестру мужа. Они сейчас заведуют торговыми делами ее отца здесь, в Новом Городе.
Зашли в ресторан. У него оставались еще деньги после последнего рейда и лечения. Немного, но оставалось. В ресторане играл джасс-банд Покровского. «Маркизы» с мушками на щеках разносили цветы. Официант, не смотря в лицо Анисимову, открывал бутылку, приносил блюда на подносе. Они пили вино, ели жареных фазанов. На дессерт заказали кофе с мороженым и ликером.
Потом ехали на таксомоторе. Оказались в его квартире на К-ской улице. Соне хотелось посмотреть, как он живет. Уже ночью, под треск раскаленной докрасна печки, она сказала, нет - потребовала:
«Георгий, довольно войны! Давай уедем в Бразилию. Или в Австралию. Или в Америку. Все уезжают в Америку, там сколачивают огромные состояния. Ты помнишь Лялю Завадовскую? Сейчас живет в Калифорнии, у нее дом, плантация апельсинов. Поехали, а, Жорочка, прошу тебя, поехали...»
Она заплакала. Она была так прекрасна. Даже в слезах. С распущенными волосами. Умоляющая его. И он уже почти согласился. Да, война проиграна. Восстания в Сибири подавляются до того, как они, Белые, что-то узнают о них. И можно снова и снова ходить на ту территорию, устраивать засады на патрули, срывать красные флаги и сжигать сельсоветы. Но что же потом?
Приезжали советские «кавежедеки» оттуда. Привозили письма. Одно было и для него. Сестра Маша писала, что кое-как устроились с житьем-бытьем. Мама, правда, не может найти никакой работы. А ей, Маше, удалось закончить бухгалтерские курсы. Работает теперь в кооперативе. Живут обе в общежитии - это такой барак наподобие рабочей казармы, с общей кухней, там на кухне есть два примуса. Мама научилась управляться с примусами. В письмо были также вложены мамины серебряные сережки. Они были ей не нужны. Какая-то соседка по кухне даже ругала ее за эти сережки.
Он с тем же человеком переслал назад деньги. Все, что имел.
«Я подумаю, Соня. Дай мне подумать. Все так неожиданно... - ответил он. - Ты такая прекрасная, такая...»
Но начался конфликт на КВЖД. Полковник фон Вах прислал к нему человека: «Господин штабс-капитан, мы можем встретиться для обсуждения известного вам проэкта...»
Можем? Зазвенела каждая жилочка в руках и ногах. Не можем – должны встретиться, господин полковник!
Он возглавляет группу разведчиков. Со всей Манчжурии набрал лучших, верных, стойких. Его имя известно. К нему тянутся такие же, как он, непримиримые, упрямые, зрелые в мыслях и чувствах. Из них сколачивает он дисциплинированный, мобильный, дерзкий отряд. Переходят границу у Гродеково, уходят вглубь советской территории.
Здесь японцы сцепились с советскими. Они снова поражают его своей стойкостью в боях. Эти маленькие желтолицые солдаты и офицеры, кажется, не знают страха. Воюют, как машины. Правда, ему нечему учиться у них. Японцы тоже не скрывают своего восхищения от боевой удали Русского отряда. Анисимов умело маневрирует, используя знание местности. Умело расставляет людей и огневое прикрытие. Умело наступает и так же умело отходит. Потери в его отряде минимальные. Потери у советских войск – все японские газеты трубят о них.
О Соне Блиновой – такова ее фамилия в замужестве – он словно бы забывает. Нет больше ни любви, ни нежности, ни полных зовущих губ. Есть радость парящая, ни с чем не сравнимое чувство: он снова дерется с красными! Отец, я обещал тебе. Отец, прости меня, что не смог тебя защитить. Но этой сволочи не жить спокойно.
Неправда, что только любовью душа воскриляется. Бывает ненависть к врагам рода человеческого выше любви.
На мулах, вооруженный легкими пулеметами, штабс-капитан Анисимов совершает рейд по тылам противника. Громит роту красной пехоты, потом вторую, потом склад боеприпасов. Подбивает и сжигает две советские танкетки, надежду советского командования. Взрывает железнодорожный мост и в нескольких местах перерезает телеграфные столбы. Я вам потрещу, я вам попередаю «бандиты напали на заставу...» Высланный патруль со связистами попадает в его засаду. Все перебиты.
Советские авионы обнаруживают его диверсионно-разведывательный отряд. На уничтожение его брошены большие силы. Интуиция подсказывает решение: ночью - 60-верстный переход. Почти бегом, не останавливаясь ни на минуту. По сопкам, через реки, вокруг советских застав и дислокаций крупных частей.
Выкусили?
Обождите, еще подкинем.
Японское командование награждает его орденом Золотого Солнца. Его имя на устах каждого в Харбине, в Гирине, в торговом Шанхае. Его зовут на званые обеды. С ним спешат знакомиться. Атаман Семенов высылает за ним свой автомобиль. Встречает ласково. Вы, Георгий, говорит, надежда этого островка России, затерянного в желтолицем, косоглазом море.
Но однажды вернувшись домой, Георгий Анисимов замечает, что дверь его квартиры словно бы кто-то открывал. Открыл и закрыл снова. Заметил он это по крохотной бумажке, которую иной раз бросал на порог. Бумажку могла смести хозяйка. Могло отнести сквозняком. Но хозяйка никогда на его половину не ходила. А сквозняк с черного хода никогда не замечался. Напротив, здесь всегда было затхло и темно.
Он поскреб ключом в замочной скважине.
Раздались выстрелы. Пули пропороли фанерное покрытие двери.
Георгий Анисимов выхватил свой наган и ответил точно так же через дверь. Кто-то там упал. Потом побежал. Потом раздался звон стекла. Нападавший не ожидал, что окно в комнате Анисимова будет заколочено намертво. Разбил его.
Георгий выскочил на двор, обежал дом. Увидел, как темная фигура мечется по саду. Прицелился - выстрелил. Фигура исчезла в дальних кустах, там был лаз на улицу.
Они сидели с полковником фон Вахом в отдельном номере ресторана «Маджестик».
«Вся советская резидентура в Манчжурии теперь работает на одну задачу: ликвидировать вас, - говорит полковник. - Японские друзья сообщают, что с заданием в Харбин, Шанхай, Гирин, Мукден и несколько других городов засланы особые группы советских агентов, китайские власти им потакают».
«Китайцы - ладно, продажные душонки. За десяток шанхайских долларов родной матери голову отрежет. Однако японцы-то что? Не знают, что с ними делать, с этими советчиками?»
«Токио диктует военным, что делать. А в Токио считают, что нас, Русских, можно использовать, но когда мы становимся ненужны, нас можно убирать. В том числе и при помощи советских агентов».
«Кто же это меня подстерегал?»
«Наши источники указывают, что скорее всего, это был некий Дорошин. Вчера утром он был госпитализирован с пулевым ранением... Потом на консульском моторе отвезен на вокзал и отправлен в Союз. Но вы же понимаете, что «охота» только началась. Не этот, так следующий...»
«Понимаю. Что же вы предлагаете, господин полковник?»
«На данный момент было бы разумнее уехать вообще отсюда».
«В Шанхай?»
«Дальше. В Европу, например».
«У меня средств нет...»
«Организация поможет. И для вас не секрет, что это японские средства - пусть раскошеливаются, раз наших же подставляют».
Он плыл на французском пароходе через Сингапур на Цейлон и оттуда в Красное море. Было обидно. Он мог бы угробить еще одного-двух красных или агентов ГПУ. Война кончена для генералов. Война не кончена для него, Георгия Анисимова.
Индусы на нижней палубе спали вповалку. От них пахло потом, мочой и ароматическими умащениями. Англичане и французы наверху курили сигары, пили лимонад со льдом, рассказывали друг другу что-то увлекательное. Их женщины прогуливались под зонтиком. Они опасались, как бы экваториальное солнце не облущило их аккуратные носики.
Георгий Анисимов отворачивался от их взглядов. Хорошо, пусть будет Европа!..
* * *
Работы у Чака становилось все меньше. Отчего, не знаю. Он упирался, добывал все новые заказы. Но то один заказчик вдруг отбой дает, то другой – отсрочку. Я все чаще подметал просторную мастерскую, перетаскивал фанерные листы с места на место, мог подольше посидеть на солнышке, послушать пичугу в кроне платана.
Мы делали богатую кухню с «островом» посреди. Эти «острова» входили в большую моду. Тот, что я полирую, из зеленого мрамора. Я вожу да вожу по его поверхности электрическим сендером, доводя ту поверхность до глянца полковничьих сапог. Однако чувствую, что Чак в большом пролете. После кухни ему делать и вовсе нечего. Что ж, капитализм как он есть. Сегодня ты заказываешь пулярку в ромовом соусе, завтра вдруг вспоминаешь: мать отрезала кусок хлеба, покрывала его тонким ломтиком ветчины, наливала в чашку жидкого кофе. Беги, сынок, постигай науки... Видать, не все они, науки, тебе дались, раз снова на ланч у тебя простенький бутербродик с ветчиной и кофе из термоса.
Морин нервничала. Двадцать восемь лет молодухе, а вкалывает за мужика. Благоверный ее тоже чем-то пробавляется. За новенький джип «Вранглер» платить надо. За дом выплаты каждый месяц. Мебель еще с дуру ума прикупили. Это ж надо докумекать до такого, сама в мебельном бизнесе, а для себя – покупает в магазине. Правда, там кожа и особый какой-то набив. Но кто ж тебе, дуреха, сообщил такую новость, что ты - богачка? Десятка в час, восемьдесят в день – это не миллионы на блюдечке с золотой каемочкой. Начался запор у Чака – у тебя затравленность в глазах.
Все же надо отдать им должное. Сказано: два месяца работа будет – Чак в шитую нитку тянется, а работу добывает. Пообещалась Морин забрасывать меня после работы на Толстовскую Ферму – каждый вечер делает крюк, ничем не выдавая своих чувств. Подвезет, помашет рукой, потом по своим делам. Может, спешит еще где-то подработать. Хоть той же официанткой в местном ресторанчике. Четыре часа – еще 30-40 долларов от хозяина. Да чаевых подкинут, бывает, без жалости...
Вот и в этот теплый, совсем летний вечерок Морин ссаживает меня у Фермы, разворачивает свой джип посреди дороги, нарушая все правила, и уносится прочь.
Я иду к старику. Он уже ждет меня. Вижу, одиноко ему.
«Эти, из молодых, которым сейчас по шестьдесят-семьдесят... таки оглоеды, быват, оказываются!»
Мы говорим об одном, о другом, о третьем. Старику нечего страшиться. Чего навидался – на четыре жизни хватит. Людей будто насквозь видит.
-И меня видите, Георгий Васильевич?
-И тебя, Николай. Хоть и с той стороны ты, но наш. Как так получилось, я потом разберусь, если больно охота станет.
Мы пьем чай. Я вынимаю из холщового мешка с надписью Nyack Hospital вафельный тортик. Этот тортик, по моему большому заказу, привез мне из Нью-Йорка тот самый бронзовый Мишка. Там, в Нью-Йорке, по его рассказам, тортики прямо из Москвы везут. Это советские евреи, страдальцы за свою веру иудейскую, разворачиваются на Американской земле: импорт-экспорт, консультации по разным вопросам, тортики, сало, пиво «Балтика» оттуда, денежки сюда.
Не знаю. Мне с Москвой не торговать, и туда не ездить, вероятно, еще лет сто. А тортик... Почему же не купить да не угостить? Старик благодарно принимает. Просит меня порезать на дольки. В глазах его теплота. Давно, видать, ему никто никаких сладостей не приносил.
А только с попом Ново-Дивеевским ты поосторожней, советует он. Красненький Сашка-то. Подлость одна, а не попик!
Мы снова беседуем. Неспешно.
Сначала он попал в Сербию. Монархические посиделки по домам. Дым папирос. Бутылка водки на шестерых. Грубые сильные голоса: «Поход, господа! Поход, и немедленно!»
С сербами по-разному. Офицеры, чиновники, полицейские – с уважением. Им такой приказ сверху, от самого краля Александра. Тот самый король образование в Петербурге получал. О том, что русские защитили его маленькую Сербию, тоже не забывал. Другое дело с народом пониже, попроще и покукожистей. У них сентиментов не наблюдалось. Торгаши, работодатели, квартирохозяева жмут деньги на всю железку, рвут как могут.
«Поход, господа! Поход, и немедленно! Правильно сербы спрашивают: за что от Русия дойде? Что мы тут потеряли?»
«Да поймите, поручик. Нет у нас сейчас сил. Надо, чтоб новое поколение подросло. Вот тогда...»
Он нашел работу в железно-дорожном депо. Сумел устроиться инженером-технологом. С металлом всегда был на «ты». Да свои же, русские, подмогли. Пошел на инженерные подготовительные курсы. Здесь все учились. Учили сербский, немецкий, французский. Постигали математику, юриспруденцию, химию. В полные двадцать пять, а некоторые и в тридцать заканчивали гимназические курсы. И снова учились. Днем на студенческих скамьях, по ночам - погрузки-разгрузки вагонов, работы на мукомольном заводе, на ткацкой фабричонке, в гаражах, в ремонтных мастерских.
Любовь Макаровна была молодая казачка с Дона. Ушла со своим израненным мужем. В лагере Чатарджи муж ее скончался. Оставил ей дочку.
Георгий приходил в ее дом недалеко от Ташмайдана раз-два в неделю. Приносил лакомство для Оленьки: хлеб, намазанный «маслом» из земляных орехов и политый медом. Этот десерт им выдавали в столовой при депо. Девочка смотрела своими большими карими глазами. Брала хлеб. Тут же говорила: «Мама, тебе половинку и мне половинку...»
В 1930-ом году они поженились. Сыграли скромную свадьбу с домашним вином, самогонкой из слив, кукурузным хлебом, помидорами с огорода и овечьим сыром. Был на их свадьбе полковник Тилле. Позже помогал Жоре Анисимову выправить нужные документы для переезда в Берлин.
Получался герр Анисимов почти чистокровным немцем с Поволжья, бабушка со стороны отца, с девичьей фамилией Кнехт, происходила от немецких колонистов из Саксонии.
«Вчера был с визитом в кадетском корпусе. Мальчонки - цвет Русский! - восторженно делился он. - Через пять-шесть лет и впрямь можно будет свежими силами навалиться на советчину!»
«Ах, Георгий, не вы первый, не вы последний, - потирал пальцами седые виски полковник. - Вот оженились, теперь осядете где-нибудь в тихом городке, станете примерным семьянином и настоящим немцем: шнапс, сосиски, гусь на Рождество!»
«Извините! - повышал голос Анисимов. - Не я первый, господин полковник, не мне и последним быть! Какие сосиски? Какой шнапс? У меня еще три пачки патронов к моему нагану не расстреляны!»
* * *
Полный одышливый старик бродит по аллейкам. По неприкаянности, по расслабленности я вижу, что он нездешний, не американский. Здесь даже старички шустрые, целеустремленные. Тот в клуб на встречу с друзьями, этот - по четвергам играет в карты, наши русские, уже обамериканенные, то в гости, то посиделки, то просто в семейном кругу, внучат гоняют: «Сашка, опять по-русски забыл? Какой такой «кар»? «Кар» - так ворона каркает. А по-русски это - автомобиль!..»
Этот же бродит вокруг. Живот дряблый, волос не стрижен, борода вихляется.
«Вы откуда?»
«С Белграда».
«Вот как? Разве наши не уехали оттуда еще в 50-х?»
«В петидесети я бил младый. В университет учился. За что ехать далече? Отец сказал: будет и здесь жизнь...»
«А сюда как же?»
«Так война стала. Ми в Загреб жили. Там сейчас другая власть... А вы - из Русия?»
Киваю. Никак не могу заставить себя назвать ту страну Россией. Еще «СССР» - куда ни шло. Официально так большевицкая империя и называлась. Но - Россия...
«Если б там пенсию дали, ми би поехали на Русия. Но в консулате сказали: нет пенсии, ви чужденци за Русия. Я-то - русский, но жена моя - хорватка...»
Из длинного, барачного типа здания выходит, словно на воровство, маленькая темная женщина, юрк-юрк, по сторонам зыркнула, моему новому знакомцу махнула, что-то вроде бы даже сказала. Он обреченно махнул рукой. Пошел за ней.
Там своя история. Все пытаются приспособиться. Что под Тито, что под еще кого-то. Не осуждаю. Сам вон подхватил руки в ноги и - за кордон, кто знает, не в последний ли вагон вскочил? Зато старый белогвардеец восхищает меня, как никто на свете. Не сдался тогда Георгий Анисимов, не сдается и посейчас. Никакой пенсии ему «от Русия» не нужно. Несгибаемый дед!
