ВЕРНОСТЬ - FIDELITY № 170 - 2012

MARCH/МАРТ 3

CONTENTS - ОГЛАВЛЕНИЕ

1. ЦЕРКОВНЫЙ ПОГРОМ ХХI ВЕКА. Епископ Андрей (Маклаков)

2.  ПОДВИГ СОБОРНОСТИ. ИРИНЕЙ, Епископ Лионский и Западно-Европейский

3.  В НЕДЕЛЮ ПРАВОСЛАВИЯ. Св Иоанн Сан-Францисский.

4.  АРХИЕРЕЙ-ПЕРЕВЕРТЫШ И ТОРГОВЛЯ «ОРДЕНАМИ». Андрей Зайцев

5. И ПОСМЕРТНО РЕПРЕССИРОВАН? РПЦ против увековечения памяти расстрелянного митрополита Ирина Осипова

6.  НЕ  «ПЛЕНЕННАЯ»,  А  УЧРЕЖДЕННАЯ,  И  НЕ  «ЦЕРКОВЬ»,  А  СТРУКТУРА. Протоиерей Михаил Ардов

7.   СЛОВО О ПОКАЯНИИ. Св. Иоанн Сан Францисский

8.  ПОКАЯНИЯ ОТВЕРЗИ МИ ДВЕРИ. Вадим Виноградов

9. A HISTORY OF THE FALL OF ROCOR, 2000-2007.  Vladimir Moss

10. К  ЕДИНЕНИЮ “ОСКОЛКОВ”. Г.М. Солдатов

11. БЕЛЫЕ. Елена Семёнова

12. ПОСЛЕДНИЙ БОЙ ГЕНЕРАЛА М.М. ЗИНКЕВИЧА.  М. Федоровский

13. КАЗНА  ГЕНЕРАЛОВ  ВРАНГЕЛЯ - ВЛАСОВА Р. Полчанинов

14. "Стихи капитана Арсентьева".   Да сбудется Воля ТвояЕлена Семёнова  

15. РУССКИЙ ШТЫК Н.Смоленцев-Соболь (Продолжение, начало в №164, 165, 167, 169 «Верности»)

16. БОЛЕЗНИ РУССКОГО САМОСОЗНАНИЯ Елена Семёнова

17. ПСАЛОМ.  П. Котлов-Бондаренко

18. О РУССКОЙ ДУХОВНОЙ ПОЭЗИИ: ТРАДИЦИИ И ИСТОКИ. К. Шуплецова.

19. ЧЕГО БОЯТСЯ РОССИЙСКИЕ ЧИНОВНИКИ? РУССКИХ!

20. ПРОШЛОЕ И НАСТОЯЩЕЕ: Русский самиздат 60-70-х годов, как самостоятельный жанр русской литературы.  Выставка в Фонде Русского Зарубежья “Поэзия самиздата”. Самиздат как явление в русской культуре Умнова Л. А.

21. ПРОФОНАЦИЯ ИСКУССТВА В ТАК НАЗЫВАЕМОЙ «НОВОЙ» РОССИИ. Г.В. Назимов

22 ЗА ВСЕ БЛАГОДАРИТЕ. П. Котлов-Бондаренко

23.  НАМ ПИШУТ

24.  КОРОТКИЕ СООБЩЕНИЯ

 

 

 

ЦЕРКОВНЫЙ ПОГРОМ ХХI ВЕКА

Епископ Андрей (Маклаков)

Внимание тысяч верующих, политиков, журналистов, общественных деятелей, клириков различных конфессий, ученых, просто людей с разбуженной совестью приковано к событиям, которые разворачиваются вокруг нашей Российской Православной Автономной Церкви (РПАЦ). Потому что происходящее на территории, подвластной кремлевскому режиму, можно назвать только так: церковный погром.

Безбожным и аморальным властям мало оказалось многолетней грязной клеветы против нашего ныне почившего митрополита Валентина (Русанцова). Им мало оказалось административно-судебного фарса, которым они отняли у верующих РПАЦ десятки церквей и храмов. Они не удовлетворились той поистине бесовской кампанией в духе Емельяна Ярославского (Губельмана), которую они ведут против православных верующих и клириков нашей церкви.

Новая погромная волна на нашу Церковь пришла с кончиной митрополита Валентина. Власти потребовали провести описание имущества почившего, а также начали циничные действия по «возвращению Роскомимуществу» нетленных мощей святых преподобных Евфимия и Евфросинии. Тем самым попираются не только права Церкви, не только права верующих, не только конституционно закрепленное «отделение Церкви от государства». Попирается самый здравый смысл. Это уже было в истории: в 20-х и 30-х годах прошлого столетия толпы воинствующих безбожников громили церкви, оскверняли раки с мощами святых, «научно» доказывали «тленность» останков, а потом «отсутствие святости» и несуществование Бога. Ныне лица из Роскомимущества Владимирской области, включая некую С. Мельниченко, настоящие наследники безбожных, обуреваемых сатанинской гордостью комсомольцев и коммунистов тех лет.

Зададимся вопросом: за что такие испытания выпали на долю нашей Церкви? Почему кремлевский режим с особым остервенением мучает прихожан, священников, иерархов РПАЦ? Какова цель этих чиновников и ряженых «хоругвеносцев», лицемерно кричащих о своем «православии», о патриотизме, о России, и попирающих само Тело Христа, преследующих Христову Церковь?

Чтобы ответить на эти и другие вопросы, необходимо проследить всю историю РПАЦ, а также дать подробный отчет по каждому действию местных и центральных властей против нашей Церкви. Этому и посвящаем мы данный цикл статей под общим названием «Церковный погром ХХI века».

ИСТОРИЯ РПАЦ

Наверное не будет ошибкой сказать, что история Российской Православной Автономной Церки началась задолго до появления самой РПАЦ. То есть до возникновения РПАЦ как зарегистрированной в государственных органах конфессии. Дух веет где хощет, сказал Господь, и вся двухтысячелетняя история христианства доказывает неизменность присутствия Господней благодати в мире и среди людей.

Благодать Господня это животворящая небесная сила, создавшая все, что мы можем охватить своим разумом и чего даже постичь не можем, в силу несовершенности нашего разума и грешности нашей природы. Мы можем зачастую только угадывать, что все живущее и сущее – по благодати Божией. В псалме 103-ем, этом гимне Создателю, говорится о том, что само мироздание, свет и тьма, светила и небеса, земля и море, водные источники и горы, звери, скот, деревья, трава, люди и сами деяния человека – по благодати Господней. Отнимет свою благодать Господь, и все обращается в прах. Не то ли видим мы сегодня в современной России?

Но для христиан есть и другой вид Господней благодати – благодати таиств, благодати спасения. Отдав Свою безгрешную земную жизнь во искупление наших грехов, Иисус Христос указал нам путь ко спасению наших душ, путь следования Его заповедям, которые легли в основу церковного устроения в виде непреложных канонов. Две тысячи лет передается каноническая преемственность от Господа к Апостолам, а от последних – через поколения священнослужителей и иерархов церковных – к нам. Две тысячи лет спасительная Христова благодать питает нас в нашем земном пребывании, поддерживая в нас веру в жизнь вечную после ухода из сей грешной юдоли.

Страшные события в жизни человеческой происходили за эти две тысячи лет. Опустошительные войны, губительные болезни и эпидемии, уносящие целые города и страны, голодные смерти от неурожаев, нищета одних и развращающая роскошь других, преступность, бунты черни, уродливые искажения духовной и церковной жизни в виде различных ересей, инквизиций, выискивания, преследования и сожигания колдунов, которые на поверку в большинстве случаев оказывались людьми с поврежденным психическим здоровьем, - только и всего!- одурманивание масс населения ложными, вредоносными, безбожными идеями, что опять-таки приводило к преследованиям несогласных, к избиениям инакомыслящих, к казням инаковерующих.

Русский народ испытал всего этого ужасного в избытке. В конце концов, он был повержен в революции 1917 года, в братоубийственной гражданской войне, в навязанной ему ложной и гибельной идее построения «рая на земле», то есть коммунизма. Духовное противостояние русских православных людей никогда не прекращалось, ни в период большевистского погрома  Церкви в 1920-х, ни в годы кошмарных чисток 1930-х, ни во время окончательного разрушения нации во Второй Мировой войне.

Противостояние истинно-православных христиан как до войны, так и в 1950-х и позднейших десятилетиях было хорошо известно в Зарубежье. Здесь, на Западе и Востоке, вне досягаемости атеистического режима в 1921 году усилиями Блаженнейшего Митрополита Антония (Храповицкого) и целой когорты благоверных иерархов и священников, блестящих богословов и канонистов, а главное, самого русского православного народа, той его части, что не пожелала жить под безбожной властью и ушла в эмиграцию, была воссоздана Церковь, получившая впоследствии название Русской Православной Церкви Зарубежом (РПЦЗ).

О смысле Церкви замечательно сказал один из столпов РПЦЗ архиеп. Аверкий (Таушев): «Православная Церковь – это не “монополия” клириков, это не только их “дело”, как думают невежественные и чуждые церковного духа. Церковь это не собственность того или иного иерарха или священника. Это теснейший духовный союз всех правильно верующих во Христа, стремящихся благочестиво соблюдать заповеди Христовы, с единственной целью – наследовать то вечное блаженство, которое Христос Спаситель уготовил нам, если они по немощи согрешают, но искренно каются и стремятся “принести достойные плоды покаяния”».

На долю русских эмигрантов выпало также много испытаний. Это и бездомность и неустроенность первых лет, это черный труд за гроши, болезни, нищета, войны в странах их расселения, как гражданские (Китай, Испания), так и Вторая Мировая война, охватившая и опустошившая Европу, Северную Африку, Дальний Восток и страны Тихоокеанского региона. Но русские эмигранты черпали надежду и уверенность в неугасающей благодатной силе РПЦЗ, и Зарубежная Русь, как стали называть это безпримерное русское рассеяние по всему свету, оказалась тем духовно-традиционным единством, в котором сохранилась в неповрежденности Православная вера.

Злоба московских коммунистических властей не угасала с годами. Зарубежная Русь была образцом того, как может устроить свою земную жизнь народ верующий, даже лишенный своей страны. Их, лидеров и сотрудников богоборческого режима, мало интересовала духовная сторона. Но они видели другое: сотни великолепных церквей и соборов, материальное обустройство и благополучие русских эмигрантов, их свободу в мыслях, чувствах, делах...

Ненависть богоборческого режима к РПЦЗ нашла себе выход после кончины в 1985 году третьего Первоиерарха РПЦЗ св. Митрополита Филарета (Вознесенского). На первом же Архиерейском Соборе в январе 1986 года, избравшем нового Первоиерарха Митр. Виталия (Устинова) произошли показательные кадровые перестановки. «Пятая колонна» выступила из тени. Группировка архиеп. Лавра (Шкурлы) и архиеп. Антония (Бартошевича) провела внутрицерковный переворот. Очень активным в этом оказался протоиерей Виктор Потапов из Вашингтона. Оплот истинной РПЦЗ епископ Григорий (Граббе), служивший секретарем  и заведующим канцелярией Синода при трех Первоиерархах, был отстранен от дел. На его место были поставлены другие «секретари»: еп.Марк (Арндт) и еп.Иларион (Капрал). Одного этого достаточно для того, чтобы понять, в чьи руки попала Зарубежная Церковь.

Удар по РПЦЗ был тем более силен, что были отстранены и переведены в дальние страны все, кто сотрудничал с еп.Григорием (Граббе). Это были опытные и стойкие клирики, люди, искренне верящие в церковное дело, отвергающие ересь экуменизма и сергианство.  Среди них оказался и автор этих строк, тогда протоиерей РПЦЗ.

Что касается меня, то изменение церковного направления было ясно представлено в первом же Рождественском послании Митр.Виталия (Устинова). В своем Послании он объявлял, что анафема, вынесенная Зарубежной Церковью еретикам экуменистам в 1983 году, применима лишь к чадам РПЦЗ и никак не затрагивает экуменические Поместные Церкви «мiрового православия».

Это было откровенным и проповедуемым с амвона отхождением от Истины Христовой. Для меня стало однозначно, что сослуживать с крипто-экуменистами означало бы впасть в ересь. Я был вынужден перейти из РПЦЗ к грекам-старостильникам и находился с ними последующие 13 лет.

К сожаленью, Митр.Виталий (Устинов), который пошел на поводу у группировки Шкурлы-Бартошевича-Арндта-Капрала-Донскова-Дмитриева, так и не нашел в себе сил опровергнуть первоначальный ложный шаг. Под влиянием этой «пятой колонны» проходило все его Первоиераршество – РПЦЗ постепенно скатывалась к признанию сергианства и экуменизма в церковной жизни.

Сегодня можно смело сказать, что благодатные традиции РПЦЗ, после кончины Св. Митр. Филарета были подхвачены не руководством Синода, но теми, от кого Синод постарался избавиться. Самым последовательным и твердым оставался еп.Григорий (Граббе), человек-легенда, непоколебимый, как и его великие учителя Блаженнейший Митр.Антоний (Храповицкий), Митр. Анастасий (Грибановский) и Св.Митр.Филарет (Вознесенский). С последним еп.Григория связывала многолетняя дружба, единомыслие и подлинное единоверие.

Несмотря на многолетнюю травлю его самого и его семьи будущими (а в душе и уже готовыми) предателями Зарубежной Церкви, именно еп. Григорий продолжал свое служение Господу и был воспреемником Его благодати. Оставалось только исполнить последний долг и передать свято-отеческую традицию и церковную благодать стоящим в Истине.

Возрождение духовности русского народа еп. Григорий связывал с Катакомбной Церковью. В 1981 году он делал запрос катакомбным духовным предстоятелям о возможности хиротонии определенных лиц для восстановления епископского преемства в КЦ. Человек умный, глубокий канонист, опытный администратор, еп. Григорий умел распознавать людей.

Первая встреча между ним и будущим Митр. Валентином (Русанцовым) состоялась в доме протоиерея Владимира Шишкова, в штате Нью-Джерси. Произошло это, как принято в таких случаях говорить, по воле Провидения Господня.

О. Валентин приехал в Америку, в Нью-Йоркский Синод РПЦЗ, в конце 80-х. Он еще числился клириком РПЦ МП, но решение уходить из этой еретической секты в нем нарастало. Как он сам рассказывал, его приняли в Синоде РПЦЗ очень холодно. Хотя он предупредил о своем прилете, никто его не встретил в аэропорту. Пришлось самому добираться до 93-й улицы в Манхэттэне, где располагается Синод. Там ему дали комнату, но даже не предложили поесть. Говорили с ним неприязненно. О. Валентин был разочарован. Такого от синодальных он не ожидал.

Единственный человек, в котором он нашел участие, была Анастасия Георгиевна Шатилова, дочь еп. Григория (Граббе). Тогда она еще работала в Синоде. Она сразу поняла, что происходит. Пригласила о. Валентина познакомиться со своим отцом, еп. Григорием. О. Владимир Шишков, зять еп. Григория, предложил ему переехать из Синода и привез в свой дом, в Элмвуд Парк, в штате Нью-Джерси.

Здесь о. Валентин нашел теплый прием и уют. Здесь его доброжелательно расспросили, кто он, что ищет в Нью-Йорке. После того, как с ним обошлись в Синоде, он был готов заплакать. Он неожиданно обрел не только единоверцев, но и подлинных духовных сродников. Здесь его укрепили в его мыслях порвать с РПЦ МП. Долгие беседы с еп. Григорием, с домашними, с еп. Антонием (Граббе), с о. Владимиром, с друзьями и единомышленниками владыки, убедили о. Валентина, что он на правильном пути.

В апреле 1990 года архимандрит Валентин и члены суздальской общины официально объявили о выходе из Московского Патриархата. Тогда же в апреле они были приняты в РПЦЗ. Проходит еще полгода и 4-го октября 1990 года архимандрит Валентин назначается экзархом Архиерейского Синода РПЦЗ на территории СССР. Произошло это под влиянием еп. Григория (Граббе), который объяснял многим, что не священник сам по себе и даже не священник с приходом, а благочинный со всем благочинием, перешедший в РПЦЗ – это начало важного процесса духовного возрождения нации.

Церковный и общественный вес о. Валентина (Русанцова) в те годы были больше, чем у кого бы то ни было. Став экзархом, он развернул серьезную работу объединению катакомбных общин и приходов, по разъяснению священству МП настоящей природы их тоталитарной секты, по привлечению к РПЦЗ новых людей.

Уже четыре месяца спустя 10 февраля 1991 года три европейских архиерея: архиеп. Антоний Женевский (Бартошевич), архиеп. Марк Берлинский (Арндт) и еп. Варнава Каннский (Прокофьев), а также еп. Григорий (Граббе), прилетевший из Америки, в храме преподобного Иова Многострадального в Брюсселе провели хиротонию архимандрита Валентина во епископа Суздальского и Владимирского.

Обращает на себя сам состав проводивших хиротонию. Все трое первых впоследствии станут известны как сторонники сближения с МП. Архиеп. Антоний (Бартошевич) отличался крайне либеральными взглядами, разрешал сослужение с ним еретиков сергианцев и экуменистов – священников из МП, что с канонических позиций недопустимо. О двух других лучше всего говорит тот факт, что и Марк (Арндт), и Варнава (Прокофьев) сыграют большую роль в предательстве Зарубежной Церкви и сами перейдут в МП.

Они, несомненно, рассматривали появление архимандрита Валентина (Русанцова) в РПЦЗ как подкрепление их «пятой колонны». Тем более, что сам о. Валентин  не скрывал, что когда-то сотрудничал с советскими властями. Его послужной список, включая различные награды, выглядел внушительно. В «пятой колонне» считали его приобретением для осуществления их планов по сближению с РПЦ МП. Возможно, даже полагали, что о. Валентин был нарочно внедрен – для них прошлая близость о. Валентина к «патриарху» Алексею I и некоторым другим высшим фигурам МП представлялось доказательством, что он «свой». Публичное покаяние, которое о. Валентин принес перед РПЦЗ, они посчитали за обычный трюк. Они не могли допустить, что священнослужитель МП, близкий «ко двору», сделавший такую карьеру в РПЦ МП, может отказаться от выгод своего положения.

Еп. Григорий (Граббе) имел иное суждение о вновь возведенном епископе. Он увидел искренность и страстное стремление еп. Валентина служить Истине. Также он усмотрел возможности возрождения настоящего Православия, прямо там, в древнейших храмах Суздаля. По Божественному провиденью, на протяжении столетий Владимиро-Суздальская земля была центром для создания православного русского государства. Первые же шаги еп. Валентина по воссозданию епархии, по укреплению позиций истинно-православных христиан, доказывали, что выбор еп. Григория был верен.

Что касается самого еп. Валентина, то он в те годы, можно сказать, благоговел перед РПЦЗ. Об этом своем благоговении он впоследствии не раз говорил автору данных строк. В Зарубежной Церкви он видел единственную хранительницу чистого, неповрежденного канонического Православия. Своей главной задачей он определял возвращение этого Православия русскому народу.

Однако не мог он не заметить и тех процессов, что происходили в РПЦЗ в начале 1990-х годов. Став епископом и ознакомившись с делами, он увидел, что в нью-йоркском Синоде РПЦЗ зачастую не понимают происходящего в России. За годы вынужденного разрыва с исторической родиной люди потеряли чувство реальности, они судили о событиях в России по западной прессе, по обрывочным и очень недостоверным сведениям от заезжих туристов и новых эмигрантов.

Также он увидел, что некоторые синодальные деятели, не зная той страны, пытаются играть в политику там. Например, еп. Варнава (Прокофьев) зачастил в Россию, связался с политическими группировками сомнительного толка. Что настораживало, он стал себя представлять как бы главой церковной жизни на территории не своей епархии.

В Зарубежной Церкви прекрасно отдавали себе отчет, что представлял из себя еп. Варнава. В свое время, в начале 1980-х, он, священник в Каннах, был тайно рукоположен во епископа с одной целью – восстановить епископское преемство в Катакомбной Церкви. Задачу эту он выполнил с большими грехами. Подлинные лидеры-катакомбники в СССР отказались с ним не только молитвенно общаться, но даже встречаться. Епископом он поставил Лазаря Журбенко, крайне противоречивого деятеля, чье преемство от катакомбников не было подтверждено.

По замыслу Синода, тайная хиротония Варнавы (Прокофьева) должна была оставаться таковой и впоследствии. Никакого епископского веса Варнава не мог набрать в силу своих личных свойств и качеств. Однако Митрополит Виталий (Устинов) этот секрет разгласил и провел утверждение тайных хиротоний как Варнавы (Прокофьева), так и Лазаря (Журбенко), таким образом сделав обоих полноценными архиереями.

В 1991 году еп. Варнава оказался в центре внимания многих политических кругов. Он стал духовником общества «Память», принимал участие в политических маршах и демонстрациях. В следующем 1992 году «пятая колонна» Синода направила его в Россию как своего представителя и настоятеля Синодального подворья в московской Марфо-Мариинской обители. На самом деле это был удар по еп. Валентину, для которого не было секретом, что не Христову Истину понесли посланцы Синода в России, но стали суетно набирать политические дивиденды.

Что касается архиеп. Марка (Арндта), то уже через две недели после хиротонии еп. Валентина он с искренним страхом признался: «Валентин всех нас снесет, как бульдозер!» Они вдруг поняли, что новый архиерей не только не станет плясать под их дудку, но будет строить православную епархию в России вопреки РПЦ МП.

Архиеп. Марк предпринял шаги для того, чтобы перехватить инициативу у владыки Валентина. Однако у него ничего не получилось. В это время в Зарубежную Церковь через Владимирско-Суздальскую епархию перешло 11 храмов в Суздале и еще семь в окрестностях города. Храмы, приведенные в аварийное состояние при советской власти, на деньги прихожан и при помощи зарубежников стали быстро отстраиваться. Приходы наполнялись новыми верующими. Раздражение МП было передано в Синод РПЦЗ.

«Пятая колонна» начала исподтишка подрывать работу владыки Валентина. Было оказано давление на Митрополита Виталия, ему подавалась ложная информация, в кулуарах принялись обсуждать, что напрасно РПЦЗ посылает своих священников в Россию, что это раздражает МП, что создание параллельных церковных структур на одной и той же территории запрещено канонами. При этом не упоминалось, что МП – это не церковная структура, а псевдо-церковная еретическая организация.

Духовное укрепление еп. Валентин черпал у своего наставника еп. Георгия (Граббе), который все больше отдалялся от Синода. «Как понимать МП? – спрашивал несколько позже, в 1995 году, владыка Григорий и сам отвечал: - Это ариане нашего времени. У них нет сущности веры, они сами не спасутся и других уведут в вечную погибель».

Почисленный на покой, еп. Григорий тем не менее оставался одним из самых деятельных и видных наследников истинной РПЦЗ. Он поддержал еп. Валентина в его строительстве Владимиро-Суздальской епархии. Он же молитвенно, организационно и материально поддержал его, когда владыка Валентин пришел к мнению, что Синод РПЦЗ настолько прогнил, что нужно держаться от него подальше. Недаром в Св. Писании сказано: «А входя в дом, приветствйте его, говоря: «мир дому сему»; И если дом будет достоин, то мир ваш придет на него; если же не будет достоин, то мир ваш к вам возвратится. А если кто не примет вас и не послушает слов ваших, то, выходя из дома или из города того, отрясите прах от ног ваших...» (Мт. 10:12-14).

Дом, в котором владыка Валентин надеялся обрести мир и покой, оказался вне православного достоинства.

В 1993 году в результате интриг «пятой колонны» конфликт между владыкой Валентином и еп. Варнавой вылился с открытое противостояние. Негативную роль сыграл во всем архиеп. Лазарь (Журбенко) как подстрекатель. Он был почислен Синодом РПЦЗ на покой и отстранен от административных дел. Спустя некоторое время архиеп. Лазарь вернется в РПЦЗ вместе с еп. Агафангелом (Пашковским). И продолжит свою разрушительную тлетворную деятельность внутри РПЦЗ.

Что касается владыки Валентина, то он был также почислен на покой. Только его позиция была предельно честной: Синодом допускаются канонические и уставные нарушения, внутри РПЦЗ расцветает буйным цветом чуждая экклесиология, прихожане приучаются к мысли об РПЦ МП как о «Матери-Церкви», нет никакого противодействия ереси экуменизма, души самих духовных лиц от спасения обернулись к растлению.

В июне 1993 года Суздальский епархиальный съезд выносит постановление: "В силу канонических нарушений со стороны представителей РПЦЗ и согласно существующему законодательству Российской Федерации, выйти из юрисдикции Зарубежной Церкви и образовать Суздальское Епархиальное Управление РПСЦ в качестве самоуправляющегося религиозного объединения верующих, находящихся в молитвенном единении и евхаристическом общении с РПЦЗ".

Так впервые в документах было засвидетельствовано появление новой, Российской Православной Свободной Церкви (РПСЦ). Впоследствии, она будет переименована в Российскую Православную Автономную Церковь (РПАЦ), и владыка Валентин будет избран ее Первоиерархом и Митрополитом.

Когда мы обращаемся к Православию, как к учению Ииуса Христа о спасении душ, мы не можем умолчать о Господней благодати. То есть о той сверхъестественной силе или энергию, которую обрести можно только одним путем. Это путь Христов, путь следования Его заповедям, которые легли в основу церковного устроения в виде непреложных канонов. Нарушение канонов нарушает и церковное устроение. Нарушение церковного устроения погубляет всю духовную жизнь.

Из РПЦЗ, захваченной «пятой колонной» изменников, благодать Господня уходила. Владыка Валентин не знал и не мог знать, какая в дальнейшем роль уготована хитромудрым архиеп. Марку Арндту, архиеп. Лавру Шкурло, еп. Варнаве Прокофьеву, архиеп. Кириллу Дмитриеву, архиеп. Илариону Капралу, протоиерею Виктору Потапову и другим, довольно значительным лицам в РПЦЗ. Однако он буквально физически ощутил это истончение и удаление благодати.

Внешне все было как будто по-прежнему. Служились литургии, проводились архиерейские службы, собирались архиерейские соборы, проводились назначения, рукоположения, хиротонии, читались молитвы, выпускались церковные газеты, бюллетени, журналы, работали церковно-приходские школы, фонды, проводились певческие съезды, функционировала Свято-Троицкая семинария в Джорданвилле. Десятилетиями отлаженный механизм продолжал работать. Но уходила благодать Господня из приходов, из Джорданвилля, из епархий, из самого Синода.

Пройдут годы, и мы все узнаем, как владыка Валентин безошибочно уловил те изменения, которые происходили внутри Зарубежной Церкви. Мы узнаем о безобразном поведении и предательстве архиереями своего Первоиерарха Митрополита Виталия (Устинова). Мы увидим засилие советскими «захожанами» в приходах. Вместе с этим засилием будут закрываться приходские школы, печатные бюллетени, угаснет общественно-церковная жизнь.

Мы удивимся, что цепко державший все издательское дело в Джорданвилле пресловутый «инок» Всеволод (Филиппьев), оказывается, продал Зарубежную Церковь за квартиру в Москве и за утехи с богохульными падшими женщинами. Мы удивимся, как быстро будут перекрашиваться из белых в «эМПешные» священники, еще недавно казавшиеся самой крепкой костью Зарубежной Церкви: Виктор Потапов, Серафим Ган, Лука Мурьянка, Александр Лебедев, Георгий Ларин, Николай Артемов, Петр Перекрестов и другие. Господь подобных этим называл «гробами повапленными» (Мт. 23:27)

«Так и вы, - обличал Иисус таких, - по наружности кажетесь людям праведными, а внутри исполнены лицемерия и беззакония» (Мт. 23:28)

Сам Лавр (Шкурла), поставленный «пятой колонной» в Первоиерархи РПЦЗ, поведет церковь новым гибельным курсом, курсом соглашательства с  режимом Путина, и объявит, что он никогда не относил себя к Белой эмиграции. Свято-Троицкая семинария из светоча русского Православия обратится в рассадник полуграмотных приспособленцев. Из ее выпускников почти никто не захочет больше подвизаться на церковном поприще. Все это и многое другое, о чем мы тогда не могли и предположить, произойдет по одной причине – по причине отклонения РПЦЗ от пути Господня, по причине благодатного оскудения.

Владыка Валентин своим большим добрым и измученным сердцем угадал грядущую трагедию. Он нашел в себе силы и мужество сказать людям правду: 7/20 ноября 1920 года Святой Патриарх Тихон (Беллавин) своей властью издал Богом вдохновленный Указ №362. Следуя благодатному дару, по этому Указу мы, православные,  можем воссоздавать нашу Церковь и вести церковную жизнь.

В пункте 4 вышеупомянутого Указа ясно говорится:

«В случае невозможности установить сношения с Архиереями соседних епархий и впредь до организации высшей инстанции церковной власти, епархиальный Архиерей воспринимает на себя всю полноту власти, предоставленной ему церковными канонами, принимая все меры к устроению местной церковной жизни и, если окажется нужным, к организации епархиального управления, применительно к создавшимся условиям, разрешая все дела, предоставленныя канонами архиерейской власти, при содействии существующих органов епархиального управления Епархиального Собрания, Совета и проч. или вновь организованных); в случае же невозможности составить вышеуказанныя учреждения - самолично и под своей ответствепностью».

Архиереи соседних епархий, то есть епархий РПЦЗ, все поддались искушению. Им казалось, что в объединении с МП правильный выход. Они лукавили, уговаривая себя, что в России все изменилось, что там нет преследования религии, что советская власть пала, что наступило время свободы.

Сейчас, в 2012 году, мы отчетливо осознаем, что ни тогда, ни сейчас никаких коренных изменений там не произошло. Советская власть претерпела метаморфозу, но по сути осталась все той же безбожной, анти-христианской властью. Преследования верующих стали более изощренными. Свобода же для людей как была, так и остается вся в лоне Православной Церкви, в Теле Христовом, в учении нашего Господа.

Нужно ли говорить, что еп. Григорий (Граббе) был тем самым канонистом, который точно определил, за какой границей действия Синода РПЦЗ подпадают под требования отчуждения от него.

Ибо утверждается в 15-ом Правиле Двукратного Собора, «...отделяющиеся от общения с предстоятелем, ради некия ереси, осужденныя святыми соборами или отцами, когда, то есть, он проповедует ересь всенародно, и учит оной открыто в церкви, таковые аще и оградят себя от общения с глаголемым епископом, прежде соборного рассмотрения, не токмо не подлежат положенной правилами епитимии, но и достойны чести, подобающей православным. Ибо они осудили не епископов, а лжеепископов и лжеучителей, и не расколом пресекли единство церкви, но потщились охранити церковь от расколов и разделений».

Практически Синод РПЦЗ к этому времени перестал быть административным основанием для Церкви. Он стал административным коллективом архиереев, которые проповедовали ереси всенародно. Спустя десять лет это станет известно всем. Напомним, как готовился 4-й Всезарубежный Собор. Как исключались из делегатов верующие, противящиеся так называемому «объединению церквей». Как вводились делегатами лица, далекие от Церкви, даже не члены приходов. Как запрещали во время Собора делать и выносить записи. Как лгали прихожанам, будто бы окончательного решения нет. Решение об объединении с еретической псевдо-церковью РПЦ МП, было принято теми, кто уподобился тем самым «гробам повапленным».

Владыка Валентин предвидел это падение некогда светлой и спасенной РПЦЗ. Это ему не простили. Его твердое и непреклонное следование канонам и преданность Господу пугало еретиков из МП, и отдавшихся под их власть архиереи РПЦЗ. Они задумали погубить его, ибо как сказано в Св. Писании: «порази пастыря, и рассеются овцы!» (Зах. 13: 7). В то время, как в РПЦ МП готовились к клеветнической кампании против него, в РПЦЗ настойчиво повторяли обвинения в «расколе». Было запущено в обиход выраженеие «суздальский раскол». Вновь и вновь повторялись необоснованные обвинения против еп. Григория (Граббе) и против его сына, еп. Антония (Граббе) – как известно, все требования провести церковный суд и выяснить правду были отвергнуты Митр. Виталием (Устиновым). По-видимому, сделал он это под сильным психологическим давлением лиц из той же «пятой колонны».

Между тем, успехи РПСЦ, а затем РПАЦ, превзошли все ожидания. В период наибольшего расцвета в нашей Церкви было до 600 приходов. Десятки священников из МП покаянно просили принять их в Церковь Истины. За ними шли сотни и сотни людей, увидевших свет неземной. Поднималась из духовных руин подлинная Русская Церковь.

Это ожесточало врагов Христовых.

Об испытаниях, выпавших на долю нашей Церкви, будут следующие части моего рассказа.

 

(ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ)

 

 

ПОДВИГ СОБОРНОСТИ

+ ИРИНЕЙ, Епископ Лионский и Западно-Европейский

2 февраля с.г. Французский суд в Каннах после почти шестилетней тяжбы вынес решение о возвращении православной общине, по праву ей принадлежащего, старинного собора Архангела Михаила, захваченного в 2006 году нечестивыми священнослужителями и их приспешниками, перешедшими затем в Московскую Патриархию. Молитвенный и юридический подвиг завершился успехом. Утром 2-го февраля мы служили молебен преподобному Евфимию Великому и пропели акафист Архистратигу Михаилу.

В первые годы после потери храма община сохраняла приходской дом на церковной территории. В нём проживали наш протодиакон Сергий Всеволожский и его супруга регент Татьяна Константиновна. Они сохраняли общину, службы проходили на втором этаже. А в цоколе приходского дома проживали чтец Юрий Костик, его супруга Юлия с сыновьями Юрием и Константином. Семья Костиковых служила круглосуточным подспорьем четы Всеволожских. Первый этаж приходского дома захватили спешно прибывшие из Российской Федерации сомнительного вида молодчики. Они всячески отравляли жизнь нашим людям, оскорбляли на лестнице, чинили препятствия в воротах. Наконец они отключили подачу воды и электроэнергии в цокольный этаж, семье Костиковых пришлось покинуть приходской дом.

Мы приезжали в Канны, оставались там подолгу, собирали всех верных.. Совершались уставные богослужения, люди исповедовались и причащались. Тогдашний староста Михаил Рокини, человек героического склада, один пытался препятствовать проникновению советской шпаны в храм. Я это видел и подумал, что в этом человеке течёт кровь Жанны д'Арк. Это было ранней весной 2007 года.

Вся тяжесть юридической защиты нашей борьбы за собор с самого начала легла на плечи многолетнего старосты иподиакона Алексея Попова, человека глубокой веры. Он не только представлял общину в бесконечных судебных заседаниях, но и оплачивал адвокатов, которые, к сожалению, не все понимали справедливость наших требований. Шло время, таяли средства, казалось нужно смириться с разбойничьим захватом собора, однако иподиакон Алексей не сомневался, — налётчики из МП должны освободить храм.

Владимир Янцен и его супруга Галина с большим воодушевлением, энергией и успехом вот уже три года возглавляют юридическую защиту нашего дела и вместе с иподиаконом Алексеем участвуют в покрытии судебных расходов. Настойчивый и опытный в юридических вопросах, Владимир преклонил чашу весов в нашу сторону. Он решил очень трудную задачу, — нужно было доказать правомочность нашей ассоциации, её историческую преемственность от родоначального объединения, которое владело храмом со дня его основания. Имевшиеся у нас документы подтверждали это без сомнения. Ассоциация должна была быть в постоянной юридической готовности. Это не всегда удавалось, однако ко дню суда Владимир эту задачу блестяще выполнил. Владимир и Галина не пропустили ни одного богослужения.

Чрезвычайную работу для суда выполнил секретарь Западно-Европейской епархии протодиакон Герман Иванов-Тринадцатый. Блестящий знаток истории Русской Зарубежной Церкви, он представил суду доказательства принадлежности Каннской общины исторической Русской Церкви. Собор Архангела Михаила всегда принадлежал Зарубежной Церкви, а не кучке самозванцев, поселившихся последние годы на Лазурном Берегу, как это пытались представить горе-адвокаты МП. Отец Герман предупредил французский суд о связи МП с российской мафией и о её распространении на средиземноморском побережье. У бывшего настоятеля Каннского собора епископа Варнавы, предателя, на счету обнаружили головокружительную сумму в евро неизвестного происхождения. Наверняка, это была плата за предательство. Отец Герман вдохнул идейное содержание в юридический процесс. Не обошлось и без курьёза : на одном из судебных заседаний у отца Германа исчез портфель с документами. С МП нужно держать ухо востро.

Тем временем Каннскую общину окормляли и другие священники. Мы просили приехать в Канны протоиерея Христо Петкова из Лиона, иеромонаха Дамаскина из Страсбурга, иеромонаха Евфимия из Леснинского Монастыря. Для подкрепления общины приезжали молиться и из других приходов, в частности из Страсбурга, со старостой Софией Варуховной Филоненко и некоторыми верными прихожанами. Службы продолжались в приходском доме, но оставаться в нём для четы Всеволожских становилось опасно. Сохранялась угроза физической расправы. Когда отцу Сергию исполнилось 83 года, было принято решение об эвакуации самоотверженного ставленника приснопамятного Архиепископа Антония Женевского вместе с его мужественной супругой, родословная которой восходит к Августейшему Николаю Романову Первому. Сегодня отец Сергий и матушка Татьяна благополучно трудятся в Лионской церкви. Все эти годы матушка молилась о возвращении храма святому праведному Иоанну Кронштадтскому, который в своё время духовно и материально участвовал в постройке храма.

Решительным событием в деле возвращения Каннского собора стало заступничество Митрополита Агафангела, Первоиерарха Русской Зарубежной Церкви. Наша Зарубежная Митрополия явилась не только Матерью-Церковью, как мы Её сердечно исповедуем, но и юридическим лицом, очень убедительным для французского правосудия. Так было и в прошлом не только для Канн, но и для всех православных храмов Лазурного Берега.

Всеволожские переехали в Лион, а мы продолжали службы на уютной квартире Юрия и Юлии Костиков. Рождество Христово и Светлое Христово Воскресение стали в 2011 году духовными маяками на пути возвращения Каннского собора. На праздники собиралась и причащалась вся община.

Решение о возвращении храма наконец принято. Республиканская Франция сделала подарок русским монархистам за рубежом, вернув им великолепный собор Архистратига Михаила, построенный в частности Великой Княгиней Анастасией Михайловной. Как порадовался бы сегодня первый священник Каннского собора, духовник Великой Княгини, впоследствии Архиепископ Каннский Григорий Остроумов !

  

 

 

  В НЕДЕЛЮ ПРАВОСЛАВИЯ

Св Иоанн Сан-Францисский.

Во имя Отца и Сына и Святого Духа! "Посреде двоя разбойнику, мерило праведное обретеся Крест Твой: овому убо низводиму во ад тяготою хуления: другому же легчащуся от прегрешения, к познанию богословия.." (великопостный тропарь 9-го часа, на славу). - Так говорится о Кресте Господнем. Мерило праведное обретеся посреди двою разбойнику, три креста водрузи Пилат на Голгофе: два разбойника и один Жизнодавца. Но только Крест Спасителя был спасением для всего человечества, тот Крест, который стоял посреди, он есть орудие мира, непобедимая победа - победа над диаволом и победа над смертью. Остальные два креста - один был спасительным для того, кто висел на нем, другой был для него лестницей в ад.

Два разбойника висели на крестах возле Господа Иисуса Христа, один хулил все время Его и продолжал хулить, а другой, начавший было хулить, потом образумился, и, познав все прегрешения, возопил к Господу: "Помяни мя, Господи, когда приидеши во Царствии Твоем"! И ответил ему Господь: "Днесь со Мною будеши в раю!" Так через Крест, через страдания уверовал разбойник благоразумный в распятого Христа, уверовал, как говорится - к познанию богословия. Но когда простил ему Господь грехи, он познал в Нем Самого Сына Божия, понял, что Человек тот, Который висит в бесславии и бесчестии есть славный Царь Славы, понял, что Тот, Который сейчас кажется немощным и слабым, есть Сам всемогущий Творец и Властитель всей вселенной. Итак, открылись ему умные очи, душевные очи тому разбойнику, который висел с правой стороны, к чему он пришел через покаяние, через смирение. Так и Христос унизил Себя паче всех человек, унизил Себя для того, чтобы тем стереть и уничтожить грех гордости Адамовой. Так и разбойник, смиренно познавший прегрешения, просил у Господа прощения и через то явился ему Господь во всей Своей Славе. А тот другой разбойник, висевший с левой стороны, "ошуюю," - как говорится по-славянски, тот хулил Его все время, хулил потому что сознавал, что грешен, что он есть преступник, что нарушил и человеческие и Божеские законы, но не хотел покаяться, не хотел смириться, и он хулил те самые законы, которые он нарушил, хулил Самого Законодавца, Который дал законы природы, который вложил в людей совесть, по которой они пишут свои человеческие законы, хотя и не всегда с ней согласуясь, он хулил Его и продолжал хулить, пока тяготою хуления не сошла душа его во ад.

Вот два пути которые лежат перед людьми. Перед нами лежит Животворящий Крест Господень. Господь сказал: "Кто хочет по Мне идти, пусть возьмет Крест свой и по Мне грядет." Куда грядет? - Сначала через страдания, также как и Христос страдал, потом войдет со Христом и в Царство Вечное, в Царство Небесное, где Господь Иисус Христос сидит на Своем престоле. Нет другого пути, как только идти за Господом. И разбойник, который висел с правой стороны, познал Бога и душой пошел за Ним. Не мог он, конечно, тогда чудесно перемениться, это не нужно, он душой пошел за Христом, познал в Нем Бога, смирившегося ради спасения человеков, смирил себя, познал свои прегрешения и со Христом пошел в рай.

Перед нами лежит путь двух разбойников. Которым путем пойдем мы? Все время человечество шло одним или другим путем. Крест Господень являлся иудеям соблазном, еллинам же, то есть язычникам, - безумием, как можно поклоняться орудию смирения, орудию казни, они не понимали, что этим орудием Господь спас все человечество от царства диавола, от царства греха, от вечной погибели. Для иудеев также был соблазном Крест Господень, они желали видеть своего мессию как царя славы, как царя земного, который возвысит их род иудейский, и Крест, на котором был распят Христос, был для них соблазном. Соблазном и безумием казалось распятие Христа; а через это, как говорит нам св. апостол Павел: иудеям соблазн, еллинам же безумие, нам же Христос - Божия сила и Божия премудрость. Вот, то что для одних было гибелью, для других стало спасением.

Крест Господень делит людей на две части. Так одни уверовали во Христа, другие же споткнулись о камень претворения и гнали Церковь Христову, тело Христово, Глава которой есть Сам Господь Иисус Христос. Церковь Христова есть Тело Христово, Сам Он возглавляет ее и Божественным Своим Телом и Кровию питает верующих, питает чад Своей Церкви, так что мы едино со Христом и телесно должны быть и духовно. Мы телом соединяемся со Христом через Божественное Причащение, должны душевно примкнуть и сразу следовать Его заповедям.

Все мы грешим, но одни грешат и каются, другие хулят все законы, которые они нарушают. Так было и в древности, когда Арий и другие еретики отвергали догматы Святой Церкви и тогда часто страдали верующие; страдали верующие когда были нечестивые правители, которые ссылали их в ссылки; так св. Афанасий Великий из сорока семи лет своего святительства провел двадцать лет в изгнании. И другие святители также страдали за истину, страдали и многие верующие, однако в чистоте Православия они спаслись и отверзли врата вечной жизни, врата Царства Небесного. Часто торжествовали неверующие, часто попирали они Церковь Христову, но затем наступала их гибель и падение, и не в Царство Небесное, а в вечные муки в преисподнюю посылались их души, так же, как некогда Христос послал в ад душу Ирода и других, которые искали Его душу.

Перед нами лежит путь спасения или путь погибели. О Крест споткнулись и христиане во время иконоборчества, когда стали гнать св. иконы, когда стали уничижаться и другие святыни и Крест Господень. И это те, которые называли себя правоверными, даже считали себя православными. Итак, полтораста лет господствовала иконоборческая ересь, пока наконец, не была она сломлена окончательно.

В день Торжества Православия мы торжествуем победу Христову над иконоборчеством и над всеми бесами. Крест Господень разделял верующих и неверующих, тех которые шли путем спасения и которые шли путем погибели. Также отвергают Крест Господень и нынешние иконоборцы-протестанты и другие, которые отрицают святые иконы, они готовы допустить в своих жилищах красивые изображения каких-нибудь событий евангельских, но однако отвергают почитание святых икон, которые напоминают нам, что спасение приобретается путем тяжелым, узким путем, каким шел Сам Господь Иисус Христос, путем борьбы со своими грехами и пороками, путем пощения и молитв, - этого не признают те, которые желают видеть в Христианстве только нечто розовое и прекрасное, когда можно без всякого усилия, без всякого напряжения себя, без всякой борьбы со своими грехами войти в вечное блаженство. Они идут тем путем, которым шел разбойник висевший ошуюю: они отрицают все законы, которые дал Господь Своими устами и послал Апостолов проповедовать их по всей вселенной; они отрицают те уставы и писания которые свято хранит святая православная Церковь.

И вот через Крест одни спасаются к познанию богословия, к познанию Истины вечной, другие тяготою хуления снисходят в адские мучения. Такой путь пространный предстоит пред нами православными и здесь есть соблазны, которые разделяют верующих если они хотят и желают идти тем путем, который им Христос указал.

Все мы грешим, все мы нарушаем Христовы заповеди и законы святой Церкви, но одни сознают себя грешными в том, что они их нарушают и каются в своих прегрешениях, а другие, вместо того, отрицают сами законы и не хотят им покоряться, говорят, что законы эти устарели, законы уже не нужны, мы-де сами умней чем те, которые дали законы церковные, которые Сам Господь дал через Апостолов и Своих святителей. Вот перед вами два пути - путь благоразумного разбойника и путь того, который тяготою хуления сошел во ад.

Здесь перед нами также вечные те произведения. Одни готовы признать изображения, если они хорошо написаны, если они красивы и услаждают взор, другие почитают те иконы, где святые изображены страдающими, где изображены их мученические подвиги, их посты и моления, те неблагообразия внешние, но благообразие внутреннее видится на этих священных изображениях. Это, братие, путь двух разбойников. Одни желают спасения, другие желают только наслаждения в этом мире, и когда это им не дается, то они хулят те законы, которые даны для нашего спасения.

И сейчас также могут возникнуть у нас разные деления. Потому, что законы Церкви Христовой непреложны, христианин должен покоряться законам и уставам Церкви безотносительно того, как к этому относятся другие, как относится окружающее общество, благожелательно или отрицательно к законам Церкви. Верные Христовы идут за Христом путем тех законов, тех уставов, которые свято хранит св. Церковь. А те, которые желают лишних удобств и радости в этом земном мире, который погибнет рано или поздно, те предпочитают законы другие - не церковные, а те, которые допускают им жить как они хотят и мыслить как они хотят, свою волю ставить выше над духом Церкви, духом, который дан от Самого Господа Бога, и призывают и других следовать их путем.

Быть может, братие, скоро пред вами опять настанет здесь волнение, и некоторые из вас будут призывать идти путем отрицания св. законов и покоряться только тем законам, которые даны только человеческой властью. Бойтесь этого пути! Бойтесь этого пути, которым пошел разбойник, висевший ошуюю, ибо тяготою хуления, тяготою хуления Христа, пошел в вечную гибель. И те, которые хулят церковные законы, те, хулят Самого Христа, Который есть Глава Церкви, ибо законы Церкви даны Духом Святым через Апостолов. А законы поместные основаны на тех же самых законах, на законах и канонах Церкви. Не будем себя считать более мудрыми, чем те святители, которые установили правила Церкви, не будем мнить себя вельми мудрыми. Будем смиренно с разбойником благоразумным взывать: "Помяни мя, Господи, во Царствии Твоем!

Помолитесь о прощении грехов. Если мы отступаем от законов Церкви, если мы постоянно нарушаем их, помолитесь, чтобы Господь помиловал и с разбойником нас ввел в Царство Небесное. Тогда не пойдем тем путем, которым пошел нечестивый разбойник, оставшись нечестивым до конца и снисшедший в преисподнюю. От чего да избавит нас всех Господь.    Аминь.

 

 

 

АРХИЕРЕЙ-ПЕРЕВЕРТЫШ И ТОРГОВЛЯ «ОРДЕНАМИ»

Андрей Зайцев

Казалось, уже нас ничего больше не могло поразить в скандальном поведении архиерея-перевертыша Кирилла Санфранцисского. Ан нет! К его похождениям прибавилось еще одно.

Как правило, этот разъезжающий на Мерседесе и играющий на бирже «владыка», бонвиван и гурман, совершенно не интересуется ни своими клириками, ни своей епархией, ни своей паствой - за исключением тех лиц, которые перед ним лебезят.

Ленивый и инертный, он только оживляется когда видит возможность приписать себе чужие заслуги. В этом ему подражают клирики Кафедрального Собора Сан Франциско – Перекрестов и Котар. (Последний, кстати, казначей епархии, хвастается, что – благодаря деньгам - держит Кирилла Дмитриева в своих руках).  А вот если кто-нибудь умирает, нужно кому-то помочь, кто-то слёг в госпиталь, - Кириллу это «до лампочки». Недавно один из его клириков должен был перенести тяжелую операцию, для которой необходимо было собрать деньги, но Кирилл и пальцем не двинул. Он всегда мол «занят», хотя абсолютно ничего не делает.

Но вот когда в Сан Франциско пожаловала внучка великого князя Кирилла Владимировича и «патриарх» Гундяев приказал Кириллу всячески её ублажать, то этот архиепископ-перевертыш вдруг развернул бешеную деятельность. Он как бы временно очнулся от той спячки, в которую впала епархия после кончины блаженной памяти архиепископа Антония (Медведева). Кирилл начал ото всех требовать пожертвования для покрытия расходов связанных с пребыванием  в Калифорнии – на широкую ногу - «сотрудницы Путина» Марии Владимировны. А успех организованных таким образом - на чужие деньги - банкетов и ужинов, он как обычно приписал себе.

Однако самое скандальное то, что он стал прямым посредником между Марией Владимировной и желающими получить от неё «ордена» - за деньги! Торговля этими, – по сути дела, липовыми, - «орденами» шла на полный ход.

Причем он буквально заставил одну свою богатую прихожанку организовать в честь Марии Владимировны шикарный коктейль и ужин в её роскошной квартире, с окнами открывающими чудесные виды на город, но не позволяя самой хозяйке ничего решать. Он распоряжался всем: от меню до цвета скатертей.

На коктейле присутствовало порядочное число представителей русской эмиграции, старой и новейшей. Однако сразу после коктейля Кирилл позвонил в колокольчик и заявил: «А теперь всякий кто не был специально приглашён на ужин, должен немедленно уйти». На ужин с Марией Владимировной были допущены только избранники, заплатившие крупные суммы за это сомнительное удовольствие. Такого хамского обращения с приглашенными никто не ожидал: сгорающая от стыда хозяйка дома навсегда порвала с КирилломСреди оставшихся ужинать была, конечно, и "подруга" архиерея, Елена Валерьевна Ольховская.

Беспринципность перебежавшего в МП Кирилла явствует и из того, что недавно он по собственной инициативе отслужил панихиду по старинному доминикскому обряду в католическом храме, в сослужении с униатским священником. Да и когда он посетил Великобританию, то из кожи вон лез, чтобы сфотографироваться с еретиком - архиепископом Кентерберийским.

        "Наша Страна" 2933

 

 

И ПОСМЕРТНО РЕПРЕССИРОВАН?

РПЦ против увековечения памяти расстрелянного митрополита

Ирина Осипова , сотрудник «Мемориала»

Среди пострадавших в результате массовых репрессий в ХХ веке, как известно, немалая доля приходится на представителей православного духовенства. В ряду этих страдальцев — митрополит Иосиф (Петровых).

Он родился 15 декабря 1872 года в городе Устюжна и провел там первые семнадцать лет — будущий митрополит, один из самых почитаемых архиереев Русской православной церкви ХХ столетия, известный духовный писатель. Его забота о чистоте православия, твердость и непоколебимость в отстаивании истины вызывают искреннее уважение, а трагическая гибель от рук богоборцев — глубокую скорбь.

В 2006 году в ленинградском издательстве «Кифа» вышла посвященная ему книга: «Священномученик Иосиф, Митрополит Петроградский: жизнеописание и труды» — в ее подготовке и презентациях принимали участие сотрудники «Мемориала». Естественно, что первая презентация этой книги состоялась в городе Устюжна, на родине священномученника. Там присутствовал настоятель Казанской церкви протоиерей Александр Куликов. Затем презентации прошли в Санкт-Петербурге, в рамках мероприятий выставки «Православная Русь», и в Москве — в «Мемориале». Эта книга везде была отмечена самыми высокими оценками как со стороны светских, так и церковных историков.

Позднее сотрудниками «Мемориала» в издательстве «Братонеж» совместно с издательством «Кифа» было подготовлено второе, дополненное новыми материалами издание книги. Кроме того, решено было установить памятную доску к 140-летию со дня рождения и 75-летию гибели священномученика Иосифа (Петровых). В связи с этим «Мемориал» направил официальные письма с просьбой разрешить установление памятной доски на доме, где родился митрополит Иосиф, а в местной библиотеке презентовать книгу — в три адреса:

— главе Устюженского муниципального района Владимиру Ильичу Виноградову;

— губернатору Вологодской области Вячеславу Евгеньевичу Позгалеву;

— Его Высокопреосвященству Максимилиану, Архиепископу Вологодскому и Великоустюжскому.

6 июня 2011 года пришел ответ, подписанный главой города Устюжна В.Н. Воробьевым и главой Устюженского муниципального района В.И. Виноградовым: «Разрешаем, поддерживаем и окажем необходимое содействие в установке памятной доски на доме, где родился и жил Митрополит Иосиф (Петровых), по адресу: г. Устюжна, пер. Терешковой, д. 14, — в прославление его имени». Положительный ответ пришел и из администрации вологодского губернатора, а Архиепископ Вологодский и Великоустюжский Максимилиан ответил: «Бог благословит».

В соответствии с этими ответами издательством «Кифа» были согласованы с местными властями место установки памятной доски, эскиз и текст надписи, материал, из которого она будет выполнена, и ее размеры. В декабре была согласована и дата торжественного открытия доски — 5 февраля 2012 года — день памяти святых Новомучеников и Исповедников Российских, и эта дата была принята. В этот же день в Устюженском историческом музее планировалась презентация второго издания книги «Священномученик Иосиф, Митрополит Петроградский. Жизнеописание и труды».

Памятная доска была изготовлена в Санкт-Петербурге, причем десятками общин и отдельными верующими из России и зарубежья были присланы средства на это благое дело. 4 февраля был запланирован монтаж доски и накануне, 3 февраля, петербургская часть делегации намеревалась с доской выехать в Устюжну, москвичи выезжали 4 февраля.

Но за день до выезда делегаций все было отменено местными властями Устюжны, причем без объяснения причин и со странной формулировкой — «в связи с вновь открывшимися обстоятельствами». После телефонных переговоров с администрацией Устюжны мы были направлены за объяснением к местному духовенству. Разговор с отцом Геннадием свелся к тому, что они не получили благословения от архиепископа, но главное — их не устраивает текст памятной доски:

«Въ доме № 14 по этому переулку (бывшему Казанскому) въ 1872 году родился и прожилъ первыя 17 летъ своей жизни священномученикъ Iосифъ, Митрополитъ Петроградскiй (въ мiру Иванъ Семеновичъ Петровыхъ). Разстрелянъ въ 1937 году».

Основная претензия — по какому праву мы называем митрополита Иосифа священномучеником? Ссылка на решение Собора Русской православной церкви за рубежом в 1981 году, с которой объединилась РПЦ во главе с Московской патриархией, с точки зрения местного духовенства неправомочна — благословения от духовного начальства ими не было получено.

«Мемориал» — общественная организация, наше государство — светское, почему же церковь может разрешать или запрещать вешать доску в память расстрелянного митрополита Иосифа (Петровых) на доме в городе, где он родился и прожил семнадцать лет? И почему именно церковь решает, кто из расстрелянных достоин или не достоин памяти? Ответа мы до сих пор не получили…

    Постоянный адрес страницы: http://www.novayagazeta.ru/society/51011.html

 

 

 НЕ  «ПЛЕНЕННАЯ»,  А  УЧРЕЖДЕННАЯ,  И  НЕ  «ЦЕРКОВЬ»,  А  СТРУКТУРА

Протоиерей Михаил Ардов

   «Казалось, как будто в доме происходило мытье полов, и сюда на время нагромоздили всю мебель. На одном столе стоял даже сломанный стул и, рядом с ним, часы с остановившимся маятником, к которому паук уже приладил паутину. Тут же стоял прислоненный боком к стене шкап с старинным серебром, графинчиками и китайским фарфором. На бюре, выложенном перламутровою мозаикой, которая местами уже выпала и оставила после себя одни желтенькие желобки, наполненные клеем, лежало множество всякой всячины: куча  исписанных мелко бумажек, накрытых мраморным позеленевшим прессом с яичком наверху, какая-то старинная книга в кожаном  переплете с красным обрезом, лимон весь высохший, ростом не более лесного ореха, отломанная ручка кресел, рюмка с какой-то жидкостью и тремя мухами, накрытая письмом, кусочек сургучика, кусочек где-то поднятой тряпки, два пера, запачканные чернилами, высохшие как в чахотке, зубочистка, совершенно пожелтевшая, которою хозяин, может быть, ковырял в зубах своих еще до нашествия на Москву французов.»

