* * *

“...Мы, православные русские люди, не предрешая окончательного суда над сов. церковью, суда, который по "произволению" Св. Духа вынесет в свое время Русский Православный Собор, должны ясно и определенно сказать: от какого бы то ни было общения с советской церковью мы ОТКАЗЫВАЕМСЯ, ибо СОМНЕВАЕМСЯ В ЕЕ БЛАГОДАТНОСТИ.”

        Проф. И. М. Андреев

* * *

РАБОТНИК   НА   НИВЕ   ГОСПОДНЕЙ   О. ПАНТЕЛЕИМОН  (1895-1985)

Г.М. Солдатов

Очень немногие люди сделали так много полезного для Зарубежной Руси как его Высокопреподобие о. Пантелеимон (Нижник). Его заслуги перед РПЦЗ невозможно оценить и это сделает Господь. Синод Зарубежной Церкви наградил о. Пантелеимона крестом с украшениями, палицей, митрой, саном Архимандрита и он получил звание строителя Свято- Троицкого Монастыря.

О. Пантелеимон по Божьему велению воздвигнул в Северной Америке Православный русский маяк, к которому устремились монашествующие из Европы и других континентов. Паломники-миряне там находили часть своей Родины России,  и монастырь превратился в Русскую Зарубежную Лавру.  Отец Пантелеимон был из религиозной крестьянской семьи Гродненской губернии. На всю жизнь у него сохранился русский крестьянский язык, но, несмотря на «это, нужно того» – после чего следовало, что нужно сделать.  Работать с ним было легко так как он обладал умением хорошо объяснить для чего что-то нужно сделать: например где и как поставить водокачку и проложить трубы от одного озера к другому, как опустить в зеро сети чтобы поймать рыбу и пустить ее в другое озеро и т.д. С юных лет он много работал. В Америку он приехал в 1913 году. Люди, с которыми ему пришлось работать,  оказали на него  большое влияние своими настроениями о современном положении в мире. Как они ему говорили,  диавол захватил весь мир и против этого невозможно бороться.  Помня проповеди священника в деревне и наставления родителей о. Пантелеимон с мнением совработников не соглашался,  веря, что молитвой, постом и примерной жизнью согласно учению Церкви,  бороться  можно,   и победить диавола возможно. Познакомившись с монашествующими,  он в 1918 году поступил послушником в Свято Тихоновский монастырь, где пробыл последующие 10 лет. Как он вспоминал впоследствии,  его тяготило в монастыре шумное окружение: детский приют, занятия, большое количество гостей и другие отвлечения от монашеской жизни. Поэтому он начал мечтать о создании малого скита, где возможно было бы спокойно подвизаться монашеской жизнью. Для покупки места необходимы были  материальные средства, и он поступил на завод И. Сикорского. В начале 30-х годов он собрал достаточно денег на приобретение участка земли, где к нему присоединился Иван Колос (в будущем о. Архимандрит Иосиф). Они занялись земледелием. О. Пантелеимон нанимался на плотнические и другие работы к окрестным фермерам. Уже в 60-е года по дороге к Ричфилд Спринг он останавливался у некоторых из жителей, где он в прошлом работал принимавших его с радостью,  вспоминая,  тяжкие годы депрессии в Америке.

После 2-й мировой войны из Европы к малочисленному братству в Свято-Троицкий монастырь  прибыли монашествующие из Прикарпатской Руси – Ладомирово, новые здания начали воздвигаться, типография расширилась, образовались различные мастерские и, наконец, была открыта признанная правительством как высшее учебное учреждение Свято Троицкая Семинария, которая от имени Нью Йоркского Университета получила права давать оканчивавшим степень бакалавра. Во главе монастыря был вначале Преосвященный Владыка Архиепископ Виталий. Отец Пантелеимон продолжал трудиться в монастыре, работая на полях, озерах и постройках новых зданий и самое главное Собора. По вечерам и зимой когда все было занесено снегом,  он сидел и читал богословские книги, выбирая (бывало, вырезывая страницы) те из них которые, по его мнению, было необходимо переиздать. Нужно заметить, что у о. Пантелеимона образования было всего 4 класса, но он сделал для Церкви гораздо больше, чем многие люди с высшим образованием. Под его руководством о. Антоний, пользуясь офсетной техникой, копировал книги, поправлял те места, где было необходимо удалять,  подчеркивания и помарки,  и затем книги в монастыре печатались и переплетались. Отец Пантелеимон, таким образом, выпустил больше полезных  книг, чем многие другие издательства в Зарубежной Руси. Из них необходимо упомянуть: Проповеди, Сказания о Божией Матери,  и главное не задолго до его смерти были переизданы одна тысяча комплектов 12 томов Жития Святых изложенных по руководству Четьих-Миней Св. Димитрия Ростовского. Заслугой о. Пантелеимона была починка купленных им нескольких домов требующих починки. После продажи домов я ездил с о. Пантелеимоном 2 раза в банк, где он брал чеки для погашения их русским монастырем на Афоне. Когда я его спросил,  он мне ответил что Афон – «Дом Богородицы» и как долго там будут молиться монахи  Божьей Матери,  будет держаться мир: не будет там монашествующих – все погибнут т.к. диавол захватит мир. Поэтому он считает, что все православные люди должны помогать Афонским монастырям.

Об о. Пантелеимоне у насельников монастыря было высокое мнение: его энергия и организация заражала других,  вызывая  подражание ему в служении Церкви. Он посвятил почти всю свою жизнь для Свято Троицкого Монастыря. Архимандрит Пантелеимон работал много лет для покупки земли, ему помогали поступившие в скит  монашествующие, а  паломники  собирали по центам средства для монастыря.  Поэтому информация на сайте «Меч и Трость» от 20-11-2012 не соответствует правде. Американское правительство не дарило РПЦЗ землю в Джорданвилле. Что мы получили,  это было от отдела образования штата Нью-Йорк дубликаты книг из различных библиотек. С грузовиком я ездил несколько раз с семинаристами Руденко и Жениловым, и мы привезли для семинарской библиотеки несколько тысяч книг. Затем с о. Мефодием я ездил, и мы купили старых 2 грузовика,  и одну пожарную машину на аэродроме. Что мы получили бесплатно,  это были полгрузовика вышедших из моды военных форм и зимних ботинок.  Все остальное, что было в монастыре заработано тяжким трудом насельников и пожертвования  боголюбивых паломников!

На днях в декабре 2012 г. Преосвященнейший Митрополит Иларион обратился к верующим РПЦЗ с призывом жертвовать на необходимые починки в монастыре. Требуется всего только 3 миллиона долларов!  Почему оказались необходимы такие траты? Они результат безответственного отношения к РПЦЗ со стороны Митрополита Лавра, после того как он стал во главе монастыря и Восточно-Американской Епархии. Будучи ректором семинарии, он принял учащихся из бывшего СССР, которые не платили за учение и  не исполняли работ по монастырю. Он принял также других белоручек «специалистов»  со стороны, которых монастырю и семинарии не было пользы. Как он, так и другие духовные, и мирские лица начали бесконечные поездки в РФ, на встречи, конференции и т.д.  Владыкой Лавром начаты были продажи некоторого имущества с большим трудом ранее собранным о. Пантелеимоном и другими насельниками. Все внимание Митрополита и его сотрудников было направлено на достижение унии с Московской патриархией. Когда раздавались голоса о необходимых починках,  на предупреждения не обращалось внимание. Так было достигнуто в монастыре трагическое положение! Какая гарантия со стороны современного управления РПЦЗ-МП, что поступающие пожертвования не пойдут для встреч с президентом и другими представителями правительства РФ и МП?  Какая гарантия, что вообще имущество монастыря и Церкви не будет заложено, продано или подарено?

О. Пантелеимон по Божьей воле приехал в Америку, и Господь наставил его основать маленький монастырь ставший впоследствии светочью для всей Зарубежной Руси. Туда также по Божьему изволению прибыли во главе с Архиепископом Серафимом (Ивановым) молодые, монашествующие из Карпатской Руси, построив новые здания Собора, общежития и т.д. Затем прибыл Архимандрит Аверкий ставший Архиепископом и Авой монастыря и ректором семинарии, а потом заботами Св. Митрополита Филарета приехали в монастырь и семинарию трудолюбивые «австралийцы-шанхайцы». Но память и заслуги о. Пантелеимона никогда не могут померкнуть в памяти благодарных ему русских православных людей в Зарубежной Руси.

* * *

МОСКОВСКАЯ ПАТРИАРХИЯ ПОВИННА В ГРЕХЕ, МНОГО ХУДШЕМ ВСЯКОЙ ЕРЕСИ — В ГРЕХЕ БОГООТСТУПЛЕНИЯ

“Эта церковь совершила нечто еще более страшное, чем нарушение канонов и догматов ОНА ИЗМЕНИЛА СВ. ДУХУ, солгав пред всем миром, что в России, именуемой теперь СССР, владычествует не богомерзкое правительство богоборческого самовластия антихристова духа, ненавидящее и гонящее Христа и верную Ему до конца Истинную Православную Церковь, а "избранник Господень, ведущий наше отечество к благоденствию и славе".”  

        Проф. И. М. Андреев

ЭХ, ЭХ, БЕЗ ХРИСТА!

Вадим Виноградов

- Ну, и что вы всё против патриарха!

- Да, не против патриарха мы, не против мы Владимира Михалыча, мы как раз, за него! За его духовное прозрение мы!

Вот, слова Владимира Михалыча 01. 02. 2013 г.: “Мы действительно имеем свободу, мы не подвергаемся никаким административным и политическим давлениям, мы сами определяем свое целеполагание, чему в том числе служат и Архиерейские Соборы”.

Мы за то, чтобы не было смущения у народа русского, к которому ныне применимы слова Господа Христа: Мнэ ли не пожалэть великого народа въ сто сорокъ миллионовъ человэкъ, не умэющихъ отличить правой руки отъ лэвой? (Iона 4, 11)  Чем и  воспользовались и Владимир Михалыч, и все единомышленные с ним патриархийцы переведя стрелку пути: “Церковь не в бревнах, а в ребрах”, в противоположное сей истине направление: “Московская патриархия не в ребрах, а в бревнах”. Не в этом ли их целеполагание?

“Мы действительно имеем свободу!” - на каждом шагу напоминают высшие чины МП. В чем же видят свою свободу идеологи МП? “Не подвергаемся никаким административным и политическим давлениям” - отвечают они. А как обстоит у патриархийцев дело со свободой духа? Имеют ли они свободу исповедовать Христа? Ведь, в речи Владимира Михалыча на важной встрече с президентом РФ всего Архиерейского собора слово Христосъ не прозвучало ни разу. И возникает вопрос: Если даже устами своими, и языкомъ своимъ не чтутъ Христа, то как же  далеко от Христа отстоитъ их сердца? (Исаiя 29,13)  Свобода, свобода, эх, эх, без Христа!

* * *

У ПУТИНА РЫЛО ЧИКАТИЛЫ

Николай Смоленцев-Соболь

В декабре 2012 года Госдума приняла в третьем чтении пресловутый «Закон Димы Яковлева», запрещающий гражданам Америки усыновлять (удочерять) детей из РФ. С 1-го января 2013 года закон вошел в силу. Инициатором его был В. Путин.

Этот закон был принят как бы в отместку на законодательный акт американского Конгресса, запретившего въезд в США шести десяткам коррумпированных путинских прихвостней, виновных в гибели адвоката С. Магницкого в тюремной камере.

Странная постановка вопроса, скажете вы. Если какие-то подонки бросают в казематы правозащитного адвоката, там подвергают его допросам, физическим и моральным мучениям, не обеспечивают его медицинской помощью, в результате чего он умирает, то при чем тут сироты?

        СИСТЕМА ПРОТИВ СТАРЫХ И МАЛЫХ

Будучи провинциальным журналистом, я сталкивался с проблемой брошенных людей в стране «недоразвитого социализма» достаточно часто. Причем непосредственно.

В городском доме престарелых воровали все, что можно, морили стариков голодом, держали их в ужасных условиях, в грязи, без душа, без горячей воды, а возмущавшихся привязывали к железным койкам и креслам, кололи успокоительными. Один дед, ветеран ВОВ, так и помер привязанным. Другая старуха как-то вывернулась и бежала. Да прямиком в газету – в 80-х люди верили еще в силу прессы.

Главред вызвал меня. Я не был членом КПСС, не был повязан клановыми связями, в городе был «варягом», за мной была слава газетчика-экстремиста, я мог позволить себе писать то, что я видел и слышал. Старуха рассказывала, как сутками сидят эти старики, привязанными к креслам, ходят под себя, не часами – днями потом сидят в мокром и опачканном, плачут, кричат, ругаются, умоляют спасти их. Я не мог поверить – это было стыдно и страшно...

После моей публикации был большой скандал. Главная медсестра была уволена, а директор получил выговор по партийной части и... удержался.

Это был крайний случай. Нищим и брошеным старикам давно уже в той стране никто не удивлялся. Мы, журналье 80-х, пропитанные защитным цинизмом, усмехались кривенько за бутылкой водки: за что боролись, на то и  напоролись! Ничем реально мы помочь этим людям не могли. Сами же старики, жалуясь и причитая, даже не знали, что же им просить. Они просто хотели быть выслушанными, и нас принимали за такой «громоотвод».

Потом был другой случай. На этот раз с интернатом, который находился в пригороде, в двух километрах от города. Ребята-менты, с которыми у меня сложились хорошие деловые отношения, дали наклевку: дети из интерната, возраста от 12 до 15, постоянно попадают в задержания. Мальчишки воруют, в основном, продукты питания, девочки замечены в проституции. За шоколадки, за круг копченой колбаски. Их заводят в «комки», то бишь в коммерческие лавки, и с них тут же, за ящиками и коробами, получают услуги.

Капитан В. (позже он станет майором и возглавит отдел по борьбе с организованной преступностью в ГОВД), дал мне возможность побеседовать с двумя такими задержанными. Это были девчонки 13 и 14 лет. Причем та, что постарше, выглядела на три года меньше. Худенькая, изможденная словно бы, она пыталась хорохориться, потребовала сигарету. Тринадцатилетняя была спокойной, она пожимала плечами, потом заплакала.

Обычные девочки из неполных семей. У одной мать уехала с полюбовником, а отец пил не просыхал. Всех троих детей, ее с сестрой и братом, и сдали в интернат. Другая, та, что потребовала сигарету, раньше жила с бабушкой. Пенсии хватало на неделю, потом начиналась голодовка. Хуже всего становилось зимой. Надо было платить за уголь, а не было даже на хлеб. Бабушка, наконец, не выдержала и обратилась к властям: заберите ее, не могу прокормить...

Капитан В. спрашивал меня (!), и что теперь ему с ними делать? Да, эти попались. А тех, что не попались – по одной причине: менты не хотели заниматься этим! – целый интернат. Дети были обречены. Мы, взрослые, не знали, чем им помочь.

Шел 1990-й год, я тогда уже был владельцем собственной газеты. Мне давать задания не надо было. Сам поехал к директору интерната, члену горкома. Тем более, что за год-два до того регулярно перечислял деньги на интернат из своих гонораров. Что он сделал на деньги, в том числе и мои? В большом яблоневом саду, который прилегал к интернату, он строил большой трехэтажный дом. Для своей дочери.

Состоялся напряженный разговор. Партийная городская шпана уже знала, что лучше на перо мне не попадаться. Но этот попытался даже угрожать. Стал стращать связями с известными городскими криминалами. У меня на это были свои доводы, более веские, чем какие-то там криминалы.

Выручила его не то завуч, ни то его заместительша. Успокоительно предложила провести по интернату. Ходили с нею по комнатам. Казарменные одеяла, обшарпанные полы. На кухне пустые кастрюли, в холодильниках – старый яблочный джем и большие кубы маргарина. На мой вопрос, знает ли она о том, что делают воспитанницы, чтобы насытиться, она ответила буквально: «Вы верите милиции, а у них самих рыльце в пушку...» С тем же защитным цинизмом!

Город, в котором все это происходило, был старый, более или менее устроенный, сохранявший традиции былого купеческого центра. Семьи старались держаться кучно, крали привычно, тотально и стабильно, детей настраивали на Москву, там хлеб с маслом, и копченая колбаска с грудинкой, а не маргарин с джемом.

Я спросил завучиху, почему не видно самих детей. Она объяснила: сегодня пятница, их отпускают по домам, у кого есть, куда ехать. На выходные. Остаются только такие, у кого никого нет. Зашли и к ним. Три мальчишки и пять или шесть девочек. Они сидели в одной комнате и смотрели телевизор. Одеты кто во что. Истонченные недоеданием лица. Угрюмость и замкнутость.

Разговора с ними не получилось. Один мальчишка спросил, не из милиции ли я. Узнав, что нет, дети демонстративно отвернулись. У них было свое отношение к внешнему миру.

Что я, газетчик, мог сделать? Убить директора интерната и самому стать директором? А потом? Вся страна билась с судорогах агонии. Денег не было, продуктов не было, партработники и чиновная сволочь разворовывали все, что могли.

В тех пор прошло больше двадцати лет. Ельцин поцарствовал, предав и продав всех, кто мог оздоровить страну и общество, и сыграл в ящик. Предварительно передал бразды правления некоему В.Путину, подполковнику КГБ, серой, бездарной, хотя и говорливой личности. Прихватизация завершилась полным успехом: партфункционеры, как члены ордена КП-ГБ, отхватили громадные ломти собственности – заводы, фабрики, целые отрасли, например, добычу и производство никеля, стали, алюминия, производство бумаги, автомобилей, техники, электроники, добычу, переработку и продажу нефти, газа, леса, руды, редких металлов. Сначала сами стали ездить за границу, потом стали массово засылать своих детей: поезжайте, поучитесь, получите диплом Гарварда, Оксфорда, Сорбонны, а тепленькое местечко вас уже ждет.

Что же до тех, кто сидел в 1992-ом в пустой и холодной телевизионке, смотрел обрыдлое «Поле чудес» и отвечал захожему дяде: да-нет-не хочу, - то их судьбе не позавидуешь. Как недавно сообщил Е.Аникин, постоянный автор «Верности», в стране 98% населения старше 15 лет употребляют алкогольные напитки. Он же сообщает, что в 2007 г. мужского населения в стране было 52 миллиона в возрасте 15 – 69 лет, а из них около 40 % были с уголовным прошлым. За 1990-2009 г. кончили жизнь самоубийством около 960 тыс. человек.

Эти цифры могут шокировать любого нормального человека. Для путинской Системы с ее руководящим и направляющим орденом КП-ГБ они всего лишь статистика.

В 2010 году, знакомясь с новостями по моему родному городу, Ижевску, я натолкнулся на сообщение. В доме-интернате №2 питомцы устроили погром, а потом стали резать себе, как было сказано, предплечья. Заводилой был 17-летний парень. Его арестовали, послали на психэкспертизу. В больнице с резаными ранами предплечий оказались 11 детей в возрасте от 10 до 14 лет. Что потом было с ними, не знаю. Я подумал: почему предплечья? Посмотрел на свои руки. Ну, конечно же, они резали себе вены. Это была попытка массового самоубийства. Только путинская пресса не осмелилась произнести этого слова.

Потом было сообщено, что директор этого дома-интерната Гавриков уволен. Сам интернат расформирован, обитатели его разбросаны по разным приютам. Как говорится, был детдом, были проблемы, не стало детдома, не стало проблем. Со времен Сталина работает. Система налаженная, Система уничтожения народа.

Новости о том, что происходит в детских приютах, читать спокойно невозможно.

В январе 2012 года в гор.Североонежске Архангельской области, убежав из детдома, повесилась 15-летняя Кристина Кудряшова. Ее мать за несколько месяцев до того была лишена родительских прав.

В сентябре 2012 года в Карачаево-Черкессии, в детдоме кончил жизнью самоубийством 9-летний мальчик, Андрюша Алтухов. Три года прожил он в усть-джегутинском детдоме, а до того – три года в Доме ребенка, куда попал по смерти матери. В детском доме Андрей находился в группе, где дети разных возрастов. У мальчика была нарушена центральная нервная система. Дважды в год мальчик проходил медикаментозное лечение. Так описывают ситуацию власти ПОСЛЕ того, что случилось.

И наконец, последнее событие, опять в моем родном Ижевске. Городе, который был вырезан чекистами в 1918 году, а потом населен заново, в основном, присланными и приезжими.

В конце ноября 2012 года из республиканского детского дома (Ижевск, ул.Ухтомского, 21) в такую же республиканскую клиническую больницу поступила девочка. Арине Балобановой было 8 или 10 лет. Было, потому что через несколько часов ее не стало. Она умерла.

История ее коротенькой жизни и долгой смерти рассказана с недомолвками. Поздней осенью ее дом сгорел в результате пожара. Родители перебрались в какую-то летнюю постройку, но детей им власти не оставили, потому что это жилье было неприспособлено к жизни зимой. Арина с первого дня пребывания в детдоме жаловалась на боли в шее. Воспитатели пытались вызвать скорую, а медсестры запрещали им: за ложный вызов вы будете платить?

Девочке становилось все хуже. Медсестры лечили ее от простуды. День за днем. Не взирая на то, что простуда давно бы уже прошла. Она плакала ночи напролет. Скорую не вызывали. Любой из американцев, когда я рассказывал про этот случай, вытараскивал глаза: почему не вызывали? Это же садизм! И многие опускали глаза, услышав конец истории. Когда Арина умерла, сделали вскрытие и обнаружили нагноение между шейных позвонков. Никакой простуды! Девочка умерла от заражения крови, которое медсестры стимулировали согревающими мазями, компрессами и шарфами.

Примерно в это же время преступник и вор В.Путин проводил через Госдуму свой закон, запрещающий нам, американцам, спасать русских детей. А их по всей стране победившего путинизма до 700 тысяч! И уполномоченный при президенте РФ по правам ребенка, выпускник Высшей школы КГБ, Павел Астахов спокойно заявляет, что это даже больше, чем в СССР после войны (имеется в виду Вторая мировая война, которую путинисты по-прежнему называют «отечественной»).

Кстати, кадровый гебешник Астахов публично выступил с заявлением, что он «абсолютный противник международного усыновления». Старший сын Астахова, Антон, 1988 года рождения, учился в Оксфордском колледже и Нью-Йоркской экономической школе. Третьий сын гебешника, Арсений, родился в 2009 году, в Ницце, Франция. Как это произошло рассказал сам П.Астахов:

«Решение рожать во Франции у нас возникло спонтанно. Так получилось, что летом мы отдыхали в Ницце, Светлана себя прекрасно чувствовала, купалась в море чуть не до последнего дня, и мы решили здесь и остаться, к тому же авиаперелет на таком сроке запретил доктор...»

Вот же сволочь!

            ЧТО МОЖЕТ АМЕРИКА?

Число усыновленных и удочеренных американцами детей-сирот из РФ может вызвать искреннее изумление и радость. За двадцать лет в США было увезено и спасено от смерти, голода, болезней, нищеты и прочих прелестей ельцинско-путинской Системы более 60 тысяч детей. То есть по 3000 в год, по десять-двенадцать детишек в день!

Существует статистика приема детишек из РФ. В 1999 году – 4381 ребенок. В 2004 – 5862. В 2011 – только 962.

Почему американцы хотят принимать в свои семьи чужих и никому не нужных сирот? Что побуждает их брать приемышей, возиться с ними, учить их новому языку, приучать к новым и цивилизованным манерам?

Да, нередко это бездетность, физиологическая неспособность иметь собственных детей. Иногда – бегство от одиночества, когда большая часть жизни отдана карьере, и вот большой и теплый дом есть, деньги есть, старость обеспечена, но нужна хотя бы одна родная душа.

