Vernost' Number 71

The Editorial Board is glad to inform our Readers that this issue of “FIDELITY” has articles in English, and Russian Languages.

С удовлетворением сообщаем, что в этом номере журнала “ВЕРНОСТЬ” помещены статьи на английском и русском языках.

1. О НАГРАДАХ ПРАВЕДНЫМ И ГРЕШНЫМ. Святитель Иоанн Златоуст

2. МИТРОПОЛИТ ЛАВР, МИТРОПОЛИТБЮРО И «КОНГРЕСС СООТЕЧЕСТВЕННИКОВ» Г.М. Солдатов

3. ПЛАЧЬ КАРЛОВАЦА. Вадим Виноградов, режиссёр фильма "Русская тайна".

Those who attack the Church of Christ by teaching that Christ's Church is divided into so-called "branches" which differ in doctrine and way of life, or that the Church does not exist visibly, but will be formed in the future when all "branches" or sects or denominations, and even religions will be united into one body; and who do not distinguish the priesthood and mysteries of the Church from those of the heretics, but say that the baptism and eucharist of heretics is effectual for salvation; therefore, to those who knowingly have communion with these aforementioned heretics or who advocate, disseminate, or defend their new heresy of Ecumenism under the pretext of brotherly love or the supposed unification of separated Christians, Anathema!

Слава Отцу и Сыну и Святому Духу * Glory to the Father and to the Son and to the Holy Spirit

Общество Блаженнейшего Митрополита Антония, со времени своего основания, следуя примеру своего небесного покровителя, непрестанно стремилось объединить разразненные части, совсем еще недавно, бывшей единой Русской Православной Церкви Заграницей. Поэтому Общество с великим прискорбием относится ко всем возникающим распрям между этими разразненными частями и не поддерживает ни одну из них в отдельности, призывая их вновь сплотиться воедино для совместного противостояния унии с Московской Патриархии, пока МП не вернется на путь истиного Православия.

Многие из людей и здесь наказываются, и там судимы бывают, другие здесь только, а иные только там. Пойми это учение, потому что, если хорошо уразумеешь слова мои, они избавят твой ум от многих возмущений. Но, если угодно, выведем на средину сперва такого человека, который там наказывается, а здесь наслаждается веселием. Пусть богатые и бедные внимают тому, что говорится; это учение полезно и тем и другим.

Человек некий, говорит Господь, был богат — по имени, а не на деле. Был некто богач, облачавшийся в порфиру, предлагавший роскошный стол, имевший сосуды с вином, украшенные венками, каждый день делавший пиры. Другой же некто был нищий, именем Лазарь (Лк. 16, 19—26). А где же имя богача? Нигде — он без имени. Сколько богатства — а у него нет и имени! Какое же это богатство? Это — дерево, красующееся листьями, но не имеющее плода; дуб, распростершийся в высоту, но дающий только желуди в пищу безсловесным; человек; не имеющий плода человеческого. Где богатство и хищничество, там видится мне волк; где богатство и свирепость, там вижу льва, а не человека. Он погубил благородство неблагородством порока. Был некий богач, который каждодневно одевался в порфиру, а в душе был покрыт паутиною; дышал благовониями, а исполнен был смрада; предлагал роскошный стол, кормил тунеядцев и льстецов, утучнял рабыню-плоть, а госпоже-душе попускал гибнуть с голоду. Дом у него украшен был венками, а основание залито известью греха; душа схоронена в вине. Итак, этот богач имел роскошную трапезу и украшенные венками кубки вина, кормил тунеядцев и прихлебателей — это непотребное сборище диавольское, этих волков, которые берут в плен многих из богачей, насыщением собственного чрева покупают тем погибель, великою услужливостию и ложью опустошают богатство. Не погрешит, кто назовет волками таких людей, которые, взяв богача в оборот, как овцу, превозносят его похвалами, надмевают льстивыми речами и не дают ему даже увидеть собственную рану, но ослепляют ум его и умножают его гнилость. Потом, как постигнет перемена в обстоятельствах, эти друзья убегают, и остаёмся со страждущими только мы, которые обличаем: личины тех скрываются, как это и ныне часто бывает.

Итак, этот богач кормил тунеядцев и льстецов, обратил дом свой в театр, обливал вином всякого, жил в великом благоденствии. Но другой, некто Лазарь, был покрыт ранами, сидел у ворот богача и желал крупиц. Возле источника он томился жаждою, подле изобилия голодал. И где он брошен был? Не на распутии, не на улице, не в переулке, не среди площади — но в воротах богача, которыми этот должен был и входить и выходить, дабы не говорил: я не видал, не приметил, мои глаза не досмотрели. При входе твоем лежит жемчужина в грязи, и ты не видишь! Врач у ворот — и ты не лечишься! Кормчий у пристани — и ты терпишь кораблекрушение! Кормишь тунеядцев, а бедных не питаешь! Это было тогда, но бывает и ныне. Для того и написано это, чтобы потомки научились из дел и не подвергались тому, чему подвергся богач. Итак, лежал в воротах бедный, бедный внешне, но богатый внутренне; лежал с ранами на теле, как сокровище, у которого наверху терние, а внизу жемчуг. Ибо какой ему вред от болезни тела, когда душа здорова? Пусть слышат это бедные и не задыхаются от уныния, пусть слышат богатые и отстанут от нечестия. Для того и предложены нам эти два образца, богатства и бедности, жестокости и мужества, любостяжательности и терпения, чтобы ты, когда увидишь бедного в ранах и пренебрежении, не называл его жалким, и когда увидишь богача в блеске, не считал его блаженным. Прибегай к этой притче: как скоро будет возмущать тебя кораблекрушение помыслов, беги в пристань; прими утешение от этой повести; подумай о Лазаре пренебрегаемом, подумай о богаче благоденствующем, веселящемся — и никакое событие в жизни не будет смущать тебя. Если будешь иметь верное суждение, не потопят тебя волны. Не пойдет ко дну ладья твоя, если разборчивою мыслью, будешь различать природу вещей. Что говорить мне: тело моё в бедственном положении? Был бы ум твой не поврежден. Такой-то богат и нечестив — что ж такое? Нечестие не подлежит чувствам. Не суди о человеке по внешности, но узнавай внутренние его качества. Когда увидишь дерево, что разузнаешь в нем — листья или плод? Так и в рассуждении человека. Когда увидишь человека, изведывай не внешние, но внутренние его качества, разузнавай плод, а не листья: не дикая ли эта маслина, хотя и считается настоящей маслиной; не волк ли это, хотя и считается человеком. Итак, узнавай человека не по природе, но по произволению, не по виду, но по образу мыслей; и не довольствуйся образом мыслей, но разведай и жизнь его. Если он нищелюбив, то — человек; если же занят торговыми оборотами, то дуб; если свиреп сердцем, то лев; если хищник, то волк; если коварен, то аспид. И скажи: я человека ищу; что показываешь мне зверя вместо человека? Познай, что такое добродетель, человека, и не смущайся.

Итак, Лазарь лежал в воротах, покрытый ранами, мучимый голодом. Псы, приходя, лизали раны его — псы были человеколюбивее человека: они лизали раны Лазаря, снимали и очищали гной. А он лежал, поверженный, как золото в печи, оттого делаясь более блестящим. Не говорил, как говорят многие из бедных: «Это ли Промысл! Ужели Бог презирает на дела человеческие? Я при праведности беден, а этот при неправде богат». Ничего подобного он не помыслил, но предавался непостижимому человеколюбию Божию, очищая свою душу, перенося страдания, являя терпение; лежа телом, но бежа умом, летая мыслию, принимая награду, избавляясь зол и становясь очевидцем благ. Не говорил: тунеядцы наслаждаются до излишества, а я не удостаиваюсь и крупиц. Но что? Благодарили прославлял Бога.

Умер богач, и был похоронен; отошел и Лазарь. Не скажу: умер, потому что смерть богача была точно смерть и заключение во гроб; но смерть бедного была отшествием и преставлением к лучшему, переходом с поприща борьбы к награде, из моря в пристань, от сражения к торжеству, от подвигов к венцу. Отошли оба туда, где вещи в истинном виде; закрылся театр, и маски сняты. На здешнем театре в самый полдень употребляются завесы, и многие лицедеи являются в чужом виде и с масками на лице, пересказывают старую басню, повествуют о былом. Иной представляется философом, не будучи философом; иной царем, не будучи царем, но только имея вид царя, по назначению; иной — врачом, не умея управиться и с деревом, но только надевши платье врача; иной — рабом, будучи свободным; иной учителем, не зная и азбуки. Они кажутся тем, чем никогда не бывали; а что они суть на самом деле, тем не показываются: ибо показывается врачом тот, кто вовсе не врач; показывается философом тот, кто только на личине имеет изысканную прическу; наконец, показывается воином тот, у кого только платье воина. Но, как ни обманчив вид личины, он не обманет природу, которую извращает. Личины держатся, пока увеселяющиеся сидят в театре, но когда наступит вечер, театр закроется и все выйдут, тогда личины бросаются, и кто в театре представлялся царем — вне его оказывается медником. Личины сброшены, обман прошел, открылась истина; и оказывается вне театра рабом, кто внутри его представлялся свободным. Внутри театра обман, а вне — истина. Настал вечер, кончилось зрелище и — открылась истина. Так и в жизни и при кончине. Настоящий — театр; здешние вещи: богатство и бедность, власть и подчиненность и т. п. — представляются в ложном виде. Но когда окончится тот день и наступит та страшная ночь, или, лучше, день: ночь для грешников, а день для праведников; когда закроется театр; когда личины будут сброшены; когда позван будет на Суд каждый со своими делами — не с богатством своим, не с властию, не с почестями и могуществом, но каждый с делами своими, и начальник, и царь, и женщина, и мужчина; когда Судия спросит нас о жизни и о добрых делах, а не о пышных титулах, не об унизительной бедности, не о жестоком пренебрежении, и скажет: подай Мне дела, пусть ты и раб, только бы лучше был свободного; пусть ты и жена, только бы мужественнее мужа; когда, говорю, сброшены будут личины, — тогда-то и обнаружатся и богатый, и бедный. И как здесь по окончании театра иной из сидевших вверху, увидев в театральном философе, медника, скажет: «Э! не был ли этот в театре философом? А теперь вижу его медником! Этот не был ли там царем? А тут вижу в нем какого-то ничтожного человека! Этот не был ли внутри театра богачом? А вне вижу его нищим!», — так будет и там.

Не продолжаю речь, чтобы слушателя не привести в замешательство многословием, но хочу представить обманчивость театра только в двух личинах. Я взял в рассмотрение две личины, чтобы через них проложить вам дорогу и дать направление. Я расширил мысль вашу изображением настоящей жизни, чтобы каждый мог усмотреть различие вещей. Итак, две личины: один имел личину богача, а другой бедного: личину бедного Лазарь, а личину богача богатый. Видимое — личины, а не сама действительность. Оба отошли туда, и богач и бедный. Лазаря приняли ангелы, после псов — ангелы, после ворот богача — лоно Авраамово, после голода — нескончаемое изобилие, после скорби — отрада невозмутимая! А того богача после богатства постигла бедность; после роскошного стола — наказание и мучение, после покоя — невыносимые болезни! Посмотри же, что делается: они отошли туда, и театр закрылся: личины сняты, и показываются наконец лица. Отошли оба туда, и богач, горя в огне, видит Лазаря в лоне Авраамовом — благополучным, наслаждающимся, веселящимся — и говорит: отче Аврааме... пошли Лазаря, чтобы омочил конец перста своего в воде и прохладил язык мой, ибо я мучусь в пламени сем. Что же Авраам? Но Авраам сказал: чадо! вспомни, что ты получил уже доброе твое в жизни твоей, а Лазарь злое; ныне же он здесь утешается, а ты страдаешь; и сверх всего того между нами и вами утверждена великая пропасть, так что хотящие перейти отсюда к вам не могут, также и оттуда к нам не переходят.

Внимайте, потому что слово об этом полезно: оно устрашает, но и очищает; огорчает, но и исправляет. Принимай, что говорится. Богач, будучи в муках, взглянул вверх и увидел Лазаря — увидел новые вещи! В твоих воротах был он каждый день; не раз ты входил и выходил и не видел его; а теперь, находясь в пламени, видишь издали! Когда ты жил в богатстве, когда в твоей воле было видеть, ты не хотел увидеть его; отчего же теперь ты так зорок? Не в воротах ли твоих он был? Как же ты не видел его? Вблизи не видел его, а теперь издали видишь, когда между вами такая пропасть! И что он делает? Авраама называет отцом! Что ты называешь отцом того, кому не подражал в гостеприимстве? Этот называет отцом, а тот сыном: имена родственные, но помощи никакой. Впрочем, имена эти произнесены, чтобы вы узнали, что от родства нет никакой пользы.