   Это место из «Мертвых душ» (описание комнаты Плюшкина) пришло мне на ум во время чтения толстенной книги – «Архимандрит Августин (Никитин). Церковь плененная. Митрополит Никодим (1929-1978) и его эпоха (в воспоминаниях современников). – СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та, 2008. – 676 с.»

   На первый взгляд том впечатляет.  В именном указателе 851 персона, автор приводит 670 цитат, подчас весьма пространных. Но значительная часть этих выписок  к личности митрополита Никодима и даже к его современникам касательства не имеет. Например, такие источники: «Энциклопедия Третьего Рейха. М., 1999.», «Шаблинская О. «Сын Сталина – это советская железная маска», Аргументы и факты. 2005. № 49.», «СССР – Германия 1939-1941. Нью-Йорк, 1989.», «Крокодил. 1930. № 12.», «Михалков Н. Может, и я агент КГБ?, Вечерний Петербург, 1992, № 108», «Успенский Э. Чебурашка. Хождение по мукам. Дело. 2005, № 36.», «Из писем В.И.Ленина к Инессе Арманд. Большевик. 1949. № 1.», «Собчак А. Хождение во власть. М., 1991.»…

Собственные воспоминания отца архимандрита занимают в книге мало места. Вот прием, к которому автор постоянно прибегает. На странице 535 начинается главка под названием «Комарово» - в этом поселке у митрополита Никодима была дача. И нам сообщают:

   «Летом владыка иногда отправлялся на Щучье озеро. По дороге старомодный ЗИМ, набитый иподиаконами, останавливался у ограды «литераторского кладбища». Владыка шел к могиле Ахматовой и молча стоял несколько минут, размышляя  о нелегкой судьбе Анны Андреевны.

   Ее муж – Николай Гумилев, был арестован 3 августа 1921 г. по обвинению в контрреволюционной деятельности и 24 августа того же года расстрелян.»

   Далее приводятся известные теперь подробности казни Гумилева, затем стихи из поэтического сборника «Улыбка Чека» и отрицательные отзывы о расстрелянном поэте, чье имя долгие годы было под запретом. К этому присовокупляется история семьи Николая Степановича.

   Затем автор переходит к сыну Ахматовой и Гумилева, а заодно сообщает читателю:

«Но далеко не всем известно, что у поэта был еще один, младший сын – от актрисы театра Мейерхольда Ольги Высотской. Оресту Николаевичу (1913-1992) в конце 1930-х годов довелось пережить тюремное заключение.»

   После сего упоминаются и цитируются «вымученные вирши», которые Ахматова принуждена была сочинить, дабы вызволить сына из Гулага.

   За сим - пространная цитата из воспоминаний литератора Льва Друскина, там описывается судьба комаровской дачи Ахматовой и рассказывается о ее надгробии и могиле.

Тут архимандрит возвращается к судьбе Л.Н.Гумилева, описывает его выступления в актовом зале Духовной академии и на телевидении – в прямом эфире.

   Сообщается о смерти Льва Николаевича в 1992 году и его отпевании, перечисляются священнослужители, которые при сем присутствовали… Следует цитата из интервью протоиерея Димитрия Амбарцумова - он был духовником Гумилева.

   И, наконец, читатель узнает, что в Казани и в Алма-Ате стоят памятники сыну великой поэтессы…

   А завершается главка «Комарово» таким пассажем:

   «… Серебряный век русской поэзии закончился со смертью Ахматовой в 1965 г., и владыка Никодим мог размышлять об этом у ее могилы.»

   Приведенная фраза содержит в себе сенсационное открытие: до сих пор мы все считали, что поэтесса умерла 5 марта 1966 года.

   (Я обнаружил в этой книге на странице 268 и еще одно открытие. Архимандрит Августин утверждает, будто известный афоризм, приводимый Евангелистом Матфеем, принадлежит не Господу Иисусу Христу, а Апостолу Павлу:

   «Затрагивая тему отношений к властям, владыка часто цитировал слова апостола Павла: «Будьте мудры, как змии, и просты, как голуби» (Мф. 10,16).»)

   Читатель, возблагодари судьбу за то, что покойный митрополит ездил именно на Щучье озеро! Коли «старомодный ЗИМ, набитый иподиаконами» возил бы владыку на Чудское озеро, мы бы обогатились сведениями из жития Святого князя Александра Невского, узнали бы историю Ливонского ордена и ознакомились бы с художественным описанием Ледового побоища…

   Архимандрит Августин искренне любит и почитает митрополита Никодима.  В своей книге он цитирует мнения «современников», которые подтверждают его точку зрения. Он, например, делает множество выписок из книги  архиепископа Василия (Кривошеина) «Воспоминания» (Нижний Новгород 1998), но, разумеется, не приводит такого важного свидетельства:

«...можно отметить ряд серьезных вопросов, из-за которых у нас с владыкой Никодимом возникали трудности. Во-первых, его советофильские высказывания. Все эти восхваления «Великой Октябрьской» нас, конечно, глубоко огорчали и как таковые, и потому, что наносили ущерб доброму имени Русской Православной Церкви и являлись препятствием к воссоединению с ней отколовшихся от нее частей. То же можно сказать и о так называемой миротворческой деятельности Московской Патриархии, до мелочей следующей за всеми изгибами советской внешней политики». (Стр. 328.)

Несколько выше Владыка Василий пишет об усвоенной митрополитом Никодимом «советской привычке говорить ложь без всякой к тому необходимости, даже не замечая того и не помня (я не говорю здесь о публичных высказываниях, не соответствующих действительности, их можно если не оправдать, то по-человечески понять и извинить)».

   Ну, а теперь самая существенная из моих претензий к книге архимандрита Августина: тот, кто знает историю, не может согласиться с самим названием этого труда. Как известно, 4 сентября 1943 года Сталин вызвал к себе трех митрополитов, а затем в присутствии Молотова и полковника НКВД Карпова приказал им «проявить большевистские темпы», дабы немедленно созвать «собор».и «избрать патриарха». Приказание вождя было в  точности исполнено – через четыре дня «мероприятие» состоялось… Но с церковной точки зрения это было противозаконно, поскольку совершенно игнорировалось определение Поместного собора Российской Православной Церкви (1917-1918 гг.) «О порядке избрания Святейшего Патриарха».  

   Спешно учрежденная по приказу тирана и убийцы миллионов людей организация не может именоваться «Церковью», тут куда уместнее слово «структура». Кстати сказать, покойный патриарх Алексий II (Ридигер) именно так и выражался, когда защищал своего предшественника Сергия (Страгородского):

   - Надо было спасать структуру!

   Название, которое автор дал своей книге, не только неуместно, но и кощунственно, поскольку  в большевицкие времена в стране была по-настоящему «плененная Церковь» - Катакомбная. Все епископы, почти все клирики и множество мирян, принадлежавших к ней, находились именно в плену, то бишь в Гулаге. И это было в те самые годы, когда митрополит Никодим, разъезжая по разным странам, «восхвалял Великую Октябрьскую Революцию» и осуществлял «миротворческую деятельность, до мелочей следуя за всеми изгибами советской внешней политики».

   Архимандрит Августин – графоман, и книга его гроша ломаного не стоит. Удивляет лишь то обстоятельство, что такую претенциозную и  безграмотную чушь выпускает в свет, казалось бы, солидное  издательство Санкт-Петербургского университета.

   А в заключение я хочу привести рассказ моего покойного родителя. Он говорил, что в довоенные времена в Москве существовала организация под названием «Рабис», это был профессиональный союз «работников искусств». Одним из главных деятелей там был некто по фамилии Вальдман.

   Мой отец рассказывал, как на одном многолюдном собрании этот человек хвастался своими «революционными заслугами»… И вот из зала послышался голос:

- А что мы слушаем этого Вальдмана? Какие у него могут быть заслуги?.. Ведь до революции он был тапером в публичном доме, ему пьяные купцы горчицей морду мазали!..

На это оратор отвечал:

- Да, мне морду мазали, но я все равно был бунтарь!

Вот таким в кавычках «бунтарем» был покойный митрополит Никодим, да и почти все прочие «сергианские» архиереи.

 

  СЛОВО О ПОКАЯНИИ.

Св. Иоанн Сан Францисский

                                                                                                          "Покаяния отверзи ми двери, Жизнодавче!"

Покаяние выражается греческим словом "метаниа." В буквальном смысле, это значит изменение своего ума, своего мудрования. Иными словами, покаяние есть перемена своего настроения, своего образа мысли, перемена человека внутри самого себя. Покаяние есть пересмотр своих взглядов, изменение своей жизни.

Как оно может произойти? Также как когда темная комната, в которую попал человек, озарится солнечными лучами: пока он рассматривал комнату в темноте, она ему представлялась в одном виде: многого, находящегося там, он не видел, и даже не предполагал, что оно там находится. Многие вещи представлялись ему совсем не так, как они есть на самом деле. Ему приходилось двигаться осторожно, так как он не знал, где находятся препятствия. Но вот, комната стала светлой, он видит все ясно и двигается свободно. То же происходит и в духовной жизни. Когда мы погружены в грехи, а ум наш занят житейскими только заботами, мы не замечаем состояния своей души. Равнодушны мы к тому, каковы мы внутри, и постоянно идем по ложному пути, сами того не замечая.

Но, вот луч Света Божия проникает в нашу душу. Сколько мы увидим тогда грязи внутри самих себя! Сколько неправды, сколько лжи! Как безобразными окажутся многие поступки, которые мы воображали прекрасными. Ясно нам станет, что идем мы неверными путями. Ясно нам становится, какой путь верен.

Если мы осознаем тогда свое духовное ничтожество, свою греховность, от души пожелаем своего исправления, - близки мы к спасению. Из глубины души воззовем к Богу: "Помилуй мя Боже, помилуй по Твоей милости!" "Прости меня и спаси!" "Даруй ми зрети моя прегрешения и не осуждати брата моего!"

При наступлении Великого Поста поспешим простить друг другу все огорчения и обиды. Пусть всегда слышатся нам слова Евангелия прощенного Воскресения: "Аще отпускаете согрешения их, отпустит и вам Отец ваш Небесный; аще ли не отпущаете человеком согрешения их, ни Отец ваш отпустит вам согрешений ваших."

 

 

ПОКАЯНИЯ ОТВЕРЗИ МИ ДВЕРИ

Вадим Виноградов

Как открывается желанная дверь к покаянию?

И насколько, вообще, действенен призыв: «Покайтесь!», без разъяснения, почему покаяние так сладостно для человека?

- Азъ есмь дверь: Мною аще кто внидетъ спасется (Ин. 10,9)

И в то же время:

- Се, стою у двери и стучу. Если кто услышит голос Мой и отворит дверь, войду к нему, и буду вечерять с ним и он со Мною.

Как услышать непрерывный стук Христа Спасителя в дверь Его твари?

Или лучше: Чью дверь посчитает отворенной для Себя Христосъ Спаситель?

Дай Мне сердце твое!  Возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим, и всею душею твоею, и всем разумением твоим. (Мф. 22,27)  Любовь, которую Ты возлюбил Меня, в них будет, и Я в них.  (Ин.17,26)

Ответ ясен - ту, чьё сердце будет исполнено любви ко Христу.

И дверь к покаянию открывается тоже только любовью ко Христу.

Но как возгреть в себе эту любовь? – вот вопрос вопросов!

 

 

 

A  HISTORY  OF  THE FALL  OF ROCOR,          2000-2007

Vladimir Moss

If you see lying and hypocrisy, expose them in front of all, even if they are clothed in purple and fine linen.

Metropolitan Anastasy (Gribanovsky) of New York (1906)

 

Hold fast that which thou hast, that no man take thy crown.

Revelation 3.11; the last words of St. Philaret of New York (1985)

 

The Holy Flesh hath passed from thee. Jeremiah 11.15

 

© Copyright Vladimir Moss 2011. All Rights Reserved.

 

        CONTENTS

      INTRODUCTION: THE 1990s.

I. “THE SECOND OCTOBER REVOLUTION”.

II. THE FALL OF THE NEW YORK SYNOD..

III. THE CREATION OF THE MANSONVILLE SYNOD..

IV. THE RUSSIAN TRUE ORTHODOX CHURCH..

V. THE PLOTTERS FALL INTO THEIR OWN PIT..

VI. HERESY AND CORRUPTION IN SUZDAL..

VII. THE END-GAME..

CONCLUSION: THE HOLY REMNANT..


 

INTRODUCTION: THE 1990s

                                              Who hath remained among you that has seen this House in its former glory, and how do you see it now? Is it not in your eyes as it were nothing? But take heart now...    Haggai 2.3-4.

     The return of the Russian Church Outside Russia (ROCOR) to Russia in 1990 after almost seventy years’ exile was undoubtedly one of the most significant events in Church history, comparable to the return of the Jews to Jerusalem after the seventy-year exile in Babylon. And yet this momentous step was taken almost casually, without sufficient forethought or a clearly defined strategy. Hence difficult problems arose, problems that had their roots deep in ROCOR’s past history. These problems can be divided into three categories: (A) ROCOR in relation to her own flock at home and abroad, (B) ROCOR in relation to the Catacomb Church, and (C) ROCOR in relation to the Moscow Patriarchate (MP) and the post-Soviet Russian State.

     A. ROCOR in relation to herself. The problem here is easily stated: how could the Russian Orthodox Church Abroad continue to call herself the Church Abroad if she now had parishes inside Russia? After all, her Founding Statute or Polozhenie stated that ROCOR was an autonomous part of the Autocephalous Russian Church, that part which existed (i) outside the bounds of Russia on the basis of Ukaz № 362 of November 7/20, 1920 of Patriarch Tikhon and the Holy Synod of the Russian Orthodox Church, and (ii) temporarily until the fall of communism in Russia.[1] With the fall of communism and the creation of ROCOR parishes inside Russia in 1990-91, it would seem that these limitations in space and time no longer applied, and that ROCOR had ceased to exist as a temporary Church body existing outside Russia in accordance with her own definition of herself in the Polozhenie.

     The solution to this problem would appear to have been obvious: change the Polozhenie! And this was in fact the solution put forward by ROCOR’s leading canonist, Bishop Gregory (Grabbe). However, the ROCOR episcopate declined that suggestion, and the Polozhenie remained unchanged.

     Why? Although we have no direct evidence on which to base an answer to this question, the following would appear to be a reasonable conclusion from the events as they unfolded in the early 1990s. A change in the Polozhenie that removed the spatial and temporal limitations of ROCOR’s self-definition would have had the consequence of forcing ROCOR to define herself as the one true Russian Orthodox Church, and therefore to remove the centre of her Church administration from America to Russia and enter into a life-and-death struggle with the MP for the minds and hearts of the Russian people.

     However, the ROCOR bishops were not prepared to accept these consequences. After all, they were well-established abroad, increasingly dependent economically on contributions from foreign converts to Orthodoxy, and with few exceptions were not prepared to exchange the comforts and relative security of life in the West for the uncertainty and privations of life in Russia, where, although communism was crumbling, the communist ιlites were still in place in both Church and State. Of course, the whole raison d’κtre of ROCOR was to return to her homeland in Russia (she was previously called the Russian Church in Exile, and exiles by definition want to return to their homeland); and it was in anticipation of such a return that she had steadfastly refused to endanger her Russian identity by merging with other Local Orthodox Churches or by forming local jurisdictions identified with specific western countries (like the formerly Russian schism from ROCOR calling itself the  Orthodox Church of America). But generations had passed since the first emigration, the descendants of that first emigration had settled in western countries, learned their languages, adopted their ways, put down roots in foreign soil, married non-Russians (and often, alas, non-Orthodox non-Russians). The exiles were no longer exiles from, but strangers to, their native land…

     B. ROCOR in relation to the Catacomb Church. Since 1927, when ROCOR had broken communion simultaneously with the Catacomb Church from Metropolitan Sergius’ MP, she had looked upon the Catacomb Church as the True Church inside Russia with which she remained in mystical communion of prayer and sacraments, even if such communion could not be realized in face-to-face meeting and concelebration. Indeed, after the death of Metropolitan Peter of Krutitsa, the last universally recognised leader of the Russian Church, in 1937, ROCOR commemorated “the episcopate of the persecuted Russian Church”, by which was undoubtedly meant the episcopate of the Catacomb Church. After the war, however, a change began to creep in. On the one hand, news of Catacomb bishops and communities became more and more scarce, and some even began to doubt that the Catacomb Church existed any longer. Thus Archbishop Mark of Berlin declared in the 1990s, when catacombniks were pouring into ROCOR, that the Catacomb Church had died out in the 1950s! On the other hand, some Catacomb priests inside Russia, having lost contact with, and knowledge of, any canonical bishops there might still be inside Russia, began commemorating Metropolitan Anastasy, first-hierarch of ROCOR.

     These tendencies gave rise to the not unnatural perception that the leadership of True Russian Orthodoxy had now passed from inside Russia to outside Russia, to ROCOR. Moreover, the significance of the Catacomb Church began to be lost, as the struggle was increasingly seen to be between the “red church” inside Russia (the MP) and the “white church” outside Russia (ROCOR). Of course, the idea of the Catacomb Church remained sacred. But the heroes of the past – the great hieromartyrs of the 1920s and 30s - looked more glorious than their present-day followers. And some even began to look on the “catacombniks”, not as the True Church of Russia clothed in the purple robes of hundreds of thousands of martyrs, but as a spent force – or as uneducated sectarians in need of rescue. They looked on the humble catacombniks, serving, not in the splendid cathedrals of the emigration, but in poor, dingy flats, if not as contemptible, at any rate as unimportant. How could the Russian Church, so splendid in its pre-revolutionary glory, be resurrected on the basis of such poverty?

     Now it must be admitted that the Catacomb Church was desperately in need of help. After several decades of constant persecution, her population was aging and scattered, with fewer and fewer priests and almost no bishops, while the infiltration of KGB “plants” tended to make different groups suspicious of each other. ROCOR – the one church authority that all catacombniks agreed was true - could indeed provide an inestimable service to them by restoring their apostolic succession, educating a new generation of priests and helping them to adapt to and take advantage of the new conditions of post-Soviet Russia. But much depended on how tactfully this was done. When the first consecration of a bishop for the Catacomb Church was performed by ROCOR on Archimandrite Lazarus (Zhurbenko), it was said that this was done “in order to regulate the church life of the Catacomb Church”.[2] But what precisely did this “regulation” mean? If the ROCOR bishops saw their role as providing help for the catacombniks in the same way as they had helped the Greek Old Calendarists in 1969-71 – that is, by re-establishing them as an independent “sister-church”, to use the phrase of Metropolitan Philaret of New York, - then there was hope for a truly profitable cooperation. After all, it was not only the catacombniks who needed help: since the death of the holy Metropolitan Philaret in 1985, ROCOR was beginning to waver in her own faith and piety. Her members needed, in the words of the Lord in Revelation (3.18) to “buy gold tried in the fire” of persecution – and the catacombniks who had passed through the fire of the Soviet persecution had much to offer and instruct them. However, already at a very early stage the impression was created that ROCOR had come into Russia, not in order to unite with the Catacomb Church and work with her for the triumph of True Orthodoxy in Russia, but in order to replace her, or at best to gather the remnants of the catacombs under her sole authority…[3]

     Moreover, in the years to come the ROCOR Synod sometimes described itself as the central authority of the True Russian Church – in spite of the fact that this “central” authority was based, not in Russia, but thousands of miles away in New York!

     C. ROCOR in relation to the MP. The Catacomb Church might have forgiven such arrogance if ROCOR had shown herself capable of fighting resolutely against the MP. But here certain compromising tendencies developed abroad bore bitter fruit that was to lead to schism and the collapse of ROCOR’s mission inside Russia. For the ROCOR bishops proved themselves incapable of making up their minds whether it was necessary to fight the MP or help her, whether she was their friend or their enemy, their beloved mother or their hated step-mother![4]

     The root causes of this indecisiveness go back to the post-war period, when large numbers of Christians fleeing to the West from Soviet Russia were joined to ROCOR. In receiving these Christians, little difference was made between those who had belonged to the Catacomb Church, and those who had belonged to the MP. Some, even including bishops, turned out to be KGB agents, and either returned to the MP or remained as “moles” to undermine ROCOR.[5] Others, while sincerely anti-Soviet, were not sufficiently “enchurched” to see the fundamental ecclesiological significance of the schism in the Russian Church. Thus a certain “dilution” in the quality of those joining ROCOR in the second emigration by comparison with the first – and the problem was to get worse with the third and fourth emigrations of the 70s, 80s and 90s – began to affect the confessing stance of the Church as a whole. Even members of the first emigration had proved susceptible to deception, as when all the ROCOR dioceses in China except that of Shanghai (led by St. John Maximovich) were lured back into the arms of the Soviet “Fatherland” and its Soviet “Church”. It is not surprising, therefore, that later generations, who had only known “Soviet reality”, should be still more susceptible to deception.

     Another reason for this diminution in zeal proceeded from the fact that ROCOR did not break communion with the Local Orthodox Churches of “World Orthodoxy” even after all of these (except Jerusalem) sent representatives to the local Councils of the MP in 1945 and 1948. The reasons for this depended on the Church in question. Thus communion continued with the Serbian Church because of the debt of gratitude owed to the hospitality shown by the Serbian Church to ROCOR in the inter-war years. Communion continued with the Jerusalem Patriarchate because all churches in the Holy Land, including the ROCOR monasteries, were required, under threat of closure, to commemorate the Patriarch of Jerusalem. Communion also continued in some places with the Greek new calendarists, who were not only in communion with the MP but members of the ecumenist World Council of Churches, because the Ecumenical Patriarchate was powerful in the United States, the country to which ROCOR had moved its headquarters.

     This ambiguous relationship towards “World Orthodoxy” in general inevitably began to affect ROCOR’s zeal in relation to the MP in particular. For if the MP was recognised by Serbia and Jerusalem, and Serbia and Jerusalem were recognised by ROCOR, the conclusion was drawn that the MP, while bad, was still a Church. And this attitude in turn affected ROCOR’s attitude towards the Catacomb Church, which was no longer seen by many, including several bishops, as the one True Church of Russia.

     As ROCOR began to lose confidence in herself and the Catacomb Church as the only bearers of true Russian Orthodoxy, the accent began to shift towards the preservation, not of Orthodoxy as such, but of Russianness. This was bound to fail as a weapon against the MP. For for a foreign Church, however Russian in spirit, to claim to be more Russian than the Russians inside Russia was bound to be perceived as arrogant and humiliating by the latter (especially in the mouth of an ethnic German such as Archbishop Mark of Berlin!). And so the MP was able to mount a successful counter-attack, claiming for itself the mantle of “Russianness” as against the “American” church of ROCOR.

     As a result of all this, at the very moment that ROCOR was called by God to enter into an open war with the MP for the souls of the Russian people on Russian soil, she found herself tactically unprepared, hesitant, unsure of her ability to fight this great enemy, unsure even whether this enemy was in fact an enemy. And this attitude guaranteed the collapse of the mission.  For  “if  the  trumpet gives  an  uncertain  soundwho will rise  up  and  prepare  for battle?” (1 Corinthians 14.8). Looking more at her enemies than at the Lord, she began, like the Apostle Peter, to sink beneath the waves. Many even began to think that it was time to “forgive and forget” and join the MP; for “if you can’t beat them – join them!” And so the MP which, at the beginning of the 90s had been seriously rattled, recovered her confidence and her position in public opinion.

     The problems began on May 3/16, 1990, when the ROCOR Synod under the presidency of Metropolitan Vitaly (Ustinov) issued a statement that was in general strongly anti-MP, but which contained the qualification that there might nevertheless be true priests dispensing valid sacraments in the patriarchate. The idea that there can be true priests in a heretical church is canonical nonsense (Apostolic Canon 46, First Canonical Epistle of St. Basil the Great), and Bishop Gregory (Grabbe) immediately obtained the removal of the offending phrase. But the damage had been done.

     Then serious problems began to develop between ROCOR bishops living inside Russia and those visiting from abroad. In 1993 the first schism took place. This was patched up, but in 1995 there was a second, and the five bishops and thousands of laity led by Bishop Valentine of Suzdal were expelled from ROCOR’s ranks.[6]      In addition three events took place that accentuated the crisis: (i) the adoption of a new ecclesiology, (ii) the return of the KGB to power, and (iii) the MP’s “Jubilee” Sobor of the year 2000.

     Let us look at each of these in turn.

     1. The Adoption of a New Ecclesiology. In 1994 ROCOR entered into communion with the “Cyprianite” Greek Old Calendarists, so called because of their leader, Metropolitan Cyprian (Kotsumbas) of Fili and Orope, who had been defrocked by the True Orthodox Church of Greece under Archbishop Chrysostomos (Kiousis) of Athens in 1986. The significance of the Cyprianites lay in their espousal of an heretical ecclesiology, according to which heretics remain inside the Church until they have been expelled by an Ecumenical Council. This enabled them to claim that the ecumenist heretics of “World Orthodoxy”, who belonged to the World Council of Churches (WCC), were still inside the True Church in spite of the fact that they were heretics. When ROCOR entered into communion with the Cyprianites, it officially accepted this heretical ecclesiology. This enabled its leaders to affirm that the Moscow Patriarchate, although heretical because of its submission to, and control by, the communists (sergianism) and its membership of the WCC (ecumenism), was still a True Church with the grace of sacraments.

     The 1994 decision was far from unanimously approved. At the 1993 Council, when the subject was first discussed, Archbishop Anthony of Los Angeles, Bishop Gregory (Grabbe) and Bishop Cyril of Seattle spoke against the union, which would contradict ROCOR’s decision of 1975 not to enter into union with any of the Greek Old Calendarist Synods until they had attained unity amongst themselves. However, Archbishops Laurus and Mark said that it was awkward to refuse communion with Cyprian when they were already in communion with the Romanian Old Calendarists, with whom Cyprian was in communion. (This was somewhat disingenuous, since it had been Mark who had engineered the union with the Romanians in the first place.)

     At the 1993 Council a commission was set up consisting of Archbishop Laurus, Bishop Metrophanes and Bishop Daniel which prepared the way for the eventual decision to unite with Cyprian at the 1994 Council. However, at the 1994 Council Bishop Daniel continued to express doubts, and Bishop Benjamin of the Kuban, now the second hierarch of the Russian True Orthodox Church, refused to sign the union together with Bishop Ambrose of Vevey. And there were rumours that Metropolitan Vitaly and Archbishop Anthony of Los Angeles had signed only under pressure.

     The leaders of ROCOR tried to prove that this “Cyprianite” ecclesiology had always been the ecclesiology of ROCOR and of her sister Church in the Soviet Union, the Catacomb Church. But among the many facts that contradicted their claim was a recent major decision of the ROCOR Sobor of Bishops in 1983 under the leadership of the last Metropolitan, Philaret of New York (+1985) – its anathema against ecumenism. No impartial reading of this anathema could fail to come to the conclusion that it anathematized all the ecumenists of World Orthodoxy, including the Moscow Patriarchate. Therefore the decision of 1994, with its acceptance of the Moscow Patriarchate, contradicted the decision of 1983, with its rejection of the Moscow Patriarchate. The future of ROCOR depended on which of these “two traditions” in ecclesiology triumphed, the tradition of Metropolitan Philaret, whose relics were found to be incorrupt in 1998[7], or the tradition of the new leaders of ROCOR…

     After the decision Bishop Gregory (Grabbe) wrote that the Cyprianites “confess their own and by no means Orthodox teaching on the possibility of the grace-filled action of the Holy Spirit in churches that have clearly become heretical”. Moreover he declared: “In passing this Resolution on communion with the group of Metropolitan Cyprian, our Council has unfortunately also forgotten about the text of the Resolution accepted earlier under the presidency of Metropolitan Philaret, which anathematized the ecumenical heresy… In fact, by not looking into the matter seriously and forgetting about the anathematizing of the new calendarist ecumenists that was confirmed earlier (and perhaps not having decided to rescind this resolution), our Council, however terrible it may be to admit it, has fallen under its own anathema… Do we have to think that our Hierarchical Council has entered on the path of betraying the patristic traditions, or only that out of a misunderstanding it has allowed a mistake which it is not yet too late to correct at the November session in France?”[8]

     However, the mistake was not corrected at the second session of the Hierarchical Council in Lesna in November, 1994. Instead, the decision was made to initiate negotiations with the MP. Archbishop Anthony of Los Angeles commented on this to the present writer: “ROCOR is going to hell…”

     2. The Return of the KGB. The former KGB Colonel Konstantin Preobrazhensky writes: “After the democratic reforms of the 1990s the KGB officers managed to get everything back. All the Directorates of the Soviet KGB are reunited now in today’s FSB, except two of them: the First, which managed intelligence, and the Ninth, which guarded the highest Communist bureaucrats. Both are formally independent, but keep close connections with the FSB… The former First Chief Directorate of the KGB is now called the Foreign Intelligence Service. It is successfully managing the operation ’ROCOR’”[9] – that is, the absorption of ROCOR into the MP.[10]

     The intelligence experts Christopher Andrew and Vasily Mitrokhin confirm this assessment: “Ridiculed and reviled at the end of the Soviet era, the Russian intelligence community has since been remarkably successful at reinventing itself and recovering its political influence. The last three prime ministers of the Russian Federation during Boris Yeltsin’s presidency – Yevgeni Primakov, Sergei Stepashin and Vladimir Putin – were all former intelligence chiefs. Putin, who succeeded Yeltsin as President in 2000, is the only FCD [First Chief Directorate] officer ever to become Russian leader. According to the head of the SVR [Foreign Intelligence Service], Sergei Nikolayevich Lebedev, ‘The president’s understanding of intelligence activity and the opportunity to speak the same language to him makes our work considerably easier.’ No previous head of state in Russia, or perhaps anywhere else in the world, has ever surrounded himself with so many former intelligence officers. Putin also has more direct control of intelligence that any Russian leader since Stalin. According to Kirpichenko, ‘We are under the control of the President and his administration, because intelligence is directly subordinated to the President and only the President.’ But whereas Stalin’s intelligence chiefs usually told him simply what he wanted to hear, Kirpichenko claims that, ‘Now, we tell it like it is’.

    “The mission statement of today’s FSB and SVR is markedly different from that of the KGB. At the beginning of the 1980s Andropov proudly declared that the KGB was playing its part in the onward march of world revolution. By contrast, the current ‘National Security Concept’ of the Russian Federation, adopted at the beginning of the new millennium, puts the emphasis instead on the defence of traditional Russian values: ‘Guaranteeing the Russian Federation’s national security also includes defence of the cultural and spiritual-moral inheritance, historical traditions and norms of social life, preservation of the cultural property of all the peoples of Russia, formation of state policy in the sphere of the spiritual and moral education of the population…’ One of the distinguishing characteristics of the Soviet intelligence system from Cheka to KGB was its militant atheism. In March 2002, however, the FSB at last found God. A restored Russian Orthodox church in central Moscow was consecrated by Patriarch Aleksi II as the FSB’s parish church in order to minister to the previously neglected spiritual needs of its staff. The FSB Director, Nikolai Patrushev, and the Patriarch celebrated the mystical marriage of the Orthodox Church and the state security apparatus by a solemn exchange of gifts. Patrushev presented a symbolic golden key of the church and an icon of St. Aleksei, Moscow Metropolitan, to the Patriarch, who responded by giving the FSB Director the Mother God ‘Umilenie’ icon and an icon representing Patrushev’s own patron saint, St. Nikolai – the possession of which would formerly have been a sufficiently grave offence to cost any KGB officer his job. Though the FSB has not, of course, become the world’s first intelligence agency staffed only or mainly by Christian true believers, there have been a number of conversions to the Orthodox Church by Russian intelligence officers past and present – among them Nikolai Leonov, who half a century ago was the first to alert the Centre to the revolutionary potential of Fidel Castro. ‘Spirituality’ has become a common theme in FSB public relations materials. While head of FSB public relations in 1999-2001, Vasili Stavitsky published several volumes of poetry with a strong ‘spiritual’ content, among them Secrets of the Soul (1999); a book of ‘spiritual-patriotic’ poems for children entitled Light a Candle, Mamma (1999); and Constellation of Love: Selected Verse (2000). Many of Stavitsky’s poems have been set to music and recorded on CDs, which are reported to be popular at FSB functions.

     “Despite their unprecedented emphasis on ‘spiritual security’, however, the FSB and SVR are politicized intelligence agencies which keep track of President Putin’s critics and opponents among the growing Russian diaspora abroad, as well as in Russia itself. During his first term in office, while affirming his commitment to democracy and human rights, Putin gradually succeeded in marginalizing most opposition and winning control over television channels and the main news media. The vigorous public debate of policy issues during the Yeltsin years has largely disappeared. What has gradually emerged is a new system of social control in which those who step too far out of line face intimidation by the FSB and the courts. The 2003 State Department annual report on human rights warned that a series of alleged espionage cases involving scientists, journalists and environmentalists ‘caused continuing concerns regarding the lack of due process and the influence of the FSB in court cases’. According to Lyudmilla Alekseyeva, the current head of the Moscow Helsinki Group, which has been campaigning for human rights in Russia since 1976, ‘The only thing these scientists, journalists and environmentalists are guilty of is talking to foreigners, which in the Soviet Union was an unpardonable offence.’ Though all this remains a far cry from the KGB’s obsession with even the most trivial forms of ideological subversion, the FSB has once again defined a role for itself as an instrument of social control…”[11]

     The central figure in this “spiritualization” but at the same time “re-sovietization” of Russia was Vladimir Vladimirovich Putin. Coming to power on January 1, 2000, he presented himself as “all things to all men”: a chekist to the chekists, a democrat to the democrats, a nationalist to the nationalists, and an Orthodox to the Orthodox. Putin’s propagandist Yegor Kholmogorov has written: “Putin’s power was, from the very beginning, non-electoral in origin, it was not a matter of being ‘appointed by Yeltsin’, but of what the Chinese call ‘the mandate of heaven’, an unquestioned right to power... ”[12] Putin was indeed resembling a Chinese emperor more than a democratic politician, not only in his political style, but also in his fabulous personal wealth, calculated at $40 billion… [13]

     Putin is no believer. On September 8, 2000, when asked by the American television journalist Larry King whether he believed in God, he replied: “I believe in people…” Moreover, as George Spruksts writes,     

 “1) he lights menorahs when he worships at his local synagogue;

  “2) he has worshipped the mortal remains of Kin Il Sung in North Korea;

  “3) he has worshipped the mortal remains of Mahatma Gandhi;

     “4) he ‘believes not in God, but in Man’ (as he himself has stated);

     “5) he was initiated into an especially occult form of ‘knighthood’ (read: freemasonry) in Germany; 

     “6) he has restored the communist anthem; 

     “7) he has restored the bloody red rag as the RF’s military banner; 

     “8) he has not removed the satanic pentagram from public buildings (including cathedrals); 

     “9) he has plans of restoring the monument to ‘Butcher’ Dzerzhinsky [now fulfilled]; 

     “10) he has not removed the satanic mausoleum in Red Square nor its filthy contents.”[14]

Preobrazhensky points out that Putin “began his career not in the intelligence ranks but in the ‘Fifth Branch’ of the Leningrad Regional KGB, which also fought religion and the Church. Putin carefully hides this fact from foreign church leaders, and you will not find it in any of his official biographies… The myth of Putin’s religiosity is important for proponents of ‘the union’. It allows Putin to be characterized as some Orthodox Emperor Constantine, accepting the perishing Church Abroad under his regal wing. For his kindness we should be stretching out our arms to him with tears of gratitude…”[15]

     “For those who claim,” writes Professor Olga Ackerly, “that the ‘CIS is different from the USSR’ and Putin is a ‘practising Orthodox Christian’, here are some sobering facts. The first days and months Putin’s presidency were highlighted by the reestablishment of a memorial plaque on Kutuzovsky Prospect where Andropov used to live. The plaque was a symbol of communist despotism missing since the 1991 putsch, bearing Andropov’s name – a former head of the KGB, especially known for his viciousness in the use of force and psychiatric clinics for dissidents. On May 9, 2000, Putin proposed a toast to the ‘genius commander’ Iosif Stalin and promoted many former KGB officers to the highest state positions…

     “Important to note is that the Eurasian movement, with ties to occultism, ecumenism, etc. was recently revived by Putin, and a Congress entitled ‘The All-Russian Political Social Movement’, held in Moscow in April of 2001, was ‘created on the basis of the Eurasist ideology and inter-confessional [sic!] harmony in support of the reforms of President Vladimir Putin.’ The movement is led by Alexander Dugin, a sexual mystic, National Bolshevik Party member, son of a Cheka cadre, personally familiar with the so-called ‘Black International’, advisor to the State Duma, and participant in Putin’s ‘Unity’ movement.”[16]

     Banking on the high price of Russian oil, Putin began to rebuild Russia’s economic and military might. But the corruption (often State-sponsored) within the Russian economy hindered the diversification of the economy that he needed. From 2003 Putin moved to reverse the main gains of the liberal 1990s – religious freedom, and a more open and honest attitude to the Soviet past. Churches were seized from True Orthodox Christians and their websites hacked; elections were rigged, independent journalists were killed, and independent businessmen imprisoned on trumped-up charges. New history books justifying Stalinism were introduced into the classrooms. Youth organizations similar to the Hitler Youth were created.[17] Putin’s Russia began to resemble Nazi Germany in the 1930s.

     The MP has shown complete loyalty to Putinism, and takes an enthusiastic part in the criminal economy. This is illustrated by the activities of the recently elected patriarch, Cyril Gundiaev, who imports tobacco and alcohol duty-free and is now one of the richest men in Russia.[18] And so it is Putin who personally brokered the union of the MP and ROCOR, an idea first mooted by Archbishop Mark in 1997 and by Archbishop Laurus on July 17, 1999…[19]

     3. The MP’s “Jubilee” Council. Following the instructions of the KGB, in August, 2000 the MP held a “Jubilee” Hierarchical Council whose main purpose was to remove the obstacles towards ROCOR’s unification with it. These obstacles, as formulated by ROCOR during the decade 1990-2000 were: (a) Ecumenism, (b) Sergianism, and (c) the Glorification of the New Martyrs, especially the Royal New Martyrs.

     (a) Ecumenism. In the document on relations with the heterodox, it was declared that “the Orthodox Church is the true Church of Christ, created by our Lord and Saviour Himself…”; “The Church of Christ is one and unique…”; “The so-called ‘branch theory’, which affirms the normality and even the providentiality of the existence of Christianity in the form of separate ‘branches’… is completely unacceptable.” However, wrote Protopriest Michael Ardov, “the ‘patriarchal liberals’ will also not be upset, insofar as the heretics in the cited document are called ‘heterodox’, while the Monophysite communities are called the ‘Eastern Orthodox Churches’. And the ‘dialogues with the heterodox’ will be continued, and it is suggested that the World Council of Churches be not abandoned, but reformed…”[20]

     The MP’s Fr. (now Metropolitan) Hilarion (Alfeyev) explained the origins of the document on ecumenism: “The subject of inter-Christian relations has been used by various groups (within the Church) as a bogey in partisan wars. In particular, it has been used to criticise Church leaders who, as is well known, have taken part in ecumenical activities over many years.” In Alfeyev’s opinion, “ecumenism has also been used by breakaway groups, such as the Russian Orthodox Church Abroad and the Old Calendarists, to undermine people’s trust in the Church.” Therefore there was a need “for a clear document outlining the theological basis of the Russian Orthodox Church’s attitude towards heterodoxy, i.e. the question of why we need and whether we need dialogue with the non-Orthodox confessions, and if so which form this dialogue should take.” Fr. Hilarion refused to answer the question whether the Council would discuss the matter of the participation of the MP in the WCC, but said that the patriarchate felt obliged to continue negotiations with Protestant and Catholic representatives in the WCC and to be a part of the ecumenical committee.[21]

    After the Council, there was no let-up in the MP’s ecumenical activities. Thus on August 18, “Patriarch” Alexis prayed together with the Armenian “Patriarch”. And on April 21, 2005, he congratulated the new Pope Benedict XVI on his accession, and expressed the hope that he would strive to develop relations between the two churches. When asked how he evaluated Pope John Paul II’s ministry, he replied: “His Holiness’ teachings have not only strengthened Catholics throughout the world in their faith, but also borne witness to Christianity in the complex world of today.”[22] After ROCOR joined the MP in 2007, the MP noticeably increased its ecumenical activities and its relationship with the Vatican continued to improve…

     (b) Sergianism. The MP approved a “social document” which, among other things, recognised that “the Church must refuse to obey the State” “if the authorities force the Orthodox believers to renounce Christ and His Church”. As we shall see, enormous significance was attached to this phrase by ROCOR. However, on the very same page we find: “But even the persecuted Church is called to bear the persecutions patiently, not refusing loyalty to the State that persecutes it”.[23] We may infer from this that the MP still considers that its loyalty to the Soviet State was right and the resistance to it shown by the Catacomb Church was wrong. So, contrary to first appearances, the MP remained mired in sergianism.

     Indeed, sergianism as such was not mentioned in the document, much less repented of. This is consistent with the fact that the MP has never in its entire history since 1943 shown anything other than a determination to serve whatever appears to be the strongest forces in the contemporary world. Until the fall of communism, that meant the communists. With the fall of communism, the MP was not at first sure whom she had to obey, but gradually assumed the character of a “populist” church, trying to satisfy the various factions within it (including nominally Orthodox political leaders) while preserving an appearance of unity.

     Since Putin came to power in January, 2000, the MP has appeared to be reverting to its submissive role in relation to the Soviets, not protesting against the restoration of the red flag to the armed forces and approving the retention of the music of the Soviet national anthem. There has even been an official justification of Sergianism. Thus on July 18, 2002, the Moscow Synod ratified a document entitled “The relationships between the Russian Orthodox Church and the authorities in the 20s and 30s”, which declared: “The aim of normalising the relationship with the authorities cannot be interpreted as a betrayal of Church interests. It was adopted by the holy Patriarch Tikhon, and was also expressed in the so-called ‘Epistle of the Solovki Bishops’ in 1926, that is, one year before the publication of ‘The Epistle of the deputy patriarchal locum tenens and temporary patriarchal Synod’. The essence of the changes in the position of the hierarchy consisted in the fact that the Church, having refused to recognise the legitimacy of the new power established after the October revolution in 1917, as the power became stronger later, had to recognise it as a state power and establish bilateral relations with it. This position is not blameworthy; historically, the Church has more than once found herself in a situation in which it has had to cooperate with non-orthodox rulers (for instance, in the period of the Golden Horde or the Muslim Ottoman Empire).”[24]

     However, Soviet power was very different from the Tatars or Ottomans, and “bilateral relations” with it, unlike with those powers, involved the betrayal of the Orthodox Faith and falling under the anathema of the Church. Moreover, if the Church at first refused to recognise Soviet power, but then (in 1927) began to recognise it, the question arises: which position was the correct one? There can be no question but that the position endorsed by the Moscow Council of 1917-18, when Bolshevik power was anathematized, was the correct one, and that the sergianist Moscow Patriarchate, by renouncing that position, betrayed the truth – and continues to betray it to the present day through its symbiotic relationship with a government that openly declares itself to be the heir of the Soviet State.

     (c) The New Martyrs. With regard to the New Martyrs, the major problems from the patriarchate's point of view were the questions of the Royal Martyrs, on the one hand, and of the martyrs of the Catacomb Church who rejected Metropolitan Sergius, on the other. Non-royal martyrs killed before the schism with the Catacomb Church could be "safely" canonized. Thus in 1989, the MP canonized Patriarch Tikhon, and in 1992 it canonized three more martyrs and set up a commission to inquire into the martyrdom of the Royal Family, about which an MP publication wrote in 1998: “No less if not more dangerous as an ecclesiastical falsification is the MP’s Canonization Commission, headed by Metropolitan Juvenal (Poiarkov), which has suggested a compromise glorification of Tsar Nicholas Alexandrovich: ‘Yes, he was guilty of the tragedy on Khodynka field, he hobnobbed with Rasputin, he offended the workers, the country became backward. In general as a ruler of a state he was completely useless. Most important, he brought the country to revolution. But he suffered for Christ…’ Such a falsification will only continue that dirty stream of slander which the Christ-fighters began to pour out already long before 1917…”[25]  

     After nearly a decade of temporising, the MP finally, under pressure from its flock, glorified the Royal New Martyrs and many other martyrs of the Soviet yoke at the Jubilee Council. The glorification of the Royal New Martyrs was a compromise decision, reflecting the very different attitudes towards them in the patriarchate. The Royal Martyrs were called “passion-bearers” rather than “martyrs”, and it was made clear that they were being glorified, not for the way in which they lived their lives, but for the meekness with which they faced their deaths. This allowed the anti-monarchists to feel that Nicholas was still the “bloody Nicholas” of Soviet mythology, and that it was “Citizen Romanov” rather than “Tsar Nicholas” who had been glorified - the man rather than the monarchical principle for which he stood.

     As regards the other martyrs, Sergius Kanaev writes: “In the report of the President of the Synodal Commission for the canonisation of the saints, Metropolitan Juvenal (Poiarkov), the criterion of holiness adopted… for Orthodox Christians who had suffered during the savage persecutions was clearly and unambiguously declared to be submission ‘to the lawful leadership of the Church’, which was Metropolitan Sergius and his hierarchy. With such an approach, the holiness of the ‘sergianist martyrs’ was incontestable. The others were glorified or not glorified depending on the degree to which they ‘were in separation from the lawful leadership of the Church’. Concerning those who were not in agreement with the politics of Metropolitan Sergius, the following was said in the report: ‘In the actions of the “right” oppositionists, who are often called the “non-commemorators”, one cannot find evil-intentioned, exclusively personal motives. Their actions were conditioned by their understanding of what was for the good of the Church’. In my view, this is nothing other than blasphemy against the New Martyrs and a straight apology for sergianism. With such an approach the consciously sergianist Metropolitan Seraphim (Chichagov), for example, becomes a ‘saint’, while his ideological opponent Metropolitan Joseph of Petrograd, who was canonized by our Church, is not glorified… Metropolitan Seraphim was appointed by Sergius (Stragorodsky) in the place of Metropolitan Joseph, who had been ‘banned’ by him.”[26]

     Other Catacomb martyrs were “glorified” by the MP because their holiness was impossible to hide. Thus the relics of Archbishop Victor of Vyatka were found to be incorrupt and now lie in a patriarchal cathedral – although he was the very first bishop officially to break with Sergius and called him and his church organization graceless! Again, the reputation of Metropolitan Cyril of Kazan was too great to be ignored, in spite of the fact that by the end of his life his position differed in no way from that of St. Victor or St. Joseph.

     Some, seeing the glorification of the Catacomb martyrs by their opponents, remembered the Lord’s words: “Ye build the tombs of the prophets and adorn the sepulchres of the righteous, and say, ‘If we had been in the days of our fathers, we would not have been partakers with them in the blood of the prophets’. Therefore ye bear witness against yourselves that ye are sons of those who murdered the prophets. Fill up the measure of your fathers!” (Matthew 23.29-32).

     This blasphemous canonisation of both the true and the false martyrs, thereby downgrading the exploit of the true martyrs, had been predicted by the ROCOR priest Fr. Oleg Oreshkin: "I think that some of those glorified will be from the sergianists so as to deceive the believers. 'Look,' they will say, 'he is a saint, a martyr, in the Heavenly Kingdom, and he recognized the declaration of Metropolitan Sergius, so you must be reconciled with it and its fruits.' This will be done not in order to glorify martyrdom for Christ's sake, but in order to confirm the sergianist politics."[27]

     The main thing from the MP’s point of view was that their founder, Metropolitan Sergius, should be given equal status with the catacomb martyrs whom he persecuted. Thus in 1997 the patriarch said: “Through the host of martyrs the Church of Russia bore witness to her faith and sowed the seed of her future rebirth. Among the confessors of Christ we can in full measure name… his Holiness Patriarch Sergius.”[28]

     By the time of the council of 2000, the MP still did not feel able to canonize Sergius – probably because it feared that it would prevent a union with ROCOR. But neither did it canonize the leader of the Catacomb Church, Metropolitan Joseph of Petrograd. This suggested that a canonization of the two leaders was in the offing, but depended on the success of the negotiations between the MP and ROCOR.

     The patriarch's lack of ecclesiastical principle and ecclesiological consistency in this question was pointed out by Fr. Peter Perekrestov: "In the introduction to one article ("In the Catacombs", Sovershenno Sekretno, 7, 1991) Patriarch Alexis wrote the following: 'I believe that our martyrs and righteous ones, regardless of whether they followed Metropolitan Sergius or did not agree with his position, pray together for us.' At the same time, in the weekly, Nedelya, 2, 1/92, the same Patriarch Alexis states that the Russian Church Abroad is a schismatic church, and adds: 'Equally uncanonical is the so-called "Catacomb" Church.' In other words, he recognizes the martyrs of the Catacomb Church, many of whom were betrayed to the godless authorities by Metropolitan Sergius's church organization…, and at the same time declares that these martyrs are schismatic and uncanonical!"[29]

     For in the last resort, as Fr. Peter pointed out, for the MP this whole matter was not one of truth or falsehood, but of power: "It is not important to them whether a priest is involved in shady business dealings or purely church activities; whether he is a democrat or a monarchist; whether an ecumenist or a zealot; whether he wants to serve Vigil for six hours or one; whether the priest serves a panikhida for the victims who defended the White House or a moleben for those who sided with Yeltsin; whether the priest wants to baptize by immersion or by sprinkling; whether he serves in the catacombs or openly; whether he venerates the Royal Martyrs or not; whether he serves according to the New or Orthodox Calendar - it really doesn't matter. The main thing is to commemorate Patriarch Alexis. Let the Church Abroad have its autonomy, let it even speak out, express itself as in the past, but only under one condition: commemorate Patriarch Alexis. This is a form of Papism - let the priests be married, let them serve according to the Eastern rite - it makes no difference, what is important is that they commemorate the Pope of Rome."[30]

     It is open to question whether the patriarchate's canonisation of even the true martyrs is pleasing to God. Thus when 50 patriarchal bishops uncovered the relics of Patriarch Tikhon in the Donskoj cemetery on April 5, 1992, witnesses reported that "it was even possible to recognise the face of the Patriarch from his incorrupt visage, and his mantia and mitre were also preserved in complete incorruption. Witnesses also speak about a beautiful fragrance and an unusual feeling of reverential peace at that moment. But then, as some patriarchal clerics confirm, on contact with the air the relics crumbled, or - as the Catacomb Christians remark - the relics were not given into the hands of the Moscow Patriarchate. Then they buried them in plaster - a blasphemous act from an Orthodox point of view..."[31]

     The ROCOR clergy of Kursk wrote about the MP council as follows: “Everywhere there is the same well-known style: pleasing the ‘right’ and the ‘left’, the Orthodox and the ecumenists, ‘yours’ and ‘ours’, without the slightest attempt at definiteness, but with, on the other hand, a careful preservation of the whole weight of the sins of the past and present”.[32]

     The “Jubilee Sobor” was final proof, if proof were needed, that the MP had not repented and could not repent unless its higher echelons were removed and the whole church apparatus was thoroughly purged.

     The question now was: how was ROCOR going to react?

 

I. “THE SECOND OCTOBER REVOLUTION”

     In October, 2000, a Hierarchical Council of ROCOR took place in New York under the presidency of Metropolitan Vitaly. In almost all its acts it represented a reaction to, and to a very large extent an approval of, the acts of the Moscow council. The most important were three conciliar epistles addressed: the first to the Serbian Patriarch Paul, the second “To the Beloved Children of the Church in the Homeland and in the Diaspora” and the third “To the Supporters of the Old Rites”.

     The first of these epistles, dated October 26, declared that ROCOR and the Serbs were “brothers by blood and by faith” and that “we have always valued the eucharistic communion between our sister-Churches and the desire to preserve the consolation of this communion to the end of time”. And towards the end of the Epistle we read: “We beseech your Holiness not to estrange us from liturgical communion with you”.

     It should be remembered that this was written only two years after ROCOR had officially reissued its anathema on ecumenism, and only a few months after the Serbian Patriarch himself had said that there was no communion between his Church and ROCOR, calling ROCOR a “church” only in inverted commas! Moreover, as recently as September, 2000, the official publication of the Serbian Church, Pravoslav’e, had reported that, at the invitation of the patriarchate there had arrived in Belgrade a Catholic delegation, which had made a joint declaration witnessing to the fact that Serbian hierarchs had been praying together with the Catholics for the last three weeks! So, having justly anathematised the Serbs as heretics, and having witnessed the continuation of their heretical activity, ROCOR was now begging to be brought back into communion with the heretics!

     Why? The reason became clear later in the Epistle: “A miracle has taken place, the prayers of the host of Russian New Martyrs have been heard: the atheist power that threatened the whole world has unexpectedly, before our eyes, fallen! Now we observe with joy and hope how the process of spiritual regeneration foretold by our saints has begun, and in parallel with it the gradual return to health of the Church administration in Russia. This process is difficult and is not being carried forward without opposition. Nevertheless, a radiant indicator of it is the recent glorification of the New Martyrs of Russia headed by the slaughtered Royal Family and the condemnation of the politics of cooperation with the godless authorities which took place at the last Council of the Russian Church in Moscow.

     “There still remain other serious wounds in the leadership of the Russian Church which hinder our spiritual rapprochement. Nevertheless, we pray God that He may heal them, too, by the all-powerful grace of the Holy Spirit. Then there must take place the longed-for rapprochement and, God willing, the spiritual union between the two torn-apart parts of the Russian Church – that which is in the Homeland, and that which has gone abroad. We pray your Holiness to grant your assistance in this.”

     So the ROCOR bishops – this letter was signed by all of them without exception - were asking a heretic anathematised for ecumenism to help them to enter into communion with other anathematised ecumenists – their old enemies in Moscow, whom they now characterised in glowing and completely false terms as if they had already returned to Orthodoxy! Why, then, should the ROCOR bishops continue to speak of ecumenism as an obstacle to union with the MP? As the Kursk clergy pointed out: “It is not clear how long, in view of the declared unity with the Serbian patriarchate, this last obstacle [ecumenism] to union with the MP will be seen as vital”.[33]

      The second of the epistles, dated October 27, made several very surprising statements. First, it again spoke of “the beginning of a real spiritual awakening” in Russia. Considering that less than 1% of the Russian population goes to the MP, then, even if the spiritual state of the MP were brilliant, this would hardly constitute “awakening” on any significant scale.

     However, as Demetrius Kapustin pointed out, the signs of this awakening – the greater reading of spiritual books, the greater discussion of canonical and historical questions in the MP – are not good indicators of real spiritual progress: “It is evident that the reading of Church books can bring a person great benefit. However, a necessary condition for this is love for the truth. The Jews also saw Christ, and spoke with Him, but they did not want humbly to receive the true teaching, and not only were they not saved, but also took part in the persecutions and destroyed their own souls. It is the same with many parishioners of the MP. On reading books on the contemporary Church situation, many of them come to the conclusion that sergianism and ecumenism are soul-destroying. However, these doubts of theirs are often drowned out by the affirmations of their false teachers, who dare to place themselves above the patristic tradition. Satisfying themselves with a false understanding of love (substituting adultery with heretics and law-breakers for love for God, which requires chastity and keeping the truth) and obedience (substituting following the teaching of false elders for obedience to God and the humble acceptance of the patristic teaching, and not recognizing their personal responsibility for their own Church state), they often take part in the persecutions and slander against the True Orthodox. In a word, even such good works as the veneration of the Royal Martyrs are often expressed in a distorted form (by, for example, mixing it with Stalinism, as with the ‘fighter from within’ Dushenov)”. Kapustin then makes the important point that “an enormous number of people… have not come to Orthodoxy precisely because they have not seen true Christianity in the MP (alas, in the consciousness of many people in Russia the Orthodox Church is associated with the MP). In my opinion, the MP rather hinders than assists the spiritual awakening of the Russian people (if we can talk at all about any awakening in the present exceptionally wretched spiritual condition of Russia).”[34]

     Secondly, ROCOR’s epistle welcomed the MP’s glorification of the New Martyrs, since “the turning of the whole Russian people in prayer to all the holy New Martyrs of Russia and especially the Royal new martyrs… had become possible now thanks to the recognition of their holiness by the Hierarchical Council of the Moscow Patriarchate”. As if the Russian people had not already been praying to the Holy New Martyrs in front of icons made in ROCOR for the past twenty years!

     Moreover, as Protopriests Constantine Fyodorov and Benjamin Zhukov wrote, “the possibility of turning in prayer to the Russian New Martyrs was opened to the people not by the Moscow Patriarchate (as is written in our Hierarchical Council’s Epistle), but by the martyric exploit of these saints themselves, who were glorified by our Church in 1981. The prayer of the Russian people to these saints never ceased from the very first day of their martyric exploit, but was strengthened and spread precisely by the canonization of the Church Abroad.”[35]

     Thirdly: “We are encouraged by the acceptance of the new social conception by this council, which in essence blots out the ‘Declaration’ of Metropolitan Sergius in 1927”.[36] And yet in the MP’s “social conception” Sergius’ declaration was not even mentioned, let alone repented of. In any case, how could one vague phrase about the necessity of the Church disobeying the State in certain exceptional cases (which was contradicted on the same page, as we have seen) blot out a Declaration that caused the greatest schism in Orthodox Church history since 1054 and incalculable sufferings and death?! Two years later, as we have seen, in July, 2002, the Synod of the MP, far from “blotting out” the declaration, said that Sergius’ relationship to the Soviet authorities was “not blameworthy”, so not only has the MP not repented for sergianism, but it has continued to justify it, contradicting the position of the Catacomb new martyrs whom it has just glorified and who gave their lives because of their opposition to sergianism.