Но в подавляющем большинстве случаев это – большое христианское сострадание. Как ни удивительно признаться, но в Америке, стране капитала, доллара, выгоды и расчета, совсем не редка жалость к обиженными, лишенным самого необходимого. Это желание и готовность помочь, поделиться теплом и уютом. Это глубокая вера, что Бог все видит и добрый поступок зачтется потом, позже, после ухода из этой жизни.

Американцы – великая нация. Такими были и мы, русские, до нашей Трагедии.

Не надо думать, что американцы заклинились именно на русских детях. В нашем кипящем котле Нью-Йорке постоянно глаз выхватывает странные семейства: он и она белые, европейского типа, а дитеныш между ними – с азиатскими чертами. Или черненький. Совсем недавно видел такую семью: он – белый, она – афро-американка, а ребенок у них – китайчонок. Идут, все трое за руки взялись.

Заинтересовался статистикой. В 2005 году из Китая переехало в новые семьи более, чем 7900 детей. Это, как пишут в газетах, был пик приема китайчат в американские семьи. После этого наступил спад. И допустим, в 2011 году только 2587 китайских детишек нашли новые дома в Штатах, причем, большей частью это девочки и в основном в возрасте от 1 до 2 лет. 

Китайцы тоже не всегда довольны Америкой, однако таких подлых и скотских законов по отношению к собственным детям, как путиноиды в РФ, они не принимают. Напротив, стимулируют адаптацию своих детишек американцами.

Всего же, только за период времени с 1999 по 2011 годы американцами было усыновлено или удочерено почти 234 тысячи детей. Почти четверть миллиона!

Что же дает детям перемена страны, языка, культуры?

Однажды, года четыре назад, я зашел в фирменный книжный магазин «Барнс-н-Нобэлс». Пока выискивал нужные мне книги, вдруг заметил двух немолодых уже, лет за сорок, женщин, белых американок, которые между собой говорили на ярко выраженном бостонском диалекте. По их одежде, по украшениям, по манере вести себя трудно было не увидеть, что обе – не из бедных. Но копались они в детских книжках.

И тут же бегали два пятилетних мальчугана. Собственно, я обратил внимание сначала на них. Они вели себя не как американские дети. У них была какая-то шныряющая походка, они не смотрели, что на полках, а выискивали что-то под полками. Вот один что-то обнаружил, какую-то блестящую обертку или металлический шарик, встал на четвереньки и ручонкой стал добывать находку. Другой принялся ему помогать.

Что-то торкнулось в моем сердце. Мальчишечки были со славянскими высокими скулами, со слегка татарской раскосиной глаз. Заговорил с мамашами. Конечно, они сразу услышали мой акцент, заинтересовались. И о себе стали рассказывать, точнее, о детишках. Так и есть: из РФ, из Екатеринбурга. Имена уже американские. Почти год живут в новых семьях. Там – были в сиротском приюте. Вот, впервые из Бостона решили выехать на прогулку в Нью-Йорк.

Спросил мамашек: «С ними только по-английски?» Отвечают: «Жаль, что не знаем русского. Было бы легче, и процесс вхождения в новую среду для них был бы не такой трудный...»

Я присел на корточки перед ними и заговорил на нашем родном. Мальчики уставились на меня, словно бы не веря, что такое возможно. Они уже стали забывать русский, уже все по-английски. И вдруг чужой дядя заговорил на языке их прошлого...

Потом мучился и думал: как же так выходит, что эти мальчики, чудесные русские детки оказались той стране, тому народу не нужны? Они оказались нужны здесь, этим двум американским дамам, одна – преподаватель психологии, другая – домойхозяйка, муж в финансовой корпорации. Там они были в сиротском приюте. Здесь у каждого своя комната в больших и светлых домах. Там от них избавлялись. Здесь им радуются, одевают, кормят, холят, воспитывают, везут на прогулку в Нью-Йорк - 5 часов в один конец на машине!

Стали говорить о будущем мальчиков. Сейчас еще частный детский сад, по 10 тысяч долларов в год. Детсад при церкви, начатки христианства уже прививаются. Потом будет частная школа. И университет! Один, белобрысый, тот, что первый увидел какую-то блестящую штучку, тянется к спорту. Его мама-психолог отдала его в гимнастический зал. Другой, немножко застенчивей, по словам его новой мамы, любит музыку и рисовать. Она купила ему небольшое пианино. Студент местного колледжа приходит два раза в неделю заниматься с ним рисованием и акварелью.

Я вспомнил детей в интернате, тех, кому некуда и не к кому было уйти на выходные. И которые от голодухи шли воровать и продавать свои жалкие, слабые тельца. Тогда, в 1990-ом году. И капитана В., с которым потом мы сидели в его кабинете и стыдились посмотреть друг другу в глаза.

Конечно, все американские СМИ обошла фотография Джессики Лонг и ее история: урожденная калека (полное отсутствие ног от колен вниз) из сибирского приюта Танечка Кириллова была взята в американскую семью в штат Мерилэнд. И стала многократной чемпионкой по плаванию в Паралимпийских Играх.

Сама 20-летняя Джессика, яркая красавица, гордость Америки и совесть нас, русских, узнав о безчеловечном законе Путина, стала ярой противницей его:

«Я люблю мою американскую семью, благодарна им за то, кем я стала, чего я добилась. Я научилась плавать и теперь передо мной светлое будущее. Запрещать усыновление-удочерение – это значит лишить детей их будущего... – выступила Джессика перед прессой. - Когда я поеду в Россию, первым делом я хотела бы встретиться с моей российской семьей. Затем я хочу, чтобы мою историю узнали бы как можно больше людей. Если у меня будет возможность встретиться с российскими политиками, я посмотрю им в глаза и расскажу им о своей жизни!»

Очень важная деталь – российские власти соглашались отдавать американцам в основном калек, детей с физическими дефектами, с психическими разстройствами, даунов, паралитиков, неизлечимо больных. И американцы брали их, тратили огромные деньги, везли домой. Обычная процедура усыновления, как мне рассказали те две бостонки, потребовала у них по 8 месяцев времени, несколько поездок в РФ, наконец, денежные затраты. Одна заплатила 35 тысяч, другая – 42 тысячи долларов. В целом, каждая заплатила примерно по 50 тысяч на все про все!

Умножим эту сумму на 60 тысяч детей. Три миллиарда долларов – вот что ельцинско-путинская клика взяла за тех, кого они сочли «человеческим мусором» и кто в этой стране, в Америке, в подавляющем большинстве случаев, обрел новую жизнь.

                ПУТИН – ПОДЛЕЦ!

В новом законе ничего не говорится об обеспечении сирот, брошенных или сданных в детдома маленьких граждан наиподлейшей страны РФ, власть в которой захвачена орденом КП-ГБ. Что же с ними? Как им выживать в помойке РФ?

Приемщики закона, члены ГаДюшника, ни словом не обмолвились о тех сотнях тысяч детишек, которые обречены на прозябание в детских домах, приютах, школах-интернатах, психбольницах, спецлечебных заведениях для детей с теми или иными физическими недостатками, в «воспитательных» колониях.

Главное – наказать американцев. Наказать тем, что эти несчастные дети больше не имеют того единственного, одного на миллионы, шанса оказаться в семье достаточно обеспеченных американцев. За что? За то, что особо отъявленным мерзавцам не разрешили въезд в Америку.

Новый путинский закон имеет полное название: «О мерах воздействия на лиц, причастных к нарушениям основополагающих прав и свобод человека, прав и свобод граждан Российской Федерации». Абсурдность видна даже в самом названии. Какие права и свободы граждан РФ нарушаются тем, что сироты, больные, и часто неизлечимо, оставленные своими родителями дети вдруг получают удивительную возможность – возродиться к жизни в самой богатой и благословенной стране? Никакие.

 Есть, правда, другая сторона той же медали: дети и внуки так называемой властной клики, отпрыски тех самых мерзавцев, все учатся в лучших вузах Америки, Великобритании, Франции, Германии, Нидерландов, Италии.

Недавно известный в среде русской эмиграции генерал-полковник Л.Ивашов, бывший начальник военно-аналитического управления Минобороны, а ныне президент Академии геополитических проблем, признался, что дети «элиты» уже традиционно едут на обучение заграницу. Причем началось все с Ельцина, внук которого учился в Великобритании, а при Путине это стало повально, и старшую дочь самого Путина видели в Мюнхене.

Нынешний министр иностранных дел РФ Сергей Лавров дал образование своей дочери в Колумбийском университете, в Нью-Йорке, сын председателя Совета Федерации В.Матвиенко, Сергей, обучался в калифорнийском Loyola Marymount University. Старший сын губернатора Кировской области Н.Белых отправился ума-разума набираться в Англию.

Числится в ГаДюшнике такой депутат С.Железняк, является там вице-спикером. Он-то и был одним из авторов закона против сирот. Все призывает к патриотизму, а дочки его давно учатся в элитных учебных заведениях Швейцарии и Великобритании. Когда ему задали вопрос по поводу этого, мягко говоря, несоответствия, Железняк ответил:

"После окончания 9 классов старшие дочери решили поступить в те учебные заведения, которые их заинтересовали, стремясь получить образование и там, и здесь с учетом знания языков и своих талантов. Ничего плохого и непатриотичного в этом не вижу, получат образование, приедут домой и будут полезны стране в том качестве, в котором захотят..."

Видите, как папашка своих дочек ценит: у них знание языков и таланты! Как не пособить, в том числе и приобретением жилья для своего талантливого отпрыска. Ну, конечно же, все их дети – талантливы. Как же не порадеть, в том числе и прежде всего – финансово. Как сообщается в СМИ, в среднем госслужащие и бизнесмены из России сейчас делают покупки жилья для своих детей в одной ценовой нише — от 1 до 4 млн долларов. Что касается Нью-Йорка, то предпочитают районы Манхэттена Гринвич-Виллидж, (рядом с NYU, то есть Университетом Нью-Йорка), Сохо, Нохо, Трайбека (тоже недалеко от NYU и к тому же места увеселений), а также Верхний Вест-Сайд, рядом с Колумбийским университетом.

Возьмем такого как Алексей Кузьмичев из «Альфа-групп». Пусть никого не обманывает фамилия. Посмотрите на портрет лица Кузьмичева и учтите, что в совладельцах «Альфа-групп» у него Михаил Фридман и Герман Хан, а также Петр Авен, Андрей Косогов и Алекс Кнастер. Такие чужих в свой бизнес не пускают. Бизнес же их завязан на так называемых «деньгах партии» и прямых связях с ФСБ и путинским Кремлем. Так вот Кузьмичев недавно приобрел в престижном районе Париижа квартирку для сына - за 28 миллионов евро. Сынку – 20 лет, вполне студенческий возраст.

Похоже, тот факт, что сироты, дети из неблагополучных семей вдруг, как по милости Господней, обретают и добрых родителей, и свои дома, и прекрасное образование, - давно зудел в подкорке путинской завали, которая себя мнит «элитой». Об одном таком, Павле Астахове, упомномоченном гебешнике от Путина по правам детей, уже было рассказано выше. Добавьте к путиным-матвиенкам-белых-лавровым еще и деток «олигархов»

Надо сказать, что власти РФ не первый раз посягают на право детей-сирот. С июля 2010 года по осень 2011-го, почти на полтора года, властная шпана РФ запретила усыновление/удочерение детей американцами. Значит, действительно зудело в мозжечке у этой рептильной нечисти.

... Старшее поколение, родившееся и выросшее в СССР должно помнить лозунг 1920-х: «Ликвидация детской беспризорности!» Он был выдвинут как очередная задача советской власти. Потому что  к 1922 году в стране насчитывалось около 7 миллионов беспризорных детей. Это по официальным данным. А по неофициальным?

Советские историки объясняли, что это явление было результатом гражданской войны, и вот партия и совправительство предприняли решительные меры по ликвидации столь позорного явления. Какие конкретно меры? На предлагали читать «Педагогическую поэму» А.Макаренко, эдакий толстый волюм, издававшийся и переиздававшийся милионными тиражами.

Для доходчивости пустили фильмы на ту же тему: «Путевка в жизнь» (1931), «Педагогическая поэма» (1955), «Флаги на башнях» (1958). Там было все расставлено по местам: умные, добрые, понимающие педагоги советского типа перевоспитывают беспризорников, вселяют в них любовь к труду, чувство достоинства, чести, справедливости.

На самом деле все было иначе. В книге Ивана Солоневича «Бегство из советского ада» описано, как ликвидировали безпризорность в СССР в зоне ББК – Беломоро-Балтийского Канала.

«На вершине этой гряды... десятка два грубосколоченных бревенчатых бараков, тщательно и плотно обнесенных проволочными заграждениями – это и есть «второе Болшево» - «Первая детская трудовая колония ББК»... Я иду, осторожно балансируя и думаю: какой это идиот догадался всадить в эту гиблую трясинную дыру детскую колонию – четыре тысячи ребят в возрасте от десяти до семнадцати лет. Не говоря уже о территориях всей шестой земной суши, подвластной Кремлю, неужели на на территории ББК не нашлось менее гиблой дыры?

... «Ликвидация безпризорности» встает передо мной в каком-то новом аспекте... Да – их здесь ликвидируют... Ликвидируют, «как класс».

И дальше:

«Обходим бараки – тесные, грязные, вшивые. Колония была расчитана на две тысячи – сейчас уже больше четырех тысяч, а ленинградское ГПУ все шлет и шлет новые «подкрепления». Сегодня ждут новую партию, человек в 250. Ченикал (фамилия начальника колонии – прим. Н. С.-С.) озабочен вопросом, куда их деть. Нары в бараках – в два этажа. Придется надстроить третий – тогда в бараках окончательно нечем будет дышать...

... ни дня, ни ночи отдыха: в бараках то и дело вспыхивают то кровавые потасовки, то бессмысленные истерические бунты. «Кое-когда и расстреливать приходится», - конфиденциально сообщает Ченикал. Особенно тяжело было в конце зимы – в начале весны, когда от цинги в один месяц вымерло около семисот человек, а остальные «на стенку лезли – все равно помирать». «А почему же не организовали ни школ, ни мастерских?» «Да все прорабатывается этот вопрос». «Сколько же времени он прорабатывается?» «Да вот, как колонию основали – года два...»

Это о событиях самого начала 1930-х. Именно так ликвидировали безпризорность. Облавы, аресты малолетних, фильтрация, этап, конвой, выброс на болота. В лагере – голод, болезни, драки, нож соседа, цинга, расстрелы вохры. Были миллионы без родителей, без дома, без будущего – и не стало их.

Не было тогда еще Путина. Не было и ГаДюшных депутатов, которые придумали 80 лет спустя новый закон: ««О мерах воздействия на лиц, причастных к нарушениям основополагающих прав и свобод человека, прав и свобод граждан Российской Федерации». Но и тогда сталинское ГПУ вытворяло то, чем сегодня занимается орден КП-ГБ – геноцидом русских, в том числе детей.

Более полный список того, что делается при Путине мной был обнаружен вот здесь http://otto-gebuhr.livejournal.com/?skip=10 :

Хорошо живется сироткам в советской стране. Подробнее по сылкам:

* Декабрь 2012 г. Директор интерната голодающих детей-инвалидов получила орден от Путина: http://dmitry-noskoff.livejournal.com/1 71189.html

* В Сахалинском детдоме для умственно отсталых персонал разворовывал продукты, малышей кормили неполными порциями, подаваемыми в грязной посуде: http://www.sakhalinprokur.ru/news.php?i d=6078

* Томск. В детдоме №4 один подросток повесился, другого изнасиловали, а потом упрятали в печально известную психиатрическую клинику, чтобы замять дело: http://www.press-attache.ru/Article.asp x/regions/2165

* В Павловском интернате от одиночества погибают малыши http://www.mk.ru/social/article/201 1/01/25/560533-ver.. +http://www.snob.ru/selected/entry/3011 8

* Сотни детей-инвалидов голодают, а директор интерната живет как олигарх: http://nnm.ru/blogs/shamba/sotni-de tey-invalidov-golo..

* В Москве задержан педагог, сбежавший из ставропольского детдома с деньгами сирот: http://www.newsru.com/crime/26oct2012/t eachsteal600tr..

* Талицкий районный суд оправдал директора детдома, где старшие воспитанники изнасиловали 31 ребенка: http://www.nakanune.ru/news/2009/4/6/21 52347/

* Где родился — там и ... http://corrupttomsk.livejournal.com/385 00.html + http://www.tv2.tomsk.ru/article/gde-rod ilsya-tam-i-pr..

* История одного Ваньки и одной американской семьи: http://echo.msk.ru/blog/bachina/971 486-echo/

* В Детском доме № 2» (село Троицкое Анивского района) дети неоднократно подвергались физическому насилию (в том числе с применением к ним различных предметов: электрошнура от электрочайника (поттера), скакалки, швабры) и унижению человеческого достоинства. Данные факты администрация учреждения пыталась утаить, однако они были выявлены в ходе прокурорской проверки: http://www.sakhalinprokur.ru/print.p hp?id=3060

* Около 40 воспитанников челябинского неврологического детского дома №13 за последний год были помещены в "психушку":http://www.segodnia.ru/conte nt/12431

* Сирота из дома-интерната № 4 рассказал о педофилии и использовании рабского труда в детдоме: http://www.vesti.ru/videos?vid=2815 75 +http://www.livejournal.ru/themes/id/20 056 + http://newsland.com/news/detail/id/8744 65/

* Директриса детского дома в селе Рокотушка наживалась на сиротах: http://ulpressa.ru/2012/05/02/vrazhnovs kaya-mafiya-na..

* В спальне детского дома в городе Минусинске четверо воспитанников в возрасте 15-17 лет надругались над сверстником. Ранее данный ребенок подвергался избиению лидером подростковой банды:
http://adi19.ru/2012/08/22/direktor-min usinskogo-detd..

* Детский дом ужасов в Москве: http://inosmi.ru/social/20101027/163863 070.html

* «....Проверка выяснила, что с декабря прошлого года в интернат не завозили мяса, с января дети не видели овощей и фруктов. На питание выделялось по 64-66 руб. на каждого ребенка....": http://newsland.com/news/detail/id/6933 34/

* 12 воспитанников школы-интерната перерезали себе вены на руках: http://izvestia.ru/news/358041

* В Рязанской области директор Сапожковской школы-интерната подозревается в мошенничестве и растрате средств, предназначенных для воспитанников интерната:
http://www.detikakdeti.ru/groups/blogth eme/730

* Директор детского дома отправила 20 детей-сирот на принудительное лечение в психбольницу: http://wnovosti.ru/obschestvo/960-Direk tor_detskogo_d..

* Волгоградских сирот воспитывали уколами аминазина: http://newsland.com/news/detail/id/5932 77/

* Павел Астахов в Волгограде: «До какой степени надо дойти, чтобы ФСБ занималась проблемами детского дома!»: http://wnovosti.ru/obschestvo/1308-Pave l_Astahov_v_Vo..

* Директор калининградского детского дома "Гаврош" пять лет незаконно сдавала внаем квартиру одного из воспитанников:http://www.rosbalt.ru/mai n/2008/04/17/475839.html

* Очередной скандал с насилием над детьми в Санкт-Петербурге: http://newsland.com/news/detail/id/3330 03/\

* В Пермском крае путем угроз, запугивания и мошеннических действий злоумышленники завладевали денежными средствами и квартирами бывших детдомовцев, выделенных им государством по достижению совершеннолетия: http://www.nakanune.ru/news/2012/9/12/2 2285798/

* Замдиректора Красноуральского детского дома Елена Жижелева наживалась на сиротах: http://www.ural.ru/news/life/news-9 6980.html

* В Приморье за хищения осужден экс-директор детского дома Дальнереченска: http://www.super.deita.ru/incidents/pri morskij-kraj_1..

* В минусинский детский дом за счет бюджета покупают верхнюю одежду, деловые и спортивные костюмы, предназначенные для взрослых:http://newsland.com/news/detai l/id/691906/

* Астраханские чиновники и дружественные им риэлторы наживались на детях-сиротах: http://ru-compromat.livejournal.com/556 193.html

* Директор пермского детдома наживалась на сиротах: http://openinform.ru/news/children/13.0 2.2008/8156/

* Воспитанников детдома в Пригородном районе кормили крупой, непригодной для использования в пище: http://www.nakanune.ru/news/2012/7/26/2 2281461/

* "Геркулес" с металлической крошкой завезли в свердловский детдом: http://newsland.com/news/detail/id/1047 894/

* В Хакасии опекунша 12 детей устроила для сирот "концлагерь": http://newsland.com/news/detail/id/4966 79/

* В Уфе на крыше поезда нашли труп сбежавшего детдомовца из Челябинска: http://www.nakanune.ru/news/2012/4/24/2 2271807/

* В детдоме Архангельской области повесилась 15-летняя девочка: http://www.nakanune.ru/news/2012/1/30/2 2261322/

* В Карпинске возбуждено дело по факту смерти 9-летнего воспитанника детдома: http://www.nakanune.ru/news/2011/1 1/30/22255187/

* В Подмосковье детей выгнали из детдома: http://newsland.com/news/detail/id/1043 850/

* СК: В челябинском детдоме изнасиловали семилетнюю девочку: http://www.nakanune.ru/news/2011/6/24/2 2236269/

* Молодые люди обвиняются в убийстве 11-летнего воспитанника детского дома: http://www.nakanune.ru/news/2009/7/27/2 2164967/

* В Омске воспитанник детдома покончил с собой: http://www.nakanune.ru/news/2009/7/22/2 2164524/

* Сироты сбежали из детского дома в знак протеста: http://newsland.com/news/detail/id/1043 571/

* В архангельском детдоме найден повешенный подросток: http://www.nakanune.ru/news/2009/3/3/21 48727/

* Директор волгоградского детдома развращал ребят: http://www.nakanune.ru/news/2008/6/10/2 121142/

* Верхнесинячихинские детдомовцы отравились психотропным веществом: http://www.nakanune.ru/news/2008/3/11/2 112099/

* Каждый десятый усыновленный ребенок в Москве возвращается в детдом: http://newsland.com/news/detail/id/3094 17/

* В одном из детских домов Челябинска серьезные травмы получил трехмесячный ребенок: http://www.nakanune.ru/news/2008/2/15/2 109962/

* В ярославском детском доме убит один из воспитанников и ранен еще один: http://www.nakanune.ru/news/2007/11/7/2 99978/

* В Хабаровском крае следствие выясняет обстоятельства поножовщины в детском доме: http://www.nakanune.ru/news/2007/1 0/22/298255/

* Самоубийство в детдоме Златоуста: 14-летняя девочка повесилась на ремне: http://www.nakanune.ru/news/2007/1 0/15/297354/

* Свердловская прокуратура возбудила 45 административных дел в отношении руководителей детских домов: http://www.nakanune.ru/news/2007/7/26/2 88486/

* Директор детдома заставлял работать на своей даче детей: http://www.regnum.ru/news/597506.h tml

* Воспитательная система превращает сирот в умственно отсталых: http://newsland.com/news/detail/id/1051 772/

* Хищения, служебный подлог,"мертвые души" и прочие чудеса деятельности директора тагильского Детского дома №4: http://egor-bychkov.livejournal.com/983 29.html

* Директора муромского детдома обвиняют в избиении воспитанников http://www.mirtv33.ru/2011/12/dire ktora-detdoma-obvin..

* Во Владивостоке сотрудники детского дома решили нажиться на сиротах: http://vostokmedia.com/n153317.htm l

* Воспитанница московского детдома впала в алкогольную кому: http://newsland.com/news/detail/id/1077 190/

* Директор детдома во Владимирской области избивал детей: http://kurs.ru/news/42003/direktor-detd oma-vo-vladimi..

* Тульский детдом наказывал воспитанников психлечебницей: http://newsland.com/news/detail/id/3678 77/

* Директор Чердаклинского детдома "Радуга" Лариса Прохорова присваивала себе имущество, предназначенное детям: http://www.rbc.ru/digest/index.shtml?iz vestia/2006/07..

