Vernost' Number 93

С удовлетворением сообщаем, что в этом номере журнала “ВЕРНОСТЬ” помещены статьи на английском и русском языках.

The Editorial Board is glad to inform our Readers that this issue of “FIDELITY” has articles in English, and Russian Languages.

1. КНЯЖЕСТВА ВОЛЫНСКОЕ И ГАЛИЦКОЕ Проф. С. Ф. Платонов

2. ПОДКАРПАТСКАЯ РУСЬ. ИСТОРИЯ И СОВРЕМЕННОСТЬ. К. Фролов, В. Разгулов

5. КАК КАРПАТСКАЯ РУСЬ БЫЛА ПРИСОЕДИНЕНА К ЧЕХОСЛОВАКИИ. Др. А. Ю. Геровский

6. РЕЧЬ О ПОДКАРПАТОРУССКОЙ ПРОБЛЕМЕ. Дp. Эдвард Бенеш

7. ПРАВОСЛАВНАЯ ЦЕРКОВЬ В ЧЕХОСЛОВАКИИ. Прот. Г. Новак

8. ПРАВОСЛАВНАЯ ЦЕРКОВЬ ПОД ЧЕХАМИ. Др. А. Ю. Геровский*

10. РУССКАЯ ПРАВОСЛАВНАЯ МИССИЯ НА ПРЯШЕВСКОЙ РУСИ.

Русь Киевская, Московская, Суздальская, Карпатская, Галицкая и Зарубежная составляют в отношении религиозном, историческом и литературно-культурном одно целое – одну Великую Святую Русь. Нельзя говорить об одной части Руси, забывая о других.

Всей Руси Св. Апостол Андрей сделал предречение о великой будущности. Не одному другому государству мира не дана такая миссия как Святой Руси, нести всему миру Православие, сохранять незыблемо чистоту Учения Христа, быть защитницей других народов.

Где бы русские ни жили, они связаны в стремлении к Православной Вере – быть с Христом и ради этого готовы принимать страдания.

Судьба для русского народа на Родине и, в особенности на окраинах сложилась тяжелой. Земли были захвачены врагами, исповедующими другую веру, заставлявших наших соотечественников покинуть прадедовскую веру и культуру.

В этом номере Верности повествуется трагическая судьба наших соотечественников Карпатской Руси, жители которой столетиями мечтали стать опять частью русского государства.

В конце второй мировой войны среди карпатороссов Северной Америки, под влиянием побед Красной Армии, слухов о свободе Церкви и изменениях в России, выразилось желание, чтобы их Родина была присоединена к СССР.

Миннеаполис был одним из главных центров призывов к правительству СССР и соотечественникам в Северной Америке. В архивах Американцев Русского происхождения в Миннесоте, находятся многочисленные документы о прошлом карпатороссов на Родине и в Северной Америке. Mы приводим оригинальный текст посланного в ОН и правительству СССР меморандума. Текст был подготовлен в трех экземплярах – переплетенных в красивые бархатные обложки, с подписями Архиепископа Адама и членами комитета. Часть архива Архиепископа Адама находится в ААРПМ, и мы приводим меморандум без изменений.

Чего карпатороссы в Америке не предвидели: – что после прихода Красной Армии на Карпатскую Русь население страны подвергнется страшному преследованию. В Миннеаполисе, куда выехали почти половина жителей из сел Бехерева и Стребника, участь родственников на Родине вызвала разочарование, направив их к сотрудничеству со словаками.
Преступное отношению к русскому населению, советское правительство проявило с момента прихода к власти. После первой мировой войны миллионы русских людей были оставлены на произвол судьбы в отделившихся от России республиках. В недалеком прошлом после раздела СССР на республики печальной участи подверглись наши соотечественники в Прибалтийских государствах, Казахстане и других частях бывшей России. По вине советского правительства многие русские жители были вынуждены покинуть места, где жили их прадеды столетиями.

Неокоммунистическое правительство Кремля мало интересуется судьбой русского народа, возвращением его к ценностям Св. Руси. У наших соотечественников, остался только один путь к счастью - отказаться от, как бы они ни были привлекательными миражей создания на земле «демократического правления» Россией.

Идеологических различий у Путина, Жериновского, экумениста «патриарха» Алексия с "митрополит-бюро" и других «вождей» РФ нет. Они воспитаны в марксистском духе, который им по душе ближе, чем Православная идеология Святой Руси. Дальнейшая судьба Церкви и Русского народа их мало интересует. Стремясь сохранить чуждую русским власть, они в любой момент будут готовы, опять бросить на произвол судьбы народ и отдать врагам исконно-русские территории.

Русскому народу необходимо заменить интернациональную антиправославную власть в России, поставив во главе Руси Того, Кто был бы оплотом нашего величия и силы, Того, кто жизнь свою отдал бы за верность своему слову, за любовь к своему народу, за торжество Евангельской Заповеди – возлюби ближнего своего как самого себя. Только тогда вернется Русь, на свой заветный путь, став опять Святой!

Одновременно с тем, как на северо-востоке Руси вырастало и крепло Суздальское княжество, на юго-западных окраинах Русской земли стали развиваться и богатеть земли Волынская и Галицкая, соединившиеся около 1200 года в одно сильное княжество.

Земля Волынская с главным городом Владимиром Волынским занимала места по правому берегу Зап. Буга и чрез верховья Припяти простиралась до южного Буга. Свое название она получила от древнего города Волыни и племени волынян (бужан, дулебов), ее населявшего. С глубокой древности она была подчинена киевским князьям. С середины же XII века в ней образуется своя княжеская линия – старших Мономаховичей. Знаменитый князь ИЗЯСЛАВ МСТИСЛАВИЧ основался на Волыни и отсюда добывал Киев. Отсюда же искал Киева и его сын его МСТИСЛАВ ИЗЯСЛАВИЧ. Таким образом, волынские князья, подобно своим братьям и дядям, младшим суздальским Мономаховичам, приобрели себе на Волыни постоянную "отчину" и желали присоединить к ней старый Киев. Сын Мстислава Изяславича РОМАН МСТИСЛАВИЧ был особенно удачлив: ему после долгой борьбы не только удалось овладеть Киевом, где он стал держать подручных ему князей, но удалось приобрести и соседнее с Волынью Галицкое княжество.

Галицкое княжество состояло из двух частей: гористой и равниной. Гористая часть была расположена на восточных склонах Карпат и главным городом имела Галич на р. Днестре. Равнинная часть простиралась на север, к Западному Бугу, и носила название «Червенских городов», (Красная Русь – Rubea Rus’ –ред.) по имени древнего города Червеня с его пригородами. Как далекая окраина Русской земли, Галицкая земля не была привлекательна для князей. На Червенские города имели притязание поляки и не раз их отбирали от Руси. Карпатские нагорья были недалеки от враждебных угров (венгров – ред.); близко оттуда была и беспокойная степь. Поэтому в Червенские города киевские князья посылали молодых князей, которым не было части в других местах Руси. В конце XI века, постановлением Любечского съезда, там были помещены правнуки Ярослава Мудрого, изгои Василько и Володарь. С тех пор Галицкая окраина превратилась в особое княжество. Сын Володаря ВОЛОДИМИРКО (+1152) соединил все его города под своей единодержавной властью и сделал столицей княжества Галич. Он расширил границы своих владений, привлекал к себе новых поселенцев, селил на своих землях пленных, взятых в войнах с Киевом и уграми. В отношении своего княжества он играл ту же роль, какую играл Юрий Долгорукий в Суздальском краю: он был первым его устроителем. Лукавый и жестокий, Володимирко не оставил по себе доброй памяти. Как пример лукавства и лживости Володимирка, летописец приводит его ответ одному послу, когда тот напомнил князю о святости крестного целования: «и что мы имать сотворити сий крест малый?» с усмешкою сказал Володимирко. Начатое им дело объединение и усиление Галицкого княжества продолжал его сын ЯРОСЛАВ (прозванный Осмомыслом). В его долгое княжение (1152-1187) Галич достиг большого внешнего могущества. Прилив поселенцев в Галицкий край шел тогда не только с востока, из Руси, но и с запада, из Венгрии и Польши. Плодородие края манило туда население; положение Галича между Западной Европой и Русью способствовало развитию его торговли и процветанию городов. Талантливый Ярослав умело воспользовался благоприятными обстоятельствами и поднял свое княжество на большую высоту. «Слово о полку Игореве» справедливо ставит Ярослава по значению рядом со Всеволодом Большим Гнездом. Они были в то время сильнейшими князьями на Руси.[2])

После смерти Ярослава Осмомысла в Галиче начались смуты, и в них прекратился род галицких князей. Галицким княжением овладел волынский князь РОМАН МСТИСЛАВИЧ (1199) и таким образом Волынь и Галич соединились в одно значительное государство. Хотя смуты продолжались и после смерти Романа (1205), однако его государство не распалось, а достигло еще большего могущества в княжение сына Романа князя ДАНИИЛА РОМАНОВИЧА.

Как на северо-востоке, в Суздальской Руси, возвышение княжеского могущества совершалось в зависимости от быстрого заселения края русскими поселенцами, так и на юго-западе волынские и галицкие князья стали сильны и влиятельны благодаря тому, что их земли стали наполняться приходцами с разных сторон. Но положение князей галицко-волынских было труднее и опаснее положения князей суздальских. Во-первых, Волынь и Галич имели своими соседями не слабых инородцев (как это было в Суздале), сильные и воинственные народности: угров, поляков и литовцев. Сверх того, недалеки были и степные враги Руси – половцы. Поэтому князья волынские и галицкие должны были всегда думать о защите своих владений с севера и запада, от королей угорских и польских, а не только с юга – от половцев. Кроме того, в своих политических предприятиях эти князья привыкли сами пользоваться помощью тех же угров, литвы и поляков, если с ними в ту минуту не воевали. Таким образом, иноземные силы неизбежно вмешивались в волынско-галицкие дела и при случае готовы были захватить эти княжества в свою власть (что, как увидим, позднее им и удалось). Во-вторых, общественная жизнь на Волыни, и в особенности в Галиче, сложилась так, что рядом с княжеским единодержавием там возникла сильная аристократия в виде княжеского боярства, старшей дружины, которая вместе с князьями уничтожила значение городских вечевых собраний, а затем стала оказывать влияние и на самых князей. Даже такие умные и талантливые князья как Ярослав Осмомысл и Роман, должны были считаться с боярским самоволием. Князь Роман пытался сломить боярство открытым гонением, говоря, что «пчел не передавить – меда не есть». Однако боярство не было истреблено Романом и после Романа приняло самое деятельное участие в смутах, наравне с внешними врагами ослабляя силу Галицкой и Волынской земли.

Близость и вмешательство иноземцев и боярская олигархия были двумя главными причинами того, что из Галицко-Волынского княжества не образовалось единого сильного государства. После своего расцвета в XII – XIII веках это княжество быстро стало клониться к упадку, ослабело в смутах, и было завоевано иноземцами, поляками и Литвою.

[1] Проф. С. Ф. Платонов, Учебник Русской истории, Изд. Владимира Лашкевича и Брата, Буэнос Айрес, 1945, стр. 65-67.

[2] В «Слове о полку Игореве» находим такое обращение к Ярославу: «Галичский Осмомысле Ярославе! Ты высоко сидишь на своем златокованном столе, подперши горы Угорские своими железными полками, заступив путь королю (угорскому) и затворив ворота Дунаю;… ты отворяешь ворота Киеву и стреляешь с отцова золотого стола салтанов (половецких)» Действительно, Ярослав был в сношениях с Венгрией, Болгарией, Византией, был грозою половцев и влиял на Киевские дела, особенно в промежуток времени между смертью Юрия Долгорукого и появлением в Киеве рати Андрея Боголюбского (1157-1169).

ПОДКАРПАТСКАЯ РУСЬ. ИСТОРИЯ И СОВРЕМЕННОСТЬ

Подкарпатская Русь - уникальный "остров" Православия на земле св. Кирилла и Мефодия.

Историческое имя карпатской ветви русского народа - угро-руссы. Угры (мадьяры), будучи еще язычниками, пришли на Тиссо-Дунайскую равнину ок. 896 г., где попали под культурное влияние православного прарусского народа, поселившегося на южных склонах Карпат по меньшей мере с VI века и являющегося старейшим, "материнским" субэтносом. Первые угорские короли полностью признавали за угро-руссами их религиозные, национальные и политические права до тех пор, пока в Угрии преобладало православное (византийское и русское) влияние над латино-немецкПим. Оказав важные услуги мадьярам при завоевании Угрии, угро-руссы занимали ключевые должности в венгерском королевстве. Исследователь Карпатской Руси профессор Ф. Аристов отмечает, что самые должности при угорском дворе носили славяно-русские названия, например: воевода, стольник и проч. Принципиально важным является тот факт, что соединенный в одну область угро-русский народ имел и национальное самоуправление, избирая ежегодно своих старшин под названием князей и крайников.

Угро-руссы были крещены в течение IX века, раньше, чем остальная Русь, и после отпадения от Православия Римского Патриархата в 1054 году оставались верны Православной Церкви. Первое давление на православных угро-руссов было осуществлено мадьярским королем Стефаном. В ответ на притязания католиков, отнимавших у православных храмы и насильно перекрещивавших угро-руссов в латинство, разгорелось первое угро-русское восстание под предводительством Купы Стренчаника, Уйки и Киамы, которое было жестоко подавлено. После татарского нашествия в 1241 году Угорская Русь долго находилась в запустении.

Лидером национального возрождения Руси Подкарпатской стал в XIV веке князь Федор Кориатович - обрусевший литовец (из династии Гедиминовичей) на службе угорского короля Карла-Роберта I. Князь Федор получил Мукачевское и Маковицкое владение, где создал русское княжество. Окружив себя подвластными русскими вассалами, князь возглавил антикатолическое восстание угро-русского народа, благодаря чему у него и доныне сохранилось православно-русское самосознание. При князе Федоре угро-русский народ восстановил свои политические и экономические права.

В 1526 г. (после битвы при Могаче) Западная Угрия вместе с Угорской Русью отошла под власть Австрии. С 1614 года и по 1649 год продолжается отчаянная борьба угро-руссов против попыток унии. Первое время униаты просто изгонялись ими, однако в 1649 году 63 русских священника подписали документ об унии с Римом, после чего подверглись обструкции со стороны народа. На какое-то время православный народ остался без епископов и внешне подчинился униатам, но при первом же всплеске карпаторусского национального движения вновь стал возвращаться к отеческой вере.

Карпаторусское национальное движение сразу же активизировалось при малейших послаблениях австрийской политики. Так, как только императрица Мария-Терезия разрешила преподавать в униатских семинариях на русском языке и произносить проповеди по-русски, сразу же начали свою просветительскую деятельность знаменитые угро-русские "будители" - Иван Орлай (1770-1829), Михаил Балудянский (1764-1847), Петр Лодий (1764-1829), Юрий Венелин (1802-1839). Эти карпаторусские интеллигенты вследствие австрийских репрессий при императоре Леопольде II переселяются в Россию. Лодий стал ректором Санкт-Петербургского университета, Балудянский - воспитателем Великого Князя (будущего Императора Александра I). Орлай - доктор философии Кенигсбергского университета, почетный член Российской Академии наук, действительный член общества Истории и Древностей Российских - важен для нас как первый карпаторусский историк. Угро-русским национальным катехизисом стала его статья "История о карпато-россах или о переселении россиян в Карпатские горы и о приключениях с ними случившихся" ("Северный вестник", 1804 г.). А Венелин сделался одним из основоположников славянофильства, воспитав притом виднейших русских общественных деятелей Ивана и Константина Сергеевичей Аксаковых.

Здесь следует особо подчеркнуть, что русское славянофильство формировалось вообще двумя потоками: великорусско-московским, духовно окормляемым оптинскими монахами, и западно-москвофильским, сложившимся на Карпатской Руси. Крупнейшими русскими национальными идеологами являются, кроме вышеупомянутых, галицко- и угро-русские просветители - Адольф Добрянский, Иоанн Наумович, Александр Духнович и многие другие.

Важнейшей фигурой карпаторусского возрождения является Александр Духнович (1803-1865) - литератор, просветитель и историк. Наиболее известное его произведение - "Истинная история карпато-россов" (рукопись помечена 1853 г., напечатана в Москве в 1914 г.). Национально-политическим кредо всех карпато-русских интеллегентов была идея национально-культурного единства с остальными русскими. В целях просвещения карпатороссов Духнович пишет "Сокращенную грамматику русского языка".

К разработкам "украинского" литературного языка Духнович относился жестко и издевательски, называя его "бесправною, простою служанкою безазбучного, валяющегося по корчмам и вольным домам". Вообще по поводу украинофильского литературного и политического сепаратизма, культивируемого тогда австрийскими властями, Духнович писал: "Простите братья, не оскорбляю никого, но сказати должен я правду, что в тех наших украинских повестях нет доброго вкуса". Относительно "украинской" орфографии, насильственно веденной в Австрийской Галичине, Духнович указывал, чтобы книги не были писаны "по новой немецко-галицко-русской ортографии, бо у нас тую ортографию и мужик не терпит". Духнович является автором народного гимна Угорской Руси. За свои убеждения Духнович преследовался мадьярами, до конца своих дней находясь под постоянным полицейским надзором. Следует отметить двух других карпаторусских "патриархов" - Адольфа Добрянского (1817-1901) и Ивана Раковского (1815-1885).

Добрянский был крупнейшим историком, богословом и политическим лидером угро-руссов. Им созданы знаменитые манифесты: "Проект политической программы для Руси Австрийской" (1857 г.), "О современном религиозно-политическом положении австро-угорской Руси" (1885 г.). "Наименование австро-угорских русских" (1885 г.) "Материалы для памятной записки галицких русских" (1885 г.). "Программа для проведения национальной автономии в Австрии" (1885 г.). Как богослов Добрянский, формально оставаясь греко-католиком, был апологетом православия и единомышленником А.Хомякова, вместе с ним полемизировал с российскими либералами.

Профессор А.Будилович (друг и зять Добрянского) написал работу "Об основных воззрениях А. И. Добрянского". Представляется уместным привести небольшой отрывок из нее: "Добрянский был непримиримым врагом язычного раскола в среде ветвей русского народа. Возникновение и распространение у малорусов и червонорусов особого образованного языка, как бы плеонастического дублета для языка Пушкина и Гоголя, он считал предательской изменой и вековым преданиям русского народа, и кровным интересам как этого народа, так и всего греко-славянского мира". Иван Раковский более других угро-русских писателей и народных деятелей потрудился над распространением в Угорской Руси общерусского литературного языка. По этому вопросу он высказался следующим образом: "Наша Угорская Русь никогда ни на минуту не колебалась заявить свое сочувствие к литературному соединению с прочей Русью. У нас… никогда и вопроса не было по части образования какого-нибудь отдельного литературного языка" (газета "Свет". Ужгород, 1868).

Другая великая заслуга Раковского - это возрождение православия. Сам он, священник-униат, не решился открыто порвать с Ватиканом, однако воспитал свой приход в преданности восточному христианству и русскому национальному самосознанию. После его смерти жители села Иза, где служил Раковский, открыто перешли в православие, вслед за чем, собственно, и начался крестный путь Подкарпатской Руси. Против крестьян Изы было возбуждено два политических процесса (так называемые Мармош-Сигетские процессы). А впереди подкарпатских патриотов России ждали бессудные убийства, тюрьмы, ссылки и концлагеря - такие как Талергоф и Терезин.

Угорская Русь первой половины XX века породила такого духовного лидера, как иеромонах Алексий (Кабалюк), ставший во главе массового движения карпатороссов за возвращение в православие, охватившего всю Подкарпатскую Русь.

Когда Австрия распалась, Подкарпатская Русь была единодушна в своем желании воссоединиться с Россией. Но в России в то время уже хозяйничали большевики, на Подкарпатской же Руси поддерживали белых, стоявших, в отличие от интернационалистов-большевиков, на русских национальных позициях. Все это сделало невозможным воссоединение Подкарпатской Руси с Россией в то время.

Принимая решение о своем будущем, Подкарпатской Руси пришлось выбирать одну из четырех открывшихся перед ней возможностей:

1. Войти в состав новосозданной Западно-Украинской Народной республики (Галичины). Провозглашая ЗУНР, ее вожди провозгласили и вхождение в ее состав Подкарпатской Руси, не будучи никем уполномоченными и не имея но то ни морального, ни юридического права. Никакого волеизъявления на этот счет народа Подкарпатской Руси не было. Больше того: связать свою судьбу с правительством ЗУНР, состоявшим целиком из русоненавистников, у карпатороссов не было и не могло быть никакого желания.

2. Остаться в составе Венгрии на положении федеративной Карпато-Русской республики или автономной области. К этому решению склонялась весьма незначительная и неавторитетная часть угро-русской интеллигенции - "мадьяроны", и этот вариант был отброшен как непопулярный и бесперспективный.

3. Обрести полную независимость, создать государство "Подкарпатская Русь". Карпатороссы, основываясь на провозглашенном тогда державами-победительницами принципе самоопределения наций, имели тогда и имеют сейчас на это полное право. Но практически это было невозможно, ибо Антанта-победительница фактически диктовала свою волю и кроила карту Европы, не особенно считаясь с самоопределением народов и руководствуясь собственными соображениями. По отношению к Подкарпатской Руси ставилась цель не допустить ни в коем случае ее самостоятельности, ибо было более чем вероятно, что она, став независимой, пожелает в той или иной форме соединиться с Россией.

4. Четвертый вариант решения будущего Подкарпатской Руси состоял в том, чтобы включить ее на положении субъекта федерации в состав вновь образованной Чешско-Словацкой республики. Этот вариант и был принят. Карпатороссы помнили москвофильство "младочешской" партии (вспомним "славянские съезды" в Праге), но Чехословакия жестоко обманула Подкарпатскую Русь.

Подкарпатская Русь была присоединена к Чехословацкой республике согласно международному договору, подписанному 10 сентября 1919 г. в Сен-Жермене Антантой и присоединившимися к ней державами, с одной стороны, и представителями Чехословацкой республики - с другой. От имени Чехословакии договор был подписан Бенешем, ставшим потом президентом страны.

Сен-Жерменским договором Подкарпатской Руси была гарантирована "полнейшая степень самоуправления, совместимая с понятием единства Чехословакии" (ст. 10). Подкарпатской Руси должен был быть предоставлен свой собственный законодательный сейм (в ведении которого должны были входить все вопросы, касающиеся языка, школы и вероисповеданий, местной администрации, и все другие вопросы, определенные законами чехословацкого государства) и автономное правительство, ответственное перед сеймом (ст. 11). Во главе администрации должен был быть губернатор, назначенный президентом республики и ответственный перед карпаторосским сеймом (ст. 11). Чиновники в Подкарпатской Руси должны назначаться, по возможности, из местного населения (ст. 12). Сен-Жерменский договор гарантировал Подкарпатской Руси право быть соответствующе представленной в чехословацком парламенте (ст. 14). Контроль за выполнением Договора вменялся Лиге Наций (ст. 14).

Все эти установления были проигнорированы Чехословакией. Вопреки договору Подкарпатская Русь была разделена между субъектами федерации: ее часть (так называемая Пряшевская Русь с 250 тысячами карпатороссами) была присоединена к Словакии. Никакого сейма создано не было. На основные должности в администрации назначались чехи.

Чехословацкое правительство начало проводить искусственную украинизацию Карпатской Руси, видя в этом средство для отсрочки предоставления автономии и ослабления движения карпатороссов. Правительство специально командировало в Закарпатье галицийских "самостийников". Вплоть до 1937 г. было запрещено преподавание в школах на русском языке "Самостийники" имели в Чехословакии три учебных заведения, финансируемые правительством. Карпатороссы - ни одного. Галицийские самостийнические издательства, культурные общества также финансировались государством, в то время как профессор Геровский, крупнейший карпаторусский лингвист, находился в 1936 г. под домашним арестом.

Невзирая на систематическую двадцатилетнюю политику насильственной украинизации, осуществлявшейся силами чешского правительства, римско-католической церкви, социал-демократов и коммунистов, результаты украинизации к 1938 г. оказались ничтожными. Из 8 депутатов и сенаторов, представлявших русский народ в чехословацком парламенте, семеро были русские патриоты, и только один, избранный чешскими и мадьярскими избирателями, считал себя украинцем. На Пряшевской Руси, переданной Словакии, все население голосовало за русских депутатов. "Украинцы" даже не осмеливались выдвигать своих кандидатов. А на референдуме, проведенном на Подкарпатской Руси в 1938 г., 76% опрошенных высказались за русский язык как язык официальный, язык преподавания и т.д. В политической жизни только те партии могли существовать на Подкарпатской Руси, которые поддерживали русскую идею. 8 мая 1919 г была создана Русская Народная рада. Количественно самой сильной русской партией был автономный Земледельческий Союз, вождем которого был Андрей Бродий. Интересы карпатороссов отстаивала также Аграрная партия.

В 1938 г. АЗС и Аграрная партия объединились в Русский блок. В 1938-39 гг. перед лицом гитлеровского нашествия Чехословакия пошла на уступки - в мае 1938 г. была провозглашена автономия Подкарпатской Руси.

Было создано первое автономное правительство Карпатской Руси (октябрь 1938 г.), в котором А. Бродий стал председателем Совета Министров и министром народного просвещения. К сожалению, впервые созданное русское правительство совершило серьезную ошибку, включив в свой состав проукраинского политика Августина Волошина, ставленника гитлеровской Германии.

Менее чем через три недели после образования карпаторосского правительства премьер-министр Бродий был арестован, а премьером назначен Волошин. Вот как описывает историю этого переворота карпаторосский лидер А.Геровский: "Я немедленно, тут же из президиума югославского министерского совета позвонил в Прагу министру иностранных дел Хвалковскому. Его в министерстве не оказалось, и вместо него со мной разговаривал его заместитель д-р Масаржик. На мой вопрос, на основании какого права чешское правительство могло арестовать главу автономного карпато-русского правительства и назначить на его место человека, к которому большинство русских Карпатской Руси не имеет никакого доверия, д-р Масаржик ответил, что чешскому правительству пришлось это сделать потому, что ему "так было приказано свыше". Когда я выразил свое удивление по этому поводу, Масаржик прибавил: "Нам пришлось сделать еще и что-то другое, что нам было гораздо более неприятно". А на вопрос, что под этим следует подразумевать, он ответил: "Германии должны были предоставить экстерриториальную дорогу, соединяющую Бреслау с Веной через нашу территорию".

Волошин переименовал Подкарпатскую Русь в "Карпатскую Украину" и возмечтал сделать из нее "Пьемонт" для создания "Великой Украины". Однако в 1938-39 гг. нацисты отдали Подкарпатскую Русь Венгрии. Для русинов был создан концентрационный лагерь в Рахове, где охранниками и палачами были галицийские "сичевые стрельцы".

Не менее ожесточенно происходила борьба за духовную свободу Подкарпатской Руси. Согласно Сен-Жерменскому договору церковные отношения регламентировались карпаторусским правительством. Огромную роль в невыполнении Чехословакией Сен-Жерменского договора сыграла чешская римско-католическая клерикальная партия "Лядова Страна", возглавляемая кардиналом Шрамеком, словацкая католическая партия патера Тиссо, примкнувшая затем к Гитлеру. Шрамек поддерживал Масарика, а затем Бенеша - лидеров Чехословакии при условии, что правительство будет подавлять Православную Церковь и не предоставит автономию Подкарпатской Руси. И им было чего бояться.

Склеенная насильно греко-католическая конфессия при ослаблении государственной поддержки начинала разваливаться. Карпатская Русь начала сбрасывать униатское ярмо еще в конце XIX века. Даже австро-венгерский геноцид не смог остановить процесс. Православные христиане мадьярской части Австро-Венгерской империи находились в юрисдикции Сербской Православной Церкви. В 1920-е годы Сербия стала "второй Россией". Эта братская держава приютила и армию генерала Врангеля, и Высшее Церковное Управление Русской Православной Церкви за границей. Самую братскую поддержку оказала Сербская Церковь и Карпатской Руси - туда был направлен епископ Нишский Досифей. После многовекового ватикано-униатского гнета это был первый православный епископ на Подкарпатской Руси. В 1921 г., как только Досифей прибыл на Карпаты, около миллиона человек покинуло унию и вернулось в Православие. Опорой Досифея стал и архимандрит Виталий (Максименко) - бывший наместник Почаевской Лавры, знаменитый миссионер и лидер правых русских партий, ученик митрополита Антония (Храповицкого) и архимандрит Алексий Кабалюк.

Подкарпатская Русь стала крепостью Православной веры. Здесь, на Ладомирове (т.е. св. Владимирской земле) архимандрит Виталий (Максименко) из Почаевской братии основал новый монастырь Св. Иова, ставший миссионерским центром. Здесь начала издаваться газета "Православная Русь" - ныне официальный орган РПЦЗ. Монастырь Св. Иова переехал после второй мировой войны в Мюнхен.

Чешское правительство поддерживало унию, пыталось спровоцировать раскол в Православной Церкви. Константинопольский патриарх Мелетий (Метаксакис) - сторонник "реформации", поддержавший советских обновленцев в борьбе с Патриархом Тихоном, пытался подчинить себе в 1928 г. всех православных христиан Чехословакии, поставив туда своего архиепископа Савватия. Однако авторитет епископа Досифея, архимандрита Алексия (Кабалюка) и отца Виталия (Максименко), сплоченность карпатороссов и помощь братской Сербии позволили нейтрализовать эти действия.

Во время второй мировой войны епископ Досифей попал в плен к хорватским усташам. Озверевшие католики таскали его за волосы по улицам Загреба. Владыка погиб от пыток.

В 1939 г. Подкарпатскую Русь оккупирует Венгрия. Приведем свидетельство карпаторусского общественно-политического деятеля Михаила Прокопа: "Венгерские власти желали ликвидировать в самый короткий срок не только русский литературный язык, но и весь русский народ, живущий на южных склонах Карпатских гор, превратив его в мадьярский. И при этом они совершенно чистосердечно удивлялись тому сопротивлению, какое оказывал их планам русский народ... Разрушались памятники Пушкину, Добрянскому, Митраку, сжигались русские городские, сельские и общественные библиотеки, уничтожали русскую кооперацию. Русская молодежь протестовала. Мадьярские жандармы и полицаи брали учеников гимназий с уроков и избивали их...

В конце 1939 г. Польша была разделена между Германией и СССР. На Руси началось брожение. Особенно молодежь начала вести себя по отношению к мадьярским властям вызывающе. Все были уверены, что в скором времени Россия освободит и наш народ от векового мадьярского ига. Слова "Советский Союз" у нас никто не употреблял, для нас СССР был Россией. Теперь все еще более смело начали вести себя, а если кому угрожало преследование, арест, тот убегал в Россию. Так постепенно началось бегство нашего населения в СССР". Тысячи карпатороссов, перейдя советскую границу, попадали в ГУЛАГ. Единственным избавлением от концлагеря по время Великой Отечественной войны для карпаторосса было вступить в чешскую армию генерала Свободы, формировавшуюся на территории СССР и состоявшую в значительной степени из карпатороссов.

