Vernost'Number 70

The Editorial Board is glad to inform our Readers that this issue of “FIDELITY” has articles in English, and Russian Languages.

С удовлетворением сообщаем, что в этом номере журнала “ВЕРНОСТЬ” помещены статьи на английском и русском языках.

Thy Will be done on earth as it is in heaven. Да будет воля Твоя, яко на небеси и на земли.

1. АРХИЕПИСКОП АВЕРКИЙ (ТАУШЕВ) О МОСКОВСКОЙ ПАТРИАРХИИ.

2. Is the Moscow Patriarchate that has still not repented, really what the ROCOR wants to legitimize?

3. Святыни Катакомбной Церкви. Обновившийся образ Иконы Божией Матери Виленской-Остробрамской.
Иеродиакон Никон (Смирнов).

4. МЫ - ВЕРНЫЕ. Почему мы разошлись в исповедании со всеми членами МП? Алексий Фимин, иподиакон РПЦЗ(В)

Those who attack the Church of Christ by teaching that Christ's Church is divided into so-called "branches" which differ in doctrine and way of life, or that the Church does not exist visibly, but will be formed in the future when all "branches" or sects or denominations, and even religions will be united into one body; and who do not distinguish the priesthood and mysteries of the Church from those of the heretics, but say that the baptism and eucharist of heretics is effectual for salvation; therefore, to those who knowingly have communion with these aforementioned heretics or who advocate, disseminate, or defend their new heresy of Ecumenism under the pretext of brotherly love or the supposed unification of separated Christians, Anathema!

Общество Блаженнейшего Митрополита Антония, со времени своего основания, следуя примеру своего небесного покровителя, непрестанно стремилось объединить разразненные части, совсем еще недавно, бывшей единой Русской Православной Церкви Заграницей. Поэтому Общество с великим прискорбием относится ко всем возникающим распрям между этими разразненными частями и не поддерживает ни одну из них в отдельности, призывая их вновь сплотиться воедино для совместного противостояния унии с Московской Патриархии, пока МП не вернется на путь истиного Православия.

Где бы не были русские беженцы и эмигранты, всегда по близости находится их мать -- Зарубежная Церковь. Она их духовно окормляет, опекает и заботится о них. Они в ней молятся, крестятся, венчаются и умирают. Они в ней говеют, исповедоваются и причащаются. Они в ней встречают своих, близких по духу людей и соотечественников.

Русские люди, живущие на чужбине, да и перешедшие в Православие, благодарны Господу Богу, что у них есть Зарубежная Церковь ведущая их спасению душ. Для многих из них существование без нее было бы просто немыслимо.

А теперь? А теперь, мы с ужасом наблюдаем как - презрев заветы Митрополитов Антония, Анастасия, Филарета и Виталия - духовенство Церкви, не только уселось за один стол, и не только лобызается, но и сослужит с духовенством МП, становясь на необновленческий путь, не считаясь, ни с церковными канонами, ни с традициями Церкви, ни с волей своей паствы - не желающей быть с прокоммунистическими и аморальными архиереями МП.

Архиепископ Аверкий (Таушев) о Московской Патриархии.

Страшно то, когда мы сознательно отступаем от Истины, сознательно становимся на путь лжи
и строим всю свою жизнь, всю свою деятельность на ложном основании, попирая Христову истину, хранимую лишь Единой Святой Соборной и Апостольской Церковью (т. 1, стр. 50).

Так вступила на путь лжи учреждённая в СССР безбожными коммунистами советская “патриархия”, провозгласившая ложь, будто богоборческая большевицкая власть “от Бога”, хотя св. ап. Павел, на слова которого она лживо ссылается, ясно говорит, что носитель законной власти есть Божий слуга, поощряющий добро и наказывающий зло (Рим. 13, 34), а не безбожник, поступающий наоборот, как это мы видим у большевиков, власть которых эта “патриархия” лживо восхваляет и пропагандирует на весь мир, пытаясь ввести этим всё человечество в заблуждение (т. 1, стр. 52).

Церковь у нас на Родине порабощена богоборческой властью и сделалась (страшно сказать!) её послушным орудием, а другие православные церкви, почти все, находятся в большей или меньшей от неё зависимости или под её давлением и влиянием (т. 1, стр. 176).

Верующие русские люди, ревновавшие о хранении св. истины Православия, отказывались признавать своими архипастырями епископов, ушедших в, так называемую, Живую Церковь или “обновленчество”, а также получивших своё поставление в этих группировках. В значительной части своей отвергли русские люди и более тонкий соблазн -- “легализацию” Церкви богоборческой советской властью и противоестественный союз с нею, приведший к созданию Советской Патриархии, которая сделалась послушным орудием коммунизма для распространения его владычества во всём мире. И в этом православный русский народ вполне естественно усмотрел отступление от веры отцов и создал, так называемую, Катакомбную Церковь (т. 1, стр. 188).

А Откровение св. Иоанна Богослова ясно говорит нам, что во времена антихриста вся истинная Церковь бежит, скрывшись от его преследований: а жена убежала в пустыню, где приготовлено было для неё место от Бога, чтобы питали её там тысячу двести шестьдесят дней (12, 6). Под этой таинственной “Женой”, как известно, св. отцы понимали “Церковь”. И не наступает ли уже это время? По крайней мере, там, на нашей несчастной Родине, давно уже образовалась, так называемая, Катакомбная Церковь, из лиц, не желавших запятнать свою совесть служением богоборческой советской власти. Быть может, приближается время, когда и всем нам, желающим сохранить неизменную верность Христу-Спасителю и Его истинной Церкви, придётся уйти в катакомбы. Во всяком случае, все те, кто не желают преклонить колена перед современным “Ваалом”, должны быть к этому готовы (т. 1, стр. 198).

Не то же ли мы наблюдаем и у нас на Родине? Сначала страшные кровавые гонения, а потом порабощение Церкви, пленение её ложью. Может ли быть ложь страшнее той, которая официально провозглашена там с высоты патриаршего престола в книге, изданной под заглавием “Правда о религии в России” (Московская Патриархия, 1942)? И пусть нам не говорят о каком-то “подвиге мученичества лжи”, лукаво измышленном и якобы спасающем Церковь. Такого “подвига” никогда не знала, да и не может знать наша св. Церковь, ибо она есть столп и утверждение истины (1Тим. 3, 15). Спасалась и утверждалась Церковь совсем иным подвигом не ложью, а безбоязненным исповеданием истины, которое запечатлевалось пролитием крови. По выражению знаменитого апологета Тертуллиана, эта кровь мучеников была семенем христиан она-то и явилась основанием Церкви. За это Церковь и прославляла святых мучеников, не боявшихся проливать за Христа кровь свою, но мы не знаем ни одного святого, который был бы прославлен Церковью за мученичество лжи. Те, кто во время гонений, страшась мук, притворно воздавали поклонение идолам, рассматривались, как падшие, но ни одного из них Церковь не ублажала, как “спасителей веры и Церкви”.

Никоим образом наша христианская совесть не может примириться с такой страшной и бессовестной ложью, как утверждение, будто в СССР никогда не было и нет никаких гонений на веру и Церковь, что новые мученики Российские это -- “политические преступники” и “пособники чёрного дела”. Не может быть приемлемым для нашего христианского сознания прославление богоборца и палача русского народа Джугашвили Сталина (ныне “развенчанного” даже своими недавними сотрудниками и приспешниками), как “избранника Божия, ведущего наше отечество к славе и благоденствию”, как “первого часового мира”, исполненного будто бы “великою любовью к людям”, чествование его всею Русскою Православною Церковью в СССР в день его столетия, стояние у гроба его в почётной страже иерархов этой Церкви, служение по нём панихид, участие представителей Церкви в коммунистической пропаганде по всему свету и т. п..

Коммунистическая власть открыто провозгласила лозунг: “Религия есть опиум для народа” и нисколько не скрывает, что её главная задача -- искоренение веры в Бога и в духовный мир вообще. Как же могут служители официальной Церкви в СССР признавать её властью, данною от Бога, и даже идти ей в услужение, прославляя её и способствуя торжеству её, а, следовательно, и торжеству безбожия, во всём мире? -- Или совсем уж забыто изречение Апостола: Что общего у света с тьмою? Какое согласие между Христом и Велиаром? Или какое соучастие верного с неверным? (2Кор. 6, 14-16).

И никакими канонами не может быть оправдан противоположный путь -- путь духовного порабощения Церкви богоборческой власти, сколько бы ни старались об этом современные казуисты -- апологеты советской патриархии.

Разве и теперь не одна видимость христианства в тех священнослужителях, которые устами славят Христа, а сердцем -- антихриста, будучи так или иначе связаны с разными безбожными и антихристианскими организациями? (т. 1, стр. 202-205).

Но совсем страшно, когда люди только вид делают, что молятся, не веруя вовсе в Бога и не желая приносить поклонения Богу, а поклоняясь на деле врагу Божию и врагу человеческого спасения: диаволу. А ведь такие люди есть, и в настоящее время их становится всё больше и больше!

Они и составляют собою ту “церковь лукавнующих”, о которой говорил ещё Псалмопевец: Возненавидел церковь лукавнующих, и с нечестивыми не сяду (Пс. 25, 5).

Эта “церковь лукавнующих” в настоящее время, хитроумными происками врага человеческого рода, небезуспешно стремится подменить собою и совсем заменить для верующих истинную Церковь – подлинную Церковь Христову.

Среди русской церковной иерархии она нашла нескольких лиц, весьма податливых и готовых на всякие компромиссы, которые согласились сотрудничать с нею в достижении её страшных богоборческих целей. Служа по наружности Христу, они служат теперь в действительности безбожной коммунистической партии, послушно выполняя все её задания, даже в мировом масштабе.

Так возникла советская “церковь лукавнующих”, начало которой положил в 1927 году митр. Сергий, издавший свою известную декларацию, в коей он призывал православную русскую паству “выразить всенародную благодарность” советской власти за “внимание к духовным нуждам православного населения” (это лютой-то гонительнице Христовой веры и Церкви!), признать её законной “властью от Бога” и повиноваться ей “не только из-за страха, но и по совести”, признавая её радости и успехи своими радостями и успехами, а неудачи – своими неудачами.

Во время второй мировой войны безбожная советская власть также весьма искусно использовала в своих целях подъём религиозного и патриотического чувства в русском народе. Митрополит Сергий был сделан “патриархом” и в благодарность за это издал ужасную, исполненную лжи и клеветы на исповедников веры и новомучеников Российских, книгу: “Правда о религии в России”, в которой ставил себе целью “доказать”, что никаких гонений на веру и Церковь в Советской России не было и нет и что “Церковь не может жаловаться на власть” (см. стр. 24-25).

Стал выходить даже периодический церковный журнал. Но достаточно прочесть хоть несколько номеров этого, издаваемого “церковью лукавнующих” с “благословения” богоборческой советской власти, “Журнала Московской Патриархии”, чтобы видеть, как верно служит она врагам Христовым, какую интенсивную пропаганду коммунистического режима ведёт она во всём мире, без зазрения совести, выдавая ложь за истину и истину, провозглашая ложью.

Этою “церковью лукавнующих” широко пользуется в настоящее время безбожная коммунистическая партия для того, чтобы с её помощью распространить свое влияние и власть на Православном востоке и даже во всём инославном мире. И как мы видим теперь – во многом уже успевает.

Кто не пережил большевизма в России, тот никогда не поймёт до конца, какой ужас он собою представляет. Поэтому не приходится особенно удивляться тому, что народы, даже и симпатизировавшие прежде России, перенесли свои симпатии на современную большевицкую Россию, считая её законной преемницей и продолжательницей дела прежней царской России.

Но сколь велико перед Богом, перед истинной Церковью и перед подлинной национальной Россией преступление служителей этой “церкви лукавнующих”, которые всеми силами стараются утвердить всех в этом заблуждении!

Действуют они при этом и на их воображение, стремясь поразить его представлением мнимого величия и мощи современной “Русской Церкви”, будто бы совершенно свободной и даже ещё более свободной, чем она была в царской России. Широко используют они и слабости человеческой природы, падкой на честолюбие и сребролюбие.

Но разве не странно это? Лютые богоборцы, открыто исповедующие свою ненависть ко Христу и Его Божественному учению и давно уже провозгласившие “отделение Церкви от государства”, оказывают теперь всемерную и всестороннюю поддержку преемнику митр. Сергия – нынешнему, новому своему избраннику, патриарху Московскому и всея Руси Алексию. Они охотно позволяют ему и его ближайшим сотрудникам ездить заграницу. Они поощряют чрезвычайно частые, как никогда в прежние времена, приезды в Россию представителей поместных православных церквей, вплоть до самих патриархов и разных инославных делегаций, и при этом оплачивают все расходы по таким поездкам. Мало того: такие посетители получают щедрые дары, а некоторые, по их собственному откровенному признанию, даже регулярную материальную помощь, в виде периодически выплачиваемого им денежного пособия.

Так, например, в том же “Журнале Московской Патриархии” (#5 от 1945 г.) в статье: “На приёме у Сталина” мы находим, сообщение митр. Николая о том, как патр. Алексий благодарил правительство СССР за то, что оно “предоставило транспортные средства для прибытия из заграницы приглашённых на собор почётных гостей, тёплую одежду для пребывания их у нас на зимние дни, помещение и питание в Москве для всех членов собора, автомобили и автобусы для их поездок в Москве”.

Ведь, кажется, совершенно ясным, что убеждённые противники всякой религии не станут всего этого делать даром!

В результате мы читаем в том же журнале бесконечные восторженные отзывы представителей православных поместных церквей, а равно и инославных делегаций и гостей о своём пребывании в СССР и о необыкновенной свободе и расцвете религиозной и церковной жизни в Советской России.

Мало, очень мало остаётся ныне людей, даже среди служителей Церкви, способных на исповеднический и мученический подвиг за истину Христову. И много, очень много падких на разного рода искушения и обольщения, – особенно же на искушения честолюбием и корыстолюбием. В наш век почти полного оскудения истинной духовности, искреннего стремления бескорыстно поклоняться Богу в духе и истине, редко-редко кто устоит перед подобными искушениями. А денежные дары многим совсем ослепляют их духовные очи – так что они готовы черное называть белым, а белое – чёрным.

И вот мы наблюдаем теперь жуткую и скорбную картину того, как растёт повсюду влияние советской “церкви лукавнующих”, которую многие уже ныне склонны признавать истинной, законной Русской Церковью, несмотря даже на полное попрание церковных канонов её основателями и вершителями её судеб. И как всегда в подобных случаях, несмотря на вопиющую очевидность, которая свидетельствует о противном, они придумывают всякие благовидные соображения и предлоги к её признанию. А в этом враг человеческого спасения, конечно, всегда придёт на помощь: казуистика, ложь, обман, клевета – его обычные орудия (т. 1, стр. 371-376).

Это напомнило нам снимок, помещённый в “Журнале Московской Патриархии”, изображающий, как митр. Николай Крутицкий (вскоре как-то трагически окончивший свою жизнь) стоит в белом клобуке и с посохом в “почётном карауле” у гроба Сталина (т. 4, стр. 354).

В самом деле, разве не отступление от Христа – признание “властью от Бога” той власти, которая главной своей задачей ставит вполне сознательную борьбу за искоренение веры Христовой в сердцах людей, выражение благодарности этой власти за её мнимую заботу о духовных нуждах верующих, активное сотрудничество с нею в её стремлении к мировому господству, поддержка её силою своего духовного авторитета?

Разве не отступление от Христа – хулить Новомучеников Российских, кровь свою проливших за Христа и за Его Святую Церковь, называя их “пособниками чёрного дела”, и не стыдиться стоять “на вытяжку” в почётном карауле у гроба лютого гонителя Христовой веры?

Разве не отступление от Христа – “относиться с полным братским уважением” к таким “иерархам”, “ни в чём их не упрекая” и, следовательно, вполне солидаризируясь с ними (т. 1, стр. 401).

Всем, без исключения, русским людям надо же, наконец, понять, что нет никакой логики в том, чтобы признавать советскую богоборческую власть “властью от Бога”, а служащую ей советскую “церковь” – истинной Церковью (т. 2, стр. 14).