* В детдоме Коркино директор распивает спиртное с воспитанниками: http://irinagundareva.com/obshhestvo/15 26-v-detdome-k..

* В тагильском училище для детдомовцев воцарилась анархия: http://egor-bychkov.livejournal.com/192 983.html

* Директор кузбасского интерната, в котором за три года погибли 27 детей, осужден условно: http://www.newsru.com/russia/04sep 2012/deti.html

* СИРОТАМ - добротные БАРАКИ!!! http://preslitsky.livejournal.com/2 3833.html

* Лейтенант милиции Д.Бойков в служебном кабинете бил и пытал двух девушек, одной из которых была 17-летняя сирота: http://www.interfax-russia.ru/FarEast/n ews.asp?id=369..

* В Забайкалье закрыли детдом после бунта воспитанников: http://newsland.com/news/detail/id/8890 02/

* Органами Сахалинской прокуратуры области выявлены массовые нарушения прав детей в детских домах и социальных приютах:http://www.sakhalinprokur.ru/ne ws.php?id=4221

* В Москве закрывают детские приюты: http://newsland.com/news/detail/id/9604 60/

* В московской школе затравили мальчика из детдома: http://newsland.com/news/detail/id/7487 17/

* Россия: сироты рождают сирот: http://newsland.com/news/detail/id/1028 521/

* Руководитель Краснодарского края дал врачам указание не оформлять детям инвалидность: http://newsland.com/news/detail/id/7336 81/

* Беспризорники в России забыты и родителями, и государством: http://newsland.com/news/detail/id/7338 56/

* Дети-инвалиды не нужны обществу? http://newsland.com/news/detail/id/4151 77/

* Детей-сирот не научили жить самостоятельно: http://newsland.com/news/detail/id/3722 30/

* По всей стране нарушения чиновниками Закона о предоставлении совершеннолетним сиротам жилья являются массовыми, всё решается только через Прокуратуру: http://www.genproc.gov.ru/search/?tags= &search=си..

* Тысячи детей, находящихся на патронатном воспитании, могут снова оказаться в детдомах: http://newsland.com/news/detail/id/1158 20/

* Детские дома в России хуже тюрем: http://newsland.com/news/detail/id/3954 34/

* Как в России наживаются на сиротах: http://newsland.com/news/detail/id/8015 7/

* В ближайшие 10 лет в России закроются все детдома: http://newsland.com/news/detail/id/3810 29/

* Большая тематическая подборка: http://sirotinka.ru/ravnovesie/663.h tml

* Блог волонтёра и фотографа Дмитрия Маркова, пытающегося возвращать к жизни детдомовцев, списанных лаховой Государством в утиль:http://dcim.livejournal.com/

..... и т.д., и т.п.

Можно очень долго продолжать. Всё это происходит по всей стране не первый год».

            У ПУТИНА – РЫЛО ЧИКАТИЛО

... Москва ответила на новый христопродажный закон ордена КП-ГБ массовыми демонстрациями 13 января 2013 года. «Марш против подлецов» прошел в не только в Москве. Собрались питерцы, были выступления в некоторых других городах.

Марширующие скандировали «Путин – вор!», «Путину позор!» «Долой власть чекистов!», «Руки прочь от детей!» «Долой власть гебистов!», «Россия без Путина!»

Наверное, впервые после митингов конца 1980-х – начала 1990-х стихийность и политическая определенность этих выступлений показала истинное отношение убиваемого народа к власти путина, к Системе, к масоноидному ордену КП-ГБ, который нагло попирает все человеческие ценности. Впервые люди в полный голос заговорили о власти гебистов, которую нужно смести.

Протестовавшие требовали от лилипутинских функционеров КП-ГБ и членов ГаДюшника: вы отказываете сиротам и брошенным родителями детям в будущем, так сами обеспечьте это будущее, возьмите на воспитание хотя бы по одному ребенку-сироте!

Требование справедливое! Только Система настроена не на создание человеческих условий для сирот и детей из разрушенных семей. Система, созданная орденом КП-ГБ, служит только самому ордену КП-ГБ, который отличается от всех властных структур мира особо циничным безбожием, полным отсутствием моральных норм, рептильным человеконенавистничеством, звериной русофобией, безудержной жаждой наживы и личного обогащения.

Карабкаться, изворачиваться в своей подлости, влезать в Систему, становиться ее винтиком, начинать получать от этого доходы – и вдруг взять на воспитание сироту? Легче представить себе Чикатилу, который ложится на медицинскую кушетку для прямого переливания крови человеку, попавшему, допустим, в аварию. Можете вы представить такое? Садиста-палача Чикатилу, серийного убийцу, с 1978 по 1990 годы убившего 52 человека, молодых женщин, подростков и детей – и чтобы он не кромсал ножом, не бил молотком, не отрезал груди и гениталии, а отдавал бы свою кровь человеку, попавшему в беду? Кто не знает или запамятовал, кто такой Чикатило и кто оказался его жертвами, обратитесь к сайту: http://vitaextensa.narod.ru/chikatilo_victims.htm

Вся путинская Система в РФ – это коллективный Чикатило.

Что примечательно, на этих демонстрациях, собравших от 20 до 35 тысяч человек, не были представлены многие так называемые «национал-патриотеческие» организации. Не видно было ни желто-бело-черных так называемых «монархистов», ни свастико-подобной символики «националистов», ни лозунгов против демшизы, ни белых тряпочек самой демшизы. Не заметил я также ни икон, ни хоругвей ряженых «православных». Ни эМПэшных попов и прочей атрибутики.

Одни портреты членов ГаДюшника, то бишь Госдумы, с надписями «Позор!» и «Марш против подлецов», а также с фамилиями самих подлецов. Среди них и Путин, и его министры, и другая обслуживающая орден КП-ГБ лакейская челядь – их портреты несли люди, а потом сваливали в кучу, как в 1945 году сваливали нацистские знамена.

Причем все они, подлецы, чьих портреты теперь известны всему миру, по новым инструкциям ордена КП-ГБ, ходят в церковь, палят там свечи, кладут кресты на себя, иной раз даже заявляют публично о своей православности. И сами работники культа, как их называли и называют их старшие (по орденскому посвящению товарищи) не поспешили оградиться от них. Что вы, эти работники культа поддержали «закон» бесовской клики! Сделав, впрочем оговорку, что для особо тяжело больных детей можно было бы сделать исключение.

Надо ли напоминать, что главарь самого культа, некто «патриарх» Кирилл Гундяев работал на КГБ и проходил под кличкой «Михайлов»! И такими же завербованными КГБ-ФСБ являются все нынешние архиереи, все эти митрополиты, архиепископы, епископы и прочая, и прочая... Ни один из них не поднялся на амвон и не заклеймил безбожную банду чикатил в Кремле!

Напротив, известный в секте РПЦ «протоиерей» Димитрий Смирнов одобрительно высказался по поводу запрета сиротам на новую жизнь в США. Этот Димитрий Смирнов не какой-нибудь попик из заштатного городишка. Он – руководитель отдела МП по по взаимодействию РПЦ с вооружёнными силами и правоохранительными учреждениями, то бишь с той же ФСБ. Крупная фигура в ордене КП-ГБ, продолжающем геноцид русских! После его выступления остальные, как говорится, собрали жопку в горсть и попритухли. Вот и все их «православие», вся их «вера» и следование за Господом Иисусом Христом.

У зарубежников, русских православных людей, отвергающих безбожную секту МП РПЦ, совсем другая история.

Навсегда остался в памяти подвиг святого Ионы Ханькоуского (+1925), который оказался вместе с русскими людьми в эмиграции, разделив с ними скорби, лишения, бездомье, страдания. Исполненный милосердия и подлинной христианской любви, св.Иона бродил по дорогам Манчжурии, внутренней Монголии, Северного и Западного Китая и собирал детишек, попавших в беду. В своей епархии он создал приют, в котором дети получали не только одежду, пищу, кров, но и подлинное христианское воспитание. Конечно, угнетало безденежье, и владыка Иона шел просить. Шел в русские эмигрантские организации, к предпринимателям, торговцам, промышленникам, денежным тузам и простым людям. Обращался со словом Христовым и добивался помощи.

Старые русские передают из поколения в поколение историю, как св.Иона пришел к богатому еврею, торговцу мехами. Стал просить деньги на приют. Еврей уставился на него – худой, в старой заплатанной ряске, в сбитых ботинках, да еще христианин, и просит денег. Еврей подивился: разве ты не знаешь, что я другой веры, я – иудей. На что св.Иона ответил: «Когда я встречаю голодного, грязного и оборванного ребенка, я не спрашиваю, кто он, русский или еврей или китаец, я его беру с собой в приют, чтобы вымыть, одеть, накормить, устроить ему жилье, дать ему уют и человеческую ласку...» Как говорят старые русские, еврей был поражен силой духа этого нищего монаха и дал ему приличную сумму, а когда св.Иона скончался, то пришел на похороны и плакал вместе со всеми сотнями и сотнями народа.

Предметом особой заботы сделали сирот священнослужители РПЦЗ. Для русских сирот открывались приюты в Константинополе, в Харбине, в Сербии, в Германии, во Франции, в Чехословакии.

Например, известен приют для сирот в Доме Милосердия в гор.Харбине, открытый архиеп.Нестором (Анисимовым). В этом приюте много работали с детьми будущий Первоиерарх РПЦЗ святой Филарет (Вознесенский), будущий архиеп.Нафанаил (Львов). Детям прививалось христианское отношение к миру, православное понимание себя, своего предназначения в жизни. Причем делалось это не инструктивными поучениями, а в живом общении, в играх, в походах, в работах на земле и в мастерских.

Всего же в Харбине было организовано четыре детских приюта, при церковных приходах работали дешёвые или бесплатные столовые для бедных, две церковные больницы, дома для престарелых.

В Сербии, куда перебрались десятки тысяч русских беженцев, также было устроено несколько сиротских приютов. Например, был такой детский приют в Белой Церкви. Покровительство ему оказывала княгиня Елена Петровна, сестра короля, вдова убитого в России князя Иоанна Константиновича.

В Сербию, в с.Хопово, в начале 20-х годов из Польши был переведен и Леснинский монастырь. Игумения Феодора (в миру Нина Николаевна Львова, урожд. Тунковская), поступившая в монастырь в 1928 г. по благословению митрополита Антония (Храповицкого), стала заведовать там детским приютом. Насельницы монастыря, молодые образованные девушки, стали учительницами, обучая грамоте до 400 девочек. Уход и прокормление детей ложились обязанностью на монастырь. Самые маленькие мальчики тоже жили там, а подросши, переходили в приют для мальчиков, что находился в 2- верстах от монастыря. Благодаря неустанным трудам монахинь - за 20 лет через любящие руки сестер прошло около 500 детей.

Что не может пройти мимо нашего внимания, это факт, что церковный народ отдавал детям, можно сказать, последнее. Тот же Митрополит Антоний (Храповицкий), управлявший всеми православными  приходами в Русском Рассеянии, поистине столп Русского православия, в эти же годы жил практически жизнью нищенствующего монаха. Как рассказывает его верный помощник Ю.П.Граббе, позднее Епископ Григория (Граббе), случалось, что Владыка-Митрополит был вынужден отказаться от поездки по одной причине – его ботинки совершенно развалились, а денег купить новые не было.

Сравните теперь «часики патриарха» Кирилла Гундяева - Breguet всего за 30 тысяч евро! И его мерседес S600 Pullman -  один из нескольких супер-роскошных автомобилей в «патриаршем автопарке». И его апартаменты площадью 144,8 м² в престижном «Доме на Набережной».

Да что патриарх? Посмотрите, как живут архиереи, благочинные, священники МП – у иного пузо в телекамеру не влазит, а тот обложил оброком подчиненных – а ну, тащи, давай, заколачивай, по-стахановски, как твоих родителей учили!

И ведь заколачивают. МП участвует в разного вида бизнесах: гостиничном, услуг населению, лезут в махинации с недвижимостью, со строительством, туризмом, лезут в разного рода коммерческие предприятия. Например, все помнят, как МП при Ельцине обогащалась за счет безтаможенных табачных изделий и алкогольных напитков. Водка-то стоила чуть больше буханки хлеба. Пей – не хочу. Руководил всем этим – кто? Да-да, тот самый Гундяев, которого потом назначили патриархом.

            КП-ГБ ПРОТИВ НАРОДА – НАРОДУ УХОДИТЬ!

Надо сказать, что описанная Система – устойчивая. Обычный человек, – особенно, русский этнически, культурно, исторически, религиозно, вероисповедально! – в этой Системе обречен. Так было изначально заложено теми, кто разрушал Русское государство и создавал свое, не-русское. Места для жизни в этом государстве для русских нет. Нас там убивали, убивают и будут убивать всеми мыслимыми и немыслимыми способами.

Уже объявляли «мир хижинам, война – дворцам!» - и красным кровавым террором вырезали наиболее образованную часть народа: русскую интеллигенцию, дворянство, чиновничество, офицерство, священничество, купечество, передовых рабочих.

Уже объявляли о построении социализма и плавном переходе к коммунизму – и сотни тысяч крестьянских семей попадали под раскулачивание, ссылались в места, где из 10 выживал один. Но и тот один становился люмпеном, человеком без прошлого, без традиций, без морали, без веры в Бога. А беспризорники ликвидировались «как класс».

Затем была Великая Чистка, называемая на Западе более точным термином – Большой Террор. Миллионы людей без всякой вины расстреляны, десятки миллионов отправлены в лагеря ГУЛАГа. А перед этим – допросы, пытки, избиения, издевательства, насилие в самых изощренных формах. Карательно-властная машина ордена КП-ГБ должна была утвердить себя – члены ордена НКВД-ВКП(б), потерявшие всякое человеческое подобие, создавали подлинно сатанинскую Систему.

 И была «великая победа» в 1945-ом, ценой которой было окончательное уничтожение русского народа и замена ее на советский, «по духу, по мировосприятию и мировоззрению уже ничего общего с Русским не имеющим» (прот. Лев Лебедев).

Потом было время «недоразвитого социализма»: масоноидный сатанинский орден КП-ГБ царствовал, спаивал остатки русских, превращая их в бездумное быдло, разрушая церкви, загоняя людей в общежития, выпуская пар в виде молодежных строек, всяких Братских ГЭС, БАМ-ов, металлургических комбинатов, промывая мозги, втаптывая в грязь любой случайно сохранившийся росточек духовности.

События последних 25 лет показали с явной очевидностью: орден КП-ГБ будет преследовать каждого русского, взрослого или ребенка, пока не добьет последнего. Просить о жалости, пытаться приспособиться, делать вид, что ты – «так же, как все, как все, как все» (Пугачева) – бесполезно. Геноцид против русских перешел в свою открытую, завершающую стадию. Путинизм – гнилостная отрыжка сатанинского сталинизма. Последнее духовное прибежище русских, Зарубежная церковь, порабощена и превращена в такую же клоаку, каковой после Декларации 1927 года Сергия Страгородского стала Московская патриархия.

Может быть, сейчас в данный момент та или иная семья, проживающая в РФ, чувствует себя в стабильном состоянии. Но уже давным-давно в народе эта стабильность балансировалась русским трезвым и мудрым мировоззрением: от сумы да от тюрьмы не зарекайся; человек предполагает, а Господь располагает...

Представьте: сегодня у вас денежная работа, семья, здоровье, относительное довольство. Но вдруг! Болезнь, авария, случайное стечение обстоятельств, бизнес прахом пошел, да мало ли что случилось? Да тот же случай с семьей Арины Балобановой: дом сгорел, ребенка – по решению властей - в приют. И на смерть! Потому что медсестры запрещают воспитателю вызывать «скорую». И другие погибают. Потому что бабушкиной пенсии не хватало даже чтобы 12-летнюю внучку прокормить. Потому что мать у Андрюши Алтухова умерла, а самого его посадили на таблетки. Потому что старик, ветеран ВОВ, никому не нужен, и его привязывают к стулу. Потому что дети из интерната №2 города Ижевска начинают себе руки бритвой резать.

Единственно верное решение для русских – спасение себя и своих детей через массовую эмиграцию. Не надо ждать, когда ваши дети окажутся в «домах малютки», в интернатах, в приютах, в спецучреждениях и спецлечебницах. Уходите из той помойки РФ сами. Увозите своих детей и стариков. Спасайте себя, спасайте свое будущее.

Обращаюсь также к русским православным, которые уже оказались на свободе.

Что можем мы в сложившейся ситуации, особенно в отношении сирот, потерявших последнюю надежду на спасение, сделать? Прежде всего, писать и требовать от властей мирового сообщества вмешаться в ситуацию. Требовать всех мер воздействия на Путина и его банду, вплоть до бойкота товаров и продуктов из РФ. Умрет ли Америка без бензиновых колонок «Лукойла»? Не умрет. Не будет «Лукойла» - будут другие. Зато для мерзавцев из Кремля долларовый ручей будет пожиже.

Требовать, как Джессика Лонг, от так называемых «политиков» РФ отменить этот садистский закон, принятый якобы против «лиц, причастных к нарушениям основополагающих прав и свобод человека, прав и свобод граждан Российской Федерации».

Требовать от ООН, ЮНЕСКО, от правозащитных организаций, которые так или иначе существуют на гранты, денежные вливания из наших налоговых средств, выступить с осуждением путинского закона против самой безправной части населения РФ – против сирот и детей из разрушенных семей.

Это мы можем, это мы должны сделать, чтобы спасти хотя бы еще одного ребенка от геноцида, продолжаемого путинской преступной кликой против русских. 

Нью-Йорк,

Февраль 2013 г.

* * *

ВСПОМИНАЯ АРХИМАНДРИТА ИОСИФА

Г. М. Солдатов

В бытность мою в Джорданвилле, как-то идя от старого здания семинарии ко главному, где находились монашеские келии, монастырская администрация, столовая, кухня и некоторые мастерские, я увидел под деревьями стоящего с неизвестным мне человеком отца архимандрита Иосифа (Колоса). Так как архимандрит внимательно его слушал, я решил, что происходит серьезный разговор.  Подошедши и попросив благословение, я услышал, что неизвестный мне человек рассказывал о трудностях ведения куриного хозяйства. Отец Иосиф слушал его, внимательно наклонив по своей привычке голову набок, кивая время от времени, как бы соглашаясь со сказанным, задавая вопросы. Незнакомец жаловался на малые проценты в банке, дорогостоящую страховку, большие налоги, на риск ведения куроводчества и свои трудности в жизни. Он рассказывал о своих делах долгое время, окончив свои причитания тем, что церковь и другие русские находятся от его фермы далеко.  Он поведал архимандриту, что останется еще на день невдалеке от городка Ричфильд Спринг и увидится с ним опять перед отъездом.

Когда этот человек ушел к о. Владимиру за заказом книг, то я спросил о. Иосифа, зачем он слушает чепуху о курах и других неинтересных никому делах. Отец Иосиф посмотрел на меня с покоряющей душу улыбкой  и, подмигнув, сказал: «Ты учись у старших: больше слушай, чем говори. Ведь если ты идешь к врачу, то он слушает о твоих болячках, для того чтобы начать делать выводы о твоих болезнях. Так и священник должен решить, что волнует и чем живет обращающийся к нему человек, как его можно утешить и наставить на дорогу ко Христу. Вот ты присутствовал при разговоре. Что более всего волнует этого человека? Спасение  души, церковные, семейные дела или  ведение хозяйства и финансовые дела? Он не обмолвился ни словом о своем здоровье, о политике или своих отношениях со знакомыми, его видно не интересует, что происходит в стране. Во время следующей встречи мне нужно будет ему привести несколько примеров из Священного Писания и житий святых о том, что все наши дела зависят от Бога, к Которому нужно обращаться с молитвой для покровительства. Но тоже важно ему показать, что я разделяю его заботу о хозяйстве.»

С отцом Иосифом меня познакомил  игумен Антоний (Граббе)  в 1957 году. Отец Иосиф во многом отличался от других монашествующих. В  особенности своими методами общения с паломниками, наводя незаметно разговор о религии и обязанностях христианина по отношению к Богу и семье. Он не показывал своих знаний незнакомым людям, а выжидал, когда они сами ему расскажут о себе и своих делах.

Мне он покровительствовал и благодаря ему мне был выдан администрацией документ с разрешением делать покупки для монастыря (этот документ, как сувенир, у меня хранится). Он сам его и подписал. Когда в монастырь прибыл чиновник для проведения штатной статистики то о. Иосиф и я знакомили его с материальным положением Лавры. В продолжение долгого времени чиновник объяснял о. Иосифу для чего нужна штату статистика, но добиться даже приблизительных цифр от о. Иосифа было невозможно. «Сколько собирается на полях картофеля?», спрашивал, например чиновник. «Бог его знает», отвечал о. Иосиф. -  «Разве я считаю? Картофель сваливают в подвалы, едят зимой и во весь год, а, кроме того, отправляют в другие монастыри». Чиновник не унимался: «Ну, скажите хоть приблизительно – сколько тон?»  - «Богу известно, а я не знаю». «- Ну а, сколько в день или неделю?» О. Иосиф смотрит вверх и пожимает плечами. Так же было с молоком, медом, испеченным хлебом и т. д. Чиновнику приходилось самому делать выводы. Даже когда дело коснулось, того сколько чего продано, то о. Иосиф заявил, что ничего съестного монастырем не продается, а дарится людям,  и они сами решают,  будут ли они, и сколько, жертвовать в кружку. Так как опрос длился два дня, то чиновник ел с нами двумя монастырскую пищу, которая ему очень понравилась - особенно хлеб, овощи и свежее молоко.

Так как мы сидели с бумагами в столовой для гостей, то чиновник увидел что насельники в продолжение дня приходили на кухню и брали себе еду. Тогда он нам заявил, что теперь он понимает почему не известно, сколько употребляется пищевых продуктов. Но он возьмет количество жителей в монастыре и помножит это число на 6 долларов в день и получит приблизительный результат. Однако о. Иосиф ему возразил, что каждый день монастырь кормит также паломников и нуждающихся. Сколько? – «Богу известно. Думаю, что в прошлое воскресение было около 70 человек, но в праздники бывают сотни и даже тысячи»,  сказал о. Иосиф. «Ну, в таком случае», сказал чиновник «мне понятно, что в монастыре не живут так, как в других местах и всё тут  зависит от Бога. Я вам завидую, вы счастливые люди, спасибо за интересное для меня знакомство с жизнью в монастыре». 

«Вот ты и научился, как надо говорить с чиновниками», сказал потом мне  о. Иосиф. «Ведь если ты дашь цифру, то может потом нужно будет давать дополнительные сведения. А  разве мы знаем, сколько едят пищи? Сколько ты, например сам, берешь себе мёду и яиц и ешь в своей келии? Разве я или кто стоит за твоей спиной и считает? Мы знаем только, сколько мы покупаем и какие продукты, например рыбу, оливковое масло, вино и т.д., а что  монастырское мы не считаем, но знаем приблизительно, сколько  должно находиться в разные месяцы года в кладовках и погребах, также как и дров". И архимандрит, как это ни странно, точно знал, сколько оставалось продуктов в разных складах монастыря, еженедельно их посещая.

Но всё же отец Иосиф, хоть и наблюдал за хозяйством монастыря и был негласным заведующим хозяйством, не вмешивался понапрасну в разные отделы, которых было в монастыре несколько. Одним из главных был овощной. Всю осень в летней кухне находившейся за старым зданием семинарии, под монашеским руководством приезжавшие в обитель богомолки готовили сотни больших банок овощей, собранных с полей, которые затем помещались в прилегавшие подвалы для хранения. Сих овощей всегда хватало на всю зиму, весну и часть остального года, когда поля не снабжали монастырь едой. Это была тяжелая работа, которую богомолки терпеливо исполняли с утра до вечера, помимо того, что посещали все богослужения. Без их помощи трудно представить, как было бы возможно заготовить такое большое количество овощей, ягод и фруктов. Своим трудом эти трудолюбивые косыночки освобождали насельников для исполнения других, более тяжелых, физических работ. Они незаметно приходили в монастырь и также незаметно уходили в близлежащие места, где жили или гостили. Некоторые из богомольцев, будучи пенсионерами, селились близь монастыря. Такими, например, была семья Лохматовых,  взявшая на себя труд ведения монастырской гостиницы. Их, привыкший к труду скромный и тихий по поведению, сын Виктор  стал семинаристом, а затем диаконом. Но, увы, в последствие пошёл за предателями РПЦЗ.