По окончанию Великой Отечественной войны Подкарпатская Русь, без всякого собственного волеизъявления была расчленена между Чехословакией и СССР (ныне Пряшевская Русь находится на территории Словакии).

В СССР карпатороссы были насильственно украинизированы, в паспортах в обязательном порядке ставилось "украинец". Теперь уже большевиками был создан концентрационный лагерь в Сваляве, где заключенные должны были проходить украинизаторские "курсы повышения квалификации". Было украинизировано около 500 русинских школ, в ГУЛАГ отправлено 187 тыс. русинов. Готовилась полная депортация этого абсолютно прорусски настроенного народа, который в отличие от галичан, практически не дал пронацистских формирований, но, наоборот, молодежь которого тысячами бежала в СССР, чтобы бить Гитлера. В связи с этим один из карпаторосских эмигрантов, грустно иронизируя, заметил: "Папский Рим построил фундамент для украинского сепаратизма, а товарищ Сталин закончил дело Рима... Советское правительство создало украинскую державу при помощи лиц, поддавшихся галицкой папской украинской пропаганде, или авантюристов, стремившихся сделать карьеру на украинской авантюре или в особенности таких, которые опасались восстановления какого-либо небольшевистского порядка, и по этой причине ненавидели Россию.

Окончательная заслуга создания незалежной Украины принадлежит тов. Сталину, во времена "царствования" которого была окончательно сформирована Советская Украина. Итак, хай жiве товарищ Сталин и хай жiве святейший Лев ХIII. Их портреты заслужили себе место в самом центре будущего украинского пантеона" ("Свободное слово Карпатской Руси". № 6. 1986 г.).

Всем известен подарок Хрущева Советской Украине - Крым, но почему-то забыли о другом подарке той же Советской Украине, сделанном Сталиным, - о Закарпатье.

Подкарпатская Русь юридически и фактически вышла из состава Чехословакии в ноябре 1944 г. как суверенное государство. Первый съезд народных комитетов суверенной республики Закарпатская Украина избрал высший законодательно-исполнительный орган государства - Народную Раду республики Закарпатская Украина, которая и была обязана осуществить решения съезда о воссоединении с Советской Украиной. Народная Рада конституировала государственность, создавая необходимые институты - например, ее постановлением от 18.11.44 г. был создан Суд Закарпатской Украины, декретом № 27 от 12.01.45 г. утверждена присяга госслужащего Закарпатской Украины и т. д.

Однако 25 июня 1945 г. СССР и Чехословакия подписали Договор "О Закарпатской Украине" (без какого-либо участия присоединяемого государства), согласно которому Закарпатская Украина присоединялась к СССР. Не успели стороны обменяться грамотами, как 22 января 1946 г. Президиум Верховного Совета Украины принял постановление "Об образовании Закарпатской области в составе УССР". Таким образом, суверенная русинская республика с президентом и органом законодательной власти - Народной Радой - без всякого волеизъявления народа была ликвидирована и присоединена к Советской Украине как обыкновенная область.

После распада СССР в "независимой Украине" судьба древнего православного карпаторусского народа, более тысячи лет имевшего свою культуру и государственность, сложилась трагически. Русинство жестко подавляется, карпаторусский народ лишен всех национальных прав, даже права на свое национальное имя.

На Подкарпатской Руси 1 декабря 1991 г. был проведен референдум, на котором 78% населения высказалось за автономию в рамках Украины. Естественно, Украина проигнорировала результаты этого референдума.

В 1992 г. Закарпатский областной Совет вынес решение о признании русинской национальности и обратился в Верховную Раду Украины с просьбой решить этот вопрос на государственном уровне. Но Верховная Рада, вопреки собственным законам и международному праву, до сих пор не восстановила русинскую национальность, имя которой было ликвидировано украинскими коммунистами. Какой показательный пример советской национальной политики - на территории Великороссии была создана масса "автономных республик" и "автономных районов", а Украине передавались великорусские и карпаторусские земли без всяких прав не только на административную, но даже на национально-культурную автономию.

Статья была впервые опубликована в альманахе "Третий Рим" в 2001 г.

[1] «Хлеб Души» – молитвослов.

[2] Тополя – село на Пряшевской Руси, в котором родился А.В. Духнович.

Девятнадцатое столетие можно назвать веком просвещения Галичской Руси, особенно вторую половину. Австрийское правительство начало открывать школы по деревням, ввело закон о принудительном обучении детей. Хотя учителями в школах были сплошь поляки, огромное влияние в сельских школах имел священник, учивший детей молитвам и катехизму.

Появившаяся из народа интеллигенция, стремилась расширить свет знания и просвещения среди широких, неграмотных масс народа. Благодаря щедрому пожертвованию Михаила Качковского, члена Окружного суда в Самборе (около 60 тысяч гульденов-рублей), было учреждено во Львове О-во его имени, поставившее себе целью – просвещение русского народа Прикарпатья. Самое деятельное участие в этой работе проявил свящ. Иоанн Наумович, вполне заслуженно названный – просветителем галичско-русского народа. Свящ. Наумович составил множество трудов духовного содержания, по вопросам сельского хозяйства, по пчеловодству, садоводству и пр. Труды эти издавало О-во М. Качковского. Оно же издавало ежегодно календари с богатым содержанием. Появилась еженедельная газета для народа – «Русское Слово», имевшее в конце 19 стол. Около 15 тысяч платных подписчиков. Редактором газеты был О. Марков. В то же самое время тот же редактор выпускал газету «Галичанин» для интеллигенции на русском литературном языке, с техническими названиями на местном наречии.

На воззвание О-ва им. Качковского, а также и обеих русских газет, обращенное к крестьянам, посылать своих детей в школы, крестьяне живо откликнулись. В ремесленных школах и в гимназиях появились дети русских крестьян, что было до тех пор невиданным на нашей Родине.

Посылать детей в городские школы могли только более зажиточные крестьяне, т.к. не было общежитий для молодежи. Только во Львове было тогда две бурсы: одна Ставропигийского Института и другая – Русского Народного Дома. Крестьяне провинциальных уездов вынуждены были помещать своих детей у мещан, что не многим было по карману.

Уже в начале прошлого столетия русская общественность начала открывать бурсы по уездным городам, где за небольшую плату в 4-7 гульденов в месяц даже дети бедных крестьян имели возможность получить образование. За эту плату детей учили пению, музыке, а с 1909 г., русскому языку, русской литературе, истории и географии России. Правда, пению и музыке учили не во всех бурсах.

Чтобы дать ясное представление о том, как росла, воспитывалась и училась русская молодежь на нашей Родине, коснемся только двух городов и их уездов: Бучач и Станиславов; Эта картина относится и к остальным местностям нашего края.

Старинный город Бучач расположен на реке Стрыпа. Знаменит тем, что принимал живое участие в отражении набегов монгольских племен, нахлынувших на юго-западный русский край и на червенские города. Свидетелем этого являются развалины замка на высокой горе с подземными ходами. Бучач сохранил замечательный памятник старины – ратушу; население небольшого городка построило три церкви и монастырь несколько веков тому назад. В монастыре чина св. Василия пребывали в 1919 г., задержанные польскими властями, два самых выдающихся православных иерарха – митрополиты АНТОНИЙ (Храповицкий) и ЕВЛОГИЙ, позже западноевропейский и парижский. Бучач знаменит еще и тем, что ученики местной гимназии, во время перерыва ежедневно играли на своих музыкальных инструментах на горке гимназии, доставляя местному населению эстетическое наслаждение. Ни одна другая гимназия на нашей Родине не имела оркестра.

Душой гимназии и кумиром учеников был преподаватель Онуфрий О. Гецев. Он то на собственные средства купил инструменты, он научил играть, он и дирижировал оркестром. По субботам оркестр со своим учителем делали прогулки, играли гимны соседних государств, в том числе и русский – Боже Царя храни. Сколько доносов на Гецева сыпалось школьным властям за русский гимн!

В 90-тых годах столетия школы уездных городов были полны детьми русских крестьян. Более зажиточные крестьяне помещали своих детей у мещан, дети же совсем бедных крестьян, живущих 4-7 килом. От города, ходили в школу пешком, часто круглый год. Так, к примеру, скромный мальчик – Иван Кизюк из села Трыбуховцы, что в 5 кил. От г. Бучача, сын очень бедных родителей выплакал согласие своих родителей посылать его в гимназию. Ходил он пешком все годы, пока не окончил гимназию. Почти всегда бывал простужен. Часто голодал. Ученики охотно подкармливали Кизюка. Они недоумевали: как Кизюк успевал справляться со многими предметами, письменными работами и пр.? Особенно осенью и зимой, когда он в темноте уходил из дому и в темноте возвращался. Подобных Кизюку было в уезде Бучач довольно много. Зимой приходили, чуть свет, в город, заходили к пекарше «Файбишке», которая уже успевала к их приходу спечь беленькие, мягкие булочки, и за пятачок каждый получал по четыре штуки. Они были вкуса замечательного. Обогревшись, мальчики расходились по своим школам.

Уже в 1910 г. в Бучаче были построены два громадных каменных здания: одно для частной русской гимназии с русским языком преподавания, другое для бурсы и преподавателей. Все это создалось старанием только двух русских больших патриотов: О.О. Гецева и врача д-ра Вл. О. Могильницкого. В 1911 г. была открыта гимназия и все три года до мировой войны, была переполнена детьми русских крестьян. Мечтой всех наших крестьян было «выучить» своих детей на священника. И не удивительно, русский священник до начала украинизации церкви на нашей Родине пользовался большим авторитетом, был материально вполне обеспечен, заботился о своем приходе, давал хорошее образование свои, часто очень многочисленным, детям. Материальным основанием прихода была земля, часто в большом количестве. Кроме того, и сервитуты, т.е. право священника пользоваться на земле своего коллятора-помещика выпасом своего скота, собиранием ягод, грибов, и сухих деревьев в лесу способствовала зажиточной жизни священника. Все это кончилось после первой мировой войны. Священники Станиславской епархии должны были продать землю, по требован7ию своего епископа, который на эти деньги приобрел «богородчанский лес». В результате священники оказались без земли и без материальной поддержки, какую они должны были получать из доходов купленного леса. Погиб и «сиротинский фонд» при капитале, из которого семья умершего священника получала ежемесячное пособие.

В августе 1914 г., в самом начале войны, оба здания русской гимназии были сравнены с землей, озверевшей толпой, доказавшей этим свой австрийский патриотизм. Также и от дома врача В.О. Могильницкого осталась только куча сора.

Для проведших свои юные годы в Бучаче, этот живописный город, раскинутый на двух холмах, со своим старинным замком в развалинах, с беленьким зданием гимназии, как бы прилепленным к холму «Фэдору», месту прогулок жителей города, с лентой реки, разделяющей город на две части, с базарами, наполненными осенью всякими фруктами, особенно сливами-венгерками, продававшимися по сто штук за один крейцар-копейку в 90-х годах, со своими старинными церквами, - оставил незабываемое трогательное воспоминание, выраженное в волнующих словах песни.

Внимание каждого посетителя этого прелестного городка Бучача обращает на себя солидность постройки церквей Свято-Покровской и Свято-Николаевской; толстые каменные стены церквей, ограда церковная обнесена высокой, толстой стеной, напоминающей укрепления. Такая же солидная постройка и монастыря чина св. Василия с церковью. На предместье города – Нагорняка была тоже старинная, больших размеров, каменная церковь.

Город этот гордился зданием гимназии с ее директором – Зыхом, человеком добрым и справедливым, грозой учащихся, хотя директор никогда не только не кричал, но даже не делал замечаний многим шалунам. По своей живописности и по своему составу населения г. Бучач можно сравнить с г. Бердичевым подольской губернии.

Из русских учеников этой гимназии необходимо отметить Михаила Лысого, сына крестьянина, очень одаренного, первого ученика всей гимназии. Двух братьев Кенс из г. Хоросткова, М. Курыловича и нескольких малышей младших классов, смело называвших себя русскими и подергавшихся за это насмешкам учеников поляков и евреев, а также и преследованиям некоторых учителей-шовинистов.

Перед 13-14 летним мальчиком С., окончившим два класса гимназии и очутившимся в очень тяжелом положении, возник вопрос: продолжать ли дальше учение в гимназии, или проситься в пастухи к «ясновельможному пану дзедзицу» Мошке Моргенштерну, крупному землевладельцу уезда. Юноша избрал тернистый путь учения. С трудом добрался до г. Станиславова. Явился к законоучителю свящ. М. Семенову, которому представил свое положение. Был помещен в бурсе. С 3-го и до 8-го класса уроками зарабатывал на свое содержание. Учился по ночам сам. Каникулы проводил в семьях священников, давая уроки их детям. На скудный свой заработок выписывал из России журнал «Природа и Люди». В 6-ом кл. научился уже русскому литературному языку. Гордился этим. Терпеливо переносил придирки учителей, знавших влечение юноши к русской культуре. Судьба мальчика С. – это судьба многих на нашей Родине.

Читатель в праве спросить: неужели никакая местная русская организация не занялась судьбой бедных юношей? Неужели Американская Русь не откликалась на нужды русской молодежи родного края? Неужели благотворительные организации или просто богачи Державной Руси, отделенной от подъяремной всего 4-5 метров широкой рекой Збруча, не интересовались судьбой подрастающего юношества на нашей Родине?…

Ответ на первый вопрос прост. Русские организации на нашей Родине были слишком бедны. Только в начале прошлого столетия, при затрате огромных усилий, начали устраивать бурсы для учащейся молодежи. Ответ на второй вопрос могли бы дать лица, живущие в США уже 40-50 лет. Ответ на вопрос третий будет дан в заключении этой записки.

Огромную роль воспитательную и просветительную в жизни русского народа нашей Родины сыграла бурса св. о. Николая в Станиславове. Основана она была в конце 19 столетия как приют братства св. о. Николая. С хиротонией священника д-ра Григория Хомышина правящим епископом епархии, братство было переименовано в бурсу св. о. Николая, чтобы не дать возможность молодому «украинцу» – епископу влиять на дела бурсы.

Бурсе принадлежали два больших дома на ул. Голуховского. В одном помещалась бурса на 60-65 учеников, а второй сдавался в аренду. В бурсе жил директор бурсы, законоучитель М. Семенов, и воспитатель (настоятель) бурсы. Воспитательная, учебная и хозяйственная части были поставлены отлично. Старшие ученики помогали готовить уроки младшим. Воспитатель следил за занятиями бурсаков, преподавал им русский литературный язык, литературу, историю и географию России. С 1908 года эти предметы преподавались специальными учительницами из России. В бурсе этой учили пению и музыке на разных инструментах. Из бурсы в Станиславове вышли: Александр Курдыдик (по сцене известный под именем Карпатский), баритон оперы в Киеве и Познани, Петр Пшеничка, концертный виолончелист во Львове, Григорий Лабенский, концертный скрипач, и много других, получивших начальное образование в бурсе, всецело посвятились музыке и пению.

Бурса св. о. Николая в Станиславове дала много примерных священников, много лиц иных профессий – национально-общественных деятелей на нашей Родине.

Свящ. М. Семенов, по доносу своих предателей, был арестован в начале войны 1914 г. и посажен в крепости Мишкольц, в Венгрии. По окончании войны вернулся домой разбитым физически и морально, долго болел.

Когда летом 1924 г. Господь призвал к себе этого жертвенного труженика на педагогической и воспитательной ниве, перед зданием бурсы собрались многие бывшие ученики-бурсаки покойного с бывшим директором гимназии, сослуживцем новопреставленного, престарелым Езеницким, новым директором той же гимназии В.Я. Трушем, представители всех русских организаций и многотысячная толпа местного населения, - отдать последний долг упокоившемуся.

Во время прощальной речи с балкона бурсы, произнесенной бывшим учеником покойного – священником д-ром Яковом Медвецким, появились слезы не только у бывших бурсаков, не только у престарелого Езеницкого и Труша, но и у многих из собравшихся. Подступившие же к горлу рыдания произносившего прощальную речь, не позволили закончить ее.

Кто из нас, побывавших в кафедральной церкви в Станиславове на Богослужениях или в Успенской церкви во Львове, не слышал умилительного пения бурсаков? Только две эти бурсы – Свято-Николаевская в Станиславове и Ставропигийского Института во Львове отличались от остальных бурс нашей Родины своим пением и церкви, на похоронах учеников и учителей, концертах гимназических и частных. В бурсе Ставропигийского Института во Львове пение бурсаков было очень высокого уровня, когда там дирижером был Покойный И.И. Цьорох.

Огромное здание русского Народного Дома во Львове, по ул. Курковой 14, со всеми удобствами, было отдано под общежитие молодежи. По количеству учащихся эта бурса была самой большой. Прекрасно была поставлена также бурса в Сяноке, где учились преимущественно дети лемков.

Русский Народный Дом во Львове, - это многомиллионное достояние русского народа, предоставил помещение и для общежития русским студентам. За несколько лет до 2-ой мировой войны, Ольга Васильевна Лелявская, вдова Б.Н. Лелявского, бывшего депутата Государственной Думы, бывшего предводителя дворянства и автора трогательных стихов, посвященных страданиям русского населения в первую мировую войну – «Ночные думы в Галичине», пожертвовала свой большой дом русским студентам под общежитие.

С 70-тых годов существовало во Львове русское студенческое общество «Друг». «Друзяки» сыграли в жизни национально-политической нашего края исключительно ценную роль. Русская студенческая молодежь не знала никогда отдыха. Во время занятий в университете посещала лекции, интересовалась событиями дня, принимала участие в организации и жизни русских обществ. Каникулы и праздничные отпуска проводила на провинции, среди народа. Каждый студент считал своей обязанностью нести луч просвещения в народ. Цель работы русского студента в деревни – внедрение и укрепление русского национального сознания. Это был труд созидательный, полезный.

В Руси Державной было наоборот! В деревню шла только распропагандированная социалистами молодежь, бывшая игрушкой в руках международных темных сил для подрывной разлагательной работы. Российские крестьяне не понимали, чего хотят от них молодые люди.

Русская молодежь училась в университетах Львова, Вены, Инсбрука, Граца, Черновцов и Кракова. В Вене существовало до 1914 г. русское студенческое общество «Буковина». Название ему дали основавшие его студенты из Буковины (провинция Австрии). Ежегодно в О-ве «Буковина» было около 40 студентов из Галичины и Буковины. Принимались в общество и студенты из России, учившиеся в Вене. В остальных университетских городах было незначительное количество русских студентов, по этому они не имели своих обществ.

Самую энергическую деятельность проявляло русское студенчество перед выборами в парламент австрийский в Вене и в сейм во Львове. Время выборов – время боевое! Книги на полку. Все на село! Надо пояснить избирательный закон, права избирателей и избираемых, противоставить кандидатов русских кандидатов из партии «народно-украинской!, как себя называли скромно тогда еще предатели нашего народа. Тогда, в 1907 г., не было еще «украинского» народа. Он, «великiй украiнський нарiд”, образовался и признан официально австрийским правительством только в 1916 г.

Предвыборная работа до 1914 г. была полна трудностей и опасностей. Всякие выборы требуют много денег. У нас денег не было. Помогала ли нам в проведении выборов Американская Русь? Нет. Может быть общественность Державной Руси? Только в воображении наших мазепинцев! Они то злостно называли нас «рублехапы». На самом же деле русская общественность на нашей Родине проводила выборы собственными силами, материальными и моральными. Введено было самообложение. Давал, кто сколько мог. Жертвовали, казалось бы, выше своих возможностей. В печати вызывали своих родных и знакомых к пожертвованию.

К этому времени яд «украинского» сепаратизма успел уже отравить души многочисленной молодежи, сделать ее «янычарами», т.е. извергами, предающими даже своих родных. Молодежь, проводившая под руководством центрального органа Рус. Нар. Совета Прикарпатской Руси выборы с очень ограниченными средствами, буквально исходила все деревни и местечки, попадаясь часто в руки польско-австрийской жандармерии. Та, под всякими предлогами арестовывала молодежь, сажала в тюрьмы, пока не кончились выборы. Сколько нашей молодежи бывало избитыми своими же предателями, устраивавшими для жертвенной молодежи ловушки! Об этом могли бы сообщить много Вл. Навроцкий, М.С. Цебринский и Марущак, наиболее опытные, энергичные, прекрасные ораторы, знавшие настроения крестьян. Они с большим энтузиазмом, целиком уходили в предвыборную борьбу.

Ценную услугу во время выборов оказывал «Питык» Голинатый, ходящая энциклопедия. Голинатый знал все приходы всех трех епархий, всех русских священников, адвокатов, судей, учителей и пр. интеллигенцию на нашей Родине. Он то и давал необходимые справки уезжавшим в провинцию.

Выборы в парламент или сейм так захватывали нашу молодежь, что некоторые студенты, учившиеся в Вене, Инсбруке и др. университетских городах, бросали свои занятия, стремясь принять участие со студентами Львова в этой почетной работе.

Наша молодежь охотно бывала на свадьбах у крестьян. Крестьяне часто приглашали молодежь и старшую интеллигенцию на свадьбу. Это был явный знак единения интеллигенции с народом. На крестьянской свадьбе самым трогательным был момент, когда обрезали косы молодой-невесте. Одновременно плели из барвинка (преимущественно) веночки для слюбувенчания. Веночки малые, с позолотой. Крестьянки пели при этом грустную песнь: «выйся, вiночку, выйся», а молодая плакала горькими слезами. И не мудрено. Она должна была после свадьбы оставить дом, где родилась и провела молодость. Перелом в ее жизни значительный. В церковь не пойдет больше в хустке, но в рантухе, из белого, тонкого полотна, с длинной фатой, на голове уложенной в виде чепчика с рожком сзади. Не пойдет она больше так запросто на танцы, устраиваемые молодежью по воскресениям. После венчания в церкви состоялся «перепой» т.е. гости подносили подарки молодой чете. Молодая чета сидела за столом, гости подходили по очереди, дарили деньги, зерно, телку, овец и пр. Одаренные угощали дарителей рюмкой водки, вином или пивом.

А храмовые праздники, а свадьбы у наших священников! Боже Мой! Разве можно вспомнить все это без волнений? На них собирались священники со всего деканата, гости, родные и знакомые с ближайших и далеких городов. Гостили по несколько дней, особенно, если это было во время каникул, когда молодежь свободна от занятий. Проводили время шумно, весело! Гостей бывало по 80 человек и больше. На всех хватало яствий и пития. Наши матушки были прекрасные хозяйки. Чего не было в их коморах! Какое множество всякой всячины! В погребах бочки венгерского вина, бочки пива окоцимского. А сколько подарков нанесли молодой чете! Чего только не дарили! Крестьянки понаносили косяки домашней птицы на «весиля паннунци егомосця».

Что об этом писать! Читатель, погрязший в погоне за материальными благами, вряд ли интересуется нашими славными обычаями и традициями. Обидно, если интересные воспоминания как ненужный хлам попадают в редакторскую корзину. -

Единение нашей интеллигенции и молодежи с крестьянством запечатлено и закреплено общими страданиями в первую мировую войну, а австро-венгерских концлагерях и казематах, в общих могилах «под соснами» в Талергофе.

Окончившим факультет университета в Вене, по неписаному закону, оказывалось преимущество в получении государственной службы. Русским, окончившим университет в Вене, легче было получить службу в Вене, чем на родной земле. Но у нашей молодежи не было возможности, за редкими исключениями, учиться в Вене все четыре года, необходимых для окончания университета. Поэтому многие кончали в Вене в течение одного года коммерческое училище и были одновременно записаны на юридическом факультете. По окончании коммерческого училища возвращались домой, и кончали юридический факультет уже во Львове. С этими дипломами поступали в банк, и быстро продвигались по служебной лестнице. Упомянем из таких д-ра Дошну, П. Монастырского и Даниловича.

Национально-политическая борьба за свое национальное существование в бывшей Австрии приняла такие размеры, что участвовавшая в этой борьбе наша молодежь, часто была лишена возможности кончить университет, несмотря на то, что среди молодежи было много очень одаренных.

Наша молодежь, учившаяся в Вене, не удовлетворялась только занятиями в университете. Имея свое общество, она собиралась вечерами ежедневно в своем помещении, прочитывала кроме немецких газеты русские, выходившие во Львове, «Новое Время», «Русские Ведомости», «Ниву» с приложениями (Россия), чешские, сербские и болгарские. Встречалась со студентами чехами, сербами, болгарами и словинцами, приходившими в О-во учиться русскому языку. У чехов, имевших в Вене до 1914 г. около 400 тысяч человек (на 2 мил. сто тысяч жителей), был свой огромный «Народный Дом», средоточие культурно-политической жизни всех славян.

В Вене устраивался ежегодно всеславянский бал, отличавшийся не только блеском своего устройства, но и являвшийся смотром славянских сил. Участвовали на нем представители всех славян, за исключением поляков и «украинцев». Вся молодежь в смокингах, старшие во фраках, дамы в роскошных туалетах или в национальных костюмах. Какое прекрасное зрелище! Студенты со своими национальными лентами через плечо. На этих балах бывали и представители русской зарубежной колонии, жившие в Вене. Особенным вниманием устроителей балов пользовались русские. Тогда все славяне были русофилами. Это были времена Крамаржа и Клофача, предводителей чешского народа, искренних друзей России и русских. Королевой бала бывала почти всегда избранной г-жа Янчевецкая, жена Гр. Д. Янчевецкого, постоянного корреспондента «Нового Времени», издаваемого в Петербурге. Г-жа Янчевецкая была изящная дама, выделявшаяся своей красотой среди множества других красивых женщин. Здесь уместно заметить, что Вена славилась множеством красивых и изящных женщин, с большим вкусом одевавшихся. Уступала Вене, в этом отношении, только Петербургу, Москве и Киеву. – Начавшаяся мировая война оборвала нить этой интересной, порой захватывающей жизни в наддунайской столице.

На глазах у одного из членов О-ва «Буковина» в начале войны была вывезена огромная библиотека О-ва в больницы для русских военнопленных, О-во закрыто, документы забраны в дирекцию полиции.

Наша молодежь, в своем большинстве, с начала военных действий 14 года, была арестована и посажена в концлагеря. Сотнями гибла от издевательств, голода и холода. Оставшиеся в живых были по истечении года взяты на военную службу, на итальянский фронт. Попавшие в плен к итальянцам, были по своему желанию отправлены в Россию. После революции стремились в Добровольческую Армию ген. Деникина и Врангеля. Под начальством Гр. С. Мальца, послевоенного директора О-ва им. М. Качковского во Львове, Карпаторусский отряд принимал участие в боях с большевиками. Многие погибли в ледяном походе ген. Корнилова. Из спасшихся добровольцев вернулись домой: Ю. Эм. Еднакий, В. Колдра и Н.Л. Корвацкий. Корвацкий потерял от мороза все пальцы на ногах. К приходу большевиков на нашу Родину, он покончил жизнь самоубийством, зная, что ему, бывшему добровольцу против большевиков, пощады от них не будет.

Часть нашей чудом спасшейся молодежи обоего пола по занятии Галичины русскими войсками осенью 14 г., была отправлена в Петербург на специальные курсы Лохвицкой – Скаллон. На курсах преподавались: русский язык, литература, история и география России.

Молодежь этих курсов была, однажды, приглашена в Царское Село, пела всю литургию, после которой удостоилась приглашения к Царскому столу.

Один из курсантов – Парфаняк, ухитрился навестить Гр. Распутина, о котором всевозможная ложь, была раздуваемая по всему миру врагами Русской Империи.

С отступлением русских войск из Галичины в 1915 г., спасшиеся в горах и лесах крестьяне, молодежь и интеллигенция ушли с войсками в Россию, а в Ростове на Дону образовали большую колонию.

Для молодежи и старшей интеллигенции были устроены курсы при гимназии, на которых преподавался русский язык и литература, история и география России. После экзамена по этим предметам молодежь принималась в университеты, а окончившие раньше университеты могли держать экзамен в качестве экстерна при любом университете. Многие из нашей интеллигенции воспользовались этим правом. Дипломы на юридическом факультете в Ростове на Дону получили: Д-р Марков (Братек), работавший после войны в Чехословакии, в Братиславе – профессором университета, И.И. Цьорох, д-р М.Ф. Глушкевич, З. Мохнацкий, д-р А.П. Павенцкий, и др.

После февральской революции 17 г., наша молодежь с большими трудностями перебралась из Петербурга в Сибирь, и там, в рядах армии Верховного Правителя, адм. Колчака, легла смертью храбрых за честь национальной России. Погиб студент Строцкий, единственный сын нотариуса в Оттынии, погиб Иван Лабенский, талантливый поэт, единственная надежда бедных родителей местечка Болшовцы, уезда Галич. В учреждениях адм. Колчака служили Л.Ю. Алексеевич, адвокат из Станиславова, и Адриан Копыстянский, преподаватель гимназии во Львове.

Революция разбросала колонию галичан по всем просторам России. Многие в разное время вернулись домой, многие погибли, часть осталась в России.

После военного смерча ряды русской молодежи на нашей Родине значительно поредели. Русские институции ограблены «украинцами» во время войны, видные общественные деятели погибли, а их имущество разграблено. Богатые крестьяне обеднели. Организовать заново бурсы некому. Посылать детей учиться, не было возможности. Национально-общественная жизнь налаживалась медленно. Только по истечении нескольких лет оказалось возможным возобновить деятельность студенческого О-ва «Друг» во Львове. И то благодаря наплыву во Львов русской молодежи из польских кресов, т.е. из русских земель, присоединенных к Польше по Рижскому трактату (1921 г.)

Деятельность русских общественных организаций, за неимением средств, была очень ограниченной. Ограниченной оказалась и деятельность русского студенчества среди народа. Польское правительство всецело поддерживало «украинцев», русским организациям чинило всевозможные трудности. Русскую молодежь преследовало. Народный Дом во Львове не был возвращен нашей общественности вплоть до второй мировой войны.

1932 и 1933 годы дают новые доказательства большой жизненности, энергии и жертвенности нашей молодежи.

Русская общественность решила отпраздновать в 1934 г. талергофские торжества – поминки, по замученным польско-австрийским произволом (при горячем участии своих предателей) в концлагерях и казематах. Организация торжеств была возложена на нашу молодежь, которая справилась прекрасно с этой задачей. Главным распорядителем, как во время Богослужений, так и во время величавого шествия многотысячной толпы по главным улицам Львова на Лычаковское кладбище к памятнику «Неизвестному Талергофцу», был молодой инженер Петр Ром. Красицкий.

Отрадным явлением на этих торжествах было то, что во главе шествия шли священники униатские рядом со священниками православными. Зрелище, с конца 18 столетия на нашей Родине невиданное.