Германия начала 30-х. Последние всхлипы Веймарской республики. Кокаинисты с кошачьими глазами. Пиво в высоких бокалах подается толстомясыми кельнершами, юбочки в оборку, груди в бокалы сваливаются. Сифилитичные трансвеститы в открытых дамских платьях. У них сутулые спины и язвы по коже. Джас-банды с Ямайки дуют в тромбоны, трубы и саксофоны. Губастые негры в соломенных канотье и белых туфлях верещат что-то свое.
Военные инвалиды, отворачиваясь и пряча колючие взгляды, стынут в очередях за кружкой кофе и миской горохового супа. У одних нет ног, у других нет рук, третьи без глаз, с оторванными челюстями, с обрубками вместо конечностей.
Женщины курят табак и опиум, торгуют собой втридешева. Двести тысяч проституток в одном только Берлине. Девочки начинают торговать собой с 11 лет. Бабушки пасутся на углах под красными фонарями. Им бы чулки вязать да в кирхе Богу молиться, а они воскресные дни проводят на панели.
Газеты упиваются светской пошлостью. Спекулянты скупают дома, земли, заводы, фабрики. Многие пытаются продать душу, если больше совсем нечего. Когда это не удается, стальной боек бьет по медному капсюлю. Лужица крови, потухший взгляд в никуда.
Георгий Анисимов находит работу в механических мастерских. Немецкий его - с неистребимым русским акцентом. В обыденной жизни он техник-механик, знаток механизмов и дизельных двигателей. Его ставят бригадиром ремонтников. У него приличное жалование. По субботам он идет в пивную, пропускает бокал-другой. По воскресеньям - в православную церковь. У них с Любочкой рождается ребенок, сын. Молодая счастливая семья. Оба при деле, любят друг друга, в детях души не чают.
Но после церкви собираются в его меблированной квартире мужчины с посеребренными висками. Любочка накрывает на стол: наваристый борщ, водка в запотевшем графинчике, копченое сало, салаты... От сытости распущены галстуки. Дым папирос. Вспоминания о боях и походах. «А помните того краскома на Маныче, господин полковник?», «Мой кавалерийский эскадрон смел их матросские цепи в десять минут...», «Да если б ваши казаки, господин полковник, продержались хоть два дня...» - «Два дня, говорите вы, шашками против бронепоездов, ротмистр? Два дня... Скажут же...»
И уже разомлев от еды и выпивки, устав от воспоминаний, затягивали любимую песню хозяина:
«И покрылся берег,
И покрылся ерик
Трупами да трупами
Порубленных людей.
Случались, конечно, и странные зигзаги в их бытии. Так, однажды артиллерийский капитан Шерстнев вдруг заговорил, что солдатчину надо бросать, лучше присмотреться, как делается большая политика, и напрасно, наверное, генерал Кутепов отвергал самое безобидное предложение о сотрудничестве с большевиками. Того же Буденного можно было бы подкупить званием генерала, выделить ему потом генерал-губернаторство, да хоть в каком-нибудь Ташкенте. Тухачевский, тот и вообще из наших, из дворян, мог бы поднять красные войска против Кремля. Даже если на время передать ему полномочия военного диктатора, так, может, лучше было бы...
Совершенно побелев, с нечеловеческим выражением зла и боли на лице, Георгий перебил его:
«Господин капитан, я надеюсь, что это у вас временное умопомешательство. Иначе я вызвал бы вас на дуэль и застрелил бы, как бешеную собаку!»
Капитан Шерстнев больше не посещал воскресные обеды и чаепития с задушевными песнями на улице Кайницер-штрассе в трудовом мозолистом Неукёлне. Говорили, что покинул Берлин, отправился в Прагу. Так часто случалось. Значит, были у капитана деньги, чтобы переезжать из страны в страну.
«Не сожалеете, что потеряли друга?»
«Друга? - старик пожал плечами. - Честь выше дружбы, Николай!»
Они встретились с полковником Тилле в Лионе. Предварительно списались не через почту, а личным порядком. Он приехал через Женеву из Берлина, Тилле - из Парижа.
Весна 1937 года. Цветут каштаны на набережных, женщины показывают ножки в ажурных чулках, блестят лаком «Рено», «Форды» и «Доджи», в ресторанах, кафе и бистро заливаются аккордеоны. Они сидят на террасе кафе «У Жака» в старом квартале. Георгий Анисимов почти не изменился, разве что появилась серебряная нить, сам стал несколько крепче, уверенней, подобранней.
«Лучшие годы моей жизни, Михаил Федорович, растрачены впустую, - сухо констатирует он. - Почти семь лучших лет - и ни одного краснюка не подстрелил. Нет, это непорядок. Так не годится. Это надо поправить...»
Его жесткие «штабс-капитанские» усы воинственно топорщатся. Они сразу перешли на дружеский доверительный тон, вот что значит старый военный кадр.
С полковником Тилле в Лион приезжают еще шесть человек, четверо старых и опытных бойцов, прошедших через горячие схватки на Кавказе, в Донбассе и Крыму, и двое молодых русских парней, дети белогвардейцев, выпускники кадетских корпусов, те самые, которыми тогда восхищался Георгий Анисимов. У всех одна цель - в Испанию. Там генерал Франко формирует русские части.
«Чтобы я, да упустил такую возможность? Михаил Федорович, ты мне покажи, где красная сволочь схоронилась, я туда через любые Альпы и Пиренеи доберусь...»
Они пьют вкусное красное вино, заедают нежным сыром, слушают певичку. Георгий словно не ощущает ни вкуса вина и сыра, ни красоты набережной Роны, ни взглядов женщин от соседнего столика - он в хорошем немецком костюме, иностранец, скорее всего немец или швейцарец, а француженки так падки на респектабельность.
Он предупреждает Тилле, что засела в наших комитетах и союзах какая-то гадина. По его данным, французская полиция и военные получают сведения о каждой группе, направляющейся в Испанию. Поэтому и провалы.
«О нашей группе знают очень немногие, - наивно говорит Тилле. - Должны успешно перейти границу».
«Дай вам Бог, Михаил Федорович. Не обессудь, я пойду за кордон по своей тропе. Это у меня еще с партизанства на Амуре...»
Думали, что расстаются на несколько дней, возможно, на несколько недель. Но оказалось, что на добрых четыре года.
В Тулузе всю группу Тилле, всех семерых, арестовала жандармерия. Полгода держали в тюрьме, средневековом замке с круглями башнями. Эти башни помнили вопли катаров, которых пытали клещами и огнем. Шершавые стены слышали любовные куплеты трубадуров и боевые трубы самых невообразимых войск: сарацинов и папских рыцарей, испанских грандов, французских мушкетеров и немецких наемников. Теперь в этих стенах сидели русские воины. И ждали, как обернется все для них. Бросали монетку: орел или решка? Ругали конвоиров по-матушке.
Потом их перевели в лагерь для интернированных. Туда помещали всех захваченных при попытке перехода границы. Унылые бараки. Багровоносый капрал, которого они учили играть в «железку». Три десятка солдат и сержантов. Желчный майор, мечтающий уехать из этой дыры в Париж.
Спустя еще пять месяцев их отпустили, предупредив, что при повторной попытке они получат по десять лет заключения. Двух старых воинов, ротмистра Игревского и капитана Пунина, выслали из страны. На этом их служба генералу Франко закончилась.
Анисимову же удалось перейти границу без помех. Вскоре он добрался до войск Франко в провинции Арагон.
Участвовал в обороне Сарагоссы летом и осенью 1937-го. В качестве командира роты танковых истребителей бил по республиканским танкам, которые как две капли воды походили на советские Т-26.
«Это - “сталинские черепашки”, - объяснял со своим неподражаемым юмором Георгий. - Они только кажутся непробиваемыми».
И горели “черепашки” с советскими инструкторами и командирами весело, рвался внутри боезапас, застывали потом они на полях ненужным железным хламом, из которого местные крестьяне выковыривали все, что могло им пригодиться в хозяйстве.
Бойцы капитана Хорхе Алманзара быстро привыкли к его рубленным фразам, к его военной жесткости, к его ругательствам на немецком. А привыкнув и увидев, как он воюет, полюбили. Муштра и требования не казались так тяжелы. Быстро меняли они позиции, то подбираясь скрытно к скоплениям республиканских войск, то цепляя пушки к грузовикам и ловко маневрируя между полей сахарного тростника и подсолнечника. И неожиданно били по танковым колоннам и боевым порядкам противника.
Залегали и отползали интернационалисты 15-ой бригады. Небось шептали их губы: спаси, матушка родная, испанская земля... Бога-то им вроде как не полагалось поминать. Но не давал майор Алманзар никакой возможности ни укрыться, ни убежать от убийственного огня. Его противотанковые орудия беспрестанно лупили по железным «черепашкам». Его пулеметы и винтовки, из прикрытий, взбивали красноватую пыль. Свинцовая пуля находила свою поживу.
А тут и национальные гвардейцы переходили в контр-атаку. Выдавливали остатки анархистов из кварталов и пригородов, выкуривали из кирпично-черепичного заводика, гнали назад, очухаться не давали.
Битва за Сарагоссу анархо-коммунистами была проиграна. На тех полях, пересеченных оросительными каналами, среди белых домиков крестьян, среди виноградников и огородов, они потеряли десятки танков, тысячи человек живой силы, пулеметы, минометы, орудия. А главное, они потеряли нахальную уверенность, что советская мощь разобьет национальных гвардейцев.
Каудильо Франко лично прикрепляет к его груди «Военный Крест», обнимает его перед вспышками фотокамер и возводит в ранг майора.
«Мне передали, что вы отказались от денежного жалования, майор», - удивленно говорит он Георгию Анисимову.
«Деньги вашего превосходительства могут быть нужнее для испанских детей, потерявших отцов, - отвечает майор Алманзар. - Для меня высшая награда – это сделать свой вклад в защиту христианской нации от анархических и коммунистических варваров!»
Он произносит это на ломанном испанском, со своим неистребимым русским акцентом.
У каудильо на глазах слезы. Эти русские! Они – тайна для Европы. Никому не разгадать этих людей. Их несколько сот в его отрядах, частях и подразделениях. Некоторые пришли с ним из Марокко. Другие всеми правдами и неправдами добираются из Франции, Бельгии, Германии, Югославии, из Польши, Египта и Турции. Они дерутся так, что ему, кадровому офицеру, мечталось только в его детских грезах. Они бьют испанских коммунистов, бьют интернационалистов из СССР и Америки, французских лефтистов и британских фантазеров без разбора.
У них особая манера воевать. Не красуясь, без внешних эффектов, к каким привыкли испанцы еще со времен Филиппа Пятого и кабальеро в плащах и шляпах с плюмажами. Для русских главное – уничтожить как можно больше живой силы противника. Любыми способами.
«Испания гордится тем, что в тяжелый момент с нею такие люди, как вы, капитан!», - торжественно произносит генерал Франко.
«Я горжусь, что в эту минуту я оказался нужен вашей блистательной нации, каудильо», - отвечает Георгий Анисимов.
Под именем майора Алманзара он участвует в Терруэльской битве в декабре 37-го и январе 38-го. Унтер-офицер Гаррет Зуккар и шестнадцать бойцов несколько часов держат оборону против двадцати танков и бронемашин. Испанский язык унтер-офицера Зуккара гораздо лучше, чем испанский майора Алманзара. На счету его служба в Аргентине, Уругвае и еще где-то. Только сам Георгий Анисимов знает, что никакой Гаррет Зуккар не аргентинский гаучо, а жадный до боев Игорь Сахаров, сын белого генерала. И сам генерал Сахаров обратился, по старой памяти, к Георгию Анисимову, чтобы присмотрел за его мальчиком. Майор Алманзар обещал – у него тоже сын Игорь, тоже болтает по-немецки, всего седьмой год, а тоже хочет воевать.
Его батальон противотанковых орудий перебрасывают к югу от Сарагоссы. Это уже овеянные славой побед бойцы и командиры. Их имена стали легендами. На счету Пабло Мартинеса четыре подбитых танка. Хорхе Гарсия сжег шесть танков. Лейтенант Алфонсо де ла Вега с его взводом уничтожил девять танков, взял в плен четырех советских «интернационалистов». Рассказывают, что истребители Алманзара так наловчились бить «сталинских черепашек», что выходят на них всего лишь с дубинками.
Немецкие инструкторы, прибывшие с партией противотанкового оружия, находят во главе батальона русского майора, который ругается по-немецки и по-испански, педантично ставит все на свои места, не спускает ни одной оплошности. Его адъютант Гаррет Зуккар ими ошибочно принимается за чистокровного берлинца.
Немцы угощают их домашним шнапсом. Русские выставляет в ответ чудесный французский коньяк. Иоганн Эрлих поет песни про светлый тихий Рейн. Четыре года назад он побывал в СССР. Им показывали маневры и новую боевую технику. Русские умеют воевать...
-Оставьте, Эрлих! Давайте будем точнее в определениях. Вы говорите о советских. Русские – здесь, в Испании. Там – советские. Сталинский интернационал!.. Воевать они умеют только... мясом. Солдатскими трупами. Мы – другое дело, у нас другие учителя.
-Слушайте нашего майора, Иоганн, - смеется Гаррет Зуккар. – Он вам все расставит по местам.
Под Теруэлем они останавливают, захватывают и сжигают десятки “сталинских черепашек”. Это было зрелищно и страшно: броневые ряды, скрежеща гусеницами, ползли по холмам. На каждой машине – десятки бойцов. Вцепились в железные панцири. И вдруг там и сям вспышки, дымки. Потом трели пулеметов. И горят железные чудовища. Снаряды и бронебойные патроны пробивают их бока. Глубоко эшелонированы оказались позиции истребителей танков. Падают и разбегаются кто куда республиканцы. Их добивают из пулеметов.
Национальные гвардейцы опять контр-атакуют. Республиканцы и анархисты бегут. Их грузовик, пытающийся вырулить среди воронок колдобин и валунов, подбит метким выстрелом из 30-милиметровой немецкой пушки. Кто-то тут же отвоевался, упав на красную землю. Кто-то пытается бежать, но стрелки майора Алманзара обрывают их бег. Двое, по виду меньше всего напоминающие испанцев, сидят в воронке от мины. Один пускает себе пулю в висок, другой захвачен в плен.
Это высокомерный начальник, примерно одних лет с Георгием. У него густые черные брови, властный и презрительный изгиб губ. Он заявляет, чтобы гвардейцы отвели его к высшему командованию. С капитанами и майорами он разговаривать не станет.
«Я – польский гражданин и требую встречи с консулом Польши!»
«Я – майор Алманзар, и сначала вы побеседуете со мной, - сказал ему Георгий по-испански и добавил по-русски: - Вы мой трофей, Соломон Михайлович, и со мной ваш цирк не пройдет, товарищ комиссар второго ранга».
Соломон Михайлович Цицерман, один из главных политических советников, сразу сник. Враз обвалилась его сказочка, сочиненная и подкрепленная в Москве, уточненная его дальним родственником Натаном Эйтингоном в Мадриде.
Сейчас можно найти кое-что о когда-то ловком, неуловимом и опасном советском шпионе-диверсанте Натане Эйтингоне, он же Наум Исаакович, он же Леонид Александрович, он же Грозовский, Леонов, Наумов, товарищ Пабло, а также очень опасный и жуткий Л.А. Котов, которого боялся даже Илья Эренбург. Котов был заместителем того самого А. Орлова, который позже бежал и 15 лет скрывался в Америке.
Это он Наум-Леонид Эйтингон в 1940 году будет контролировать убийство внука Троцкого и самого Лео Троцкого в Мексике. О, история Наума Эйтингона-Котова еще не написана. А он, между прочим, был «куратором» самой Плевицкой. Той самой, что выступала перед Государем Николаем Александровичем, что завораживала своим голосом тысячи русских, что разнесла своего «Соловья» по миру, а позже со своим мужем белым генералом Скоблиным помогла выкрасть генерала Кутепова.
Генерал Судоплатов, разработчик и участник многих убийств, сообщает, что был начальником над Наумом Эйтингоном, который оказался одним и самых верных ему лично соратников по террору и убийствам.
Его брат - Владимир Эйтингон. А двоюродный брат Михаил Эйтингон.
Однажды прогуливаясь по залам Метрополитэн Музея в Нью-Йорке, я увидел коллекцию великолепных карманных часов. Золотые, с филигранной работы миниатюрами русских Государей: Николая I, Александра II. Подарены каким-то Владимиром Эйтингоном в память о свох родителях Михаиле и Бетти Эйтингонах.
