ОТВЕТ ДЖОНУ РОБЛЕСУ
25-го сентября 2012 года Джон Роблес, работающий в информационной компании «Голоса России», опубликовал статью, в которой он стал намекать, что будто бы наш блаженной памяти Митрополит
Суздальский и Владимирский Валентин (Русанцов) принимал финансовую поддержку от правительства США (http://english.ruvr.ru/2012_09_25/Russia-s-says-no-to-USAID-s-meddling/).
Его статья была переопубликована в блоге, который ведет Барбара-Мари Дрежло, которая поместила также собственные безчестные комментарии (http://02varvara.wordpress.com/2012/09/page/9/
). В то же время она не дала возможности кому-либо поставить свои комментарии в ответ.
Большей частью статья Джона Роблеса посвящена критике Агентства США по международному развитию - USAID. Статья наполнена инсинуациями, необоснованными утверждениями, наглой ложью, полуправдой и клеветой, что
обнаруживает типичную вырожденческую коммунистическую точку зрения. Статья сопровождена большой фотографией нашего почившего в Бозе Митрополита Валентина (Русанцова), снятого перед зданием Синодального управления в гор.Суздаль, РФ. На снимке он изображен вместе с господином
Кайлом Хэтчером, сотрудником Американского посольства в Москве. В силу этого я считаю необходимым сделать некоторые уточнения.
Митрополит Валентин был Предстоятель Российской Православной Автономной Церкви (РПАЦ), епископом которой являюсь и я. Православная Церковь организована на иных началах, нежели Римо-Католическая церковь или Англиканская церковь, в
которой каждый подчиняется Папе Римскому или королю в Лондоне. Эти последние являются как бы внешним символом организационного единства, несмотря на то, что приверженцы этих церквей могут сильно расходиться в вопросах вероисповедания.
Православная Церковь всегда считала каждого епископа, вместе с его паствой единой и полной Православной Церковью.Святые Апостолы оставили нам в наставление, что епископский синод в каждой стране должен собираться и выбирать из
своей среды Архиепископа. Это основа для организации Православной Церкви с тех самых времен.
Организационное единство Православных епископов между собой и между другими поместными церквями, основано на том, что все они имеют одно и то же вероисповедание, которое передается неизменным со времен Святых Апостолов. Когда либо
один епископ либо даже целый синод епископов отходят от веры Святых Апостолов, «которая была раз и навсегда передана Святыми», нам не только позволяется, но от нас требуется, чтобы мы прекратили молитвенное общение с ними до тех пор, пока это противоречие не нашло
разрешения.
В 1927 году Митрополит Сергий Страгородский, незаконно узурпировав власть и став предстоятелем Русской Православной Церкви в нарушение церковных законов,опубликовал свою позорную декларацию о том, что «радости и печали
Коммунистической партии Советского союза являются радостями и печалями Русской православной церкви». Всех, кто отказался признавать его декларацию, как за рубежами страны, так и за ее пределами, Митрополит Сергий объявил отлученными от церкви.
Сделав такое заявление, он по сути отделил себя от исторической Православной церкви и стал вероотступником.Все клирики, принявшие его декларацию, также стали вероотступниками.Они активно участвовали в утверждении атеистического
руководства страной, а также нередко выступали в судах против тех, кто не принял декларацию Сергия. Большинство таких, а это около 200.000 епископов, священников, дьяконов, монахов и монахинь, были в итоге уничтожены советским государством.
В 1943 году вероотступники-сергиане, при поощрении и поддержке самого жестокого диктатора, когда-либо жившего на земле, И.Сталина, создали организацию, которая сейчас известна как Русская Православная Церковь Московского
Патриархата. Митрополит Сергий был избран первым патриархом советской православной церкви. Истинно-православные христиане, однако, отказались иметь что либо общее с этими вероотступниками и скрылись, уйдя в катакомбы.
В 1991 году, когда Советский Союз развалился, Митрополит Валентин (в то время приходской священник в гор.Суздаль) был одним из первых, кто воспользовался вновь обретенными свободами в новой Российской Федерации. Он публично
покаялся за нахождение в МП РПЦ, обличил апостасию этой еретической секты и присоединился к той части Русской православной церкви, которая продолжала существовать все эти годы вне досягаемости советского руководства, к Русской Православной Церкви за границей (РПЦЗ), чей
административно-церковный центр находился в Манхеттене, Нью-Йорке, США. РПЦЗ возвела его в сан епископа для окормления сотен приходов и тысяч священников и верующих, которые массово покидали МП РПЦ.
Однако РПЦЗ в течение многих лет сама была инфильтрирована агентами советского режима, которые активно предпринимали всевозможные усилия чтобы присоединиться к МП РПЦ. Из этой ситуации неизбежно возник конфликт, когда верующие в
России осознали, что они должны самоорганизоваться независимо ни от МП РПЦ, ни от РПЦЗ. В 2007 году РПЦЗ капитулировала перед МП РПЦ и присоединилась к ней.
Что это означает? Только то, что мы в РПАЦ никаким образом не можем считаться раскольниками, ибо как утверждается 15-ом Правилом Двукратного Константинопольского Собора, «ибо
отделяющиеся от общения с предстоятелем, ради некия ереси, осужденныя святыми соборами или отцами, когда, то есть, он проповедует ересь всенародно, и учит оной открыто в церкви, таковые аще и оградят себя от общения с глаголемым епископом, прежде соборного рассмотрения, не
токмо не подлежат положенной правилами епитимии, но и достойны чести, подобающей православным. Ибо они осудили не епископов, а лжеепископов и лжеучителей, и не расколом пресекли единство церкви, но потщились охранити церковь от расколов и разделений».
Приверженность церковным канонам является, по определению, тем что сообщает каноничность. Если кто-либо нарушает каноны Церкви, то по определению, это делает его неканоничным. Каноничные нарушения МП РПЦ, РПЦЗ, как и всех других
церквей, которые входят в так называемое сообщество «Мирового православия» и которые находятся в сговоре друг с другом, являются настолько очевидными и они так многочисленны, что в рамках этой статьи невозможно перечислить их.
Цель этой статьи описать взаимоотношения между вновь образованной Российской Федерацией и ее верующими гражданами, а также взаимоотношения между РФ и другими государствами, подписавшими вместе с РФ международные соглашения,
которые гарантируют права верующих.
В первом разделе 2-й главы Конституции Российской Федерации, которая была ратифицирована 12-го декабря 1993 года мы находим следующие статьи:
Статья 28
Каждому гарантируется свобода совести, свобода вероисповедания, включая право исповедовать индивидуально или совместно с другими любую религию или не исповедовать никакой, свободно выбирать, иметь и распространять религиозные и
иные убеждения и действовать в соответствии с ними.
Статья 29
1. Каждому гарантируется свобода мысли и слова.
2. Не допускаются пропаганда или агитация, возбуждающие социальную, расовую, национальную или религиозную ненависть и вражду. Запрещается пропаганда социального, расового, национального, религиозного или языковогопревосходства.
3. Никто не может быть принужден к выражению своих мнений и убеждений или отказу от них.
4. Каждый имеет право свободно искать, получать, передавать, производить и распространять информацию любым законным способом. Перечень сведений, составляющих государственную тайну, определяется федеральным законом.
5. Гарантируется свобода массовой информации. Цензура запрещается.
Статья 30
1. Каждый имеет право на объединение, включая право создавать профессиональные союзы для защиты своих интересов. Свобода деятельности общественных объединений гарантируется.
2. Никто не может быть принужден к вступлению в какое-либо объединение или пребыванию в нем.
Статья 31
Граждане Российской Федерации имеют право собираться мирно без оружия, проводить собрания, митинги и демонстрации, шествия и пикетирование.
Во «Всемирной Декларации прав человека», которая была принятой Генеральной ассамблеей ООН 10 декабря 1948 года и которую также подписал Светский Союз, мы читаем следующие статьи:
Статья 2
Каждый человек должен обладать всеми правами и всеми свободами, провозглашенными настоящей Декларацией, без какого бы то ни было различия, как-то в отношении расы, цвета кожи, пола, языка, религии, политических или иных убеждений,
национального или социального происхождения, имущественного, сословного или иного положения.
Кроме того, не должно проводиться никакого различия на основе политического, правового или международного статуса страны или территории, к которой человек принадлежит, независимо от того, является ли эта территория независимой,
подопечной, несамоуправляющейся или как-либо иначе ограниченной в своем суверенитете.
Статья 10
Каждый человек, для определения его прав и обязанностей и для установления обоснованности предъявленного ему уголовного обвинения, имеет право, на основе полного равенства, на то, чтобы его дело было рассмотрено гласно и с
соблюдением всех требований справедливости независимым и беспристрастным судом.
Статья 18
Каждый человек имеет право на свободу мысли, совести и религии; это право включает свободу менять свою религию или убеждения и свободу исповедовать свою религию или убеждения как единолично, так и сообща с другими, публичным или
частным порядком в учении, богослужении и выполнении религиозных и ритуальных обрядов.
Статья 19
Каждый человек имеет право на свободу убеждений и на свободное выражение их; это право включает свободу беспрепятственно придерживаться своих убеждений и свободу искать, получать и распространять информацию и идеи любыми
средствами и независимо от государственных границ.
Статья 20
1. Каждый человек имеет право на свободу мирных собраний и ассоциаций.
2. Никто не может быть принуждаем вступать в какую-либо ассоциацию.
У меня следующие вопросы господину Роблесу: значат ли что-нибудь эти документы или они стоят не дороже бумаги, на которых они напечатаны? Другими словами, даже если вы не согласны с нашими религиозными убеждениями, имеем ли мы
право следовать им, если они не противоречат местным законам? Если мы не имеем этого права, то почему? И почему вы обладаете такими правами, отрицая их у нас?
Я не являюсь гражданином Российской Федерации, я гражданин Соединенных Штатов Америки. Имею ли я право обращаться с жалобами к своему правительству, которое подписало Всеобщую Декларацию прав человека ООН, как и РФ, преемница
СССР, также подписавшая эту Декларацию, о нарушениях фундаментальных человеческих прав против моих единоверцев? Кто может распоряжаться, имею ли я такое право или нет? Это право, данное мне Богом и я осуществляю его, нравится ли это кому-то или нет.
Факт, что последняя надежда на обеспечение этих прав для всего мира это Соединенные Штаты Америки, а не Советский Союз и не бывший Советский Союз, и не нео-Советский Союз.
Не раз, а дважды в последнем столетии мы вступали в войну в Европе и на Востоке по защите прав невинных. Мы победили наших врагов, а затем мы вернули им их страны и сделали из них друзей и добрых партнеров по бизнесу. Мы сделали
это, по мере возможности, помогая им возместить нанесенный ущерб. Мы сделали это не для того, чтобы создать утопические общества там, но чтобы установить политическую ситуацию, которая бы не потребовала от нас возвращаться туда и исправлять все в третий раз.
Господин Кайл Хэтчер был послан Посольством США в Москве для наблюдения нашего пикета против извращенной политики правительства и судебной системы РФ в отношении законных прав нашей Церкви. Об этом пикете было заявлено в
установленном порядке и он был разрешен властями. Фундаментальным правом человека является его возможность протеста противдурного обращения с ним его правительства.
Я сопровождал Митрополита Валентина в поездках в Госдепартамент США в Вашингтон и был его переводчиком. Что из того? Мы не скрываем этого факта, мы широко опубликовали его на наших церковных веб-сайтах. Что дурного в том, что мы
сообщаем американскому правительству о нарушениях прав человека? Никаких денег никто из нас не получал от правительства США. Тот, кто предполагает обратное, попросту не знает, как наше правительство работает. Если вы, Джон Роблес, не верите мне, докажите ваши обвинения,
предоставьте доказательства.
Деньги для реставрации церквей в Суздале и других местах поступали от частных благотворителей, которые старались хоть чем-то помочь русским православным встать на ноги после 90 лет самых ужасных репрессий, когда-либо виденных в
мире. Почему Джон Роблес усматривает что-то преступное в этом, но не видит преступления в самих репрессиях? Возможно, потому что Джон Роблес из тех, которые носят розовые очки?
†Епископ Павловский Андрей (Маклаков)
Русская Православная Автономная Церковь Америки
RESPONSE TO JOHN ROBLES
On September 25, 2012, a Mr. John Robles, of the Voice of Russia World Service, wrote an article, in which he alluded that our Metropolitan Valentine of Suzdal and Vladimir, of blessed memory, took
financial assistance from the United States government.
http://english.ruvr.ru/2012_09_25/Russia-s-says-no-to-USAID-s-meddling/.
His article was republished on the blog belonging to Barbara-Marie Drezhlo, along with her own shameful remarks. She did not permit any comments to be made about it.
http://02varvara.wordpress.com/2012/09/page/9/.
Most of Mr. Robles’ article is in criticism of an organization called USAID. It is filled with innuendo, unsubstantiated claims, blatant lies, half truths and slander; all hallmarks of the typical degenerate Communist point of view. Since
this article is accompanied by a large photograph of our Metropolitan Valentine, taken in front of our Synodal Headquarters building in Suzdal, Russia, together with Mr. Kyle Hatcher of the American Embassy in Moscow, I feel compelled to make a clarification.
Metropolitan Valentine was the Chief Hierarch of the Russian Orthodox Autonomous Church (ROAC), of which I also am a bishop.
The Orthodox Church is not organized like the Roman Catholic Church, or the Anglican Church, where everyone answers to a pope in Rome, or to a king in London, who provides a visible symbol of organizational unity, even though the adherents
of these churches may be widely divergent in what branch of theology they profess. The Orthodox Church has always viewed a single bishop, together with his flock, as one complete and entire Orthodox Church. The Holy Apostles left us their instruction that the synod of
bishops of each country should meet and elect its own Archbishop. This is the basis for the organization of the Orthodox Church since that time. The organizational unity of Orthodox bishops with each other, and with other national Orthodox churches, is based on all of them
sharing the same Orthodox faith, without change, from the time of the Holy Apostles. When one bishop, or an entire synod of bishops, departs from the faith of the Holy Apostles, “which was once and for all delivered to the saints,” we are not only permitted, but commanded to
withdraw from prayerful communion with him, until such time as the issue at hand can be resolved.
In 1927, Metropolitan Sergius Stragorodsky, who had illegally usurped the position of Chief Hierarch of the Russian Orthodox Church (according to ecclesiastical law), made his infamous declaration that, “The joys and sorrows of the
Communist Party of the Soviet Union are the joys and sorrows of the Russian Orthodox Christian Church,” and excommunicated all those who refused to accept this declaration, both inside and outside the borders of his country. In making this statement, he, in actuality,
separated himself from the historic Orthodox Church and became an apostate. All those clergymen who accepted his declaration also became apostates. They took an active part in identifying for the atheistic government, and bearing witness against in court, those clergymen who
would not accept this declaration, most of whom were eventually murdered by the Soviet State; about 200,000 bishops, priests, deacons, monks and nuns. In 1943, these apostates, with the encouragement and aid of the most brutal dictator to have ever lived, Joseph Stalin,
formed the organization now known as the Russian Orthodox Church-Moscow Patriarchate (ROC-MP), and Met. Sergius was elected as the first patriarch of the Soviet Orthodox Church. Real Orthodox Christians, however, refused to have anything to do with these apostates, and went
into hiding.
In 1991, when the Soviet Union came to an end, Metropolitan Valentine (then a parish priest in Suzdal), was one of the first to take advantage of the newfound freedoms in the new Russian Federation. He publicly repented of his time in the
ROC-MP, renounced their apostasy, and united himself to that part of the Russian Church that had continued to exist for all those years beyond the reach of the Soviet government’s influence–the Russian Orthodox Church Outside of Russia (ROCOR), with its headquarters in
Manhattan. The ROCOR made him a bishop for the hundreds of parishes and thousands of priests and people who were also leaving the ROC-MP.
However, the ROCOR itself had been infiltrated by agents of the Soviet regime over the years, and it was actively seeking to align itself at this time with the ROC-MP. Inevitably, a conflict arose out of this situation, and the people
inside Russia realized that they would have to organize themselves independently of the ROC-MP and the ROCOR. In 2007, the ROCOR capitulated to the ROC-MP, and joined it.
So, what this means is that we in the ROAC are by no means schismatics, but, as stated in the 15th canon of the First-Second Council of Constantinople, “…not only are not subject to any canonical penalty on account of their
having walled themselves off from any and all communion with the one called a Bishop before any conciliar or synodal verdict has been rendered, but, on the contrary, they shall be deemed worthy to enjoy the honor which befits them among Orthodox Christians. For they have
defied, not Bishops, but pseudo-bishops and pseudo-teachers; and they have not sundered the union of the Church with any schism, but, on the contrary, have been sedulous to rescue the Church from schisms and divisions.”
Adherence to the canons of the Church is, by definition, what makes one canonical. When one violates the canons of the Church, one is, by definition, uncanonical. The canonical violations of the ROC-MP, the ROCOR, as well as all other
churches of the so-called communion of “World Orthodoxy,” who are all in collusion with each other, are so manifest and numerous that it is beyond the scope of this article to elaborate them. What is to the point of this article is rather the relationship of the new Russian
Federation with its citizens who also happen to be believers of religions, and the relationship of the Russian Federation with other nations who are co-signatories with the Russian Federation of international agreements guaranteeing these rights.
In Section One, Chapter Two of the Constitution of the Russian Federation, ratified on December 12th, 1993, we find the following articles:
Article 28.
Everyone shall be guaranteed the right to freedom of conscience, to freedom of religious worship, including the right to profess, individually or jointly with others, any religion, or to profess no religion, to freely choose, possess and
disseminate religious or other beliefs, and to act in conformity with them.
Article 29.
1. Everyone shall have the right to freedom of thought and speech.
2. Propaganda or campaigning inciting social, racial, national or religious hatred and strife is impermissible. The propaganda of social, racial, national, religious or
language superiority is forbidden.
3. No one may be coerced into expressing one's views and convictions or into renouncing them.
4. Everyone shall have the right to seek, get, transfer, produce and disseminate information by any lawful means. The list of information constituting the state secret
shall be established by the federal law.
5. The freedom of the mass media shall be guaranteed. Censorship shall be prohibited.
Article 30.
1. Everyone shall have the right to association, including the right to create trade unions in order to protect one's interests. The freedom of public associations
activities shall be guaranteed.
2. No one may be coerced into joining any association or into membership thereof.
Article 31.
Citizens of the Russian Federation shall have the right to gather peacefully, without weapons, and to hold meetings, rallies, demonstrations, marches and pickets.”
In the UN’s “Universal Declaration of Human Rights,” adopted by the UN general assembly on December 10, 1948, just to mention one of the international agreements to which the Russian Federation is a party, we find the following articles:
Article 2.
Everyone is entitled to all the rights and freedoms set forth in this
Declaration, without distinction of any kind, such as race, colour, sex, language, religion, political or other opinion, national or social origin, property, birth or other status. Furthermore, no distinction shall be made on the basis of the political, jurisdictional or
international status of the country or territory to which a person belongs, whether it be independent, trust, non-self-governing or under any other limitation of sovereignty.
Article 10.
Everyone is entitled in full equality to a fair and public hearing by an
independent and impartial tribunal, in the determination of his rights and obligations and of any criminal charge against him.
Article 18.
Everyone has the right to freedom of thought, conscience and religion;
this right includes freedom to change his religion or belief, and freedom, either alone or in community with others and in public or private, to manifest his religion or belief in teaching, practice, worship and observance.
Article 19.
Everyone has the right to freedom of opinion and expression; this right includes freedom to hold opinions without interference and to seek, receive and impart information and ideas through any media and regardless of
frontiers.
Article 20.
(1) Everyone has the right to freedom of peaceful assembly and
association.
(2) No one may be compelled to belong to an association.”
My questions to Mr. Robles are these: Do these documents matter, or are they not worth the paper they are written on? In other words, even though you may not agree with our religious thinking, do we have the right to practice it, as long as
it is in accordance with local laws? If we do not, why do we not, and why do you have such rights when we are denied ours?
I am not a citizen of the Russian Federation, but of the United States of America. Do I not have a right to complain to my government, which is a signatory of the UN’s Universal Declaration of Human Rights, (as is the Russian Federation,
the heir to another of the initial drafters of this declaration–the USSR), about violations of basic human rights perpetrated against my co-religionists? Who has the right to decide whether I do or don’t anyway? It is a God-given right, and I am taking my right, whether
anyone else likes it, or not.
The fact is that the last best hope for guaranteeing these rights for anyone in the world is not the Soviet Union, nor the ex-Soviet Union, nor the neo-Soviet Union, but the United States of America. Not once, but twice, in the last
century, we went to war in Europe and in the Orient to defend the rights of the innocent. We defeated our enemies, and then, we gave them back their countries and made friends and business partners out of them. We did this while helping them to repair the damage done,
insofar as we were able. We did not create utopian societies there, but we did put into place policies that would prevent our having to come back and straighten them out a third time. Who else has ever done this in history? Certainly not the Soviet Union. Who gave us the
right to do it? The men and boys that we left behind, buried in our military cemeteries or at sea all over the world.
Mr. Kyle Hatcher was sent from the American Embassy in Moscow to observe our picket against the corrupt way in which our Church’s legal affairs were being treated by the Russian government and courts. The picket was legally applied for and
licensed. It is a basic human right to be able to protest against mistreatment received from one’s government.
I accompanied Metropolitan Valentine to the State Department in Washington, DC, on many occasions, and was his translator. What of it? We did not hide the fact, but published it on our Church’s web sites. What is wrong with informing the US
government about violations of human rights? There was no money given to us from anyone in the US government. Anyone who thinks otherwise, does not know how the government works. If you don’t believe me, prove your point; show your evidence. The money we used for restoring
churches in Suzdal and in other places was given to us from private donors, who wanted to do something to help Russian Orthodox believers to get back on their feet after 90 years of the most horrific repression the world has ever seen. Why does Mr. Robles see something
criminal in that, and not in the repression? Could it be that Mr. Robles is the one wearing the rose colored glasses?
+Bishop Andrew of Pavlovskoye,
Russian Orthodox Autonomous Church of America
ДЕЛА ДАВНО МИНУВШИХ ДНЕЙ 3
Епископ Иосиф Вашингтонский
Как уже раньше говорилось о краеугольных камнях» знаменитой РПЦЗ, то нужно не забывать и о «краеугольных» личностях.
Слава Богу, начинают появляться исторические детали об этих «краеугольных» личностях профессора историка Г.М. Солдатова о блаженной памяти Епископов Граббе – Отце и Сыне, очернениями которых занималось МП-КГБ десятками лет, и
которые повторяли очень многие если не физически, то мысленно – попавшие на удочку советской богохульной пропаганды. Многие если не все «обвиняемые» и «обвинители» уже предстали на суде Божием.
Я хочу предложить любезным читателям еще одну, надеюсь не последнюю, «краеугольную» личность РПЦЗ – первого декана Свято-Троицкой Семинарии – Николай Николаевича Александрова. Он был не только первый декан, но фактический
основатель Семинарии, который за короткий срок легализировал Семинарию давший ей легальный статус штатного Колледжа, которая была признана как высшее учебное заведение, дававшее степень бакалавра. Семинария получила этот статус раньше Свято-Владимирской и кажется раньше
Греческой семинарии в штате Массачусетс.
С Николай Николаевичем я познакомился в начале 1950-х годов, когда я приезжал в Свято-Троицкий Монастырь в летние отпуска с работы в Нью-Йорке. В начале 1958-го года я уже ближе познакомился с ним. Ему, тогда было 72 года, и
меня поразила его энергия, с какой он отдался для содержания Семинарии. Об его академической жизни много писалось в Ютикской газете «Ютика Обзервер-Диспачь», так как он был автором книги под названием «Фото-эластисити» вторая книга во всей Америке об этом предмете. Он был
один из полных профессоров “MIT”. Люди знакомые с высшей математикой и аэродинамикой должны знать это лучше меня.
Урок физики
Он был научное светило в академическом мире США того времени и все это он бросил, для того чтобы построить Свято-Троицкую Семинарию для РПЦЗ. Одну вещь он оставил себе из своего академического мира: он устроил кабинет-лабораторию в
семинарии, вручную сделал много разных моделей из физики, астрономии, математике, для которых он сам делал эти модели. Людей не знакомых с этими науками это могло поражать для чего, но знакомых с этими отраслями науки это поражало и поднимало престиж Семинарии как штатного
колледжа. Более того, желая познакомить семинаристов с наукой, он написал книгу страниц на сто, в которой каждая страница имела рисунок или фотографию из его моделей и вкратце описывало тему.
Долголетний декан и основатель нашей Свято-Троицкой Семинарии, Д-р Николай Николаевич Александров всегда останется в памяти и благодарных сердцах его знавших, как светлая личность, с которой Господь сподобил нас быть знакомым. О
его жертвенности при постройке Свято-Троицкого Собора основатель святой Обители – Архимандрит Пантелеимон сказал: «Николай Николаевич очень много нам помог при сооружении храма. Он сам лично заказал за свои деньги все купола для храма и позолотил их». В течение многих лет он
откладывал свою пенсию и на собранные им средства, было построено в 1968 году большое каменное здание Семинарии, в котором классы, зала, библиотека и музей. Он также финансово помогал многим нуждавшимся семинаристам.
Супруга Николай Николаевича, была похоронена на монастырском кладбище, и он посещал ея могилу каждый день, несмотря ни на какую погоду. В течение моего пятилетнего пребывания я заметил, что весь его интерес был служить Семинарии
и Монастырю, на служение которым он направлял все свои усилия, используя свои крупные связи с высокопоставленными лицами в департаменте просвещения Нью-Йркского штата и государственными чиновниками в Вашингтоне. Секретарь штатного
Board of Rigents, Dr. Morse, был
его личным другом.
Урок математики
Я был взят им в свои личные секретари, и таким образом, был ближе к нему, чем другие. В пище Николай Николаевич был подлинным аскетом: мяса он никогда не ел. Еда его состояла из овощей и меда, иногда рыба; кофе и чаю тоже не пил.
Люди знавшие его, когда его супруга была с ним, говорили, что они жили как брат и сестра.
Невозможно описать неописуемое – это слово больше всего подходит к Николай Николаевичу Александрову. Его лучше всего приравнять к Отцам Зарубежной Церкви, которых также трудно описать, но которые несли на себе своей жизнью
Церковное бремя.
Его память, не смотря на его годы, была очень ясная, и его зрение тоже: без очков он мог видеть дату и день недели через всю комнату, он приписывал это своему морскому образованию и службе и конечно был хорошо знаком милости
Божией. Он довольно часто вспоминал в наших с ним разговорах свою службу в Императорском Военном Флоте и его встречи с Императором Св. Николаем II.
Спаси Господи проф. Георгия Михайловича Солдатова за его желание и труды воскресить память «скал» и «столпов» РПЦЗ, Свято-Троицкого Монастыря и Свято-Троицкой Семинарии. Здесь стоит вспомнить и то, что Н.Н. Александров своей
энергией и помощью помогал приходам РПЦЗ в постройке храмов, сюда можно включить и приход св. Праведного Иоанна Кронштадского в г. Ютика, штата Нью-Йорк – самого близкого прихода к Свято-Троицкому Монастырю и Семинарии.
Стоит заметить еще и то, что за все время моего учения в Свято-Троицкой Семинарии, я никогда не слышал от него какой-то, даже отдаленной, критики блаженной памяти Протопресвитера Георгия (Граббе – Епископа Григория) или блаженной
памяти Архимандрита Антония (Граббе), ибо в то время темные силы МП-КГБ, уже тогда старались распространять клевету на них. Николай Николаевич был хорошо знаком с церковной жизнью и знал многое, это лишний раз показывает, что в клевете против Граббе не было правды. Я имел
честь говорить с ним часто и слушать его.