Это колебание здания Церкви выразилось в возникновении, так называемой, Живой церкви и обновленчества у нас на Родине, порабощённой безбожниками-коммунистами, а затем – и советской церкви, служащей послушным орудием богоборческой власти. Этот дух обновленчества проник и за границу, во все остальные поместные православные церкви. И вот, ныне мы стоим перед страшным фактом – созывом совещания представителей всех православных поместных церквей с целью пересмотреть заново всё православное веро- и нраво-учение и церковные каноны, несомненно с тенденцией каких-то реформ в Православии, долженствующих извратить дух истинного Православия, существо которого, как учит св. Тихон, в полном согласии со Словом Божиим и учением древних отцов, заключается в “презрении и отрицании мира”. И если не найдётся в нашей среде нового Максима Исповедника или Марка Ефесского, который мужественно возвысит свой голос в защиту истины, то действительно “дело православной веры можно будет признать приближающимся к решительной развязке”, как предсказывал тот же наш св. Игнатий, и истинная Церковь Христова сосредоточится вся лишь в малом остатке спасающихся, по его же выражению.

Эта малая Церковь Христова – Церковь истинная, в отличие от возникающей “церкви лукавнующих”, или “лже-церкви”, конечно, по неложному обетованию Христову, будет пребывать до скончания века, ибо врата ада не одолеют Её (Мф. 16, 18) (т. 2, стр. 43).

За последние 40 с лишним лет нам уже пришлось быть свидетелями многих грозных симптомов, которые, казалось бы, должны были бы вполне нас отрезвить и открыть нам глаза на истинное положение вещей и угрожающую нам опасность.

Мы имеем здесь в виду церковную разруху у нас на Родине в связи с появлением, так называемой, живой и обновленческой церкви, а затем и “советской церкви”, пошедшей на службу к большевикам и сделавшейся послушным орудием богоборческой советской власти.

С признанием во всём мире захватнической богоборческой советской власти законной властью русского народа, и “советская церковь” начала признаваться всеми законной “Русской Церковью”, не взирая на всю самоочевидную ложь и вопиющие нарушения церковных канонов, которые лежат в её основании.

А вступление, кажется, уже всех поместных православных церквей в, так называемое, “экуменическое движение”, объединяемое, так называемым, “Мировым Советом Церквей” ставит нас уже лицом к лицу перед страшным фактом самоупразднения Св. Православия (т. 2, стр. 128).

Да знают все честные и здравомыслящие православные русские люди, что именно это чисто-идейное расхождение во взглядах и убеждениях, включая сюда и разное отношение к советской власти, которую мы не можем признать “властью от Бога”, и к “советской церкви”, которую мы не можем признать канонической, – всё это и явилось причиной расколов (т. 2, стр. 131).

С великой скорбью отозвался Собор на известия о всё усиливающемся гонении на веру там, у нас на родине, порабощенной богоборческим коммунизмом, – гонении, которое вновь стало принимать самые грубые формы, как это было прежде, в первые годы революции, и не мог не установить всей правильности позиции, от начала принятой нашей Русской Зарубежной Церковью, позиции, с которой она никогда не сходила, – полного непризнания безбожной советской власти и всех тех, кто с нею так или иначе сотрудничает, в том числе и легализованной “советской церкви”, являющейся её послушным орудием и проводником её предначертаний во всём мире (т. 2, стр. 143).

Свойство этой современной ереси “неохилиазма” таково, что она совершенно ослепляет духовные очи и заставляет человека спорить, возражая против очевидности. Этим-то “неохилиазм” и особенно губителен, что, духовно ослепляя человека, даже считающего себя христианином, он в корне извращает всё православное христианское мировоззрение. Заставляя своих адептов забыть об аскетической сущности христианства, непримиримого, по самой природе своей, ко злу и греху, эта современная ересь учит примиряться со всей современной жизнью мира, более чем когда-либо прежде во зле лежащего (IИн. 5, 19), идти на всякого рода компромиссы и сговоры с грехом и даже явным Богоотступничеством, под громкими лозунгами “христианской любви” и “всепрощения”.

Как ни трудно это видеть, вернопреданными последователями “неохилиазма” являются все современные “модернисты” и “реформаторы” Христианства и Православия, стремящиеся оправдать грех и беззакония и примирить евангельское учение с современной утопающей во грехах жизнью мира, под какими бы то предлогами и по каким бы мотивам это ни делалось. Сюда надо отнести и, так называемое, “живоцерковничество”, и “обновленчество”, и “сергианство”, и советскую “московскую патриархию”, и, так называемый, “экуменизм” (т. 2, стр. 308).

Всем известно, какие потоки и моря крови и слёз пролились на нашей несчастной русской земле, со времени прихода к власти богоборцев-большевиков, сколько епископов, священников, монахов и верующих мирян было замучено за Христа, сколько храмов было разрушено, сколько святынь поругано и осквернено.

И вот, не взирая на всё это, заместитель патриаршего Местоблюстителя митр. Сергий Нижегородский гласно и всенародно, на весь мир, провозгласил богоборческую советскую власть “властью от Бога”, которой нужно повиноваться “не за страх, а за совесть”, предписав молиться за неё. Когда же прибывшая к нему особая делегация из духовных лиц и мирян, с протестом против его постыдной декларации (1927 г.) заявила, что считает невозможным “молиться за антихристову власть” он просто отмахнулся от этого столь резонного протеста со словами: “Ну, какой тут Антихрист!”.

Точь-в-точь как те, которым не нравятся и наши предостережения о приближении времен Антихриста.

А ведь с тех пор дело этой подлинно антихристовой власти как далеко ушло вперёд! Под невыносимо-жестокое рабство её попала уже третья часть всего света и, в том числе, почти все православные страны, где св. веру и Церковь постигли столь же беспощадные кровавые гонения, как и у нас в России.

И вот, несмотря на свою столь ярко, казалось бы, выраженную антихристову природу, эта страшная богоборческая, подлинно сатанинская власть, постепенно заслужила общее признание со стороны всех государств, так называемого, “свободного мира”. Мало того: в её лице поклонились диаволу и все православные и инославные христианские церкви и церковные организации, находящиеся пока как будто бы вне её досягаемости в странах этого “свободного мира”.

Разве одно это уже не говорит так красноречиво и убедительно о несомненном приближении времен Антихриста?

А во всех православных странах, попавших под власть богоборцев и лютых гонителей веры и Церкви Христовой, – страшно сказать! – церковная иерархия, с некоторого времени, не только вполне примирилась с этими служителями сатаны, но и вступила в союз с ними, поклонившись таким образом в их лице самому сатане, и деятельно сотрудничает с ними, во всём угождая им и раболепно помогая им в осуществлении их адских планов завоевания и подчинения себе всего остального мира для окончательного искоренения в нём веры в Бога и уничтожения Церкви Христовой.

Но что ещё ужаснее: церковная иерархия, как православная, так и не православная, пользующаяся как будто бы полной свободой в странах еще “свободного мира” (по-видимому, “свобода” эта – чисто внешняя, а не внутренняя, которая, очевидно, и ими уже потеряна!), делает вид, что она ничего этого не видит: представители её постоянно ездят на поклон в коммунистические страны, получают там разные награды, обмениваются лицемерными комплиментами, пишут восторженно-похвальные статьи о жизни там, и... лгут, лгут, лгут без конца и, видимо, без всякого зазрения совести.

Это невольно напомнило нам, как московский патр. Алексий называл в своё время неистового богоборца Джугашвили Сталина, от злодейств которого отреклись теперь даже его бывшие сотоварищи, “избранником Божиим, ведущим наше отечество к славе и благоденствию” и выражал ему благодарность за “его заботы о нуждах Русской Православной Церкви”.

Пытающиеся оправдывать такую церковную иерархию говорят, что она будто бы обязалась “только молчать”, и этим “молчанием”, якобы “спасает Церковь”. Но мы видим, что эти иерархи, поклонившиеся сатане, не только молчат, а и самым деятельным образом сотрудничают с богоборческой антихристовой властью, делая себя её пропагандистским органом, и во всём послушным ей орудием.

Однако, ведь и “молчать” в такое время страшных гонений на веру и Церковь есть не что иное, как предательство веры и Церкви!

“Молчанием предаётся Бог” – учит нас великий отец Церкви св. Григорий Богослов (т. 2, стр. 338-341).

Можно ли говорить об истинной вере и Церкви там, где церковная иерархия заключила гнусный союз с подлинными служителями “супротивного врага” - диавола, ставящими себе задачу всюду, во всём мире, искоренить веру в Бога, запретить Богопознание, вытравить из душ людей св. Православие и уничтожить свободно-служащую Христу-Спасителю Церковь, подменив её лже-церковью, являющейся послушным орудием этих лютых богоборцев?

Можно ли говорить об истинной вере и Церкви там, где хотят пренебречь Церковью Христовою, существующей уже почти двадцать веков и неизменно хранящей неповреждённое Христово учение и Апостольское Предание, и, смешав истину с ложью, создать какую-то новую “церковь”, которой Христос-Спаситель не основывал, как будто лживыми (страшно сказать!) оказались слова Его: Я создам Церковь Мою, и врата ада не одолеют её (Мф. 16, 18)?

Неужели можно быть действительно настолько духовно слепыми, чтобы не видеть всю ложь тех церковных организаций, которые за “железным занавесом” пошли в услужение богоборческой, так называемой, “коммунистической” власти и претендуют на то, чтобы их считали законными, каноническими возглавителями и представителями порабощённых богоборцами Церквей?

Подлинная Церковь Христова есть, прежде всего, хранительница и провозгласительница Истины, ибо Сам Христос-Спаситель сказал, что Он на то и родился и на то пришёл в мир; чтобы свидетельствовать об Истине (Ин. 18, 37). Поэтому всякая ложь, всякая фальшь, всякий обман, всякое извращение Истины или провозглашение неполной, искаженной Истины вполне чужды истинной Церкви по самой Её природе.

Ложь, по словам Христа-Спасителя, от диавола, ибо нет в нём Истины: когда говорит он ложь, говорит своё, ибо он – лжец и отец лжи (Ин. 8, 44).

Что же тогда должны мы думать о людях, которые называют себя служителями Церкви Христовой, а говорят ложь?

Чьи они служители: Христовы – или служители диавола?

Вот в свете этого ответа и надлежит нам расценивать смысл всех происходящих ныне в мире событий.

Что, если от имени всей Церкви служители её провозглашают ложь?

Что, если другие, зная это, делают вид, что верят этой лжи, и на всей этой лжи основывают свои взаимоотношения, сами, вслед за ними, повторяя эту ложь или, по крайней мере, не возражая, не протестуя против неё?

Вот такую-то безотрадную картину полного погружения в ложь или плавания в этой лжи и представляют собою в настоящее время все христианские православные и неправославные церковные организации, называющие себя церквями (хотя Христос создал только одну Церковь!), поскольку они находятся в общении с церковными организации, явно состоящими на службе у служителей диавола за железным занавесом, где всякая истина давно уже самым беспощадным образом искоренена, или принадлежат к так называемому Экуменическому Движению, в основе которого лежит губительная ложь, будто Единой Истинной Христовой Церкви нет в настоящее время на земле.

От этой совершенно безотрадной картины можно было бы впасть в полное уныние и отчаяние, если бы мы не были предупреждены о том Словом Божиим, что так сему и надлежит быть (т. 2, стр. 410-412).

На этот жуткий путь -- путь лицемерной лжи, которой не должно быть места в истинной Церкви Христовой, в своё время, у нас, в нашей порабощённой безбожниками России стало сергианство, последовательным продолжением которого является нынешняя Московская Патриархия. Какое страшное предательство креста Христова в пресловутой Декларации Нижегородского митр. Сергия от 1927 г. и в неоднократных заявлениях его и патр. Алексия, что богоборческая коммунистическая власть есть власть от Бога и что ей нужно выразить благодарность за заботы о нуждах православного населения!

По такому же приблизительно пути, быть может, только иногда в более смягчённых формах, пошло и иерархическое руководство других поместных православных церквей, оказавшихся на территории коммунистических стран.

Впрочем, едва ли, однако, многим лучше в странах так называемого свободного мира, где нет пока такого открытого кровавого гонения на крест Христов и его верных последователей. И здесь наблюдается какая-то несвобода -- какая-то связанность многих представителей церковной иерархии, какая-то подчиненность, какая-то зависимость их от врагов креста Христова. Мощным орудием этих врагов стало столь модное теперь экуменическое движение, которое в самое последнее время достаточно ярко выявило своё антихристианское лицо, прикрывая его лукаво-обольстительным для многих лозунгом христианской любви и всеобщего единения.

Надо всегда помнить: служение Церкви богоборческой власти или антихристианскому экуменизму - всё равно! -- это отказ её от Христова оружия - креста Господня, это - духовная капитуляция, сдача в плен врагу Божию и врагу человеческого спасения - диаволу. Одна внешняя видимость Церкви, хотя бы и очень пышная и наружно привлекательная, это ещё - не Церковь истинная, какой единственно Церковь должна быть (т. 2, стр. 558-560).

Можно ли поверить, что такие люди являются носителями благодати Божией и что благодать Божия не отступила от них, если даже они и были в своё время рукоположены канонически вполне правильно, как утверждают это современные “необогословы” - пропагандисты “неохристианства” и “неоправославизма”?

И самые эти мнимые “служители церкви” и их защитники - это поистине лукавнейшее из всех лукавств нашего времени! И притом самое для нас страшное, ибо касается оно важнейшего для нас дела - дела спасения душ. Много изобрёл враг рода человеческого лукавств с целью уловления душ человеческих в свои сети, -- лукавств чрезвычайно разнообразных, всякого рода, но это, пожалуй, наивысшее его “достижение”, о котором и думать ещё совсем недавно было невозможно, настолько оно дико и жутко (т. 4, стр. 359).

Вот почему мы стоим теперь пред лицом такого страшного факта, что далеко не всё, что именует себя “православной церковью” есть действительно настоящая Православная Церковь, а не одна лишь лукавая подделка, афишировка, чтобы вводить в заблуждение наивных и доверчивых, не умеющих разбираться во всех современных лукавствах людей!

Истинная Церковь это есть сокровищница и раздаятельница благодати Духа Святого -- той Божественной благодати, без которой невозможно вечное спасение человека. Каков же главный признак, по которому мы можем отличить истинную Церковь от существующего в наши дни множества лже-церквей?

Дух Святый, сошедший на апостолов в день Пятидесятницы, по словам Самого Господа Иисуса Христа, обещавшего ещё на Тайной Вечери ниспослать Его, есть прежде всего Дух истины и был послан ученикам Господа для того, чтобы наставить их на всякую истину (Ин. 16, 13), а потому и истинная Церковь Христова, сообщающая верующим благодать Святого Духа, есть та, которая хранит, исповедует и проповедует Истину. Там же, где, вместо Истины провозглашается ложь, в догматическом ли учении или в нравственном или в смысле всякой неправды вообще, там, конечно, нет истинной Церкви, там нет и благодати Божией, спасающей человека, а только одна внешняя видимость, кощунственный обман.

О появлении такой безблагодатной лже-церкви на земле предрекал ещё в прошлом столетии наш великий подвижник благочестия, учёный богослов и духовный наставник и писатель - святитель Феофан, Вышенский Затворник, когда писал:

“Тогда, хотя имя христианское будет слышаться повсюду, и повсюду будут видны храмы и чины церковные, но всё это - одна видимость, внутри же отступление истинное” (Толкование на 2-е посл. к Солунянам, стр. 492). Не видим ли мы уже теперь, в переживаемые нами страшные дни, явно ширящегося отступления от Христа, признаки такого поистине жуткого явления? И не только в, так называемом, “инославии”, но и в самом Православии, от которого остаётся только одна ширма, одно название? Вспомним старую русскую поговорку: “Не всё то золото, что блестит”.