     The epistle, which was signed by all the bishops except Barnabas, obliquely recognised this fact when it later declared: “We have not seen a just evaluation by the Moscow Patriarchate of the anti-ecclesiastical actions of Metropolitan Sergius (Stragorodsky) and his Synod and their successors”. If so, then how can we talk about Sergius’ Declaration being blotted out?!

     The third epistle, addressed to the Old Ritualists without distinguishing between the Popovtsi and Bespopovtsi, was similarly ecumenist in tone, beginning with the words: “To the Believing children of the Russian Orthodox Church in the Homeland and in the diaspora, who hold to the old rite, the Council of bishops of the Russian Orthodox Church Abroad sends greetings! Beloved brothers and sisters in our holy Orthodox faith: may the grace and peace of the Man-loving Saviour be with you to the ages!”

     It was one thing to remove the bans on the old rites, as ROCOR had done in its Council in 1974: it was quite another to recognise the schismatics as Orthodox. And in such terms! For later in the epistle ROCOR compares the persecutions of the Old Ritualists to the persecutions of St. John Chrysostom, and begs forgiveness of the Old Ritualists as the Emperor Theodosius the Younger had begged it of the holy hierarch! But, as Bishop Gregory Grabbe pointed out after the 1974 Council, the sins of the Russian State in persecuting the Old Ritualists in the 17th century should not all be laid on the Church of the time, which primarily condemned the Old Ritualists not for their adherence to the old rites (which even Patriarch Nicon recognised to be salvific), but for their disobedience to the Church. To lay all the blame for the schism, not on the Old Ritualists but on the Orthodox, even after the Old Ritualists had proudly refused to take advantage of the many major concessions made by the Orthodox (for example, the edinoverie) while stubbornly continuing to call the Orthodox themselves schismatics, was to invert the truth and logically led to the conclusion that the Orthodox Church was not the True Church!

      As clergy of the Kursk diocese pointed out: “The conciliar epistle to the Old Ritualists, in our opinion, is not only an extremely humiliating document for the Orthodox Church, but also contains signs of a heterodox ecclesiology. Effectively equating the Old Ritualists with the confessors of Orthodoxy, the Hierarchical Council, first, leaves them with their convictions, thereby blocking the path to repentance, and secondly, either teaches that outside the Orthodox Church there can exist true confession, or considers that the Church can be divided into parts which for centuries have not had any eucharistic communion between themselves. Both in form and in spirit the epistle in question represents a complete break with the patristic tradition of the Orthodox Church…. It seems that all that remains to be added is the request: ‘We humbly beseech you to receive us into your communion and be united to the Holy Church.”[37]

     The feelings of the protestors was summed up by Fr. Stefan Krasovitsky and Roman Vershillo, who said that a “revolution” had taken place, and that “if we are to express the meaning of the coup shortly, then there took place, first, a moral disarmament, and secondly, the self-abolition of ROCOR as a separate part of the Russian Local Church… Alas, [it] is composed in such a way that it is not actually clear who has really fallen into schism from the Church: we or our errant Old Ritualist brothers!”[38]

     For ROCOR the writing was now on the wall. The October, 2000 Council constituted a clear break with the traditional attitude towards the MP and World Orthodoxy adopted by Metropolitans Anthony, Anastasy and Philaret. Only a clear renunciation of that clear break could keep the children of ROCOR within the Church and Faith of their fathers…

     The October, 2000 Council was dubbed “the second October revolution” by its critics. And soon, in imitation of the MP’s own behaviour, suspensions and bans were being placed on the dissidents without any pretence of correct canonical procedure. Bishop Gabriel of Manhattan banned Hieromonk Paisius of Richmond Hill, New York; Bishop Michael of Toronto banned Hieromonk Vladimir of Mansonville, Canada; Bishop Agathangelus of the Crimea banned Priest Nicholas Furtatenko of Kiev; and Bishop Eutyches of Siberia banned three priests from St. Petersburg and two from Omsk. It was clear that opposition to the false council of 2000 was increasing both inside and outside Russia. The question was: would this opposition finally break with ROCOR and, together with those who had already broken with ROCOR or been unlawfully expelled from it, form a coherent and united force capable of regenerating the Russian Church?

 

II. THE FALL OF THE NEW YORK SYNOD

     “On November 21 / December 4, 2000,” writes Vitaly Shumilo, Metropolitan Vitaly, in reply to the numerous appeals, published his ‘Epistle to the Clergy and Flock’ in which he gave his evaluation of the Moscow Patriarchate and its Sobor of 2000, in particular with regard to the canonization in the MP of the New Martyrs and the Royal Family. ‘The Moscow Patriarchate has decided to carry out a political capitulation and to perform its glorification with one aim only: to pacify the voice of its believers and thereby gain some continued existence for itself.’ In his Epistle Vladyka Metropolitan also gives a critical evaluation of the decree accepted by the ROCOR Sobor concerning the creation of a Reconciliatory commission for unity with the MP and recalled how and with what aim Stalin created the contemporary ‘Moscow Patriarchate’. And here he speaks about the Catacomb Church, which  did not enter upon the path of serving the God-fighting authorities, and about the Soviet church, which submitted to the authorities: ‘The silent response to this on the part of the believers in Russia was that they began to pray in their homes, and in every such flat a house church with an iconostasis was created… This kind of church exists to this day.’ In his Epistle the First-Hierarch affirmed that ‘our Church, which already now for 80 years has gone along the straight path of Christ, will not deviate into any dubious holes’, and ‘the fact that I have signed this Epistle [the conciliar decision of 2000 –author’s comment] by no means signifies that I agree with every point in it, and I know that there are other hierarchs who thought the same as I’. At the end of the Epistle Metropolitan Vitaly once more declared: ‘And so know, faithful children of the Russian Orthodox Church Abroad, that our Church has not changed its path, and we also, if we wish to be saved, must go along this path’, and he called on them to remain ‘faithful to the Lord and His Church’.”[39]

     The most organized resistance outside Russia came from the West European diocese. The clergy there were unhappy with the appointment of the pro-MP Bishop Ambrose (Cantacuzθne) as head of the diocese to replace the anti-MP Archbishop Seraphim, who was retiring. Moreover, on October 17 a letter to the Council of Bishops signed by Bishop Barnabas, 7 archpriests, 7 priests, the Abbess of the Lesna convent and other lower clergy protested against the plans, announced in a letter by two Geneva priests, to transfer the Geneva parish of the Elevation of the Cross to the MP in exchange for “stavropegial” status and administrative and financial independence.

     The role of Bishop Ambrose of Geneva in this affair was not immediately obvious.[40] Although he had been conducting negotiations with the MP for the last five years, he appeared at first to distance himself from the two priests. However, on October 27 he was elevated to the rank of diocesan bishop of the Western Europe diocese, and immediately, at a parish meeting, said that he was very happy with the parish council’s decision to join the MP…[41]

     There were stirrings in Russia also. On January 21 / February 2, 2001, Bishop Benjamin (Rusalenko) of the Kuban and Black Sea made the first open declaration by a bishop withdrawing his signature from the unorthodox decisions of the Council of the year 2000. In June he was followed by Archbishop Lazarus. Now all the Russian bishops except Bishop Eutyches of Ishim and Siberia[42] were on the side of the protesters.

     On February 6-8 there took place a meeting of the Hierarchical Synod in New York under the presidency of Metropolitan Vitaly that confirmed all the decisions of the Council. “We are very upset,” said the Synod, “by the disturbances that have taken hold of some parts of our church organism. In connection with this we affirm that we – all the members of the Hierarchical Synod, headed by the president, his Eminence Metropolitan Vitaly, - unanimously stand by the decisions and declarations accepted at the Hierarchical Council and we cannot agree with the attempt to introduce a spirit of doubt and disagreement into our midst.”

     In response to this, on February 24 / March 9 Bishop Benjamin and the clergy of the Kuban and Black Sea diocese wrote to Metropolitan Vitaly and the Synod, saying: “We insistently ask you to convene a new Council with the participation of clergy, monastics and laity. Because by your decisions you have introduced strong dismay and disturbance into the whole of our Church. We are expecting a positive response to our Address from the next meeting of the Hierarchical Synod. But if our voice is not heeded by the Archpastors, then we shall be forced, in accordance with the holy canons that forbid joint prayer with heretics, to step on the path of decisive actions (‘depart from evil and do good’)… We have not lost hope that our Hierarchical Synod will review these decisions and by the conciliar mind of the Russian Church Abroad will correct the errors that have been made.”

     Meanwhile, the clergy of the West European diocese were continuing to refuse to accept Bishop Ambrose’s authority. Fr. Nicholas Semeonov of Brussels and Fr. Constantine Fyodorov of the Lesna convent in France were suspended. On February 28, 2001, Bishop Barnabas withdrew his signature from the October Council’s letter to the Serbian patriarch. The next day Bishop Ambrose “released the clergy and the flock of the French vicariate [of Cannes] from submission to Bishop Barnabas”.[43] Then, on April 24 the ROCOR Synod, on the basis of a report by the Protopriests George Larin and Stefan Pavlenko, suspended the French clergy for their refusal to commemorate Bishop Ambrose, and told them to meet Archbishop Laurus in Munich on May 2. This suspension was signed by Metropolitan Vitaly and Archbishop Laurus, secretary of the Synod. The French clergy, meeting with Bishop Barnabas, unanimously rejected the suspensions as uncanonical, and did not go to the meeting in Munich. But on April 25, Bishop Barnabas was also placed under ban. These acts were signed by Metropolitan Vitaly and Archbishop Laurus.[44]

     None of the banned clergy was able to arrive at such short notice for the meeting on May 2. In their absence a broadened Hierarchical Synod confirmed the April decisions to ban Bishop Barnabas and his clergy.[45] On May 5 Bishop Barnabas and his clergy signed an Address in which they evaluated the activity of the Synod and Bishop Ambrose in the last few months. They pointed out that they had made several appeals to the Synod to review the ecumenist and pro-MP activity of Bishop Ambrose and to remove him from administering the diocese. In reply, instead of investigating the complaints and initiating an ecclesiastical trial, the Synod had banned the appealers “until repentance”. Referring to Bishop Benjamin’s Declaration (“the voice of Bishop Benjamin of the Black Sea and Kuban has sounded out in a confessing manner”, they said), the West European clergy appealed to the like-minded clergy and flock in Russia and abroad to unite “and form a powerful opposition to the new course in our Church”.

     On May 6/19 another Address of the West European clergy appeared on the internet, in which their position was explained and bewilderment expressed with regard to the bans placed on them by the Synod. “The essence of the question is not in some crude and enigmatic disobedience to the hierarchy, but in the acceptance or non-acceptance of the Moscow Patriarchate. The question was clearly put at the Council of the year 2000, which established a Commission for the Unity of the Russian Church and turned to the Serbian ‘Patriarch’ with a request that he intercede on the path to this unity. The hierarchs deliberately ignore this question and cover it with a supposed violation of church discipline. The appointment of Bishop Ambrose as the ruling bishop, although he is a supporter of rapprochement with Moscow and in spite of all the warnings, has brought the diocese into complete disorder… In recognizing the Moscow Patriarchate as the genuine Russian Church, the hierarchs have condemned themselves as schismatics, falling under the Moscow Patriarchate’s condemnation of the Church Abroad.” At the end of the Address the banned clergy declared that this kind of action on the part of the members of the Synod “has no real ecclesiastical significance, and all their decisions bear only a party character”. The crisis in the West European diocese had reached the point where formal synodical decrees and bans were no longer able to resolve it.

     But perhaps the most disturbing aspect of the whole affair was the fact that Metropolitan Vitaly had signed these bans…

     On May 22 / June 4 Archbishop Lazarus withdrew his signature from the decisions of the Council of 2000. In his Address (which he had begun in January, 2001, but had been prevented from completing because of illness) he, following Bishop Benjamin, called for an extraordinary Council of ROCOR to review several points in that Council’s documents. And he went on: “In no way am I thinking, and never have thought, of leaving ROCOR and causing a schism, but, on the contrary, by this step of mine I guard myself and the flock entrusted to me by the Holy Church from deviating from the only true path of confession along which ROCOR and RTOC (as two parts of one Russian Church) have unwaveringly gone since the very moment of their origin.”

     Archbishop Lazarus also warned against premature breaking with the Synod. He was probably thinking of the action of the Paris Protopriest Benjamin Zhukov, who in the previous month of May, had attempted to have Archimandrite Sergius (Kindyakov) consecrated and had unsuccessfully tried to draw Lazarus into his plot.[46] But he did succeed in enrolling Bishop Barnabas, who travelled with the aim of consecrating Sergius to Mansonville in Canada, but was deterred from carrying out the consecration by Metropolitan Vitaly. However, Bishop Barnabas and Fr. Benjamin went on to register a new church group under the name of “The Russian Orthodox Church in Exile” in the Paris prefecture as a “public, non-commercial corporation.” It appeared that already these two were plotting a church coup, with the replacement of Vitaly by Barnabas as metropolitan and with Zhukov as the real controller behind the scenes…

     At this point, Metropolitan Vitaly, seeing the chaos being created in the Church, began to step back from the course he had undertaken together with the other hierarchs. In an epistle dated June 7/20, he rescinded the bans on Bishop Barnabas and the French clergy. He had the right to do this as a temporary measure, in accordance with article 38 of the ROCOR Statute, pending the convening of a new Sobor that alone could make a final decision. Then, in an encyclical dated June 9/22, which he ordered to be read from the ambon of all the churches, the metropolitan subjected many positions adopted in the recent Sobor to just criticism, and called for the convocation of a new Sobor. Although the metropolitan did not personally repent of his part in the creation of this chaos (as recently as the Synodal session on February 8 he had upheld the decisions of the October 2000 Council[47]), his willingness to review the disastrous decisions of the October Sober was very welcome. On June 25 / July 8 Archbishop Lazarus expressed his “support and profound gratitude” for the encyclical.

     However, the encyclical “was forbidden to be read on the orders of Bishop Gabriel”[48] of Manhattan, the deputy secretary of the Synod, who declared that the metropolitan had probably not composed the encyclical but had been pressured into signing it by unknown persons (the first of several such accusations in the months to come). Bishop Gabriel’s claim was supported in letters by Archbishop Mark and Bishop Ambrose. But then Bishop Barnabas weighed in on the side of the metropolitan, pointing out that the encyclical had been thrashed out in the course of three days of talks in Mansonville and expressed the freely expressed opinions of the metropolitan himself.[49]

     On July 10, a critical session of the Hierarchical Synod was held. The event turned into a very crude and rude attempt to force the metropolitan to retire – only two or three days before the fiftieth anniversary of his service as a bishop. The metropolitan said that he could retire only as the result of the decision of a Sobor; but the other bishops said that that was not necessary. The metropolitan then closed the session, declaring that he had nothing in common with the other bishops, and that he would see them at the Sobor.

     However, two documents dated the same day and signed, as it would seem, by Metropolitan Vitaly as well as by the other ten bishops, declared that the metropolitan had submitted a petition that he be allowed to retire “in view of age and illness” (he was 92), that his petition had been accepted with understanding, that Archbishop Laurus was appointed deputy of the first hierarch “with all proxy powers” (protocol № 9) until a Sobor could be convened, and that a Sobor to elect a new metropolitan would be convened in October![50] The decision was taken that “any official documents coming from the Synod without the signature of the deputy of the First-Hierarch, Archbishop Laurus, are invalid (article three of the Act). And it was also decreed that a Hierarchical Sobor should be convened in October to elect a new First-Hierarch (article 4). Archbishop Laurus was appointed Deputy of the First-Hierarch, and his name was to be commemorated in all the parishes after the name of the First-Hierarch…

     Archbishop Lazarus and Bishop Benjamin did not submit to these decrees, and continued to commemorate Metropolitan Vitaly without commemorating Archbishop Laurus.

     On July 12 a triumphant liturgy and moleben was celebrated in honour of Metropolitan Vitaly’s jubilee, after which a number of hypocritical speeches praising the metropolitan were uttered by hierarchs who had been treating him with such disrespect only two days before.[51]

     On July 13 the Synod declared, in an attempt to assuage the fears of Metropolitan Vitaly’s supporters: “None of the hierarchs of ROCOR is pushing towards a unification with the MP. There is no pro-MP faction amongst us.” The falseness of these words was already evident, but would be demonstrated even more clearly in the coming years…

     “Shortly after the forced removal of Metropolitan Vitaly,” writes Professor Olga Ackerly, “… the MP began to voice its endorsement: ‘We welcome the fact that the more healthy forces in the Church Abroad have predominated and are now for all practical purposes in charge of it.’”[52]

     On September 4-5, a Conference of the Hierarchs, Clergy and Laity of the Russian Parishes of ROCOR took place in Voronezh under the presidency of Archbishop Laurus, and with the participation of Bishops Benjamin, Agathangelus and Eutyches. At this meeting the Kursk and Belgorod clergy declared their break of communion with the New York Synod and addressed their bishops – Lazarus, Benjamin and Agathangelus – with a suggestion that they appeal to Metropolitan Vitaly and Bishop Barnabas that they unite with them on the basis of the pre-2000 dogmatical and canonical position of ROCOR. Bishop Agathangelus reacted by demanding that the Kursk clergy renounce their break of communion with the New York Synod. Otherwise, he would not sign any proposed documents. And he showed the clergy the door… Archbishop Lazarus did not support his colleague’s hardline attitude to the Kursk clergy, but agreed with him about not breaking with the Lavrites. Bishop Benjamin adopted a neutral position. Although the majority of the Conference agreed with the Kursk clergy, they now tried to persuade them, for the sake of “the good of the Church” to withdraw their words about a break of communion with the New York Synod. Fr. Valery Rozhnov said that the Synod had fallen under their own anathema. Archbishop Lazarus retorted that nobody had anathematized them. When the Kursk clergy refused to back down, Bishop Agathangelus said that he was not in communion with them. And so they left the meeting… Finally, the Conference accepted an Address to the forthcoming Sobor in which support was expressed for Metropolitan Vitaly’s encyclical and for the banned Bishop Barnabas and the West European clergy, while the practice of this kind of ban was condemned. Then, addressing Metropolitan Vitaly personally, the Conference besought him not to abandon his post of First-Hierarch.

     On reading this Address in New York, Metropolitan Vitaly raised his right hand and said: “There is the True Church. Here everything is finished…”[53] And on September 8/21 Bishop Barnabas and the West European clergy (including Fr. Benjamin Zhukov) expressed their gratitude to the Russian hierarchs and their complete support for their position.

     Bishop Agathangelus signed all the decrees and addresses of the Voronezh Conference, and was entrusted with representing its views to the Sobor in New York. He assured the participants that he would not vote for the new course of rapprochement with the MP, and that if Metropolitan Vitaly refused to take part in the Sobor and left the hall, he would follow him. However, having arrived in New York, he changed course and joined the uniates. And then, on returning to Russia, he raised a persecution against Archbishop Lazarus and his colleagues. He denounced them to the civil authorities, tried to have their registration rescinded and their churches taken from them. He even tried to seize the church of St. John of Kronstadt in Odessa that belonged to Archbishop Lazarus…

     At the first session of the Sobor in New York, on October 10/23, Archbishop Laurus was elected metropolitan – a decision welcomed by “Patriarch” Alexis of Moscow. Metropolitan Vitaly was present at this session, but only in order to hand in the following declaration, dated October 5/18, after which he left the hall:

     “Recognizing the depth of the sinful fall of certain members of the Hierarchical Council of our Church in their intensive, but not yet expressed desire to unite with the Moscow Patriarchate, I, with full responsibility before God, the Russian people and my conscience, consider it my archpastoral duty to declare that the coming Hierarchical Sobor, which is due to open on October 23, 2001 cannot be called anything other than a collection of irresponsibles.

     “This Sobor undoubtedly intends to discuss questions relating to a possible union with the false-church of the Moscow Patriarchate. The other day I received a ‘Fraternal Epistle’ from Patriarch Alexis II, which, to my profound sorrow, elicited a joyful reaction from many clerics of our Church. They even sent a triumphant address to the Sobor, asking the Sobor to react positively to this epistle of the patriarch. Their address was signed by 18-odd clerics of our Church. But how many more are there who do not dare to express themselves openly? Seeing no other way out of the situation that has been created, and not wishing to bear responsibility for the final destruction of the Russian Orthodox Church Abroad that has been entrusted to my care, I declare:

     “I consider myself the lawful heir of all the preceding metropolitans of our Holy Church Abroad: first Metropolitan Anthony, then Metropolitan Anastasius, and finally Metropolitan Philaret. I am the fourth Metropolitan of our Russian Orthodox Church Abroad and until the most recent time, I have continued, with the help of God, to lead this ship on the straight path amidst the threatening waves of the sea of this world, avoiding underwater rocks, sudden storms and deep pits that suck ships to the bottom of the sea. Unfortunately, a fateful time has come, when I have understood and appreciated the sad fact that between me and the other hierarchs of our Synod there is no longer oneness of mind and soul. I said this at the last Synod, when after the first session I, distressed and fully conscious of my isolation among the other hierarchs, left the gathering. On this basis and only on this basis, I agreed to retire and will be considered the Metropolitan of the Russian Orthodox Church Abroad in retirement. In this Church I was born, was baptized and will die when the time comes.

     “I wish to declare for all to hear that as First Hierarch of the Russian Orthodox Church Abroad, I completely reject and condemn any rapprochement whatsoever and union in the future with the false-church, the Moscow Patriarchate.

     “I also wish to declare that I remove my signature from the following documents signed by me:

     “1. My signature on the address to the Serbian Patriarch Paul.

     “2. My signature on the agreement to form a commission for the establishment of negotiations with the Moscow Patriarchate…”

     On the same day Archbishop Lazarus and Bishop Benjamin again addressed the Sobor and Metropolitan Vitaly personally. They called on the Sobor to review the unacceptable documents accepted in the previous Sobor, and asked the metropolitan not to retire, saying that they recognized only him as First-Hierarch. They said that they were not able, for objective reasons, to be in New York, but were ready to take part in the work of the Sobor by telephone – on condition, however, that all the bishops withdrew their signatures from the documents of the Council of 2000.

     On October 11/24, Bishop Barnabas also wrote to Metropolitan Vitaly expressing his support. Before that he and Protodeacon Herman Ivanov-Trinadtsaty had phoned him, appealing to him not to retire. On the same day Archbishop Lazarus and Bishop Benjamin once again wrote to the metropolitan, asking him to review his decision to retire. Archbishop Lazarus even repeated the request in a phone call to Mansonville. “No,” replied the metropolitan firmly, “I am a metropolitan in retirement.” “How then is it to be with us now in Russia?” asked the archbishop. “Place your hope on God. God will bless”, replied the metropolitan…

     On receiving this reply, Archbishop Lazarus decreed that for the time being only the name of the ruling bishop should be commemorated in his cathedral church of St. John of Kronstadt in Odessa. With the retirement of the metropolitan, the ruling organ of the Russian Church now became the Hierarchical Conference of Russian Bishops, first created with the blessing of the ROCOR Hierarchical Council in 1994 with Archbishop Lazarus at its head.

     On October 11/24, having discussed the declarations of the Russian bishops, the Sobor in New York elected Archbishop Laurus as metropolitan by a majority of votes and confirmed its adherence to the decisions of the robber council of 2000.

     On October 12/25, Metropolitan Vitaly came into the hall, congratulated “the new First-Hierarch Metropolitan Laurus” and said “that he was going into retirement and is handing over the reins of the Church’s administration”. From what is written in the Protocol, the conversation was friendly. The metropolitan congratulated Archbishop Laurus and wished him “to guide the ship of the Church in the same way that it had always been guided, on the straight path of True Orthodoxy”. On his part, Archbishop Laurus “in the name of the Sobor thanked Metropolitan Vitaly for his labours for the good of the Church”, and “asked him for his help in bringing order to Church life”. The metropolitan once again emphasized that “by reason of his health and in view of his advanced age he could no longer administer the Church. He had never been ambitious. He truly needed rest.” The session continued without the metropolitan, and they discussed the participation of Vladyka Vitaly at the enthronement of Archbishop Laurus and the provision of a pension for him in his retirement.

     The Sobor wanted Metropolitan Vitaly to hand over all his property in Canada to the Synod. To this end, fearing the interference of his secretary, Liudmilla Rosnianskaia, it was decreed, already on October 11/24, to remove her immediately from the Synodal house, “bringing to an end her position as a servant of the Hierarchical Synod”. Then, on the evening of the same or the following day (that is, on October 11/24 or 12/25), she was unceremoniously thrown out of the Synodal building, and the contents of her handbag, containing the metropolitan’s Canadian passport, medication and $20,000, were stolen. The next day, the metropolitan himself fled, first to the house of Fr. Vladimir Shishkov (where Metropolitan Valentine of Suzdal happened to be staying), and then to Canada. The ROCOR hierarchs gave an order to detain him at the border, but he successfully arrived at his Transfiguration Skete in Mansonville. The next day ROCOR sued Fr. Vladimir for assisting in the supposed kidnapping of the metropolitan, and Rosnianskaia was accused of kidnapping him, of giving him drugs to destroy his memory, and of exploiting his senility to her advantage.

     As a result of these events, through the greed of the Synodal hierarchs, Metropolitan Vitaly was prevented from taking part in the enthronement of Archbishop Laurus and of praying together with the uniate hierarchs. On the day after his departure for Canada there was an earthquake in New York… And on the very night that Metropolitan Laurus arrived in the Holy Trinity monastery in Jordanville, a fire broke out in the monastery…[54] The fire was stopped at the seminary building in which was housed the cell icon of the Iveron Mother of God that had belonged to Metropolitan Philaret.[55]

     On November 13, President Putin met Bishop Gabriel, secretary of the ROCOR (L) Synod, and invited him and Metropolitan Laurus to visit Moscow. He must have agreed this invitation with Patriarch Alexis. So with the blessing of the KGB leaders of both Church and State, the real negotiations on union, a process that was called “structuring” [56] by its supporters, could begin.

 

III. THE CREATION OF THE MANSONVILLE SYNOD

     Meanwhile, in Mansonville Hieromonk Vladimir (Tselischev), an ally of Fr. Benjamin Zhukov, finally convinced Metropolitan Vitaly to come out of retirement. According to the witness of Fr. Vladimir, the argument that prevailed with him was the support of the Russian bishops and the question: “Vladyka, to whom are you leaving the Russian bishops and flock?”

     This represented a striking volte face on the part of Hieromonk Vladimir. Only a few months before he had dismissed the metropolitan, saying: “there is no more metropolitan” (letter of November, 2000). He said that the metropolitan was no longer able to administer the Church because he was “deprived of orientation and memory” and remained in “an unhealthy state of mind and reasoning (letter of May, 2001). He “completely depended” on his secretary, L.D. Rosnianskaia, who had control of his signature, his writing paper and his seal. “One should have no illusions about this,” he wrote (letter of July, 2001). Such inconsistency raised suspicions about Fr. Vladimir’s real motivation – suspicions that were to be confirmed quite soon…

     Indeed, if the main body of the bishops led by Archbishops Laurus and Mark were preparing a “revolution on the left” against the authority of the metropolitan, there is strong evidence that a “revolution on the right” was also being prepared. The real leader of these rightist revolutionaries was the Paris Protopriest Benjamin Zhukov. In May, 2001, he asked the metropolitan to bless Bishop Barnabas of Cannes (his creature at the time) to consecrate Archimandrite Sergius (Kindiakov) to the episcopate. The metropolitan refused, and Zhukov, annoyed, then tried to persuade Archbishop Lazarus of Tambov and Odessa to carry out the consecration in secret, suggesting that he would become “metropolitan” and “first-hierarch”. Lazarus refused, thereby earning the hatred of Zhukov – with dire consequences for the Church.[57]

     Persuaded by “rightist revolutionaries” such as Tselischev and Zhukov, on October 14/27, the metropolitan issued an “Extraordinary Declaration” on the internet: “In view of the unwillingness on the part of the majority of the bishop to reconcile and pacify the unheard-of disturbance among our clergy and flock, and also taking into account the requests of some of the bishops and many of the children of the Church Abroad, I with all responsibility declare that, in accordance with paragraph 34 of the Statute on the ROCOR, I remove my signature concerning my voluntary retirement and handing over of my powers to Archbishop Laurus. My name must be commemorated as before at services in all the churches of the Russian Orthodox Church Abroad. In case of unforeseen circumstances, Bishop Barnabas of Cannes is entrusted with temporarily bearing the powers of Deputy of the First-Hierarch of ROCOR until the election of a new First-Hierarch of the Church Abroad by hierarchs who have remained faithful to the Orthodox faith.” [58]

     This news was greeted with joy, but also with some perplexity, by the opponents of union with the MP. After all, only three days before the metropolitan had refused to revoke his decision to retire even after several earnest entreaties from hierarchs, clergy and laity both within and outside Russia. Moreover, there was considerable concern whether the metropolitan had the right to come out of retirement and resume the leadership of the Church without the decision of a Sobor of bishops. [59] Paragraph 34 of the Statute on ROCOR did not provide him with that authority.

     The only justification that the metropolitan could give for his action was the fact that he had been coerced to retire in July. As he himself said: “I hereby declare that, at that time [July 2001] I was coerced by violence to put my signature on documents prepared and written by the Synod... I have been the object of outrages and of high and repeated psychological pressures from the bishops. These tortures have exhausted me.” That Metropolitan Vitaly had indeed been coerced was witnessed by two participants in the July meeting, Archimandrite Sergius (Kindiakov) and Priest Anthony (Orlov).[60] As against this, however, is the fact that by October the metropolitan appears to have been completely reconciled with his retirement, refused to withdraw it when asked to on many occasions, and voluntarily congratulated Archbishop Laurus on his election as the new metropolitan, reaffirming that he was retiring because of his health and old age and because he “truly needed rest”.

     “Here it is appropriate to note a similar precedent,” writes Vitaly Shumilo: “it was for precisely this reason that the pre-revolutionary Russian Church did not recognize the canonicity of the so-called Belokrinitskaya Old Ritualist hierarchy, which traced its origins to Metropolitan Ambrose of Bosnia and Sarajevo, who was in retirement. The Old Ritualists’ references to the fact that Metropolitan Ambrose had been sent into retirement not in accordance with his will, but on the demand and under the pressure of the Turkish government, and that the metropolitan did not recognize the decision of the Constantinopolitan Patriarchate – were not accepted by the Holy Synod.

     “The fact that Vladyka Vitaly was in the situation of a bishop in retirement is confirmed by consideration of what rights he actually enjoyed in the ‘Mansonville Synod of Vicar-Bishops’. With the seizure of power in Mansonville by Protopriest B. Zhukov, Hieromonk V. Tselischev and Priest N. Orlov, Metropolitan Vitaly was de facto retired for the second time (the first time was by the plotters from New York headed by Archbishop Laurus and Archbishop Mark): all the parishes in Canada were removed from the direct administration of Vladyka Vitaly as the ruling Bishop of Montreal and Canada and transferred to the administration of the vicars, who proclaimed themselves to be ‘ruling’. From this time and until his blessed death, Metropolitan Vitaly had not one single parish under his administration in Canada. From a canonical point of view, this was a possible situation for a hierarch only if he was in retirement. The remarks that the Metropolitan was weak and unable to administer the parishes are not honest. If the Metropolitan was not able to administer his parishes, was he able to administer the Church? It is clear that the people who kept the Metropolitan in captivity were inconsistent – not to say, cunning.”[61]

     There was a similar canonical problem with regard to the metropolitan’s appointment of Bishop Barnabas as his deputy. Barnabas was under a ban signed by the metropolitan himself. That ban could be removed only by a Sobor of bishops. Therefore the Metropolitan’s decision to appoint him as his deputy without the authority of a Sobor, and later to allow him to ordain bishops and be raised to the rank of archbishop, was uncanonical.

     The only way in which what we shall now call ROCOR (V) could correct these canonical deficiencies was to turn to the Russian hierarchs Archbishop Lazarus and Bishop Benjamin in order to convene a canonical Sobor. For they were in fact the only ruling bishops opposed to the New York synod who did not need a Council of bishops to reinstate them as fully functioning bishops. These bishops were very eager to help in this way. On October 27, the very day of his “Extraordinary Declaration”, they had declared their loyalty to Metropolitan Vitaly.[62]  And on October 28th, 29th or 30th they “made their declaration of loyalty to Metropolitan Vitaly by telephone. This phone call was received by Bishop (then Hieromonk) Vladimir in Mansonville in the presence of Protopriest Spyridon Schneider and Priest Andrew Kencis. When Bishop Vladimir finished his phone call with Archbishop Lazarus he enthusiastically proclaimed: ‘Archbishop Lazarus and Bishop Benjamin are with us, they are commemorating Metropolitan Vitaly.’”

     The Mansonville group were happy to welcome the Russian bishops in October, when they were desperately in need of support against the uniate Synod under Metropolitan Laurus (ROCOR (L). However, the tragedy was that within a few days they no longer felt any need for them and in effect broke communion with them. For Zhukov wanted to rule the Synod on his own; he cared nothing for the canonical scruples of the Russian bishops, who wanted the convening of a canonical Sobor in order to correct the canonical deficiencies of the Mansonville Synod, but wanted with the aid of Bishop Barnabas alone to promote his protιgι priests…

     “On November 1, 2001,” writes Shumilo, “an event took place greatly perplexed many Orthodox Christians. On the initiative of the New York Synod, Metropolitan Vitaly, accompanied by police, was forcibly sent to a psychiatric hospital for testing. This was a great indignity for the person of the Metropolitan, a mockery of his rank and age, but Vladyka Vitaly humbly and with dignity bore it all…

     “[On November 3], immediately on the return of Vladyka Metropolitan from hospital, taking advantage of his distraction and under the excuse of ‘saving’ the Church, on the initiative and under the direct pressure of Protopriest V. Zhukov (who shouted down the phone to Bishop Barnabas: ‘Consecrate a bishop immediately, even if it’s with a rope around his neck’ – this is witnessed by clergy from France and Russia who were present at the conversation), the Vicar-Bishop Barnabas carried out the consecration of Archimandrite Sergius (Kindiakov). The decision to carry out this consecration was taken hastily, it was not discussed in council, and none of the acting hierarchs was informed about it (not to speak of the necessity that they should give their written consent to the carrying out of a hierarchical consecration, as is demanded by the church canons and the Statute of ROCOR, see paragraph 11, and the note to this paragraph, also Canon 4 of the First Ecumenical Council: ‘… and those who are absent must compose an agreement by means of letters: and then the consecration can take place’, etc.). Only one consent was obtained to this consecration, together with the Metropolitan’s oral blessing – but not immediately, but after some pressure on him (the decisive argument was: ‘You can be arrested and the Church will remain without bishops’)…

     “As many sources witness, the ninety-year-old Metropolitan, by reason of his health had not been able to serve a liturgy since 1999, was very weak and unable to take full part in the consecration of Archimandrite Sergius. He was present at it clad only in a mantia (this is witnessed by photographs: on them Bishop Barnabas and Bishop Sergius are in full hierarchical vestments, but Metropolitan Vitaly is in a mantia), whereas neither a liturgy nor a hierarchical consecration can be carried out in a mantia. The consecration of Archimandrite Sergius was carried out by Vicar-Bishop Barnabas on his own…

     “This consecration laid the foundations for the creation of a new church organization – the ROC in Exile (ROCiE, it was under that name that it was registered in France, Canada and the USA)…

     “If, taking into account the exceptional circumstances, for the sake of love and peace and with the aim of averting a schism in the Church, it would have been possible, in a conciliar fashion, with the application of the broadest economy, to accept the consecration of Archimandrite Sergius at a Hierarchical Sobor with a consequent laying of hands [cheirothesia] on him, then all the later ‘Mansonville consecrations’ [of Bishops Vladimir, Bartholomew, Anthony and Victor] carried out by Bishop Barnabas and Archimandrite Sergius in secret even from Metropolitan Vitaly (without the participation and contrary to the will of the metropolitan) were openly unlawful, and it is impossible to accept them.”[63]

     On November 5, the Mansonville Synod published an ukaz stating that the metropolitan was now to be commemorated as “First-Hierarch of the Russian Orthodox Church in Exile”. It was decided that the Church should be incorporated under this name (we recall that Zhukov had already done this in France), and Fr. Joseph Sunderland was appointed as legal advisor to carry this out. However, since a change in name usually signifies a change in Church, the ukaz disturbed many believers and was rejected by the Russian bishops. Archbishop Lazarus even orally forbade the commemoration of the metropolitan for a few weeks. But then, on November 20, the Mansonvillians recognized their mistake and reversed their previous decision, restoring the name “Russian Orthodox Church Abroad”. As emerged only later, Metropolitan Vitaly had always been against the change of name. With the original name restored, on November 24 Archbishop Lazarus ordered that the metropolitan’s name be commemorated again. Bishop Benjamin issued a similar ukaz. [64]

     Also on November 5, the new “Synod of the Russian Orthodox Church in Exile” raised Bishop Barnabas to the rank of archbishop with the title “of Cannes and Europe”. Strangely, Archbishop Barnabas’ signature was not on this document. However, he was all too willing to accept the power it gave him. Thus already on or about November 7, he declared that he would not accept Archbishop Lazarus as senior to himself.[65] And later he claimed that, as deputy to the metropolitan and “Archbishop of Europe”, he should have control over the whole of European Russia, thereby excluding Lazarus and Benjamin from the administration of their sees!

     Later, the Mansonvillians would describe the meeting at which these decisions were made as “the first Hierarchical Sobor of the regenerated ROCA”. And yet much later, on May 20, 2003, they decreed the “establishment of the Hierarchical Synod of the Russian Orthodox Church Abroad”! The absurdity of establishing the Synod already eighteen months after “the first Hierarchical Sobor of the regenerated ROCA” appears to have escaped the notice of these “rightist revolutionaries”.

     After this “first Hierarchical Sobor”, Metropolitan Vitaly left Montreal with his secretary, L. Rosnianskaia, who reported him as having been against the consecration of any more bishops after Archimandrite Sergius, “so that they don’t say that we bake bishops like pies”. He arrived in Mansonville on the evening of November 6. We can imagine his astonishment, therefore, when, that same evening, he saw Hieromonk Vladimir (Tselischev) coming to him with a hierarchical panagia on his breast. For Archbishop Barnabas and Bishop Sergius had ordained him as Vicar-Bishop of Sacramento that day, claiming falsely in the ordination certificate that this had been done with the metropolitan’s blessing. The metropolitan refused to recognize this “consecration”.

     However, as in the case with Archimandrite Sergius, they persuaded him to recognize it “for the sake of the good of the Church”. So as to hide the illegality and give the “consecration” an appearance of lawfulness, the signature of the metropolitan was added to the ordination certificate under the printed resolution: “I confirm”.[66]

     That this consecration was performed against the will of the metropolitan was confirmed on July 12/25, 2004 by Archbishop Barnabas, when he wrote: “I repent of taking part in the consecration of Bishop Vladimir without your permission”. He had good reason to repent, for the consecration violated the Sixth Canon of the First Ecumenical Council, which says: “If anyone is made a bishop without the permission of the metropolitan, this Great Council has defined that he must not be a bishop”.

     This administrative chaos was compounded by yet another uncanonical episcopal consecration. On November 11, Bishops Sergius and Vladimir, without the agreement or blessing, not only of Metropolitan Vitaly, but also, this time, of Archbishop Barnabas also, consecrated Archimandrite Bartholomew (Vorobiev) as Bishop of Grenada.

     Later, on July 12/25 Archbishop Barnabas wrote in his penitential letter to Metropolitan Vitaly: “I repent that I did not express my protest in connection with the consecration of Bishop Bartholomew, which was carried out by Bishop Sergius and Bishop Vladimir in spite of your and my decision”. And a lie was added to the lack of canonicity: in Bishop Bartholomew’s ordination certificate it was asserted that the consecration had been carried out by Metropolitan Vitaly.

     So all three consecrations – of Sergius, Vladimir and Bartholomw - were carried out contrary to the canons, without the convening of a canonical Hierarchical Sobor, by vicar bishops without the participation of the only two ruling bishops of the Russian Church that were not under ban or in retirement (Archbishop Lazarus and Bishop Benjamin), in two cases against the will of their metropolitan, and in one case secretly from him. We therefore come to the conclusion that if ROCOR (L), at its October Sobor, fell away from the confessing path of the true Russian Church Abroad by its declared intention to unite with the MP and World Orthodoxy, only a few days later ROCOR (V) fell in the opposite direction through its violation of the conciliar norms of the Holy Church as enshrined in the holy canons. Taking advantage of the infirmity of Metropolitan Vitaly and his personal ascendancy over the “Mansonville Synod of Vicars”, Protopriest Benjamin Zhukov accomplished a coup d’ιglise that left Archbishop Lazarus and Bishop Benjamin as the only canonical survivors of the pre-2001 Bishops of ROCOR.

     On November 22 a second attempt to kidnap Metropolitan Vitaly and take him to New York was made by Bishop Michael (Donskov) of Canada, as a result of which the metropolitan anathematized him. [67] When the attempt failed (Canadian judges refused to allow the kidnapping), the Synod of ROCOR (L) issued a statement condemning the action and claiming that it had always wanted to persuade the metropolitan to return by peaceful means. Bishop Michael was freed from governing the Canadian diocese and sent to Holy Trinity Monastery, Jordanville.[68]

     On December 7, Metropolitan Vitaly wrote to all the clergy and flock of the Church Abroad: “The supporters and followers of the so-called self-styled Metropolitan Laurus, who tried to seize ecclesiastical power in our Church Abroad, have departed into complete spiritual tracklessness.

     “Seeing the disturbances in our Church, I have returned to myself the rights of head of the Church. In reply to this, the Synod, with the participation of Bishops Michael and Hilarion, raised a real persecution against me. I was subject to arrest at the hands of the civil authorities without the slightest indication of any reason for my guilt. Exclusively in order to cleanse the Church from such apostates, with my blessing and participation the ordinations of new bishops have been carried out: Bishop Vladimir of Sacramento and Bishop Bartholomew of Grenada…

     “The apostates headed by Archbishop Laurus cannot be considered to be within the bounds of the Church…”[69]

     Evidently Patriarch Alexis was speaking the truth when he later said in the media that Metropolitan Vitaly’s removal had been a necessary condition of the rapprochement of the MP and ROCOR…[70]

     Let us return to the beginning of November. At that time a group of priests led by Protopriest Victor (Melehov), exarch of the flock of the “Holy Orthodox Church of North America” (HOCNA) in Russia, left HOCNA and were received in their existing rank by Metropolitan Vitaly into ROCOR (V). Fr. Victor was then nominated by Fr. Anatoly Trepatchko, and unanimously elected by all the clergy and bishops, as Secretary of the newly incorporated “Russian Orthodox Church in Exile”, while Fr. Michael Marcinovsky was voted Treasurer.

     Later, Fr. Benjamin Zhukov, seeing in Melehov a potential enemy to his plans to take over the Synod, inserted the words “in North America (USA and Canada)” after the word “Secretary” on the ROCiE official website, and also fraudulently claimed that he himself had been made secretary of the Synod on November 5.[71]

     Having been appointed secretary, Fr. Victor immediately made his presence felt. As Fr. Spyridon Schneider writes: “Within a few days [on November 8] Fr. Victor came to Mansonville,… and asked them to: 1. renounce the MP and Sergianism; 2. renounce any relationship with the Serbian Church, 3. reaffirm the 1983 anathema against ecumenism, and 4. renounce Cyprian of Fili and his heretical ecclesiology which had been accepted in 1994 by the Synod of Bishops. These issues were discussed for about two and one half hours and when the Metropolitan, the Bishops and Fr. Victor were finished with these discussions they were all very happy that complete agreement had been reached. Soon after the meeting a statement was written by Vladika Vladimir that addressed these four points and faxed to Fr. Victor with all of the Bishops’ signatures including Archbishop Barnabas.”[72]

     This “Declaration of the Hierarchical Synod of ROCiE” appeared on the internet, and declared that (i) that ROCiE had no canonical or Eucharistic communion with the Moscow Patriarchate, and (ii) that there would be a cessation of “the badly thought out establishment in 1994 of Eucharistic communion with the Synod of the Resisters under the Presidencey of Metropolitan Cyprian of Orope and Fili”. The latter resolution was signed by “Metropolitan Vitaly, Bishop Sergius for Archbishop Barnabas with his agreement, Bishop Sergius, Bishop Vladimir”. Later Archbishop Barnabas, who had left Canada for France the previous day, declared that he had not given his agreement to the placing of his signature under this resolution.

     However, to the distress of the American clergy, some French clergy began to criticise the condemnation of Cyprian. And on November 7/20 the decree on cessation of communion with the Cyprianites was halted.

     But on December 16/29, at a Pastoral Convention of the North American clergy, under the signatures of all the bishops except Archbishop Barnabas, who was not present, the Cyprianite ecclesiology was formally condemned.[73] Barnabas did not protest the decision to break with Cyprian, although he introduced one qualification. However, rumblings of discontent continued from some of the lower French clergy, especially Protodeacon German Ivanov-Trinadtsaty,[74] and two priests with links to the Cyprianites, Michael and Quentin Castelbajac, who joined ROCOR (L). On the other hand, there was support for the decision from others in Western Europe and elsewhere.[75]

     The decision to renounce Cyprianism was important, for it signalled a return to the ecclesiology of Metropolitan Philaret, which had been jettisoned when ROCOR joined the Cyprianites in 1994. Formally speaking, it could be argued that this decision was incorrect, since only a canonical Hierarchical Council could overturn the decision of another Hierarchical Council – and, as we have seen, several of the hierarchs at this Council were not canonical, nor were the canonical bishops in Russia allowed to participate.[76] However, it expressed the truth – and that was the main thing.

     The opposition of the French had its roots in the fact that they had lived for many years under the omophorion of Archbishop Anthony of Geneva, the most ecumenist hierarch of ROCOR for at least 20 years until his death in 1993, whom even now they called their “great Abba” and “he who restrained [the coming of the Antichrist]”. And Archbishop Barnabas himself had had a very chequered career. Therefore a root-and-branch examination of the past, with repentance for all mistakes, - conducted, moreover, on the initiative of American clergy, some of whom had broken with ROCOR in 1986 precisely because of their opposition to ROCOR’s ecumenist tendencies under Metropolitan Vitaly and Archbishop Anthony of Geneva - was deeply threatening to them.

     This led Fr. Victor and the group of North American clergy to call for: (i) the introduction of order into the administrative chaos of ROCOR (V), which required the convening of a Sobor; and (ii) the introduction of a clear ecclesiology which would help to avoid the mistakes in ecclesiology made by ROCOR in the past and provide a firm foundation for her development in the future.

 

IV. THE RUSSIAN TRUE ORTHODOX CHURCH

     Archbishop Lazarus and Bishop Benjamin, while rejecting the decisions of the Mansonville Sobor of November, 2001 as uncanonical, remained in communion with Metropolitan Vitaly and continued to call for a canonical Sobor in which they would take part. Knowing that this would expose his own nefarious activity, Zhukov tried hard to discredit them and the whole idea of a Sobor. Thus on December 2/15, 2002 he wrote in an “Explanation”: “In the conditions that arose at the beginning of 2002, when Archbishop Lazarus was actively trying to acquire the whole of the Russian flock faithful to Metropolitan Vitaly (and consequently the removal of ROCOR from all missionary work in Russia – which was equivalent to its end), the convening of a Sobor became for Her a dangerous undertaking. Only when order would reign in the Church and all her members would know their place, would the participants in the Sobor come with a constructive intention. Then they would be able to say that truly “the Grace of the Holy Spirit has brought us together today” and would think, not of themselves, but about the Preservation of the Church of Christ. A hasty convening of a Council would have led to a catastrophe, and for that reason Vladyka Barnabas addressed the Metropolitan with a request that he defer this initiative.”

     While putting off the convening of a Sobor, Zhukov incited Archbishop Barnabas to seize as much of Archbishop Lazarus’ flock as possible. Thus on December 16, 2001 he accepted under his omophorion the Kursk, Belgorod and some of the Voronezh clergy who belonged to Archbishop Lazarus’ diocese. Lazarus reacted fiercely. In a telephone conversation with the warden and treasurer of one of the Voronezh parishes, he declared that Archbishop Barnabas was “defrocked”, that the new Synod under Metropolitan Vitaly consisted of people unknown to him, who had simply solicited the Episcopal rank, for which reason he did not recognize it, and that in general they should from now on commemorate only him, Archbishop Lazarus. [77] Lazarus’ anger was fully justified. [78]

     A full breakdown in relations between the Russian bishops and the Mansonville Synod was averted after a phone call by Bishop Benjamin to Bishop Vladimir on December 20.

     However, this partial reconciliation was accepted only grudgingly by Archbishop Barnabas. Thus in January he wrote to Bishop Vladimir: “It is necessary to stop the organization with Vladyka Lazarus and Benjamin. Now action is being taken to destroy our Church in which these bishops involuntarily participate. Therefore it is necessary to keep them in the most limited rights. I, on the other hand, as the deputy of Metropolitan Vitaly, must be given the broadest care for Russia.”[79]

     It is necessary to remind ourselves that while remaining in communion with Metropolitan Vitaly, the Russian bishops never accepted the canonicity of the consecrations of the Mansonville vicars. Later Zhukov himself recognized this fact. He said that the Russian hierarchs “did not enter our Church, but attached themselves only to Metropolitan Vitaly”.[80] This was quite true. For the “Mansonville Synod of Vicars” was an uncanonical organization of uncanonically consecrated bishops. At the same time Zhukov accused the Russian bishops of trying “to obtain a Sobor”. A strange accusation! According to Orthodox tradition, all Church conflicts and major Church questions can only be resolved at Councils of Bishops. So trying “to obtain a Sobor” was quite natural and praiseworthy. It was Zhukov’s (successful) attempt to put off the Sobor that required explanation and justification…

     On December 15/28 or 16/29 Metropolitan Vitaly declared at the Pastoral Convention of North American Clergy in Mansonville: “After many long, hard years of trying to manage the Church in Russia from New York, I have learned that it is impossible to manage the Church in Russia from Abroad. We do not know and understand their problems and we do not know their people and possible candidates for the clergy. Without a knowledge of their people and their problems the best that we can do is give them Apostolic Succession and Grace and allow them to organize while maintaining communion with them and praying that they will be able to do something for themselves… There must be a separate administration in Russia, another administration in Europe and a third administration in North America…”

     Shortly after this, on December 25 / January 7, 2001/2002, Metropolitan Vitaly issued his “Nativity Epistle and Spiritual Testament” in which he hinted that he was in captivity, and that people should be very careful in trusting everything that was published in his name: “We live in such a time when they can steal men away and in my name begin to try and convince you. Know that from captivity I will not convince you of anything. Believe only my living word…”

     On January 8/21, 2002 (№835/65) Archbishop Lazarus and Bishop Benjamin wrote an “Epistle on the Contemporary Situation of the Orthodox Church” to Metropolitan Vitaly. In it they gave a short characterization of the situation of the Church in the contemporary apostate world, beginning from the time of the God-fighting revolution and until ROCOR’s October, 2000 Council. At this Council non-Orthodox decisions were taken on union with the MP and Eucharistic communion with the ecumenist Serbian patriarchate; the council of 2001 did not repeal these decisions, therefore the hierarchs of ROCOR had fallen “under their own anathema” and the 45th Apostolic Canon, which “categorically forbids communion in prayer with heretics: ‘Let a bishop […] who has only prayed with heretics be excommunicated /.../ from the Church’ – the Epistle said. Also, reasons were given why the falling of the hierarchs of ROCOR into apostasy had become possible: ‘sergianism and ecumenism have poisoned the Russian Orthodox Church Abroad’. The Epistle went on to say: ‘The Holy Patriarch Tikhon, applying all his strength to preserve the Orthodox Church from the blows of the God-fighters, in his God-inspired Ukaz №362 of November 7/20, 1920 foresaw the form that Church administration would take if the activity of the organs of the Higher Church Authority should cease. The essence of this ukaz can be reduced to this: if the activity of the Higher Church Administration ceases […] the diocesan bishops takes upon himself the whole fullness of power in his diocese until the formation of a free ecclesiastical administration.

     “The Russian Orthodox Church existed on the foundation of this Ukaz. In Russia, after the issuing in 1927 […] of the declaration of Metropolitan Sergius, the Catacomb Church began to be created […] With the blessing of Patrairch Tikhon and the Locum Tenens Metropolitan Chril, and also on the foundation of Metropolitan Agathangel’s Epistle of June 5/18, 1922, communities of the True Orthodox Church (TOC) were formed under the leadership of the most eminent hierarchs. These communities preserved original Orthodoxy. They suffered especially terrible persecutions. The Bolsheviks ferreted out the “catacombniks” wherever they could, often with the help of priests of the “patriarchate”, who denounced the true bishops and priests to the “organs”. Those who fell into the camps for belonging to the TOC generally did not come out again.

     “The whole episcopate of the Russian True Orthodox Church was destroyed. In spite of this, by 1982 quite a few communities of the True Orthodox Christians remained scattered over the whole territory of the Soviet Union, creating an extensive widowed diocese. Archimandrite Lazarus (now Archbishop) was secretly ordained to the Episcopal rank by a ROCOR bishop who came specially from abroad, to rule this diocese.

     “After the fall of the Bolshevik regime, the Russian True Orthodox Church acquired a legal status and was officially registered in the Ukraine (registration №356 of June 19, 1993).

     “Until October, 2000 no insoluble problems in administration arose. But after the publication of the documents of the October 2000 council of ROCOR a wave of contradictory ukazy, bans and the most varied kinds of false information was poured out upon the Orthodox living on the territory of the former Soviet Union, and chaos, unclarity and confusion was created in administration.

     “We, the Russian bishops, on the foundation of ukaz №362 of November 20, 1920 of Patriarch Tikhon, in connection with the complicated situation in ROCOR, on the basis of multiple addresses of the First-Hierarch of ROCOR Metropolitan Vitaly to the Council of Bishops, in 1998 and 2000, on the provision of independence to the Russian Bishops (of which we are witnesses), and also in connection with all that has been said above, ask the at present lawfully acting Metropolitan Vitaly to provide us with temporary administrative-canonical independence.. We do not refuse to be in spiritual, prayer and Eucharistic communion with those who have not fallen into sergianism, ecumenism or any other heresy, and we also call to repentance all those whom the Lord has not deprived of this great gift.

     “We turn to you, beloved in the Lord Vladyko Metropolitan Vitaly. We turn to you as to the eldest First-Hierarch of ROCOR, chosen by lot, who has preserved the purity of Orthodoxy. We raise your all-honourable name in services and ask your blessing on our beginning.”

     Since the Russian bishops were never allowed to speak personally to Metropolitan Vitaly, Archbishop Lazarus entrusted this letter to Protopriest Vladimir, now Bishop Irenaeus, to deliver personally to the metropolitan in Mansonville. Bishop Vladimir refused to allow Fr. Vladimir to see the metropolitan (“you have arrived without warning”), but Vladyka Vitaly, hearing that a priest from Archbishop Lazarus in Russia had come to see him personally, immediately accepted him and gave him hospitality for several days.

     In these days Fr. Vladimir managed to convince the metropolitan that Archbishop Lazarus was unanimous with him on all important questions of Church life. So the metropolitan wrote a small letter to Archbishop Lazarus in which he said: “With all my heart I wish you spiritual and archpastoral success in our great common archpastoral stand in the Truth”. Then, three days later, on February 26 / March 11, on the official notepaper of the First-Hierarch of the Russian Church Abroad, Metropolitan Vitaly wrote to Archbishop Lazarus in his own handwriting: “May God bless you to carry out the consecration of new bishops. You must create your own Hierarchical Synod which would be in concord with our Hierarchical Synod. At the next Hierarchical Sobor I will inform all our hierarchs about this situation. Let us be with Russia of one mind and of one soul, while having separate administrations. Church life itself virtually dictates this to us.”

     This was good and important news. And so on April 4/17 – 5/18, at the Second All-Russian Conference of hierarchs, clergy and laity of RTOC in Voronezh under the presidency of the head of the Hierarchical Conference Archbishop Lazarus and his deputy Bishop Benjamin, “the decision was taken, on the basis of the Holy Canons, the Decree of the Holy Patriarch Tikhon no. 362 and the Directive-Testament of Metropolitan Vitaly of February 26 / March 11, 2002, to carry out hierarchical ordinations for RTOC and to transform the Hierarchical Conference of Russian Bishops of RTOC that had been created with the blessing of the Hierarchical Council of ROCOR in 1994 into the Hierarchical Synod of RTOC.”[81]

     Maintaining their continued devotion to Metropolitan Vitaly, the Conference reproached Bishop Barnabas for the various anticanonical actions conducted against them in the past, but nevertheless called for peace and cooperation between them.[82]

     On April 19, Archbishop Barnabas replied angrily, calling the Conference’s address to him “shame” and “deception”, and  saying that the “Lazarite schism foreseen by us is trying to wipe her [ROCOR (V)] finally off the face of the earth”.[83]

     On April 20, Metropolitan Vitaly met Bishops Sergius and Vladimir and four North American priests, including Fr. Victor Melehov, in Mansonville. They decreed that “in spite of the fact that his Eminence Metropolitan Vitaly gave his personal agreement, the decision on the creation of an ecclesiastical administration in Russia is in the competence of the whole of the Hierarchical Council. Before and without a conciliar decision, in spite of the 34th Canon of the Holy Apostles [which decrees that nothing should be done by the hierarchs without the agreement of the first-hierarch, and vice-versa], that is, in view of its uncanonicity, no separate administration in Russia can be formed. Consequently, hierarchical consecrations can take place in Russia only after a decision of the Hierarchical Council of ROCOR.”