Итак, будем продолжать описывать славное прошлое РПЦЗ и о тех, которые это прошлое украшали.
Октябрь 2012 г.
СОЖЖЕНIЕ
Вадим Виноградов
Почему Н.В. Гоголь сжегъ рукопись 2-ого тома “Мертвых душ”?
- Пушкин был необыкновенно умен. Если он чего и не знал, то у него
чутье было на все - говорил Гоголь об Александре Сергеевиче - нашем всем. Но и у самого Николая Васильевича точно также чутье было на все. И, когда он смотрел на горящую рукопись 2-ого тома “Мертвых душ”, не чувствовал ли он, что и вся Россия уже занимается огнем
безбожия?
“Письмо Белинского к Гоголю”, написанное в 1847 году, сразу дружно было
поднято всей российской интеллигенцией, как знамя безбожия, а, сле-довательно, и сокрушение Самодержавия. И с того момента это знамя под-нимали все выше и выше, доколе не утвердили его в советской школе, как образец красоты революционной мысли, необходимой для изучения ее
каждым советским школьником. Невольно получилось, что “Письмо Белин-ского к Гоголю” заменило в школе “Законъ Божiй”. Или лучше сказать, вы-теснило “Законъ Божiй” из школьных программ.
Вот, какой все сметающий на своем безбожном пути каток запустил неистовый
Виссарион, метя в Гоголя. Нашелся ли в Православной России тогда среди, так называемой, интеллигенции хотя бы один человек, всту-пившийся в защиту христианских идеалов, утверждаемых Гоголем в книге “Выбранные места из переписки с друзьями”, на которую то и обрушился
Неистовый? Ответом будет выразительное слово апостола Павла: никакъ!
Федор Михалыич Достоевский перечитывал письмо Белинского вслух в разных
компаниях, желая распространить его как можно шире. Каторга, на которую он и угодил за распространение этого письма, изменила дух Федо-ра Михалыча. Он как раз становится продолжателем, поднятых Гоголем “проклятых вопросов” русской жизни. Но это будет после духовного
проз-рения Достоевского. А в 1847 году, Н.В. Гоголь своего будущего едино-мышленника и брата по русскости и по перу, которое произошло уже после отшествия и Федора Михайловича в Царство Небесное, в 1847 году, пожа-луй, мог бы спросить: “И ты, Брут?”.
Cледует обратить внимание и на реакцию духовенства и, прежде всего, на
нашего главного учителя непререкаемого святителя Игнатия Брянчани-нова, который, тогда еще архимандрит, почти пренебрежительно высказался о «Выбранных местах»: Религиозные его понятия движутся по направлению сердечного, вдохновения неясного, душевного, а не духовного,
а дальше еще строже. Даже этому духовнейшему человеку не открылось тогда, какая просветительная сила заложена в «Выбранных местах». А заложено там, как раз то единственное, что, именно, особенно сегодня и нужно, для понимания единого на потребу.
Тогда это не могло быть ещё так видно, ибо будущее было невидимо, но
теперь, когда прошло полтора века, мы видим, что всё в “Выбранных местах” на конкретных примерах, как на пальцах, показаны правила жизни, раскрывающие, каковы же они, дела, необходимые для единого на потребу.
Вот, каково было занесение меча над гоглевским исповеданием Христа! А ведь оно,
именно, это исповедание Христа и было уже в художественной форме повторено во 2-ом томе “Мертвых душ”! В одном из набросков ко второму тому «Мёртвых душ» Гоголь записал: Выше того не выдумать, что уже есть в Евангелии.
Кому он, Гоголь, может предложить 2-ой том “Мертвых душ”, в сущ-ностb,
вариант “Выбранных мест из переписки с друзьями”? Может быть, будущим поколениям, то есть, нам с вами? Но чутьё подсказывало Гоголю, что и ХХ-ый, и уж тем более ХХI-ый век, вполне возможно нападут и на “Выбранные места из переписки с друзьями” и на 2-ой том еще
похлеще неистового Виссариона. И Гоголь не ошибался. Представляете, что началось бы сейчас, например, в Гайдпарке, если бы “Выбранные места из переписки с друзьями” вместо “Основ религиозных культур” и “Холокоста” включены бы были в школьную программу? Что, конечно, было бы
сделано, если бы только вера нынешняя была не в бревнах, то бишь, в золочении куполов и во всем внешнем, как ныне, а была бы в ребрах, то есть, в духе несла бы подвиг Новомучеников в деле исповедания Христа.
Предложить Гоголю 2-ой том “Мертвых душ”… было
некому! Воз-никла та самая ситуация, к которой как раз и относился совет: не поме-тайте бисеръ вашъ предъ свинiами.
(Мф. 7. 6)
Много смущения в головах, - пишет
он, - и время не такое: авось отрезвятся сколько-нибудь опьяневшие головы. Это мутное время... не успевши отрезвиться, общество ещё находится в чаду. 14 декабря, через день после вынесения петрашевцам приговора, он отсылает письмо В.А. Жуковскому: Время ещё
содомное. Люди, доселе не отрезвившиеся от угару, не годятся в читатели. Чувство художественности почти умерло.
В сентябре 2012 года на канале «Культура» в проекте «ACADEVIA» уже
престарелый академик Манн, все свои многочисленный звания полу-чивший за свои многочисленные книги о жизни и творчестве Гоголя, высту-пал в течении двух часов с темой: «Почему Гоголь сжег рукопись 2-ого тома “Мертвых душ”?». За эти 2 часа не была ни разу названа книга Гоголя
“Вы-бранные места из переписки с друзьями”, ни слова не произнесено о хрис-тианской проповеди Гоголя. Отвлечь от Христа! - со времени Белинского и по сей день для, так называемой, интеллигенции остается задачей №1! И Гоголь при выполнении этой задачи продолжает
оставаться объектом осо-бого пристального внимания - вдруг из “Выбранных мест из переписки с друзьями” через поставленные ими границы Христу просочится его пропо-ведь Христа, идущая прямо из его сердца.
Да, в день, когда Н.В. Гоголь сжигал свою рукопись 2-ого тома “Мерт-вых
душ”, он вполне мог испытывать состояние Ильи пророка, когда тот почувствовал, что: остался я одинъ! Знал Гоголь, что и ныне Господь
оставил семь тысяч не поклонившихся Ваалу, чутье подсказывало Гоголю о их существовании, о
верных и в будущем, но данная минута заставляла его думать, что: остался я одинъ. Думается, что печаль то Гоголя пред пыла-ющей рукописью была вовсе не о ней, Богъ
далъ - Богъ и… посоветовал от-дать.. Не исключено, что он увидел свою Русь - Птицу тройку, не дававшую до сих пор ответа, куда же она несется, несущейся в адъ.
Н. В. ГОГОЛЬ . ТРУДНОЕ ВОЦЕРКОВЛЕНИЕ
Шуплецова Л. А.
«Россия-одна могила, Россия под глыбою тьмы.
Но все же она не погибла, пока еще живы мы.
Держитесь, копите силы, нам уходить нельзя.
Россия еще не погибла, пока мы живы, друзья»
В. Солоухин (+1997)
К. Аксаков осенью 1851 г. пишет такое письмо известному историческому романисту прошлого Г. П. Данилевскому[1]
«Ваше письмо, Григорий Петрович, было получено мною 21 февраля в самый день смерти Н. В. Гоголя. И так странно мне было читать это письмо, в котором Вы беспрестанно о нем говорите (как о живом – К. Ш.), в котором Вы просите маменьку помолиться за Гоголя и за «Мертвые души».
Ни того, ни другого больше не существует, «Мертвые души» сожжены, а жизнь Гоголя сгорела от постоянной душевной муки, от беспрерывных подвигов, от тщетных усилий отыскать обещанную им светлую строну жизни от необъятной творческой деятельности… Разыгралась страшная драма,
свершилось огромное историческое событие, полное необъятно-строгого смысла: Гоголь умер, и теперь нам надо начать новый строй жизни без Гоголя».
В детстве автор статьи открыл томик Н. В. Гоголя (изящное собрание сочинений в 4-х томах) и прочел, не отрываясь, целиком рассказ «Страшная месть».
Много раз позднее мне нравилось перечитывать эту повесть и другие повести из «Сорочинской ярмарки». Сладко и жутко замирало мое сердце над «Пропавшей грамотой», «Майской ночью ли утопленницей»: жаль мне было несчастной сироты
утопленницы Панночки!
И глубоко в сердце оставили след слова старого Тараса Бульбы о товариществе, о том, что «нет таких мук на земле…» и о том как умеет любить друга-воина
и Отчизну православный Русский человек. И хочется вместе с Н. В. Гоголем произнести: «Нет таких мук на земле, которые могли бы нас напугать и уничтожить нашу святую дружбу и товарищество!»
Перечитываю «Тараса Бульбу», и вновь берут за душу слова, с которыми умирали в битве казаки: «Не жаль расставаться со светом. Дай Бог всякому такой кончины. Пусть же славится до конца века Русская земля!»
Н. В. Гоголь загадочен, о чем говорит загадочная фигура настоящего ревизора в комедии «Ревизор». При его появлении действие почти переходит в трагедию, а городничий пророчески изрекает: «Горе нашему Отечеству, горе всему
христианству!»
После поездки в Оптину пустынь, Н. В. Гоголь осознал суть христианской жизни, воцерковился, став верным сыном Православной Церкви и духовным сыном великого Оптинского старца Макария. О Гоголе старец Макарий сказал, что он
кающийся. За послушание духовному отцу Оптинскому старцу, Н. В. сжег 2 том «Мертвых душ» и жалел, что и 1 том вышел. В последние месяцы своей жизни регулярно посещал все службы приходского Московского храма, истово говел, исповедывался, вел духовную жизнь Православного
Христианина. На своем опыте познал трудность духовной брани.
Об искреннем желании писателя покаяться, ревности к Богу, свидетельствует священник о. Матфей Константиновский.
Писатель И. Л. Щеглов-Леонтьев (1855-1911) в своем прекрасном рассказе «Полуночный Ревизор» (Единственный читатель) устами гробного монаха у мощей преподобного наставляет актера императорских театров, отслужившего по обету молебен
у раки святителя (в рассказе точно не указано имя святителя, но возможно, это была рака с мощами Митрофания Воронежского или святителя Тихона Задонского).
Вот это знаменитое и столь важное мнение простого монаха о фигуре ревизора в творчестве Н. В. Гоголя: «Старец троекратно благословил Блажевича и, проникновенно воззрившись на него, изрек многозначительно: «Памятуй сын мой в сердце
своем Полуночного Ревизора и благоустрояй душевный град свой, ибо никто не ведает ни дня, ни часа, егда Он возгрядет взыскать содеянное! Все мы смиренные рабы Его и работнички на ниве Божией, и на разных путях земных служим единой славе Творца Нашего Небесного».
Оказывается, «душевный град» имел в виду Н. В. Гоголь в «Ревизоре». Простой монах так тонко понял замысел писателя. Но сегодня все острее слышатся те самые горькие пророческие нотки в творчестве великого Русского писателя Н. В.
Гоголя, духовного сына Оптинского старца Макария.
Представим, что Н. В. Гоголь каким-то чудом очутился в нашем времени: какую позицию бы он, гениальный писатель, Христианин с неподкупной совестью, занял по отношению к этой страшной предапокалиптической свистопляске,
развернувшейся в эрэф? Думаю, не продался бы, а поступил единственно возможным способом. Именно так, как поступил в 1812 г. герой Бородинского сражения нашей Отечественной войны генерал Петр Лихачев (1758-1813). Захваченный в плен, после гибели всей своей дивизии при обороне
Курганной высоты, он не пожелал жить в плену и сам бросился на штыки французов. После боя Наполеон предложил Лихачеву забрать шпагу, но тот отказался взять ее из рук Бонапарта. Вскоре герой воин умер по освобождении из плена. Так вот, и Русский писатель Н. В. Гоголь,
наверняка, не захотел бы принять существование в совке как милость от режима, никогда бы не кумился с совковыми писателями, живым бы точно из застенок не вышел. А смог бы уехал; не от страха, а с определенной целью сражаться с врагами оттуда. И автор этого очерка
отказывается принять предлагаемое позорное и низкое существование слуги антихриста от поганых рук захватчиков, как некогда славный Петр Лихачев от рук наполеона бонапарта. Нате, выкусите и подавитесь, крысы совковые, горите в аду вместе с сатаной! Гнал
гадов Иван Аристархович Бабкин со своим офицерским батальоном, и будет еще повторение.
ПОСЛЕДНИЙ ОПЛОТ
Н.Смоленцев-Соболь
Исторический опыт русского народа имеет огромное значение для
всей современной цивилизации. Прежде всего, потому что это опыт создания удивительного могущественного, богатого, обширного государства на основе православной веры. Россия с течением веков стала краеугольным камнем всей христианской цивилизации.
С разрушением русской государственности и оплота православия –
Русской Православной Церкви – началось неизбежное движение к гибели всего христианского мира. Это ощущают на себе не только общины традиционно православных стран: Греции, Болгарии, Сербии, Украины. В этом начинают признаваться себе римо-католики, протестанты всех сортов и
покроев и даже иудеи, смысл существования которых в последние 2000 лет заключался зачастую в противостоянии христианству.
На смену христианской цивилизации надвигается неведомая нам
стихия, для которой Спасителя нет, а потому нет и спасения для жизни вечной, в которую верили сотни лет приверженцы христианского учения. Но конечно же, Господь никуда не исчез, Его Богоравный Сын все так же указует нам путь ко спасению, христианская традиция, даже
подвергаясь ударам богоборцев и апостатов, оставляет за собой след прекрасного исполнения пророчеств и научения деятельному вероисповеданию. В этом огромная роль принадлежала Русской Православной Церкви Заграницей (РПЦЗ), уникальный опыт которой повергает в уныние и злобу
самых отъявленных богоотступников, а нам дает силы им противостоять.
О высоком предназначении РПЦЗ писал один из последних ее
неколебимых столпов, Епископ Григорий (Граббе): «...Господь судил Ей быть, вероятно, последним оплотом Истины перед лицом победно растущей «тайны беззакония» (1).
Поражение в гражданской войне 1917-1922 годов и вынужденная
эмиграция миллионов русских людей было воплощением «тайны беззакония». Русское Рассеяние оказалось той паствой, которую наперекор этой «тайне беззакония» окормляли русские иерархи и священники, вынужденные оставить поверженную и разгромленную отчизну в начале 1920-х.
Митрополит Антоний (Храповицкий), архиеп. Анастасий (Грибановский), архиеп.Мелетий (Заборовский), еп.Нестор (Анисимов), еп.Димитрий (Вознесенский, отец будущего Св. Митрополита Филарета)), еп.Тихон (Троицкий), еп.Тихон (Лященко) и многие другие своими неустанными трудами
создавали и укрепляли РПЦЗ, каноническую наследницу Российской Православной Церкви, в 1920-1930 годах. Их поддерживали лучшие русские умы того времени, деятели науки, культуры, военные, политики, общественные деятели, ушедшие в эмиграцию.
Возможно, не все социо-политические процессы того времени были
понятны молитвенникам и исповедникам, посвятившим себя Богу и Церкви. Так, думается, что была недоосознана степень внедрения и проникновения чуждого, нерусского и неправославного мировоззрения в среду убиваемого русского народа в РСФСР-СССР. Не была со всей объективностью
осознана и, самое главное, не была усвоена роль ЧК-ГПУ-НКВД – настоящего управляющего механизма в новом государстве на территории бывшей Российской Империи. Не Советы и даже не партия большевиков захватили власть в стране, а хорошо организованное тайное общество убийц и
палачей, прошедших через буквально сатанинскую селекцию, а затем специальную подготовку в секретных центрах.
После захвата власти в стране это тайное общество получило
название «Всероссийской чрезвычайной комиссии по борьбе с контрреволюцией и саботажем при Совете народных комиссаров РСФСР». По сути же никакому СНК оно не подчинялось, хотя имело своих членов во всей новой властной структуре: в
наркоматах, губернских и уездных комитетах РКП (б), и самом ЦК РКП(б), в губернских и уездных исполкомах, в самом ВЦИК-е, реввоенсоветах, военкомитетах, политотделах и политуправлениях красной армии. Напротив, вся властная машина большевиков подчинялась ВЧК.
Первый председатель ВЧК Ф. Дзержинский в связи с трениями,
возникшими на местах между Советами и карательными органами республики, 20 августа 1918 года издает распоряжение: "Советам Чрезвычайные комиссии только подотчетны, но ни в коем случае Советы и какие-либо отделы его не могут отменять или приостанавливать распоряжения
Чрезвкома, исходящие от ВЧК". А 2-го сентября того же года повторяет: "В своей деятельности ВЧК совершенно самостоятельно производит обыски, аресты, расстрелы, давая отчет Совнаркому и ВЦИК" (2).
Эта настоящая новая власть, а никакие не Советы и даже не
большевики как политическая партия, получила доступ к несметным богатствам России, покрыла всю страну своими террористическими «ложами», военревкомами и местными ЧК, открыла эру красного террора и полного контроля над населением, наладила самопроизводство Системы. Обыски,
аресты, облавы, экспроприации, репрессии, раскулачивания, расстрелы проводились «во имя революции», «для защиты советской власти».
Но это только на словах! В действительности, ВЧК была новой
формой государственной власти, чудовищнее которой человечество еще не знало. При этом она была еще и анонимной, она строго придерживалась масонских правил секретности, беспощадности и полного отрицания моральных принципов и правил, установленных Богом. Вероятно, этот факт не
могли со всей очевидностью осознавать русские люди как в порабощенной России, так и заграницей. Признания самих палачей из ГПУ-НКВД и высших руководителей советского государства, что эта организация есть ОРДЕН МЕЧЕНОСЦЕВ, не принимались в расчет. Символический знак чекистов,
изображающий щит и меч под красной звездой, официальное публично признанное самоназвание их «карающий меч революции» почему-то проходило мимо (3).
Борьба с внутренним противником в пределах РПЦЗ, с масонскими
ложами, покрывшими точно плевки псориаза русские общины в Европе, Америке и частично в Китае, велась без учета того, что головной орденской ложей был аппарат ОГПУ-НКВД. Масонские ложи в русских эмигрантских общинах, против которых выступил первый Первоиерарх РПЦЗ Митрополит
Антоний (Храповицкий), являлись как бы продолжением той же самой игры тех же самых игроков, которые уже потерпели фиаско с шулерами и бандитами, вооруженными револьверами, пулеметами и бронепоездами (4).
Ошибкой социо-политического характера был также и
поддерживаемый в Русской эмиграции настрой, что большевикам скоро конец, и что тогда можно будет ехать домой. Более двадцати лет сидели в буквальном смысле на чемоданах и баулах, не распаковывая их, не принимая иностранных подданств, сопротивляясь языковой среде, чуждым
традициям, живя словно бы в ином измерении, десятки тысяч русских. Несомненно, это сыграло и положительную роль в сохранении ими старого доброго бытового уклада, в продолжении русской культурной традиции, а главное, в трепетном сохранении православной веры. Издержки этого
отношения к чужбине, увы, по непереоценимой шкале отозвались на следующих поколениях русской эмиграции, на детях и внуках Белых воинов.
Однако несмотря на некоторые просчеты и недоработки, в целом
РПЦЗ, как духовно-составляющей основе Русского Рассеяния, удалось сохранить и православную веру, и традиционный уклад русских, оказавшихся в самых различных условиях чужбины, от блестящего Парижа до забытой всеми плантации в Парагвае, от небоскребов Нью-Йорка до пальмовых
хижин Цейлона, от роскошных отелей и казино Ниццы до бараков дорожных строителей в Болгарии.
Пройдут годы, и все будет расставлено по своим местам:
боголюбивые и энергичные русские войдут в историю многих стран как одна из самых процветающих общин. Старая русская эмиграция доказала всему миру, что «игнанный правды ради» народ во всей полноте может реализовать себя как культурно-исторический этнос, сохраняя свою религию,
свой язык, семейно-бытовые и церковные традиции, свою историческую память, и во многом свою национальную психологию.
В той же стране, получившей название РСФСР-СССР все было иначе.
Там было создано 6-е отделение Секретного отдела ГПУ, возглавляемое небезызвестным Е.Тучковым. Эта своего рода «ложа» контролировала и направляла деятельность своих структур: агитационных, карательных, развед-провокационных. Подчинялась она, как и сам ее «магистр», другой,
еще более секретной «ложе», Антирелигиозному комитету ЦК ВКП(б) - АРК. Постоянными членами АРК-а были В.Менжинский, П.Красиков, П.Смидович, И.Флеровский – все чекисты-каратели. Еще одним постоянным членом АРК-а был И.Скворцов-Степанов, большевик-масон. Возглавлял этот тайный
партийно-чекистский АРК Миней Израилевич Губельман, известный более под псевдонимом Емельян Ярославский.
Любимое поприще Ярославского-Губельмана — антирелигиозная
пропаганда. Он — редактор журнала «Безбожник», организатор и председатель Центрального Совета Союза воинствующих безбожников СССР. Именно Губельман-Ярославский и Скворцов-Степанов, а не Тучков, были главными организатором широкомасштабной, агрессивной атеистической кампании,
по их инициативе в печати была развернута травля церкви, осквернялись храмы, вскрывались раки с мощами святых, проводились комсомольские погромы церквей (5). Верующих целенаправленно и методично приучали к мысли, что большевики и ГПУ, в частности, имеют законное право
уничтожать Церковь Господню. Сопротивление подавлялось с жестокостью, не известной даже во времена первых христиан. Архиереи и священство сотнями отправлялись в лагеря на Соловки, на концлагерные стройки Беломор-канала, на шахты и лесоповалы ГУЛАГ-а. Особо упорствующие в
вере православной расстреливались. В 1981 году Зарубежная Церковь прославит в сонме святых новых мучеников, число которых не поддается определению и посейчас.
Русское Рассеяние было и до сих пор остается бельмом на глазу
ГБ-главарей, продолжающих свой безумный социо-политический эксперимент уже в новых условиях. Вот почему чекисты-гепеушники с параноидальной яростью гонялись по всему миру за русскими военными – так был спровоцирован в 1922 году налет болгарской полиции на штаб-квартиру
генерала Покровского с последующим убийством его. Позже были похищены и убиты атаман Анненков (1926), генералы Кутепов (1930), Миллер (1937), а после Второй Мировой войны – генерал П.Н.Краснов, атаман Семенов, генерал Власов с соратниками, тысячи и тысячи русских,
участвовавших в борьбе с советами с оружием в руках.
Вторая Мировая война обнаружила очень неприятную очевидность
для Ордена ГБ – за четверть века их власти у людей было вытравлено знание Бога, но оказалась не вытравлена их естественная тяга к вере. На освобожденных от большевиков территориях СССР возрождалась церковная жизнь, открывались церкви, снова звонили колокола, совершались
крестные ходы, устраивались приходские школы.
Наполнение Русского Рассеяния после Второй Мировой войны
беженцами из СССР и стран, порабощенных советской безбожной империей, дало возможность подлинного расцвета РПЦЗ в 1950-х и первой половине 1980-х годов, при первоиераршествах Митрополита Анастасия (Грибановского) и Св.Филарета (Вознесенского). Русский народ в старой
эмиграции получил новое дыхание, приняв от 2 до 3 миллионов бывших «остовцев», «власовцев», «коллаборантов», военнопленных и беженцев из сталинского «рая».
Вот почему с таким рвением чекисты бросились уничтожать русскую
эмиграцию в 1950-х, создавая повсюду, где возможно, сеть для уловления их в организации «советских патриотов». Эти «клубы», «объединения», «союзы советских патриотов» появлялись на территории государств, недоступных для прямого и активного воздействия советских карательных
органов. Они работали во Франции, Италии, Германии, Австрии, Бельгии. Их целью было возвращение русских беженцев в СССР, ликвидация влияния духовных наследников Белого движения на Русское Рассеяние. Поддавшиеся на уговоры русские эмигранты, по приезду в СССР, «получали по
вере своей». Многие были осуждены на тюремные сроки, высылку в отдаленные места, расстреляны.
Упорное сопротивление рыщущим смершевцам и их помощникам
«совпатриотам» оказали церковные деятели РПЦЗ, в частности, архимандрит, в будущем архиепископ Нафанаил (Львов), архимандрит Филарет (Вознесенский, в будущем – Св.Филарет, Митрополит и Первоиерарх РПЦЗ с 1964 по 1985 годы), архиепископ Иоанн (Максимович, в будущем любимый
всем Русским Рассеянием Св.Иоанн Шанхайский) секретарь Синода РПЦЗ о.Григорий Граббе (в будущем еп.Георгий), иеромонах Виталий (Устинов, в будущем Митрополит и Первоиерарх РПЦЗ), протоиерей Игорь Троянов и многие, многие другие.
Так, известно, что архимандрит Филарет (Вознесенский) с амвона
предупреждал харбинцев о пагубности принятия советского гражданства и отговаривал брать советские паспорта. Он же налаживал подпольную дорогу из захваченного коммунистами Китая на свободу, помогая сотням русских выбраться в Австралию, Америку, страны Латинской Америки. Мы
помним и храним в своих сердцах подвиг Св.Иоанна Шанхайского, который добивался вывоза 5500 русских беженцев с филиппинского острова Тубабао в Сан-Франциско, США.
В целом, можно сказать, что РПЦЗ в послевоенных условиях
оказалась той силой, которая сохранила Русское Рассеяние как этнос с его культурно-религиозными особенностями и сберегла на следующие полвека русское православие в его неповрежденном каноническом виде.
Вместе с тем, имела место ложная по своей направленности
квази-политизация общин. Эта политизация уводила семьи русских эмигрантов в сторону от сохранения русского национального наследия в легко управляемую митинговость, рекламность, лозунговый антикоммунизм. Проводником такого сорта «антикоммунизма» с 1950-х стала организация
«народно-трудовой союз» (НТС), буквально нашпигованная советской агентурой (6). Финансируемый Западом, вероятно, с благими целями, а может, только из страха перед военно-террористической советской машиной, НТС проводил тонкую, но тем не менее крайне деструктивную работу по
отношению к Русскому Рассеянию.
Так, идеалистически настроенных и особо горячих молодых русских
готовили к переброске и нелегальной деятельности на советской территории, засылали в СССР, а там попросту сдавали органам госбезопасности. Их жертвенная самоотдача забывалась через три дня. Другой формой разложения была поддержка нерусских, в частности, советско-еврейских
диссидентских кругов в СССР, но полное игнорирование внутреннего национального антикоммунистического подполья. Единственная церковная и духовная основа русского отторжения советчины, Катакомбная Церковь, имеющая свою специфическую систему осведомления о противниках, не
признавала НТС. Агентура НТС платила тем же.
На Западе НТС взял тон всезнающего ментора, хорошо
обеспеченного финансами, связанного с академическими кругами, проводника прогресса, критикующего и не принимающего «узкого национализма» и «церковного фанатизма». Одним из результатов этой работы было отторжение интеллигентских кругов и молодежи Русского Рассеяния от прямого
церковно-православного влияния, развитие у нового поколения экуменических и обновленческих настроений, одним словом, очередная «смена вех».