И пусть нас обвиняют в чём угодно, вплоть до какого-то якобы сектантства или раскола, мы нисколько не должны этим смущаться, ибо мы хотим сохранить верность Христу-Спасителю до конца и принадлежать к основанной Им истинной Церкви, в которой только и можем обрести благодать Божию и чрез неё вечное спасение. Измышляемые лукавством людей, отступивших от Христа, лже-церкви или экуменическое объединение всех этих лже-церквей для нас не более, как безблагодатные сборища, к которым мы, по своей христианской совести, принадлежать не можем и не хотим. А истинная Церковь Христова, не изменившая Христу, исповедующая и проповедующая одну чистую Истину без всякой примеси диавольской лжи останется неодолимой вратами ада и пребудет до скончания века сего и Второго Пришествия Христова, хотя бы число принадлежащих к ней и умалилось до чрезвычайности. Но ведь это так и должно быть, ибо Сам Христос назвал эту, сохранившую Ему верность до конца, истинную Церковь - “малым стадом “, сказав, что когда Он снова придёт, то едва ли найдёт веру на земле (Лк. 12, 32; Лк. 18, 8).

Отсюда ясно видно, что не в “большинстве” дело, а в хранении Истины, а кто будет гнаться за большинством, легко может потерять Истину, отступив от Неё вместе с этим “большинством” (т. 4, стр. 373-374).

Но мы верим, что не до конца оставил Господь русский народ, безумно поддавшийся вражьему искушению и впадший через это в такое страшное кровавое испытание. Есть ещё малый “остаток”, сохранивших верность Господу и Спасителю нашему, русских людей, скрывающихся в катакомбах, которые и смогут, с благодатной помощью Божиею, внести духовное оздоровление в массы, отступивших от Бога русских людей, и воскресить Святую Русь, как малая закваска, которая по слову Христову, квасит всё тесто (Мф. 13, 33; Лк. 13, 21) (т. 4, стр. 385).

И хотя наша Святая Русь повержена во прах, и на крест её водружен “престол сатаны” (Апок. 2, 13), но есть ещё русские люди, в которых что-то от Святой Руси ещё сохранилось, несмотря на тот бешеный поход против истинной христианской веры, который ведётся теперь повсюду - во всём мире. Мы подчёркиваем - истинной христианской веры, потому что теперь появились суррогаты этой веры; конечно, с несомненной целью - более успешно вести борьбу с верой истинной, путём такой фальсификации и лукавых подлогов, в расчёте на то, что мало осталось людей достаточно чутких духовно для того, чтобы разобраться, где Истина, а где ложь и обман, где истинная Христова Церковь, а где лже-церковь (т. 4, стр. 386).

Наш путь - это бескомпромиссное отрицание, решительное отвержение того антихристова зла, которое уже почти во всём мире захватило в свои руки и церковную и светскую власть, всем дирижирует и всем заправляет, а противников своих и морально и физически уничтожает (т. 4, стр. 490).

Наше совершенно исключительное в современном мире положение единственной ещё свободной Церкви, обязывает нас к тому, чтобы мы шли во всём путём одной только правды, без всякой примеси диавольской лжи - дабы всё у нас было безукоризненно и безупречно. Не к лицу нам никакая ложь, никакой обман, никакое предательство Христовой Истины. Об этом стараться лежит на всех нас святой долг!

Не может церковь считаться вполне свободной и идущей путём Правды - путём Христовой Истины, если её возглавители, естественно дающие направление всей её жизни, состоят в антихристианских или проникнутых духом безбожия организациях, или хотя бы в организациях, внушающих серьезное сомнение в своей доброкачественности.

Ведомая такими духовными руководителями церковь не может не отклониться от пути Истины и неизбежно, рано или поздно, станет вся на тот путь лжи, которым идут её возглавители (т. 4, стр. 492).

Но совсем страшно становится, когда представители и духовные возглавители отдельных поместных церквей, действительно входящих в состав Единой Истинной Церкви Христовой, забывая о своём высоком призвании быть служителями дела Христова на земле, вступают в дружественные отношения и даже в самый тесный союз с врагами веры и Церкви и отдают себя в полное подчинение и рабское повиновение служителям сатаны, уже не о служении Христу-Спасителю помышляя, а лишь об угождении своим новым господам. Самая злая и опасная идея современности - это идея примирения, “сосуществования” со злом. И этой идее в настоящее время весьма многие, не исключая служителей Церкви, поддаются.

Но разве может истинная Церковь Христова как-то примириться со злом, происходящим от врага человеческого спасения -- диавола? Разве может она сосуществовать с ним, не ведя против него самой решительной борьбы?

Конечно, нет, ибо, по слову Христа-Спасителя, никто не может служить двум господам (Мф. 6, 24). А потому и живоцерковничество и обновленчество, ставящие себе идеей примирение христианства с миром сим, во зле лежащем, и “сергианство”, проповедующее “сосуществование” с богоборческой властью коммунизма, и участие в, так называемом, “экуменическом движении”, признающем равноправие и равночестность всех религиозных группировок и “деноминаций”, всё это есть по существу уже отпадение от истинной Церкви.

Может ли быть Церковью та организация, которая, призывает к “лояльности” служителям сатаны?

Это, конечно, уже не Церковь, а лже-церковь, или “церковь лукавнующих”, по выражению Слова Божия (Пс. 25, 5), и состоять в такой “церкви” не только не спасительно, а наоборот - губительно.

Спрашивается, зачем мы об этом так часто говорим и пишем? Затем, что наш святейший пастырский долг -- предостеречь наших верующих от тех бесчисленных тонких соблазнов, которые повсюду теперь во множестве рассеяны: мы обязаны научить их распознавать истинную Церковь - учить отличить Её от лже-церквей и “церкви лукавнующих”. Христос-Спаситель дал нам высокое обетование, что Церковь Его не одолеют врата адовы, то есть все силы ада в их максимальном напряжении. Но отдельные верующие, отдельные пастыри и даже отдельные иерархи, и целые поместные церкви, возглавляемые ими, могут отпадать от Единой Истинной Церкви, уготовляя себе и своим последователям вечную погибель в глубинах адовых.

Не напрасно Христос-Спаситель называл членов Своей Церкви малым стадом и предрекал, что когда Он вторично придёт на землю, то едва ли найдёт веру на земле? (Лк. 18,8). Круг истинно-верующих во Христа, чуждающихся всякого компромисса с диавольским злом, ко времени кончины мира и Второго пришествия Христова, как об этом свидетельствует Слово Божие, будет всё более и более сужаться, и, соответственно этому, объём истинной церкви Христовой будет всё более и более уменьшаться. Но истинная Церковь Христова, не запятнавшая себя “сосуществованием” с диаволом и не пошедшая на поклон к Антихристу, не прекратит своего существования, несмотря на все тяжкие испытания, потрясения и гонения, которым она подвергнется, до скончания века. Она будет существовать до самого Второго пришествия Христова, хотя бы в Ней оставался лишь один, сохранивший верность Христу-Спасителю, епископ, с самой незначительной группой клириков и мирян (т. 1, стр. 380-381).

ВАШЕ ВЫСОКОПРЕОСВЯЩЕНСТВО! ДОРОГОЙ ВЛАДЫКА АВЕРКИЙ!

Ваши ученики – весь выпуск 1968 г. Свято Троицкой Духовной Семинарии: Митрофорный протоиерей О. Иоанн Стукач, о. Прот. Алексий Микриков, Константин Михайлович Тонких и Георгий Михайлович Солдатов следуя Вашим наставлениям, высказались против преждевременного присоединения МП к РПЦЗ.

Против этого акта выступали также многие другие выпускники нашей семинарии других годов. К сожалению ни к нам, ни к мнению и посланиям 45 делегатов Четвертого Всезарубежного Собора не прислушиваются. К Духовному Начальству направлялись многочисленные просьбы верующих со всех стран мира, но на их пожелания, также не обращается внимание.

Дорогой Авва! Наш Учитель и Наставник! Помогите нам в беде! Просите Господа Иисуса Христа, дабы Он наставил нас, что нам делать, дабы идти по правильному пути в Царствие Божие.

Is the Moscow Patriarchate that has still not repented, really what the ROCOR wants to legitimize?

1. The Moscow Patriarchate and the Patriarch in power for the past 15 years have not pushed for the building of hospitals affiliated with the Orthodox Church, but have rather accepted government funds for the building of beautiful and ornate churches. True religion is taking care of the orphan and widow, however, buildings and literature have trumped that at MP HQ. Therefore, the Moscow Patriarchate has been complicit in a regime of systematic neglect and ill-conceived transition from communism to a democratic republic, favoring its own title to properties rather than obtaining government land grants for the purpose of developing religious and spiritually centered health care facilities to treat the Russian people, care for the needs of the poor, and love the neighbor. No one cares how much you know until they know how much you care. That goes for giving literature to hungry families and building buildings for dying people who will likely not be able to come to them as they get sicker and sicker without help. The very rich will come, because they can afford health care in Russia. And frankly, their attention has been the Moscow Patriarchate's focus. Bring the big bucks to Church. Has anyone seen this subtle attitude operational in their parishes? Does money go to poor Russian emigres first, and then to the building fund? Or is it the opposite? Let every soul with that knowledge answer that one for themselves and then ask: what are we doing? Is it right?

2. The Russian Federation government of Vladimir Putin, who has put his personal stamp on Russian government and law, has criminally neglected health care and agricultural development spending and reforms that would have made the transition from communism to a democratic republic with a quasi-free market more orderly and beneficial. Instead, a fully-free gangster economy, such as the kind the U.S. corrected in its own history, took off. Not only Yeltsin, but Putin, and Putin's "partners" among Russian parties, organizations, and business, have collectively fed their own political and business interests in said environment rather than tending to the needs of the Russian majority in true Orthodox Christian fashion. Only just this past month, the Putin regime has suddenly (!) discovered the aweful state of health care in Russia and its republics, and has announced oil profits to be spent on that system.

3. If we have seen a spiritual revival in Russia, why has health care for the people of Russia, most of whom make up the backbone of the Church in Russia, been so neglected. And, why has clean-up of industrially toxic and radiation stained lands been neglected? Do the people not rate highly enough? Or, should they, in obeisance to their hierarchical leaders, just shut up and not protest. Well, those who suffer the consequences of these disastrous priorities are too weak, sick and tired to protest -- or, drunk on whatever form of alcohol or alcohol substitute they can get their hands on to anesthesize themselve. And so, while the MP trumpets opposition to the sins of secularism in other countries, it does not preach about its own materialism which takes place in neglect of the dire needs of the Russian people.

4. Nor does the MP preach, at risk to itself, against the criminal neglect of the Putin regime, because it has a conflict of interest receiving building funds and properties from the regime. The MP is not using those resources to care for the basic human needs of the people of Russia as it could. It prefers buildings to people. The Lord said, "As you do to the least of these, so you do also unto me." That is the bottom line for true religion in Christ if the Bible is relevant to the MP. Is the Holy Bible still relevant to governing the MP in conduct and not just in all of the pious sounding things it announces?

Below I reproduce two key paragraphs buttressing my arguments ofneglect, and specifically, because the paragraphs discussed conditions of 3 years ago, versus the LA Times report now, I argue that the Moscow Patriarchate, acting as the social policy arm of the government, has been partially responsible for these status quos. At the time of the below report excerpts from a 2003 US State Department Country Report <http://www.state.gov/g/drl/rls/hrrpt/2003/27861.htm> , Patriarch Alexei II who had been asserting that there had been a spiritual revival in Russia back in 2003, had been in office for twelve years (12) when the below statistics about the MP's government power, and about homeless children came out. What is said, and what is done, is yet again different. The virtous thing is written or said, and the reality is something else. See how this applied to children in 2003:
The status of many children has deteriorated since the collapse of communism because of falling living standards, an increase in the number of broken homes, and domestic violence. Authorities cited 253,000 parents in 2001 for leaving children on the street unattended, up from 248,000 in 2000. In Moscow, approximately 6,000 children per year were brought to the Center of Temporary Isolation of Minor Delinquents (COVINA). These children stayed in COVINA for no more than 30 days. During this period, the child's case was investigated, and his or her guardian was located; however, in 90 to 95 percent of these cases, the police simply returned the children to their families or to the institution from which the children ran away. Many officials considered domestic problems private affairs and preferred not to interfere. Trafficking in children was a problem (see Section 6.f.)."

Figures for homeless children were unreliable. According to the Ministry of Labor, there were estimates from 100,000 to 5 million neglected children in Russia. In 2002, about 681,000 vagrant children were detained by law enforcement agencies, 2.5 times the 2001 rate. About 50,000 adolescents were on the local and federal wanted lists in 2002, 13.5 percent more than in 2001. The Russian Children's Fund estimated in 2001 that there were approximately 2.5 million children living on the street, although other estimates reached as high as 4 million; scientific studies used differing methodologies to count street children. During the year, Moscow authorities indicated that 40,000 working street children lived in the capital but claimed 80 percent were from places other than Moscow. In addition, there were approximately 3,000 young persons ageed 18 to 24 in Leningrad Oblast, most of them discharged from state institutions and given state housing, who had difficulty maintaining a residence and adapting to non-institutional life in general. Homeless children often engaged in criminal activities, received no education, and were vulnerable to drug and alcohol abuse. Some young girls on the street turned, to or were forced into, prostitution in order to survive.

And here is the report on the Moscow Patriarchate's true relationship to the Russian government, indicating its influential, yet apparently ineffectual and neglectful role during these years:

Many religious minority groups and NGOs complained of what they believed was collusion between the Russian Orthodox Church and the state. Neither the Constitution nor the 1997 law accords explicit privileges or advantages to "traditional religions;" however, many politicians and public figures argued for closer cooperation with them, above all with the Russian Orthodox Church's Moscow Patriarchate. Public statements by some government officials, including President Putin, and anecdotal evidence from religious minority groups, suggested that the Russian Orthodox Church increasingly enjoyed a status that approached official.
The Church has entered into a number of agreements with government ministries giving it special access to institutions such as schools, hospitals, prisons, the police, the FSB, and the army. The Russian Orthodox Church appears to have had greater success reclaiming pre-revolutionary property than other groups, and many religious workers believed that the Russian Orthodox Church played a role in the cancellation of visas held by non-Orthodox foreign religious workers.

The child neglect problem was actually worsening 11 years into Patriarch Alexei II's reign over the Russian Orthodox Church in Russia. Same with the broken family problem. And if you consider health care part of Christian ministry, as I do, there were apparently very few if any attempts by the MP to spearhead reforms in on that front for the past fifteen (15) years.

Neglect kills people just as sure as abortion does. St. Paul said, "He who knows to do good, but does not do it, to him that is a sin."

It is this Moscow Patriarchate that the ROCOR stands to legitimize by lifting the suspension on communion. The suspension was never governing the same communion between those members of the Russian Church in Russia and Outside of Russia. It was always for the purpose of bringing the MP to repentance and Russia to freedom. The information on record shows a stunning bankruptcy in ethics at the MP for allowing its conflict of interest and cronyism with the Kremlin to numb it to the need to preach out and be the conscience and the moral leadership in getting the government and business to act to improve the health, welfare and development of Russia-at-Large.

Is the Moscow Patriarchate that has still not repented of these lapses, really what the ROCOR wants to legitimize with the lift on the suspension of communion planned for 2007, given what we know of the MP's unrepentant priorities over these past 15 to 20 years?

Обновившийся образ Иконы Божией Матери Виленской-Остробрамской.

Иеродиакон Никон (Смирнов), Омско-Сибирская Епархия РИПЦ

Ранним утром ещё темно, но в храме уже началось богослужение. Стройно поет хор, благоговейно возносится молитва к Богу. Жарко пылает горящее море свечей. Верующие благоговейно крестятся, кланяются, прикладываются к иконам, возжигают перед ними свечи. Многие хотят поставить свою свечу перед праздничной иконой в центре храма, но у постоянных прихожан Омского кафедрального собора Русской Истинно-Православной Церкви в честь святых Царственных мучеников и Новомучеников Российских есть особо почитаемый, любимый образ. Это список иконы Божьей Матери Виленской Остробрамской, находящийся на правой стене храма.

Первый луч зимнего сибирского солнца пробился сквозь окно, заиграл на потемневших от времени красках, творения неизвестного иконописца, и икона засветилась неземным, величественным светом.

Многие годы это был просто закопченный старинный образ с едва различимым на поверхности ликом Пресвятой Девы, и никто уже не помнил его другим. Это было ещё совсем недавно и тому есть множество очевидцев. Но вот через некоторое время после возвращения в храм, икона начала светлеть, краски становились всё ярче и ярче, да так, что сегодня мы видим чудесно самообновившийся, без какого-то либо людского вмешательства, образ Божьей Матери.