Задолго до Талергофских торжеств появился выпуск «Талергофского Альманаха», сборник документов, статей и свидетельских показаний, относящихся к зверствам польско-австрийских властей над невинным русским населением в 1914-1918 гг. Был выпущен такой же альманах в снимках. (Один экземпляр альманаха в снимках находится в музее Русской культуры при Русском Центре в С. Франциско.)

В 1931 г. исполнилось 60 лет существования русского студенческого О-ва «Друг» во Львове. Наша молодежь решила торжественно отпраздновать столь редкое событие в жизни нашего края. К торжествам приурочен выпуск сборника документов и статей посвященных «Другу» со дня его основания. Название сборника – «Вешние Воды». Главным распорядителем этих торжеств, на которых приняла участие русская молодежь всех университетов бывшей Австрии, студенты славянских университетов и русская молодежь Пряшевской Руси, был тот же Петр В. Красицкий.

С приходом коммунистов на нашу Родину осенью 1939 г. русские общественные деятели были ар6стованы и вывезены, часть русской молодежи – студенты, по найденному в О-ве «Друг» списку, были арестованы и уничтожены….

Свыше 600 лет наша Родина пребывала под иноплеменным игом. За это время не было случая, чтобы Державная Русь стала интересоваться 4-миллионным населением, родственным по крови, вероисповеданию и истории. При развале Польши во второй половине 18 столетия, на ша Родина была отдана Австро-Венгрии, Россия получила Привисслянский край, населенный сплошь поляками, всегда и традиционно ненавидевшими русских.

В 1849 г. при усмирении взбунтовавшихся мадьяр, Россия легко и безболезненно могла занять Червонную и Угорскую Русь. Русские войска, по просьбе австрийского императора, проходили через эти земли на подавление восстания. Но, увы, это не произошло.

Осенью 1907 г., в австрийском парламенте в Вене, депутат от русского населения уезда Броды, д-р Димитрий О. Марков произнес, впервые за все существование Австрийской монархии, на русском литературном языке речь, облетевшую весь мир. Соответствующее впечатление произвела эта речь и в России. Правые, национально мыслящие круги, зашевелились. Летом 1908 г. впервые за все время существован6ия Державной Руси, делегация русской интеллигенции, духовенства и крестьян навестила нашу Родину. Делегация, под предводительством гр. Вл. А. Бобринского побывала во Львове, в одном селе, познакомилась с тяжелым национально-политическим и материальным положением нашего народа, с жизнью и чаяниями нашей молодежи. Главное, делегация убедилась и не мало была поражена, что население нашей Родины не только такое же, как и население Державной Руси, но по своему национальному воспитанию стоит несравненно выше населения России.

КАК КАРПАТСКАЯ РУСЬ БЫЛА ПРИСОЕДИНЕНА К ЧЕХОСЛОВАКИИ.

В марте месяце 1917 года произошла в России первая «бескровная» революция, заставившая царя отречься от престола за себя и за своего сына престолонаследника царевича Алексея. Россию возглавило «Временное Правительство», в котором главную роль играл профессор Милюков, официально занимавший в нем пост министра иностранных дел. При этом правительстве развалилась русская армия, и вся страна совершенно дезорганизовалась. Повсеместно возникали разного рода комитеты и советы, которые никому не подчинялись. В таких условиях были произведены бутафорские (фальшивые не настоящие) выборы в Учредительное Собрание, которые дали большинство социалистам-революционерам. К моменту созыва Учредительного Собрания во Временном Правительстве уже не оказалось почти никого из составлявших его во время переворота в марте месяце, за исключением Керенского, который возглавлял это новое Временное Правительство в день созыва Учредительного Собрания. Собрание было разогнано в первый же день группой моряков Балтийского флота. Керенский бежал заграницу. Страну возглавило новое большевицкое правительство под водительством Ленина. Началась гражданская война, продолжавшаяся до ноября 1920-го года.

Наш народ не только в Угорской (Карпатской), но и в Галицкой и Буковинской Руси веками надеялся на то, что придет Россия и освободит его от иноплеменного владычества, и когда в августе 1914 года началась война между Австро-Венгрией и Россией, все надеялись на то, что победит Россия и присоединит к себе всю подъяремную австро-венгерскую Русь. Никто не предвидел революции. Поэтому можно себе представить, какое она произвела впечатление на наших людей в Америке. Пропала надежда на освобождение, настало всеобщее разочарование в вековых идеалах, и наступила полная апатия. В такой обстановке началась, уже после захвата власти большевиками, в американских карпаторусских кругах акция в помощь «старому краю».

26 июля 1918 года, когда гражданская война в России была в полном разгаре, состоялся в г. Маккиспорте в Пенсильвании, карпаторусский митинг, который принял единогласно следующие резолюции:

1, Русские, живущие на южном склоне Карпат, должны получить полную независимость. Если это окажется невозможным,

2. – они должны быть соединены со своими единоплеменниками в Галичине и Буковине. Если и это будет невозможно,

Протокол этого собрания был передан 21 октября того же 1918 года, лично президенту Вудрову Вилсону.

Президент Вилсон, прочитав резолюцию, сказал, что, по его мнению, первые два требования практически неосуществимы, так как союзники не отнесутся к ним с симпатией. Делегация, передавшая президенту эти резолюции, была возглавлена питтсбургским адвокатом Григорием Жатковичем, который также и в дальнейшем руководил акцией американских карпаторуссов как в самой Америке, так и в Европе в качестве полномочного представителя Русского Народного Совета в Америке.

Акция в пользу «старого края», Карпатской Руси, находилась в руках униатского духовенства, возглавлявшего в то время большинство карпаторусских приходов. Это обстоятельство объясняет многое из того, что происходило, тогда как в Америке, так и на Карпатской Руси. Политика Жатковича руководилась главным образом указаниями из Рима.

23 октября 1918 года американские карпатороссы были приняты в члены «Средне-Европейской Унии», в которой находились чехословаки, поляки, югославяне, литовцы, румыны, греки, итальянцы, армяне, албанцы и иерусалимские евреи, за которыми согласно Вилсоновским принципам, признавалось право на самоопределение.

26 октября Средне-Европейская Уния провозгласила в Филадельфии нижеследующее:

«Мы… торжественно заявляем от нашего собственного имени и от имени наших соотечественников, находящихся в своих краях, что… мы все, предоставляем наши народы и все наши средства в распоряжение наших союзников для того, чтобы они воспользовались ими против наших общих врагов… приняли и подписали следующие резолюции, являющиеся фундаментальными принципами всех свободных народов:

1. Все правительства черпают свою власть из согласия управляемых ими;

2. Все народы имеют неотъемлемое право устанавливать и определять свое собственное правительство на таких принципах и в такой форме, которую они считают лучшей в интересах своего благополучия, своей консолидации и достижения своих целей;

3. Что больше не будет тайной дипломатии. Подписавшие эту декларацию, а также представители других независимых народов… обязуются именем своих народов, что они включат эти принципы в основные законы государств, которые будут впоследствии образованы соответствующими народами.

Подписи: Т.Г. Масарик, от имени чехословаков, а также в качестве председателя Унии.

Г.И. Жаткович, от имени угрорусов, и подписи десяти представителей других наций.

В тот же день, 6 октября 1918 года, Жаткович в присутствии пяти других членов Русской Народной Рады в Америке вел переговоры с Масариком о возможном присоединении Карпатской Руси к Чехословакии. Согласно тому, что впоследствии, в 1921 году, Жаткович написал в своем «Экспозе» об этих переговорах, он спросил Масарика, каким было бы положение карпатороссов в случае их присоединения к Чехословакии, на что последний дал следующий ответ:

«Если бы русские решили присоединиться к Чехословакии, они были бы совершенно автономным штатом».

После этого Жаткович спросил Масарика, какими были бы в таком случае границы Карпатской Руси, на что Масарик ответил:

«Границы будут определены таким образом, что русские будут ими вполне довольны».

Дальше Жаткович пишет в своем «Экспозе»: «Вот каковы были предварительные основы соединения Карпатской Руси с Чехословакией: федерация с чехословаками и совершенно автономный штат с границами, удовлетворяющими русские требования».

Это основное соглашение между Масариком и Жатковичем было опубликовано во всех карпаторусских газетах Америки, и на этом основании Русская Народная Рада приняла 12 ноября 1918 года в г. Скрантоне единогласно следующую резолюцию:

«Чтобы русские в Венгрии присоединились к Чехословацкой Республике в качестве федеративного штата с самыми широкими особыми правами и с условием, чтобы все первоначально угрорусские комитаты, т.е. Спиш, Шариш, Земплин, Абауй, Гэмер, Боршод, Унг, Угоча, Берег и Мороморыш принадлежали к нашему краю».

На следующий день, 13 ноября, Жаткович лично передал копию этой резолюции Масарику в Вашингтоне, который высказал свою радость по поводу того, что были приняты так быстро меры для осуществления проектированной унии. После этого Жаткович с Масариком решили, чтобы среди американских карпатороссов был произведен плебисцит.

Согласно «Экспозе» Жатковича, несколько дней позже, 18 ноября, он встретился с Масариком в Нью-Йорке и тогда последний ему заявил:

«Господин Жаткович, я думаю, что будет необходимо, чтобы наша армия оккупировала часть вашей территории»! Я согласен, - ответил Жаткович, - и я уверен, что, и мой народ на это согласится».

11 января 1919 г. вся карпаторусская территория до реки Уж была оккупирована чехословацкими отрядами. Плебисцит среди американских карпатороссов устроенный Жатковичем, был подготовлен, как следует, согласно указаниям «свыше» т.е. Рима. В нем участвовало незначительное меньшинство американских карпатороссов. Плебисцит дал следующие результаты:

Протокол о плебисците, а также и протокол скрантонского собрания от 12 ноября 1918 г. были переданы комиссии, состоявшей из Жатковича и И.Г. Гардоша, секретаря Русской Народной Рады, которые отправились в Париж, чтобы передать эти документы Мирной Конференции. Он7и прибыли в Париж 13 февраля 1919 г., где в то время уже находился др. Антон Бескид, председатель Русской Народной Рады в Пряшеве. Вместе с ним они вели переговоры с представителями Чехословакии, д-ром Карлом Крамаржем, и д-ром Эдуардом Бенешем, которым они передали, кроме результатов американского плебисцита и решения Американской Русской Народной Рады, также и протоколы заседаний Пряшевской Народной Рады от 7 января 1919 года.

На основании всех этих документов был составлен меморандум, требующий соединения Карпатской Руси с Чехословакией на федеративных началах в качестве автономного штата. Меморандум этот впоследствии стал известен под именем «Меморандум номер 6». Заслуживает внимания факт, что в меморандуме, составленном на французском языке, Карпатская Русь называется не иначе как Russie Carpathique, что в ней упоминаются комитаты Спиш, Шариш, Земплин, Унг, Берег, Угоча и Мороморыш, что число прихожан униатских русских приходов согласно последней мадьярской статистике от 1910 г., было 567,867 и что в меморандуме, как Карпатская Русь, так и Чехословакия постоянно называются штатами, а также и то, что их соединение, возможно, будет только в случае обоюдного соглашения.

Этот меморандум был предложен Мирной Конференции чехословацкими представителями Крамаржем и Бенешем.

4 марта 1919 г. Жаткович с Гардошем отправились в Прагу, где они 10 марта были приняты президентом Масариком, которому они передали вышеуказанные документы. По пути в Ужгород, они остановились в Братиславе, где они совещались с одним из словацких вождей д-ром Шробарем. В Пряшеве у них было совещание с членами Пряшевской Народной Рады, которая одобрила все то, что ими было сделано до тех пор. 15 марта они прибыли в Ужгород.

В то время в Карпатской Руси было несколько Народных Рад в разных частях края. Решающими были три: пряшевская, ужгородская и хустская. Как уже было упомянуто выше, Пряшевская Рада стояла за соединение с Чехословакией, в то время как ужгородская предпочитала, чтобы Карпатская Русь оставалась в пределах Венгрии как автономная часть ее, а хустская стремилась соединить Карпатскую Русь с русским востоком, с Украиной. Украина для них была однозначащей с Россией. О каком либо украинском сепаратизме у них не было и помину. Они о нем никогда ничего не слыхали.

8 мая состоялось в присутствии американских делегатов объединение трех рад: пряшевской, ужгородской и хустской. Все они слились в одну единую «Центральную Русскую Народную Раду». Эта Центральная Рада одобрила решение американских карпатороссов присоединить Карпатскую Русь к Чехословакии на федеративных началах. Согласно протоколу этого заседания, радой была единогласно принято предложение члена рады д-ра Гаджеги:

«Так как Чехословакия и Русь на южных склонах Карпат объединяются в одно государство, они образуют край, в котором иностранные, военные и финансовые дела будут общими. Что же касается других дел, то русский штат будет управлять автономно сам собою со всеми собственными законами и собственными органами. Войско русской территории будет иметь русский язык в качестве полкового языка, а также и своих русских офицеров».

15 мая 1919 г. Центральная Русская Народная Рада решила предложить президенту Масарику назначить Жатковича «министром-организатором» Русского Штата. В том же заседании Центральная Рада одобрила акцию американских карпатороссов, в особенности же требования, которые были предъявлены в Париже делегатам Чехословацкой Республики, Крамержу и Бенешу. В частности Центральная Рада одобрила следующие пункты:

«В Чешско-Словацкой-Русской Республике русская территория образует независимый штат;

Границы угро-русского штата будут определены официальными делегатами Угро-Русского штата и Чехословацкой Республики;

Угро-русский штат будет независим во всех своих внутренних делах;

Принципы и соглашения, касающиеся взаимоотношений Русского штата и Чехословацкой Республики, будут включены в формальный договор между полномочными представителями Русского Штата и Чехословацкой Республики;

До заключения такого окончательного договора, этот штат, или эта русская территория будет предварительно, но фактически создан;

Границы этого предварительного штата будут следующие: Со стороны Румынии черта, которая будет установлена мирной конференцией;

Со стороны Венгрии, черта, которая будет установлена мирной конференцией до точки, где эта линия доходит до западной границы уезда Сиксо, оттуда до реки Гернад, затем вдоль течения этой реки до ее соединения с рекой Тарца и затем на север до точки, где Тарца переходит через границу комитатов Шариш и Спиш, а оттуда южная граница общины Гетари, а в комитате Спиш западная граница общины Любовельской до Попрад-Ремете.

Этот русский временный штат будет управляться угро-русским министром, который будет назначен президентом Чехословацкой Республики. Остальные чиновники будут назначаться упомянутым министром.

В случае возникновения споров относительно этого соглашения между Чехословацкой Республикой и Русским Штатом, обе стороны будут иметь право обращаться к высшему суду при Лиге Наций. Решения Лиги будут считаться окончательными для обеих сторон.

Протокол, содержащий указанные требования, был передан 23 мая 1919 г. президенту Масарику от имени Карпатской Руси делегацией, состоявшей из ста двенадцати членов и служащих Центральной Русской Народной Рады, которые для этой цели отправились в Прагу. В тот же день, после обеда, карпаторусская комиссия, состоявшая из пятнадцати членов, совещалась с Масариком о деталях проведения в жизнь указанных выше требований, в особенности же о конкретных мерах, которые должны были быть приняты для организации Карпатской Руси. Тот же протокол был послан также и Бенешу в Париж для представления мирной конференции в качестве доказательства, что карпатороссы желают присоединиться к Чехословацкой Республике.

Президент Масарик обратился к карпаторусской делегации с речью, из которой пражская ежедневная газета «Народни Листы», орган тогдашнего министра-президента д-ра Крамаржа, в номере от 25 мая 1919 г., воспроизвела следующие слова:

«В своем ответе президент коснулся конституционной базы, заявляя, что он не желает, и не будет поступать с упрямством. Полномочные представители русской территории будут приглашены. Но необходимо начать без замедления организацию администрации. Президент признает, что образование русского штата будет чем-то особенным, и он сознает, что русские присоединяются к нашему штату, как отдельный штат, сохраняя за собой автономию. Само собою понятно, что размеры этой автономии должны быть официально установлены.

Президент затронул важность русской территории для нашего государства. При этом он упомянул, что уже в самом начале войны, будучи в Швейцарии, он коснулся этого вопроса. А теперь многочисленные эмигранты в Америке решили присоединиться к Чехословацкой Республике. Под водительством Жатковича американские карпатороссы изложили все свои требования президенту Вилсону и Масарику. Будучи, таким образом, ознакомлены с требованиями русских на южных склонах Карпат, союзники в Париже решили предоставить им право присоединиться к чешскому государству в качестве автономной части».

Депутация вернулась 25 мая 1919 года в Карпатскую Русь, а Жаткович в качестве полномочного представителя Карпатской Руси оставался в Праге, чтобы вести переговоры с чехословацким правительством об организации русского штата. 22 июля Масарик передал Жатковичу копию решений мирной конференции касательно автономии Карпатской Руси, а также и копию телеграммы Бенеша, в которой тот сообщил Масарику, что мирная конференция намерена сама установить окончательно границы Чехословакии и русского штата. Согласно «Экспозе» Жатковича, Масарик делал вид, что он этого не ожидал, так как он вел с Жатковичем переговоры все время, будто бы предполагая, что границы будут определены самостоятельно чехословаками и русскими. Прочитав текст договора об автономии Карпатской Руси, Жаткович обратил внимание на то, что в нем было сказано, между прочим, что «местные вопросы» («локал») будут считаться автономными. И он высказал опасение, что слово «локал» может впоследствии быть истолковано как обозначающее только вопросы общинные. Но Масарик успокоил его, указав на то, что в первом параграфе сказано, что Карпатской Руси будет предоставлена самая широкая автономия и что поэтому слово «локал» может быть истолковано только как относящееся ко всем внутренним вопросам Карпатской Руси. И Жаткович ему поверил.

После этого Жаткович немедленно отправился в Париж, куда он прибыл 24 июля 1919 г. Там Бенеш сказал ему, что решение мирной конференции относительно границ между Чехословакией и Карпатской Русью было для него полной неожиданностью, и что он только впоследствии узнал, что великие державы решили сократить насколько возможно карпаторусскую территорию. Затем он, согласно утверждению Жатковича, высказал опасение, что граница не будет в пользу русских, невзирая на все его старания. В конце концов, он открыто сказал Жатковичу, что мирная конференция намерена провести окончательную границу по реке Уж.

Жаткович протестовал и предъявил Бенешу географическую карту, на которой западные границы Карпатской Руси были обозначены согласно вышеупомянутому постановлению Центральной Народной Рады от 15 мая 1919 года. Взглянув на карту, Бенеш сказал, что он уверен в том, что словаки на это никогда не согласятся. Наконец Бенеш с Жатковичем согласились добиваться того, чтобы мирная конференция объявила границу между Чехословакией и Карпатской Русью только временной с тем, чтобы впоследствии русские и словаки сами провели окончательную границу. Затем Жаткович предложил проект временного договора между Карпатской Русью и Чехословакией относительно границ, в котором было сказано что, начиная с 1 октября 1919 года до заключения окончательного договора о границах, к Карпатской Руси будет принадлежать следующая территория:

А) на восток от реки Уж вся территория, которую мирная конференция присоединит к Чехословацкой Республике.

Б) На запад от реки Уж вся территория в комитатах Спиш, Шариш, Земплин и Унг, которая обозначена как этнографически русская на карте Томашевского, изданной в Петрограде в 1905 году Академией Наук на основании официальной венгерской статистики 1900 года.

На пре5дложенной Бенешу другой карте, была выделена территория, которая должна была считаться спорной и которая должна была быть разделена на основании особого плебисцита, который должен был быть произведен не раньше 8 мая 1920 г. специальной комиссией составленной из двух членов: русского и словака.

29 июля 1919 г. состоялась конференция Жатковича с президентом Масариком в присутствии министра внутренних дел Швеглы, которому были поручены карпаторусские дела. Масарик сказал Жатковичу, что Чехословакия не может заключить никакого договора с Карпатской Русью, потому что у русских еще нет своих конституционных представителей.

«Но, сказал Масарик, мы вдвоем с вами все приведем в порядок».

После этого Жаткович составил обращение от своего имени к Центральной Русской Народной Раде в Ужгороде, текст которого мы приводим ниже. Это обращение впоследствии стало известным под названием «Прокламация от 12 августа 1919 года». В ней он сообщил Центральной Раде, что чехословацкое правительство назначило его председателем автономной русской директории, а также содержание соглашения, к которому он пришел в совещаниях с Масариком и Швеглой касательно будущей карпаторусской автономии. Текст этого обращения Жаткович понес лично президенту Масарику, который, однако, его не принял, под предлогом, что он «занят» и поручил своему личному секретарю передать Жатковичу, что он согласен с содержанием обращения. Жаткович попросил личного секретаря – это был Ярослав Цисар – чтобы тот предложил президенту подписать это обращение. На это последний ему сказал, что Масарик «чрезвычайно занят» и что он (секретарь) уполномочен расписаться за него. После чего Цисар написал под обращением:

«Причитано президентом Чехословацкой Республики».

Честь имею сообщить вам, что после нескольких свиданий с господином президентом республики Масариком, а также с господином министром внутренних дел Швеглой, чехословацкое правительство назначило меня председателем «Автономной Русской Директории». В директории будут еще четыре члена, назначенные в ближайшем будущем.
Компетенция членов директории будет распространяться, с согласия генерал Эннок, на ту часть нашего штата, в которой нет органов Чехословацкой Республики, и их компетенция будет в силе до тех пор, пока мирная конференция не решит окончательно некоторые вопросы, касающиеся нашего штата. После разрешения этих вопросов, президент Чехословацкой Республики назначит, согласно с постановлениями мирной конференции, первого губернатора автономного русского штата и в то же время будет определена окончательно словацко-русская граница.

Нашему штату будут принадлежать окончательно:

Северная часть комитатов Шариш и Земплин, северная и восточная часть Ужского комитата, комитаты Берег, Угоча и Мароморыч в целом.

Остальные территории, которые мы требуем, останутся ничьими до народной переписи. Перепись будет произведена смешанными комиссиями, состоящими из чехословаков и русских.

Нейтральная территория комитата Унг будет находиться под управлением наших органов.

Русский штат будет независим и автономный в вопросах касающихся языка, школ, религии и всех внутренних дел.

Он будет иметь свой собственный законодательный орган, свой собственный парламент (сойм) в Ужгороде и он будет иметь своих делегатов в пражском парламенте.

Сейчас я должен уехать в Америку по официальным делам, а также для того, чтобы обеспечить взаимную моральную и экономическую кооперацию между вами и русскими в Америке.

До свидания, с наилучшим и глубочайшим уважением.

Прочитано президентом Чехословацкой Республики

Обращение Жатковича к Центральной Русской Народной Раде в Ужгороде было напечатано во всех карпаторусских газетах в Америке. 15 и 16 сентября состоялось в Гомстеде, в Пенсильвании, конгресс карпаторуссов на котором были представители всех карпаторусских организаций в Америке. Доклад Жатковича был одобрен единогласно при всеобщем восторге.

После своего возвращения в Европу, Жаткович был принят 17 октября 1919 года президентом Масариком, которому он передал копию протокола конгресса, копию своего доклада конгрессу, а также несколько экземпляров карпаторусских газет, в которых была напечатана его прокламация от 12 августа 1919 года.

Во время отсутствия Жатковича его заместителем в Праге был Пуза, личность совершенно неизвестная в Карпатской Руси. От него он узнал, что члены директории не были назначены, хотя ему было обещано, что они будут назначены немедленно. Узнал он от него также, что чешское правительство поставило во главе администрации Карпатской Руси чеха, д-ра Брейху, который запретил публикацию прокламации Жатковича от 12 августа, одобренную Масариком и что Брейха конфисковал газеты напечатавшие ее. Жаткович заявил свой протест лично Масарику 15 октября и затем повторил этот протест еще письменно. Масарик сказал ему, что он ожидал его возвращения из Америки и что теперь «все будет приведено в порядок». В дальнейшем все шло в том же духе. Для того чтобы изложить все подробности, потребовалась бы целая книга. Мы коснемся еще некоторых более важных фактов, свидетельствующих о том, что чешское правительство с Жатковичем совершенно не считалось и что оно просто водило его за нос. Так, 16 октября у Жатковича было опять свидание с Масариком и со Швеглой. Они условились, что вместе с министром Швеглой и шефом карпаторусской администрации Брейхой составят «Основное руководство для организации и администрации Карпатской Руси». Министр Швегла обещал вызвать для этой цели из Ужгорода Брейху и пригласить его (Жатковича) на совещание. Вместо этого 21 октября Швегла вручил ему готовый уже «Генеральный Статут организации и администрации русской территории (Подкарпатской Руси)», который был опубликован по распоряжению кабинета министров.

Так это продолжалось в течение всего времени, пока Жаткович находился в Чехословакии, и ничего не изменилось даже тогда, когда Жаткович был назначен губернатором Карпатской Руси. Его все время водили за нос, давали ему всякого рода обещания, которые никогда не исполнялись.

19 февраля 1920 года Жаткович подал в отставку, как председатель карпаторусской директории. 2-го марта подали в отставку все другие члены Директории, затем 18 марта 1920 года Жаткович был назначен губернатором Карпатской Руси. Но это была чистая формальность, так как согласно указу правительства Чехословацкой Республики от 26 апреля 1920 года вся власть была предоставлена вице-губернатору, чеху, без подписи которого ни одна бумага, подписанная губернатором, не имела силы. Согласно этому указу, губернатор мог сноситься даже с начальником губернского правления только через посредство вице-губернатора. Это постановление было включено в правительственный указ от 26 апреля 1920 г., которым был отменен только что незадолго до этого объявленный Генеральный Статут организации и администрации Карпатской Руси. Этот указ был издан, невзирая на то, что Жаткович протестовал против разных постановлений имеющихся в нем и что как сам президент Масарик, так и министры Бенеш и Швегла лично на словах согласились с тем, что предлагал Жаткович и что указ будет опубликован именно в таком виде, как они согласились. Но все их обещания оказались пустыми словами. Невзирая на все это, Жаткович продолжал свою роль вождя Карпатской Руси, а президент Масарик и члены чехословацкого правительства продолжали водить его за нос и издеваться над ним.

Интересно отметить, кто были члены директории, предложенные Жатковичем. Их было первоначально четыре: униатский священник из Ужгорода Августин Волошин, мадьярский майор Евгений Пуза из Хуста, Юлиан Бращайко из Хуста и д-р Володимир Туркиняк из Шариша. Д-р Туркиняк был впоследствии заменен по настоянию Жатковича д-ром Емельяном Торонским, человеком совершенно неизвестным, который никогда ничем себя не проявил и совершенно не интересовался карпаторусскими делами, но был на хорошем счету в кругах «папистов».

Когда Жатковича назначили губернатором, вице-губернатором был чех Петр Эренфельд, бывший австрийский начальник округа где-то в Чехии. Первым делом Жатковича было опубликование «манифеста», в котором он, между прочим, объявил, что, так как не удалось урегулировать вопрос о границе между Словакией и Карпатской Русью в переговорах со словаками, то этот вопрос решено предоставить чехословацкому парламенту и русскому сойму. Этот манифест был опубликован 19 июля 1920 г., только после того, как его подписал также и вице-губернатор Эренфельд. О том, чтобы вопрос границы со Словакией предоставить чехословацкому парламенту и русскому сойму, Жаткович договорился с членами правительства в Праге. Но, невзирая на это и опубликование манифеста за подписью чешского вице-губернатора Эренфельда, вопрос об этой границе не был разрешен в течение всех двадцати лет существования Чехословакии, также как и карпато-русский сойм никогда не был избран и не был созван.

Касательно разграничения между Словакией и Карпатской Русью следует отметить еще, что 27 декабря 1920 г. в Праге состоялась конференция с министром Бенешем и Швеглой, в которой участвовали с карпаторусской стороны тогдашний председатель Директории Жаткович и ее члены – Бращайко и Торонский, а также майор Пуза. Этой конференцией было решено учредить три комиссии: территориальную, конституционную и административную. Территориальная комиссия была созвана немедленно тут же в Праге, причем со словацкой стороны участвовал в ней д-р Грушовский, который заявил, что словацкий парламентский комитет решил не уступить добровольно русским ничего, кроме территории между рекой Уж и рекой Цирокой, то есть только узенькую полосу на правом берегу реки Уж, шириной в среднем не больше пяти километров. Затем это заявление было утверждено актом министерства иностранных дел за номером 2780, и территориальная комиссия была распущена. А другие комиссии, конституционная и административная, вообще не были созваны.

Еще до назначения Жатковича губернатором, в то время, когда он был председателем директории, состоялось в Праге совещание, в котором участвовали все министры, имевшие отношение к Карпатской Руси, а именно министр-президент Черни, который одно время был также министром внутренних дел, министр иностранных дел Бенеш, министр финансов Энглиш, министр путей сообщения Прус, министр общественных работ Коваржик, военный министр генерал Гусар и министр земледелия Брдлик. На этом совещании Жаткович настаивал на том, чтобы выборы в карпаторусский сойм были произведены немедленно и чтобы они были назначены на 12 декабря 1919 г. На это министр-президент Черни ответил, что до этого числа осталось слишком мало времени, чтобы подготовить выборы, и заявил, что выборы будут произведены приблизительно в половине января 1920 г. или во второй половине этого месяца. По этому случаю Жаткович предложил проект закона о выборах, и ему было обещано, что правительство изучит его проект и впоследствии пригласит его на совещание.

При этом случае премьер-министр Черни дал Жатковичу свой «частный проект» конституции Карпатской Руси. Жатковичу этот проект не понравился, и он обещал составить свой проект, который он впоследствии, 24 октября, приехавши вновь в Прагу, передал лично премьер-министру. Все эти проекты и переговоры не привели абсолютно ни к чему. 29 декабря 1920 г. Жаткович приехал вновь в Прагу и оставался там до 4 января 1921 года. Он был принят президентом Масариком и имел совещание с премьер министром, после чего он окончательно пришел к заключению, что его переговоры с министрами и с самим президентом Масариком не приведут ни к чему и что его просто водят за нос. Он уехал в Америку и больше в Чехословакию не возвращался. В Америке он опубликовал свое «Экспозе», из которого взяты все вышеприведенные факты, касающиеся его жизни в Америке, в Париже, в Праге и в Карпатской Руси. Главная причина неудачи Жатковича состояла в том, что он совершенно не знал Карпатской Руси, никогда раньше там не был и никогда Карпатской Русью не интересовался. Его отец – униатский священник, проживавший в Америке, был мадьярон и по убеждению римокатолик, как и сам Жаткович. Дома у них говорили только по мадьярски. Пуза, которого он назначил своим заместителем в Праге, никому не был известен в Карпатской Руси. Когда появилась его фамилия в газетах, стало известно только, что он бывший мадьярский офицер. Известными в Карпатской Руси лицами из его «Директории» были только трое: адвокат Бращайко, о. Волошин, униатский священник, и Туркиняк, который, как мы уже упомянули выше, был вскоре заменен неким Торонским, фамилию которого до тех пор никто не слышал в Карпатской Руси. Волошин, который в мадьярское время не стеснялся быть русским и издавал еженедельную русскую газету в Ужгороде, после переворота перекочевал в самостийный «руський» лагерь и, будучи директором церковной учительской семинарии, в Ужгороде, принялся за ее украинизацию, но конечно избегая слова «украинский» и пользуясь для своих целей только термином «руський». Бросается в глаза факт, что Жаткович в свою «Директорию» не пригласил ни д-ра Бескида, председателя пряшевской Русской Народной Рады, ни д-ра Каминского, председателя ужгородской Русской Народной Рады, ни других русских, боровшихся в мадьярское время за русское дело в Карпатской Руси. Очевидно, Жаткович получил соответствующие указания свыше, как видно из его «Экспозэ», но не от чехословацкого правительства, а от кого-то другого. Этим другим мог быть только Рим.