Благородство — не в знатности предков, но в безпорочности нравов. Не говори мне: отец у меня консул. Что мне в этом? Не о том речь; не говори же мне: отец у меня консул. Хотя бы у тебя отцом был апостол Павел, хотя бы твоими братьями были мученики, но если ты не подражаешь их добродетели, то нет тебе никакой пользы от такого родства, а скорее оно повредит тебе и послужит в осуждение. Мать моя, говорит, милосердная. А что от этого тебе, безчеловечному? Ее человеколюбие увеличивает виновность твоего злонравия. Ибо что Иоанн Креститель говорил к народу иудейскому? Сотворите же достойные плоды покаяния, и не думайте говорить в себе: отец у нас Авраам (Лк. З, 8). Ты имеешь знаменитого предка: если поревнуешь ему, то получишь пользу; но если не поревнуешь, то знаменитый предок становится твоим обвинителем за то, что ты от доброго корня выродился горьким плодом. Никогда не называй блаженным человека, имеющего родственником праведника, если он не подражает его нравам. Мать у тебя святая? Тебе ничего из этого. Мать у тебя порочная? И из этого тебе ничего. Как добродетель той не приносит тебе пользы, если не подражаешь ее добродетели, так и порочность этой не вредит тебе, если ты отринул ее пороки. И как там больше осуждения тебе, потому что, имея у себя образец, ты не подражал добродетели, так и здесь больше тебе похвалы, что, имея порочную мать, ты не подражал ее порокам, но от горького корня вышел сладким плодом. Не знаменитости предков ищем, а безпорочности нравов. Я и раба назову благородным, и господина обложенным цепями, как скоро узнаю его нравы. И знатный для меня не благороден, если имеет рабскую душу: ибо кто же и раб, как не делающий грех? Другое рабство зависит от неблагоприятных обстоятельств, а это рабство заключается в развращении сердца, так как и вначале отсюда произошло рабство. Но чтобы, распространяясь о постороннем, не отклонить слова от цели, обратимся к предмету.

Итак, тот богач, увидев Лазаря, говорит: отче Аврааме, помилуй мя. — Слова бедного, нищего, убогого! Отче Аврааме, помилуй мя. — Чего ты хочешь? — Пошли Лазаря. Мимо кого тысячу раз ты проходил, на кого и взглянуть не хотел, того теперь просишь послать к тебе для спасения? Пошли Лазаря. А где теперь твои виночерпии? Где ковры? Где тунеядцы? Где льстецы? Где надменность? Где гордость? Где закопанное золото? Где одежды, изъеденные молью? Где серебро, которым ты так дорожил? Где блеск и наслаждение? То были листья; настала зима — все они посохли. То было сновидение; наступил день — и сновидение улетело. То была тень; пришла действительность — и тень исчезла. Пошли Лазаря. Но зачем богач видит не другого какого праведника, не Ноя, не Иакова, не Лота, ни Исаака, но Авраама? Зачем? Затем, что Авраам был странноприимец и увлекал прохожих в свою палатку: следовательно, любовь его к странникам становится более сильною обвинительницею безсчеловечия богача. Пошли Лазаря. Слыша это, возлюбленные, убоимся, как бы и нам не пройти мимо бедных, когда увидим их; иначе вместо одного Лазаря много будет у нас обвинителей. Пошли Лазаря, чтобы омочил конец перста своего в воде и прохладил язык мой. Но какою мерою мерите, такою возмерится вам: ты не дал крупиц, не получишь и капли. Пошли Лазаря, чтобы омочил конец перста своего в воде и прохладил язык мой, ибо я мучусь в пламени сем. А что ему Авраам? Чадо! вспомни, что ты получил (ц-сл.: восприял. — Ред. ) уже доброе твое в жизни твоей, а Лазарь злое; ныне же он здесь утешается, а ты страдаешь. Здесь не сказал: приял (то есть “принял”), а: восприял — получил обратно. А восприемлет тот, кто получает должное ему. Внимай, что говорю. Иное дело — принять, а иное воспринять. Восприемлют то, что имели; а принимают часто, чего не имели.

Восприял еси благая твоя, и Лазарь злая. Все это сказано для того, что одни наказываются здесь, а не там, а другие здесь веселятся, а там наказываются. Внимай же тому, что говорю. Восприял еси благая твоя, и Лазарь злая своя — должное им, что следовало уплатить им. Обратите внимание на это исследование; поспешаю к его окончанию. Впрочем, не смущайтесь таким началом, но, когда ни заговорю о чем-нибудь подобном, ожидайте конца. Хочу изощрить ваш взор и занимать вас не поверхностно, но и низвести в глубину Божественных Писаний, в глубину, не знающую бури, глубину более безопасную, чем тихая поверхность,— так что чем ниже спуститься, тем большую найдешь безопасность, потому что здесь не безпорядочное волнение вод, а стройное расположение мыслей. Восприял еси благая твоя, и Лазарь злая своя; и ныне сей утешается, ты же страждеши. Исследование важное. Я сказал, что восприемлет тот, кто получает должное. Итак, пусть Лазарь был праведен, как и действительно был, и это показали лоно Авраамово, венец, награды, покой, наслаждение, страдание, терпение; но этот был грешник, нечестивец, безчеловечный, занимался только удовольствиями и пьянством, пресыщался за роскошным столом, жил в таком разврате и непотребстве — зачем же ему говорит Авраам: яко восприял еси Что следовало уплатить ему — человеку богатому, развратному и безчеловечному? Что следовало уплачивать ему? Почему Авраам не сказал: “приял еси” вместо восприял. Вникни, о чем речь. Ему следовали мучения, ему следовало наказание, ему следовали скорби. Зачем же не сказал Авраам: “ты принял их”, но: восприял еси оные благая своя, то есть жизнь эту, и Лазарь злая своя. Напряги же ум твой, потому что я ниспускаюсь в глубину мыслей. Из всех людей, сколько ни есть их, одни — грешники, иные праведники. Примечай притом разность и между праведниками. Один праведен, а другой еще праведнее; выше стоит этот, а иной и его превосходит. И как есть многие звезды, и солнце, и луна, так есть разность и в праведниках. Иная слава солнца, иная слава луны, иная звезд (1 Кор. 15, 41), потому что некоторые превосходят в славе, а другие уступают. Далее, как есть тела небесные, так есть и тела земные. И как между этими телами иное — олень, иное — собака, иное — лев, иное — какой-нибудь другой зверь, иное — аспид, иное еще что-нибудь подобное, так и в грехах есть разности. Итак, между людьми одни праведные, другие грешные. Но и в праведниках великая разность, и в грешниках также великая и безспредельная. Внимай же: пусть и праведен кто-либо, но хотя бы он был тысячу раз праведен и восшел до самого верха, так что отрешился от грехов,— не может быть чист от греха; хотя бы он был тысячу раз праведен,— но он человек. А кто может сказать: "я очистил мое сердце, я чист от греха моего"? (Притч. 20, 9). Посему-то и повелено нам говорить в молитве: остави нам долги наша (Мф. 6, 12), чтобы мы, постоянно употребляя эту молитву, тут же вспоминали, что мы повинны наказаниям. Даже Павел апостол, сосуд избрания, храм Божий, уста Христовы, лира Духа, учитель вселенной, обошедший землю и море, исторгший терние грехов, посеявший семена благочестия,— тот, который был богаче царей, могущественнее богачей, сильнее воинов, мудрее философов, красноречивее риторов, который, ничего не имея, всем обладал, тенью своею разрешал узы смерти, одеждою своею прогонял болезни, поставил трофей на море, восхищен был до третьего неба, входил в рай и проповедал Христа Богом,— и он говорит: хотя я ничего не знаю за собою, но тем не оправдываюсь (1 Кор. 4, 4),— он, который стяжал такое множество и таких добродетелей, говорит: судия же мне Господь. Итак, кто может сказать: "я очистил мое сердце, я чист от греха моего".

Невозможно, значит, человеку быть безгрешным. Что ты говоришь: такой-то праведен, милосерд, нищелюбив? Но и он имеет какой-нибудь недостаток: либо обижает, либо тщеславится, либо другое что-нибудь такое делает: нет нужды все исчислять. Иной милосерд, но часто не целомудрен; а иной и целомудрен, но не милосерд. Этот славится одной добродетелью, а тот — другою. Пусть будет кто праведен — так, он праведен и имеет все добродетели, но из-за этой праведности он возгордился — а гордость и повредила его праведности. Фарисей не был ли праведен? Не постился ли дважды в субботу? А что он говорит! Я не такое, как прочие люди, грабители, обидчики, прелюбодеи (Лк. 18, 11). Нередко иной по чистой совести впадает в гордость, и чего не повредил грех, то повреждает гордость. Так, не может человек быть праведным во всех отношениях, до такой степени, чтобы чист был от греха; и опять, не может ни один человек быть столь злым, чтобы не иметь какого-нибудь, хоть малого добра. Примерно скажу: такой-то захватывает чужое, любит корысть, вредит; но иной раз подает и милостыню, бывает целомудрен, иной раз скажет доброе слово, иной раз хоть одному человеку окажет помощь, иной раз поплачет, поскорбит. Итак, нет и праведника без греха, нет и грешника без всякого добра. Что было нечестивее Ахава? Он сделал и похищение, и убийство; однако же, так как он воскорбел, то Бог говорит Илии: видишь, как смирился предо Мною Ахав? (3 Цар. 21, 29). Видишь ли, в такой бездне грехов нашлось еще некоторое малое добро? Что хуже Иуды предателя, отдавшегося в плен сребролюбию? Однако же и он сделал потом некоторое, хотя малое, добро, ибо согрешил, говорит, предав кровь невинную (Мф. 27, 4). Стало быть, как я говорил, грех не в природе человека — так, чтобы добродетель не имела в нем места. Овца никогда не может быть свирепою, потому что она от природы кротка; волк никогда не может сделаться кротким, потому что свирепость у него от природы. Законы природы не нарушаются и не колеблются, но остаются неизменными. Во мне не так: но бываю и свирепым, когда захочу, и кротким, когда пожелаю, потому что я не связан природою, но одарен свободным произволением. Итак, нет, как сказал я, ни столь доброго человека, который бы не имел и малого пятна, ни столь злого, который бы не имел и малого добра.

Итак, поскольку за все есть воздаяние, за все есть возмездие: хотя бы кто был убийца, хотя бы нечестивец, хотя бы корыстолюбец, но сделал что-нибудь доброе — будет ему воздаяние за это доброе; из-за грехов, которые он сделал, доброе не останется без награды. И опять: хотя бы кто совершил тысячу добрых дел, но сделал также что-нибудь худое — будет ему воздаяние за это худое. Удержи это, соблюди твердо и непоколебимо: нет и праведника без греха, нет и грешника без добродетели. Повторяю одно и то же, чтобы укоренить, чтобы насадить и положить в глубине. Диавол наводит на душу какие-нибудь заботы, чтобы ввести ваш ум в обман и отнять силу у слов моих; поэтому я и слагаю их в глубину. Если здесь сбережешь их верно, то, и вышедши вон, не можешь их утратить. Ибо как, положив золото в кошелек, я завязываю его и запечатываю, чтобы вор и без меня не взял золота, так поступаю и относительно вашей любви — безпрестанным повторением учения закрепляю, запечатываю и защищаю ваш ум, чтобы он не растерялся от небрежения, но чтобы мне, лучше сберегши его, здешнею тишиной отклонить внешнее смятение. Итак, это, что говорю, есть знак не многословия, но заботливости, сердоболия и любви учителя, который старается, чтобы слова его не пропали. Говорить об атом для меня не тягостно, а для вас назидательно (Флп. З, 1). Научить хочу, а не просто только показать искусство. Итак, нет праведника, который бы не имел греха, и нет грешника, который бы не имел добра, а как есть воздаяние за все, то смотри, что бывает. Грешник получает за добрые свои дела соответствующее воздаяние, как бы ни было маловажно его добро; и праведник восприемлет за грех свой соразмерное осуждение, хотя бы сделал он и неважное зло.

Что же бывает, и что делает Бог? Он определил страдать за грех либо в настоящей жизни, либо в будущем веке. Итак, если кто праведен, но сделает что-нибудь худое, и за это будет страдать здесь и подвергнется наказанию; ты не смущайся, но подумай про себя и скажи: праведник этот, видно, когда-нибудь сделал какой-либо малый грех — и восприемлет здесь, чтобы там не быть наказанным. Опять, если увидишь грешника грабителя, корыстолюбца, делающего множество зла — и, однако, благоденствующего, подумай, что, видно, он сделал когда-нибудь нечто доброе и восприемлет здесь добро, чтобы там не требовал награды. Таким образом, если кто, хотя и праведен, но терпит бедствия, он восприемлет здесь для того, чтобы здесь же сложить с себя грех и отойти туда чистым. И если кто грешник, преисполненный зла, имеющий множество неисцеленных болезней, хищник, корыстолюбец,— он для того наслаждается здесь благоденствием, чтобы там не требовал награды. Итак, поскольку и Лазарю довелось иметь некоторые грехи, и богачу — нечто доброе, поэтому Авраам говорит последнему: здесь ничего не ищи; восприял еси благая твоя там, и Лазарь злая своя. И чтобы тебе удостовериться, что я не без оснований говорю это, но так оно и есть, — Авраам говорит: восприял еси благая твоя. Что же доброе (благая) получил? — Ты сделал какое-нибудь добро? За то получил свои богатство, здоровье, веселье, могущество, честь, тебе ничего уже не следует в уплату: восприял еси благая твоя. Что же? Лазарь ни в чем не согрешил? Нет, согрешил, и — восприял злая своя. Когда ты воспринимал благая, тогда и Лазарь — злая; поэтому ныне он утешается, а ты страдаешь.