Например, так называемые скауты самых различных направлений,
«соколы», «витязи», «разведчики», то есть молодежные организации русских, попали под сильное влияние НТС второго, послевоенного, советско-агентурного призыва. Удивительно ли, что мальчики и девочки 1950-1960-х годов, все эти «витязи» и «разведчики», став седовласыми
джентльменами и матронами к 2000-м, не нашли ничего зазорного в объединении РПЦЗ с еретической сектой МП РПЦ?
Вплоть до 1990-х годов иерархи и священство РПЦЗ считали, что
народ в той стране остается под гнетом, но при освобождении он вернется к православию. Широко распространенное заявление Л.Брежнева, что при советской власти (читайте правильно: при тотальной власти Ордена ВЧК-ГПУ-НКВД-КГБ) был создан новый тип социальной общности «советский
народ», не принималось со всей серьезностью. А вместе с тем это брежневское определение одно из немногих, которое полностью соответствовало действительности. Советский народ к 1970-м годам полностью вытеснил и заменил собой народ русский. Культурно-духовный русский этнос
должен был скрываться в «катакомбах», натягивать личину советчины и жить «так же, как все, как все как все...» Советский же народ никакого освобождения не желал. «Гомо советикус» желал работать меньше, спать дольше, есть больше, пить пьяно, прибарахляться по возможностям. А
возможности были – например, тотальное воровство, которым были захвачены все сверху до низу, от станочника или маляра до министра или секретаря обкома.
Напитанные идеями лозунгового анти-коммунизма с приправой
крепко промасоненного материализма в духе В.Поремского, Г.Рара, А.Шмемана, И.Мейендорфа, Н.Арсеньева, Н.Струве, Р.Редлиха и других того же круга, потомки Белых эмигрантов и «власовцев» оказались в полном бессилии, растерянности и смущении, когда в начале 1990-х им объявили:
коммунизм пал, СССР развалился, Россия возрождается, вам больше не бороться надо, а помогать возрождению великой державы. Они поддались крикливой пропаганде западных СМИ, умело направляемой все той же конторой, о реформах, о демократии, о многопартийности в России. Дети,
внуки и правнуки Белых воинов ринулись «возрождать Россию»... в офисах финансовых корпораций, банков, фондов. Получая за это жалование из тех же банков, фондов и финансовых корпораций. Их православие стало как бы отражением их политических установок – оно стало таким же
лозунговым.
Более или менее честные из них возвращались домой, на Запад,
обескураженные: «Там грязь, везде мат, подлость и подсиживание, все пьют, воруют, очень опасно ходить по улицам...» Забывшие о таких понятиях, как честь и совесть, вроде семейства Иорданов, Холодных, Бобринских, Потаповых вполне вписались в общую картину пост-советского
социума – и стали в 2000-х спонсорами злосчастной «унии» РПЦЗ с еретической сектой МП РПЦ. Их принимают и награждают чины все того же Ордена ГБ, и они говорят благодарные речи, лицемеря и глумясь над самым святым. Увы, нет больше обличающего голоса Блаженнейшего Митрополита
Антония, нет строгих предостережений Св.Митрополита Филарета. Есть лишь слабый испуганный голос Лавра Шкурлы: «если мы не согласимся на объединение, они нас убьют!» (7).
Создание МП РПЦ в 1943 году по указанию И.Сталина и культовое
функционирование ее под контролем НКВД-КГБ-ФСБ, лишило русских надежды на национальное возрождение. Потому что возрождение нации невозможно без духовного подъема, расцвета и преображения.
Путинская Система пошла дальше, она интегрировала
псевдо-церковь МП РПЦ в свой идеологический аппарат, сделав ее частью безбожного нерусского кремлевского режима. Страждущая и притягивающая силой своей вероисповедности церковь Св. Патриарха Тихона была физически разгромлена и загнана в подполье. Ей на смену и была
предназначена МП РПЦ, не имеющая никакого канонического преемства. МП РПЦ это еретическое образование лиц, которые кощунственно облеклись в священные одежды, сделали целью своего служения личное обогащение и материальный достаток.
Советский народ принял эту имитацию церкви, так как другой он
не знал и к восприятию истинно-православного учения был не готов. Духовный провидец протоиерей Лев Лебедев, писал в своей замечательной книге «Великороссия: жизненный путь», что после 1944 года, русская нация прекратила существование. «Взамен Русского Народа на территории
России начал жить новый, другой народ, говорящий на русском языке, правда, неуклонно искажающемся... и как будто по крови происходящий от Русского Народа, но по духу, по мировосприятию и мировоззрению уже ничего общего с Русским не имеющий» (8).
Тектонические сдвиги в общественном сознании этно-генетического
котла СССР дали свои результаты: в настоящее время пост-советское население еще менее способно на свободу волеизъявляения, чем в 1920-х (массовые, в том числе вооруженные выступления народа в Сибири, на Урале, восстания в лагерях, постоянный уход за кордон, в эмиграцию), в
1940-х (отказ воевать за советскую власть, сдача немцам и переход на их сторону миллионов людей) или 1960-х (вспомним восстание в Новочеркасске в 1962-ом, интеллигентское движение «шестидесятников»).
Политическое и экономическое бессилие масс с начала 1990-х
оборачивается единственно правильным выходом – отъездом из ельцинско-путинской РФ на постоянное место жительства в Зарубежье. В духовном же смысле пост-советское население представляет собой огромное заброшенное кладбище, все нормальные понятия русской жизни искажены, все
русские традиции изломаны и забыты, духовно-церковная область представляет собой ожившие полотна Иеронима Босха.
Приведу несколько примеров. Недавно один известный певец,
получивший славу за исполнение народно-духовного репертуара, поведал миру свою историю «воцерковления». Как почти все мальчики 1970-1980-х, он не был крещен, но в 90-х, однажды проходя мимо церкви с товарищами, решили заглянуть. Служивший там священник, конечно, из
еретической секты МП РПЦ, как раз окроплял паству и побрызгал на них, всех шестерых, водой из чаши. Так все они стали крещеными!!!
Этот певец даже на миг не задумался о том, что так или иначе
должно быть в его собственных песнях: о Таинствах Господних, в том числе таинстве крещения. Весь огромный духовно-культурный пласт православия, с его обрядами, его торжествами, его молитвенными бдениями, его вероисповедным подвигом, его поиском и обретением благодати
Господней, его глубочайшим смыслом того, что происходит в церкви и осуществляется церковью, прошел мимо этого человека. Для него крещением оказалось то, что эмпешный поп побрызгал на него и его друзей водой. Сейчас же этот «крещеный» певец гремит на всю страну, исполняет
душещипательные и патриотико-православные песни, делает свой вклад в «культуру».
Был и в моей жизни странный случай, характеризующий советских и
их отношение к нашей вере. В начале 1990-х, когда ваучерная приватизация, проведенная Орденом ГБ, привела к нищете миллионы людей, я был владельцем и редактором своей собственной газеты. Как таковые ваучеризация, прихватизация, прочие формы гос-воровства меня не затронули:
газетно-издательское дело было живым, оно приносило приличные доходы. В городе я считался совсем не бедным человеком. В кругу моих знакомых была молодая женщина. Муж алкоголик, да еще попал в тюрьму. Сынишке два годика, у самой ни работы, ни доходов. Приходит ко мне: «Н.Н.,
я хочу, чтобы вы стали крестным моему сыну. Вы согласны?» Почему нет? Слава Богу. Но на всякий случай спросил, не был ли крещен ее сын? Отвечает: был. Тогда как же крестить ребенка второй раз? Отвечает: то крещение было не в счет, там крестные такие же алкаши, как мой муж.
Странная постановка вопроса. Спрашиваю, в церкви ли крещен ее сын? Да, в церкви. Не дав никакого ответа, я встречаю священника той церкви, о.Александра, моего хорошего знакомого, если не сказать духовника (тогда и там были совсем чудные отношения!), спрашиваю об этой
женщине. О.Александр отвечает, что да, крещение совершил он, были какие-то люди в качестве крестных. Говорю: она хочет крестить своего сына второй раз, это разве разрешается церковью? Отвечает батюшка: вообще-то второе крещение не разрешено, но раз она хочет, видать, чтобы
дать своему сыну в виде нового крестного отца хорошую материальную поддержку, то... В общем, он не против, и как благочинный, может поручить эту процедуру другому священнику.
Была у нас в городе группа настоящих катакомбников-тихоновцев.
Будучи газетчиком, я знал о них. Как горожанин, встречал некоторых у нашего знаменитого «святого источника», в трех верстах от города. Беседовали о духовном. Никогда они не зазывали меня к себе, очевидно, зная, что я обычный сергианин, хожу в сергианскую церковь, в своей
газете публикую материалы по православной тематике – и все. Я же, к своему стыду, в те годы не очень интересовался, в чем отличие их, катакомбников, от нас, ходивших в церковь МП? В очередную встречу у «святого источника» не удержался-таки, описал ситуацию двум пожилым
женщинам, спросил совета: можно ли крестить дважды? Они покачали головами: одно Крещение возможно, а более – грех, так и в Символе Веры: «Исповедую едино Крещение во оставление грехов...» Я им: а вот благочинный наш, отец Александр... Они поджали губы: мы вам сказали, как по
православию, сами решайте дальше.
Я опять в церковь, благо она находилась через дорогу от
типографии. Так и так, отец Александр, а вот в Символе Веры... Батя мой эмпешный побагровел: нельзя! нельзя дважды крестить! Я же тебе так и сказал!!!
Ладно, будем считать, что я в первый раз ослышался. Моя вина!
Женщине той я все объяснил: про каноны, про Символ Веры, про таинство крещения, а также про мнение священника (второе и окончательное). Объяснял и видел: она не понимает. Снова и снова: «Н.Н., почему вы не хотите стать крестным моему сыну, вы же православный человек, вы же в
Бога веруете?» Не выдержал, прямо спросил: из-за денег? Надеется, что буду материально поддерживать хотя бы сынишку? Выпрямилась, глаза злые-презлые: а если и так, то что? В проститутки никто не берет, работы нет, от мужа из тюрьмы никаких алиментов не дождешься, вашим
Святым Духом мне, что ли, питаться?
И еще многое чего обидного и больного наговорила – и про веру,
и про Бога, и про нас, верующих, ее подкармливать не желающих. Ответов не слышала и не понимала. Ни тогда, ни сейчас не сужу ее. Знаю, что родись она в обычной русской православной семье в Америке или Франции, или Германии, или Польше, то даже мысль такая дикая ей бы не
пришла в голову: использовать таинство крещения как средство добычи на пропитание. Впрочем, когда я предложил ей работу в моей газете, торговать газетой вразнос, чем занималось у меня около дюжины человек, она отказалась. Ну, уж таков человек новой формации, которого Брежнев
назвал «советским», у них собственная гордость.
Это было 20 лет назад. Тогда еще были какие-то надежды: может,
Ельцин не совсем сопьется, может, Алексий Редигер нечаянно обмолвился, называя иудеев своими старшими братьями, может, чиновники перестанут брать взятки, может, свободная пресса наберется сил и сумеет поставить себя как настоящая «четвертая власть», может, народ очнется,
протрезвеет, обратится в Богу сердцем кающимся, начнет собирать по крошечкам свое настоящее прошлое, вернется к идеалам Святой Руси.
Не вернулся народ. Потому что переродился в «совка»
безвозвратно. Ельцин передал свою номинальную власть (реальной-то у него никогда не было) офицеру КГБ В.Путину. Редигер с камарильей штатных и внештатных сексотов продолжал разлагать сергианской ересью даже тех немногих (2-3 процента от населения) которые приходили в церкви.
Коррупция, по свидетельству того же В.Путина, в его правление достигла 100 %. Пресса была подавлена, подкуплена, ударилась в чернуху-порнуху либо в позорное прислужничество сильным мира сего. То, что теперь называется РФ, по статистике ООН занимает (9):
- 1-е место в мире по количеству
самоубийств среди ПОЖИЛЫХ людей, ДЕТЕЙ и ПОДРОСТКОВ.
- 1-е место в мире по числу разводов и
рождённых вне брака детей.
- 1-е место в мире по числу абортов и
числу детей, брошенных родителями.
- 1-е место в мире ПО АБСОЛЮТНОЙ УБЫЛИ
НАСЕЛЕНИЯ.
- 1-е место в мире по потреблению спирта и
спиртосодержащих продуктов.
- 1-е место в мире по продаже крепкого
алкоголя.
- 1-е место в мире по продаже табака.
- 1-е место в мире по числу умерших от
алкоголизма и табакокурения.
- 1-е место в мире по смертности от
заболеваний сердечнососудистой системы.
- 2-е место в мире по продажам ПОДДЕЛЬНЫХ
ЛЕКАРСТВ.
- 1-е место в мире по ПОТРЕБЛЕНИЮ ГЕРОИНА
(21% мирового производства).
- 1-е место в мире по количеству
АВИАКАТАСТРОФ (в 13 раз больше среднемирового уровня).
- 159-е место место в мире по уровню
политических прав и свобод...
Что же до «воцерковления», которым теперь бравируют все, кому
не лень, то недавно случайно обнаружил свидетельства последнего времени. Это пишет, очевидно, верующая женщина, которая исполняет обязанности псаломщицы в одном из храмов МП:
«Всенощные службы я пою и читаю одна. А поскольку клироса, как
такового, у нас в церкви нет, я стою в левом приделе, то народ любит меня о чём-нибудь спрашивать, и, в основном, во время пения и чтения. Я толком и не слышу и не понимаю, что от меня хотят, поскольку занята, но люди терпеливо ждут. А потом, когда я замолкаю на секунду,
протягивают мне деньги и записку: «За упокой», несмотря на то, что церковная лавка, где принимают записки, у нас сразу же на входе.
Влетает одна прихожанка во время вечерни и сходу спрашивает
меня, разумеется, пока мой рот занят либо пением, либо чтением:"Красивая песня про Иерусалим уже была?", и вылетает. Я до конца службы мучаюсь от любопытства, что же это за красивая песня про Иерусалим. После службы выясняю у неё - оказывается, это "Хвалите имя Господне".
Спрашивают меня:"Что это за икона?". Отвечаю:"Спасителя". В
ответ:"А где же Иисус Христос?" Показывают на икону Николая чудотворца - это кто? Отвечаю. В ответ мне говорят:"Что-то не похож и почему-то без коня". Наверное, подразумевался Георгий Победоносец...» (10)
Это уже не смешно. Это страшно! Предки этих людей верили
глубоко, молились истово, во славу Господню, саму смерть принимали с радостью. Они рождались в Церкви таинством крещения, они становились настоящими христианами через принятие Таинств и постоянное христианское делание, они оставляли после себя громадную, неохватную
православную культуру: язык, молитвы, верования, иконопись, песнопения, архитектуру, сказы и сказания, песни, традиции, обычаи, отношение к жизни и смерти, к труду и к праздному времени, к семье, государству, к земле, к родному дому, к своему народу... Но вот зачем-то идут в
церковь советские ошметки, «гомо советикус» и со всем своим наглым самомнением требуют: «Что за икона? Где тут Иисус Христос?» Таковы плоды эмпэшного «воцерковления».
Ничего этого не видели и не хотели знать те зарубежники,
которые в середине 2000-х последовали за Лавром Шкурлой в еретическую секту МП РПЦ. Они уже были отравлены новой формой псевдо-религиозности – лозунговым православием. Нужно было только сделать их вход в «новую общность» официально отмеченным.
Тогда мы голову ломали, что может заставить этих людей не
видеть очевидного? Не понимать, что в той стране ничего не изменилось. Что всего-навсего сменили вывески: горисполкомы и облисполкомы стали городскими и областными «администрациями», но власть по-прежнему принадлежить все тем же. Что Орден ГБ произвел внутреннюю перестройку,
обновил кадры, отправил таких, как Бобков или Степашин, на почетный покой или в другие госструктуры, делать деньги в тенечке. Но по сути контора ФСБ осталась все тем же Орденом богоборцев, нерусским и анти-православным, хорошо организованным криминальным закрытым обществом.
Население страны, уже забывшее и Бога, и собственное имя,
приняв новое название «россияне», оставалось под пятой безбожных властей Ордена ГБ, погружаясь все более в пучину духовного растления и гибели. Это население так и не приняло Господа смиренно, кающимся сердцем, с упованием на Его великие милости. «Гомо советикус» в своей
цельности, по сию пору отчего-то считает себя «мессией», занимая первое место по самоубийствам стариков, детей и подростков, по числу абортов и числу детей, брошенных родителями, по числу разводов и рождённых вне брака детей, по потреблению героина, алкоголя и табака, по
числу умерших от всего этого...
В Зарубежной Руси, полагаю, не знали о далеко идущих планах
Ордена ГБ в отношении РПЦЗ. А вместе с тем поворот от отрицания и охаивания Зарубежной Церкви к необходимости видимого признания и поглощения ее, произошел еще в 1985 году. Как пишет в своей недавней статье «Суд инквизиторов» проф. Г.М.Солдатов: «Согласно сообщениям Горбачев
27 октября 1985 г. сказал о том, что [Советскому] Союзу необходимо захватить церковное имущество Зарубежом...» (11)
Напомню, что М.Горбачев в октябре 1985 года был уже генеральным
секретарем КПСС, членом политбюро, фактически ставленником Ордена ГБ на высшую государственную должность СССР. Так называемая перестройка, объявленная им, была стратегической политико-экономической разработкой Ордена ГБ (12), и судьба Зарубежной Церкви, как мы видим,
оказалась в зоне внимания ГБ-разработчиков.
Ранее я слышал эту мысль о планах Ордена ГБ по отношению к РПЦЗ
из другого источника. Ее публично озвучил депутат Госдумы РФ С.Юшенков, который в 2002 году привез фильм «КГБ взрывает Россию» в США. После показа его русско-язычной публике Нью-Йорка депутат отвечал на вопросы и в частности, сообщил, что вопрос о судьбе Зарубежной Церкви
еще в 1985 году поставил М.Горбачев, о чем ему Юшенкову, тогда председателю Комитета по обороне Госдумы первого созыва, много лет спустя сообщил сам Горбачев. Было решено РПЦЗ поставить на активную разработку КГБ.
Этот поворот Ордена ГБ к идеям захвата РПЦЗ в исторической
перспективе сопрягается с государственным переворотом 22 сентября 1999 года, о чем также рассказал С.Юшенков. Переворот был совершен ФСБ, практически устранившей Б.Ельцина от управления страной и передавшей большую часть его президентских полномочий тогдашнему
премьер-министру В.Путину... В апреле 2003 года Сергей Юшенков был убит наемными убийцами выстрелами из пистолета у входа в свой жилой дом.
Процесс «сближения» РПЦЗ и МП РПЦ в эти годы уже набирал силу.
Точнее сказать, это был процесс сближения между «пятой колонной» РПЦЗ, как очень точно определил Еп. Андрей (Маклаков) в цикле своих статей «Церковный погром 21 века» и объединенным трестом МП-ГБ (13).
Отстранение Митрополита Виталия (Устинова) в 2001 году
сопровождалось финансовыми требованиями нового первоиерарха, Лавра Шкурлы. Престарелого Митрополита Виталия подвергли остракизму, его пытались похитить, объявить душевнобольным. Дальше, как известно, состоялся 4-й Всезарубежный собор 2006 года в Сан-Франциско, а за ним, в
мае 2007 года лоббированием «пятой колонны» в обход решений Всезарубежного собора, произошло подписание объединительных документов между Лавром Шкурлой и Алексеем Редигером.
Громкие славословия и множественные награждения участников
этого злосчастного действа не заслонили от верующих истинного положения дел. Объединенная секта РПЦЗ-МП оказалась на стороне Велиара, исповедуют они самый низкопробный путинизм, отрыжку «партийно-гебешной религии», цинично и нагло отрекаясь от заповедей Иисуса, признавая
инструкции Ордена ФСБ за свой «новый завет».
С Господом оказались тысячи верующих, как в порабощенной РФ,
так и в Зарубежье, не признавшие за «унией» ни каноничности, ни морального права, ни духовной основы. Ибо не забыли зарубежники предупреждения Святого Апостола Павла: «Не преклоняйтесь под чужое ярмо с неверными, ибо какое общение праведности с беззаконием? Что общего у
света с тьмою? Какое согласие между Христом и Велиаром? Или какое соучастие верного с неверным? Какая совместность храма Божия с идолами? Ибо вы храм Бога живаго, как сказал Бог: вселюсь в них и буду ходить [в] [них;] и буду их Богом, и они будут Моим народом. И потому
выйдите из среды их и отделитесь, говорит Господь, и не прикасайтесь к нечистому; и Я прииму вас» (2 Кор. 6: 14-17).
Истинно-православные РПЦЗ последовали этому апостольскому
призыву. Они вышли из среды продажных лавро-иуд, отделились от них, не стали прикасаться к нечистому. Не стали под ярмо МП РПЦ вместе с неверными. Прошло каких-то несколько недель после «унии», и начали образовываться так называемые «осколки» РПЦЗ, отрицающие пакт
Шкурлы-Редигера. Была создана РПЦЗ под окормлением архиеп. Агафангела (Пашковского), более отчетливо определилась РПЦЗ под окормлением архиеп.Владимира (Целищева), поставила своего епископа Стефана (Сабельника) РИПЦ под окормлением архиеп. Тихона (Пасечника), в Западной
Европе своеобразным ходом выдвинулся архиеп. Антоний (Рудей)...
Пять лет минуло со дня объявления «унии». Это были годы,
насыщенные событиями церковной и околоцерковной жизни. Чаяниям тысяч зарубежников о воссоздании РПЦЗ через объединение «осколков» не было суждено сбыться. Напротив, за эти годы образовалось несколько новых «осколков». Шли разделения, размежевания, объявления друг друга в
еретичности, расколах. Вместе с тем, приходы, отошедшие от нечистого, наполнились, как во времена Св.Патриарха Тихона в порабощенной России, «непоминающими», «несогласными», и среди них не только старая эмиграция, но множество и людей из новейшей эмиграции. Смута первых лет
после «унии» постепенно улеглась и сменилась на почти прежнее спокойное и размеренное течение приходской жизни.
Интернет дал неоценимую возможность узнавать о событиях,
которые кому-то хотелось бы замолчать. Так, мы узнаем о неблаговидных поступках того или иного священника или владыки. Зарубежники перестали бояться задавать вопросы. После предательства Лавра Шкурлы они стали более внимательными к тем, кто приходит к ним в церковь, к кому
они идут на исповедь, кто крестит их детей и внуков.
За эти годы контрастнее обозначилась разница между Зарубежной
Русью и пост-советским населением в РФ. Иллюзии о возрождении России сменились более трезвым взглядом на события в той стране. Лозунговое православие, как и былой лозунговый антикоммунизм, стало сменяться на подлинную вероисповедность. Именно этим можно объяснить нагремевший
несколько лет назад уход группы мирян и священников из «осколка» митр.Агафангела – нарушение канонических церковных положений больше не проходит безнаказанно.
В то же время, попытка архиеп.Тихона (Пасечника) выдать
желаемое за действительное, что якобы Зарубежной Руси никогда не было и нет, что Зарубежная Церковь не существует, была воспринята большинством зарубежников как саморазоблачение человека с советским менталитетом. Предательство епископом Стефаном (Сабельником) двух
священников из Австралии также не осталось не замеченным широкими кругами церковной общественности.
Без издержек в процессе восстановления истинного православия в
Зарубежье, конечно, не обошлось. Так, в Европе, а особенно здесь, в Америке и Канаде, появились также группы или объединения людей, которые, я бы сказал, с некоей толикой параноидальности ищут теперь след Ордена ГБ повсюду: в приходах, епархиях, в общинах, в друзьях и
знакомых. Их понять можно, как говорится, обжегшись на молоке, дуешь на воду. Однако в своем праведном гневе они иной раз перехлестывают.
Мне кажется, что тут играет большую роль несостыковка
ментальности православного зарубежника, живущего вне РФ, и «гомо советикуса», остающегося в Системе. Наполнение «осколков» клириками, родившимися и выросшими в условиях советской действительности, нередко создает конфликтные ситуации. Возглавление «осколков» предстоятелями,
которые ВСЕ родились и выросли в СССР, у которых не было и нет настоящего богословского образования, многолетнего опыта послушничества и монашеской жизни, не улучшает ситуацию.
Добавьте к этому еще один фактор: клирики с клеймом «сделано в
СССР» зачастую отягощены культурно-историческим багажом той страны. Их способ мышления выдает в них не-православную подкладку. Их речь уснащена грубыми, уличными, нередко просто недопустимыми для церковного общества выражениями. В беседах с мирянами на церковные темы и в
проповедях священники нередко употребляют опрощенный язык, по-видимому, так и не заметив роскоши и великолепия языка Библии, богослужебных книг, молитв, житийной литературы.
Что им мешает больше читать богословской произведений? Что не
позволяет им обратиться к русской классической литературе и произведениям лучших авторов старой эмиграции, например, И.Шмелева, П.Краснова, А.Ремизова, И.Бунина, В.Никифорова-Волгина, И.Савина, А.Несмелова?.. На этой литературе и на православных литургических текстах
взросла наша культура Русского Рассеяния, сохранился во всем богатстве и прелести классический русский язык.
Дело в том, что так или иначе, но Зарубежная Русь жива. Она
имеет удивительную притягательную силу, и подавляющее большинство новейших эмигрантов уже ощутило ее на себе. Хотят они того или нет, но оставаясь вне РФ, они отрываются от мира «гомо советикуса». Они становятся русскими. Теперь они требуют от священников быть на высоте во
всем. Не только быть одетым в священнические одежды, но вести себя как священник, думать как священник, говорить как священник. Как недавно сказали мне об одном протоиерее: «Уходят от него люди по одной причине: язык у него нечистый, говорит, будто блатной какой-то... и
деньги слишком любит!»
Но язык – показатель культуры, а тяга к материальным благам –
симптом иного, нежели христианского, отношения к миру, жизни и Господу. Так очень просто выделяют для себя самое главное люди, которые ищут Бога и чают спасения по Его милости.
В последнее время все больше поступает сведений о Российской
Православной Автономной Церкви (РПАЦ), которую власти РФ подвергают беспримерным гонениям. Сначала, в 2001-2002 годах оклеветали и ошельмовали ее Первоиерарха Митрополита Валентина (Русанцова). Затем, в 2006-2011 годах, используя административно-судебные ресурсы, отобрали
все церкви в гор. Суздале и много церквей в других местах. Последнее преступление Системы – это судебное дело об изъятии у верующих РПАЦ мощей русских Святых Евфимия и Евфросинии, что происходит прямо сейчас, во время написание этой статьи (14).
В Зарубежье в защиту преследуемых собратьев выступил Епископ
Андрей (Маклаков), человек удивительной судьбы, пришедший в православие по благословению наших великих молитвенников и столпов Зарубежной Церкви архиеп. Аверкия (Таушева), архиеп. Андрея (Рымаренко), Св.Митрополита Филарета (Вознесенского). Позже Еп. Андрей связал свою жизнь
с РПАЦ, став подлинным русским Владыкой, неумолкающим голосом Русской гонимой церкви РПАЦ в Зарубежье (15).
Ярчайшей фигурой в Зарубежной Руси в последнее время стал
Епископ Иосиф (Гребинка), чьи богословские размышления играют огромную роль в восстановлении православного мировосприятия у русских людей как здесь, в Зарубежье, так и в порабощенной отчизне нашей. Его выступления в печати, его проповеди перед православным людом, его твердая
последовательность в отстаивании Христовых заповедей утверждают нас, мирян, в истинном православии.