Отец Иосиф был из многодетной крестьянской семьи Гродненской губернии. В Америку он  приехал в 1913 году с целью помогать финансово своей семье. Себе он оставлял от заработка только минимум. Помогая семье в отечестве, он не решался жениться. Будучи из религиозной семьи его в свободное время тянуло в церковь, а по вечерам он занимался самообразованием, читая религиозную литературу. Регулярно посещая богослужения, он вскоре увлёкся церковным пением, и в 1919 году стал регентом, псаломщиком и учителем при церковной школе. Он затем поступил  в Свято-Тихоновскую духовную семинарию, куда его приняли на 2-й курс. После двухлетнего обучения он был отправлен регентом и учителем прихода не вдалеке от монастыря. Однако он продолжал связь с монастырем, став духовным сыном иеромонаха Пантелеимона (Нижника), которому он поведал, что хочет оставить мирскую жизнь и принять монашество. Вместе они начали строить планы о создании в лесах малого скита, перейдя из Американской Митрополии в епархию архиепископа Апполинария, подчинявшегося непосредственно Зарубежному Синоду в Сремских Карловцах. С этого момента судьба связала этих двух тружеников на ниве Христовой и их трудами был основан в лесной чаще штата Нью Иорк Свято- Троицкий Монастырь в Джорданвилле.

Отец Иосиф был добрейшим человеком, который старался сам жить и учил других жить по церковным законам. Его спокойствие и доброта передавались незаметно другим. Казалось, что  когда вы были с ним, присутствовал незримо ангел Божий.

Помню, раз он сидел не вдалеке от коровника, наблюдая за курами. На верёвке сушилась его одежда. Из здания, где жили несколько монашествующих, и была столярная мастерская, вышел один из насельников  и начал снимать с верёвки рубаху и носки о. Иосифа. «Это не твоя одежда»,  говорит ему архимандрит. А монах отвечает – «На тебе уже есть рубаха и носки да я знаю, что у тебя есть другие,  а у меня нет ничего, кроме того, что на мне. Завтра ты может  уже помрешь, так зачем тебе столько одежды?» «Ну, Бог с тобой, может ты прав» легко согласился, махнув рукой, отец Иосиф.

* * *

ANALYSIS ON RUSSIA'S NEW BLASPHEMY LAW

Anna Sineva

In summer 2012, some of the Russian media reported that a deputy of the Russian State Duma, a member of the pro-Kremlin party “United Russia”roposed to create a new bill that would, if passed, make it a crime to offend others’ religious feelings by outlawing “blasphemy” – a term that has no definitional basis in the legal system of the Russian Federation, a country with a wide spectrum of ethnicities, confessions and beliefs. The member of the Duma who originated the above idea was Vladimir Sidyakin, the person who had also initiated the notorious Law on Public Assembly (a federal law of 2012 which imposed various restrictions on the right of citizens for peaceful assemblies and tremendously increased fines for unauthorized public assemblies) and the Law on Foreign Agents.[1]

Starting from the adoption of the Extremism Law in 2000, Russian legislation has formed an alarming trend of suppressive laws infringing upon the most basic human rights and freedoms, in contradiction to international human rights standards Russia is obliged to follow. The most recent Russian federal legislation which has been passed since May 2012, when Vladimir Putin was re-elected as the President of the Russian Federation, such as the law on Public Assembly, the law on High Treason and the law on Foreign Agents, has raised public dissent as well as opposition from human rights organizations.

This draft “Blasphemy Law” is part of the same trend, as it suffers the same defects as the recently passed suppressive laws referred to above: vagueness of the language and lack of definitions of the terms, allowing for discriminatory enforcement of the law and unfettered discretion on the part of enforcing officials.

The bill, titled “Federal Law No. 142303-6”, was officially introduced In September 2012 by a group of Vladimir Sidyakin’s colleagues, deputies of the State Duma, headed by a member of the upper house of the Russian Parliament, Boris Spiegel. All four political parties in the State Duma supported the bill. However, the proposed law introduced such radical measures of punishment for “offenses against religion and religious feelings of citizens” that the bill immediately caused widespread concern.

Even Patriarch Kirill, the head of the Russian Orthodox Church and a long-standing ally of President Putin, has recently urged the Kremlin to be moderate in new legislation seeking stricter punishment for religious offences. In his most extensive comment on the proposed law, he said that it should not limit citizens' rights. “Any regulatory acts regarding the protection of religious symbols and the feelings of believers should be scrupulously worked through so that they are not used for improvised limitation of freedom of speech and creative self-expression."^[2]

According to press reports, President Putin announced in November that consideration of the new bill would be postponed until the spring of 2013.

The draft Blasphemy Law seeks to amend existing Russian codes of law, the Criminal and Administrative codes in particular, to include legal penalties against individuals found to have affronted the rites and ceremonies of groups whose religions are an integral part of the historical heritage of Russia.

Pursuant to the proposed new Criminal Code article (243.1), "public offence to or humiliation of worship services or other religious rites and ceremonies by religious associations professing religions constituting an integral part of the historical heritage of Russia's peoples", as well as "public offence to the religious convictions and feelings of citizens" would become a criminal offense. Punishment would vary between a fine of up to 300,000 Rubles (almost five and a half years' minimum wage), compulsory work for up to 200 hours, to up to three years' imprisonment.

The new bill also stipulates that damage, destruction or desecration of "objects and items of religious veneration (pilgrimage), places designated for the holding of worship services, other religious rites and ceremonies of religious associations professing religions constituting an integral part of the historical heritage of Russia's peoples" are also listed. Punishment would vary from a fine of between 100,000 and 500,000 rubles, compulsory work for up to 400 hours to up to five years' imprisonment.

"Offence to the religious feelings of citizens" already features in the Code of Administrative Offences (Article 5.26). The proposals would raise maximum punishment for this violation 500-fold, to 500,000 Rubles.

An obvious human rights defect of the law is that it provides no definition for the key terms used in its language, rendering them imprecise and vague.  For instance, the terms “worship” and “religious traditions and ceremonies” are so broad as to invite a whole specter of unlimited discretion in potential interpretations of the law based on which even non-hostile actions could arguably be classified as blasphemy, which inevitably leads to abuse and discrimination and potential arbitrary prosecutions by the State.

In its written assessment of the bill, the Russian Supreme Court observed that the new law would be difficult to implement unless the above terms and other similar definitions in the law were clarified.

According to the Constitution of the Russian Federation, Russia is a secular state, and religious organizations and associations are independent from the State and equal before the law. At the same time, per the Preamble to the Constitution, the current legal system establishes the special status of particular confessions and religious groups. The Federal Law on the Freedom of Conscience and Religious Associations, mentions “religions that constitute an indispensable part of the national heritage of peoples of Russia”: Christianity, Islam, Buddhism, Judaism and “other religions” (the list of “other religions” is not provided in the law).

The new bill does not refer to any particular articles of the existing legal regulations that would provide an exact list of religions that constitute a national heritage.

The Commissioner on Human Rights (Ombudsman) in the Russian Federation expressed a concern regarding the current Federal Law on the Freedom of Conscience and Religious Associations: “The preamble to the Law on Freedom of Conscience (part 4 - 5) refers to "the special role of Orthodoxy in Russia's history in the development of its spirituality and culture" and to respect "of Christianity, Islam, Buddhism, Judaism and other religions, forming an integral part of the historical heritage of Russia." Two questions arise in relation to that. First, what religions could be classified as "other" -  Catholic, Uniate, or, say, Pentecostals, Molokans, which can also be considered as part of the historical heritage of Russia? Secondly, does this statement implicate lack of respect for other religions, not named in the Law, which are not part of this heritage: Confucianism, Hinduism, etc.? With the current wording of the preamble of the Law, a strict legal answer to these questions does not exist.”^[3]

Language of Article 1 of the bill contains the following term: "humiliation of worship and other religious rites and ceremonies of religious groups." However, the provisions of the bill do not contain any description that would define the above language.

The Russian Federation is a signatory to and has ratified the European Convention of Human Rights (ECHR). Russia is a member of the Council of Europe and is bound by certain obligations in regards to maintaining international standards of human rights in the area of its jurisdiction. According to Chapter 1, Article 15 of the Russian Constitution, international law instruments take precedence over national legislation.

Article 10 of the ECHR establishes the right to freedom of expression, which includes the freedom to “receive and impart information and ideas without interference by public authority.” The proposed bill with its undefined language would impose restrictions, first and foremost, on the rights of individuals for expression of their ideas, as the lack of definitions in the Blasphemy bill provides a leeway for arbitrary accusations and prosecutions for alleged blasphemous actions.

Article 7 of the ECHR embodies the principle of legality, which requires that no one should be convicted or punished except for the breaching of an existing rule of law. Article 7 provides: “No one shall be held guilty of any criminal offense on account of any act or omission which did not constitute a criminal offence under national or international law at the time when it was committed.”This requirement that application of the law to a given case must be precise, accessible and foreseeable to allow one to regulate conduct and to avoid arbitrary and discriminatory prosecution is summarized in the European Human Rights Commission decision in G. v. Federal Republic of Germany (6 March 1989, 60 DR 256):

Article 7, paragraph 1 of the Convention confirms the general principle that legal provisions which interfere with individual rights must be adequately accessible, and formulated with sufficient precision to enable the citizen to regulate his conduct…. Article 7 paragraph 1… prohibits in particular that existing offences be extended to cover facts which previously clearly did not constitute a criminal offence. This implies that constituent elements may not be essentially changed by the case law of the domestic courts. [4]

Decisions from the European Court of Human Rights require that the law is to define in specific, clear and foreseeable terms the  various  behaviors  likely  to  bring  prosecution  in order to assure the need for accuracy and the need to avoid vagueness and arbitrary prosecution. This requirement to avoid arbitrary prosecution is designed to prevent courts from creating new charges or applying them using the principle of analogy. It has the purpose of ensuring that laws be written up in such a way that citizens may reasonably well predict the criminal consequences of their deeds or omissions.[5]

The new law on blasphemy infringes on the principle of legality by failing to be foreseeable and precise, thereby infringing on all the rights and freedoms listed above.

The most blatant defect in the draft law is that key terms used in the bill are not defined. “Religious feelings of citizens” is not a legal term of any kind and does not have any objective standard for it. Such deliberately vague, legally incompetent language renders the bill incomprehensible since it provides no criteria to determine what would constitute “blasphemy” under the law.

Article 28 of the Russian Constitution guarantees  freedom of  religion or belief, including the right to practice any religion, individually or together with others, or not to practice any religion at all, to freely choose, possess and promote religious and other ideas and act in accordance to them. The right to change and renounce beliefs – including the right to strongly criticize any and all beliefs – is an essential part of freedom of religion or belief.

 If passed without appropriate amendments, the Blasphemy Law would inevitably produce a chilling effect in the society and intimidate rights groups, religious minorities and anyone willing to exercise the above rights and freely express their opinions, especially opinions on religious matters.

Vadim Prokhorov, a prominent Russian lawyer from the Right-Wing Alliance party, has noted that the idea to implement a special punishment for an offense against religion is contrary to the constitutional principles of a secular state. "The most important article one should remember from the Constitution is the one that states that we are a secular state,” – said Prokhorov. “Insult, slander, vandalism can be addressed by the existing Criminal Code. If religion gets highlighted in the law as a special subject, even atheists might consider themselves offended by the fact that there are more churches being built instead of schools, and such legal regulations would only intensify public dissent... In its current shape and form, this legal initiative does not match the nature of our secular state.”[6]

                February 2013

______________________________

 * * *

THE BALKANS IN WORLD WAR TWO

 Dr. Vladimir Moss

By the beginning of the Second World War, the Orthodox Church, having suffered the most terrible and sustained onslaught in her history, had lost most of her pre-revolutionary glory. The Moscow Patriarchate, on the one hand, and the Churches of Constantinople, Alexandria, Greece and Romania, on the other, could no longer be counted as truly Orthodox in their official confession. The Churches of Serbia, Bulgaria and Jerusalem were still Orthodox – but they had not broken communion with the heretics, so the prospects of their remaining free from the quicksands of “World Orthodoxy” for long were not good. The situation of the ROCOR was only a little better – she was not in communion with the Moscow Patriarchate, but had not broken decisively with the other heretical Churches, and even her attitude to Moscow was not entirely unambiguous. The Greek Old Calendarist Church was strong in the faith, but tragically divided. The Romanian Old Calendarists were also strong, but as yet had no bishops. The Catacomb Church of Russia was bathed in the glory of a vast multitude of new martyrs and confessors. (According to Russian government figures, in 1937 alone 136,900  clergy were arrested, of whom 106,800 were killed (there were 180,000 clergy in Russia before the revolution); while between 1917 and 1980, 200,000 clergy were executed and 500,000 others were imprisoned or sent to the camps. According to another source, from October, 1917 to June, 1941 inclusive, 134,000 clergy were killed, of whom the majority (80,000) were killed between 1928 and 1940. ) But the whole apparatus of the most evil and most powerful state in history was directed towards her complete annihilation…

Could the outbreak of world war bring relief to the Orthodox Church? Or would it consolidate the power of the antichristian powers ranged against her? That was the question in October, 1940, when Mussolini invaded Greece through Albania. His forces immediately got bogged down in the face of fierce Greek resistance, and in November, the British occupied Crete. Hitler was contemplating the consequences of this, and whether he should intervene to help Mussolini, when the Soviet Foreign Minister Molotov arrived in Berlin…

*

Misha Glenny writes: “Hitler wished to invite the Soviet Union to join Germany, Italy and Japan in the Tripartite Pact. Were Stalin to accept the offer to join the Axis, this would create the mightiest political alliance in history, stretching from the Atlantic and Mediterranean to the Pacific. Hitler had hit upon the idea of incorporating the Soviet Union into his scheme partly to pre-empt a future alliance of the Soviet Union, Britain and, possibly, the United States, and partly because he had become anxious about the gradual westward expansion of the Soviet Union through Finland, the Baltics, Bessarabia and northern Bukovina. In the Molotov-Ribbentrop accord of August, 1939, Hitler had effectively recognized the Balkans as a Russian sphere of interest. Meanwhile, however, Germany’s interest in the region had become more urgent. By persuading the Soviet Union to sign up to the Tripartite Pact, Hitler hoped, among other things, to extinguish Soviet influence in the Balkans. Berlin offered to compensate Moscow by supporting Soviet expansion in what Hitler termed the ‘Großasiatischer Raum’ (greater Asian space). When Molotov asked what ‘Großasiatischer Raum’ actually meant, the Germans were unable to give him a concrete answer; it has been assumed that it meant India, Central Asia and Iran.

“As Hitler unveiled his vision of the new order, covering half the globe, Molotov sat impassively and, having heard the Führer out, stated he agreed ‘in principle’ to the idea. He then proceeded to raise difficulties about all the individual issues that Hitler had hoped to resolve in Germany’s favour. The Foreign Minister mentioned Finland, Poland and Romania but he also raised for the first time the question of Bulgaria. Molotov claimed that Britain was threatening the security of the Black Sea Straits, which had prompted the Soviet Union to consider an offer ‘of a Russian guarantee to Bulgaria’.

“Molotov’s intervention threatened Wehrmacht plans to invade Greece, which included sending its divisions through Bulgaria. Stalin’s response to the Tripartite proposal arrived by letter two weeks after Molotov’s visit. The Soviet leader was adamant on the issue of Bulgaria: ‘2. Provided that within the next few months the security of the Soviet Union in the Straits is assured by the conclusion of a mutual assistance pact between the Soviet Union and Bulgaria… and by the establishment of a base for land and naval forces of the USSR within range of the Bosphorus and Dardanelles by means of a long-term lease.’

“Hitler needed the Balkans for economic reasons [especially Romania, because of her oil]. He could not tolerate Soviet interference in the region, and certainly not a Soviet military presence there. Persuaded that Stalin was becoming too conceited and dangerous as an ally, Hitler decided to destroy the Soviet Union once and for all…”

Now the Romanians had already suffered much from both of the totalitarian great powers. Ernest Latham writes that on June 26, 1940, Molotov, “acting on the secret annex to the Nazi-Soviet Pact, handed the Romanian minister in Moscow, Gh. Davidescu, a note with a map demanding the return forthwith of Bessarabia and the cession of the northern half of Bucovina, which Russia had never before ruled. On the advice of Germany and Italy, with Hungary and Bulgaria clamoring for their own irredentae, Romania submitted to the Soviet demands and endured the loss of 50, 762 sq. km. and 3,776,000 people, more than half of whom, some 2,020,000, were ethnic Romanians. The following August 19 negotiations with Bulgaria began to determine the fate of the Quadrilateral, which was returned to Bulgaria on September 7 with the Treaty of Craiova at a cost to Romania of 7412 sq. km. An exchange of populations ensued with 103,711 Romanians transferred north and 62,272 Bulgarians moved south. The most painful and humiliating loss, however, had occurred a week before in Vienna when Hitler determined that northern Transylvania should be ceded to Hungary. The Vienna Diktat cost Romania 42,243 sq. km and 2,600,000 people about half of whom were ethnic Romanians. 110,000 Romanian refugees fled from Transylvania to the kingdom adding their care to the other responsibilities of the Romanian social services already buckling under the weight of the 45,000 Polish refugees who had fled from war-torn Poland the previous year. The total Romanian losses in the summer of 1940 were awesome: one-third of her territory, 6.600,000 of her population including 3,000,000 ethnic Romanians, 37% of the arable land, 44% of the forests, 27% of the orchards, 37% of the vineyards, 37% of wheat acreage, 30% of corn acreage, 75% of sunflower acreage, 43% of hemp acreage and 86% of soya acreage.

“September 1940 was arguable the nadir of Romania’s history… [However,] on September 5, 1940, there stepped [in] General Ion Antonescu, called by Carol II from house arrest in the face of widespread rioting and a pending total breakdown of law and orderly governance. The following day he demanded and got the abdication of Carol in all but name, and Mihai for the second time became king of Romania…”  

Antonescu formed an alliance with the Legionnaires, whom King Carol had tried to crush. He “dubbed himself Conducător Statului, ‘Leader of the State’ [a title used by the murdered Legionnaire leader Codreanu]; Horia Sima (1907-1993), Commander of the Iron Guard, became Vice-President of the Council of Ministers, and the National Legionary State of Romania was formally established. Antonescu’s alliance with the Iron Guard was one of political expediency, however, not one of ideological conviction; its draconian methods and goals often clashed with his own personal authoritarian agendum. The Legionnaires thus betrayed Antonescu, staging a coup d’état in January of 1941, which, lacking support from the Third Reich of Germany, proved abortive. This enabled Antonescu, with the blessing of Adolf Hitler (1889-1945), to suppress the Iron Guard, thereby consolidating his power as military dictator of Romania.”

However, Hitler, who was preparing Operation Marita, the invasion of Greece, also needed Bulgarian support… The Bulgarians procrastinated, but eventually agreed to join the Tripartite Alliance on the very first day of Operation Marita, March 1, 1941. This left Yugoslavia…

The Yugoslavs were negotiating a treaty in Vienna that was, according to Glenny, “a diplomatic triumph. The only real concession made to the Germans in the secret clauses attached to the published agreement concerned the transport of war materials through Yugoslavia. The Germans were not permitted to send troops across the country; nor did the agreement burden Yugoslavia with any other military obligations towards the Axis powers. Although a member of the Tripartite Pact, Yugoslavia would keep her neutrality virtually intact.”

Tragically, however, for the future of Yugoslavia, on March 27 the government was overthrown in a coup led by the head of the Yugoslav air force, General Dušan Simović. The new pro-Allied government renounced the agreement with the Axis powers. In this, writes Glenny, “Simović and his co-conspirators behaved with criminal irresponsibility. The Yugoslavia whose government they seized was no longer the centralized state of King Aleksandar’s time. In August 1939 Cvetković, the Prime Minister, had come to an agreement with Vladko Maček, the man who had assumed the leadership of the Croatian Peasant Party after the murder of Stjepan Radić. The Cvetković-Maček Sporazum (Agreement) had effectively split the country in two, creating an autonomous area of Croatia which included roughly half of Bosnia and Hercegovina. Most Serb opposition parties deeply resented the Sporazum and the authoritarian rule of Prince Regent Pavle. But although the Sporazum posed problems for the future (especially with regard to Bosnia), it was on the whole a radical and successful means of preventing civil war between Serbs and Croats in the troubled international atmosphere of the late 1930s.

“Simović was not in a position to establish control throughout the country unless he could come to an agreement with the Croats, and with Maček, in particular. He secured this agreement, but only under certain conditions. The most important of these was a declaration to stand by the Vienna Agreement, committing Yugoslavia to the Tripartite Pact. Belatedly recognizing that the Yugoslav Army could not possibly resist a German onslaught, Simović and the new government consented to Maček’s condition. So the very reason for organizing a coup in the first place – resistance to the Tripartite Pact – was thrown out by the new government almost as soon as it was formed.

“Yet before Simović persuaded the Croats to back his government, Hitler had undergone a dramatic change of mood. Irritated by the intricacies of Balkan politics, the Führer exploded in fury on receipt of the news from Belgrade. Almost immediately, he tore up the Tripartite Agreement with Yugoslavia, and ordered the Wehrmacht to invade the country. As Maček appeared to be cooperating with Simović, Ribbentrop was persuaded by Mussolini to switch German backing in Croatia to Ante Pavelić and his small gang of fascist thugs, who numbered no more than 360 when they seized control of the government in Zagreb in early April. They were brought to power solely by German guns and Italian politicians, and not by popular sentiment in Croatia, which overwhelmingly backed Maček. The installation of Pavelić’s brutal fascist regime resulted in the single most disastrous episode in Yugoslav history, whose consequences were still being felt in the 1990s…”

Hitler invaded on April 6. Deserted by Pavelić’s Croats, the Serbian resistance was soon crushed… The surrender was so rapid that many Serbian units escaped, the so-called chetniks, and formed an anti-Nazi resistance movement led by Draža Mikhailović that was loyal to Prince Pavle’s government-in-exile in London. The Bulgarians occupied Yugoslav Macedonia, the Hungarians – Vojvodina, the Italians - Kosovo, and the Croatian Ustaše – much of Bosnia. Many bishops, priests and laity were killed in all these occupied regions. The Germans arrested Patriarch Gabriel and Bishop Nicholas Velimirovich; but although the two hierarchs were to spend the whole war in prisons and concentration camps (the last one was Dachau), they refused the Nazis’ suggestion that they collaborate with them.

In neighbouring Czechoslovakia Bishop Gorazd of Moravia-Silesia, after being cut off from the Serbian Patriarchate, to which he was canonically subject, turned to ROCOR’s Metropolitan Seraphim (Lyade) in Berlin, asking him to take his diocese under his protection. Metropolitan Seraphim agreed, and gave him holy chrism and antimensia. However, in September, 1942 “after being tortured, he was shot. The Orthodox Church in Bohemia and Moravia was shut down and its priests sent to camps in Germany.