Что это именно было так, доказывает инцидент, имевший место между Жатковичем и д-ром Геровским весной 1930 года в городе Питтсбурге. Геровский, приехал под новый 1930-й год в Америку с целью организации карпаторуссов для борьбы за автономию Карпатской Руси. Геровскому никак не удавалось добиться встречи или хотя бы контакта с Жатковичем. Когда, наконец, ему удалось поговорить с ним по телефону, он заявил Жатковичу, что он хотел бы поговорить с ним лично о Карпатской Руси, в частности о том, чтобы бороться за автономию, обещанную международным договором. Но Жаткович отказался от встречи, заявив Геровскому без обиняков, что разговаривать ему с православным не о чем, так как он, Жаткович, интересуется карпаторусским вопросом исключительно с точки зрения религиозной, как католик, а не с точки зрения национальной.

Я явился сегодня в Подкарпатскую Русь в связи с иными обстоятельствами и с иными намерениями, чем это было при моих предыдущих приездах в Ужгород и Мукачево. Нынешнее мое посещение преследует две основные задачи:

1. Прежде всего, я хочу сам ознакомиться и убедиться в том, как развивалась в последние годы Подкарпатская Русь, каково положение здесь, каковы ваши нынешние тягости в разных областях общественной жизни и как должна вестись дальнейшая политика Республики, чтобы она удовлетворяла потребностям подкарпаторусского населения и помогала ему в его затруднениях.

2. Во-вторых, я хочу вам сказать, как я понимаю главные проблемы этой части Республики, той части, которая принадлежит нам и останется нашей, которая принадлежит вам и останется вашей, и которую у вас уже никто никогда не сможет отнять.

Я не стану, однако, говорить о проблемах Подкарпатской Руси с точки зрения локальной и с узкой точки зрения рассмотрения местных интересов. Я лишь обращусь к вам, как министр иностранных дел, который глядит на подкарпаторусскую проблему, прежде всего как на общегосударственную проблему в ее международной значимости. Я хочу обозреть с вами главные фазы вашего национального развития (период вашего угнетения, вашего национального возрождения, вашего политического воскресения) и вашего присоединения к Чехословацкой республике. Далее, - я хочу рассмотреть ваше нынешнее политическое и культурное состояние, но главное – положение подкарпаторусского народа в теперешнюю беспокойную эпоху, порожденную послевоенными переворотами, а также – место, значение и миссию Подкарпатской Руси в политическом развитии средней Европы и в развитии Чехословацкой республики.

Я хотел бы указать, что с точки зрения нашей общегосударственной и международной политики, подкапаторусский народ и вся чехословацкая нация и государство стоят в этом случае перед задачами исключительными, и что необходимо, чтобы мы взглянули однажды на карпаторусскую проблему совершенно иначе, нежели с точки зрения местных, партийных, а часто лишь личных интересов.

Вы увидите, что и ваши местные политические споры, и ваши споры религиозные, языковые и культурные, партийные и личные окажутся гораздо менее существенными, чем, вероятно, многие из вас думают и как о том судят, должно быть, и у нас в Праге. В этих вопросах мы должны подняться до суждения более высокого и более широкого, общегосударственного, международного, общеевропейского, универсального и человечески-культурного. Тогда вы увидите, что вас не коснутся ни страх за вашу судьбу, ни опасение, вызываемое вашей небольшой территорией, ни тревоги из-за каких-нибудь международных неожиданностей, ревизионизма и международных конфликтов.

Я хочу, таким образом, дать вам синтез того, что мне представляется, а именно, что в настоящее время подкарпаторусская проблема в особенности связана с международным положением и будущим его развитием. В этом смысле я буду также говорить о проблеме подкарпаторусской автономии. Во всем этом я хочу показать красоту ваших новых национальных идеалов, хочу указать на величие задач и миссии, которые вас ждут, и на значение вашей земли для вас, для Республики и для всего средне-европейского развития в ближайшие десятилетия.

НЕСКОЛЬКО ИСТОРИЧЕСКИХ ДАННЫХ О РАЗВИТИИ ПОДКАРПАТОРУССКОГО НАРОДА.

Подкарпаторусский народ, проживающий теперь в области, которую мы называем Подкарпатской Русью, с давних времен был, отторгнут политически и географически от своего первоначального национального ядра. Его территория никогда не представляла географического, а тем менее политического целого, и не имела, поэтому до сих пор своей собственной политической истории. Таким целым она стала только тогда, когда в качестве автономной области она была присоединена к чехословацкому государству. А таким образом вступление этого края и народа в историю будет навсегда связано в летописях наций и Европы с нами, с чехословаками и с Чехословацкой республикой.

Выдающийся исследователь истории Подкарпатской Руси, А. Петров в предисловии к сочинению «Древнейшия грамоты по истории карпаторусской церкви и иерархии 1391-1498 г.г.» (Прага, 1930) все сведения о прошлом подкарпаторусского народа очистил от мифических примесей и подделок и показал, что «политическая история» этой земли до настоящего времени в значительной части была легендами такого же рода, какие существуют для объяснения истоков нашей истории и истории других наций.

Теперешнее подкарпаторусское славянское население мирно и постепенно проникало сюда с конца XII столетия до XVIII века в качестве пастухов и земледельцев, занимая необитаемые горные местности. Возможно, что это происходило под влиянием монгольских набегов на южную Русь; некоторые элементы явились, вероятно, с юго-востока, пройдя Седмиградье; наиболее поздней колонизационной волной является еврейское просачивание в XVIII столетию С юга, после того как мадьяры завладели венгерской равниной, сюда проникли в течение ряда столетий влияния мадьярские, в особенности в эпоху новейшей последовательной мадьяризации. Прилив немцев и чехословаков – явление позднейшее. Наиболее многочисленным и наиболее существенным элементом, со времени раннего средневековья, являются здесь, поэтому русины, как собственно преобладающий подкарпаторусский народ, около которого и совместно с которым творится теперь собственная политическая история Подкарпатской Руси.

Шестнадцатое столетие приводит подкарпаторусский народ в большее соприкосновение с западно-европейскими культурным миром: до этих пор он был, собственно говоря, на его периферии. Это вызывается вторжением турок в Венгрию, которое передвигает средоточие венгерской истории в области незанятые турками, т.е. собственно в области не мадьярские. Православие подкарпатских русинов в борьбе с католичеством находит опору в соседнем туркофильском Седмиградьи, где утверждается протестантство; в борьбе мятежного мадьярского дворянства с Габсбургами, которая была для русинов сложным вопросом в смысле выбора ориентации, и при которой их край, служил ареной для неприятельских войск, мы находим русинов чаще в лагере против Габсбургов. Православное духовенство было без прав, а также без более высокого образования, а епископы часто испытывали удовольствие тюремного заключения. Неудивительно поэтому, что из этого недостойного положения духовенство хотело освободиться и ухватилось за идею унии, которая обещала улучшение положения духовного сословия. Первым распространителем унии был епископ Тарасович; в 1646 году унию приняло 63 священника. Но народ продолжал оставаться в православной вере. Последовала борьба и смуты, во время которых униатские и православные епископы назначались в зависимости от того, как складывались политические отношения. Это продолжается до начала XVIII столетия, когда возникает новая церковная борьба, а именно бой за независимость мукачевского униатского епископата в католическом епископате эгерском, который видел в унии только лишь ступень к католицизму. Борьба успешно завершилась при Марии Терезии в 1771 году, когда Андрей Брадач получил сан мукачевского епископа, а его епархия была подчинена непосредственно архиепископату остржигомскому (эстергомскому). Эта неуспешная борьба православия с католичеством является аналогией борьбы среднеевропейской и западноевропейской реформации с противореформацией: уния – явление, находящееся на противоположной стороне победившей протиреформации.

Благодаря униатству, приблизительно с половины XVIII столетия повышается уровень образования духовенства, которое обучается в католических училищах в Трнаве, Эгере (Эрлау) и в Вене; настает расцвет латинской образованности. Подкарпаторусская замкнутость исчезает, а страна открывается для западных влияний. Это обстоятельство приносило и новые идеи о национальности, творившиеся французской революцией и немецким романтизмом. На их основе собственное русинское национальное сознание начинает, быстро расти. Но, несмотря на это, собственный язык был в запустении и подвергался порче (сперва главенствовавшим латинским, а затем мадьярским языком).

Из-за повышения литературного уровня и благодаря чужести письменного латинского языка, а позже – мадьярского, между народом и его интеллигенцией, которая подвергается мадьяризации, в момент, когда латынь уступает место венгерскому языку, образовалась пропасть. Покуда русинская интеллигенция состояла из духовенства, священничества, она не теряла связи с народом, но в лице других профессий она была оторвана от народной толщи и денационализировалась. Протестом против этого положения служит уход заграницу: подкарпаторусская светская интеллигенция заполняет кафедры в русских высших школах (Орлай, Балудянский, Гуца-Венелин, считающийся одним из «будителей» болгар и др.).

Девятнадцатое столетие принесло подкарпаторусскому народу национальное воскресение, подобно тому, как чехам и словакам и некоторым другим меньшим среднеевропейским нациям. Латинская культура между тем нарушила обещающее развитие домашней письменности, преимущественно религиозного содержания, которая создала язык, насыщенный народными элементами (в письменности вначале употреблялся церковно-славянский язык). Отдельные попытки писать на народном языке во время расцвета латыни и возрождения мадьярской речи не имели успеха. Когда после поражения венгерской революции в 1848 году национальная жизнь русинов стала легче, они приняли в качестве письменного языка русский, который, однако, будучи слишком далек народному языку, постоянно сильно засорялся наречиями.

С 1848 года судьба подкарпаторусского народа определялась отношениями мадьяр с Веной; его счастье находилось на противоположном берегу: если дела мадьяр политически складывались плохо, отдыхала временно и Подкарпатская Русь. Политика Вены здесь играла ту роль, что в момент нужды она опиралась на народность, которую сейчас же забывала, как только кончались ее затруднения. Согласие мадьяр с Веною, т.е. австро-венгерское примирение, положило конец чаяниям подкарпаторусского народа, который снова впадает в «глубокий сон».

Эпизод 1848-49 года, когда русские войска вступили на венгерскую территорию, произвел, конечно, на угорских русинов глубокое впечатление и определил направление их национальных усилий: он обусловил период мессианского руссофильства, что повело к рецепции русского письменного языка и изменило самобытное языковое и национальное развитие. В эпоху, когда в соседней Галиции, с которой угорская Подкарпатская Русь поддерживала традиционные отношения, обнаружилось, - а позднее стало преобладающим – движение национально-украинское, подкарпаторусский народ, подобно же, как и мы в Чехии и в Словении, предавался иногда в достаточной степени наивному руссофильству.

В связи с этими национальными чаяниями в половине XIX столетия находятся политические старания об автономии Подкарпатской области. Во главе этого движения становятся новые национальные вожди: в области политики это был Добрянский, в культурной – Духнович.

Но этот многообещающий расцвет национального возрождения, который проявлялся, прежде всего, культурно, однако, ни в коем случае политически, долго не продолжался. В этом наблюдается такой же процесс как у словаков, и, в конце концов, как и у чехов в первой фазе их борьбы за освобождение. Все надежды не-мадьярских национальностей в Венгрии на свободное политическое и культурное развитие уничтожило австро-венгерское примирение. Оно одинаково коснулось как словаков, так и русинов. Налицо полная аналогия, так как обе народности постигла одинаковая судьба. Единственная надежда была для обеих их руссофильский мессианизм.

Против словацкого мессианизма русофильского, выращиваемого в Турчанском св. Мартине, в Словакии возникло сопротивление, которое опиралось на народ и поддерживалось чешским реализмом. Отталкивание от руссофилов, которое возникло у русинов и склонялось у украинству, также обозначало возвращение к экономически и социально притесненному народу; русскому и руссофильскому направлению становилось в вину то, что он оторвался от народа, пользуясь чужим языком, и таким образом косвенно поддерживал мадьяризацию. Русские же авторы в уклонении от русского языка усматривают оппортунизм, если не мадьярофильство. В действительности во время этих споров мадьяризация проводилась политически планомерно и программно против обеих направлений: она поддерживала сепаратизм русинский и уклонение от русского направления также, как искала ограничить традиционные сношения с украинской Галицией. Она хотела создать полную культурную и политическую изоляцию Подкарпатской Руси, как от великороссов, так и от украинцев, дабы постепенно изолированный подкарпаторусский народ средствами более сильной культуры, политическим притеснением и экономическим перевесом попросту был превращен в мадьяр. Таково было положение вещей до самой мировой войны.

Этот упадок и иллюстрируется простыми цифрами: перед войной приблизительно из 600 школ только 18, с 1600 детьми поддерживали в Подкарпатской Руси русинский язык. Постепенно закрываются русинские газеты; в девяностых годах, удерживается «Листок» Фенцика, а позже Волошина «Наука». Но около 1900 года умирают передовые культурные деятели, которые одновременно были национальными вождями; для научных работ пользуются уже только мадьярским языком; газеты для интеллигенции уже необходимо издавать на мадьярском языке, а газеты, печатаемые по-русински, направляются уже только в народ.

Часть интеллигенции, усваивая мадьярскую культуру, приобретало и мадьярское сознание, а социально угнетенный народ не мог подняться до национального самосознания и неясно реагировал лишь в том, что прогрессировал в своей религиозной раздробленности. Отсюда проистекла известная борьба за православие перед самым началом войны, кончившаяся маараморошсигетским процессом. Процесс против православных крестьян в Маараморош-Сигете был последней вспышкой национального движения под знаком вероисповедной проблемы. Он велся против 94 подкарпаторусских крестьян и священников из общины Изы и Великой Лучки, обвиненных в связях с русскими деятелями в России и Галиции и в волнениях против мадьярского начальства. Так определяло мадьярское обвинение стремление переходить в православие.

Некоторые мадьяризованные русины играли в процессе роль национальных предателей. Приговор был вынесен 4 марта 1914 года, таким образом, как раз двадцать лет тому назад. 32 обвиненных были приговорены к тюрьме на 39 с половиной лет и к высоким штрафам. Чешская общественность и печать следила за процессом с напряженным вниманием, а 11-го января 1914 в Праге было устроено собрание протеста, на котором говорили об обвиненных депутаты Клофач, Хоц и депутат от Галиции Д. Марков. В венском парламенте председателя правительства гр. Штюргка запрашивал по этому делу депутат Клофач. В мадьярском парламенте на защиту своих земляков выступил депутат Бескид, который позже был губернатором Подкарпатской Руси. А затем наступила война, которая стала новым испытанием для подкарпаторусского народа.

МИРОВАЯ ВОЙНА И СОЗДАНИЕ ПОЛИТИЧЕСКИ-АВТОНОМНОЙ ПОДКАРПАТОРУССКОЙ ЦЕЛОСТНОСТИ, ВПЕРВЫЕ В ИСТОРИИ КАРПАТОРУССКОГО НАРОДА

а) Борьба за политическое освобождение Подкарпатской Руси.

Мировая война принесла подкарпаторусскому народу тяжелые страдания, прежде всего в виде политических преследований, так как мадьярская власть из-за близости русских войск всюду находила панславизм. Руссинское духовенство было под надзором полиции; в двух русинских епархиях в начале войны более 100 священников находились в тюрьме, а половина из них до окончания войны была выслана в разные места нижней Венгрии, в Сегедин, Кечкемейт, Цеглейд и пр. Все это усугубляется тем, что подкарпаторусский край становится временно ареной боев и надолго тылом армии; множество деревень было обращено в пепел, имущество разорялось, и много русинов было казнено. Как известно, во время войны мадьяры, равно как и немцы, стали обращать внимание на украинское движение в России и связывать с ним свои надежды, полагая в лице будущего украинского государства защитную преграду для австро-венгерской монархии против русской опасности. В виду этого, в начале 1916 года в Будапеште была основана газета “Ukrania. Ukran-magyar kapcsolatok szemleje” (Украина. Обозрение украинско-мадьярских отношений) под редакцией русина Федора Стрипского, директора государственного музея в Будапеште, с целью пропаганды украинско-мадьярской солидарности. Этот журнал угорских русинов не относил к украинской нации, тем менее включал он их в будущее украинское государство, требуя их для венгерского государства. Для Венгрии эти шаги являлись, таким образом, предварительной мерою на тот случай, если бы после войны создалась самостоятельная Украина; надо было показать интерес, который de facto должен был прикрыть политику мадьяризации в Подкарпатской Руси.

Но когда Австро-Венгрия капитулировала и когда бескровная мадьярская революция передала 31 октября 1918 года власть Национальному совету гр. М. Карольи, тогда республиканское правительство Карольи в отношении Подкарпатской Руси попыталось сделать то же, что имелось в виду при его переговорах со Словакией: оно хотело пойти навстречу правовым требованиям бывших венгерских народностей, опирающихся на принцип Вильсона о самоопределении наций, и пыталось сделать то, что не удалось манифесту императора Карла, а именно успокоить бывшие венгерские народности автономией. Это была последняя попытка сохранить венгерское государственное единство и мадьярское господство в дунайском бассейне.

Министр Оскар Яси начал тогда переговоры со словаками и румынами; но словаки посредством Мартинской декларации уже высказались за чехословацкое объединение. Среди русинов, которые до тех пор политически не жили и которые были отрезаны от света, не отдавая себе достаточного отчета в том, что в политическом отношении вообще происходит, мадьярские обещания вначале имели отзвук. Но и здесь скоро обнаружилось освободительное и национально-объединительное движение. Однако, ранее чем подкарпаторусский народ определил окончательное направление своего освободительного устремления, американские русины, элемент хотя и эмигрировавший, однако политически более зрелый, чем их земляки, предприняли в Америке и на политическом европейском форуме шаги, которые проблему Подкарпатской Руси решили в чехословацком смысле.

Американский национальный совет русинов, сосредотачивающий в себе национальное движение русинов из Подкарпатской Руси, переселившихся в Америку, наблюдая развитие военных событий и осведомленный, хотя бы в главных чертах, о международных политических возможностях, 23 июля 1918 года в городе Homestead, Pa, вынес резолюцию, которая требовала:

1. Чтобы подкарпаторусскому народу была дана полная независимость.

2. Если бы это оказалось невозможным, чтобы русины объединились со своими единоплеменниками в Галиции и в Буковине.

3. Если бы и это было неосуществимо, чтобы им была дана автономия.

Протокол этого собрания был присоединен к меморандуму, который 21-го октября 1918 года был подан президенту Вильсону. Однако, Вильсон сейчас же указал Национальному совету и русинским политическим деятелям, что две первые формулировки не встретили бы согласия союзников, после чего Американский национальный совет все усилия сосредоточил в направлении автономии.

Решающее постановление имело место в октябре 1918 года. Спустя два дня после вручения меморандума Вильсону, акта в котором Национальный совет ходатайствовал о признании права на национальное самоопределение, русины были приняты в число членов Среднеевропейской унии, имеющей свое местопребывание в Филадельфии. Председателем Среднеевропейской унии тогда был президент Масарик, и она объединяла все угнетаемые среднеевропейские нации. Этим принятием подкарпаторусский народ был признан народностями, представленными в Унии, за особую нацию, правомочную согласно принципу самоопределения, решать свою судьбу и форму своей будущей власти. В силу этого русины участвовали в большой манифестации Унии за принципы национального самоопределения в Филадельфии 26-го октября, прокламация которой, рядом с президентом Масариком, подписана также представителем американских русинов д-ром Григорием Жатковичем.

За день перед этим Жаткович с несколькими другими членами Американского национального совета посетил профессора Масарика в филадельфийском отеле Bellevue-Stratford, с целью ведения с ним переговоров о будущей судьбе Подкарпатской Руси.

Кроме того, еще перед этой встречей редактор Николай Пачута предложил президенту Масарику проект соединения Подкарпатской Руси с Чехословакией. При этом свидании Жаткович вел с Масариком уже вполне конкретные переговоры по поводу этого решения. Позже, 12 ноября, этим вопросом был занят Американский национальный совет в Scranton’e, решив, чтобы бывшие угорские русины, удерживая за собой особые автономные права, объединились с Чехословацкой демократической республикой. Эти стремления Масарик полностью поддержал и решение Американского национального совета принял с радостью, лояльно, однако, обратив внимание д-ра Жатковича на то, что это постановление придется, прежде всего, предложить союзникам в Париже, и что окончательное решение, конечно, будет принято лишь на мирной конференции.

Известно также, что между американскими русинами был проведен тогда же особый плебисцит, при котором за соединение подкарпаторусского народа с Чехословакией высказалось 67%, за Венгрию 1%, за полную самостоятельность Подкарпатской Руси 2% и за соединение с Украиной 28% голосующих.

Специальная комиссия Национального совета, в лице д-ра Жатковича и И.Г. Гардоша, с итогами всех этих переговоров отправилась затем в Париж, куда прибыла 13 февраля 1919 года. Там уже находился председатель Русского национального совета в Прешове Антонин Бескид. Американская делегация образовала с ним общую русинскую комиссию, которая затем вела переговоры с представителями Чехословацкой республики на мирной конференции, д-ром Крамаржом и со мною.

Результаты этих переговоров и обусловили затем постановление мирной конференции о Подкарпатской Руси, решение вопроса о ее границ, проект ее автономии, в той форме, в какой она была определена в мирных договорах, и все нынешнее конституционное, внутреннее и международное положение Подкарпатской Руси. Я участвовал во всех этих обсуждениях, я – соавтор всех важных решений о Подкарпатской Руси, принятых на международном форуме, и таким образом сегодня я имею возможность и право все эти вопросы авторитетно здесь вам изложить.

Тем временем, однако, изменились отношения также в самой Подкарпатской Руси. Несмотря на то, что среди вас было мало известно о мероприятиях американских собратьев, здесь вскоре после распадения монархии возникло освободительное движение, которое, в духе революционных послевоенных лозунгов, стремилось к национальному освобождению.

В виду того, что национальная и политическая жизнь в Подкарпатской Руси была почти подавлена, это национально-политическое движение народа должно было создать свои органы, и оно создало их в форме «национальных советов». Они возникали в разных центрах, независимые друг от друга и часто несовпадающие по своим политическим планам и целям; эти советы, существовавшие одновременно с нашими местными «национальными комитетами» в момент послевоенной революции, позже стали зародышами политических партий. Они избирались на больших собраниях народа и на национальных сборищах и таким образом являлись органами народной воли. Подобный национальный совет в Ясине некоторое время существовал и в качестве административного органа, будучи неким временным революционным правительством, подобно некоторым нашим национальным комитетам, имевшимся в октябре и ноябре 1918 года в Чехии и в Моравии. Из более известных советов надо назвать прешовский, ужгородский и густский. Сперва между ними были некоторые достаточно серьезные политические различия. Позже точка зрения прешевского совета, опирающаяся на американские решения и отвечающая развитию событий, была принята Центральным русинским национальным советом как решение окончательное. Так, из первоначального хаоса и неопределенности постепенно, в первые месяцы после распадения венгерской монархии, выкристаллизовались три ориентации: мадьярская, украинская и чехословацкая. Ориентация мадьярская была представлена долей интеллигенции, культурно и политически в большей части омадьяризованной; украинская была выражением нек5оторой части народного движения, в особенности в восточной части Подкарпатской Руси. Но Западная Украина, временно возникшая во время неопределенности послевоенной эпохи, когда большевицкая Россия только укреплялась против Европы и когда Польша не была еще достаточно сплочена, чтобы быть в состоянии самой решить вопрос об Украине и когда, наконец, мирная конференция в Париже была в начале своих работ, Западная Украина была занята борьбой с большевиками и с поляками и вообще не имела политической возможности решительно приступить к проблеме Подкарпатской Руси. Ориентация чехословацкая оказывалась единственным решением, соответствующим действительности и практическим взглядом в отношении международной европейской политики.

Некоторые главные политические деятели из Подкарпатской Руси и из Америки формулировали это тогда так: «Мы сознаем, что в этой форме мы будем частью хорошо организованного государства, с которым мы можем обоюдно легко договориться на понятном языке и которое обеспечит нам автономию. Мы твердо, конечно, убеждены, что из нынешнего хаоса в будущем снова создастся федеративная Русь. Но в этой новой будущей Руси украинцы не будут обладать такой национальной автономией, какую мы получим в Чехословацкой республике. Кроме того, от своих братьев, находящихся в Галиции и на Украине, мы отделены Карпатами.»

Можно было бы много еще рассказать об этих началах политического освободительного движения в Подкарпатской Руси. Для ее истории навсегда останется существенной деятельность прешовского Национального совета, в котором принял участие священник Емельян Невицкий, д-р Ант. Бескид, д-р Теронский, д-р Завадский и др. Одинаковое значение будет иметь революционная работа гуцулов и образование их радикального движения с целью полного отделения от Венгрии, которое руководилось Национальным советом ясиньским. Вы все знаете об удивительных, самоотверженных боях гуцулов в ноябре 1918 года и по самый август 1919 года, когда управление Подкарпатской Русью окончательное взяло на себя чехословацкое правительство. Знаете вы также о последних попытках мадьяр удержать Подкарпатскую Русь; мы помним и о национальном собрании в Будапеште в декабре 1918 года, на котором в особенности братья Брашчайковы, П. Долиной и представители гуцулов художественно защищали идею полного национального раскрепощения. Конечно, вы знаете и о мадьярских попытках предоставить некоторое самоуправление четырем русинским жупам по закону 26 декабря 1918 года, благодаря которому мадьярское правительство надеялось сохранить для себя Подкарпатскую Русь; вы знаете и о мадьярских попытках организовать, так называемую, Русскую Область, о попытках созыва русинского парламента, который действительно открылся весной 1919 года в Мукачеве, однако вскоре был отсрочен и больше не собирался, так как затем в Венгрии произошла большевицкая революция. Мирная конференция в Париже вопрос разрешила сама, и Подкарпатская Русь по соглашению с чехословацкими и подкарпаторусскими политическими деятелями была окончательно присоединена к Чехословацкой республике.

После большевицкого переворота Подкарпатская Русь пережила тяжелое время. С юга ее территорию осаждали большевики, с востока продвигались румынские войска и заняли области и не-румынские. Единственной надеждой для подкарпаторусского народа оставались чехословаки. Как министр Республики, находящийся заграницей, сообща с пражским правительством, я боролся тогда в Париже за то, чтобы Словакия была занята нашим войском. В конце ноября мне удалось добиться у маршала Фоша и французского правительства признания за нами права занять всю Словакию до самого течения реки Ужа (Унг). Так именно понимали тогда в Париже правдоподобный способ разделения Венгрии, не решаясь разрешить проблему Подкарпатской Руси до тех пор, пока мирная конференция не выскажется сама по этому поводу.

Настало 6 декабря 1918 года, день, когда французский полковник Викс сообщил мадьярскому правительству решение союзников о том, что Словакия должна быть освобождена и передана чехословацкому правительству. Ясно, что Чехословацкая республика заняла территорию до самой реки Ужа. Двенадцатого января вместе с тем явились в Ужгород уже первые чешские легионеры. Когда в Ужгород дошли первые вести о деятельности американских русинов в пользу соединения Подкарпатской Руси с Чехословацкой республикой, народ приветствовал чехословацкие войска, как освободителей. Высшей точкой этого освободительного дела был день 8 мая 1919 года. В этот день в Ужгороде собрались представители трех национальных советов (ужгородского, прешовского и густского) и до тысячи других участников движения. Представители советов ужгородского, густского и прешовского объединяются здесь в «Центральный русский национальный совет» и с всеобщего согласия провозглашают присоединение Подкарпатской Руси к Чехословацкой республике, за что высказывается и делегат американских русинов. За соединение с Венгрией не выступил никто. Присоединение к Чехословацкой республике было, таким образом, проголосовано единодушно. Затем в Прагу отправилась делегация из 100 человек, чтобы довести до сведения президента Масарика о принятом решении. Границы Словакии и Подкарпатской Руси в отношении Венгрии были временно установлены в половине июля 1919 года, когда происходило общее определение границ ее соседей после большевицкого переворота в ней.

Так была окончательно завершена великая историческая борьба Подкарпатской Руси за национальное освобождение. Она была присоединена к Чехословацкой республике, как автономная ее часть. Это произошло по соглашению представителей чехословацкой власти с представителями подкарпаторусского народа разных направлений и тенденций и согласно условиям, выработанным мирной конференцией, которая как раз на этом условии согласилась на то, чтобы Подкарпатская Русь образовала неотделимую часть Чехословацкой республики.

б) Подкарпатская Русь на мирной конференции в Париже.

Разрешите мне, чтобы я, воспользовавшись этим случаем, впервые рассказал то, о чем до сих пор я не имел возможности высказаться, т.е. как развивалась проблема Подкарпатской Руси с точки зрения международной на мирной конференции и как там нам и союзническим делегатам эта проблема в ее целом предстала. Все эти вопросы я обсуждал лично и в силу этого могу представить о них свидетельство вполне достоверное. Это крайне важно не только для вас, для всей Подкарпатской Руси, для мадьярского и еврейского меньшинства этого края, но также для всей среднеевропейской проблемы и для отношений Чехословацкой республики к Венгрии, Польше, Румынии, к движению украинскому и к России вообще.

Из истории освободительного движения подкарпаторусского народа здесь, в Подкарпатской Руси, и в эмиграции, в Америке, явствует, что это не было какое-то особое усилие, какой-то империализм или экспансия чехословацкая и чешская, которые привели к присоединению вашей земли к нашей респу4блике. Проблема присоединения Подкарпатской Руси к Чехословацкой республике предстала в окончательной своей форме лишь постепенно: распадение старой Венгрии после крушения габсбургской монархии во время мировой войны само собой поставило вопрос о национальных меньшинствах в Венгрии. Отдельные венгерские народности: словаки, румыны, хорваты и немцы поставили вопрос о своем самоопределении, а народ подкарпаторусский не мог не поставить этого вопроса в свою очередь.