     The irony of this statement consisted in the fact that “the Lazarites” had been calling for a Hierarchical Council consistently since the very foundation of ROCOR (V), but Zhukov, followed by his puppet Bishop Barnabas[84], had always argued against it!

     Bishop Benjamin then asked Metropolitan Vitaly: “Should we carry out hierarchical consecrations, or should we refrain from this until a final conciliar decision on the basis of the 34th Apostolic Canon?” He also informed him that Archbishop Lazarus had three candidates for hierarchical consecration and that the consecrations were appointed for Bright Week. Metropolitan Vitaly replied that this question was “exceptionally important and needed a conciliar decision”.[85]

     In May Archbishop Lazarus and his Diocesan Council asked again for the summoning of a Council, but with the following “necessary preconditions”: (i) the cessation of all hostile actions and propaganda against the Russian Bishops, and an apology for the latest public insults; (ii) the cessation of attempts to usurp ecclesiastical power by exploiting the difficult position of the first hierarch; (iii) respect for the rights of the Russian Bishops, including those that were given them by the decree of Metropolitan Vitaly in March; (iv) a clear declaration by the non-Russian bishops whether they were intending to establish a Church in Russia, or join Suzdal or the Greek Old Calendarists.

     It should be pointed out that the fact that the Russian bishops were ready to join with ROCOR (V) in a common Council did not mean that they accepted any of the consecrations carried out by ROCOR (V) since they were contrary to the holy canons and the ROCOR’s Statute. And so Archbishop Lazarus continued not to recognize the “Mansonville Synod of Vicars”. [86]

     Spring passed into summer, and still no Sobor was convened. Finally, in August, despairing of the possibility of the convening of a Sobor that would discuss all these questions as well as the consecration of bishops for Russia, the Russian bishops consecrated four new bishops: Tikhon of Omsk and Siberia, Hermogen of Chernigov and Gomel, Irenaeus of Verney and Semirechiye and Dionysius of Novgorod and Tver. [87] They felt that they had the right to do this, on the basis not only of Metropolitan Vitaly’s blessing, but also of Patriarch Tikhon’s ukaz no. 362 of November 20, 1920.

     On August 21, however, Metropolitan Vitaly and four ROCOR (V) hierarchs condemned the consecrations as “uncanonical” and the initiators of it as being “outside the Russian Orthodox Church Abroad”.[88] Archbishop Lazarus and Bishop Benjamin were then condemned without a trial or summons to a trial. For, as Zhukov argued, “to summon Bishops Lazarus and Benjamin to a Sobor would be a crime against our Church. Since any variant of their presence at the Sobor, whether to recognize or not to recognize the consecrations carried out by them, or for a trial on them themselves, would lead to the annihilation of our Russian Orthodox Church Abroad.”[89]

     So, according to this logic, to expel the Russian bishops through a lawful canonical trial would be more destructive of the Church than to expel them uncanonically and without a trial!

     Archbishop Lazarus and Bishop Benjamin never received official notification that they were banned from serving.[90] They continued to recognize Metropolitan Vitaly as head of their Church, declaring that his signatures were being forged and that he was “in captivity” to Protopriest Benjamin Zhukov and L.D. Rosnianskaia “and in complete isolation from the external world”.[91] The present writer has personal experience of this. In January, 2003, in Mansonville, Rosnianskaia blocked his and Hieromonk Augustine Lim’s access to the metropolitan, although Bishop Sergius of Mansonville had given his blessing…

     Having finally succeeded in manipulating the expulsion of the Russian bishops, Zhukov now proceeded to further purges within the church organization that he controlled. The American priests led by Fr. Victor Melehov had been shown alarming signs of a concern for canonical order. So it was now their turn…

     The movement to oust Melehov had begun some months before. In June, 2002 he was informed by Bishop Vladimir that he was the secretary only of North America. In July, he was told by Bishop Vladimir that he recalled that Fr. Benjamin Zhukov was in fact the secretary of ROCiE. In September, Fr. Victor made preparations for Metropolitan Vitaly’s visit to Russia, but the visit was stopped by Zhukov. In October, he began to receive anonymous letters telling him that he would be suspended and defrocked.[92]

     And so, writes Fr. Victor, “when, in October, 2002, there was published on the official site of ROCOR (ROCiE) the preconciliar report of the secretary of ROCOR (ROCiE), Protopresbyter Victor Melehov, on the situation of the ROCOR, together with a projected confession of faith to be sent to the flock, Protopresbyter Victor Melehov did not only not receive any response from the hierarchs on the ecclesiological questions, but was subjected to reproaches by Bishop Vladimir for publishing this report.

     “Some hope that the hierarchs would be able to come out with an Orthodox confession of faith appeared after Bishops Bartholomew and Sergius, at the beginning of November, 2002, in response to the worries of the North American clerics, signed a letter-appeal demanding the immediate convening of a Hierarchical Council, the removal of the commission that was blocking its convening, the resolution of the problem with Archbishop Lazarus and the necessity of the acceptance of a confession of faith by the clergy of ROCOR (ROCiE). Bishops Bartholomew and Sergius also signed the text of this confession of faith. However, after talking to Bishop Vladimir and Archbishop Barnabas, they withdrew their signatures.

     “Bishop Bartholomew decided to compose a new appeal to all the clergy and faithful of ROCiE on the catastrophic situation of ROCiE and the necessity of accepting a confession of faith. This letter of November 13/26, 2002, together with the former text of the confession of faith, was again signed by Bishop Bartholomew. However, on the very day when the letter should have been placed on the official site, Bishop Bartholomew again withdrew his signature, fearing, in his words, ‘to bite the bullet’.

     “This letter was nevertheless published on the official site of ROCiE signed only by the secretary of ROCiE, Protopresbyter Victor Melehov, and the dean of the Western American deanery, Protopriest Joseph Sunderland. The confession of faith was signed by these clerics and by Priests Michael Martsinovsky, Andrew Kencis and Mark Smith.

     “The letter had not been on the official site of ROCiE for one day before it was removed on the demand of the episcopate of ROCiE, and many learned of its contents from other sources.

     “On December 9, 2002, Bishop Bartholomew officially informed us that his signature on the appeal of the North American clerics was invalid and was being removed (and this in spite of the fact that the appeal had been published without his signature)…”[93]

     The final act in this shameful episode was the uncanonical expulsion of the still-unyielding American clerics led by Fr. Victor Melehov. It was officially announced on January 18, 2003 that he had never been secretary of the ROCOR (V), that he had been admitted into the Church “by an oversight” and that he was actually a defrocked ex-clergyman.[94] In February, Fr. Victor received a letter from Metropolitan Vitaly, Bishops Barnabas, Bartholomew and others stating that “ROCiE does not know Fr. Victor Melehov”. This was the height of anti-canonical arbitrariness: no trial, no summons to a trial, not even a more or less plausible accusation, but only: “We do not know you”!

     Fr. Victor summed up the situation well: “Factually speaking, the ship of our Church is without direction and is being borne along in complete darkness and obscurity… The main aim of the Synod of Laurus - to paralyze the activity of the Metropolitan as First-Hierarch and not to allow the restoration of our Synod – has been attained… Our brothers in France apparently do not even realize that they are in the same camp as the Synod of Laurus and the other opponents of our Church, who are abusing the Metropolitan-elder in every way…”[95]

     On June 22 / July 5, 2003, “the canonical organ of administration of the parishes of RTOC – the Hierarchical Conference of Russian Bishops – was transformed into the Hierarchical Synod of the Russian True Orthodox Church as ‘a small constantly acting council of bishops’ (literally the word ‘synod’ in Greek means gathering, council). The oldest Russian hierarch, Archbishop Lazarus of Odessa and Tambov, was elected as President of the Hierarchical Synod of RTOC.”[96]

     On June 24 / July 7, 2005, shortly after the death of Archbishop Lazarus, Bishop Tikhon of Omsk and Siberia was elected first-hierarch of the Russian True Orthodox Church.

 

V. THE PLOTTERS FALL INTO THEIR OWN PIT   

  Archbishop Barnabas was now at the height of his power. However, his fall was to be precipitate. Anton Ter-Grigorian writes: “Soon after getting rid of Fr. Victor [Melehov] and the priests and laity who supported him, Archbishop Barnabas lost the need for the all-powerful cleric of his diocese, Protopriest Benjamin Zhukov, who after the ‘general victory’ over ‘the Melehov schism’ began to demonstrate too much independence… He was soon distanced from closeness with Archbishop Barnabas, and the closest advisor of the ‘deputy of the First Hierarch’ again became Protodeacon German Ivanov-Trinadtsaty.” [97]

     His power began to slip at the Sobor which Zhukov now graciously allowed to convene from May 3/16 to 7/20, 2003. Three candidates were put forward for the episcopacy: Archimandrite Anthony (Rudej), as vicar of the European diocese with the title Bishop of Balt and Moldovia; Hieromonk Anastasy (Surzhik), as ruling Bishop of the Far Eastern diocese with the title Bishop of Vladivostok and the Far East; and Priest Victor Pivovarov, as a vicar of the European diocese with the title Bishop of Slavyansk and South Russia. These candidacies were confirmed, although Archbishop Barnabas was opposed to that of Pivovarov. He asked instead that the candidacy of Archimandrite Alexis (Makrinov) and Hieromonk Joseph (Philosophov) be considered. He also asked that all priests and laymen coming from the dioceses of Archbishop Lazarus and Bishop Benjamin should be received by repentance.[98]

     On June 26, 2003 Archbishop Barnabas issued an ukaz criticizing Zhukov for anti-canonical behaviour, and demanding that he return his diocesan seal and facsimile signature, which Barnabas suspected he had been using unlawfully. Zhukov rejected the ukaz and flatly refused to give back the seal and signature. Instead, he stirred up such a vicious campaign against the bishop that “six out of the eight ‘French’ parishes very soon began to demand from the Synod ‘the replacement of the Bishop’ and even ‘the defrocking of Archbishop Barnabas’.” Barnabas was forced to leave the parish. Taking advantage of his master’s absence, Zhukov summoned Bishops Vladimir and Sergius from Canada, who, on Archbishop Barnabas’ canonical territory, and against his will, proceeded to consecrate Fr. Victor Ponovarov - who was not only a KGB agent with the nickname “Ponomar” [99], but had also been defrocked by his former bishop, Benjamin of the Black Sea, and was considered to be a heretic by Bishop Sergius – and Fr. Anastasy (Surzhik) to the episcopate. Several weeks after this scandalous event, Archbishop Barnabas received his diocesan seal and facsimile signature in the post from Zhukov – they were no longer needed by him![100]

     Rev. Zhukov then proceeded to convene a Synod meeting from November 14/27 to 16/29, at which three independent dioceses were formed. The Russian part of Archbishop Barnabas’ diocese was removed from him and divided between Bishop Anthony of Moldova, who took Ukraine, Belorussia, Lithuania, Latvia and Estonia, and Bishop of Victor of South Russia, who took the North-West, the Centre, the Volga and the Southern regions of Russia with Georgia, while “separating those parishes whose priests want to continue commemorating Archbishop Barnabas”. As for Barnabas himself, he was confined to Western Europe. Bishop Anastasy’s Far Eastern diocese was enlarged to include the Japanese islands, Korea and China (where there were no ROCOR parishes!), while the Siberian diocese (including the Urals district and Kazakhstan) was also entrusted temporarily to Bishop Anastasy.

     Then the bishops declared Archbishop Barnabas’ acceptance of some Romanian new calendarist parishes into his diocese as uncanonical[101], removed Barnabas’ title of “Deputy of the First Hierarch”, and defrocked one of his clerics, Hieromonk Seraphim (Baranchikov), for immorality.[102]

     On November 6/19, 2004 the Synod issued the following anathematization: “To those who affirm the antichristian heresy of Sergianism; who teach that the Church of Christ is supposedly saved by union with the enemies of Christ, and reject the exploit of martyrdom and confession, and construct a false church on the foundation of Judas, and for its sake permit the transgression and distortion of Christian teaching, canons and moral laws; who command Christians to bow down to the God-hating authorities as if they were given by God, and to serve them not out of fear but for conscience’s sake, blessing all their iniquities; who justify the persecutions against the True Church of Christ at the hands of the God-haters, thinking thereby that they serve God, as was done in fact by the continuers of the renovationist heresy, Metropolitan Sergius and all his followers – Anathema!”

     But right-believing anathemas could not conceal the inner corruption of the Synod. For Archbishop Barnabas, the coup de grβce was not long in coming. On December 7, 2003, striking out against his tormentors, he banned Zhukov from serving.[103] However, on January 19, 2004, brushing aside an explanatory letter from Archbishop Barnabas[104], Metropolitan Vitaly and the North American bishops declared this act to be invalid, saying that Barnabas had “exceeded his rights” (although Fr. Benjamin was a priest of Archbishop Barnabas’ diocese, and directly subject to his authority), and placing him “in retirement”.[105] On July 8 the Synod banned him from serving.[106] On July 25 he wrote a penitential letter to Metropolitan Vitaly, repenting of many of his acts in the last few years.[107] But this repentance only enraged his enemies. At the November Hierarchical Sobor he was defrocked - naturally, without a trial or summons to a trial…[108]

     On January 27 / February 9, 2005 Archbishop Barnabas issued a “sorrowful epistle” in which he said that he did not recognize “the so called ‘Mansonville Synod’” as having any power or significance, since “it had shown its complete incompetence and its deeply uncanonical conduct of its affairs”.[109] Shortly after this, Barnabas joined the Synod of Metropolitan Laurus, recognizing the original ban placed on him in April, 2001…[110]

     The further disintegration of the Mansonville Synod was now unstoppable. On June 3, 2006 the Synod’s official site published a declaration of Zhukov, Bishop Vladimir and Bishop Bartholomew, announcing that power in their Synod had been seized by Archbishop Anthony (Orlov), Bishop Victor (Pivovarov) and a certain Irina Mitse-Goldberg. Anthony declared Metropolitan Vitaly to be incompetent, made charges against Bishops Vladimir and Bartholomew, and took over the Church with Bishop Victor.

     Archbishop Anthony was a married man who, secretly from Metropolitan Vitaly and his own wife, had been consecrated to the episcopate in 2002 in Paris by Bishops Barnabas and Sergius. For two years, this consecration had been a secret, and was only revealed in 2004 on the internet. For a long time Metropolitan Vitaly did not recognize this consecration, but Zhukov finally forced him to give in. Although all the bishops knew that Anthony, as Priest Nicholas Orlov, had been living in a church marriage with his wife at the time of his consecration, they still recognized it, and even, at Zhukov’s insistence, raised him to the rank of “archbishop” and “deputy of the First-Hierarch” in place of Barnabas. Anthony’s church divorce was formalized two years after his consecration. His civil marriage remained in force…[111]

     On June 22, 2006 Metropolitan Vitaly, under pressure from Archbishop Anthony, Bishop Victor and Archimandrites Damascene (Balabanov) and Stefan (Babaev), was invited to the local police station so that he could officially, without outside influence, express his will regarding their presence in Mansonville. When the police officer asked: “Does Metr. Vitaly wish that Orlov, Pivovarov, Balabanov, Babaev and Mitze leave the territory of the Transfiguration Skete?” the metropolitan replied firmly: “Yes, I wish it.” Archbishop Anthony tried to persuade the metropolitan to change his mind, but the police officer said: “Enough. The answer has been received.” The group were then asked by the police to leave Mansonville before July 25. The next day, June 23, Archbishop Anthony issued an ukaz saying that he counted it “his duty temporarily to take over the administration of ROCOR” because of the poor health of the metropolitan, “who is not able sometimes even to recognize his deputy and bishops” because of the “inconsistence and false ukazy cancelling the previous ukaz signed by the First Hierarch” and because of the “malicious isolation of the First Hierarch”.[112]

     The disintegration continued. In 2006 Bishop Victor broke from archbishop Anthony and formed his own Synod together with Bishop Damascene (Balabanov). These two were later to split again…. Archbishop Anthony, meanwhile, had taken to calling himself “Metropolitan of Moscow, Los Angeles and all Abroad”!

     On September 12/25, 2006 Metropolitan Vitaly reposed. Fr. Spyridon Schneider writes that this “marked a turning point in the life of ROCiE. When Metropolitan Vitaly reposed… there were four bishops remaining in the Vitaly Synod. Bishop Vladimir of San Francisco and Western America, Bishop Bartholomew of Edmonton and Western Canada (who is in the advanced stages of Parkinson’s disease and has severe dementia), Bishop Anthony of Moldova and Bishop Anastassy of Vladivostok. Bishop Vladimir became temporary acting First Hierarch on the basis of the fact that he, at the age of thirty nine, was the oldest bishop by ordination.

     “… In the early winter of 2006 Protopriest Benjamin Zhukov and Bishop Anthony of Moldova sent Protopriest Nicholas Semenov from Brussels to Edmonton, Canada with a document for Bishop Bartholomew to sign. Through intrigue and deceit Bishop Bartholomew, not knowing and understanding what he was signing, applied his signature to this document. The document was an ukaz retiring Bishop Anastassy of Vladivostok. This action was taken in a totally uncanonical and unethical manner, without due process, without a meeting of the Synod, without the presence of the Acting First Hierarch and without following the Regulations which govern the Russian Church Abroad.”[113]

     On May 12, 2007, continues Fr. Spyridon, “at a meeting with Bishop Vladimir which included Archpriest Constantine Fyodorov, Archpriest Spyridon Schneider and Priest Andrew Kencis, Bishop Vladimir explained that he intends to call a Sobor of Bishops with the full knowledge and expectation that Bishop Anthony of Moldova and the Secretary of the Synod, Archbishop Benjamin Zhukov, will not attend. Bishop Vladimir explained that he will call the Sobor in Edmonton, Canada so that Bishop Bartholomew… can participate in the first session of the Sobor. Bishop Vladimir further explained that if Protopriest Zhukov and Bishop Anthony do not come to the Sobor, as expected, then Bishop Vladimir, Bishop Bartholomew and Bishop Anastasy will constitute a quorum. Therefore when the meeting is convened the first item on the agenda will be to consider and accept Bishop Bartholomew’s petition to retire from one year ago. This decision will be made with the vote of Bishop Bartholomew. Once Bishop Bartholomew is retired then he will no longer participate, nor will he be counted as a member of the Synod. Consequently, Bishop Vladimir and Bishop Anastasy will then have a two-third majority of the votes which would allow them to go forward with their agenda for the future of the Church. Bishop Vladimir further explained that Fr. Benjamin Zhukov, although he is secretary of the Synod and has always voted in the Synod meetings, will not have a vote because he is a priest and not a bishop…”[114]

     Zhukov could never submit to such a demotion. On November 1/14, 2007, at his instigation, Bishop Anthony (Rudej) of Moldova, secretly and on his own, consecrated Archimandrite Seraphim (Skuratov) as Bishop of Birmingham, and then with Bishop Seraphim ordained Fr. Roman Apostolescu as Bishop of Brussels.[115] Zhukov had now created his own “catacomb church” – in the free West!

     With the departure of Zhukov from the scene of the Synod he both created and destroyed, we shall end our account of ROCOR (V).  The  disintegration  has  continued in recent years,  as was only to be expected.  For,  as  the Greek Old Calendarist Confessor Papa Nicholas Planas said, “Whatever has been done uncanonically cannot stand – it will fall…”[116]

 

VI. HERESY AND CORRUPTION IN SUZDAL

     The second bishop to be consecrated for ROCOR inside Russia during the 1990s, after Archbishop Lazarus, was Bishop Valentine (Rusantsev) of Suzdal. Having been unlawfully expelled by the ROCOR in 1996 together with three other bishops consecrated by him and Archbishop Lazarus,[117] and having taken part neither in the dogmatic errors of the shameful October Sobor of 2000, nor in the canonical violations of both ROCOR (L) and ROCOR (V) in 2001, the Russian Orthodox Autonomous Church (ROAC) under Metropolitan Valentine was in a relatively strong canonical position at the beginning of the new millennium. However, strong suspicions had often been voiced about the personality and history of the first hierarch himself, who while in the MP had received many medals from the God-fighting state and had two charges of homosexuality against him dropped – through the intervention of the KGB, as many thought. His relatively strong performance in the 1990s had begun to dispel these suspicions; but now a new threat appeared which exposed his real character, and the weakness of his Church organization, in a glaringly unattractive light…

     The threat appeared in the form of a group of intellectualist refugees from ROCOR in St. Petersburg, led by the Byzantinist (although some Byzantinists would deny him that title) Basil Louriι. From the beginning of their entrance into ROAC in 1999, this group made no secret of their plans to “reform” it in accordance with their perverted understanding of patristic tradition, which involved: a heretical, Manichaean approach to marriage and sexuality; an almost Nietzschean fascination with popular culture and rock music and its cult of death and suicide[118]; an extremely negative attitude to the pre-revolutionary Russian Church; a cool attitude towards the Catacomb Church and her martyrs and confessors; a “positive” attitude towards Stalin; an approval of the “name-worshipping” heresy of Fr. Anthony Bulatovich; and several other deviations.

     However, Metropolitan Valentine was only too eager to use this group to raise the educational standard of his clergy and the general profile of ROAC in Russian society. He blessed their often interesting, but also often highly controversial publications, especially Vertograd-Inform (which began life in ROCOR), which the Petersburg group published in collaboration with other “near-Church” intellectuals, such as Alexander Soldatov (the chief editor), Egor Kholmogorov and Michael Kiselev. And, overlooking Louriι’s unscrupulous use of mafia connections[119] and his uncanonical abandonment of his wife and child, he ordained him to the priesthood.

     Alarm-bells began to ring in 2000, when Louriι published a book entitled The Calling of Abraham, which claimed that sexual relations in marriage were sinful, and that the celibate and monastics possessed the grace of the New Testament, while the married were merely “Old Testament Christians”. Alarmed by criticisms of this work, the metropolitan, instead of investigating the book himself and coming to a decision about it in the Synod, blessed the publication of a critique of Louriι’s book by four authors (including the present writer) entitled Marriage, the Law and Grace (Moscow, 2001).

     In the winter of 2000-2001 further alarm was caused when a disciple of Louriι, Hierodeacon Theophanes (Areskin), began a series of lectures to clergy in Suzdal in which he praised the “name-worshipping” heresy of Fr. Anthony Bulatovich, who was condemned by Patriarch Tikhon and the Synod of the Russian Orthodox Church.[120] The leader of the attacks on Louriι and Areskin was Protopriest Andrew Osetrov, the secretary of the Synod and a close collaborator with Metropolitan Valentine. In March, the metropolitan turned to the present writer, asking him to enter into a dialogue with Louriι in order to ascertain his true views on name-worshipping and other matters, assuring him (Moss) that if he found his (Louriι’s) views to be heretical, he would bring him to trial before the Holy Synod.

     The dialogue began, and would no doubt have continued peacefully if Osetrov had not brought the issue to a head in a Synod meeting at the end of April, during which, supported initially by the Catacomb Archbishop Seraphim of Sukhumi, he demanded that the metropolitan condemn Louriι. When the metropolitan refused in a particularly crude form, Osetrov left ROAC. The next day, at the glorification of Metropolitan Philaret of New York as a saint of the Russian Church, Archbishop Seraphim served with the metropolitan, demonstrating his loyalty to him for the time being and his separation from Osetrov – probably because Osetrov had not contented himself with attacks on heresy within the Church, but had proceeded publicly to accuse the metropolitan of paedophilia…

     Osetrov told parishioners in Suzdal that he had a video film showing interviews of adolescents admitting to intimate relations with the metropolitan. This film turned out to be less incriminating than Osetrov claimed, and would in any case have been inadmissible as evidence in a court of law. More serious was the accusation of the well-respected Hieromonk Paisius (Gorbunov) that he personally had witnessed a homosexual act of Metropolitan Valentine in 1995. Enormous pressure was brought to bear on Fr. Paisius, who repented of his accusation, then reaffirmed it and fled into hiding (with the help of his spiritual father, Archbishop Seraphim).

     The metropolitan now demanded the defrocking of those clerics (about five) who accused him of immorality, and eventually obtained the signatures of the other bishops – although Archbishop Seraphim delayed signing for six weeks. Between June and August the Vladimir newspaper Prizyv printed a series of eight articles in support of Osetrov’s accusations. Fighting to stay out of prison, the metropolitan claimed that Prizyv had received direct orders from the Vladimir public prosecutor’s office and regional administration to publish “compromising material on Valentine”.

     In an interview with Keston College’s Geraldine Fagan on March 26, 2002, Osetrov “maintained that, since Metropolitan Valentin had actively restored churches whereas the Moscow Patriarchate had been quite incompetent in that area, he had ‘enjoyed some kind of protection’ from the Suzdal authorities. Fr Osetrov admitted that he himself had been instrumental in maintaining this state of affairs throughout the ten years during which he had worked as synodal secretary to Metropolitan Valentin, initially having been ordained in ROCA. When any accusations against the Metropolitan of homosexual practice - a criminal offence in Russia until 1993 - or sexual abuse were made, he said, he ‘arranged everything so that they died away or got lost in bureaucratic channels.’ Once he had been removed after protesting that ROAC clergy who preached heresies were not being dealt with, said Fr Osetrov, his protection of Metropolitan Valentin had ceased: ‘This time I gathered evidence and sent it to reliable people in the Lubyanka [the headquarters of the FSB] and the Vladimir public prosecutor's office.’ Had the affair been left to the Suzdal public prosecutor, he maintained, ‘it would have been completely covered up.’

     “When Keston asked how Fr Osetrov had managed to serve in the ROAC for ten years without suspecting Metropolitan Valentin, he replied that the accusation of homosexuality (golubizna) was commonly used as an easy way of discrediting a person in the Soviet period. While the rumours about Metropolitan Valentin grew from year to year, he said, they were at first vague and he was disinclined to believe them until some of his own children began to relate details they had heard at school. Fr Osetrov said that he then discovered that the Suzdal authorities' protection of Metropolitan Valentin dated back to 1988 – ‘I was shocked, both the local police and administration knew everything.’ In that year, said Fr Osetrov, local police investigated the then criminal activities of 70 homosexuals in Vladimir region, including then Archimandrite Valentin. An article in the May-September issue of Suzdal Diocesan News, partially edited by Fr Osetrov, contains computer scans from the original police files on Criminal Case No. 0543, including various witness statements graphically describing homosexual activity involving Archimandrite Valentin. According to Fr Osetrov, this was why the Moscow Patriarchate attempted to transfer Archimandrite Valentin from the town of Suzdal, in response to which he ultimately left the Moscow Patriarchate. In his view, the only possible reason why Archimandrite Valentin was not prosecuted by the authorities at that time was because ‘he was working for the KGB,’ who, he said, most probably used his sexual orientation to compromise him.

     “When interviewed by Keston on 19 October, ROAC Archbishop Feodor continued to maintain that the allegations against Metropolitan Valentin were being fuelled by an alliance of the Vladimir authorities and the Moscow Patriarchate. The parish priest of Suzdal's Kazan Church, Fr Dmitri Ledko, and Archbishop Yevlogi (Smirnov) of Vladimir and Suzdal were the local Moscow Patriarchate representatives present at the June 2001 meeting aiming to ‘sort out Valentin’, thought the archbishop. While declining to confirm whether such a meeting had indeed taken place, Fr Leonid did tell Keston that there were anonymous persons in authority who wished to see Metropolitan Valentin removed, ‘without them there would be no court case or publications or anything.’”[121]

     Valentine now accepted the help of a very dubious new member of his Church, the “polittechnologist” and close associate of Putin, Gleb Pavlovsky, who had been introduced to him, coincidentally, by – Louriι! Pavlovsky stopped a programme on ORT television attacking Valentine in September, and offered to pay all the expenses of several lawyers who were employed to defend the metropolitan; they were to be supervised by Louriι and his closest associate, Olga Mitrenina. Precisely why Pavlovsky should have chosen to support the metropolitan at this time was not clear: perhaps, it was suggested, he was trying to build up “Suzdal” as a counter-weight to the MP, in order to frighten the latter and extract political concessions from it. In any case, what was clear was that the metropolitan’s accepting the help of such a compromised figure, deeply immersed in Kremlin politics and with a history of betraying dissident enemies of the Soviet rιgime[122], could only come at a price. It soon became clear what that price was: the relaxation of pressure on Pavlovsky’s “childhood friend”, Louriι, and the expulsion – by force, if necessary - of those who persisted in raising the question of Louriι’s heresies. A vicious whispering campaign had already been started against Louriι’s (and Pavlovsky’s) main critic, the layman and editor of the internet server Romanitas, Anton Ter-Grigorian. He was even punched outside the church by one of Louriι’s cronies, the former parliamentarian Michael Kiselev.

     The present writer also experienced pressure in his efforts to clarify Louriι’s heresies – a task that had been entrusted to him by the metropolitan himself. In May, 2001, the metropolitan invited Egor Kholmogorov to mediate between Moss and Louriι in drawing up an agreed theological statement on the issue of “name-worshipping”. When Moss rejected the statement proposed by Kholmogorov and accepted by Louriι as involving an unacceptable compromise between Orthodoxy and heresy, the metropolitan terminated the theological dialogue between Louriι and Moss.

     Then, in July, he issued an ukaz appointing Moss head of a theological commission to investigate the long list of Louriι’s blasphemous statements that had caused commotion in the Church – but stacked the rest of the commission with all of Louriι’s closest cronies, including Louriι himself, with only one of the six members, Protopriest Michael Makeev, being of undoubted Orthodoxy. Moss refused to accept headship of a commission that would in effect allow those accused of heresy to be judges of their own case, and reminded the metropolitan of his promise that if he (Moss), after the concluding of the now-aborted theological dialogue with Louriι, were to consider Louriι’s views heretical, then he (the metropolitan) would bring him to trial before the Holy Synod. The metropolitan angrily rejected any idea of bringing Louriι to account, saying that the issue of “name-worshipping” interested only a few people and would “disappear of itself”.

     On September 3 Louriι conducted a press-conference in the House of the Journalist arranged by Pavlovsky, in which he fawned before the government, denying the involvement of either the state or the MP in “Osetrovschina” (though this was manifestly untrue), and spoke about “three branches” of Orthodoxy in Russia – the MP, the ROAC and the Old Believers.[123]

     On September 5, Metropolitan Valentine was formally accused of “committing forcible acts of a sexual nature”, “compulsion to commit acts of a sexual nature” and “enticing minors into antisocial activity” under Articles 132 (part 2), 133 and 151 (part 1) respectively of the Criminal Code. His trial began on 7 February, 2002 in Suzdal District Court, but was adjourned on 13 February until August.

     In October, 2001 the metropolitan made an attempt to be reconciled with Moss and Ter-Grigorian and invited them to dinner in Suzdal. However, he then proudly declared that he had been working for Christ’s Church for fifty years! When Moss pointed out to him that by his own confession he had left the Catacomb Church at the age of 19 to join the MP, and that it was ROAC’s official confession that the MP was a false church, which he had left only in 1990, he became angry and insisted that he had been a true priest while in the MP.[124] In a private conversation the next day, trying to cover up the bad impression he had made the previous evening, he told Moss that Louriι was “not ours”, strongly hinting that he was KGB and that for that reason he could do nothing about him. After all, he said, Putin was replacing all the mayors in Russia by communists, and the new mayor of Suzdal was one of them…

     The metropolitan then departed for America. But before leaving he accepted from Moss an open letter to the bishops and a few senior priests of ROAC listing all Louriι’s heresies and appealing for action to be taken against them. Somehow this letter got into the hands of Louriι’s associates, who created a special web-site where the open letter was “discovered” and “announced” by a certain “Sergius Louriι”, as evidence of Moss’s desire to discredit ROAC publicly - although it was precisely this website that made the matter public! Then, on November 2, Tatiana Senina, another of Louriι’s associates, created another website devoted exclusively to propaganda for the heresy of “name-worshipping”. Shortly after, on November 7, the anniversary of the revolution, Protopriest Michael Ardov published an open letter against Moss’s open letter in Vertograd, which, in addition to defending Louriι and “name-worshipping” publicly, made an astonishingly crude and completely slanderous attack on Ter-Grigorian, forbidding him even to enter his church in Moscow.

     At this point, if the metropolitan were not to be accused of connivance with the heresy of “name-worshipping”, he had to renounce Ardov’s statement and close down Senina’s website. This he did not do. Indeed, since Ardov is a very cautious man, it is very unlikely that he would ever have undertaken such a step without “a nod from on high” – that is, either from the metropolitan himself, or from those who spoke in his name and by this time had effective control over him, especially Alexander Soldatov, the editor of Vertograd.

     But now Protopriest Michael Makeev, the second priest of ROAC in Moscow, wrote to the metropolitan saying that he was very unhappy with the heresies in the Church and that he intended to send a letter to that effect to the bishops. Immediately, the metropolitan summoned a meeting in Moscow for the next day, November 15. Present were Archbishop Theodore, Archimandrite Irinarch, Protopriests Michael Ardov and Michael Makeev, Soldatov, Kholmogorov, Ter-Grigorian and others. The metropolitan told all sides to stop quarrelling and to forgive each other. He placed most of the blame for the situation on Moss, who was a “Judas” and “going along the path of Osetrov”. No rebuke was given to Louriι, Senina or Ardov. It was agreed that both Vertograd and Romanitas should remove all polemical articles from their sites - Romanitas complied with this order: Vertograd did not.

     At a session of the ROAC Synod in December, 2001, another attempt was made to stop all discussion of the heresies.[125] In May, 2002 the ROAC Synod at last addressed the question of name-worshipping, only to “deliver judgement of the teaching of Hieroschemamonk Anthony Bulatovich to the competence of a Local Council of the Russian Church”. This gave the false impression that Bulatovich and his teaching had not yet been judged by the Russian Church…

     On July 26, 2002, Ter-Grigorian was excommunicated “for violation of Church discipline”. Later, he was excommunicated six more times and even anathematized! On September 9, 2003, an “Official Communication of the Editors of the Suzdal’skie Eparkhial’nie Vedomosti” declared that the reason for his excommunications was his open preaching of Nestorianism, refusal to call Christ God and the Virgin Mary – the Mother of God, a false teaching on the presence of two Persons and two Hypostases in Christ and a false teaching on the deification of Christians. Needless to say, all these accusations were completely without basis in fact.[126]

     And so the position of ROAC at the beginning of 2002 had changed radically from a year earlier: her metropolitan was due for trial in the secular courts on the most serious of moral charges; her senior priests in Moscow and Petersburg were publicly proclaiming heresy and were not being rebuked for it; a vicious campaign of slander and intimidation against her “dissidents” was well under way; and her attitude to the Sergianism and the neo-Soviet authorities had notably softened – at least on the part of her spokesmen.[127]

     Metropolitan Valentine and his supporters saw his trial as persecution by the MP, as part of a general trend of increasing persecution of the True Orthodox by the official Orthodox Churches. There is no doubt that the MP was interested in humiliating him, and that Osetrov’s campaign against him was malicious. But there is also no doubt that he had a case to answer…

     And it was in order to win much-needed friends in high places that in the autumn of 2002, just two days before the first session of the trial of Metropolitan Valentine, ROAC published an “Address to the state leadership of the Russian Federation, the organs of the international community and the rulers of the world” analogous to the “social doctrine” accepted by the MP at its “Jubilee” Sobor, in which it was written that “as in the case of the Christians of ancient Rome or the Soviet epoch, an increase in persecutions on our Church will not lead to our civil disobedience, and still less to a rebellion against the powers that be. We are ready humbly to bear any persecutions, and, to the extent that we are able, to defend our lawful rights.”[128] This statement of loyalty to the neo-Soviet regime, upon whose goodwill the fate of the metropolitan now depended, was supposedly signed by a long list of clergy – but many knew nothing about the declaration, and protested the inclusion of their names under such a sergianist document.

     Since many clergy, and in particular the Catacomb hierarchs Archbishop Seraphim of Sukhumi and Bishop Anthony of Yaransk, were continuing to be disturbed by the teaching of Louriι and calling for his defrocking[129], on October 18, at a session of the ROAC Synod he presented a “report” expressing “my deep regret regarding my public statements concerning name-worshipping, which have become a reason for discord within our Church. I hold to the teaching of the Holy Fathers and confess no heresy about the name of God, which would have been condemned by previous Fathers and Councils. I also hold to the resolutions of the All-Russian Local Council of 1917-1918, which were confirmed by two resolutions of the Synod of our Church, in accordance with which the decision on the essence of the question of name-worshipping belongs exclusively within the competence of a Local Council of the Church of Russia”.[130] Louriι did not mention, or repent of, any of his other heresies and blasphemies.

     The craftiness of this statement is immediately evident from the fact that the All-Russian Local Council of 1917-1918 did not in fact issue any resolutions on name-worshipping – these came both earlier and later.

     Further craftinesses were exposed by Protopriest Alexander Lebedev, who wrote: “Very interesting phrasing here that has to be read carefully.

     “First of all, Fr. Gregory does not deny that he holds to the teaching of name-worshipping, nor does he state that he considers it to be a heresy. He has always maintained that it was not a heresy and that it was the true teaching of the Holy Fathers.

     “The phrasing ‘Fathers and Sobors’ seems to neatly set aside the condemnations of the name-worshipping heresy that were made not by ‘Sobors’ – but by the Holy ‘Synod’ of the Church of Russia (and Constantinople) and by Patriarch Tikhon.

     “His agreement with the concept that the final resolution of the question belongs solely to the competence of a Local Council of the Russian Church equally neatly puts off this final resolution almost indefinitely, as no full Local Council of the Russian Church is contemplated in the foreseeable future, perhaps decades, perhaps even longer.

     “And, finally, although he states that he will himself refrain from any more public statements on this issue, he does not take any of his previous statements back or renounce them, and he does not promise to direct his followers to refrain from continuing to defend name-worshipping…”[131]

     On October 30, the Parish Council of the Orthodox Parish of St. Michael, Guildford, England under Hieromonk Augustine (Lim) wrote a letter to the ROAC Synod asking for answers to twelve questions on the faith arising as a result of the various heresies and blasphemies of Hieromonk Gregory (Louriι).[132] Instead of replying, Metropolitan Valentine said that only a larger Synod or the Tsar himself could compel him to reply! Louriι was allowed to present his defence in a “report” to the metropolitan, which drew no comment or criticism from the Synod.[133]

     In December, having received no answer to their questions, and seeing that the metropolitan was determined to defend the heretics, who now had complete control of all the official organs of ROAC, the Parish of St. Michael left ROAC. Nine months later, when the Parish was already in another jurisdiction, the metropolitan declared that Fr. Augustine had been banned from serving, and that the present writer was excommunicated because of his supposed opposition to monasticism, which was influenced, according to the metropolitan, by the Jewish Cabbala![134] The latter false accusation is more than a little curious in that Fr. Gregory Louriι is a direct descendant of the foremost cabbalist of sixteenth-century Europe, Isaak Louriι Levi, and a Jewish influence in his heresies has been suspected…

     In July, 2003 the ROAC Synod declared in an epistle: “The old ‘Christian world’ has gone, never to return, and that which is frenziedly desired by some, the regeneration of the ‘Orthodox monarchy’ in some country, in which the true faith will reign, must be considered a senseless utopia.”

     This epistle was almost certainly written by Fr. Gregory Louriι. However, it was signed, according to Vertograd for July 30, by the bishops: Valentine, Theodore, Seraphim, Irinarch and Ambrose. Therefore unless Vertograd is lying and one or more of these signatures were forged – which is quite possible, since Archbishop Seraphim in particular has said that he never signed certain synodal decrees on name-worshipping which he is quoted by Vertograd as having signed, - then we must conclude that the ROAC has officially rejected the hope of all truly Orthodox Christians in the resurrection of Orthodoxy under an Orthodox Emperor, and in particular the resurrection of Russian Orthodoxy under a Russian Tsar. According to it, the faith and hope of many, many saints and martyrs is a “senseless utopia”, an object of “frenzied” desire that cannot possibly be fulfilled and must be renounced![135]

     In August, 2003, the metropolitan was convicted of paedophilia by the court, and given a conditional four-year prison sentence. The sentence was upheld by the appeal court in the autumn. But in March, 2004 his conviction was expunged. Although there had been no new evidence, and no new trial, Vertograd immediately trumpeted this as an acquittal. However, one of the lawyers of the metropolitan himself contradicted Vertograd, saying that this legal whitewash was based on the metropolitan’s private acknowledgement of his guilt – and would be removed immediately if he “misbehaved” again…

     Opposition to the heretics continued, but in November, 2003 the ROAC Synod was able to silence its critics in a clever way: both Fr. Gregory Louriι and one of his principal opponents, Fr. Roman Pavlov, were “retired”. No matter that de facto this meant that Fr. Roman was able to serve only with the explicit permission of the metropolitan, while Fr. Gregory’s activities and serving were in no way hindered or diminished. From now on, the ROAC was not responsible for Louriι because he had supposedly been “retired”…[136]

     Early in 2004 two priests (Protopriest Michael Makeev and Fr. Roman Pavlov) and a parish of ROAC in Moscow, which included the seven-times excommunicated and anathematised Anton Ter-Grigorian, left ROAC. They joined the True Orthodox Church of Cyprus under Metropolitan Epiphanius of Kition. It is reported that many Catacomb Church parishioners were also leaving ROAC at this time…

     In March, 2004, the name-worshippers Yegor Kholmogorov and Fr. Gregory Louriι demonstrated that they deviated from True Orthodox teaching in another important way. According to Vertograd, they “publicly recognized themselves to be supporters of the Declaration of Sergius Stragorodsky of 1927, distinguishing, from their point of view, the Declaration of Sergius Stragorodsky from ‘sergianism as such’. Yegor Kholmogorov declared the following: ‘The position expressed in the Declaration by the formula [there follows a long quotation from the Declaration, including the most contentious passage about “our sorrows and joys”] seems to me to be absolutely just and faithful to the church-political position in those conditions.’

     “Later, Ye. Kholmogorov declared the following: ‘Thus if one considers that sergianism is the recognition of Soviet power as the civil authority in Russia, an authority that could aid the strengthening of lawfulness, the flourishing of the country, etc., then sergianism is undoubtedly a justified church position and there is nothing for which to reproach Metropolitan Sergius.’

     “Besides this, Comrade Kholmogorov affirms that Holy Hieromartyr Joseph of Petrograd held to the principles reflected in Sergius’ Declaration on loyalty to the Bolsheviks. While on ROCOR and the Catacomb Church he writes the following: ‘… It is completely incomprehensible why the position of the Orthodox Christian should be that of the political partisan. To justify this political partisanship, both in ROCOR and in the catacombs, completely made, absolutely heretical theories were created that turned a certain part of the catacombniks into a new edition of the Priestless Old Ritualists with their “spiritual antichrist”…’

     “Hieromonk Gregory (Lourie) completely agreed with him and declared the following: ‘Yes, it’s something like that. Especially important is the distinguishing between the Declaration and sergianism as such.’

     “In his time the chief ideologue of ROAC and the chief editor of Portal Credo.ru, Alexander Soldatov, expressed himself on the Declaration of Metropolitan Sergius (Stragorodsky). In an editorial article for Credo.ru dated September 8, 2003 he referred to Metropolitan Sergius (Stragorodsky) as on a par with ‘the great hierarchs of the epoch of the Ecumenical Councils’, while the word ‘sergianism’ he put in inverted commas.

     “Earlier, from very many judgements of comrades Kholmogorov, Soldatov and Lourie it followed that they consider sergianism to be an insignificant canonical transgression. But now they speak about it openly…”[137]

     In July, 2005 Archbishop Anthony of Yaransk met Fr. Victor Melehov, who had been expelled from ROCOR (V), in Dmitrov. As a result of their meeting, at which the heresies of Louriι were discussed, Archbishop Anthony blessed Fr. Victor to commemorate him alone at the Liturgy. When Archbishop Anthony arrived in Suzdal, Metropolitan Valentine secured the banning of the American priests for creating a faction (Fr. Christopher Johnson was banned for trying to become a bishop![138]). However, Archbishop Anthony, supported by the Catacomb Bishops Gerontius and Hilarion from the Ukraine, secured the banning of Louriι and the setting up of a commission to investigate “the matter of Fr. Gregory Louriι”.

     On September 5, Louriι, 2005 was defrocked – without a trial - by the Synod.[139] The heretic had at length been removed. But the uncanonical manner it which it had been done allowed the heretic to paint himself as a victim. Soon he managed to detach two bishops (Sebastian of the Urals and Ambrose of Khabarovsk) from the ROAC Synod. They soon consecrated him “Bishop of St. Petersburg and Gdov” and made him leader of their group. As Louriι’s influence has waxed, - he now poses as a focus of unity of the different True Orthodox jurisdictions, - so that of Metropolitan Valentine has waned. The only hope for members of ROAC would seem to reside in coming under the omophorion of the only remaining canonical branch of the Russian Church, RTOC under Archbishop Tikhon of Omsk and Siberia…

 

VII. THE END-GAME

     All this time ROCOR (L) was coming inexorably closer to official union with the MP… In May, 2003 it declared that it and the MP mutually recognised each other’s sacraments, which was followed by cases of de facto concelebration.[140] And yet, if the Moscow Patriarchate now recognized the sacraments of ROCOR (L), it had a strange way of expressing it. In 2003, a book published by the Moscow Patriarchate called Strazh Doma Gospodnia (The Guardian of the House of the Lord) not only justified the official Church's capitulation to the Soviet regime, but also condemned the confessors in the Catacomb Church and ROCOR who did not capitulate. True, the author, Sergius Fomin, did make the startling admission: “If Metropolitan Sergius, in agreeing in his name to publish the Declaration of 1927 composed by the authorities, hoping to buy some relief for the Church and the clergy, then his hopes not only were not fulfilled, but the persecutions after 1927 became still fiercer, reaching truly hurricane-force in 1937-38” (p. 262). But the book as a whole sought to justify Sergius. Moreover, the foreword, which was written by Patriarch Alexis, praised the heroic path taken by Sergius and viciously castigated his critics. Those that did not follow Sergius in his submission to Stalin were "schismatics", who, "not having reconciled themselves to the new government, became a danger just as big as the persecutions." Sergius, on the other hand, received only words of praise, and was credited with averting, "maybe even the destruction of the Russian Orthodox Church itself."

    In November, 2003 a delegation to Moscow led by Archbishop Mark kissed the patriarch’s hand and asked forgiveness for any harsh things ROCOR may have said about the MP in the past. Since a great deal had been said in the past, and by all the leaders of ROCOR, such an apology could only be interpreted as capitulation to the MP. Again, on January 26, 2004, Archbishop Mark said in answer to a question about the canonical status of the Moscow Patriarchate: “The Russian people has made its choice. It has recognized the present Russian Orthodox Church in Russia and its hierarchy. We must take account of this in spite of possible objections from members of the Church Abroad. At the beginning of the 1990s we still could not see the processes that were happening in Russia as the people there saw them. Life in Russia went by a different path from how the ιmigrιs presented it…”[141]

     In May, 2004 Metropolitan Laurus headed another ROCOR delegation on a two-week visit to Russia. On May 15, the anniversary of “Patriarch” Sergius’ death, Patriarch Alexis demonstratively served a pannikhida for the traitor-patriarch, after which he said: “May the Lord create for him eternal and grateful memory”. Then, during a liturgy at the Butovo polygon, where thousands of Christians, both True Orthodox and sergianist, were killed and buried[142], he had this to say to his foreign guests: “Today is the 60th anniversary since the death of the ever-memorable Patriarch Sergius. The time of the service of this archpastor coincided with the most terrible years of the struggle against God, when it was necessary to preserve the Russian Church. In those terrible years of repression and persecutions there were more sorrows. In 1937 both those who shared the position of Metropolitan Sergius and those who did not agree with him suffered for the faith of Christ, for belonging to the Russian Orthodox Church. We pay a tribute of respect and thankful remembrance to his Holiness Patriarch Sergius for the fact that he, in the most terrible and difficult of conditions of the Church’s existence in the 1930s of the 20th century led the ship of the Church and preserved the Russian Church amidst the stormy waves of the sea of life.”[143]

     The idea that those who shared Sergius’ position and those who rejected it were equally martyrs is to mock the very idea of martyrdom for the truth. Clearly, therefore, “Patriarch” Alexis, “forgetting” historical facts as accepted even by MP historians, was determined to justify even the most shameful acts of the “ever-memorable” Sergius, claiming that he truly “saved the Church” by his agreements with the God-haters. There could be no doubt, therefore, that he remained a dyed-in-the-wool sergianist. And there could similarly be no doubt that Metropolitan Laurus, in listening to this speech in respectful silence and without interjecting the slightest objection, was a sergianist, too.

     The conclusions of the first two sessions of the joint commissions of the MP and ROCOR (in June and September, 2004) were approved in the autumn by the MP Council of Bishops, although very few details were made public. However, on November 1 Patriarch Alexis revealed something, which was published by “Yedinoe otechestvo” under the intriguing title: “Wishing a speedy union with ROCOR, Alexis II emphasises that it is wrong to judge Metropolitan Sergius and his actions”. The patriarch was reported as saying: “Two working meetings of the commission of the Moscow Patriarchate and the Russian Church Abroad on the dialogue over the re-establishment of ecclesiastical unity took place, and the projects of the following documents were agreed: on the relationships between the Church and the State, on the relationships between Orthodoxy and the heterodox communities and the inter-confessional organization, and on the canonical status of ROCOR as a self-governing Church.” In other words, all the important issues have already been agreed! But what was the agreement? And if it is in accordance with Orthodoxy, why was it not being published?[144]

     While every attempt was made to pretend that the MP and ROCOR were negotiating on equal terms, many facts indicated the opposite. Thus when Fr. Constantine Kaunov left the Volgograd diocese of the MP and joined the Siberian diocese of ROCOR under Bishop Eutyches, and was banned from serving by the MP Bishop of Ekaterinburg (under whom he had never served), he was told by Bishop Eutyches that he was banned because he had not submitted to the ban of the MP bishop! In other words, already now, before full, official union, ROCOR priests in Russia were under the power of the MP – with the full connivance of the ROCOR bishops![145]

     On January 24, 2005 Metropolitan Cyril (Gundiaev) of Smolensk, head of the MP’s Department of Foreign Relations and the future patriarch, confirmed that the MP did not condemn Sergianism: “We recognize that the model of Church-State relations [in the Soviet period] did not correspond to tradition. But we are not condemning those who realized this model, because there was no other way of preserving the Church. The Church behaved in the only way she could at that time. There was another path into the catacombs, but there could be no catacombs in the Soviet space…”[146]

     But there were many “catacombs in the Soviet space”. And it was precisely the existence of those catacombs, and of the Holy New Martyrs and Confessors of the Catacomb Church, that gave the lie to the MP’s assertion that there was no other way. That other way was the way of Christ, Himself the Way, the Truth and the Life – and for the true Christian there was no other Way! [147]

     Meanwhile, Patriarch Alexis officially endorsed the communist view of the Second World War. In February, 2005, there was a “Worldwide Russian People’s Council” in Moscow, to which several guests from ROCOR (L) were invited. As Laurence A. Uzzell, president of International Religious Freedom Watch wrote for The Moscow Times: “The speeches at that gathering, devoted to celebrating the Soviet victory in World War II and linking it to the Kremlin’s current policies, suggest that the domestic church [the MP] is counting on Russian nationalism to woo the ιmigrιs. Especially striking is the distinctively Soviet flavor of that nationalism. The main speeches failed to mention the victory’s dark sides, for example the imposition of totalitarian atheism on traditionally Christian societies such as Romania and Bulgaria. Patriarch Alexey II made the incredible statement that the victory ‘brought the Orthodox peoples of Europe closer and raised the authority of the Russian Church’. If one had no information, one would think that the establishment of Communist Party governments in the newly conquered countries were purely voluntary – and that what followed was unfettered religious freedom…”[148]

     Uzzell continues: “Sergianism is clearly still thriving, despite the Moscow Patriarchate’s occasional abstract statements asserting its right to criticize the state. The Patriarchate’s leaders still openly celebrate Patriarch Sergei’s memory, with some even favoring his canonization as a saint. With rare exceptions, they still issue commentaries on President Vladimir Putin’s policies, which read like government press releases. They seem sure that this issue will not be a deal-breaker in their quest for reunion with the ιmigrιs. Putin’s Kremlin will be hoping that they are right.”[149]

     Matushka Anastasia Shatilova noted: “In the Moscow Patriarchate there can be observed an elemental striving towards the ‘glorification’ of a series of very dubious personalities, including Ivan the Terrible (seven times married, who killed his own son and sent Maliuta Skuratov to suffocate the holy Hierarch Philip of Moscow for his rebuking of the Tsar’s cruelties) and Rasputin (whose ‘icons’ are even streaming myrrh). The crown of all this is the ‘icon’ of Stalin, which was put on the “Live Journal” on the internet on June 5. On it this outcast of the human race is portrayed in hierarchical vestments with an omophorion, a Gospel book and a sword in his hands!”[150]

     In June, 2005 four documents agreed by the joint MP-ROCOR commissions were published – on the same day that a delegation from the WCC visited the patriarch in Moscow! These documents contained a more or less complete submission to Moscow’s commands, including even a justification of Sergius’ declaration.

     On November 22, 2005 (old style) the Cyprianites, who, while accepting that the MP had grace, still opposed union with it, broke communion with ROCOR (L). In December, 2005 the Hierarchical Synod of ROCOR (L) broke communion with the Cyprianites. The real reason was that the MP had laid it down as a condition for the union of the MP with ROCOR that ROCOR “regulates its relations with groups that have separated from their Local Churches” (Protopriest Nicholas Balashov).

     In May a so-called “Fourth All-Diaspora Sobor of the Russian Orthodox Church Abroad” was convened by ROCOR (L) in San Francisco. By dint of a great deal of manipulation and the weeding out of dissenters, the Sobor endorsed the union with the MP. Nevertheless, the dissenters who were able to speak at the Sobor were still able to make some telling points, especially about the continuing ecumenism of the MP.

     Thus in his report to the Sobor Priest Victor Dobrov said: “Just recently, from February 14-23 of this year in Porto Alegre, Brazil the regular 9th ecumenical Assembly of the WCC took place.

     “The Russian Church (MP) at this Assembly was unusually imposing with more than 20 members in its delegation.

     “The Summary Document, adopted and ratified by the participants of this ecumenical Assembly, and particularly by the Moscow Patriarchate in the face of its representatives, is the Document PRC 01.1 entitled “The Teaching on the Church:  Called to be a United Church”.

    “A careful study of this Document casts doubt on the multitude of statements made by the representatives of the Moscow side, that the objective of the continued membership of the Patriarchate in the WCC is the uncompromising witnessing to the Truth to the heterodox world.  Moreover, this document evokes doubt in the Orthodoxy of the confession of the faith of the Moscow Patriarchate itself. The entire adopted Document is heretical from beginning to end, but because of the lack of time for a thorough examination, we will focus only on the most glaring evidence.

     “Let us refer to the text of the Document:

     “One may call the following assertion in the Document a theological breakthrough, yet it is far from Orthodox thinking:

     “’All who have been baptized into Christ are united with Christ in his body’. (III, 8) (i.e. in the Church of Christ!)

     “It is completely unequivocal, simple and comprehensible! Since nowhere in the remainder of the Document is it stated that this implies baptism with the obligatory participation of the one being baptized in the Eucharist which is in the Orthodox Church, therefore now there is every basis to consider the Moscow Patriarchate as already being of one body with Protestants…

     “Our Orthodox consciousness is amazed and startled by the ecumenical statement adopted by the Moscow Patriarchate on recognizing the grace and genuineness of baptisms carried out in heretical communities!”[151]

     The Council declared: “Hearing the lectures read at the Council, the reports made by the Commission on negotiations with the corresponding Commission of the Moscow Patriarchate, and the various points of view expressed during the discussions, we express our conciliar consent that it is necessary to confirm the canonical status of the Russian Church Abroad for the future as a self-governing part of the Local Russian Church, in accordance with the Regulations of the Russian Orthodox Church Outside of Russia currently in force.”

     A kind of autonomy of ROCOR within MP was granted her – but it was only a fig-leaf to hide her complete submission. The Patriarch still retained veto power on appointments, the Orthodox Church of America remained outside ROCOR’s control, and, most important, full communion with the “Local Russian Church”, i.e. the Moscow Patriarchate, was established.

     The declaration went on: “From discussions at the Council it is apparent that the participation of the Russian Orthodox Church of the Moscow Patriarchate in the World Council of Churches evokes confusion among our clergy and flock. With heartfelt pain we ask the hierarchy of the Russian Orthodox Church of the Moscow Patriarchate to heed the plea of our flock to expediently remove this temptation.

     “We hope that the forthcoming Local Council of the One Russian Church will settle remaining unresolved church problems.”