О историческом происхождении Виленской Остробрамской иконы Божьей Матери существует несколько преданий. По одному, икона принесена великим князем Ольгердом из Корсуни после его крымских походов против татар, и подарена им своей первой супруге Марии, а второю супругой Иулианиею передана в Троицкую церковь, из которой перенесена в часовню у «Острых» ворот. По другому, икона прислана Ольгерду греческим императором Иоанном Палеологом, когда он узнал о принятии Ольгердом христианства. По третьему, икона чудесно явилась на острых воротах 14 апреля 1431 г. Во всяком случае, в 1431 г. икона уже, несомненно, находилась в часовне близ Троицкой церкви в русском или остром конце города Вильны и именовалась Корсунской.

В 1498 г. в Вильне в виду опасности от нашествия татар, была совершена закладка новых городских каменных стен, в русском или остром конце крепости были сооружены ворота с башнею, на верху которой была устроена часовня. В эту часовню и была помещена Корсунская икона, снаружи, ликом ко входящим в город. С этого времени прежнее название иконы стало постепенно заменяться новым: Островоротная или Остробрамская (брама - ворота).

Во времена унии, когда отнята была Троицкая церковь, Островоротная икона была вынесена православными и помещена в Никольской церкви, но в 1609 г. была насильно захвачена униатами и снова водворена в часовне острых ворот, на попечении поселившихся при Троицкой церкви базилиан. Около 1624 г. у самых ворот был основан Кармелитский монастырь с костелом св. Терезии. Некоторое время спустя, кармелиты, пользуясь безпечностью базилиан, захватили и часовню и икону в свои руки. При их попечении исключительное почитание островоротной иконы возобновилось. В 1671 г. кармелиты устроили новую часовню и установили в ней икону, обратив ее ликом к костелу и внутрь города.

После страшного пожара Вильны в 1714 г. икона была перенесена в Терезенский костел, но в 1744 г., с возобновлением часовни, снова помещена над воротами. В начале XIX столетия базилиане пытались возвратить икону в свое попечение, спор дошел до Рима, и папа присудил оставить икону на попечении обители кармелитов, как наиболее близкой к часовне, в которой находится икона. В 1812 г. во время нашествия французов икона была несколько повреждена. В 1829 г. она была отреставрирована, причем, по снятии ризы при работах, на иконе оказалась написанною славянскими литерами хвалебная песнь Богоматери: “Честнейшую херувим”.

С закрытием в 1832 г. Кармелитского монастыря, Терезинский костел переименован в Остробрамский и остался в ведении белого римско-католического духовенства.

В настоящее время богослужение в костеле перед Остробрамской иконой совершается по римско-католическому обряду, но с личной молитвой и поклонением к этому образу по-прежнему притекают и православные. Проходя Остробрамскими воротами, над которыми в часовне находится чтимый образ, как православные, так и католики, почтительно снимают головные уборы.

Списки Остробрамской иконы Божией Матери занимают подобающее место как в храмах, так и в домах верующих, некоторые из них чудотворные. Один из таких списков, на радость нам грешным, находится в кафедральном соборе города Омска.

В архиве Омского кафедрального собора находится рукописное свидетельство под названием «Краткая история иконы Божьей Матери Виленская Остробрамская». Оно составлено в 2005г. рабой Божьей Галиной Елецкой, пожертвовавшей этот образ собору, и рассказывает о нескольких чудесных случаях, которые Господь явил нам через эту икону Пречистой и Преблагословенной Девы.

«Икона Божьей Матери “Виленская – Остробрамская” много лет назад… была завещана мне православной христианкой Барановой Марией Алексеевной (ум.1990г.), ранее проживавшей в городе Омске. … Сейчас её уже нет в живых… Она была близкой подругой, сестрой во Христе моей мамы Елецкой Евфросинии Лонгиновны. После того как она умерла в 1977г., Мария Алексеевна стала мне самым близким человеком по духу, поддерживающим в моей семье веру в Бога, старающейся и в моих детях Павле и Ольги воспитать любовь к Нему. Дети очень любили “бабушку Машу” и с большой радостью её всегда встречали.

У Марии Алексеевны в её комнате на стене висела эта икона, как мне она рассказывала, доставшаяся ей от отца катакомбного священника Алексия, который много лет страдал и лежал парализованный… Икона эта по рассказу Марии Алексеевны раньше находилась в храме, где служил её отец.

… Мария Алексеевна рассказывала мне историю про эту икону и своем чудесном исцелении. Заболела она и уже много дней лежала … силы покидали её… трудно было вставать и ухаживать за собой. Она горячо молилась и Господь послал ей мысль взять чистую хлопчатобумажную салфетку, она смочила её водой, протерла салфеткой образ Божьей Матери, потом протерла этой салфеткой себе лицо, руки, ноги. Прилегла и уснула. На утро почувствовала, что силы возвращаются к ней, она стала поправляться и выздоровела. С тех пор, всякий раз, когда болезни посещали её, она просила помощи и исцеления у своей иконы … и получала помощь. Меня поразил её рассказ, и я с радостью приняла … предложение получить эту икону в дар, так Мария Алексеевна завещала мне эту икону.

Так сложились жизненные обстоятельства, что … наша семья была вынуждена уехать на жительство в Краснодарский край. Мы с Марией Алексеевной очень сожалели, что наша связь с ней прерывалась. Мария Алексеевна … горевала и я страдала душевно от того, что мы лишаемся общения с дорогим нам человеком…Мы переписывались с Марией Алексеевной, связь прекратилась после её смерти… Ко мне обратилась Бакина Ю.К. с просьбой разрешить передать эту икону во вновь образованный храм на 3-ей Ремесленной, где будут молиться наши катакомбные христиане и такой же священник. Сообщила мне, что в храме мало икон. Я очень хотела приехать в Омск за иконой, но подумала, что она у меня в доме будет только для моей семьи, а там, в церкви будут служить Божественную Литургию для большого количества христиан, и я дала согласие, чтобы икона оставалась в церкви святых Царственных мучеников и новомучеников Российских… с условием, что если вдруг церкви и православию будет угрожать уничтожение, как было в России после революции 1917года, тогда я заберу её себе.

С тех пор икона висит на стене храма… Когда я посетила храм спустя много лет, то не увидела её на прежнем месте, да и церковь очень преобразилась… на стенах росписи…, а икона висит с правой стороны, я сразу узнала эту икону и подумала, что её отреставрировали. Проступили все краски, на иконе обновился лик Матери Божьей. Прихожане сказали, что икону не реставрировали, а икона обновилась. Вот чудо!

Родная сестра наша Анна лежала в реанимации с инсультом без сознания 13 суток, я смочила святой водой салфетку, обтерла икону…, а в больнице этой салфеткой лицо и руки своей болящей сестре, на 14-е сутки, когда мы посещали её, она открыла глаза, пришла в сознание, в это же день при посещении… племянницы… она также проявила признаки жизни – глаза открыла и у неё из глаз вытекла слеза. Она прощалась с нами.

Лечащий врач на мое наблюдение, что наша сестра “пришла в себя” высказал большое удивление и даже некоторое недоумение, как мне показалось, т.к. по всем медицинским показаниям функции жизни угасали…На следующий день…вечером…она скончалась...»

На этом заканчивается повествование р.Б. Галины, но история иконы на этом не окончена.

Обновившийся образ Иконы Божией Матери Виленской-Остробрамской

Исцеление от болезней, сохранение семейного мира и умножение чад, спасение от смерти новорожденной девочки, вот далеко не полный список многоразличной помощи, которую преподал Господь верующим в Него через предстательство Своей Матери и чудотворный список иконы Ея Виленской Остробрамской.

644047, г.Омск-47, ул. 3-я Ремесленная, 34
тел.: 8-10-7-3812-24-34-82
(резиденция Архиепископа Тихона Омского и Сибирского)

Эл-адрес Канцелярии Архиерейского Синода РИПЦ: sinod_ipc@catacomb.org.ua

Почему мы разошлись в исповедании со всеми членами Московской патриархии?

Никто не берётся утверждать, что чада Русской Зарубежной Церкви - "без греха". Мы не говорим, что, пребывая в единственно подлинной Церкви, - мы святы. Это опять было бы противоречием Евангелию - Господь не пришёл исцелять праведников, но грешных (Мк. 2:17). Тем не менее, Собор Зарубежной Церкви не исповедует лжи. Мы твёрдо исповедуем верность Евангелию, Святым Соборам и преданию святых отец. Каждый из членов Русской Зарубежной Церкви, несомненно, грешен, как и всякий человек. Однако самого исповедания мы в угоду своим слабостям не меняем. Мы не святые, но молим Христа укреплять нас в вере, чтобы оставаться нам овцами неизменно до того дня, когда соберутся пред Ним все народы; и отделит одних от других, как пастырь отделяет овец от козлов (Мф. 25:32-33).

Верные чада и пастыри Русской Зарубежной Церкви нередко высказывают обличения в адрес иных так называемых церковных сообществ. Такие высказывания, конечно, вызывают массу неприязни со стороны членов этих сообществ, а так же недоумение и даже неприязнь некоторых чад самой Зарубежной Церкви. Зачастую приходится слышать рассуждения о том, что "все мы православные, зачем ссориться"?, или: "А кто без греха?" - и пр.

Такое отношение наших братьев не может оставить нас равнодушными и требует разъяснения. Не берёмся расставить все точки над "i", но некоторую ясность в понимании вопроса мы в этой статье попробуем внести.

Церковь живёт Христом, руководствуется Его заповедями и управляется Святым Духом через Святые Соборы и святоотеческое предание. Суть жизни земной церкви Христовой Воинствующей это воссоединиться с Церковью Небесной Торжествующей. Такое воссоединение Церкви в лице каждого отдельного Её члена происходит по мере воссоединения каждого со Христом через воцерковление, которое непременно влечёт за собой духовную брань против духов злобы поднебесных (Еф. 6:12). Поэтому мы, православные, не принадлежим некоему человеческому собранию, но являемся живыми членами Тела Христова – Святой Православной Церкви. Разговоры о дружбе, мире и согласии в этой связи имеют совершенно иной, неземной характер, в отличие от тех, что мы наблюдаем среди безбожного мiра.

Господь Бог пришёл разделить людей, а не объединить между собой. (Выделение здесь и далее МИТ) Он Сам говорит нам: "Не думайте, что Я пришел принести мир на землю; не мир пришел Я принести, но меч, ибо Я пришел разделить человека с отцом его, и дочь с матерью ее, и невестку со свекровью ее" (Мф. 6:34-35).

Бог – суть Истина (Ин. 14:6). Если кто-либо лжёт, а тем более - исповедует ложь, как в случае с ересями, то он отходит от Господа. Невозможно двум человекам говорить противоположное о Господе, непреложной Истине и при этом обоим быть правыми. Когда католик заявляет, что Дух Святый исходит не только от Отца, но и от Сына, а православный стоит на том, что - только от Отца, то кто-то из них двоих заблуждается. И будет ложью говорить, что оба могут оказаться правы. Ведь мы не в положении дохристианских мудрецов, ищущих истину на ощупь. Царство Небесное приблизилось и Оно нам проповедано и внутри каждого есть (Лк. 17:21), поэтому разговоры о том, что посмертную Истину каждый может познать своим исповеданием, значит – противоречить Евангелию.

То же касается разных "православных" течений. Почему мы не вместе, например, с так называемой Московской Патриархией? Московская Патриархия говорит, что так сложилось в силу исторических причин. Это по сути бессмысленная фраза. На силу исторических причин можно списать буквально всё и не вынести никакого нравственного урока. Мы не вместе, потому что исповедуем разное – у нас нет единодушия. Наши пути разошлись в исповедании. Между нами стала Истина – Христос.

Буквально основой послужило исповедание некоторыми епископами того, что для "спасения Церкви" можно служить безбожной власти "не за страх, а за совесть", и непризнание такой позиции другими епископами.

Так можно или нельзя? Господь нам ясно отвечает: "Никто не может служить двум господам: ибо или одного будет ненавидеть, а другого любить; или одному станет усердствовать, а о другом нерадеть. Не можете служить Богу и мамоне" (Мф. 6:24). К сожалению, некоторым слов Господа недостаточно, чтобы понять, что служение безбожной власти противно Ему. Чтобы определить это раз и навсегда (вернее, повторить и утвердить), Священный Собор Русской Зарубежной Церкви провозгласил анафему (сергианству на Архиерейском Соборе РПЦЗ(В) в ноябре 2004 г. - Прим. МИТ) всем тем, кто говорит "можно". А это, по меньшей мере, - все епископы Московской Патриархии. А также все те, кто поминает их на литургиях, ибо одно моление с еретиками отлучает молящегося от Церкви (65-е Апостольское правило).

Как следствие первого отступления появились другие ереси и закоренелые церковные преступления, такие как экуменизм, повсеместная симония и прочее.

Но если вышеизложенное – недостаточное основание, чтобы не быть "вместе православными", то где тогда "миротворцы" проведут границу между православными, правильно славящими, верно исповедующими Господа, и всеми остальными? В чём ПРАВОславность? В обрядах, архитектуре, облачениях? Но это ведь - всё земное, тленное, и в Церкви - второстепенное. Так, католики и прочие еретики не начинали с того, что изменяли внешность церковной жизни. Начало всегда лежало в личном отношении к Истине, ко Христу. Только со временем они стали менять свои богослужебные обычаи, положения и догматы. И за почти тысячу лет стали настолько далёкими от православных, что их сразу видать. Так и Иуда сначала пустил сатану в сердце, а уж потом сделал своё дело (Ин. 13:27-31). Мы тоже сначала соглашаемся на грех в сердце - отходим от Господа, не призываем Его в помощь, а потом грешим – проявляем своё отступление внешне. И если не каемся, то внешне становимся вполне узнаваемыми служителями греха.

Те так называемые "тоже православные", подпадающие под анафемы (не только Русской Зарубежной Церкви, но и более ранние), искажающие Евангельское учение, только потому ещё сохранили православный облик, что отошли от Христа сравнительно недавно. Отошли массово, сильно и страшно. Отошли вместе с огромной православной империей. Ведь и Рим был православной столицей. А теперь там мерзость запустения, во главе которого - так называемый папа римский. Почему тогда мы отрицаем то, что Москва, третья православная столица, не может иметь лже-верующего на своем престоле? Или - Константинополь и Александрия не могут иметь еретиков во главе "официальных" церквей? Только ли потому, что они внешне сохраняют православные обычаи? Вера не в обычаях, но в любви к Истине. Не могут попирающие истину в то же время иметь веру во Христа - Истину.

Есть среди нас и такие, кто рассуждают, что вообще все так называемые христиане – братья. Или, хуже того, что и люди все – братья. Так рассуждать нельзя, ибо Господь, указав рукою Своею на учеников Своих, сказал: "вот матерь Моя и братья Мои; ибо, кто будет исполнять волю Отца Моего Небесного, тот Мне брат, и сестра, и матерь" (Мф. 12:49-50). То есть те, кто возлюбил Христа прежде всего и Истину Его в единомыслии исповедуют, – те суть братья. Иначе зачем мы почитаем сотни тысяч святых мучеников? За что они пострадали? И за что тогда Сам Христос пострадал? Если можно стяжать жизнь вечную без Истины, Христа, Сына Божия, то Его Рождество, земная жизнь, Распятие и Воскресение - бессмысленны. Как же, соглашаясь с таким рассуждением, мы можем называть себя христианами?

"Не ссориться" с еретиками и отступниками – не значит соглашаться с исповедуемой неправдой. Поэтому наши пастыри не могут молча наблюдать за тем, как от лица якобы Православной Церкви людям лгут и призывают исповедовать ложь. Обличительные слова в адрес еретиков звучат не со злорадством, не с желанием унизить их, но с попечением о душах, которые только в Истине могут иметь спасение. Господь тоже мог "не ссориться" с теми, кто Его предал на распятие. Мог не обличать их, не говорить, что они полны хищения и неправды (Мф. 23:25). Мог, да не стал, ибо имеет великое попечение о нас грешных.