Эти два духовных вождителя на наших глазах совершают почти
невозможное: они преображают Зарубежную Русь, обманутую лже-провидцами, расслабленную лже-благосостоянием, поддавшуюся обещаниям «князя тьмы» и опозоренную пактом Шкурлы-Редигера. Они и их паства по воле Господней увидели, где идет разделение на овец и козлищ, на тех, кто
идет за Господом, и на последователей Велиара.
Сегодня, когда с особой остротой встал вопрос о сохранении
Русского Православия, о сбережении остатков русского народа хотя бы в Зарубежье, русофобская международная клика неистовствует. Пытаются внедрить в сознание людей ложную систему доказательств, что все «идет путем», что подмена ими истинной православной веры тоже есть вера,
что они, рядящиеся под православных священников и даже епископов, остаются с Господом.
С недавнего времени стал присматриваться к одному из таких
ряженых. Он очень активен на Интернете, плодовит в своем «творчестве», пытаясь выдать себя за богослова и знатока Византии, средних веков, христианства и иудейства. Его послужной список пестрит членством и участием в американском Society of Biblical Literature, итальянском
Enoch Seminar, германской Encyclopaedia Aethiopica и т.д.
В одной из последних своих статей этот «византинолог», с
позволения сказать, выстраивает совершенно извращенную концепцию о какой-то «этнографической замкнутости православной диаспоры» Зарубежья, о «привкусе фольклорного кружка в приходской жизни». С особой озлобленностью, мало напоминающей византийскую тонкую изощренность, этот
спец отзывается о тех православных, которые пришли в Зарубежную Церковь из доминирующих в их странах конфессий. По его мнению, они «по разным причинам психологического (психиатрического) характера не смогли социализироваться внутри своей собственной культуры, а тут им
вовремя подсказали, что это потому, что они не от мира сего» (16).
Трудно не заметить, в чем видят реальную опасность такие спецы:
в постоянном обновлении Зарубежной Церкви, нашего истинного оплота Православия, не только эмигрантами из РФ, но и верующими другой, не-русской крови. Все доказательства их, спецов, по правде сказать, не стоят и выеденного яйца. Хотя бы начать с того, что Русские как нация
никогда не были замкнутым социумом, что исторически мы сложились в результате многовекового смешения самых различных племен и народов: славянских языков и пришельцев из Скандинавии, южных кочевых племен и татарской многоначальной орды, германских народов и поляков с
балтийцами, северных и восточных неславянских народностей и переселенцев с Балкан, из Западной Европы, из туретчины и даже Африки.
Что сделало нас единым народом, это православная вера, то
мистическое приобщение к Господу, которое было благодано нам по милости Его. Русские – не кровное, не племенное объединение. Русские – духовная цельность.
И потому Пушкин – это величайший русский поэт, Жуковский с его
турецкими предками и Лермонтов с его шотландскими корнями тоже наши, как и Цари наши, как бы там ни высчитывали процент германской или британской или датской крови у них, это Русские Цари, и Менделеев с Циолковским – великие русские ученые, генерал Корнилов с его киргизскими
корнями – это русский полководец, как и генерал Скобелев, которого можно отнести к чистого образца великороссам. Наш Святой Иоанн Шанхайский, родившиеся в сербской семье Максимовичей, - исключительно русский, и прославлен он был в Русской Церкви, как русский святой.
Архимандрит Константин Зайцев – проповедник истинного Православия, исключительно русский богослов, молитвенник и церковный публицист, в котором даже самый отъявленный жидоед не найдет ничего от еврейского племени.
Но бывали и до сих пор встречаются иные случаи. Похоже, спец
относится к этому роду людей, так как он совершенно точно описывает свою беду: они «по разным причинам психологического (психиатрического) характера не смогли социализироваться внутри своей собственной культуры...»
Здесь, в Америке, в Нью-Йорке, на Брайтон-Бич и вдругих местах
компактного расселения советских евреев, таких спецов пруд пруди. Это их драма, для некоторых – трагедия. Они плохо вписались в мировое еврейство, они не пожелали ехать в Израиль, они не являются приверженцами консервативного иудаизма, даже презирают так называемых
«пейсатых», то есть иудеев-хасидов, их не принимают и в реформаторские круги иудейства. Американские евреи их отторгают, потому что нахлебников здесь вообще не любят. Себя они называют «русскими», между собой они понимают, что они всего лишь «русско-язычные». Они тоскуют по
родине, «которую они потеряли», по СССР. В последнее время, в наших зарубежных приходах их становится все больше и больше. Они надевают крестики, приходят в церкви и тупо, иногда целыми годами и десятилетиями, повторяют наши молитвы, не понимая ни слова.
Я не преувеличиваю и не утрирую. Однажды я пришел на всенощную,
которую служил старенький отец Илия (Ган), мой любимый батюшка из старообрядцев, из казаков-некрасовцев, ушедших в свое время в Турцию. Народа было мало, и о.Илия обратился ко мне: «Николай, ты читай!» Батюшке перечить не принято, и я стал читать. Но читаю я не
по-церковному, на одном духу, а по-светскому, останавливаясь, делая ударения, с интонациями, выделяющими смысл. Среди немногих богомольцев присутствовал некий Саша, художник, приехавший в Америку где-то в конце 70-х. Разумеется, эмигрировал он «по статусу», как тут говорят,
то есть как гонимый за исповедание иудейской веры в СССР. После службы Саша подошел ко мне: «Николай, двадцать лет я хожу в эту церковь, и только сегодня, когда я услышал вас, до меня стал доходить смысл того, о чем я молился все эти годы...»
Вот тебе, бабушка, и Юрьев день!
Конечно, такие люди ощущают, что они не становятся
православными, а потому не становятся русскими. А самореализоваться-то хочется. Ой, как хочется! До зуда в подмышках. До нервно-психического срыва! Например, занявшись науко-образной болтовней о Византии, о средневековых связях христианства и иудейства, об исихазме, делая
комментарии того труда, давая послесловие к этому труду, прислоняясь то к Кураеву, то к Пиотровскому, то к Евтихию Курочкину.
А попутно, как бы нечаянно наткнувшись, попытаться столько же
науко-образно насочинять что-нибудь о Зарубежной Церкви, в которой никогда по-настоящему не был, которой не знаешь, которая тебя не приняла, потому что ты не стал ни православным, ни русским. И это тоже метка времени, это тоже часть того разделения, которое произошло между
русскими и теми, кто остается «гомо советикус».
Не уподоблюсь некоторым, кто ищет во всем лапу «кровавой
гебни». Проблема тут в другом – в менталитете, в мировоззрении, мировосприятии, мироотношении. Мы и они – в разных мирах. Зарубежная Русь сложилась и продолжает складываться в совершенно иных условиях, чем «советский народ». Так и будет дальше продолжаться. Сегодня мы
понимаем, что плетью обуха не перешибешь, что наша задача – это не мифическое освобождение того народа от самого себя, а приверженность православной вере, продолжение русских традиций, воссоздание русского мира, когда-то названного очень точно – Русское Рассеяние.
Закулисные кукловоды из Ордена ГБ могут использовать свои
огромные людские ресурсы, ухищреннейшую политтехнологию, безграничные финансовые и материальные средства, многочисленных агентов влияния и адептов «нового мирового порядка» для уничтожения Зарубежной Руси. Однако все их потуги безрезультатны. Как будто не знают они слова
Господа нашего: «Созижду Церковь Мою и врата ада не одолеют ее» (Мф. 16: 18).
Несколько месяцев назад нынешний возглавитель лавро-иудской
РПЦЗ-МП Иларион Капрал сделал симптоматичное признание, сказав буквально следущее: «пастырского внимания требуют как те, которые сомневаются в пользе восстановленного единства, но продолжают пребывать в Церкви...» (17).
Практически это есть признание того, что в РПЦЗ-МП есть много
верующих, которые сомневаются в пакте Шкурлы-Редигера. Прочитаем правильно: эти зарубежники не только сомневаются после пяти лет бесовского насилия над их душами. Они уверены, что никакого единства не восстановлено. Потому что никакого единства между русскими и
пост-советскими не может быть a-priori,
это факт. Тем более никакой пользы от такого насильного «воссоединения» тоже не может быть.
Иларион Капрал и сам понимает это, как понимал это Лавр Шкурла.
Но им было дано задание, и они выполняют его, пытаясь имитировать под церковь, хотя сами уже не в Церкви. Те зарубежники, кто «продолжает пребывать» с ними, но видят пагубность их пути, это наши, русские люди. Пройдет время, и они сделают свой окончательный выбор. Потому что
как бы ни казались «осколки» разобщены и разделены, на самом деле они и есть Зарубежная Церковь.
Из событий пятилетней давности мы вынесли важные уроки: что
действительно нам не нужны блеск и слава богатой, блестящей и могучей церкви. Божья церковь – для спасения, а не ради сияния куполов, тяжелой золотой парчи одеяний, сверкания драгоценных камней церковной утвари.
Главное, что мы вышли из той нечистой среды, мы отделились от
них, поддельных иерархов и священников, мы не хотим преклоняться под чужое ярмо с неверными. Мы увидели свет веры Христовой и поняли, что нет ничего общего у этого света с тьмою. Нам пытались навязать идолов, но мы оттолкнули их. Православная вера – это не государство, не
страна, не земля. Это гораздо больше. Потому что и земля, и страна, и тем более государство без Христа – не наши. Как писал мудрый и глубоко верующий православный публицист Вадим Виноградов, «Отечество – это и есть Россия... но только когда она сосуд, хранящий Веру, а не
идол, подчиняющий себе души... Безбожная родина уже не священная родина. Христианин не может назвать безбожно построенной родины - своей родиной и тем более радоваться ее радостям и успехам...» (18)
Воистину так! Этим чувством, этим неколебимым знанием всегда
были объединены зарубежники, русский народ Божий. Продолжая молиться: «Еще молимся о страждущей стране Российстей и о православных людех ея, во отечествии и в рассеянии сущих и о спасениии их...»
Октябрь, 2012
Нью-Йорк, США.
Использованные работы:
1. Еп.Григорий (Граббе). Преосвященным Членам Собора Епископов
Епископа Григория смиренное прошение от сентября 1986 года. Цитируется по: «Епископ Григорий (Граббе). Доклады Архиерейскому Собору, Синоду и Первоиерархам Русской Православной Церкви Заграницей», Москва, 1999, стр.60.
2. А.Щелоков. Символы большевистского террора и самодержавия.
НГ-Военное обозрение, 09/09/2005.
3. По многочисленным поздним включениям, даже с использованиме
цитат И.Сталина, прослеживается попытка отнести термин «орден меченосцев» к партии большевиков. Обращение к выступлениям Н.Ежова, И.Сталина 1937-1938 годов с ясностью доказывает, что «орденом меченосцев» называлась именно ВЧК-ГПУ-НКВД.
4. Окружное Послание Собора Архиереев Русской Православной
Церкви Заграницей, состоявшегося в 1932 г. в Сремских Карловцах, Относительно Масонства. Подписано Митрополитом Антонием (Храповицким).
5. См.:
http://www.hrono.ru/biograf/bio_ya/jaroslavski_em.php
6. Б.Прянишников. «Новопоколенцы», Силвер Спринг, Мэриленд,
США, 1986.
7. Такое признание сделано Лавром Шкурлой в 2007 году во время
предсудебноых слушаний по поводу претензий РПЦЗ(Л) к приходу матушки Аделаиды Неклюдовой в гор.Буэна, штат Нью-Джерси. Видео-запись этих слушаний распространялась среди зарубежников.
8. Прот. Лев Лебедев. «Великороссия: жизненный путь»,
Санкт-Петербург, 1999, стр.631.
9. См.:
http://mein-gott-inri.livejournal.com/
10. См.:
http://www.matrony.ru/izvne-i-iznutri/
11. Г.М. Солдатов. «Суд инквизиторов». Электронное
церковно-общественное издание «Верность» №178, http://metanthonymemorial.org/VernostNo178.html
12. Vladimir Bukovsky. «Jugement á Moscou», Paris, Robert
Lafont, 1995.
13. Еп.Андрей (Маклаков) «Церковный погром 21 века», статьи 1,
2, 3, 4. Электронное церковно-общественное издание «Верность»: http://www.metanthonymemorial.org/VernostNo170.html -
часть 1
http://www.metanthonymemorial.org/VernostNo171.html - часть 2
http://www.metanthonymemorial.org/VernostNo176.html - часть 3
http://www.metanthonymemorial.org/VernostNo178.html%20-%20часть%204.
14. Последние публикации об этом см.:
http://portal-credo.info/site/?act=news&id=96198&cf=
http://portal-credo.info/site/?act=news&id=96176&cf=
http://portal-credo.info/site/?act=news&id=95505
http://portal-credo.info/site/?act=news&id=95486
15. ЕПИСКОП АНДРЕЙ (МАКЛАКОВ) Русская Православная Автономная
Церковь Биографическая справка. Церковно-общественное издание «Верность»: http://metanthonymemorial.org/VernostNo177.html
16. В.Лурье. «Этническое православие» и бунт мечтателей». См:
- http://www.portal-credo.ru/site/?act=news&id=95817
17. Интервью митрополита Восточно-Американского и
Нью-Йоркского Илариона, Первоиерарха Русской Зарубежной Церкви в майском номере 2012 года «Журнала Московской Патриархии» см.:
http://www.russianorthodoxchurch.ws/synod/documents/art_mhinterviewjmp5yrs.html
18. В.Виноградов. «Монархия,
XXI век». Газета «Наша страна» №2933, от 4 февраля 2012 г.
ПРАВОСЛАВНОЕ ПАЛЕСТИНСКОЕ ОБЩЕСТВО ВЧЕРА И СЕГОДНЯ
Г. М. Солдатов
После Первой Мировой Войны, по постановлению Лиги Наций, Великобритании был дан мандат на управление Палестиной. Британские военные власти признали права РПЦЗ, Русской Духовной Миссии (РДМ)
и Православного Палестинского Общества (ППО), выдавая небольшую финансовую субсидию для содержания штата служащих в этих учреждениях. Но средств не хватало для той огромной работы, которой раньше
занимались РДМ и ППО. Не получая финансовой помощи из России и пожертвований от паломников, ППО не могло более вести работу по помощи паломникам и занятия почти в сотни школ для местных жителей. ППО оказалось в тяжелом финансовом
положении вынуждавшем эксплуатировать своё имущество. Верховный Совет ППО находился в Париже, и из Франции прибывало большинство русских паломников. Тяжелое материальное положение продолжалось до Второй
Мировой Войны после окончания которой, по решению Объединенных Наций, в 1948 году территория была разделена между двумя ново созданными государствами: Израилем и королевством Иордания. По этой причине имущество РДМ и ППО оказалось
в этих двух государствах.
Большинство Святых Мест было в так называемом Старом Городе Иерусалима, который теперь принадлежал Королевству Иордании, но доходные земельные участки, здание РДМ, Собор Св. Троицы, Горненский
монастырь и больница оказались на израильской стороне в Новом Городе.
Во время Второй Мировой войны, по приказу Сталина в СССР была митрополитом Сергием организована Московская Патриархия. Еще не окончилась война, как 5 марта 1945 года советский посол вручил ноту
британскому правительству со «списком русского имущества в Палестине» и потребовал приказать комиссару в Палестине передать его СССР. После основания государства Израиль советское правительство снова проявило интерес к имуществу РДМ и ППО. Патриарх
Московский Алексей Первый, после встречи 10 апреля 1945 года со Сталиным отправился в «паломничество» на Святую Землю. Приехав в Палестину, он и сопровождавшие его чиновники попытались повлиять на администрацию РПЦЗ и ППО, чтобы они перешли под
омофор МП. С согласия патриарха Иерусалимского патриарху МП было разрешено посетить монастыри Марии Магдалины и Елеонский.
После основания государства Израиль советское правительство снова проявило интерес к имуществу РДМ и ППО. Шесть дней после его провозглашения государства Израиля, 20 мая 1948 года, И. Л. Рабинович
был назначен советским правительством уполномоченным по делам русского имущества. По распоряжению правительственного чиновника Израиля всё имущество РДМ и ППО, даже купленное после революции частными русскими людьми,
находившееся на территории Израиля было передано в 1948 году правительству СССР, которое прислало свою «Духовную Миссию». Как вспоминал иеродиакон Мефодий: «Летом 1948 г. когда в Миссию еще летели снаряды, явился советский
консул из Тель-Авива и потребовал открыть собор… и показать их советскому представителю, который тотчас приступил к обыску, чтобы взять документы… Советский консул схватил его за грудь и со словами, что это не его дело, силой выбросил из помещения
канцелярии. На нескольких автомобилях стали увозить документы… В течение трех дней от о. Мефодия требовали ключи от храмов, ризницы и помещений, обыскивали его келию и разламывали двери и ящики, ища ключи… После отдачи ключей, на четыре
недели о. Мефодий был заточен в своей келии, вместе с о. Никифором. От них требовали признания МП и угрожали смертью.
Большинство русских насельников и администрация ДМ и ППО покинули монастыри на территории Израиля или переселились в Старый Город. Их принял под покровительство король Иордании
Абдалла. Но и на территории Иордании не было покоя от советских представителей пытавшихся захватить Русские Раскопки и другие места. В январе 1951 года правительство СССР официально объявило о возобновлении работы (прекратившейся в 30 годах)
«Российского Палестинского Общества».
В 1957 году на пост управляющего русскими учреждениями в Иерусалиме был назначен Генерал М. Г. Хрипунов, который переехал сюда с супругой
из Женевы. ППО и Синод РПЦЗ приготовились обратиться в интернациональный суд с требованием возврата отобранного имущества. Зная, что суд будет проигран, правительство СССР продало Израилю 22 объекта за четыре с половиной
миллиона долларов (так нащываемая апельсиновая сделка).
Духовная Миссия РПЦЗ до Шестидневной войны в июне 1967 г. управляла и защищала права русского имущества в Иордании. В марте 1966 г. начальник нашей РДМ архимандрит Димитрий написал Митрополиту
Филарету об опасности захвата Русских Раскопок начальником советской миссии, советуя создать там главное управление и сотрудничать в этом с ППО. Назначенного из СССР начальника Миссии в Иордании архимандрита Владимира, после протеста Иерусалимского
Патриарха, Советам пришлось отозвать, и в Иерусалим спешно был направлен Председатель ОВЦС митрополит Никодим (Ротов).
Правление ППО было против слияния с РДМ и предоставления ей помещения на Раскопках.
В 1967 г. произошла так называемая Шестидневная война, в результате которой Израиль захватил район Газы, Синайский полуостров, Голанские высоты, Западный берег и Восточный Иерусалим, где
находились Монастырь Св. Марии Магдалины в Гефсиманском саду, Елеонский монастырь, Русские Раскопки с храмом Александра Невского и некоторые земельные участки. В Святом Городе было неспокойно, одни были вооружены камнями и самодельным оружием,
другие были хорошо вооружены. Христиане оказались в опасном положении между враждующими сторонами. Начальник РДМ Архимандрит Антоний (Синькевич) спешно уехал из Израиля, и Синоду РПЦЗ пришлось искать ему замену. Никто не
соглашался принимать должность начальника Миссии. Тогда отцу Антонию (Граббе), занимавшему при Синоде ответственные должности, пришлось подчиниться приказу и ехать в Иерусалим. В сентябре 1969 года архимандрит Антоний на собрании
Совета администраторов предложил, что для охраны имущества необходимо, чтобы Общество было «Палестинским» что и это было проведено с согласия правления в Париже. На этом собрании о. Антония избрали вице-президентом ППО. После этого трудный процесс
против СССР; были обнаружены серьезные нарушения законов Израиля.
Архимандриту Антонию было опасно в Иерусалиме, где на него были покушения. Один раз его сильно ударили по голове и сбили с ног. Полиция Израиля предложила о. Антонию носить
оружие, но он отказался сказав, что как монах, он не может стрелять в людей. Один раз в 1984 году, после получения в банке денег, его ограбили в присутствии других членов Миссии. Об этом случае Митрополит Филарет сообщил в письме президенту Америки
Рейгану. Забот было много, так как на плечах архимандрита была по прежнему синодальная гимназия в Нью Иорке, часть которой действовала и в Вифании. Для помощи в ней из Нью Иорка часто приходилось ездить его помощнице Е.
Кадесниковой. Она могла помочь во многом, так как имела американское гражданство. Отношение к местным монашкам и женщинам было пренебрежительное, но к ней – из-за американского паспорта - относились с уважением. Она успешно сумела наладить
отсутствовавший до этого административный порядок в РДМ и ППО.
Советские агенты не прекращали распространять на Святой Земле и в Америке порочащие слухи о руководстве ППО и РДМ. Под влиянием этих слухов в 1986 году в Синоде началось
расследование деятельности архимандрита Антония с. Главным обвинителем выступил протоиерей Виктор Потапов. По решению Синода РПЦЗ о. Антоний был смещен с положения начальника РДМ. Но он остался председателем ППО с секциями Общества в Европе, на
Святой Земле и в Америке.
За время его управления Обществом он заручился покровительства многочисленных важных лиц, которым были выданы Почетные Знаки, в их числе Аль Хуссейн бен Талал, король Иордании; Фара Пехлеви,
шахиня Ирана; Граф де Кампо Рей, генеральный консул Испании в Израиле; Кей Эдвард, генеральный консул Великобритании в Иерусалиме; Аль-Шариф Зейд Ибн Шакер, главнокомандующий войсками Иордании; Рональд Рейган, президент США; и ряд послов
дружественных с Израилем государств.
В 2001 г. Верховный Совет ППО состоял из следующих лиц: председатель Еписакоп Антоний (Граббе, вице-председательница Вера Кравченко , помощница Анна Триандафиллидоу, баронесса М. Г. фон Луисдорф,
Татьяна Витте, Марина Велс, Александр Охотников, Анастасия Шатилова, Татьяна Гончаров-Мендоза, барон Филип фон Луисдорф, Георгий Солдатов, Михаил Волокитин, Евгения Сурмак, Татьяна Бельтшева, Кириакос Скевас, Татьяна Каменева, Петр Каменев, Георгий
Малько, прототерей Михаил де Кастельбажак и Игорь Бродецкий. Вплоть до своей смерти Владыка Антоний (Граббе) делал всё возможное, чтобы предотвратить захват русского имущества коммунистами и МП. После его смерти в 2005 году, в ППО создалось
удивительне положение. Какое-то отношение к нему теперь имеют архиепископ Марк Берлинский и МП.
А во главе его в РФ ныне находится патриарх Кирилл Гундяев. Причем председателем числится генерал-полковник С. В. Степашин - заместитель директора федеральной контрразведки, бывший премьер,
а членами генерал-лейтенант Решетников, тоже из службы разведки. Да ещё - Заместитель главы МИД РФ М. Л. Богданов, генерал-майор Академии МВД В. И. Воронцов, генерал-майор А. Ф. Голобородов, старший
сотрудник Министерства Обороны, генерал армии М. А. Моисеев, генерал-лейтенант Л. П. Решетников. В списке около 600 членов Общества большое количество чиновников правительства РФ и военных чинов разведки.
Почему очень важно иметь это обстоятельство ввиду? В частности, по следующей причиине. В по-следнее время, как нам стало известно, представители
Иларионовского Синода cтали усиленно приглашать иных лиц, не согласившихся перейти под Московскую Патриархию, на подозрительные рандеву "для переговоров". Сии встречи несомненно таят в себе реальную опасность для наших духовных лиц и мирян.
Соблазнившиеся на участие в них могут разделить судьбу
Александра Литвиненко, отравленного чекистами в Англии в 2006 году.
Достаточно взглянуть на список членов сегодняшнего
кагебешного "Православного Палестинского Общества"...
МОЛИТВА МОЕМУ СВЯТОМУ
Елена Семёнова
Когда среди жестоких свар
Душа моя изнемогает,
И силы тело покидают,
И в голове горит пожар,
Когда смолкают телефоны,
И друг отводит спешно взор,
Когда безмолвствуют законы,
А между ближними раздор,
Когда средь общего смешенья
И здравые теряют ум
От безысходно чёрных дум,
Тогда в бессмысленном круженье
Ты на земь пасть мне не даёшь,
Стезю благую указуешь,
И раны рваные врачуешь,
И ослеплённую ведёшь
Ко свету, веру возвращая.
И отрешась от суеты,
Внимаю я словам святым,
К Тебе, Заступниче, взываю.
Когда невыносима кладь
Измен, разрухи и позора,
Отчаянье сжимает горло,
Тебя молю мне силы дать,
Чтоб отряхнув все наважденья
Смиренно данный крест нести,
Не отклоняясь от пути,
Не поддаваясь на прельщенья.
Неси, о Отче Преподобный
Молитву грешную мою
Царю Небес! Да воспою
Его и днесь, и впредь - до гроба.
ПУТЕШЕСТВИЯ МИССИОНЕРОВ - МОНАХОВ КЕЛЬТСКИХ МОНАСТЫРЕЙ В V-VI
вв. В СЕВЕРНУЮ АМЕРИКУ
Православные святые Запада. (глава из книги)
Умнова Лариса Анатольевна.
Новые научные изыскания представили убедительные доказательства, что монахи Ирландии и Севера Англии ещё в шестом веке оставили свой след в истории Севверной Америки. Как пишет редактор журнала
“NationalGeographic”: “Скорее всего, это была группа неведомых, но вполне реальных ирландских монахов-мореплавателей, которые более чем за четыре столетия до викингов посетили Америку.
В XX веке многие ученые стали серьезно изучать средневековую сагу “Путешествие св. Брендана” (“Navigatio Sancti Brendani Abbatis”)
и перестали относить ее к разделу благочестивых вымыслов и легенд, астали рассматривать ее как описание действительно путешествия, предпринятого преп. Бренданом с братией из Ирландии к берегам Северной Америки. В этой саге описываются извержения вулкана в Исландии, встреча с
китом и айсбергом. На это сказание ученый мир смотрел весьма скептически, так как путешествие через Атлантический океан на утлой древней ирландской шлюпке, округлой формы и обтянутой кожей, казалось тогда неосуществимым. В 1970 г. английский путешественник Тимоти Северин
благополучно переплыл Атлатический океан в подобной описанной в саге преп. Брендана лодке (напоминающей коч, которым пользовались наши русские поморы), доказав, что ирландские монахи могли доплыть до Нового Света еще до норманнов, и задолго до Колумба. Не менее важно, что
путешествие пре. Брендана не было “замечательной средневековой выдумкой, но правдивой историей, говорящей о реальных людях и основанной на подлинных событиях.
Позже было найдено научное доказательство того, что европейцы посетили Северную Америку в V веке, т.е. вто время, когда жил преп.
Брендан. В 1964 г. в Западной Вирджинии, в графстве Вайоминг, были обнаружены наскальные надписи. В 1970 г. было установлено, что петроглифы – 600 или 700-летней давности. В 1982 г. известный археолог, доктор Роберт Пайл взялся за серьезное их изучение, чтобы точно
установить, к какой группе они принадлежат.
Большой авторитет по древним языкам профессор Гарвардского университета доктор Берри Фелл был также привлечен к этому исследованию. Он установил, что петроглифы “относятся к 6-8 вв. по Рождестве Христовом и написаны на древнем
ирландском языке с использованием алфавита, называемого Огам, встречаемого в древних наскальных надписях в Ирландии, а также в Дублинской рукописи, известной под наименованием “Огам Тракт”, переписанной неизвестным иноком в XIV
в. Расшифровав эту уникальную американскую наскальную надпись, археологи прочитали следующие слова: «В день Рождества Христова, при восходе солнца, луч, проходя через отверстие на левой стороне, освещает время благословенного пришествия Спасителя, Господа Иисуса Христа и Его
рождения от Девы Марии».