Этим вопрос о Подкарпатской Руси попросту был автоматически навязан союзникам, а затем всей мирной конференции, тем более что с лета 1918 года политические теории президента Вильсона о самоопределении наций и международной демократии определяли все соображение о будущем мире и о будущих работах парижской конференции. При этих обстоятельствах проблема Подкарпатской Руси была предложена как американским русинам-эмигрантам, как отдельным союзническим правительствам, так и правительству чехословацкому, а, наконец, после падения австро-венгерской монархии и подкарпаторусскому народу в Подкарпатской Руси в следующих нескольких вопросах:

1. Возможна-ли полная государственная самостоятельность Подкарпатской Руси?

2. Если это невозможно, то возможно-ли, чтобы Подкарпатская Русь осталась в границах мадьярского государства?

3. Если это невозможно, то должна быть принята ориентация русская или украинская и Прикарпатская Русь должна быть присоединена к государству русскому или украинскому.

4. Если же, однако, и это невозможно, то иного нет решения, как соединение Подкарпатской Руси с Чехословацкой республикой на условиях разумной автономии, которая, однако, не уничтожала бы принцип единства Чехословацкого государства.

Разберу в отдельности эти предположения, чтобы в особенности сегодня, когда-то здесь, то там раздаются различные суждения и сомнения, либо обнаруживаются всяческие политические планы и интриги, было ясно всем политическим деятелям у вас, у нас и заграницей, как обстояла тогда вся проблема, какой ответ был дан на нее и какой ответ дается на нее и теперь.

1. Уже в 1918 и 1919 г.г. всем союзникам и всем политически-мыслящим людям было совершенно ясно, что Подкарпатская Русь не может быть самостоятельным государством. Она не удовлетворяла культурным и экономическим требованиям, не была достаточно подготовлена политически, была бы игрушкой в руках соседних государств, и вследствие этого, совершенно очевидно, возникли бы тяжелые споры из-за нее, между всеми ее соседями, из-за которых наиболее терпел бы, прежде всего и больше всего сам карпаторусский народ. Президент Вильсон это открыто сказал русинским делегатам, и между остальными союзниками не оказалось никого за это решение.

2. За оставление Подкарпатской Руси в границах новой Венгрии, лишенной словаков, хорватов, румын и частью немцев, не высказывался также никто. Между союзниками и на мирной конференции не было ни единого голоса за это. Также не было сомнения в том, что Подкарпатская Русь у Венгрии остаться не может. Отчасти в 1918 и 1919 г.г. это было вопросом принципа, ибо лозунг самоопределения распространялся и на подкарпаторусский народ, а этот народ в своем огромном большинстве, как дома, так и заграницей, в эмиграции, свой взгляд, направленный против Венгрии, выразил совершенно ясно.

Одинаково существенно, однако, было то, что на мирной конференции не было сомнений в том, что если бы Подкарпатская Русь осталась в Венгрии, то в этом случае никогда не было бы уверенности в национальном развитии подкарпаторусского народа; что в отношении национальном этот народ был бы ныне закрепощен одинаковым образом, как теперь в Венгрии порабощены и денационализированы словаки, остатки румын и сербов, т.е. он не имел бы вообще оснований не только для политической автономии, но даже для скромного собственного развития национального, культурного, политического, социального и даже экономического.

Полагаю, что нынешнее положение меньшинств в Венгрии вполне подтверждает тогдашние опасение и что от этих опасений нельзя отказаться и в отношении будущего. Прочные ручательства развития Подкарпатской Руси дает только государство, которое по своему устройству и по своей основе a priori является и останется государством демократическим. Это государство – Чехословакия.

3. В связи с этими обстоятельствами, оставалось предположение либо присоединения к украинской республике, создавшейся в 1918 и 1919 году, либо к новой России. Ни то, ни другое, однако, не было возможно в то время, да и теперь нельзя предполагать, чтобы в ближайшие столетия подобные комбинации были осуществимы.

Что касается украинского решения, то непреоборимым препятствием была Польша, которая требовала для себя на мирной конференции восточную Галицию, а после мира в Риге получила еще дальнейшее приращение; а когда же ее суверенность над ними признала современная Россия и остальная Европа, область Подкарпатской Руси была вполне отделена от России и Украины. Если бы, таким образом, Украина должна была существовать когда-нибудь, как самостоятельное государство, она не была бы непосредственным соседом Подкарпатской Руси; в виду уже этого, решение украинское совершенно невозможно. На мирной конференции были против него еще потому, что никто из союзников самостоятельного украинского государства не хотел, имелось пожелание допустить, в крайнем случае, создание русской федерации, в которой бы Украина имела свое автономное место. Украинское решение подкарпаторусской проблемы, поэтому не удалось провести в 1918 и 1919 году. Тем менее можно его провести сейчас или в будущем, потому что против этого имеются теперь интересы большого польского государства и потому, что это обозначало бы перевороты и изменения, размеры которых сейчас никто бы и не мог учесть.

Решение русское, т.е. политическое присоединение к какой-то России, нынешней или будущей, равным образом обозначало бы большие перевороты в Европе, которые коснулись бы Польши и всей Средней Европы. Это решение было исключено уже на мирной конференции и одинаково исключено в будущем. Добавлю, что, по моему убеждению, это решение было бы исключено и в случае, если бы бывшая царская или республиканская Россия уцелела и участвовала бы на мирной конференции. Все западные союзники и Северная Америка были сразу же, с начала войны единодушны в том, что было бы невозможно при разделе Австро-Венгрии допустить, чтобы бывшая Россия пересту4пила Карпаты, спустилась в венгерскую равнину и таким образом стала бы среднеевропейским государством. Я убежден, что Франция, Англия и Италия, не говоря об Америке, этот свой решительный взгляд, диктовавшийся опасением перед панславизмом, на мирной конференции отстояли бы. Также и Польша противилась бы всеми силами тому, чтобы это решение не получило осуществления.

4. Из приведенных фактов, таким образом, явствует, что на мирной конференции могло быть проведено политическое решение подкарпаторусской проблемы лишь одно, т.е. чехословацкое. Полная самостоятельность Подкарпатской Руси и оставление ее в Венгрии было исключено вначале же и заранее; решение украинское или русское было по политическим и международным условиям вообще неосуществимо, неосуществимо теперь и останется неосуществимым, покуда существует нынешнее состояние Европы, а на севере Карпат находится могущественное польское государство. В этой обстановке и в эмиграции, и в подкарпатском народе, и среди чехословацких политических деятелей естественно было то развитие, которое стало исторической действительностью современности - конечное и окончательное присоединение автономной Подкарпатской Руси к Чехословацкой республике.

Я хочу, однако, совершенно объективно подчеркнуть, что мирная конференция имела особые доводы для чехословацкого решения подкарпаторусской проблемы.

а) Прежде всего она приняла это решение потому, что она ясно и в полной мере сознавала вышеизложенную проблематику и знала, что ни одно из четырех приведенных решений международно-политически невозможно и что для спокойствия и мира и для укрепления среднеевропейских отношений для далекой будущности решение чехословацкое наиболее логическое, наиболее благоприятное и наиболее длительное.

б) Далее она знала, что Чехословацкая республика правдоподобно представляет наибольшие ручательства в том, что этот край в будущем сможет успешно развиваться, что подкарпаторусский народ в границах Республики сможет жить вполне свободно и без затруднений развивать национальную культуру и национальную самобытность, что Чехословацкая республика по своему населению весьма родственна подкарпаторусскому народу, что из всех среднеевропейских государств она сможет наиболее успешно посвятить себя этому культурному заданию, т.е. социальному и культурному развитию этой страны, которая во время мадьярского владычества была национально и социально угнетаема, планомерно денационализировалась и систематически приводилась в запустение. Поэтому мирная конференция отдала Чехословацкой республике эту землю, однако, при двух условиях:

1. Этот край будет обладать известною степенью политической и культурной автономии и политической свободы, но эта автономия не должна мешать единству всего государства.

2. В этом крае будут соблюдаться национальные языковые и религиозные права меньшинств без различия наций и расы.

Мирная конференция была уверена, что из всех среднеевропейских государств лучше всего может соблюсти эти условия Чехословакия.

в) Я должен, однако отметить, что мирная конференция при этом принимала во внимание еще один особый довод чехословацкой делегации, ради которого она подчеркивала необходимость присоединения Подкарпатской Руси к Чехословакии: потребность для Чехословацкой республики, по соображениям международно-политическим, по доводам безопасности и спокойствия в Средней Европе и будущего развития среднеевропейской политики вообще, быть непосредственным соседом Румынии. Это могло осуществиться только при посредстве Подкарпатской Руси, ибо только благодаря ней возможно теперь столь тесное сотрудничество с Румынией, а в особенности вся политика Малой Антанты.

Поэтому вы видите, каким образом проблема Подкарпатской Руси является международно-существенным и многообъемлющим вопросом, как она касается жизненных интересов не только лишь подкарпаторусского народа, но и огромных интересов всех соседних государств и наций; она касается и проблем международно-политических, вокруг которых движется политика Чехословакии, Венгрии, Польши, украинского движения и России. Вопрос о Подкарпатской Руси является, таким образом, одним из существеннейших вопросов всей среднекевропейской политики, с этой точки зрения он должен оцениваться и согласно с этим должно проводиться его решение.

Вы видите, таким образом, что все это было известно на мирной конференции, а также было открыто произнесено. Вы видите, конечно, тоже, почему Чехословакия, по решению мирной конференции, однажды ставши обладательницей этой области, от земли этой никогда не откажется, почему она никогда никакого ревизионизма в этом вопросе не допустит и почему она будет защищать эту землю вместе со всеми вами до последней капли крови. Это не только вопрос каких-нибудь 12.600 квадр. Километров территории и приблизительно 730.000 жителей. Для Чехословакии это, прежде всего вопрос ее государственной и национальной гордости и чести: мирная конференция доверила ей судьбу подкарпаторусского народа, чтобы она оберегла его национальное бытие, приподняла его в культурном и социальном отношении и подготовила к лучшей жизни. Мирная конференция доверила эту область Чехословакии, потому что правильно понимала, что таким путем будут окончательно устранены из Средней Европы затруднения, раздоры и бодрствования, которые в случае каждого иного решения возникли бы из-за Подкарпатской Руси между среднеевропейскими государствами. Мирная конференция, наконец, правильно желала, вполне понимая развитие Средней Европы в будущем, дать Чехословакии определенные жизненно-значительные международные возможности политические в ее сотрудничестве с Румынией и вообще в Средней Европе.

Эти свои задачи, эти свои обязанности Чехословакия в отношении к Подкарпатской Руси исполнит, во что бы не стало; подобным же образом, не отречется она ни от чего из прав, которые ей предоставили в отношении Подкарпатской Руси мирная конференция и мирные договоры. Поэтому я хочу здесь торжественно заявить для вас и для нас самих, что мы в этих вопросах никакой ревизии не боимся и никакой ревизии в них не допустим. Поэтому вы все здесь можете быть в этом смысле совершенно спокойны и без забот, как абсолютно спокойны и неозабочены мы в Праге.

С этими словами я не обращаюсь умышленно к кому-нибудь заграницей, так как в этом нет нужды. Это заверение, прежде всего я даю вам здесь, чтобы вы могли спокойно заниматься своими делами и задачами, чтобы вы не верили никаким слухам, интригам, журналистическим тревогам неосведомленных, оплаченных заграницею, либо заинтересованных деятелей, откуда бы они не являлись. Судьба Подкарпатской Руси решена на целые столетия и решена окончательно. Подкарпатская Русь принадлежит вам и принадлежит нам: подкарпаторусскому народу и Чехословацкой республике.

ПОДКАРПАТСКАЯ РУСЬ В РАМКАХ ЧЕХОСЛОВАЦКОЙ РЕСПУБЛИКИ. ПРОБЛЕМА АВТОНОМИИ.

Разрешите мне теперь, чтобы я вам сказал несколько искренних слов об автономии Подкарпатской Руси в рамках Чехословацкой республики.

Чехословацкая республика, принимая из рук мирной конференции Подкарпатскую Русь, подписала особое соглашение, которое обеспечивает Подкарпатской Руси автономное положение в Республике, местный самостоятельный сейм, в ведении которого имеются дела школьные, языковые и вероисповедные, далее языковые и школьные права меньшинств и, наконец, назначение губернатора, ответственного перед автономным сеймом. Время от времени теперь, дома и заграницей, чехословацкое правительство упрекают в том, что этих обязательств оно до сих пор не исполнило и что, вероятно, исполнить их не желает.

На это я вам здесь категорически заявляю: чехословацкое правительство никогда не забывало своих обязательств, никогда их не забудет и то, что находится в мирных договорах, во что бы то ни стало, осуществит. Та автономия, к которой Чехословацкая республика обязалась и обязательство об этом включила в свою конституцию, в недалеком будущем будет введена, а именно последовательно и добросовестно, в согласии со всеми вами, шаг за шагом, постепенно, как только отдельные приготовления для этого будут закончены. В следующем году будут всеобщие выборы в пражский парламент. До того времени будут проголосованы некоторые законы, касающиеся автономии, а после будущих выборов, как я сказал, отдельные законы и распоряжения, которые будут вводить шаг за шагом автономистические учреждения, будут осуществлены у вас в практической жизни. Как быстро будет дело продвигаться, решится, прежде всего, здесь, у вас, так как все это не зависит только от правительства и от Праги; все это зависит первым делом и от того, как вы будете подготовлены к этому, от того, как вы сумеете в том или ином вопросе сплотиться, как вы сами здесь будете между собою политически подготовлены.

Я уже сказал, что часто здесь у вас, и там и сям заграницей, нас упрекали, что до сих пор мы не ввели автономию в Подкарпатской Руси. И на эти упреки хочется общественно ответить совершенно искренно.

Благодаря вступлению Подкарпатской Руси в Чехословакию с автономными правами, которые обеспечили ей мирные договоры и чехословацкая конституция, область Подкарпатской Руси стала впервые в истории подкарпаторусского народа самостоятельной административной единицей, самостоятельной единицей политической и, собственно, также национальной. Для подкарпаторусского народа это является огромной революцией. До сих пор ничего подобного никогда не было. Тем самым вам была дана задача, которую вы до сих пор не решали, и к которой, скажем это откровенно, до 1918 года вы не были подготовлены. До самой войны вы не располагали политическими и национальными правами, культурно вы ориентировались на север, но с юга мадьярская культура и политика вам в этом всячески препятствовала. Политического и административного опыта у вас было весьма мало. Только во время войны вы освободились и получили в Чехословацкой республике первые основания демократии, а тем самым вы приобрели разом все права свободной политической жизни.

Вы были присоединены к государству чисто демократическому и творите в нем автономную провинцию, которая имеет 2/3 большинства, состоящего из славянского элемента, наряду с 1/3 меньшинства, складывающегося из меньшинств мадьярского и еврейского. Оба эти меньшинства были, однако, со времени бывшего строя экономически, социально и политически лучше защищены. Предоставить сразу автономию Подкарпатской Руси обозначало бы открыть в этой земле путь – скажем это совершено искренно – недемократическому владычеству. Меньшинство овладело бы большинством. Говорю это совершенно открыто, что при этом положении обязанностью демократического правительства пражского было, прежде всего, предпринять многолетние политические, хозяйственные и культурные приготовления к созданию действительно демократической автономии. Было необходимо учредить собственные национальные школы и так подготовить политическое воспитание масс; было необходимо подготовить организацию политических партий, которых здесь до сих пор не было, было необходимо упорядочить общественную администрацию и народную гигиену, подготовить новую церковную организацию, греко-католическую и православную, необходимо было создать в особенности и основание для того, чтобы население, составляющее большинство, которое при бывшем строе держалось вдали от целого ряда хозяйственных должностей и учреждений, могло бы подготовиться и для этой деятельности. Нельзя, кроме того, забыть, что отдать управление краем в руки населения, которое впервые за свою историю приступает к этому, является делом весьма ответственным, а правительство Чехословацкой республики желает, чтобы, когда оно передаст управление подкарпаторусскому народу целиком, когда оно даст ему автономный сейм, чтобы это был действительный успех и чтобы успех этот в будущности был постоянным.

При этом я хочу отметить, что имеющееся до сих пор областное управление составляет уже первые основания этой автономии. Главное, однако, хочу я подчеркнуть то, что вопрос автономии, прежде всего, является тяжелой финансовой проблемой, о которой так легко забывают, и которую Подкарпатская Русь будет преодолевать лишь с величайшими затруднениями. Автономия будет вам также стоить деньги. Далее, вы сами должны хорошенько обдумать, что такое автономия, что она обозначает, как она была определена в мирных договорах. Часто суждения об этом неверны.

Я хочу, однако, здесь вам сказать еще что-то, что вероятно так ясно до сих пор не говорилось. Согласно мирным договорам Совет Лиги наций призван к тому, чтобы он контролировал чехословацкое правительство, как оно выполняет свои обязательства в отношении Подкарпатской Руси, как вероятно вы знаете, несколько лет назад со стороны венгров мы были обвинены в Женеве в том, что мы своих обязанностей не выполняем, и что автономию ввести не хотим. На письменную жалобу, поданную около 1924 года, я ответил письменно. В ответе я указал, в каком культурном, школьном, социальном и политическом состоянии была Подкарпатская Русь до 1918 года, что с того времени выполнило наше правительство, и что еще хочет сделать, прежде чем введет автономию. Я сообщил, что мы хотим исполнить в школьном деле, в области гигиены и общественных работ, в политическом образовании и в административных вопросах. Я привел тогда сведения также о низком уровне образования некоторых слоев населения, которые во время выборов подпали под демагогию коммунистической партии, проведение автономии которой мы доверить не хотели и не могли. И на это все я получил вполне успокоительный ответ. Совет Лиги наций признал наше поведение правильным, согласился, чтобы мы в течение нескольких лет сперва проводили эту культурную работу и эти политические подготовления и лишь потом, когда наступит время, чтобы мы приступили к введению автономии.

Могу, наконец, открыть вам и следующее: между мною и секретариатом Совета Лиги наций достигнуто соглашение, по которому время от времени, каждые пол года или, по крайней мере, каждый год, чехословацкое правительство само, без каких-либо жалоб, подает общий обзор в Женеву о том, каковы отношения в Подкарпатской Руси, как продвинулось ее развитие и насколько приблизилось время для введения автономии. Кроме того, мы уговорились, что чиновник, руководящий секретариатом Совета Лиги наций, лично сам, время от времени, при посредстве поездок в Подкарпатскую Русь убедится в наших сведениях. Несколько подобных поездок было сделано. За все эти годы – этой тактики мы придерживаемся без малого уже десять лет – мы не услыхали от Женевы ни одного упрека, наоборот, мы располагаем признанием, что работа и наше поведение отвечает требованиям времени, затруднениям положения, выгодам подкарпаторусского народа и нашим международным обязательствам.

Вероятно, вы мне позволите, чтобы по этому случаю я коснулся жалобы против чехословацкого правительства, которую 12 декабря 1932 года подал в Женеве американский мадьярофильски ориентирующийся русин г. Михаил Югас. В ней он упрекал чехословацкое правительство в том, что оно до сих пор не ввело и не желает ввести автономию, что оно не поддерживает в Подкарпатской Руси в достаточной степени русинские школы, что оно тенденциозно поддерживает лишь одну ориентацию подкарпаторусского народа, что оно очешивает край, плохо осуществляет политическое управление и т.д. Чехословацкое правительство подало на эту жалобу ответ, который был общественно опубликован на международном форуме по-английски и по-французски. Этот ответ был подробно проверен особой комиссией Совета Лиги наций, в которой заседал представитель Англии, Франции и Мексики. О нашем ответе и о том, как Чехословацкая республика управляет Подкарпатской Русью, комиссия судила так:

«Комитет Совета Лиги наций разобрал данные, которые были ему, предложены на собрании 11 октября 1933 года, и был в высшей степени удовлетворен откровенностью, точностью и ясностью разъяснений чехословацкого правительства по всем пунктам жалобы, в особенности, поскольку это касается языковой практики, школьного управления, разных способов обучения и т.д. Вопрос об автономии Подкарпатской Руси, как о ней гласят статья 10 и следующие договора меньшинств с Чехословакией, уже затрагивался в нескольких ходатайствах, а теперь и в этой последней жалобе. Он не мог, конечно, не обратить на себя внимание Комитета. Комитет с удовлетворением принял во внимание разъяснения чехословацкого правительства по этому вопросу, и в особенности то, что политическое воспитание населения этого края, имеющее в виду подготовляемую автономию, успешно продолжается и значительно продвинулось.»

Я приношу более подробно это постановление, чтобы здесь, общественно и торжественно, снова констатировать: чехословацкое правительство исполняло свою обязанность правильно и добросовестно, автономию оно в течение ряда лет подготовляло путем, на который следовало вступить раньше; оно исполнило уже в этом смысле огромный труд; ныне оно находится почти у конца этих подготовительных работ и к практическому осуществлению автономии в скором времени приступит, желая ввести ее постепенно, шаг за шагом, так, чтобы это обозначало действительно успех и так, чтобы свои задачи в отношении Подкарпатской Руси правительство действительно достойно и правильно разрешило.

У чехословацкого правительства в данном случае нет ничего, что оно должно было бы скрывать. Оно не делает также обещаний, которые бы потом не желало или не могло бы исполнить. Но, конечно, оно будет требовать и от подкарпаторусского народа определенных дел, определенного поведения и полного сознания ответственности за этот далеко простирающийся шаг. Но оно полагает, что психологический момент к постепенному введению автономии теперь настал, и что положение в Подкарпатской Руси, в общем, подготовлено. Конкретными приготовлениями к этому теперь уже активно занят министерский комитет, особо на этот случай созданный. Как я сказал, до будущих парламентских выборов пражским Народным собранием будут утверждены некоторые необходимые для этого законы, а в новой будущей легислатуре эти новые автономные законы практически начнут осуществляться.

ВНУТРЕННИЕ ПРОБЛЕМЫ ПОДКАРПАТСКОЙ РУСИ: БОРЬБА ЗА МЕНЬШИНСТВА И ЗА КУЛЬТУРНУЮ ОРИЕНТАЦИЮ ПОДКАРПАТОРУССКОГО НАРОДА.

Область Подкарпатской Руси со стороны политической, культурной, социальной – вообще в социологическом отношении – является одной из самых интересных земель в Средней Европе. Она в особенности знаменательна для славян, ибо прямо переполнена, можно сказать, перегружена проблемами, осложнениями и всякого рода вопросами, в которых проявляются особые типические славянские споры. Подкарпатская Русь служит, таким образом, любопытным примером и, так сказать, картиной политических затруднений отдельной большой части славянского мира.

Несколько цифр, взятых из статистики, пояснят это лучше всего. Территория Подкарпатской Руси занимает площадь в 12.600 квадр. Километров. По переписи 1930 года в ней живет 727.000 человек. В 1921 году край обладал лишь 604.000 населения, так что за десять лет его прирост составляет почти 20%, в то время как в остальных частях Республики население приблизительно возросло только на 8%. Это обозначает, что относительное количество населения Подкарпатской Руси по сравнению с количеством чехословаков, растет быстрее, чем количество населения в остальных частях Республики, в силу чего Подкарпатская Русь в будущем автоматически приобретет больше политического значения. Если, например, лет через 30-40 население Республики возрастет до 19-20 миллионов человек, то из них чехословаки составят приблизительно 15 миллионов, а карпатороссы около 1 миллиона, остальные же меньшинства приблизительно дадут цифру около 4 миллионов.

Из упомянутых 727.000 населения Подкарпатской Руси в 1930 г. около 447.000, т.е. 63% было русских и русинов, 109.000, т.е. 15% мадьяр, 91.000, т.е. около 13% евреев (обозначенных по признаку национальности и 34.000, т.е. около 5% чехословаков.

В отношении вероисповедания существенны следующие данные: исповедующих греко-католическое вероучение имеется около 260.000, т.е. 49 1/2%, православных 112.000, т.е. около 15 ½%, евреев (по признаку религии) около 102.000, т.е. около 14% и лиц римско-католического исповедания около 70.000, т.е. приблизительно 9 ½%.

Эти статистические данные сами по себе проливают свет на все внутренние проблемы Подкарпатской Руси, на все ее политические и партийные бои, на все затруднения, тягости, на нынешнюю запутанность и неясность в вопросе культурной ориентации огромного большинства подкарпаторусского населения. Если мы сопоставим эти данные с историческим развитием края, с бывшим мадьяризующим режимом перед 1914 годом, с имевшимися политическими планами во время существования габсбургской монархии и предреволюционной России, с борьбой за Украину и с культурной борьбой в Галиции перед 1914 г., то мы ясно увидим, почему Подкарпатская Русь является типической страной перехода от Запада к Востоку и разных культурных ориентаций, землей культурных и национальных дуализмов, землей, в которой национальное самосознание народных масс только лишь постепенно образуется, в которой отдельные классы и области только начинают культурно дробиться и подрастать для национального самосознания. В силу этого, здесь так остра борьба за окончательную культурную ориентацию, за письменный язык, за вероисповедание, за национальную традицию, короче говоря, за создание единого национального типа.

Подкарпатская Русь по своему географическому положению и по составу своего населения, со стороны национальной и вероисповедной, является землей, которая действительно, в точном смысле слова, служит мостом, переходом между Востоком и Западом. Сейчас она обладает, и будет им обладать и далее, двойным характером, постоянно борясь в лице своего народа за цивилизацию западную и восточную, отводя большую роль то западному, то восточному началу, в зависимости от политических ситуаций и в зависимости от выдающихся европейских событий. Географическое положение страны творит этот ее характер; соседство ее с государствами мадьярским, чехословацким, польским и течением украинским, наряду с огромным русским государством, подобный характер прямо обусловливает. Фактом является то, что в течение нескольких столетий Подкарпатская Русь находилась в венгерском государстве, насильно подвергаясь денационализации, фактом является, что, несмотря на это, национально и в отношении языка она всегда тяготела на Восток, к России и украинству, фактом является, что ныне она находится в Чехословацком государстве, которое в своей преобладающей части является славянским и славянскому большинству Подкарпатской Руси столь близким, которое, однако, явно и сознательно тяготеет к Западу и обладает своими политическими и социальными установлениями, которые заложены на основе западноевропейского демократизма. Это все определяет историческую проблему Подкарпатской Руси, ее борьбу за ориентацию западную и восточную, что мы должны культурно осознать, расценивать ее правильно политически и согласно с этим решить ее. Чехословакия не желает, и не будет принуждать Подкарпатскую Русь к какой-нибудь национальной и культурной ориентации. Чехословакия лишь хочет в культурной борьбе Подкарпатской Руси братски помогать ей и завершить ее национальное возрождение в духе западноевропейском и мировом.

Всю подкарпаторусскую культурную проблему, которая должна быть решена так, чтобы национальное возрождение Подкарпатской Руси было проведено окончательно и успешно, я лично формулирую так:

Прежде всего, мы должны совершенно отделить государственно-политическую проблему Подкарпатской Руси от культурной проблемы большинства славянского населения, будь то русские, украинцы или обыватели чисто местной ориентации. Как я уже указал, в государственно-политическом отношении Подкарпатская Русь окончательно принадлежит Чехословацкой республике, ее политическая принадлежность тем самым разрешена на целые столетия. К Венгрии она уже не возвратится и не попадет, а к Украине, или к России, она не может отойти в силу нынешнего и будущего положения Польши. Каждый гражданин Подкарпатской Руси должен себе это уяснить и согласно с этим устраиваться. Всякого рода политические ирреденты должны уже раз навсегда исчезнуть.

Иной вопрос – какова должна быть культурная и национальная ориентация той части населения Подкарпатской Руси, которая не принадлежит ни чехословакам, ни к мадьярам, ни к евреям. В нынешних борствованиях этого славянского элемента населения наблюдаются здесь ориентации общерусская, малорусская и, наконец, ориентация местная, некий русинизм или карпаторуссизм. В связи с этими ориентациями находятся все ваши бои за язык, а отчасти и за вероисповедание, в особенности за православие.

Я далек от того, чтобы вмешиваться в эти споры и предписывать, что следует вам делать, какое правописание и язык нужно вам принять и какую культурную ориентацию вы должны для себя окончательно избрать. Подобные проблемы, аналогии которых вы можете найти сейчас, и в другое время, например, на Балканах, согласно достаточно точным и известным социологическим законам, разрешаются часто в результате долго длящейся борьбы. Какия-нибудь только политические мероприятия правительств и администрации, либо и определенное управление школьным делом в том или ином направлении, окончательно и так легко их не разрешают. Это является всегда вопросом длительного развития, в особенности в стране, в которой народу, который впервые национально пробудился, обеспечена определенная степень свободы, как это имеется у нас.

Для меня эта проблема возникает в следующем виде: в момент, когда будет введена автономия и подкарпаторусский сейм должен будет разрешить задачи языка, школьные и религиозные, нужно будет констатировать, что все русские направления совместно представляют в Подкарпатской Руси решительное большинство, а именно 63% населения, а с частью чехословацкой приблизительно 70 процентное большинство. Таким образом, эти элементы составляют и всегда должны составлять большинство, которое управляет и владеет этой землей. В вопросе языка и в школьном деле его представители теоретически и практически должны договориться на демократических началах. Если им не удастся договориться о языке и единой национальной школе, они должны избрать компромисс – какой язык будет считаться главным, а какой, в полном объеме, наряду с главным языком, будет иметь место согласно праву меньшинств. Рядом с вашим главным языком одинаковые права здесь, как во всей Республике, имеет язык чехословацкий, так как согласно нашему конституционному закону язык чехословацкий нигде в Республике не является языком меньшинства. Это, кроме того, отвечает также нашим международным обязательствам, которые вытекают с одной стороны из мирных договоров, с другой же из наших отношений с Лигой наций.

Конечно, мадьярское и еврейское меньшинство должны пользоваться правами меньшинств полностью, как это определяет наш договор о них, подписанный на мирной конференции, и как к этому обязывает контроль Женевской Лиги наций.

То, что я здесь привожу, является простым правовым установлением, данным нам, конечно, заранее, прежде всего нашей демократической конституцией, согласно которой политические дела языковые и школьные подлежат решению парламентского большинства, затем нашими международными обязательствами и, наконец, положениями о меньшинствах (о языке и школах) нашей конституции. В этих рамках, в этом порядке и в этой форме будут политически разрешаться названные ваши проблемы. При всем этом ни конституция, ни правительство в Праге, ни я лично не предполагаем, вмешиваться в то, что вы сами с достоинством решите, окончательно, судя о своем главном языке и вообще о своей окончательной культурной, национальной и языковой ориентации. Если сейм примет великорусские начала, малорусское движение будет охраняться законами о меньшинствах; примет-ли он направление малорусское, или локальный русинизм, то тогда это будет великорусское направление, которое будет охраняться законами о меньшинствах, так же как это будет проводиться в отношении мадьярского и еврейского меньшинств. Однако, эти бои с их нынешней политической окраской и с постоянной, подчас ирредентистической, оглядкой за границу, на Украину, либо на Россию, должны прекратиться. Зачастую это лишь фантазии, которые не имеют и не будут иметь реального политического основания.