Итак, когда увидишь, что праведник наказывается здесь, почитай его блаженным и говори: этот праведник или сделал грех и наказывается за него, и отходит туда чистым, или наказывается сверх меры грехов его, и это вменяется ему в прибавок к праведности. И там бывает расчет; и говорит Бог праведнику: ты имеешь от Меня столько-то. Положим, что Бог доверяет ему десять оболов (мелких монет), тогда и в счет ставит десять оболов. Если же издержал шестьдесят оболов, то говорит ему: десять оболов зачитаю тебе в грех, а пятьдесят в праведность. Но, чтобы тебе удостовериться, что остальное вменяется ему в праведность, припомни: Иов был праведен, непорочен, истинен, благочестив, удалялся от всякого злого дела,— но тело его наказано было здесь, чтобы там он мог требовать наград. Ибо что говорит ему Бог? Хочешь ты ниспровергнуть суд Мой, обвинить Меня, чтобы оправдать себя? (Иов. 40, 3). Посему, если и мы покажем терпение, подобное терпению праведных, если и мы покажем соразмерное благому их житию мужество, то получим блага, уготованные святым, любящим Бога, чего и да сподобимся все благодатию и человеколюбием Господа нашего Иисуса Христа, Которому слава и держава во веки веков. Аминь.

МИТРОПОЛИТ ЛАВР, МИТРОПОЛИТБЮРО И «КОНГРЕСС СООТЕЧЕСТВЕННИКОВ»

Члены «митрополитбюро» МП не в состоянии видеть пороков, в которых их обличает верующий народ. Они считают, что ввиду «церковной икономии», им можно нарушать каноны, вести аморальную и позорную жизнь. Привыкнув во время советского периода служить государственной власти, занимаясь пропагандой, они не в состоянии изменить свои привычки. Живя совсем не по-монашески, эти руководители советской церкви, как великосветские вельможи, пользовались всеми благами предоставляемые властью высшим партийным работникам. Теперь же, при неокоммунистическом правлении, их поведение и жизнь не изменилась, и они продолжают служить не Православной Церкви, а правительству, забывая свою непосредственную обязанность: спасение душ. Как прежде, они занимаются политической деятельность, сохраняя тесные взаимоотношения с правительством.

Во время всяческих конгрессов и съездов эти иерархи точно следуют указанной президентом Путиным линии. К примеру, в своем выступлении на «Всемирном конгрессе соотечественников, проживающих за рубежом» 24 октября сего года, «митрополит» Кирилл Гундяев повторил все пункты, предложенные президентом РФ. В своем выступлении он умолчал о страданиях и вымирании народа, не сделал никаких конкретных предложений для защиты православных русских в «Ближнем Зарубежии», ни для реального улучшения жизни в стране. Всё его выступление носило сплошной пропагандно-политический характер.

Ни он, ни другие «вожди» МП, не указывают на происходящий новый «крестовый поход» Ватикана против православия на родине. На этот раз это не рыцари в латах, а войско пропагандистов. Святой Александр Невский понимал, что католицизм угроза для русских душ и русской культуры. А вот патриархийным вождям это не понятно. Они не интересуются деятельностью «Голубой Армии», собирающей средства во всем мире для католической пропаганды в России. Но мы, будучи заграницей, знаем, что католическая Церковь ставит своей целью «христианизировать» Русь. А разве наш народ не христианский? Но вот членам «митрополитбюро» не понятно то, что было понятно Святому Александру Невскому.

В репертуаре советских духовных «вождей» из МП в течение последних трех месяцев были следующие темы – Ирак, Иран, Афганистан, Советские Корея, Куба, Фидель Кастро, ураганы, химическое оружие, биоэтика, клонирование людей, терроризм, вооружение и много других не нужных для спасения души предметов. В их выступлениях не высказывался протест против заполнившей страну разлагающей народ литературы. Это были речи политруков, без ссылок на Священное Писание и без духовного назидания. Печально, что к этой патриархийной компании начали примыкать заграничные духовные лица. Предстоятель Зарубежной Церкви митрополит Лавр послал свое поздравление «Конгрессу соотечественников«, а некоторые духовные лица явились туда самозванно представлять Зарубежную Русь. Неужели митрополит Лавр и эти лица не сознают, кто присутствует на «Конгрессе Соотечественников», какая его цель, какая деятельность ведется закулисно? Неужели они не понимают, что «митрополитбюро» очень мало интересуется будущим Церкви, родины и народа? Как члены правительства РФ, так и «духовные вожди» МП не смущаясь, отправляются в места молитвы иноверующих, нарушая каноны Церкви, ставя православие на одинаковый уровень с еретическими организациями. Мы же верим, что вся Истина заключается только в Православии, которое нельзя ставить на уровень иноверческих заблуждений.

«Духовных пастырей» МП можно отнести к притче о богаче, «был богат, одевался в порфиру» (Лук. 16,19), и Лазаре который «желал напитаться крошками, падающими со стола богача» (Лук. 16, 21). Этой притчей осуждается фарисейская гордость, славолюбие, немилосердие, жестокость и забывание Бога.

Но кто же в этой притче может быть сравнен с Лазарем? Это бедный многострадальный русский верующий во Христа народ, это бабушки, женщины, на которых держатся на родине вот уже десятилетиями приходы, это русская молодежь обратившаяся к Богу, бросившая веселую жизнь, пошедшая служить Богу, восстанавливающая монастыри и церкви, это бедные священнослужители в деревнях и городах РФ верно исполняющие свой долг пастырей. Это русский народ, стремящийся к Богу, которым вельможи из «митрополитбюро» не интересуются, и на который они смотрят с презрением.

Для «пастырей» МП советское прошлое мило и они по нём горюют. Не даром во время путча в Москве в 1991 году «святейший патриарх» Алексий сказал, что он молился за «нашу партию»! Вспоминаются слова другого советского церковного »вождя» митрополита Сергия – «ваши радости – наши радости»…

С другой стороны, верующие Зарубежной Руси привыкли, что их пастыри делили с ними радости и горе. Но что же теперь происходит? Добрых пастырей почти не осталось, а некоторые, кому было поручено пасти духовное стадо, предпочитает вести жизнь подобно вельможам в МП, весело, разъезжая по всему миру, удовлетворяя свои пороки. Они предпочитают не заниматься честным трудом апостольства, к которому их рукоположили, а развлечениями. «Митрополит» Кирилл говорил о «традиционных верах» русских. Неужели ему и другим членам «митрополитбюро» не известны решения Вселенских Соборов? Или они настолько погрязли в экуменизме, что для них уже какая «вера» не играет значения? Но для нас, русских, есть только одна вера – православие, а всё остальное – заблуждение и антихристианство! Поэтому-то нам совсем не по пути с «митрополитбюро»!

В редакцию «Верности» присланы с Родины и Зарубежной Руси несколько статей, среди которых были несколько о 4-м «Всезарубежном Соборе». Две из них были недавно опубликованы в «Православной Руси» органе РПЦЗ(Л). Можно удивляться попыткам авторов стоящих на позициях унии с МП ввести читателей в заблуждение и бесполезность продолжения вести борьбу против захвата патриархией Церкви и Зарубежной Руси. Авторы, вероятно, представляют себе, что верующие наивны, называя черное белым. Но может быть, они сами настолько околдованы виденной бутафорией в РФ, что не видят, диавольской попытки уничтожения Церкви и Руси.

Свящ. А. Филлипс, например, начинает выдержки из своего «дневника» со слов «почему я за русское церковное единство? – потому что диавол против этого». Довольно смело им сделано обвинение по отношению тех, кто против унии с МП. Как видно он не видит того отрицательного, что видят верующие и многие духовные лица, как на Родине, так и в Зарубежной Руси. Противников унии он уверенно сравнивает с сектантами и, защищая деятельность МП, он ссылается на своего епархиального администратора Архиепископа Марка Германского и Великобританского раскритиковавшего решения Синода РПЦЗ в 80 и 90 годах бывших, по мнению Преосвященного ошибочны в каноническом порядке. Из статьи А. Псарева он отметил, что Архиепископ Лавр (Шкурла) в 70-х годах защищал Церковь от «пагубного влияния»?. Как эти, так и другие заявления о. Андрея вызывают удивление. Эти архиереи жили в свободных странах и имели возможность в печати высказывать свое мнение, но этого не сделали. Нет также в синодальных протоколах их заявлений несогласия. А ведь они оба были членами Синода! Как видно мы наблюдаем переделку истории РПЦЗ и этим архиереям приписываются незаслуженные ими похвалы!

О. Андрей ошибается, утверждая что «теперь коммунисты-безбожики уже не у власти». Наше Общество вот уже более двух лет указывает, что на Родине, советчики только изменили свое название, и по-прежнему управляют страной. Он также сожалеет, что верующие в Зарубежной Руси не понимают слов в опубликованном на сайте Синода "Канонического Акта", где ясно как он уверяет, сказано о том, что Зарубежная Церковь сохранит независимость.

В то время как патриархийные политруки, в прошлом, запугивали верующих сообщениями о связях РПЦЗ с нацистами, о. Андрей обвиняет противников унии, высказавши мнение, что их, финансово поддерживает ЦРУ. Это серьезное обвинение по отношению тех, кто опасается лиц, назначенных безбожной властью на свои посты, и обвиняющихся в сотрудничестве с КГБ.

Жан Майер в статье также повторяет слова о том, что «русская земля больше не порабощена коммунизмом», что иерархи Зарубежной Руси близки к своей пастве и Церковь сохранит свою прежнюю автономию.

В то время как сторонники унии с МП, будучи зачарованными увидавши позолоченные купола церквей, описывают то, что им, вероятно, хотелось бы на нашей Родине видеть, не хотят слышать о том, что сообщают жители страны, и даже сами иерархи МП.

Ниже мы помещаем, пришедшую в редакцию «Верности», статью известного в Отечестве и Зарубежной Руси, кино-режисера Вадима Виноградова, удостоившегося в 1992 году, благодарения от имени всех Преосвященных, членов Архиерейского Синода РПЦЗ, за его фильмы «Русская Тайна» и Гефсимания Царя-Мученика.

Вадим Виноградов, режиссёр фильма "Русская тайна".

Православное русское зарубежье в ожидании Всезарубежного собора. Но проголосует ли собор за объединение с МП или нет – это уже не имеет никакого значения: ибо всё уже свершилось! Иерархи РПЦЗ (л) и последовавшие за ними клирики и миряне, самой сменой фундамента своего дома с каменного на песчаный, уже свершили капитуляцию пред сергианами.

Делегация Зарубежной Церкви, официально прибывшая в Россию, пришла в восторг от внешнего благоукрашения. В отчёте делегации читаем: «Митрополит Лавр и члены возглавляемой им делегации выразили радость о возрождении духовной жизни в России, отметив тот факт, что православные верующие, проживающие в Европе или США, к сожалению, не имеют достаточного представления о том мощном духовном подъеме, который совершается в сегодняшней России».

Русский народ, и особенно молодёжь, растлеваются невиданными до селе средствами и темпами, уже и в ограде Московской Патриархии. И это жуткое духовное растление вчерашние хранители русского Православия сегодня воспринимают церковную ширму этого растления, уже как мощный духовный подъем. А ведь, каждый из членов делегации, прибывшей официально в Россию, ведал лучше многих своих российских коллег по комиссиям на совместных переговорах о годах «без репрессий», о которых во всеуслышание сказал старец нашего времени архимандрит Иоаннъ (Крестьянкин): «То, что не могло сделать в свое время воинствующее богоборчество, делают теперь именующие себя хранителями веры и канонов». («Дорожная сума бывалого монаха», стр. 23)

Может быть, именно это и прозревал святитель Иоаннъ Шанхайский, когда говорил: Новые изменники не должны быть даже впущены в пределы России.

Кто же должен был не пускать сию капитуляцию в пределы России?

Да, их же православная совесть! Но вот, совесть… Ибо чего боялся святитель Иоаннъ, что зарубежье даст многих сознательных работников против Православной России, которые, оставаясь внешне православными и русскими, будут тайно работать против России, то и произошло.

Скажут: какое страшное обвинение - Тайная работа против России! Это что же за работа такая?

А это, то скрытое лицемерство, которое мы наблюдаем у лавритов* повсюду. Что случилось, например, с архиепископом Берлинским Марком? Ибо ещё совсем недавно он заявлял:

«Московская Патриархия – это новосформировавшийся организм, который вырос на основе обновленчества. И это обновленчество очень сильно чувствуется в его недрах по сей день и, может быть, даже усиливается, поскольку в наши дни идёт полная защита сергианства».

А когда в Палестине Московской патриархией с помощью Арафата у зарубежников был сначала насильственно отнят участок земли с Мамврийским дубом, а затем и участок в Иерихоне, которые они сохраняли неимоверными усилиями 80 лет, то этому захвату Московской патриархией их имущества Зарубежники ещё раз дали чёткое определение: это «очередной пример тесной связи Московской Патриархии с государством. Именно это, - говорили они, - мы называем сергиянством, которое является одним из важнейших расхождений между нами и Московской Патриархией, находящейся в объятиях постсоветского государства».

Так, что же случилось с архиепископом Марком и единомышленными с ним иерархами Зарубежной Церкви? Дав определение истинного состояния Московской Патриархии, они вдруг подали вполне противоположный возглас: «Просим простить нас за все резкие и неуместные слова!»? То есть, просим простить нас за ту правду, которую мы говорили вам, пытаясь уберечь вас от пагубного пути сергианства.

Так, что же случилось с иерархами Зарубежной Церкви и с их верными прихожанами? Что вы так боязливы, маловерные? – вопрошено было на все времена. Заботой об устройстве своей земной жизни эти потомки карловчан и приобрели сергианский страхъ, и страхъ этот сам стал говорить в них: - Мы не можем быть в изоляции!