Кельтские буквы, которые в греческом алфавите соответствующим - Х и Р и являются древними инциалами Христа[1] также были высечены на этой
скале. Когда ученые стали сверять текст петроглифа с Юлианским календарем, которым в то время пользовались православные монахи-кельты, они сделали новое замечательное открытие. Они высчитали, на какое число приходилось Рождество Христово в
VI в. Этот день выпадал приблизительно на 25 декабря по старому стилю 1982 г. В этот день, до восхода солнца, исследователи пришли к скале, на которой была всечена надпись и стали ждать
первых лучей солнца. Как только вышло солнце, его первые лучи осветили символ солнца с левой стороны петроглифа, а затем и вся надпись постепенно озарилась солнечным светом. Солнце попадало туда через нависавшую над этим местом скалу, в которой была натурально образованная
призма. Эта надпись находится на территории православногоКрестовоздвиженского скита в Западной Вирджинии. Братия этого скита, 12 человек – все коренные американцы и многие кельтского происхождения наблюдали чудесное озарение надписи солнечным светом на расссвете утра
Рождества Христова. В другой наскальной надписи у Лошадиного ручья (графство Бун, Западная Вирджиния) также найдены петроглифы с христианским текстом и символами Х Р.
Открытия эти крайне интересны, так как кельты в то время были православными христианами, чадами вселенской Православной Церкви до западного раскола, происшедшего в XI
в. Это были кеельтские монахи, предпринимавшие дальние миссионерсие поездки на время Великого Поста для проповеди Христианства. Известно, что многие из них даже давали обеты никогда не возвращаться на родину, но пребывали в местах, не освященных светом Евангелия, и служили
там делу проповеди среди язычников. Существует гипотеза, которой придерживался и отец Серафим (Роуз), что преп. Сергий и Герман Валаамские были именно такими миссионерами.
Эти археологические находки свидетельствуют о пребывании в Северной Америке более чем 1000 лет назад кельтских монахов, освятивших молитвой этот языческий край. Этот миссионерский подвиг должен способствовать к изучению
современными православными людьми богатого духовного наследия кельтского монашества, прославленного духоносными отцами-аскетами. Возможно, учеными будут обнаружены и Пасхальные надписи, оставленные кельтскими монахами-миссионерами.
Существует средневековый XIII-XVв. пересказ
более древнего источника или позднее описание путешествий Брендана: в Ирландию, Францию, Исландию и т. д. Книга вышла и в России в современном литературном переводе. Возможно, что существует два варианта английских источников: один ранний и достоверный, датированный
VI в. и позднее перeписанный в XII-XIII
вв., а другой – XV-XVII вв. является литературной стилизацией.
На время Великого Поста братия (монахи) кельтских монастырей 3-4 веков и позже английских православных монастырей 4-5 веков удалялись в миссионерские поездки по морю. Существует гипотеза, что основатели Валаамского монастыря –
преподобные Сергий и Герман Валаамские были странствующими монахами-миссионерами британского происхождения. В первом веке нашей эры остров Валаам («остров» Туле) посетил святой апостол Андрей Первозванный по пути в Англию. На Валааме существовал языческий культ солнца общий
для всего Северо-Запада. Валаам входил в единый . хотя и многоязычный этнос Северо-западной руси. Подобным Валааму центром язычества был и остров «Рус» (Карелия»). И этот культ, как сильнейшее заблуждение, был свергнут и заменен почитанием и православием Солнца Правды
—Христа Бога. Возможно, ранее о. Валаам был заселен родственными кельтами; об этом свидетельствует сохранившаяся символика культа солнца. На острове Валаам найден каменный крест с кельтской символикой: на нем изображены трампет и пельта, широко используемые в оформлении
древнего Линдисфарнского Евангелия.
Из Британии на Валаам пролегал водный путь по реке ладоге. Это название произошло от кельтского слова «лландога», означающее монастырь в заливе. Топонимика связывает эти два названия, как имеющих общий корень и происхождение,
отодвигая тем самым зарождение монашеской жизни и прибытие миссионеров на остров Валаам вглубь веков. Возможно, «лландога» называлось целое племя, жившее на о. Валаам и в Карелии. В Ново-Валаамском монастыре хранится древняя монастырская хроника Валаамской обители (в
переписанном виде[2]), где повествуется, о монахе Сергие, прибывшем на остров из Британии или Ирландии где-то между пятым и восьмым веками. Сергий крестил на Валааме язычника-жреца, носившее кельтское имя Мунго. При крещении он был наречен в честь святго Кентигерна, и это
имя в памяти христиан впоследствии преобразовалось в более привычное – Герман. Так был заложен преподобными Сергием и Германом монастырь на Валааме. До крещения св. Герман был жрецом бога-идола Хорса (вариант солярного культа Аполлона), носившего другое имя Даждь-бог.
Известно, что «даждь-божьими внуками» именовали себя росы (русы).[3]
Заключение
Итак, древняя кельтско-британская христианская церковь получила апостольское благословение через св. апостола от 70, епископа Британского и мученика Аристовула (память 16/29 марта). Основанная на крови первомученика Британии
святого Альбана и др. мучеников и укрепленная первоапостольскими проповедями (О галльской первохристианской церкви заботился святитель Поликарпа Смирнский), кельтско-британская первохристианская церковь была частью Вселенской Православной Церкви, связанной с христианским
Востоком (Восточной малоазийской частью) того периода времени. Благовестие и проповедь свв. Августина и Павлиния просветили и присоединили к христианским народам англо-саксов. В свою очередь, англо-саксонская Православная Церковь с V-XI
вв дала множество святых. В приложении - Календаре кельтско-британских и англо-саксонских святых наглядно видно свидетельство процветания веры на Британских островах.
ИЗ ИСТОРИИ ГНОСТИЦИЗМА В РАННЕМ ХРИСТИАНСТВЕ
Олег Валецкий
Возникновение христианства сопровождалось и возникновением сект. Первые секты возникли тогда, когда человек решил веру заменить разумом и использовать знания древних языческих
культов для понимания Божией премудрости. Само язычество изначально не было чуждо идеи единого Бога, и так сербский историк Йован Деретич утверждает, что славяне тысячелетиями веровали в одного Бога – Отца, и появившийся у фракийцев Орфей проповедовал одного Бога.
Согласно книге блаженного Августина «Град божий» все языческие ученые всех верховных божеств в языческом мире представляли одним и тем же Юпитером.
Вместе с тем греческая языческая мифология дуалистична и Пифагор, пожалуй, был самым последовательным выразителем языческой мысли по происхождению человека, приводя в пример миф
о создании человеческой души от Диониса, а человеческого тела – от титанов. Данный дуализм и был усвоен раннехристианскими гностиками, которые на его основании и развивали свои
учения.
О первой секте "николаитов" говорит еще Иисус Христос в "Откровении Иоанна Богослова". Согласно "Истории церкви" Н.Д. Тальберга "николаиты", пропoведуя
умерщвление плоти и свободе духа, ввели в практику своих религиозных собраний – обычное распутство. Помимо этого сам Иоанн Богослов выступал также против одной из первых сект тогдашнего времени "докетов", говоривших лишь о призрачных страданиях Иисуса Христа.
Вскоре, согласно Тальбергу Н.Д., возникло две "гностические" школы – "Антиохийская" и "Александрийская". Если "Александрийская" школа рассматривала материю как живой источник
зла, и один из первых ее теоретиков Валентин считал, что это один из "эонов" -"плирома(или плерома)", смешавшись с хаосом, и породил материю, от которой следовало освободить дух, то "Антиохийская" школа считала, что материя живое зло и была лишь поглощена
"плиромой(плеромой)". Соответственно, если в "Александрийской" школе демиург считался источником добра, помогая освобождению от материи путем аскетизма, то в "Антихийской" школе демиург считался источником зла, который, владея материей, препятствовал душе двигаться к
высшему божеству и, тем самым, распутство в этой школе было достаточно популярным методом «подавления» плоти.
Симон Маг, описанный в «Деяниях святых апостолов», обольщавший самарян и проклятый святым Петром, был первым известным гностиком, пытавшимся привить язычество христианской
религии и он одновременно являлся и знатоком магии. Так, согласно Юстину Мученику влияние Симона Мага распространилось до Рима, где он создал первое гностическое движение, а
писал о магии практиковавшейся Симоном в первом веке христианства и Ириней Лионский. На Симона-Мага как известного оккультиста, ссылаются и многие авторы "оккультных" книг,
например, Джерри Холл со своей оккультной "Энциклопедией".
Первые христианские ереси описаны в книге святого Епифания Кипрского "Панарион", в книге святого Ипполита Римского "Опровержение всех ересей", в книге святого Климента
Александрийского – "Извлечение из Теодота", в книге святого Иринея Лионского "Против ересей", а также в трактатах святого Тертулиана – "Против всех ересей", "Против валентиан" и "О душе".
В этих работах подробно описаны все ересиархи раннего христианства, называвшиеся "гностиками" так как считали себя обладателями тайного знания о мире – "гносиса" и так известен
Кeринф-иудей из Александрии, а также Карпократ, Сатурнин, Василид, Исидор, Валент, Валентин, Птолемей, Гераклеон, Монойм-Араб, Тaциaн.
Их общая черта по мнению Ипполита Римского была та, что они пытались понять христианство умом и в результате, как может обнаружить любой беспристрастный исследователь, настолько
запутывались в своих "умствованиях", что не могли достичь единства и в своих постоянно делящихся сектах.
Ириней Лионский писал, что ереси возникали по его мнению из язычества, откуда ересиархи и черпали свои представления о мире, переняв представления о
«божественной полноте»-совокупности небесных духовных сущностей – эонов и одновременно изначальной материи-Плеромы, об Огдоады, понятие которой существовало еще в древнеегипетской мифологии и у Пифагора, которая у ересиархов представляла собой часть монады,
сформировавшейся от первичного движения плеромы с ее несколькими силами управляющими миром, премудрой Софии или Пруникос, которая у одних ересиархов обитала на восьмом небе как Оглоада, а у других
вне Плеромы, великого архонта или Демиурга, плодящего различное число, в зависимости от авторов, новых архонтов, так что в итоге сам демиург, согласно православному взгляду, все больше начинает ассоциироваться с сатаной. Гносис Барбело, представляющий собою некий эон, из
которого является, согласно некоторым ересиархам «Христос» и т.д. При том значение терминов у различных ересиархов нередко объяснялось по-разному и потому какой-то единой стройной системы, объясняющей картину мира у них не существует. Подобная столь запутанная система
была предметом раздора самих ересиархов и их учеников, не способных прийти к согласию между собой, и потому они были склонны создавать каждый свою школу, а не следовать какому-то одному учению.
Невозможно, конечно, каждой секте приписывать блудный или оккультный характер, однако, само возникновение секты, с христианской точки зрения означает отвержение от Бога и тем
самым, когда главе секты необходимо получить "духовную силу", от нее можно получать лишь от противника Бога. Показательно, что Василид использовал магию в своем учении, а Ириней Лионский упоминает о приверженности к магии "школы Карпократа", а также, так называемого,
Марка-Мага.
Вместе с тем, хотя само использование магии было для них нетипично, по крайней мере в открытой форме, но
раз ереси возникли из языческих мистерий, то какие-то элементы этих мистерий должны были задержать в своей деятельности и последователи сект. Известно о том, что жрец культа Кибелы во Фригии-Монтан основал свою “псевдохристианскую" секту и, так как культ Кибелы
предусматривал кровавые поединки между жрецами и оскопление неофитов, то видимо какую-то часть этих ритуалов Монтан все-таки принес и в свою секту.
При этом часто упускается из вида то, что различные жертвоприношения и ритуалы с пролитием крови, были отнюдь не самоцелью для язычников, а средством достижения ими поставленных
целей в самой магии. Так же и святой Епифаний Кипрский в своей работе "Панарион", сделав подробное описание всех ересей, подробно отметил одну из них – "борборитов" в 16-ой главе, названных по имени их "матери" – "Барберо" или "Барбело" и практиковавших акты
каннибализма, абортируемого плода, описываемые Епифанием как "мистический акт".
Важную роль в развитии гностицизма сыграли перс Манес (или Мани) и его работа "Ертенки Мани". Сам основатель манихейства – Мани родился в 215 году в Вавилонии в знатной семье и
при иранском шахиншахе Ардашире I и при его сыне Шапуре
I (242-272г.г.) деятельность Мани или Манеса получила широкую известность.
Сам Манес будучи, согласно одной из легенд, рабом, вместе с тем, был участником той борьбы, которая началась в среде персидских магов зороастризма, после того, как победой над
парфянам династия Сасанидов стала вводить зороастризм как обязательный элемент политического устройства, в отличие от религиозно терпимой парфянской династии Аршакидов.
В итоге, между магами начался конфликт, в котором стороны разделились на тех, кто считал что "добрый" Ормузд и "злой" Ариман подчиняются одному верховному божеству и на тех, кто
проводил в жизнь строгий дуализм. Последние себя называли "магусеями" и как раз к ним и принадлежал Мани и целый ряд оккультных ритуалов, восходящих корнями к древним магам Персии. Мани смешал в одно с рядом христианских обрядов и ритуалов, сделал таким образом
"псевдохристианство", включая в него элементы учения древних гностиков о "Софии", как и учения Заратустры о извечной борьбе Ормузда и Аримана. И назвал их богом и сатаной, соответственно разделил человечество на две категории-"изначально избранных и спасенных" и на тех,
кто не имел счастья стать избранником Манеса.
Мир,согласно Манесу, делился на пять чистых и пять нечистых стихий, а мир духов на двенадцать добрых и на двенадцать злых духов или эонов. Эон "матери жизни" и производит эон
Первого человека или "Исуса", который у Манес опять-таки делится на "бесстрастного Исуса" и на "страждущего Исуса", поглощенного тьмой демонов в ходе борьбы с последними и
представляющего собою видимый материальный мир, в котором "злая" материя перемешана с "добрым" духом.
Сам змей-исскуситель у Манеса оказывается "бесстрастным Исусом" тогда, как человек и жена созданы сатаной, соответственно создавшего и религии
в том числе иудейство. На кресте, согласно Манесу, страдал "бесстрастный" Исус только видимым образом, с тем, что само христианство есть лишь плод извращений его учеников, тогда как новый эон-"дух параклит" послан в мир и он воплотился в Манесе.
Манес получил благонаклонность иранского шахиншаха Шапура Первого и на пару
десятков лет в Иране была установлена система управления, похожая с военным коммунизмом Троцкого и идеологией китайских хунвейбинов, являвшейся типичной сектой, что описано еще
Игорем Ростиславовичем Шафаревичем в книге «Социализм как явление мировой истории».
Хотя сам Манес при следующем шахиншахе был в 276ом году казнен, но его последователи во главе с Маздаком смогли завоевать большое политическое влияние в Иране.
Так как они исходили из существования двух категорий людей, то причисляя себя к детям доброго бога, делали вывод, что грех над ними не властен и потому, что бы они не сделали,
заранее им прощалось, что, в свою очередь, вело их ко вседозволенности во всех областях жизни. Данная секта сурово преследовала всех своих противников, в том числе персидскую аристократию, истребляя целые роды, что шахиншахам в определенной мере шло на руку.
Манихейство распространившись из-за границ Ирана, представляло большую угрозу и для Римской империи, так что против нее боролся как язычник Диоклециан,так и императоры в
Константинополе.
В Риме манихeйство породило и другую секту – "павликиан". Н.Д.Тальберг в "Истории
церкви" сообщает, что секта павликиан появилась в Византийской империи во второй половине 7-го века в Кивоссе в Армении. Согласно Тальбергу в их зарождении важную роль сыграла
более древняя секта "евхитов", появившаяся в 4ом веке. «Евхиты» первоначально имели вид христианских ревнителей, исповедуя теорию о существовании в каждом человеке злого демона,
которого невозможно изгнать таинствами, а лишь молитвами, а они также отрицали и святую Троицу.
Очевидно, что благодаря близости Ирана, которому принадлежала другая часть Армении секта "павликиан" переняла верования от "манихеев", в том числе их учение о двух
Богах-Небесном отце и Ветхозаветном демиурге, как и отрицание обрядов церкви, таинств и мощей.
Несмотря на борьбу против них, ведшуюся императором Константином Пагонатом,"павликиане" во главе со своим вождем Сильваном (657-684) распространили свое учение по всей
"византийской" Армении и, как пишет Тальберг Н.Д., посланный императором для их подавления чиновник Симеон сам перешел на их сторону, поменяв свое имя на Тит.
Император Константин Копроним в 752ом году переселил "павликиан" из Армении во Фракию, откуда они, согласно Тальбергу, распространили свое влияние на сербские области – Рашку и
Косово. Оттуда их учение расширилось по Балканам ,причем согласно как Тальбергу, так и ряду других исторических источников уже в одиннадцатом веке становится известно о
появлении в областях Фракии, Рашки и Косово секты под названием ”евхиты” ,но исповедовавшей
верования "павликиан" и "манихеев" с некоторыми отличиями, как например о том ,что существует два Божья сына-Христос, господствующий на небе и Сатаниил, господствующий на земле ,и эти ”евхиты” практиковали магию, теургию и живой магнетизм.
В 12-м веке в этих же областях Фракии появилась и новая секта богумилов, в которой евхиты потом и растворились.
Вот что пишет о «богумилах» Н.Д. Тальберг в "Истории церкви": "...Учение богомилов состоит в следующем. Высочайший Бог имел первородного сына, Сатанаила, который занимал после
Него первое место и начальствовал над всеми ангелами. Гордый сознанием своего могущества и славы, Сатанаил захотел сделаться независимым от Отца, и с частью подчиненных ему духов,
восстал против Него. За это он вместе с отпавшими духами был низвержен с неба. Но Сатанаил не смущается этим и задумывает основать свое независимое царство. Так как божественное достоинство и творческая сила не были еще отняты у него, то он сотворил из хаоса новое небо и
новую землю. Вместе с тем он образовал и тело первого человека, Адама, но попытки его сообщить этому телу живую душу оказались неудачными. В такой крайности Сатанаил обратился к Высочайшему Отцу с просьбой послать свое божественное дыхание для оживления человека. При
этом Сатанаил предполагал, что он будет властвовать над телесной природой человека, а Отец – над духовной, и, что человек своей духовной природой заменит Отцу отпавших ангелов. Высочайший Отец сжалился над неудачей сына и послал свое божественное дыхание. Явился первый
человек Адам. Таким же образом была сотворена и Ева. Но скоро Сатанаил стал сожалеть об обещании, данном Отцу, относительно владычества над духовной природой человека, так как он завидовал людям, которые должны были занять место отпавших ангелов. Для этого, войдя в змия,
он соблазнил Еву, и произвел от нее Каина и сестру его Каломену. Он рассчитывал, что его собственное потомство возьмет перевес над потомством Адама и внесет в человеческий род испорченность и растление. Действительно, Каин убил сына Адамова, Авеля; представитель злого
начала поразил представителя добра. После этого Сатанаил успел подчинить себе весь род человеческий, так что немногие на земле из людей имели понятие о своем первоначальном назначении – заменить падших ангелов, и немногие достигали этого назначения. Доведенные до
забвения своего предназначения, люди почитали самого Сатанаила за верховного бога. Моисей, бывший его орудием через закон, данный иудеям, особенно распространил такое представление о Сатанаиле. Долгое время он держал, таким образом, в порабощении весь род человеческий.
Наконец, Высочайший Бог решился освободить человечество от власти Сатанаила. В 5500 году от сотворения Сатанаилом видимого мира Он произвел от Себя второго (младшего) сына, который и есть Иисус или Слово, и который, как глава и начальник ангелов, называется у богомилов
еще Михаилом. Иисус явился в мир в эфирном теле, имевшем только вид человеческого тела, пройдя через Деву Марию незаметно, так что Она сама не знала, как нашла его младенцем, лежащим перед Нею в пещере. Вся жизнь Иисуса среди людей также была призрачная, хотя он
действовал и учил так, как описано в Евангелиях. Сатанаил, считая его обыкновенным человеком, стремящимся поколебать его владычество над людьми, довел его до смерти, которая была, конечно, призрачной. Но Иисус через три дня явился Сатанаилу во всем своем божественном
величии, оковал его цепями и отнял у него божественное достоинство и божественное имя, заключавшееся в конечном слоге его имени – ил или эл, после чего он стал называться просто сатана. Затем Иисус вознесся на небо, занял второе после Отца место и получил власть над
всеми ангелами. Для продолжения и окончательного совершения его дела на земле, Отец произвел из Себя еще вторую силу, Святого Духа, Который и действует на души людей. Души богомилов, ощущающие в себе действие Св. Духа, принимающие Слово Божие и сообщающие его другим,
есть истинные «богородицы». Люди с такими душами не умирают, но, отбросив телесную оболочку, как бы во сне, переселяются в царство небесного Отца. После того, как Дух Святой совершит дело освобождения людей от материи, и их души займут место в царстве небесного Отца, все
придет в первоначальный вид. Материя, в том числе и человеческие тела, обратится в хаос, а Иисус и Дух Святой возвратятся в Отца, из Которого истекли.
Из теоретического учения богомилов вытекали их взгляды на Православную Церковь, ее верования и учреждения. Считая только себя просвещенными Св. Духом, они смотрели на Церковь,
как на плотскую, на христиан, как на людей, в которых плотское начало берет перевес и т.д. Таинства Церкви они отвергали. Крещение, например, называли крещением водой; вместо него совершали свое крещение, которое называли духовным. Оно состояло в том, что на вступающего
в их общину они полагали евангелие от Иоанна (апокрифическое), произносили над ним молитву «Отче Наш» и призывали Св. Духа. Таинство Евхаристии также отвергали в том убеждении, что истинное общение со Христом есть духовное. Отвергали, как плотское, почитание Пресвятой
Богородицы, святых, их мощей, почитание креста Господня и икон – все отвергали. В жизни богомилы были строгими аскетами, не вступали в брак, не употребляли мясной пищи и т. п. Источником своего учения они признавали все св. Писание Нового Завета, кроме Евангелия Иоанна,
вместо которого у них было свое апокрифическое Иоанново евангелие, из Ветхого же Завета они принимали псалмы и пророков. Кроме того, у них были широко распространены апокрифические сочинения. В устройстве своей общины богомилы хотели подражать апостольской церкви".
Хотя богумилы были долгое время тайной сектой, но император Алексей Комнин раскрыл эту тайную секту богумилов, проникшую в православную церковь и по его приговору в 1119 году
был сожжен монах Василий, а остальные вожди богумилов были отправлены в тюрьму.
Ересь богумилов породила впоследствии огромное число сект, в том числе на Руси, а также по всей Европе, из которых самые известные "патарены" в Италии и, наконец, катары (или
кафары) в Южной Франции, известные как "альбигойская ересь".
Список используемой литературы:
1. “НА ВОСЕМЬДЕСЯТЪ ЕРЕСЕЙ ПАНАРIЙ,
ИЛИ КОВЧЕГЪ”. Свт. Епифаній Кипрскій
2. "История церкви".Н.Д.Тальберг."Holy
Trinity Orthodox School".
3. "Всадники в сверкающей броне.Военное дело Сасанидского Ирана и история
римско-персидских войн".В.А.Дмитриев."Петербургское востоковедение".Санкт-Петербург.2008 год.
4. "Гносис.Фрагменты и свидетельства".Е.В.Афонасин."Издательство С.-Петербургского
университета".2008 год.
5. «Седам стубова премудрости» – Историjа
Васељенских Сабора. Превод са руского – Младен М.Станковиħ. Београд.2004.
Я - РУССКИЙ
Николай Зиновьев
В степи, покрытой пылью бренной,
Сидел и плакал человек.
А мимо шёл Творец Вселенной.
Остановившись, Он изрек:
«Я друг униженных и бедных,
Я всех убогих берегу,
Я знаю много слов заветных.
Я есмь твой Бог. Я всё могу.
Меня печалит вид твой грустный,
Какой нуждою ты тесним?»
И человек сказал: «Я - русский»,
И Бог заплакал вместе с ним.
«ОКАЯННЫЕ ДНИ» ПРОТЯЖЕННОСТЬЮ В СТО ЛЕТ…
Читая воспоминания Бунина
В.Д. Сологуб,
Вы давно читали «Окаянные дни» Бунина?
Читаю сегодня и не могу оторваться, читаю ночами напролет. И эти давние воспоминания обретают плоть и остаются во мне. Мне очень знакомо это
состояние Бунина, когда он все это видел, видел эту разразившуюся государственную катастрофу, в которой с каждодневным риском для жизни они пребывали, и не знал, как это можно изменить, остановить и что ждет Россию, и лично их самих дальше. Когда они были с женой в
Одессе, каждое утро Иван Алексеевич бежал за газетами, надеясь найти в них хоть крохи надежды и вновь погружаясь в ад кровавых новостей. Я тоже себя ругаю, что всё время читаю новости, которые буквально надрывают душу, из-за которых я постоянно испытываю болезненное
состояние отчаяния, уныния, во мне постоянно живет чувство безысходности, очень тяжело переживаю, что происходит в России, что делают медвепуты, что происходит в МП, которая обманывает верующих и служит преступной власти, и не могу не читать. Уговариваю себя не читать,
но начинается утро и опять, как Иван Алексеевич бежал за газетами, так и я нервно включаю компьютер, боясь натолкнуться на что-то страшное, непоправимое. Да, действительно, это похоже на садомазохизм. Но не читать – невозможно, когда столько страха живет в этой жути,
окутавшей Россiю, готовящей нам всем, русским, полное исчезновение, смерть физическую и моральную. Мне хорошо знакомо и это чувство Бунина, когда ничего не клеится, когда все
идеи кажутся безсмысленными, которые умирают, еще не оформившись, потому что в тебе нет энергии для их воплощения, потому что нет веры, что кому-то это нужно, поэтому ничего не хочется что-либо делать, создавать, осуществлять. Только самое простое, необходимое для жизни.
В себе постоянно ощущаешь, как чего-то ждешь, будто в тебе живет что-то неясное, неуловимое, какое-то непонятное ожидание, что что-то должно произойти, что кто-то придет и освободит тебя и весь народ из этого кошмарного плена… Сегодняшняя жизнь похожа на морок, который
нежданно-негаданно свалился на русский народ. Это состояние души человека, живущего во время катастрофы и до сильной, непрекращающейся душевной боли остро чувствующего эту катастрофу. До боли, до обморока Бунин чувствовал, что он не может, как будто из крепкого капкана,
выбраться из Одессы. Сейчас у нас вся Россiя – это капкан бунинской Одессы 18-го года: так же страшно и русскiй
человек так же беззащитен, как во время красного террора. Да, пожалуй, он, этот красный террор, вовсе с тех пор не прекращался: также могут арестовать, посадить в тюрьму, убить, ограбить, изнасиловать... И грозить судом могут только жертве, если она осталась жива.