Кто такой этот Владимир Эйтингон, в руках которого оказались царские золотые часы? Я поискал немножко и обнаружил автора из Воронежского университета, который с 70-х годов публиковал и публиковал свои бессмертные шедевры: «Теория управления социалистическим производством», «Автоматизация управления производством», «Модернизация предприятий: факторы, стратегия, направления»...
Все о том, как бы заставить людей работать больше, лучше, продуктивнее. В конце концов, всякая политика упирается в очень простой вопрос: ты мне поесть принес?
Еще поискал немножко. Год рождения - 1924. И там, где у других стоит, кем числится, у Владимира Наумовича написано: профессор - генофонд.
Очень трогательно, что Владимир Эйтингон, вспоминая о своих родителях, увековечил свои чувства в этих подарках Метрополитэн Музею. Теперь все, приходя в этот музей мирового значения, могут увидеть, как сильна и тепла была память некоего Владимира Эйтингона о своем папе Михаиле Эйтингоне, который вполне возможно был кузеном Науму Эйтингону, которого так любил и ценил генерал-шпион-убийца Судоплатов и чей, возможно, сын сейчас тоже является «профессором - генофондом»...
Известие о победе войск генерала Франко майор Алманзар получил в госпитале. Зацепил все-таки его республиканский стрелок. Пробила пуля колено, раздробила коленную чашечку. Врачи, конечно, сделали все, что было возможно. Но нога больше сгибаться не будет. Отмаршировался майор.
Франко не забыл об отважном русском. Прислал своего генерала с двумя адъютантами. У генерала было длиннющее аристократическое имя: Хуан Бенедикт Антонио Балтазар де ла Сантос.
Он привез для Анисимова еще один крест – «За боевые заслуги», а также объявил волю каудильо: не майор, а полковник Алманзар удостоен чести получить испанское подданство, ему дается офицерское денежное пособие за целый год, на эти деньги он может приобрести регистровую землю, если на земле той будет чей-то дом или хозяйство, военное ведомство берется уладить этот вопрос. Одним словом, выбирай Георгий Анисимов кусок Испании. Ты пролил за эту страну кровь, ты теперь наш, испанец, настоящий кабальеро...
На столике в госпитальной палате генерал заметил стопку газет. Почти все на немецком, одна или две на испанском, еще на русском. Похудевший, с непримиримо твердыми светлыми, совершенно не испанскими глазами, полковник Алманзар, он же Георгий Анисимов, отклонил предложение генерала Франко.
«Передайте, генерал, мою искреннюю благодарность каудильо, которого я прежде всего ценю за решительность, ум и отвагу в сохранении замечательной испанской цивилизации, - сказал он. - Однако похоже, что скоро мне потребуется снова браться за оружие».
Генерал переглянулся с сопровождающими его офицерами. Какое оружие? Каудильо победил. Над всей Испанией безоблачное небо. Что там в других странах – кого это интересует? Досужих газетчиков? Политиков, которые часто и сами не знают, чего они хотят? Промышленников, которым надо продавать свои продукты, захватывать рынки?
«Также надеюсь, что наш справедливый каудильо по заслугам оценит боевое участие других белых русских, - продолжал Георгий Анисимов. - Знаю, что многие так и живут с нансеновскими паспортами, без прав, в мирные дни ожидая каждый час увольнения с работы, даже если они лучше работают, чем местные...»
«Несомненно, полковник, но вам лично...»
«Лично мне, генерал, ничего не нужно. Зато многим моим соратникам Испания стала второй родиной!»
«Восхищен вами, полковник. Ваш ответ будет передан каудильо. Желаю вам скорейшего выздоровления».
Генерал с длинным именем Хуан Бенедикт Антонио Балтазар де ла Сантос пожал руку Георгию Анисимову и отдал честь.
Первого сентября 1939 года германские войска вторглись в пределы Польши. Гонористые полячишки могли только головами крутить, следя, как мчатся мимо один за другим танкетки, броневики, грузовики, полные веселых солдат. Тех, кто кричал «Ешче Полска не сгинела!» и оказывал сопротивление, немцы брали в стальные клещи. Рычали моторы, грохотали пушки, трещали пулеметы. Германская военная машина не знала сбоя. Через две недели советские танки взломали восточную границу и стали добивать Польшу, истекающую кровью. Так началась Вторая Мировая.
Сам Господь хранил Георгия и держал его все это время в Испании. Коленная чашечка срасталась трудно. Только через три месяца он стал ходить. Заглядывал с любимую таверну к Хорхе Лопесу. Таверна была под красной черепичной крышей. Черепицу, как и стены, выкладывали еще, поди, когда Сервантес писал своего «рыцаря Печального образа». Там всегда вкусно пахло мясом, жареным луком и немного табаком.
Его там хорошо знали. Встречали радостными возгласами: полковник Алманзар! Стаканчик доброго вина? Он присаживался, выставляя негнущуюся ногу.
Он не был свидетелем подъема нацизма и неожиданной дружбы Хитлера со Сталиным, а Молотова с Риббентропом. Иначе, он решил бы, что пора отстреливать членов НСДАП, которые теперь стали братьями членов ВКП(б). Он не раз повторял: ему все равно кто против большевиков, будь это сам черт, он бы пошел с ним бить краснопузую сволочь.
Завсегдатаи таверны эмоционально кричали в его поддержку.
Вот так полковник!
Наш каудильо знает толк в людях.
Но черт как раз оказался на стороне красных, продолжал Георгий Анисимов. Бесовская сила была в большевиках. Под бесовскими красными звездами ходили. Кроваво-красными флагами размахивали. Строили какой-то там коммунизм. А на самом деле несли власть дьявола по всему миру. Поставлена на колени и разрублена на куски Польша. Немцы в Варшаве и Кракове. Советские войска во Львове, Ровно, Пинске и Белостоке. Чья следующая очередь?
Простой народ качал головами.
Мы не знаем, господин полковник.
Вот и я не знаю, говорил полковник Алманзар, пил из глиняной кружки пенистое вино и заедал его овечьим сыром...
Анисимов возвращается в Берлин. Денег хватает, чтобы в механические мастерские пока не ходить. Даже если б и пошел, то кто бы его принял назад, инвалида с палочкой в руках?
Старые друзья снова зачастили в его уютную квартиру на Кайницер-штрассе. Рассматривали кресты, добытые в ратных трудах. Расспрашивали об Испании, о тамошних нравах, о войне, о советских, об их технике в бою. Рассказывали новости: что происходит здесь, в эмиграции, кто умер, кто отошел от активной жизни, кто переметнулся на ту сторону. Не забывали ни одной крошки сведений, что происходит там. В той стране. Из которой ушли почти двадцать лет назад.
Тухачевского расстреляли. И Блюхера расстреляли. И Егорова. И Антонов-Овсеенко куда-то пропал. Что-то уму непостижимое там творится. «Врагов народа» вылавливают не десятками, не сотнями - тысячами. А они – как грибы после летнего теплого дождичка... Зато Буденный по-прежнему гарцует на белых жеребцах. Любит породистых лошадей.
И снова, после сочного бифштекса и рюмки водки под моченые яблоки, пели любимую песню хозяина:
А первая пуля, а первая пуля,
А первая пуля
Эх, ранила коня...
А вторая пуля, а вторая пуля...
Конечно, кто радовался больше всего, была Любовь Макаровна. Полтора года - только письма. Потом страшное известие, что ранен, что лежит в лазарете. И не написали, куда ранен? Выживет ли? Боже, сжалься надо мной! Первого мужа потерять после ранения. Второй, душа быстрокрылая, не мог жить без войны – и вот... Сжалься, Господи, помилуй меня и детишек наших. Растут ведь в этой проклятой Германии. Отец им нужен. Рука его твердая. Оленька уже в девушку вытянулась, невестится. Игорек спит и видит, как отец возвращается.
Вернулся. Сошел с поезда, похудевший, с палочкой.
Теперь по вечерам, перед тем как отойти ко сну, долго гладит и растирает Любовь Макаровна мужнино колено. Потом прильнет к нему, заплачет.
«Ты что, Любушка? Что ты?»
«Слава Богу, Георгий, что покалечила тебя эта пуля!»
«С ума сошла? О чем ты говоришь?»
«Не пойдешь ты больше ни на какую войну. Со мной будешь, с семьей своей...»
«Дурашка!»
«Никакая я не дурашка, Георгий Васильевич, - строго обрывала она. - Я жена твоя! Запомни это. Жена!..»
Ноябрь 2011
(ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ)
ВЕДЬМА
Игорь Колс
«Воюет сатана с Богом,
а поле битвы сердца людей».
Ф.М. Достоевский
Пете было шесть лет, когда по ночам ему стала сниться ведьма. Причём являлась она без всякой на то причины. В доме всё было хорошо, папа рассказывал Пете весёлые истории, а мама читала только добрые сказки. Иногда, правда, в сказках встречалась Баба Яга, но Петя её не очень боялся, зная, что добро побеждает зло. Да, и, в последнее время, книжки читали ему больше познавательного характера, оставив позади детские сказки. Близилась школа, и хотелось, чтобы Петя знал азбуку и умел читать.
Однажды, во сне, Петя полным ужаса криком разорвал ночную тишину. Родители вскочили с постели и бросились к нему. Петя, свернувшись калачиком на кровати и поджав под себя подушку, стонал в цепко схватившем его кошмаре.
Испуганные родители не могли понять, как сын так кричал, оставаясь спящим. Папа просунул под Петю руки и бережно приложил к себе его взмокшее тельце. Взволнованная, ни на шутку, мама призывала Петю проснуться, но ему никак не удавалось освободиться от кошмара, связавшего его незримыми путами. Папа понес Петю в другую комнату, пытаясь сменить обстановку, а мама, следуя за ними, взывала сына из ночного плена, он же продолжал вскрикивать. Отец, не выдержав напряжения, повернулся к матери, ища совета, и, тут, Петя очнулся и, не узнав в темноте мать, ужаснулся, цепко хватаясь за отца маленькими ручками. Ошеломлённые родители успокаивали малыша, как могли, и он вскоре уснул.
На следующий день, за завтраком, Петя неожиданно вспомнил свой сон.
- А мне ведьма снилась! – сказал он, не придавая словам большого значения.
Видя беззаботность сына, мама полюбопытствовала:
- А ты испугался?
Петя задумался и ответил:
- Да.
- А ты помнишь, что ты ночью кричал? – улыбнулся отец, стараясь не быть серьёзным.
Петя внимательно посмотрел на отца и отрицательно покачал головой.
Родители облегчённо вздохнули, оставляя беспокойную тему.
- Она за мной с ножом гонялась! – продолжил Петя и взглянул на отца, как бы ища поддержки.
- А ты не бери в голову, – сказал отец. – Сны это пустое.
- Ешь кашку, не думай об этом, – посоветовала мать и, улыбаясь, потрепала Петю по пшеничной шевелюре, стараясь разогнать его недетскую серьёзность.
К обеду все забыли о ночном происшествии и весело гуляли в парке, где тревоги быстро развеялись на свежем воздухе.
Прошла неделя, другая, и история повторилась. Петя опять кричал ночью и не мог выбраться из кошмара. Родители вытягивали его из сна, будто освобождая от душащих уз.
Когда ночное происшествие случилось ещё раз, страх поселился в сердце матери, и отец озаботился, понимая, что это не случайность и надо искать решение проблемы.
Говорили с врачами, знакомыми, соседями, и все советовали быть больше на воздухе, отдыхать, развлекать чадо играми и не утомляться, что и исполнялось со всей ответственностью.
Но злая ведьма снова являлась, когда ей вздумается. Бывало, оставит малыша на месяц, на два, но потом навестит сторицей, и всегда с ножом гоняется. Он бежит от неё, маленький, ножки заплетаются, а она догоняет, взмахивает кинжалом.… И бедняжка кричит, что есть силы, призывая спасение, а тело словно парализовано.
Постепенно нарисовался и портрет ведьмы: горбатая, седая, с чёрным лицом, кривым носом, глаза злые, выпученные из орбит на полпальца, и вся полна лютой ненависти.
Мама поделилась горем с подругой, и та подсказала посетить старушку набожную, мол, та поможет. Родители воспользовались советом, хотя сами были люди неверующие, учёные. Да, и жили они в стране Советов, где к тому времени и церквушки последние разорили, а вера в Бога и вовсе считалась преступлением, то есть жили без Бога и веры в Него.
Дом, где жила старушка, был в деревне, за городом, ехали с час, не больше. Петя знал, зачем едут, и чувствовал себя соучастником чего-то таинственного.
В глубине осеннего сада, в белом доме, с просторной горницей, на Петю пахнуло незнакомым запахом сладкого благоухания. Аккуратная старушка со светлым лицом и белыми волосами, подобранными платком, приветливо впустила гостей и усадила за стол. Подвинула чашки под самовар, наполняя кипятком, добавила заварки из чайника и вежливо подала отцу, затем матери и Пете.
- Согрейтесь с дороги, - предложила она и поставила на стол соломенную вазочку с пряниками.
Родители, словно соблюдая ритуал, отпили по глотку и поблагодарили хозяйку. Петя, следуя их примеру, отхлебнул из чашки и уставился на икону в углу комнаты, которая светилась золотым сиянием. Висевшая перед иконой лампада наполняла дом особым теплом, становилось уютно, спокойно и беззаботно, будто и раньше был здесь.
Старушка подошла к Пете, обняла за плечико и ласково сказала:
- Пойдём к иконе, увидишь что там.
И обратилась к родителям:
- А вы ешьте пряники, они у меня мягкие.
Отец и мать многозначительно посмотрели на неё, указывая на сына.
- Знаю, знаю! Всё знаю, - сказала хозяйка. - Вы пока чай пейте, а мы с иконкой поразговариваем.
Петя встал перед иконой. Старушка перекрестилась, поклонилась и, видя замешательство мальчика, взяла его руку, сложила на ней пальцы и наложила на него крестное знамение. Петя непроизвольно сделал поклон и взглянул на бабулю, как ему захотелось назвать её. Светло-голубые глаза доброй женщины покорили мальчика, и он вложил свою руку в её маленькую ладонь.
- Вот видишь эту икону, - обратилась она к нему. – Она старинная, замоленная, много чудес сотворила и тебе поможет.
Петя посмотрел на икону и увидел много фигурок, разные сюжеты, солнышко и людей с крыльями. Лампада, украшенная красными, зелёными и синими камнями, бросала на икону разноцветные блики. Петя, всматриваясь, заметил, что фигурки вдруг двинулись и взглянули на него. Он посмотрел на старушку и спросил:
- А они, что, живые?
- Живые, живые, миленький! - радостно откликнулась старушка и, указав на три фигуры в центре иконы, сказала:
- Это Богородица с Ангелами. Над ней Господь с Серафимами, а под ними - святые.
- А это кто? Чёрные, внизу иконы. Что они там делают? – спросил Петя.
- А это бесы, падшие ангелы, нам, людям, досаждают, - объяснила сюжет старушка. - Вот мы сейчас помолимся, чтоб они нас не трогали, чтоб Господь не попустил им, чтоб сгинули нечистые.
И старушка зашептала что-то. Петя старался вслушиваться, иногда ухватывая слова: «Богородица», «Пресвятая», «Владычица Небесная». Он посмотрел на икону, в круг, где сидела женщина с золотым нимбом на голове, стараясь разглядеть её, и увидел, как она улыбнулась, взглянув на него.
Петя вопросительно повернулся к старушке, и та к нему со словами:
- Услышала, услышала! Владычица Небесная!
И, поцеловав Петю в густую шапку волос, подвела к родителям и сказала:
- Вот и всё. Можете забирать отрока, а мне других принимать надо, и посмотрела на дверь, будто там стоял кто-то.
Мама, покраснев, спросила:
- Как, всё уже?
- Всё, голубушка. Мальчик у вас хороший, сердце у него чистое. Вот и беснуются нечистые, досаждают, злобствуя. Искушать в жизни будут…
И задумалась, будто глядя в будущее.
Выходя из дома, папа протянул хозяйке свёрнутые купюры, благодаря за помощь.
- Ничего не надо, любезные, - улыбнулась старушка.
- Ну, как же? – запротестовала мама, опуская голову.
- А вот так. Даром получила и даром даю, - добродушно ответила та.
Мама не ожидала такого и больше из вежливости спросила:
- А как называется эта икона?
- «Величит душа моя Господа» (Название иконы),- ответила, с поклоном, старушка, оставив мать в недоумении.
Попрощавшись, семья двинулась к калитке и увидела молодую пару, шедшую навстречу.