Что противно самому духу карловчан, взывавших: «Русский гражданин, говори, как Максим Исповедник пред еретиками монофелитами: «Если и вся вселенная пойдёт по пути этого безумия, я один не пойду за ними!» И как некогда те три блаженные отроки пред Новохудоносором, истинно одни во всём мiре остались верными Богу и прославили Его правду посреди огненной пещи, так и мы останемся верными основам христианской жизни русской, много ли, мало ли нас будет»

Да, причиной, изменявшей сознание тех, кто служением Богу начинал прикрывать служение мiру, всегда был только - дурной страхъ. Этот же страхъ стал причиной и этой капитуляции. Страхъ того, что завтра у нас и ещё много чего отнимут. Точь-в-точь, как и у сергиан - страхъ потерять свое поразительное спокойствие, в особо сытом благополучии.

То есть, ничего нового! Забота об устройстве своей земной жизни обусловила в свое время даже “тайную причину замышляемого богоубийства: опасение архиереев (в то время фарисеев) утратить власть свою, свое значение в Церкви, свои земные преимущества, соединённые с властью и значением церковным“.

То есть, всё то, что определяет сегодня идеологию церковной организации, но никак не Тела Христова: Забота об устройстве своей земной жизни! – превыше всего. И как раз сам этот процесс сближения, эти бесчисленные диалоги комиссий только подтверждают, что как МП, так и РПЦЗ(л), ведут себя исключительно, как организаций, но никак не представители Единого Тела Христова. Чего они даже и не скрывают! Ибо от кого скрывать? От паствы, которая не имеет уже возможности сравнивать организацию с Телом Христовымъ? И потому с этой не развитой в духовном отношении паствой и с журналистами безбожниками речь об объединении сих организаций и ведётся на понятных им житейских примерах и на понятном им мiрском языке.

При объединительном процессе нужно помнить, что «это неравные величины: у Московской Патриархии существует 27 000 приходов, а у Зарубежной Православной Церкви – 280» - заявил, в частности, Патриарх Алексий II в ходе своего визита в Калининград. (НГ-РЕЛИГИИ / СРЕДА 20 СЕНТЯБРЯ 2006 ГОДА) То, что эта малая величина всего в 280 приходов в свое время прославила Новомучеников и единственная в мiре не побоялась анафематствовать экуменизм, у большой величины в 27 000 приходов, не способной на такие свершения, в сознании не отложилось. Всё мышление этой большой величины перевернулось, как только она подменила Тело Христво организацией. И количественные величины её взяли верх над духовными.

А насильственное же отнятие имущества у зарубежников Московской Патриархией, в сущности, было Божиим испытанием иерархов Зарубежной церкви на твёрдость, которого они, устав входить тесными вратами, уже не выдерживали. Цели мiра сего взяли верх. И началась их капитуляция перед тем, что они только что сами назвали... сергианством.

Первое обличение сергианства прозвучало ещё в Книге Iова. Все слова Iова к друзьям – это обличения будущего сергианства. Сергианства в мiре ещё нет, а Господь через Iова уже предупреждает о страшном недуге, который поразит мiръ через людей, размышляющих о вере, то есть, через духовенство. Скрытно лицемерите! (Iовъ, 13,10) – вот суть сергианства, получившая определение задолго до новой эры. Скрытно лицемерите! – пророчество о состоянии души не безбожника, а души, заявляющей себя, как душу верующую в Бога.

Скрытым сергианским лицемерством и отметились лавриты, лишь только взяли курс на сближение с сергианами. Так лавриты* попали под самую страшную ложь – ложь самим себе. К прибытию официальной делегации Зарубежной Церкви (л) в Москву сергианами был подготовлен фундаментальный труд, книга “Страж Дома Господня“ представляющий собой невиданную до селе защиту сергианства. И, называющие себя наследниками святителя Иоанна Шанхайского, прекрасно видя, что сегодняшние сергиане больше, чем при советчиках являют собою «образ пленения и духовного безсилия», не только сделали вид, что не заметили ни этой книги, ни других проявлений сергианства, но, как и сами сергиане, они не захотели замечать растление народа, ведущее к погибели всей России.

Так, духъ обновленчества, начавший искажать Христову веру в России, подчинением её целям мiра сего с 1905 года, спустя 100 лет, добрался и до потомков тех, кто прославил Государя Николая II ещё в 1981 году и указывал многим путь Истины в наши последние времена.

Так пал последний оплот борьбы с безбожием - Русская Православная Церковь Заграницей.

В этом свершении истина произошедшего с РПЦЗ, а не в тех лукавых речах, которые будут произносить на соборе уже капитулировавшие сторонники объединения с МП. Итак, всё свершилось!

Как же бы, всё-таки, объяснили, что произошло с архиепископом Марком и его единомышленниками сами истинные карловчане?

Ради свободы личной сии лавриты пожетвовали свободой духовной!

Но не вся Зарубежная Церковь пошла по пути капитуляции перед сергиянством. С митрополитом Виталием остались единомышленные с ним. Надеемся, что они окажутся с теми, кого врата ада не одолеют. С теми, кто составляет мистическое Малое Христово стадо, которое, как и было предсказано, благоразумно скрыло сегодня себя от людей, и ни какому сергианству никогда не удастся увести его с единственного, спасительного пути последних времён, указанного ему Новомучениками и Исповедниками Российскими, ведомыми Святым Царём-Мучеником Николаем II, путём, заповеданным Самим Господом нашим, Iисусомъ Христомъ: Входите тесными вратами; потому что широки врата и пространенъ путь, ведущие в погибель, и многие идутъ ими; потому что тесны врата и узокъ путь, ведущие в жизнь, и не многие находятъ. (Мф. 7, 13,14)

Замолк единый голос, наполнявший чудным мужеством Православной веры весь отступающий от Бога мiръ. Голос митрополита Антония, голос святителя Иоанна, голос архиепископа Аверкия, архимандрита Константина Зайцева… был единым звуком Русской Православной Церкви Заграницей, призывавшим следовать за Христом путем Новомучеников и Исповедников Российских. И вот, из-за недостатка взглядов замолкли звуки чудных песен…

Возьмите в руки нынешнюю «Православную Русь», и вы узрите весь «недостаток взглядов» взявших курс на сергианство. А «Русского пастыря» из-за «недостатка взглядов» и в руки то взять сегодня вам не удастся.

Сегодня называющие себя РПЦЗ, все время забывают свою приставку (л). А в этом (л), как (б) в ВКП(б), весь смысл. Именно, (л) зовет сегодня всех на сергианский путь: «С отрадой мы наблюдаем за устранением тех препятствий к общению с Церковью в России, которые были указаны нашим священноначалием в прошлом.

1. Отход от сергианства по сути явствует из документа о Социальной доктрине, принятого Архиерейским Собором Патриархии в 2000 году

2. Вопрос об экуменизме также теряет свою остроту ввиду явного понижения степени вовлеченности Московской Патриархии в работу Всемирного Совета Церквей, совместные моления с инославными прекращены, и общение проходит на уровне богословских дискуссий и церковной дипломатии».

1. Какой стыд! Опираться на лукавнейший документ сергиан, Социальную доктрину!

Ну, кому нужно сегодня открытое принуждение к отступлению от Христа и Его Церкви, когда сегодня по всей планете всеобщее отступление от Бога происходит добровольно без всякого принуждения? Сегодня скрытым принуждением к отступлению от Христа пронизана вся жизнь современного человечества. Зачем диаволу сегодня принуждать к отступлению от Христа методами советчиков, когда настало время пользоваться бескровными и не грубыми приёмами проникновения в душу? Принуждение к отступлению от Христа сегодня осуществляется не огнём и мечом, а пряником и кнутом. Но социальная доктрина сергиан принуждение к отступлению от Христа пряником и кнутом признает не за принуждение, а за благо. Сегодня нечистый дух без препятствий входит в русские души с другими семью духами, гораздо злейшими тех, что принуждали к отступлению от Христа при советчиках.

И русскому человеку от этого последнего, сегодняшнего, бывает хуже того первого, то есть, советского принуждения к отступлению от Христа, когда в руки диавола, как и в случае с Иовом, отдано было всё, кроме русской души. И вот, когда сегодняшнее растление душ стало для наших людей лютее советских гонений, раздаётся лукавый сергианский глас: «Если власть принуждает к отступлению от Христа и Его Церкви, а так же к греховным, душевредным деяниям, Церковь должна отказать государству в повиновении». Вот только церковь в данном случае следовало бы писать с малой буквы, да ещё и в кавычках, потому что это уже голос не Церкви. Это голос церковного двойника, голос призрака Церкви, голос организации, подменившей Тело Христово, потому что это голос от лукавого. Ибо сегодняшнее тотальное растление народа нашего разве не является принуждением власти к греховным, душевредным влияниям?

И что, духовенство, пошедшее за митр. Лавром, этого не видит?

Или же смежали свои очи, чтобы этого ничего не видеть?

За эту то лукавейшую фразочку, как за спасательный круг, и ухватились лавриты*. А что им было делать? Сергиане не только не осуждают декларацию 1927 года – «Ваши радости – наши радости», а осуществляют полную защиту сергианства, как никогда до этого. Вот и вынуждены были лавриты* искать для себя лазейку, чтобы убедить свою паству в отходе сергиан от сергианства. И нашли её в крылатом лукавстве: «… отказать государству в повиновении».

Когда принуждение к отступлению от Христа в том виде, как это было при советчиках, полностью исключено, сергиане, чтобы выглядеть несергианами, обещаются «отказать государству в повиновении». Автор этой готовности «отказа государству в повиновении» опоздал ровно на 30 лет. Ибо ему советчики разрешили заиметь архиерейский сан в 1976 году. Вот, если бы в те годы он выдвинул бы эти тезисы, то они имели бы смысл. Сегодня же они не просто пиар, а пиар дешёвый. И потому в двойне обидно, что, именующие себя наследниками карловчан, ухватились за такой дешёвый пиар, и с помощью его вводят в заблуждение свою паству.

Ибо принуждение к отступлению от Христа при либералах – безбожниках только усилилось! Но сегодня, да, принуждение это проходит без ГУЛАГа, без арестов и расстрелов, без разрушений храмов и изъятий церковных ценностей. Принуждение к отступлению от Христа происходит сегодня на молекулярном уровне. Телевидение, радио, печать, обосновавшееся ныне даже в чумах и юртах, разве только тем и не занимаются, как принуждают к отступлению от Христа?

Лукавнейшая Социальная доктрина только утвердила сергианский курс МП, продемонстрировав свое приспособленчество к новой безбожной власти, сменив только формы служения ей. Но, как видим, и у сторонников курса на сближения с сергианством, только что заявивших о тесной связи МП с безбожным государством, недуг приспособленчества взял верх. Ну, можно пасть, но не так же низко, чтобы цепляться за гундяевскую ложь.

И чтобы постоянно скрывать свой приспособленческий недуг, лавриты* теперь постоянно вынуждены выдавать желаемое за действительное.

Только что ими самими был поставлен МП диагноз: в наши дни в МП идёт полная защита сергианства!

И вот, уже курс на приспособленчество вынуждает их ко лжи:

«С отрадой мы наблюдаем... Отход от сергианства...» и т. д. и т. п.

В результате налицо присоединение к «радостям» 1927 года:

Кстати, в чем состоит отличие нынешних сергиан от их советских пред-шественников?

Митрополит Сергий (Старогородский) и его единомышленники только декларировали «Ваши радости - наши радости!». Сами они радостям советчиков не радовались. Наоборот, часто плакали от «их радостей».

Сегодняшние сергиане не декларируют того, что они радуются радостям либералов – безбожников, они искренне и сердечно радуются их радостями! Но, радуясь радостями растлителей русского народа, часто эту свою радость они скрыть бывают не в состоянии. И тогда весь мiръ заполняет сергианская эйфория (цитирую доподлинно):

- И такой свободы, которую церковь имеет сейчас, её не было никогда в предыдущие эпохи. Н и к о г д а!

- За все эпохи? – переспрашивает телеведущий

Перед нами констатация того, что сергианский идеал «Радостей» 1927 года осуществился: безбожная власть не только ныне не угнетает «церковь», она её ещё и треплет по загривку. Помогает ей золотить купола, освобождает её от налогов, допускает в СМИ вещать о нужной ей, безбожной власти, лжи: о социалке, о борьбе с терроризмом, о миротворчестве, толерантости, о развитии «конструктивных» отношений с инославными еретиками, о полезности межконфессиональных диалогов и т. д., то есть, о том, как нам удобнее и безопаснее обустроить свою жизнь в этом мiре.

Вот к этому то сергианскому благу, являющему собой подлинное духовное безсилие, приводящее к «недостатку взглядов», и устремились лавриты*.

Ведь, в чем состоит трагедия народа, пошедшего за сергианами?

А в том, что природа сергианина призвана уверять, что: «Тот, кто тебя ласкает, никак не может принуждать к отступлению от Христа».

Либералы – безбожники растлевают народ РФ, осуществляя скрытый процесс принуждения к отступлению от Христа. Что же мы слышим от сергиан?

Поэтому осудить надобно не декларацию 1927 года, как это требуют от МП зарубежники, а осудить для священнического сана само сергианское состояние, как осуждены и пьянство, и блуд, и сребролюбие, и содомизм.

2. Вторая ложь лавритов* и вовсе повергает в уныние!

Как же надо желать все запудрить, чтобы родить такой перл: «понижение степени вовлечённости». «Вовлечённость» сергиан в экуменизм не только не понижена, а, наоборот, очень даже повышена, ибо поднялась на другой, более высокий уровень единения с инославными. Всемирный Совет Церквей, совместные моления с инославными, этот детский сад экуменизма, сергианами давно пройден. Мавр сделал свое дело – мавр может удалиться. Сегодня все покруче. Теперь происходит не игра сергиан в совместные моления с инославными, а прямое заимствование ими чуждых православному духу идей и взглядов. Чтобы это понять, нужно просто увидеть с чего списана пресловутая Социальной доктрины г-на Гундяева. И это «понижение степени вовлечённости»?