     This rather pathetic appeal to the conquerors to heed the “heartfelt pain” of the vanquished was swept aside. Since the union between the MP and ROCOR, the ecumenist activities of “the One Russian Church” has actually increased, especially since the enthronement of Patriarch Cyril. In any case, since ROCOR did not lay down the renunciation of ecumenism as a sine qua non of union, and only asked that the “remaining unresolved church problems” be settled “at the forthcoming Local Council of the One Russian Church”, that is, after union, there was no real pressure placed on the MP: ROCOR had surrendered…

     Protests continued to the very end. Thus former KGB Lieutenant-Colonel Constantine Preobrazhensky reminded the ROCOR faithful of what they already knew but had begun to forget: “Absolutely all [my italics – V.M.] the bishops and the overwhelming majority of the priests [of the MP] worked with the KGB…”[152] And very near the end, in February, 2007, Fr. Nikita Grigoriev, an instructor at Holy Trinity Seminary, Jordanville, produced one of the most incisive exposιs of the Moscow Patriarchate in the whole history of its existence.[153]

     But in vain. On May 17, 2007, deceived by the vain hope of retaining some kind of real autonomy within the MP, and suppressing the unassailable evidence that the MP was still sergianist and ecumenist to the core, Metropolitan Laurus signed the union with the KGB-Patriarch while the KGB-President beamed approvingly... The Russian Church Abroad, the last free voice of the True Russian Church, had ceased to exist.

     Or so it seemed…

 

CONCLUSION: THE HOLY REMNANT

                                                                  And the Lord said to satan: the Lord rebuke thee, O satan, the Lord rebuke thee  Who hast chosen Jerusalem! Is this not a brand plucked from the fire?  Zachariah 3.2.

     As the wise Solomon says, pride goes before a fall (Proverbs 16.18). The fall of ROCOR was the result of pride – pride in her own past virtues, and pride in relation to the other bearers of True Russian Orthodoxy. This is not to say that the achievements of ROCOR were not genuinely great. Apart from providing spiritual food for her own large flock scattered over every continent, and bringing many foreigners to the light of the true faith, she faithfully preserved the traditions of the pre-revolutionary Russian Church that were being destroyed with the utmost ruthlessness in the Homeland, while providing a voice (and, in some cases, an omophorion) for the catacomb confessors. Several of her conciliar declarations – the condemnation of sergianism (1928), the glorification of the New Martyrs and Confessors (1981) and the anathema against ecumenism (1983) – will stand forever as monuments of the faith of the One, Holy, Catholic and Apostolic Church.

     Probably her greatest long-term achievement was that accomplished when she was almost at the end of her strength: her creation of parishes inside Russia in 1990, and her resurrection of the apostolic succession and hierarchy of her sister-church in the Homeland, the Russian True Orthodox Church. Paradoxically, however, it was this final achievement that brought about her downfall; for the task of replacing the Moscow Patriarchate as the dominant confession in Russia was beyond her strength, and the spiritual diseases and temptations transmitted through the first face-to-face encounter with the old enemy in the Homeland since the 1920s shook her faith and determination. Forgetting their duty before God and their flock both in Russia and abroad, the majority of the hierarchs wavered, began to listen to the siren-calls of pseudo-Russian Soviet nationalism, and fell into a false union with the Sovietized Moscow Patriarchate and apostate World Orthodoxy.

     This is without doubt a profound spiritual tragedy whose consequences are still reverberating among the Orthodox all over the world. However, “all things work for the best for those who love God” (Romans 8.28), and “the Lord has made everything for its purpose, even the wicked for the day of trouble” (Proverbs 16.4). So even in this terrible tragedy there is hidden the hope and the means of spiritual healing and resurrection – ROCOR’s fall by no means excludes the possibility of a recovery. But that recovery must now come primarily from within Russia, and not from abroad, especially since 95% of ROCOR inside Russia refused to join the unia with the MP as opposed to 30 % outside Russia.[154] And it must come with a full understanding of the causes of the past failures, and a determination not to repeat them.

     What are the lessons from this tragedy? Briefly, they are: that Soviet power is not from God, but from the devil, and that neither with it, nor with its neo-Soviet successor under KGB agent Putin, is any “symphony of powers” possible; that the Moscow Patriarchate, having sold its soul to the devil in the form of Stalin in the 1920s and not repented of it even after the fall of communism, does not have the grace of sacraments and is no longer an ark of salvation; that ecumenism is “the heresy of heresies”, and union with the ecumenist churches in the World Council of Churches or other ecumenical forums is spiritual death; and that the unity of the Russian people cannot be bought at the expense of the betrayal of God and of the confession of the Holy New Martyrs and Confessors of Russia.

     A further lesson, of a less dogmatic nature but still important, is that the leadership of the Russian Church has now passed from Abroad back to the Homeland. In a sense, this was inevitable, both from a historical and from a canonical point of view. In her early years, the Russian ιmigrιs were always looking to return to the Homeland; they felt themselves and their Church to be truly “in exile”, and the purpose of their lives to be the resurrection of true piety and the True Church in the Homeland. The hope of this resurrection grew fainter with time, but the primacy in the hearts of the exiles of the Church in the Homeland, of which the Church Abroad was merely a part (and rather a small part - merely “a drop in the ocean” in the words of St. Philaret of New York), remained. It was therefore entirely natural that the return of the Church Abroad to Russia in 1990 should be seen as the culmination of her existence, and the struggle with the MP that ensued as “the last battle”.

     But from a canonical point of view the whole existence of ROCOR was highly anomalous. A part of the Russian Church that existed outside Russia, throughout the world, and in many places on the territories of other Local Churches, but as an autonomous, self-governing unit – this was an unprecedented phenomenon in Orthodox Church history. Strictly speaking, the existence of such a global, “floating” Church body contradicted the basic territorial principle of Church administration. It could be justified only on the grounds that to merge with the other Local Churches, and still more with the official Church in the Homeland, would be to the detriment of the Orthodox Faith and the spiritual welfare of its flock. This justification was seen as adequate by all zealots of the faith, both Russian and non-Russian – and yet the situation of the Church remained anomalous, and therefore necessarily temporary, requiring a canonical resolution sooner or later. Moreover, the anomaly became still more extreme when the Russian Orthodox Church Outside Russia became – contrary to the first paragraph of its own Statute – also the Russian Orthodox Church Inside Russia in 1990. How could the Church Outside Russia be at the same time the Church Inside Russia?!

     The anomaly could be resolved only by transferring the central authority of the Church from Abroad to the Homeland. Such a solution had many obvious and major advantages, whereas keeping the administration of the Church in the hands of hierarchs living thousands of miles away with no knowledge of the conditions in contemporary Russia was a recipe for disaster. This was at least partially recognized by Metropolitan Vitaly himself, when he declared in December, 2001: “After many long, hard years of trying to manage the Church in Russia from New York, I have learned that it is impossible to manage the Church in Russia from Abroad. We do not know and understand their problems and we do not know their people and possible candidates for the clergy. Without a knowledge of their people and their problems the best that we can do is give them Apostolic Succession and Grace and allow them to organize while maintaining communion with them and praying that they will be able to do something for themselves…“

     And yet the leadership of ROCOR (V) strenuously resisted bestowing any such autonomy on ROCOR inside Russia, let alone giving the leadership of the Russian Church as a whole to hierarchs inside Russia; and this prideful insistence that the Russian Church can only be governed from Mansonville or Paris must be considered as the main reason for the fall of ROCOR (V).

     However, the fall of ROCOR (V), and the emergence of RTOC under Archbishop Tikhon of Omsk and Siberia as the only truly canonical Russian Church jurisdiction, has now solved the problem. The leadership of RTOC always insisted that the Russian Church Abroad and the Catacomb or Russian True Orthodox Church should be seen as separate but closely related organisms, “sister-churches”. Even when under extreme provocation, they tried hard not to break the link with Metropolitan Vitaly. But once ROCOR (V) had definitely fallen away, they created a Church structure that was the mirror-image of the old ROCOR. That is, the central leadership of the Church was now permanently inside Russia, while the Church Abroad existed as a semi-autonomous body with its own bishop(s) in communion with the main body inside Russia.

*

     This “ecclesiastical perestroika” had its critics, however, even within RTOC and even within that remnant of ROCOR – about a third of the parishes worldwide – who refused to accept the unia with Moscow. They gathered around the figure of Bishop Agathangelus of Odessa, the only bishop in ROCOR (L) who rejected the unia, and who now proclaimed himself the sole lawful successor-bishop of the old ROCOR. While continuing to live in the Ukraine, he declared that the centre of the Church was still Abroad, and has recently been given the title “Metropolitan of New York”.

     We have met Bishop Agathangelus before, as the hierarch who, in October, 2001, betrayed his spiritual father and RTOC and “jumped ship”, joining Laurus at just the moment that Laurus fell away from the faith. Little good should have been expected from such a turncoat, and so it turned out. Only three days after the May, 2007, RTOC sent an appeal to Agathangelus to unite with them[155]. But Agathangelus rejected it. In fact, he not only refused to join any of the existing “splinters” (oskolki) that had been saved from the shipwreck of ROCOR: he vigorously claimed that they were all schismatics, that the Lavrite Synod had been the only true Russian Synod until its fall in May, 2007, and even that all the decisions of the Lavrite Synod until that date were valid and correct – including, presumably, all the decisions of the false Council of 2000 and the decision to seek union with the MP!

     Agathangelus now proceeded to repeat all the errors of the 1990s that had undermined the strength of ROCOR in the 1990s, beginning with the union with the Cyprianites and the acceptance of their ecclesiology. Thus in November, 2007 he entered into communion with Metropolitan Cyprian and his Synod. The Cyprianites claimed that there had never been a break in communion between them and Bishop Agathangelus, but this was not true, since the Lavrite Synod, of which Bishop Agathangelus was then a member, broke communion with the Cyprianites in 2006. Then, early in December, Bishop Agathangelus consecrated two further bishops for his jurisdiction with the help of the Cyprianite Bishops Ambrose of Methone and George of Alania (South Ossetia) in Odessa: Andronik (Kotliarov) for New York, and Sophrony (Musienko) for St. Petersburg. So the “Agathangelite” Synod, thanks to the Cyprianites, now has three dioceses: one each for the Ukraine, Russia and North America.

     Some hailed this expansion of the Agathangelite Synod as “the resurrection of ROCOR”. Did this title correspond to the truth about the Agathangelite Synod? It would have corresponded to the truth only if: (1) the confession of faith of this Synod were purely Orthodox, (2) its apostolic succession were undoubted, and (3) it were the only Synod that could reasonably argue that it was “the continuer of ROCOR”. But the Agathangelite Synod failed to pass this test on all three counts.

     1. The Confession of the Agathangelite Synod is not purely Orthodox. The present writer asked the Cyprianite Bishop Ambrose of Methone: “Can we take it that Bishop Agathangelus shares your ecclesiology in all respects? In particular, does he, like your Synod, regard the Moscow Patriarchate as having grace?” His reply (the bishop was speaking only in his own name, not for the whole Cyprianite Synod) was: “So far as I know, and so far as I have discussed [it] with him, yes.” We can assume that this was a correct answer, because the Cyprianites and the Agathangelites have remained in communion to the present day without any quarrels over the faith.

     In other words, Bishop Agathangelus recognized the Moscow Patriarchate and the whole of World Orthodoxy to be grace-filled. Moreover, he embraced the false Cyprianite ecclesiology that heretics such as Patriarchs Alexis and Bartholomew were “sick” members of the True Church. The immediate reaction was: had Agathangelus learned nothing from the fall of Metropolitan Laurus? Or rather, did he consider it a “fall” at all, since Laurus, according to his and the Cyprianites’ understanding, was simply returning to union with his “Mother Church”, the Moscow Patriarchate? Did he not understand that it was precisely when ROCOR entered into communion with the Cyprianites, in 1994, that the Synod began negotiations with the Moscow Patriarchate and began its rapid descent into union with heresy?

     More recently, Agathangelus and his Synod (ROCOR (A)), while continuing fiercely reject all jurisdictions “to the right”, such as ROCOR (V), ROAC or RTOC, have shown increasing sympathy for jurisdictions located “to the left”. Thus Agathangelus and the deposed Patriarch Irenaeus of Jerusalem, who since 2005 has been living under house arrest, now recognize each other and commemorate each other at the Great Entrance in the liturgy. Moreover, as Protopriest Alexander Lebedev writes, “the liberalism of ROCOR (A) in its reception of communities and clerics serves the aims of broadening its influence and increasing its numbers. In the words of Metropolitan Agathangelus, ‘we take everybody’. The politics of careful examination, which we see, for example, in RTOC, does not permit an increase in the quantity of communities and clerics, while ‘economy’ present many opportunities for this. In unofficial Orthodoxy, besides the ‘splinters’ of ROCOR and the Greek Old Calendarist jurisdictions, which are known for their serious attitude to questions of ecclesiology and faith, there exists an enormous ‘bank’ of jurisdictions and clerics who have dubious canonical origins and a vague confession of faith. In ROCOR (A) they have already shown long ago that in order to broaden their ranks they are ready to us this diverse conglomerate. The first step was undertaken by the newly formed jurisdiction already in 2007, when ‘catacomb hierarchs of the Sekachite tradition’ were received [by cheirothesia] into the ranks of their episcopate. This autumn it became known that ROCOR (A) was reviewing the question of receiving into their ranks the Orthodox Church of Ecuador, whose first-hierarch, however, earlier managed to join the True Orthodox Church of [the ‘healer’] Metropolitan Raphael (Motovilov)…”[156]

     2. The Apostolic Succession of the Agathangelite Synod is doubtful for two reasons: first, because their Cyprianite co-consecrators’ Synod was formed in schism from the True Orthodox Church of Greece under Archbishop Chrysostom (Kiousis) of Athens, and secondly, because Agathangelus has not yet publicly renounced the false and heretical councils of 2000 and 2001 – and heretics do not have apostolic succession.

     3. There are other Synods having an equal, or greater claim to be the “continuer of ROCOR” – especially RTOC. Bishop Agathangelus’ claim to be the sole canonical successor of ROCOR is founded on nothing stronger than the fact that he was the last to separate from the Lavrite Synod. But is that anything to be proud of? Is it not rather something to be ashamed of? After all, the Holy Canons – in particular, the 15th Canon of the First-and-Second Council of Constantinople – do not praise procrastination in matters of the faith, but rather praise those who separate immediately heresy is proclaimed. And in the case of ROCOR that took place, not in 2007, as Bishop Agathangelus likes to think, but in 2001, if not in 1994…

     Bishop Agathangelus’ position is similar to that of a person who criticizes those who jump off a heavily listing ship that has been holed below the water-line, and himself “jumps” only when the water has reached his neck… And yet his position is still worse. For he claims that the ship he jumped off, ROCOR-MP, and which is now at the bottom of the ocean of this sinful world, is in fact floating majestically on the surface with Christ Himself at its helm! If that is what he believes, then we are entitled to ask: why did he jump in the first place? And still more pertinently: will he not be tempted at some time in the future to return to that ship, becoming one of those who, “having thrust away a good conscience concerning the faith, have made shipwreck…” (I Timothy 1.19)?

*

     Let us return, finally, to the one ray of true light to emerge from the dark and stormy history that is the subject of this small book – the emergence of the Russian True Orthodox Church under Archbishop Tikhon of Omsk and Siberia.

     This is the only Church body that the present writer can recommend as having preserved both the faith and the apostolic succession of the Russian Orthodox Church Abroad in the period before it began to fall away, while at the same time preserving the traditions of the Church of the Holy New Martyrs and Confessors of Russia, the Catacomb Church. It is a relatively small Church, and compared with uncanonical bodies such as ROCOR (A), it is growing slowly. However, slow but steady growth is no bad thing after the recent period of extreme turmoil.

     Moreover, in its Sobor in Odessa in November, 2008 it demonstrated a model of what true Church Sobornost’, or Conciliarity, should be in an age when that quality has been very hard to find. The Sobor issued a large number of documents on a wide range of subjects. And it canonized Metropolitan Philaret of New York and 49 Catacomb confessors, thereby demonstrating its veneration for the faith and piety both of the Russian Church Abroad and of the Catacomb Church.

     Let us conclude, then, by quoting one of the Sobor documents, “Definition of the Sacred Council on the Confessional and Ecclesiological Foundations of the Russian True Orthodox Church”, a statement of that Faith that alone can serve as the rock on which the future Russian Church will be built[157]:-

     “The Russian True Orthodox Church confesses and holds the Orthodox Christian Faith as it has been preserved by Holy Tradition from the foundation of the Holy, Catholic and Apostolic Orthodox Church of Christ, and as it was until 1927 in the Local Russian Church, as the Catacomb Church kept it in a confessing spirit, and as the Russian Church Abroad kept it right until the year 2000.

     “We believe in the Triune God, the Holy Trinity, as expounded in the Nicaeo-Constantinopolitan Symbol of faith, and in the One, Holy, Catholic and Apostolic Church vwhich our Lord Jesus Christ founded, and which is the pillar and ground of the Truth (I Timothy 3.15). We believe that the Church is the Body of Christ, a Divino-human organism, in which we, the faithful, constitute Its Body, while the Head of the Church is the Lord Jesus Christ (Colossians 1.18). We believe that the gates of hell cannot prevail over Her (Matthew 16.18). Like the Lord Himself, She cannot be destroyed, annihilated or divided, and for that reason does not need to be “saved” by human forces.

     “In full unanimity with the Symbol of faith, we confess one baptism for the remission of sins. The Russian True Orthodox Church strictly holds to the ecclesiastical laws which prescribed that it be carried out by three-times and complete immersion in the name of the Father and of the Son and of the Holy Spirit.

     “That which the Holy Apostles and Holy Fathers of the Church accepted and confirmed, we also accept and confirm, and that which they rejected and anathematized, we also reject and anathematize, without adding or subtracting anything. And together with the Fathers of the Seventh Ecumenical Council, we proclaim: “We follow the ancient traditions of the Ecumenical Church, we keep the laws of the Fathers; we subject to anathema those who add or take away anything from the Ecumenical Church.”

     “The Russian True Orthodox Church is an indivisible part of the Local Russian Church, and governs itself on conciliar bases in accordance with the decree of his Holiness Patriarch Tikhon, the Holy Synod and Higher Church Council of the Russian Church of November 7/20, 1920, № 362. We have canonical succession from the Catacomb Russian Church and the Russian Orthodox Church Abroad as two equal-in-honour and spiritually united parts of the True Russian Church remaining in Eucharistic and canonical communion under different ecclesiastical administrations, as it was in the time of the Holy Martyr Metropolitan Peter of Krutitsa, and as was blessed by the last lawful First Hierarch of ROCOR, Metropolitan Vitaly. We confess our spiritual and ecclesiological unity with the Holy New Martyrs of Russia and the Father-Confessors of the Catacomb Church, and also with the First Hierarchs of ROCOR and Her outstanding hierarchs and pastors.

     “Confessing that the Church saves man, and not man – the Church, we reject the sergianism confessed by the Moscow Patriarchate, which is so-called from the name of Metropolitan Sergius (Stragorodsky), as a special form of apostasy and ecclesiological heresy. This false teaching is not compatible with the teaching of the Holy Fathers on the Church and on political authority, for sergianism is the inner preparedness of the Orthodox Christian for compromise with antitheism, and in a broader sense, for compromise with lies, with any evil, with the elements of this world. This preparedness proceeds from the heart, from the spiritual condition of man himself, and for that reason we affirm that the Moscow Patriarchate is being cunning when it calls sergianism a temporary phenomenon conditioned by a political situation. In raising sergianism – that is, compromise with antitheism – into a norm of ecclesiastical life, the Moscow Patriarchate is thereby preparing its flock to recognize the power of the Antichrist as a lawful power, and to accept “the seal on their right hand” (Revelation 13.16). We affirm that true Orthodoxy in our suffering Fatherland cannot be regenerated without a consciousness of the sergianist fall and without repentance for this fall.

     “We are unanimous with the Holy New Martyrs and Confessors of Russia and the Catacomb Father-Confessors, and also with the outstanding holy hierarchs and pastors of the Church Abroad, that sergianism is a heresy, which the Moscow Patriarchate that was born from it is “a neo-renovationist schism” which entered into symphony with the antitheist authorities and to which are applicable the definitions and canonical bans of the Russian Church that were laid on renovationism and its hierarchy. Having been formed as a schism, the Moscow Patriarchate unlawfully calls itself “the Mother Church”.

     “Our faith in the oneness and uniqueness of the Holy Catholic and Apostolic Church is incompatible with ecumenism, and for that reason we recognize ecumenism to be a heresy that has trampled on the Orthodox Faith. Confessing our unity with the heritage of ROCOR, we confirm the condemnation of ecumenism made by the Council of the Church Abroad in 1983 and the proclamation of a conciliar anathema on this heresy “and on those who have communion with these heretics or help them, or defend their new heresy of ecumenism”. The participation of the Moscow Patriarchate in the ecumenical movement is not a private apostasy of individual hierarchs, but was conciliarly confirmed as the Church’s course in 1961 at the Hierarchical Council of the MP. Having joined the “World Council of Churches”, the Moscow Patriarchate has defined itself not only as “a neo-renovationist schism”, but also as a heretical community that has fallen both under the anathema of the Holy Patriarch Tikhon and the All-Russian Council on the communists and all their co-workers, and under the anathema of the ROCOR Council.

     “Also falling under the anathema on the 1983 heresy of ecumenism are all the hierarchs and clergy of the official Local Churches that confess their Eucharistic unity but at the same time participate together in the pan-heresy of ecumenism, in the acceptance of the new calendar, in modernism, and in the construction of the new world order. For that reason the Russian True Orthodox Church can have Eucharistic communion and unity with none of them; and, following the patristic teaching, it decrees that official World Orthodoxy has fallen away from the Church of Christ, and that its sacraments are ineffective [nedejstvenny] for salvation. By this we confess the witness of Church Tradition that the grace of the Holy Spirit works in a saving manner only in the True Church of Christ, to which heretics and schismatics do not belong.

     “We reject the destructive opinion that heretics and schismatics have not fallen away, but are so-called “sick members of the Church”, in whom the grace of God works in an equally saving manner as on the members of the True Orthodox Church. We confess that all the members of the Church who live in the world and bear flesh are sick through their sins, and only in the True Church of Christ can they receive true healing and salvation. But deviation into heresies and schisms is nothing else than falling away from the Body of the True Orthodox Church. That is why, as the Holy New Martyrs of Russia taught, the Moscow Patriarchate is not the True Church of Christ and its sacraments cannot be effective for salvation.

     “However, we do not thereby usurp the Judgements of God and do not boldly declare that the Lord is not able to turn to repentance and save a sincere Christian soul that remains in the official church, but affirm that salvation is possible only through entering the Church of Christ.

     “We decree that clergy coming into the True Church from the MP must be received through repentance and the carrying out on them of an additional laying on of hands (kheirothesia) by the hierarchs of the True Orthodox Church with the aim of completing the ordinations (kheirotonia) that the arriving clergy received from the apostate hierarchy of the MP.

     “Concerning the rite of reception from heretical and schismatic communities, the Russian True Orthodox Church, as a part of the once united Local Russian Church, continues to preserve Her heritage, Her historically formed local traditions and conciliar decrees, at the basis of which was laid the principle of ecclesiastical condescension (oikonomia), in order that, according to the word of the holy Hierarch Philaret (Voznesensky), First Hierarch of ROCOR, “many should not be driven from the Church”.

     “In spite of the fact that there now exists an admissible variety of differences in the rites of reception of laymen practiced by some True Orthodox Churches, we consider that it is necessary to proceed towards the overcoming of these differences, basing ourselves on the dogmatic teaching of the Church. For the time being it is possible to relate to these differences in the rites of reception in same way as did St. Cyprian of Carthage in his letter to Jubian: “But someone will say: what will happen to those who, before this, having converted from heresy to the Church, were received into the Church without baptism? The Lord by His mercy is powerful to give them forgiveness, and not to deprive of the gifts of His Church those who, having been received into the Church, reposed in the Church”.

     “A basis for changing the rite of reception of laymen from the MP could be, for example, facts concerning the open, official concelebration of the hierarchy of the MP with Roman Catholics or other heretics.

     Confessing the RTOC to be the True Russian Church and the canonical successor in law of the Catacomb and Abroad Churches, we do not isolate ourselves and do not dare to think of ourselves as “the only true Church”.

     “We confess unity of Faith with our brothers, the Old Calendarist Orthodox Christians in Greece and other countries, who reject the unia with ecumenical and new calendarist official Orthodoxy, and who do not accept the heresy of ecumenism either in its open confession or in its hidden form in the teaching on the “sick in faith” members of the Church.

     “The Sacred Council of the Russian True Orthodox Church confirms the validity [dejstvennost’] of the decree of the ROCOR Council of August 15/28, 1932, which decreed “the condemnation of Masonry as a teaching and organization hostile to Christianity, and the condemnation also of all teachings and organizations that are akin to Masonry”. In accordance with this conciliar decree, the idea of the “new world order” begotten by Masonry is subject to condemnation, as well as the processes of globalization introduced with this aim in mind, and the systems of global control over mankind that are directed to preparing society for the establishment of the power of the Antichrist in the future.

     “Remaining faithful to the heritage of the Holy New Martyrs and Confessors of the Catacomb Church, we witness that for True Orthodox archpastors and pastors participation in the processes of world apostasy, one of the forms of which is contemporary political activity, is not permitted. In his service the Orthodox pastor must guard his flock from the destructive influence of “this world”, and the official Orthodoxy that goes in step with it, as well as from the imitation artificially generated by it – so-called “alternative Orthodoxy”, explaining to his flock the destructive essence of these phenomena. Both these phenomena, which surround the Church on the left and on the right, derive their origin from one and the same apostate source of this world, and are foreign to True Orthodoxy.

     “Following the outstanding holy Hierarchs of the Ecumenical and Russian Church, we believe that the power established by God is the Orthodox kingdom. We sorrow over the loss of this God-given Orthodox kingdom by our ancestors, and pray to the Lord for its restoration. However, we also witness to the fact that a truly Orthodox kingdom can be restored in Rus’ only after the repentance of the Russian people and its return to the True Church, for there can be no genuine repentance, nor restoration of an Orthodox monarchy, in a false church. A monarchy founded with the blessing of the church of the evil-doers will have craftiness at its very foundation. Such a kingdom is not pleasing to God; even if great and powerful, it will only prepare the ground for the coming of the Antichrist.

     “We call on all Orthodox Christians to stand in the Truth, to increase their penitential prayer and union around our Holy Mother – the True Orthodox Church. The spiritual regeneration both of every individual human soul and of society in general is possible only through repentance and the conciliar participation of all of us in the Body of Christ, in Which the Holy Spirit, the Spirit of Truth and Love, acts. The loss by the community of men of true conciliarity [sobornost’] brings with it the loss of participation in the Body of Christ, which means the loss also of the beneficial action upon this community of the grace of the Holy Spirit. This grace-filled action is possible only through the True Church of Christ.

     “Understanding this, the contemporary world is trying to substitute artificial spiritual fakes and false-churches for the True Church. For that reason there is nothing dearer for the Orthodox Christian than the genuine regeneration of the True Orthodox Church, the pure Bride of Christ, Who remains faithful to Her Heavenly Bridegroom. Outside the Church salvation and the true spiritual healing of the soul damaged by the passions is impossible. Amen.”

    March 18/31, 2011.

    St. Edward the Martyr, King of England.

 


[1] ROCOR’s Hierarchical Council of 1956 declared that “the Russian Orthodox Church Abroad is an unsevered part of the Local Russian Orthodox Church, being temporarily self-governing on synodal bases, until the abolition of atheist rule in Russia, in accordance with the resolution of the Holy Patriarch, the Holy Synod and the Higher Russian Church Council of November 7/20, 1920, 362”.

[2] “Zaiavlenie Arkhierejskago Sinoda Russkoj Pravoslvnoj Tserkvi Zagranitsej”, Pravoslavnaia Rus’, № 18 (1423), 15/28 September, 1990, p. 6.

[3] Bishop Lazarus complained about this in a conversation with the present writer in Moscow on July 5, 1990.

[4] Fr. Timothy Alferov, “O polozhenii rossijskikh prikhodov RPTsZ v svete itogov patriarkhijnogo sobora”, Uspensij Listok, № 34, 2000.

[5] This forced the ROCOR Synod to take special measures to “ferret out” potential spies. See Bishop Gregory (Grabbe), Pis’ma, Moscow, 1999.

[6] See V. Moss, “New Zion in Babylon, part 6”, http://www.orthodoxchristianbooks.com/downloads/264_ NEW_ZION_IN_BABYLON_PART_6.pdf.

[7] All those present were greatly upset and grieved by the fact that during the pannikhida, as during the All-Night Vigil and the Liturgy, the coffin with the relics of St. Philaret remained sealed. In spite of the numerous requests of clergy and laity, who had specially come to Jordanville so as to kiss the relics of the holy hierarch, Archbishop Laurus refused to open the coffin. He also very strictly forbade making photocopies from the shots that had already been taken of the incorrupt relics of the saint or even to show them to anyone.

[8] Grabbe, “The Dubious Ecclesiology of Metropolitan Cyprian’s Group”, Church News, no. 5, September-October, 1994, pp. 2-4; “Arkhierejskij Sobor RPTsZ 1994 goda: Istoria Priniatia Russkoj Zarubezhnoj Tserkoviu Yereticheskoj Ekkleziologii Mitropolita Kipriana”, Sviataia Rus’, 2003; Vernost, 98, December, 2007.

[9] Preobrazhensky, “Ecumenism and Intelligence”.

[10] Preobrazhensky, “Hostile Absorption of ROCOR”.

[11] Andrew and Mitrokhin, The KGB and the World. The Mitrokhin Archive II, London: Penguin, 2006, pp 490-492.

[12] Kholmogorov, “Kremlevskij Mechtatel’” (Kremlin Dreamer), Spetnaz Rossii (Russia’s Special Forces), 2000/2.

[13] See Luke Harding, “Putin, the Kremlin power struggle and the $40bn fortune”, The Guardian, December 21, 2007, pp. 1-2.

[14]Sprukts, “Re: [paradosis] A Russian Conversation in English”, orthodox-tradition@yahoogroups.com, 24 June, 2004.

[15] Preobrazhensky, KGB/FSB’s New Trojan Horse: Americans of Russian Descent, North Billerica, Ma.: Gerard Group Publishing, 2008, p. 97; KGB v russkoj emigratsii (The KGB in the Russian Emigration), New York: Liberty Publishing House, 2006, p. 102.

[16] Ackerly, “High Treason in ROCOR: The Rapprochement with Moscow”, pp. 21, 25.

[17] Edward Lucas, The New Cold War, London: Bloomsbury, 2008, p. 102.

[18] “After the fall of the Soviet Union, the church received official privileges including the right to import duty-free alcohol and tobacco. In 1995, the Nikolo-Ugreshky Monastery, which is directly subordinated to the patriarchate, earned $350 million from the sale of alcohol. The patriarchate’s department of foreign church relations, which Kirill ran, earned $75 million from the sale of tobacco. But the patriarchate reported an annual budget in 1995-1996 of only $2 million. Kirill’s personal wealth was estimated in Moscow News in 2006 to be $4 billion.” (http://news-nftu.blogspot.com, February, 2009).

[19] Fr. Benjamin Zhukov, “Appeal to the West European Clergy”, December 15, 2000; Church News, vol. 12, № 9 (91), p. 4. There were strong suspicions that both Laurus and Mark were KGB agents. For more on Putin and his relations with ROCOR, see Peter Budzilovich, “Vstrecha so ‘Stalinym’”, http://www.listok.com/heresy28.htm, and Preobrazhensky, KGB/FSB’s New Trojan Horse, op. cit., chapter 2.

[20] Ardov, “The ‘Jubilee Council’ has confirmed it: the Moscow Patriarchate has finally fallen away from Orthodoxy” (Report read at the 8th Congress of the clergy, monastics and laity of the Suzdal diocese of the Russian Orthodox [Autonomous] Church, November, 2000).

[21] Church News, vol. 12, № 6 (88), July-August, 2000, p. 8. Alfeyev had already shown his ecumenist colours in his book, The Mystery of Faith (first published in Moscow in Russian in 1996, in English by Darton, Longman and Todd in 2002), which was strongly criticised from within the MP by Fr. Valentine Asmus.

[22] Associated Press, April 21, 2005; Corriere della Sera, April 24, 2005.

[23] Iubilejnij Arkhierejskij Sobor Russkoj pravoslavnoj tserkvi. Moskva 13-16 avgusta 2000 goda (The Jubilee Hierarchical Council of the Russian Orthodox Church, Moscow, 13-16 August, 2000), St. Petersburg, 2000, p. 159.

[24] Moskovskij Tserkovnij Vestnik (Moscow Church Herald), №№ 14-15, pp. 243-244; quoted by Fr. Michael Ardov, http://portal-credo.ru/site/?act=english&id=13.

[25] Pravoslavie ili Smert’ (Orthodoxy or Death), № 8, 1998.

[26] Kanaev, “Obraschenie k pervoierarkhu RPTsZ” (Address to the First Hierarch of the ROCOR), in Zhukov, Otkliki na deiania Arkhierejskogo Sobor RPTsZ 2000 goda i na prochie posleduischie za nim sobytia (Reactions to the Acts of the Hierarchical Council of the ROCOR in 2000 and to other events that followed it), part 2, Paris, 2001, pp. 3-4 ; Iubilejnij Arkhierejskij Sobor, op. cit., pp. 43, 44.

[27] "Ierei o. Oleg otvechaet na voprosy redaktsiii" (The Priest Fr. Oleg Replies to the Questions of the Editors), Pravoslavnaia Rus' (Orthodox Russia), № 23 (1452), December 1/14, 1991, p. 7.

[28] Quoted by Fr. Peter Perekrestov, “The Schism in the Heart of Russia (Concerning Sergianism)”, Canadian Orthodox Herald, 1999, 4.

[29] Perekrestov, "Why Now?" Orthodox Life, vol. 44, 6, November-December, 1994, p. 44.

[30] Perekrestov, “Why Now?” op. cit., p. 43. Unfortunately Perekrestov, contradicting his own witness about the MP, joined it in 2007.

[31] Eugene Polyakov, personal communication, April 5, 1992.

[32] “Obraschenie kurskogo dukhovenstva k mitropolitu Vitaliu” (Address of the Kursk Clergy to Metropolitan Vitaly), Otkliki, op. cit., part 3, p. 80.

[33] “Obraschenie kurskogo dukhovenstva k mitropolitu Vitaliu” (Address of the Kursk Clergy to Metropolitan Vitaly), Otkliki, op. cit., part 3, p. 79.

[34] Kapustin, “Raz’iasnenia Episkopa usilili somnenia” (The Explanations of the Bishop have increased Doubts), Otkliki, op. cit., part 3, p. 66. Kapustin was actually commenting on Bishop Eutyches’ report to the Council. However, since the Council in its epistle accepted Eutyches’ report almost in toto, and repeated many of his points, the remarks on the bishop’s report apply equally to the conciliar epistle.

[35] Fyodorov, Zhukov, “Ispovedanie iskonnoj pozitsii RPTsZ” (The Confession of the Age-Old Position of the ROCOR), Otkliki, op. cit., part 3, p. 46.

[36] Again, it was Bishop Eutyches’ report that played the vital role here: “We simply no longer notice it, one phrase from the Social Doctrine is sufficient for us” (A. Soldatov, “Sergij premudrij nam put’ ozaril” (Sergius the Wise has Illumined our Path), Vertograd, 461, 21 May, 2004, p. 4).

[37] “Obraschenie kurskogo dukhovenstva k mitropolitu Vitaliu” (Address of the Kursk Clergy to Metropolitan Vitaly), Otkliki, op. cit., part 3. pp. 81-82, 76.

[38] Krasovitsky, Vershillo, “Esche raz o sergianstve” (Once More about Sergianism), Otkliki, op. cit., part 2, p. 52.

[39] Shumilo, “Apostasia v Russkoj Zarubezhnoj Tserkvi” (Apostasy in the Russian Church Abroad), http://catacomb.org.ua/modules.php?name=Pages&go=page&pid=1032.

[40] Several years before, Archbishop Anthony of Los Angeles had written to Metropolitan Vitaly when the consecration of Bishop Ambrose was first mooted: “I am worried by the words of Vl. Anthony [of Geneva]: ‘Both candidates are my faithful friends, they have the same opinions as I.’ We all remember the words of Vl. Anthony on Russia, we know his attitude towards the ecumenists of the Serbian church and to the Paris archiepiscopate. God forbid that his candidates, especially the younger one, should be of the same opinion as him in this. I would like to meet them personally, so as to be able to take part in a discussion of their consecration. Since there is no time for this, and the consecration is already decided, let my reply remain as a reminder concerning those irreparable consequences which have already taken place more than once in our Church as the result of hasty and uncanonical consecrations.

     “… Concerning Fr. Peter Cantacuzθne, whom I don’t know at all, I have negative information from the clergy in France, to the effect that he is not firm in all things.

     “In conclusion I very fervently and ardently ask you not to hurry with the ordination of Fr. P. Cantacuzθne. There is a great risk of our receiving an unwanted hierarchical voice, and we are obliged to foresee this.” (undated letter, original in the archive of Archbishop Anthony (Orlov) of San Francisco).

[41] Church News, November, 2000, vol. 12, № 8 (90), pp. 8-10.

[42] Moreover, just to keep him on side, Metropolitan Cyril (Gundiaev) called him in March, 2004 and gave him an ultimatum: either become a vicar of Patriarch Alexis II, or leave Russia…” (Konstantin Preobrazhensky, “Ecumenism and Intelligence”). In the same year, according to Roman Lunkin, Bishop Eutyches became a member of the commission for the unification of ROCOR and the MP, declaring that he had already for a long time been striving for unity with the MP. In a press interview he asserted that 70% of the clergy of ROCOR were ready to unite with the patriarchate even now, and that the very unification of the churches could become an event signifying the changes that had taken place in the MP and the shedding of its ‘sovietism’. In the summer of 2004, after a meeting between Bishop Eutyches and Archbishop Demetrius (Kapalin) of Tobolsk and Tyumen arranged by the vice-governor of the Tyumen district, Sergius Smetaniuk, Archbishop Demetrius declared that there were no contradictions between the two branches of the Russian Orthodox Church (“Rossijskie zarubezhniki mezhdu dvukh ognej” (The Russians of the Church Abroad between two fires), http://www.starlightsite.co.uk/keston/russia/articles/nov2005/01Kurochkin.html).

[43] Church News, March-April, 2001, vol. 13, № 2 (94), pp. 5-6.

[44] Tserkovnie Novosti, May-June, 2001, № 3 (94), pp. 1-3.

[45] Fr. Luca (Michellin) argues that Bishop Barnabas was partly responsible for this tragedy in that, at the Council of 2000, when the appointment of a bishop to replace the retired Archbishop Seraphim of Brussels had been discussed, his own name had been put forward by Bishop Gabriel, but he had refused, saying that he had been ordained in 1982 solely in order to carry out a secret episcopal consecration for the Catacomb Church. As a result, Bishop Ambrose was appointed, while Bishop Barnabas remained in the rank of a vicar-bishop. Bishop Barnabas did not oppose Bishop Ambrose’s appointment at that time.

[46] V. Zhukov, Mysli o Rossii, October, 2005.

[47] “Zaiavlenie Arkhierejskogo Sinoda Russkoj Pravoslavnoj Tserkvi za Granitsej”, http://www.russia-talk.com/otkliki/ot-45.htm.

[48] Dr. Olga Ackerly, “High Treason in ROCOR: The Rapprochement with Moscow”, http://stnicholascandles.com/High_Treason.htm.

[49] Tserkovnie Novosti, June- July, 2001, № 4 (95), pp. 1-4.

[50] Tserkovnie Novosti, June- July, 2001, № 4 (95), p. 6.

[51] “Trusost’, izmena i obman”, http://www.russia-talk.com/otkliki/ot-113.htm.

[52] Ackerly, op. cit.

[53] Witness of Hieromonk Anthony (Rudej).

[54] Pravoslavnaia Rus’, No 1692. December 1/14, 2001.

[55] Shumilo, op. cit.

[56] See the prayer appointed in all churches of ROCOR during the Divine Liturgy: “O All-Good Master, watch over Thy flock and all the children of the Russian Church Abroad, that we may bring about the structuring of our Church in a manner well-pleasing to Thee.”

[57] “Ocherednie chistki i raskol v ‘mansonvill’skom sinode vikariev’ (Yet more purges and a schism in the ‘Mansonville Synod of Vicars’), http://catacomb.org.ua/modules.php?name=Pages&go=print_page&pid=930.

[58] Tserkovnie Novosti, October, 2001, № 7 (99), pp. 2-4.

[59] As A. Shatilova wrote: “The Epistle of the Third Ecumenical Council on the matter of Metropolitan Eustathius of Pamphylia is amazingly analogous to Metropolitan Vitaly’s retirement, which was truly elicited by violence in July. However, his giving a second declaration to the Sobor in October this year was, according to all the signs, voluntary. In the Epistle on the matter of Metropolitan Eustathius it says that he ‘was troubled by certain persons and found himself faced with unforeseen circumstances. Then, later on, because of too much inertia, he refused to face the troubles which assailed him, even when he was able to turn aside the slanders of those who were fighting against him. He thus submitted his written resignation – we do not know how.’ The Council goes on to declare that ‘since he showed himself, in this case, negligent rather by inertia than by laziness or indolence,’ it considered that it would be possible ‘to forgive the old man’, - but, nevertheless, the Epistle of the Third Ecumenical Council orders that the enthronement of Bishop Theodore instead of the retired Metropolitan Eustathius should be recognized as lawful. The Council clearly and precisely explained the new position of the retired bishop: ‘…Without any questioning, he should have the name, honor and communion of the episcopate without, however, performing any ordinations or taking over a church and officiating in it at his own will. Let him celebrate only if a brother and bishop invites him or allows him according to his disposition and love in Christ.’…

     “In his extraordinary declaration of October 14/27, 2001, Metropolitan Vitaly removed his ‘signature to my voluntary retirement and transfer of my rights to Archbishop Laurus’. How easy it has now become to ‘remove (one’s) signature’ after a day or even a year! Until now, people who renounce their word, and still more their signatures, have lost all respect among those around them. However, in our age it is possible (without offering repentance for one’s blunder or lack of civil courage) not only with impunity to renounce one’s words and even signature, but even to become for some ‘the heroes of the day’!” (Tserkovnie Novosti, November, 2001, № 8 (100), pp. 2-3).

[60] Their testimony, dated July 23, 2001, is cited in English by John Chaplain, “[paradosis] When Did Metropolitan Vitaly Retire? – (Lie not against the truth – James 3.14)”, orthodox-tradition@yahoogroups.com, May 16, 2005.

[61] Shumilo, “Apostasia v Russkoj Zarubezhnoj Tserkvi” (Apostasy in the Russian Church Abroad), http://catacomb.org.ua/modules.php?name=Pages&go=page&pid=1032.

[62] Fr. Spyridon Schneider, internet communication to Theophan Costello, January 2, 2008.

[63] Shumilo, op. cit.

[64] Shumilo, op. cit.; Fr. Spyridon Schneider, letter of November 5, 2007, http://rocorrefugeesreadmore.blogspot.com/2009/07/rocie-was-started-by-agents.html

[65] Schneider, op. cit.

[66] Shumilo, op. cit.

[67] Metropolitan Vitaly’s own certified account of this incident can be found at http://www.monasterypress.com/metaccount.html, and in English at “[paradosis] Met Vitaly’s certified account”, orthodox-tradition@yahoogroups.com, June 8, 2002. See also Sergius Agu, “Krestnij Put’ Mitropolita Vitalia”, http://catacomb.org.ua/modules.php?name=Pages&go=print_page&pid=2.

[68] Tserkovnie Novosti, November, 2001, № 8 (100), p. 5.

[69] Tserkovnie Novosti, December, 2001, № 9 (101), p. 8. See “Plody lukavstva”, http://www.listok.com/article40htm.

[70] Shumilo, “Kratkaia Istoria Istinno-Pravoslavnoj Tserkvi Rossii, 1927-2007”, http://www.catacomb.org.ua/modules.php?name=Pages&go=page&pid=1366.

[71] Schneider, op. cit.

[72] Fr. Spyridon Schneider, “[ROCElaity] Statement concerning Fr. Victor Melehov”, 24 January, 2003.

[73] The decree read: “Metropolitan Cyprian and his Synod, while recognizing world Orthodoxy to be heretical, nevertheless considers it to be a part of the Church of Christ, thus contradicting the teaching and tradition of the Church, which clearly bears witness in conciliar decrees and the writings of the Holy Fathers to the effect that heretics are fallen away from the Church… Calling for a walling-off from these ailing members, Metropolitan Cyprian nonetheless considers them to be within the Church. However, to permit membership in the Church outside an Orthodox confession of faith is by no means possible; hence, ‘those ailing in faith’ cannot be members of the Church, which is also confirmed by the teachings of the Holy Fathers. ‘Without a doubt,’ says the venerable John Cassian the Roman, ‘he who does not confess the faith of the Church is outside the Church’. The same is confirmed also by Patriarch Jeremias II of Constantinople: ‘Members of the Church of Christ are wholly devoted to the truth, and those not wholly devoted to the truth are not members of the Church of Christ.’… Metropolitan Cyprian declares in his thesis that ‘the Orthodox Church has become divided into two parts: those who are ailing in the faith and those who are healthy…’ (ch. 3, p. 4). But then he immediately goes on to speak of ‘restoring to Orthodoxy’ those ailing in the faith (ch. 3, p. 5), whereby he clearly falls into a doctrinal contradiction. For how is it possible ‘to receive into Orthodoxy’ those who already are Orthodox?!”

[74] Ivanov-Trinadtsaty, “Po povodu Rezoliutsii Kanadskogo Pastyrskogo Soveschania”, http://perso.wanadoo.fr/stranitchka/Sobor.ru_2000/Resolution_Russe.html.

[75] V. Kirillov, “Zametki ob uchenii Mitropolita Kipriana o Tserkvi, v sviazi s Zaiavleniem Arkhierejskogo Sinoda RPTsI ot 26 oktiabria / noiabria 2001 goda”, http://www.listok.com/article43com; “Kommentarii na stat’iu protodiakona Germana Ivanov-Trinadtsagogo ‘Po povodu Rezoliutsii Kanadskogo Pastyrskogo Soveschania’”, http://www.listok.com/sobor168.htm.

[76] Shumilo, “Apostasia v Russkoj Zarubezhnoj Tserkvi”, op. cit.

[77] A. Lebedev, “Proiekt Obraschenia kurskogo dukhovenstva (2002 g.) k Arkh. Soboru RPTsZ (V)”, http://www.listok.com/raznoe19.htm; Tserkovnie Novosti, June- July, 2001, № 4 (95), p. 10.

[78] And his anger continued. On February 5, 2002, while declaring to Metropolitan Vitaly that he remained with him “in prayerful, canonical and eucharistic communion”, he likened the Kursk, Belgorod and Voronezh clergy “to Core, Dathan and Abiram”. The next day he went on to call on the clergy “to cease their anticanonical activity”, called Protopriest Oleg Mironov “a wolf in sheep’s clothing” and the sacraments performed by him – “graceless”.  (Lebedev, op. cit.)

[79] Shumilo, “Apostasia v Russkoj Zarubezhnoj Tserkvi” (Apostasy in the Russian Church Abroad), http://catacomb.org.ua/modules.php?name=Pages&go=page&pid=1032. Again, in another letter to Vladimir dated March 17 he wrote: “After your insistent request that Bishop Lazarus and Benjamin be received into the bosom of our Church, early in January, 2002 I agreed to their reception on condition that they be given definitely limited authority in the new ecclesiastical organization”.

[80] Zhukov, Mysli o Rossii, October, 2005.

[81] Shumilo, op. cit.

[82] “Obraschenie rasshirennogo Eparkhial’nogo sobrania Odessko-Tambovskoj i Chernomorsko-Kubanskoj eparkhij k Ego Preosviaschenstvu Preosviannejshemu Varnave Arkhiepiskopu Kannskomu i Evropejskomu”, http://russia-talk.com.otkliki/ot-213.htm. See also A. Ter-Grigorian, “Rasshirennoe Eparkhial’noe Sobranie Odessko-Tambovskoj i Chernomorsko-Kubanskom Eparkhii RPTsZ (V) v Voronezhe vyrazhaet nedoverie RPATs”, http://www.romanitas.ru/Actual/Voronezh.htm.

[83] Vertograd, № 241, 20 April, 2002; Tserkovnie Novosti, № 4 (105), May, 2002, p. 4.

[84] As Zhukov said to the present writer in Paris in November, 2002, “Bishop Barnabas is the heart of this diocese, but I am the head”!

[85] Tserkovnie Novosti, № 4 (105), May, 2002, p. 5.

[86] Only in his declaration “with regard to the Resolution of the Conference of the North American Bishops of ROCOR on April 7/20, 2002”, did he declare himself ready to accept it as “a temporary ecclesiastical administration, carrying out chancellery duties attached to the Metropolitan”.(Lebedev, op. cit.)

[87] Eugene Sokolov writes: “In an interview for radio given to me by Vladyka Tikhon during his recent visit to the USA, the president of the Russian True Orthodox Church told me that Vladyka Lazarus at first demanded the convening of a Council at which it would be possible to discuss all questions, including the ordinations, but certain forces slowed down [the convening of] this Council. In the words of Vladyka Tikhon, the new ordinations were carried out only after it became evident that the promised Council would not take place” (“S Bol’noj Golovy na Zdorovuiu”, Nasha Strana (Argentina), N 2821, June 2, 2007, p. 4).

[88] http://www.russia-talk.com/otkliki/ot-238.htm; Tserkovnie Novosti, № 10 (111), October, 2002, pp. 3-5. On November 1/14 Metropolitan Vitaly and Archbishop Barnabas confirmed the decree of August 8/21 expelling the Russian bishops from the Church (Church News, December, 2002, vol. 13, № 12 (113), p. 5).

[89] Zhukov, Open Letter to Fr. Stefan Krasovitsky, September 14/27, 2002.

[90] Sokolov, op. cit.

[91] “Zaiavlenie Kantseliarii Arkhierejskogo Sinoda RPTsZ (V-L) o nedavnikh pis’makh mitropolita Vitalia”, Vertograd, № 376, 22 August, 2003. See also the declaration of June 24, published in Vertograd, № 369, June 28, 2003; Church News, vol. 14, № 66 (120), pp. 3-5.

[92] Nathanael Kapner, based on an interview with Fr. Victor.

[93] Melehov, “The French Ecclesiology and the Fall of ROCOR” (MS).

[94] See the commentary on this by A. Ter-Grigorian, “Liubov’, smirenie, dobrota – i chuvstvo iumora”, and “Zhivie i mertvy”, www.romanitas.ru/aktualnoe.

[95] “Ocherednie chistki”, op. cit.

[96] Shumilo, “Apostasia”, op. cit.

[97] Ter-Grigorian, “Kuriezy: Episkopy RPTsZ (v) pytaiutsa reshit’ svoi naibolee ser’ieznie kanonicheskie problemy, odnovremenno prodolzhaia oblichat’ ‘melekhovskij raskol’”, http://romanitas.ru/Actual/Sin.htm.

[98] “Iz protokola Zasedanij Arkhierejskogo Sobora Russkoj Pravoslavnoj Tserkvi Zagranitsej”, http://www.listok.com/sobor204.htm

[99] In January, 2004 the secretary of ROCiE’s Diocesan Assembly, V. Cherkasov-Georgievsky, quoted a KGB document describing a visit to a Christian Peace Conference in America by Bishop Victor, then a cleric of the Moscow Patriarchate, and working for the KGB under the code-name “Sacristan” (“Ponomar”) (Head of the fourth department of the Fifth Administration of the KGB, Colonel V.I. Timoshevsky, f. 6, op. 12, N 110, d. III-175, t. 1; quoted in http://cherksoft.narod.ru/mit13.htm)

[100] Ter-Grigorian, op. cit.; “Ocherednie chistki…”, op. cit.

[101] “In late 2003,” writes Fr. Spyridon Schneider, “it became apparent that Bishop Barnabas of Cannes had nullified an ukaz by Metropolitan Vitaly which prohibited new calendar churches from entering into communion with the Russian Church Abroad. When Bishop Barnabas was confronted with the fact that he had new calendar Romanian parishes under his omophorion in France, he denied the charges” (e-mail to Theophan Costello, January 2, 2008)

[102] “Postanovlenia Arkhierejskogo Sinoda RPTsZ ot 14/27 po 16/29 noiabria 2003g.”, http://www.listok.com/sobor219htm.

[103] The reason, according to Vertograd (№ 420, January 23, 2004) was as follows: “Archbishop Barnabas doubted the authenticity of the signature of the first hierarch Metropolitan Vitaly on an ukaz of December 4/28 [sic], according to which a part of the West European diocese was placed under the omophorion of Bishop Victor (Pivovarov) of Slaviansk and South Russia. This served as a reason for the ban on Fr. Benjamin Zhukov, whom Archbishop Barnabas accused of forging the document since he was secretary of the Synod. From the letters in defence of Protopriest Benjamin Zhukov it appears that he could have been so bold as to sign for Metropolitan Vitaly, although, as these declarations say in his justification, with the knowledge of all the hierarchs of the Synod.

     “The ukaz banning Fr. Benjamin was issued by Archbishop Barnabas at the beginning of December, 2003, but Fr. Benjamin was acquainted with it only at the beginning of January, moreover completely by accident.

     “The true reason for the conflict between the hierarch and Protopriest Benjamin Zhukov was the refusal of Archbishop Barnabas to take part in the consecration of a bishop for Russia – that is, of Bishop Victor of Slaviansk and South Russia. In June, 2003 in the church of the New Martyrs of Russia near Paris, where Fr. Benjamin serves, consecrations of bishops for Russia took place. The consecrations were carried out to a large extent at the request of the Russian members of ROCOR (V) to give bishops and create new independent dioceses on the territory of Russia. Earlier they were in the European diocese under the omophorion of Archbishop Barnabas. Archbishop Barnabas’ ecclesiology and certain dubious actions of his from a canonical point of view had long elicited the anxiety of the Russian flock. Fearing to lose parishes on the territory of Russia, Archbishop Barnabas refused to take part in the consecration of Vladyka Victor.”

[104] “Obraschenie Arkhiepiskopa Varnavy k Episkopam Sergiu, Vladimiru i Varfolomeiu po povodu Istinnogo Polozhenia v RPTsZ (V)” (Vertograd, № 439, March 6, 2004).

[105] See the article by Zhukov and his supporters, “Obzor Polozhenia v Zapadno-Evropejskoj Eparkhii RPTsZ (V): Otkrytoe Pis’mo Klirikov”, http://cherksoft.narod.ru/mut96.htm; Vertograd, № 473, June 15, 2004.

[106] http://listok.com/sobor243.htm.

[107] http://catacomb.org.ua/modules.php?name=Pages&go=page&pid=639

[108] “A few clergy in France and Fr. Anatoly Trepatschko, his family and parish in the USA joined Bishop Barnabas. Later, Bishop Barnabas, the founding hierarch of ROCiE finally returned to ROCOR under the omophorion of Metropolitan Laurus… When Bishop Barnabas returned to the Synod of Metropolitan Laurus, Fr. Anatoly, his family and his parish went under the omophorion of Archbishop Tikhon of the Lazarus Synod.” (Schneider, e-mail to Theophan Costello, January 2, 2008.

[109] http://catacomb.org.ua/modules.php?name=Pages&go=page&pid=639

[110] http://catacomb.org.ua/modules.php?name=Pages&go=page&pid=924.

[111] “Ocherednie chistki…”, op. cit.

[112] Vertograd, N 53, June 25, 2006.

[113] Schneider, e-mail to Theophan Costello, January 2, 2008.

[114] Schneider, e-mail to Theophan Costello, January 2, 2008.

[115] http://kirillov-v-y.livejournal.com/2291.html#cutid1

[116] Holy Transfiguration Monastery, Boston, Papa-Nicholas Planas.

[117] V. Moss, “Rossijskaia Pravoslavnaia Avtonomnaia Tserkov’ – kratkaia istoria (1992-1998)”, Suzdal'skie Eparkhial'nie Vedomosti, N8, June-September, 1999, pp. 7-18; “The Russian Orthodox Autonomous Church - A Short History (1982-1998)”, Vertograd, NN16-17, February-March, 2000, pp. 12-37.

[118] On this, perhaps the most alarming of all the various aspects of Lourie’s heresies, see Hieromonk Nectarius (Yashunsky), “Ne ktomu zmej”, http://www.romanitas.ru/Actual/Zmei.htm.

[119] See Deacon Nikolai Savchenko, “Ob obstoiatel’stvakh vykhoda iz redsoveta zhurnala Vertograd”, http://www.romanitas.ru/Actual/savchenko.htm.

[120] For a detailed exposure of this heresy, see V.Moss, “The Name of God and the Name-worshipping Heresy”, http://www.orthodoxchristianbooks.com/downloads/69_ON_THE_NAME_OF_GOD.pdf, http://www.orthodoxchristianbooks.com/downloads/287_THE_NAME_OF_GOD_Russian_.pdf

[121] Geraldine Fagan, “Russia - Special Report: State Persecution or Protection of Suzdal’s Breakaway Orthodox?”, Keston News Service,  12 April, 2002.

[122] Vladimir Bukovsky, personal communication to the present writer.

[123] Ter-Grigorian, “Vpechatlenia ot press-konferentsii v zaschitu RPATs, proshedshej 3 sentiabria 2001 g. v Moskve, v Dome Zhurnalista”, http://www.romanitas.ru/Actual/vpechatlenia.htm.

[124] A. Ter-Grigorian, “Iz Suzdalia s liuboviu”, http://www.romanitas.ru/Actual/ziloty.htm, November 14/27, 2003.