But by far the worst atrocities were committed against the Serbs in Croatia and Bosnia by the Ustaše and the Catholic Church. On April 28, 1941, the Catholic Archbishop Stepinac of Zagreb issued an appeal rapturously praising the Ustaše regime and calling on all Catholic priests to collaborate with it. Three days before, the government had issued a series of decrees banning the Cyrillic script, closing all Orthodox schools, imposing a special tax on the patriarchate, forcing all Serbs to wear coloured armbands with the letter “P” (for Pravoslovac – Orthodox) and banning the use of the term “Serbian Orthodox religion”. On June 22 the minister of education said that one third of the Serbs in Croatia would be expelled, one third killed and one third converted to Catholicism. In July the arrests of Serbs began. By the autumn over 15,000 Serbs had passed through the camps, and by 1943 there were 300,000 Serbia refugees from Croatia in Serbia.

On December 4, the Croatians passed a law ordering all Church feasts to be celebrated according to the new calendar. The Russian émigrés were informed of this, and were threatened with punishment if they did not obey. Metropolitan Anastasy, however, immediately petitioned for an exception to be made for the Russian parishes, and with the help of the German Evangelical Bishop Hackel, on March 26, 1942, this request was granted. However, no Serb was allowed to visit the émigré services.

Joachim Wertz writes: “In many villages the massacres followed a certain pattern. The Ustashi would arrive and assemble all the Serbs. They would then order them to convert to Catholicism. Those who refused, as the majority did, were told to assemble in their local Orthodox parish church. They would then lock them in the church and set it ablaze. In this manner many Orthodox men, women and children perished in scores of Serbian settlements.”

According to Archbishop Stepinac’s report to the Pope on May 8, 1944, 240,000 Serbs apostasised to Catholicism. However, many of these returned to Orthodoxy after the war. Hundreds of churches were destroyed or desecrated, and vast amounts of property were confiscated from the Orthodox Serbs. According to German Nazi figures, about 750,000 Orthodox Serbs were killed, including five bishops and 177 other clergy. 200,000 of these perished in the notorious camp of Jasenovac alone in conditions of appalling brutality, 40,000 of them on the orders of the Franciscan Father Filipovich. Bishop Nicholas Velimirovich inscribed these martyrs into the Church calendar for August 31: “The 700,000 who suffered for the Orthodox faith at the hands of the Roman crusaders and Ustashi during the time of the Second World War. These are the New Serbian Martyrs.”

One of those martyred in Jasenovac was an old man called Vukashin. He was standing “in an aura of peace and joy, softly praying to Christ. The executioner was greatly angered by the old man’s peacefulness and saintly composure, and he ordered that he be dragged to the place of execution.

“St. Vukashin was given the usual charge, ‘Accept the Pope or die a most terrible death’.

“The old man signed himself with the honourable Cross and peacefully intoned, ‘Just do your job, my son’.

“The executioner trembled with anger. He brutally slashed off one of the saint’s ears, repeating his charge. The Holy Martyr again peacefully replied, ‘Just continue to do your job, my son.’ And so the irrational persecutor continued: first the other ear, then the nose, and the fingers one by one. Like a new James of Persia, St. Vukashin was ‘pruned as a sacred grapevine of God.’ With each grisly and bloody cut, the noble Vukashin, filled with peace and joy by the Holy Spirit, calmly replied, ‘Just continue to do your job, my son.’

“At length, the vicious torturer gouged out the eyes of the martyr, and the saint once more replied, ‘Just continue to do your job, my son.’ With that, the executioner flew into a rage and slew the holy martyr. Almost immediately, the executioner lost his mind and went completely mad.”

In February, 1942, Dr. Privislav Grisogno, a Croatian Catholic member of the former Yugoslav cabinet, wrote in protest to Archbishop Stepinac: “I am writing to you as a man to a man, as a Christian to a Christian. I have been meaning to do this for months hoping that the dreadful news from Croatia would cease so that I could collect my thoughts and write to you in peace.

“For the last ten months Serbs have been killed and destroyed in Croatia in the most ruthless manner and the value of their property that has been destroyed reaches billions. Blushes of shame and anger cover the faces of every honest Croat.

“The slaughter of Serbs began from the very first day of the establishment of the Independent State of Croatia (Gospic, Gudovan, Bosanska Krajina, etc.) and has continued relentlessly to this very day. The horror is not only in the killing. The killing includes everybody: old men, women and children. With accompanying barbaric torture. These innocent Serbs have been impaled, fire has been lit on their bare chest, they have been roasted alive, burned in their homes and churches while still living, covered with boiling water, then their skin was peeled off, salt poured into their wounds, their eyes have been pulled out, their ears, noses and tongues cut off, the priests have had their beards and moustaches torn off from their skulls, their sex organs severed and put into their mouths, they have been tied to trucks and then dragged along the ground, nails have been pressed into their heads, their heads nailed to the floor, they have been thrown alive into wells and over cliffs, and grenades thrown after them, their heads smashed against walls, their backs broken against rocks and tree stumps, and many other horrible tortures were perpetrated, such as normal people can hardly imagine.

“Their rivers Sava, Drav, the Danube and their tributaries have carried thousands and thousands of their corpses. Dead bodies have been found with the inscription: ‘direction Belgrade – traveling to King Peter’. In a boat which was found on the Sava river there was a heap of children’s heads with the head of a woman (which could have been a head of one of the mothers of the children) with the inscription: ‘Meat for the Jovanova Market in Belgrade’.

“Horrifying is the case of Mileva Bozinic from Stanbandza whose child was removed from her womb. There was also the case of the roasted heads in Bosnia, the vessels full of Serbian blood, the cases of Serbs being forced to drink the warm blood of their slaughtered kin. Countless women, girls and children in front of their mothers were raped or else sent off to Ustashi camps to serve the Ustashi; rapes even took place on the altars of Orthodox churches. In the Petrinje county a son was forced to rape his own mother. The slaughter of the Serbs in the Glina Orthodox church and the murder of Serbs on the altar of the Kladusa church is without precedent in history. There are detailed and original accounts of all these horrors. Even the Germans and Italians were astounded by these crimes. They photographed a large number of cases of such slaughter. The Germans are saying that the Croatians did this also during the Thirty Years War and that is why there has been a saying in Germany since then: ‘God save us from plague, hunger and Croats.’

“The Srem Germans despise us because of this and behave in a more humane fashion with the Serbs. The Italians photographed a vessel with 3.5 kilograms of Serbian eyes, as well as a Croat who wore a necklace strung with Serbian eyes, and another one who came to Dubrovnik with a belt on which severed Serbian tongues were hanging!

“The horrors of the camps in which thousands of Serbs were killed or were left to die from exposure, hunger and cold weather, are too terrible to mention. The Germans have been talking about a camp in Lika where there were thousands of Serbs; but when the Germans got there they found the camp empty, drenched in blood and bloody clothing. In that camp it has been said a Serbian bishop also lost his life. Thousands upon thousands of Serbs in the camp of Jasenovac are still being tortured as they are spending fierce winter in wooden Gypsy shacks with no straw or covering and with a ration of two potatoes per day. In the history of Europe there have been no similar cases. One would have to go to Asia at the time of Tamerlane, or Genghis-Khan, or to Africa, to the countries of their bloodthirsty rulers to come upon similar situations. These events have shamed the name of Croatia for centuries to come. Nothing can absolve us fully from this ever again. We will not be able to tell even the last wretched man in the Balkans about our thousand year old Croatian culture, because even the Gypsies never perpetrated such cruelties. Why am I writing this to you, when you are not a political personage and cannot bear responsibility for all this. Here is why: in all these unprecedented barbarian crimes which are more than Godless, our Catholic church participated in two ways. A large number of clergy, priests, friars and organized Catholic youth took an active part in all this. It has also happened that Catholic priests became camp guards and Ustashi accomplices and so approved of the torture and slaughter of Christians. A Catholic priest even slit personally slaughtered an Orthodox clergyman. They could not have done all this without the permission of their bishops, and if they did, they would have had to lose their jobs and be taken to court. Since this did not happen, it means that their bishops granted them permission.

“Secondly, the Catholic Church made us of all this to convert the surviving Serbs. And while the soil was still steaming from the innocent victims’ blood, while groans shuddered from the chests of the surviving victims, the priests, friars, nuns carried in one hand the Ustashi daggers and in the other their prayer books and rosaries. The whole of Srem is inundated with leaflets written by Bishop Aksamovic and printed in his printing shop in Djakovo, calling upon Serbs to save their lives and property by converting to Catholicism. It was as if our church wanted to show that it could destroy souls just as the Ustashi authorities destroy bodies. It is an even greater blot on the Catholic church, since at the same time many Orthodox churches and all the Orthodox monasteries have been confiscated, their property plundered as well as many historical treasures. Even the Patriarchal church in Sremski Karlovci has not been spared. All this violence against conscience and the spirit has brought even greater disgrace to the Croat nation and name…

“I write this to save my soul and leave it to you (Archbishop Stepinac) to find a way to save your soul.”

Although some have claimed that Stepinac tried to restrain the murderers, there can be no doubt about his fanatical hatred of Orthodoxy. Thus on March 27 and 28, 1941, he wrote in his diary: “The spirit of Byzantium – that is, of the Eastern Orthodox Church – is something so terrible that only the Omnipotent and Omniscient God could tolerate it… The Croats and the Serbs are from two different worlds, two different poles; without a miracle of God they will never find a common language. The schism of the Eastern Orthodox Church is the greatest curse in Europe, perhaps even worse than Protestantism.”

In 1946 Stepinac was tried by the communist government, found guilty of treason to the State and the murder of Serbs, and imprisoned for five years. On coming out of prison he was awarded a cardinal’s hat by the Vatican, and is now a candidate for canonization!…

Another creation of the Ustashi was the so-called “Croatian Orthodox Church”. On June 8, 1942, the Romanian Patriarch Nicodemus raised ROCOR’s Archbishop Hermogen (Maximov) to the rank of metropolitan of this uncanonical church, whose main task was to “Croatize” the Serbs. It enjoyed the full support of the Croatian authorities, but was rejected by the Serbian Church and by ROCOR under Metropolitan Anastasy, who banned Hermogen. However, the Germans did not allow this ban to be published. Moreover, on July 27 the Ecumenical Patriarch, followed by most of the Orthodox Churches in the German orbit, recognized the Croat Church. But believers did not go to it. Metropolitan Hermogenes was killed by Tito’s partisans in July, 1945.

The Greeks, meanwhile, having been conquered by the Germans in April, 1941, saw their country divided between the Bulgarians (in the north), the Germans (in the centre, Athens and Salonika) and the Italians (in the rest of the country). Hunger and disease stalked the land – hundreds of thousands died. Many priests perished at the hands of the German, Italian and Bulgarian forces during the occupation of 1941-1944.

The situation was particularly bad in the Bulgarian zone, where the Bulgarians wanted revenge for their defeats in 1913 and 1918. “In September 1941,” writes R.J. Crampton, “the local Greek population staged a rising, and committed atrocities against Bulgarians; the latter took fearsome revenge in an effort, some believe, to drive the Greeks out of the region.”

“Hitler had sanctioned Bulgaria’s occupation of Western Thrace, not its annexation. The Bulgarians disregarded this fine point. They had just emerged as the most powerful country in the Balkans and saw that possession was nine-tenths of the law. The Bulgarian administration in western Thrace was arguably one of the harshest occupational regimes in all Europe. Up to 100,000 Greeks were expelled from the region, and many thousands imprisoned in the island of Thasos. The smallest manifestation of Greek culture was persecuted. The Bulgarians also seized Greek-owned land and distributed it to tens of thousands of Bulgarian peasant colonists…”

In whatever lands the Germans occupied or dominated, the Jews – there were one and a half million in the Balkans – were rounded up and deported. Some local populations – the Ustaše in Croatia, and the Legionaries in Romania – did not need encouraging, and were even more savage than the Nazis. In Bulgaria and Greece, church leaders were found who did their best to protect the Jews.

Of particular note are the actions of Tsar Boris of Bulgaria. Professor Ya.Ya. Etinger writes: “Hitler demanded from his ally Bulgaria the despatch of all the Jews of Bulgaria, Macedonia and Thrace to Auschwitz – about 48,000 people were subject to deportation. The head of the Bulgarian Orthodox Church, Metropolitan Stefan of Sophia, on learning from the chief rabbi Asher Khamanel, the president of the capital’s Jewish community, that ‘the Commissariat for Jewish questions’ had already prepared the first lists of eminent Jews subject to deportation to Hitler’s death camps, openly declared: ‘I will conceal all the Jews in the churches and monasteries, but I will not hand them over for reprisals.’ He personally demanded that Prime-Minister Filov revoke the arrests of Jews in a series of cities in the country. The metropolitan also sent a letter to Tsar Boris, in which he wrote: ‘Let us not commit abominations, for which our good-hearted people will sometime have to feel shame, and perhaps other misfortunes.’ The metropolitan promised that he himself would remain under house arrest until the arrested Jews were released. For this he was accused by the local fascist organizations of ‘betrayal of the race and treachery’. Rabbi Khamanel, whom the police were hunting, was hidden by the metropolitan in his own podvorie. On May 24, the day of the national feast of SS. Cyril and Methodius, thousands of people came out onto the streets of the capital declaring that they would not tolerate the murder of their fellow citizens. Another highly placed clergyman, Metropolitan Cyril of Plovdiv, later patriarch of Bulgaria, also sent an epistle to the tsar. In his letter he demanded that the tsar immediately revoke the barbaric order. Otherwise, declared the metropolitan, he would not answer for the actions of the people and clergy. According to the reminiscences of eye-witnesses, he warned the local police authorities that he had said to the Jews of one of the poorest quarters of the city: ‘I present you my house. Let us see whether they will be able to get you out of there.’ And in a letter to Filov he said that he would go with a cross in his hands to the death camp in Poland ahead of the convoys with the Jews. These many protest actions attained their goal and the deportation was stopped. Tsar Boris III invited the German consul, A. Bickerle, and categorically declared: ‘The Jews of my country are its subjects and every encroachment on their freedom will be perceived by us as an insult to the Bulgarians.’ Prime Minister B. Filov wrote in his diary: ‘His Majesty completely revoked the measures taken against the Jews.’ On returning from Hitler’s head-quarters on August 28, 1943, Tsar Boris very soon died. There are grounds for supposing that he was killed by the Hitlerites for refusing to carry out the will of the Führer.”

Romanian anti-semitism brought them voluntarily into the Axis camp. The official church even declared a kind of apocalyptic crusade against “Judaeo-Bolshevism”. Thus the new-calendarist metropolitan of Moldavia declared that God had “had mercy on them [the inhabitants of the Soviet-occupied provinces] and sent his archangels on earth: Hitler, Antonescu and [Finland’s] Mannerheim, and they headed their armies with the sign of the cross on their chests and in their hearts a war against the Great Dragon, red as fire, and they defeated him, chased him in chains , and the synagogue of Satan was ruined and scattered in the four directions of the earth and in their place they erected a sacred altar to the God of peace.”

Patriarch Nicodemus of Romania showed that the anti-semitic religiosity of the Iron Guard had penetrated deep into his church’s consciousness: “God has shown to the leader of our country the path toward a sacred and redeeming alliance with the German nation and sent the united armies to the Divine Crusade against destructive Bolshevism… the Bolshevist Dragon… has found here also villainous souls ready to serve him. Let us bless God that these companions of Satan have been found mostly among the sons of the aliens [the Jews], among the nation that had brought damnation upon itself and its sons, since it had crucified the Son of God. If by their side there had also been some Romanian outcasts, then their blood was certainly not pure Romanian blood, yet mixed with damned blood. These servants of the Devil and Bolshevism, seeing that their master, the monster called Bolshevist Russia, will soon be destroyed, are now trying to help him… they disseminate among our people all sorts of bad new words…”

*

The Teheran agreement of 1943, combined with the Allies’ decision not to invade the Western Balkans, sealed the fate of the Balkan nations: with the exception of Greece, they were all to become communist in the post-war world. And yet the victory of communism, and its near-victory in Greece, did not take place on an empty space. The roots of this victory go far back into the pre-war years.

Communism had been a growing problem in the inter-war years. In Yugoslavia, Bulgaria and Greece the communists were held at bay by Orthodox kings who freed themselves from parliamentary control – King Alexander of Yugoslavia from 1929, and King Boris of Bulgaria from 1934. In Greece, “the Communist party made a small but significant showing in Parliament for the first time in 1935. That same year the monarchy was restored and King George II returned to Greece. In 1936 Communist agitation disrupted the country, and to forestall civil war John Metaxas [a protector of the True Orthodox Christians] imposed martial law with the consent of the King and the senior politicians, and became dictator.”

Only in Romania were the communists not a major problem – the danger there was from the fascists. But there, too, the king took control. King Carol, writes Mark Mazower, “had the popular fascist leader Codreanu arrested and shot, created his own new Party of the Nation which struck observers as ‘a complete flop’, and presided over a Government of National Union.

“Thus despite the region’s early experience of democratic politics, mass parties of left and right failed to survive. By the end of the 1930s, the parliamentary system and political parties had disappointed the hopes invested in them by liberal intellectuals. Few mourned their passing…”

However, growing ethnic tensions (especially in Yugoslavia) combined with worsening economic conditions and unemployment on the land undermined the authority of the kings. Finally, with the coming of the Nazis they were forced to flee or abdicate. Only Tsar Boris of Bulgaria remained in power, keeping his country out of military alliances with either the fascists or the communists by cleverly playing them off against each other.

In Yugoslavia and Greece, Nazi occupation elicited guerilla resistance movements of both royalist and communist kinds. However, in Yugoslavia the communist partisans under Tito proved more successful than the royalist chetniks under Mikhailović because they were better organized, more ruthless (if the Nazis killed ten Yugoslavs for every German killed, this didn’t bother them) and recruited more volunteers from non-Serb nationalities. And so the British transferred their support from the chetniks to the partisans.

In spite of this support, towards the end of the war Tito was determined to resist any encroachment on Yugoslavia from British troops in Italy. This drew a sharp rebuke from Stalin, who had agreed a 50-50 split with Churchill in Yugoslavia. And so, as Glenny writes, “the leadership of the new [communist] Yugoslavia made some formal concessions to the Big Three. They invited Ivan Šubašić, Prime Minister in the royal government in exile, to become Foreign Minister, to show that the new regime enjoyed a broad democratic base. On the ground, however, they imposed a harsh revolutionary justice. As German troops streamed out of Yugoslavia, the Croat fascist leader, Ante Pavelić, and 1-200,000 Ustaša troops and civilians set off for the Austrian border on 7 May 1945, with Partisan forces in hot pursuit. They got as far as Bleiburg, a small Austrian border town, before being surrounded by British troops to the north and Partisans to the south. With RAF Spitfire buzzing overhead, about 30-40,000 soldiers, including Pavelić, managed to disappear into the surrounding woods and then deep into Austria. But the remainder were taken prisoner by Partisan forces amid scenes of carnage. Some 30,000 Ustaše were killed on the four-day march towards the Slovene town of Maribor. On 20 May, near the village of Tezna, ’50,000 Croat soldiers and about 30,000 refugees, mainly women and children, were executed over a five-day period… A macabre end to the ‘Independent State of Croatia’.

“In Serbia, the Chetniks fared little better even though many had fought bravely against the Germans. Mihailović, the Chetnik leader, led a small band of fighters into the mountains of eastern Bosnia. He was eventually caught, tried and executed in 1946 as an alleged war criminal. But thousands of Chetniks became fugitives in a twilight world. Many were secondar-school pupils when they joined the resistance. Now, they were hunted in villages and towns throughout Serbia. Thousands hid from the secret police in Belgrade, moving at dusk from one safe place to the next. Occasionally, they would risk capture by visiting their families. In place of the bright adolescent who had left three or four years before, mothers and fathers now saw a ‘tall, grim-looking young man… who appeared… on their doorstep with one hand always clutching something in the pocket of his raincoat and whose eyes were ringed with dark circles.’

“Arrested by the Gestapo during the war, Dimitrije Djordjević, a young Chetnik leader, survived Mauthausen only to fall into the hands of the Gestapo’s communist successor when he returned to Belgrade. ‘Both [organizations] had in common the violence with which they imposed their authority. The Gestapo destroyed the body; Ozna [the Yugoslav equivalent of the KGB] raped the soul. The Gestapo killed by shooting and by imprisonment in death camps; Ozna engaged in brainwashing, demanding repentance for sins not committed and self abnegation. ‘The difference was one of physical as opposed to spiritual annihilation.’

“OZNa, Odsek za zaštitu naroda (Department for the Protection of the People), modelled itself on the Soviet secret police, the NKVD. But during the war, under the dour leadership of Aleksandar Ranković, the Communist Minister of the Interior, it matured independent of Soviet control. Ranković built a network of informers and a devoted political police whose efficiency gave birth to the popular Orwellian rhyme, Ozna sve dozna (Ozna finds out everything). He aimed to make OZNa omnipresent, recruiting ‘in every block of flats, in every street, in every village and in every barrack room’. The Nazi and Ustaše camps throughout Yugoslavia were turned over for use by the communists. Tens of thousands of people were executed in 1946-7 while hundreds of thousands were interned. In 1947, there were so many men in camps or prisons that the penal system started to buckle under the strain. The mass arrests had removed so many young men from the labour market that the economy was being disrupted. Against Ranković’s better judgement the Party was forced to declare amnesty for tens of thousands.

“Thanks chiefly to OZNa, the Communist Party of Yugoslavia (Komunistička Partija Jugoslavije – KPJ) was able to neutralize all political opposition soon after the elections of November 1945, which was comprehensively rigged. The communist monopoly on power took hold in Yugoslavia much earlier than anywhere else in eastern Europe…”

In September, 1944, as the Germans left Greece, the communist partisans of ELAS (Ellenikos Laikos Apeleutherotikos Stratos) with their two political sponsors, EAM and KKE (the Communist Party), and OPLA (KKE’s nascent secret police), poured down from their mountain strongholds in the north and were soon in control of four-fifths of the country. They caused great suffering to the people they were supposed to liberate, and more than 200 Orthodox priests were murdered by Communist partisans during the civil conflicts of 1943-1949, often with a bestial cruelty worthy of their Soviet counterparts. The only non-communist resistance movement, EDES, which was loyal to King George II, was esconced in north-western Epirus in much smaller numbers.

Among the hieromartyrs of this period was Hieromonk Joseph Antoniou. In 1938 he was imprisoned by the new calendarists. On his release he was sent by the True Orthodox Bishop Germanos of the Cyclades to Xylocastron, near Corinth. Once installed in Xylocastron, he brought his parents there and continued his apostolic activity. During the German occupation, communist guerillas entered the area and occupied several of the villages. Fr. Joseph fearlessly denounced their false teaching and terrible cruelties against the people. Two or three times they warned Fr. Joseph to stop speaking against them. But he replied: “You are waging the anti-Christian communist struggle, but I am waging the opposite struggle, the Christian struggle.”

Soon the decision was taken by the communists to execute the troublesome priest… Shortly after Pascha, 1944, an unknown old man entered the church where Fr. Joseph was serving, and told him that throughout the service he had seen blood flowing from under this cassock. From that time, Fr. Joseph prepared himself for martyrdom. Attacks on priests were increasing at this time. Only three months before Fr. Joseph was killed, he invited Bishop Germanus of the Cyclades to baptize the son of his spiritual son John Motsis. The local communist chief ordered the bishop to leave immediately.

On July 20 Fr. Joseph celebrated the Liturgy in the village of Laliotis. Then the communists entered the house where he was staying, arrested him and threw him into prison, where he was tortured. On July 22, he was taken out of prison with another young man by three guerillas. On seeing the youth of the executioners, Fr. Joseph sadly shook his head and urged them not to commit the crime. The communists forced their victims to dig their own graves, killed the young man, and then turned to Fr. Joseph.