3. Ну, и по устранению другого препятствия к общению с МП, лавриты* заявляют: «Сонм новомучеников и исповедников российских во главе с Царем мучеником торжественно прославлен Московской Патриархией».

Что тут есть правда? Только то, что торжественно...

Но ведь прославляют с одной единственной целью, чтобы подражать прос-лавленным, чтобы брать с их жития пример!

Где и когда увидели лавриты* сергиан ХХI века, подражающих Новомученикам и Исповедникам российским? Уж, не в Бутово ли? Как раз, прославив торжественно Новомучеников, сами сергияне и повесили на себя, к сожалению не всеми видимую, табличку с надписью: Все, что они велят вам соблюдать, соблюдайте и делайте; по делам же их не поступайте: ибо они говорят, и не делают.

Так, устраняет ли эта внешне торжественная акция без внутреннего содержания препятствие к общению?

РПЦЗ(л), приняв ложь МП, что де во всём виновата революция, встала на путь помощи МП морочить русских людей, что, мол, русское духовное разделение было вызвано революцией и гражданской войной. В то время, как революция, да и гражданская война, могли разделить, например, семью или страну, но не в силах никакая революция разделить духовное единомыслие. Революция, да и гражданская война, только обнажили, что церковный народ наш уже разделён, прежде всего, отсутствием единомыслия, то есть, способностью стояния за веру. Новомученики и сергияне! – это разделение вызвала не революция. Для существующего задолго до революции духовного разделения, революция стала прообразом великой жатвы, отделения плевел от пшеницы: И во время жатвы Я скажу жнецам: соберите прежде плевелы и свяжите их в связки, чтобы сжечь их; а пшеницу уберите в житницу Мою. (Мф. 13,30)

Революция только выявила тех, кто способен за Христа отдать жизнь и приспособленцев, готовых пожертвовать христианскими идеалами ради благополучия своей земной жизни. Разделить же духовное единство никакая революция не способна. И если разделение произошло, то не революция причиной тому, а отступление от Христа тех, кто своим приспособленчеством к мiру отпал от Церкви Христовой, ещё до революции, отпал от тех, кто остался со Христом. Потому географическое разделение отождествлять с ду-ховным никак не духовно. Сергияне отпали от Новомучеников, не покидая России. Не географическим было и разделение РПЦЗ с МП. И, ещё раз: это разделение породила не революция, а отступление сергиян, подготовленное и осуществлённое задолго до рево-люции их идеологами обновпенцами.

* Слово «лавриты» - не оскорбление. Оно, как и слово «сергиане», и как слово «евлогиане» обозначает – приспособленчество к мiру, прикрываемое верностью Церкви. И в разные эпохи и ситуации это приспособленчество к мiру обретает имена своих вождей. Потому то, никакой обиды на слово «лавриты» не должно присутствовать, просто, всё должно быть названо своими именами. Лавриты – это новые евлогиане.

И тогда становится легко проникнуть и в тщательно скрываемые лавритами потаенные уголки их новых радостей. Ведь, как бы хотелось лавритам, например, во всеуслышание похвастаться: «С никодимовцами – мы теперь на дружеской ноге!». Но поделиться этой своей исключительной радостью со своею паствою… никак нельзя, ведь более 20-ти лет сами же обличали экуменизм никодимовцев.

Нет, уважаемый П.П., святые отцы, прозревая наше время, велели нам бегать от лжи.

А лавриты – это ложь на каждом шагу. Ну, как с ложью быть вместе? Если встал на путь лжи, ты уже служишь сатане. А со слугами сатаны никто не велел быть вместе. О Церкви, что она такое, тоже не желаем слушать отцов. «Не мы спасаем Церковь, а Христосъ!» Наступило время Малого стада! А оно, сказано, благоразумно скроет себя от людей. Конечно, этого не видно в Зарубежье, а потому и не понят зарубежниками и духъ нашего времени.

Вот, Россия то и могла бы показать Зарубежью истиный путь последних времен. Но лавриты, посетив Россию, не захотели разглядеть там Малое Русское Христово стадо. Потому что не захотели увидеть укор себе. А кому охота себя укорять? Ведь сегодня все разговоры о покаянии одна риторика.

«Веры нужно нам больше!» - взывали из застенков перед расстрелом Новомученики и Исповедники российские. Да, и мимо этого откровения их:

И разрушительные войны, и революции, попущены России именно, за грехи Церкви, возлюбившей внешнее, паче внутреннего и обряд больше духа, - не стоило бы проходить, не замечая его.

«Очень важно держатся вместе и отражать все стрела падающие на нас», - пишете Вы. Ну, какие стрелы удастся отразить, держась за лукавых? Для Христа Спасителя самое дорогое на земле – Церковь. Что за лукавство церковников Он не попустит России новые страшные испытания? Да, сегодня Россия разоряется, как никогда. Только за золочением куполов мало кому удается увидеть ее скорбный путь. Почему же Вы не желаете присоединиться к голосу карловацев: «Русский гражданин, говори, как Максим Исповедник пред еретиками монофелитами: «Если и вся вселенная пойдёт по пути этого безумия, я один не пойду за ними!» ???Вот, ваша фраза: «Русская Православная Церковь это наша радость, но и боль, боль от которой нельзя отказаться, так мы все ответственны за это одно единое тело». В этой вашей фразе то и зарыт ответ на Ваше желание: «Решение должно быть только в Христовой Истине. Только Господь путь и истина!».

Именно так: «Русская Православная Церковь - это наша радость», - и с точки зрения Христовой Истины – только так. А вот «боль»? А вот, болью Христова Церковь быть никак не может! Ибо:

«Тело Христово не пускает в свои пределы ничего не святого и священного. Тело Христово отталкивает реальность; оно окружено силовым полем, отбрасывающим за свои пределы всё тёмное и падшее». Вот святоотеческое представление о Церкви. А это означает, что если «боль», то она уже и не о Церкви, а о церковной организации; об её двойнике; об её призраке; об её подмене.

И слова Максима Исповедника: «Если и вся вселенная пойдёт по пути этого безумия, я один не пойду за ними!» означают: Если и все отпадут от Церкви, я один останусь в Ней. Ибо, «всякий нечистый, собственно, есть вне тела Церкви, отделён ли он формально или нет». (Свят. Феофан Затворник) И много бы других святоотеческих цитат можно было бы привести для постижения смысла слов Максима Исповедника. Но они сегодня не в почёте, потому что людям сегодня желателен, всего лишь, храмовый комфорт, потому что сегодня они «возлюбили внешнее, паче внутреннего, и обряд больше духа», как никогда. И жизнь первых христиан им уже не под силу! А, именно, она, первохистианская жизнь, неизбежна сегодня для тех, кто желает только Христовой Истины. А всякая боль, всякий плачъ - они не о Церкви, а об отпадших от Церкви, о тех, кто ещё вчера был примером для нас в стоянии в Христовой Истине. Это боль о наших братьях, соблазнившихся удовольствиями мiра сего, оказавшихся неспособными в след за карловацами повторить слова Максима Исповедника:

«Если и вся вселенная пойдёт по пути этого безумия, я один не пойду за ними!»

Вот, уже и резолюция собора выползает из принтера!

А то, что и ожидали – падение сие было великое! Даже неприлично и комментировать его, настолько это падение очевидно. Можно лишь удивиться феномену этого документа. Каким образом нежившие в советскую эпоху люди заговорили лукавым языком советчины? Одни общие фразы. Сергиане сильны церковной риторикой. Вот и резолюция этого собора целиком состоит из одной риторики. Ведь подхватив вирус сергианства, невольно вступаешь на путь, на котором ты вынужден «не быть, а казаться». И в резолюцию, так называемого, собора втиснута вся отработанная сергианами показуха. В ней: и возрождающаяся наша Родина; и в трепетном сознании ответственности; и с сердечной болью просим; и уповаем… , что урегулирует; и преклонение пред подвигом Новомучеников… , которые над пропастью; и святые мощи Святителя Иоанна; и присутствие Одигитрии; и всецелое доверие и любовь пастырей и мирян; и такая дребедень на всю страницу. Ну, и уж никакой скромности, а просто нахальство, приписывать свое единение на основе Христовой истины. Нам то тошно читать такое лицемерство, а Господу то каково?

«Преодолено разделение!», - ликуют гундяевцы в Московской Патриархии. А страхъ потерять земные блага после сего собора, что, стал побеждаться и у тех, и у других? Ведь, только для побеждающих страхъ (Откр. 21. 7,8) уготована возможность единства на основе Христовой истины!!! И если в век всеобщего отступления от Христа этот листочек, смысл которого: «и хочется, и колется» - резолюция собора, то, что же это за собор такой??? Какая то партийная конференция, а ля советик…

Кстати, о советик! Это действительно феномен сегодняшнего дня. Внешний дух советчины исчез в 1991 году сразу и отовсюду, как утренний туман. Послушайте сегодняшних коммунистов, Зюганова и иже с ним. Они продолжают нести свою коммунитическую ахинею, но как? А так, как и все либералы – образно, прихихикивая, ни какой дидактики, ни какого шаблона. И только МП сохранила в неизменности весь речевой дух советчины. Что же это за дух такой? А это дух лукавства.

- Ну, уж это непонятно. Что, разве не лукав дух нынешних либералов и тех же зюгановцев?

- Лукав, да ещё как! По своему лукавству либералы намного превзошли советчиков. Но мы говорим о сохранении сергианами советского лукавства, качественно иного, чем искрометное лукавство либералов! Лукавства примитивного, рассчитанного на прельщение простого православного доверчивого народа. Ведь, как было у советчиков? Всё держалось на авторитете. «Как сказал генеральный секретарь тов. Л. И. Брежнев»... или на областнм уровне: «тов. первый секретарь обкома» и так далее. Сегодня, когда авторитет заменён денежным эквивалентом, когда каждый за себя, и потому человека с его «правами» на мякине провести не удается, приходится каждому, жаждущему власти, изворачиваться поискусней. И только осталась одна, сергиянская организация, которой выгодно продолжать дурить народ на основе авторитета. Потому то из этой организации постоянно и несётся: «Как сказал святейший...». А что сказал святейший? Или общие фразы, или «ваши пророки, наши пророки». И также как и у советчиков, спускается этот авторитет по «иерархической лестнице» до ... «батюшки». «Батюшка сказал!» - всё! Потому то в МП главный упор делается на воспитание в пастве, прежде всего, послушания. Не того послушания, которое необходимо для спасения, а послушания католического: “если папа говорит одно, а Св. Писание другое, то Св. Писание ошибается”

Вот и зарубежнички наши дозрели до сергианского послушаня: «Будем подчиняться решениям архиерейского собора». То есть, к какой бы ереси ни примкнули наши архиереи, мы лучше, несмотря на строгость 15-ого правила Двукратного Святаго Собора, подчинимся не правилу этого Собора, а нашим архиереям. А ля МП, а ля советик!

Но, пора уже, завершая этот плачъ по отступничкам от Правил Святых Вселенских Соборов, первым делом, прочь из головы, и тем более из сердца, и утомивших нас сергиан, и бедных наших новых евлогиан: Отступленiе попущено Богомъ: не покусись остановить его немощною рукою твоею. Ну, какое нам дело здесь до всего того, что они натворили там? Ну, хотят люди, обладая всеми «правами человека», соединиться с сергианами, ну, и на здоровье? Ты то, чего лезешь с немощною рукою своею? Хочешь попирать их «права человека», что ли? Сам Господь дал им свободу выбирать свой путь. Ещё до пришествия Христова евреи закричали: «Хотим жить, как все народы!» Как на это прореагировал Сам Господь Богъ? А так: сделав вывод, что этим своим воплем они не хотят иметь Его, Бога, своим руководителем, уступил их желанию – и позволил им жить, как все народы. Для чего? А для того, чтобы это жестоковыйное племя способствовало приходу антихриста, который тоже идёт по писанию. И вот, целое племя иуд!

Поэтому, если зарубежники почувствовали в себе неодолимое сергианское призвание, то почему надобно их укорять за это? Один любит попа, другой попову дочку. Почему надо требовать от них, чтобы они, видите ли, любили бы Христа, как Новомученики и Исповедники российские, которых прославили их предки?

Весь мiръ сегодня, как говорил митрополит Виталий, думает одно, чувствует другое, говорит третье, делает четвёртое, а зарубежничков наших нам, почему то, непременно, хочется лишить этого их права?

Пущай себе бегут этим новым широким путём с душою, прильпевшей земли.

Тем более, что они не в состоянии затормозить тысячелетний непрерывный бег в жизнь вечную нашего нищего духом Малого Русского Христова стада, ни разу за все эти 1000-у лет не шелохнувшегося в сторону стада Панургова, в сторону тех, кто прикрывает свое служение мiру служением, якобы, Богу. Аминь!

Metropolitan Joseph, in the world Ivan Semyonovich Petrovykh, was born on December 15, 1872, in the town of Ustyuzhna in Novgorod province, in a lower middle class family. He finished his studies at the Ustyuzhna theological school and the Novgorod theological seminary and then, in 1895, entered the Moscow Theological Academy. In 1899, he graduated from the Academy with the degree of candidate of theology and a professor’s scholarship. On September 9, 1900, he was confirmed as lecturer of the Academy in the faculty of Biblical history. On August 26, 1901, he was tonsured as a monk by Bishop Arsenius (Stadnitsky), the rector of the Academy, in the Gethsemane skete. Bishop Arsenius’ words at his tonsuring had a great significance for Fr. Joseph in his future life:

“Now, when the name of God is blasphemed, silence is shameful and will be counted as pusillanimity or insensitive coldness with regard to the faith. May this criminal lukewarmness, which the Lord warns against, not be in you. Work burning with the Spirit of the Lord.”