С сильно бьющимся сердцем читала эту, наполненную человеческой болью, книгу и вместо тех преступников – Ленина, Троцкого и других Розенталей,
подставляла нынешних, которые по инстинкту разрушения государства, национальных устоев, народных традиций, зверству и ненависти к русскому народу им ничем не уступают…
С чего всё начиналось…
Когда сегодня читаешь воспоминания, мемуары, литературные произведения и документальные свидетельства конца 19-го и начала 20-го века, то
отмечаешь, что 20-30 лет назад, т.е. до очередной государственной катастрофы России, вновь ударившей по нашему народу, они воспринимались совершенно иначе, чем теперь. И что раньше в этих документах казалось мало значимыми, второстепенными фактами, на что почти не
обращалось внимания, то сейчас в этом видишь, как начиналась наша Национальная Катастрофа. Зная, чем все закончилось, обращаешь внимание на ее истоки, на ее первые, мало заметные трещины. Много лет назад я с большим интересом читала воспоминания Бунина. Но в то время в
этих воспоминаниях талантливого писателя о своем времени, о Толстом, Чехове, о литераторах-современниках, меня больше интересовали воспоминания Бунина о литературной жизни того времени, теперь очень важным стал аспект их мiровоззренческих
взглядов, который явился ключом к вопросу: «С чего все начиналось?».
В своих воспоминаниях «Освобождение Толстого» Бунин говорит о Толстом с огромным преклонением, он глубоко почитает, ценит его гениальность,
по-настоящему любит Толстого. Т.е. испытывает к нему все лучшие чувства по самой высокой планке: гениален, своеобразен, умен, ни на кого не похож, человек-гигант. Однако эти его воспоминания интересны не только тем, что дают представление о Толстом как о человеке, но и
дают представление о том времени, о той атмосфере, в которой жили русскiе писатели, о нравах и настроениях современного ему общества, и конечно о самом Бунине, о его системе
духовных ценностей.
Бунин много говорит о Толстом как о гениальном писателе, и в то же время, когда он говорит о его религиозных и гражданских убеждениях, то его
отрицательные взгляды рассматривает как бы вскользь, как что-то мало значащее. Религиозность Толстого, точнее ее отсутствие, заслоняется для Бунина гениальностью личности писателя. Для него неверие Толстого не является чем-то серьезным духовным изъяном, духовной
катастрофой, он говорит об этом как бы между прочим, через запятую, как об одной из черт или фактов жизни этого гениального человека, оно Бунина не отталкивает, не настораживает. На фоне писательской гениальности Толстого его богохульные фразы проходят для Бунина как
какая-то мало значащая деталь – главное, что он гений! И здесь, как бы Иван Алексеевич не восхищался Толстым, картина раскрывается совершенно обратная. Мало того, что Толстой неверующий человек, его многие высказывания, еретические и богохульные, раскрывают совершенно
другую личность, прямо скажем, отталкивающую. Это восхищение Бунина Толстым как гениальным писателем заслонили для него отсутствие Бога в душе Толстого. Но ведь это – и характеристика самого Ивана Алексеевича.
Бунин вспоминает такой эпизод. Толстой говорил, что ему в природе нравится гармония, что в природе все гармонично, все симметрично. Он на
доске мелом нарисовал овал – это жизнь, говорил Толстой, и повел линию в верхний правый угол,- а это безконечность. А где же вторая линия, ведь все же должно быть симметрично, а здесь симметрии нет? – как бы доказывая, что значит, нет и Бога, если нет симметрии. И у
Бунина тоже этот вопрос Толстого повисает. А ведь «загадка» довольно простая, и симметрия здесь, безусловно, есть. Из верхнего угла в сторону овала тоже надо провести линию, а над ними нарисовать огромное облако. «Облако» - это Бог, Он посылает душу, образуется жизнь, а
когда человек умирает, душа опять возвращается к Богу. Для верующего человека в этом вопросе нет ничего сложного, а гениальный Толстой не смог разрешить эту «задачу». Бунин тоже не нашел ответа. Толстой, пишет Бунин, не считал Христа Богом, не верил в безсмертие души,
создавал свое, «евангелие от Толстого», «христианство без Христа» и т. д. Толстой создавал свою духовно-нравственную систему, в которой Христу не нашлось места. Его «непротивление злу насилием» тоже принесло много вреда, исподволь приучая русского человека к примирению
со злом, говоря сегодняшним языком, приучая к политкорректности и толерантности. Но Бунин не видит в этом ничего страшного, он продолжает восхищаться Толстым. Своим безверием Толстой «убил» души своих детей, сделав их атеистами, а может быть, как и он, богоборцами и
богохульниками. Ведь недаром Александра Львовна не пустила Оптинского старца о. Варсонофия к умирающему Толстому. Он не пошел за гробом своей любимой дочери Маши, дошел только до столбов имения и вернулся назад, потому что потом гроб несли в церковь. Значит, она была
крещеной? М.б., это благодаря Софье Андреевне? А как остальные дети, были ли они крещены? М.б., и сумасшествие Софьи Андреевны в пожилом возрасте тоже есть результат укоренившейся безбожной атмосферы в семье? И даже в последние мгновения жизни Лев Николаевич так и не
обратился к Богу, жил тем, какие мысли рождает его голова. «Я не могу не думать…», - говорил он в последние мгновения своей жизни. Это замечательное качество гения, но смотря о чем думать? «Записывайте, записывайте», - говорил Л.Н. дочери, дорожа каждой своей мыслью.
«Но записывать было нечего», - вспоминала Александра Львовна, он ничего уже не говорил, а только перебирал пальцами край одеяла. Он весь был сосредоточен на работе своего гениального мозга, все уходящие силы были направлены на то, чтобы оставить человечеству последние
проблески своего ума, поглощенного, очевидно, процессом умирания. Но откровений уже никаких не было, а о Боге он так и не вспомнил! Паскаль в последние мгновения своей жизни просил позвать священника. Достоевский попросил Анну Григорьевну почитать ему Евангелие. О своей
душе на исходе жизни Толстой так и не вспомнил. Он не только породил неверующих детей, кстати говоря, тоже зараженных его гордыней. Но в силу огромного влияния своей личности, скольких же русских людей он отвратил от Бога: ведь толстовцы, а этих «братств» было по России
немало, все были неверующие, революционеры-моралисты, подражающие во всем своему гениальному учителю. Толстовцы – это тоже была почва для революции, которая потом их и убила. Многие писатели прошли через увлечение, через потрясение Толстым, серьезно воспринимая его
призыв к «опрощению», насильственно для себя пытаясь подражать толстовской любви к народу. Через это прошел и Бунин. Но в чем же была любовь Толстого-моралиста к русскому народу? Да, он жалел народ за его тяжелую жизнь, при этом вырывая с корнем его сущность – его
христолюбивую душу. Да любил ли его сам народ? Бунин пишет, как буквально после похорон яснополянские крестьяне сокрушались, что им не заплатили за плакаты, которые они изготовили и несли за гробом писателя. Народной любви в этих чувствах найти трудно. С одной стороны
«непротивление злу насилием», с другой – Толстой своими протестными, разрушительными убеждениями призывал к насилию: он был за революцию, он хотел революции, только считал, что она ничего не даст народу, потому что новое правительство будет таким же, как и предыдущее.
Для него новое правительство – это правительство без Царя и без Бога, созданное на крови его любимого народа, и он считал, что оно будет таким же, как и «предыдущее». Т.е. для него это просто механическая смена фишек. Он абсолютно не понимал, что такое Самодержавный
Царь, что такое Православная Монархия, что такое православное государство, призванное помогать народу сохранять веру и спасать свою душу, будучи народом воцерковлённым. Вера для него ничего не значила, ему не было страшно, что он в своей душе не чувствует Бога.
Однажды Толстой пережил ночной ужас в Арзамасе, когда он метался в гостиничном номере от мысли о смерти (а было ему тогда чуть более 40, и был
он тогда человеком, полным жизни, известным писателем и богатым помещиком), ее неизбежности, и в этом ужасе он увидел безсмысленность своей жизни, всего, что он делает, а потом и жизни всего человечества. Но этот ночной кошмар к Церкви его не «подтолкнул», к Богу его
душа после этого не обратилась, и, как мне кажется, в эту ночь с ним, с его душой, свершилось что-то необратимое, туда вошёл бес, не сразу обнаружив себя. Читая кощунственные высказывания Толстого, понимаешь, почему Ленин-Бланк назвал его «зеркалом русской революции». Я
помню, что когда в школе «проходили Толстого», эта статья Ленина обязательно входила в учебную программу. Но, возможно, Толстой был не только «зеркальным отражателем» русской катастрофы, но и одним из главных ее создателей (и думаю, гораздо значительней, чем Горький), а
не только виноваты в ней жиды-либералы. Влияние его личности было огромным, ему верили во всем и верили слепо. Вера в Бога в российском обществе все более охладевала, и всё его богохульство, революционность, безбожное морализаторство воспринимались либо благожелательно и
с восторгом, либо в лучшем случае, спокойно, и опасности в этом для русского народа «просвещенные умы» не видели. А тех, кто обличал Толстого за его богоборческие убеждения, «передовое» общество считало косными, недоразвитыми, отсталыми людьми, над их мнением смеялись
или просто не обращали внимания. И я думаю, что Бунин, к сожалению, в это время не был в этой, «отсталой», части общества. При всей моей любви к таланту Бунина, надо признать, что на его симпатии к Толстому эти кощунства гениального писателя никак не повлияли.
Церковь предала Толстого анафеме за его роман «Воскресение», но грех его не только в одном романе, а во всем его тлетворном влиянии на русский
народ, особенно на интеллигенцию, которая с придыханием воспринимала каждое его слово, каждый его поступок. Когда больной Толстой приехал в Ялту, и была там кризисная ситуация для его жизни, Чехов так сильно переживал за его жизнь, что у него пошла горлом кровь,
насколько он его сильно любил и дорожил им. Иван Алексеевич тоже страшно ценил Толстого и ловил о нем малейшую новость. Иоанн Кронштадтский сурово обличал Толстого, считая его бесом, воплощением сатаны. Но кто тогда из интеллигенции его слышал? Эти проповеди
кронштадтского старца-пророка Иван Алексеевич не приводит в своих воспоминаниях, позиция Церкви его не волновала, о ней он отозвался общо и кратко: «плохим» Толстого считала отсталая часть общества.
Воспоминания Бунина о Толстом дают красноречивую картину бездуховности предреволюционной атмосферы. Брюсов написал гадкое стихотворение о
Царе, у Гржебина вышел очередной номер журнала, на обложке которого «была изображена человеческая задница, увенчанная короной». И никто не был за это наказан, и главное, не встал на защиту поруганной Богом данной власти! Бунина это возмущает, но связи этой мерзости с
Толстым он не видит. Иван Алексеевич удивляется, что не был никто наказан: почему? Почему этим преступникам даже не понадобилось уезжать за границу, прятаться от полиции? Да, действительно, почему правительство не принимало никаких мер, чтобы остановить эту разнузданную
травлю Монарха? Само было уже слабо? Или же само было в таком же состоянии? Как, например, ближайшие родственники Государя, готовившие против Него и Государыни заговор о Его свержении с Престола и заточении Царицы в монастырь. К этому времени, усилиями Столыпина, хотя
сам он был монархистом, была распущена Черная Сотня, многие верные монархисты были убиты, охранять Царский Престол практически становилось некому. И понеслась безудержно эта бесовская камарилья – «Россия, вперед!» - а в коренниках был у нее граф Лев Николаевич Толстой.
Молодой Толстой создал прекрасные художественные образы, образы истинно русских, православных людей, различных сословий. Но вот мне кажется,
что если бы его герои, как, например, князь Андрей Болконский, капитан Тушин, дворяне графского происхождения Николай Ростов, Наташа Ростова, Пьер Безухов, крестьянин дед Ерошка и многие другие жили в это время, время его старости, его морализаторства, то они не приняли
бы Толстого, они не пошли бы за ним на баррикады. Они отдали бы жизнь за Царя, а Лев Николаевич оказался бы в ряду своих самых отвратительных героев, которых он и сам презирал, например, князя Куракина или дворянина Серпуховского. В Толстом, за время его долгой жизни,
прожили как бы два человека: русский писатель-гений и злобный кощунник-моралист. Они не могли ужиться в нем вместе, второй выдавил гения, заняв все пространство опустевшей души. Гордыня, возненавидевшая и посягнувшая на Бога, убила в ней христианина. Пушкин был прав:
«гений и злодейство несовместны», тем более в одной душе.
Бунин пишет, что когда он узнал, что Толстой умер, собрался, было, ехать на похороны в Ясную поляну. Но он понимал, что приедут хоронить
Толстого те, кто воспринимал его как революционера, как бунтаря против «существующего режима», что похороны эти будут как революционный протест и выражение солидарности с главным ниспровергателем Самодержавия и Церкви. Он подумал-подумал, и не поехал. И, кажется, никогда
об этом не пожалел. Значит, все-таки жила в Иване Алексеевиче Божья искра, которая удержала его от этого безбожного сборища! На похороны Толстого приехали несколько тысяч человек – сколько среди них было верующих, помнящих еще того Толстого, подарившего человечеству свои
гениальные произведения? Да и поехали бы верующие русские люди на похороны без Церкви? Ведь церковного отпевания не было, похороны были гражданскими, с речами, с обличениями, его хоронили как первого революционера-атеиста. Раньше о таких похоронах без церковного
отпевания русский человек говорил: «зарыли как собаку». Бунин свои воспоминания о Толстом назвал «Освобождением Толстого». От чего же он освободился? По-моему, самые тяжкие грехи великий писатель как раз унес с собой. Хотя Толстого Иван Алексеевич ценил до конца своей
жизни.
Бунин рассказывает о престарелой няне Толстого, которая, будучи уже немощной, лежала в своей каморке, доживая свою долгую жизнь, и слушала
часы-ходики, которые задавали ей вопрос: «Кто ты - что ты? Кто ты - что ты?...». К слову замечу, гениальная старушка, сумевшая услышать в ходиках самый главный для христианской души вопрос. Смог бы в конце своей жизни ответить на этот вопрос Лев Николаевич? А ведь после
смерти придется. Бог дал Толстому так много таланта, что его хватило бы на целый народ. Достоевский говорил, что постоянно идет брань между Богом и дьяволом, и поле этой брани – душа человека. Для Толстого эта битва за его душу кончилось Каином, который убил своего брата
Авеля и погрозил Богу кулаком…
Абсолютно так же относился к Толстому и Чехов. И опять у Бунина, в его воспоминаниях, раскрывается то же отношение к Чехову. Он безпредельно
ценит в нем писателя, любит его и дорожит его дружбой, раскрывает его как человека деликатного (большое впечатление оставляет его нежная, оберегающая ее, любовь к Авиловой!), тонко чувствующего красоту, наделенного редким чувством юмора, оригинального мышления, легкого
по характеру, обладающего, несмотря на свое купеческое, даже простонародное происхождение, духом аристократизма, бережно относящегося к матери, к своим близким, к окружающим, человека с безукоризненным литературным и художественным вкусом. «Чехов любил цветы, деревья и
животных», пишет Бунин, часто возился с цветами в своем маленьком садике ялтинского дома. Это я очень хорошо понимаю, я это тоже люблю: цветы, деревья и животных. Только Иван Алексеевич ошибался, думая, что Чехов, назвав свою пьесу «Вишневый сад», неправильно считал
вишневые деревья красивыми: у них мелкие цветы и корявые стволы. Но я тоже нахожу вишневые деревья красивыми: и когда они цветут, сливаясь в одно, спустившееся с неба, бело-розовое облако, и когда они усыпаны, будто игрушечными, напоминающими волшебную сказку,
темно-красными, блестящими на солнце, шариками.
Бунин старается сохранить в памяти каждое сказанное Чеховым слово, - отмечает в нем множество дорогих ему достоинств. И так же, как в случае с Толстым, на его
отношение Чехову нисколько не влияет тот факт, который он прекрасно видит, но который воспринимается им вполне нормально, не вызывает у него ни отторжения, ни по крайней мере, душевной скорби, что Чехов неверующий человек.
Они любили говорить с Чеховым, пишет Бунин, о литературе, искусстве, и никогда не говорили на религиозные темы. И не потому, что
эта область человеческой жизни была для них так свята, что ее нельзя трогать, а потому, что религия их совершенно не волновала. В воспоминаниях Веры Николаевны Буниной отмечается много общего у Бунина и Чехова, в том числе и эта горькая черта: «Оба не очень
интересовались философскими и религиозными вопросами и говорили о них редко (между собой, вероятно, не говорили никогда). Обоим были чужды люди такого умственного и душевного склада, как, например, Владимир Соловьев или С. Н. Трубецкой (и, добавлю от себя,
религиозный философ И.А. Ильин, который среди русской эмиграции был значительной фигурой. – ВС). Представить себе Чехова или Бунина на кафедре какого-либо философско-религиозного общества просто невозможно».
Бунин вспоминает отношение Чехова к смерти.
«Что думал он о смерти?
Много раз старательно-твердо говорил, что безсмертие, жизнь после смерти в какой бы то ни было форме - сущий вздор:
- Это суеверие. А всякое суеверие ужасно. Надо мыслить ясно и смело. Мы как-нибудь потолкуем с вами об этом основательно. Я, как дважды два четыре, докажу вам, что безсмертие -
вздор.
Но потом несколько раз еще тверже говорил противоположное:
- Ни в коем случае не можем мы исчезнуть после смерти. Безсмертие факт. Вот погодите, я докажу вам это...». А ведь он так и не доказал до самой
смерти, что «Бог есть»…
Да, ненамного отличается его отношение к смерти от отношения Толстого. Хотя Бунин вспоминает и такой факт:
«Последнее время [Чехов] часто мечтал вслух:
- Стать бы бродягой, странником, ходить по святым местам, поселиться в монастыре среди леса, у озера сидеть летним вечером на лавочке возле монастырских ворот...» .
Действительно, душа – христианка, тянет ее в свои обители…
Конечно, перед каждым человеком, если он живет осмысленной жизнью, рано или поздно встают эти вечные вопросы, и подчас много лет он ищет на
них ответа. Но где, у кого? Чехов, насколько я знаю, никогда не был в монастырях, святых местах, никогда не обращался к старцам. Это потрясающий факт, притом, что он был много лет тяжело и смертельно болен! Да и сам Бунин в зрелом возрасте перестал быть православным
христианином, как пишет он в своих автобиографических заметках уже в эмиграции, для него все религии одинаковы и ничему он не отдает предпочтения. Это отразилось в его воспоминаниях о Толстом, где он на одном уровне перечисляет Магомета, Будду… и Христа. И ставит рядом с
ними Толстого. У него нет, насколько я помню, героев, пытавшихся разрешить духовные вопросы. Героев Чехова мучила пустота и бездуховность окружающей жизни, но ведь она была не во вне, а в них самих, потому что они не знали, по-настоящему, что такое «духовность». И потому
никакая перемена в жизни, «бегство в Москву», не спасло бы их от этой сосущей душу духовной опустошенности. Эта духовная опустошенность, «пошлость жизни» и попытки из нее вырваться – и была главным героем чеховских произведений, особенно пьес. Три сестры, Соня и дядя
Ваня именно и тоскуют об этом, что видят, что их усилия вырваться, не принесли результатов, они вынуждены доживать в этой духовной пустыне. В этом очень отличается от них их современник, не уступающий им по таланту и глубоко верующий человек, Иван Сергеевич Шмелев,
героев которого факты духовных открытий всегда приводят в неописуемый восторг. У него есть прекрасные рассказы на духовные темы, хотя бы «Куликово поле». А ведь писатель-то Бунин безусловно тоже талантливый! Хотя многие в русской эмиграции считали, что Шмелев по таланту
намного превосходит Бунина, и Нобелевскую премию надо было давать Шмелёву, а не Бунину, но у него не было связей. А по-моему, лучше было бы дать и тому, и другому.
И, конечно, очень показательно, что меня огорчает, отрицательное отношение Бунина и Чехова к Достоевскому, особенно резко не принимал его Бунин. В своих
воспоминаниях о Бунине его жена пишет: «Оба боготворили Толстого и холодно (Иван Алексеевич и просто враждебно) относились к Достоевскому». Вообще-то так и должно быть. Толстой и Достоевский – это два разных, можно даже сказать, противоположных мiра.
Если Толстой – это исследователь человеческой души, ее чувств, страстей, эмоций, это художник человеческой жизни, со всеми ее хорошими и отвратительными сторонами, плотского и душевного бытия, то Достоевский – это исследователь духовной стороны бытия, духовного мира
человека. И почти закономерно, что если принимают одного, то не принимают другого. Для меня Достоевский среди русских писателей стоит на первом месте: это не только гениальный писатель, это философ, это пророк, впитавший в себя всю русскую цивилизацию. Пророк,
предсказавший судьбу русского народа на два века вперед – его сегодняшнюю духовную катастрофу . Это мой учитель, он оказал на меня колоссальное влияние. Когда у меня не было Евангелия и его невозможно было достать, я Евангелие «читала» в его произведениях, систему
духовных и нравственных ценностей я впитывала у Федора Михайловича, под его влиянием формировался мой духовный мир. Для Бунина и Чехова Достоевский является совершенно чуждым писателем. «Оба боготворили Толстого и холодно (Иван Алексеевич и просто враждебно)
относились к Достоевскому». Возможно, как раз и потому, что Федор Михайлович был человеком верующим, глубоко религиозным, духовным писателем, а они нет, как и их кумир, старый Толстой. Очень горько в этом еще раз удостовериться. Но действительность все же заставляла
их «говорить о религии». Бунин приводит письмо Чехова: «С. П. Дягилеву, 30 декабря 1902 г., Ялта. "Вы пишете, что мы говорили о серьезном религиозном движении в России. Мы говорили про движение не в России, а в интеллигенции. Про Россию я ничего не скажу,
интеллигенция же пока только играет в религию и главным образом от нечего делать. Про образованную часть нашего общества можно сказать, что она ушла от религии и уходит от нее все дальше, что бы там ни говорили и какие бы философско-религиозные общества ни
собирались. ...Теперешняя культура - это начало работы во имя великого будущего, работы, которая будет продолжаться, может быть, еще десятки тысяч лет для того, чтобы хотя в далеком будущем человечество познало истину настоящего Бога, т. е. не угадывало бы, не
искало бы в Достоевском (а почему бы нет? – ВС), а познало ясно, как познало, что дважды два есть четыре. Теперешняя культура - это начало работы". Подчеркнуто мною, абсолютно верные замечания об отношении интеллигенции к вере! Но вот что приходится
прискорбно заметить о самом Чехове: Антон Павлович ни разу не произносит слово «православная вера», а только общее понятие – «религия». А закончив мысль о его отношении к Достоевскому, скажу: ну никак Антон Павлович не может признать в Достоевском духовного
учителя, народного вождя, а уж тем более пророка. В Толстом может, а в Достоевском – выше сил! И это не ревность, а невозможность постичь Достоевского. Однако даже через отрицание Достоевского Чехов невольно признает его неоспоримое влияние: да куда же денешься, весь мiр
приобщил!
Воспоминания Бунина о Толстом, Чехове, Горьком, о безверии которого даже нет желания рассуждать, писателях того времени, ценны тем, что рисуют
картину в предреволюционное время, картину состояния общества весьма неприглядную. И картина эта показывает, что революция произошла не сразу, не вдруг, а закономерно, она созрела в душах этой безбожной интеллигенции, на которую потом обрушились неимоверные страдания и
потери. Да, она привнесена была с Запада, но упала на давно подготовленную почву. И что действительно не Государь наш отрекся от народа, а общество давно отреклось от Него и практически уже тогда Его предало. Чтобы в этом еще раз удостовериться, очень полезно почитать
воспоминания И.А. Бунина о своих современниках сегодняшними глазами.
Русская литература всегда искала Пути Господни, стараясь вести по ним русский народ. Русская литература была больше, чем искусство слова. Она
была учителем и пророком. Она была богоискателем. Но потом она устала, утеряв в себе Творца. И разразилась государственная катастрофа…
Нет, этим не кончились наши страдания. Начался новый виток, ровно через сто лет опять мы подходим к 17-му, проклятому, черному году, опять
наступили «Окаянные дни». Но об этом, если даст Бог, я продолжу в следующий раз…
Тамбовская сторона.
Февраль 2011г.- сентябрь 2012 г.
РУССКИЙ ШТЫК
Н. Смоленцев-Соболь
(Продолжение, начало в №№ 164, 165, 167, 169, 170, 171, 172, 174, 176, 177, 178 «Верности»)
Михаил Маркович изъявил желание поехать со мной на суд. И даже не один, а с Сашей-Иудеем. Как бы в дополнение и подкрепление Джулиану. Я почитал их мысли. Они были
коротенькие. Оба никогда не были на настоящем суде по политическому убежищу. Им было интересно. Что за чудо ниоткуда, явился русский в Америку и безо всяких еврейских фигеле-мигеле добивается своего права! Оба они приехали в Штаты, получив грин-карты еще в Москве, о чем
я уже говорил.
А мне-то что? Приезжайте, поприсутствуйте.
Мы встретились перед зданием №26 на Плаза, в центре Нижнего Манхэттена. Прошли внутрь. Обширный холл, стекло, бетон, отделка полированным известняком и деревом. Уже
привычная для меня процедура. Металлоуловитель. Здоровенные черные и белые офицеры-контролеры. Достаньте все металлические предметы и положите в эту пластмассовую коробку. Проходите. Сэр, вернитесь. Что еще металлического вы имеете? Ага, это пряжка ремня. Снимите ремень.
Проходите.
Адвоката еще не было. Чтобы Джулиан появился вовремя? Вы шутите! Он даже за своим платежным чеком, то есть зарплатой, обычно опаздывал. Мы зашли в кафе, прямо там,
внутри здания. Заказали по чашке кофе. Я слушал их обоих, Михаила Марковича и Сашу. Они говорили о всякой чепухе, но я слушал, что они думают. Когда наслушался, сказал им свое «слово золотое»:
-Если Джулиан Леонберг попытается не выиграть дело, я рубану всю эту бодягу под самый корешок. И прямо перед судьей объявлю, что он подосланный от КГБ.
Михаил Маркович и Саша-Иудей закаменели.
На их холеных лицах оторопь.
-И поверьте, у меня теперь хватит английского, чтобы судья меня понял точно и правильно.
-Но Николай, ты успокойся, ты это...
-Да я спокоен, Михаил, - сказал я. – Мне-то терять нечего. А Джулиану Леонбергу будет натуральная кузькина мать.
-Да ладно тебе, - стал скрипеть Саша. –С чего ты взял?
-Саш, у тебя крошки от печеньки на усах, - сказал я.
-Спасибо, - от смахнул их рукой.
-И я не шучу, ребята, - сказал я. – Так мы и постановим. Если он еще попытается волынить, как прежде, у него появится слава Рихарда Зорге и Штирлица. В одном флаконе.
Про него будут анекдоты рассказывать.
-Но с чего ты взял, что Джулиан попытается не выиграть твое дело?
-Ни с чего, Михаил. По наитию. Есть у меня на этот счет решение вопроса.
Конечно, ему хотелось бы выяснить какие-то «моменты истины». Ведь так он не договаривался. Его горбачевские очочки поблескивали предупреждающе. Чего эти чудаки не
ожидали, это получить щелчок по носу. Джулиан Леонберг им был нужен. Они подкладывали ему уже третью русско-язычную в качестве жены-подруги-любовницы. Он ездил в Москву каждые полтора-два месяца. Имена, которые просачивались, не оставляли никаких сомнений. Березовский,
Каданников, Бордюжа, Шумейко, Глушков. А с ними «Сибнефть», «Аэрофлот», ОРТ... Пройдет несколько лет, и никто не вспомнит их. Они ссыпятся, как палые листья в бумажный мешок. Но тогда их имена значили много.
Что крутили эти двое, меня мало интересовало. Может, собирали на коробку из-под ботинок, полную пачек зелени – носить миллионы
в картонных коробках стало новым хобби
для ельцинистов. Может, валили-накладывали для Ала Гора и его семейки нового «бычьего дерьма». Или делали вид, что им позарез нужна пятая колонна. Цивилизованная, в костюмчиках, в галстуках, в модных туфлях с длинными загнутыми носками, как у персонажей Данте Алигьери.