- Ты видишь? К ней ещё идут, - сказала мать отцу, подходя к машине. - Поэтому и выпроводила нас быстро.
- А помнишь, когда мы подъезжали, другие отъезжали от её дома? - поделился своим наблюдением отец.
- Так она здесь занятая. Деньги делает. Самовар горячим держит, - вырвалось у матери.
- Ты что, мать? Забыла, как она от денег отказалась, - призвал отец.
Но мать нашла ещё довод:
- Стыдно стало. Увидела, что мы люди интеллигентные, и решила не связываться, думая, что мы вернёмся или ещё в суд на неё подадим.
- Неправда! Она хорошая! – закричал Петя с заднего сиденья. – Я ей верю! Она не обманывает!
Дальше ехали молча, каждый в своих мыслях. Обратная дорога была быстрее, и не заметили, как оказались дома.
Войдя в квартиру, мать спросила отца:
- Ну, что думаешь, поможет?
- Поживём, увидим, - вздохнул отец.
Прошло время. Петя рос славным мальчиком, пошёл в школу, и ничто его не беспокоило.
- Помогла старушка, - сказал отец, когда все позабыли о ночных кошмарах.
- Действительно помогла, - радостно откликнулась мать и прильнула к мужу.
***
Пете исполнилось тринадцать лет, учился он хорошо, жизнь ладилась, число друзей говорило о его популярности, он был внимательным к другим и своей деликатностью радовал старших, когда, вдруг, заболела его бабушка, и он стал за ней присматривать.
Бабушка лежала в постели и принимала гостей. Большинство - были соседки, знавшие её многие годы, но были и те, которых она не знала.
Родители радовались, что не оставляют больную, но, заметив, что стали пропадать вещи, наказали Пете понаблюдать и не впускать малознакомых, особенно рьяных к посещению, в отсутствие взрослых.
Петя с ответственностью взялся за поручение и в первый же день попытался не впустить одну.
Маленькая, горбатая бабка со злыми глазами часто забегала к бабушке. Петя её побаивался. Она хоть и улыбалась беззубым ртом, но Петя чувствовал в ней что-то колючее, недоброе. Она стучала в окно бабушки, и та просила Петю впустить Прискилу, так звали старуху.
В этот раз Прискила опять постучала в окно. Петя подошёл к парадному, приоткрыл дверь, не снимая цепочку. Она толкнула дверь, но цепочка не дала ей открыться.
- Открывай, паршивец! – зашипела старуха.
- Бабушка спит, - попытался закрыть дверь Петя.
Прискила заорала:
- Ма-ри-я! Твой стервец не пускает меня!
Петя отшатнулся.
- Впусти её, - раздался из спальни тихий голос бабушки.
Петя спохватился, он не закрыл дверь ни в спальню, ни в прихожую. Что теперь делать?
- Извините, я не знал, что бабушка проснулась.
- Открывай, мерзавец, - Прискила спрятала глаза, горящие ненавистью.
Петя, отстранившись, скинул цепочку и, прячась за дверью, пропустил в дом старуху. Та гадюкой юркнула в спальню и села рядом с больной. Петя остался в зале и прислушивался к разговору. Не прошло и минуты, как Прискила вышла от бабушки, неся под рукой два фолианта.
- Взяла почитать, - шамкнула она кривым ртом, не глядя на Петю, и скрылась за дверью.
Петя зашёл к бабушке:
- Бабушка, она обзывала меня.
- Не обращай внимания и маме не говори.
Петя расстроился. Как не сказать маме? Он обязательно скажет и теперь ни за что не впустит злую бабку.
Вечером Петя рассказал историю маме, чуть не всплакнув от обиды, и добавил, что боится Прискилу.
- А ты не открывай ей! – сказала мама.
- Так она требует и в окна стучит, - оправдывался Петя.
- Не открывай и всё, - строго отрезала мать, проходя к бабушке в спальню.
Петя слышал, как мама убедила бабушку не впускать больше Прискилу.
Через день Прискила снова постучала в окно. Петя закрыл двери в спальню и в зал и притаился за входной дверью. Прискила позвонила, Петя не отзывался. Тогда Прискила стала жать на звонок и дёргать дверь за ручку. Петино сердце застучало, ему хотелось сказать, чтоб она не звонила, но он удержался, чувствуя, что так лучше. Прискила кинулась опять стучать в окна.
Пете было жалко бабушку, ему хотелось приоткрыть дверь и попросить Прискилу уйти. Как вдруг за дверью раздалось злобное шипение:
- Ну, подожди, гадёныш, ты заплатишь за это.
Петя тихонько отошёл от двери.
- Я из тебя душу выну! – угрозой плюнула в дверь Прискила.
Петя сидел в прихожей, боясь открыть дверь в зал, чтоб Прискила не услышала его. Потом, решив, что та ушла, вошёл в комнату и выглянул в окно. Никого не увидев, он вернулся в прихожую и приоткрыл входную дверь, желая убедиться, что старухи нет. Раскрыв дверь на длину цепочки, он выглянул, как вдруг Прискила прыгнула из-за двери и рванула за ручку. Петя от неожиданности отшатнулся. Прискила, увидев, что дверь на цепочке, полезла в проём.
Петя испугался. Худая, маленькая, с изворотливостью зверька, она уже наполовину влезла в прихожую. Петя стал нажимать на дверь, пытаясь закрыть её. Старуха, держа ногу в двери, старалась скинуть цепочку костлявой рукой. Петя знал, что это возможно, он сам так скидывал цепочку снаружи. Старуха, зная эту хитрость, делала то же, тогда Петя тянул дверь к себе. Борьба продолжалась недолго, но ему она показалась вечностью. Он то тянул дверь на себя, то пытался закрыть. Прискила вставляла, то одну, то другую ногу в проём и кричала угрозы.
Петя, устав от борьбы, стал дёргать дверью туда-сюда. Ведьма взвизгнула, и её рука, белёсой змеёй, выпрыгнула из дверного проёма. Петя захлопнул дверь и провернул замок. Сердце выскакивало из груди, такого сражения он не ожидал, но, почувствовав радость победы, осмелел.
- Ну, погоди у меня, злая ведьма! – сказал он вслух совсем по-взрослому.
Прискила больше не появлялась. Мама провела работу среди соседей, и злодейке передали, что дело будет в милиции, если она ещё явится.
Петя слышал от соседок, что Прискила, колдунья, что с ней живёт чёрный кот, что она отравляет воду и с ней лучше не ссориться. Этим сплетням Петя не верил, но ведьма из сна вспомнилась ему, он уловил сходство меж ними: та же ненависть горела в их злобных глазах.
Однажды, идя к бабушке, Петя увидел Прискилу, шедшую навстречу. Он хотел перебежать на другую сторону, но удержался, не боится же он её, что она сделает? Правда, страх сжал сердце. Он украдкой посматривал на Прискилу, которая, казалось, не замечала его. Когда до старухи остался метр, и они должны были разминуться, та бросилась на него, раскинув в стороны руки и издав страшный крик. От неожиданности Петя выбежал на дорогу, избегая захвата. Огромный грузовик нёсся на него. В лобовом стекле он увидел шофёра с гримасой ужаса на лице. Визг тормозов разрезал полдень, грузовик встал на дыбы, будто разинув пасть и стремясь поглотить подростка. Петя метнулся в сторону, водитель рванул руль в другую, и машина, выскочив на тротуар, врезалась в столб, выпустив из-под капота облако пара. Петя мчался к бабушке, оставляя за собой чьи-то крики.
Спустя время Петя рассказал о Прискиле своему другу, с которым жил по соседству. Сашка смеялся рассказам о ведьме и рад был ходить с Петей к его бабушке, только б увидеть Прискилу. Однажды они увидели её, шедшую навстречу, как когда-то Пете. Прискила, завидев их, бросилась вперёд, бранясь и тряся руками. «Смелый» Сашка бросился наутёк и скрылся за углом, Петя перебежал дорогу и рванул к бабушке, где долго отсиживался, думая, что Сашка уже дома. Выйдя от бабушки, он заметил Сашку, прятавшегося в соседнем дворе. Было видно, что тот ещё взволнован.
- Что, испугался? – спросил Петя.
- Страшная… - только и сказал Сашка.
- А куда она делась? – спросил Петя.
- Пошла дальше и ругалась, – махнув рукой в сторону, ответил Сашка.
- А ты где был? – интересовался Петя.
- Прятался, - признался Сашка.
- Ну, как она тебе?
- Настоящая ведьма! – не скрывал волнения друг.
Через время Петя узнал, что Прискила умерла. Говорили, что коты долго выли у её дома, и никто не хотел заселяться в её лачугу, которую власти позднее снесли, оставив то место незастроенным до нынешних пор.
Столкнувшись с ведьмой наяву, Петя не знал, что та ещё явится ему в разных образах, но с той же ненавистью, воюющей до погибели.
***
В семнадцать лет Петр поступил в университет и в трудовую практику первого курса познакомился с однокурсницей. Лора, как её звали студенты, была старше Петра, независимая, с деньгами, дочь начальника, имела свою квартиру и щедро одаривала Петра ласками, намекая, что имеет особые способности. По мере продвижения дружбы, Лора всё чаще говорила Петру о магии, пытаясь возбудить у него интерес к этой теме. Признаться, Петр не обращал на это внимания, отшучивался и не принимал всерьёз эти сказки. Лора, самостоятельная и деловая, его устраивала, и он с лёгкостью прощал ей фантазии, но она становилась настойчивее и уделяла сверхъестественной теме всё больше внимания.
- Ты ведь не станешь отрицать, что магией занимаются умные люди, - говорила она, пытливо смотря Пете в глаза.
Петр как-то не сдержался и спросил напрямик:
- Лора, ты говоришь, что можешь делать «чудеса»? Так давай сделай! Ты говоришь о магии и телекинезе! Ну и транспортируй нам денег, чтоб было на что отдохнуть!
Лора словно ждала этого:
- Пожалуйста, я могу.
- Так сделай пару сотен на отдых! - начал раздражаться Пётр.
Лора, улыбаясь, подошла к Петру, взяла его руку в свою и погладила. Потом двумя пальцами покрутила на его безымянном пальце золотой перстень, подаренный ему мамой, и, быстро сняв его, сжала в кулаке, подняв над головой.
Петру шутка не понравилась, он сделал недовольное лицо и потянулся к её кулаку. Лёгкость, с которой Лора сняла перстень, встревожила Петра, знавшего, что перстень плотно сидит на пальце.
Лоре понравилась его тревога, она, расхохотавшись, сунула кулак ему под нос и разжала. На ладони ничего не было…
Эта комедия окончательно разонравилась Петру. Он сделал каменное лицо и выдавил из себя:
- Где перстень? Отдай его!
- Я его телетранспортировала, - засмеялась Лора.
- Вместо того чтоб подкинуть пару сотен, ты свистнула мой перстень, - злился Пётр, смотря впервые на Лору с презрением.
Испугавшись его перемены, Лора подошла к кровати и со словами «Подумаешь какой!» сорвала с постели подушку. Под подушкой, в самой середине, лежал перстень.
Петр подошёл к кровати в недоумении, взял, не спеша, перстень, одел на палец и, повернувшись к Лоре, обронил не своим голосом:
- Подкинула.
- Хочешь ещё? – попыталась смеяться Лора, видя неотходчивость Петра.
- Знаешь, что я тебе скажу? – начал Пётр, смотря на неё строго. - Надоела ты мне со своими глупостями…
Лариса вспыхнула, щёки её покраснели.
- Сам ты мне надоел! – злобно сверкнула она глазами и отвернулась к окну.
Петр, будто дождавшись этого, резко двинулся к двери. Лариса обернулась:
- Ты что, уходишь?
- А ты, что хотела, чтобы я выслушивал твои бредни и ещё… - Пётр обвёл глазами комнату.
- Стой! Ты не смеешь уйти! – безапелляционно заявила Лора.
Пётр с удивлением посмотрел на неё, словно впервые увидел её в истинном свете и спросил:
- Это почему же?
- Потому что я тебе это так не оставлю, - Лора зорко смотрела в глаза Петру, словно гипнотизировала.
- Уж не думаешь, ты, что я тебя боюсь? - сказал он.
- Я тебе такое сделаю, что на всю жизнь запомнишь.
И добавила злобно:
- Тебя из университета выгонят!
- Ну, это уж слишком! – брезгливо фыркнул Пётр и, открыв дверной замок, хлопнул за собой дверью.
За оставшиеся студенческие годы они не обмолвились и словом, но когда встречались в коридоре, в аудитории или рядом с университетом, Пётр чувствовал её злобу, даже не встречаясь глазами. Друзья спрашивали: «Что случилось?» Пётр отшучивался: «Достала ведьма!»
Прошло два года, а Петра всё удивляла её злопамятность. «Вроде не сделал ей ничего, что ж она так злобой пышет?» - опасаясь чего-то, думал он.
На третьем курсе, когда Петр и не думал о Лоре, пришлось вспомнить её давнюю угрозу. Близился экзамен по «Трудовому Праву», когда преподаватель выгнал с лекции Петра с двумя товарищами, незаслуженно обвинив в разговорах. Указывая на них пальцем своей единственной руки, он требовал покинуть аудиторию. Ребята пытались оправдаться, но это взбесило Арнольда, как меж собой, без отчества, его звали студенты. Брызгая слюной, Арнольд завизжал, теряя голос, и друзья поспешили на выход.
Стоя в коридоре, они обсуждали событие: Что нашло на него? С чего бы так гневаться? А главное, что не разговаривали и извиняться не за что. Вспомнили историю, как Арнольду отрубили руку. Он был член «тройки» и проводил карательные суды в смутное время. После выездного заседания, где он подписал «вышку», его на дороге остановили «разбойники» и, положив руку на капот, отрубили ее.
- От этого «героя» пощады не жди, - задумчиво сказал Виктор, друг Петра.
- Что же делать? – спросил Сергей, третий изгнанный с лекции. - Ведь экзамен на носу, а Арнольд мстительный.
- Для меня один выход - выучить предмет на «отлично», - пришел к выводу Пётр.
Перед экзаменом до друзей дошёл слух, что Арнольд заклялся перед коллегами выгнать их из университета.
Пётр готовился день и ночь и перед экзаменом не спал, штудируя учебник и конспекты.
На экзамене, ответив на билет, Пётр отвечал на дополнительные вопросы. Казалось, что комната от интенсивного «допроса» и летней жары раскалилась добела. Студенты в классе, забыв о своей подготовке, внимательно следили за «дуэлью».
Запал Арнольда стал утихать, класс взял сторону Петра и едва не аплодировал после каждого ответа.
Арнольд понял, что проиграл, взял зачётку, поставил оценку и крикнул:
- Дежурный!
Дверь приоткрылась, и в ней показалась голова старосты:
- Что, Арнольд Данович?
- Откройте дверь настежь, здесь душно, - фыркнул Арнольд.
Староста посторонился, оставляя за собой распахнутую дверь, и в дверь полетела зачётка. Пётр взглянул на Арнольда и, увидев в нём лютую злобу, не медля, покинул класс. Подняв в коридоре зачётку с пола, он отошёл от двери.
- Молодчина, - сказал староста. - Задал ты ему.
- Что там у тебя? – студенты тянулись к зачётке.
- «Отлично», что же ещё, – был уверен староста.
Пётр листал зачётку, ища нужную страницу, когда увидел корявую запись Арнольда: «Удовлетворительно» и его фамилию-подпись из трёх букв. Вокруг раздался шёпот негодования.
Пётр понял, что прорвался сквозь заклятие страшного врага. «Неужели это всё связано?» - думал он об идентичной злобе в глазах Лоры и Арнольда, выходя из университета.
Виктор экзамен не сдал, его отчислили и забрали в армию, а Сергея спас отец, партийный начальник. Пётр тогда и осознал, чем грозило ему отчисление – ненавистной армией, куда пришлось отправиться Виктору.
Через год Пётр узнал, что Лору выгнали за незаконное поступление. Расследовалось дело о взятках при зачислении, и «отличные» сочинения нескольких студентов на вступительных экзаменах оказались на «тройку».
«Не рой яму другому, сам в нее попадешь», - улыбнулся Петр, вспоминая давнюю угрозу Ларисы.
***
Окончив университет, Петр устроился в столичную фирму, где заведовал юротделом. Карьера неслась вверх, когда начальницей по кадрам стала женщина, пришедшая из главка. Ей было за пятьдесят. Одинокая, сутулая, с длинными руками, она стучала шпильками по мраморным ступеням, смешно сгибая руки в локтях. Альбина, как её звали, была удивительно безвкусна. Ее бесцветные глаза были жирно обведены черным карандашом, ярко-красная помада подчеркивала глубокие морщины вокруг рта и привлекала внимание к некрасивому подбородку. Бородавка на правой щеке, закрашенная черным карандашом подчёркивала ассимитричность её горбоносого лица.