Также никто не берётся утверждать, что чада Русской Зарубежной Церкви - "без греха". Мы не говорим, что, пребывая в единственно подлинной Церкви, - мы святы. Это опять было бы противоречием Евангелию - Господь не пришёл исцелять праведников, но грешных (Мк. 2:17). Тем не менее, Собор Зарубежной Церкви не исповедует лжи. Мы твёрдо исповедуем верность Евангелию, Святым Соборам и преданию святых отец. Каждый из членов Русской Зарубежной Церкви, несомненно, грешен, как и всякий человек. Однако самого исповедания мы в угоду своим слабостям не меняем. Мы не святые, но молим Христа укреплять нас в вере, чтобы оставаться нам овцами неизменно до того дня, когда соберутся пред Ним все народы; и отделит одних от других, как пастырь отделяет овец от козлов (Мф. 25:32-33).

The phenomenon of the Celtic Churches, far to the west of the main centres of Orthodox Christianity in the East, and yet quite clearly of the same spirit as Eastern Christianity, and comparable to it in the rich abundance of its spiritual fruit, has fascinated Orthodox and non-Orthodox alike. How could such a rare and beautiful flower arise in such an isolated and seemingly inhospitable environment? Fr. Gregory Telepneff has provided part of the answer to this question in his book The Egyptian Desert in the Irish Bogs by demonstrating the strong links between Celtic and Egyptian monasticism. However, he identifies the Celtic Church with the Irish Church and its offshoots in Scotland and Northern England, excluding the Church of Wales from his review. The reason he gives for this exclusion is very surprising: “The fifth and sixth centuries in British ecclesiastical life were a time of decay, both externally and internally. That such a Church could have been the center of spiritual influence outside of its borders is hardly probable”.[1] The purpose of this article is twofold: to show, on the one hand, that Fr. Gregory is mistaken in his estimate of the British (Welsh) Church by reference particularly to the Life of St. David of Wales, and on the other, to provide further confirmation for the correctness of his main thesis, that the Celtic Church as a whole was integrally linked with the Orthodox Church of the East.

One has to admit that the critics of the Church on the British mainland were eminently well-qualified. In his Confession, St. Patrick, while mentioning that he was from a clerical family (his father was a deacon and his grandfather a priest), has nothing good to say about the state of his native Church. Nearly a century later, the Welsh St. Gildas the Wise, in his On the Ruin of Britain laid into his native Church with extraordinary fierceness.

The British were an unruly lot, in his opinion. At the end of the Roman period they had “ungratefully rebelled” against “Roman kings”, and had failed in their “loyalty to the Roman Empire”.[2] As for Gildas’ contemporaries: “Britain has kings, but they are tyrants; she has judges, but they are wicked. They often plunder and terrorize the innocent; they defend and protect the guilty and thieving; they have many wives, whores and adulteresses; they constantly swear false oaths, they make vows, but almost at once tell lies; they wage wars, civil and unjust; they chase thieves energetically all over the country, but love and reward the thieves who sit with them at table; they distribute alms profusely, but pile up an immense mountain of crime for all to see; they take their seats as judges, but rarely seek out the rules of right judgement; they despise the harmless and humble, but exalt to the stars, as far as they can, their military companions, bloody, proud and murderous men, adulterers and enemies of God… They hang around the altars swearing oaths, then shortly afterwards scorn them as though they were filthy stones…”[3]

The clergy were hardly better: “Britain has priests, but they are fools, very many ministers, but they are shameless; clerics, but they are treacherous grabbers. They are called shepherds, but they are wolves ready to slaughter souls. They do not look to the good of their people, but to the filling of their own bellies. They have church buildings, but go to them for the sake of base profit. They teach people – but by giving them the worst of examples, vice and bad character. Rarely do they sacrifice and never do they stand with pure heart amid the altars. They do not reprimand the people for their sins; indeed they do the same things themselves. They make mock of the precepts of Christ, and all their prayers are directed to the fulfillment of their lustful desires. They usurp with unclean feet the seat of the Apostle Peter, yet thanks to their greed they fall into the pestilential chair of the traitor Judas. They hate truth as an enemy, and love lies like favourite brothers. They look askance at the just poor as though they were dreadful snakes, and shamelessly respect the wicked rich as though they were angels from heaven… They canvass posts in the church more vigorously than the Kingdom of heaven… They remain in the same old unhappy slime of intolerable sin even after they have obtained the priestly seat… They have grabbed merely the name of priest, not the priestly way of life.”[4]

Gildas spoke kindly only of the monks: they were “the true sons” who led “worthy lives”. He mentioned “the habit of a holy abbot”, “the caves of the saints”, and how King Maglocunus, pondering “the godly life and rule of the monks”, had vowed “to be a monk forever”.[5] And this leads us to believe that there was probably a sharp divide between the corrupt life of the secular rulers and married clergy, on the one hand, and the monks, on the other. Moreover, this divide may have reflected, in part, a doctrinal divide, between, on the one hand, the Orthodox Christians, and on the other, the Pelagians, who, in their debates with St. Germanus of Auxerre are described as “men of obvious wealth”.[6]

Pelagianism was a heresy that denied original sin and over-emphasized the role of free will in salvation. Snyder writes: “What [Pelagius’] religious upbringing in late-fourth-century Britain was like we do not know, only that he was undoubtedly Christian and well educated before he left for Rome at the beginning of the fifth century. Pelagius’s story is that of the Mediterranean world c.410, but the spread of his heresy after his disappearance in 418 directly involves Britain. Pelagian bishops were sufficiently influential in the British Isles to worry the pope and warrant the missions of Germanus to Britain and Palladius to Ireland. Claims that Pelagianism played a political role in Britain’s separation from Rome and subsequently split the island into factions have never been adequately demonstrated.…”[7]

It is clear, then, that, on the one hand, the British Church had major problems, both doctrinal and moral, in the century and a half after the Roman legions left in 410, but on the other, that there was a powerful new movement in the shape of monasticism which would both take the lead in the struggle against Pelagianism and demonstrate an extraordinary striving for moral perfection rarely seen before or since.

The origins of Celtic monasticism are often ascribed to Gaul, not only because Gaul was the nearest place where monasteries are known to have existed in the fifth century, but also because the saints who made the biggest impact on the life of the early Celtic Church all had close links with Gaul. Thus St. Ninian of Whithorn (+397) built the first stone church in Britain in honour of his teacher, St. Martin of Tours. Again, the scourge of British Pelagianism, St. Germanus of Auxerre, was himself a Gallic bishop. And St. Patrick of Ireland, the first founder of monasteries in the Celtic lands, was trained in Gaul and received Episcopal consecration there. Moreover, it is tempting to ascribe the origin of the Eastern influences found in Celtic monasticism to the Gallic Church insofar as the latter had strong links with the Church in the East. Thus St. John Cassian, a Roman and a former spiritual son of St. John Chrysostom who travelled extensively throughout the East, eventually settled near Marseilles. Cassian’s works, together with those of Saints Athanasius and Pachomius the Great (both Coptic monks), were well known both to St. Patrick and to the later monastic founders of Britain and Ireland.

However, Fr. Gregory has argued persuasively that while Eastern influence was exerted indirectly on the Irish Church through Gaul, there was also extensive direct influence from the Coptic Church of Egypt. Only such direct influence could account for a number of peculiarities of Celtic monasticism and liturgical life which distinguish it from Gallic monasticism but link it with Coptic monasticism.

In addition to the evidence Fr. Gregory produces to support this thesis, we may cite the strong evidence for direct trade routes by sea from the Eastern Mediterranean to South-West Britain. Thus in about 320 BC a Greek called Pytheas published his work On the Ocean, which described his journey through the Straits of Gibralter to South-West Britain and on as far north as the Orkneys, ultima Thule. In the first century BC, Diodorus Siculus describes the inhabitants of Britain who “are especially friendly to strangers and have adopted a civilized way of life because of their interaction with traders and other people”, their main trade being in tin. He describes an island off the coast of Britain called Ictis, which most authorities identify with St. Michael’s Mount in Cornwall.[8] St. Michael’s Mount was so-called because a fisherman had a vision of the Archangel there in 492. It was visited by two of the early British monastic founders, St. Cadoc and St. Keyne.[9] J.W. Taylor cites evidence that these tin-traders of South-West Britain were in fact of Eastern, probably Jewish origin; so that when Joseph of Arimathea came to this part of Britain after the crucifixion, he was following a well-worn trade route established by his own countrymen.[10]

An interesting later (seventh-century) confirmation of the tin trade with the Eastern Mediterranean comes from the Life of St. John the Almsgiver, Patriarch of Alexandria. The captain of a ship from Alexandria laden with twenty thousand bushels of corn told of his journey to Britain: ’We sailed for twenty days and nights, and owing to a violent wind we were unable to tell in what direction we were going either by the stars or by the coast. But the only thing we knew was that the steersman saw the Patriarch [St. John] by his side holding the tiller and saying to him: “Fear not! You are sailing quite right.” Then after the twentieth day we caught sight of the islands of Britain, and when we had landed we found a great famine raging there. Accordingly when we told the chief man of the town that we were laden with corn, he said, “God has brought you at the right moment. Choose as you wish, either one ‘nomisma’ for each bushel or a return freight of tin”. And we chose half of each.’[11]

Extensive evidence for a trade in tin with the Eastern Mediterranean, which was exchanged for the wine and oil essential for the celebration of the Church services, has been discovered during archaeological excavations at Tintagel, “King Arthur’s Castle”, on the North Cornish coast. Over three hundred imported vessels have been found. Some of the buildings excavated have been interpreted by some authorities as the remains of an early sixth century monastery founded by St. Juliot[12], and by others as the fortified seat of the rulers of Dumnonia (south-west England), including Mark and Tristan.

Snyder writes: “Even if the settlement on the headland turns out to be thoroughly secular, there is still strong evidence of early Christianity at Tintagel. Thomas led two seasons of excavations at the Tintagel parish churchyard, which is on the mainland not far from the castle. His team uncovered two slate-lined graves, two rock-covered burial mounds, and one memorial pillar; associated imported pottery and a cross on one of the slates identify the site as early Christian (c.400-600).”[13]

Again, John Marsden writes: “The eighth-century Irish Litany of Pilgrim Saints includes an invocation of the ‘Seven monks of Egypt in Diseart Uiliag’ – a site tentatively identified as Dundesert near Crumlin in Antrim – and raises the remarkable prospect of Egyptian monks finding their way to Ireland along seaways which had even then been known to Mediterranean navigators for three thousand years. Glass fragments of Egyptian origin and with no Roman connection have been excavated at Tintagel in Cornwall. They have been dated to the third century AD – which would make them almost precisely contemporary with the emergence of monasticism in Egypt – and must have been brought to Cornwall along the same sea-road which had been in regular use by Phoenician tin traders plying the Cornish coast as early as the sixth century BC.

“If Egyptian glassware could reach Cornwall in the third century after Christ, there is no reason why holy men out of the Egyptian desert should not have continued further along the same prehistoric seaway to make landfall in Ireland. If, indeed, they had done so, it would well explain why so many Irish hermits in search of retreat from the world should have been seeking a ‘desert place’ in the ocean, how variant Gospel readings known to derive from the Desert Fathers came into Irish usage, how Coptic textual forms found their way into the seventh-century Book of Dimma from Tipperary, and why the third-century St. Anthony of Egypt features so prominently in the carvings on the high crosses at Kells and Monasterboice [and the Isle of Man].”[14]

Just across the Bristol Channel there is the famous monastery of St. David, first archbishop of Menevia and patron of Wales (+589). Professor E.G. Bowen of the University College of Wales, Aberystwyth, believes that the whole of south-western Britain was subject to the influence of the Egyptian Church in the fifth and sixth centuries, and that the geographical situation of St. David’s main monastery would have made it a central point of diffusion of this influence: “We know that the early persecution of Christians in the Roman Provinces of Egypt and the Near East caused many there to flee to the Desert. At first, they lived solitary lives practising extremes of hardship. Later, however, some came together in large or small groups for work and worship, and so renounced the World. They were visited in the Desert from time to time by leading Christians in the West and these, on returning home, set up their own monasteries in imitation of those of the Desert. Lerins, near Marseilles, and Ligugé, and Marmoutier, near Tours, are cases in point. The pattern of these Gaulish monasteries ultimately spread to Britain. Even more significant it would appear is the fact that modern archaeologists have been able to show that the lands around the Eastern Mediterranean, including Egypt, Palestine, Asia Minor and the Aegean islands were in post-Roman times in direct trade contact with south-western Britain. Certain types of wheel-made pottery clearly non-British in character have been found in recent years in Southern Ireland, Wales and the South-West Approaches. Exactly similar pottery occurs in such Eastern Mediterranean ports and depots as Tarsus, Athens, Antioch and Constantinople. The pottery concerned is of two types. Some are red coloured platters and table wares – classified as Type A and often stamped with Christian symbols, and secondly, Type B which are portions of amphorae used as wine containers, transporting wine from such centers as Rhodes and Cyprus and other Aegean islands. The wine was imported by little Celtic monasteries for use in the Eucharist and some, of course, reached the tables of the aristocrats. It is important to note… that the Western Mediterranean area is not involved – the sea route appears to have passé through the Straits of Gibraltar direct to Western Britain with the coastlands of the Bristol Channel being particularly involved. If this pottery could travel to the monasteries around the shores of south-western Britain (where many pieces have been recorded) so, too, could pilgrims, books, and ideas; so that there can be no longer any doubt that it was along these western sea-routes that full monastic life (found first of all, it would appear, in Britain at Tintagel on the north coast of Cornwall between 470 and 500 A.D.), arrived. The monastic pattern spread rapidly afterwards to such sites as Llanilltyd Fawr, Nantcarban, Llandaff, Caldey, Glastonbury, St. David’s and Llanbadarn Fawr and other places in Wales before passing over to central and southern Ireland… Activity at St. David’s must, therefore, have been intense at this time. Here the major land and sea routes met. It must have been a veritable ‘Piccadilly Circus’ in Early Christian times…”[15]

The first full-length Life of St. David was written by Bishop Rhigyfarch of St. David’s towards the end of the 11^th century, only a few years before the Church of Wales became subject to Archbishop Anselm of Canterbury and, through Canterbury, to the heretical Roman papacy. As such, it represents a kind of “swan-song” of British Orthodoxy, a last witness to the greatness of the old Celtic tradition by one of the last independent bearers of that tradition. Rhigyfarch’s account of life in St. David’s monastery at Menevia is fascinating because of the clear evidence it provides of the Eastern influence on Celtic monasticism in its peak period:

“Such an austerity did the holy father decree in his zeal for the monastic system, that every monk toiled at daily labour, and spent his life working with his hands for the community. “For who does not work,’ says the apostle, ‘let him not eat’. Knowing that carefree rest was the source and mother of vices he bowed down the shoulders of the monks with pious labour, for those who bow heads and minds in leisurely repose develop a spirit of instability and apathy with restless promptings to lust.

“Thus they work with feet and hands with more eager fervour. They place the yoke upon their shoulders; they dig the ground unweariedly with mattocks and spades; they carry in their holy hands hoes and saws for cutting, and provide with their own efforts for all the necessities of the community. Possessions they scorn, the gifts of the wicked they reject, and riches they abhor. There is no bringing in of oxen to have the ploughing done, rather is every one both riches and ox unto himself and the brethren. The work completed, no complaint was heard: no conversation was held beyond that which was necessary, but each performed the task enjoined with prayer and appropriate meditation.

“Labour in the fields once ended they would return to the cloisters of the monastery, and they spent the whole of the day until evening in reading, writing, or praying. When evening was come, and the stroke of the bell sounded in the ear of any one, when only the tip of a letter or even half the form of the same letter was written, they would rise quickly and leave what they were doing; and so, in silence, without any empty talk or chatter they repair to the church. When they had finished chanting the psalms, during which the voice and heart were in complete accord, they humble themselves on bended knees until the appearance of the stars in the heavens should bring the day to a close. After all had gone out, the father remained alone to pour forth his prayer to God in secret for the condition of the Church.