Я бы хотел, чтобы все это было осознано, чтобы мы видели, что эта проблема в этой обстановке, может быть, менее сложной, чем кажется, что собственно ее решение уже принципиально намечено нашими демократическими принципами и нашими международными обязательствами. Нынешние, столь часто высказываемые политические суждения, а в особенности догадки о том, что в отношении будущего международного развития восточной Европы, в отношении интересов Подкарпатской Руси и в отношении интересов Чехословацкой республики сейчас и в будущем лучше или безопаснее – то ли великорусское, или малорусское направление – собственно, менее значительны, чем это думают. На государственно-политическое положение Подкарпатской Руси, которая решительно при всех обстоятельствах всегда останется связанной с Чехословацкой республикой, все, что бы ни случилось с Украиной или с Россией, не имеет и не может иметь большого значения. Основной задачей национальной будущности Подкарпатской Руси является то, чтобы великорусское, малорусское направление и русинизм во что бы то ни стало, договорились вместе с чехословаками об единой будущей политике, о политическом управлении, о политике экономической и социальной, о дальнейшем культурном и национальном развитии всего края. Это необходимо для того, чтобы в этой обстановке они могли взять в свои руки автономию в ее целом, чтобы они могли получить управление целиком над этим прекрасным краем и, прежде всего, чтобы они могли трудиться над его социальным и экономическим улучшением, так как судьба Подкарпатской Руси на столетия уже связана с судьбой Чехословакии.

Еврейский элемент Подкарпатской Руси, разумеется, должен всегда обладать своими обеспеченными правами как меньшинство, подобно тому, как и во всей Республике, а это обусловит его лояльность к автономии края. Мадьярский элемент, который некогда владел всей областью, может и должен рассчитывать на то, что и будущая автономная власть Подкарпатской Руси и правительство Чехословацкой республики будут на страже, чтобы мадьярское меньшинство не угнеталось, чтобы все его права уважались безоговорочно, чтобы оно могло быть и к Республике и к Подкарпатской Руси совершенно лояльно. И подкарпаторусский народ, и мы, чехословаки, и пражское правительство чтут мадьярскую культуру, умеют ее ценить и уважать и представят мадьярам то, что им принадлежит по праву. Но власть над этой землей не сможет уже никогда вернуться в руки мадьярского меньшинства. Это противоречит демократическим основам, на которых наша Республика построена и которые, несмотря на нынешние затруднения демократических режимов, и дальше останутся неизменным фундаментом всей нашей политической жизни.

Все настоящие подкарпаторусские патриоты, какой бы ориентации они не были, вероятно, уяснят себе, что я хотел всем этим сказать: если они не столкуются в том смысле, на который я им только что указал, ими будут владеть другие; если они не договорятся, они будут работать для других; социально и экономически они будут и дальше тяжело страдать, будут жертвами чужих интриг. Они располагают огромным большинством, если действуют согласно, но каждый из них окажется, однако, в меньшинстве, если не сумеет договориться с другим, а в результате этого не сможет затем никогда владеть самим собою

Практически это обозначает: население Подкарпатской Руси, в лице отдельных русских ориентаций совместно с чехословацким элементом, располагая 70 процентным большинством, должно сговориться и, таким образом, подготовиться к проведению автономии в той мере, чтобы оно могло навсегда принять ведение и управление всей землей. Меньшинствам в этом случае будет дано то, что им полагается согласно внутренним и международным законам. Пражское правительство в этом вопросе берет на себя обязательства и не пойдет на уступки в Подкарпатской Руси, как и во всех остальных частях Республики. Поэтому политические течения различных русских ориентаций должны уже теперь образовать коалицию государственно-созидательных партий, подобно тому, как это имеется в главном пражском Парламенте. Я знаю, что коалиционные местные партии начали уже сходиться и совместно работать. Это является единственным путем для успешной политики в Подкарпатской Руси. Я рекомендую эту тактику и последовательное, постоянное сотрудничество уже теперь, с наибольшим ограничением местной языковой и культурной борьбы, дабы вы могли затем, при подготовлении автономии, сообща осуществить и исполнить все необходимое совместно с пражским правительством. И раз навсегда пусть будет известно, что здесь, в Подкарпатской Руси, не смеют бороться друг против друга, - в особенности недозволенными средствами, - прежде всего наши коалиционные правительственные партии из пражского Парламента. Наоборот, здесь они должны выполнять огромную культурную и моральную миссию, осуществлять великую воспитательную задачу, нести большую историческую ответственность. Они должны вполне подготовить местное население для национального творчества. Пусть же станет для них то, что я говорю, в нынешнее тяжелое время, громким призывом для искреннего и лояльного выполнения этой важной исторической и патриотической их обязанности в стране, которая еще недостаточно развилась и где вызывание излишней политической борьбы является попросту политическим преступлением. Мы должны иметь отвагу признаться, что наши правительственные партии своей работы в этом смысле до конца не провели, а потому не выполнили целиком того, что исполнить могли бы и должны были. В будущем здесь неизбежно придется выправить положение в вышеуказанном смысле. Говоря о внутреннеполитических проблемах Подкарпатской Руси, я хотел бы еще добавить несколько слов, коснувшись различных жалоб, пусть обоснованных или необоснованных, на нынешнее управление и на результаты развития Подкарпатской Руси до сего времени.

Я знаю, что многое еще недостает Подкарпатской Руси, знаю в частности, что здесь много тягостей, в особенности экономических и социальных. Но, несмотря на это, я хотел бы подчеркнуть, что за 15 лет существования Подкарпатской Руси, в качестве административного, политического и культурного целого, очень много было выполнено, прежде всего, в делах школьных.

Перед освобождением Подкарпатской Руси, в 1917-18 году, на ее нынешней территории было 517 низших школ (893 класса с 62.860 учениками) с мадьярским языком преподавания, который был введен, как обязательный, во всех школах. В 34 духовных школах обучение было разрешено также на русском языке. Чисто русских школ не было. Высшие школы были исключительно мадьярские, а именно: 8 гражданских школ, 3 гимназии, 3 учительских института, 2 торговых школы, 1 земледельческая школа, 1 школа для керамики и 1 институт для глухонемых. Все школьное дело велось в мадьярском духе, хотя в действительности обучающихся мадьяр было в лучшем случае 15%.

Множество детей было освобождено от посещения школ, так что после переворота было обнаружено в маараморошской жупе 79% неграмотных, в бережской 53%, а в отдельных общинах эти цифры иногда доходили и до ста процентов.

В 1931-32 школьном году гражданских школ с русинским языком преподавания было 433 (1383 класса с 75.580 учащимися), 110 мадьярских (283 класса с 16.500 учащимися), 61 немецких, 4 румынских, 160 чехословацких, 4 древне-еврейских. Детей, которые не посещали школу, в 1920 году было 26.000, в 1931-32 году уже только 4585, а в 1933 г. немного более 3000. Гражданских школ было: 16 русинских, 14 чехословацких, 4 мадьярских. Прирост национальных школ с момента переворота составляет 40%, прирост классов 144%, если мы не включим еще многочисленных школьных курсов. Число гражданских школ возросло на 120% (классов 344%) . Подобное развитие имеется и в школьном деле среднем и специальном.

Развитие школьного дела можно, поэтому охарактеризировать следующим образом: была проведена национализация общественных школ, в школы записаны почти все дети, или, по крайней мере, существенно уменьшилось число детей не обучавшихся (с 26.000 почти до 3000); обязательное посещение школы повышено с 6 до 8 лет; число низших, средних и специальных школ увеличилось, по меньшей мере, вдвое и они были национализированы; уровень школы был поднят; повышенное количество учителей в отношении народного воспитания выдвинуло новых работников, а в силу всего названного основательно уменьшилось количество неграмотных. В этом отношении можно сказать, что наряду с национальным школьным развитием чехословацкое правительство выполнило огромный труд. Но и в Словакии подобного успеха не достигло ни одно европейское государство после войны. В этом смысле можно сказать, что при всем этом, однако, в школьном деле остается еще много работы, которая должна быть доведена до конца.

В политической жизни можно констатировать полную перемену. Она необычайно интенсивна, интерес к политической борьбе достигает часто такого уровня, который мы скорее желали бы понизить. Это естественно: возрожденный народ сразу очутился перед огромным рядом новых проблем, в особенности это имеет место там, где нация только дифференцируется и где возникает борьба за культурную ориентацию, за язык, школу и вероисповедание. Но эта напряженная политическая борьба как раз является последствием введения демократической свободы у народа до сего времени несвободного. Высокий уровень политической деятельности служит показателем сильного развития и прогресса всей национальной и культурной жизни подкарпаторусского народа.

На состояние экономической жизни естественно можно сейчас жаловаться у вас, как сетуют на нее у нас, а также в Словакии. Современный мировой кризис постиг Чехословакию больше, чем другие государства (в особенно земледельческие), в силу этого в сильной степени это обрушилось и на Подкарпатскую Русь. Несмотря на это, следует отметить, что с 1919 по 1933 год, т.е. в течение 12 лет, Республика истратила на специальные нужды Подкарпатской Руси в вопросах школьных, земледельческих, общественных работ и гигиены, более 1.600.000.000 чехосл. Крон; отметим также, что значительно развилась финансовая жизнь края, что земледелие усовершенствуется, а ваш крестьянин постепенно поднимается к высшему уровню. В будущем Республика будет заботиться о том, чтобы местный элемент русский и русинский утверждались также особенно в торговле и в промыслах, в одинаковой мере с предпринимателями мадьярскими и еврейскими.

По сравнению с положением перед 1914 годом в целом баланс деятельности во всех отраслях общественной жизни за последние 15 лет национального воскресения и освобождения огромен.

Хотя экономическое положение народа в Подкарпатской Руси и неудовлетворительно, подобно тому, как в других частях Республики, нельзя все-же закрывать глаза перед действительными успехами, которые обнаружились в области культурной и политической и которые необходимо обусловят повышение и социального и экономического уровня. Соприкосновение с живой политической жизнью, к которой раньше народ не был приучен, принес естественно вначале много сумятицы, и население реагировало на это беспокойством, но это вместе с тем является, прежде всего, доказательством, что у нас теперь больше свободы, чем было ее раньше в Подкарпатской Руси. Интеллигенция уже не денационализируется, растет новый слой национальной интеллигенции, которая обходится (а иногда и не знает ее) без мадьярской культуры. Новое поколение будет сильным и надежным поколением, которое в полной мере овладеет управлением судеб своей земли.

Возрождается почти умершая литература, и появляются книги стихов (до этого стихотворения появлялись только в журналах и календарях, но не в виде книг), хотя и на двух языках, - украинском (Гронджа-Донский и Боршош-Кумятский) и на русском (Карабелеш). Эта литература становится светской; писатели не только лица духовного звания, но учителя и даже крестьянин (Лукач Демьян), Повествователи изображают жизнь народа (Демьян, Александр Маркуш). И женщины участвуют в литературном творчестве (Ирена Невицкая из Прешова). Для множества любительских театров создаются популярные пьесы (в особенности Ант. Бобульский). Таким образом, свобода широко раскрыла источники творчества подкарпаторусского народа.

Обнаруживаются и примеры чешского влияния на подкарпаторусскую литературу (у Боршоша-Кумятского), а в чешском романе с 1930 года мы находим подкарпаторусские мотивы у Вл. Ванчуры, у З.М. Кудея, у Яна Врбы, у Кареля Чапека, у Ивана Ольбрахта.

Расцветает туристика; чехословаки выказывают повышенный интерес к стране, а от подкарпаторусских студентов, находящихся в Праге, Брне и Братиславе, можно ожидать, что они именно принесут в Подкарпатскую Русь знание Праги и чехословацкой культуры.

Все это указывает на то, что национальное, культурное и политическое возрождение подкарпаторусского народа в главных чертах осуществлено, что оно движется удивительно быстро и что ближайшие 15-20 лет подобной жизни в автономной Подкарпатской Руси, с успехом завершат первую фазу ее борьбы за возрождение.

А. Православная Церковь в Чехии и Моравии.

Православная Церковь в Чехословакии с полным правом считает своим основанием труды славянских апостолов Константина-Кирилла и Мефодия, которые в IX столетии по желанию князя Ростислава были посланы в Великую Моравию выдающимся Константинопольским Патриархом Фотием, чтобы закончить христианизацию земли.

Эти свв. Братья создали буквы для старославянского языка и перевели с греческого языка на этот язык много литургических и канонических книг Восточной Церкви, в том числе и целую Библию, и ввели их в употребление в Моравии.

Этим трудом они положили основу письменности и самостоятельной культуре славянских народов, ибо ученики Кирилла и Мефодия ушли на юг и восток и там основали церковные организации славянских народов.

Кирилло-мефодиевское время дало первых чешских святых: Ивана Чешского (+883), Прокопа Сазавского (+1053), св. мученицу Людмилу (+920) и св. мученика Вацлава (+929).

История мефодиевской Церкви отмечена борьбой с проникавшей латинской ориентацией, которую поддерживали домашние и соседние феодалы. Сам Мефодий, не признававшей филиокве, был обвинен в ереси, за что много месяцев находился в заключении у баварских епископов, что подорвало его здоровье.

Сейчас же после смерти св. Мефодия (885) была в Великой Моравии интригами латинского епископа Вихинга уничтожена восточная славянская церковная организация, ученики Мефодия были изгнаны: Некоторые открытые теперь при раскопках фундаментов восточных храмов свидетельствуют о том, что они были, по-видимому, разрушены во время этой кампании, на которую дал свое согласие папа Стефан VI.

В традиции простого народа много столетий сохранялась живая память о деле кирилло-мефодиевском, которое проникло в жизни и запустило свои корни в Словакии и Чехии.

В монастыре Сазавском, основанном св. Прокопом (+1053), но закрытым как славянский монастырь в 1096 г., когда его заняли немецкие бенедиктинцы, мы встречаемся с восточной Церковью еще в XI столетии.

При этой ликвидации были уничтожены кирилло-мефодиевские рукописи и памятники эпохи. Сазавский монастырь был в сношении с Киевской лаврой, и в его алтаре находились мощи свв. Бориса и Глеба, которые после разделения Церквей были канонизированы Русской Церковью.

В это время (1054) уже окончательно отделилась Западная Церковь от Восточной Церкви из-за великодержавных стремлений папства; ритуал и церковное управление у обоих Церквей стало отличаться уже с V столетия. Если мы называем в настоящее время Церкви восточного богослужебного ритуала и канонического управления, опирающиеся на семь Вселенских соборов, православными, то кирилло-мефодиевский труд является явно православным, и современное чехословацкое Православие вполне основательно из него исходит, и окончательную христианизацию чехословацких земель можем приписывать восточной, т.е. Православной Церкви. Необходимо отметить, что этого воззрения не придерживаются многие представители западной исторической школы, и что только с трудом оно пробивает себе дорогу для принятия в научном мире.

И Гусистское религиозное движение сознавало, что начало организованного христианства в чешских землях было греко-восточное.

Один из его руководителей, Иероним Пражский, получивший звание магистра университетов Парижа, Кельна, Оксфорда и Праги, при посещении Западной Руси и Литвы сам настолько сблизился с Православной Церковью, что принял Православие, за что, так же как годом раньше Ян Гус, который умел, смело защищать Восточную Церковь от нападок Зибарта, ректора Венского университета, был сожжен на костре. В 1451-1453 годах Гуситы вели успешно переговоры в Константинополе о соединении с Греческой Церковью, но падение Константинополя в 1453 г. помешало дальновидным планам.

После смерти Гуса его последователи, т.е. почти целый чешский народ, так наз. Гуситы, отделились от римского папы, и так как не было у них рукоположенных епископов, посылали своих кандидатов для рукоположения к православному епископу в Мультанск.

После проигранной битвы чешского народа на Белой Горе в 1620 г. настала насильственная и систематическая католизация земли, которая применяла крутые меры и продолжалась до конца XVIII столетия; Западная Церковь сумела удержать свое преобладающее положение.

Указом императора Иосифа о веротерпимости, изданном в 1781 г., было разрешено Православие, как терпимое вероисповедание. По случаю Славянского съезда, который состоялся в Праге в бурном 1848 г., сербским священником служилась под открытым небом литургия, которая вызвала большие симпатии у всех присутствовавших.

Несмотря на то, что все присутствующие чехи были тогда латинского вероисповедания, им очень понравилось православное богослужение, и они стали осознавать, что во времена, когда их предки в отношении политическом и религиозном были свободными – эта Церковь (православная) была их первоначальной верой. Стремление к этой свободе вызвало в Праге восстание против австрийских угнетателей. К сожалению, это восстание было подавлено, но в 1918 г., когда чешский народ все же добился свободы, настало массовое отпадение от Латинской Церкви.

После Ватиканского собора 1870 г., который провозгласил папскую непогрешимость, в то время как немцы основали у себя старокатолическую Церковь, - 14 выдающихся чехов, в сознании истины кирилло-мефодиевства, обратились туда, где свободно жило Православие – к Петроградскому Митрополиту Исидору с просьбой о соединении с Православной Церковью.

Их желание было удовлетворено. В том же году Петроградское благотворительное общество наняло храм св. Николая, находившийся на Старом Месте в Праге, для греко-славянского богослужения. Освящение храма произошло в 1874 г. Русское духовенство совершало для чехов богослужения, но общественные функции, напр. похороны, напр. похороны, не были разрешены. Австрийское правительство также не разрешило создать церковный приход. Метрические записи о православных чехах велись в метриках в сербском храме св. Саввы в Вене. Кроме нанятого храма в Праге, на средства, которые даровали для этой цели русские курортники (и чехи, находящиеся за границей), были построены православные храмы: в г. Франтишковы Лазне (1888), в г. Карловы Вары (1893) и в г. Марианские Лазне (1904).

В 1903 г. было создано общество «Православная беседа в Праге», которое должно было заменить церковный приход. Несмотря на то, что австрийские государственные учреждения вели борьбу против православной веры, все же при переписи населения в 1910 г. было насчитано в чешской части государства 1063 православных душ.

В 1914 г., когда вспыхнула первая мировая война, деятельность Православной Церкви была прекращена. Храм св. Николая отобрали у Церкви. Русское духовенство покинуло Чехию, а пражский священник Николай Рыжков был в 1917 г. приговорен к смертной казни за «государственную измену», хотя впоследствии был помилован. Н. Рыжков, здоровье которого было надорвано пребыванием в австрийских тюрьмах, умер вскоре после возвращения на Родину в 1920г.

Во время мировой войны заботились тайно о религиозных нуждах православных чехов румынские военные священники: д-р Виргилис Циобану, Н. Сошдеан и Лаурендиус Пуреа.

После окончания первой мировой войны в 1918 г. было создано общество «Чехословацкий православный приход в Праге», который был в 1922 г. преобразован и утвержден правительственными органами как религиозная община, имеющая в провинции свое отделение.

Ведущим этой церковной общины был Архиепископ Савватий, гражд. Именем Антонин Врабец,[1]) рукоположенный Константинопольским Патриархом.

Значительный прилив верующих в чешскую Православную Церковь получился, благодаря заслугам епископа Горазда [2]), гражд. именем Матфея Павлика (1897-1942).

Епископ Горазд был первоначально римско-католическим священником. С самых юных лет он очень интересовался восточным христианством. Изучал церковнославянский язык и в 1900 г. был в г. Киеве. В 1920 г. он ушел из римско-католической церкви и присоединился, к великому религиозному движению, так наз. Чехословацкой церкви, которая в начале вела переговоры с Сербской Церковью о рукоположении епископа и была православной ориентации, признавала Никео-константинопольский символ и решения всех вселенских соборов.

Сербская Церковь в 1921 г. рукоположила Епископа Горазда, который последовательно защищал православное движение. В этом движении все же победила, наконец, радикальная ориентация, склонявшаяся к свободному христианству без рукоположения и апостольской преемственности. Епископ Горазд был вынужден вместе со своими приверженцами в 1924 г. присоединиться к Пражскому православному церковному приходу.

В 1925 г. состоялось общее собрание этого церковного прихода, которое на основании устава выбрало Епископа Горазда своим пастырем, и вынесло решение признать юрисдикцию Сербской Церкви, действующую в чешских землях с XIX столетия. Признавал ее и схематизм Константинопольской Патриархии с 1855 года.

Кроме того, Епископ Горазд, образовал высшую церковную организацию, создавая чешскую епархию с местом пребывания в Праге. Ее автономный устав был утвержден в 1929 г.

С исключительной энергией, и воодушевлением, создал епископ Горазд епархию, обеспечивал ее богослужебными книгами, переведенными на чешский язык, и учебниками по Закону Божьему для школ. Будучи очень хорошим музыкантом и композитором, он издал нотные сборники для хора и народа. Он написал, кроме большого количества статей, опубликованных церковной печатью, обширный Православный катехизм и несколько книг с историческим и правовым содержанием. Сам лично пребывал целые месяцы в отдельных церковных приходах, где читал лекции о Православии, учил церковному народному пению и, как пастырь, навещал семьи.

Ежегодно из средств, которые дарили верующие, были построены храмы в некоторых церковных приходах. Планировалась постройка приходских домов, но это, к сожалению, не осуществилось, так как вспыхнула вторая мировая война и настала насильственная оккупация чешских земель нацистами

Этот епископ-патриот никогда не примирился с оккупацией. После Мюнхеновского диктата, который предписывал оторвать от Чехословакии большие пограничные области и присоединить их к Германской империи, он написал протест всем главам Православных Церквей, в котором их информировал о том, как обидели его родину. Во время оккупации подготовил обширный рукописный труд о церковно-политическом развитии чешского народа и государства с самого начала его истории; в этом труде подвергнул научной критике также нацистскую идеологию.

В мае 1942 г. было совершено членами народного освободительного движения покушение на жизнь нацистского правителя Гейдриха, известного своим террором и насилиями, которые он применял во многих европейских странах. Один из пражских прихожан вместе с младшим священником предоставили виновникам покушения убежище в крипте кафедрального храма свв. Кирилла и Мефодия в г. Праге и поставили епископа перед совершившимся фактом.

После предательства одного из членов освободительного движения, нервы которого не выдержали, убежище было открыто. Епископ Горазд, с двумя пражскими православными священниками, и с председателем Пражского церковного прихода, были приговорены к смертной казни – приговор был приведен в исполнение 4-го сентября 1942 г.

27-го сентября 1942 г. оккупанты закрыли организацию чешской Православной Церкви, конфисковали имущество, закрыли храмы, духовенство арестовали и сослали на принудительные работы, на немецкие фабрики и под угрозой смерти были запрещены богослужения и любая деятельность чешской Православной Церкви. Три года (до конца войны) оставались верующие без официальных богослужений и обрядов; стоит упомянуть тот факт, что напр., в Праге, в частной квартире одного из верующих прихожане Церкви тайно собирались на богослужения, совершаемые священником, по профессии учителем, который не был сослан в Германию. Здесь были совершаемы и тайны бракосочетания и крещения. Не было официальных крещений детей, не было венчаний и церковных похорон, но чешский православный верующий народ все же выдержал.

Б. Православная Церковь на Пряшевщине (восточной Словакии).

Православная восточная вера являлась первоначальной верой также и у народов проживающих в Словакии, которая еще в XI столетии составляла часть Архиепископии св. Мефодия.

После смерти св. Мефодия Словакия в церковном отношении, не принадлежала ни к какой епархии, и была подчинена прямо Цареградскому Патриарху. В административном отношении Цареградский Патриарх представлял широкие права церковного управления некоторым выдающимся местным православным монастырям, которые являлись центром религиозной жизни православного населения Словакии, а некоторые из них и местопребыванием православных епископов.

Сохранившиеся исторические документы свидетельствуют о том, что св. Прокоп Сазавский во время путешествия в Словакии встретился с пустынником в ските св. Венедикта, где богослужения совершались на славянском языке, и остался у него, поступив в число братии, и только в 1009 году возвратился на родину, где основал Сазавский монастырь.

Исторические документы свидетельствуют о том, что еще в XIII столетии в Словакии, в св. Мартине, служилась по восточному обряду православная Литургия на славянском языке, а на Спише (Пряшевщина) славянскую Литургию возглавлял православный епископ с митрой.

Святое Православие было распространено не только в Словакии, но и в Венгрии, так как в XII столетии папа Иннокентий III писал королю Эмериху и упрекал его, что в Венгрии существует много греческих монастырей, а латинских только один.

Процветание св. Православия в тогдашней Венгрии, которой была подчинена и Словакия, явилась причиной того, что римский папа старался склонить венгерских королей на свою сторону, и заставил их притеснять православное население. Так известно, что папа Григорий Х еще в 1223 году писал в Венгрию своему легату Сгидию, что «честь апостольского престола требует обращения греков и славян в латинский обряд».

Подобно тому, как в Чехии и Моравии, так и в Словакии, вследствие создавшихся политических обстоятельств, начинали притеснять, впоследствии и искоренять св. Православие, и вместо восточного обряда и славянского богослужения насильственно вводить западный обряд и латинское богослужение.

Вследствие создавшихся неблагоприятных обстоятельств, Православная Церковь очутилась в тяжелом положении, в котором не имела возможности иметь какие-либо сношения даже с соседней Русской Православной Церковью.

На Пряшевщине (восточной Словакии) русское население твердо придерживалось св. Православия до середины XVII столетия. При этом следует отметить, что история Православной Церкви Пряшевщины до 1945 года неразрывно связана с историей Православной Церкви Закарпатья, так как территория исторической Мукачевской епархии распространялась и на Пряшевщину. Краснобродский монастырь являлся таким же оплотом и рассадником Православия в Мукачевской епархии, как и монастырь на Чернечей Горе. Судьба православных верующих Закарпатья и Пряшевщины на протяжении веков была одна и та же, как в национальном, так и в религиозном отношении. В 1646 году была насильственно введена Ужгородская уния, в которую стали вгонять и православное население Пряшевщины, и вместо Православия вводить латинизацию и мадьяризацию.

Религиозная терпимость, провозглашенная Марией Терезией, допустила существование многих религий, кроме Православия, которое считалось признаком панславизма, опасного для Австро-Венгрии.

После кончины православного Мукачевского Епископа Досифея в 1734 году, угорские правящие круги не выдали разрешение на избрание нового православного епископа. Очевидно, предполагали, что с ликвидацией Православия победит Уния. Однако их надежды не осуществились, ибо уния только формально получила победу над Православием. В действительности православная вера жила в сердцах православных верующих на Пряшевщине, и они при всяких удобных обстоятельствах проявляли свою любовь и преданность прадедовскому Православию.

Значительное количество жителей Пряшевщины в 1760 году приняло участие в восстании, которое возглавлял православный иеромонах Софроний, с целью обеспечить населению религиозную свободу. Однако восстание было подавлено и православное население снова осталось без религиозной и национальной свободы.

Не имея возможности свободно исповедывать прадедовскую православную веру, население Пряшевщины обращалось за разными религиозными требованиями к православным русским, сербским, болгарским и румынским священникам, действовавшим в разных местах Австро-Угорской монархии и вне ее пределов.

Однако униатское греко-католическое духовенство скоро убедилось, что введением Унии оно было обмануто, так как римские папы и католическая иерархия не выполняли обещаний, которые дали при заключении Унии. Униатское духовенство не имело таких прав и привилегий, как католическое духовенство. Без согласия униатского духовенства и верующих римские папы выдвигали кандидатов в сан епископа своих верных приверженцев, которые принуждали духовенство и верующих принять разные латинские новшества и вероучении, насильственным введением которых старались ускорить переход униатов в католичество.

Униатское греко-католическое духовенство в большинстве случаев жило в тяжелых жизненных условиях. Что касается простого народа, он должен был переносить большие бедствия, так как не имел никаких прав и вынужден был работать на своих угнетателей.

Хорошо были обеспечены только те священники, которые соглашались с политическим и духовным порабощением народа.

Широкие массы верующих Пряшевщины и верная народу интеллигенция очень трудно переносила порабощение. Политический террор со стороны Австро-Угорской монархии и ей продавшейся униатской церковной иерархии заставляли многих жителей Пряшевщины оставить свою родину и эмигрировать за границу: в Америку, Канаду, Бельгию, Францию и другие страны, где надеялись найти работу и лучшие жизненные условия.

Особенную главу в истории населения Закарпатья, в том числе и Пряшевщины, занимает эмиграция сознательной народной интеллигенции в соседнее русское государство.

Население Пряшевщины, как и большинство славянских народов, проявляло искреннюю любовь к могучему русскому народу, которого считало своими братьями по вере и языку, а также и покровителем всех славянских народов.

В XIX столетии венгерские власти предприняли решительные меры с целью мадьяризовать, и латинизировать жителей Пряшевщины. Во всех частях Мадьярии были введены мадьярские школы, - мадьярский язык и латинское католическое вероисповедание считалось привигированным. Против этих денационализаторских попыток выступил народ. Верная народу интеллигенция Пряшевщины не могла равнодушно переносить национальные и религиозные притеснения со стороны правительственных и церковных властей, вследствие чего стала искать выход из создавшегося критического положения. Выход из этого положения для отдельных лиц указал сознательной интеллигенции Иван Орлай, выдающийся ученый, педагог и известный врач. В 1809 году он эмигрировал в Россию. Русский народ принял его с братской любовью и, ценя его способности, предоставил ему возможность развивать свою деятельность. Иван Орлай занимал в России высокий пост в общественной жизни, будучи директором Ришельевского лицея в Одессе.

Примеру Орлая последовали и другие сознательные интеллигенты, между которыми самыми выдающимися были: Михаил Балудянский, первый ректор Петербургского университета, Петр Лодий, первый декан юридического факультета Петербургского университета, выдающийся эконом и политик Василий Кукольник со своим сыном Нестором, который позже был известен как театральный труженик и близкий друг Пушкина и Гоголя, просветитель болгар Юрий Венелин-Гуца. На Харьковском университете читали лекции профессора, происходившие из Пряшевщины: А. Дудрович, К. Павлович, М. И. Билевичи, а на Львовском университете – Иван Земанчик и Михаил Щавницкий.

Во второй половине XIX столетия главную роль в борьбе за Русь и Православие играл А. И. Добрянский, которому пришлось переселиться из Карпатской Руси во Львов вместе со своей дочерью Ольгой Грабарь, где их обвинили в государственной измене за пропаганду Православия и посадили в тюрьму. Суд присяжных их оправдал, после чего Добрянского выслали в далекий чисто римо-католический и немецкий Инсбрук, где он умер. Ольга Грабарь со своим мужем переселилась в Россию, где ее сын Игорь Грабарь прославился в качестве художника и искусствоведа. Другой сын Ольги Грабарь, профессор университета, был во время первой мировой войны главным юрисконсультом при ставке главнокомандующего.

А.Ю. Геровский, внук Добрянского, нашел Кабалюка в Ясенье и отправил его в Россию, где последний получил духовное образование в Яблочинском монастыре. Возвратившись на родину, он возглавил православное движение в восточной части Карпатской Руси.