Наряды она меняла ежедневно, и все они были отталкивающие.
Ярко-желтая кофта с воротом под подбородок и ядовито-зеленая юбка, плюс красная брошь на груди; красный жакет с черными кантами и черная юбка с красным подбоем; фиолетовый костюм с фиолетовой косынкой на шее и фиолетовые колготки; туфли на длинных шпильках и идиотские аксессуары – было обычной формой ее самовыражения. Очки, висевшие на конце длинного носа, довершали её жуткую несуразность.
Петру до нее дела не было - встречались редко на планерках или на совещаниях у директора, когда, однажды, Альбина подсела к нему в кафе во время обеда.
- Петр Александрович, вы позволите? – спросила она, усаживаясь за его стол.
Петр кивнул головой, проглатывая пищу. Альбина села со своим подносом и окатила Петра едким амбре из запахов дешёвой пудры, нафталина, терпких духов и еще чего-то неизвестного.
- Знаете, Петр Александрович, - сходу начала она. - Я к вам присматриваюсь и удивляюсь, как вы такой молодой и уже начальник, вас уважают, любят. Откуда, думаю, такие молодые люди берутся? Я бы мечтала о таком зяте!
Петр, оторопев от такой откровенности, внимательно посмотрел на Альбину, пытаясь рассмотреть ее глаза за очками.
- У вас есть дочь? – нашелся он.
- Наташа! - радостно откликнулась Альбина, многозначительно глядя на Петра.
- Хорошее имя, - коротко сказал Петр и глянул в свою тарелку, пытаясь уйти от разговора.
- Она у меня красавица! – заявила Альбина и подвинулась заговорщицки к Петру.
Петр непроизвольно подался назад, зацепив вилку, упавшую со звоном на пол, и укрылся под стол. Сотрудники, привлеченные шумом, посмотрели в их сторону, и Петр, заметив любопытные взгляды, смутился.
- Мне надо идти, - извинился он, вставая, и для убедительности взглянул на часы.
- Она ко мне зайдет на днях, так я ее представлю, - пообещала Альбина.
Петр кивнул головой и двинулся к выходу. «Этого еще не хватало», - думал он, поднимаясь в свой кабинет.
В пятницу, к концу дня, к Петру постучали. Дверь открылась, и он увидел в коридоре Альбину. В лиловом наряде она маячила за дверью, но не входила, будто ей что-то мешало. Петр насторожился, видя, что возня за дверью нарастает, подошел к двери и увидел, что Альбина пытается втащить к нему крупную девицу.
- Альбина Ивановна, проходите, - предложил Петр, словно не замечая ничего необычного.
Альбина указала на девушку:
- Это Наташа.
- Проходите, пожалуйста, - Петр улыбнулся.
- Я же говорила, что Петр Александрович не кусается, - сказала дочери Альбина и обратилась к Петру:
- Петр Александрыч, можно я Наташу у вас на часок оставлю, а то у меня прием …
- Пожалуйста, - Петр указал на стол у двери, где обычно сидела его сотрудница.
Голос был глухим, ему не понравилась навязчивость Альбины.
` Альбина с укоризной посмотрела на него, перевела взгляд в сторону дочери и сказала, с оттенком угрозы:
- Надеюсь, вы найдете общий язык.
Цокая шпильками, она двинулась к выходу и, остановившись в дверях за спиной дочери, выразительно двигая губами, еде слышно сказала:
- Она - просто золото!
Петр увидел, что Наташа некрасива, оставаться с ней не хотелось.
«Так и жди, что Альбина ещё выкинет», - подумал он и стал набирать отдел сбыта.
Поговорив по телефону, Петр посмотрел на Наташу и, извинился:
- Работа…
- Да вы не думайте, что я такая дура, - Наташа кивнула затылком в сторону двери. - У меня с ней самой жизни нет!
Петр насторожился:
- Наташа, сколько вам лет?
- Уже семнадцать, я школу заканчиваю.
- Ах, вот как! – воскликнул Петр, удивляясь.
- А что, она вам не сказала? - Наташа за словом в карман не лезла. - А мне про вас все уши прожужжала.
Петр смотрел на Наташу широко раскрытыми глазами, чувствуя, что та не задержит с сюрпризом.
- Говорит, что вас цеплять надо, пока не окрутила вертихвостка, какая. Такого, говорит, пойди-найди, с квартирой.
Петру стало плохо: «Ну и дрянь же эта Альбина!».
В этот момент дверь открылась.
- Петр Александрович, график поставок заказывали? – звонко прозвучал голос интересной сотрудницы из отдела сбыта.
Петр встал из-за стола и вышел навстречу.
- Я не во время? – спросила девушка, заметив девицу в кабинете.
- Нет, нет! Знакомьтесь, это дочь Альбины Иван-ны, Наташа.
Модная сотрудница отдела сбыта оглянула Наташу и, не видя в ней конкуренции, понимающе улыбнулась Петру.
- Мне, как раз, в ваш отдел надо, - сказал Пётр и, скрываясь из кабинета, обратился к Наташе:
- Я отлучусь, а вы почитайте пока журналы.
Вернувшись, Петр нашёл кабинет настежь открытым. Наташи не было. Он понял, что это вызов и ему не миновать мести Альбины. И действительно события не заставили ждать. Отдел кадров не включил его в приказ о премиальных, и он лишился вознаграждения за квартал, которое пришлось выбивать через директора. Потом попал в список нарушителей дисциплины из-за опоздания. До этого, он приходил, как получалось, а теперь его стали записывать. Петр не выяснял отношения с Альбиной, зная, чего та добивается, а, поймав на себе косые взгляды сослуживцев, понял, что в ход пошла клевета.
С удивительной быстротой посыпались неприятности. Оказалось, что он не явился в суд народным заседателем и сорвал слушание - грозил штраф. Позже выяснилось, что отдел кадров включил его в список заседателей, не уведомив об этом. В другой раз его вызвал директор и предложил по пятницам «докладывать обстановку». Петру предложение не понравилось. Тогда директор, глядя исподлобья, сказал:
- Смотри, мне тебя Альбина рекомендовала, - и отвернулся к селектору, давая понять, что аудиенция окончена.
Не успел Пётр отдышаться от этих напастей, как его вызвал зам. директора и, усадив напротив, протянул бумагу:
- Как изволишь понимать?
Строчки на бланке неизвестной компании бегали перед глазами, когда он понял, что просят его характеристику в связи с переходом на другую работу.
- Я не перехожу никуда, - растерялся Пётр.
- А-а, не переходишь... Ну, тогда ступай, - язвительно произнёс зам.
Альбина творила свои гадости, отравляя сам воздух вокруг. Видя её на проходной в «дежурном» фиолете, Пётр разворачивался и приходил на службу к обеду, его бросало в холод от одного её имени, он боялся подлостей, которые только и оставалось ждать от мстительной ведьмы.
Не видя выхода, он решил оставить работу и, найдя новую, быстро покинул недавно любимое, а ныне ненавистное предприятие.
***
На новом месте Пётр расцвёл. Здесь не было дисциплины, а были только возможности, причём широкие. За год он заработал состояние, какое не мечтал иметь и к пенсии. Персональный транспорт, обеды в ресторанах, загранпоездки, продовольственные «заказы» и коммерческие привилегии «перестройки» приятно щекотали его самолюбие.
Насладившись служебными плюсами, Петр решил купить новую квартиру.
С деньгами это не было сложно, и уже через месяц он управлял ремонтом новых апартаментов в старинном особняке с видом на Кремль. Квартира на верхнем этаже - вид сказочный, и выяснилось, что над залом - плоская крыша, где можно сделать такую террасу, что голова закружится.
Хотелось скорее закончить ремонт, устроить вечеринку и порадоваться жизни. И здесь, кстати, собрание жильцов – всё решить можно. Петр оббежал соседей, заручился поддержкой, подарил управдомше духи и представил план компенсации для дома. Предложение было принято, а бумаги посланы на оформление.
Петр летал не во сне, я наяву. Близился Новый Год, и он решил отметить его со своей невестой дома и, впервые, без гостей. Тридцать первого вечером они сидели на диване, любуясь видом, когда неожиданный стук в дверь удивил их: кто мог пробраться через консьержку?
- Должно быть, Новогодний сюрприз, - сказал Пётр Лене, вставая с дивана и направляясь к двери.
За дверью стояла Домна Карловна, управдомша-пенсионерка, держа в руках блюдо, накрытое фольгой.
- Петр Александрович, позвольте.… Это вам. От меня и мужа. Он у меня рыбак, в проруби поймал.
Пётр приоткрыл фольгу и увидел там свежую рыбу.
- Спасибо, Домна Карловна, я к вам тоже загляну, - намекнул он.
- Петр Александрович, вы знаете, - виновато потупилась та. - Мы с мужем хотели просить вас.… Посмотреть салют от вас, если можно. И от волнения сложила руки в замок.
Пётр сжался, заметив её двуличие:
- Домна Карловна, я не один сегодня, и, может, сам выйду куда…
- Ну, извините, извините, - попятилась от двери Домна, пряча глаза.
Петр вернулся к любимой:
- Ты представляешь, пришла управдомша и просится фейерверк у нас смотреть.… У людей вообще совести нет.
Лена посмотрела на Петра с удивлением:
- Кто такая…?
- Председатель дома, ей за семьдесят, цыганка старая или точнее ведьма вылитая, ещё и с мужем просится.
- И, ты что?
- Сказал, что не один, и сам отъезжать буду.
- Может не стоит портить с ней отношения? – спросила Лена.
- Я как ты, - отозвался Петр.
- Пусть тогда зайдут, - посоветовала Лена.
- Тогда я сразу скажу, что можно, - Петр поспешил к двери.
Домна с мужем зашли под полночь с бутылкой шампанского, поздравили с наступающим и стали обшаривать квартиру глазами, «знакомиться» с соседями.
Пётр предложил напитки:
- Дамам вино, а вам Дмитрий Михайлович, может покрепче, - и указал соседу на коньяк.
- О-о! «Экс О»! – воскликнул сосед и, зажмурив от радости глаза, закивал головой.
Пётр заметил, что Домна насторожилась, и испуг мелькнул в её глазах. Муж Домны после рюмки окосел и, выворачивая нижнюю губу, периодически подмигивал Петру, указывая на коньяк.
«Алкоголик», – догадался Пётр и понял беспокойство Домны.
В телевизоре раздался звон Курантов, все встали с бокалами, и выпили за счастье в новом году. За окном рассыпались букеты огней. Гости приникли к окнам. Лена положила руку на стену, и на пальце сверкнул изумруд в обрамлении бриллиантов. Пётр подарил ей кольцо перед венчанием, и они любовались ещё им, как дети. Домна уткнулась в перстень, следя за каждым движением руки, как завороженная, и Петр заметил, что глаза её стали бездной от зависти.
«Ещё этого не хватало», - отгонял он в уме возможные последствия.
Настроение у Домны испортилось. Пьяный муж уже сам наливал из бутылки, ничего не замечая вокруг, и Домна потянула его на выход. Пётр понял, что зависть Домны перекинулась и на их с Леной счастье.
Спустя неделю Пётр встретил Домну при входе в дом. Она потупилась при приветствии, пропуская его вперед, а когда он стал подниматься по лестнице, сказала в спину:
- Петр Александрович, вы мне должны….
Петр понял, что не ослышался, но повернулся и спросил Домну:
- Что вы сказали?
Домна молчала, глядя на него темными глазами. Петр пожал плечами и продолжил идти.
- Вы мне должны…, - опять раздалось сзади.
Он обернулся. Домна стояла на прежнем месте, в ее глазах появилась наглость. Петр внимательно посмотрел на неё и понял, что она бросает вызов. Отвернувшись, он пошёл дальше, понимая, что вызов принял.
- Ты должен был её спросить: Сколько? И за что? – сказала Лена, узнав о случившемся.
- Ты что, не понимаешь, что это провокация! Она враг! С ней не о чем говорить! Ты бы видела её! Не хотел тебе говорить, но она позеленела от зависти, когда у нас была. Вдобавок к нашему виду, о котором она мечтает, ещё и твой изумруд ей в глаз «попал».
Прошел месяц, другой и когда потеплело, Петр установил из квартиры лестницу на крышу, починил пару мест в доме и поставил новую антенну, как было оговорено на собрании. Терраса добавила квартире шарму и эксклюзивности. Гости на новоселье не хотели покидать её, любуясь видом ночных огней.
Летом молодые отправились в путешествие и спустя месяц, счастливые, вернулись домой. Разбирая почту, Петр нашёл письмо из домкома, где говорилось, что в регистрации договора на крышу дом отказывает.
«Зависть!» - понял Петр, предвидя неприятности, но, ещё не зная, что на пути его стала настоящая ведьма, которая пойдёт в бой ни на жизнь, а на смерть. Что война продлится годы с интригами и судами, клеветой и колдовством и даже с заговором на убийство.
- Не бери в голову, - говорила жена. - Ты обязательства перед домом выполнил, что она сделает?
- Домна влиятельная, у неё связи… Секретарь дома - её подруга, её брат тоже в доме живет, а сын юрист, это - коалиция. Без регистрации договор недействителен. Нелегко с ними будет, - сказал Петр.
- Надо обойти соседей, рассказать, что она взятку просила, - предложила Лена.
- Кого обойти? Секретаршу и брата её? Это одна шайка!
Лена посмотрела в потолок:
- Так что мы теперь не можем террасой пользоваться?
- Пока можем, - вздохнул Петр.
Вскоре пришло письмо с требованием домкома выход на крышу закрыть. Петру было ясно, что это интрига Домны, она писала ему с дачи, не проводя даже собрания.
Петр разослал письма соседям, объяснив свою позицию, и подал в суд, требуя регистрации договора, и вскоре выиграл, но Домна подала апелляцию.
Задетая разоблачением в доме, она, как будто помешалась и пустилась во все тяжкие. Потянулись новые собрания и суды, клевета и ложь, продажность и беззаконие, победы и поражения, страхи и бессонные ночи, интриги, зависть и обман. Одним словом, война, долгая и изнурительная.
Домна писала на Петра анонимки и кляузы с подписью. Писала в милицию и в КГБ, в отделы по борьбе с различными преступлениями и на его работу, кем только не делая непокорного соседа. Тут были обвинения в шпионаже, в террористической деятельности, в хищении собственности, производстве наркотиков и даже в овладении стратегическим местом для обстрела Кремля.
В перерыве очередного судебного заседания к Петру подошла секретарь суда и, наклонившись на ухо, сказала о Домне:
- Настоящая ведьма!
Петру кстати была поддержка, и он с благодарностью посмотрел на женщину. Домна во время суда измотала его, вскакивала с места, кричала и клеветала. Петр старался не смотреть в её сторону, но слова секретаря заставили взглянуть на противницу. Она сидела через проход в костюме грязно-красного цвета. С юбки свисали нитки. Черные колготки с протяжками вдоль пяток уходили в некрасивые башмаки с тупыми концами, а на левой груди красовалась огромная силиконовая ящерица, точно как настоящая.
- Вот это да, - не удержался Петр. - Где-то я видел такое...
Домна была совершенно седая, раньше он не замечал этого. «Вероятно, красилась», - догадался он.
И тут Домна повернулась к нему. Черное лицо контрастом вспыхнуло на фоне седых волос и красного наряда. Злые, выпученные из орбит, глаза были коричневыми, как и ее силиконовая ящерица.
У Петра по спине пробежал озноб, он отвернулся. Мысли понеслись в голове, выбирая из памяти крупицы давно забытых событий. Он узнал её - злая ведьма, что преследовала его в детских кошмарах. Он поежился. «Ещё что-то знакомое! Альбина! Её наряды! А эта злоба? Сердце заледенело. Прискила! Та же злоба в глазах! Та же непримиримая ненависть!» - раскрылся в памяти образ старого врага.
От волнения у Петра запрыгало сердце. Как он сразу не догадался, не понял, кто она. Недавно он встретил у почтовых ящиков её мужа, тот убеждал, что они друзья. Петру открылась их сущность, которую они скрывали за ширмой своего лицемерия - их ненависть и вражье коварство.
«Боже! Так они способны на всё, если так ненавидят», - открылось ему.
Он вспомнил странные телефонные звонки и вдруг понял, что за ними давно следили. Ездили на машинах, караулили у дома, и догадался, что это не случайность.