[125] “Itogi Zasedania Arkhierejskogo Sinod ot 1 i 3 dekabria 2001 g.”, http://www.romanitas.ru/Actual/itogi.htm. See also “Uveschanie Arkhierejskogo Sinoda RPATs”, http://www.romanitas.ru/Actual/uveshanie.htm.

[126] Ter-Grigorian, “Slovo o ‘nestorianstve’ i ‘bludopoklonnoj eresi”, http://www.romanitas.ru/Actual/bludonestorianstvo.htm.

[127] See, for example Anton Ter-Grigorian, “Izvestnie publitsisty RPATs okryto priznaiut sebia storonnikami Deklaratsii 1927 goda Sergia Stragorodskogo”, http://www.romanitas.ur/Actual/Declaracia%20i%20RPAC.htm; Priests Michael Makeev and Roman Pavlov, “The MP in the ROAC”, http://www.romanitas.ru/eng/THE%20MP%20IN%20THE%20ROAC.htm.

[128] http://www.romanitas.ru/Actual/declaration.htm.

[129] At a session of the ROAC Synod in November, 2003, it was admitted: “Yes, we know that four hierarchs are ready to leave the ROAC if Fr. Gregory is not deposed” (“Zhertvoprinoshenie skimna”, http://www.romanitas.ru/Actual/zhertvoprinoshenie.htm).

[130] Vertograd,  312, October 21, 2002. 

[131] Lebedev, “[paradosis] ROAC Synod Meeting and Statement of Fr. Gregory Louriι”, orthodox-tradition@yahoogroups.com, October 22, 2002.

[132] These twelve questions (supplemented by copious quotations from the works of the heretics) were:-

1.       Does the Holy Synod consider Fr. Gregory Louriι’s book, The Calling of Abraham, to be completely Orthodox, or does it accept, in accordance with the views of Marriage, Grace and the Law, which was published with the blessing of Metropolitan Valentine, that it contains heresy, specifically the heresy that only virgins and monastics, and not married people, can be New Testament Christians?

2.       Does the Holy Synod not condemn the teaching of Fr. Gregory Louriι and Tatiana Senina that the Holy Synod of the Russian Church fell into heresy – specifically, the heresies of ‘Barlaamism’ and ‘Name-fighting’ – before the revolution? Does it not condemn their opinion that all those who opposed the teaching of Fr. Anthony Bulatovich, including Patriarch Tikhon, were ‘name-fighting’ heretics?

3.       Does the Holy Synod not agree with Patriarch Tikhon’s condemnation of the teaching of Bulatovich, which decree has never been repealed, and does it not agree that it is necessary that Fr. Gregory, following Patriarch Tikhon and his Holy Synod, must specifically condemn the teaching of Bulatovich?

4.       Does the Holy Synod not agree that the Christian Empire was not an Old Testament, but a New Testament institution, and that it did not have to ‘abolish itself’ immediately St. Constantine accepted the New Testament [as Fr. Gregory Louriι teaches]?

5.       Does the Holy Synod not condemn Fr. Theophan [Areskin]’s teaching that the hierarchy of the New Testament Church is in fact the hierarchy of the Old Testament Church, ‘according to the order of Aaron’?

6.       Does the Holy Synod not agree that, contrary to the teaching of Fr. Gregory, the Russian Church did not fall into ecclesiological heresy, specifically the heresy of Sergianism, before the revolution?

7.       Does the Holy Synod not agree that the teaching of Fr. Gregory’s disciple, Tatiana Senina, that all the pastors and believers of the Russian Church would have suffered eternal damnation as heretics if the revolution had not come, is false and an insult to the holy new martyrs?

8.       Does the Holy Synod not condemn Fr. Gregory’s participation in, and expressed admiration for, rock culture, and in particular its culture of death and suicide?

9.       Does the Holy Synod not agree that the Nietzschean ideas expressed by Fr. Gregory concerning the impossibility of obeying God and his denigration of the Christian idea of Paradise in favour of the Muslim idea, are worthy of anathema?

10.    Does the Holy Synod not agree that the saints are not the primary sources of the teaching of the Church, since Christ Himself, the Truth Incarnate, said: ‘My teaching is not Mine own, but the teaching of Him Who sent Me?’ (John 7.16)?

11.    Does the Holy Synod not agree that public expressions of admiration for the greatest persecutor of the faith in Christian history [Stalin] do not befit an Orthodox Christian, and still less an Orthodox priest?

12.  Does the Holy Synod not condemn Fr. Gregory’s blasphemous comparison of the tears of Christ to going to the toilet, which were spoken as if he does not really believe in the God-man at all? (Full text in both English and Russian at “Obraschenie k Sviaschennomu Sinodu Rossijskoj Pravoslavnoj Avtonomnoj Tserkvi Tserkovnogo Soveta Obschiny sv. Arkhangel Mikhaila v Gilforde”, http://www.romanitas.ru/Actual/Obrash.htm).

[133] Vertograd,  322, November 15, 2002.

[134] Ter-Grigorian, “Kuriezy: Ierom. Grigorij (Louriι) obviniaiet Vladimira Mossa v priverzhennosti drevneevrejskoj Kabbale”, http://www.romanitas.ru/Actual/Kabbala.htm; “Slovo o ‘nestorianstve’ i ‘bludopoklonnoj eresi”, http://www.romanitas.ru/Actual/bludonestorianstvo.htm.

[135] Ter-Grigorian, “Vladimir Moss ob uprazdnenii v RPATs Very Sviatykh Novomuchenikov otnositel’no vosstanovlenia Rossii”, http://www.romanitas.ru/Actual/Vl%20Moss%20O%20poslanii.htm.

[136] Ter-Grigorian, http://www.romanitas.ru/Actual/zhertvoprinoshenie.htm.

[137] “Ideologi RPATs Priznaiut Sebia Sergianami”, http://www.vertograd.ru/txt/04/03/428b.html.

 

[138] Joseph Suiaden writes: “Metropolitan Valentine stated at the Ipswich parish that there were originally four candidates that he was going to consecrate before making a "diaspora Metropolia" (a restored ROCOR?): Archimandrite Michael (Graves), Fr Christopher Johnson, Archimandrite Andrei (Maklakov), and Archimandrite Ephraim (Bertolette). I was specifically told by none other than Fr Spyridon that "there are four men he (Metropolitan Valentine) wants to make Bishops. We need our man (Fr Christopher) in first"” (personal communication, March 31, 2011).

[139] Vertograd, N 532, August 2, 2005, pp. 1-2; N 533, August 7, 2005, pp. 1-2. Joseph Suaiden writes: “Lourie was in fact called to trial. In fact, he was pretending to ignore the period of suspension and parish representatives were claiming he had never been present to receive the suspension for two weeks. In fact, I know that one ROAC member had gone to the parish and saw Lourie serving during that period. When Lourie realized he had been "caught", he announced that afternoon that he had been suspended. He then disappeared for a number of weeks, and had placed a picture of himself in Western Europe on his website, implying he would not be served for trial, his whereabouts unknown until after the deposition.” (personal communication, March 31, 2011).

[140] “Puti apostasii RPTs(L)”, http://www.russia-talk.com/otkliki/ot-308.htm.

[141] Archbishop Mark, in Peter Budzilovich, “K 60-letiu ‘Velikoj Pobedy’”, http://www.russia-talk/com/rf/60-let.htm.

 

[142] More precisely, 20,765 people were executed and buried in Butovo between August 8, 1937 and October 19, 1938 (Orthodox News, vol. 17, № 4, Summer, 2004, p. 1).

[143] Ridiger, in A. Soldatov, “Sergij premudrij nam put’ ozaril”, Vertograd, № 461, 21 May, 2004, p. 4.

[144] “Chto ‘soglasovano’ sovmestnaia komissia MP i RPTs (L)” (What the Joint Commission of the MP and the ROCOR (L) Agreed Upon), http://www.russia-talk.com/otkliki/ot-402.htm, 3 November, 2004.

[145] “V Omsko-Sibirskuiu Eparkhiu RIPTs pereshli dvoe klirikov RPTsZ (L)” (Two Clergy of the ROCOR (L) Joined the Omsk Diocese of the RTOC), http://catacomb.org.ua/modules.php?name=Pages&go=page&pid=633.

[146] Gundiaev, in Vertograd-Inform, № 504, February 2, 2005.

[147] When Gundiaev became patriarch, his place as head of the Department for External Relations was taken by Metropolitan Hilarion (Alfeyev), who made this startling revelation to the American ambassador in Russia, as revealed by Wikileaks: “A (or the) main role of the Russian Orthodox Church is in providing propaganda for the official politics of the government” (“Otkrovenie Tovarischa Alfeyeva” (A Revelation of Comrade Alfeyev), Nasha Strana (Buenos Aires), N 2907, January, 2010, p. 4)

[148] Uzzell, “Reaching for Religious Reunion”, Moscow Times, March 31, 2005, p. 8; Tserkovnie Novosti (Church News), May, 2005. Again, in May, 2005, he wrote a congratulatory epistle to the president of Vietnam on the occasion of the 30th anniversary of the communist victory in the Vietnam War. He called it a "glorious anniversary" and said that it opened up new horizons for the Vietnamese people (http://www.setimes.com/cocoon/setimes/xhtml/en_GB/features/setimes/
features/2007/01/04/feature-02). Similar letters were sent to the leaders of North Korea and Cuba.

[149] Uzzell, op. cit.

[150] Tserkovnie Novosti (Church News), June, 2005.

[151] Dobrov, http://catacomb.org.ua/modules.php?name=Pages&go=print_page&pid=913.

[152] Preobrazhensky, KGB v russkoj emigratsii, op. cit., p. 41.

[153] Grigoriev, “Russian Orthodox Church Abroad, The Beacon of Light (Revised)”, orthodox-synod@yahoogroups.com, February 24, 2007.

[154] Fr. Alexis Lebedev, “Ottenki krasnogo” (Shades of Red), http://www.portal-credo.ru/site/?act=comment&id=1874; http://www.karlovtchanin.eu/sobitia/492--4. Deacon Joseph Suaiden writes: “The ‘unionists’ in ROCOR saw approximately 10-15% of its parishes depart with Metropolitan Vitaly from 2001-2003 and approximately (according to the earliest reports) 33% of its parishes lost to Archbishop (now Metropolitan) Agafangel after the 2007 union with the Moscow Patriarchate.” (http://news-nftu.blogspot.com/2012/01/four-months-before-rocor-mps-5th.html)

[155] http://karlovchanin.livejournal.com/34406.html.

[156] Protopriest Alexander Lebedev, “Rasshirenie po vsem napravleniam”, 24 March, 2011, http://www.portal-credo.ru/site/?act=news&id=83134&topic=615.

[157] For all the documents of the Sobor, see http://www.catacomb.org.ua/modules.php?name=Pages&go=showcat&cid=22.

 

 

 

 

К  ЕДИНЕНИЮ “ОСКОЛКОВ”

Г.М. Солдатов

                                                                                                     «СОХРАНЯЙТЕ ЕДИНСТВО… ОДИН   ГОСПОДЬ,

                                                                           ОДНА ВЕРА» (Еф.4,1-5)

С 24 по 26 марта 2011 г. в г. Миннеаполисе, штата Миннесоты из 39 штатов Америки и провинций Канады,  собралось на Конгресс около 5 тысяч человек. Три тысячи молодежи и две родителей.  Собравшиеся -  славянские переселенцы из Белоруссии, России, Украины и Казахстана.
Конгресс проводился в здании огромного
Convention Center благодаря финансовому и организационному участию четырех российских евангельских баптистских организаций,  насчитывающих 65 тысяч верующих в С. Америке.

Трехдневная программа состояла из 11 семинаров и 10 проповедей, в которых основной темой было 1 Послание к Коринфянам 9: 29 – «Так бегите, чтобы получить!»  На семинарах обсуждались практические руководства для жизни и участия молодежи в религиозной деятельности. В частности обсуждались вопросы  искушений, материализма, наркомании, алкоголизма, порнографии, азартных игр, получения высшего образования  и ответственности человека перед Богом и своим народом.  Особо обсуждалось миссионерство и служение в странах бывшего Советского Союза и среди славян проживающих в эмиграции.

Было решено в дальнейшем проводить опять подобные конгрессы молодежи.  Программа Конгресса транслировалась по интернету и получасовой программой на “Slavic Voice of Americana  Radio 7” с трансляцией в различные страны мира.

В Миннесоте кроме большой религиозной организации баптистов имеются также активные центры пятидесятников, мормонов  иеговистов и даже мусульман, цель которых также завлекать  в свои сети население в республиках бывшего СССР. О работе всех этих организаций  можно много рассказать.  Не следует думать, что на деятельность этих организаций средства дают исключительно местные американские организации. Сами переселенцы из СССР щедро жертвуют на миссионерскую работу организаций и прессы, физически помогают при постройках, проведению детских лагерей и школ.

Большинство этих людей  новоприбывшие в Америку  и поэтому их достижения в миссионерстве стыд и позор для православного духовенства и верующих.

Город Миннеаполис, из которого раздался громкий призыв Св. о. Алексия Товта к карпатороссам - униатам возвращаться в Православие, город деятельности Св. Тихона в будущем ставшего Патриархом России,  освятившего в городе Собор Пресвятой Богородицы на пожертвованные Св. Царем Николаем средства, где была открыта Духовная Семинария, из которой ее декан Леонтий стал Митрополитом  Америки, а семинарист Василий Басалыга главой Церкви в Японии…  Город стал на время Православным духовным центром, из которого отправлялись миссионеры и духовенство по Северной Америке и в другие страны мира. 

Как так произошло,  что город, который в прессе,  в начале прошлого века,  назывался «Новым Киевом»,  превратился в рассадник лжеучений в Зарубежной Руси и в Отечестве?

После второй Мировой войны приехавшее ранее духовенство из России уходило в иной мир, постепенно прекратили деятельность различные русские организации. Новоприбывшие беженцы  после 1946 г. организовали Св. Пантелеимовский приход со школой для детей, братством, сестричеством  и молодежной работой и организовался Вознесенский скит с часовней.

Духовенству из этих храмов не по силам было справиться с миссионерской работой с тысячами,  прибывших в штат переселенцами из распавшегося на республики СССР, а соблазненные лично Путиным и Патриархом Алексием 2, Архиереи РПЦЗ забыв об обязанности пастырства, обратили все свое внимание на проведение унии  с МП.  Вследствие  этого попущения новоприбывшие переселенцы  примкнули к иным религиозным организациям.

Большим ударом по Православию явились заключение унии РПЦЗ с МП и хиротонии во епископы Петра и Иеронима отшатнувших от русской Церкви самых деятельных в штате членов клира и верующих.

В Миннесоте  остались за исключением тех, кто находится в МП маленькие приходы с о. Кирилом Бартошевичем (юрисдикция Арх. Владимира) и подчинившаяся грекам часовня.  Миссионерской работы РПЦЗ более нет.  Некоторые верующие ходят для исполнения своих духовных потребностей в храмы Американской митрополии или к сербам.

Подобное печальное положение русских православных верующих наблюдается также в других штатах Америки и Канаде.

Православные в Зарубежной Руси после совершения унии с МП окружены иноверцами и врагами Православия.  Казалось бы, выхода из создавшегося положения нет, тем более что некоторые духовные лица впавши в отчаяние, повторяют не слова Спасителя, а одного из малоизвестных иноков о том, что когда Христос вернется на землю,  то найдет только одного епископа, одного священника и одного мирянина сохранивших истинное Православие. Под влиянием этого мнения духовенство посчитало, что уже оно не может ничего сделать для спасения душ верующих. Это частное мнение еретическое и противоречит Св.  Писанию!

Верующим в Зарубежной Руси не следует смотреть на прошлое, а нужно проснуться от  спячки и неверия. Следует вспомнить жену Лота ставшей соляным столбом. Она, вместо того чтобы смотреть в будущее,  с ностальгией оглянулась на прошлое и была за это наказана. Да,  были у верующих  светлые годы под руководством Святых Владык, были окаянные предатели Церкви, заключившие унию. Но это в прошлом,   следует его принять к сведению, не ошибиться в будущем и не жить  прошлым.  Нужно подумать, как объединить  в Зарубежной Руси т.н. «осколки» в одну РПЦЗ, просить  Архиереев,  забыв личные интересы,  решить самим,  кто из них может возглавить Церковь, восстановить миссионерскую, просветительную работу, подготовку будущих пастырей и возобновить издание духовной литературы. Некоторые лица провозглашают о том что «осколок»,  в котором они состоят «кристально чист» а другие погрешили. Необходимо напомнить о том, что грешны все, и все зарубежники в тот момент, когда Блаженнейший Митрополит нуждался в поддержке,  о нем забыли. Поэтому  было бы полезно всем стремящимся к объединению вспомнить слова Священного Писания: «Если говорим, что не имеем греха, - обманываем самих себя, и истины нет в нас» (1 Иоан. 8). Нужно к этому добавить, что всегда, когда поднимается вопрос об объединении с заявлением о «чистоте осколка»,  выступает недавний выходец из бывшего СССР. Каким то образом что нужно также заметить один такой «фанатик» находится в каждом «осколке».  Ведь духовенство и верующие в Зарубежной Руси едины с Христом Иисусом, едины в вере и любви к чему призывали Св. Апостолы. Все они отказались от унии с МП и поэтому преград для объединения «осколков» нет!

До объединения  епархий и приходов под единое административное руководство верующим  в Зарубежной Руси  необходимо терпеливо молиться о  Божьей защите от врагов Церкви, надеясь на своих зарубежных Архиереев.

О том, как возможно чтобы произошло  объединение можно взять пример из прошлого.  В послевоенной Европе,  Блаженнейший Митрополит Анастасий в 1946 году собрал представителей духовенства из Белоруссии, Украины и России и с их помощью была восстановлена работа РПЦЗ и Синода. В «Верности» в отделе библиотеки находятся протоколы этого исторического Собора. Тогда среди собравшихся были Архиереи из МП и автокефалий, но у них было чувство обязанности по отношению к Церкви и верующим согласно учению Священного Писания « более же всего облекитесь в любовь, которая есть совокупность совершенства; и да владычествует в сердцах ваших мир Божий, к которому вы и призваны в одном теле; и будьте дружелюбны… и все, что вы делаете словом или делом, все делайте во имя Господа Иисуса Христа…» (Кол. 3, 14-17)

Пример конгресса баптистов в Миннесоте показывает на то, что православные делают правильно, но также и на то о чем забывают.

Против Христовой Истины борются диавольские силы, но их возможно с Божьей помощью побороть.  Иисус Христос завещал бороться за Правду (Мф. 10, 34)  Духовенству и верующим в Зарубежной Руси стоит задуматься над вопросом стоит ли бороться за Православие на Руси или отдать Отечество в руки еретиков и иноверцев, бороться ли против введенных в МП новшеств и самое главное решить с кем они с Христом или с Его врагами.

 

                                        БЕЛЫЕ   

                                                                                    Елена Семёнова


Были молитвы чисты,
Верные души и смелые,
А на плечах – кресты.
Это – белые.

Встали в последнем каре,
Напоследях ощетинились.
Солнце, постой, согрей!
В тучах скрылося…

Ворог – со всех сторон –
Толпы грядут несметные.
Против – лишь эскадрон -
С беззаветною

Верой. Давно коней
Нет уж, и люди спешились…
Не отводя очей:
Что замешкались?!

Встретили смерть свою,
Гордые, не онемелые
Души – лицом, в бою.
Это – белые!

 

 

 ПОСЛЕДНИЙ БОЙ ГЕНЕРАЛА

М.М. ЗИНКЕВИЧА

 М. Федоровский

23 февраля 1945г. в бою под Бусовачей (Босния) погиб командир батальона 5-го полка Русского Корпуса, генерал-майор М.М.Зинкевич, последний командир Алексеевского полка. В 2010 году мы разместили статью полковника Мацылева о генерале М.М.Зинкевиче. В этом году мы размещаем воспоминания М. Федоровского, одного из участников боев под Бусовачей. Оригинал был напечатан в "Наших Вестях" №369 (март-апрель 1978 г.)


В двадцатых числах февраля 1945 года Пятый полк Русского Корпуса, охранявший один из участков линии Сараево-Загреб в районе городка Бусовича, был вынужден после трёхмесячных боев отойти под натиском всё возраставших, хорошо вооружённых, а главное свежих партизанских сил Тито.

Полком в то время командовал полковник А.И. Рогожин, командирами батальонов имея генералов М.М. Зинкевича и Ф.Э. Бредова. В ночь на 23 февраля второй батальон был расположен на линии деревушек Горно-Ровно – Долно-Ровно. 11-я рота полковника Т.М. Чибирнова находилась в Горно-Ровно, 10-я, вместе со штабом батальона, разместилась в Долно-Ровно, расположенном в полутора километрах от стоянки 11-й роты, в резерве же в местечке Ковачица была 9-я рота.

Лежал глубокий снег, заставлявший противников пользоваться исключительно протоптанными и покрывшимися ледяной коркой дорожками. По ночам мороз достигал 18-20 градусов, и масло в итальянских легких пулемётах сгущалось, отчего пулемёты плохо работали.

В эту ночь противник перешёл в атаку. Крайняя усталость и измотанность людей, просидевших в течении трёх месяцев на позициях, привели к тому, что планомерное отступление превратилось в беспорядочное бегство, приведшее остатки батальона – в эту ночь батальон потерял убитыми, ранеными и пропавшими без вести приблизительно половину своего состава, - в местечко Бары, расположенное в двух километрах к северо-западу от разбитого воздушными налётами городка Бусовича.

Как сейчас помню, благодаря усилиям командира батальона генерала Зинкевича и полковника Чибирнова остатки его были собраны и заняли новую боевую позицию. Самообладание и умение влиять на подчинённых генерала Зинкевича привело к тому, что паническое чувство страха, охватившее батальон, прошло и он удержался на позиции в Барах.

От этого местечка у меня в памяти осталось воспоминание о двух хибарках и хлеве, расположенных на склоне холма и простреливаемого с фронта и фланга противником, занявшим очень выгодную для него позицию. Около одной из этих хибарок расположились остатки 11-й роты и взвода, тяжёлых пулемётов, около другой – остатки 9-й и 10-й рот и штаб батальона.

Настало чудное солнечное утро. Батальон, несмотря на всё усиливающийся ружейный и миномётный обстрел, отдыхал после тревожной ночи. Люди разместились по укрытиям или отогревались в указанных домиках.

Генерал Зинкевич вышел вместе с полковником Чибирновым изучить обстановку. Они стояли около угла штабной хаты, рассматривая в бинокли линию фронта, как вдруг упавшая между ними мина свалила обоих в снег.

- Вот опять двух наших здорово шарахнуло – сказал мне вошедший лейтенант Зипунников, приятель мой по медицинскому факультету, тогда командир тяжёлого взвода.

Я выбежал из хибарки, чтобы оказать первую медицинскую помощь. Шагах в ста я увидел две корчившиеся фигуры и побежал к ним напрямик, решив не пользоваться укрытием довольно извилистой канавы, мало укрывавшей от миномётного обстрела.

Подбежав к раненым, я узнал в них командира батальона и своего командира роты.

- Федоровский, передайте "паку" (противотанковая 37 мм пушка), чтобы он открыл беглый огонь – приказал мне генерал Зинкевич.

Пока я осматривал его самым поверхностным образом, он всё время полусознательно повторял эти же слова. Я увидел, что у генерала перебиты обе ноги, и понял, что он исходит кровью.

В это время начали подбегать другие и я, увидев среди них доктора Метальникова, поспешил к лежавшему в трёх шагах полковнику Чибирнову. Меня поразило выражение нечеловеческого страдания на его лице. Он был весь залит кровью и я сравнительно долго не мог обнаружить рваную рану в паху и раздробленную кисть левой руки. Накладывая повязки потуже и тем стараясь приостановить кровотечение, я сдавливал пораненные места.

- Доктор, ведь я ещё человек! – несколько неожиданно для меня произнёс полковник Чибирнов, не издававший до того ни одного стона.

Затем он попросил у меня закурить, и когда были закончены перевязки, раненых отправили в Бусовачу. Капитан Гапон – фельдфебель 11-й роты – организовал отправку раненых на приставной лестнице и куске выломанного плетня.

На следующий день генерал Зинкевич и полковник Чибирнов, доблестные офицеры Алексеевского полка, скончались, а в осиротевшем батальоне вечером того же дня насчитывалось 97 человек строевых.

Перекличка М. Федоровский

 

 

КАЗНА  ГЕНЕРАЛОВ  ВРАНГЕЛЯ - ВЛАСОВА

Р. Полчанинов

В «Посеве» 2003, Но.2 был напечатан талантливый, а главное правдивый, опыт художественного исследования Константина Михайлова под названием «Золото генерала Власова». В своем послесловии автор пишет:

«Генерал-лейтенант Петр Владимирович Глазенап, последний хранитель остатков Петроградской серебряной кассы (казны), умер в Мюнхене 27 мая 1951 г. в возрасте 69 лет». Далее автор упоминает штабс-капитана Николая Эразмовича Барановского, именовавшего себя «заведующим ликвидацией казны» (?-1973) и капитана вооруженных сил КОНР Анохина,  и кончает словами: «Есть косвенные свидетельства о том, что деньги КОНР, «власовское золото» и часть средств Петроградской ссудной кассы в конце 1940-х послужили основанием капитала, частично хранящегося до сих пор на безвестном счете одного из швейцарских банков, а частично использованного в экономике ФРГ. Предположения и домыслы о подлинных владельцах этого капитала мы опускаем».

К сожалению так делают далеко не все. В том же году, в одной ростовской-на-Дону  газете было написано:

 «В начале 1945 г. около ста (?!) пудов золота и серебра (...) якобы находились при формировавшемся в районе г. Лиенца (Австрия) в составе «Русской Освободительной Армии» корпусе под командованием генерала А.В.Туркула» и затем, «Как мне стало известно сравнительно недавно, в начале 1945 г. 9 ящиков различных золотых и серебряных изделий (...) якобы были переданы на хранение в Кассельский ‘русский комитет’, возглавлявшийся в те годы К.В. Болдыревым. (...) Кассельский ‘русский комитет’, состоявший из членов ‘Народно-трудового союза (НТС)’, уже более 50 лет как не существует. А какова судьба переданных ему на хранение российских ценностей?!”.

Свою статью автор кончает вопросом к К.В. Болдыреву и его сыну Г.К. Болдыреву, (хотя известно, что у Болдырева была дочь, а не сын), и к другим, известным и неизвестным мне лицам, сообщить «о судьбе этих, а возможно и других российских ценностей».

В этой статье нет ни зернышка правды, и даже сам автор часто пишет -  «якобы», и ставит вопросительные знаки, не будучи уверенным в достоверности имеющихся у него сведений.

Казна ген.Власова называлась ранее казной ген. Врангеля, состоявшей, главным образом из ценностей Петроградской ссудной казны, принадлежавших частным лицам, хотя были там и другие ценные вещи.

Русско-сербский исследователь истории русских в Югославии Иоанн Николаевич Качаки, в своей статье «Судбина блага Петроградске заложне банке у Jугославиjи1920-1944. године» (Судьба драгоценностей Петроградской ссудной казны в Югославии 1920-1944 гг.) в журнале «Удружење за друштвену историjy» (Общество общественной истории) год VII тетрадь 2-3 – Белград 2000 г., писал, ссылаясь на письмо В.Н.Штрандтмана – М.Н. Гирсу (1), что это было государственным учреждением, либо выдававшим ссуды под залог драгоценностей сроком на год, после чего хозяин драгоценностей должен был вернуть ссуду и уплатить проценты и определенную сумму за хранение, либо принимавшим на хранение драгоценности сроком не более 30 лет.

Н.И. Качаки подробно, на основании документов, описывает всю историю Петроградской ссудной казны, ставшей сперва именоваться Казной генерала Врангеля, а с конца 1944 г. Казной генерала Власова, с первых дней ее прибытия в Котор (Королевство СХС) в июле 1920 г. и с первого случая ее ограбления на сумму примерно 1 400 фунтов стерлингов, при участии югославской охраны, там же в Которе, открытого только в 1923 г. (2).

Среди сдавших на хранение семейное серебро или другие драгоценности была и моя мать. Комиссия её разыскала и прислала ей счёт за хранение, транспортные расходы и оплату труда членов комиссии. Жили мы бедно на небольшое жалование отца, и мать, не имея требуемых денег, была вынуждена отказаться от права на собственность. Таких, как моя мать, было немало. Для тех, у кого были документы, но не было средств на выкуп вкладов, существовала своего рода биржа. Это было несколько предприятий, покупавших у собственников эти бумаги, выплачивая, конечно, только часть стоимости вкладов.

Кроме собственников, которых Комиссия смогла разыскать, были люди, либо погибшие в годы гражданской войны, либо оставшиеся в Советском Союзе, тоже не имевшие возможность выкупить свои драгоценности. Таким образом, оставшиеся драгоценности, после покрытия расходов, были объявлены правительством Королевства СХС (после 1929 г. – Югославии) «Казной ген. Врангеля» и хранились в государственных сейфах.

Одной из ранних продаж ценностей Казны, сделанной по распоряжению  ген. Врангеля, была продажа 7 000 кг. серебряных монет, принадлежавших Государственному банку России (3). Затем были официальные и неофициальные продажи драгоценностей, о чем, на основании документов, подробно пишет Качаки. Считается, что в Котор в 1920 г. прибыло 1 618 сундуков драгоценностей (4), а в 1923 г. в Белград только 657 сундуков (5). Из года в год драгоценности неизвестно куда исчезали и количество сундуков сокращалось.

О том, что случилось с Казной ген. Врангеля после 1941 г. у Качаки сказано довольно коротко, с ссылкой на книгу Вл. Маевского Русские в Югославии (Нью-Йорк, 1966). Маевский в своей книге (С.349) пишет, что при очень неясных обстоятельствах германское командование передало ген. Владимиру Владимировичу Крейтеру, начальнику Представительства русских в Сербии (6) 122 сундука с драгоценностями Казны ген. Врангеля.   

Некоторую ясность вносит в своих воспоминаниях Юрий Константинович фон Мейер:

«В 1941 году, когда пришли немцы и появилось опасение, что они конфискуют оставшиеся в Министерстве финансов вклады Казны, мне удалось выхлопотать передачу этого имущества Представительству для русских беженцев (...) Белградское Фертрауенсштелле выгодно отличалось от себе подобных в других европейских столицах благодаря получению в свое распоряжение остатков Петроградской Ссудной Казны, оно материально не зависело от немцев, в то время как в других местах – в Берлине, Париже, Брюсселе и Варшаве – немцы содержали эти учреждения на свои оккупационные марки» (7).

Мне кажется, что в том, что жалование служащим Бюро платили не немцы, никакого преимущества не было. Наоборот это было выгодно немцам, покупавшим русские драгоценности на свои оккупационные марки, и не платившим русским служащим жалования. К слову сказать, служащие представительств русских эмигрантов в Берлине получали жалование не в оккупационных марках, а в рейхсмарках, а в Варшаве в злотых.

Кроме оплаты жалования служащим русского Бюро, какая-то часть расходовалась и на нужды русско-сербской гимназии в Белграде и кадетского корпуса в Белой-Церкви.  Валентин Николаевич Мантулин, в «Седьмой кадетской памятке юбилейной 1920-1995» в главе «Последние годы корпуса. Немецкая оккупация 1941-1944» (Нью-Йорк, 1997, С.358) пишет:

«Бюджет на учебную часть ассигновывался из средств, получавшихся от распродажи имущества Петроградской Ссудной Казны, изъятой немецкими оккупационными властями у сербов и переданной в распоряжение Бюро для содержания русских учреждений».

В воспоминаниях Ю.Мейера мы находим и ответ на вопрос как Казна ген. Врангеля стала Казной ген.Власова:

«В сентябре 1944 года белградское ведомство для русских эмигрантов было эвакуировано в Вену. К тому моменту ценности Казны находились в 23 ящиках. Н.Э. Барановский поселился в Баварии на Тегернзее и хранил эти ящики при себе. Генерал Крейтер в ноябре 1944 года ездил в Берлин и передал все права на имущество Казны Андрею Андреевичу Власову. В мае 1945 г. Барановский выехал из Тегернзее в эшелоне с частью второй Власовской дивизии, погрузив с собой и ценности Казны. Уже в Австрии пришлось бросить поезд, так как впереди был разрушенный мост, спускаться под кручу, чтобы перейти ручей, и ждать на другом берегу, пока подадут другой поездной состав. Солдаты Власовской части переносили ящики с казной, очевидно, не зная, что в них. Один солдат уронил ящик, который разбился о камни, и из него посыпались серебряные ложки. Таким образом в эшелоне узнали, что везут клад. Барановского с женой высадили на ближайшей станции, а ящики увезли. Их нашли нетронутыми в Мюнхене уже после прихода американцев, и, в конце концов, они перешли в собственность Общественного Русского Комитета в Мюнхене, который продал остатки ценностей Ссудной казны частной фирме. Так закончилось тридцатилетие странствия за границей Петербургской Ссудной Казны» (8).

Автор Ю.Мейер, там где не был свидетелем, повторяет более или менее правдоподобные слухи, и потому на его публикации нельзя полностью полагаться. 

Известно, что после конца войны эта казна оказалась в руках американцев, и что они передали её в русские руки, только не в никогда не существовавший «Кассельский русский комитет», ни в НТС, ни К.В.Болдыреву, ни в Общественный Русский Комитет, а проживавшему в Мюнхене русскому генерал-лейтенанту Петру Владимировичу фон Глазенапу.

Об этом Маевский в своей книге, цитируя слова Ю.Сербина, сопровождает их своими примечаниями на стр. 350-351:

 «После оставления Белграда немцами, 20 ящиков с остатками ценностей попало в Вену (это после ранее вывезенных высоко ценных вещей – примечание РВП) и затем должны были быть переданы ген.Власову, для чего ящики послали в Мюнхен. После занятия Мюнхена американскими войсками эти ящики 7 октября 1948 года были переданы генералу Глазенапу, который должен был определить дальнейшую судьбу этого имущества». Спрашивается почему именно ему? Думаю, что тут сыграли роль его связи с германско-американской разведкой ген. Гелена, о чем будет сказано ниже.

О судьбе Казны генерала Власова говорилось и в гамбургском немецком иллюстрированном журнале «Der Stern» Но.9 от 26.2.1950 на С.29. Под одной из фотографий надпись: «400 ящиков полных серебра и икон первоначально были переданы русским эмигрантам. Теперь их только 18. Драгоценности в сундуках с надписью «Власов» должны быть проданы в США. Бесподданным русским нужны деньги для жизни». На фотографии около ящиков сняты ген.Глазенап, справа, как мне кажется, Арцюк, а слева - неизвестный. Кто передал русским эмигрантам 400 ящиков, и почему «теперь их 18», в журнале не сказано.

На другой фотографии двухэтажный особняк с мезонином в Мюнхене (Villa Piezenauer Strasse 30 im Herzogpark), в котором разместился штаб САФ - Союза Андреевского Флага и редакция и типография газеты «Сегодня» (показана на фотографии). Откуда у САФ особняк, не сказано.  Во главе САФ стоял ген. Глазенап, и при нем заметную роль играл Евгений Николаевич Арцюк  (псевдоним – Державин), глава РОНДД – Русского обще-народного державного движения, который безуспешно пытался ещё возглавить, и русских скаутов и вообще всю русскую эмиграцию в Германии. Русская общественность относилась к нему отрицательно, но он пользовался поддержкой американцев. Говорилось, что он продал переданную ген. Глазенапу казну ген.Власова знакомым ему американцам и немцам, а на вырученные деньги выплатил жалования себе и охране. Позднее американцы разоблачили его, как двойного агента, и он загадочно погиб в автомобильной катастрофе.

Существует «Извещение от Национального представительства российской эмиграции в американской зоне Германии» датированное апрелем 1951 г. сделанное от имени Совета НПРЭ, без указания из кого он состоит, что, конечно, умаляет его ценность. В этом извещении про Казну ген. Власова сказано:

«Эти ценности в конце 1948 года американскими военными властями были переданы С.В. Юрьеву, который с организованной им комиссией /гг.Арцюком, Гетмановым, Голубинцевым и Миловым/ принял 18 ящиков серебра, икон и других ценностей и передал все это на хранение г. Глазенапу. (...) Теперь все ценности ЦПРЭ (9) продало за 40 000 немецких марок. Из них около 30 000 нем. марок переданы организации РОНДД, возглавляемой достаточно известным с моральной стороны г. Арцюком, а остальные распределены между разными лицами, состоящими в ЦПРЭ и примыкающими к нему».

Говорят, что ген. Глазенап, проживавший с 1920 г. в Германии, был хорошо известен начальнику немецкой разведки генералу Гелену (10), и когда американцы предложили Гелену организовать немецкую или немецко-русскую разведку, то Гелен привлек своего старого знакомого ген. фон Глазенапа, а Глазенап привлек Арцюка. Арцюк до 1939 г. проживал в Лодзи (Польша) и как и где с ним познакомился ген. Глазенап, сказать трудно.

Не на все вопросы можно дать исчерпывающие ответы, но мне кажется, что на вопрос, как Казна ген. Врангеля стала Казной ген. Власова, и что с ней случилось, собранные материалы проливают некоторый свет.

Очень интересную подробность сообщил мне И.Н. Качаки в письме от 1 августа 2008 г.: «Я в Белграде, в архиве Министерства иностранных дел Югославии три года тому назад нашел, что правительство СССР в 1947 г., потребовало от югославского правительства данные о Ссудной казне. Югославское Министерство иностранных дел послало акт Национальному банку требуя эти данные. Банк ответил, что после исследования утверждено, что у них ничего нет, а во время немецкой оккупации, Министерство финансов правительства Недича, по приказу немецких оккупационных властей, передало все имущество в Бюро по защите интересов русских эмигрантов. В течение этой передачи, комиссия Министерства финансов сделала исчерпывающий каталог всего имущества, но в бомбардировке Белграда 1944 года, здание Министерства и архив сгорели».

И еще об одной подробности сообщает И.Н. Качаки в упомянутом письме: «Несколько лет тому назад, Этнографический музей в Белграде (почему он, Бог его знает) готовил большую выставку русского серебра времен до Октябрьского переворота. Будучи в Белграде, я случайно узнал о готовящейся выставке, а также, что у них нет экспертизы по русскому серебру. Так как я собираю русское серебро, я предложил кустосу музея, молодой даме, свою помощь. В складе музея я увидел огромную кучу серебра, из которой, после очистки, кое что было отобрано для выставки. На мой вопрос, откуда это у них, я получил неофициальный ответ, что приблизительно в 1947 г. музей получил несколько ящиков этого серебра из Национального банка. Я уверен, что это серебро, которые сейчас хранятся в Этнографическом музее, последняя уцелевшая часть Ссудной казны, которое правительство Недича утаило от немецких оккупантов». Выставка состоялась в 2000 г.

А.Арсеньев в своем письме от 14.12.2008 г. пишет: «В каталоге выставки (11) 70 номеров, а было выставлено 322 штуки серебряных предметов. В каталоге указывались инвентарные номера музея. Самый низкий (малый) порядковый инвентарный номер - 41.048, а самый высокий (большой) – 43.227, это значит, что русским серебряным предметам было присвоено минимум 2.200 инвентарных номеров, причем, один номер присваивался одинаковым предметам, которых могло быть и 6, 12, даже 94 штуки (94 вилок зарегистрировано под инв. номером 41.672, 12 ножей – под Но.43.227)».

Письмо А.Арсеньева, вероятно, последняя страница этой, окутанной тайнами, истории.

ПРИМЕЧАНИЯ:

1. Письмо от 25.8.1922, Но 21 (Hoover, Girs coll., 47/5) Василий Николаевич Штрандман (или Штрандтман, 1877-1963) быв. посол России в Сербии и до 1941 г. делегат, ведающий интересами русской эмиграции в Югославии. Михаил Николаевич Гирс (1856-1932) бывший старший дипломатический представитель в комитете защиты русских беженцев во Франции, после 1920 г. председатель Совещания послов.

2. М.Jовановић, Досељавање руских избеглица у Краљевину СХС 1919-1924, Београд 1996, С.259.

3. К.А., «Серебрянные операции Врангеля», Дни, Но 195, Берлин, 23.6.1923; также и: Ссудная Казна – продажа серебрянной монеты. 18.3.1921 (Hoover, Wrangel coll. 154/57); и: Ссудная Казна – Руссосерб, 13.7.1921 (Hoover, Wrangel coll. 154/57).  

4. “40 hiljada kg. Zlata I srebra. Blago ruskih izbeglica – Odvezli ga Englezi – Delegat Min. Financ. Požuruje izvoz”, Večernja pošta, No341, Zagreb, 23.8.1922.

 5. 27-ой Протокол. Перевод. Сост.7.12.1923, Белград. (Hoover, Girs coll.47/7).

6. То, что Маевский назвал «Представительством» официально называлось: Бюро по делам Русской эмиграции в Сербии, или по-сербски Пуномоћни биро за заштиту Руске емиграциjе у Србиjи, или по-немецки Vertrauensstelle fűr die Russische Emigration in Serbia.

 7. Мейер Ю. Русские беженцы в Югославии, Новое русское слово, Нью-Йорк 5.9.1982

 8. Там же.

 9. ЦПРЭ – Центральное представительство российской эмиграции. Эта организация существовала одновременно с НПРЭ – Национальным представительством российской эмиграции. Обе утверждали, что только они являются законными представителями российской эмиграции в американской зоне Германии. В дальнейшем в ЦПРЭ произошел раскол. В газете «Воскресение», которую издавал Лейдениус в Эсслингене в 1963 г. в Но.57-61 за апрель-август на первой странице было «Оповещение» ЦПРЭ, в котором говорилось о попытке Арцюка захватить в свои руки ЦПРЭ и о его переходе на позиции советского патриотизма.

10. Прянишников Б. Новопоколенцы, 1986. С.206.

11. Ирена Гвозденовић: Руско сребро. Етнографски музеj у Београду. Београд, 2000. стр.57. Штампа: Чигоjа, тираж 500 примерака.

Благодарю Иоанна Николаевича Качаки и Алексея Борисовича Арсеньева за помощь при составлении этой главы.

 

 

 

                    "Стихи капитана Арсентьева".

                             Да сбудется Воля Твоя

                                                                                                Елена Семёнова  

 Да сбудется Воля Твоя.
Да святится Имя Твое.
Твержу неотступно вновь я,
Ещё не убитый поэт.

Как трудно даются слова
Смирения, Веры, Любови,
Когда стала алой трава
От братьев невинной крови…

Мой траурный чёрный мундир
Чрез год будет пулей прошит,
Умолкнут навек звуки лир,
Что боль пораженья родит.

Да сбудется Воля Твоя…
России и Богу служить,
Поэтом в жестоких боях
И войном в поэзии быть,
И честью одной дорожить –
Такая дорога моя.

А если душа не жива –
В ней нет ни стихов, ни молитв.
Трудней всё даются слова
В раскатах немолкнущих битв.

И слово – что шашки удар.
Мне некому писем писать.
И весь неистраченный жар
Стихами стекает в тетрадь.

Её в пятнах крови листки
Найдут у меня на груди.
Пречистая Дева, прости
И сердце моё остуди -
Росу своих слёз окропи,
Чтоб вновь научиться любить,
Отверзи лазури края,
Чтоб мог я вздохнуть, упоен…
Да сбудется Воля Твоя!
Да святится Имя Твое!

 

                      

 

 

РУССКИЙ ШТЫК

Н.Смоленцев-Соболь

(Продолжение, начало в №164, 165, 167, 169 «Верности»)

Чтобы он, полковник Анисимов, да не попал на ту «вторую гражданскую»? шутить изволите? И в уме на миг нельзя было допустить такого. Это для немцев с их Гитлером расширение границ. Мало Польши с Чехословакией, возьмем еще и Францию с ее хваленой линией Мажино, да Данию с Бенилюксом всяким подберем. Нет, опять мало. Посмотрим на восток – эх, раздолье! Есть где немчиков рожать да на белом хлебе выкармливать. Зер гутт, нах Ост! Только сначала надо советскую власть там сбить, красную армию придавить, за Урал скинуть. Им, большевичкам, и в Сибири будет хорошо. Так примерно рассуждали победители Европы в 1941 году.

И двинулись танковые колонны Гудериана и Готта, пошли немецкие дивизии взбивать сапогами пыль, тарахтеть мотоциклетками, гудеть моторами, требовать радостно: «Мамка, яйко! Мамка, млеко!»

Для русских совсем другой резон. Сердца старых белых воинов радостью захолонуло. Назад, господа, Россиюшку от нечисти освобождать! Избавлять матушку-Русь от большевицкой мрази! Нам-то что, хоть с чертом, да против Сталина! Потом отмолимся! Снова зазвонят литые колокола. Затеплятся лампадки. Вздохнет народ вольно. Работать еще не разучились, за рупь вклада всегда два с полтиной бакшиша наколотим. Где землицей сами прокормимся да ленивую Европу досыта накормим, где лесом обогатимся, где море выгоду свою даст, а где заводы укрепят рабочий люд да хозяевам прибыли навалят. С Богом-то оно всегда легче и верней.

Ожили, зашевелились ветеранские общества да воинские союзы, офицерские организации да церковные приходы, светские салоны да редакции. Что ни день друг к другу в гости, новостями обмениваться, друг друга подстегивать да подгонять.

«Красная армия рухнула... Сдаются батальонами и полками!»

«Не мудрено, господа. Куда им против танковых колонн? Бегут как зайцы! Комиссаров кроют, винтовки бросают...»

«Слыхали, германец старую границу в два дня перешел. К Киеву идут!»

«Что же мы-то сидим, ребята? Али порох отсырел? Али штыки поржавели? Эдак германец весь пудинг слопает, нам не достанется...»

«Не слопает, господин ротмистр. Россия не какая-то там Бельгия или Дания. Вы же на курсах генерала Головина штаны просиживали. Стратегию изучали. Расстояния, Сергей Максимович, немаловажный фактор в современной войне...»

«Но сидеть по квартирам да водочку попивать – не прошляпим событие?»

А события развивались молниеносно. 24-го июня занят Каунас, за ним и вся Прибалтика. Белосток и Бобруйск встречали немцев 27 июня, на следующий день немцы вошли в Волковыск и Минск. Львов был оставлен Красной армией без боя и ждал еще три дня, до 30-го июня, когда немецкие танкетки выкатят на площади города. Выкатили, были встречены цветами, караваями на рушниках, улыбками и радостью.

Через две недели был занят Витебск, а 16 июля в полной панике, бросая оружие, боеприпасы, оставляя склады, после катастрофического разгрома, красные оставили Смоленск. Тут же пали Орша и Полоцк. Еще десять дней спустя сдан Могилев.

«Господа, а ведь в 15-ом году в Могилеве была Ставка нашего Государя Николая Александровича! Как сейчас помню, прибыл я с генералом Ванновским, он тогда только как получил дивизию...»

«Так вы, господин полковник, были знакомы с моим дядюшкой?»

«Я был у него дежурным офицером связи».

Быстро восстанавливались родства, утверждались связи. Письмами была завалена почта, телеграммы летели во все края. Радостно-яростный клич по миру: русские, домой едем! Домой!

Из шкафов вынимались старые мундиры. Из рундуков и чемоданов извлекались награды. Со всех концов света съезжались, сбирались бывшие белые воины в Германию. Прибывали из Испании, Франции, Болгарии, Италии, Дании, Норвегии. Добирались из Америки, Мексики и Канады. Плыли из Аргентины и Бразилии, из Марокко да Египта, не говоря уже о Турции да Югославии, которая за несколько месяцев до того сдалась и была оккупирована.

Казаки, те сразу к своему Атаману, знаменитому на весь русский свет писателю Петру Николаевичу Краснову:

«Прими, батько, под свой бунчук! Айда назад, красному зверью башку снесем, из тихого из Дона родной водицы испьем, хлебушка аржанова покушаем, водочкой старинной, с гербами царскими, попраздновать, никакой красный гад не страшен будет. А коли лечь белыми косточками в землю, так в нашу, горячую степную, под звон серебряных ковылей...»

Армейские да гвардейские офицеры – в отделения РОВС-а.

«Возвратим же, братцы, всего сполна. И за Врангеля, и за Кутепова, и за Миллера!..»

«За наши порушенные очаги...»

«Ваше Превосходительство, осмелюсь напомнить, что у меня после гражданской было еще восемь лет выслуги у короля Александра».

«Мой племянник уже в школе Крампниц, будет офицером, рвется в бой!»

«Говорят, генерал Барбович в Югославии...»

«Там сейчас всем заправляет генерал Скородумов. У него успешные переговоры с германским командованием...»

«Вчера состоялся чудесный банкет. Собрали несколько тысяч рейхсмарок. Баронесса Вендль вынула из ушей свои изумрудные серьги. Ротмистр фон-Морген принес все свои сбережения. Но более всех удивил старик Усов, вы же знаете, что он можно сказать, нищ и чуть ли не роется в мусорных корзинах... он принес и сдал в общую казну золотой ятаган, захваченный вместе с турецким пашой еще его пра-прадедом».

«Слава Богу, господа. Думал, что не доживу. Вчера молебен заказал, за победу германского оружия над большевицкими вандалами. И все присутствующие молились. Коленопреклоненно!»

«Но что решили на на Фосс-Штрассе? Есть у них решение в отношении нас?»

«Ах, оставьте!»

«Почему это “оставьте”? Фюрер понимает обстановку лучше, чем кто бы то ни было. Если он примет положительное решение...»

«Уж Додо примет решение!»

***

Георгий Анисимов не ждал, что будут решать на Фосс-Штрассе или на Бендлер-Штрассе, или на Принц-Альбрехт-Штрассе, или на Унтер-ден-Линден. У него свои задумки, у него свои знакомства. По редакциям и салонам он не ходит, ему палочку о берлинский асфальт стачивать жалко. Он глазами страшно не вращает, он речей горячих не толкает, в споры-разговоры не влезает. Кто сказал, что в спорах рождается истина? В спорах рождается гевалт и тому подобные безобразия.

Майор Иоганн фон-Гиблер глазам своим не верит: знаменитый полковник Альманзар, прихрамывая, входит в его кабинет. На неновом, потертом, а кое-где аккуратно заштопанном русском мундире награды Русской Армии, Китая, Японии, Испании, Финляндии. С ним полковник Тилле, легендарный Тилле, с помощью которого расколупали линию Мажино, как свежесваренное яйцо на завтрак.

«Иоганн, вы в хороших отношениях со фон-Тресковым, не так ли? – ладонь полковника Тилле суха и крепка. - Вот обстоятельная докладная записка. Было бы хорошо, если б она попала или ему, или фон-Штауфенбергу, а при удаче может, его самому фон-Браухичу. Основная мысль – использование русских военных кадров против Советов».

«Вы полагаете, герр оберст...»
 

«Газеты, конечно, промолчат, что потери вермахта на Востоке уже до полумиллиона. Но ни для вас, ни для меня это не секрет. Еще полгода такого блицкрига, и армия истечет кровью. Русский военный кадр, офицеры и унтер-офицеры – все подданные Рейха, рядовой состав – военнопленные, после соответствующей работы с  ними! Это будет значительная поддержка Великой Германии. Так, могу я полагаться на вас, Иоганн?»

«Я постараюсь сделать, что в моих силах».

«В следующий раз встретимся у вашего дяди, генерала. Он мне звонил. Сказал, что перед очередным отъездом на Восток хотел был поохотиться в своем имении».

Майор фон-Гиблер отличался острым умом и исполнительностью. Докладная записка с подробными выкладками была подана куда надо и легла на стол кому надо. Может быть, это был сам фон-Браухич, главнокомандующий сухопутными силами Рейха. Может, его адъютант фон-Штауфенберг или кто-то из окружения фельдмаршала. Во всяком случае, машина завертелась. Офицеры туда-сюда, каблуками щелк-щелк, папочкамим хлоп-шлеп: герр оберст, вот еще такая бумага. А что говорит об этом такой-то? Такой-то сказал, что резон в этом есть. Ах, так? Тогда давайте и я посмотрю. Оставьте до завтра.

Не прошло и двух недель, как полковнику Анисимову была назначена встреча с генералом фон-Шенкендорфом. В руках Шенкендорфа находились все тыловые службы и формирования группы армий «Центр». Письменное приглашение привез посыльный. Он был в чине лейтенанта. Георгий Анисимов надел свой светло-коричневый штатский костюм, такую же шляпу, взял трость с серебряным набалдашником. На улице подозвал таксо-мотор.

Вернулся спустя четыре часа, к обеду, окрыленный, глаза блестят, улыбка с лица не сходит.

«Эти пруссаки в военном деле понимают гораздо больше, чем их крикливые политики-выскочки!»

Любовь Макаровна только всплеснула руками.

«Не пущу, Георгий! Тебе не двадцать и не тридцать. Посмотри, у меня после твоей Финляндии голова поседела. Нужна тебе старуха? И как мне жить, если с тобой что случится? Вдовой по углам побираться?»

«Любушка, тебя я любить буду какую угодно, седую, старую и даже ворчливую. Пулю для меня краснюки еще не отлили. Да и не на фронт я еду. Это больше, как инспекционная поездка...»

И сын тут как тут:

«Папа, можно мне с тобой?»

«Пока нет, сынок. Но скоро, очень скоро мы с тобой вместе постреляем!»

***

Скоро он выезжает из Берлина на восток. Не один, а с испытанным и верным другом по оружию, сыном генерала, Игорем Сахаровым и еще несколькими старшими офицерами. Аусвайсы новенькие, имена красивые. Сын генерала стал полковником Левиным. Другой старый воин стал Саниным. Третий – полковником Штольцем. Четвертый – хауптманом, то бишь капитаном Зибертом. Сам Георгий Анисимов взял имя подполковника Галкина. Эта война для них не отличалась от прошлых. Они ехали на нее не за славой. Имена для них не значили ничего.

В купе вагона, при свете мелькающих мимо полустанков, курили, вспоминали, строили планы. Шестьсот тысяч пленных за два месяца? Такого не было ни на одной войне. Это значит, что народ отвернулся. За большевицкую власть воевать не хочет. Что, в свою очередь, непременно – конец их власти!

«Дальше, господин полковник. Дальше развивайте свою мысль!»

«Ответ напрашивается сам собой, герр оберст. Из шестисот тысяч набрать пять дивизий молодцов-удальцов. И с Богом – на Москву, на Санкт-Петербург...»

«Вот когда и курсы генерала Головина пригодятся, и университетское образование по экономике и администрированию. Инженерные кадры у нас свои, в банках, торговле и  предпринимательстве есть собственные Функи, Линдеманны, Круппы и Шредеры, а уж земельку-то за эти двадцать лет мы не разлюбили... Немцам так или иначе придется на нас расчитывать».

«Нельзя не признать вашу правоту, господин ротмистр. Сначала даже неплохо, чтобы было все по-германски. Не голова, а бургомистр, не советы, а земства».

«Но земства, Иван Андреевич, это все ж русская придумка...»

«Главное, господа, армию постепенно создавать. Армия должна быть национальная, русская, без комиссаров, упаси Боже! Три-четыре года, и вытрясем из всех этих комвзводов и комрот их большевицкий душок... Опять почувствуют, что такое русский офицер, что такое русский фельдфебель или простой стрелок...»

Георгий Анисимов, аккуратно расправив свой старый русский мундир на вешалке, подтянул раненую ногу и сказал:

«Ах, грезы, грезы, господа. Не пора ли спать? Через шесть часов уже Эссэсерия пойдет...»

***

-Что они наделали с русским народом, Николай! – Георгий Васильевич долго качает своей почти лысой головой, словно додумывая что-то или досматривая былые видения. - Что эта большевицкая орда натворила!

Я знаю, что там с нами произвели. Но молчу.

Старик вздохнул и продолжил:

-В финнскую кампанию... – он сглатывает, потом трудно произносит, - я этого не заметил. Короткая она была, та война. В плен, кроме Черемши и сержанта Кускова, мы взяли еще человек двадцать. Почти всех – помороженных сильно. Сразу в Гельсинфорс отослали, чтобы потом на финнов менять. На что они еще нужны? Так что не было времени у меня к красноармейцам присмотреться. В 41-ом же – невиданное дело. Как почали советские войска сдаваться, да не отдельными группами или разрозненными взводами, а целыми полками и дивизиями – с оружием, техникой, с полным боезапасом, с мастерскими, с лазаретами, складами провизии, с хозяйствами, с конным заводом, со всеми транспортными силами, тут и меня оторопь взяла. Ни в жисть такого не видел...

Первые пленные. Они врезались в память на всю жизнь.

Они ползли длинной, почти нескончаемой, в несколько верст колонной. Охраны при них было всего-ничего. Может, десятка два немцев с винтовками. Да один унтер-офицер с «вальтером» на боку. Унтер сидел в мотоциклетке. На каске защитные очки. Но видно было, что это только для блезиру.

Автомобиль с русскими офицерами остановился. Колонна волочилась мимо. Их даже пленными назвать было трудно. Какая-то рабская животно-покорная масса. Лиц нет, все одна костлявая небритая морда. Потухшие взгляды, кашель, вздохи. Одеты и обуты кто во что горазд. Одни в серых, рваных бушлатах, другие в распущенных гимнастерках, третьи в неимоверно грязных оборванных и прожженных шинелях. Чуть не каждый второй-третий были босыми, в одном исподнем, полураздетые. Их посиневшие от холода ступни, заляпанные грязью, походили на ступни трупов. Было много раненых. Бинты черые, обычные грязные тряпки, пропитанные потом, кровью и гноем.