“At length they assemble at table. Everyone restores and refreshes his weary limbs by partaking of supper, not, however, to excess, for too much, though it be of bread alone, engenders self-indulgence: but at that meal, all take supper according to the varying condition of their bodies or age. They do not serve courses of different savours, not richer kinds of food: their food is, in fact, bread and herbs seasoned with salt, whlest they quench a burning thirst with a temperate kind of drink.[16] Moreover, for either the sick, or likewise those wearied by a long journey, they provide some dishes of tastier food, since it is not proper to apportion to all in equal measure.

“When thanks has been returned to God, they go to the church in accordance with canonical rule, and there they give themselves up to watchings, prayers, and genuflexions for about three hours. Whilst they were praying in the church, no one unrestrainedly dared to yawn, no one to sneeze, no one to spit.

“This done they compose their limbs for sleep. Waking up at cock-crow, they apply themselves to prayer on bended knees, and spend the remainder of the night till morning without sleep. In like manner they serve throughout other nights.

“From Saturday evening until daybreak at the first hour of Sunday, they give themselves to watchings, prayers, and genuflexions, except for one hour after matins on Saturday.

“They reveal their thoughts to the father, and obtain his permission even for the requirements of nature. All things are in common; there is no ‘mine’ or ‘thine’, for whosoever should say ‘my book’ or ‘my anything else’ would be straightway subjected to a severe penance. They wore clothes of mean quality, mainly skins. There was unfailing obedience to the father’s command: great was their perseverance in the performance of duties, great was their uprightness in all things.

“For he who would long for this manner of saintly life, and should ask to enter the company of the brethren, had first to remain for ten days at the door of the monastery, as one rejected, and also silenced by words of abuse. If he put his patience to good use, and should stand there until the tenth day, he was first admitted and was put to serve under the elder who had charge of the gate. When he had for a long time toiled there, and many oppositions within his soul had been broken down, he was at length thought fit to enter the brethren’s society.

“There was no superfluity: voluntary poverty was loved: for whosoever desired their manner of life, nothing of his property, which he had forsaken in the world when he renounced it, would the holy father accept for the use of the monastery, not even one penny, so to speak: but naked, as though escaping from a shipwreck, was he received, so that he should not by any means extol himself, or esteem himself above the brethren, or, on grounds of his wealth, refuse his equal share of toil with the brethren; nor, if he should throw off his monk’s robes, might he by force extort what he had left to the monastery, and drive the patience of the brethren into anger.

“But the father himself, overflowing with daily fountains of tears, and fragrant with sweet-smelling offerings of prayers, and radiant with a twofold flame of charity, consecrated with pure hands the due oblation of the Lord’s Body. After matins, he proceeded alone to hold converse with the angels. Immediately afterwards, he sought cold water, remaining in it sufficiently long to subdue all the ardours of the flesh. The whole of the day he spent, inflexibly and unweariedly, in teaching, praying, genuflecting, and in care for the brethren; also in feeing a multitude of orphans, wards, widows, needy, sick, feeble, and pilgrims: so he began; so he continued; so he ended. As for the other aspects of the severity of his discipline, although a necessary ideal for imitation, this brief abbreviation forbids us to enlarge upon it. But he imitated the monks of Egypt, and lived a life like theirs.”[17]

The last sentence says it all: “he imitated the monks of Egypt, and lived a life like theirs.” Celtic monasticism, not only in Ireland, as Fr. Gregory asserts, but also in Wales and Cornwall, and therefore also in Brittany, was an offshoot and imitation the life of the Coptic monks of Egypt. Of course, Davidic monasticism was of the coenobitic type associated with St. Pachomius of Egypt rather than the heremitical, anachoretic type associated with St. Anthony of Egypt, which Fr. Gregory says was particularly popular in Ireland. However, the heremitical type of monasticism is also found in Wales. Thus St. Nectan of Hartland, whose sister Meleri was the paternal grandmother of St. David[18], set off to live the heremitical life in Devon, inspired by the example of the Egyptian saints: “it came into his mind to imitate Anthony, the greatest of the hermits, and the other Egyptian fathers of godly living, by embracing the observances of the heremitical life”.[19]

We may also suppose that some of the Coptic liturgical elements that Fr. Gregory finds in the liturgy of Ancient Ireland came to Ireland not only through the Egyptian monks who are recorded as having died there, but also through the monks of Wales. Thus in 565, write Baring-Gould and Fisher, “Ainmire mounted the throne as High King of Ireland. He was desirous of restoring religion in the island, as paganism was again raising its head, and there was a slackening of the Faith. He invited Gildas, David, and Cadoc to come to him and revive the flagging Christianity of the people. Gildas certainly went in response, but whether David did more than send a form of the Mass and some of his best pupils to engage in the work, we are unable to say. The Church of Naas, in Kildare, however, regards him as its patron, and presumably its founder. Near it are the remains of an ancient structure called by the people the Castle of S. David.”[20]

If Rhigyfarch’s Life of David represents the last literary flowering of Celtic Orthodox Britain, the Life of Samson by a monk of Dol, his Episcopal see in Brittany, represents one of the earliest, dating to about AD 600. Here we find another characteristic of Orthodox Christianity – eldership. Thus we read that the parents of St. Samson, Amon and Anna, were grieving because they did not have any children. But “the comfort of Almighty God came near. For Anna often gave alms and fasted together with her husband.

“Now it came to pass that on a feast-day they went to church, and there… heard a discussion about a certain Librarius, a learned elder who lived in the far north and who was sought out by many provinces, for people believed that what he told them would undoubtedly turn out as he said. At that moment many people in the church were eagerly making up their minds to go and seek his advice. When Amon heard this he joyfully resolved with Anna to make the same journey to the elder.

“At length, at the end of the third day of their tiring journey, they reached the place where the elder Librarius lived, and found him sitting with many people and discoursing at length on several particular cases. Then Amon and his wife came with gifts and fell down on their knees before the elder, begging him to give careful consideration to their case. He imposed silence with regard to the other cases which were causing a stir around him, and then, smiling all the time, closely questioned them as good people who had come a long way. ‘O my children, tell me why you have expended such labour in coming so far.’ Amon opened his mouth but shut it again joyfully when the elder said to him: ‘I know the reason for your visit; it is because your wife has been barren up to now. I believe that the Divine
Compassion will come to her aid. But you make a silver rod equal in length to your wife and donate it on her behalf. Then Almighty God will raise up seed for you in accordance with His Will and in fulfillment of your desire.’ At these words Amon joyfully said: ‘I will give you three silver rods of her length’.

“The elder, seeing the prudence and discernment of Amon, made them stay with him in his guest-room until they had given their poor bodies a night’s sleep after the fatigue of the journey. And so it came to pass that as Anna lay there God deigned to speak to her in a vision: ‘O troubled woman, strong in faith, steadfast in the love of God and instant in prayer, blessed art thou, blessed is thy womb, and more blessed the fruit of thy womb. Lo! They firstborn son has been found worthy of the priestly office; for thy womb shall conceive and become fruitful and bring forth a son, and its offering will be seven times brighter than the silver which thy husband has given on thy behalf to God.’ The woman rejoiced at the greatness of the vision and the glory of the angel of God who stood by her and spoke to her, and also at the prospect of the hoped-for child. Nevertheless, she was shy and, as is the way with good women, could not reply for modesty: ‘Fear not, O woman,’ said the angel, ‘nor have doubts; for God will deign to comfort thee in thy grief, and thy tears shall be turned into joy for thee. Lo! Thou shalt have a child, and thou shalt call him, thy firstborn son, Samson. He shall be holy and a high priest before Almighty God. And thou shalt have proof of this in the morning, through that elder to whom thou hast come.’

“Awakening, the woman told everything she had seen and heard to her husband in order. As they rejoiced and discussed these things together, the sun rose; and as they had a long journey ahead of them, they rose early and she began to get ready and put on her clothes. Just then the elder appeared, shouting for joy: ‘Blessed art thou, O woman,’ he said, ‘and blessed is thy womb and more blessed is the fruit of thy womb, for this last night the Lord has deigned to reveal things concerning thee and thy offspring. For thy firstborn son is ordained by God to be a high priest, and, when thou shalt give birth to him thou shalt name him Samson. Then, at the appropriate time, thou shalt hand him over to be educated. Of the British race there never has been, nor ever shall be, anyone like him, a priest who will help many people.’ When they had received the elder’s blessing, the parents returned home happy and contented.”[21]

The pattern of monastic saints acting as elders to married people that is so familiar to us from the Eastern Orthodox Church was also common in the West. Another example comes from the Life of St. Columba, Apostle of Scotland (+597): “Another time, when the saint was living on the Rechrena island, a certain man of humble birth came to him and complained of his wife, who, as he said, so hated him, that she would on no account allow him to come near her for marriage rights. The saint on hearing this, sent for the wife, and, so far as he could, began to reprove her on that account, saying: ‘Why, O woman, dost thou endeavour to withdraw thy flesh from thyself, while the Lord says, ‘They shall be two in one flesh’? Wherefore the flesh of thy husband is they flesh.’ She answered and said, ‘Whatever thou shalt require of me I am ready to do, however hard it may be, with this single exception, that thou dost not urge me in any way to sleep in one bed with Lugne. I do not refuse to perform every duty at home, or, if thou dost command me, even to pass over the seas, or to live in some monastery for women.’ The saint then said, ‘What thou dost propose cannot lawfully be done, for thou art bound by the law of the husband as long as thy husband liveth, for it would be impious to separate those whom God has lawfully joined together.’ Immediately after these words he added: ‘This day let us three, namely, the husband and his wife and myself, join in prayer to the Lord and in fasting.’ But the woman replied: ‘I know it is not impossible for thee to obtain from God, when thou askest them, those things that seem to us either difficult, or even impossible.’ It is unnecessary to say more. The husband and wife agreed to fast with the saint that day, and the following night the saint spent sleepless in prayer for them. Next day he thus addressed the wife in presence of her husband, and said to her: ‘O woman, art thou still ready today, as thou saidst yesterday, to go away to a convent of women?’ ‘I know now,’ she answered, ‘that thy prayer to God for me hath been heard; for that man whom I hated yesterday, I love today; for my heart hath been changed last night in some unknown way – from hatred to love.’ Why need we linger over it? From that day to the hour of death, the soul of the wife was firmly cemented in affection to her husband, so that she no longer refused those mutual matrimonial rights which she was formerly unwilling to allow.”[22]

The continuing vitality of the British Celtic tradition of eldership is witnessed by the story of the conversion, in about 995, of the famous Norwegian King Olaf Tryggvason through a Celtic hermit (possibly St. Lide). As we read in the Epitome of the Sagas of the Kings of Norway, this hermit lived in the Scilly isles off the coast of Cornwall, “famed for his excellent learning and various knowledge. Olaf was eager to test this, and dressed one of his retainers like a king, so that under the name of a king he might seek (the hermit’s) advice. Now this was the answer he received: ‘You are no king, and my counsel to you is that you should be loyal to your king.’ When Olaf heard this answer, he was yet more eager to see him, because he no longer doubted that he was a true prophet, and in the course of his talk with him… (the hermit) addressed him thus with words of holy wisdom and foreknowledge: ‘You will be,’ he said, ‘a famous king, and do famous deeds. You will bring many people to faith and baptism, thereby profiting yourself and many others. And, so that you may have no doubts concerning this answer of mine, you shall have this for a sign. On the way to your ship you will fall into an ambush, and a battle will take place, and you will lose part of your company and you yourself will receive a wound, and through this wound you will be at the point of death, and be borne to the ship on a shield. Yet within seven days you will be whole from this wound, and soon you will receive baptism.’”[23]

The thirteenth-century Icelandic historian Snorri Srurlason describes the sequel: “Olaf went down to his ships and there he met foes who tried to slay him and his men. But the meeting ended as the hermit had told him, so that Olaf was borne wounded out to his ship and likewise was he well after seven nights. Then it seemed clear to Olaf that this man had told him the truth and that he was a true prophet from whom he had this foretelling. Olaf then went again to find the man, spoke much with him and asked carefully whence he had this wisdom by which he foretold the future. The hermit said that the God of Christian men let him know all he wished, and then he told Olaf of many great works of God and after all these words Olaf agreed to be baptized, and so it came about that Olaf and all his followers were baptized.”[24]

According to the Epitome, Olaf disappeared during a sea battle and ended his days in a monastery in Palestine[25], demonstrating thereby the essential unity of the Christian world at that time, from the Celts in the west to the Scandinavians and Slavs in the north to the Greeks, Syrians and Copts in the east and south.

The Irish king’s invitation to the Welsh saints to revive the flagging Christianity of his people is an example of the characteristically Orthodox conception of the relationship between Church and State: not complete separation, but cooperation in the common task of the salvation of souls. We find similar stories both earlier and later in British Orthodox history. Thus as early as the second half of the second century, according to the Venerable Bede, a local British king called Lucius invited Pope Eleutherius to send missionaries to England to revive the flagging faith of the Britons. Modern scholars tend to follow Harnack in dismissing this story as confusing the mythical Lucius of Britain with the real-life Lucius of Edessa. However, strong traditions about Lucius can be found in Wales[26], in Glastonbury (particularly)[27], and in London[28]; and it seems unlikely, as H.M. Porter points out, that a Syrian king should have turned for missionaries to Rome, 1500 miles away, when he could have much more easily referred to the great Patriarchate of Antioch only 170 miles away.[29]

Again, in the early seventh century, we find a touching example of Church-State symphony in the relations between the holy King Oswald of Northumbria, who had been brought up in the Celtic traditions of the Scottish monastery of Iona, and the holy Bishop Aidan, who was also from Iona. As the tenth-century Abbot Aelfric writes, on the basis of Bede’s History: “King Oswald became very charitable and humble in his way of life, and was bountiful in all things. With great zeal he erected churches and monastic foundations throughout his kingdom. It happened on one occasion that Oswald and Aidan were sitting together on the holy day of Pascha, and they brought the royal meats to the king on a silver dish. Then one of the king’s nobles who was in charge of his almsgiving came in and said that many poor people from all over had come for the king’s almsgiving, and were sitting in the streets. Then the king immediately sent the silver dish, meats and all, to the poor, ordering it to be cut in pieces and distributed to each his portion. This was done, whereupon the noble Bishop Aidan with great joy took hold of the king’s right hand and cried out with faith: ‘May this blessed right hand never rot in corruption’. It turned out just as Aidan prayed – his right hand is incorrupt to this day…”[30]

The close cooperation that we see between Church and State in the Celtic lands may have been partly due to the fact that the chief men in Church and State were often related. Thus both St. David and St. Columba were of royal blood, and most of the first monastic missionaries of Cornwall were children of the Welsh Prince Brychan. Another factor may have been the very early introduction of the rite of anointing to the kingdom in Britain – earlier than in any other country with the possible exception (if we exclude the doubtful case of King Clovis of the Franks) of the anointing of the first Christian King of the South Arabian kingdom of Omir, Abraham, in the presence of St. Elesbaan, king of Ethiopia.[31]

This raises the possibility that, just as Celtic monasticism appears to be, to a significant degree, an offshoot of Coptic monasticism, so the Celtic sacrament of anointing to the kingdom came from the same part of the world. This remains no more than an intriguing idea because of the paucity of evidence. However, we can be sure that the sacrament could not have come from Rome or Byzantium, because the Roman emperors were not anointed until, at the latest, the eighth century in the West and the tenth century in the East.

Unfortunately, the sacrament of anointing does not appear to have elicited great reverence for the king in the immediate aftermath of the Roman withdrawal from Britain. Thus in his On the Destruction of Britain St. Gildas refers to events taking place in the fifth century as follows: “Kings were anointed [Ungebantur reges] not in God’s name, but as being crueller than the rest; before long, they would be killed, with no enquiry into the truth, by those who had anointed them, and other still crueller chosen to replace them.”[32]

But things improved later in the century with the appearance of Ambrosius Aurelianus, “a modest man, who alone of the Roman nation had been left alive in the confusion of this troubled period… He provoked the cruel conquerors [the Anglo-Saxons] to battle, and by the goodness of our Lord got the victory”. His parents, according to Gildas, even “wore the purple”.[33]

And then, towards the end of the fifth century, there appeared the famous King Arthur, who, according to the Welsh monk Nennius in his History of the Britons, in one battle, at Fort Guinnion, “carried the image of St. Mary, ever virgin, on his shoulders and that day the pagans were turned to flight and a great slaughter was upon them through the virtue of our Lord Jesus Christ and through the virtue of St. Mary the Virgin, his Mother.” In a later battle, at Mount Badon, according to the ninth-century Annals of Wales, “Arthur carried the cross of our Lord Jesus Christ on his shoulder for three days and three nights, and the Britons were victorious.”[34]

Not long after this, in 574, the Irish apostle of Scotland, St. Columba, consecrated (by laying on of hands rather than anointing) the first Orthodox King of Scotland, Aidan Mor.