Страшно поверить, но, тогда, в парке их с Леной хотели убить. В памяти, как из разрозненной мозаики, стали собираться картинки происшедших событий. А он-то думал, что это странное совпадение или наваждение какое-то. А это, оказывается, звенья одной цепи.
«А, как же я не видел, не понимал? Подвергал опасности свою жизнь и Лены. Нет, понимал, чувствовал, интуитивно сознавал, что происходит что-то не то. Да и, в конце концов, поступил правильно, что бежал из парка и обратился в милицию», - анализировал Петр.
В парке он заметил странную троицу, что крутилась невдалеке, стал украдкой наблюдать и увидел, как один вынул пистолет из-под майки и дал другому, а тот двинулся к ним. Как глазами с ним встретился, так сразу всё понял. Только успел Лену за руку схватить и - к машине. Двое из них сразу к своей - бросились, а третий - на мотоцикл. Номера удалось записать, выяснилось, что не зарегистрированы, а машина была фургон, видно, чтоб удобней тела вывезти. «Заказали» значит», - понял Петр. - «А я и подумать не мог, что эта ведьма пойдёт на такое. И сны, что мне снились, тоже не случайность. Они тогда же начались, что и сага с крышей».
Петру снился сон, что он спит. Вдруг, чувствует, во рту собралось что-то, да так, что дышать мешает. Он рот приоткрыл и пальцем - по дёснам, а с них леп в ладонь валится. Давай его вынимать, а во рту этой гадости ещё больше. Вскочил в холодном поту, сердце бьётся, осмотрелся по сторонам: Лена спит, за окном ночь глубокая. Полежал, отдышался. На душе отвратительно, почувствовал что-то зловещее и опять засыпать начал. Заснул, а история повторяется, только вдобавок ещё куски стекла и бритвы ломанной вместе с лепом вынимаются. Вытянул себя силой воли из кошмара, лежит в кровати, сердце скачет, а мысли покоя не дают, что сон этот - напасть вражья. Начал опять засыпать, удивляясь, что после такого ещё спать хочется, и полезли изо рта гвозди гнутые, шурупы разные и насекомые диковинные. Вынимал их судорожно до изнеможения, и насилу вырвался из кошмара. Лежит и думает, что это значит, рассказывать ли жене об этом? Рассказал, когда история повторилась в другой раз, еле до утра дождался.
- Лена, никогда подобного не было. Не хотел говорить тебе, а теперь не могу, чувствую, что надо.
И рассказал обо всей гадости, что валилась изо рта. А, главное, передал ощущение чего-то странного, неестественного.…
Поговорили, подумали, вспомнили другие сны и истории, но объяснения не нашли. Сон повторялся, и каждый раз, просыпаясь от ужаса, Петр долго приходил в себя, ища объяснение жутким кошмарам, хотя интуитивно связывал это с Домной, с её клеветой. Теперь же понял, что это она колдует, вызывая эти сны, и терзает его.
К Петру подходили соседи и, вроде, сочувствуя, намекали, чтоб он продал квартиру и избавился от хлопот. Он видел их лицемерие и зависть. Его лучшая в доме квартира не давала покоя и этим несчастным.
Он решил, что сдаваться нельзя. Прежний страх перед ведьмой исчез. Появилась уверенность в правоте и силе. Он знал, что не уступит злу.
Петр всегда сторонился злых дел, не желая ближнему того, что не желал себе, но избегал борьбы. Боялся и не хотел отвечать злом на зло, но сейчас понял, что бороться со злом надо, но только добром, и это легко.
Теперь он знал, что Бог есть. Ведь раз есть силы зла, значит, есть и силы добра.
«Совесть и есть голос Бога во мне, она подскажет, как жить и бороться», - пришел к выводу Петр.
Он посмотрел на всю историю со стороны и посмеялся над старческой коалицией, с их связями, интригами, клеветой и пошлой каббалой.
«Не в силе Бог, а в правде! Ведь если со мной Бог, то кого убоюсь?» - вспомнились ему мудрые поговорки.
Старая ведьма вдруг предстала несчастной и душевнобольной старухой, одержимой пороками и глупостью. Страхи улетучились, как туман от солнца, и Домна перестала его доставать, проиграв вскоре во всех судах.
Пайщики, разочарованные домкомом, переизбрали его, и старуха стала ненужной. Муж её спивался на даче и совсем не приезжал в город, она же редко выходила из квартиры, и о ней все забыли.
Стал известен Петру и конец старой ведьмы. Жильцы, почувствовав в подъезде смрад, вызвали милицию и, найдя её, изъеденную червями, затребовали срочную дезинфекцию. И не осталось от ведьмы и духа.
Пётр же, закалившись в борьбе, укрепился в вере, избавился от сатанинского страха и приобрёл ту философию жизни, что зовётся мудростью, и не страшна, ему стала никакая ведьма.
Ноябрь 2011
НАМ СООБЩИЛИ – WE WERE INFORMED:
Последнее заседание Синода РПЦЗ постановило: По вопросу осуждения сергианства поручить епископу Георгию собрать мнения Преосвященных, а также представителей духовенства и мирян нашей Церкви для представления на грядущий Архиерейский Собор.
Просьба кратко, в письменном виде по электронной почте на адрес: ksehia1@gmail.com
, сообщить своё мнение по данному вопросу, а также предоставить своё суждение по поводу осуждения сергианства, в какой форме это делать – анафемы, послания или просто заявления?
Ваш во Христе
+ Епископ Георгий
The recent session of the ROCA Synod of Bishops decided: To ask Bishop Georgiy to gather the opinions of the heirarchs as well as the clergy and laypeople of our Church on the matter of sergianism in preparation for a decision at the forthcoming Council of Bishops.
Please send a short email to ksehia1@gmail.com expressing your opinion on this matter. Also, present your view as to what form the judgment of sergianism should take; anathema or simply a declaration.
Yours in Christ,
+Bishop Georgiy
О Сергианстве
Выписка из Протокола Заседания Архиерейского Синода
Русской Православной Церкви Заграницей 27-28 октября/09-10 ноября 2011 года в Одессе, в
Архангело-Михайловском епархиальном доме.
7. Слушали Председателя по вопросу о сергианстве.
Председатель полагает, что пришло время для нас дать четкую оценку этому явлению. Необходимо предупредить современную паству и грядущие поколения о том, что недопустимо надеяться на антихристову власть как на охранительницу внешнего благополучия Церкви. Мы должны передать будущим членам Церкви наш опыт, ибо мы застали это время. Причем сделать это необходимо в принципе, даже безотносительно к митрополиту Сергию (Страгородскому) и Московской Патриархии.
Еп. Дионисий говорит о необходимости серьезного подхода к этой проблеме. В ней есть очень важный исторический аспект, в частности желательно установить в чем линия церковной политики Патриарха Тихона отличалась от митрополита Сергия. Ведь в разное время с разными ударениями различные церковные группы отходили и от одного и от другого. Необходимо учесть, что сейчас ситуация изменилась – мы имеем дело с нео-сергианством. С одной стороны мы должны держаться аполитичности, блюсти независимость от любой мирской власти, а с другой стороны не должны впадать в сектанство, отвергая государственную власть вообще. Для нашей современной паствы очень существенно оговорить, что, сохраняя независимость Церкви, мы не отвергаем семью, частную собственность и государство. Приводит пример жизни восточных Православных Церквей под игом султана, когда греческие патриархи вынуждены были идти на всякие компромиссы. Считает, что нельзя решить проблему осуждения сергианства митинговыми фразами.
Председатель замечает, что мы, однако, должны указать для паствы, что хорошо, а что плохо.
Еп. Дионисий: В двух словах не получается.
Еп. Афанасий: Необходимо сначала определиться, в какой форме мы хотим это сделать.
Председатель: Может быть, в виде анафемы, может, в виде Послания или Заявления Собора.
Перед перерывом Председатель предлагает вниманию Преосвященных проект анафемы на сергианство, выработанный в ходе обсуждения в его интернет-блоге. Происходит краткое обсуждение этого проекта.Еп. Никон видит сущность сергианства в том, что вместо Тела Христова Церковь превращается в земную организацию.
Председатель: Сергианство посягает на свободу Церкви, ставит ее в зависимость от мирской власти.
Еп. Дионисий: Это и предательство братий. Формальными заявлениями эту проблему не решить. На это можно ответить только реально другой церковной жизнью.
Председатель: Церковные определения и помогают устроить такую жизнь. Надо предупредить паству, как можно и как нельзя поступать в случае гонений. Сергиане учат, что надо идти на все компромиссы, а нам надо указать, что нет у них никакой «особой мудрости». Есть два пути – или предательство Церкви или исповедничество.
Еп. Георгий: Если выносить определение, необходимо сразу оговорить, к кому оно относится (к нашей пастве), чтобы не получилось, как с анафемой на экуменизм, когда многие злоупотребляли ею и под ее предлогом устраивали раскол в Церкви.
Еп. Дионисий говорит, что можно анафематствовать какие-то конкретные формулировки отступников, как это было на Вселенских Соборах. Показательно пытается вычленить такую формулировку в Декларации и делает вывод, что не очень получается. Опять подчеркивает, что опровергать сергианство надо жизнью, падение Нью-Йоркского Синода произошло через привязанность к материальным благам. Приводит тому примеры и иллюстрации. Выражает опасение, что вынесение анафемы явится препятствием для притока прозревших духовенства и мирян из МП, ибо для них оно будет означать неприятие сана и таинств, над ними в МП совершенных.
Председатель отвечает, что анафематствованно будет только учение сергианства, порочный образ мыслей. Это не означает осуждения МП как религиозного сообщества или осуждения персонально митрополита Сергия. Если мы ограничимся очередным Заявлением, то оно просто уйдет в прошлое, анафема более весома. Надо провести необходимую подготовительную работу в этом отношении к Собору, определиться, будем мы что-либо делать в этом направлении или нет.
Архиеп. Софроний предлагает собрать по этому вопросу мнения всех Преосвященных и духовенства, в том числе, в какой форме это делать – анафемы или просто Заявления.
Еп. Георгий высказывает мнение, что сергианство явилось и расколом.
Председатель считает, что в данный момент нас должно интересовать не это, а то лжеучение, которым это было движимо. Не Сергия необходимо персонально осудить, а сергианский образ мыслей.
Еп. Дионисий: Это было не учение, а такая политика.
Председатель: Не совсем.
Еп. Дионисий: Надо определить разницу между линией Патриарха Тихона и Сергия – отходили ведь и от Тихона.
Председатель: Патриарх Тихон не попирал соборность, не запрещал в нарушение канонов других архиереев, как Сергий митрополита Кирилла Казанского и прочих..
Еп. Никон говорит о повреждении духовной жизни в МП..
Председатель: Духовная жизнь в сергианстве начала раздваиваться между Христом и велиаром.
Еп. Дионисий: указывает на нравственный минимализм сергианства.
Еп. Георгий: В духовной жизни все связано: и догматы и нравственность. Не перешло ли все это уже в ересь.
Еп. Дионисий: Да, это влияет и на учительство в МП, и духовничество...
Председатель: Это и привнесение политики в церковную жизнь: политические канонизации, почитание Ивана Грозного в русле этих же тенденций и т. д.
Еп. Дионисий: Анафемой это не исправить, надо равняться на неповрежденную практику духовной жизни в Зарубежной Церкви..
Еп. Георгий: Людям нужна конкретность.
Еп. Дионисий: Людей надо отучать от магического упования на то, что анафема сергианству волшебным образом привлечет на их головы потоки благодати. Это явление историческое, многоплановое.
Еп. Никон: Надо разобраться, что это, и, если это – лжеучение, то анафематствовать.
Председатель: Прошло время открытых и явных ересей. Сейчас сергиане внешне декларируют верность святоотеческому учению, а на практике делают, что хотят: женатый епископат, двоебрачие духовенства и другие нарушения. Они говорят, что исповедуют веру православно, а все остальное – это личные грехи. И многие, ищущие правды в МП, об это спотыкаются. Как обойти эту ловушку, как разъяснить людям? Не переросло ли это у сергиан в учение на уровне исповедания: «Вот, ты говори так, а делай этак…»
Протодиакон Герман от имени Западно-Европейской епархии предлагает совершить прославление во святых собора четырех первоиерархов РПЦЗ. Выражает мнение, что это необходимо не ради их личной святости, но чтобы утвердить тот духовный фундамент, на котором мы стоим. Вынесение очередной анафемы – это как бы действие с отрицательным знаком, в то время как прославление – действие позитивное, которым мы внесем что-то новое и положительное.
Председатель: Трудность в том, что митрополит Антоний, например, -- это очень многогранная личность, в силу чего у него есть высказывания, богословские мнения, которые многие не понимают, могут быть протесты, недовольные. Приводит примеры коренных зарубежников, которые критически относятся к митрополиту Антонию. Говорит, что сам он лично не против прославления, если это не будет угрожать расколом.
После продолжительного обсуждения
Постановили: По вопросу осуждения сергианства поручить епископу Георгию собрать мнения Преосвященных, а также представителей духовенства и мирян нашей Церкви для представления на грядущий Архиерейский Собор.
On Sergianism
An excerpt from the Minutes of the session of the Synod of Bishops
of the Russian Orthodox Church Abroad on October 27-28\Novemner 9-10, 2011,
in Odessa at the Archangel Michael Cathedral residence.
7. Discussed: The Chairman discusses the matter of sergianism.
The Chairman believes the time has come for us to present a specific opinion on this matter. It is essential that the flock today and those in the future be warned that it is unacceptable to rely on an anti-Christian government to protect the overall security of the Church. We must pass along our experience to future members of the Church. Also that the matter should be discussed on a broader plane, perhaps without even referring to Metropolitan Sergius (Stragorodsky) and the Moscow Patriarchia.
Bishop Dionisiy stresses a serious approach must be used when discussing this matter. There is an important historical aspect to the matter, to show how the church ideology of Patriarch Tikhon differed from Metropolitan Sergius. Since at different moments various groups departed from one or the other for different reasons. It is also important to point out that things have changed now and we are dealing with neo-sergianism. On one hand, we must remain apolitical and stress independence from any secular authority, but on the other hand, we cannot fall into the trap of sectarianism and reject any secular authority. It is important that our contemporary flock understand that in preserving the independence of the Church, we are not rejecting the family, personal property or government. He cites the example of the eastern Orthodox Churches under the yoke of the sultans, when Greek patriarchs had to agree to various compromises. B. Dionisiy adds the discussion of the question of sergianism should not dissolve into simple sloganeering.
The Chairman notes we must indicate to the flock what is right and what is wrong.
Bishop Dionisiy says one cannot do that in a few words.
Bishop Afanasiy says we must first decide in what way we will present this discussion.
Before the break, the Chairman asks the bishops to consider the draft of an anathema of sergianism which was discussed on his blog. A brief discussion of the draft is held.
Bishop Nikon says sergianism results in the Body of Christ, the Church, becoming an earthbound organization.
The Chairman adds sergianism infringes on the freedom of the Church and makes it dependent on secular authorities.
Bishop Dionisiy notes it betrays the community. This problem cannot be decided by formal pronouncements. Only by having a different life in the Church can you show the error of that life.
The Chairman notes declarations of the Church help create the proper life. The flock must be forewarned what to do and not to do in response to persecution. Sergianists believe that one should agree to all compromises, while we must show that they do not possess any “special wisdom.” There are two paths – either betraying the Church or being a confessor of the faith.
Bishop Georgiy believes if a declaration is issued, we should immediately say to whom it is intended (to our flock), so that we do not have a result similar to the one after the anathema against ecumenism, which was abused by some and used as an excuse for creating divisions in the Church.
Bishop Dionisiy says you can anathematize specific dogmas of those who strayed from the Church, as it was done by the Ecumenical Councils. To do so with [Met. Sergius’] Declaration and come to some conclusions is not easy. He repeats that sergianism needs to be refuted by the example of a proper life in the Church, in contrast, the New York Synod fell because of its attachment to material things. He offers other examples and illustrations. He cautions that declaring an anathema may stop the current of clergy and laypeople in the MP who have come to their senses, as they will fear that it will mean the clergy offices and sacraments performed by the MP may be considered invalid.
The Chairman notes that only the principle of sergianism will be anathematized, as an unsound way of thinking. It will not mean a judgment of the MP as a religious body or a personal condemnation of Met. Sergius. If we only issue a declaration, it will simply vanish into the past, while an anathema has more weight. We must work on this question before the meeting of the Council of Bishops and decide if we will take action or not.
Archbishop Sofroniy suggests determining the opinion of all the hierarchs and clergy and asking them what form they would prefer, an anathema or simply a Declaration.
Bishop Georgiy notes that sergianism is in itself a schism.