Мне нужно было решение судьи. Да, вам дается право оставаться в этой стране.
Больше ничего!
Джулиан выскочил, будто чертик, из рифленой стенки. Портфельчик под мышкой. У самого вид полудурка из Колумбийского университета, который восьмой год изучает полет
бабочки-капустницы. Хотел было приладиться к нашему кофе, но Саша-Иудей подхватил его под локоток. Во-во, поговори со мною, мама... Они уединились, о чем-то напряженно побалакали, смотря через высокую витрину на Манхэттен внизу. Потом вернулись. Джулиан был сдержан. Мне
нравится, как эти ребята принимают удары.
-Хорошо, пойдемте в зал, - сказал он.
Само слушание заняло всего десять минут. Прокурор, на сей раз китаец, спросил, какими объективными документами мы располагаем о том, что журналистов в той стране лупят
почем зря. Лупят за то, что мы знаем, и за то, о чем догадываемся. Мордуют за то, что говорим, и за то, что пишем. Бьют так, что одних потом долго лечат в больнице, а других сносят на погосты. И те, и другие, как следствие, замолкают. Но как раз это сейчас надо доказать.
Потому что здесь, в суде, никто не знает ничего. Ничего и ни о чем! Тебе, журналюга, надо спастись, ты и представляй доказательства. Полная демократия. За четким вопросом должен следовать четкий ответ.
Итак, какие объективные документы, а объективные – значит, произведенные и признанные в США?..
Я повернулся к Джулиану.
Он копался в своем портфельчике.
-Где книга? – спросил я.
-Не беспокойся, - сказал Михаил Маркович.
-Доставай, Джулиан, книгу. От «Интернэшэнэл Эмнести»...
Джулин рылся в портфельчике. Что это могло быть, я уже догадывался. У меня враз сел голос. Как со стороны я услышал собственное сипение:
-Я тебе ее привез, и...
Леонберг поднял свою кучерявую голову от портфельчика.
-Я... я ее дома... забыл!
Судья ждал. Прокурор хитро косил глазом. Я взбесился. Этому подонку дали книгу, чтобы он представил ее в суде и зачитал нужные страницы. А он ее забыл дома!
-А, вот как? Сейчас я приведу документы... – говорю я, начиная подниматься.
-Николай... – стонет Михаил Маркович.
Сейчас будет вам буревестник. И гагары тоже стонут, им, гагарам, недоступно...
Судья недоуменно смотрит на наше шебаршение. Потом поднимает руку, останавливая:
-Подождите немного, - говорит он.
Он поднимается со своего кресла с высокой готической спинкой, уходит в соседнюю комнату. Оттуда слышится гудение ксерокс-машины. Через минуту судья выходит в зал.
Обращается к прокурору китайцу:
-Возьмите это.
Он передает ему страницу или две.
Китаец смотрит в них, хитренько улыбается, потом говорит:
-Ваша честь, мне кажется, что вы уже имеете решение по этому делу. У меня больше нет вопросов...
* * *
В мой следующий заезд Старик сказал:
-Помнишь, Коля, я тебе о генерале Молчанове упоминал? Славный был военачальник. Последний Белый генерал! Так о нем и книгу назвали. Тому лет двадцать, как скончался.
Что ж, всем нам когда-то придется уходить... Так вот, сын его, Михаил Викторинович, на том побережье живет и здравствует. Я с ним намедни в телефон беседовал, о тебе речь зашла. Викториныч заинтересовался. Говорит, коли энтот Ижевец разберет мой русский, так чего ж не
позвонит?
-А что, плохо по-русски говорит сын прославленного генерала?
-По-английски лучше. Но по-нашему понимает все...
Я позвонил, купив для разговора карточку за пять долларов. Старческий голос на том конце провода обрадованно прозумерил: «Да, Георгий мне о вас говорил. Вы из самого
Ижевска?» Акцент у него был трудный. Я спрашивал о моих, может, кого-то знавал или помнит. Или – вдруг! – кто-нибудь рядом живет, на какой-нибудь Русской речке. Ведь ушел дядя Ерема, дядькой моему прадеду приходится. В его честь потом кузена моего назвали. Назад, не в
пример Александру и Павлу, не вернулся. Последние письма от него доходили не то в 35-ом, не то в 37-ом. Из Китая. А то были еще Злобины, Соболевы, Тимофеевы, Дмитриевы. Нет, генеральский сын не слыхал о таких. Впрочем, есть у него аудио-записи его отца...
* * *
Память людская короче детской считалки. Скоро все забудут, что вытворял Ельцин. Как нагло продал он тех, кто поднимал народ против коммунистов, кто кричал на митингах:
«Борис, борись!» И кто поставил его во главе государства. Но окружил он себя непонятно откуда выпрыгнувшими Березовскими да Гусинскими, Грачевыми да Чубайсами, да еще наглыми харями «олигархов». И продолжала спиваться страна до тяжелой беспробудной дури. Стреляли,
вешали, взрывали друг друга «бизнесмены» и наемные убийцы, всякие «спортсмены», «любера», «тамбовцы»...
Никто не вспомнит, как расцвели компании по вывозу молодых женщин «на работу». Десятками тысяч их везли в Турцию, в Чехию, в Египет, в Испанию, в Германию, сюда, в
Америку. Как по дешевке, просто задаром, одни приобретали целые заводы, фабрики, комбинаты и прочие индустриальные куски. Другие ходили в смену, неделю за неделей, месяц за месяцем – и ни аванса, ни получки. «Нету денег, - говорили им. – Обращайтесь к вашему Ельцину!
Пусть он вам платит!» Ельцин же гонял дурака: то пил водку и плясал на сцене, то играл в теннис.
Забудут, как безработица по городам стала душить очумелый народишко. Как прихватизированные заводы и фабрики стали закрываться. Как все было разворовано. И вдруг
ничего не осталось. Ни на складах, ни в магазинах, ни в кладовках. Тогда бывшие советские, совсем одурев и потеряв остатки разума, стали вешаться, травиться и топиться. И не было у них Бога, потому что они сами убили Бога в себе.
И был август 1991-го. Коммуняки попытались повторить Пиночета. Только куда тебе, бабка, гопака плясать! У Янаева дрожали руки. Прочие блекотали, а что – сами не
понимали.
Хотя получись у них, никому не пришлось бы читать этих строк. Но об этом я тогда не думал. Не было времени. Я связался с людьми Руцкого. Чем мы можем помочь? Человечек
на том конце провода обрадовался: вице-президент в надежном месте, он возглавляет подпольный эшелон власти. Вы в своем Стамбуле не одни. У нас связь с Воронежем, Липецком, Ростовом, Пензой, Волгоградом... Путчисты издали указ о патрулировании войсками городов. Нужно,
чтобы патрулирование сорвалось. Там выстрел, здесь кто-то бутылку с зажигательной смесью бросил, и началось. Кровью зальют улицы...Можете сделать? Можете с военными переговорить?
Я понимал, что это расчет на идиотиков.
Но мы, идиотики, больше не могли так жить.
-Могу ли я переговорить с военными?.. – повторил я вопрос телефонного человечка. – Попытка – не пытка...
Прихватив с собой депутата облсовета, я отправился в «красные казармы». У депутата дрожали руки. Он никак не мог попасть ключом в зажигание «жигуля». Но он был мне
обязан – я делал ему всю кампанию. Отказать он не мог, только потел и вздыхал да тряслась его бороденка. Его было жалко, и я даже хотел было отцепить его. На что он такой нужен? Еще описается или громко испортит воздух...
Однако «красные казармы» находились недалеко. Пока я раздумывал, мы уже остановились против КПП.
На КПП стоял прыщавый мальчишка в третьего срока «хэбэ». Пилотка на лбу, приспущенный ремень, нестиранный подворотничок. На ремне – штык-нож. Он позвал начальника
караула. Вышел капитан, четыре маленьких звездочки. Небритый и неприятный. Что вам надо? Нам надо подполковника Сергеева. Кто вы такие и зачем вам он нужен? Вы вызовите, капитан, подполковника Сергеева, если он сочтет возможным, он вам ответит, зачем мы приехали.
Подполковник Сергеев был секретарем парторганизации. КПСС-овской, конечно. В каждой воинской части были такие парторганизации. Была и в полку, размещенном в «красных
казармах». Я знал Сергеева по работе в газете. Город каждый год давал две-три квартиры для военных. Подполковник приходил в исполком, жал руки партийным бонзам, получал подтверждение, что и в этом сезоне две или три квартиры будут выделены. Или что в этом году квартир
нет. И уходил.
А потом мы встретились в школе. Его дочь училась в том же классе, что и моя. На родительских собраниях моя жена встречалась с его женой. Раза два мы столкнулись в
школьных высоких, дореволюционных коридорах. Поздоровались, поговорили о погоде, о службе, о делах в газете.
Потом случилась трагедия. Ветеран-афганец, мальчишка лет двадцати трех, повесился. У него была оторвана нога по колено. И множественные ранения бедра, руки, плеча,
шеи. Ему дали медаль и забыли. Он жил со своими родителями и с братом, который был моложе его, в двухкомнатной «хрущобке». На четверых – тридцать квадратиков. Кухонька три на три. По вторникам и пятницам горячая вода в кранах. По другим дням только холодная. Отец
выпивал. И парень, вернувшись «из-за речки», тоже стал квасить. Мать к ним присоединялась. А младший хороводился с девочками. Знакомил их со своим братом-героем. Но у брата не было ноги, и сам он был злой, нелюдимый и окостыженный. Герой без ноги – это всего лишь
пол-героя. Девочки убегали, иногда обещая вернуться. Они никогда не возвращались. И с работой было никак. Кому нужен работник без ноги? А значит, не было денег, чтобы пригласить девчонку в ресторан. Или увезти в Гагры, на пляж, под пальмы.
Он написал прощальную записку, матеря все и всех на свете. И повесился на бельевой веревке.
С подполковником Сергеевым мы делали статью о том, как ветеранам Афганской войны выживать. Он напирал на обязанности общественных организаций, а я поправлял его – и
Минобороны.
Это было года за два до августа 1991-го. Теперь же я вспомнил про него, взял брадо-трясучего депутата с собой. Больше для представительства, потому как пользы с него
было как с козла молока.
Подполковник Сергеев вышел к нам на КПП. Фуражка с высокой тульей. Чисто хунта в Чили. Увидел меня, ни улыбки, ни узнавания. Слушаю вас.
Мой депутат назвал себя. Конечно, подполковник Сергеев помнил его, встречались в кулуарах власти. Мой депутат пригласил его выйти из КПП и сесть в его машину. Не
говорить же прямо возле мальчишки со штыком-ножом на ремне.
Подполковник Сергеев нехотя согласился.
Мы забрались в «девятку». Депутат глубокомысленно задумался. Он свою часть работы сделал. Это его «девятка», он меня привез, он назвался подполковнику, он сидел теперь
с нами.
Говорил я.
«ГКЧПисты требуют вывода войск на улицы. Якобы патрулировать города и районы. Вы, конечно, получили уже соответствующий приказ... Но мы – народ этого города. Нас не
надо патрулировать, мы не собираемся бить окна и переворачивать автомобили. Мы хотим только одного – власть должна быть народная, как горожане выбирают, а не так, как им скажут в Москве или облцентре...»
«Я знаю вашу концепцию», - сказал Сергеев.
«Если войска будут выведены, кто может предотвратить провокацию? Вдруг откуда-то из подвала или с чердака – выстрел. Солдат падает. Что делают другие? Ваши мальчишки
понятия не имеют о том, как работает милиция, как управлять толпой... Они будут стрелять?»
«Они будут делать то, что им скажут их командиры!»
«И если командиры скажут стрелять в народ...»
«Армия должна выполнять приказы. Иначе это не армия».
«То есть, вы хотите сказать, Евгений Алексеевич, что если вам прикажут, то вы будете убивать лично меня? Ваша дочь и моя дочь в одном классе, наши жены сидят рядом на
родительских собраниях. Мы с вами ходим по одним и тем же улицам, стоим в одних и тех же очередях... Мы вместе писали статью про брошенного паренька, как он отдал всего себя родине. Как родина забыла о нем!.. Даже наши задолбанные горожане откликнулись несколькими
письмами. Благодарили за правду... И вы будете в меня стрелять?»
Сергеев словно бы ушел в себя. Потом медленно сказал:
«Каждый сам решает, что ему делать».
«Что же решили вы, товарищ подполковник?»
«Я тоже принял решение».
Я знал, какое. Да, он будет стрелять. Ему только нужен звоночек.
За окном машины прополз кособокий городской автобус. Проехал самосвал с щебенкой, несколько легковух. Из двери КПП показались два солдатика. Не капитан. Они сделали
вид, что вышли покурить. А может, в самом деле приспичило пыхнуть сигареткой. Но на «девятку» они взглянули. Значит, капитан приказал.
Я молчал. Не каждый день беседуешь с собственным убийцей. Теперь заговорил депутат. Говорил вяло, что-то о долге, о городе, о жизни простых людей.
Неожиданно подполковник Сергеев перебил его и, обращаясь ко мне, сказал:
«Но если милиция своих ребят не выведет на совместное с нами патрулирование, то и мы можем отмазаться... В приказе говорится именно о совместном патрулировании.
Понимаете?»
Я протянул ему руку.
«Благодарю, Евгений Алексеевич. Я сейчас же буду говорить с начальником ГОВД...»
Его рука была мокрая, рыхлая, безжизненная.
* * *
Старик внимательно слушает меня. Его голый череп поблескивает капельками пота. Мы сидим на скамейке у его домишки. Черненькая ямаечка прикатила столик с обедом.
Пропела что-то. Наверное, пожелала всего хорошего. Поесть вкуснятинки. Но в такую жару есть не можется. Мы пьем клюквенный морс, и слушаем, как далеко и долго тянет свой свист какая-то пичуга.
-Он мог приказать вас расстрелять, - вдруг сказал Старик.
Раньше я уже думал об этом.
-Может, депутата не тронули бы. Политиков, как правило, отпускают. А тебя, Коля, расстреляли бы, - еще уверенней сказал Старик. – Ты не политик, ты – боец, ты для них
враг.
Мне нечего сказать. Могли бы, наверное, и расстрелять. Или повесить. Ума хватило бы. Тем более, что для них я в самом деле был врагом. Но не расстреляли же и не
повесили. А потом все изменилось. Путчистов свалили в мусорный бак, один из них с горя пустил себе пулю в лоб. Как тогда цитировали: «Забил заряд я в тушку Пуго!» Другой выбросился из окна. Хлюп! И конец лягушке-путешественнице. Еще и шести лет с того не прошло, но об
этом уже позабыли...
А я оказался в Америке.
Сижу напротив великолепного русского Старика, который отвоевал во всех мыслимых войнах с красными. Пью клюквенный морс через соломину. Полотенцем стираю пот со лба и
горла. Никогда не забыть мне того лета 1997 года! Жара, нет работы, последний доллар в кармане. Семья моя по другим двум странам разбросана. Жене все так же не платят. На работу она ходит, а денег нет. Уже спрашивала в прошлый раз, не удержалась-таки, когда хоть
что-нибудь пришлю. Сказал, что скоро. В Америке все же. А тут не принято жаловаться и хныкать. Доллары висят на деревьях, зреет зеленая масса, и золотыми кирпичиками дорожки вымощены. Пришлю, сказал, подожди немножко. Сейчас адвокату заплатил, поиздержался. Но будет
следующая выплата, или выковыряю золотой кирпичек, тогда сразу и переправлю по «Вестерн-Юнион»...
В это время Старик поднимается и уходит к свое бунгало. Его нет какое-то время. Потом он выходит, в руках у него альбом. Не тот, что я раньше видел, с парнями в
немецкой форме, с Георгиевскими крестами, в Смоленске. Это другой. Он поменьше размерами, но потолще. В тисненой коже, с золотыми буквами: «Память сердца». Написано по-английски, с красивыми викторианскими завитушками, с золотым же тисненым сердцем в золотых лилиях и
вьюнках.
Он открывает альбом безошибочно. На нескольких фотографиях группа молодых людей. Девушка с чистым юным лбом, с глазами, похоже, что синими. Рядом парни, по моде тех
лет, в широких брюках, с зачесом волос назад.
-Это – Сашка Ушаков, - тычет отполированным пальцем Старик. – Нынешний Муссонэ.
-Что-о? Никогда бы не узнал.
Сан-Саныч и тогда был подтянутый, гибкий. Только лицо худощавое, энергичное, словно бы устремлен куда-то бывший адъютант. Сейчас это лицо обрюзгло, губы обвисли, глаза
потухли. Я рассказал, как я предложил ему замерить его череп. Георгий Васильевич заклекотал смехом.
-Поделом ему, Коля. А это...
Он помедлил.
-Это – гад, который меня последней радости в жизни лишил.
Я перевел взгляд на другого парня. Моложе Сашки Ушакова, высоконький, глазки темные, жучковатые, губы женственным абрисом. Герой-любовник. Милый друг. И еще что-то. Не
очень различимое. Что-то неверное, опасное.
-Борис Линник. Здесь ему двадцать три. На пять лет он старше моей Веруньки. Это 53-й. Она жила тогда у Барсуковых, пока я в Корее валандался. Знашь ли тако слово?
-Знаю, Георгий Васильевич.
-А, ну да. – Он замолчал, устремив свои светлые глаза куда-то далеко. - Ты как-то спрашивал, отчего мы с Сашкой не ладим? Вот по этому самому поводу. Он, Сашка, привел
гаденыша в дом.
Старик вздохнул.
-Сейчас-то уж затянулось, Коля. А тогда... Думал, с ума сойду. Ведь никого у меня на всем белом свете не осталось. Ни единой души родной. Красные отца расстреляли.
Сестренка испанкой умерла, мать в могилу сошла. В войну советчики жену с детьми убили, потом Игорек погиб. До второй сестры не добраться, сам знаешь, что такое «железный занавес»... Одна она оставалась, моя Верочка, Верунька...
Старик снова надолго замолчал. Потом стал переворачивать страницы. Еще несколько снимков его приемной дочки. Какие-то дамы в шляпках, с жемчугами на шеях. Застолье.
Бутылки на столе. Рождественская елка. Чьи-то похороны. Крест на могиле. Похоже, что где-то здесь, может, в Ново-Дивееве.
И еще один снимок Линника. Позирует для камеры. В шляпе, с сигаретой в зубах. В профиль, как холливудская кинозвезда.
-Что-то дурное сделал?
-Нет, не то, что ты думаешь, Коля. Женился он на моей Веруньке. В церкви венчались. Свадебку сыграли. Родители его, правда, мне сразу не показались. Скрытные,
скукоженные какие-то, как клещи кровососы, знаешь, всосется такой и жрет, жрет... А через год взяли и все уехали назад, в эСэСэСэРию. Советские патриоты оказались, е...их..м...
-И дочка ваша?
-И она с ними. Сам же я учил ее верности. У аналоя говорил ей перед иконами: вот муж твой, теперь вы одно, куда он, туда и ты. В горе и радости, в богатстве и
бедности, в здравии, болезнях и хотя бы при самой смерти... Восприняла моя Верунька, душой чистой впитала...
Зацокала на дереве белка. Порскнула и побежала вверх. В высоком небе стояли клубистые облака. Они были белые, нарядные. По алеейке вышла черненькая ямаечка. Белый
колпак, кудряшки из-под него. Ножки шоколадом отливают, подошвы легко шелестят по асфальту. Приблизившись, она певуче спросила что-то у Старика. Он буркнул в ответ. Она улыбнулась. Подхватила тележку с едва тронутым обедом.
-Не поддерживали с ними контакты, Георгий Васильевич?
-Как же! Они писали. Возвращайтесь, папа, на родину. Мы же вот возвернулись и не жалеем. Вишь-ко! Дали, пишут, нам квартиру, мы работаем и счастливо живем. Вам тоже
хватит бродить по свету, нашлись ваши племянники, Машины дети. Маша передает вам привет и зовет вас назад. Такие ловкачи! А то Маша сама не чиркнула бы мне!.. Но сестра у меня была стойкая, старого склада. Написала и с оказией передала, только когда умирать стала.
Коротенько: Юра, мы тебя с мамой всегда любили, живи достойно и спокойно, лжецам не верь, замуж я не вышла, детей у меня нет, значит, нет у тебя племянников...
* * *
Его жизнь после отъезда Верочки обратилась тяжелым сном. Или долгим, в несколько лет, беспамятством. Внешне он оставался прежним. Строгий, мослатый, уже в годах
полковник. От военного ведомства начислили пенсию. Получил рекомендации, устроился в компанию, производящую и испытывающую стрелковое оружие. Два дня в неделю проводил либо на цеху-лаборатории, либо на стрельбище. Также числился советником-инспектором. Состоял в
комиссиях по приему экзаменов у солдат и офицеров. Его конек – оружейное дело. Дни и недели проводил он на базах и полигонах. Написал несколько статей для специализированных журналов.
«Душу они мне, Коля, выжгли!» - сказал он в другой мой заезд к нему.
Сказал куда-то в пространство.
Но я сразу понял.
«Вы о Верочке?»
«Последняя души крупица... Барсукову наказывал: мотри, Аполлоний, чтоб никакого баловства... а не то... Но аспиды с другого бока подползли...»
Предательства Верочки не мог забыть. Ведь о какой малости мечтал! Вот она, женственная, немножко порывистая, как все в 19 лет, пишет стихи, играет на гитаре. И ведь
писала. И пела стихи на свои же мелодии.
Потом знакомит его с суженным своим. Пристально смотрит в лицо молодцу старый воин. Нет, честный парень. Толковый. Учится, работает. Поженились. Деток народили. И
виделось ему: он, дедушка, сидит в яблоневом саду, как когда-то сидел его отец в их дачном саду под Казанью. Читает или пьет чай с вареньем. Много ли ему, старику, надо? Солнышко пробивается и греет сквозь ветви. Ветерком нагонит облачко, и ветерком отнесет его.
Внуки бегают туда-сюда. Он щурится на их забавы и проказы. Спускает им и то, и это. Только иногда, откашлявшись, подаст голос, чтоб уж совсем не вытоптали клумбу или
не развалили пристройку с его инструментами.
Верочка выходит, выносит корзину со стиранным бельем. Развешивает на веревках. «Папа, вы с ними построже! Это же такие башибузуки!» Красивая, расцветшая в материнстве.
И сердце его, старое, израненное сердце воина, замирает от счастья. Потому что помнит он ее: девочку в старом оборванном пальтишке, худенькую, с голубыми жилками. Два
дня просидела она с братиком в завале. Вокруг горы битого кирпича, искореженные арматурины. С юга, севера и востока канонада. Смерть и голод. Красные идут. Советская власть возвращается... И потом везет он их, Гришу и Верочку, в своем «коньке-горбунке». Останавливаются
на околице села. Ребята-пушкари бегут в поисках молока, яиц, хлеба. Ночью жарко горит чугунная печка. Но из щелей тянет. Он несколько раз подымается, прикрывает их солдатским одеялом.
Утром опять грубые голоса, запах табака, шум моторов, понукание лошадей, чавканье сапог. Отступаем, братцы! Все самое ценное, наше, родное, забрали – и отступаем. Что
ж, таково военное счастье.
А потом тревожное и такое милое лицо жены. Уже в Берлине.
«Любушка в них души не чаяла, своих так не любят, - задумчиво вспоминает он. – Все выгадывала кусочек послаще. Кофеем поит, так сахарку побольше, да сливок, да
маслица... И они, ведь прилепились же, мамой кликали... Когда Любушку и Гришу убило, тосковала она, Верочка. Прямо угасала. Спрашиваю: по братику тоскуешь, касатка? Она мне: по маме плачу. Братик – мужчина, мужчина должен на войну ходить. А мама... – и сама в слезы!..»
В другой день опять стал вспоминать:
«Знашь, Коля, оченно Верунька моя не хотела, чтоб я на фронт возвращался. Прямо как Любочка: папа, вы же обещали маме, что никакой войны...»
* * *
На Кубе революция. Фидель Кастро у власти. В 62-ом попытка десанта в Заливе Свиней. Полковник запаса Анисимов тут же подает рапорт. Прошу направить в зону боевых
действий против кубинских революционеров. Все кончилось до того, как рапорт дошел до начальства. Болваны, кряхтит он, торгаши и весовщики, а не солдаты!
Американцев в качестве бойцов он не очень ценит.
Немец, вот это был солдат.
Ему под стать русский. Только где они теперь, тот немец и тот русский?
Потом убили президента Кеннеди.
-Минуты не сомневался – советчики бандитствуют. Был кубинский кризис? Был. Нужно им было убрать молодого и горячего? Нужно. Что ж, айда, ребятки, на войну. Долг
платежом красен. Генерал Паттон не так уж и был неправ.
Но опять фальш-старт.
Зато вдруг разгорелся Вьетнам.
Кто там стреляет? Красные под названием «вьетконговцы». Вооружены советскими карабинами и Калашниковыми, а также трубами РПГ-7, «Дегтярями», счетверенными зенитными
пулеметами Владимирова, ракетными установками. Есть у них еще советские легкие танки и бронетранпортеры.
Джорджу Анисимову шестьдесят четыре. Прекрасный зрелый возраст для воина. Суворов в шестьдесят осаждал Измаил, вырезал население крепости и бил паше морду, вскричав:
«Смотри, что ты наделал!» А в шестьдесят пять брал Прагу, предместье Варшавы, впервые потерял контроль над своими «чудо-богатырями» и махал шпажонкой, призывая: «Вы, жиды и поляки, бегите за мои пушки, а не то они – это о своих же солдатушках, чудо-богатырях! – вас всех
перебьют!»
Михайле Илларионовичу Кутузову и вовсе было 67, когда он дал бой под Бородиным. Ничего, важная драка получилась. Своих много потеряли, но и французам наваляли так, что
на мало не жаловались.
Первые его рапорты остались без ответа.
То есть были ответы. Тешились намеками в своих отписках молокососы-мaйоры
и недотумки-полковники. Выкаблучивались, что при необходимости его, старого воина, конечно, позовут. Пока же такой необходимости нет.
Но и Анисимов не унимался. Снова обращался. Как пелось в знаменитой немецкой песне: все выше и выше, и выше!..
Пособил старый друг Эрик Хайландер. Уже генерал-лейтенант, уже в Пентагоне, уже начальник управления, уже готов выйти в отставку, о чем сразу при встрече сообщил. Они
посидели в ресторанчике, выпили по два стаканчика доброго виски «Старая Ворона» из Кентакки, закусили вкусным мясом.
«Скажи, Джордж, тебе не кажется, что мы с тобой сами – старые вороны?» - спросил Эрик, заказывая кофе и мороженое на дессерт.
«Старые вороны, которые помнят лучшие времена!» - ответил Анисимов.
«Конечно, мне не пристало жаловаться. Но видишь ли, для меня 1945-й был гораздо понятнее, чем 1965-й. Эти демонстрации, гражданские права, эти лохматые парни с
марихуаной в кулаке, эти крики, вопли, песни... Мы с тобой, в их возрасте, воевали. В Китае, потом в Финляндии. О-о, Джордж, я никогда не забуду: Льюба-а-а, братси, льюба-а-а... Хорошая песня! Сегодня таких песен не поют...»
«У нас, Эрик, говорят: хороша та песня, которую допели. Поверь мне, дружище, я своей песни еще не допел!»