The seventh-century Abbots of Iona Cummineus Albus and Adomnan both relate the story, according to which, when the saint was staying “in the island of Hymba [Eileann-na-Naoimh, in the Scottish Hebrides], he was in an ecstasy of mind one night and saw an Angel of the Lord who had been sent to him, and who held in his hand a glass book of the Ordination of Kings. The venerable man received it from the Angel’s hand, and at his command began to read it. And when he refused to ordain Aidan as king according to the direction given to him in the book, because he loved his brother Iogenan more, the Angel, suddenly stretching out his hand, struck the saint with a scourge, of which the livid mark remained on his side all the days of his life, and he added these words, saying: ‘Know thou for certain that I am sent to thee by God with this glass book, that according to the words which thou hast read in it, thou mayest ordain Aidan to the kingship – and if thou art not willing to obey this command, I shall strike thee again.’ When, then, this Angel of the Lord had appeared on three successive nights, having in his hand that same glass book, and had pressed the same commands of the Lord concerning the ordination of that king, the saint obeyed the Word of the Lord, and sailed across to the isle of Iona where, as he had been commanded, he ordained Aidan as king, Aidan having arrived there at the same time.”[35]

The next year, St. Columba went with King Aidan to the Synod of Drumceatt in Ireland, where the independence of Dalriada (that part of Western Scotland colonised by the Irish, of which Iona was the spiritual capital) was agreed upon in exchange for a pledge of assistance to the mother country in the event of invasion from abroad.

It is perhaps significant that the earliest examples of sacramental Christian kingmaking come from parts of the world that were remote from the centres of Imperial power. Neither Southern Arabia nor Ireland had ever been part of the Roman Empire[36]; while Britain had fallen away from the Empire. Perhaps it was precisely here, where Romanity was weakest or non-existent, that the Church had to step in to supply political legitimacy through the sacrament, especially since in these cases a new dynasty in a new Christian land was being created, which required both the blessing of the former rulers and a special act of the Church – something not dissimilar to the creation of a new autocephalous Church. Of course, this is just speculation. But it is by no means impossible that the land which brought the first Christian emperor to the throne – and the first rebels against the Christian empire - should have been the first to introduce the rite of anointing to the kingship as a grace-filled means of consolidating and strengthening Christian power.

As we have seen, the British Church had its own home-grown heresy in the form of Pelagianism. In the early fifth century, St. Germanus of Auxerre made two trips to Britain to help suppress the heresy; but it lingered on.[37] Finally, in the late sixth century the British Church itself convened a Council to refute the heretics, as told by Rhigyfarch:

“Since even after St. Germanus’s second visit of help the Pelagian heresy was recovering its vigour and obstinacy, implanting the poison of a deadly serpent in the innermost regions of our country, a general synod is assembled of all the bishops of Britain. In addition to a gathering of 118 bishops, there was present an innumerable multitude of priests, abbots, clergy of other ranks, kings, princes, lay men and women, so that the very great host covered all the places round about. The bishops confer amongst themselves, saying: ‘The multitude present is too great to enable, not only a voice, but even the sound of a trumpet to reach the ears of them all. Almost the entire throng will be untouched by our preaching, and will return home, taking with them the infection of the heresy.’ Consequently, it is arranged to preach to the people in the following manner. A mound of garments was to be erected on some rising ground, and one at a time was to preach, standing upon it. Whoever should be endowed with such a gift of preaching that his discourse reached the ears of all that were furthest, he, by common consent, should be made metropolitan and archbishop. Thereupon, a place called Brevi is selected, a lofty mound of garments is erected, and they preach with all their might. But their words scarcely reach those that are nearest, it is as though their throats seem constricted; the people await the Word, but the largest portion does not hear it. One after another endeavours to expound, but they fail utterly. A great crisis arises; and they fear that the people will return home with the heresy uncrushed. ‘We have preached,’ said they, ‘but we do not convince; consequently our labour is rendered useless.’ Then arose one of the bishops, named Paulinus, with whom aforetime, holy Dewi the bishop had studied; ‘There is one,’ said he, ‘who has been made a bishop by the patriarch[38], who has not attended our synod; a man of eloquence, full of grace, experienced in religion, an associate of angels, a man to be loved, attractive in countenance, magnificent in appearance, six feet in stature. Him I advise you to summon here.’

“Messengers are immediately dispatched, who come to the holy bishop, and announce the reason for their coming. But the holy bishop declined, saying: ‘Let no man tempt me. Who am I to succeed where those have failed? I know my own insignificance. Go in peace.’ A second and a third time messengers are sent, but not even then did he consent. Finally, the holiest and the most upright men are sent, the brethren, Daniel and Dubricius. But the holy bishop Dewi, foreseeing it with prophetic spirit, said to the brethren: ‘This day, my brethren, very holy men are visiting us. Welcome them joyfully, and for their meal procure fish in addition to bread and water.’ The brethren arrive, exchange mutual greetings and converse about holy things. Food is placed on the table, but they insist that they will never eat a meal in his monastery unless he returns to the synod along with them. To this the saint replied: ‘I cannot refuse you; proceed with your meal, we will go together to the synod. But then, I am unable to preach there: I will give you some help, little though it be, with my prayers.’

“So setting forth, they reach the neighbourhood of the synod, and lo, they heard a wailing and lamentation. Said the saint to his companions; ‘I will go to the scene of this great lamentation.’ But his companions said in reply; ‘But let us go to the assembly, lest our delaying grieve those who await us.’ The man of God approached the place of the mourning; and lo, there a bereaved mother was keeping watch over the body of a youth, to whom, with barbaric uncouthness, she had given a lengthy name. He comforted and raised the mother, consoling and encouraging her; but she, having heard of his fame, flung herself forward at his feet, begging him with cries of entreaty to take pity on her. Filled with compassion for human weakness, he approached the body of the dead boy, whose face he watered with his tears. At length, the limbs grew warm, the soul returned, and the body quivered. He took hold of the boy’s hand and restored him to his mother. But she, her sorrowful weeping turned into tears of joy, then said; ‘I believed that my son was dead; let him henceforth live to God and to you.’ The holy man accepted the boy, laid on his shoulder the Gospel-book which he always carried in his bosom, and made him go with him to the synod. That boy, afterwards, while life lasted, lived a holy life.

“He then enters the synod; the company of bishops is glad, the multitude is joyful, the whole assembly exults. He is asked to preach, and does not decline the synod’s decision. They bid him ascend the mound piled up with garments; and, in the sight of all, a snow white dove from heaven settled on his shoulder, and remained there as long as he preached. Whilst he preached, with a loud voice, heard equally by those who were nearest and those who were furthest, the ground beneath him grew higher, rising to a hill; and, stationed on its summit, visible to all as though standing on a lofty mountain, he raised his voice until it rang like a trumpet: on the summit of that hill a church is situated. The heresy is expelled, the faith is confirmed in sound hearts, all are of one accord, and thanks are rendered to God and St. David.”[39]

Sadly, only a few years later the Welsh bishops refused to cooperate with the mission of St. Augustine of Canterbury to the pagan Saxons. Some have seen in this a virtue, an early rejection of the papist heresy, and cite the following document of the Welsh Church: “Be it known and declared that we all, individually and collectively, are in all humility prepared to defer to the Church of God, and to the Bishop of Rome, and to every sincere and godly Christian, so far as to love everyone according to his degree, in perfect charity, and to assist them all by word and deed in becoming children of God. But as for any other obedience, we know of none that he, whom you term the Pope, or Bishop of bishops, can demand. The deference we have mentioned we are ready to pay to him as to every other Christian, but in all other respects our obedience is due to the jurisdiction of the Bishop of Caerleon, who is alone under God our ruler to keep us right in the way of salvation.”[40]

However, to accuse the Romans of papism in the seventh century is an anachronism: Rome, far from being papist then, was the most Orthodox of patriarchates. And the Pope of the time, St. Gregory the Great, even declared that anyone who accepted to be called “Bishop of bishops” was “a forerunner of the Antichrist”! The truth is rather that from 664, when the Welsh rejected the Synod of Whitby, they entered into a proto-nationalist schism for nearly a century before being brought back into Orthodox Catholic unity by Bishop Elbod of Bangor in 768.[41] During this period they received as schismatics by the Anglo-Saxon and Irish Churches. As an Irish canon put it, “the Britons [of Wales] are… contrary to all men, separating themselves both from the Roman way of life and the unity of the Church”.[42] And as St. Aldhelm of Sherborne wrote: “Glorifying in the private purity of their own way of life, they detest our communion to such a great extent that they disdain equally to celebrate the Divine offices in church with us and to take course of food at table for the sake of charity. Rather,… they order the vessels and flagons [i.e. those used in common with clergy of the Roman Church] to be purified and purged with grains of sandy gravel, or with the dusky cinders of ash.. Should any of us, I mean Catholics, go to them for the purpose of habitation, they do not deign to admit us to the company of their brotherhood until we have been compelled to spend the space of forty days in penance… As Christ truly said: ‘Woe to you, scribes and Pharisees; because you make clean the outside of the cup and of the dish’.”[43]

However, the period 664-768 was an uncharacteristic interlude in the otherwise glorious history of the Welsh Church and of the Celtic Church in general. Much more characteristic of their attitude to the Orthodox Faith was the bold and uncompromising, but by no means self-willed or schismatic behaviour of the Irish Saint Columbanus of Luxeuil (+615) in writing to Pope Vigilius. The Pope was vacillating with regard to the heretical Three Chapters condemned by the Fifth Ecumenical Council, and St. Columbanus, after discussing the possibility that he may have fallen into heresy, continued that if he had, then those “who have always kept the Orthodox Faith, whoever these may have been, even if they seem to be your subordinates,… shall be your judges… And thus, even as your honour is great in proportion to the dignity of your see, so great care is mindful for you, lest you lose your dignity through some mistake. For power will be in your hands just so long as your principles remain sound; for he is the appointed keybearer of the Kingdom of Heaven, who opens by true knowledge to the worthy and shuts to the unworthy; otherwise if he does the opposite, he shall be able neither to open nor to shut.”[44]

“For all we Irish,” as he said to another Pope, “inhabitants of the world’s edge, are disciples of Saints Peter and Paul and of all the disciples who wrote the sacred canon by the Holy Spirit, and we accept nothing outside the evangelical and apostolic teaching; none has been a heretic, none a Judaizer, none a schismatic; but the Catholic Faith, as it was delivered by you first [St. Celestine the Pope sent the first (unsuccessful) mission to Ireland], who are the successors of the holy apostles, is maintained unbroken.”[45]

In July, 1920 the Patriarchs of Alexandria, Antioch and Jerusalem, together with the Russian Metropolitans Anthony of Kiev and Evlogy of Paris, came to St. David’s in Wales to celebrate the Disestablishment of the Church of Wales. If the Church of Wales had truly been disestablished from heresy and thereby returned to its roots in the Celtic Church of the early centuries, there would indeed have been good cause of rejoicing; but sadly, that was not the case. However, the event did serve a most salutary purpose in proclaiming the oneness of faith of the Eastern Orthodox Church of the twentieth century with the Celtic Church of the sixth century, to which St. David, with his astonishing life so redolent of the feats of the Eastern monastic saints and strong links with the Eastern Church of his day, was perhaps the most vivid witness.

It is therefore worth concluding by recalling an incident from the life of St. David (not recorded by Rhigyfarch’s Life because it belongs to the tradition of another Church, that of Glastonbury) which witnesses to the fact that the Orthodox Church in the British Isles was closely linked with the Church in the East not only during the time of the flourishing of the Celtic Church from the fifth century, but much earlier, from the time when the Founder of our Faith Himself set foot “on England’s green and pleasant land”: “How highly St. David, the great archbishop of Menevia, esteemed that place [Glastonbury] is too well-known to need illustration by our account. He verified the antiquity and sanctity of the church by a divine oracle; for he came thither with his seven bishops, of whom he was the chief, in order to dedicate it. But after everything that the service customarily required had been prepared he was indulging himself in sleep on what he thought would be the night preceding the ceremony. He has submerged all his senses in slumber when he beheld the Lord Jesus standing beside him, gently asking him why he had come. Upon his instantly disclosing the reason the Lord restrained him from his purpose by saying that He Himself had long ago dedicated the church in honour of His Mother, and that it would not be seemly to profane the sacrament with a human repetition. As He was speaking He seemed to pierce the saint’s palm with His finger and added that he should take it as a sign that he ought not to repeat what the Lord had done beforehand; but because he had been motivated by devotion, not impudence, his punishment would not be prolonged, so that, when he was about to say the words ‘through Him and with Him and in Him’ in the liturgy on the following morning, the full vigour of his health would be restored to him. The priest was shaken out of his sleep by these terrors and, just at the time he grew pale at the ulcerous sore, so later he applauded the truth of the prophecy. But so that he might not seem to have done nothing he quickly built another church and dedicated it as his own work.”[46]

[1] Telepneff, The Egyptian Desert in the Irish Bogs, Etna, Ca.: Center for Traditionalist Orthodox Studies, 1998, pp. 3-4.[2] St. Gildas, On the Ruin of Britain, 4.1, 5.1, 15.1.

[3] St. Gildas On The Ruin of Britain, 27.

[4] St. Gildas, On the Ruin of Britain, 66.

[5] Christopher Snyder, An Age of Tyrants. Britain and the Britons A.D. 400-600, Stroud: Penn State Press, 1998, p. 125.

[6] Constantius of Lyons, Life of Germanus, 3.14; Snyder, op. cit., p. 113.

[7] Snyder, op. cit., p. 240.

[8] Barry Cunliffe, The Extraordinary Voyage of Pytheas the Greek, London: Penguin, 2002, p. 78.

[9] John St. Aubyn, St. Michael’s Mount, Norwich: Jarrold, 1974.

[10] Taylor, The Coming of the Saints, London: Covenant Publishing, 1969, chapter VIII.

[11] Three Byzantine Saints, Oxford: Mowbray, 1977, p. 217.

[12] St. Juliot was probably Welsh. Thus the official Department of the Environment Guidebook to Tintagel writes: “St. Juliot, the Celtic missionary who arrived about AD 500, found the headland deserted. Here he built his cell, and probably a simple church, the remains of which have been subsequently destroyed. From these modest beginnings arose a flourishing community… St. Juliot, to whom the foundation is ascribed, was the principal evangelist of the district,… He belongs to a numerous clan who are said to have descended from Brychan, a South Welsh king of the fifth century… There is no reason to doubt the existence of St. Juliot and of his companions, St. Nectan of Hartland and St. Keyne [who went to St. Michael’s Mount on the south coast of Cornwall with St. Cadoc]” (Tintagel Castle, London, 1939, p. 7).

[13] Snyder, op. cit., p. 187.

[14] Marsden, Sea-Road of the Saints, Edinburgh: Floris Books, 1995, p. 16.

[15] Bowen, The St. David of History. Dewi Sant: Our Founder Saint, Address given to the Friends of St. David’s Cathedral on 16^th July, 1981, Aberystwyth, 1982, pp. 29-31.

[16] St. David himself drank only water: “he rejected wine, fermented liquor and everything intoxicating, and led a blessed life for God on bread and water only; whence he had been styled ‘David who lives on water’ [Aquaticus]” (ch. 2).

[17] J.W. James, Rhigyrarch’s Life of St. David, Cardiff: University of Wales Press, 1967, chapters 21-31; pp. 35-38.

[18] S. Baring-Gould and J. Fisher, The Lives of the British Saints, London, 1907-1913, p. 287.

[19] Life of St. Nectan, in G.H. Doble, The Saints of Cornwall, part V, Oxford: Holywell Press, 1970, p. 66.

[20] Baring-Gould and Fisher, op. cit., pp. 304-305.