The Chairman believes that we should not concern ourselves with that at this time, but only the false teaching that gave rise to it. It is essential that we not condemn Met. Sergius personally, but the sergianist way of thinking.
Bishop Dionisiy notes it was not a way of thinking, but a political ideology.
The Chairman says not exactly.
Bishop Dionisiy says we need to clearly show the difference between the way of thinking of Patriarch Tikhon and Met. Sergius, since there were some that even spilt from Patriarch Tikhon.
The Chairman says Patriarch Tikhon did not violate sobornost, did not censure other bishops for violating the canons, as Met. Sergius did to Met. Kirill of Kazan and others.
Bishop Nikon speaks of the fractured life in the church within the MP.
The Chairman says that spiritual life based on sergianism begins the split between Christ and Belial.
Bishop Dionisiy points out the low level of morals in sergianism.
Bishop Georgiy notes everything is connected in spiritual life, dogmas and morality. Perhaps all of this has already become a heresey.
Bishop Dionisiy says indeed, it influences teachings within the MP and spirituality.
The Chairman says it is the inclusion of politics in the life of the Church; canonizations for the sake of politics, the veneration of Ivan the Terrible, etc. is in the same vein.
Bishop Dionisiy says you cannot change this by anathema, one must present the example of the unspoiled way of having a life in the Church exemplified by the Church Abroad.
Bishop Georgiy says people need specifics.
Bishop Dionisiy says people need to be taught to move away from the idea that anathematizing sergianism will magically result in a shower of grace upon their heads. It is a complex development in history.
Bishop Nikon says we must determine what it is exactly, and if it is a false teaching, then anathematize it.
The Chairman says the time has passed for open and obvious heresies. Sergianists now declare on the surface that they are remaining true to the teachings of the Holy Fathers, while in practice, they do whatever they feel like doing; having married bishops, clergy that get married twice and other violations. They say they are professing the Orthodoxy faith, while all the rest are personal sins. And many who seek the truth in the MP run up against this. How do you avoid that pitfall, who do you explain it to people? Has it become for sergianists a teaching on the level of a creed, “Say one thing and do something else..”?
Protodeacon German on behalf of the Western European Diocese proposes to glorify the four ROCA First Hierarchs as saints. He believes it is necessary not because of their personal sainthood, but to confirm the spiritual foundation upon which we stand. Issuing another anathema is an action with a negative connotation, while glorification is a positive step, which will be new and constructive.
The Chairman says the difficulty lies in that Met. Anthony, for example, is a multi-faceted person, and as a result, his opinions, theological arguments are not understood by many and there may be protests or unhappiness. He cites the example of elders in the diaspora who are critical of Met. Anthony. Personally, he is not opposed to glorification, as long as it does not lead to divisions.
After a lengthy discussion, it was…
Resolved: To ask Bishop Georgiy to gather the opinions of the heirarchs as well as the clergy and laypeople of our Church on the matter of sergianism in preparation for a decision at the forthcoming Council of Bishops.
AN OPEN LETTER TO BISHOP PHOTIUS ON THE SERBIAN QUESTION
AN OPEN LETTER ON THE SERBIAN QUESTION
Dear Bishop Photius,
I am writing to you, the Chief Secretary of the Holy Synod of the True Orthodox Church of Greece, since, as I am told, you have been calling the Russian and Serbian True Orthodox Churches “schismatic” since the ordination of Hieroschemamonk Akakije as Bishop of Resava and Shumadiya (Eastern and Central Serbia) by bishops of the True Orthodox Church of Russia. I have been asked to refute this accusation, and I will do so willingly. For I believe that such an accusation, coming from you, could cause a lot of confusion in those who don’t know what has really happened.
As the saying goes, the course of true love never runs smooth. The devil, the father of lies and hater of mankind, is always trying to frustrate it, and thereby prevent the birth of a new generation that will praise and glorify God. What is true in secular life is true also in the Church. Nothing is so fruitful, nothing is so necessary for the growth and spiritual prosperity of the Church, as the lawful marriage of a true bishop with the flock that believes in him and loves him. But the devil will do everything in his power – a power, however, that is always limited by Almighty God – either to prevent the marriage, or, when the marriage has been accomplished, to break it up and separate those whom God has brought together…
For years the flock of the Serbian True Orthodox Church has been petitioning for the ordination to the episcopate of their founder and builder, Hieroschemamonk Akakije (Stankevich). They were talking about it already in May, 2006, when I visited the Serbian Church for the first time, and I heard many complaints about Metropolitan Kallinikos’ neglect and indifference towards his Serbian flock. When they asked me my opinion, I could only sympathize with them, because, although I did not know Fr. Akakije well and had no first-hand experience of conditions in Serbia at that time, I knew from our bitter experience in England that Metropolitan Kallinikos cared not at all for his non-Greek flock in Western Europe. Of course, you, as a member of the Greek Synod, will always attempt to hide Kallinikos’ appalling record as a bishop in Europe, and for your sake I will not now go into detail about what I know myself and have heard from reliable witnesses. But the fact itself cannot and must not be ignored, for otherwise it is impossible to understand the present situation and evaluate it correctly.
Strictly speaking, I believe that Kallinikos should have been put on trial and defrocked for his record in Europe in the 1990s and 2000s. One Greek told me that the main failure of Archbishop Chrysostomos’ otherwise distinguished tenure as Archbishop of Athens was his failure to control Kallinikos, with whom he and other members of the Synod often quarreled. I know from a priest who was “trained” and ordained by him that he had two vast piles of unopened letters on his desk in Corinth – one from people inside Greece, and one from people outside Greece. So when, after his election as archbishop on Chrysostomos’ death in 2010, you phoned me and said: “He’s better now – he answers the telephone!”, I smiled grimly and thought: “But has he answered that mountain of letters?” Certainly, he never answered a single one of our letters or phone-calls, and his only communication with us in the whole of the last twenty years that I have seen was one postcard saying “Macedonia is Greek!”
And that’s the problem, isn’t it, Despota? Archbishop Kallinikos cares much more that the former Yugoslav republic of Macedonia should be called “Skopje” and not “Macedonia”, and that Serbia should remain within the Greek ecclesiastical sphere of influence, than for the objective spiritual welfare of the people entrusted temporarily to his care in that area. His motivation is essentially political, not spiritual or pastoral; his passion is to recover the “lost territories” of the former Byzantine Empire in the Balkans rather than the salvation of the non-Greek peoples of the Balkans.
And your Synod has turned a blind eye to his notorious nationalism… When, in 1994, he wrote an article declaring that the Greeks, unlike the Slavs, put love for Christ above love for their country, and that the Slavs “have never been good Orthodox”, other Greek Old Calendarists, appalled at this breathtaking hypocrisy, protested, but from our Synod there came only – silence. Recently, I believe, Kallinikos has tried to “make excuses for excuses in sin” by “reinterpreting” his article. But the text is quite clear and cannot be interpreted in any other way than as an outrageous assault on the whole of Slavic Orthodoxy. For the truth is that, long before Bishop Akakije’s supposedly “schismatic” ordination, ARCHBISHOP KALLINIKOS HAS BEEN IN SPIRITUAL SCHISM FROM SLAVIC ORTHODOXY…
This conclusion is strongly confirmed by the events of the last three-and-a-half years, during which time the Russian True Orthodox Church has been knocking on your door seeking communion with the True Orthodox Church of Greece. Already in February, 2008 it was established that there were no major dogmatic or canonical obstacles to union, and the Russians eagerly expected union soon. And yet in September, 2009, you Greeks first voted for union, and then, only a few days later, under pressure from Metropolitan Kallinikos, and to the astonishment of many, reversed the decision.
Why?
I believe that the real reason was quite simply that Metropolitan Kallinikos did not want communion with the Russians, and succeeded in imposing his will on his colleagues. (Only you, Despota, stood out against the decision, and I believe history will commend you for your courage then…) Of course, Kallinikos had to have excuses for his opposition to union with the Russians, some fig-leaf to cover the nakedness of his schismatic mentality. The only excuse offered that had any apparent basis in the holy canons was the supposed weakness of the Russian Church in their reception of people from the Moscow Patriarchate, with the result that some priests of the Russian True Orthodox Church serve without having received a canonical baptism.
Now the obsession of your Greek Synod with the application of extreme strictness in the reception of converts from World Orthodoxy has already, as you know, had disastrous consequences. In 1978, when the Russian and Greek True Orthodox Churches were still in full communion, Archbishop Auxentios took a Portuguese priest serving under the omophorion of Archbishop Anthony of Geneva on the excuse that he had not been properly baptized, baptized him, re-ordained him and even made him “Bishop of Lisbon” of the “Autonomous Church of Portugal” – after which the new bishop promptly fell into the heresy of Ecumenism… Again, in 1989 the well-known missionary protopriest, Fr. Alexey Young, applied to join the Greek Church and become the priest of our parish in England. But he was told that he had to be baptized first! He reluctantly refused, on the very reasonable grounds that his baptism would cause scandal and confusion among the very many members of the Russian Church Abroad whom he had baptized and married over the previous twenty years. The result was that our parish lost a much-needed priest… Again, in 1995 it was discovered that a Bulgarian priest of your Synod had baptized the whole of his parish, but he himself had not had canonical baptism. So were his parishioners baptized or not?... I do not know what solution your Synod found to this problem, but I do know that one Greek bishop has called the Russian True Orthodox “unbaptized” because of the existence of a few such anomalies among them!…
And yet the practice of the Russian True Orthodox Church today is stricter than that of the Russian Church Abroad, from which your Greek Synod received its apostolic succession in 1969. Are we to conclude that there is a “problem” with your ordinations?! Of course not, you will say. But in that case there cannot be any real problem with the practice of the Russian True Orthodox Church. For they accept that the only canonical form of baptism is threefold immersion, but, like every Local Church in history, they reserve the right to practise oikonomia occasionally for the salvation of the many…
I have seen you affirm that the differences between the Greeks and the Russians on this issue have been resolved since the meeting of the two delegations in Odessa in February, 2011. But how has the problem been resolved? I know that the proceedings and documents produced by the Odessa meeting were kept secret, but surely the conclusions of the discussions should not be kept secret. Surely the people have the right to know what the official position of their Church on this important question is? If the results of the talks with the Cyprianites were made public, why not those of the talks with the Russians?
As far as I know, the Russians did not change their position. So did the Greek Synod soften theirs, and agree on the Russians’ right to decide by themselves questions of akriveia and oikonomia on their own territory? If so, we need to have this confirmed from an official source with Archbishop Kallinikos’ signature. But all I have seen on your website is a vague statement issued in March that the Synod was pleased with the outcome of the Odessa talks, but that both sides needed two years to prepare for official concelebration. But when I asked Archbishop Tikhon, he immediately denied that his Church required anything like another two years – after all, the talks had been going on for three years already!…
So what was going on? Simply a mistranslation or misunderstanding of Archbishop Tikhon’s words to you in Odessa? Perhaps… But I think there is another explanation that is more probable and explains more of the facts. Metropolitan Kallinikos never had any intention of softening his extremely rigorous views on akriveia and oikonomia (which in any case cannot be taken seriously, since for many years now the priests of the Greek cathedral in Astoria, New York, have been giving communion to new calendarists). At the same time, Kallinikos did not want to declare this publicly, and therefore be blamed for the breakdown of the talks with the Russians again in 2011 as he had been blamed in 2009. The best policy, therefore was to procrastinate, make some vague but comforting comments, and drag the talks on indefinitely - which would exhaust the Russians and lead them to break off the talks.
And there was another reason for procrastination. In February, a Serbian delegation had gone to Athens and presented the Greeks with a very reasonable request that they answer certain questions with regard to their plans for the future of the Serbian Church, and in particular whether the Greeks were planning to ordain a bishop for them or not. They asked you to answer in writing before Pentecost. Pentecost came and went, but you did not answer their questions. You had no plans to ordain a bishop for the Serbs, but you did not tell them so openly, in writing. For then you knew that they would go to the Russians…
Your procrastination in relation to the Russians and the Serbs had a single purpose: to stop the Serbs turning to the Russians for the ordination of Fr. Akakije. You hoped that by your stonewalling tactics you would either discourage the Serbs and make them give up their plans to go to the Russians, or make the Russians hesitate to help the Serbs for fear that it would lead to the breakdown of the union talks… But then, at their meeting in Odessa in June, 2011, the Russians and the Serbs signaled their determination to continue with the ordination of Fr. Akakije. This alarmed you, and you tried very hard to stop the ordination, putting pressure on both the Serbs and the Russians. But they stood firm, and - Glory to God! - the bridegroom and the bride were united with the help of the friend of the bridegroom, the Russian True Orthodox Church…
The union of the Russian and Serbian True Orthodox Churches, which had been artificially delayed by the Serbs’ dependence on you, must be good news to anyone who looks at the present state of the True Orthodox Church worldwide. If the Russians and the Serbs cannot be united when, besides dogmatic Orthodoxy, they have so much else in common, - a common ecclesiastical language, mutual help in the recent past, common veneration of the Royal Martyrs and monarchism, - what hope is there for union between other national Churches that have less in common? But, as so often in the past, you Greeks have shown yourselves indifferent to the interests of sister Churches, putting the narrow supposed interests of Greek Orthodoxy above those of the Universal Church.
Look at what you have lost, and what you could have gained. You had three years in which to unite with the Russians – and it would have been easy at any time in that period with just a little will for unity on your part. But instead, surrendering to Archbishop Kallinikos’ bullying tactics and then his procrastinations, you wasted the opportunity. You had much more than three years in which to satisfy the legitimate aspirations and needs of the Serbs, and if you had done that – with very little cost to anyone or anything except Kallinikos’ pride - you would have won their undying gratitude and a strong ally of Greek Orthodoxy. But instead, surrendering to Metropolitan Kallinikos’ lust for power (Belgrade must be mine!), you have sown a well-justified distrust among the Serbs (and not only the Serbs!) and a schism that will not be easy to heal, at least in the short-term.
“But they are the schismatics!” you will say. But the Russians and the Serbs have broken communion with nobody: it is you who have broken communion with them for completely unjustified reasons. In my view, that means that if anyone is guilty of schism it is you, not them.
The essential question we have to ask ourselves is: is Archbishop Kallinikos the lawfully elected head of the Serbian Church? The answer is: no. He was asked by the Serbian True Orthodox Christians to help them temporarily - temporary help is not the same thing as permanent canonical rule - until they could acquire their own Serbian bishop and stand on their own feet, as befitted an Autocephalous Church.
In any case, one bishop cannot be simultaneously a hierarch in two Autocephalous Churches. So Kallinikos cannot be bishop of both Athens and Belgrade. (Metropolitan Kyrikos of Mesogaia claimed, a few years ago, that he was the head of both the Russian and the Greek True Orthodox Churches. But you have told me that he is “mad”…)
Some people say that the Serbian Church has lost its autocephalous status, and is now missionary territory. This might be true if Serbia had lost all connection with Orthodoxy even externally, as has, for example, the former Autocephalous Church of Old Rome. But in essence the Serbian Church has exactly the same status as the Greek Church, as we can see if we compare their recent history.
In the 1920s the official Greek Church fell away from the faith, but a faithful remnant preserved Orthodoxy and was able to re-establish the episcopate in 1935. In 1955 the Greek Church lost its episcopate again, but this was restored by the Russian Church in 1969. The official Serbian Church remained in Orthodoxy longer than the Greek Church, falling away only in the 1960s. It is arguable whether the Free Serbian Church, which separated from the Serbian patriarchate after the war, constituted a canonical faithful remnant. Evidently your Church considered that it was canonical, because you entered into union with it in 1981. In any case, True Orthodoxy was not restored inside Serbia until 1995 when the three Serbs from Esphigmenou monastery returned to Serbia. Now, in 2011, the episcopate of the Serbian Church has been restored – again, by the Russian Church. So Archbishop Tikhon has done for the Serbs exactly what Metropolitan Philaret did for the Greeks, and with the same canonical right.
Can we conclude from this brief survey that the Greeks have had any kind of imperialist suzerainty or protectorate over the Serbian Church in the last century? Clearly not. Nor could the Greeks give themselves a protectorate over any non-Greek territory. They could only be given such a thing through the decree of an Ecumenical or Pan-Orthodox Council. And there has been no such Council…
In any case, history shows that the only protectors of the weak and struggling Churches of the Balkans in the last hundred and fifty years have been the Russians, who liberated Bulgaria from the Turks, tried to liberate Serbia from the Austrians, resurrected the hierarchy of both the Serbian and the Greek Churches, and gave a bishop to one of the Romanian Old Calendarist jurisdictions. The Serbs acknowledge this debt with gratitude. The Greeks, however, have repaid their debt by calling their benefactors “schismatics”!