Генерал Хайландер пристально посмотрел старому другу в глаза.
* *
*
В феврале 1966-го полковник американской армии Джордж Анисимов в Сайгоне. Все так же по вооружениям. У него под началом на шести базах склады, мастерские, куда из
рейдов везут трофейные винтовки, автоматы, пулеметы, гранаты, ракеты, минометы. Бывает, попадается какая-нибудь античных времен железяка. Пищаль, отлитая в Арагоне при короле Карле Пятом. Или винтовка Шасспо, из которой никто не знает как и чем стрелять. Но много
французского, советского и китайского оружия. Многозарядные карабины. Снайперские винтовки. Пистолеты-пулеметы. Зенитные установки, противотанковые системы. Разного рода мины. Мины на тросиках, мины с усиками, мины-лягушки, мины-фугасы, мины подвесные, подкладные,
нажимные.
Американцы воюют неважно. Нет у них порыва, страсти, жажды победить. «Какая была у нас, под Волочаевкой, при генерале Молчанове», - вспомнил он. О, нет! Но какая же
тогда это драка?
Ребята из Мичигана, Оклахомы или Техаса надеются вернуться домой через месяц или два. Домой – это «в мир». Они прежде даже не слышали слова такого: Вьетнам. Им так
погано в этом Вьетнаме. Они никак не могут приспособиться к дождям, к джунглям, к маленьким вертлявым «чарли», к их жалкому виду, к их бамбуковым хижинам и к их подлости. Ну, скажите, где можно встретить труп мальчишки, начиненный тротилом? Подошел морпех, стал
переворачивать мальчишку – взрыв! Морпеха потом собирают по кускам и складывают в черный полиэтиленовый мешок. А сами плачут, повторяя: «не хочу оставаться в Наме, хочу назад, в Мир!»
-Три раза я был там, - спокойно вспоминает Старик. – По году, по полтора. Каждый раз видел все больше и больше мерзости от «комми». Мне все равно как они называются,
большевики, комиссары, политруки, «чинки», «чарли»... Мне совершенно все равно...
Вьетконговцев называли «ви-си» или просто «косоглазые», «слопы». Они проникали через каждую щель в границе, через пограничные Камбоджу и Лаос, морем, сушей, воздухом.
Их было много. По джунглям и в деревнях прятались десятки тысяч «слопов». Днем они были одеты под крестьян. Они могли мотыжить рисовое поле, курить дареную сигарету, погонять слонов. Другие, груженые корзинами на спинах, брели куда-то с выводками детей. Третьи торговали
в лавках и подобострастно улыбались, приглашая под рифленую крышу. Но по ночам «слопы» становились бандитами. Они вооружали местных и требовали, чтобы те расставляли мины, подстерегали и убивали солдат сайгонского правительства.
-Все так было знакомо по Китаю. Там в 20-х хунхузы не давали людям жить. Подобное вытворяли анархисты и коммунисты в Испании в 37-ом. Погань, а не люди! Я видел это в
Эсесерии, где партизаны сжигали села и казнили русских людей. То же самое было в Корее...
Полковник Анисимов не был бы собой, если б сидел в своих складах. Ему не жить, не быть, только б под огонь попасть. И огнем ответить. То он с морпехами выбрасывается в
район Кон-Тьен, то на скоростном глиссере мчится по реке Бен-Хай. То сидит за пулеметом боевого «Хьюи». Вертолет облетает изумрудные холмы. Холмы похожи на волны. Их изумруд внизу время от времени покрывается золотом вспышек. Когда пуля щелкает по обшивке вертолета,
машина вздрагивает. Полковник Анисимов жмет на гашетку М-60. Гасит одну золотую вспышку за другой. Меньше золота, больше изумруда.
Однажды откровение пришло ему. Оглянулся, а рядом ни одного русского. Есть сержант Грег Сопелко. У него отец из украинцев, мальчишкой был привезен в Америку еще в
начале века, мать – американка. Ничего, бравый сержант! Службу знает и тянет, как положено. Но по-русски ни бе, ни ме, ни кукареку. «А что мне русский, я же украинец по линии отца... Да и украинский мне ни к чему, сэр!»
Есть еврей Джозеф Берлиц. Медиком на базе числится. При большом складе. Обеспечивает санитарные команды медикаментами, антисептическими средствами, разными
препаратами. Говорит, что родился в кацете, под Гамбургом. Отец не выжил, там же, в кацете умер. Мать после освобождения перебралась в Нью-Йорк. Джо трещит по-русски с неподражаемым одесским акцентом. Что такое одесский акцент, полковник Анисимов поначалу не понимает. Но
когда он мне говорит: «У нас есть их, а как ви думали?» - я не могу удержаться от смеха. «Да ваш Джо Берлиц никак в Одессе-маме учился русскому!»
Но кроме этих двух, больше никого. Белые и черные парни вокруг. Некоторые совсем дети, по 18, по 20 лет. Они бродят, ругаются, чистят оружие, уходят в рейды, курят
марихуану, пьют пиво сами и поят пивом осликов, смотрят фильмы, пиликают на гармошках, гоняются за крысами с ножами, пишут письма, играют в карты и, бывает, дерутся в кровь.
Еще южно-вьетнамские солдатики, «арвины». Маленькие, любят сидеть за бетонными надолбами. Не любят высовываться. С ними и вовсе не поговоришь.
А с той стороны – «ви-си».
И те, и другие атакуют, обороняются, контр-атакуют, стараются друг друга побольше убить или искалечить. «Хьюи» вышивают бисером над пальмами. Гаубицы и минометы
гвоздят по холмам. Джипы-фургоны, с большими красными крестами на брезентовых бортах только и успевай отвозят раненых и убитых. Другие, обложенные мешками с песком вместо брони, с 50-миллиметровыми пулеметами на турелях, крошат все живое и неживое. В поселениях, в
джунглях, в холмах. По-над городами клубы черного дыма – там и здесь, все, что может гореть, зажжено. Фанерные стены горят, грузовики и бочки с дизель-топливом горят, рифленные крыши и те горят.
И он, единственный русский посреди этой войны.
Где же те, с кем он воевал на тихой русской речке, на Волости под Смоленском? Где «бишлеровцы» и «галкинцы», что останавливали танковый вал у Вислы? Где молчаливые и
стойкие, как оловянные солдатики, парни, что дрались под разрушенным до основания Берлином? Где власовцы и казаки, где домановцы и корпусники? Одни покоятся в земле. Другие тщатся забыть обо всем, сменили имена, спрятались в суете дней, работают, строят дома, поднимают
семьи, ходят в церковь по воскресным дням. Третьи на полном заслуженном отдыхе, праздник каждый день, смотрят телевизор, ездят по гостям, занимаются политикой, играют по маленькой. Любит нью-йорская эмиграция также давать балы, из тепла и уюта призывать к борьбе.
Ни Захаров не ответил, ни Кравченко, ни Хлопов, хотя как раз от него он ждал отклика.
«Только старый казак Горский мне отписал, - сухой сосной скрипел Анисимов. – Тот, у которого не было одной ноги и одной руки. Нацарапал он мне левой, коряво, но
понятно. “Двадцать с лишком лет назад вытащил ты меня, Георгий, из той свалки. Нынче мне 81 год. Поехал бы к тебе, брат, в твой Вьетнам, но и стар, и полчеловека от меня осталось, новой ни ноги, ни руки не выросло, хотя доктора обещали”. Вишь-ко, посмеивался еще, не
потерял чувства юмора. Такие вот, Коля, лапти-армяки-да-треухи!..»
И одиночество горестное в его скрипучем голосе. У меня в горле ком стал.
Но нет в его скрипучести ни осуждения, ни обвинения.
Что было, то было.
Даже с теми, кто грелся рядом с ним вокруг железных хибач в Корее, связь потеряна. Одни из них сейчас при чинах и в офисах, другим не до войны. Кому ни писал, ни один
не откликнулся.
Только он, седой, в военной форме, больше похожей на рабочую спецовку, в ботинках на толстой подошве, с полковничьей «птицей» на лацкане, продолжает делать свою
работу.
Под Рождество 1967-го его командировка окончена, и он возвращается «в мир». Америку он не узнает. По улицам шатаются волосатые юноши, белые, черные, метисы. Они курят
марихуану, матерятся при дамах, хватают своих подруг за разные места, а те хихикают, выхватывают у них изо рта окурки, пускают из ноздрей сладковатый дым. Везде бренчат электрогитары и звучит: «Битлз! Битлз! Битлз!» Какой-то черный оратор по имени Мартин Лютер Кинг
выступает в ООН, что он против войны.
Антивоенные марши на улицах Нью-Йорка. Все те же волосатые, обкуренные, они пьют вино и пиво, орут непристойности и выставляют плакаты: «Хочу любви!», «Нет войне!»
Одни называют себя «хиппи», другие – пацифистами, третьи – честными людьми. У негров огромные шапки черных кучерявых волос на голове. Это новый писк моды и символ свободы. Между ними бродят обычные нью-йоркцы, не обшарпанная, обдрипанная богема, а учителя, адвокаты,
бухгалтеры, бизнесмены. Но этим-то что надо? Зачем они едут из своих уютных домов в спальных районах? Потом собираются многотысячными толпами в Централ-Парке.
Ему в Америке неуютно. Там, в залитом дождями Наме, все иначе. Там ему все понятно. Есть мы, и есть – они!
Он не драматизирует ситуацию, как многие другие. Он видел это раньше. В Харбине, в Белграде, в Париже, в Берлине. Людям свойственно бояться смерти. Они не хотят
умирать. Они хотят жить в удобных и теплых домах, рожать детей, ходить в кино и театры, отмечать дни рождения и другие юбилеи. Он помнит, как им забрасывали листовки в бронепоезд «Свобода России». Как потерянно опустил на стол тяжелую голову полковник Огольцов. Он и его
офицеры тоже не хотели воевать. Они устали от войны, холодов, тифа, отступлений. Они стали слушать засланных агитаторов и прятать в подкладку их листовки. Они пили горькую, мешая спирт с кокаином. Их тогда всех убили.
(ОКОНЧАНИЕ СЛЕДУЕТ)
ПУСТЬ НЕ ХОЧЕТСЯ, БРАТ, УМИРАТЬ...
Николай Зиновьев
Пусть не хочется, брат, умирать,
Но есть слово железное «надо»,
Чтоб пополнить небесную рать
Для сражения с силами ада.
Эти доводы емки и вески,
Но, как ни был бы смел ты и крут,
Стоит все же дождаться повестки.
Добровольцев туда не берут.
ЕДИНСТВЕННЫЙ СЛУЧАЙ ИЛИ ПОЛУНОЩНЫЙ РЕВИЗОР. ©
По мотивам рассказа И. Л. Щеглова.
Валова Л. А.
В тот прекрасный вечер собрались мы в гостях у г-жи Н... на ее уютной даче в Дудергофе. Прямо
с веранды открывался чудный вид на озеро. Компания наша была из давнишних знакомых, кроме одной
юной дамы. После чая хозяйка, взглянув на присутствовавшего красивого пожилого господина во фраке, друга семьи Н, перевела многозначительный взгляд на своего солидного супруга - хозяина дома.
Вечер удался, и погода была теплая, Пасхальная, весенняя, хотя Пасха уже прошла и – Вознесение также: ничего лучше этого ароматного воздуха и птичьего щебета давненько не слыхали уставшие от шумной столицы господа. «Христос
Воскресе!»,- словно пела природа вокруг. Захотелось поговорить о чем-нибудь задушевном. Хозяин понял: беседа на общие темы зашла в тупик - пора было просить знаменитого трагика с выразительным лицом,
добрым мужественным выражением и седой гривой волос, рассказать гостям что-нибудь этакое интересное и поучительное
для молодежи.
Разговоры до этого шли все об одном: о возможной войне - наступила ласковая весна 1914 г. - последняя Русская безмятежная и мирная
весна. Природа словно откликалась на эти мысли: невыразимо выводил трели соловей.
--Да нет, о чем Вы, Владимир Андреевич, я - против, это - несовместимо. Да-да, церковь против театра, - зазвенел голосок молодой
дамы. Она была приглашена с мужем в первый раз. Ее супруг поспешил сделать вид, что
ему срочно нужно достать откуда-то газету и, найдя ее, с интересом зашептался с соседом-военным. Но глазами он подавал юной супруге отчаянные знаки, умоляя ее помолчать.
Сидящая рядом дивно красивая барышня с испугом посмотрела на своего отца - знаменитого актера Императорских театров. Хозяйка быстро подошла к беседующему кружку и спросила нежным и
умиротворяющим голосом: "Господа, о чем это вы, позвольте?"
-- Да вот, я прочитал в газете, что приезжал священник освещать театр. Но, Варвара Михайловна у нас строгого воспитания и настаивает, что верующие люди в театр не ходят, - отозвался на вопрос хозяйки один чиновник лет 35.
-- И в пост великий нельзя в театр и еще...
--Постойте. Но ведь освящают же...
--Ну, мало ли, какие помещения не освящают: хлева, конюшни и
даже бойни для скота...
--А вот я читала...
-Постойте, милая. Я ведь знаю наверное…
Все оживились, задремавший хозяин и мужчины проснулись от звонкого голоса еще одной малотактичной юной барышни-курсистки и союзницы
дамы, которая любила выяснять все сама и не к месту.
Гости поздно вспомнили о нем в пылу спора ... и когда по одному замолкали и обрывали свои речи спорщики;
и все взгляды обратились к старому актеру, любимцу Государя, и наступила тишина.
Старик, казалось, не слушал никого: он улыбался доброй, смущенной улыбкой; глаза его оживились, будто он что-то вспомнил из своей долгой жизни... Дорогое для него одного.
--Папа, расскажи нам!- первая опомнилась милая барышня Липочка, дочь актера, хранившая все время молчание. Она
почитала отца, и не любила, когда его не понимали.
--Дмитрий Егорович, просим Вас,- подхватила
хозяйка, наливая чашку ароматного чая на травах для самого почетного гостя. Кто-то из мужчин, помня вкусы старого трагика, открыл бутылку с ромом и щедро
подливал ему в чай ром. Одна барышня принесла печенье; красивая военная дама из
гостей подвинула торт и варенье. Юная спорщица принесла блюдце с лимоном.
Все сдвинули стулья вокруг старика, придвигаясь поближе...
Один молодой поручик, жених очень
красивой и грациозной барышни, пользуясь минутой, дотронулся до ее тонкой
руки и нежно посмотрел на свою невесту. Он твердо решил идти добровольцем на фронт,
воевать с турками за сербов, и все не знал, как ей это объявить. Да и начальство не отпускало его, приказывая подчиниться присяге и прекратить мальчишество и самодеятельность.
Эта симпатичная пара больше всего на свете хотела, чтобы всеобщий любимец старый актер рассказал им ... ну, конечно же, про любовь!
Красивая барышня не сводила глаз с Дмитрия Егоровича.
И вечер располагал к тому, чтобы поделиться с друзьями чем-то давним и памятным.
Только военным не шло ничего в голову, кроме возможной войны, - но и они из уважения к хозяйке дома примолкли. Нет, ничего не способно было отвлечь их в этот вечер от тревожных дум...
Тайно влюбленная в корнета, дочь трагика, глубоко взволнованная и потрясенная теми же мыслями, стала молиться про себя, отыскав взглядом купол храма. Ударили к вечерне, полился звон колокола... Окончился давно уже трезвон Светлой седмицы, прошло Вознесение, и зов колокола стал снова печальным.
Старый актер медленно перекрестился.
Запах цветущей сирени кружил и разливался повсюду, сливаясь с ароматом полей, трав и лесных цветов, благоуханно растворяясь во влажном воздухе.
Всем отчего-то стало немного грустно. На прошлой неделе старый знаменитый трагик сыграл в бенефисе и вышел в отставку, покинув сцену Императорского
театра.
А Дмитрий Егорович Ростовчин все молчал, словно какое-то дорогое воспоминание разбередило душу старика...
Но вот раздался выразительный баритон трагика: "Было это тридцать пять лет тому назад... Наша труппа приехала на гастроли в один провинциальный город. Давали мы "Ревизора"
Гоголя. Директор наш и он же комический актер был неопытный: отчего-то арендовал под театр
унылый дом на самом краю города.
Выяснилось, что тот домик - неподалеку от знаменитого монастыря с мощами известного всей России святого. Рядом был
и городской погост. Население города и так-то не любило мельпомены, а тут и вовсе - ни одного зрителя. Словно весь городишко сговорился против нас! Городок маленький, помещение
переменять поздно. Директор бедный наш начал даже заговариваться.
И все из-за храмины.
Стали мы за ним приглядывать, чтоб чего не вышло худого. На беду, по неопытности влез он в долги. (Величественный голос старого трагика волновал и трогал, проникая в души.)
А он спокойно рассказывал, как директор театра пошел к раке с мощами преподобного и попросил о помощи, пообещав отслужить молебен.
И как добрый игумен местного мужского монастыря, также из дворян, откуда-то узнал о бедственном положении театра и заплатил
сбор за один спектакль. Прислал монаха посыльного, чтобы тот объявил о необыкновенном спектакле ночью и только для единственного зрителя, то есть братии монастыря, тот дал 300 рублей, хотя сборы за спектакль были 200.
Наступила ночь. Собрались монахи. Игумен сам присутствовал... Что это была за игра...
Вся труппа была в ударе; комик-директор, он же городничий, просто превзошел самого себя; да и ревизор играл, как никогда.
В начале было смешно, в некоторых местах пьесы и сам отец игумен смеялся добрым старческим смехом, а за ним и о. эконом и келарь и все монахи. Но вот наступило последнее действо. Светало - а мы играли всю ночь и усталости не
чуяли от радости, что все так решилось.
Но вот, приблизилась развязка, и, по замыслу великого писателя, разразилась драма, затрепетал весь зал, когда словно гробовым
холодом повеяло от последней гоголевской реплики городничего при таинственной фигуре появившегося загадочного ревизора: "Вот, смотрите весь мир,
всё христианство, как одурачен городничий..."
Тихо стал опускаться занавес и - вдали с монастырской колокольни послышался слабый, тоскующий звон, призывающий к заутрене...
Так вот и отыграли мы на едином дыхании этот спектакль траги-комедию "Ревизор" для необыкновенного зрителя духовного.
За ту ночь благодаря заступничеству преподобного и милосердию доброго игумена мы покрыли весь долг: хватило на гастрольную оплату
актерам и еще вознаграждение за риск плюс за аренду и на дорогу.
Директор труппы помнил свое обещание, и на следующий день мы все пошли в монастырь - отстояли раннюю обедню, а потом - в пещеру к
мощам преподобного и молебен у раки заказали и все присутствовали, усердно молясь с зажженными свечами.
На выходе гробный монах узнал нас и сказал, обращаясь именно
ко мне одному, назвав меня по имени, чем сильно удивил меня:
"Памятуй, сын мой, в сердце своем полунощного Ревизора и благоустрояй град свой душевный, ибо никто не ведает ни дня ни часа, егда Он вогрядет взыскать содеянное. Не замедлит прийти в час, когда
не ждем и проверит все наши дела земные - все судить станет!", - и при сих словах благословил меня этот иеромонах и, обняв, троекратно поцеловал.
Мне было 19 лет - ради музы я покинул университетскую скамью... и был я сильно сконфужен таким ко мне, одному из всех, вниманию отца иеромонаха. Тут к нам пришел посыльный от доброго игумена, который пригласил нас в
трапезную. Помню эту трапезу с монахами, как они чинно сидели и как внесли большую просфору и пели в трапезной параклис, ели по кусочку просфоры. Пища было простая
и вкусная: щи с клецками из муки, осетрина, икра, каша, кисель, чай с вареньем. Чтец монастырский встал за аналой и стал читать житие мученика. Был я молод, и вдруг так мне все
это благочиние понравилось, а особенно добрый тот игумен, что я - ей! решил пойти в монахи.
И до сих пор жалею, что не сделал этого в том малом городе в монастыре у мощей знаменитого на всю Россию преподобного.
--Простите, Дмитрий Егорович, но кого же вы тогда играли?
--А, догадайтесь!
---?...
---Не трудно-с. Шел мне в ту пору всего 20 год, и роль моя была самая маленькая, но многозначительная при том; я играл лекаря Христиана Ивановича, который за весь спектакль произносит один единственный звук, похожий на "И..."
Глаза старого актера, вдохновенно, в полную силу таланта, сыгравшего в свой бенефис с цветами и многократными от публики вызовами «Короля Лира», увлажнились.
--Да ведь это целый рассказ - его и записать можно и в книге печатать,- промолвил важный генерал.
Генерал погибнет в 1916 г. на полях Галиции. Юный поручик, жених прекрасной барышни, будет ранен в первом же бою и умрет от ран в госпитале в 1914 г. Барышня, его невеста станет сестрой милосердия и также погибнет. Корнет, в
которого была тайно влюблена юная Липочка, дочь трагика, ушел с добровольческой армией и эвакуировался из Крыма. За границей очень тосковал, в Галлиполи и Сербии еще надеялся
вернуться. В Париже работал таксистом, потом частным шофером, так и не женился. Воевал дальше. До него на чужбину как-то дошло известие о судьбе Липочки. Воевал в Испании, во второй войне – в казачьем кавалерийском корпусе. Вместе с Б. Смысловским ушел в Лихтенштейн, а
там - в Аргентину, жил в Чили. Выучился на инженера по коммуникациям еще в Париже. Учился в США на электронщика-системщика, затем на программиста. Усыновил сироту-мальчишку, сына боевого друга с последней войны в России. На столе у Артемия, где бы он не скитался, а
позднее в собственном солидном особняке, всегда ставилась и находилась все время фотография незабвенной девицы Липочки-девицы Олимпиады
с детским и девичьим застенчивым и прекрасным выражением лица, дивными неземными глазами и, при общей непередаваемой словами нежности одухотворенного русского лица, имела серьезное и спокойное выражение.
На фотографии Липочка была в белом платье, стояла она, опираясь на руку отца: старого, заслуженного трагика. Оба они стали мучениками веры, и за них, да еще за свою мать, помещицу,
замученную в чк за сбежавшего сына-офицера, заповедал Артемий мстить своему приемному сыну вечно, не давая покоя гадам-сидельцам.
А тогда дело было так. В августе 1922 Артемий, в эвакуации Врангеля, отбыл в Турцию и далее Сербию, где обосновался в Русском корпусе. Оттуда он был откомандирован преподавать на военные курсы. Была у него возможность в 1923
г. осенью нелегально поехать в Россию. Отец Артемия был убит в 1915 на полях сражений, мать замучили в чк в 1919 за его офицерство и бегство в добровольческую армию.
Что и говорить, хотелось молодому и горячему истосковавшемуся Артемию рвануть в нелегалку в Россию - отыскать Липочку и привезти ее в Белград. Обвенчаться. Вообще, сказать всем правду. Что они любят друг друга так сильно, что
готовы пройти все испытания в жизни вместе. И венчаться собрались, тк оба они - глубоко верующие. Жизнь становилась все страшнее, и ему хотелось вывезти Липочку и не разлучаться
больше никогда, поселиться с ней в их поселке. И везде быть с ней, где можно. Ну и пусть совдеповские смеются! Придет время - кровью своей поганой захлебнутся. Объяснять им он
ничего не собирался. Жизнь без нее теряла свой смысл. Он знал, что в жене волен муж, а не совдепские сидельцы, которые могут
приказывать там и решать судьбы по своему произволу. Но его не отпустило с поста предупрежденное начальство: «Долг же мой воинский пред
Богом, Государем и Отечеством превыше всего!». Так учили, и так присягал он и, не в силах изменить присяге, остался.
В октябре 1923 г. за отказ играть в антирелигиозном фарсе, придуманном кощунственно против Святой Церкви и Православной веры безбожниками, всячески глумившимися над чувствами верующих, Дмитрий Егорович Ростовчин был арестован
и позже расстрелян в местном чк.
На допросы к старику приводили его дочь барышню, но старый трагик был стойким и непреклонным, говоря твердое «нет» на предложения сыграть в кощунственном комсомольском красном безбожном действе...
Случилось это в маленьком провинциальном городке, в том самом, где почти 50 лет назад началась карьера актера Ростовчина на сцене.
Что стало с его дочерью, редкой красавицей девицей Липочкой, - никто не знает. На допросах она никогда не плакала, а молилась. Прошло много почти сто лет после убийства Липочки и ея старого отца, и молодой красавец Хосе,
живущий в США, преуспевающий молодой бизнесмен назвал своих родившихся с разницей в 2 года погодков детей Дмитрий и Олимпиада.
На могиле Артемия в Уругвае была надпись: «Блаженни чистие сердцем…» а рядом: «Помяни мя, Господи, во Царствии Твоем!».
ЦЕРКОВНЫЕ НОВОСТИ
В пятницу, 26-го октября 2012 года, Епископ Андрей (Маклаков), управляющий зарубежными приходами РПАЦ, завершил архиерейскую поездку по югу США. Прежде всего Владыка посетил приход в гор. Абита Спрингс (Abita Springs), неподалеку от гор. Нового Орлеана, в штате Луизиана, где он был торжественно встречен иереем Марком Темплетом сo множеством прихожан.
Этот приход, как и многие другие приходы, состоит из некоторого числа этнически русских верующих и большинства урожденных американцев, пришедших в Православную веру из других конфессий. Приход носит имя Святого
Петра Алеута, одного из духовных чад Святого Германа Аляскинского, который был в 1815 году захвачен испанцами и замучен до смерти за твердое стояние в вере и нежелание перейти в католичество. Верующие свято чтят память всех русских святых в земле Американской просиявших, как
и наших новомученников, присоединившихся к сонму святых Православной Церкви.
После архиерейской службы Епископ Андрей провел беседы с присутствующими о событиях вокруг РПАЦ в порабощенной РФ, о беззакониях, творимых властями РФ против истинно-православных верующих, о планах прихода на
будущее и преуготовлении новых посвящений.
Из Абита Спрингс Владыка Андрей направился в гор.Остин (Austin), в штате
Техас. Здесь он был встречен группой православных верующих, которые решили создать новый приход и, узнав о РПАЦ, обратились к Владыке за помощью. Группу возглавляет видный деятель общины адвокат Марк Плацек. Епископ Андрей провел молебную службу для собравшихся, а затем
состоялись обстоятельные беседы с верующими. Владыка рассказав об истории РПАЦ, о стоянии в вере против еретической секты МП РПЦ, против сергианства и экуменизма, о различиях между разными конфессиями православных в Америке.
От имени верующих адвокат выступил с просьбой к Епископу Андрею о назначении священника в гор.Остин. Было решено временно поручить иерею Марку Темплету окормлять общину, а в дальнейшем решить вопрос с постоянным
священником для остинцев.
В поездке Владыку Андрея сопровождал его духовный сын Илия Джонсон, отвечающий за поддержку интернетского сайта
http://www.roacusa.org/index.php.
По возвращению в гор.Элмвуд Парк, штат Нью-Джерси, Епископ Андрей был с радостью встречен своими прихожанами, которые после воскресной литургии устроили торжественный обед. Состоялись обсуждения поездки Владыки по южным штатам
Америки и его планов запланированной поездки в Грецию.
* * *
27.10.12. Во время Божественной Литургии в Свято-Вознесенском храме (Фэйрфакс, штат Вирджиния, США) Преосвященнейший
Иосиф, Епископ Вашингтонский, рукоположил диакона Андрея Фрик в сан священника. После богослужения состоялась праздничная трапеза, на которой все присутствующие
поздравили новопоставленного иерея.