 «Куда вы их ведете, унтер-офицер?» - спросил по-немецки Левин.

«На сборочный лагерь в Оршу, господин майор».

«Сколько их тут?»

«Пять тысяч триста по спискам, господин майор».

В это время ветер слегка изменился. В нос шибануло смрадом старого пота, немытой кожей, удушливой прелостью сотен грязных тел, горькой вонью нестиранных рубах и обмоток.

Русские офицеры переглянулись и замолчали.

Потом тронули капитана Зиберта за плечо: надо ехать!

В «дулаг-127» они добрались раньше колонны. Там их документы придирчиво, с немецкой пунктуальностью просмотрели. Сопроводительное письмо к лагер-фюреру было при них же вскрыто, прочитано. Унтер-связист тут же запросил подтверждение по телефону из штаб-квартиры. Оно было получено. Тогда раздались отрывочные команды, солдаты комендантской роты забегали, подхватили чемоданчики гостей, повели их к уютным домикам.

«Сегодня мы ожидаем прибытие новой партии военно-пленных, господин майор, - сказал лагер-фюрер Левину. – Завтра весь мой штат будет к вашим услугам. А пока отдохните, обед будет вам подан через час».

«Благодарю вас, господин хауптштурмфюрер», - сдержанно ответил тот.

Следующие три недели были заполнены работой. Каждый из «инспекторов» выбирал в соответствии с его нуждами. Полковник Левин безжалостно браковал танкистов и связистов, но брал пехотинцев с хорошими физическими качествами. Обер-лейтенанту Хлопову требовались здоровенные молодцы в его саперный и мосто-строительный батальон. Капитану Зиберту – знающие автомобили. Танкистами и бывшими трактористами он также не гребовал.

Подполковник Галкин подбирал людей только по ему одному известным качествам.

«Где родился?»

«Село Больше-Лаврово, Козловского уезда».

«Откуда был призван?»

«Город Каргополь».

«Что туда занесло?»

«Раскулаченные мы. Тятьку в 30-ом забрали, мне всего одиннадцать лет было. А нас с мамкой да еще три сестрички и младшего братика, выслали в Каргополь».

«Хлебнули советской власти?»

«Хлебнули, гражданин начальник!»

«Я тебе не гражданин, солдат Смагин. Я – подполковник. Изволь, голубчик, так меня и называть, как полагается: господин подполковник».

«Слушаюсь, господин подполковник».

Предложение о переходе на сторону немцев принималось с охотой. Наголодались и нахолодались солдатики. Да еще стали гонять их на работы. Рабочие команды строили дороги, разгружали вагоны, копали котлованы под бетонные капониры. Лопата да кирка в руки, черпай больше, кидай дальше. А силенок-то и не осталось. И те, что остались, убывали с каждым днем. Немецкая охрана била. За отказ выходить на работу бросали в карцер. В карцере и положенной осьмушки хлеба не давали. За повторный отказ уводили. Больше таких отказников никто не видел.

«Где родился?»

«В Москве».

«Образование?»

«Незаконченное средне-техническое».

«Откуда был призван?»

«Из Харовска. Вологодская область».

«Как туда попал?»

«Выслан как ЧСИР».

«ЧСИР?»

«Член семьи изменника родины».

«Кто в семье был изменником родины?»

«Отца в 38-ом забрали. Работал на метрострое. Бригадиром. Кто-то донес».

Георгий Анисимов слушал эти бесхитростные исповеди и, наверное, впервые в жизни не находил в своем сердце ненависти. Удивление было, недоверие было, опаска была, но не ненависть. Потому что где жалость в сердце, там ненависти места нет.

«Василий Панкратович Макушкин. Рядовой. Беспартийный... Семейный...»

«Образование какое у тебя, Макушкин?»

«Четыре класса, господин офицер! Мы из Калязина».

«Колхозник?»

«А что ж поделаешь? Приказали все свести на обчественный двор, вот свели и коровушку, и жеребца... Я сам по лошадиной, то ись гужевой части... А детишков жалко было. Да и бабу мою, она из соседнего Кашина, хворает все. То зерна в карманы насыплешь, то яблок нарвешь, вот живем...»

За три недели набрал себе подполковник Галкин семьдесят человек. Ездил в Могилев, в Смоленск, в Витебск, выезжал на передовую, за Вязьму. Снова встречал голодные взгляды отощавших людей. Во всех этих ауфлагах, дулагах и шталагах тысячи и тысячи бывших красноармейцев. Они бродили по колено в грязи между бараков и землянок. Сидели на ящиках, бревнышках, на тряпье, на клочьях соломы. Искали друг у друга вшей. Затягивались «козьими ножками», которые лепили из обрывков газет, обильно слюня края. Тянулись грязными пальцами за сигаретами. Хватали кусок хлеба и убегали.

И снова этот запах, эта удушливая вонь перепрелой человеческой кожи. Многие в парше, струпьях, язвах, с сочащимися сукровицей ранами.

«Возьмите меня, герр оберст, я вам укажу, кто в нашем бараке комиссары и коммунисты. И в других бараках полно попряталось...»

У самого нос крючком, глаза навыкате, будто хлопнули его в детстве по спине со всего маху. И ведь совсем молодой, не больше двадцати. А своих продать готов за миску похлебки погуще.

«Комсомолец?»

«Я студент. Учился на филологическом. В Москве. Нас всех вызвали и приказали: будете рыть окопы. И повезли. А тут немецкие танки. Я сам сдался...»

Смотрит подполковник на капитана Зиберта. Нужен тебе такой? У того на лице гримаса, будто чесночным духом шибануло. Нет, таких и мне не нужно. Ничего, такие не пропадают. Из таких вся советская падаль состоит.

«Все, иди!»

«Так, я могу и бухгалтерию, и писарем...»

«Я сказал: иди!»

Отобранных подполковник Галкин привозил в Оршу. Здесь их вели в баню, стригли, кормили, давали чистую одежду и обувь – огромные запасы советского обмундирования были взяты при наступлении. Здесь пленные отсыпались. Потом снова неспешный, внимательный разговор. Не допрос, а именно беседа. Глаза в глаза. Сердце слушало другое сердце.

И открывались бывшие красноармейцы перед подполковником Галкиным. Точно своего узнали. Рассказывали все, как на духу. У каждого в семье аресты, урон, разорение, голод, болезни, смерть. Раскулаченные, оклеветанные, арестованные по доносам, советской властью битые, почти убитые. Подполковник был уверен, эти будут драться с большевиками.

Вскоре батальон Левина насчитывал около четырехсот человек, собранных по многим лагерям. Многие были рады переменам в судьбе. В учебно-тренировочных лагерях их кормили по нормам немецкой армии: мясо, крупы, овощи, масло, сыр, яйца, настоящий кофе, хлеба – сколько в брюхо влезет. 

Они спали на койках с матрацами, а не на барачных нарах и не на прелой соломе, наваленной в грязь. Но главное, офицерами у них вдруг оказались... русские. А потому словно бы старая, добрая, щедрая, богатая Русь вернулась для них.

«Батальо-о-он, слу-ушай! На молитву – шапки долой!»

И выходил старый узловатый, словно из мореного дуба выдолбленный, с белой, легкой, как пух бородой, монах, отец Серафим:

«Господи, к тебе припадаем...»

Был отец Серафим в звании унтера еще на Русско-японской. В Великую вышел прапорщиком. Получил штабс-капитана в Гражданскую, был командиром пулеметного взвода. Оставлял поверженную Россию через Польшу, в составе корпуса генерала Бредова. Стал монахом в Италии, отправился пешком в Святую Землю – дал обет такой. С одной котомкой, в которой было лишь старенькое Евангелие да фляжка с водой, да три-четыре сухаря. Ходил потом по святым местам Сербии, Греции, Болгарии, добрел до святого града Константинополя. Там много молился. Пешком же вернулся в свой Бари, к любимому Николе-Угоднику. Опять молился, выращивал помидоры, ловил рыбу, и снова молился. А услышал, что советская граница взломана, тут же подхватил свою котомку: домой пора!

«Господи, спаси и помилуй люди Твоя!»

Война катилась все дальше, на восток. Немецкие танки утюжат Можайск, рвутся дальше, к Москве. Взяты Харьков, Брянск, Орел, Курск, Сумы. Взят Крым. Немецкие войска под Ленинградом. Почему не входят в город, непонятно. На немецких картах он обозначен по-старому: Санкт-Петербург. Красивое название. Много начудил Петр Первый, но город-столицу отстроил удивительный. И имя дал ему созвучное – город Святого Петра.

«У меня отец был морским офицером. И дед – морским офицером. Мы вообще свой род ведем от адмирала Ушакова, - рассказывал подполковнику Галкину худенький паренек, перебежчик из-под Луги. – Но мама запрещала об этом упоминать. Отца забирали в 25-ом, потом в 29-ом. Дали пять лет поражения в правах. В Питер нам было запрещено возвращаться. Папа устроился механиком по дизельным моторам в Острове, это в пятидесяти верстах от Пскова. Там мы жили. В казенной квартире. Оттуда меня мобилизовали в июле. Винтовок нам не выдали. Дали топоры, лопаты, ломы и пилы...»

«Счастливчик ты, Сашка. Своим тебе в спину пальнуть ничего не стоило. Немцы тоже могли под сурдинку прикончить».

«От своих я прятался в стожках да сараях. А для немцев... заранее учил, господин подполковник, немецкий язык. Мама свободно говорила по-немецки, она из прибалтийских, баронесса».

Сашку Ушакова взял под свою опеку подполковник Галкин. Держал ординарцем, поселил в смежной комнате, в офицерском домике. Чем-то напоминал он ему собственного сына Игорька.

На Рождество повез его домой, в Берлин. Представил семье. Любовь Макаровна угощала Сашку печеным гусем, да крабовым салатом, да ветчиной, да собственного посола огурчиками. Собрались тогда все старые русские воины, кто не оказался по делам службы далеко от германской столицы. Пили крепкий кальвадос, яблочный шнапс, расспрашивали Сашку о жизни в Эссесэрии, а Георгия Васильевича – что он думает о нынешних красноармейцах, о командном составе, об их моральном и боевом духе, о техническом оснащении советских. Под Москвой немцы остановились.

Стоят, барахтаются, как слепые кутята.

Что там произошло? Или хвалилась синица море зажечь?

Через своих людей в высшем эшелоне вермахта узнал Георгий Васильевич, что потери под Москвой огромны. Блиц-криг лопнул. Армия оказалась не готова к холодам. Тысячи замерзших, полковые госпиталя заняты одним – режут и режут ноги и руки. Лазаретные поезда забиты обмороженными, с ампутированными конечностями. По Берлину стали шастать солдаты без ушей. Им бы не летние пилотки, а настоящие ушанки, не шинелишки на рыбьем меху, а овчинные полушубки. Да где столько взять столько ума их хваленому Хитлеру?

-Не любите вы Гитлера, Георгий Васильевич? – спросил я, разомлев от двух рюмок водки и большой чашки чая.

-Хитлер... Мы его звали Додо. Не помню, кто придумал. Но прилипло. Иной раз зайдет ко мне сослуживец: айда, Додо послушаем! Ну, ладно, пойдем к его радио, сядем, послушаем. Потом обсудим. Что он, что Сталин, два сапога пара. Оба ненормальные. Сволочь, а не людишки. Своих не жалели, о других подавно думать не думали. Кто видел ту войну так, как я, тот все подтвердит. Были у Додо в начале войны талантливые генералы, тот же фон Браухич, фон Бок, Кессельринг, Гальдер, Райхенау, Гудериан, Готт... И что же? Мешал их, как карты. Того в отставку, этого в резерв, третьего в отпуск, позову, когда сочту нужным. Себя одного видел гением. Подлюку Розенберга приблизил, а я вам, Николай, скажу, что был Розенберг последней гадиной.

-Доводилось встречаться?

-Не раз. Наиподлейший человечишко был. Хуже подлюки из ГПУ! Мы так и пришли к мнению, что нечисто с этим Розенбергом. Так ненавидеть русских мог только гад, для которого Христос – враг до семижды седьмого колена.

-Как же вы уживались? Даже служили в вермахте?

Старик поднял отполированный указательный палец:

-Сам на свой вопрос ответил. Служили-то мы в вермахте. Для армейского кадра такие, как Розенберг и подобные, были пустым местом. У армейцев свои порядки.

И потом, за второй или третьей чашкой душистого чая рассказывал с добрым привкусом самоиронии – как служили, жили-были.

Генерал Шенкендорф белым русским благоволил. Оказалось, что Сережка Пален ему какой-то троюродный племянник. Ну, а где родство-кумовство не в почете? При царе-батюшке такое водилось, чего греха таить? И у кайзера в старой доброй Германии чудеса творились: из юнкеров в полковники, из капитанов - в генералы.

Сам дядюшка Макс, как они стали Шенкендорфа называть, любил к ним наведаться, поприсутствовать на русских посиделках. Водки попить – как не уважить? Поесть блинов с икоркой – за ушами трещало. У него штаб-квартира в Смоленске размещалась. Он Сережку назначил комендантом Шклова, заштатного городка. Стали они в Шклов тот самый ездить: на автомобиль и айда!

Автомобиль у них был всем известный, довоенный американский Виллис. В его четыре дверцы броневые листы вставили, болтами прикрутили, мотор броневой обшивкой затянули. Не напрасно старались – пять раз партизаны обстреливали. Да один раз сами немцы, со страху-перепугу. Ну, так драная ворона и куста боится.

-Партизаны докучали?

Георгий Васильевич неспеша допивает свою четвертую чашку, вытирает полотенцем взмокший лоб.

-Партизан – это первая сволочь. Не с немцами они воевали. Они страх на людей старались нагнать. Вот расскажу случай... Две девчужки-подружки, лет по двенадцать, пошли нарвать в лесу опят. Да на их бандитскую стоянку наткнулись. Одна сразу сообразила, как дунет через кусты. Другая остановилась... Через день крестьяне нашли ее, на березке висела... Отец ее – берданку в руки, в лес ушел. Убил двух. Партизаны в деревню воротились, сожгли двадцать домов. Взрослого населения понаказнили – человек тридцать. Мы тогда в тот район выдвинулись. Как раз я с моей ротой... Отец убитой девочки из леса вышел, стал в роту проситься.

-Взяли?

-Добрый оказался боец, хотя и бывший красноармеец. Командиром взвода разведки в красной армии был. Сам просился и еще пять бойцов привел. Сидел у меня в избе и плакал: дочку-то за что? Ну, кому бы она что рассказала? Ему? Так он сам член ВКП(б)... Такие вот дела, Николай...

-А бандитов?

-Мы эту банду «Кречета» по лесам и болотам гоняли, пока всех не перебили. Последних в болоте кончали. Пулю в башку – и буль-буль, молодчик!.. Потом уже, в Дорогобуже, нам один с их стороны, перебежчик, подсказал: настоящее имя «Кречета» было Асмус Зиновий Борухович. Был он полковым комиссаром, засланым через фронт. Вот те и лапти-армяки, свинская собака!.. Чекистом был Зиновий Борухович, а по-русски сказать, каратель и бандит.

***

Незадолго до нашего старого доброго русского Нового года удача мне улыбнулась. Кто-то сказал кому-то, что есть какой-то Смоленцев-Соболь. Умеет писать статьи. Я приехал вечером 13-го января с тортиком и бутылкой шампанского к старухе и ее дочери, в их квартиру возле Вашингтонского Моста. Они мне сообщили, мол,  некая Белла знакома с редактором русско-язычной газеты. Ну и что? А то: редактор сказал Белле, что ему нужен работник. Газета только начинается. Туда требуются репортеры. Нужно показать, что я умею. Если я вообще что-то умею.

Я поблагодарил за новость, съел треть тортика, выпил две чашки чаю. Потом сел за стол в другой комнате и не долго думая, набросал статейку. Не помню, о чем. Наверное, о чем-то хорошем.

За окном раздавались крики и бойкая латиноская музыка. Корасон-корасон, амор, мучача бонита и все такое прочее. Белые американцы в этом районе Нью-Йорка, вокруг Вашингтонского Моста, старались не селиться. Поэтому в многоэтажках жили густенько доминиканцы с пуэрториканцами. В ликеро-водочном магазине на 182-й улице - полный выбор по доступным ценам.

Я отослал статью по указанному адресу и купил бутылочку рома «Пало Виехо». Потом спустился в подземку, доехал до 34-й улицы, прихлебывая из бутылочки, а там пересел на нью-джерсийский поезд.

На то, чтобы снова стать репортером, почти не было надежды. У меня по-прежнему отсутствовало разрешение на работу. Все, что я делал до сих пор, было против Американского Закона о труде. Я бы сказал, это было даже преступлением.

Я зарабатывал у Чака Хоффмайстера по шесть долларов в час и не платил налогов. И с тридцатки Сан-Саныча Муссонэ ничего не платил. То же самое, работая на Рената, татарина из Бруклина. Точнее, Ренат был из Йошкар-Олы, но жил в Бруклине, а работы добывал в Манхэттене и Квинсе. Его специализацией была установка разного рода вентилляционных и отопительных систем. В моду входили встроенные системы. Никаких чугунных батарей, никаких тонко-ребристых калориферов. Все спрятано под панелями, под стенами. Только нажмешь кнопочку электронного устройства на стене, поставишь той же кнопочкой нужную температуру, и через пятнадцать минут в квартире именно эта температура. Ренат платил мне семь долларов в час, что было прогрессом. Налогов я опять-таки не отчислял.

О других таких же временных работах не стоит и упоминать. Что пришло, то и ушло. Вы с нами так, но и мы с вами соответственно.

А тут такая неожиданность! Репортером да еще в газету на русском языке. Одна только надежда на это давала свежий воздух и вливала новые силы.

Сан-Саныч новость о возможной работе встретил с издевкой:

-Знаете, кого в газеты сюда берут? Только евреев. Если вы еврей, то вас возьмут. Знаете, как евреев узнают?

Я чуть было не ляпнул, что по писуну.

Но Сан-Саныч поспешил со своими расистским выпадом:

-По ушам.

И он посмотрел на мои уши.

Я ухмыльнулся и поправил его:

-А также по форме черепа.

И стал внаглую разглядывать форму его черепа. Уши у меня, по правде сказать, добротные, большие, в драках не раз поломанные. Достались они мне от прадеда с отцовой стороны, царского полковника. Того полковника советская власть в лагерях гноила, а он презирал ее, советскую власть, со всеми ее коммунистами, колхозами, вертухаями и конц-лагерями. Правильный был прадед, крепкий, старорежимный, несгибаемый, так что ж мне стесняться моих ушей?

-Я даже знаю, какие пропорции черепа должны соблюдаться, чтобы индивидуум был признан не-семитом, - добавил я. – Мне и линейки не надо, я могу ладонью замерить...

И я сделал движение рукой, будто прямо сейчас и начну замер.

Сан-Саныч разнервничался. Он такого оборота не ожидал.  Я для него был «советским». Например, какой цивилизованный человек будет пить ром в публичном транспорте, в вагоне? Только дикие, необразованные советские способны на такое. Или работать за копейки? Только с советских нелегалов можно было стряхнуть приварок. А то полиэтиленовый пакет под водой мыть и на заборчике сушить – потом пригодится... Это и вовсе был мираж коммунизма. Одно вводило его в ступор и непонятку: почему старик с Толстовской Фермы, непримиримый Джордж Анисимов, меня не гнал, а скорее радовался, когда я приезжал, и даже чаем поил? Да рассказывал свои бесконечные истории.

-Между прочим, Сан-Саныч, однажды Адольфу Гитлеру доложили, что его главный разведчик Гейдрих – еврей. Знаете, что ответил вождь немецкого народа докладчику? Он сказал знаменитые слова: в Рейхе я решаю, кто еврей, а кто нет!..

Сан-Саныч пробурчал что-то на своем безупречном английско-американском и ушел в другую комнату. Его подруга Аманда Кулиш, беспокойно посмотрела на меня и стала допытываться, что случилось. Кое-как, мешая английские, французские, русские, татарские и польские слова, я объяснил, что у меня, кажется, будет работа... 

(ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ)

 

 

 

 

БОЛЕЗНИ РУССКОГО САМОСОЗНАНИЯ

Елена Семёнова

Болезни русского самосознания или нечто о «дохлых кошках»

С давних времён повелось, что тайные и явные враги России видят угрозу себе ни в чём ином как в русском национальном возрождении, русском движении, а потому всеми силами стараются расколоть и без того рыхлые ряды его. Раскол же зачастую бывает вызван сумятицей, царящей в идеологической сфере. Эта сумятица старательно умножается, дабы исказить и извратить здоровое национальное чувство, подменить здоровую, цельную идейную платформу болезненными «ориентациями», зиждущимися на гнилых фундаментах полубезумных теорий, и таким образом придать русскому движению маргинальный и неадекватный облик. Самый бесовский персонаж Н.В. Гоголя, юрисконсульт, учил: «Спутать, спутать - и ничего больше, ввести в это дело посторонние, другие обстоятельства, которые запутали бы сюда и других, сделать сложным, и ничего больше. (…) Первое дело спутать. Так можно спутать, так всё перепутать, что никто ничего не поймет. (…) Я знаю все их обстоятельства: и кто на кого сердится, и кто на кого дуется, я кто кого хочет упечь. Там, пожалуй, пусть их выпутываются. Да покуда они выпутаются, другие успеют нажиться. Ведь только в мутной воде и ловятся раки. Все только ждут, чтобы запутать…» Путаница – излюбленное определение великого писателя к русской действительности. И умело запутывают нас год за годом, век за веком – так, что и концов уже не отыскать. Подбрасываются «заботливыми» руками «дохлые кошки» нам под ноги, и мы раз за разом спотыкаемся о них.

Один из самых распространённых и давних недугов состоит в желании все беды русские списывать на внешний фактор, на всевозможные заговоры. О пагубности этой тенденции подробно писал И.А. Ильин: «От этого обывательства и дилетантства нам совершенно необходимо сторониться: ибо оно не открывает глаза для спасительного разумения и, следовательно, для лечения, а напротив, надевает на глаза повязку; оно успокаивает ум и дразнит страсть, успокаивает не на понимании, а на дурном суррогате». Разумеется, внешние факторы имеют влияние, но списывание всего происходящего на них разлагает нас самих, мешая оборотиться на себя, понять себя, сосредоточиться на решении конкретных и насущных задач. «…Это есть не объяснение, а мнимое объяснение; это ссылка не на причину, а на одно из проявлений причины. Оно оглушает человека по его мании преследования (…): оно обманывает человека, внушая ему, будто он что-то понял, тогда как на самом деле он заведён в тёмный угол и оглушён ударом по темени…» Всевозможная «мистика» отвлекает внимание от реальных вопросов, подменяет серьёзный анализ многогранных аспектов существующих проблем их примитивными лже-объяснениями, усугубляет путаницу и смешение, парализует нашу волю. Ильин отмечал в своей работе, что ссылка на всесильные злокозненные заговоры ничего не объясняет, поскольку переоценивает силу человеческих заговоров, она «внушает страх, не давая познания». И обличительно для теории этой и её последователей звучат слова философа: «Мы как скверные и ленивые пастухи, которые не умеют ни разводить овец, ни стеречь их; и все беды собственной несостоятельности, собственного невежества, собственной неумелости, бесхарактерности и нечестности сваливаем на заговор лесных волков». Мы уподобляемся в данном случае тому нерадивому монашку, который, будучи застуканным в постный день за поеданием скоромного, отчаянно оправдывается: «Чёрт попутал! Чёрт ворожит!» Мы ищем чёрта во всём, увлекаясь «теорией заговоров», и чёрт представляется всесильным, побеждающим Бога. А не много ли чести для чёрта и его подручных – наделять их такой силой, невольно возвеличивать их, подпитывать их своим о них воображением?

Сегодня «дохлых кошек» нам подбрасывают столь же исправно, как и прежде. Нетрудно заметить, что вброс этой падали усиливается в кризисные моменты, в моменты, когда русское движение делает робкие шаги к объединению. Начинается мгновенная раскачка, для отвлечения от проблем серьёзных вбрасываются какие-нибудь бредовые идеи, их подхватывают (одни сознательно, другие по недоразумению), и, как снежный ком, нарастают ожесточённые споры по вопросам, о которых и говорить-то странно. Особенно популярны теперь «кошки» из церковной сферы. То Ивана Грозного канонизировать хотят, то Распутина, а то и Сталина. И об этих, с позволения сказать, инициативах начинаются дебаты! И отходит на второй план кризис, развал армии, вымирание населения, растление его… И нарастает всевеликая путаница в точности по Гоголю: «Кто-то пропустил между ними, что народился антихрист, который и мертвым не дает покоя, скупая какие-то мертвые души. Каялись и грешили и, под видом изловить антихриста, укокошили неантихристов…»

Из всех болезней русского движения самой затяжной и массовой является «сталинизм». До того дело дошло, что уже людям, заразой этой не поражённым, порой кажется «неудобным» обозначить своё негативное отношение к «отцу всех народов», дабы не впасть в немилость у изрядной части патриотического лагеря. Люди именуют себя православными русскими националистами и из великого множество великих русских деятелей поднимают на знамёна «чудесного грузина», палача русского народа: чем это объяснить? Любопытную и в высшей степени характерную картину даёт анализ большой части современной гражданской поэзии. Какой образный ряд выстраивается в ней, кочуя из стиха в стих, от автора к автору? Святая Русь – Россия – Православие – Поле Куликово – Император Николай Второй – Сталин. Можно встретить утверждение, что России без Сталина не может быть (любимейший мотив русофобов всех мастей – в этом случае эта клевета заявляется из патриотизма!), что Сталин вернул нам Родину и т.п. У А.А. Ахматовой есть стихотворение «Защитникам Сталина»:


Это те, что кричали: «Варраву
Отпусти нам для праздника», те,
Что велели Сократу отраву
Пить в тюремной глухой тесноте.

Им бы этот же вылить напиток
В их невинно клевещущий рот,
Этим милым любителям пыток,
Знатокам в производстве сирот.
 

Более полувека минула с той поры, как написаны были эти строки, но защитников не поубавилось. Защитников искренних и благонамеренных. Защитников горячих. Ничто не вызывает такой непримиримой и нервной реакции у этой части общественности, как выпад в адрес «вождя». За неимением серьёзной аргументации любая дискуссия на эту тему быстро превращает в гвалт, в оскорбления, в кухонную разборку, в истерику. Фанатизм бьёт через край. Убеждённость – непробиваемая никаким фактом. Говорил некогда Сталин, психолог тонкий, Шолохову: «Народу нужно божка». Он и стал божком этим. Стал идолом. Кровавым идолом неоязыческого культа, которому слепо поклоняются уже десятилетия поколение за поколением. Именно этим обожествлением, идолопоклонством обусловлена та бурная реакция, которая возникает на неуважительное отношение к идолу. Это уже не просто расхождение во взглядах, а своеобразное оскорбление «религиозного чувства» верующих… в Сталина. А бороться с «религиозным чувством» крайне сложно. Тем не менее стоит внимательнее остановиться на аргументах, которые приводят обычно защитники Сталина, и разобраться в их состоятельности.
1. «Сталин в кротчайшие сроки провёл индустриализацию, «взял с сохой, а оставил с атомной бомбой». Что ж, индустриализация была проведена, это так. Научно-технический прогресс налицо. Правда, стоило бы заметить, что фундамент для многих достижений был заложен ещё при Царе и не получил развития лишь из-за разрухи, спровоцированной революцией. И созидателями выступали, большей частью, учёные, начавшие путь свой ещё в России царской. К слову, иные из них (академик Вавилов, например) за свои заслуги были умерщвлены в сталинских застенках. Главной же оплатой за индустриализацию стало разрушение русской деревни. Русская деревня, оставаясь фундаментом старой России, с первых дней была бельмом на глазу коммунистической власти. Борьба с ней носила характер духовный. Разрушая всё до основания, нельзя было не разрушить самого основательного и многочисленного класса – крестьянства. «В этой сатанинской всепожирающей оргии, как хворост, сгорала и русская интеллигенция, и дворянство, и казачество, и деловые люди из банков и от станка и наконец огненная стихия добралась и до станового хребта государства, до его столбовой опоры — до мужика. С деревней возились дольше всего; да и то сказать — в обмолот пошло доселе неистребимое и самое многочисленное племя хлеборобов, пуповиной связанное с землей–матерью. Обрезали и эту связь...» - писал Б.А. Можаев. Идея сплошной коллективизации принадлежала Троцкому и его подручным. Сталин, имевший целью «свалить» своего давнего конкурента, её не принял, заявив, что по пути продразвёрсток советская власть больше не пойдёт. После этого Троцкого сместили, а коллективизация была проведена в точности по его лекалам . Шолохов, наблюдавший воочию процесс раскулачивания, с ужасом описывал происходящее в письме «вождю». В нём он отмечал, что кошмар коллективизации много превосходит даже виденные им страшные картины гражданской войны. По примерным подсчётам обошёлся нам этот погром русской деревни в 15 млн. душ. Не каких-нибудь, а самых крепких, сильных, здоровых мужиков, хозяев своей земли, на которых веками стояла деревня, а с нею и Россия. Если Столыпин сделал ставку на сильных и трезвых, и в к 1913-му году Россия достигла величайшего в своей истории подъёма и изобилия, то коммунисты поставили на слабых и пьяных, на лодыря, а не на работника, говоря языком ненавистного и Ленину, и Сталину Достоевского – «на сволочь». Лучшая часть народа была пущена «в распыл», а сволочь заняла её место, сволочь восторжествовала. И в этом торжестве – суть коллективизации, нанёсшей смертельный удар нашей деревне, от последствий которого не суждено было ей оправиться. И великого этого преступления индустриализации не перевесить.
2. «Сталин был русским патриотом!» Утверждающим это полезно было бы ознакомиться с речами «вождя». Вот, например, фрагмент из речи на Х Съезде: «Суть этого неравенства национальностей состоит в том, что мы, в силу исторического развития, получили от прошлого наследство, по которому одна национальность, именно великоросская, оказалась более развитой в политическом и промышленном отношении, чем другие национальности. Отсюда фактическое неравенство, которое не может быть изжито в один год, но которое должно быть изжито путем оказания хозяйственной, политической и культурной помощи отсталым национальностям»; «Суть национального вопроса в РСФСР состоит в том, чтобы уничтожить ту отсталость (хозяйственную, политическую, культурную) национальностей, которую они унаследовали от прошлого, чтобы дать возможность отсталым народам догнать центральную Россию и в государственном, и в культурном, и в хозяйственном отношениях»; «Затем старое государство, помещики и капиталисты оставили в наследство такие загнанные народности, как киргизы, чеченцы, осетины, земли которых служили для колонизации со стороны казачьих и кулацких элементов России. Эти народности были обречены на неимоверные страдания и вымирание»… Равно как Ленин и вся коммунистическая верхушка, главную опасность видел Сталин – в русском народе. И немало усилий приложено было им для превращения нас в «Иванов, родства не помнящих». Культивирование культа доносительства, отречения детей от родителей – какой колоссальный урон нанесло это психологии русского народа, какой великий удар это был для национального характера нашего. Разобщение, скрытность, страх, укоренение подозрительности, недоверия даже к самым близким людям – вот, плоды этой политики. Эти пороки, приобретенные в ту пору, и по сей день не могут быть изжиты. Они въелись в души, впитались в нас. Чувство взаимного доверия вытравили в русских людях, а без доверия не может существовать ни одна организация, ни один народ. И очень хорошо понимал это Сталин, созидая предсказанный Достоевским рай рабов. «Русский патриотизм» «чудесного грузина» – фикция. В этой связи стоит полюбопытствовать, кто занимал руководящие посты в различных отраслях в ту пору? Кто были начальниками лагерей, наградами и званьями звенящими, лагерей, в которых «загибались» преимущественно русские люди? Списки не раз публиковались, повторяться не будем. Кто заправлял искусством? Кто занимал огромный процент высших должностей в Красной армии? «Именно в конце 30-х гг. роль евреев в различных сферах жизни советского общества достигла своего апогея за весь период существования советской власти», - утверждает еврейская энциклопедия. Надо полагать, что все они тоже были «русскими патриотами». О русском народе вспомнил «вождь», когда загорелась земля под ним, когда надвинулась фашистская армада. А ну как пустил бы её замордованный за 20 лет коммунистической власти народ? Ну как воспользовался бы случаем поквитаться, как предлагалось некоторыми? Вот не поздоровилось бы тогда «кремлёвскому горцу» с его подручными! Тут-то и вспомнили – о русском народе, о русском патриотизме, о победах русского оружия… И вынес русский народ страшную эту войну на своих плечах! Вздохнул с облегчением тиран, тост поднял – «За русский народ!» - то-то счастье нам по сию пору!
3. «Сталин выиграл войну». Вот уж утверждение, уничижительное для народа, единственно великому подвигу и бесчисленным жертвам которого обязан весь мир этой Победой. «Сталин выиграл войну» - утверждают так, будто за многовековую историю нашу никаким иноземным захватчикам не давали мы отпора. Будто не было ни великих побед Суворова, ни 1812-го года (почему бы не сказать, что Александр Первый ту войну выиграл?). Говорят, позабыв о тех многочисленных стратегических ошибках, кои солдаты потом оплачивали своей кровью (а её-то не берегли вовсе в отличие от суворовских времён). Сталин не выигрывал войны, но присвоил себе русскую Победу, по сути, украл её. Поднял тост «за русский народ» и вновь вверг народ этот в лагерную тьму. И ужесточили УК – уже не по 10 лет давать стали, а всё чаще – по 25. Побывавших в плену приравнивали к изменникам. Тут, быть может, знание истории сыграло роль свою. Взяли русские Париж в своё время, насмотрелись офицеры на тамошнее житьё-бытьё, а потом на Сенатскую площадь вышли. Панически боялся «вождь», что и против него ощутивший силу свою, раскрепостившийся, вздохнувший полной грудью и вновь почувствовавший себя нацией за 4 года войны народ поднимется на него, и принимал превентивные меры. К слову, примечательно, что наши мастера искусств, падкие на безосновательные параллели, любили сравнивать «николаевскую Россию» с Россией советской, с Россией сталинской. И Николая Первого показывали нам, как страшного тирана. «Страшный тиран» казнил пятерых восставших, имевших целью физически устранить всю царскую семью, остальных отправил на каторгу, при этом все родные их («члены семьи врагов народа») не только не были подвергнуты репрессиям, но даже не утратили своих постов, их дети были определены в лучшие учебные заведения, их семьям был назначен пенсион «по утрате кормильца», говоря языком современным. Так и видится подобная гуманность в коммунистической России! Да и в либеральной – тоже.
4. «Сталин был верующим и открыл церкви». Надо ли напоминать, какое количество священнослужителей было истреблено в 30-е годы? Десятки тысяч священнослужителей томились в тюрьмах и лагерях. Смертельно больного Серафима Чичагова увезли из дома на «скорой» и расстреляли на Бутовском полигоне. Всего же свою смерть нашли здесь около 1000 священнослужителей и верующих мирян. А сколько ещё таких полигонов! Синодик убиенных громаден, многие из страстотерпцев прославлены сегодня в лике святых. И вот убийцу святых, явленных и неявленных, предлагают нам воспевать «православные сталинисты». Почему бы не воспеть в таком разе Ирода? Нерона? Случается слышать «довод», что священников, де, расстреливали за подстрекательство рабочих к бунту. Аргумент этот не имеет под собой оснований, что элементарно доказывается чтением соответствующих документов. Вот, к примеру, описания начала террора против духовенства в северной столице: «Воистину Гефсиманской стала для монашествующих ночь на 18 февраля 1932 г. В народе её так и назвали – святой ночью. В те страшные часы гонители арестовали более 500 иноков. Со словами: «Да будет воля Твоя!» - вступали на путь страданий бесчисленные сонмы верующих. К ноябрю 1933 г. число действующих храмов в Петербурге сократилось с 495 до 61. Монастыри и подворья были полностью разгромлены и разграблены. Даже колокольный звон к тому времени был запрещён» («Житие Преподобного Серафима Вырицкого»). Надо полагать, что все эти смиренные иноки только тем и занимались, что ходили по заводам и «подстрекали». Пройдясь катком по русской Церкви, Сталин вспомнил о ней, как и о русском народе, лишь с началом войны. Тогда и прозвучало памятное – «братья и сёстры». Да и как было не вспомнить, если гитлеровцы, занимая русские земли, начали было открывать церкви, думая тем привлечь на свою сторону население? Нужно было лишить врага этого козыря. Вообще же, сотрудничество РПЦ со Сталиным, пресловутое «сергианство» остаётся одной из самых чёрных страниц её истории. Многие оправдывают «дипломатию» патриарха Сергия и его последователей заботой о пастве. Но этот аргумент принять сложно. На молебне в честь 70-летия «вождя» в 1949-м году патриарх Алексий говорил в своей речи: «Он — признанный всем миром Вождь не только народов Советского Государства, но и всех трудящихся; он — первый в ряду поборников и защитников мира среди народов, мира во всем мире. Мне нет нужды, ибо это всем нам хорошо известно, излагать здесь его великие заслуги перед Родиной нашей в деле укрепления ее мощи, в деле её необыкновенного преуспеяния во всех отношениях, во всех отраслях труда; нет надобности напоминать вам и о том, что, благодаря его гениальному руководству, наша славная армия в годину тягчайших испытаний, постигших наше Отечество, когда на него напал сильный и злобный враг, — одержала победу над этим врагом, и Родина наша вышла из горнила испытаний еще более сильной, славной и мощной. Всякий, кто лично знаком с нашим Вождем, поражается обаянием его личности; он покоряет собеседника своим внимательным отношением ко всякому делу; ласковостью; своей необыкновенной осведомленностью во всяком деле; силой и мудростью слова; быстрым и благоприятным решением каждого представляемого ему дела и вопроса. Мы, церковные люди, должны благодарить его особенно за его участливое отношение к нашим церковным нуждам; всякий церковный вопрос, соприкасающийся с гражданскими сферами, он разрешает в благоприятном для Церкви смысле. Святая Церковь наша имеет в нем верного защитника. Мы собрались сегодня в великом множестве в храмах наших, чтобы, как это свойственно нам, верующим и церковным людям, молитвою принять участие, в праздновании этого знаменательного для него и для всех нас дня и испросить у Господа ему и в дальнейшем благословение на его великий подвиг служения родному Отечеству и народу и успех во всех его благих начинаниях. Да даст ему Господь много лет в здравии и. благоденствии стоять у кормила, правления родной Страной, и да процветает Страна наша под его мудрым водительством многая и многая лета на радость и счастье ее народов. Аминь» . Христос учил отдавать кесарю кесареву, но не учил петь хвалу Ироду, не учил умножать ложь. Иерархи же РПЦ воспевали Сталина, подобно идолу. «Сергианство» до сих пор не изжито Церковью, остаётся основой современной её политики и служит причиной всё новым и новым расколам, пагубность которых очевидна.
5. «При Сталине был порядок. Уголовники сидели». Согласно официальной большевистской теории, уголовники признавались «социально-близкими», то есть способными к исправлению, а потому имеющими право на снисхождение. Исходя из этого «блатари» в лагерях всегда пользовались привилегированным положением, имели преференции от лагерного начальства и полную свободу в измывательстве над 58-й, которая никаких прав не имела. Об этом говорят буквально все мемуаристы. Такое отношение к уголовникам закономерно. На них, «на сволочь» делали ставку во время революции, когда вчерашние каторжане мгновенно возносились на должности, становились начальством, из них были и большевистские вожди («страшная галерея каторжан» - Бунин), и сам Коба в молодости занимался грабежами, именуемыми «экспроприацией». Социальная близость налицо! Любопытно также, что до 1947-го года, согласно УК, срок за кражу (в том числе квартирную) колебался от 6 месяцев до года. Для сравнения 58-я исправно получала сроки от 10 до 25 лет. Небезынтересна и история амнистий того периода. Касалась она только и исключительно уголовников, которые благополучно выходили на свободу, возвращались к своему «ремеслу», а места их в лагерях занимала 58-я, на которую амнистии не распространялись. Хороший порядок, ничего не скажешь.
6. Главная заслуга Сталина в глазах его апологетов состоит в том, что он разделался со «старой гвардией». Гад пожрал гада – значит, уже перестал гадом быть? Логика странная, но требует разбора. К сожалению, так уж вышло, что слова «репрессии», «ГУЛАГ», «лагеря» ассоциируются у подавляющей массы населения с 37-м и 38-м годами и лишь с одной, меньшей частью жертв, не с трагедией русского народа, но с бедами (преувеличенными) народов иных. Как произошло это? Роковая подмена началась ещё при разоблачении культа личности. Тогда, в первую очередь, бросились реабилитировать старых партийцев, «невинно пострадавших» старых большевиков, среди которых было немалое число тех, кто приложил руку к расправам над русскими людьми ещё при Ленине. Оправдывали одних палачей, пострадавших от рук других палачей. Верные партийцы, не загибавшиеся на общих, пользовавшиеся сочувствием лагерного начальства, устраивавшего их на тёплые места, а потому в отличие от бесчисленного множества крестьян, священников и других зэков благополучно уцелевшие, бросились писать мемуары, насквозь пронизанные ложью. Сталин стал единственным козлом отпущения, тогда как Ленин, его приспешники, партия, даже сотрудники НКВД и лагерные начальники оказывались вне критики, оставаясь «умом, честью и совестью». В конце 80-х история повторилась. Реабилитировать ринулись опять же палачей: Зиновьева, Каменева, Бухарина и т.п. Так выработался стереотип, будто бы в 30-х уничтожали (и поделом бы - за все художества) только их, а все прочие жертвы оказались благополучно забыты, словно их и не было. Процесс же реабилитации прочно увязался с именами людей, разрушавших государство, людей, ненавидящих не столько советскую власть, но саму Россию, не советское, а русское, не партию, но сам русский народ. О репрессиях больше всех кричали те, чьи предки весьма отличились по части истребления народа в «славные» ленинские времена. Те, которые разграбляли страну в 90-е. Те, что открыто радовались каждой русской беде с экранов. Те, что продолжали всемерно дело Ленина и Ко. Их вещания о «незаконно репрессированных» приводили к обратному эффекту: «то, что говорят они, не может быть правдой, по определению, стало быть, и все репрессии – это ложь, и побили тогда только таких гадов, как они, и прав был товарищ Сталин» – такой вывод делали для себя многие обыватели. Именно с таких позиций начинает расцениваться всякое упоминание об этой теме, всякая книга о ней, всякий, берущийся писать или говорить о ней. Происходит инстинктивное отторжение. Таким образом, рассуждения о репрессиях из уст продолжателей дела палачей России служили и служат дискредитации их жертв, мешают подлинному пониманию истории и отдаляют постижение трагедии России 20-го века. К слову, эту тенденцию ещё на заре её отметил А.И. Солженицын на страницах «Архипелага»: «Этих людей не брали до 1937 года. И после 1938-го их очень мало брали. Поэтому их называют «набор 37-го года», и так можно было бы, но чтоб это не затемняло общую картину, что даже в месяцы пик сажали не их одних, а всё те же тянулись и мужички, и рабочие, и молодежь, инженеры и техники, агрономы и экономисты, и просто верующие. «Набор 37-го года», очень говорливый, имеющий доступ к печати и радио, создал «легенду 37-го года», легенду из двух пунктов: 1) если когда при советской власти сажали, то только в 37-м, и только о 37-м надо говорить и возмущаться;
2) сажали в 37-м - только их».
И легко восприняло общество эту легенду… Амос Оз говорил: «Быть евреем означает чувствовать: где бы ни преследовали и мучили еврея, — это преследуют и мучают тебя». И ничего нет ценнее для них, чем жизнь их соплеменника. Поэтому Сталину они не могут простить несколько сотен попавших под общий каток сродников. Но почему русские люди не только готовы простить Джугашвили миллионы своих уничтоженных и умученных братьев, но ещё и прославлять его как величайшего из великих, называя своих убиенных родных «щепками»? И как могут иные из них при этом именовать себя русскими националистами? Никакого касательства подобная позиция к национализму не имеет.
7. И последний «аргумент» который приводят сталинисты: «если бы Троцкие остались, было бы хуже», «а сейчас разве хорошо?» Это – аргумент бессилия. Не безумно ли, сравнивая два Зла, одно из них, на основании того, что оно кажется меньшим, возводить в статус Добра и прославлять?..
«Сталинизм», как уже было сказано выше, тяжёлая болезнь. Болезнь русского национального самосознания. Болезнь, которая становится шлагбаумом на пути русского движения. Нам говорят, что не нужно говорить о ней, чтобы не усугублять раскол. Но болезнь не исчезнет, если о ней молчать. Болезнь требует лечения. Для здорового развития национального самосознания, национального движения и государства нужна здоровая идеологическая платформа. И помесь святого Сергия с Распутиным, Николая Второго с Иваном Грозным, Христа со Сталиным таковой дать не может. Разруха в головах, плодом которой является подобный ералаш, делает неосуществимым процесс созидания, но усугубляет развал. Потому так жизненно необходимо её преодоление.

 

 

 

 

                                    ПСАЛОМ

                                                                    П. Котлов-Бондаренко

Пребудь со мною, мой Спаситель,

Как добрый Пастырь мой и Врач.

Ты мой Наставник и Водитель,

Кто меня от смерти спас!

Держи меня Своей рукою

И на путь Свой направляй,

Дабы Тебя я всей душою

Возлюбил и почитал!

Дай сил идти мне за Тобою,

Во всем Тебе лишь подражать –

И с благодарною душою

Твою волю исполнять.

 

 

 

 

 

  О РУССКОЙ ДУХОВНОЙ ПОЭЗИИ: ТРАДИЦИИ  И  ИСТОКИ.

К. Шуплецова.

Современный нам писатель-новомученик Василий Никифоров-Волгин в своей удивительно поэтичной книге «Дорожный посох» в рассказе «Молнии слов светозарных» так поклоняется и лелеет наш церковно-славянский язык — дар Божий через откровение святым равноапостольным Кириллу и Мефодию — просветителям славян: «Любил дедушка Влас сребротканный лад церковно-славянского языка. Как заговорит, бывало, о красотах его то так и обдаст тебя монастырским ветром, так и осветит всего святым светом. Каждое слово казалось то лазоревым, то золотым  то голубым, то лазоревым и крепким как таинственный адамантов камень. Тяжко грустил дедушка, что мало кто постигал светозарный язык житий, пролога, великого канона Андрея Критского, миней, триоди цветной и постной, октоиха, псалтири и прочих боговдохновенных песнопевцев.

Не раз говаривал он мягко гудящим своим голосом: « В кладезе славянских речений — златые струи вод Господних. В нем и звезды, и лучи, и ангельские гласы и камения многоцветные и чистота снега горного светлейшая!... Помню, развернет он одну из шуршистых книг и начнет читать с тихой обрадованной улыбкой.: «Тя, светозарный свет мучеников почитаю». Остановился и сказал в тихом раздумье: « Вникни, чадо, красота-то какая! Что за слово-то чудесное: «светозарный». Светится это слово! Подозвал, помню, меня дед к себе, погладил по голове и сказал: «Возлюби Божью красоту!»

—  А какие слова-то, Господи встречаются: световидный, светоблистанный, светоблистанный, светоносный, светозарный, — говорил он сквозь слёзы. — «Душу мою озари сияньми невечерними»... «Цвете прекрасный», «шум громный», «зарею пресветлою озари концы вселенной», «жизнь нестареемая». «одеяйся светом яко ризою»... «Милосердия двери отверзи нам» (курсив Л. У.)...

— Все светло. Все от сердца, от чистоты, от улыбки Господней...

Редко кто понимал Власа. Отводил лишь душу со старым заштатным дьяконом Афанасием — большим знатоком славянского языка и жадно влюбленным в драгоценные его камни.

До поздней ночи сквозь прозрачную дрему слышишь то диакона, то дедушку, пересыпающих жемчуг Божьих слов. И не хочется погружаться в сон: так бы и качался на зыбких певучих струнах богодухновенных речений.

С 10 века от Р. Х., начиная от крещения Руси тянется душа русского народа к Богу, впитывая в себя поэзию псалмов Давидовых и поэтичнейших церковных песнопений... Поэзия же со времен обращения к Богу святого псалмопевца Давида в своих Богодухновенных псалмах — это неудержимое стремление человеческой души к своему Творцу, встреча доверчивой любви ко Господу с милующей и промыслительной о нас любовью Христовой: «Правда и истина сретостеся, милость и истина облобызастася...» (Рождественские песнопения святой Русской Православной церкви Апостольской).

Гимнами души была духовная поэзия авторизованная [Я. Полонский, Ф. И. Тютчев, Михаил Херасков, Гавриил Романович Державин, А. С. Пушкин, М. .Ю. Лермонтов («В минуту жизни трудную»...)] и ее равноправная сестра — народная русская духовная поэзия, т. е. то, что пели калики перехожие, а точнее странствующие паломники по святым местам (досточно прочесть сборник «Голубиная книга», чтобы убедиться в этом.). Из них второй вид поэзии — гораздо древнее. Нет для духовной поэзии преград в ее неудержимом стремлении к Всевышнему, не подвластна она и стихотворным канонам. В самом деле: почему именно эта строфа получается информативно-долгой, на первый взгляд, не вписываясь в строгий стихотворный размер?.. И как объяснить новый, неповторимый, единственный, оригинальный, уникальный именно для этого конкретного стиха размер? Что это верлибр ямб, и т. д.? Нет! Перед нами трепетный диалог души с Богом... Мучительные борения души или гармонически мелодичное созвучие с Божиим Словом... Будьте уверены, поэт сотворил это по голосу свыше и не земных откликов так ждет его душа и даже не вашего мнения, и уж никак не издания сборника... Душа поэта трепетно и томительно ждет ответа от Того, которого она так сильно возлюбила и с кем мечтает и жаждет слиться и молит только о том, чтобы быть услышану...

О! Вдохновение Божие, посылаемое поэту! О, слезы умиления! Велия сила Твоя, Господи! Целую жизнь (да что там наша жизнь в сем веке с ее земными хрупкими радостями-горестями!); их порой поэт не променяет на одну эту минуту: «В одну любовь мы все сольемся скоро, что не вместят земные берега...» Ф. И Тютчев

РУССКИЕ ДУХОВНЫЕ СТИХИ

     ГОЛУБИНАЯ КНИГА

Жанр духовной песни-стиха появился на Руси примерно в 12-13 веке. Пели эти песни калики перехожие - странники, аккомпанируя себе на гуслях. Темы русской духовной поэзии взяты народом из библейских и Евангельских событий, священного писания, житийной, апокрифической литературы, Пролога, богослужебных книг и церковных песнопений.

Особняком в ранней русской духовной поэзии стоит стих о Голубиной книге. Это один из древнейших и самых распространенных стихов на Руси, в основе которого лежит группа апокрифических вопросов-ответов, чаще всего именуемая «Беседой трех святителей».

Содержание стиха, как известно, космологическое: это раскрытие тайной мудрости о мире и его происхождении. Глубоко поэтичное народное религиозное чувство рассказывает о сотворении мира. В 11-12 веках на Руси были распространены среди верующих книги о христианском видении мира (среди них переводные греческие книги, такие как «Зоолог»).

Название Голубиная книга» трактуется двояко: как книга глубинная, т. е. мудрая, глубокая по содержанию; и как книга, полученная от Святого Духа, символом которого является голубь. Сама Голубиная книга - символ Священного писания. Белый царь - русский царь

В духовном песнопении « Голубиная книга» используются символы и атрибутика христианства.

Голубиная книга полна символов и загадок для современного читателя. Н-р: Латырь (в других вариантах: алатырь, илектр, янтарь). Алатырь или алтарный камень, алтарь, на котором впервые была принесена бескровная жертва, установлено высшее таинство Христианства, является одним из понятий христианской символики.

В этом же стихе упоминается о Святом Клименте - папе римском с 92 по 100 г. Св. Климент считался покровителем новообращенных народов. За проповедническую деятельность был сослан императором Траяном на работы в Инкерманские каменоломни около Херсонеса, где продолжал свое апостольское служение. В 101 году был сброшен в море с якорем на шее. В 9 в. по молитве Кирилла и Мефодия его мощи чудесным образом вышли на поверхность. Часть их была отправлена в Рим, а глава священномученика позже была перенесена князем Владимиром в Киев. («А море морям мать акиян море великое, потому что в нем стоит церковь Клемента папы римского»).

Стратим-птица (в других вариантах: страфиль, стрепеюн, аштраха, нагай и др.), а так же - страус. В характеристике птицы видны отголоски высказываний об алконосте лил фениксе - мифической птице, возродающейся из собственного праха .

Индрик-зверь (в других вариантах: индра, вындрик, индрок, единоринорог) возможно и был вымершим диплодоком или библейским бегемотом. Народная фантазия наделяет его многими чудесными свойствами. Калики перехожие - странники, паломники, юродивые, знавшие духовные стихи. Каликам приписывались дары ясновидения и исцеления («Сорок калик со каликою»)

Архаизмы, встречающиеся в духовной поэзии: Большина - первенство, старшинство. Брать большину - взять вверх победить и т. д. продолжение следует].

 

СТРАНИЦА ДУХОВНОЙ ПОЭЗИИ

                                                                 

                МОЛИТВА

Отче наш! Сына моленью внемли!

Все- проникающую,

Все- созидающую,

Братскую дай нам любовь на земли!

Сыне, распятый во имя любви!

Ожесточаемое,

Оскудеваемое

Сердце Ты в нас освежи, обнови!

Дух Святый! Правды источник живой!

Дай силу страждущему!

Разуму жаждущему

Ты вожделенные тайны открой!

Боже! Спаси Ты от всяких цепей Душу проснувшуюся

И ужаснувшуюся

Мрака и зла и неправды людей!

Вставших на глас Твой услыши мольбу,

И цепенеющую,

В лени коснеющую

Жизнь разбуди на святую борьбу!

                                                                                          Я. Полонский                     

 

 

                                                                     ИНОЧЕСТВО                 

Ничего я больше не хочу

Того дай мне, Господи свечу.

Этот малый, тихий огонек

Чтоб его до смерти я берег.

А когда средь раннего утра

Мне в твой дом придет идти пора,

В тишине Своей, не пред людьми,

Сам из рук моих свечу возьми.

                                                                                Святитель Иоанн Максимович

 

                                                          

Эти бедные селенья,

Эта скудная природа -

Край родной долготерпенья,

Край ты русского народа!

Не поймет и не оценит

Гордый взор иноплеменный,

Что сквозит и гордо светит

В наготе твоей смиренной.

Удрученный ношей крестной,

Всю тебя, земля родная,

В рабском виде Царь небесный

Исходил, благословляя.

                                                                                      Ф. И. Тютчев

 

 

Дорог мне, перед иконой

В светлой ризе золотой

Этот яркий воск, возженный

Чьей неведомо рукой…

Знаю я - свеча пылает,

Клир торжественно поет:

Чье-то горе утихает,

Кто-то слезы тихо льет;

Светлый ангел упованья

Пролетает над толпой…

Этих свеч знаменованье

Чую трепетной душой:

Это - медный грош вдовицы,

Это -лепта бедняка,

Это…может быть…убийцы

Покаянная тоска…

Это - светлое мгновенье

В диком мраке и глуши,

Память слез и умиленья

В вечность глянувшей души.

                                                                                           А. Майков

 

                                                    

Себя Собою составляя,

Собою из Себя сияя,

Ты Свет откуда свет истек,

Создавший все единым словом,

В твореньи простираясь новом,

Ты был, Ты есть, ты будешь ввек!

Ты цепь существ в Себе вмещаешь,

Ее содержишь и живишь,

Конец с началом сопрягаешь

И смертию живот даришь.

Как капля в море опущенна,

Вся твердь перед Тобой сия;

Но что мной зримая вселенна?

И что перед Тобою я?

Неизъяснимый Непостижный!

Я знаю, что души моей

Воображения бессильны

И тени начертать Твоей;

Но если славословить должно,

То слабым смертным невозможно

Тебя ничем иным почтить,

Как им к Тебе лишь возвышаться,

В безмерной радости теряться

И благодарны слезы лить.

                                                                                       Г. Р. Державин

                                                                       

                                                             МОЛИТВА О ЛЮБВИ

Научи меня, Боже, любить

Всем умом Тебя, всем помышленьем,

Чтоб и душу Тебе посвятить

И вся жизнь с каждым сердца биеньем.

Научи Ты меня соблюдать

Лишь Твою милосердную волю,

Научи никогда не роптать

На свою многотрудную долю.

Всех, которых пришел искупить

Ты Своею пречистою кровью,-

Бескорыстной, глубокой любовью

Научи меня, Боже, любить!

                                                                                                         К. Р.                             

 

                                                                КОЛЫБЕЛЬНАЯ

                                                                Князю Иоанну Константиновичу

Спи, в колыбели нарядной

Весь в кружевах и шелку,

Спи, мой сынок ненаглядный,

В теплом своем уголку

В тихом безмолвии ночи

С образа грусти святой

Божией Матери очи

Кротко следят за тобой

Сколько участья во взоре

Этих печальных очей

Словно им ведомо горе

Будущей жизни твоей.

Быстро крылатое время

Час неизбежный пробьет

Примешь ты тяжкое бремя

Горя, труда и забот.

Будь же ты верен преданьям

Доброй простой старины,

Будь же всегда упованьем

Нашей родной стороны.

С верою твердой, живою

Честно живи ты свой век:

Сердцем, умом и душою

Русский ты будь человек

Пусть тебе в годы сомненья

В пору тревог и невзгод

Служит примером терпенья

Наш православный народ

Спи же, еще не настали

Годы смятений и бурь.