Even if Serbia were missionary territory, would Archbishop Kallinikos have the kind of absolute power over it that he now claims? Hardly… A missionary territory belongs to no single Church unless an Ecumenical or Pan-Orthodox Church has agreed to assign it to that Church. That is why Greeks and Russians (and Serbs and Romanians and Georgians) can set up dioceses next to each other on one and the same missionary territory. Of course, strictly speaking there cannot be two bishops on one and the same territory, according to the holy canons. But until the Churches have agreed to assign one particular territory to one particular Church, there is some excuse for the continuance of this uncanonical situation…
Even if Serbia were missionary territory, and even if no bishop of any other Church laid claim to it, Kallinikos’ power over the Serbs could not be absolute, because the Orthodox Church knows no absolute, unconditional power of one man over another. For the Orthodox Church is neither an absolute monarchy on the papist model, nor a democratic confederation on the Protestant model. If a bishop fails to act as a bishop, and therefore exposes the people to the danger of eternal damnation, then the people have the right and the duty to act in order to have the bishop replaced. Of course, this should be done, if possible, through Councils of bishops acting in accordance with the holy canons. But if the other bishops connive at their fellow bishop’s evil, as happens so often in our terrible times, is there nothing to be done? No, there is always the final resort, which should not be adopted except in extreme circumstances, but can never be ruled out entirely: rebellion for the sake of the faith. Thus when Bishop Eudoxius of Antioch displayed criminal negligence in the carrying out of his duties, his flock rebelled and elected St. Meletius in his stead – and the holy Fathers Basil the Great and Gregory the Theologian accepted the people’s verdict (Lives of the Saints, February 12)…
However, these canonical and historical considerations do not go to the heart of the matter, which is that Archbishop Kallinikos did not love his flock, and tried to exert authority over them through the force of cold law rather than the power of love – precisely the attitude of the Pharisees, who said of the people that followed Christ the Good Shepherd: “This crowd that does not know the law is accursed” (John 7.49). New Hieromartyr Andrew, Archbishop of Ufa (+1937), once said: “I am the bishop of those who want me as their bishop”. And a contemporary True Orthodox bishop, commenting on the present Serbian question, has said that if a flock, rightly or wrongly, did not want him as their bishop, he would not want to impose himself on them.
This is the attitude of a true bishop, who understands that all relationships in the Church are based on love, not power, and that if something cannot be accomplished through love then it should not be done at all.
If this were not the case, then Orthodoxy would be transformed into a kind of Eastern Papism like that practised by the Patriarchs of Constantinople and Moscow, whose only difference from the Western Pope is that they allow him to occupy the first place, while they quarrel over who will be second…
The sad thing is that the True Orthodox Church of Greece under Archbishop Kallinkos appears to be being transformed into just such an Eastern Papacy – except that in essence he recognizes no authority equal to himself. For no other Church is granted communion with it unless it conforms to Archbishop Kallinikos’ will in all things… May God preserve our Church from falling into such a schismatical mentality, into such Pharisaical and hypocritical self-righteousness!
With love in Christ,
August 8/21, 2011.
Vladimir Moss
EXTRAORDINARY MEETING of ROCOR SYNOD OF BISHOPS (held in Odessa, Ukraine)
Nov11-12
protokol http://sinod.ruschurchabroad.org/
Day I..minutes PROTOCAL
Day II..minutes PROTOCAL
http://orthodoxy-news.livejournal.com
TO ALL: This is just my personal understanding/opinions of these proceedings, not any official stance.
But to me, I am elated by this! I am happy!....whether or not, EVERYONE in our church or outside our flock, fully agrees with all these decisions-which of course, in this world it is likely that some may not like or fully understand all of them.
As each bishop gives his diocesan report on his own diocese, we get a clear picture of church life and the struggles over there.
Astounding decisions and proof of MUCH activity and orderly life in our church, which unfortunately,
we English readers, for now, have to decipher thru the rough google.
Of course, google is much improved from the past, but it takes SOME knowledge of Russian phrases, and sentence structure,
to catch the correct...titles, who said what, and what is the gist of the meaning, etc.
I have a degree of such knowledge, hence I am amazed that our ROCA is SO!... vibrant, in the RF, Ukraine, other regions and countries over there, even now in Germany and western
Europe, even in Georgia, things are opening up for our church to expand, ETC, ETC, ETC
We are interviewing MANY various clergy, parishes, to possibly join us., and planning new dioceses, new possible episcopal consecrations and ordinations and receptions of clergy and laity.
Some who formerly left us, have returned in repentance.
More and more are fleeing the KGB captive MP.
And, in this report, one sees ORDER and sound Orthodoxy at work.
'New-calendarists'..(full parishes or dioceses),..may be admitted to our church, IF they change to the old calendar in a 3-5 year grace period, and cleanse themselves of other modernist practices, is one economia decision....which means, that such organized parish/ diocesan
entities, ARE asking to come into our church!...which proves that our church CARES about saving souls, and not just condeming others, as some of the extremists do.
Our bishop leaders are grappling with the struggle to finally officially define 'Sergianism', and how to better communicate with RTOC ( about which, are a number of VERY interesting divergent comments being made by our various bishops, pro & con), and etc., including some
genuine sympathy expressed for the person of Bp. Tikhon (Pasechnik) himself.
I HOPE that poor overworked Dimitry Gonscharow will be able to fully translate this all into good English, as these two days of our church's meetings, are EARTH-SHAKING!!...and I truly do not think I am exaggerating, not at all.
Our ROCA is alive!
Our ROCA is vibrant!
Our ROCA is getting it all together!
Our ROCA is spreading and enduring persecution!
Our ROCA is being petitioned by many, for us to receive them!
Warning however! to us who must for now, only read this thru google: We must be cautious, as the full nuances of meanings, may not be in reality, what we think we at first read. Those who can read the original Russian, can easily know the full picture, but we English-only
readers, cannot....not yet anyway.
Basil.Yakimov@immi.gov.au
===============================================================================================
РУССКАЯ РЕЛИГИОЗНО-НАЦИОНАЛЬНО-ПАТРИОТИЧЕСКАЯ ГАЗЕТА «НАША СТРАНА» НЕ ДЛЯ ПЕССИМИСТИЧЕСКИ НАСТРОЕННЫХ ЧИТАТЕЛЕЙ, ОНА ОБЪЯСНЯЕТ ОШИБКИ ПРОШЛОГО И СОВЕТУЕТ, ЧТО НЕОБХОДИМО ДЕЛАТЬ ДЛЯ СВЕТЛОГО БУДУЩЕГО. ОНА НЕ ПРОВОЗГЛАШАЕТ, ЧТО ПОЛОЖЕНИЕ НАСТОЛЬКО ПЛАЧЕВНОЕ ЧТО, ПОХОЖЕ, НАСТУПИЛИ, ДЛЯ ВСЕГО МИРА И НАСЕЛЕНИЯ, ПОСЛЕДНИЕ ДНИ, И ЧТО ПОЭТОМУ, НЕТ БУДУЩЕГО, К КОТОРОМУ НУЖНО СТРЕМИТЬСЯ.
«НАША СТРАНА» ВЕРИТ В СВЕТЛОЕ БУДУЩЕЕ ДЛЯ РУССКОЙ ПРАВОСЛАВНОЙ ЦЕРКВИ, РОДИНЫ И ЗАРУБЕЖНОЙ РУСИ. ПОЭТОМУ ОНА БОРЕТСЯ ПРОТИВ НЕОКОММУНИЗМА И ЗЛА ПОРАБОТИВШЕГО РУССКУЮ ЦЕРКОВЬ И РОДИНУ. И БОРЕТСЯ ОНА НА СТРАНИЦАХ ГАЗЕТЫ - ПРАВДОЙ!
ПОЭТОМУ ЧИТАТЕЛИ "НАШЕЙ СТРАНЫ" ВО МНОГОМ ОТЛИЧАЮТСЯ ОТ ТЕХ, КТО УВЛЕКАЕТСЯ ДРУГОЙ ЛИТЕРАТУРОЙ.
ПОЭТОМУ С ЧИТАТЕЛЯМИ «НАШЕЙ СТРАНЫ» ПРИЯТНО ОБЩАТЬСЯ И ГОВОРИТЬ О БУДУЩЕМ, СОВМЕСТНО МЕЧТАТЬ И СТРОИТЬ ПЛАНЫ.
НИКТО НЕ ХОЧЕТ БЫТЬ В СРЕДЕ ТЕХ, КТО ПОСТОЯННО НОЕТ, ЖАЛУЕТСЯ НА ВСЕХ И НЕ ВИДИТ ТО, ЧТО ОКРУЖАЕТ ЕГО ПОЛОЖИТЕЛЬНОЕ. В ОКРУЖЕНИИ ТАКОГО ПЕССИМИСТА ТЕ, КТО С НИМ ОБЩАЕТСЯ, САМ ПОДПАДАЕТ ПОД ЕГО НАСТРОЕНИЕ И НЕ СТРОИТ НИ СВОЕГО, НИ ДРУГИХ БЛАГОПОЛУЧИЯ.
ПОЭТОМУ РЕДАКЦИЯ «ВЕРНОСТИ» СОВЕТУЕТ СВОИМ ЧИТАТЕЛЯМ ПОДПИСЫВАТЬСЯ, ЧИТАТЬ И ДЕЛИТЬСЯ СОДЕРЖАНИЕМ ЕДИНСТВЕННОЙ В ЗАРУБЕЖНОЙ РУСИ, ГАЗЕТЫ ПРИЗЫВАЮЩЕЙ СООТЕЧЕСТВЕННИКОВ К ОБЪЕДИНЕНИЮ "ОСКОЛКОВ" ПРЕЖДЕ ЕДИНОЙ РУССКОЙ ПРАВОСЛАВНОЙ ЦЕРКВИ ЗАГРАНИЦЕЙ, СТРЕМЛЕНИИ ИДТИ ПО УКАЗАННОМУ ЦЕРКОВЬЮ И РУКОВОДИТЕЛЯМИ БЕЛОГО ДВИЖЕНИЯ ПУТИ, ДЛЯ СПАСЕНИЯ СВОЕЙ ДУШИ И ПОСТРОЕНИЯ СВЕТЛОГО БУДУЩЕГО ДЛЯ БУДУЩИХ ПОКОЛЕНИЙ СООТЕЧЕСТВЕННИКОВ.
1948 - 2011
" Н А Ш А С Т Р А Н А "
Основана 18 сентября 1948 г. И.Л. Солоневичем. Издательница: Лидия де Кандия. Редактор: Николай Леонидович Казанцев. 9195 Collins Ave. Apt. 812, Surfside, FL. 33154, USA Tel: (305) 322-7053
Электронная версия "Нашей Страны" WWW.NASHASTRANA.NET
Просим выписывать чеки на имя редактора с заметкой "for deposit only" Денежные переводы на: Bank of America, 5350 W. Flagler St. Miami, FL. 33134, USA. Account: 898018536040. Routing: 063000047.
Цена годовой подписки: В Аргентине - 100 песо, Европе 55 евро, Австралии - 80 долл. Канаде - 70 долл. США - 65 ам. долл. Выписывать чеки на имя:Nicolas Kasanzew, for deposit only.
СДЕЛАЙТЕ РОЖДЕСТВЕНСКИЙ ПОДАРОК "НАШЕЙ СТРАНЕ" - ЕДИНСТВЕННОЙ МОНАРХИЧЕСКОЙ ГАЗЕТЕ В ЗАРУБЕЖНОЙ РУСИ!
===============================================================================================
ВЕРНОСТЬ (FIDELITY) Церковно-общественное издание
“Общества Ревнителей Памяти Блаженнейшего Митрополита Антония (Храповицкого)”.
Председатель “Общества” и главный редактор: проф. Г.М. Солдатов. Технический редактор: А. Е. Солдатова
President of The Blessed Metropolitan Anthony (Khrapovitsky) Memorial Society and Editor in-Chief: Prof. G.M. Soldatow
Сноситься с редакцией можно по е-почте: GeorgeSoldatow@Yahoo.com или
The Metropolitan Anthony Society, 3217-32nd Ave. NE, St. Anthony Village, MN 55418, USA
Secretary/Treasurer: Mr. Valentin Wladimirovich Scheglovski, P.O. BOX 27658, Golden Valley, MN 55427-0658, USA
Список членов Правления Общества и Представителей находится на главной странице под: Contact
To see the Board of Directors and Representatives of the Society , go to www.metanthonymemorial.org and click on Contact
Please send your membership application to: Просьба посылать заявления о вступлении в Общество:
Treasurer/ Казначей: Mr. Valentin Wladimirovich Scheglovski, P.O. BOX 27658, Golden Valley, MN 55427-0658, USA
При перепечатке ссылка на “Верность” ОБЯЗАТЕЛЬНА © FIDELITY
Пожалуйста, присылайте ваши материалы. Не принятые к печати материалы не возвращаются.
Нам необходимо найти людей желающих делать для Верности переводы с русского на английский, испанский, французский, немецкий и португальский языки.
Мнения авторов не обязательно выражают мнение редакции. Редакция оставляет за собой право редактировать, сокращать публикуемые материалы. Мы нуждаемся в вашей духовной и финансовой поддержке.
Any view, claim, or opinion contained in an article are those of its author and do not necessarily represent those of the Blessed Metr. Anthony Memorial Society or the editorial board of its publication, “Fidelity.”
===========================================================================
ОБЩЕСТВО БЛАЖЕННЕЙШЕГО МИТРОПОЛИТА АНТОНИЯ
По-прежнему ведет свою деятельность и продолжает издавать электронный вестник «Верность» исключительно за счет членских взносов и пожертвований единомышленников по борьбе против присоединения РПЦЗ к псевдоцеркви--Московской Патриархии. Мы обращаемся кo всем сочувствующим с предложением записаться в члены «Общества» или сделать пожертвование, а уже ставшим членам «Общества» напоминаем o возобновлении своих членских взносов за 2012 год.
Секретарь-казначей «Общества» В.В. Щегловский
The Blessed Metropolitan Anthony Society published in the past, and will continue to publish the reasons why we can not accept at the present time a "unia" with the MP. Other publications are doing the same, for example the Russian language newspaper "Nasha Strana" WWW.NASHASTRANA.NET (N.L. Kasanzew, Ed.) and on the Internet "Sapadno-Evropeyskyy Viestnik" http://www.karlovtchanin.eu, (Rev.Protodeacon Dr. Herman-Ivanoff Trinadtzaty, Ed.). Russian True Orthodox Church publication in English: http://ripc.info/eng, in Russian: www.catacomb.org.ua, "Izba-Chitalnya" www.chitalnya.ru There is a considerably large group of supporters against a union with the MP; and our Society has representatives in many countries around the world including the RF and the Ukraine. We are grateful for the correspondence and donations from many people that arrive daily. With this support, we can continue to demand that the Church leadership follow the Holy Canons and Teachings of the Orthodox Church.
===========================================================================================================================================================================================
БЛАНК О ВСТУПЛЕНИИ - MEMBERSHIP APPLICATION
ОБЩЕСТВО РЕВНИТЕЛЕЙ ПАМЯТИ БЛАЖЕННЕЙШЕГО
МИТРОПОЛИТА АНТОНИЯ (ХРАПОВИЦКОГО)
THE BLESSED METROPOLITAN ANTHONY MEMORIAL SOCIETY
Желаю вступить в члены общества. Мой годовой членский взнос в размере $ 25
с семьи прилагаю. Учащиеся платят $ 10. Сумма членского взноса относится только к жителям США, Канады и Австралии, остальные платят сколько могут.
(Более крупные суммы на почтовые, типографские и другие расходы принимаются с благодарностью.)
I wish to join the Society and am enclosing the annual membership dues in the amount of $25 per family. Students
pay $ 10. The amount of annual dues is only for those in US, Canada and Australia. Others pay as much as they can afford.
(Larger amounts for postage, typographical and other expenses will be greatly appreciated)
ИМЯ - ОТЧЕСТВО
- ФАМИЛИЯ _______________________________________________________________NAME—PATRONYMIC (if any)—LAST NAME _______________________________________________________
АДРЕС И ТЕЛЕФОН:___________________________________________________________________________
ADDRESS & TELEPHONE ____________________________________________________________________________
Если Вы прихожан/ин/ка РПЦЗ или просто посещаете там церковь, то согласны ли Вы быть Представителем Общества в Вашем приходе? В таком случае, пожалуйста укажите ниже название и место прихода.
If you are a parishioner of ROCA/ROCOR or just attend church there, would you agree to become a Representative of the Society in your parish? In that case, please give the name and the location of the parish:
_________________________________________________________________________ __________