On September 30, 1901, Fr. Joseph was ordained to the diaconate, and on October 14, to the priesthood. In February 1903, he was awarded the degree of master of theology, the theme of his dissertation being: “The history of the Jewish people according to the archaeology of Joseph Flavian.” On December 9, 1903 he was made inspector and extraordinary professor of the Moscow Academy. On January 18, 1904, he was raised to the rank of archimandrite. In June 1906, he was appointed superior of the Yablochinsky St. Onuphrius monastery in Kholm diocese, and in 1907, of the Yuriev monastery in Novgorod diocese. On March 15, 1909, Archimandrite Joseph was consecrated Bishop of Uglich, a vicariate of Yaroslavl diocese, in the Holy Trinity cathedral of the Alexander Nevsky Lavra by metropolitans Anthony of Petersburg, Vladimir of Moscow, Flavian of Kiev and others. In the same year he was appointed superior of the Spaso-Yakovlevsky monastery in Rostov, which post he retained until 1923. He was in the see of Uglich for many years as the vicar of Archbishop Tikhon (Bellavin), and from 1913, of Archbishop Agathangelus (Preobrazhensky).

From August 25 to September 16, 1914, Bishop Joseph was temporary administrator of the Kostroma diocese. During this period, short though it was, he did much to help the Russian soldiers and their families at the beginning of the war. Bishop Joseph’s influence persisted, for in 1946, the Moscow Patriarchate Bishop Anthony reported that “the Kostroma region is steeped in the Josephite spirit,” and that “to uproot this, it is necessary to open a series of churches that have been preserved.”

Between 1905 and 1910, he published In the Embrace of the Father: The Diary of a Monk in 12 volumes (St. Petersburg). He very much loved the Liturgy and served every day. He was an expert in church chanting, and in 1911, went to Mount Athos in order to acquaint himself better with the subtleties of ancient church chant. Bishop Joseph did a great deal for the Spaso-Yakovlevsky monastery.

In 1909, he consecrated a church in honour of the Tolga icon of the Mother of God, and restored the Conception church. At Pascha, April 1, 1912, he consecrated the church of the Resurrection of Christ, which had been built on his initiative. In 1913, Bishop Joseph met the Emperor Nicholas in the monastery, and a little later, Princess Elizabeth Fyodorovna. In 1916, he consecrated a chapel in honour of the Vatopedi icon of the Mother of God, and in 1917, a church in honour of the Mother of God, “the Joy of all who Sorrow.”

Bishop Joseph was a member of the Local Council of the Russian Church in 1917-18. From December 1, 1917 to January 20, 1918, he was temporary administrator of the Riga diocese. On January 22, 1920, he was appointed Archbishop of Rostov, a vicariate of the Yaroslavl diocese, and lived in the St. James Dmitriev monastery in Rostov. On April 26, 1919, the relics of Saints Isaiah, Ignatius, Abraham, Euphrosyne of Polotsk and Dimitry of Rostov had been uncovered by order of the uyezd congress of soviets. Vladyka Joseph organized a Cross procession to protest against the uncovering of the holy relics, for which on June 8, 1920, he was arrested and condemned for agitation against the requisitioning of church valuables. While he was in prison in Yaroslavl, thousands of his admirers signed a petition for his release. On July 18, he was transferred to the inner prison of the Cheka in Moscow. He was released in August. On July 26, 1920, he was sentenced to one year’s conditional internment in the camps. Between 1920 and 1925, he temporarily ruled the dioceses of Novgorod and Starorussa.

During the spread of the renovationist heresy, Archbishop Joseph shut himself up in Uglich monastery and ruled his dioceses from there, not taking an active part in the struggle with renovationism, but not cooperating with it, either.

In May, 1922, he was arrested, and on June 19, 1922, the Yaroslavl revolutionary tribunal sentenced him to four years’ deprivation of liberty for resisting the requisitioning of church valuables. He was released on January 5, 1923, on the orders of Kalinin. From 1923 to 1926, he was temporary administrator of the Yaroslavl diocese. O May 21, 1924, Patriarch Tikhon appointed him a member of the Holy Synod. On April 12, 1925, he took part in signing the act transferring the leadership of the Church to Metropolitan Peter. On December 6, 1925, Metropolitan Peter appointed him third candidate for deputy patriarchal locum tenens.

In August, 1926, he was appointed Metropolitan of Petrograd – in the words of the ukaz, “as a consequence of the insistent request of the believers.” He was living in Novgorod at the time, and was informed of his new appointment by Bishop Alexis of Khutyn, the future Soviet “patriarch,” who now became temporary administrator of the Novgorod diocese. Bishop Alexis had himself been considered for the Petrograd see, but had been passed over because of the people’s strong suspicion that “he could unite with the renovationists.”

Metropolitan Joseph accepted the appointment “out of obedience,” but objected to being called metropolitan “of Leningrad,” rather than the pre-revolutionary name of Petrograd. On August 29/September 11, he arrived in the city. That evening and the following morning, the feast of St. Alexander Nevsky, he celebrated services in the Alexander Nevsky Lavra.

The future hieromartyr Fr. Michael Cheltsov wrote: “there were no bounds to the jubilation and compunction; joy could be heard everywhere and could be seen on the faces. There were the most lively conversations and prayers of gratitude to God.” Metropolitan Joseph served with bishops Alexis, Gabriel (Voyevodin), Nicholas (Yarushevich), Stefan (Bekh), Gregory (Lebedev), Sergius (Druzhinin) and Dimitry (Lyubimov). Of these, two (Alexis and Nicholas) became pillars of the post-war Soviet church, while all the others suffered martyrs’ deaths.

“The new metropolitan was tall, grey-haired, with glasses, seriouslooking, somewhat unsociable, as if strict. He has something in common in his external appearance with Metropolitan Benjamin. He walks with something of a stoop. He doesn’t talk with anyone in the altar. He even sent a message through Bishop Gregory to one of the clergy who was ‘conversing’ in the altar that he should be ‘quieter.’ The clergy and bishops immediately felt that the ‘master’ had arrived: they all pulled themselves together. His voice was high, quite tender, pleasant, with a pure diction. In general he created a good, pleasant impression.”

Fr. Michael Cheltsov wrote: “From a first glance at him, Metropolitan Joseph inspired trust and sympathy … The monk with the completely ascetic appearance attracted and pleased people; there was nothing affected in his serving: it was simple and prayerful … People spoke of him as of a true monk, a kind man, a fervent man of prayer who was responsive to the needs and woes of others; one wanted to be near him and listen to him … And it seemed to us clergy that he was precisely the man we needed, that he was the man who could display that authority that compels obedience, disperses opposition, teaches order and discipline with a single glance – in short, that real life would begin with him, that he would be Vladyka and Father amongst us.”

On September 13, in the evening, Metropolitan Joseph left Petrograd for Rostov to clear up his affairs, leaving Bishop Gabriel as his vicar. But he never returned, for while he was on his way there, in Moscow, he was summoned to the GPU. On expressing a negative opinion concerning the planned legalization of the Church to the GPU departmental head of the Church division, Eugene Tuchkov, he was sent to Rostov and forbidden to leave that city. The GPU justified their action on the grounds that he was “a Johnnite,” who “secretly ordained people belonging to that sect.” As Fr. Michael Cheltsov put it more truly, “Soviet power couldn’t leave us with even a little well-being.”

Two weeks after his departure, the liberal clergy of Petrograd addressed Metropolitan Joseph with the following requests:

“1) that he declare to the administrative section concerning his agreement with our memorandum [about the convening of a diocesan congress];

2) that he choose new vicars without a ‘past’ and acceptable for the authorities;

5) that he order that his name be commemorated as ‘of Leningrad,’ which apparently the rightists are trying to escape.”

On September 28, Metropolitan Joseph was summoned to the GPU agent Tuchkov in Moscow and was offered three places of exile (Archangelsk and two other places) for three years. Soon it was rumoured in Petrograd that this was all the work of the liberal clergy, who were trying to replace Metropolitan Joseph with Bishop Alexis. Indeed, Metropolitan Joseph’s vicar, Bishop Gabriel, petitioned to be replaced by Bishop Alexis or Bishop Nicholas because of the liberal clergy’s disenchantment with him. However, Metropolitan Sergius did not agree to this because Tuchkov was still conducting negotiations with Metropolitan Joseph, whose popularity was increasing all the more as a result of all that had happened.

On November 25/December 8, following the arrest of Metropolitan Sergius, Metropolitan Joseph became temporary leader of the Russian Church as Deputy of the Patriarchal locum tenens, Metropolitan Peter.

The same day he appointed his own deputies. On December 16, Metropolitan Joseph was summoned to the Lubyanka, and on December 29, he was arrested and told to live, without right of departure, in the former Modensky Nikolayevsky monastery near his native Ustyuzhna in Novgorod diocese.

In March, Metropolitan Sergius was released from prison and immediately began on his pro-Soviet course. On May 10, Bishop Alexis, who had been forbidden to serve in Petrograd by Metropolitan Joseph, appealed to Metropolitan Sergius to put his comrade, Bishop Nicholas of Peterhof, in charge of the diocese. Metropolitan Sergius replied that “it is first necessary to clarify the question of the position of Metropolitan Joseph – whether he will be given the opportunity to return to Leningrad or not … ” In other words, Metropolitan Sergius already made no appointments without the approval of the authorities.

In July, 1927, Metropolitan Sergius issued his well-known declaration, which placed the Russian Church in submission to the Soviets, and in the middle of August, Bishop Dimitry of Gdov, Protopriest Alexander Sovetov and other clergy of the Petrograd diocese sent a letter to Metropolitan Joseph expressing their disagreement with the church position of Metropolitan Sergius. Protopriest Alexander, the dean of the Holy Trinity church, remained a pillar of the Josephite Church to the end. He was frequently arrested and was struck from the register in the 1930s as a “white guard officer.”

On September 17, 1927, Metropolitan Sergius, probably acting under pressure from the authorities, transferred Metropolitan Joseph from Petrograd to Odessa. This aroused the extreme dissatisfaction of the Petrograd flock, and in many churches it was openly said that “Metropolitan Joseph has been transferred wrongly in accordance with the report of Bishop Nicholas, who has evidently slandered him.” On September 28, Metropolitan Joseph wrote to Sergius that he refused to accept it, saying that he saw in it “an evil intrigue by a clique which did not want him to be in Leningrad.” Then he wrote to Tuchkov asking that he be allowed to administer the Leningrad diocese. Finally he wrote to Sergius again, rebuking him and his Synod for “a woefully servile obedience to a principle alien to the Church.” However, on October 12, Sergius’ Synod confirmed the decision to transfer Metropolitan Joseph, and appointed Metropolitan Sergius himself to the see of Petrograd. In the same decision Bishops Dimitry and Seraphim were forbidden to leave the diocese “without the knowledge and blessing” of Bishop Nicholas (Yarushevich). Metropolitan Joseph heard about all this through messengers, but only received the ukaz itself on October 22. Three days later Bishop Nicholas officially declared that Metropolitan Joseph had been transferred to Odessa in the cathedral of the Saviour On the Blood in Petrograd. But Metropolitan Joseph moved to Rostov (taking the place of an absent hierarch), and then on October 30, again refused to accept the transfer to Odessa. He said that he did not want to show obedience to the ecclesiastical authorities insofar as the ecclesiastical authorities themselves were in a servile position to the atheists.

The discontent of the faithful was compounded by the fact that on October 21, Sergius ordered that the civil authorities be prayed for during the Divine services, and prohibited prayer for the bishops in exile.

On October 25, Bishop Nicholas (Yarushevich) proclaimed in the cathedral of the Resurrection of Christ in Petrograd the decision of the Provisional Synod, taken on September 13, to transfer Metropolitan Joseph (Petrovykh) from Petrograd to Odessa (the secular authorities had already forbidden Metropolitan Joseph to return to the city). This caused major disturbances in Petrograd. Metropolitan Joseph himself refused to obey Sergius, regarding his transfer as “anti-canonical, ill-advised and pleasing to an evil intrigue in which I will have no part.” He clearly saw in it the hand of the GPU, to which Metropolitan Sergius was simply giving in. Certainly, the fact that more than 40 bishops were transferred by Sergius in this period was one of the main complaints of the confessing bishops against him, and seems hard to justify by any purely ecclesiastical considerations.

On October 30 Metropolitan Joseph wrote to Sergius: “You made me metropolitan of Leningrad without the slightest striving for it on my part. It was not without disturbance and distress that I accepted this dangerous obedience, which others, perhaps wisely (otherwise it would have been criminal), decisively declined … Vladyko! Your firmness is yet able to correct everything and urgently put an end to every disturbance and indeterminateness. It is true, I am not free and cannot now serve my flock, but after all everybody understands this ‘secret’ … Now anyone who is to any degree firm and needed is unfree (and will hardly be free in the future) … You say: this is what the authorities want; they are giving back their freedom to exiled hierarchs on the condition that they change their former place of serving and residence. But what sense or benefit can we derive from the leap-frogging and shuffling of hierarchs that this has elicited, when according to the spirit of the Church canons they are in an indissoluble union with their flock as with a bride? Would it not be better to say: let it be, this false human mercy, which is simply a mockery of our human dignity, which strives for a cheap effect, a spectre of clemency? Let it be as it was before; it will be better like that. Somehow we’ll get to the time when they finally understand that the eternal, universal Truth cannot be conquered by exiles and vain torments … One compromise might be permissible in the given case … Let them (the hierarchs) settle in other places as temporarily governing them, but let them unfailingly retain their former title … I cannot be reconciled in my conscience with any other scheme, I am absolutely unable to recognize as correct my disgustingly tsarist-rasputinite transfer to the Odessa diocese, which took place without any fault on my part or any agreement of mine, and even without my knowledge. And I demand that my case be immediately transferred from the competence of your Synod, whose competence I am not the only one to doubt, for discussion by a larger Council of bishops, to which alone I consider myself bound to display my unquestioning obedience.”