He was allowed to sing his own funeral service. Then one thrust a knife into his back, but the blade broke. While another knife was being fetched, the executioners smoked and watched Fr. Joseph’s death agony. He said: “I will be the last victim of this knife, but the one who kills me will be the first to die from this knife.” After killing the martyr, as the executioners were returning, they quarrelled and the one who had killed Fr. Joseph was killed by his comrades, while the first one was later executed by the Germans… In September, 1945, Fr. Joseph’s father and brother, with the help of his donkey, found and exhumed his body. It was fragrant. A heavenly light was often seen over the tomb of the hieromartyr during the evenings.

However, atheism never gained a strong foothold in Greece – in a poll carried out in 1951 only 121 out of 7,500,000 people declared themselves to be atheists. It is this fact, together with the strength of the True Orthodox Old Calendarist movement, which probably saved the Greeks from the horrors of a permanent communist yoke. But it came close to that, nevertheless… “By the end of 1944, membership of EAM has been estimated at about two million, an astonishing figure in a country of seven million. They had been drawn to the movement because it established rudimentary health and education facilities, food supplies where necessary and, above all, a sense that for the first time the peasantry actually mattered to the men and women of the cities. The stage was set for victory in Athens where the KKE held enormous popular appeal. But the order to march on the city was never issued…”

Nevertheless, by mid-December most of Athens was in communist hands: only the very centre, “Scobia”, named after the British General Scobie, was outside their control. What saved Greece were two military mistakes, and the informal alliance between the British and the Soviets based on Churchill’s agreement with Stalin allowing him 90-10 dominance in Greece. The mistakes were, first, KKE’s order to ELAS forces in the north to attack the royalists of EDES in the north-west, and secondly the consequent abandonment by ELAS troops of the siege of Salonika, allowing its defenders, the British India division, to sail to Piraeus and reinforce Scobie’s hard-pressed soldiers in Athens.

Then, on December 26, 1944, Churchill and American and French representatives arrived in Athens and met with the warring sides. The new calendarist Archbishop Damascene also tried to mediate. Churchill eventually persuaded the Greek king to make Archbishop Damascene the temporary head of the government on condition that the communists did not form part of it. This, the Varkiza Agreement of February 9, 1945, “led to the disarmament of ELAS. In exchange, the provisional government headed by General Plastiras promised an amnesty for political crimes and the disbanding of the right-wing formations that had collaborated with the Nazis. EAM/ELAS continued to control the Greek interior and much of Macedonia. Plastiras’s government enjoyed little support and the General was unable to administer the entire country; yet in Attica and the Peloponnese, the Government was at least the nominal power. As the communists receded, the brutal killers of χ, a right-wing paramilitary organization, and other anti-communist groups, roamed the Athenian walkways and the mountains and coasts of the Peloponnese. White Terror was eager to prove that it was more than a match for Red Terror.

“Popular support for the communists waned after the Varkiza Agreement. Their behaviour during the December uprising had alienated many ordinary Greeks, not only because of the murder of hostages. In Aegean Macedonia, they had fought with the SNOF, the Titoist Liberation Front representing tens of thousands of Slav Macedonians still living in Greece. EAM had permitted the publication of Slav newspapers and encouraged cultural autonomy for the Slavs which many Greeks considered a real threat to the country’s sovereignty.

“The Right was in contrast bolstered by the Varkiza Agreement. Over the next twelve months, the National Guard, the police and the army expanded rapidly to a strength of almost 200,000 well-armed men. In areas like the Peloponnese and Epirus, where monarchists and rightists drew their traditional strength, these forces were swift to exact revenge on the communists. The authorities were unable to prevent the lumpen fascists of χ from infiltrating the security forces. Inside the Army’s officer corps a new conspiracy, the Sacred Bond of Greek Officers (IDEA), disseminated its anti-communist and expansionist philosophy. With their allies in the government, IDEA members weeded out suspected liberal or left-wing sympathizers from the officer corps.

“The absence of war improved the material circumstances of most Greeks, who benefited from a heroic effort made by United Nations Refugee and Rehabilitation Agency (UNRRA). The British presence curbed the more extreme political violence in the major towns and introduced a greater professionalism into the police force. But as one bumbling administration after another fell, it was hard to disguise the fact that British troops were propping up a sordid coalition of unforgiving nationalists and businessmen intent on reviving the hugely exploitative interwar economy. The elections called under American and British pressure in March 1946 were boycotted by the KKE… The populist administration which was swept into office redoubled the repression against communists and their sympathizers. Pressure for actions mounted in the ranks of ELAS, emboldened by the return of veteran fighters from Yugoslav camps. When King George was welcomed back in September 1946 after a dubious plebiscite restoring the monarchy, chaos was come again…”

Romania and Bulgaria were directly in the path of the Red Army, and had in any case been given up by Churchill to Stalin’s tender mercies, so they had no chance. The only difference was that the Romanians were relatively worse treated because of their Russophobia, while “there was less looting, rape and expropriation in Bulgaria than elsewhere. In general, Bulgarians welcomed the liberating troops with polite enthusiasm. The Soviets found the local Communist Party larger and better-organized than its Romanian counterpart [only 1000 members under Ana Pauker at the beginning].”

Nevertheless, communists will be communists, and in the end there was little to choose between the sufferings of the different Balkan countries. Thus after the death of Tsar Boris, his brother, Prince Cyril, was arrested by Soviet troops and shot on “Bloody Thursday”, February 3, 1945. Again, as in all communist countries, the Orthodox Church in Bulgaria was persecuted: so-called associations of priests controlled by the communists were infiltrated into the Church of Bulgaria, as into neighbouring Serbia. “After assuming power,” writes Ivan Marchevsky, “the communists began to destroy the clergy: a third of the 2000 members of the clergy was killed. Then they began to act in a different way: Vladykas appointed ‘from above’ ordained obedient priests...”

And so, after the horrors of fascist occupation, most of the Balkans fell under the even worse horrors of the communist yoke. Only Greece escaped – but only after the Civil War between the royalists (supported by Britain and the United States) and the communists (supported by Yugoslavia, Albania and Bulgaria) that ended in 1949, leaving Greece bitterly divided and in ruins… And yet, “If My people had heard Me, if Israel had walked in My ways, quickly would I have humbled their enemies, and upon their oppressors would I have laid My hand…” (Psalm 81.12-13).

            January 10/23, 2013

* * *

РУССКИЙ КОРПУС НА БАЛКАНАХ

Олег Валецкий

Вторая Мировая война означала начало огромной гражданской войны „всех против всех в Югославии“.
Сербский народ находившийся в многонациональной и разнорелигиозной среде Балкан,инстинктивно рассчитывал на помощь «матери России» в своих конфликтах с другими балканскими народами,в том числе с православными болгарами,что порождало немало обид на русских с сербской стороны.
Однако то какова власть будет в этой «матери России» его не слишком интересовала и вскоре выяснилось что основную его массу мало интересовала судьба русского народа в самой России.
Являясь по своей сути собствеником и основывая свое благополучие на домашнем хозяйстве и торговле сербы традиционно к вопросам идеологии и геополитики относились равнодушно.
Показательно что основу красных партизан Тито составили в начале городские круги менее подверженные «собственической психологии»,и потому идейно убежденные, тогда как неуспех четников во многом обьяснялся что масса четников была привязанна к интересам своей общины.
Всилу этого русские белоэмигранты лишенные Родины и домов в сербской среде особого сочуствия в сербской среде не вызывали,несмотря на сам факт того что вступление России в Первую Мировую войну во многом было вызвано как раз подержкой сербов против Австрии и воспринимались как неудачники.
Когда же русские эмигранты взяли оружие в руки они стали вызывать в сербской среде уже открытую неприязнь,как «зарвавшиеся чужаки». Сербы воспринимали русских как своего рода чужое племя, которое может быть им союзным, а может и неприятельским.

Сами воспоминания русских белоэмигрантов об их жизни в королевской Югославии,как например из подшивок журнала «Наши вести»,показывали что русской белоэмиграции, пришлось пережить куда большее разочарование в Югославии.Согласно воспоминания белоэмигрантов,им пришлось столкнутся с противодействием не только коммунистов ,но и куда более влиятельной югославской бюрократии,и то не столько хорватской,сколько сербской ибо главным образом белоэмиграция,поселилась на сербских землях,сколько сербской.
Эта бюрократии,видя в русских конкурентов в борьбе за должности(эта тема всегда была болезненой в Югославии) согласно «воспоминаниям из «Наших вестей» поощряла и сербский шовинизм против русских,и то как раз против них как русских,а не как против противников Советской России.
Разумеется русская белоэмиграция в целом к самом королю Александру относилась с признательностью и в Сербии тогда был центр Русского общевоинского союза который насчитывал 40 000 членов и имел шесть европейских и один дальневосточный отделы,как и военноморской союз и представительства в Австралии,Бразилии и США.

Генерал Врангель, когда создавал свой Российский общевоинский союз, хотел превратить его в подобие армии , и как раз его 4-й отдел, охватывавший территорию Югославии и Греции, представлял основную силу этого союза.
Понятно, что для Франции и Великобритании существование силы, желавшей восстановить их былого политического противника — Россию, было неприемлемо и они оказывали дваление на Белград с целью ограничить самостоятельность русской белой эмиграции мешавшей своими вооруженными операциями в Советской России британским и французским политикам заручиться подержкой Советской России против усилившейся Германии.
Всилу этого планы РОВС о создании будущего плацдарма борьбы против Советской России,пошли крахом,не столько благодаря тогда маловлиятельным коммунистам, сколько благодаря сербской бюрократии.
Предоставлению русским,земли на Косово,ради создания Русского пограничного корпуса,согласно воспоминаниям русских белоэмигрантов,предотвратила как раз сербская бюрократии и в конце концов,русские эмигранты в конце 20ых-начале 30ых годов,стали массово из Югославии эмигрировать во Францию,в США,и наконец в Парагвай,где они куда быстрее были приняты на госслужбу,нежели в Сербии.

В данном случае Сербия возвращалась к временам османского владычества когда основным мерилом в обществе становились племенные интересы.Русские вне зависимости от своих убеждений всилу своей многочислености и общего выского образования просто не могли быть поглощенными подобной племенной средой,тем более что последняя сразу же оказалась охваченной волной кровавых столновений.Никакого иного выхода кроме самоорганизации и вооружения у русских просто в таких условиях не оставалось.
Главным союзником русской белой эмиграции согласно воспоминаниям ветеранов этого корпуса были ооруженные формирования созданного немцами правительства Сербии во главе с бывшим военным министром Югославии генералом Миланом Недичем-достаточно известным военным теоретиком королевской армии,отличившегося в годы Первой Мировой войны.
Однако у Милана Недича в распоряжение имелись лишь относительно небольшие силы Сербской державной стражи(Српске државне страже) и Сербской пограничной стражи(Српске граничне страже) а также «Сербский добровольческий корпус» созданный руководителем праворадикального "югославского" движения "Збор" Дмитрием Летичем и отряды четников воеводы Косты Печанца,героя Первой Мировой Войны.

Основная же масса сербов прямо или косвенно подерживали четническое движение полковника разведуправления Генерального штаба королевской армии Драголюба Михайловича,организовавшего в мае 1941го года на горном хребте Равна Гора в горах Сувобора в Сербии "Штаб четнических отрядов армии Югославии(Команду Четничких одреда Југословенске војске)" и находившегося в подчинении королевского правительства Югославии в Лондоне.
Четники в данном случае не желали никаких соглашений с командованием Русского охранного корпуса как раз всилу указаний из Лондона,и потому его личный состав, как и состав летичевского СДК, рассматривали как неприятеля.
В данном случае сербский крестьянин в глазах русской белой эмиграции показал себя хоть и не стороником революционных идей подобно русскому крестьянину ,но исключительно ксенофобичным,так что русским белоэмигрантам и не могло придти в головы попытаться установить с четниками какой-либо союз.
В дальнейшем после того как четникам Михайловича пришлось в одних колонах с частями Русского корпуса как и частями «Сербского добровольческого корпуса» былые разногласия были сняты и тот же Дмитрий Летич планировал создание «югославского правительства» в Словении желая обьединить как свои силы так и четников с «антикоммунистическими» силами словенцев и хорватов,однако его смерть в автокатастрофе помешало этим планам.
В результате представители русской белоэмиграции(то есть той ее части которая сохранив старые принципы ее и осталась,ибо те кто пошел на сотрудничество с советской властью белой эмиграцией считаться уже не могли) в здравом уме вступать в ряды четников не могли.
Подрывать немецкие поезда,получая с британских самолетов оружие и продукты,дабы в рядах четников способствовать победе Красной армии ни один белогвардеец просто не мог.

Подробно история Русского корпуса описанна в книге "Русский корпус на Балканах" .Скачать ее можно по ссылке http://depositfiles.com/files/joacy fnav
Возможно в будущем появяться исследователи которые возьмутся за дальнейшее изучение истории белой эмиграции в Югославии,не занимаясь ни пропагандой ни выбиванием различных грантов

* * *

IS THE SERBIAN TRUE ORTHODOX CHURCH SCHISMATIC?

Dr. Vladimir Moss

An Analysis of the Greek TOC’s Encyclical of August 9/22, 2011

The events surrounding the consecration of Bishop Akakije of Serbia by bishops of the Russian True Orthodox Church in August, 2011 are complex, and their canonical evaluation – difficult. The reason for this is simple: the body of Orthodox canon law as contained in The Rudder was completed over twelve centuries ago, and did not envisage the creation of new autocephalous Churches, still less the re-creation or resurrection of autocephalous Churches after their fall into heresy. At the same time, I believe that there is sufficient evidence to be found in the holy canons, the writings of the Holy Fathers and the history of the Church to come to the firm conclusion that the consecration of Bishop Akakije was valid, and his condemnation as a “schismatic” by the True Orthodox Church of Greece – unjust. However, there are still many who believe that Bishop Akakije is a schismatic; so the purpose of this article is to revisit this controversy now that, as we may hope, the dust has settled after the battle of 2011. As a framework for the discussion, I propose to analyse the encyclical of August 9/22, 2011 signed by all the hierarchs of the True Orthodox Church of Greece headed by Archbishop Kallinikos of Athens.

The encyclical is addressed to “the Sacred Clergy and Faithful of the Church of the GOC of Serbia”… This in itself is a fact of the greatest importance. For the whole argument in the recent years between Fr. Akakije and his supporters, on the one hand, and Archbishop Kallinikos and his supporters, on the other, has revolved around the question: does a Genuine Orthodox Church of Serbia truly exist, parallel with and independent of the other True Orthodox Churches, such as those of Russia and Greece? Or are there only Serbian Orthodox Christians belonging to the True Orthodox Church of Greece but living on Serbian territory? The fact that the encyclical was addressed to “the Sacred Clergy and Faithful of the Church of the GOC of Serbia” can only mean that the signatories accept that the True Orthodox Church of Serbia does truly exist independently of the Greek Church. Of course, the signatories were not addressing Bishop Akakije and his supporters (several hundred people), but the small group (about 50 people) of his opponents and enemies in Serbia. But the basic principle has been conceded to the supporters of Bishop Akakije: there is such an independent, autocephalous Church of Serbia in True Orthodoxy. The only argument is over which body of believers constitutes it…

Do all the signatories of the encyclical sincerely believe this? Almost certainly not. For both before and after the consecration Archbishop Kallinikos and his supporters were asserting precisely the opposite. Only recently one leading Greek said that before 1995, when Fr. Akakije came to Serbia from Mount Athos, there were precisely zero truly Orthodox Christians in Serbia; so the Autocephaly of the Serbian Church no longer exists. Serbia is now “missionary territory”, he asserted, like the missionary territories of Western Europe or North America…

To the claim that Serbia is now “missionary territory” which has to be re-evangelized by the Greeks, Bishop Akakije replied: “We wonder, with what right do they claim this, even if we accept the absurdity that once again the Greeks are enlightening the Serbian people? What Greek missionary came and labored in the vineyard of the Serbian Church over the past fifteen years? What Greek took even one step among the Serbs and for the Serbs? Who suffered the humiliations from the Belgrade Patriarchate? We know that for eleven years no one from the Greek GOC synod visited the suffering believers in Serbia!

“Financial help from Greece - which is loudly spoken about and put forward as one argument why we Serbs are dependent on the Greeks and have no right to leave their administrative rule - has been truly inconsequential considering in what conditions the Serbian TOC actually exists. This financial help has arrived in the same quantities from other jurisdictions and even from individuals in World Orthodoxy. Involuntarily the question arises: did the Greeks help the Serbian Church only in order for her to be under their rule? The New Calendar Greek Church constantly gives financial help to the Belgrade Patriarchate without demanding its submission to her rule. Is this submission a criterion for one church to help another or not?”

The concept of “missionary territory” applies to pagan territories that have not been evangelized by the Christian Gospel. In no way can this be said of Serbia, which under the name of “Illyrium” was evangelized by the Apostle Paul, which had Local Saints and Local Church Councils held on its territory in the first millennium, and which from 1219 was recognized as an independent autocephalous Church with its own native hierarchy. In the twentieth century the notorious Patriarch Meletius Metaxakis of Constantinople took large chunks out of the Russian and Serbian patriarchates and made them into “autonomous” Churches – of Hungary, Czechoslovakia, Poland, the Baltic States, etc. – dependent on Constantinople. These illegal acts were never recognized by the true Churches of Russia and Serbia. It would be sad indeed if the present-day Church of Greece centred in Athens (which in any case is not, of course, Constantinople) were to imitate the ecclesiastical imperialism of the notorious heretic Metaxakis… As for the fact that the Serbian Church has been in heresy since the 1960s, this is no excuse for denying it its ancient status as an autocephalous Church. Old Rome fell away from the faith in 1054, and there were no True Christians on its territory after about 1100. And yet the Eastern Patriarchates did not deny it the status of a (fallen) patriarchate right up to the Council of Florence in 1438-39. If Rome had officially repented of its heresy in that period, there is every reason to believe that the status of Orthodox patriarchate would have been restored to it automatically. Or shall we say that Constantinople is no longer an autocephalous patriarchate because there are no true Christians left in the City?...

The encyclical continues: “What they [the supporters of Bishop Akakije] desired is good. Yet the way that they chose to achieve this was wrong. In Orthodoxy the end does not justify the means. This was the motto of the Jesuits. In Orthodoxy the words of Saint John Chysostom apply: “The good thing is not good if it is not done rightly.” The intention to restore the self-governance of the Serbian Church is good, while the manner of its achievement is evil, when it is accomplished through an unilateral decision of an elite group of clergy and laity that represent none but themselves. In past eras, unilateral and arbitrary decisions led to schisms and anathemas and other ills in the body of the Church of Christ. Let us call to mind two examples from among the many: the arbitrary pronouncement of the Archbishop of Serbia as Patriarch in 1346 and the arbitrary pronouncement of the Autocephalous Church of Greece in 1833. In the first case, the result was that the Church of Serbia was placed under anathema for 20 years; in the second case, the Church of Greece was pronounced schismatic for 17 years. Both of these cases were, however, the result of pressures from political leaders who took advantage of the Church in order to obtain their objectives. Today, we Genuine Orthodox Christians are disengaged from local political powers. Political leaders [today] do not drag along ecclesiastical leaders who create similar situations—which would be a mitigating factor…”

Let us separate the wheat from the chaff in this paragraph. First, the signatories assert that Bishop Akakije and his supporters tried to achieve their good aim “through a unilateral decision of an elite group of clergy and laity that represent none but themselves”. Now an elite is by definition a minority group constituting the best or in some sense higher part of a larger group. Thus we talk about an “aristocratic elite” as opposed to the plebeian people, where the Greek word “aristocratic” means “rule by the better”. But Fr. Akakije and his supporters, while they might indeed have been “better” than their opponents in general, were not a minority nor an elite. Certainly, they represented only themselves – that is, the majority of the True Orthodox Christians of Serbia. Who else were they meant to represent? Who else could they represent?

Turning to the historical examples, it is certainly true that the Archbishop of Serbia’s giving himself the title of “patriarch” in 1346 was arbitrary – the bestowal of this title should have been agreed with the other patriarchs. Nevertheless, since the Serbian Church was already autocephalous (since 1219), it made no essential difference to its status. From a dogmatic or ecclesiological point of view it was much less significant than, for example, the Patriarch of Constantinople’s according himself the title of “Ecumenical” in the sixth century. That step was opposed in the strongest possible terms by St. Gregory the Great, Pope of Rome, because it implied that he had jurisdiction over the whole “inhabited world” (oikoumene)… Again, the Church of Greece’s pronouncement of its autocephaly from the Patriarchate of Constantinople in 1833 was indeed arbitrary and wrong. But it is quite wrong to compare this to the situation in Serbia in 2011. For there is no question that Greece was part of the canonical territory of the Ecumenical Patriarchate in 1833, whereas Serbia has never been the canonical territory of the Church of Greece!

The encyclical continues: “There were good examples to follow, such as the declaration in a canonical way of the autocephaly of the Church of Serbia by Saint Sabbas, the First Archbishop of Serbia.”

The declaration of the Serbian Church’s autocephaly in 1219 by St. Savva is indeed interesting and instructive – but it by no means proves what the Greeks want it to prove. For what did St. Savva actually do? Knowing that his bishop and canonical superior, Archbishop Demetrios Chomatianos of the Autonomous Church of Ochrid, would never grant the Serbian Church autocephaly, St. Savva “changed jurisdictions”, as we would say today (the Greek Church was divided into four main “jurisdictions” at that time), and received autocephaly from another “jurisdiction” – that of the Nicaean patriarch and emperor. If we follow the iron logic of the encyclical’s ecclesiology, then St. Savva’s action was not only not a “good example to follow”, but blatantly schismatic! For after all, he disobeyed his bishop and even broke communion with him – a bishop, moreover, who even now is considered by the Greeks to be (with Balsamon and Aristides) one of the three great experts on canon law of the medieval period! Fr. Akakije’s action was in fact very similar to that of St. Savva – but less bold. For while St. Savva was forced to “change jurisdictions” in order that the autocephaly of the Serbian Church should be created, Fr. Akakije only acted to restore or reactivate that autocephaly – a very different, and far less ambitious project.

As for the Serbian True Orthodox people, their “sin” was to believe that the best candidate for the bishop of the resurrected Church of Serbia was not a Greek bishop living a thousand kilometres away, who neither lived in Serbia nor spoke Serbian nor showed any knowledge of Serbian problems, but rather the man who had already built up the Church of the True Orthodox Christians of Serbia from scratch with his own sweat, blood and tears, who was the spiritual father to most of the clergy and monastics (including those who led the opposition against him). Did they have the right to express such an opinion? Undoubtedly. In fact, according to the Holy Fathers, they had the right to decide this question themselves without the “veto” of any foreign authorities; for, as St. Nicephorus, Patriarch of Constantinople, said: “You know, even if very few remain in Orthodoxy and piety, then it is precisely these that are the Church, and the authority and leadership of the ecclesiastical institutions remains with them.” This being the case, the most that a foreign bishop of Synod could have done in Serbia was agree to help, or refuse to help (if they found the candidate unworthy), the Serbians in their choice: what they could not do was act “as lords over those entrusted to them” (I Peter 5.3) and impose their own will and their own candidates (i.e. themselves) upon them.

In fact, this very important principle is enshrined in the eighth canon of the Third Ecumenical Council: “The same rule shall be observed in the other dioceses and provinces everywhere, so that none of the God-beloved Bishops shall assume control of any province which has not heretofore, from the very beginning, been under his own hand or that of his predecessors. But if anyone has violently taken and subjected [a province], he shall give it up; lest the canons of the Fathers be transgressed; or the vanities of worldly honor be brought in under pretext of sacred office; or we lose, without knowing it, little by little, the liberty which Our Lord Jesus Christ, the Deliverer of all men, hath given us by His own Blood.”