Геровский тоже был арестован и выслан из Венгрии, а затем, вместе со своим братом Георгием посажен в тюрьму в Черновцах (в Буковине) за государственную измену. После шестимесячного заключения им удалось бежать из тюрьмы в Россию, перед тем как Алексея Геровского собирались повесить.

Георгий Ю. Геровский был единственным ученым языковедом из карпатских русских, которому русская академия наук поручила изучение одного народного говора. Затем описание этого говора было издано Академией Наук отдельной книжкой.

В борьбе за сохранение национальных и религиозных традиций населения Пряшевщины положительную роль сыграли и многие выдающиеся верные своему народу, сознательные униатские священники, которых народ всего Закарпатья считает своими будителями, между которыми самыми выдающимися являются: Александр Духнович, Александр Павлович, Анатолий Кралицкий, Юлий Ставровский-Попрадов, Николай Бескид и многие другие, которые только формально являлись униатскими священниками, но в действительности считали себя православными, дожидаясь свободы, которая дала бы возможность вместе с верующими возвратиться в прадедовскую православную веру.

Преследования сознательной интеллигенции и духовенства принудили эмигрировать в Россию также выдающегося униатского греко-католического священника Михаила Мондока.

Благодаря просветительной деятельности сознательной интеллигенции и духовенства, а также благодаря православной кирилло-мефодиевской традиции, которая не переставала жить в народе и передавалась с поколения в поколение, жители Пряшевщины и всего Закарпатья ждали с нетерпеньем удобного времени, чтобы воссоединиться с прадедовской православной верой.

В 1905 г. село Иза, Великие Лучки и другие села Подкарпатской Руси воссоединились с Православием. Население Пряшевщины уже готовилось возвратиться в прадедовскую православную веру, но террор известного Мармарош-Сиготского процесса в 1914 году, а также вспыхнувшая первая мировая война, на время приостановила православное движение на Пряшевщине.

После первой мировой войны в образовавшейся Чехословацкой республике на территории Подкарпатской Руси, которая вошла в состав Чехословакии как автономная область, и Пряшевщины возрождается православное движение, становясь всенародным.

Первое свободное движение против Унии и за восстановление Православия на территории Пряшевщины распространилось в селе Бехерове, Бердиевского округа, где уже в 1922 году трудился православный священник о. Григорий Вархол, местный уроженец, которого рукоположил Святейший Патриарх Тихон.

К этому времени относится также основание в селе Владимировой, Свидницкого округа, православной обители Преп. Иова Почаевского с типографией, в которой начали издаваться православные церковно-богослужебные книги.

Православное движение быстро распространилось по всей территории Пряшевщины. Из Унии возвратилось в Православие сознательное население сел: Стакчин, Улич, Кривое, Красный Брод, Лаборец, Чертежное, Медвежье, Владимировка, Вагринец, Вышний Орлик, Венеция, Грабское, Мильпош, Ребрин и многие другие.

В селе Чертежное настоятель униатского прихода о. Ириней Ханат вместе со своими верующими воссоединился со св. Православием.

Однако православное движение на Пряшевщине встретилось с сильным сопротивлением со сторон фанатического униатского и католического духовенства, в особенности высшей иерархии, которые, пользуясь своей сильной позицией и имея влияние на ход государственной и общественной жизни, старались не только приостановить, но даже совсем подавить православие. Жгучим вопросом для православных верующих был недостаток храмов. Власти не разрешали православным молиться в храмах, которые были записаны за униатами, несмотря на переход всего села в Православие. Православный народ стойко переносил все лишения и до тех пор, пока не построил собственные храмы, молился Богу под открытым небом.

Как в Подкарпатской Руси, так и на Пряшевщине, несмотря на препятствия и затруднения, сознательное население массами возвращалось в святое Православие. Вопреки интригам чешских властей, Подкарпатская Русь и Пряшевщина остались под сербской юрисдикцией. Сербская Православная Церковь посылала своих епископов, которые с успехом возглавляли и управляли православным движением на Пряшевщине и Подкарпатской Руси. Благодаря помощи Сербской Православной Церкви многие священники получили образование в сербских православных духовных семинариях.

В течение десяти лет православное движение уже настолько возросло и расширилось, что возникла необходимость возобновить православную Мукачевскую епархию. Это осуществилось в 1931 году, когда в присутствии представителей всего православного духовенства и народа, официально было провозглашено восстановление исторической Мукачевской православной епархии, и город Мукачево, являлся центром епархии и резиденцией епископа. Так как в состав этой епархии вошли также православные церковные общины Пряшевщины, то епархия получила название: Православная Мукачевско-Пряшевская епархия. Первым епископом восстановленной Мукачевско-Пряшевской епархии был избран Преосвященнейший д-р Дамаскин и рукоположен в сан епископа 29 ноября 1931 года в г. Срем. Карловцах. После восстановления Православной Мукачевско-Пряшевской епархии Православная Церковь, с Божьей помощью, еще больше укрепилась, чтобы служить народу и заботиться о его спасении. Сколько любви и ревности проявил сам народ при восстановлении своей прадедовской веры, можно судить уже по тому, что он на свои средства не только содержал духовенство, но также построил много великолепных храмов, которые были посвящены в честь Божией Матери, небесной Покровительнице св. Православия. Тяжелое время пришлось пережить Православной Церкви на Пряшевщине во время второй мировой войны, так как эта территория была преследована нацистскими властями Венгрии и Словакии. Отрезанная от духовного центра Мукачева, она была лишена возможности общения с православным Мукачевско-Пряшевским Епископом Владимиром. Тогда Гавриил, Патриарх Сербский, взял ее непосредственно под свое покровительство. Но в 1941 году Патриарх Гавриил был заключен нацистами в концлагере в Дахау, а мадьярские власти арестовали епископа Владимира. Все это предпринималось потому, что как мадьярские, так и словацкие нацисты стремились к постепенной ликвидации Православия. В конце 1942 года в г. Лаборце состоялось собрание католиков и униатов, которое вынесло решение уничтожить Православие на Пряшевщине и передало меморандум о своем решении словацкому правительству.

При таких тяжелых жизненных условиях, обстоятельствах и преследованиях православные верующие Пряшевщины во время второй мировой войны берегли свое духовное сокровище - прадедовскую Православную Веру, твердо веруя в скорое освобождение.

[1] Иеромонах Антонин Врабец, чех, жил как частное лицо в Праге у своего брата, кондуктора городского трамвая. Чешское правительство, желая забрать в свои руки православную церковь в Карпатской Руси, решило возглавить им православную церковь всей Чехословакии. Оно приставило к нему в качестве «секретаря», какого то чеха, бывшего в австрийское время в Праге адвокатом (присяжным поверенным), который был приговорен австрийским судом к тюремному заключению за подделку векселей и лишен звания. Снабдив их паспортами и деньгами, чешское правительство отправило их в Константинополь к православному патриарху, который рукоположил Врабца в архиепископы. Вернувшись в Прагу, Врабец под именем архиепископа Савватия разослал письма, во все православные приходы Карпатской Руси, сообщая им, что он рукоположен вселенским патриархом и назначен им главой всех православных приходов во всей Чехословакии. В то время, как и во время Венгрии, Карпатская Русь находилась под юрисдикцией сербской церкви со своим сербским епископом, Доситеем. Тогдашний генеральный секретарь карпаторусской православной церкви, д-р А. Геровский поехал в Белград к министру-президенту Пашичу и в Константинополь к патриарху, который сказал ему, что он не знал, что Карпатская Русь автономна и что там имеется сербский епископ. Врабец не смел показать своего носа в Карпатскую Русь. Но через некоторое время константинопольский патриарх назначил Врабцу «помощника» в лице русского епископа Венямина, проживавшего в Сремских Карловцах, который приехал прямо в Карпатскую Русь с готовым уставом, напечатанным на двух языках: чешском и «украинском». Геровский опять поехал в Белград к Пашичу, а затем к чешскому министру иностранных дел пану Бенешу, и чешское правительство было принуждено выставить Венямина не только из Карпатской Руси, но и из Чехословакии.

[2] Епископ Горазд, чех, был рукоположен сербской церковью в 1921-м году для чехов. Он не имел никакого права вмешиваться в дела православной карпаторусской церкви, хотя чешское правительство всячески старалось создать одну православную церковь независимую от сербской церкви для всей Чехословакии с центром в чешской Моравии.

После войны казалось сперва, что Карпатская Русь получит свободу в Чехословакии, в которой ей была гарантирована самая широкая автономия с полным невмешательством чешского правительства в ее церковные дела. Казалось что, наконец, после столетий гонений, перестанут преследовать православие. В восточной части Карпатской Руси приход за приходом объявлял себя православным. Не было никаких насилий, никаких беспорядков. Униатские священники уходили добровольно. Люди говорили им: «Отче, вы знаете, что мы не паписты. Если вы «папиш» (папист), то вы не наш. Вы можете оставаться в нашем селе, но в нашей церкви вы служить уже не будете. Мы себе достанем нашего православного священника». Так мирно, спокойно кончилась уния в Мороморыше.

В начале чешское правительство не вмешивалось в церковные дела Карпатской Руси, ибо в Сен-жерменском договоре, которым в 1919 году в Париже присоединили Карпатскую Русь к Чехословакии, было сказано, что чешское правительство не имеет права вмешиваться в церковные дела Карпатской Руси. Этот договор подписали все великие державы: Америка, Англия, Франция, Италия, Канада и др. Но впоследствии чешское правительство стало вмешиваться в наши церковные дела и начало защищать и поддерживать унию незаконным и диким способом. Чехи повели против православия открытую борьбу, пользуясь теми же способами, которыми до войны пользовалось мадьярское правительство. Кроме этих способов чехи нашли еще одно средство поддерживать унию и душить православие. Они давали ежегодно многомиллионные пособия униатской церкви, не давая при этом ни одной короны православной церкви.

Это противилось не только Сен-жерменскому договору, но и конституции Чехословацкой Республики, в которую были включены постановления Сен-Жерменского договора. Согласно этому договору все вероисповедания Чехословацкой Республики были равноправны. В договоре и в конституции было сказано, что если чехословацкое правительство будет давать какую-либо материальную помощь какой-либо одной церкви, то оно обязано давать соответственную поддержку также и всем другим церквам. Так это продолжалось до 1929 г. Только начиная с этого года Чехословацкое правительство, начало давать материальную поддержку православной церкви, уступая нажиму сербской православной церкви, под юрисдикцией которой находилась православная церковь в Карпатской Руси. Но это были гроши.

Вот, например, от 1923 по 1927 г. униатская церковь получила от чешского правительства больше 25 миллионов корон, а православная церковь – ничего. В 1928 г. униатская церковь получила 8 миллионов 253 тысяч, а православная – 35 тысяч. В 1929-м году униатская церковь получила 11 миллионов 680 тысяч, а православная – 38 тысяч, и т.д.

Дабы, надлежащим образом понять значение этих цифр, необходимо иметь в виду, что православные составляли, согласно «Масарикову Научному Словарю» «приблизительно одну треть русского населения». На самом же деле подавляющее большинство русского населения считало себя православным и ненавидело и презирало папистов («папишей»). Слово «папиш» считалось у русских самым оскорбительным ругательством.

Что чешское правительство в 1928 г. решило вообще давать какие-то гроши православной церкви, это было только под нажимом сербов, так как Югославия входила в состав Малой Антанты, членом которой была Чехословакия.

Вскоре чешское правительство начало отнимать у православных церкви даже в селениях, где не было ни одного униата. Делалось это без суда и даже без какого-либо административного производства и без предупреждения прихожан. В селения присылали пятьдесят, сто или даже двести жандармов и кузнеца. Они закрывали церковь, вешали новые замки и объявляли народу, что церковь принадлежит не им, а униатскому епископу. Бывали случаи, когда церкви отнимали в воскресение во время богослужений. При этом молящихся били прикладами, кололи штыками и даже стреляли в людей. Таким образом, чехи отняли у православных церкви даже и в таких селах, где не было ни одного униата и где даже мадьярское правительство признало, что церковь православная и где у людей были соответствующие бумаги, выданные мадьярским правительством.

Вследствие таких насилий приходы оставались без церкви, а православные священники без домов. Людям негде было молиться, а священникам негде было жить. Чехи отнимали у православных вообще все недвижимое церковное имущество, поля и церковные школы. Таким образом, чехи спасали унию и старались остановить православное движение. Люди боялись потерять церковь, школу и все церковное имущество. А униатские священники, из которых некоторые хотели пойти с народом, боялись потерять жалование и приходской дом и остаться с детьми на улице.

В мадьярское время территория Карпатской Руси находилась официально под юрисдикцией сербского патриарха, хотя фактически габсбургское правительство не допускало того, чтобы сербский патриарх, живший тогда в пределах Венгрии, в Сремских Карловцах, каким-либо способом помогал православному русскому населению. Ему даже было запрещено посылать туда своих священников. Но после первой мировой войны, когда Карпатская Русь сделалась на бумаге автономной частью демократической Чехословацкой Республики, сербский патриарх Димитрий послал по просьбе православных карпатороссов сербского епископа Доситея (Досифея), который в качестве патриаршего уполномоченного четыре года управлял церковными делами в Карпатской Руси.

Чехи мешали его деятельности всевозможными способами. Раз его даже арестовали на железнодорожной станции в Хусте чешские сыщики на том будто-бы основании, что они не знали, кто он такой. Арестовали его, не взирая на то, что он показал им свой дипломатический сербский паспорт с чешской визой и письмо белградского чешского посланника, в котором он просил чешские власти идти навстречу епископу Доситею, так как он делегат сербского патриарха. Не помогло епископу Доситею и то, что с ним был д-р А. Геровский, председатель Центрального Комитета Православных Общин, о котором чешские сыщики не могли сказать, что они его не знают. На его протесты сыщики ему сказали, чтобы он не мешал их «официальной деятельности». Владыку Доситея повели с вокзала в хустскую полицию, где его продержали четыре часа, пока в соседней комнате шли телефонные разговоры, очевидно с высшим начальством. Чехи это сделали, очевидно, для того, чтобы подорвать авторитет православной церкви, показав народу, что полиция может безнаказанно арестовать православного епископа, делегата сербского патриарха.

Епископ Доситей отказался подать жалобу на действия полиции. А на жалобу центрального Комитета Православных Общин не последовало никакого ответа.

В марте 1927 г. чешское правительство лишило д-ра А. Геровского чехословацкого гражданства и изгнало его из Карпатской Руси. Геровский был не только председателем Центрального Комитета Православных Общин, но и юристконсултом церкви, назначенный Сербским Синодом. Орган Бенеша «Лидове Новины» написал, что Геровского лишили гражданства потому, что «он защищал права сербской церкви способами неподобающими чехословацкому гражданину».

Положение православной церкви в Карпатской Руси было бы еще гораздо хуже, если бы не было сербского правительства, которое защищало православных карпатороссов. Особенно защищал Карпатскую Русь, по мере возможности, Николай Пашич, министр-президент Югославии, а также и сам югославянский король Александр, который, находясь в Чехии, в Мариенбаде (Марианске Лазне) на лечении, говорил там с приехавшим к нему чешским президентом Масариком о гонениях на православие в Карпатской Руси. Масарик делал вид, что он впервые об этом слышит, и обещал расследовать это дело. Но результатов от этого разговора не было никаких. Впоследствии король Александр, говоря о Масарике, называл его не иначе, как "«от старый лгун" (по-сербски: «тай стари лажов»). А Пашич называл Масарика просто «свиньей».

Короля Александра убил в 1934 году хорватский римокатолик-клерикал Павелич, в Марселе, в южной Франции. При этом был убит также французский министр иностранных дел Барту, который сидел в автомобиле рядом с королем. Павелич скрылся в Италии, отказавшейся его выдать. Французский суд приговорил его к смертной казни. В Италии Павелич пользовался покровительством не только правительства Муссолини, но и Ватикана.

Когда в 1941-м году Гитлер выкроил из Югославии «Независимую державу Хорватскую», официально объявленную римокатолическим государством, в котором не должно быть места православным, сразу же началось истребление православного населения, в итоге которого были убиты сотни тысяч православных сербов, не только мужчин, но и женщин и детей, сотни священников и четыре епископа, в том числе и Доситей, тогдашний митрополит православной церкви в Загребе.

Его волокли по улицам и толпа, состоявшая главным образом из женщин, подстрекаемых католическими монахинями, избивала его, вырывала у него волосы и всячески издевалась над ним. Из рук римских зверей Доситея вырвали немецкие гестапо, которые повезли его в Белград, где он пролежал в больнице несколько месяцев, не вставая с кровати, и умер в ужасных мучениях.

Главная причина, по которой покойный владыка Доситей умер, смертью мученика была та, что Рим его чрезвычайно ненавидел, приписывая исключительно ему возрождение православия на Карпатской Руси. Об этом можно было читать в разных католических изданиях, между прочим, также и в вышедших в трех дополнительных томах к официальной Католической Энциклопедии под редакцией иезуита, официального цензора книг при кардинале Спеллмане.

Павелича, которого известный американский писатель Гамильтон Фиш Армстронг, редактор авторитетного журнала «Форейн Афферс», в своей книге «Тито и Голият», назвал профессиональным убийцей, папа Пий XII торжественно принимал у себя в Риме и восхвалял его как «доброго католика». Ежегодно несколько раз он обменивался с ним телеграммами и благословлял его по случаю дня рождения и именин.

Мы должны вечно помнить сербского короля Александра, который защищал наших православных братьев в Карпатской Руси, убитого взбесившимся римским клерикалом. И во вечной памяти должно остаться у нас имя епископа Доситея, серба, которого избили до смерти латыняки за то, что он помогал нашим братьям в Карпатской Руси воскресить православную Церковь.

Сам президент Масарик и его правая рука Бенеш не придерживались никакого вероисповедания. Они были атеисты. Почему же они преследовали православную веру в Карпатской Руси? Причина была та, что они оба боялись Рима. Нагайка, которую над ними держал Рим, была чешская римокатолическая клерикальная партия «Лидова Страна», во главе которой стоял латинский монсиньор Шрамек, член парламента и министр в каждом чехословацком правительстве. Партия эта имела в чешском парламенте всегда более двадцати членов. К тому же в чешском парламенте была еще и словацкая римокатолическая клерикальная партия, которую возглавлял патер Глинка, а затем монсиньор Тисо, присоединившийся впоследствии к Гитлеру. Шрамек поддерживал Масарика и Бенеша при условии, что правительство будет преследовать православную церковь, и что Карпатской Руси не будет предоставлена автономия. Рим прекрасно знал, что никто из карпаторусских лидеров униатов, ни Бродий, ни Бачинский, ни Коссей, ни Каминский, ни Пьещак не преследовали бы православных на Карпатской Руси. В автономной Карпатской Руси была бы свобода для всех вероисповеданий, и это означало бы конец унии, которая была насаждена насилием и держалась только благодаря насилию со стороны чужих правительств. Римокатоликов было в Карпатской Руси всего лишь девять процентов.

Это все было видно по Шрамковой политике. Здесь слишком мало места для того, чтобы написать обо всем подробно. Скажем только еще следующее. Во время второй мировой войны в Америку приехал д-р Милан Годжа, последний премьер-министр Чехословакии. С Годжей мы были старые приятели. Давно, когда я был еще студентом, меня мадьяры арестовали вместе с моим старшим братом Романом в Хусте, объявив нас бездомными бродягами. Американцы таких людей называют «бомами».

Нас отправили под охраной жандармов в Будапешт и там посадили в «толонц хаз, в тюрьму, в которой собирали цыган, бездомных проституток и бродяг из всей Венгрии. Там мы просидели две недели. Годжа узнав об этом, - он тогда был членом венгерского парламента – добился у правительства нашего освобождения. Когда Годжа приехал в Нью-Йорк, я с ним часто встречался. У него уже не было никаких тайн передо мной, ибо Чехословакия уже не существовала, и он отказался от всякого участия в заграничном чехословацком правительстве, основанном Бенешем в Лондоне, которое возглавлял монсиньор Шрамек в качестве министра председателя. Годжа в Нью-Йорке часто болел и лежал в кровати. Когда я его посещал, он меня задерживал у себя часами, и мы разговаривали свободно обо всем.

Тогда Годжа рассказал мне, между прочим, что главной помехой осуществления автономии Карпатской Руси был монсиньор Шрамек. Даже в 1938 г., когда в Чехословакию приехала из Америки делегация Карпаторусского Союза, перед самым концом Чехословакии, Шрамек был против автономии. Годжа, который в то время был министром-президентом уже три года, хотел предоставить автономию Карпатской Руси и сказал американской делегации: «Вы получите автономию, если вам удастся создать в Карпатской Руси русское большинство». Делегация создала это большинство. Она объединила все партии. Годжа созвал заседание министерского совета и предложил, чтобы правительство официально предоставило Карпатской Руси автономию, согласно международному договору и конституции Чехословакии. Но Шрамек заявил свое «вето». Правительственная коалиция тогда состояла из шести партий, вошедших в коалицию при условии, что все политические вопросы могут решаться только единогласно. Если даже одна партия сказала «нет», то нельзя было решать ничего. Так Рим через монсиньора Шрамка не допустил осуществления автономии, не допустил, чтобы наш народ был свободен, не допустил по той причине, чтобы спасти унию в интересах римского папы.

The people about whom this Memorandum is written are Russian people who have lived in Europe outside the political boundaries of Russia, some for decades and some for centuries. They have all the ethnic characteristics of Russians; their national feelings, customs, history, speech and destiny are Russian. But they have been unwillingly annexed to foreign powers and have constantly been striving to attain self-determination and ultimate reunion with their own ethnic group in Russia.

These Russian people live in Regions known as Karpatskaya Rus’[1] (usually referred to as Carpathian Russia, or, more recently, Carpatho-Ukraine), Pryashevskaya Rus'’ Kholmskaya Rus'’ with Podlyashe[2], Lemkovskaya Rus’ and the Region of Jaroslaw. All these areas were once part of Russia, and are referred to collectively as Chervonnaya Rus’, or Russia Rubra, (meaning Red Russia), from the ancient terminology dating back to the Ninth Century.

These lands were once part of the sovereign Russian state known as the Galician-Russian Principality (later the sovereign Volhynian-Galician-Russian Principality). The Galician-Russian Principality lost its sovereignty in the 14^th Century, but the name Galicia was retained to denote the Province under foreign domination. For this reason, the term Galician or Galicia is sometimes used, in a broad sense, to describe this entire region (when referring to its subdivisions as part of the ancient sovereign principality) or, in its more particular use, to denote parts of the more recent subject province, e.g. Lemkovskaya Rus’, Kholmskaya Rus’ with Podlyashe, and the Region of Jaroslaw. The most comprehensive term, however, is Russia Rubra as it encompasses the whole of all the areas discussed in this Memorandum.

The maps appended to this Memorandum show the locations of these regions, which are contiguous to the Russian lands of the U.S.S.R. The approximate number of people concerned is one and a half millions; they live in a compact mass, west of the so-called Curzon Line, in over a thousand villages and towns. These areas are now in the southern part of Poland, the eastern part of Czechoslovakia, and the northern part of Hungary.

The purpose of this Memorandum, prepared from Historical sources, is to bring about a better understanding of the problems affecting the people living in the areas involved.

This Memorandum is submitted to the representatives of the United Nations by the Executive Committee of the AMERICAN LEAGUE of Russians and Carpatho-Russians. This committee is composed of American citizens vitally interested in world peace, elected and authorized to act at a duly convoked General Liberation Congress of American Citizens of Russian and Carpatho-Russian descent held October 8-9, 1944, in Philadelphia. At the General Liberation Congress there were present, as delegates, representatives of all American groups of Russians and Carpatho-Russians; the delegates to the Congress had been elected and authorized by local groups and meetings all over America.

It is now universally agreed that the horrible carnage of World War II is the consequence not only of the German expansionary policy of “Drang nach Osten” and the insolent theory of Germanic supremacy, but that doubtless much of the blame lies in the results of the unjust peace treaty of Versailles. One injustice of that treaty, which demands present solution, was the failure to resolve properly the centuries old Polish-Russian controversy, a controversy which is an aggravating sore-spot to the future peace of Europe.

At the time of the Versailles Peace Conference, considerations other then those leading to the settlement of the controversy forced the by-passing of the problem of Russian nationals, and decisions were made without the participation of revolution-torn Russia. As impartial studies reveal, France, pursuing her national interests, rebuffed Russia by demanding that buffer states be created against her.

The signatory powers to the treaty, ignoring the dictates of reason and the lessons taught by centuries old history, carved buffer states out of Russian lands, setting them against the new born U.S.S.R. and, completely ignoring the will and demands of the Russian people in the affected territories, created an enlarged “Greater Poland” at the expense of Russian lands. Thus, an intentional affront and an injustice were made to the Russian people who, in the first World War, had sacrificed millions of lives in stopping the destructive march of the Germans toward their dream of world conquest.

The world is now convinced that without a just solution of the Polish-Russian dispute, lasting peace is impossible. Unfortunately, shortsighted politicians and the purveyors of the propaganda of hate toward Russia, stop at nothing. They kindle enmity and ill-will toward Russia and her people to such a degree that the hatred becomes an obvious challenge to this staunch Ally, who with the blood of millions of her victimized people has played a major role in turning back the murderous drives of the Nazis, and in saving the civilized world. This calumnious attitude leads away from the solution of the urgent problem, and is but the banking of the fire for possible future conflagrations of war.

To the United Nations has now fallen the responsibility of correcting, by striking at the very roots of the problem, the injustices, which followed the astounding errors of the Versailles Treaty.

Authorized by our mass meetings and Congresses, and acting as the representatives of the suffering people in Europe who are awaiting the liquidation of the Polish-Russian dispute, we have the honor and duty to submit in this memorandum the authoritative facts on that dispute. We urge the just solution of this dispute on the United Nations which have pledged themselves, after the destruction of the Nazi hordes, to remove forever the causes of potential evils in the future and to introduce, so far as it is humanly possible, a just peace into this war-wearied world.

History is the incontestable and authoritative source on the basis of which each people, acquainted with its origins, defends the legal rights to its territories and to its racial complement. Racial homogeneity, racial “oneness” is never destroyed by any temporary separation of peoples from their racial complement. Annexation by foreign powers, or the loss of political independence does not affect change in the national interests of the people. For example, to cite cases from the kaleidoscope of history. Serbia, Bulgaria, Greece, and Rumania had lost their political independence and for centuries were incorporated as “Sandzaks” into the Ottoman Empire. But it was not pretended that thereby the conquered or annexed countries became Turkish, or that there no longer were Serbs, Bulgars, Greeks or Rumanians. Their autochthonous territories remained, and in time the people were reunited with their racial complement and resumed their national identity. The criterion recognized by history and deriving force from international law is the persistence of the will to national life despite suppressions by a foreign power. Where the ethnic characteristics remained strong, and the will to reunion with the ethnic source was an unceasing endeavor, the proofs of history show that the will results in a return to national identity and reunion with the racial complement.

We emphasize this scientific lesson of history because today, as always, there is a strongly expressed will in those Russians affected by the centuries old Polish-Russian feud, to be reunited with mother Russia. To ancient Russia, from time immemorial was linked the consanguineous territories of Russia Rubra; politically, culturally and religiously, these lands and people remained uninterruptedly united until the Polish aggression severed these ethnographic units from the rest of the Russian territory. The sovereign Galician-Russian Principality lost its political independence in 1340-49 as a result of the imperialistic and land-grabbing Polish policies carried out by King Kazimir. But the faith of the conquered people that the ultimate decision of the controversy would be in keeping with the national spirit which demanded restoration to Russia never wavered, and the will was never abandoned.

Today, when the fate of the enslaved peoples who suffered under the Austrian, German or Polish yoke is being decided, this faith and this hope demand as the solution of the conflict, the return to Russia of the territories seized from her by Poland in the Fourteenth Century.

History, being mater studiorum, (the mother of studies), is superior to any subtle and selfish sophism. It is precisely on the basis of impartial history that there was claimed in the past, and is claimed today, the rights to consolidate and unify all these ancient Russian territories which, from time immemorial composed one whole, politically compact mass of the ancient Kiev Principality.

The racial tie, based on consanguineous, social, and religious unity was from the earliest times the strong link which united into one all Russian subdivisions. These subdivisions were, however, only one Ethnos or Nation with three principal divisions, namely: Great, White and Little Russians. (The Little Russians are sometimes also referred to as Ukrainian). The groups under discussion in this Memorandum fall into the subdivision of Little Russians.

The fact of National homogeneity of all the Eastern Slavs of each of these subdivisions settled on the Sarmatian plain is proved beyond question not only in the writings of the 12^th Century Russian Chronicler, Nestor (“The Narrative on the Origins of Russian Land”), but also by the accounts of the Greek Chronicler, Constantine Porphyrogenitos and by the writings of the Arabian Chroniclers, Massudi, and Ibrahim Ebn Jacobi, and, as well, by numerous impartial foreign historians.

The Russians always defended their national unity and territorial integrity with force of arms when attacked. History tells us that in the expedition led by Prince Oleg against Greece, the army of this Kievan prince was made up of Militia-Men (opolchentsy) not only from Kiev, but also from all the contiguous Russian lands. Oleg, calling for opolchentsy, was answered by volunteers of the Russian lands from Sub-Carpathia to the farthest reaches of Russia Rubra.

The same was true of the numerous campaigns led by the Kiev princes, Vladimir, Yaroslav the Wise, Roman Matislavitch, Daniel Romanovich, etc., who were forced constantly to defend the integrity of the Russian lands against aggressors beginning with the Polish King, Boleslav the Brave (10^th-11^th Centuries) to the aggressive wars of our time.

The Russian people in the conquered territories never willingly submitted to foreign annexation. The answer to the conquest of the sovereign Galician-Russian Principality was an uprising by the peoples under the leadership of Dmitri Dedko immediately after King Kazimir’s aggression. This revolt was soon crushed, but it was only the first of a long series of revolts against Polish oppression, which have continued to the present day.

In 1648, a popular hero-emancipator, Bogdan Khmelnitsky, led a general revolt against the oppression of the Russians by Polish grandees and exploiters. The most active part in this uprising was taken by the armies of volunteer militia from Galician Russia. Khmelnitsky’s major rallying points for recruits and supplies were the towns and settlements of the present Galicia, such as Lvov, Kniaginichi, Podkamen, Rogatin, Tolmach, Potilich, Sokal, Gorodok, Javorov, Drohobych, Tarnopol, Janov, Zabolotov, etc. Of this uprising, Prof. Michael Hruchevsky (basing his statements on the careful research of Prof. Stephan Tomashivsky who cited the Polish Chronicles in his findings) in Vol. VI of his “History of Rus’ Ukraine wrote:

“This revolt is interesting to us as symptomatic and as proof of the great strength of the (Russian) national spirit; and it shows the strong opposition of the people to the policy of Polonization and Latinization of the population, a policy which was the inevitable consequence of the foundation of the Polish regime.”