In November several parishes in Petrograd stopped commemorating Metropolitan Sergius. Part of the Leningrad clergy turned to Archbishop Theodore (Pozdeyevsky), who did not commemorate Metropolitan Sergius and who was in Leningrad to make a protest in the name of all the clergy.

On December 12, representatives of Petrograd’s clergy and laity went to Moscow with three petitions for Sergius, one of which was signed by six of the city’s eight bishops. Most petitions contained demands that Metropolitan Joseph be restored to the see of Petrograd and that the decree of October 21 be rescinded. Sergius rejected the petitions. On November 24, an important meeting took place in the flat of Protopriest Theodore Andreyev, at which it was decided to write several letters to Sergius. A few days later one such letter, composed by Fr. Theodore and Bishop Mark (Novoselov), was read out in the flat of Bishop Dimitry.

On December 12, a delegation headed by Bishop Dimitry went to Metropolitan Sergius in Moscow and handed him three letters.

On December 13/26, Bishops Dimitry, Sergius, Gregory, Gabriel and Stefan, together with the priests Veryuzhsky, Dobronravov, Rozhdestvensky, Nikitin, Andreyev, Venustov and 30 to 40 others, signed an act breaking communion with Metropolitan Sergius with the blessing of Metropolitan Joseph. Four days later a part of these signatories were banned from serving by Metropolitan Sergius’ synod.

On January 12 (according to another source, February 2, and according to a third, February 8), 1928, Archbishops Anatolius (Grisiuk) of Odessa, Silvester (Bratanovsky) of Vologda and Sebastian (Vesti) of Kostroma were sent by Metropolitan Sergius to Metropolitan Joseph in Rostov to try and ask him: a) whether it was with his knowledge and blessing that Bishop Dimitry of Gdov and Sergius of Narva were calling on people to break communion with Sergius, and b) whether he separated himself from those bishops. However, Metropolitan Joseph stood firm. He refused to re-enter into communion with Sergius or submit to his synod, and announced that he was taking upon himself the administration of the diocese.

Then, on January 24/February 6, 1928, he, together with the hierarchs of the Yaroslav diocese, signed a formal act of separation from Sergius. Two days later he announced to his Leningrad vicars, pastors and flock that he was taking upon himself the leadership of the Leningrad diocese. This persuaded the authorities to arrest him on February 29, and send him again to the Modensky monastery.

As Metropolitan Joseph’s supporters in Petrograd were continuing to grow, Metropolitan Sergius sent Metropolitan Seraphim (Chichagov) there on February 19. However, the new hierarch (who had laid down as a condition of his journey to Leningrad that Tuchkov “not admit Metropolitan Joseph there”) was unsuccessful. And so, on March 27, Metropolitan Sergius and his synod retired Metropolitan Joseph and his fellow bishops and banned them from serving. On April 11, he was put on trial and retired. This was ignored by Metropolitan Joseph and his fellow bishops.

On August 6, 1929, Metropolitan Sergius’ synod declared: “The sacraments performed in separation from Church unity … by the followers of the former Metropolitan Joseph (Petrovykh) of Leningrad, the former Bishop Dimitry (Lyubimov) of Gdov, the former Bishop Alexis (Buj) of Urazov, as also of those who are under ban, are also invalid, and those who are converted from these schisms, if they have been baptized in schism, are to be received through Holy Chrismation.” This decree was also ignored by the Josephites.

When the Sergianist Archimandrite Lev (Yegorov) accused him of being a schismatic, Metropolitan Joseph replied: “I am not at all a schismatic, and I call not to a schism, but to the purification of the Church from those who sow real schism and provoke it … “Not only have we not departed, do not depart and will never depart from the depths of the true Orthodox Church, but we consider that her enemies, betrayers and murderers are those who are not with us and not for us, but against us. It is not we who are going into schism by not submitting to Metropolitan Sergius, but you, who are obedient to him, who are going after him into the abyss of condemnation … “To indicate to another his errors and wrongs is not schism, but to speak simply, it is putting an unbridled horse back into harness. “The refusal to accept sound reproaches and directives is in reality a schism and a trampling on the truth. “In the construction of ecclesiastical life the participants are not only those at the head, but the whole body of the Church, and a schismatic is he who assumes to himself rights which exceed his authority and in the name of the Church presumes to say that which is not shared by his colleagues. “Metropolitan Sergius has shown himself to be such a schismatic, for he has far exceeded his authority and has rejected and scorned the voice of many hierarchs, in whose midst the pure truth has been preserved …

“The defenders of Sergius say that the canons allow one to separate oneself from a bishop only for heresy which has been condemned by a council. Against this one may reply that the deeds of Metropolitan Sergius may be sufficiently placed in this category as well, if one has in view such an open violation by him of the freedom and dignity of the Church, One, Holy, Catholic and Apostolic. “But beyond this, the canons themselves could not foresee many things, and can one dispute that it is even worse and more harmful than any heresy when one plunges a knife into the Church’s very heart– Her freedom and dignity?.. ‘Lest imperceptibly and little by little we lose the freedom which our Lord Jesus Christ, the Liberator of all men, has given us as a free gift by His own Blood’ (8th Canon of the Third Ecumenical Council) … “Perhaps I do not dispute ‘there are more of you presently than of us.’ And let it be that ‘the great mass is not for me,’ as you say. But I will never consider myself a schismatic, even if I were to remain absolutely alone, as one of the holy confessors once was. The matter is not at all one of quantity; do not forget that for a minute: ‘The Son of God when He cometh shall He find faith on the earth?’ (Luke 18:8). And perhaps the last ‘rebels’ against the betrayers of the Church and the accomplices of her ruin will be not bishops and not archpriests, but the simplest mortals, just as at the Cross of Christ His last gasp of suffering was heard by a few simple souls who were close to Him.” In fact, 15 out of the 85 churches of Petrograd declared in favour of Metropolitan Joseph. Of these only four later changed and joined Metropolitan Sergius under threat of liquidation, while 11 were closed by the authorities. Metropolitan Joseph ruled his flock through his vicar-bishops Dimitry of Gdov and Sergius of Narva, and his supporters could visit him in the Nikolo-Modensky monastery.

Metropolitan Joseph wrote to Bishop Dimitry “that we should each rule independently, directing our whole gaze and all our hopes to the only lawful locum tenens, Metropolitan Peter, and to the future Local Council of all our Hierarchs, and not of a chance selection of them by individual people. It is only this lawful Council that all the rulers and synods must aim for now.”

During his interrogation, Metropolitan Joseph said: “The matter in connection with which I have been charged is based on the opinion of me as of the leader of a particular tendency in our Church, which arose four years ago in connection with the declaration of Metropolitan Sergius, who crudely violated, in the opinion of believers, the deepest foundations of the structure of Church life and administration … and elicited, simultaneously and everywhere, independently of any personalities, a correspondingly strong reaction in Church circles without any participation or influence on my part … “This tendency has been quite unjustly named ‘Josephism,’ an injustice which Metropolitan Sergius himself has pointed to in his correspondence. It could with much more justice be called ‘antiSergianism.’ Moreover, I myself was drawn into this tendency significantly later; it did not follow after me, but rather I was drawn in its wake, and I did not agree with many of its deviations to the right and to the left. And even if I and my participation in this movement were completely eliminated, it would go on without stopping and without the least possibility of its being completely eradicated … “This movement could not be stopped even by the name and authority of our chief leader, Metropolitan Peter. Every attempt of this kind would be interpreted as a departure from sound reasoning, from the truth, and would unfailingly end only in the falling away of the believing masses from Metropolitan Peter himself.”

Concerning the role of his deputy, Bishop Dimitry, Metropolitan Joseph said: “At first Bishop Dimitry was my deputy only in the Leningrad diocese, but later, when the anti-Sergianist movement had spread far beyond the bounds of the Leningrad diocese, I could not forbid him, and myself agreed with him, to counsel all those who came to him for direction. Bishop Dimitry himself kept me informed with regard to all questions; he asked for advice and directions from me, as his metropolitan.”

On July 24/August 6, 1928, Metropolitan Joseph wrote to Archbishop Dimitry of Gdov with regard to the “capitulation” of the Yaroslavl hierarchs to Metropolitan Sergius: “There were also those who fell away from the Lord, going away from Him and leaving Him in the amazing minority of 12. Then these twelve (however, even in this small number there later turned out to be a ‘devil’ (John 6:66;71)) grew into what we now so carefully wish to preserve and protect from new traitors and destroyers, which these destroyers have again managed to reduce to an ‘insignificant minority.’ But let that not disturb us! Let us firmly remember that the Truth Himself was crucified by a majority (an overwhelming majority) of votes, and let those who now refer in their own justification to the majority rather read in this a terrible reproach and rebuke for themselves, that in their ‘majority’ Christ the Truth is again crucified!”

On September 12, 1930, Vladyka Joseph was arrested in the Modensky monastery in connection with the affair of the “All-Union Centre of the True Orthodox Church.” He was under interrogation in Leningrad and then (from December) in Moscow. On September 3, 1931, he was sentenced to five years in the camps, commuted to exile to the desert of Kazakhstan for five years. He lived first in Dzhambue (now Aulie-Ata), and then in the Mirzoyane area near Chimkent in Southern Kazakhstan, working as an accountant.

Together with Metropolitan Joseph from about 1935, was Archimandrite Arsenius. From 1923 to 1927, he had struggled in a mountain skete near Tuapse in the Caucasus. In 1927, all the monks of the skete (14 people) were shot shortly after their arrest, with the exception of Fr. Arsenius. He alone was sent for eight years to one of the Siberian camps. From 1935 to 1937, he was in exile in Aktybinsk and then in Alma-Ata. He was ordained by Metropolitan Joseph. On September 23, 1937, he, together with most of the underground clergy in Alma-Ata, was arrested and sentenced to ten years’ hard labour in the camps. According to one source, Metropolitan Joseph was arrested in Mirzoyane on that date.

Protopresbyter Michael Polsky quotes an eyewitness account of Metropolitan Joseph’s life in exile: “In August, 1936, there lived in Alma-Ata a comparatively young archimandrite, Arsenius. From him I first heard that there existed a secret, underground Church led by Metropolitan Joseph of Petrograd and organized by him with the blessing of Metropolitan Peter of Krutitsa with whom he, living in exile in Chimkent, about 100 versts from Alma-Ata, had secret communications all the time. Arsenius was ordained by the metropolitan and had the happiness of supporting him materially, earning his living by the sale of models of various figurines and knick-knacks for museums. He had a church deep under the earth, and Metropolitan Joseph served in it.

The metropolitan also consecrated it secretly on one of his occasional visit from Alma-Ata. Father Archimandrite dug out this church with great and lengthy labour. “'57e greatly respected Archimandrite Arsenius, the more so because he was loved by Metropolitan Joseph and through him we could have a link with him. At that time the metropolitan lived in Chimkent. Before then, from the very beginning of his exile, he lived in the small town of Auliet, where he was not allowed to live in a room but was put up in a shed with cattle, partitioning off a hammock with poles. “The church dug in the earth was in the room of Archimandrite Arsenius. In the ante-room there was a hatch covered with a carpet. The cover was taken away and underneath a stairway led to the cellar. In the cellar in a corner there was an opening in the earth filled with stones. When the stones were taken away one had to crawl, bent down, for three paces and there was the entrance to the temple. There were many icons, and oil-lamps burned. When I was there Metropolitan Joseph attended twice. A special atmosphere was created when he entered the church, but I shall not conceal the fact that fear manifested itself during the time of the Divine service; especially at night it was difficult to overcome this feeling. When a big watchdog began to bark outside, albeit at a distance, everything was audible under the earth, and everyone expected the shouting and stamping of the GPU. Throughout 1936, and until September, 1937, everything worked out well. My son chanted there with a nun. On August 26, Metropolitan Joseph arrived and granted us a visit on the day of my patron saint. What a wonderful, humble, unshakeable man of prayer! This was expressed in his appearance and in his eyes as in a mirror. He was very tall, with a great white beard and an unusually fine face. One could not help being attracted to him, and would wish never to be parted from him. His monastic clothing was covered, as was his hair, otherwise they would have arrested him while he was still in the street, for they shadowed him and he did not have the right to leave … He said privately that Patriarch Tikhon had proposed, shortly after his election, to appoint him as his first deputy. For some reason this fact is nowhere mentioned in the history of the locum tenancy in the Church. “He recognized Metropolitan Peter of Krutitsa as the lawful head of the Church, and right until his last arrest in September 1937, he had secret communications with him at a time when rumours were spreading everywhere that Metropolitan Peter was dead. Concerning his 10-year exile he said that up to that time it had been exceptionally hard. He lived on bread with pigs in a wattled shed, and slept on boards, separated from the pigs by a few poles. He bore cold and heat, every kind of bad weather and the oppressive atmosphere in these conditions. Once a snake, clinging onto a pole from the ceiling, fell on his head. These conditions were evidently the reason for his illness. At times he suffered very much from an ulcer in the bowels, or he had some kind of interior tumour, perhaps cancerous, and he was on a diet which Archimandrite Arseny helped him to carry out. He bore everything as a righteous man, and if he spoke about his difficult persecutions, it was only because we were all recalling the cruelties of the GPU. “Father Arsenius told us about one form of torment and humiliation. ‘When they took us through Siberia, the frost was cruel. In the train there was a bath-compartment. They drove us completely naked through the compartments to the bath. Joyfully we poured the hot water over ourselves and warmed ourselves a little, since the compartments were almost unheated. Then they drove us back, our heads wet, not giving us anything to dry ourselves with. They then deliberately kept us on the iron platform, and our wet feet, instantly froze to the iron. At the command: “Forward!” we tore our frozen, bloody feet away’ …“The next day, having spent the night at the archimandrite’s, the metropolitan departed to his own place. Now he lived in different conditions.