“From this,” writes Bishop Akakije, “it is already clear the Greek GOC does not have the canonical right to take over the territory of the Serbian Church, much less such moral rights before the Serbian Church and people. On the basis of our petition for help, the Greek Church had the right only to set up a temporary governance over our widowed Serbian Church and to ensure the establishment of a Serbian bishop for the Serbian people as soon as possible. Unfortunately, this did not happen…”

Against this, the opponents of Bishop Akakije say that the situation in Serbia is different, because the True Orthodox Christians had voluntarily accepted to be under the omophorion of Archbishop Kallinikos. This is true, and acknowledged by the Serbs. But they argue that they sought the temporary episcopal supervision of a bishop of the Greek Church only until their own hierarchy could be re-established: they remained the True Orthodox Church of Serbia, and never became part of any other Local Church. There was not, and could not be, any permanent engulfment of the Serbian Church within the Greek Church. For, as the canon says, “none of the God-beloved Bishops shall assume control of any province which has not heretofore, from the very beginning, been under his own hand or that of his predecessors” – and there is no question about it: at no time has Serbia been under the hand of any Archbishop of Athens. The boundaries of the archdiocese of Athens could be redrawn to include the whole of Serbia only with the consent of the other Local Churches - and, first and foremost, with the consent of the Serbian people.

In fact, the “temporary governance” of the Greeks over the Serbs continued for fifteen years, directly violating another of the Holy Canons, the 74th of the Council of Carthage: “It is hereby declared that it will not be permitted to any temporarily governing bishop to keep for himself the altar that was entrusted to him for his temporary governance, because of differences and quarrels among the people: but he must strive to elect a bishop for it in the course of a year. But if he is lazy about this, then at the end of the year let another temporary bishop be elected.”

After citing this canon, Bishop Akakije quotes from the commentary on it by the famous Serbian canonist, Bishop Nikodim Milash of Istria, who died a martyr’s death in an Austrian prison: “It has happened that those bishops who should have maintained love among the people and cooperated in the election of a new bishop have themselves, for the sake of their own personal interests, encouraged disorders and stirred up disagreements with the aim of leaving the Church longer without a permanent bishop and of having the opportunity of carrying out the duties of governing bishop in it for a more prolonged period. So as to hinder such an abuse, the Carthaginian Fathers forbid a bishop to remain governing a widowed Church for longer than one year, and, if in the course of this time he has not succeeded in doing everything necessary in order that a new bishop should be installed, then, as the canon decrees, such a bishop should be deprived of the governance, and it should be transferred to a newly elected governor.” Bishop Akakije points out that the fears of the Carthaginian Fathers have actually been fulfilled in the case of contemporary Serbia, since the Greek leadership “very subtly but steadily reduced the authority of the first struggler for the renewal of True Orthodoxy in Serbia, Fr. Akakije, along with his co-strugglers on the battlefield for the rebirth of the Serbian Church and her interests”.

The encyclical continues: “Furthermore, when the independence of the Church of Serbia was abolished because of political reasons, it was recovered gradually and harmoniously initially with autonomy in 1831 and then with full autocephaly in 1879 through a consensus among the Mother and Daughter Churches.”

The encyclical is here referring to the Greek Church’s “abolition” of the Serbian and Bulgarian Patriarchates in 1766-67. With the single word “political” it covers up, and attempts to mitigate, a most serious historical sin which is directly relevant to the present situation. ”The Bulgarians and the Serbs,” writes Sir Steven Runciman, an historian highly respected by the Greeks, “had no intention of becoming Graecized. They protested to some effect against the appointment of Greek metropolitans. For a while the Serbian Patriarchate of Peč was reconstituted, from 1557 to 1755. The Phanariots demanded tighter control. In 1766 the autonomous Metropolitanate of Peč was suppressed and in 1767 the Metropolitanate of Ochrid. The Serbian and Bulgarian Churches were each put under an exarch appointed by the Patriarch. This was the work of the Patriarch Samuel Hantcherli, a member of an upstart Phanariot family, whose brother Constantine was for a while Prince of Wallachia until his financial extortions alarmed not only the tax-payers but also his ministers, and he was deposed and executed by the Sultan’s orders. The exarchs did their best to impose Greek bishops on the Balkan Churches, to the growing anger of both Serbs and Bulgarians. The Serbs recovered their religious autonomy early in the nineteenth century when they won political autonomy from the Turks. The Bulgarian Church had to wait till 1870 before it could throw off the Greek yoke. The policy defeated its own ends. It caused so much resentment that when the time came neither the Serbs nor the Bulgarians would cooperate in any Greek-directed move towards independence; and even the Roumanians held back. None of them had any wish to substitute Greek for Turkish political rule, having experienced Greek religious rule....”

So this is what “Greek religious rule” meant for the Serbs in the past: financial extortion, the removal of their own hierarchy, and the attempt to Hellenize their people. In spite of that, the Serbs in the twenty-first century, hoping that times had changed, asked for help from the Greeks and were sincerely grateful for what they received. It was only when this help turned into a variety of obstacles and hindrances, and the attempt to deny them their own native bishop, that they realized: tout ça change, tout c’est la même chose…

The encyclical continues: “Why do our separated brethren prefer to imitate those examples that are to be avoided instead of those that should be imitated? By using as their excuse various irregularities of the past they wish to justify their illicit acts. Their unfortunate attempt elicits a simple question: Does one irregularity from the past justify its repetition?”

This is a perverse way of looking at the present situation! The truth is quite the opposite: the “irregularity” of past Greek behavior – the abolition of the Serbian patriarchate in 1766 – is being repeated, albeit on a smaller scale, today. This became obvious when, in June, 2011 the Serbs received a letter from a senior bishop of the Greek Church it which it was proclaimed with all seriousness that Archbishop Kallinikos was “the acting locum tenens of the Serbian patriarchal throne”!

Let us conduct a thought experiment and imagine that Patriarch Irenaeus of Serbia and all his bishops, priests and laity – or, at any rate, a significant part of them – repented of their heresy and proclaimed that they wished to be united to the True Orthodox Church. What would the Greeks do then? Would they say: “You are no longer an Autocephalous Church, but must submit to the authority of Archbishop of Kallinikos of Athens, who is now the first hierarch or Archbishop (or even patriarchal locum tenens!) of all Greece and Serbia”? Of course not - and yet that is the logic of the Greek position! For this canonical nonsense – or should we call it megalomania? - implies that the Church of Serbia has now been annexed to the Church of Greece without any conciliar decision and without the knowledge or agreement of any Serbs except their 50-strong “Greek Serb” group!

“As we said above,” continues the encyclical, “for political reasons many times autocephalous Churches lost this status, while other autocephalous Churches were created. We must remember that the Church is one; the Dioceses, Metropolises, Patriarchates, Autocephalous, Autonomous and Semi-autonomous Churches are administrative divisions, which do not affect the essence of the Church and which change according the political circumstances of each era and the shifting of borders according to the maxim, “it is customary for the ecclesiastical to change together with the political.” An example of this is the Russian Empire’s absorption of the Georgian Kingdom in 1801 and the subsequent abolition of the autocephaly of the Georgian Church, whose autocephaly was restored again in 1917.”

For accuracy’s sake, it should be pointed out that the Georgian State headed by the king asked to be subsumed into the Russian empire to avoid being swallowed up by the Muslim Persians. That was indeed a good political reason for temporarily abolishing state independence, if not Church autocephaly. Moreover, it was done voluntarily – which can said of none of the instances in which the Byzantines or Greeks deprived Slavs or Arabs of their ecclesiastical independence.

In any case, the maxim “it is customary for the ecclesiastical to change together with the political” was never enshrined in canon law, was not recognized outside Constantinople, and became the cause of innumerable very damaging quarrels between Constantinople and the other Orthodox Churches. For autocephaly is, or should be, granted for purely pastoral, ecclesiastical reasons, because in order that a newly evangelized people should be strengthened in the faith they should have their own native hierarchy serving in their own native language. Why should that pastoral need change because of purely political reasons, because the people in question has involuntarily come under the yoke of another Christian nation?

Take the case of Bulgaria. After Constantinople very reluctantly gave the newly Christianized nation autocephaly, the faith spread strongly in Bulgaria, and she was soon producing native saints of her own – kings (St. Boris-Michael), hermits (St. John of Rila) and hierarchs and evangelists (SS. Naum and Clement of Ohrid). However, after the death of King Peter, in about 971, the Bulgarian kingdom was conquered by the Byzantines, as a consequence of which the local Bulgarian Church was again subjected to the Ecumenical Patriarchate. There was a resurgence of Bulgarian power under Tsar Samuel, who established his capital and patriarchate in Ohrid. But this did not last long. In 1014 the Bulgarian armies were decisively defeated by Emperor Basil I, “the Bulgar-slayer”. This led to the temporary dissolution of the Bulgarian kingdom and its absorption into the Roman Empire.

The Byzantines continued to recognize the autocephaly of the Bulgarian Church centred in Ohrid, but it was demoted from a patriarchate to an archbishopric. And futher encroachments on Bulgarian ecclesiastical independence continued. This elicited a firm rebuke from St. Theophlact, Archbishop of Ohrid in the late eleventh century. Although a refined Greek, he defended the rights of his adopted Church. Thus he stopped a monk from founding a stavropegial monastery subject directly to Constantinople, since it was “in accordance with neither the sacred canons nor the laws of the kingdom. I forbid him, for what relations are there between the Church of Bulgaria and the Patriarch of Constantinople? None at all. Constantinople possesses neither the right of ordination, nor any other rights, in Bulgaria. Bulgaria recognizes only its own archbishop as its head.”

Constantinople made two further attempts to abolish Bulgarian autocephaly, the first in the period of the Byzantine empire and the second in the period of the Turkish yoke. And yet who can doubt that the Bulgarian Church remained essentially unchanged in the whole of that time? And even now, when Bulgaria has succumbed to the ecumenist heresy, she remains an independent Church in law…

The encyclical continues: “The group of estranged brethren declared that in coming into communion with the Russian Synod of Bishops under Archbishop Tikhon (with whom we are not in communion) they desired to maintain communion simultaneously with us as well. This is incongruous and they wrote it rhetorically: in order to claim that they did not break communion with us but that we cut them off. Furthermore, they claim that they do not desire that their rebellion result in the disruption of the rapprochement between the Church of the GOC of Greece and the Russian Synod of Bishops under Archbishop Tikhon. This is incongruous too, because they knew from the beginning that Archbishop Tikhon’s support of their rebellion would result in the breakdown of this rapprochement, which indeed happened. The saboteurs that blew up the bridge claim that they did not desire the break in traffic between the two banks! The Holy Synod now finds itself in the unpleasant position of discovering that the group of separated brethren in this way rendered itself schismatic, transgressing Canon 31 of the Holy Apostles.”

Once again we see here muddled logic and a mixture of truth and falsehood. It is true that Bishop Akakije, before his consecration, asked for administrative independence for the Serbian Church from the Greeks without any Eucharistic break in communion. Was that a crime?! Was that undesirable?! Does not the encyclical itself say that “the Dioceses, Metropolises, Patriarchates, Autocephalous, Autonomous and Semi-autonomous Churches are administrative divisions, which do not affect the essence of the Church”? If the administrative division between the Greek and the Serbian Churches, which was established eight centuries ago, did not affect the essence of the Church, and created no real schism within it, why did the Greeks not consent to its continuation? Because that would have slightly diminished the size of Archbishop Kallinikos’ ecclesiastical empire (which already encompasses Greece, Europe, Australia and scattered parishes in Russia and Georgia!)? Yes, almost certainly that was one reason. Because he would have done anything to stop the promotion of Fr. Akakije, whom he suspected – rightly – of not wishing to put the interests of the Greek Church above those of Serbia? Yes, that was another reason. Because he feared the creeping influence of the Russians in the “lost territories of the Byzantine empire” in the Balkans - the so-called “Panslavist” bogey which the nineteenth-century Phanariots so feared? Yes, that was yet another reason.

Is it true that “the saboteurs that blew up the bridge claim that they did not desire the break in traffic between the two banks”? Yes, it is. But who are the real saboteurs? In order to answer that question, we must look more closely at the historical context. To do that, we shall elaborate the metaphor a little…

The Russian and the Greek Churches are like opposite banks of a river in the middle of which there is a large island – the Serbian Church. (The Serbs are indeed mediators between the Russians and the Greeks in a certain sense, having cultural, linguistic, racial and historical links to both nations.) Both sides wanted to build a bridge from one bank to the other. But the Greeks wanted to build a long bridge direct from bank to bank, bypassing the Serbian island in the middle, which they considered part of their territory and to which they had already built a smaller bridge. The Serbs, languishing under Greek rule, were all in favour of the Greco-Russian union, believing that they would benefit from closer relations with the Russians; for if the larger, bank-to-bank bridge were built, they thought another short bridge from them to the Russian bank would surely be built at some time. The Russians also went along with the Greek plan at first; while sympathizing with the Serbs, they did not want to build a small bridge to the Serbian island which the Greeks would interpret as invasion of their territory; they were prepared to treat the island as Greek territory for the sake of the general increase in trade that would result from the building of the big bridge.

However, then the Russians ran into trouble with the Greeks. In 2009 the Greeks refused to sign the contract for the big bridge because they thought – falsely – that the Russians were deceiving them. The real problem was the Greek governor of the Serbian island, who was determined, not only that no bridge should be built between the island and the Russian bank, but also that the big bridge linking the Greek and Russian banks should be built entirely to his specification and by his contractors. (This was the attempt of the Greeks led by Kallinikos to impose on the Russians their view of how akriveia and oikonomia should be applied in the reception of converts from the Moscow Patriarchate.)

Although disappointed, the Russians persevered, and eventually, in 2011, an agreement on the building of the bridge – that is, on the correct use of oikonomia in receiving people from the Moscow Patriarchate in Russia - was reached. Meanwhile, however, two important events had taken place. First, the leader of the Greek trade and construction corporation (Archbishop Chrysostomos) died in 2010, and was replaced by the governor of the Serbian island (Archbishop Kallinikos). And secondly, the conflict between the Serbs and the Greeks for possession of Serb island intensified. Gradually, the Russians became convinced that the Serbs’ case was just, and their pastoral needs great, and that they had a moral obligation to help them by building a small bridge from the Russian bank to the island and installing the Serb leader as governor of the island. They realized that this would jeopardize the big bridge project, but so be it. They offered to the Greeks that both bridges, big and small, should be built together, and that they should cooperate with them in installing a new governor of the island. But the Greeks refused and retreated from the island, blowing up the bridge from their bank and leaving behind a small group of saboteurs (all former officials of the new governor) who continue to snipe at the lawful governor of the island…

Did the Serbs violate Apostolic Canon 31, as the encyclical asserts?... Apostolic Canon 31 declares that a priest cannot break from his bishop except for reasons of “piety” (blagochestie) or “justice” (pravda). “Piety” is usually taken to mean “dogmatic truth”. The definition of “justice” is less clear.

What is clear is that it does not include the moral behavior of the bishop, as St. John Chrysostom explains: “Anarchy is altogether an evil, the occasion of many calamities, and the source of disorder and confusion… However, the disobedience of those who are ruled is no less an evil… But perhaps someone will say, there is also a third evil, when the ruler is bad. I myself, too, know it, and it is no small evil, but a far worse evil even than anarchy. For it is better to be led by no one than to be led by one who is evil. For the former indeed are often saved, and often in peril, but the latter will be altogether in peril, being led into the pit of perdition. How, then, does Paul say, ‘Obey them that have the rule over you, and submit yourselves’? Having said above, ‘whose faith follow, considering the end of their conversation,’ he then said, ‘Obey them that have the rule over you and submit yourselves.’ ‘What then,’ you say, ‘when he is wicked, should we not obey?’ Wicked? In what sense? If in regard to faith, flee and avoid him, not only if he is a man, but even if he is an angel come down from heaven; but if in regard to life, do not be over-curious…” This is not to say that a bishop cannot or should not be brought to trial and defrocked for immoral behavior, but only that a priest cannot break with him by reason of his immoral behavior before he has been canonically defrocked.

If we look at the practice of the saints, then “justice” must include serious canonical transgressions, for there are many cases of Orthodox breaking communion with their superiors, not for reasons of heresy, but because of serious canonical transgressions. The writings and actions of St. Theodore the Studite in relation to SS. Tarasius and Nicephorus of Constantinople are obvious examples. But there are many more.

A particularly interesting example can be found in the Life of St. Meletius of Antioch. St. Dmitri of Rostov writes that the Christians of Antioch were angry with their bishop, Eudoxius, because he “paid little attention to his duties. This infuriated the Antiochians, who expelled him from their city… Then the Antiocheans assembled to decide who would succeed Eudoxius… Saint Meletius was chosen by general acclamation.”

Now Eudoxius was an Arian. But it is significant that he was not expelled “for reasons of piety”, or heresy, but “for reasons of justice”, that is, his failure to carry out his canonical duties… Of course, it is always preferable that a bishop who does not carry out his duties should be removed by his fellow bishops in a canonical trial. However, very often in antiquity, and even more often in modern times, either because of persecutions or because bishops do not have the courage or will to investigate each other, appeals to the Synod are ignored and even despised. In such cases, we recall the words of the Eastern Patriarchs in their famous Epistle of 1848: “The protector of religion is the very body of the Church, even the people themselves” (17). Orthodoxy does not believe in the infallibility of any one man or Synod; and in cases when bishops and Synods do not do their duty, it is the duty of the people, the last earthly resort of truth and justice, to act for the good of the Church. This is not anarchy, or rebellion, or Protestantism. It is Orthodoxy.

Two modern examples will clarify what breaking communion “for reasons of justice” means. In 1928 St. Joseph of Petrograd refused to obey his canonical superior, Metropolitan Sergius, not for reason of heresy, or even for a clearly defined canonical transgression, but simply because he felt that his translation from the diocese of Petrograd was caused by an intrigue against the Church initiated by the Bolsheviks and supported by Sergius. And he said: "The defenders of Sergius say that the canons allow one to separate oneself from a bishop only for heresy which has been condemned by a council. Against this one may reply that the deeds of Metropolitan Sergius may be sufficiently placed in this category as well, if one has in view such an open violation by him of the freedom and dignity of the Church, One, Holy, Catholic and Apostolic. But beyond this, the canons themselves could not foresee many things, and can one dispute that it is even worse and more harmful than any heresy when one plunges a knife into the Church's very heart - Her freedom and dignity?” In another place, St. Joseph points out that there were no priests or bishops at the foot of the Cross, but only laymen and women…

The second example concerns Archbishop Kallinikos himself. In 1979, he, as an archimandrite, broke with his canonical superior, Archbishop Auxentios, and was ordained to the episcopate by Metropolitan Kallistos of Corinth and another bishop. This new group, called the “Kallistites”, said that their actions were “a temporary and curable deviation from the canonical order” whose aim was the cleansing of the Church from moral vices, especially sodomy, since “men have been raised to the priesthood who are both unworthy and incapable.” Of course, it is possible to sympathize with the “Kallistites”, whose aim of cleansing the Church of homosexuals was certainly laudable. Nevertheless, as they themselves admit, it was uncanonical. For one cannot break with one’s canonical superior for reason of immoral acts, but only for reasons of heresy or major canonical transgressions. At most, they could have withdrawn from the Synod in order “not to take part in other men’s sins” (I Timothy 5.22). That is what, for example, Metropolitan Chrysostomos (Kiousis), the future archbishop, did. But the Kallistites created a new Synod, with new bishops, thereby creating serious long-term difficulties for the Greek Church.

However, let us suppose for one moment that Kallinikos’ consecration to the episcopate in 1979 without the blessing of his archbishop could be justified on the grounds of “justice” or “the cleansing of the Church”. And let us compare his motives with those of the future Bishop Akakije. Was Bishop Akakije proposed for consecration by his flock “in order to cleanse the Church of unworthy and incapable priests”? No, he was not. Their motivation in proposing him, and his motivation in accepting, was much simpler, much closer to home: the salvation of the maximum number of Serbs; for they knew that very few Serbs would agree to come under a non-Serb bishop who belonged to another, non-Serb Local Church. They knew that they were in desperate need, not of a bishop living many hundreds of miles away, knowing next to nothing about Serbia and visiting it just once in over ten years, but of a native Serb who spoke their language, lived their life, knew their enemies and fought their battles. It is of such men that the Apostle says: “If a man desires the office of a bishop, he desires a good work” (I Timothy 3.1)…

“What is more,” continues the encyclical, “in the document of their rebellion the severed brethren express their gratitude in words for everything that the Church of the GOC of Greece has provided them. But because we did not ordain for them as bishop the one whom a small group desired at the time that that group demanded, they decided to appeal to the Russians. What a concept of gratitude and obedience. They pay no heed to the bishops that ordained them because they will not promote a specific person among them. They set fire to their mother’s house and harm their brethren who remain faithful to her and then they utter into their mother’s ear, “thank you”.”

This is really rather spiteful. So an expression of gratitude is considered sinful! Would they have preferred ingratitude?! Bishop Akakije announces administrative separation from the Greek Church – that is, the return to the canonical order of the last 800 years, – while expressing the desire to remain in eucharistic communion – that is, rejecting any thought of essential schism - and expressing gratitude for services rendered. What a sin! What profound evil!

Bishop Akakije himself is described as “the one whom a small group desired at the time”. But they were not a small group in the context of the Serbian TOC: they were the majority, headed by the senior priest and rebuilder of the Serbian Church, and consisting of the majority of the monastics and laity. Nor did they desire his consecration only “at the time”: they had desired it for at least five years and sent numerous appeals for his consecration in the name of the Administrative Council of the Serbian True Orthodox Church to the Greek Holy Synod. They included believers from the north, south, east, west and centre of Serbia.

The Greeks are obsessed with the smallness of the Serbian flock in absolute terms. But let us remind ourselves of the words of St. Nicephorus quoted above: “You know, even if very few remain in Orthodoxy and piety, then it is precisely these that are the Church, and the authority and leadership of the ecclesiastical institutions remains with them.” After all, mighty oaks from tiny acorns grow…

Besides, there is no minimum number of people required for the formation of a diocese. When St. Gregory of Neocaesarea came to his diocese for the first time there were only 17 Christians in the city (when he died there were only 17 people who were not Christians). In North Africa in the early centuries, almost every village had its own bishop. In the Irish Church most abbots of monasteries were also bishops. The criterion is not the size of the existing community, but its spiritual needs. And if the community grows with the blessing of God, then its needs will increase proportionately. So it is not only the present, but also the future needs of the flock that must be measured. In order to satisfy these needs, God is willing to multiply the bishops of the Church indefinitely, for He wishes that all men be saved and come to a knowledge of the truth. There is no need for the Church hierarchy to be parsimonious in the provision of bishops – provided, of course, that the candidates are worthy men. Thus the Prophet Moses once exclaimed: “Oh, that all the Lord’s people were prophets and that the Lord would put His Spirit upon them!” (Numbers 11.29). Again, the holy Patriarch Tikhon once cried out to Archbishop Andrew of Ufa from his captivity: “Vladyko, consecrate more bishops, as many as possible!” And he did (about forty in all)… And yet the demand still outstripped the supply. And today who can say that the True Russian Church has too many bishops?

As for Serbia, who can claim that the several hundreds of True Orthodox Christians, and the many millions of potential converts from the patriarchate, do not need even one true Serbian bishop?! In view of this manifest need, what can be the motivation of a bishop who, living in Athens but already utterly unable to supply the needs of his already vast territories (Greece, Europe, Australia and scattered parishes in other lands), refuses to consecrate the man who has already worked for many years in Serbia, building up the flock from zero to several hundreds in spite of huge obstacles created from both within and outside the Church? If this man had canonical obstacles to his consecration, the delay would be understandable. But the Greeks have not been able to cite any such obstacles…

Later in their encyclical, the Greek bishops appear to accept that size of the flock is not an important factor, but instead attack the “democracy” of Fr. Akakije’s administration: “We too desire the rebirth of Orthodoxy in Serbia and the restoration of the autocephalous local Church of Serbia, understood in the genuine Orthodox sense. As we have declared in the past in writing, we have no plan to absorb the local Genuine Orthodox Church of Serbia. Moreover, in the memorandum our currently separated brethren submitted to us this past January, we did not set the small size of population as an impediment for the ordination of a bishop, but merely specified [as a condition] the better organization of the community of GOC of Serbia through the implementation of a Governing Council in which would be heard all views and which would truly express your voices. The separated brethren did not agree. They did not desire to have dissenters with them in this body. Why not, if they represented the majority? How would it have mattered, if there were a minority view? Did they fear that they really represented a minority view rather than the view of the majority? This is what in the end proved to be true. The system of sending away dissenters and of establishing deliberative bodies that prove to be merely cheerleaders of a leader suggests the totalitarian regimes of the past.”