[21] T. Taylor, The Life of St. Samson of Dol, 1925.

[22] St. Adamnan, Life of St. Columba, II, 42; translated by William Reeves, Lampeter: Llanerch Enterprises, 1874, 1988, pp. 103-104.

[23] Translated by M. Ashdown, English and Norse Documents, Cambridge, 1930.

[24] Heimskringla, VII, 31.

[25] On the basis of this account, the Russian Church historian E.E. Golubinsky (History of the Russian Church, 1880) maintained that Olaf had been baptized in Byzantium and then persuaded St. Vladimir of Kiev to accept Christianity. See V.Z. “O tom, gde i kogda krestilsia sviatoj kniaz’ Vladimir I o vremeni kreschenia Rusi”, Vestnik Russkogo Khristianskogo Dvizhenia, 1988, I, № 152, p. 13 (in Russian)).

[26] The Triads of Britain (35) declare that Lucius founded the bishopric of Llandaff and was the first to give “lands and the privilege of the country to those who first dedicated themselves to the faith in Christ”.

[27] The scrupulous historian William of Malmesbury, in his De Antiquitate Glastonie Ecclesie (2), writes in some detail about the successful work of the missionaries Pope Eleutherius sent to England, who were called Phagan and Deruvian.

[28] Carsten Thiede writes: “The legend says that the church of St. Peter’s upon Cornhill was founded by King Lucius in AD179. As a matter of fact the present church stands above the northern part of a public building of the first century, the so-called ‘Basilica’ which enclosed the forum and a temple. So the Romans did build there, but the fact that it was such a public building and situated in the town centre rules out the possibility that it could have been a church” (The Heritage of the First Christians, Oxford: Lion Publishing, 1992, pp. 74-75).

[29] Porter, The Celtic Church in Somerset, Bath: Morgan Books, 1971, p. 125.

[30] Abbot Aelfric, Life of St. Oswald.

[31] “The Life of the Holy Hierarch Gregory, Bishop of Homer”, Living Orthodoxy, vol. XVII, no. 6, November-December, 1996, pp. 5-6. This life was published in Russian by Monastery Press, Montreal.

[32] St. Gildas, On the Ruin of Britain, 21.4.

[33] St. Gildas On The Ruin of Britain, 25. Bede interprets this to mean that they were “of royal race”.

[34] References in Graham Phillips and Martin Keatman, King Arthur: The True Story, London: Arrow, 1993.

[35] St. Adomnan of Iona, Life of Columba, III, 5. See Richard Sharpe’s commentary on this event in his edition of Adomnan’s Life (London: Penguin Books, 1995, pp. 357-358).

[36] Nor had India, which provides another early example of sacramental kingmaking in the consecration of King Barachias by St. Ioasaph. See St. John of Damascus, Barlaam and Ioasaph, Cambridge, Mass.: Harvard University Press, 1967, pp. 552-553.

[37] It has been suggested that St. Patrick, enlightener of Ireland and founder of Irish monasticism, may have accompanied St. Germanus of Auxerre on his missionary trips to Britain to extirpate the Pelagian heresy (“Svyatitel’ Patrikij, Prosvetitel’ Irlandii”, Pravoslavnaia Zhizn’, December,1999, p. 5 (in Russian))

[38] The Patriarch of Jerusalem (probably Elias), who had consecrated David and his companions Teilo and Paternus on a pilgrimage to Jerusalem. The patriarch gave David a portable altar as a gift. Today, a very ancient square stone object inscribed with crosses, which could perhaps have served as an altar, can be found today in St. David’s cathedral under a large icon of the Prophet Elias.

[39] Rhigyfarch’s Life of St. David, chapters 49-52.

[40] Spelman, Concilia; quoted in A.W. Haddan & W. Stubbs, Councils and Ecclesiastical Documents relating to Great Britain and Ireland, Oxford: Clarendon, 1869, 1964, volume I, p. 122.

[41] The southern Welsh followed a few years later, in 777.

[42] Quoted in A.W. Haddan & W. Stubbs, Councils and Ecclesiastical Documents relating to Great Britain and Ireland, Oxford: Clarendon, 1869, 1964, volume I, p. 126.

[43] Aldhelm: The Prose Works, translated by Michael Lapidge and Michael Herren, Ipswich: Brewer, 1979, p. 158. The Latin text is in Haddan & Stubbs, op. cit., pp. 202-203.

[44] G.S.M. Walker, Sancti Columbani Opera, Dublin: Institute for Advanced Studies, 1970, pp. 47, 49, 51.

[45] Sancti Columbani Opera, p. 39.

[46] William of Glastonbury, De Antiquitate Glastonie Ecclesie, 15; Gesta Regum Anglorum, 25.

Для спасения Зарубежной Руси необходимо перед верующими сорвать маску с лица просоветской иерархии и в первую очередь членов "митрополитбюро" МП. И тогда образы этих субъектов, воспитанных на идеологии Губельмана-Ярославского, Марса и Ленина, предстанут не приветливыми и улыбающимися, какими они себя показывают, а в своей полной омерзительности.

Эти бывшие комсомольцы (уверяющие, что были в организации по необходимости, дабы быть принятыми в духовные семинарии и академии) воспитаны в духе коммунистической идеологии. Элита МП, выбранная и назначенная на свои посты коммунистической партией, приняла экуменизм, как близкий им по своим целям метод. Экуменисты стремятся объединить "нуждающихся и притесненных пролетариев", все религии мира в одно государство и одну всеобщую веру. Как одни, так и другие проповедуют социалистические идеи и как одни, так и другие готовят своей деятельностью приход в мир антихриста, когда он сможет стать во главе "церкви" и всемирного государства. Финансирование МП шло с самого начала, с 1943 г., от коммунистического правительства СССР. Теперь ничего не изменилось: в РФ финансирование МП идет от неокоммунистического правительства! Как раньше, так и теперь МП - на службе правительства, соблюдая интересы "вождей".

А РПЦЗ с самого своего основания была главным врагом коммунизма, раскрывая его сущность и опасность для всех народов мира. Поэтому, продолжая деятельность своих предшественников, руководители МП, стараются вносить раздор и хаос в нашу среду и, захватив в свои цепкие руки РПЦЗ, заставить эту свободную часть Русской Церкви умолкнуть.

Так называемое "духовенство" МП выезжающее за границу, со звериной ненавистью относится к нам. За примерами ходить не далеко. Казалось бы, от духовных лиц надо ожидать любовь. Но в зачерствелых сердцах членов "митрополитбюро" и их приспешников царит дух диавола и ненависти ко всему светлому, - в первую очередь к идее Святой Руси. Они не в состоянии видеть путь истины и вести верующих к спасению душ.

"Вожди" МП нарушили каноны и традиции Церкви, отменили Соборы с участием архиереев, духовенства и мирян, проводя - по образцу советского правительства - лишь сборы своей номенклатуры - "Соборы Архиереев". Со дня организации МП 4 сентября 1943 года, в ней нет соборности, духовенство Патриархии находится в плену у гражданских властей и неканонического "митрополитбюро", не интересующихся защитой Церкви Христовой.

Многие верующие, как на родине, так и в Зарубежной Руси смирились с положением, говоря, что "на всё Господня воля". Это так, но будущее зависит также и от нас всех – членов Православной Русской Церкви! Если бы смирились с положением новомученики и миллионы верующих, то там не было бы более Церкви Христовой. Однако духовенство и миряне ушли в катакомбы, организовав множество независимых друг от друга приходов. В тяжелых условиях Православие сохранялось верующими также и за границами России. Как одни, так и другие обращали свои молитвы к Божией Матери и Спасителю. И Господь слышал молитвы верных.

И сейчас, в тяжелое время, когда нео-коммунисты опять хотят заставить замолкнуть верующих - и на родине и в Зарубежной Руси - нам всем необходимо обратиться с молитвами к Спасителю и Его Матери, с просьбой чтобы Она простерла Свой Плат защиты над нами.

Успех будет зависеть от нашей веры и от усердия, с которыми молитвы будут совершаться. В Священном Писании много раз говорится о силе молитвы: "ибо истинно говорю вам: если вы будете иметь веру с горчичное зерно и скажете горе сей: "перейди отсюда туда", и она перейдет; и ничего не будет невозможного для вас" (Матф. 17,20).

Но кажется, что многие из верующих потеряли уверенность, после того как они направляли многочисленные просьбы, обращения и петиции в Синод РПЦЗ. На все обращения не было никакой реакции со стороны ни Синода, ни митрополита Лавра. Обольщенные просоветскими пропагандистами зарубежные духовные лица, стремящиеся к унии, не видят плачевного положения Церкви и верующих на родине, а только позолоченные купола соборов и монастырей. Не видят они нищенского положения населения, ежегодно убавляющегося. После "Всезарубежного Собора", они даже начали уверять, что там было присутствие Святого Духа, под влиянием которого, с согласия всех делегатов, вынесено решение об унии с МП!

Неудивительно, что - слыша дезинформирующие высказывания - верующие возможно уже потеряли надежду. Но верующие всегда могут обратиться со своими смиренными молитвами к Небесному Отцу, и не должны отчаиваться и смущаться о том, что не были в прошлом услышаны их молитвы и не послано то, о чем просилось, ибо не всегда исполнялись и молитвы праведников.

Среди верующих на родине и в Зарубежной Руси имеется много достойных пастырей не пошедших на сговор с патриархийным "митрополитбюро" и аморальными архиереями. Да и договаривалась с МП только одна из частей РПЦЗ, что ничем не обязывает всех тех, кто в ней не находится. Поэтому нужно не отчаиваться, а надеяться на Господа!

Теперь, до того как подпишется "канонический акт" - повидимому, в декабре - верующим предоставлено время для покаяния, молитвы и для решения с кем они будут в будущем: со Христом или с прокоммунистическим "митрополитбюро".

Итак, обратимся к Господу с крепкой молитвой. И если у нас будет горячая молитва, то Господь помилует нас, и найдутся для нас архипастыри и священники, и будет восстановлен в Церкви Христовой мир.

=============================================================================

ВЕРНОСТЬ (FIDELITY) Церковно-общественное издание

   “Общества Ревнителей Памяти Блаженнейшего Митрополита Антония (Храповицкого)”.

      Председатель “Общества” и главный редактор: проф. Г.М. Солдатов.

      President of The Blessed Metropolitan Anthony (Khrapovitsky) Memorial Society and Editor in-Chief: Prof. G.M. Soldatow

     Сноситься с редакцией можно по е-почте: GeorgeSoldatow@Yahoo.com или

      The Metropolitan Anthony Society, 3217-32^nd Ave. NE, St. Anthony Village, MN 55418, USA

      Secretary/Treasurer: Mr. Valentin Wladimirovich Scheglovski, P.O. BOX 27658, Golden Valley, MN 55427-0658, USA

      Список членов Правления Общества и Представителей находится на главной странице под: Contact

      To see the Board of Directors and Representatives of the Society , go to www.metanthonymemorial.org and click on Contact

      Please send your membership application to: Просьба посылать заявления о вступлении в Общество:

      Treasurer/ Казначей: Mr. Valentin Wladimirovich Scheglovski, P.O. BOX 27658, Golden Valley, MN 55427-0658, USA

      При перепечатке ссылка на “Верность” ОБЯЗАТЕЛЬНА © FIDELITY

     Пожалуйста, присылайте ваши материалы. Не принятые к печати материалы не возвращаются.

Нам необходимо найти людей желающих делать для Верности переводы с русского на английский, испанский, французский, немецкий   и португальский языки.

Мнения авторов не обязательно выражают мнение редакции.   Редакция оставляет за собой право редактировать, сокращать публикуемые материалы.   Мы нуждаемся в вашей духовной и финансовой поддержке.

Any view, claim, or opinion contained in an article are those of its author and do not necessarily represent those of the Blessed Metr. Anthony Memorial Society or the editorial board of its publication, “Fidelity.”

==============================================================================================

ОБЩЕСТВО БЛАЖЕННЕЙШЕГО МИТРОПОЛИТА АНТОНИЯ

По-прежнему ведет свою деятельность и продолжает издавать электронный вестник «Верность» исключительно за счет членских взносов и пожертвований единомышленников по борьбе против присоединения РПЦЗ к псевдоцеркви--Московской Патриархии. Мы обращаемся кo всем сочувствующим с предложением записаться в члены «Общества» или сделать пожертвование, а уже ставшим членам «Общества» напоминаем o возобновлении своих членских взносов за 2006 год.

Секретарь-казначей «Общества»   В.В. Щегловский

The Blessed Metropolitan Anthony Society published in the past, and will continue to publish the reasons why we can not accept at the present time a "unia" with the MP. Other publications are doing the same, for example the Russian language newspaper "Nasha Strana" www.nashastrana.info (N.L. Kasanzew, Ed.) and on the Internet "Sapadno-Evropeyskyy Viestnik" www.karlovtchanin.com, ( Rev.Protodeacon Dr. Herman-Ivanoff Trinadtzaty, Ed.). There is a considerably large group of supporters against a union with the MP; and our Society has representatives in many countries around the world including the RF and the Ukraine. We are grateful for the correspondence and donations from many people that arrive daily. With this support, we can continue to demand that the Church leadership follow the Holy Canons and Teachings of the Orthodox Church.

=============================================================================================



БЛАНК О ВСТУПЛЕНИИ - MEMBERSHIP APPLICATION

ОБЩЕСТВО РЕВНИТЕЛЕЙ ПАМЯТИ БЛАЖЕННЕЙШЕГО

МИТРОПОЛИТА АНТОНИЯ (ХРАПОВИЦКОГО)

THE BLESSED METROPOLITAN ANTHONY MEMORIAL SOCIETY

     Желаю вступить в члены общества. Мой годовой членский взнос в размере $ 25

с семьи прилагаю. Учащиеся платят $ 10. Сумма членского взноса относится только к жителям США, Канады и Австралии, остальные платят сколько могут.

(Более крупные суммы на почтовые, типографские и другие расходы принимаются с благодарностью.)

     I wish to join the Society and am enclosing the annual membership dues in the amount of $25 per family. Students

       pay $ 10. The amount of annual dues is only for those in US, Canada and Australia. Others pay as much as they can afford.

(Larger amounts for postage, typographical and other expenses will be greatly appreciated)

ИМЯ - ОТЧЕСТВО - ФАМИЛИЯ _______________________________________________________________

NAME—PATRONYMIC (if any)—LAST NAME _______________________________________________________

   АДРЕС И ТЕЛЕФОН:___________________________________________________________________________

   ADDRESS & TELEPHONE ____________________________________________________________________________

Если Вы прихожан/ин/ка РПЦЗ или просто посещаете там церковь, то согласны ли Вы быть Представителем Общества в Вашем приходе? В таком случае, пожалуйста укажите ниже название и место прихода.

If you are a parishioner of ROCA/ROCOR or just attend church there, would you agree to become a Representative of the Society in your parish? In that case, please give the name and the location of the parish:

   ПОЖАЛУЙСТА ВЫПИШИТЕ ЧЕК НА:                                  Mr. Valentin W. Scheglowski

С ПОМЕТКОЙ:                                                                                           “FOR TBMAMS”

И ПОШЛИТЕ ПО СЛЕДУЮЩЕМУ АДРЕСУ:                                        P.O. BOX 27658

CHK WITH NOTATION:                                            Golden Valley, MN 55427-0658, USA

SEND COMPLETED APPLICATION TO:

_________________________________________________________________________                __________

Если Вы знаете кого-то, кто бы пожелал вступить в наши члены, пожалуйста сообщите ему/ей наш адрес и условия вступления.

If you know someone who would be interested in joining our Society, please let him/her know our address and conditions of membership. You must be Eastern Orthodox to join.

=================================================================================================

644047, г.Омск-47, ул. 3-я Ремесленная, 34 тел.: 8-10-7-3812-24-34-82 (резиденция Архиепископа Тихона Омского и Сибирского)

THE BLESSED METROPOLITAN ANTHONY MEMORIAL SOCIETY

Желаю вступить в члены общества. Мой годовой членский взнос в размере $ 25

644047, г.Омск-47, ул. 3-я Ремесленная, 34
тел.: 8-10-7-3812-24-34-82
(резиденция Архиепископа Тихона Омского и Сибирского)