After many years we had been allowed to find him a flat in Chimkent. Archimandrite Arsenius built him a room where he could live undisturbed and took care of his food, making sure not only that he got enough, but also that he kept to his diet. First he got him a zither, then a harmonium, with which the metropolitan, a great musician, was very pleased. He set psalms to music and chanted.

“On September 23, 1937, in the neighbourhood of Alma-Ata and in Kazakhstan, all the clergy of the secret ‘Josephite’ churches were arrested. They left for voluntary exile for refusing to recognise the ‘Soviet church.’ All were sentenced to 10 years without right of appeal, and as I learned later, the metropolitan was also among them. He was arrested with Archimandrite Arsenius. After the arrest of my son, I ran distractedly to his house and, as I came up, saw a car and the GPU going in. Fortunately, they did not notice me. The catacomb church of Fr. Arsenius was opened. Once he had carelessly revealed its secret to what seemed to be an honourable elderly man, who turned out to be a Chekist.

“Returning to Moscow after my three-year voluntary exile with my son, I soon found out about the existence of secret ‘Josephite’ churches here – that is, not churches, but services in hidden rooms where sometimes 20-25 people gathered. The service went on in a whisper, with strict control of the worshippers because of the possibility of betrayal. They usually came to the meeting according to an agreed sign, knocking carefully at a water-pipe by the window, where someone was standing listening. “One old priest monk, Fr. Alexander Gumanovsky, selflessly travelled everywhere that he was called, and the Lord even managed that he should give communion to the sick in hospitals. Sitting by them like a visitor, he confessed them and then, as if giving them some medicine or food, gave them Holy Communion.”

There is some evidence that in his last years Metropolitan Peter had appointed Metropolitan Joseph as “Extraordinary Locum Tenens,” in accordance with a little-known decision of the Council of 1918, and with the approval and support of Metropolitan Cyril. If so, then Metropolitan Joseph became leader of the Russian Church for 42 days after the death of Metropolitan Peter and until his own death. For as KGB archives confirm, Metropolitan Joseph was first sentenced on November 19, and then was shot at midnight on November 20-21, together with Metropolitan Cyril and Bishop Eugene (Kobranov).

As Fr. Epiphanius Chernov writes: “In Chimkent, Metropolitan Joseph met Metropolitan Cyril, lived together with him under arrest and received with him a martyric death … This fact was known in the Catacomb Church in Moscow, and was told to the author of these lines in prison by a Moscow priest. Every day, when they let metropolitans Cyril and Joseph out for a walk, they walked side by side, pressed against each other. Now Metropolitan Joseph was tall, and by comparison with him the stocky Metropolitan Cyril was short. As they walked in a circle, they were always engaged in concentrated conversation. There, in the open air, no one could overhear them. And these two figures, as if fitting into each other, gave a touching demonstration of the ‘two-inone’ nature of these hierarchs. And this walk of the metropolitans was watched by catacomb nuns from a hill. This was not without danger. It was necessary to disguise it, so that the authorities should not notice this secret signalling. At one point the metropolitans would give them their blessing at the beginning and at the end of their walk. I heard this detail from inhabitants of Chimkent both in captivity and in freedom.

Now there are no traces left of the little house in which the hierarchconfessors were kept. They demolished it when they noticed that the place enjoyed special veneration from the believers … ” Metropolitan Joseph was buried in Lisij ovrag near Chimkent. However, according to another source Nina Alexeyevna Kitayeva, he was alive in August, 1938, after which no letters came from him to his relatives. According to her, Metropolitan Joseph lived on the outskirts of Chimkent, in Poltoratskaya Street, near an irrigation canal beyond which stretched the untilled steppe. He had a room in a small Kazakh house with a light in the ceiling, a trestle bed on which he slept, and a pair of chairs. He got up at six o’clock, prayed at his analoy behind which he placed a carved folding icon, went to the market to buy some things, had breakfast, rested a little and then sat down to read. The local exiles sent him books. Parcels and money came to him from Russia on occasion. Sometimes exiles would visit him, and he went out into the steppe to talk with them. He was served by Nun Maria (Koronatova), a former teacher in Ustyuzhna who followed Vladyka into exile and disappeared after his arrest. According to a third source, Fr. Peter Yampolsky, Metropolitan Joseph was shot with Metropolitan Cyril in 1938, in the courtyard of the GPU in Moscow and buried in a common pit in the old cemetery, where there is now a market.

1) On November 1st of this year, the Orthodox world was commemorating the 25th anniversary of the Glorification of the New Martyrs of Russia. "With the appearance and consolidation of God-fighting Communism in Russia, there began a persecution of faith unheard of in its cruelty and broad scale. As one Church writer has defined it, Orthodox Russia was on Golgotha, and the Russian Church on the Cross ....The Russian Church and people have given an uncounted multitude of cases of the martyric endurance of persecutions and death for faith in Christ...not merely hundreds or thousands, but millions of sufferers for faith--an unheard of and shocking phenomenon!" (from the epistle of blessed Metropolitan Philaret "Orthodox Russia" 6/14/81) (for the full epistle see http://www.roca.org/OA/11/11d.htm)

Dr. Vladimir Eduardovich Moss' present work was begun in 1993, with the goal of cataloging as many of lives of these New Martyrs as possible from every region of Russia. It has been through numerous revisions as new information and sources have either added to or confirmed previous material. Several of the lives have been printed over the years in various publications of the Russian Church Abroad. In 1999, the compiler Dr. Vladimir E. Moss gave the rights and materials to Monastery Press with the hope of seeing the entire work (which at present exceeds 6000 pages) published as a whole. During the entire process of getting this work to print the compiler has been sending updated information. Indeed, even in the last week of pre-press work, information was coming in... the result is the most complete and up-to-date collection in any language of the lives of the New Martyrs of Russia. As one reviewer has stated to the literary announcement lists:

The author, distinguished Orthodox Church historian Dr. Vladimir Eduardovich Moss, assembled this account of Russia's new martyrs from primary sources including interviews with relatives and acquaintances of the martyrs, and from the martyrs' own conversations and writings. Much of this material has never been published in English or Russian before.

The result is a moving and highly readable work that represents an historic event in the documentation of Orthodox Church history and the history of 20th-century Russia. The text includes an extensive introduction and explanatory footnotes for the benefit of readers who may not be intimately familiar with the historical background of the new martyrs' stories.

For scholars, an especially valuable element of The Russian Golgotha is the extensive bibliography, which provides a much needed listing of resources for research on the new martyrs and on Orthodox Christianity in Russia during the Soviet years. This new history book is a valuable source of knowledge for all Orthodox people and we hope that a Russian translation will soon be made.

THE BLESSED METROPOLITAN ANTHONY MEMORIAL SOCIETY RECOMMENDS: The Russian Golgotha, this new history from Monastery Press, (hardbound illustrated, 536 pages). To order your first volume please visit: http://www.monasterypress.com/russiangolgotha.html

=============================================================================

ВЕРНОСТЬ (FIDELITY) Церковно-общественное издание

   “Общества Ревнителей Памяти Блаженнейшего Митрополита Антония (Храповицкого)”.

      Председатель “Общества” и главный редактор: проф. Г.М. Солдатов.

      President of The Blessed Metropolitan Anthony (Khrapovitsky) Memorial Society and Editor in-Chief: Prof. G.M. Soldatow

     Сноситься с редакцией можно по е-почте: GeorgeSoldatow@Yahoo.com или

      The Metropolitan Anthony Society, 3217-32^nd Ave. NE, St. Anthony Village, MN 55418, USA

      Secretary/Treasurer: Mr. Valentin Wladimirovich Scheglovski, P.O. BOX 27658, Golden Valley, MN 55427-0658, USA

      Список членов Правления Общества и Представителей находится на главной странице под: Contact

      To see the Board of Directors and Representatives of the Society , go to www.metanthonymemorial.org and click on Contact

      Please send your membership application to: Просьба посылать заявления о вступлении в Общество:

      Treasurer/ Казначей: Mr. Valentin Wladimirovich Scheglovski, P.O. BOX 27658, Golden Valley, MN 55427-0658, USA

      При перепечатке ссылка на “Верность” ОБЯЗАТЕЛЬНА © FIDELITY

     Пожалуйста, присылайте ваши материалы. Не принятые к печати материалы не возвращаются.

Нам необходимо найти людей желающих делать для Верности переводы с русского на английский, испанский, французский, немецкий   и португальский языки.

Мнения авторов не обязательно выражают мнение редакции.   Редакция оставляет за собой право редактировать, сокращать публикуемые материалы.   Мы нуждаемся в вашей духовной и финансовой поддержке.

Any view, claim, or opinion contained in an article are those of its author and do not necessarily represent those of the Blessed Metr. Anthony Memorial Society or the editorial board of its publication, “Fidelity.”

==============================================================================================

ОБЩЕСТВО БЛАЖЕННЕЙШЕГО МИТРОПОЛИТА АНТОНИЯ

По-прежнему ведет свою деятельность и продолжает издавать электронный вестник «Верность» исключительно за счет членских взносов и пожертвований единомышленников по борьбе против присоединения РПЦЗ к псевдоцеркви--Московской Патриархии. Мы обращаемся кo всем сочувствующим с предложением записаться в члены «Общества» или сделать пожертвование, а уже ставшим членам «Общества» напоминаем o возобновлении своих членских взносов за 2006 год.

Секретарь-казначей «Общества»   В.В. Щегловский

The Blessed Metropolitan Anthony Society published in the past, and will continue to publish the reasons why we can not accept at the present time a "unia" with the MP. Other publications are doing the same, for example the Russian language newspaper "Nasha Strana" www.nashastrana.info (N.L. Kasanzew, Ed.) and on the Internet "Sapadno-Evropeyskyy Viestnik" www.karlovtchanin.com, ( Rev.Protodeacon Dr. Herman-Ivanoff Trinadtzaty, Ed.). There is a considerably large group of supporters against a union with the MP; and our Society has representatives in many countries around the world including the RF and the Ukraine. We are grateful for the correspondence and donations from many people that arrive daily. With this support, we can continue to demand that the Church leadership follow the Holy Canons and Teachings of the Orthodox Church.

=============================================================================================



БЛАНК О ВСТУПЛЕНИИ - MEMBERSHIP APPLICATION

ОБЩЕСТВО РЕВНИТЕЛЕЙ ПАМЯТИ БЛАЖЕННЕЙШЕГО

МИТРОПОЛИТА АНТОНИЯ (ХРАПОВИЦКОГО)

THE BLESSED METROPOLITAN ANTHONY MEMORIAL SOCIETY

     Желаю вступить в члены общества. Мой годовой членский взнос в размере $ 25

с семьи прилагаю. Учащиеся платят $ 10. Сумма членского взноса относится только к жителям США, Канады и Австралии, остальные платят сколько могут.

(Более крупные суммы на почтовые, типографские и другие расходы принимаются с благодарностью.)

     I wish to join the Society and am enclosing the annual membership dues in the amount of $25 per family. Students

       pay $ 10. The amount of annual dues is only for those in US, Canada and Australia. Others pay as much as they can afford.

(Larger amounts for postage, typographical and other expenses will be greatly appreciated)

ИМЯ - ОТЧЕСТВО - ФАМИЛИЯ _______________________________________________________________

NAME—PATRONYMIC (if any)—LAST NAME _______________________________________________________

   АДРЕС И ТЕЛЕФОН:___________________________________________________________________________

   ADDRESS & TELEPHONE ____________________________________________________________________________

Если Вы прихожан/ин/ка РПЦЗ или просто посещаете там церковь, то согласны ли Вы быть Представителем Общества в Вашем приходе? В таком случае, пожалуйста укажите ниже название и место прихода.

If you are a parishioner of ROCA/ROCOR or just attend church there, would you agree to become a Representative of the Society in your parish? In that case, please give the name and the location of the parish:

   ПОЖАЛУЙСТА ВЫПИШИТЕ ЧЕК НА:                                  Mr. Valentin W. Scheglowski

С ПОМЕТКОЙ:                                                                                           “FOR TBMAMS”

И ПОШЛИТЕ ПО СЛЕДУЮЩЕМУ АДРЕСУ:                                        P.O. BOX 27658

CHK WITH NOTATION:                                            Golden Valley, MN 55427-0658, USA

SEND COMPLETED APPLICATION TO:

_________________________________________________________________________                __________

Если Вы знаете кого-то, кто бы пожелал вступить в наши члены, пожалуйста сообщите ему/ей наш адрес и условия вступления.

If you know someone who would be interested in joining our Society, please let him/her know our address and conditions of membership. You must be Eastern Orthodox to join.

=================================================================================================