To cast further light on the Polish-Russian question, reference can be made to the studies of the Polish scholar, Professor Yablonovsky. In his “Sources of History” (Zrodla Historyi) he writes:

“The annexation of Volhynia and Kiev to the Crown of Poland, and the liquidation of the boundaries which had separated these Russian lands from Russia Rubra and Podolye, (already annexed to Poland), opened a virtual door to Paradise for immigration and colonization by Polish settlers arriving from even the most distant parts of Poland. To these newly-acquired lands on the Dnieper, large groups of immigrants hurried in search of the riches of the new lands. The nobles (pany) bid at auction for the county offices of the Ukrainian Provinces; liberty and freedom having been promised them, the Polish population from the regions of the Vistula and Niemen hastened in great hordes to acquire and colonize these lands.”

Dr. Michael Bobrzynski, noted Polish historian, Professor at Krakow University, and former Viceroy of the Austrian-Hungarian Emperor in Galicia, shows in his “History of Poland”, (Historya Polski w Zarysie) that even after the seizure of the sovereign Galician-Russian Principality by Kazimir, the name of the newly subjugated country remained unchanged; it was called, in the Polish language, Chervonnaya Rus’, (i.e. Russia Rubra, meaning Red Russia) an old name derived from Chervenski Gorody, (Red Towns), the original name by which this area was known in the time of Prince Vladimir of Kiev. (Prince Vladimir was forced into many encounters in the defense of the towns of this region against the numerous attacks by militant Catholic Polish Imperialists.)

Further in his “History”, Dr. Bobrzynski shows that, consistent with the ancient history of this region, the name of Chervonnaya Rus’ applies not only to Eastern Galicia, i.e. the territory east of the Curzon Line, but also to the Sanok region and the lands on the western bank of the San River; Lemkovskaya Rus’, and Kholmskaya Rus’, with its regions of Kholm and Grubeshov, all of which territory is west of the Curzon Line.

Professor Bobrzynski in his “History” has appended a map showing the Polish Kingdom as constituted in 1492, reference to which map clearly refutes the unfounded pretensions of the polish Imperialists who audaciously claim that the once sovereign Galician-Russian Principality was Polish country. The map shows that all of Galicia, not only east but also west of the Curzon Line (and including the Chervenski Gorody of Kholm, Grubeshov, Zamostie, Jaroslaw, and other disputed regions) is comprehended in Russia Rubra and is Russian territory. No part of Russia Rubra was ever a willing or natural part of Poland, but the claim is dishonestly made by the Poles solely for the purpose of arguing that the return of Russia of these lands would be an encroachment on “Polish territory”, and equivalent to the fifth “partition’ of Poland.

With rare impartiality, the Polish scholar Professor Joseph Shujski, in his book, “Poles and Russians in Galicia”, (Krakow, 1896), clearly points out:

“The Russian ethnographic boundary west of the Curzon Line, runs from Ulyanov along the Russian frontier through Lezhaisk to Brzozow, from Brzozow through Voroblik Krolevsky, Zarshyn, and Rymanow, then passes westward through Zmigorod, Gorlizy and Gribov to the valley of the Poprad River, Embracing on this side of the Poprad the towns of Rostoki, Shliakhtova, and Chernovoda; then the line runs south along the Poprad River, intersecting the Hungarian boundary at Leliukhovo. It appears to be a fact that in very ancient times the Polish population forced the Russian population eastward. Proof of this is in the circumstances that on the southeastern strip, along the mountainous and unproductive lands, there are scattered settlements, which are exclusively Russian. Beyond the above described line, there still remain two ethnographic Russian “islands” with their centers at Gvozdyaki and Vengliuki.”

This dispassionate voice of a learned Polish historian confirms the fact which we emphasize, that a thoroughly Russian population has, from time immemorial, occupied the entire length and breadth of the Galician-Russian Principality.

The Russian population occupied not only the area east of the artificial “boundary” of the Curzon Line, but west of it as well, in the regions of Jaroslaw, Peremyshl, Sanok, Gribov, Gorlitze and Novosandete. Similarly, in the northeast, along the areas west of the Western Bug River, Russian people have lived in compact masses in Kholmskaya Rus’ and Podlyashe, and have always maintained their historical, cultural, national Russian characteristics. Thus the Curzon Line, if it is to be used as a guide to the Russian population, fails utterly to answer the demands of history since it cuts out from Russian lands an area inhabited by more then one million autochthonous Russian people, and places them under the domination of the Poles.

The following statistics, taken from the “Official Census of the Austrian-Hungarian Empire” for 1910, show the overwhelming percentage of Russian settlements in the Districts of Galician Russia:

In the Statistics on Lemkovskaya Rus’, the comparatively smaller number of Russian settlements is attributed to the fact that all the larger towns, and the entire northern part of the territory is inhabited by the Poles. The Russians of Lemkovskaya Rus’ live in compact groups only along the Carpathian Mountains, between the Rivers San and Poprad, in close proximity to their fellow Russians living on the other side of the Carpathian Mountains in Pryashevskaya Rus’. The only just solution of the fate of this part of the Russian people, still inhabiting its own autochthonous territory, (a solution proposed as well by Professor Shujski) is to incorporate Lemkovskaya Rus’ with neighboring Pryashevskaya Rus’, making one unit of them as an integral part of the Carpathian Russian state.

The right to self-determination of the Russian people should be respected; they ought to be permitted to put in order their affairs in accordance with their national needs and desires. The turbulent history of the past centuries has shown that self-determination will never be accomplished under a Polish government. The chauvinistic policy of the Poles is one of forcible assimilation and total Polonization and Latinization of the populace. This policy has been, in the past, promoted through terrible and unscrupulous means. The Polish Imperialists went to such lengths that their domination was unendurable; the protests of the Russian population were futile and their numerous memoranda were so callously disregarded that appeals were made directly to the Deputies in the Parliament (Sejm) in Warsaw.

One of these Deputies, Attorney Stepan Baran, on July 9, 1939, denounced in Parliament the destruction of the churches, confiscation’s of church properties, the conversion of Russian churches into Polish-Catholic ones, the vindictive processes whereby thousands of Russian clergy were imprisoned, the summary killings of priests and laymen, the imprisonment of great numbers of both Russian intelligentsia and peasants in frightful concentration camps like Bereza Kartuzska, (where many died from cold and hunger after incarceration without trial). All these people were treated as political criminals for their “crime” in refusing to betray their national Russian cause and in protesting the Jesuit proselytism and the forcible Polonization of the Russian Orthodox people.

This will be a dark blot forever in Poland. The deliberate Polish outrages on innocent victims through enslavement, murder, imprisonment and confiscation of property will never be forgotten. To leave even the smallest Russian group within the boundaries of a pseudo-democratic Poland would mean to condemn those people to extinction. Every fact in Poland’s past history shows that in pursuing her grandiose aspirations, Poland’s policy has been the complete extermination of the Russian population.

The Russian population in Poland, in Czechoslovakia, in Hungary, ought to have the right to express its national will in free plebiscites and to determine for themselves their future political destiny.

The Atlantic Charter proclaimed and guaranteed self-determination for one and all. To the Russian people, whether living beyond or within the artificially created boundary of the Curzon Line, ought to be given the right to lead a free and peaceful life, loosed from the domination of any foreign power. They are justified in expecting that they too shall be given the right to political self-determination.

Considerations of self defense against strong measures taken by the demands of Polish expansionary policies require that we, free citizens of America, (some of whom have migrated from these regions in question, and others of whom are the American born descendants of these Russian people,) now acting as the representatives of the oppressed Russian people, on their behalf, turn with this Memorandum to the representatives of the United Nations with the appeal that these Russian people be given the right of self-determination in accordance with the principles inscribed in the Atlantic Charter.

RESOLUTION ADOPTED AT THE GENERAL LIBERATION CONGRESS OF AMERICAN CITIZENS OF RUSSIAN AND CARPATHO-RUSSIAN DESCENT HELD IN PHILADELPHIA,PENNSYLVANIA, OCTOBER 8-9, 1944

1. The origin of the Russian people was in the northern and southern highlands of the Carpathian Mountains, and from there the Russians spread in all directions;

2. Present Galicia, which includes Lemkovskaya Rus’, Kholmskaya Rus’ with Podlyashe, and the Region of Jaroslaw was settled by Russian groups, and these territories, together with the territories of Carpathian Russia and its integral part, Pryashevskaya Rus’, were at one time part of Russia and were known as Chervonnaya Rus’ (Russia Rubra);

3. Frequent combats occurred between Poland and Russia, systematically provoked by Poland in pursuing her imperialistic, expansionary policies, and Polish aggression has persisted from the time of the reign of Sviatoslav (945-957) to the very present, (the last such act occurred in 1920 when Pilsudsky marched against Kiev);

4. In 1340 Poland, under king Kazimir, seized the towns of Sianok, Kholm, Peremyshl, Lvov and other Galician cities, and in 1349 seized all of Galician Russia and incorporated the entire region into Poland, under whose rule Galician Russia was unwillingly subjected until the Partition of Poland in 1772;

5. Poland adopted a brutal policy of Polonization and Latinization of the Russian people within her territories, and this policy, together with the regime of lawlessness by the Polish gentry, the “shlakhta”, resulted in endless disorder which finally led to the loss of political independence of Poland;

6. After the First World War, post-Versailles Poland continued the persecution of the Russian people within her boundaries, and pursued a policy of intolerance and oppression toward them, refusing all rights of self-determination, until her invasion by Hitler in 1939;

7. The Russian people of Carpathian Russia, Pryashevskaya Rus’, Kholmskaya Rus’ with Podlyashe, Lemkov-skaya Rus’, and the Region of Jaroslaw did not, over the long centuries of oppression under foreign domination, sever their cultural union with the Russian people of Russia, with whom they constantly sought to be reunited;

8. After the First World War, these Russian people declared in their Resolutions and mass meetings their will to be reunited with Russia, which will continues today; and,

WHEREAS, the delegates assembled at the General Liberation Congress of American Citizens of Russian and Carpatho-Russian descent act as the representatives of their oppressed Russian brothers and kinsmen; and, WHEREAS, from the time of the first Polish Kings to the present day, Poland has persisted in following a policy of subjugation and forcible assimilation of the Russian people within its boundaries and that should Poland retain rights to these territories, the Polish-Russian controversy will continue; and,

WHEREAS, should the boundaries between Poland and Russia not be established along ethnographic lines, and parts of the Russian population are permitted to remain under non-Russian authority, those Russian lands unincorporated with the contiguous Russian lands may become an “irredenta”, and cause future discord and conflict; and,

WHEREAS, the Atlantic Charter guarantees the right of self-determination to all people and the Russian people outside the boundaries of the U.S.S.R. ought be given the right to express their will to reunion with the Russian people in the contiguous Soviet Union.

NOW, THEREFORE, BE IT RESOLVED, that the boundaries of the lands disputed in the Polish-Russian controversy be drawn along ethnographic lines and fixed according to the free will of the people.

AND BE IT FURTHER RESOLVED, that free plebiscites be conducted in Carpathian Russia, Pryashevskaya Rus’, Lemkovskaya Rus’, Kholmskaya Rus’ with Podlyashe, and the Region of Jaroslaw, to determine the will of the people as to their cultural and political future.

RESOLUTION RELATING TO CARPATHIAN RUSSIA AND PRYASHEVSKAYA RUS’ ADOPTED AT THE GENERAL LIBERATION CONGRESS OF AMERICAN CITIZENS OF RUSSIAN AND CARPATHO-RUSSIAN DESCENT HELD IN PHILADELPHIA,PENNSYLVANIA, OCTOBER 8-9, 1944

1. Nestor, the first Russian Chronicler wrote that “The Russian land originated in the Carpathians”, and the historian G.E. Ianushevsky, in his, “The Origins of the Great Russian People, based on new findings” wrote: “The Russian tribe first appeared in history in 278 in ancient Panania. This tribe in the V-VI Centuries settled on both slopes of the Carpathian Mountains. The southern settlement formed the present Sub-Carpathian Russia, and the northern settlement, Russia Rubra, (Red Russia), with its Cherven (Red) towns;” and it appears irrefutable that Carpathian Russia is the cradle of the Great Russian people;

2. That about 896 A.D. a Mongolian tribe – the Magyars – swept through Carpathian Russia and gradually conquered the entire country, and for more than a thousand years, until the dissolution of Austria-Hungary in September, 1918, Carpathian Russia lived under the Magyar yoke;

3. After the conquest and partition of the Volhynian-Galician Principality by Poland and Lithuania, the Russian Prince Fedor Koriatovich, of Podolia, unwilling to submit to Lithuanian rule, settled in Carpathian Russia with 60,000 of his druzhina (militiamen). Koriatovich established cultural centers and schools, and shortly afterwards, over 300,000 Russians from the Podolian region followed Koriatovich and settled in Carpathian Russia;

4. At the time of the dissolution of Austria-Hungary, the Russian people of Carpathian Russia, like their forefathers, wished to be reunited with Russia, and in numerous resolutions they demanded self-determination and reunion with Russia;

5. Because of the Revolution in Russia and the war then being waged in Galicia between the Polish and Ukrainian-Russian armies, reunion with Russia became impossible and these Russian people in their mass meetings at Pryashev, Uzhorod, Mukachev, Khust and other towns, and also by plebiscites taken among the Carpatho-Russian organizations in the United States, determined to include Carpathian Russia, on the basis of broad, autonomous rights, in the Czechoslovak Republic;

6. The St. Germain Treaty (1919) guaranteed the freedom of will of the Carpatho-Russian people, and under the treaty Czechoslovakia was, within 90 days, obliged to establish Carpathian Russia as an autonomous state. Up to March, 1939, when Hitler occupied Prague, the Czechoslovak government had failed to live up to its obligations under the treaty;

7. When Germany attacked Russia in the present World War, the Russian people of Carpathian Russia organized their own military units (which were later united with the Czech brigades), and fought heroically against the Germans at Orlov, Kiev, and Bielaya Tserkov. On the southern and western slopes of the Carpathian Mountains, partisan units were organized which constantly harassed the German and Hungarian regular armies. (One of the partisan organizers, Oleksa Borkaniuk, was later executed by the Hungarians ); and

WHEREAS, the Russian people of Carpathian Russia and Pryashevskaya Rus’ have, from the earliest times, always maintained close national and cultural union with the people of Russia and have constantly sought reunion with the consanguineous Russian people in Russia.

NOW, THEREFORE, BE IT RESOLVED, that a free plebiscite be held to determine the will of the Russian people of Carpathian Russia and Pryashevskaya Rus’, and, if they so wish, that they be reunited with the Russian people of the U.S.S.R.

III

RESOLUTION RELATING TO KHOLMSKAYA RUS’ AND PODLYASHE, ADOPTED AT THE GENERAL LIBERATION CONGRESS OF AMERICAN CITIZENS OF RUSSIAN AND CARPATHO-RUSSIAN DESCENT HELD IN PHILADELPHIA, PENNSYLVANIA, OCTOBER 8-9, 1944.

1. Kholmskaya Rus’, including Podlyashe, was once part of Chervonnaya Rus’ (Russia Rubra);

2. After the Congress of Vienna in 1815, Kholmskaya Rus’, with Podlyashe, was rightfully reannexed to Russia;

3. After the First World War these territories, against the will of their peoples, were forcibly included within the boundaries of post-Versailles Poland;

4. That newly-expanded Poland sought, by forceful means, to destroy all Russian organizations and brutally suppressed every manifestation of Russian national spirit;

5. That Polish chauvinists, together with the proselytizing Jesuits, began a persecution of the Russian Orthodox communicants unprecedented in the history of the Christian church; that 285 Russian Orthodox Churches were destroyed, burned or transformed into Roman Catholic churches, or were used for private business enterprises, leaving only 54 churches out of the 339 originally in this territory;

6. The boundary set by the Soviet-German Treaty of September 28, 1939, was along a line through Galicia to the River San, thus leaving Kholmskaya Rus’ and Podlyashe, west of the Bug River, still within the territory of Poland; and,

WHEREAS, Poland continues her baseless pretensions to Kholmskaya Rus’ and Podlyashe, threatening continuation of her imperialistic totalitarianism and persecution of the Russian people; and,

WHEREAS a just settlement can be secured only by reestablishing original ethnographic boundaries and reuniting the Russian people with the consanguineous people of Russia.

NOW, THEREFORE, BE IT RESOLVED, that a free plebiscite be held to determine the will of the Russian people of Kholmskaya Rus’, and Podlyashe, and, if they so will, that they be reunited with the Russian people of the U.S.S.R.

RESOLUTION RELATING TO LEMKOVSKAYA RUS’ ADOPTED AT THE GENERAL LIBERATION CONGRESS OF AMERICAN CITIZENS OF RUSSIAN AND CARPATHO-RUSSIAN DESCENT HELD IN PHILADELPHIA, PENNSYLVANIA, OCTOBER 8-9, 1944.

1. Lemkovskaya Rus’ was originally part of the Kiev Principality, and subsequently a part of the sovereign Volhynian-Galician Principality, and a part of Russia;

2. In 1340, the Volhynian-Galician Principality was conquered by the Polish King Kazimir, and forcibly annexed to Poland;

3. Following the Partitions of Poland in 1772, 1773 and 1795, although the greater part of the Volhynian-Galician Principality was retaken by Russia, Galicia, which included Lemkovskaya Rus’, was illegally annexed by Austria, and remained subject to the Austrian-Hungarian Monarchy until its dissolution in 1918;

4. Following World War I, Lemkovskaya Rus’ was unwillingly annexed to post-Versailles Poland;

5. Contrary to the Versailles Treaty and the Polish Constitution which guaranteed freedom of religion, speech and press to minorities, Polish chauvinists repeatedly dispatched punitive expeditions against the Russian people whenever they had organized cultural centers; together with proselytizing Jesuits, pursued policies of exploitation and Latinization of the Russian people; levied exorbitant taxes against those Russian people who, loyal to their traditions, were returning to the Russian Orthodox Church from the Uniate Church (that part of the Eastern Church which acknowledges the supremacy of the Pope);

6. At the beginning of the first World War, the Allied representatives at the London Conference in May, 1915, determined that at the conclusion of the War, all Western Russian territories would be reunited with Russia, which decision was announced in the Duma at Petrograd by the Czar’s Minister Sazonov and by Czar Nicholas in Lvov; and,

WHEREAS, these lands have from time immemorial been Russian lands, and the people have maintained unbroken their Russian cultural traditions and sought to be reunited with their consanguineous brothers in Russia;

NOW, THEREFORE, BE IT RESOLVED, that a free plebiscite be held to determine the will of the Russian people of Lemkovskaya Rus’ and, if they so will, that they be reunited with their Russian brothers in the U.S.S.R.

1. The Curzon Line, if used in the determination of the boundary line between Poland and the Soviet Union, will not settle the ethnographic problems discussed in this Memorandum, because Russian territory and Russian people will remain within the territory west of the Curzon Line.

2. The territory west of the Curzon Line includes Kholmskaya Rus’, with Podlyashe, and the District of Jaroslaw. Russian people have lived in these regions from time immemorial, and they ought to be given the right of self-determination and if they wish, political reunion with the Russian people in the U.S.S.R.

3. Lemkovskaya Rus’, lying on the northern side of the Carpathian Mountains and stretching west of the San River to the Poprad River, is Russian territory within which Russian people have lived from time immemorial; the same is true of neighboring Pryashevskaya Rus’ which lies on the south side of the Carpathian Mountains. These two regions should be consolidated with Carpathian Russia (sometimes called Carpathian-Ukraine), with which they form a geographic and ethnic unit, and as a Carpathian Russian Republic may constitute a separate state; as such they should be given the right of self-determination, and, if they so wish, political reunion with the Russian people in the U.S.S.R. (A plebiscite has already been held in the regions of Sub-Carpathian Russia liberated by the Soviet armies, and the plebiscite resulted in the expression of a unanimous desire to be incorporated into the Soviet Union).

4. The right of self-determination should be granted these Russian people through free plebiscites, conducted under the supervision of a special commission composed of representatives of the United States, England and the Soviet Union.

[1] Rus’ is the original name of Russia; Russia is the more modern form which came into general use in the 15^th Century.

[2] Podlyashe is the farthest region of Kholmskaya Rus’ where the concentration of Russian people becomes sparse, and the Polish population begins to predominate.

[3] The copy of this Memorandum at the AARDM archives is bound into a book, with hard cover. The document is signed by the Archbishop Adam and signatures of Executive Committee.

Copies of Financial Collections in Minneapolis for Russian War Relief (There is a box of such collections).

РУССКАЯ ПРАВОСЛАВНАЯ МИССИЯ НА ПРЯШЕВСКОЙ РУСИ.

По обе стороны Карпатских гор издревле обитали славянские племена. Часть их упорно, несмотря на многовековую денационализацию со стороны немцев, мадьяр, поляков и чехословаков, называли себя русскими, руснаками[1])

Дабы способствовать денационализации руснаков, австрийцы и поляки около 450 лет тому назад насильно обратили их в унию с Римом, оставив им все же восточный обряд. Однако, после окончания первой мировой войны, русснаки в Чехословакии и Польше стихийно начали возвращаться в прадедовское православие.

В Галичине, которая тогда досталась Польше, это движение было почти сведено на нет униатскими ксендзами, воспитанными польским графом митрополитом Шептицким в ненависти к России и Православию.

В Чехословакии тоже было не легко возвращаться в Православие, ибо чешские политики, во главе с атеистами Масариком и Бенешем, желая угодить Риму, жестоко преследовали православных верующих. Несмотря на это, чехам не всегда удавалось мешать русским людям Закарпатья, возвращаться в их прадедовскую веру.

Успешное дело возвращения шло на восточной части Карпатской Руси. Районы около Ужгорода, Мукачева и Хуста запестрели православными храмами.

Гораздо сложнее обстояло дело на Пряшевской Руси, которая Прагой насильно в административном порядке была присоединена к католической Словакии.

Там до 1923 года не удавалось создать опорного пункта. Но, вот, с помощью Божией, под самое Благовещение 1923 года из Югославии пребывает в небольшое село Ладомирово, в 60 километрах от Пряшева, знаменитый русский миссионер и борец с католицизмом архимандрит Виталий (Максименко), славный по своей миссионерской деятельности в Почаевской лавре на Волыни в предвоенное время.

Поселился отец Виталий в бедной крестьянской хате, крытой соломой, с земляным полом, и начал там же совершать службы Божии. Уже в первый год своего прерывания ему удалось возвратить в Православие 6 ближайших сел.

В 1924 году арх. Виталий в наемном помещении в ближайшем городке Свиднике открывает церковную типографию под покровительством русского сенатора Лажо. А во Владимирово (Ладомирово), при помощи американских карпатороссов, начинается постройка большого каменного храма в честь архистратига Божия Михаила, а при нем дом для миссионерской братии.

Сотрудниками арх. Виталия в то время были случайные люди, часто менявшиеся из-за крайне тяжелой жизненной обстановки. Все работали безвозмездно от раннего утра до поздней ночи, а питаться приходилось почти исключительно картошкой да капустой с грубым черным хлебом. Все же о. Виталий сумел из них приготовить к священству несколько человек, как напр., отцы А. Цуглевич, А. Володуцкий, В. Соловьев, А. Омельянович и другие. К 1928 году в Православие на Пряшевщине возвратилось уже больше десяти сел, куда и были направлены вышеупомянутые священники.

А во Владимирове к этому времени был уже почти окончен храм и небольшой дом, куда и была перенесена из Свидника типография. Миссионерской братии тогда было всего 4-5 человек. В июне 1928 года на помощь арх. Виталию с благословения митрополита Антония прибыл из Югославии иеромонах Серафим (Иванов, бывший в прошлом на гражданской войне артиллерийским офицером), окончивший в Белграде богословский факультет. Присмотревшись к нему, о. Виталий поручил ему собирать монашескую братию. По приглашению о. Серафима осенью того же года из Югославии прибыли два Валаамских старца Хризанфа и Филимона, которые помогли создать в Миссии монастырский строй.

К 1931 году число братии Миссии возросло до 20 человек. Из Югославии прибыл иеромонах Саава Струве, сын известного академика П.Б. Струве. Несколько ценных сотрудников прибыло из Франции (среди них, ставший в будущем известным иконописцем Зарубежной Руси о. архим. Киприян (Пыжов) и из других стран Европы. Из Польши тайком был получен большой образ преп. Иова Почаевского с частицей его св. мощей и часть шрифта. Это дало основание наименовать типографию Миссии «Восстановленной типографией преп. Иова Почаевского». Типография заработала полным ходом. Еще в 1925 году вышел первый настольный церковный календарь с типиконом, издающийся и поныне и ставшего настольной книгой каждого священника в Зарубежной Руси. С 1928 г. начала выходить двухнедельная миссионерская газета «Православная Карпатская Русь», переименованная в 1935 г. в «Православную Русь». Эта газета вскоре стала главным рупором Русской Зарубежной Церкви. Во время второй мировой войны немцы ее временно закрыли. Пришлось преобразовать ее в журнал, в каком виде «Православная Русь» издается в настоящее время в Свято Троицком монастыре в Джорданвилле в США

В мае 1934 года арх. Виталий был в городе Белграде Блаженнейшим Митрополитом Антонием хиротонисан в Епископы и получил назначение в Северную Америку. Начальником Миссии и монастыря им был назначен, возведенный еще в 1931 году в игумены о. Серафим. Через год Владыка Митрополит Антоний, на Покров 1935 года возвел о. Серафима в архимандриты.

Православие на Пряшевской Руси тем временем ширилось и росло. Тогда уже 22 села стали православными. Кроме того, были организованы православные приходы в городах Пряшеве, Кошицах и Межилаборцах. При Миссии были организованы о. Серафимом пастырские курсы, которые и подготовляли духовенство для новых приходов. Монастырская братия росла с каждым годом и к началу второй мировой войны насчитывала уже около 40 человек.

В типографии было напечатано множество книг. Назовем главные: Напрестольное Евангелие, которым долгое время пользовались большинство храмов Зарубежья. Псалтырь, Требник, Служебники, Великий Сборник в трех частях, Правильник, Евангелие от Иоанна в 100.000 экз. для отправки в освобожденные от коммунистов области и множество других книг и брошюр миссионерского характера. Вследствие такой деятельности монастыря и в частности о. Серафима как местные римо-католические, так и просоветски настроенные лица, препятствовали миссионерской работе.

В 1944 году, ввиду приближения фронта, Братству преп. Иова пришлось эвакуироваться. Книжное богатство было вывезено до ближайшей станции на 44 подводах, любезно предоставленных жителями Владимирова. К сожалению, почти все оно погибло в Германии во время бомбардировок. Уцелело только около 1000 килограмм преимущественно Евангелий и Требников, заблаговременно отосланных в Женеву. Братство сначала переехало в Братиславу, потом в Германию, а по окончании войны часть братии смогла пробраться в Швейцарию, а другая часть, не получившая виз, основала обитель преп. Иова около Мюнхена. Эта обитель существует и в настоящее время, возглавляемая главным проводителем унии РПЦЗ с МП – Архиепископом Марком (Арнд), немца принявшего Православие из протестантизма.

Главное ядро, находившееся в Женеве и Швейцарии, во главе со своим долголетним настоятелем – Архим. Серафимом – хиротонисанным там же в марте 1946 года в Епископы, Преосвященным Серафимом, переехала в ноябре того же года в США и слилась с братией Свято-Троицкого монастыря в Джорданвилле, в результате чего вскоре монастырь превратился в Лавру Зарубежной Руси, в которой получили духовную подготовку многие будущие Архиереи и Священнослужители РПЦЗ. В числе привезенной с Карпат братии Владыкой Серафимом был также юный отрок, Вася Шкурла, окончившего семинарию и в последствии ставшего Архимандритом Св. Троицкой Обители, в 1967 г. хиротонисанного в Епископы. Будучи выбранным Первоиерархом РПЦЗ он пошел на соглашение с неокоммунистическим митрополит-бюро и «патриархом» МП, коварно подписав в 2007 г. против желания большинства духовенства и мирян акт унии с патриархией, поставив часть Зарубежной Церкви к услугам правительства РФ. Так этот иерарх, совершая предательство, отблагодарил своих воспитателей и профессоров семинарии, бывших против коммунизма и экуменизма.

[1] Только мужчины в Карпатской Руси называли себя руснаками: Я руснак. Но женщина всегда называла себя «русской». Народ называет себя всегда «русским народом. Язык называется тоже только русским, говорят: Я говорю по-русски.

Кости сии и скажи им: «Кости сухие! Слушайте слово Господне!»

… и стали сближаться кости… (Иезекиил, гл. 37-ая)

1] На Закарпатской Руси Вторая мировая война вызвала у русского населения небывалый патриотческий подъем. Десятки тысяч молодых людей, отождествлявших Советский Союз с Россией, потянулись на восток. Одиночные беглецы, отдельные семьи и даже молодежные ватаги, порой с жнивья, порой со свадьбы: с женихом и невестой, с музыкантами и с гостями переходили советско-венгерскую границу в надежде спасти и от немцев и от венгров самое дорогое – свою русскость.

Эта тяга на восток приняла характер всенародновой эпопеи. Всех бежавших в Советский Союз судили как шпионов и диверсантов и отправляли в Заполярье на принудительные работы. В итоге этого неслыханного вердикта были загублены тысячи молодых жизней.

Население Закарпатья восприняло расправу советского правительства над молодежью, как самый жестокий момент всей многовековой истории края.

ЧИТАЙТЕ ЕДИНСТВЕННУЮ ГАЗЕТУ РУССКОЙ МОНАРХИЧЕСКОЙ МЫСЛИ В ЗАРУБЕЖНОЙ РУСИ:

Основана 18 сентября 1948 г. И.Л. Солоневичем. Издатель: Михаил Киреев. Редактор: Николай Леонидович Казанцев. 9195 Collins Ave. Apt. 812, Surfside, FL. 33154, USA Tel: (305) 322-7053

Цена годовой подписки: В Европе - 52 евро. Австралии - 74 ам. долл. Канаде - 65 ам. долл. США - 52 ам долл.

РАСПРОСТРАНЯЙТЕ ЕЕ СРЕДИ ВАШИХ ДРУЗЕЙ И ЗНАКОМЫХ!

===============================================================================================

(Более крупные суммы на почтовые, типографские и другие расходы принимаются с благодарностью.)

I wish to join the Society and am enclosing the annual membership dues in the amount of $25 per family. Students

pay $ 10. The amount of annual dues is only for those in US, Canada and Australia. Others pay as much as they can afford.

(Larger amounts for postage, typographical and other expenses will be greatly appreciated)

ADDRESS & TELEPHONE ____________________________________________________________________________

Если Вы прихожан/ин/ка РПЦЗ или просто посещаете там церковь, то согласны ли Вы быть Представителем Общества в Вашем приходе? В таком случае, пожалуйста укажите ниже название и место прихода.

II

I

II

III

IV

THE BLESSED METROPOLITAN ANTHONY MEMORIAL SOCIETY

Желаю вступить в члены общества. Мой годовой членский взнос в размере $ 25