Coming from the pen of Archbishop Kallinikos, this is not only false, but deeply hypocritical. Kallinikos’ own treatment of the Serbian Church has been dictatorial and divisive. While repeatedly refusing the petition of the majority, - whose fulfilment, as we have seen, was actually demanded by the Holy Canons, - he has encouraged the minority to rebel against their spiritual father, spread foul slanders with impunity and generally make his already very difficult task even more difficult.

This is confirmed if we look at a short account of events in the STOC in the years 2006-2011. The divisions began towards the end of 2006, when the majority of believers began to murmur at the fact that no Greek hierarch had visited them in the last ten years. They concluded that they had been patient enough with this spiritual negligence and it was time for them to have a bishop of their own, or at least they should write to the GOC Synod and ask for Metropolitan Kallinikos’ replacement as Exarch for Serbia. Another problem was his tendency to give “double blessings” – that is, one person would come to Corinth, give his view of the situation, and receive one blessing; then another person would come, give his view of the situation and receive a different blessing contradictory to the first. Long distance from Serbia, and the metropoitan’s long absence from the country, created the mess.

At the end of 2006, the Administrative Council of STOC gathered together for the last time in its fullness. All the clergy were present, and all signed a document passed by a majority of votes in which the GOC Synod was requested to consecrate a bishop from the Serbian clergy. However, knowing that the GOC were constantly repeating that the STOC was too small and immature to have its own bishop, the signatories offered an alternative solution: the replacement of Metropolitan Kallinikos by another Greek bishop. The STOC Administrative Council also decided to deliver this request personally to Archbishop Chrysostomos during the next GOC Synod meeting, and organized preparations for a trip to Corinth and Athens.

Then Fr. Athanasius, who was the only one among the Administrative Council clergy who had opposed this request (although he signed the conciliar decision), together with a few of his followers, organized a shameful and disgusting propaganda campaign among the faithful. They made copies of an audio cassette on which the Athonite monk Fr. Danilo, who was a member neither of the GOC of Greece nor of the STOC at this time, used his authority and respect among some of the faithful to slander Fr. Akakije, attacking him in a vulgar and insulting manner. Of course, they used and manipulated Fr. Danilo’s words, because, at the same time Fr. Danilo used even more vulgar and rude words about Metropolitan Kallinikos and the Greek Florinites, but they didn’t spread those because it would have harmed their goal of slandering the supporters of the Metropolitan’s dismissal from the post of Serbian Exarch.

Then Fr. Athanasius organized some of the faithful, gathered their signatures, and without informing the STOC Administrative Council, secretly sent a counter-document to Metropolitan Kallinikos. In time, this secret counter-document became the main counter-argument in the fight between the fraction of Fr. Athanasius and those clergy and laymen who were loyal to the STOC Administrative Council.

Now let us return to the journey of the delegation of the STOC Administrative Council to Greece. The delegation first went to Corinth to inform Metropolitan Kallinikos about the STOC’s request for his replacement. He listened to it and kindly accepted it, without saying that he had a secret counter-petition in his pocket, which had arrived earlier. The delegation agreed with Metropolitan Kallinikos that they would go together to the GOC Synod meeting. The evening before the departure for Athens, the metropolitan said that the delegation should go first while he would come soon after them.

In Athens, the delegation was received by Archbishop Chrysostomos and all the bishops. The request was formally handed in, and after receiving a short explanation of its content, Archbishop Chrysostomos asked: ‘’Where is bishop Kallinikos? Without him, this topic cannot be discussed. We will solve that when he shows up.’’

But he did not show up… Sadly, the STOC delegation had been cunningly out-maoeuvred by the Metropolitan. They realized too late that their delegation has been deceived, and that their time, effort and money had been wasted because of the Metropolitan’s deliberate refusal to show up at the Synodal meeting.

The delegation went back to Serbia, completely demoralized. But there was more to come. After several requests to be informed by the Synod about what had been decided, the answer finally came back from Greece. The Administrative Council of STOC discovered for the first time that the Metropolitan had brought the counter-petition to the Synod. And because of it and ‘’Serbian discord’’, the request for the Metropolitan’s replacement was rejected.

After this sad development, the reputation of the Administrative Council of STOC was ruined, its members were demoralized and the divisions deepened, especially because Fr. Athanasius’ group started to rejoice, openly glorifying their ‘’victory’’, and continuing their campaign of slander and gossip. For this reason, although there was still some communion between the two groups, the Akakians and anti-Akakians, it was very one-sided: some Akakians would commune in Fr. Athanasius’ parish for the sake of restoring good relations within the STOC, but the ‘triumphant’ minority of anti-Akakians did not reciprocate…

At the same time, Metropolitan Kallinikos began shamelessly and publicly to accuse his senior priest in Serbia, Hieromonk Akakije, of being power-hungry, full of pride, spiritually deluded, etc. He sadly abused his Metropolitan authority, because some people began to change their attitude towards Fr. Akakije, trusting that a Metropolitan would have to be telling the truth. In Serbia, meanwhile, the relentless propaganda coming from sources close to Fr. Athanasius reached its highest peak, with new kinds of defamation and lies against Fr. Akakije. This joint venture between Metropolitan Kallinikos and his supporters in Serbia caused some believers to waver in their belief that Fr. Akakije was worthy of becoming their first Serbian bishop, forgetting how much he had done for the sake of the development of the STOC. It was from this time that some became so deeply influenced by the lies preached by Kallinikos and his followers that they came to believe that the Serbian Church did not exist, that the National Serbian Church was an historical mistake, that it was just a small part of the Greek Church, that it is was not only unnecessary to fight for an independent Serbian Church but wrong, being a manifestation of ambition and ingratitude on the Serbian side…

“Our separated brethren and children attempt to make a parallel between their case and the case of the Greek GOC, when they found themselves without bishops in 1955. This parallel is incongruous. In 1955, the Church of the GOC of Greece was fully organized and formed as an organization and the 66 priests (with all of those able present) elected a twelve-member Council (Governing Ecclesiastical Council) through a transparent democratic process for their administration until they found Bishops. The term of office of the members of the Council was renewed every year by election. They chose their Episcopal candidates through an absolutely transparent process and secret ballot.”

“Our separated brethren” – it sounds very much like the condescending language of the Second Vatican Council when talking about the Orthodox Church… As for the exemplary democracy of the Greek TOC in the 1950s, that is all very well and is not in dispute. But the encyclical fails to say what happened next… For just as Archbishop Kallinikos likes to overlook his own unconventional path to the episcopate, so the writer of the encyclical here overlooks the uncanonical way in which the Greeks originally acquired their episcopate from the Russian Church Abroad in the 1960s. Did the Greeks present a petition to the Russian Synod and then wait for the whole Synod to come to a “democratic” decision? By no means! They hid the matter from Metropolitan Anastasy, and secretly - “through the back door” and in violation of Apostolic Canon 34 - obtained the consecrations they desired from other bishops of his Synod. At the same time, the democratically elected future Archbishop Chrysostomos (Kiousis) was rejected in favour of the unelected, and disastrous, Archbishop Auxentius. However, the next metropolitan, St. Philaret, decided, for the sake of the unity of the Church and the good of the Greek nation, to regularize the uncanonical consecrations in 1969.

And how did the Greeks repay the Russians for their literally priceless gift – the gift of a hierarchy? By gross interference in the canonical rights of the Russian Church! First, in 1978 their new archbishop, Auxentius, took a clergyman of the Russian Church, John Rocha, baptized him (on the grounds that he had not had a canonical baptism) and reordained him, before raising him to the episcopate of “the Autonomous Church of Portugal”, where he distinguished himself by becoming an extreme ecumenist heretic! Naturally, this stopped Eucharistic communion with the Russian Church Abroad. However, the Russians carefully refrained from calling the Greeks “schismatics”, but simply decreed that they would not unite with any single Greek jurisdiction until the Greeks had all united amongst themselves.

Then, in September, 2009, after the fall of the major part of the Russian Church Abroad, when the remnant of the faithful Russians under Archbishop Tikhon came to Athens seeking to renew Eucharistic communion, the Greeks at first agreed, and even appointed a date for the first concelebration, but then, in October reversed their original decision on the grounds that they “did not trust” the Russians. This was because Metropolitan Kallinikos, arriving, as so often, late on the scene, threatened to leave the Synod or at least retire… The Greeks’ official explanation, however, was that at their first meeting, on September 13 in Megara, the Russians had promised that they now had no priests with a defective baptism. However, the Russians have strongly denied this, saying that they never asserted that all their clergy had been baptized through triple immersion. On the contrary, assert the Russians, they readily admitted that many of their clergy and laity had been baptized in an irregular manner, and that these people had been serving and/or receiving Holy Communion for decades. Furthermore, based upon the most recent past practice of the Russian Church, and the oikonomia that had had to be used during the Soviet persecutions, they said that they would not be able to rebaptize everyone in the Russian Church who had had an irregular baptism. And as an independent Local Church, they asserted their right to apply oikonomia in this matter as their Synod deemed it necessary. The Greeks said that their confidence had been undermined when the Russian Bishop Germogen – boldly and honestly, as the Greeks admitted – confessed to having “baptized himself” to correct his irregular baptism shortly before coming to Athens. However, the Russians replied that they had deceived nobody; Bishop Germogen’s confession had been as much a surprise and a shock to themselves as it had been to the Greeks. And their sincerity in this is proved by the fact that they have recently, in their Synodal meeting of December, 2012, removed Bishop Germogen from the Holy Synod precisely because of his “self-baptism” – a decision that Bishop Germogen humbly accepted...

Even if we were to suppose (which I do not) that the Russians deceived the Greeks in this matter, the fact remains that for the second time in just over thirty years communion between the Russian and Greek True Orthodox Churches had been broken because the Greeks insisted on imposing their conception of permissible oikonomia on the Russians. The first time, in 1978, they went further by “stealing” a Russian clergyman and rebaptizing and reordaining him. The second time, in 2009, this did not happen. But the end result was the same: a break in communion or reversal of a decision to enter into communion. The Greeks seem unable to understand that Athens is not the centre of the Orthodox world, and that they do not have the right to impose their conception of oikonomia on other Local Churches.

In September, 2010, Archbishop Chrysostomos, a sincere proponent of union between the Greek and the Russian Churches, died. To the surprise and shock of many, his elected successor was – Metropolitan Kallinikos! (Junior bishops were not allowed to vote, and Kallinikos won a majority only on the second round, when Metropolitan Chrysostomos of Attica withdrew his candidature and his supporters transferred their votes to Kallinikos). Some (on both sides) saw this, correctly, as the end of any real hope of union. However, the Russians decided to persevere, and they agreed to the Greek offer, made in 2009, that the two Churches send delegations to Odessa to attempt to come to an agreement on the issue of oikonomia and akriveia.

However, by this time the Serbian problem was reaching a climax. At the beginning of 2011 a Serbian delegation went to Athens and handed in another, final petition, which they hoped would be answered by Pentecost. So when the Greek delegation, containing some non-Greek opponents of Fr. Akakije, arrived in Odessa in February, and began raising the Serbian question, the Russians responded cautiously. On the one hand, they defended the Akakian position, insisting that the autocephaly of the Serbian Church could not be denied, and that the Serbian TOC would benefit from the consecration of native bishops. On the other hand, not knowing what the Greek answer to the final Serbian petition would be, and not wishing to endanger the outcome of their own union talks with the Greeks, they did not deny the Greeks’ claim that this was their own internal problem.

In spite of some ups and downs, the two delegations reached agreement on oiikonomia; and when the Greek delegation reported back to their Synod in Athens, the Synod welcomed the agreement. At the same time, however, they said that, in order to give their own people time to digest the prospect, and in accordance with the Russians’ own request, the union would not be put into effect for another two years. The Russians were surprised by this – they had not asked for any two-year postponement! This may have been a genuine misunderstanding. But after the “misunderstandings” of 2009, some began to suspect that the Greek leadership was reluctant about union and were playing for time…

But time was running out. For although the Serbian petition had been rejected orally by the Greeks in Athens, no formal written reply had been received by Pentecost. So the Serbs decided to make a formal petition to the Russians to consecrate Fr. Akakije for them. The leaders of the Serbs and the Russians met in Odessa late in June, 2011, in order to discuss the petition. After a long and thorough discussion, the Russian Synod decided that the Serbs’ petition was justified (especially in view of the schismatic Bishop Artemije’s inroads into the flock), and that they, the Russians, had the canonical right and moral obligation to help them. A date for Fr. Akakije’s consecration was appointed for August 12 (new style) in the Russian monastery of Lesna in France…

A last-ditch attempt to salvage the Greco-Russian union was made. On the Russian side, Protopresbyter Victor Melehov suggested that both Greek and Russian hierarchs take part in the consecration of Fr. Akakije. This idea was enthusiastically accepted by Bishop Photius, secretary of the Greek Synod. And he suggested that the union of the Greeks and Russians – a necessary condition of a joint consecration - could be brought forward to November, 2011. However, the idea must have received a cold reception from Archbishop Kallinikos. For when the Russians, postponing the consecration for three days, sent a delegation to Athens on August 11, and again put forward the idea, the Greeks rejected it outright…

At that meeting the gist of the Russian argument, which was expounded by Bishop Germogen, was as follows: "We consider Serbia to be a Local Church regardless of its numbers. A Local Church may not be subject to another Local Church. Serbia first appealed to Greece for help, and then later to us. We, of course, recognize the GOC's ability and right to help the Serbian Church, but this in no way stops the Russian Church from helping also." He gave the analogy of a ship in distress. Just because one country begins to help, this does not preclude another from helping also. "The Serbs asked us to ordain them a bishop. As brothers in Christ, we have to let you know that we intend to do so. We do not wish to do so secretly in the night, but with your knowledge, and hopefully your participation."

The response of Archbishop Kallinikos was violent. He shouted, pounded his fist on the table, stood up and leaned over the table to Bishop Germogen. At one point he asked him: "How well do you know these people? Have you ever even visited them? We know them for a decade." Bishop Germogen responded calmly, saying that they knew those who had come to them rather well.

At that point Protopresbyter Victor Melehov could not resist, and interjected: "Despota, you know the Serbs have been with the GOC for so many years, and you were assigned as their ruling bishop. How many times have you visited them over the past decade? Do you know them at all?" Of course, everybody knew the answer to that. Archbishop Kallinikos was momentarily speechless, and Metropolitan Chrysostomos of Attica hastily changed the subject…

“This action of our estranged brethren is even more condemnable in that they knew that on the agenda of the Synodal Meeting of August 3rd was a proposal for the Synod to adopt a time table for the ordination of a bishop of your choosing and the reorganization of the Serbian Church of the GOC immediately after the union with the Russian Synod under Archbishop Tikhon, with, moreover, the cooperation of Greek and Russian bishops. They did not await at all the result of the Synod, but the eve of August 3rd they ran to make their plan a fait accompli through their coup. The Holy Synod will not abandon the faithful children of the Church that remain in canonical order and will move forward with the reorganization of the Serbian Church of the GOC.”

“The ordination of a bishop of your choosing” – that is, a bishop elected by the small minority of anti-Akakians? How could that possibly solve the problem?! And of course the Russians would never have cooperated in that, since they backed Fr. Akakije and the STOC majority.

In any case, what was there for the Russians to wait for? They had already postponed the consecration once in order to travel to Athens and seek a last-minute resolution, but had been greeted by rudeness, violence and the words: "Serbia belongs to the Greek Church, and only the Greek Church has jurisdiction over the Serbian Church's future." They were told that the Greeks were not interested in any joint consecration of a bishop for Serbia, and if the Russian Church did ordain a bishop for Serbia, there would be no possibility for any union between the GTOC and the RTOC. After such a reply, there was no reason for the Russians to believe that any future meeting of the Greek Synod would deliver any other verdict. So they returned to France, and the consecration took place on August 2/15.

“Toward this end the Holy Synod decided to call a Clergy-Laity Conference in Belgrade on Saturday, August 21/ September 3, 2011, in the present of His Beatitude Archbishop Kallinikos of Athens and All Greece. All Genuine Orthodox Christians of Serbia that remain in canonical order and recognize the Holy Synod, which from the beginning was responsible for the reorganization of the Serbian Church, will have a right to participate. In this conference, the current situation will be evaluated, you will elect a Governing Council which will truly express your desires, and you will freely address your legitimate hierarchy with your proposals and petitions.”

And what has this “reorganization” done for the anti-Akakian Serbs? Very little so far. Their first demand was that Archbishop Kallinikos defrock Bishop Akakije and his fellow clergy. He hasn’t done that.

Also, they have not received any bishop of their own. Indeed, it would be naive to expect that the Greeks would keep their promise and “adopt a time table for the ordination of a bishop of your choosing” when they refused precisely that same request so stubbornly for so many years. Only if there appears a candidate who is willing to submit the interests of Serbia to Greece in a way that Fr. Akakije refused will the Greeks considering ordaining him… But that, of course, would be a terrible betrayal of the interests of the Serbian Church and of Orthodoxy in general…

It seems that what this “reorganization” really means is the continued domination of Metropolitan Kallinikos over a very small and decreasing flock which is already riven by divisions over whether their liturgical language should be Serbian or Church Slavonic. Perhaps, to be consistent, it should be neither Serbian nor Church Slavonic, but Greek… After all, since they had rebelled against their former spiritual father, Fr. Akakije, on the grounds that they wanted to belong to the Greek and not the Serbian Church, then they should learn Greek and serve in Greek, abandoning all claim to being the GOC of Serbia...

Let the last word be with Bishop Akakije: “We have been told that our exit from under Greek administrative rule means the end of friendship and help: ‘You will lose your friends and no one will help you anymore...’ Where is their genuine brotherly love for us, which we True Orthodox Serbs still cherish for them? Does this mean that we Serbs are only their good friends as long as we are submitted to the Greek GOC? Is the progress of the Serbian TOC not also their joy as well as ours? We hope that the irrational resentment exhibited from the side of the Greek GOC is temporary and that their sharp words spoken and shot at our hearts are only an involuntary and short-lived reaction. Although such positions and statements of our Greek brothers, like those of their Serbian followers, have caused much harm and hurt us, we will not harbour hard feelings, but will wait with patience for them to become more sober, praying to the Lord of all to sow brotherhood, mutual love, and understanding between us...”

                    February 2/15, 2013.

                    The Meeting of the Lord in the Temple.

* * *

МИХАИЛ ШИШКИН шлёт КУДА ПОДАЛЬШЕ РОССИЙСКУЮ ВЛАСТЬ

Все уже слышали про поступок Михаила Шишкина?
Русский писатель - один из главных современных авторов российских - ответил резчайшим и категорческим отказом на официальное приглашение Федерального агентства России по печати и массовым коммуникациям поехать представить РФ на американской книжной ярмарке Book Expo America 2013.
Короче, смело послал обнаглевшую власть куда подальше, показав ей её место у параши. Молодец!
Вот ссылка на оригинал новости в "The Guardian": http://www.guardian.co.uk/books/2013/mar/07/mikhail-shishkin-russia-us-book-expo?INTCMP=SRCH
А вот его слова: "Russia's political development, and the events of last year in particular, have created a situation in the country that is absolutely unacceptable and demeaning for its people and its great culture," writes Shishkin. "What is happening in my country makes me, as a Russian and a citizen of Russia, ashamed. By taking part in the book fair as part of the official delegation and taking advantage of the opportunities presented to me as a writer, I am simultaneously taking on the obligations of being a representative of a state whose policy I consider ruinous for the country and of an official system I reject."
He wrote that "a country where power has been seized by a corrupt, criminal regime, where the state is a pyramid of thieves, where elections have become farce, where courts serve the authorities, not the law, where there are political prisoners, where state television has become a prostitute, where packs of impostors pass insane laws that are returning everyone to the Middle Ages – such a country cannot be my Russia".
Shishkin wants instead to represent "another Russia, my Russia, a country free of impostors, a country with a state structure that defends the right of the individual, not the right to corruption, a country with a free media, free elections, and free people," he wrote in his letter.
The move, he said, was his alone, and had not been made in consultation with other writers invited to New York.
Сокращённый перевод lenta.ru:
"В этом письме Шишкин заявил, что не может быть представителем «страны, в которой власть захватил коррумированный преступный режим, государство представляет собой воровскую пирамиду, выборы превратились в фарс, суды служат власти, а не закону». По словам писателя, политическое развитие России и в особенности события 2012 года создали в стране «абсолютно неприемлемую, унизительную для ее жителей и ее великой культуры» ситуацию.
«Мне как русскому человеку и гражданину России стыдно от того, что происходит в моей стране. Принимая участие в книжной ярмарке в составе официальной делегации и пользуясь предоставленными мне как писателю преимуществами, я одновременно беру на себя обязательство представлять государство, политику которого я считаю разрушительной для страны, и систему, которую я не приемлю», - цитирует газета текст письма.
Шишкин уточнил, что отказ от участия в российской делегации на ярмарке - это его личная инициатива, которая никак не касается других российских писателей-участников ярмарки. Он также пояснил, что сначала дал свое согласие на участие в ярмарке, но затем отозвал его".

Почему-то lenta.ru перевела не весь текст из Guardian. Интересно, отчего? Сравните с полным переводом:
«страна, где власть захватил коррумпированный преступный режим, а само государство представляет собой воровскую пирамиду, где выборы превратились в фарс, где суды служат власти, а не закону, где есть политические заключенные, где государственное телевидение занимается проституцией, где шайка узурпаторов принимает безумные законы, возвращающие народ в средневековье — такая страна не может быть моей Россией».
«Политические события в России, в особенности события последнего года создали в стране совершенно невыносимую и унизительную ситуацию для ее народа и ее великой культуры. Мне, как русскому и гражданину России, стыдно от того, что происходит в моей стране. Участвуя в книжной ярмарке в составе официальной делегации и пользуясь преимуществом писателя, я взял бы на себя полномочия представителя государства, чью политику я считаю гибельной для России, представителя системы, которую я не приемлю».
Вместо этого, сообщает The Guardian, писатель хотел бы быть представителем «другой моей России, страны, свободной от самозванцев, страны, в которой государство защищает права личности, а не право на коррупцию, страну со свободной прессой, свободными выборами и свободным народом».

Разумеется, я слышал об этом писателе. Но никогда не читал. И вот, этой ночью начал. Лучше поздно, чем никогда. Правда?
Естественно, я начал с малого - статей, эссе, публицистики. Тем более, что вообще обожаю этот краткий, ёмкий и оттого особенно сильный жанр, предпочитая его громоздкой, излишне длинной и подробной художественной прозе.
Пришлось изрядно порыскать по рунету в поисках текстов Шишкина. Наиболее полное собрание - http://magazines.russ.ru/authors/s/shishkin/
Непременно спешу поделиться найденным с вами, друзья. Конечно только отрывки - зато самые интересные.
И первыми станут кусочки из "Урока швейцарского", нарезка небольшого эссе Шишкина, которую я заботливо выложил мозаикой, посвящённую швейцарской жизни всех поколений русских революционеров, в то время, как статья целиком - фактически швейцарский излом всей русской истории с конца XVIII века.

                -Myslenkov Life Journal

* * *

  НОВОСТИ  - NEWS