Спи же, не зная печали,

Глазки малютка зажмурь.

Тускло мерцает лампадка

Перед иконой святой…

Спи же беспечно и сладко

Спи, мой сынок дорогой.

 

Летом 2000 года в России мироточила и проносилась крестным ходом копия калифорнийской иконы Царственных мучеников: царя-страстотерпца Николая и Его августейшей Семьи. В 1918 году замечательный русский поэт патриот С. С. Бехтеев написал стихотворение для Царской семьи, которое и передал Их Величествам в ссылку в Тобольск через графиню А. В. Гендрикову.

Вот текст стихотворения С. Бехтеева, найденного в тетрадке Великой княжны Марии Николаевны:

                                                                Молитва

                   Посвящается Их Императорским Высочествам Великим Княжнам  

                                           Ольге Николаевне и Марии Николаевне: 

Пошли нам, Господи, терпенье

В годину буйных, мрачных дней

Сносить народное гоненье

И пытки наших палачей.

Дай крепость нам, о Боже правый,

Злодейство ближнего прощать

И крест тяжелый и кровавый

С твоею кротостью встречать.

И в дни мятежного волненья,

Когда ограбят нас враги,

Терпеть позор и униженья,

Христос Спаситель помоги!

Владыка мира, Бог вселенной,

Благослови молитвой нас,

И дай покой душе смиренной

В невыносимый, страшный час…

И у преддверия могилы,

Вдохни в уста Твоих рабов

Нечеловеческие силы

Молиться за своих врагов.


 

        Русский романтизм и духовная поэзия XIX века.

Поэт «пушкинской плеяды», современник А. Пушкина, К. Батюшкова, В. Жуковского, Н. Языкова, И. Козлова, А. Хомякова, А. Кольцова, Петр Вяземский был талантливым, широко образованным человеком. Светлое и возвышенное настроение поэтов и мыслителей Н. Языкова, П. Киреевского, Д. Давыдова и чистое дыхание их поэзии не могло не оказать благотворного влияния на творчество князя П. Вяземского.

Каким же был на самом деле этот блестящий поэт-аристократ, рано лишившийся родителей, похоронивший семерых своих детей и переживавший как личную трагедию смерть А. Пушкина. Впрочем, и сам Н. Языков писал к сестре, что обстоятельства дуэли очень запутанные, темные настолько, что и история бессильна пролить свет на эту дуэль.

Рядом с Вяземским оказались лучшие люди того времени: Языков, Киреевский, Погодин, Жуковский, Карамзин. Последний приходился князю-поэту родственником и долгое время работал над своей «Историей государства Российского» в Остафьеве, подмосковном имении Вяземского, которое сохранилось в целости до наших дней. В путешествиях по России рождались лучшие стихи поэта, в которых слышался размеренный звон дорожного колокольчика: «Тройка мчится, тройка скачет…»и «Колокольчик однозвучный».

Продолжатель поэтической традиции Вяземского - неспешного, глубоко лиричного, осторожного разговора с читателем, писатель уходящего Серебряного века русской литературы Борис Константинович Зайцев с признательностью вспоминал о поэте в своей беллетризованной биографии В. Жуковского. Нежная, акварельная манера описаний природы у Вяземского обаяла Б. Зайцева и придала ему особенный духовный настрой, научила вслушиваться в природу, понимать ее, как сие умели романтики начала 19 века. Вяземский хорошо знал, «что жизнь не такая, как он ее изображает» (по выражению Б. Зайцева), но изменять себе не мог. Лира его поэзии, среди которой есть малоизвестная страница - духовная лирика была воспитана на лучших пушкинских традициях, голос ее не фальшивил и не срывался в хрип.

Автор басен, сатиры в Ювеналовом духе, куплетов «Ноэлей» в подражание французским П. Вяземский не принял демократов, не выносил на дух чернышевских, писаревых. И. Тургенев в глубокой антипатии к образу Базарова, созданному им же, и Н. Лесков в неприятии образа Термосесова были близки к отвращению П. Вяземского к новым людям. Критика настаивает на идеализировании раннего Вяземского, называя его вольтерианцем и насмешником, оставляя без внимания тот факт, что поэт в зрелом возрасте коренным образом изменился в привязанностях. (По слову Джона Донна: «Все ж лучшие из дней: дни страха Божия!».) Особенно заметен душевный переворот поэта в его духовной лирике. Как тут не вспомнить переписку А. Пушкина с митрополитом Московским Филаретом Дроздовым и его знаменитое стихотворение «Владыка дней моих…». Духовная поэзия П. Вяземского знала молитвенное настроение и слово, согревающее сердце и душу:

 

                                                        Петр Вяземский

Чертог Твой вижу, Спасе мой,

Он блещет славою Твоею,-

Но я войти в него не смею,

Но я одежды не имею,

Дабы предстать перед Тобой.

О, Светодавче, просвети

Ты рубище души убогой,

Я нищим шел земной дорогой:

Любовью и щедротой многой

Меня к слугам твоим причти.

                        1858 г.

 

Любить. Молиться. Петь. Святое назначенье

Души тоскующей в изгнании своем

Святого таинства земное выраженье,

Предчувствие и скорбь о чем-то неземном

Преданье темное о том что было ясным,

И упование того, что будет вновь;

Души, настроенной к созвучию с прекрасным,

Три вечные струны: молитва, песнь, любовь!

Счастлив, кому дано познать отраду вашу,

Кто чашу радости и горькой скорби чашу

Благословлял всегда с любовью и мольбой

И песни внутренней был арфою живой.

 

                                                                                А.К. Толстой

Из поэмы «Иоанн Дамаскин»

Зачем не в то рожден я время,

Когда меж нами, во плоти,

Неся мучительное бремя,

Он шел на жизненном пути.

Зачем я не могу нести

О, мой Господь, Твои оковы,

Твоим страданием страдать

И крест на плечи твой приять,

И на главу венец терновый!

О, если б мог я лобызать

Лишь край святой Твоей одежды,

Лишь пыльный след Твоих  шагов,

О, мой Господь, моя надежда,

Моя и сила и покров!

Тебе хочу я все мышленья,

Тебе всех песней благодать,

И думы дня, и ночи бденья,

И сердца каждое биенье

И душу всю мою отдать!

Не отверзайтесь для другого

Отныне, вещие уста!

 

Особо ценна духовная авторская поэзия священников (что актуально, безусловно, и в наше время), а также монашествующей братии.

                                                Старец Варсонофий Оптинский (+1912)

Давно, в дни юности минувшей

Во мне горелъ огонь святой.

Тогда души моей покой

Былъ безмятежен, и живущий

В ней дух невидимо храниль

Ея от злобы и сомнѣнья,

Оть пустоты, тоски, томленья.

И силой чудною живиль.

Но жизнью я увлекся шумной.

Свою невинностъ, красоту

Не мог я сохранитъ безумный!

И вихрем страстныхъ увлечений

Охваченный я погибалъ…

Но снова к Богу я воззвалъ

С слезами горьких сожалений,

И Онь приникъ к моимъ стенаньямъ

И мира ангела прислалъ

И къ жизни вечной вновъ призвалъ,

И изцелиль мои страданья.

 

                                                            На смерть старца Анатолия (1824-1897)

Онь какь ангелъ небесный служилъ,

Полный веры предъ Господомь силъ,

Какъ светильникъ сіяя средь насъ!

Все мы помнимъ торжественный часъ,

Когда в схиму его облачили

И съ слезами во гробъ положили,

И почтили молитвенно память его,

Песнь воспели надъ нимъ погребальную,

Песнь святую и грустно-прощальную;

«Упокой, Христе, душу раба Твоего,

Со святыми, где нетъ воздыханія,

Ни болезни, ни гласа стенанія,

                                                                      Всеблаженная жизнь безконечная!»

О, возлюбленный, Авва родной,

Веримь мы, что чистой душой,

Совершивши путь истинный правый,

Вь вечномъ свете небесныхъ обителей

В лике его верныхъ служителей!

Насъ, истомленныхъ душевной борьбой,

Помяни ты въ молитве святой.

 

                                                                            Весна

Еще покрыты белой пеленой

Поля, стоитъ безмолвно лесъ

В своемъ серебряномъ уборе.

Но всюду веет силой творческой – весной,

И ярче и светлее свод небесъ,

И тонетъ взоръ въ его просторе.

Когда ж, о Господи, въ душе моей больной,

Немоществующей, унылой и скорбящей

Повеетъ Святый Духъ животворящий,

Ликуюшей, духовною весной?

Изчезнетъ безъ следа твоя печаль,

И ты увидишь, полный изумленья

Иной страны сіяющую далъ,

                                                                                Страны живыхъ, страны обетования.  

 

Духовное стихотворение последних Ново-Афонских иноков. Написано приблизительно в конце 20-х годов.

Прости нас, обитель святая,

Прости, наша мать, навсегда.

Тебя нам, обитель святая,

Не видеть уже никогда.

Погасли лампады и свечи

Навеки во храмах твоих.

Умолкли священные речи;

И звон колокольный затих.

Источник уже опустелый:

Не видно народу на нем.

Веселье навек улетело,

И грусть воцарилася в нем.

Скажи нам, обитель святая,

Насельники где же твои?…

Где те, что тебя создавали,

Все отдали силы свои.

Стоишь ты одна, одинока;

Зачем не зовешь нас к себе.

А мы на чужбине далеко

Льем слезы в тоске о тебе.

Но нет уж надежды возврата

Святая обитель в тебя.

Горька для нас эта утрата:

Но что же поделать - судьба.

Господь нам послал утешенье

И отнял обитель у нас.

И все мы томимся в изгнании:

О, Господи, вспомни о нас.

Живя нерадиво на свете

Прогневали Господа мы.

Подай нам всещедрый создатель

На тихую пристань прийти.

Корабль наш ветрами разбитый

И нет уж надежды спастись.

Разсыпал ветрила и снасти

Кормила далеко снеслись.

 

Но подлинным шедевром православного христолюбивого творчества были и есть русские государственные гимны «Коль славен наш Господь в Сионе...» и «Боже, Царя храни...» [Первый гимн-молитва православной императорской России был написан в царствование правнука Петра Первого государя Павла Петровича и был Им же высочайше утвержден. Авторами слов и музыки стали поэт знаменитый писатель, куратор Московского университета Михаил Херасков и выдающийся русский духовный музыкант и композитор Дмитрий Бортнянский.

Вот они слова этого непревзойденного, чрезвычайно возвышенного русского гимна. То есть уникальный в истории пример государственного гимна, полностью посвященного Творцу всего сущего.!

Коль славен наш Господь в Сионе,

Не может изъяснить язык:

Велик Он в небесах на троне!

В былинках на земле велик!

                                            Припев:

Везде, Господь

Везде ты славен!

В нощи,

Во дни сияньем равен!

Тебя Твой агнец златорунный

Тебя изображает нам!

Псалтирями десятиструнны

Тебе приносим фимиам!

                                              Припев:

Прими от нас благодаренье

Как благовонное куренье!

Ты солнцем

Смертных освещаешь;

Ты любишь, Боже, нас,

Как чад:

Ты трапезою насыщаешь

И зиждешь нам

В Сионе град.

Припев:

Ты смертных, Боже,

Посещаешь,

И плотию Своей питаешь.

О Боже! Во Твое селенье

Да взыдут наши голоса!

И наше взыдет умиленье

К тебе, как утреня роса!

                                        Припев:

Тебе в сердцах

Алтарь поставим;

Тебя, Господь, поем и славим!

 

По завершении Отечественной войны 1812-13 годов и разгрома армий Наполеона с 1816 года в торжественных случаях исполнялся имперский гимн «Боже, храни короля!» И лишь в 1833 году незабвенный государь император Николай Первый Павлович высочайше поручил написать русский народный гимн «Боже, Царя храни!» композитору Алексею Львову. Автором стихов был знаменитый поэт Василий Жуковский.

Боже Царя храни!

Боже, Царя храни!

Сильный, державный,

Царствуй на славу нам, Царствуй на страх врагам,

Царь православный.

Боже, царя храни!

Боже, царя храни

 

Славному долги дни

Дай на земли!

Гордых смирителю:

Слабых хранителю,

Всех утешителю —

Все ниспошли!

Перводержавную

Русь Православную

Боже, храни!

Царство ей стройное,

В силе спокойное, —

Все ж недостойное,

Прочь отжени!

О, провидение!

Благословение

Нам ниспошли!

К благу стремление,

В счастье смирение,

В скорби терпение

Дай на земли!

 

Такова краткая история летопись создания государственных гимнов России. В ней, позволю себе судить, не начертана последнее слово, да что слово — целая глава, в которой мы воочию узрим свои национальные символы, чаяния и надежды. А потому единственно народному гимну России еще не раз представится возможность звучать троекратно как прежде!!! А. Рожинцев, Москва 2004 год «Православная Русь № 5 за 2004 год]

В современной духовной поэзии наблюдатель наблюдает в настоящее время отрадное оживление. Об этой поэзии «музыке сердца» и писал в своей замечательной книге «О грядущей России» Иван Ильин — профессор Петербургского университете, гениальный русский философ, и пророк возрождения России. (см. главу «: О грядущей православной христолюбивой диктатуре Русского народа в России»). Поэзию же духовную Иван Ильин называет «музыкой сердца» и в своей книге посвящает ей целую главу.

Среди современных духовных поэтов России я особенно хочу воздать дань молитвенной памяти  убиенному  поэту-барду Игорю Талькову (музей, посвященный памяти поэта, композитора и исполнителя находится на Б. Ордынке (М. Черниговский переулок на терр. Комплекса Славянского центра). Святый новомучениче Игоре, моли Христа Бога о нас!

А также уже покойную (Царствие Небесное!) Екатеринбургскую (мою землячку!) поэтессу имярек, написавшую:

«Мальчик в матросской курточке,

Царевич убитый наш:

Образ царя грядущего

Русского царя!».

    Эта песня исполняется и входит в постоянный репертуар певца Стаса.

Среди современных здравствующих поэтов (Многая лета!) хочется особенно отметить талантливых поэтов нашего Русского Зарубежья в том числе и живущих в оккупированной подневольно современной России. Среди них много женщин.

 

            ДУХОВНАЯ ПОЭЗИЯ. ВАЛЕНТИНА ОРЛОВА ГЕОРГИЙ ПОБЕДОНОСЕЦ

Христианином не был царь и веры не сторонник.

Народу прямо говорил: «Я - идолопоклонник

И верю в Хорса, Перуна… зачем же мне икона?

В сердцах послал на царство Бог свирепого дракона…

Построил жертвенник дракон, пугал змеиным жалом.

Дары и злато отвергал, людей уничтожал он.

И люди шли к нему толпой по дерзкому желанью

Своей не ведая вины, на муки и закланье.

И царь готовил дочь свою. Судьба ее решалась.

В слезах читал указ гонец. Людей-то не осталось.

Венец и праздничный наряд надели на царевну.

И в логово она пошла дракона, за деревню.

Царевна встретила в пути отважного героя.

Святой Георгий вел коня до места водопоя.

Великий Бог, - сказал герой, даруй мне веру, силу

Хочу дракона победить, свести его в могилу.

А добрый конь его тянул и землю бил копытом,

И всё героя подгонял, хотел воды испить он.

Достигли логова они свирепого дракона,

Где ад кромешный, где слышны стенанья, вопли, стоны…

Дракон шипел. Дракон шумел… В глазах сверкала искра,

И словно смерч дракон летел и брызгал ядом близко.

Копьё героя в пасть вошло - мгновенье и готово!

И пригвоздил - и стал дракон похож на пса незлого!

Народ поверил во Христа.

И вскоре их крестили

По улицам же целый день

Дракона пленного водили.

Так зло Георгий покарал

Проткнул копьем он гада:

Небесная любовь ему

Одна была наградой…

 

У Валентины Орловой есть еще прекрасное и сильное стихотворение «Черный квадрат» про мавзолей ленина.

С интересом мы в России прочли работы Николая Соболя-Смоленского, хотя и по жанру – проза- они не лишены поэтического начала.

Использованная литература:

«Голубиная книга» М., 1985

Е. Концевич. «Оптина пустынь», Париж, 1973

                                Москва, октябрь, 2009 

 

 

 

ЧЕГО БОЯТСЯ РОССИЙСКИЕ ЧИНОВНИКИ? РУССКИХ!

Нас они боятся. Тех, кого они должны бы были холить и лелеять - здоровое национальное ядро, полностью излеченное от бациллы интернационализма. Лечение было долгим и тяжелым, но, в результате, даже последний либерал и интернационалист русского происхождения, которому некуда бежать по своему генеалогическому дереву в поиске веточек, отличного от русского происхождения, которому не скрыться за своей четвертинкой или осьмушкой нерусской крови, чем так любят заниматься многие русскоязычные, как в самой России так и на временно отложенных русских территориях, выковало популяцию русских людей, у которых родилось понимание своей национальной гордости, национальной общности и непохожести. 
      На окраинах Империи и в местах компактного проживания нацменов, которым Совдепия и коммунисты позволили быть жестокими зверьми - националистами, в пику прививаемому русским интернационализму, сквозь толщу наносной идеологии, проростает новая Россия, новый русский человек. Его мозг не промыт или полностью очищен от сказок про "братство народов",  ведь вопреки этим сказкам, русские окраин прочувствовали на себе эту "братскую любовь" в самом плохом смысле этого слова. Освободившись от навязанных им Совдепией пут цивилизованности и маски культурного народа, нацмены полюбили местных русских по всякому - и так и эдак и поперек. Сотни тысяч русских были залюблены до смерти, их кишки были развешаны по заборам,  женщины изнасилованы и выпотрошены, детям размозжили головы. Такое происходило на юге и востоке Империи. На Западе, в связи с неудачным расположением и соседством с Европой, в которой таки существует цивилизация, русских убивали мало, довольствуясь их закабалением, порабощением и лишением прав, элементарных прав человека. 
      Подобное лечение и дало свои плоды - на окраинах и отложенных землях появился настоящий русский человек. Да, он националист, он превыше всего ставит Россию, он понял, что не будь России, то и он был бы уже давно мертв, он помнит и пересказывает своим детям то, что видел своими глазами, растит русских патриотов и никакие коммунисты или толерантноносцы не смогут из него никогда сделать снова интернационалиста. 
      Вот этого боятся российские чиновники. Именно из-за этого их страха саботируется и срывается программа переселения и репатриации соотечественников. Сложилась абсурдная ситуация, когда русскому с временно отложенных русских земель создаются максимальные препоны для возвращения на неоккупированные русские земли. Вот что говорят российские чиновники открытым текстом:
      Переселенцы-соотечественники могут быть опасными, потому что несут с собой жесткий национализм. Появление в Приморье крупных групп маргинальных личностей может спровоцировать межнациональные конфликты в крае, который сейчас считается толерантной территорией. 

Нужны толерантные и политкорректные переселенцы, а не русские националисты  с окраин Империи. Мигранты нужны из стран АТР, лучше из Китая, тогда экономический рост пойдет опережающими темпами. Граждане КНР несут за собой интеграционные взаимосвязи, дают нам возможность быстрее интегрироваться в их экономику, – уверен Михаил Терский. – У китайских мигрантов лучше дисциплина, выше производительность труда. К тому же, если у нашего производителя появляются китайские рабочие, правительство КНР поддерживает его льготами за то, что он решает проблему безработицы их страны"
      Получается, что Правительство разрабатывает программы, а на местах, которые определены, как регионы для переселения, чиновникам среднего и низового уровня русские не нужны. Вот в Приморье предпочитают китайцев. На юге - таджиков, армян, азербайджанцев, которым получить все необходимые документы гораздоы быстрее, дешевле и проще, чем русскому из той же Прибалтики. Причем, китаец или таджик приезжает в свою диаспору, которая ему на первых порах помогает, а русский приезжает в голое поле, где у него никого нет, никто не поможет, а чиновник еще считает его за люмпена. Хотя, в той же Эстонии, русские - промышленные специалисты средней и высшей категории, имеющие в большинстве минимум среднеспециальное образование...
      Чиновники боятся русских с окраин, поскольку посаженные на почву РФ, они будут являться источником рассказов и активности, которой они могут вылечить болото интернационалистов из РФ, которым не пришлось пережить ужасов этнической оккупации. А русские, которым повезло остаться на территории РФ, вполне устраивают чиновников, такими как они есть - тупое наследие Советской эпохи, рудименты интернационалистической заразы и пассивное стадо русскоязычного большинства, отказывающееся становиться русскими.
      Так что глупо плевать в русских, которые не едут в РФ. Оборотитесь россияне на себя. Вы, видимо, еще не готовы к тому, чтобы принять их, ставя гору препонов и создавая бюрократическую карусель, и слишком медленно превращаясь из россиян в русских.

 

 

ПРОШЛОЕ И НАСТОЯЩЕЕ:

Русский самиздат 60-70-х годов, как самостоятельный жанр русской литературы.

Выставка в Фонде Русского Зарубежья “Поэзия самиздата”

Самиздат как явление в русской культуре

Умнова Л. А.

 

«Сроки страшные близятся, скоро:

Станет тесно от свежих могил.

Ждите труса и глада и мора

И затменья небесных светил.

И когда, усмехаясь от хмели,

до Канавки дойдет супостат,

Богородица белый расстелит

Над скорбями великими плат».

                А. Ахматова, 1913

 

    Среди экспонатов выставки:

1. А. Галич “Песенник Мехмата” ЛГУ, 1968 г.

2. Сборник “Родина” для Д. П. (перемещенных лиц). Издавался в Германии под девизом: “Большевизм похороним, Россию обновим” В 50-х годах в журнале для Д. П. “Голос Родины” печатался цикл “Стихи о России”.

3. Лагерная тетрадь со стихотворениями

4. Среди уникальных экспонатов выставки: стихотворение Е. Шварц “Неугомонный истукан”,

5. Лагерная тетрадь со стихотворениями В. Соколова (В З. К.), 60-е годы Дубровлаг  И т. д.:

Восковка (ротатор, пишущие машинки с фальцованным шрифтом, чешские)

Рукопись стихотворения А. А. Ахматовой и исторический контекст для создания этого произведения.

Рукописи Пастернака, И. Бродского, Мандельштама.

Литографии Гликмана “Портрет А. А. Ахматовой” и “Портрет Мандельштама в тюремной одежде”

“Голубой бутон”№1/1955 - первый литературный журнал в послевоенном Ленинграде.

“Штиль”, Соловки, 1986г. Издавались на Соловках в 1985-86 г. В 1985-86 годах вышло 3 номера.

Стараниями Охапкина, Стратановского, Бутырина и Александра Ожиганова (ныне живет в Москве) в 80-е годы в Пскове выходил самиздатовский литературный альманах “Майя”, соперничавший с такими журналами 80-х годов как “Митин журнал” и “Гастрономическая суббота” (где перепечатывались застольные беседы эпикурействующих литераторов). Не менее популярны были приложения к “Обводному каналу”.

“Тридцать седьмой” Редколлегия: Горичева Т. М. (теология, философия, переводы)

Кривулин Виктор Борисович (поэзия, переводы, публикации, хроника)

Рудкевич Лев Александрович (научный отдел)

Содержание номера:

Т. Горичева. Евангелические диалоги

А. и Б. Проблемы современного христианства (личная переписка)

Проза

Александр Миронов “Сказания о Святом Антонии”

Житие Преподобного отца нашего Пимена Великого”

Слово Иоанна Златоуста на усекновение главы Святого Иоанна Предтечи.

“Обводной канал”.

“Северная почта”

Тамара Буковская “Коллекция лирика”

”Самиздат века” (Минск, Москва,1997)

“Отчаяние и надежда” (Л.,1991)

“Стихи” (Спб, 1994) совместно с Каем Боровским“Джакамерон”

“Гумилевские чтения” на немецком языке. (Wierner slawistischer almanah)

К Ленингр. Самизд. Группе принадлежали замеч. Поэты: Сергей Стратановский (“В страхе и трепете”), Елена Шварц печаталась в журнале “Обводной канал”. В наше время вышла в свет “Книга маленьких поэм”.

Самиздатпоэты: А. Морев, А. Домашев, Наум Коржавин (Мандель) “Дважды два. Арифметическая басня. Хлеб”

В экспозиции представлены достаточно широко работы еще нескольких издателей: Кирилла Бутырина, который вместе с поэтом Сергеем Стратановским выпускал журнал “Обводной канал”.

Далее – издание “Словаря поэтов неофициальной литературы”, составленное Борисом Останиным, Б. И. Ивановым, Вячеславом Долининым и Дмитрием Северюхиным (в 80-е годы они же с Колкером подготовили и переслали на Запад двухтомник В. Ходасевича).

Среди фотографий – редкий снимок: В. Лян у могилы И. Бродского в Нью-Йорке.

 

«Ночь мне крылья отсечет и отсекла,

Как река она течет у стекла.

И уплыл мой тихий дом в дым

В мертвом доме был устроен свет;

Человек не зря в ночи кричит

Но приблизилось лицо к концу,

И увидел человек лучи».

Неизвестный поэт-автор из сборника “Родина”

 

«Осквернили пречистое слово,

Растоптали священный глагол…

Чтоб с сиделками 37-ого

Мыла я окровавленный пол.

Разлучили с единственным сыном,

В казематах пытали друзей,

Окружили невидимым тыном

Крепко сложенной слежки своей…»

                А. А. Ахматова

«Сроки страшные близятся,

Скоро станет тесно от свежих могил.

Ждите труса и глада и мора

И затменья небесных светил

И когда, усмехаясь от хмели,

до Канавки дойдет супостат

Богородица белый расстелит

Над скорбями великими плат».

        А. Ахматова, 1913

В сентябре 2001 года в выставочном зале библиотеки “Фонда Русского Зарубежья” проходила ретроспективная выставка Санкт-Петербургского общества “Мемориал”, посвященная деятельности Ленинградской самиздатовской группы в 50-70-х годах. Лейтмотивом выставки стало ощущение единения литературного наследия самиздата Москвы и Петербурга. В последнюю минуту Тамара Буковская предусмотрительно отказалась от пресс рилиза сомнительного Фонда.

Самиздат - это самостоятельное осуществление издания по своему выбору и усмотрению книг, которых невозможно было издать легальным путем из-за жесточайшей цензуры. Самиздательская деятельность подвергалась в СССР 50-80- годов репрессиям и каралась зачастую тюремным сроком.

Самиздат как явление в русской культуре 50-70-х годов достоин более пристального изучения. Расцвет самиздата связан с двумя факторами: во-первых, отсутствие в магазинах запрещенной литературы (а часто классической), и второе - необходимость продолжения наболевшей лагерной темы.

Замечательно, что в этот период нашлись отважные люди, которые прошли лагеря и пожелали рассказать об этом потомкам, подобно своим собратьям из “свободного мира” (И. Л. Солоневич и Олег Волков в России).

Поэзия самиздатовских авторов стала достойной преемницей русской литературы 19 века в то время, как их убеждения шли вразрез с убеждениями и методами представителей социалистического реализма. Литература самиздата не поддается делению по территориальному признаку; как явление в русской культуре, она требует осмысления и душевной готовности. Между авторами самиздата нет границ ни пространственных, ни временных. Это надмирная общность, усугубленная человеческим страданием и способностью к сопереживанию. Над человеком, осмелившимся сказать правду в лицо мучителю и тирану своего народа, время не властно. Нам потомкам предстоит бесконечно благоговеть перед мужеством и верой этих людей. И эта глубокая вера не была посрамлена. Слово истины остается словом истины и через годы, и даже на экваторе.

Выставка “Поэзия самиздата” стала событием в культурной жизни страны, так как на ней были представлены редчайшие рукописи (стихи Ахматовой, Пастернака, Бродского, Мандельштама) и фотографии - свидетельства эпохи самиздата из архивов Санкт-Петербургского общества “Мемориал”. Рисунки и литографии Гликмана оставляют незабываемое впечатление и точно передают атмосферу 60-70х годов.

Эта глубокая тема не подвластна одной статье. Такие уникальные фотографии издателей и ленинградских поэтов из архива Т. Мишиной (Редакция журнала “Обводной канал”) требуют отдельного самостоятельного исследования и освещения темы.

Отдельно следует вести разговор об изучении круга читателей самиздата. Литература самиздата - это особый жанр на высоте духа и перелома судьбы. Самиздат ориентировался на достаточно узкий круг своего читателя. Литературные журналы самиздата опирались на своего читателя, беседуя с ним и, зачастую, поддерживали его дух. Достаточно обратиться к альманаху “Голос Родины”, выходившему в Германии в лагере для перемещенных лиц. Если пролистать альманах, то там найдется широкий выбор запрещенных в СССР авторов. Есть там Гумилев, Ахматова, Северянин.

        Об истории Ленинградского самиздата

Ленинградский самиздатовский кружок сформировался вокруг людей, прошедших лагеря и ссылки. Почти все экспонаты выставки хранятся в личном собрании Тамары Буковской. Талантливая поэтесса, научный работник и литературовед, Тамара Буковская открыла для себя мир самиздата, получив из рук Константина Кузьминского том Евгения Ивановича Замятина. Позже она защитила диплом по его творчеству. Хозяйкой литературного салона была Татьяна Григорьевна Гнедич. Там, в Царском селе, на Московской улице стоял ее дом, где гостям оказывался не только теплый прием, но существовало замечательное литературное и человеческое общение. Несмотря не сложность своей судьбы: Татьяне Григорьевне пришлось много пережить, она неизменно была доброжелательна к молодым литераторам, поддерживала молодых переводчиков. Обладая всесторонней образованностью и знаниями, Татьяна Григорьевна проводила многочасовые занятия по теории литературы, истории поэзии и поэтические чтения. На этих литературных вечерах Татьяна Григорьевна читала свои переводы Байрона.

Еще три витрины составила так называемая московская часть экспозиции, в которой есть вкрапления и петербургских материалов: портрет московского поэта Ольги Седаковой взят из Питерской коллекции Петра Чейгина, портреты Сергея Стратановского и Юрия Кублановского переданы на выставку Тамарой Буковской, так же, как и рукописи стихов Владимира Олейникова и Юрия Кублановского. Фотография Саши Величковского, его машинописные книги были принесены на выставку его вдовой Елизаветой.

Кирилл - библиограф, сотрудник  библиотеки Академии наук, знаток русской журналистики, что способствовало зарождению одного из лучших чисто литературных журналов 80-х годов. Рядом - фотография их знакомой - поэтессы Юлии Вознесенской, у которой был не только незаурядный литературный талант, но и способности к общественной и организаторской деятельности. На снимке она - в центре группы художников и искусствоведов, сразу после разгрома выставки в Петропавловской крепости. Уже с поселения Юлия Вознесенская делает надпись на этой фотографии.

Рядом – группа издателей сборника исторических трудов “Память”, который сначала выходил в самиздате, а затем перепечатывался в Париже: Сергей Дедюлин, Александр Добкин, Арсений Рогинский, (сегодня сопредседатель Московского мемориала). Эти люди оказали влияние на формирование исторического мышления немалой части поколения 70-х годов, сформировав его “историческую память”, не задетую легендами и иллюзиями коммунизма. А Сергей Дедюлин, кроме того, совместно с Виктором Кривулиным издавал журнал “Северная почта”. Сергей, как человек одаренный, знаток творчества А. А. Ахматовой, литературный критик, старался сделать безукоризненный литературный журнал с отменным разделом библиографии, с хорошим подбором критики и с публикациями образцовых поэтических текстов. Два номера “Северной почты” представлены в экспозиции.

В работе самиздата участвовала Т. Мишина -литературовед и поэт, супруга поэта.

Одним из уникальных экспонатов является восковка из собрания Бориса Тайгина и К. Кузьминского. Что же такое восковка?

Замечательный экспонат, остающийся тайной за семью печатями для современного издателя, - это “восковка”. Первоначально автор статьи не обратил особого внимания на этот экспонат, посчитав его просто листом желтой бумаги. Но это и была знаменитая восковка - лист бумаги, пропитанный воском. Но в середине 20 века в России появился множительный аппарат - “ротатор”, на который наматывался лист восковки. Специфика работы на нем была в том, что размножать можно было только напечатанное нефальцованным, то есть не спиленным напильником шрифтом. И подобный шрифт был у пишущих машинок “Консул”, сделанных в Чехословакии и пользовавшихся в России необычайной популярностью. На таких восковках, а позднее ротаторе в катакомбных общинах в России печатали Евангелие, Часословы, Богослужебные книги, молитвословы.

А самиздатели тиражировали тексты И. Бродского, Ходасевича, Кривулина.

Иосиф Бродский и Ленинградский самиздат

Конечно, И. Бродский лишь случайно попал в круг самиздата, так же как экспонаты выставки - только по временному признаку. Считаю, что по духу этот автор – иной, хотя и издавался в самиздате, но это и все…

«До сих пор у Бориса Ивановича Тайгина хранится дневник, где отражены многие моменты тогдашнего времени. Вот она - настоящая летопись того страшного, но еще не изжитого нами времени. Дневник под названием “По горячим следам” превратился в книгу, изданную самостийным способом. Самиздатовский бюллетень “САМ” перепечатал в 2001 одну повременную страницу из этого документа: “В 1962 году Б.И. Тайгин во дворце культуры Промкооперации в Ленинграде ( в наше время Дворец культуры Ленсовета) слушал поэтические турниры. Читали В. Кривулин, Эдуард Шнейдерман, К.Кузьминский, И.Бродский”. Еще в 1962 г. Тайгин записывает, “что Бродскому суждена огромная слава”. Тематически оправдано, что в соседней витрине помещены материалы из архивов “Мeмориала”из С. Петербурга, связанные с судом над И. Бродским 18.11 1964 года (суд Дзержинского района г. Ленинграда) и 16.03 1964 г. (Фонтанка, 22, в зале клуба строителей). Трепет литературоведов и исследователей творчества И.Бродского вызывает его рукопись - записка, адресованная Богушову и машинопись первого сборника Бродского, который позже вышел в США. Эти два последних экспоната являются собственностью Евгении Николаеевны Ивановой, в свою очередь получившей этот материал от Якова Гордина - ближайшего друга И. Бродского; Уникален и фотопортрет Бродского, подаренный покойной ныне поэтессе Татьяне Галушко и хранившийся у Марины Витальевны Бакариус. Карандашный набросок профиля Бродского - работа покойного ныне художника, сделанный, скорее всего, для создания скульптурного портрета поэта. Следующий экспонат - фотокопия с монотипии портрета И. Бродского работы Валентина Левитина.

Логически с этими экспонатами связано еще одно уникальное свидетельство эпохи: портрет Константина Кузьминского с его учеником Борисом Куприяновым, который сейчас служит в Царском селе. Б. Куприянов – священник мп. В свое время Борис был известен в ленинградских самиздатовских кругах как очень тонкий поэт, гений “школы звукозаписи” - как называл его Костя Кузьминский. И в этом доме с двумя выходами - свидетеле, в этой комнате, напоминающей картинную галерею, случилась совершенно фантастическая история. Здесь стараниями К. Кузьминского и Гриши Ковалева была осуществлена магнитофонная запись ранних стихов в чтении автора И. Бродского. Гриша Ковалев замечательный знаток русской поэзии был слеп и запоминал стихи с голоса и являлся живым носителем поэзии 60-70-х годов. Именно здесь стараниями Бориса Ивановича Тайгина (псевдоним возник после лагеря на Колыме) произошло чтение Бродским своих ранних стихов, которые были сразу же записаны на простейший магнитофон. Эти бесценные бобины (катушки) представлены на выставке. Позже Кузьминский и Тайгин перевели звуковой ряд в печатный (машинописный набор осуществила Евдокия Петровна Кузьминская на “Ундервуде”, стоявшем на приставном столике в комнате сына). Затем Григорий Леонович Ковалев настоял на последующих прослушиваниях автором стихотворений и редакции машинописи. В этой же витрине представлены подлинники стихотворений Б. Пастернака, О. Мандельштама». Т. Буковская.

Замечательно, что питерцы хранят редчайший экземпляр сборника для ДП «Родина», «Обводной канал»… Наступил век Интернета - ноосферы самиздата в России. Но правду в РФ говорить по-прежнему трудно. Без Христа правды нет.

 

ПРОФОНАЦИЯ ИСКУССТВА В ТАК НАЗЫВАЕМОЙ «НОВОЙ» РОССИИ.

Г.В. Назимов

Властители они же и поработители русского народа. В разработанной Российской демократической «конституции» провозгласили: «За веру и Отечество»?

Теперешние хозяева, задрапированные в боло-сине-красном с двуглавым орлом, они для созвучности выдвинули на коне Св. Георгия Победоносца, заменив его «серпом с молотом». Отказавшись от «Советского Союза», властители предпочли переименоваться: Государством Российским, но теперь уже без титула государя. Эти замаскированные в бело-сине-красном цвете узурпаторы являются поработителями русского человека!

Так называемая «Государственная Дума» состоит из трех фракций: Путинской, Жириновской и Зюгановской! Да еще не позабыть упомянуть при Думе, для «созвучности, уготовано место Патриарху всея Российскому, которое всецело зависит от материальных подачек… Нынешнего правительства!

Русскому национально-мыслящему патриоту допуск в Думу воспрещен. В Думе засел «интернациональный конгломерат».

 

                 ЗА ВСЕ БЛАГОДАРИТЕ

                                                            П. Котлов-Бондаренко

Душа моя будь благодарна,

За все Христа благодари –

За все Его благодеянья,

Что для тебя Он совершил!

Тебе открыл Он свою тайну,

Как тебя Отец Сам возлюбил

И как свершил твое спасенье,

И жизнь вечную подарил.

Он дал тебе обетованья,

О жизни вечной, радостной, святой,

Он всех возьмет в Свои селенья,

Когда снова к нам придет!

 

 

                                                              

 

 НАМ ПИШУТ

Выдержка из частного письма

... «Осколочные» части РПЦЗ, все как одна, находятся в глубочайшем кризисе. Это невозможно скрыть ни покупкой новых зданий, ни назначением новых епископов, ни переговорами с какими-нибудь греками или сербами, или болгарами, или украинцами, ни проведением научных конференций или певческих съездов. Подобно тому, как огосударствленная церковь Моск.Патриархии впала в полный духовный ступор, наши «осколки» испытывают кризис веры, ведущий к разложению, о котором недавно писал Еп. Вашингтонский Иосиф (Гребинка).

А между тем средство излечения от духовного недуга есть. В Вашем же журнале «Верность», в разделе Публикации, увидели свет уникальные документы, протоколы Мюнхенского 1946 года Архиерейского Собора РПЦЗ.

Вчитавшись в строки протоколов, я невольно задался вопросом, кто были эти епископы и архиепископы, которых собрал Митрополит Анастасий (Грибановский)? С кем он взялся восстанавливать РПЦЗ в разрушенной Европе, когда нескоторые государства прекратили существование, другие лежали в руинах, третьи старались взять как можно больше от победы?

Повсеместно в Европе шли выдачи Советам русских людей, работали подразделения военной разведки и СМЕРШ-а, сотни тысяч людей остались без крова, выживали как могли, те, кто сохранил силу воли, шли на всевозможные уловки, только бы не попасться и не быть отправленными назад в СССР, другие опустили руки и не оказывали сопротивления. Самой РПЦЗ, как действенной, активной организации, тоже не было. Одни погибли, другие были выданы, третьи прятались, четвертые попросту не знали, куда деваться. Можно сказать, что тогда был уже не кризис, это было предсмертное состояние.

То, что сделал Митрополит Анастасий, должно было бы войти в анналы нашей церкви, должно изучаться в семинариях. Он собрал ВСЕХ, КТО СОХРАНИЛ ВЕРУ В ГОСПОДНЮ БЛАГОДАТЬ, невзирая ни на хиротонию, ни на принадлежность земным церковным властям. Среди приехавших были и бывшие сергиане, например еп.Леонтий Филиппович, будущий архиепископ Чилийский РПЦЗ, были архиереи не признанных никем Белорусской и Польской православных церквей (Архиеп. Филофей Нарко,  еп.Афанасий Мартос, еп.Димитрий Маган и др), архиереи Украинской автономной церкви (Архиеп. Пантелеймон Рудык и Еп. Евлогий Марковский). Были и чистые зарубежники, такие как сам Митр.Анастасий, Еп. Александр Ловчий, Еп.Серафим Иванов...

Никто не спрашивал, как тот или иной попал в Церковь, сергианским ли рукоположением или перескоком из одной конфессии в другую и третью. Спрашивали о другом: являешься ли ты верен Православию? Стоишь ли ты в Истине? Так еп.Павел Мелентьев начал упорствовать в своем заблуждении о необходимости воссоединиться с Папой Римским. Архиерейский Собор, исчерпав доводы против такого заблуждения, потребовал еп.Павла удалиться, и тем самым снова доказал свою неповрежденную каноничность и духовную дееспособность.

Неважно, что кто-то из тогда собравшихся архиереев, в конце концов порвал с РПЦЗ, либо вернувшись в МП, либо уйдя в ПЦА. Важно другое, а именно что на том Архиерейском Соборе интересы Церкви были поставлены выше личного, выше общественного, выше даже «законного» - в том, как это понимал и нам заповедал Митрополит Киевский Иларион около тысячи лет назад в своем великом труде «Слово о Законе и Благодати», на чем и зиждется с тех пор все Русское Православие.

Нынешним «осколочным» архиереям поучиться бы на примере того Архиерейского Собора. Понятно, что мало кто из них сегодня может быть сравним по значению с Митрополитом Анастасием. Но так и условия, в которых проходило то великое возрождение РПЦЗ, резко отличаются от современных – не дымятся руинами прекраснейшие города Европы, не мечутся по зонам оккупации люди, не расстреливают выданных каратели, не давят танками святых храмов... Всего и надо, что заглянуть в историю нашей Церкви и обрести благодатную силу веры в Господа, а не в административный ресурс...

        Николай Дмитриев,

Нью-Йорк.

 

Дорогой во Христе брат Юрий!

Посылаю для Вас свой материал: во всем этом убедилась своими глазами и кое-что выяснила.

В мп Свято-Андроньевском монастыре (м. Таганская) –зашла с единственной целью к свечному ящику посмотреть цены… встала в очередь. Дама передо дала продавщице за ящиком записку. Та ей: «Тысяча восемьсот рублей», и дама оплатила. Я ее потихоньку, как она отошла от прилавка спросила: «Что Вы заказали?» - Поминания. «А сколько заплатили?» «Да там вместе», - ответила мен эта пожилая очень милая дама. Тут продавщица мне сказала: «Что хотели?» Я продвинулась к свечному ящику-прилавку и прямо на нем увидела привинченный прайс-лист под прозрачным плегсигласом. Пожалела я, что не имела фотокамеры… Но вряд ли и удастся сфотографировать этот расценник хищнический. Там было отпечатано рядами: Поминовение о здравии-1 имя: - 200 рубл.

Сорокоуст 1 имя - 800 рубл.

Чтение неусыпаемой псалтири (!!!)

Неделя 1 имя – 200 рубл.

Месяц 1 имя – 800 рубл.

1 год 1 имя – 1 тыс. 800 рубл.

На вопрос продавщицы за свечн. ящиком я невозмутимо ответила вопросом по правилам дурного тона: «А сколько стоит крещение и венчание?»

Продавщица мне ответила: «Здесь монастырь,  и не венчают и не крестят!»

Я вышла на улицу и подопытывалась у охранника, но тот ничего не знал. И тут-удача! Пожилая монахиня мп ответила на мои вопросы, не заподозрив подвоха и моего журналисткого интереса.

У нас есть приходской храм Матренушки, Каширкое шоссе, д.23, метро Аннино. Вот там и венчают и крестят. Но только по субботам (!)…а здесь, понимаете, монастырь…

-Сколько стоит крещение, сколько венчание.

Тут она подозрительно побуравила меня глазами и изрекла: «Я забыла…» Я попрощалась и ушла прочь… Вот такая экспедиция в лагерь противника.

        Шуплецова К.

 

 

... огромное спасибо редакции Вашего журнала за интересные материалы.Особо отрадно отсутствие совкового душка, будто побывал в родной семье среди близких.Особый поклон Н.Н.Соболю-С., приобщившему нас к "Верности". В интернете водится, как известно, много всякой нечисти.Усугубились нападки и против блаж. митр.Антония. В связи сэтим просим Вас наиболее подробно изложить тему "гонений" митр.Антонием Х. имяславцев на Афоне в 1913г. - вообще его роль в этом конфликте. И "мнимые распри" с вл. Феофаном Полтавским относительно "догмата искупления". Много спекуляций на эту тему.Нужна правда!  Хотим предложить Вам в свою очередь "Жития" тихоновских Архиереев: святителей Серафима и Геннадия. Сегодня их имена подвергаются лютому поношению. Не пинает их только безногий.Три автора сочинителя - Береславский(14 лет наблюдавшийся в психдиспансере), МП консультант Слесарев, и некто Крыжановский "родили" БИОГРАФИИ вышеозначенных Исповедников. От них отпочковались сотни клонов по всей сети...Не "замечают "откровенной дичи во всех этих писульках.Такие вещи сами собой не происходят... Впочем судите сами. Составлены "Жития" Николаем Тверским ( в ИПЦ-22 - 23года) по воспом. вл.Ф.,иг.Р, мон.Михаилы, иером.А. О Владыке Геннадии Секаче много информации у вас в Кестон архиве и в Интернешнл Эмнисти за 1974-1987годы. Эта Тихоновская ветвь ИПЦ самая близкая к РПЦЗ начиная с 1964-65 г. имела общение с вл. Филаретом Вознесенским.С уважением. Христос Воскресе!

 

 

КОРОТКИЕ СООБЩЕНИЯ

В российских школах будут преподавать экуменизм?

Заявление Владимира Путина о введении предмета история мировых религий в школах идет в контексте его статьи о национальной политике. Такой школьный предмет может стать важным рычагом в создании равновесного межнационального общества. Об этом заявил в среду, 8 февраля, председатель комитета Госдумы по делам национальностей Гаджимет Сафаралиев, комментируя итоги встречи премьер-министра РФ с представителями религиозных конфессий.

«Начало взаимопонимания возможно только через образование, - считает Сафаралиев. - Образованный человек знает больше, соответственно, может анализировать, понимать. А значит, ему легче достигать консенсуса».

При этом, отметил он, «историю, теорию четырех религий необходимо вводить не по выбору - какой веры придерживаются большинство жителей региона, такую религию и изучать, - а ПОВСЕМЕСТНО». «Чтобы мусульмане знали, что такое христианство, иудаизм, буддизм. Буддисты знали, что представляет собой мусульманство и иудаизм, и так далее. Потому что и Библия, и Коран, и Тора - послания одного Бога. Изучать религии очень интересно, это расширяет кругозор. Изучая их, постигаешь сокровища культуры, искусства государства, национальностей. Действительно, религия у нас отделена от государства, но она успешно может участвовать в нравственном, патриотическом воспитании общества», - заключил Сафаралиев.

Таким образом, преподавать в Российских школах, похоже, намерены не Основы православной, мусульманской, иудейской религий или светской этики ПО ВЫБОРУ, но основы сразу всех так называемых «мировых» религий.

Нельзя не согласиться со словами, что «образованный человек знает больше, соответственно, может анализировать, понимать». Святые Отцы Православной Церкви наставляют православных христиан не просто ходить в храм, участвовать в Богослужениях, но изучать и знать свою веру, чтобы быть всегда готовыми всякому, требующему у вас отчета в вашем уповании, дать ответ с кротостью и благоговением (1 Петр. 3, 15). Необходимо знать и другие веры, понимать, в чем заключаются их заблуждения, в отличие от Православия - единой чистой Истины, так как спаесние возможно только в лоне Православной Церкви.

Однако, судя по словам Г.Сафаралиева, православным школьникам будут рассказывать вовсе не о заблуждениях мусульманства, буддизма и иудаизма, а, напротив, о том, что, оказывается, «Библия, и Коран, и Тора - послания одного Бога», т.е. учить их ОСНОВАМ ЭКУМЕНИЗМА?

Елена Строгова   http://www.christian-spirit.ru/295-v-rossiyskih-shkolah-budut-prepodavat-ekumenizm.html

* * *

Москва, Февраль 09 (Новый Регион, Арина Морокова) – Патриарх Московский и всея Руси Кирилл на встрече премьер-министра РФ, кандидата в президенты Владимира Путина с религиозными лидерами страны выступил резко против эмиграции как способа ухода от материальных проблем.

В январе президент России Дмитрий Медведев на встрече со студентами журфака МГУ заявил, что власти РФ признают наличие проблемы «утечки мозгов» из страны, но не собираются никого насильно удерживать. Таким образом президент прокомментировал слова одной из студенток-отличниц, которая сказала, что рассматривает возможность эмиграции, и поинтересовалась, что власти планируют делать для того, чтобы предотвращать «утечку мозгов».

«Почему потом мы удивляемся, что выступает какая-то девушка на встрече с президентом на факультете журналистики и с некой гордостью говорит, что «я отличница, но главная моя цель – это отвалить, уехать». А почему уехать? Там выше уровень потребления, там больше денег», – заявил патриарх Кирилл.

По его мнению, желание решить свои материальные проблемы с помощью эмиграции связано с культом потребления, широко распространенным в современном обществе.

«А если это массовым будет – идеал потребления, и массовым будет идеал отваливать туда, где можно больше заработать, мы потеряем Россию», – подчеркнул предстоятель РПЦ.

 

ТОРГОВЛЯ В ХРАМАХ МП 

Holy Water from the Great Blessing, 8 Rubles a Liter

Posted By Deacon Joseph Suaiden on Saturday, January 21

DJS: I  am starting to wonder if we should have a "Rostov-on-Don" section on NFTU.

On the feast day of the Baptism of the Lord, in the main church of RPTsMP in Rostov-on-Don, for the first time in recent years parishioners were not able to obtain holy water for free, the "Rostov City Community" blog report

Previously, on the feast days of the Baptism of the Lord, several water taps worked in the courtyard of the cathedral. This year, even the wash basin inside the church itself was not working. Water was being sold for 40 rubles for 5 liters.

At the time when people in the line for water were cursing church "commercialization," the blog reports, inside the cathedral Metropolitan of Rostov and Novocherkassk Merkury, the chairman of the Department of Religious Education and Catechesis of RPTsMP, was preaching the holiday sermon on love and compassion. (Orignal Source: Portal-Credo; tr. by PDS, posted 20 January 2012)

 

===============================================================================================

ЕСЛИ ВЫ НЕ ПОДПИСАЛИСЬ НА 2012 ГОД, ТО ЕСТЬ ЕЩЕ ВОЗМОЖНОСТЬ ЭТО СДЕЛАТЬ!

ВЕДЬ "НАША СТРАНА" ЕДИНСТВЕННАЯ  ГАЗЕТА  РУССКОЙ  МОНАРХИЧЕСКОЙ  МЫСЛИ  В ЗАРУБЕЖНОЙ  РУСИ?

1948 - 2012

" Н А Ш А   С Т Р А Н А "

Основана 18 сентября 1948 г. И.Л. Солоневичем. Издательница: Лидия де Кандия. Редактор: Николай Леонидович Казанцев.     9195 Collins Ave. Apt. 812, Surfside, FL. 33154, USA  Tel: (305) 322-7053

Электронная версия "Нашей Страны" WWW.NASHASTRANA.NET

Просим выписывать чеки на имя редактора с заметкой "for deposit only"  Денежные переводы на: Bank of America, 5350 W. Flagler St. Miami, FL. 33134, USA. Account: 898018536040. Routing: 063000047.

Цена годовой подписки: В Аргентине - 100 песо,  Европе 55  евро, Австралии - 80 долл. Канаде - 70  долл. США - 65 ам. долл. Выписывать чеки на имя:Nicolas Kasanzew, for deposit only.

===============================================================================================

ВЕРНОСТЬ (FIDELITY)  Церковно-общественное издание    

   “Общества Ревнителей Памяти Блаженнейшего Митрополита Антония (Храповицкого)”.

      Председатель “Общества” и главный редактор: проф. Г.М. СолдатовТехнический редактор: А. Е. Солдатова

      President of The Blessed Metropolitan Anthony (Khrapovitsky) Memorial Society and  Editor in-Chief: Prof. G.M. Soldatow

     Сноситься с редакцией можно по е-почте:  GeorgeSoldatow@Yahoo.com  или 

      The Metropolitan Anthony Society,  3217-32nd Ave. NE, St. Anthony Village,  MN 55418, USA

      Secretary/Treasurer: Mr. Valentin  Wladimirovich Scheglovski, P.O. BOX 27658, Golden Valley, MN 55427-0658, USA

      Список членов Правления Общества и Представителей находится на главной странице под: Contact

      To see the Board of Directors and Representatives of the Society , go to www.metanthonymemorial.org and click on  Contact

      Please send your membership application to: Просьба посылать заявления о вступлении в Общество:  

      Treasurer/ Казначей: Mr. Valentin  Wladimirovich Scheglovski, P.O. BOX 27658, Golden Valley, MN 55427-0658, USA

      При перепечатке ссылка на “Верность” ОБЯЗАТЕЛЬНА © FIDELITY    

     Пожалуйста, присылайте ваши материалы. Не принятые к печати материалы не возвращаются. 

 Нам необходимо найти людей желающих делать для Верности переводы  с русского  на  английский,  испанский, французский,  немецкий   и  португальский  языки.  

Мнения авторов не обязательно выражают мнение редакции.   Редакция оставляет за собой право  редактировать, сокращать публикуемые материалы.   Мы нуждаемся в вашей духовной и финансовой  поддержке.     

Any view, claim, or opinion contained in an article are those of its author and do not necessarily represent those of the Blessed Metr. Anthony Memorial Society or the editorial board of its publication, “Fidelity.”

===========================================================================

ОБЩЕСТВО БЛАЖЕННЕЙШЕГО МИТРОПОЛИТА АНТОНИЯ

По-прежнему ведет свою деятельность и продолжает издавать электронный вестник «Верность» исключительно за счет членских взносов и пожертвований единомышленников по борьбе против присоединения РПЦЗ к псевдоцеркви--Московской Патриархии. Мы обращаемся кo всем сочувствующим с предложением записаться в члены «Общества» или сделать пожертвование, а уже ставшим членам «Общества» напоминаем o возобновлении своих членских взносов за  2006 год. 

Секретарь-казначей «Общества»   В.В. Щегловский

The Blessed Metropolitan Anthony Society published in the past, and will continue to publish the reasons why we can not accept at the present time a "unia" with the MP. Other publications are doing the same, for example the Russian language newspaper "Nasha Strana" www.nashastrana.net (N.L. Kasanzew, Ed.)  and on the Internet "Sapadno-Evropeyskyy Viestnik" http://www.karlovtchanin.eu,  (Rev.Protodeacon Dr. Herman-Ivanoff Trinadtzaty, Ed.). Russian True Orthodox Church publication in English:   http://ripc.info/eng, in Russian: www.catacomb.org.ua, There is a considerably large group of supporters against a union with the MP; and our Society  has representatives in many countries around the world including the RF and the Ukraine. We are grateful for the correspondence and donations from many people that arrive daily.  With this support, we can continue to demand that the Church leadership follow  the Holy Canons and Teachings of the Orthodox Church. 

===========================================================================================================================================================================================

                                                      

                                                                    БЛАНК О ВСТУПЛЕНИИ - MEMBERSHIP APPLICATION

                                                    ОБЩЕСТВО РЕВНИТЕЛЕЙ ПАМЯТИ БЛАЖЕННЕЙШЕГО

                                                                МИТРОПОЛИТА АНТОНИЯ (ХРАПОВИЦКОГО)

                                              THE BLESSED METROPOLITAN ANTHONY MEMORIAL SOCIETY

                                           Желаю вступить в члены общества. Мой годовой членский взнос в размере $ 25

с семьи прилагаю. Учащиеся платят $ 10. Сумма членского взноса относится только к жителям США, Канады и Австралии, остальные платят сколько могут.

  (Более крупные суммы на почтовые, типографские и другие расходы принимаются с благодарностью.)

     I wish to join the Society and am enclosing the annual membership dues in the amount of $25 per family. Students  

       pay $ 10. The amount of annual dues is only for those in US, Canada and Australia. Others pay as much as they can afford.

(Larger amounts for postage, typographical and other expenses will be greatly appreciated)

 

ИМЯ  - ОТЧЕСТВО - ФАМИЛИЯ _______________________________________________________________

NAME—PATRONYMIC (if any)—LAST NAME  _______________________________________________________

   АДРЕС И ТЕЛЕФОН:___________________________________________________________________________

   ADDRESS & TELEPHONE  ____________________________________________________________________________

Если Вы прихожан/ин/ка РПЦЗ или просто посещаете там церковь, то согласны ли Вы быть Представителем Общества в Вашем приходе? В таком случае, пожалуйста укажите ниже название и место прихода.

 

If you are a parishioner of ROCA/ROCOR or just attend church there, would you agree to become a Representative of the Society in your parish? In that case, please give the name and the location of the parish:

 

   ПОЖАЛУЙСТА ВЫПИШИТЕ ЧЕК НА:                                  Mr. Valentin W. Scheglowski

   С ПОМЕТКОЙ:                                                                                           “FOR TBMAMS”

  И ПОШЛИТЕ ПО СЛЕДУЮЩЕМУ АДРЕСУ:                                        P.O. BOX 27658

  CHK WITH NOTATION:                                            Golden Valley, MN 55427-0658, USA

    SEND  COMPLETED APPLICATION  TO:

=================================================================================================